Форум » Библиотека-1 » "Чертополох". Макси, PG, Gen. Барти Крауч-мл/НЖП. Главы 18-19 от 09.03.07 » Ответить
"Чертополох". Макси, PG, Gen. Барти Крауч-мл/НЖП. Главы 18-19 от 09.03.07
assidi: Автор: Ассиди Бета: Sige Рейтинг: PG Пейринг: Барти Крауч-младший/НЖП Жанр: General Дисклеймер: Не мое и не надо Саммари: У Беллатрикс и Рудольфуса Лестранж была дочь. В трехлетнем возрасте ее отправили во Францию к дальним родственникам. В семнадцать лет в составе делегации Бобатона она приезжает в Хогвартс на Турнир Трех Волшебников... Комментарий: Фик посвящается Rakugan. В фике использованы некоторые имена и детали из ее фиков. Приношу искренюю благодарность Rakugan, Альфарду Блэку, Рики Искорке и Тайгер за помощь в работе над фиком. Начало здесь http://fanfiction.borda.ru/?1-4-0-00000057-000-0-0-1161620808
Ответов - 32, стр:
1 2 All
assidi: Глава 11 Первым, кого шокировал мой внешний вид, был Драко. Когда мы с Риной спустились в гостиную, Драко с ребятами из своего класса был уже там. Девочек-четверокурсниц еще не было – девочкам всегда требуется больше времени на переодевание. Увидев меня, Драко на полуслове оборвал разговор с Ноттом и уставился на меня большими глазами. Глаза у него действительно стали на пол-лица, а лицо изрядно вытянулось. Мы с Риной синхронно прыснули при виде его физиономии. – Бетти! – Драко наконец-то обрел дар речи. – Ты мне говорила, чтобы я не проболтался, а сама... В его голосе была такая детская обида, что мы опять рассмеялись. – А я и не собираюсь никому ничего рассказывать! – сквозь смех ответила я. – Но ты же вылитая копия тети! – Ну и что? Мало ли кто на кого похож? Если я тебе сейчас сделаю бороду, как у Дамблдора, ты от этого его сыном не станешь! Тут уже рассмеялись все, включая Драко. В этот момент в гостиную вошли девчонки, и четверокурсники дружной компанией направились к выходу. Мы неспешно пошли за ними. В холле яблоку было негде упасть. Найти кого-то в такой толпе не представлялось возможным, но я не стала бегать и искать Марио – сам найдет. Чемпионы со своими парами стояли в стороне от двери и, как я поняла, должны были войти позже. Поттер был с какой-то смуглой девочкой в ярко-малиновой мантии. Я не собиралась спрашивать Драко, кто это, но он тут же сказал, показывая пальцем на Поттера и его пару: – Это Парвати Патил из Гриффиндора. И что она в нем нашла? Я пожала плечами. Мало мне того, что у бобатонских девочек любимая тема – кто кого пригласил, так еще и слизеринские мальчики это подхватили. Или это только Драко так отличился? Или его интересует не пары вообще, а конкретно Поттер и его компания? Мало я его воспитывала. – Ой, вы посмотрите на Уизли! С ним еще одна Патил, интересно, как он уговорил ее пойти с собой? – не унимался Драко. – Это явно не он уговорил, – вступила в разговор Пэнси. – Он на нее и не смотрит даже. Пошел по принципу – все равно с кем. Она что, совсем дура, если этого не видит? А еще равенкловка! Мы с Риной тихонько хихикали, глядя на Драко и Пэнси. В этот момент к нам подошли Цезарь, Марио и Мария. Последняя имела вид надутый и на меня не смотрела. Цезарь и Марио говорили о квиддиче. Услышав знакомые слова, Майкл мгновенно навострил уши и тут же подключился к разговору. Мария надулась еще больше. Входные двери распахнулись, и вошли дурмстрангцы. Впереди шел Крам с какой-то девочкой в голубой мантии. За ним – Эсмеральда со своим Владом. Она была в ярко-красной мантии поверх черного кружевного платья с пышной юбкой и походила на оживший костер. Ее пышные черные волосы с заколкой в виде розы и ярко накрашенные губы еще больше подчеркивали ассоциацию с пламенем. Даже я вынуждена признать, что Эсмеральда красива. Только красота эта – не для меня. Слишком уж яркая и вычурная. Где же Флер? Ага, вот она, недалеко от Поттера. Крам со своей девочкой направляется как раз туда же. Флер надела серебристую мантию и тоже смотрелась очень красиво. Огонь и лед, если сравнивать их с Эсмеральдой. А я тогда кто? За моей спиной раздался громкий возглас Драко. Я обернулась и увидела кузена, находящегося на грани обморока. Он выглядел еще более ошарашенным, чем в гостиной, когда увидел меня. Сказать ничего толком не мог и лишь показывал рукой в сторону чемпионов. Его что, так Флер шокировала? – Драко, что ты там увидел? За Драко отвечает Пэнси: – Вы посмотрите, кого пригласил Крам! Эту грязнокровку! – Какую грязнокровку? – хором спрашиваем мы с Риной. – Грейнджер! Да никто в здравом уме с ней пойти не способен, она же уродина! Ну, допустим, не такая уж и уродина. Девочка как девочка. А что за Крамом бегало полшколы, а он позвал Грейнджер, тоже объяснимо – именно поэтому и пригласил, что она за ним не бегала. Совершенно не понимаю, из чего Драко и Пэнси сделали проблему. Сколько я их уговариваю забыть про Поттера и его компанию, и сколько Рина уговаривала до меня – все равно бесполезно. Двери Большого зала распахнулись, и толпа ввалилась в зал. Вместо четырех больших столов стояло множество маленьких. Слизеринцы в основном сгруппировались посередине, там же пристроились и мы вшестером. Драко с компанией уселись за соседний столик. Кузен все еще имел вид шокированный и, честно признаться, очень смешной. Но не Драко меня сейчас интересовал. Я посмотрела на учительский стол, вернее, на то место, где он раньше стоял. Вместо одного стола было несколько, но за самым большим сидели, как я поняла, судьи Турнира. Дамблдор, мадам Максим, Каркаров, Бэгмен... Крауча не было! Все уже сидели на своих местах, и чемпионы шли через зал, направляясь к судейскому столу, а Крауча не было! Но ведь действие нашего проклятия давно уже прекратилось! Оно ведь не смертельно! Взглядом, полным паники, я посмотрела на Рину. К счастью, ребята были увлечены разговором о квиддиче, а Мария – своей обидой на весь мир, поэтому мы могли спокойно говорить, не заботясь, что нас услышат. – Странно, – произносит Рина, – что здесь Уизли делает? – Какой Уизли? – не понимаю я. – Видишь – за судейским столом рыжий парень в синей мантии? Это Перси Уизли. В прошлом учебном году он был старостой школы. – А сейчас он чем занимается? Рина пожимает плечами. – Надо у Драко спросить. Драко! Кузен оборачивается к нам, все еще с недовольной мордочкой. – Что Уизли делает за судейским столом? – Так он в Министерстве работает! – на одном дыхании выпаливает Драко. – У Крауча в отделе. Бегает перед ним на задних лапках, больше ни на что он не способен! Так, теперь понятно. Крауч вместо себя прислал своего сотрудника. У них что, никого старше и опытнее не нашлось? Или старшие и опытные предпочли провести Рождество в кругу семьи? Но что же случилось с Краучем? – Я надеюсь, ты не собираешься травить Уизли вместо Крауча? – шепчет мне Рина. – Он зануда редкостный, но того не стоит. – Зачем? – мотаю я головой. – А вот поговорить с ним надо. Приглашу его танцевать – вот и поговорю. Весь ужин мы весело трепались обо всем на свете. Включившись в разговор ребят о квиддиче, мы с Риной сумели плавно перевести его на другие темы, так что даже Мария перестала дуться и радостно присоединилась к сравнению хогвартских и бобатонских преподавателей. Может, мне Хмури травануть вместо Крауча? Вдруг получится? Но Рине ничего говорить не буду, иначе начнет меня отговаривать. Хмури сидел недалеко от судейского стола и на меня никакого внимания не обратил. Даже обидно. Для кого я три часа накрашивалась и причесывалась? Для Перси Уизли? Он меня на год старше и Беллатрикс Лестранж если и видел, то только на колдографиях. Ну и ладно, еще ничего потеряно. В зале полутемно, только на столах горят фонарики, можно и не разглядеть, кто на кого похож. Мария на протяжении всего ужина поглядывала на нас с Риной с опаской, хоть и трепалась с нами непринужденно. Ну да, ведь отец Рины злобный черный маг, а я, по мнению Эсмеральды, представляю из себя страшную опасность для всего Хогвартса! – Бетти, – тихо говорит мне Мария, – зачем ты себе такую прическу сделала? Ты выглядишь на десять лет старше! – Почему это? – Потому что никто такого сейчас не носит! Двадцать лет назад оно, может, и было модно... А ведь она совершенно правильно угадала! Двадцать лет назад, а точнее – двадцать четыре моя мама именно с такой прической и именно так накрашенная пришла на выпускной бал. Вот интересно – я же не первый раз косы на голове подобным образом укладываю. Или Мария имеет в виду все сразу? Теперь у них появится новая тема для разговоров – с чего ради Колючка решила следовать моде двадцатилетней давности. Ну и пусть их. Наконец ужин кончился, и все встали из-за столов. Вовремя – если бы я еще что-нибудь съела, не то что танцевать – подняться бы не смогла. Дамблдор взмахнул палочкой – и столики отъехали к стенам, освободив пустое пространство посередине зала, а у правой стены появилась сцена, на которую вышли музыканты в нарочито потрепанных мантиях. Та самая знаменитая группа «Ведуньи», которой мне в последний месяц прожужжали все уши. Первыми в центр зала вышли чемпионы. Поттер, похоже, раньше никогда не танцевал и повторял все движения своей девушки. Флер вертела Роджером Дэвисом, как хотела, а он глупо улыбался, полностью подчиненный ее воле. Смотреть противно. Она не может просто так с парнем пойти, обязательно зачаровать его надо? Грейнджер с Крамом танцуют совершенно под другую музыку, но красиво. Диггори с девушкой-китаянкой, с которой я разговаривала в первый день нашего приезда, выглядят приличней всех. Марио что-то прошептал на ухо Цезарю, указывая на Поттера. Тот кивнул головой и тихо рассмеялся. И эти туда же. Мало мне Малфоя! Этих-то чем Поттер привлек? – Ну что, идем? – Марио обернулся ко мне. – Идем! – тряхнула головой я. Идея присоединиться к чемпионам осенила не нас одних и очень быстро зал наполнился танцующими парами. Учителя тоже присоединились к нам, и даже Хмури вышел вместе с преподавательницей астрономии. Не то случайно, не то нарочно мы с Марио очень скоро оказались в шаге от него. – Добрый вечер, профессор Хмури! – произнесла я с вызовом. Его выражение лица могло послужить мне достойной наградой за три часа возни с прической и косметикой. Он шарахнулся в сторону и чуть не наступил на ногу своей партнерше – хорошо, та вовремя успела отскочить. Что, не нравится тебе напоминание о прошлом? А сажать в Азкабан и убивать тебе нравилось? – Бетти! – вернул меня к действительности окрик Марио. – Ты решила меня уронить? – Ага, – радостно отозвалась я, – прямиком на профессора Хмури! Говорили мы, разумеется, по-итальянски, но у меня создалось впечатление, что Хмури, от которого мы не успели далеко отойти, меня понял. Он что, не только по-французски, но и по-итальянски говорит? Я понимаю, у нас даже Эсмеральда знает кроме французского еще и испанский и итальянский, причем с раннего детства – так это потому, что у нас страна такая. В Бобатоне многие на трех языках сразу говорят, а некоторые – на пяти, включая немецкий и английский. Я немецкий тоже начала изучать, но бросила, потому что мы поссорились с парнем, который мне в этом деле помогал. И поссорились-то по глупости, причем по обоюдной – я заявила, что не стоит хвалиться тем, что его отец учился в Аннэнербе. Да, а сама-то... Танец закончился, и все дружно захлопали. Марио стал оглядываться по сторонам. – Бетти, ты не возражаешь, если я тебя покину? – А не рано? – возмутилась я. – Ты мне обещал пару танцев! – А этот танец был очень длинный! – с неподражаемой улыбкой возразил Марио. Да что я в самом деле. Мне так нужен этот Марио? Если он себе кого-то приглядел, пусть катится. Марио кланяется мне вычурным поклоном и почти бежит к столикам у стенки. Они все пусты, за исключением одного, где сидят Поттер и Уизли со своими девушками. Марио подходит к девушке Поттера и приглашает ее. А она его на три года младше, между прочим! Ладно. Что еще ожидать от Марио? Мы же заранее так и договорились. Прекрасно понимаю, что злиться не следует, а все равно злюсь. И на самом-то деле злюсь не на Марио! Злюсь на то, что нет Крауча, а у нас все продумано, кроме одного – что делать, если он не придет. Надо подойти к Перси Уизли и поговорить с ним. Но не сейчас. Обнаруживаю на одном из столиков бутылку сливочного пива, беру ее в руки и сажусь. Ничего, сейчас что-нибудь придумаем. И впрямь – не успела я допить пиво, как меня пригласил Монтегю, шестикурсник из Слизерина. Мы протанцевали с ним два танца подряд, а потом присели отдохнуть, и к нам присоединились Рина с Уорингтоном. – Ни слова о квиддиче! – выпалила Рина, еще не сев на стул. Я рассмеялась. Ребята тоже. Мы достали себе еще пива, и следующий танец сидели и болтали обо всем. Кроме квиддича. Я бросила взгляд на столик, где сидел Поттер с Роном Уизли. Девушка Уизли куда-то успела убежать. И правильно – этим, похоже, не до девушек сегодня. Интересно, кого она предпочла? Ну надо же! Цезаря! Так вот что они с Марио обсуждали – как отбить у Поттера и Уизли их девчонок. Весело. А мне нужен Перси Уизли. Вот он как раз подошел к Поттеру и Уизли, о чем-то заговорил с ними, потом к ним присоединился Бэгмен... Этак они до утра проговорят. Нет, к счастью, Гарри с Роном поднялись и вышли из зала, а Перси направился к своему месту за судейским столом. Бедненький – пригласить кого-то из преподавателей ему смелости не хватает, а со школьниками танцевать не солидно. Ничего. Со мной солидно будет. Сказала же Мария, что я выгляжу на десять лет старше! – Простите, друзья, – церемонно говорю я, – я вынуждена вас покинуть. – Бетти, – начинает было Рина, но я ее обрываю. – Не волнуйся, никого проклинать не собираюсь! Ребята переглядываются и смеются. История с Краучем известна уже всему Слизерину, и весь Слизерин наш поступок одобряет. Мы с Риной не одни такие. Не одни Крауча и Хмури ненавидим. Перси Уизли уже успел сесть на свое место, когда я к нему подошла. Дождалась, пока он обратит внимание на стоящую рядом с ним девушку, и, подражая Эсмеральде, сказала: – Вы не хотите со мной потанцевать? За два месяца в Хогвартсе я научилась говорить почти без акцента, но сейчас я нарочно изображаю как можно более сильный французский акцент. Сотруднику Департамента международного сотрудничества будет лестно танцевать именно с француженкой. Уизли смущается, хлопает глазами, смотрит в стол, наконец решается и встает. Танцевать он немного умеет, хотя могло быть и лучше. И даже умеет немного говорить по-французски. Но мне удобнее общаться с ним все-таки на английском. После того как мы пару минут топчемся на месте, я начинаю разговор: – А где ваш начальник, мистер Крауч? – Мистер Крауч болен, ему нужен отдых, – отвечает Перси. – Он слишком давно работает на этом посту, и ему нужно хотя бы время от времени отдохнуть. Мы, его сотрудники, делаем все возможное, чтобы он мог на нас положиться. Ага, отдых он заслужил. Устроить бы ему пожизненный отдых в камере Азкабана. И Хмури туда же. Пусть подумают обо всех тех, кого они туда отправили. – А что с ним случилось? – с легким беспокойством в голосе спрашиваю я. – Я видела его на первом туре, с ним было все в порядке. – После первого тура он как раз и заболел. Но не стоит беспокоиться – он непременно выздоровеет и вернется на свой пост. Неужто мы с Риной перестарались? Но мы же все сделали, как в книге написано! Может, его и вправду совесть замучила? Может, он меня заметил и теперь я ему каждую ночь в страшных снах являюсь? Вежливость требует спросить что-нибудь нейтральное, и я спрашиваю, чем занимается их отдел. Сделала я это явно зря, ибо в продолжение всего танца мне рассказывают о стандартах на котлы, законах, ограничивающих права вампиров, контрабанду ковров-самолетов и еще что-то в подобном духе. За пять минут Перси успевает мне смертельно надоесть, и, когда музыка наконец-то кончается, я с удовольствием от него отцепляюсь. К счастью, пригласить меня еще на один танец у него не хватает смелости. Оглядываюсь в поисках своих, и тут меня кто-то окликает: – Простите, мадемуазель, можно вас пригласить? Оборачиваюсь и вижу Бэгмена. Уизли страшно утомил меня рассказами о стандартах, но Бэгмен, по слухам, повеселее будет. – Пожалуйста, – улыбаюсь я. – Вы из Бобатона? – спрашивает меня Бэгмен, пока мы кружим по залу. Он танцевать умеет. Координация просто великолепная. Ради одного этого стоило пойти с ним. – Да, – отвечаю я, продолжая улыбаться. – Вы великолепно танцуете, мистер Бэгмен! – Вы тоже, мадемуазель... – Розье. Беатрис Розье. – Я раньше вас нигде не мог видеть? Кажется, в сегодняшний список шокированных моей внешностью можно добавить еще и Бэгмена. Хотя на него я как раз и не рассчитывала. – Где вы раньше могли меня видеть? – с преувеличенным удивлением спрашиваю я. – Я всю жизнь прожила во Франции! То, что не всю, а с трех лет, я уточнять не стала. И тут мне приходит в голову странная мысль. А вдруг это Бэгмен? Он мог знать мою маму, от обвинений в причастности к Упивающимся Смертью успешно отмазался, пользуясь своей славой игрока в квиддич... Но Бэгмену лет сорок, а тот явно моложе. Он писал, что познакомился с мамой, когда был еще школьником. Хотя в каком году это было, он не признался. И сколько лет ему сейчас – тоже. Судя по стилю мышления – двадцать. Но Бэгмен тоже себя ведет, как юноша. Так и брызжет весельем. Но как тогда он проникает в Хогвартс? В мантии-невидимке? Зачем, если он может приходить совершенно официально, по делам Турнира? – Может, я вам кого-то напомнила? – спрашиваю я томным голосом, опять-таки подражая Эсмеральде. – Не знаю, – задумчиво говорит Бэгмен. Задумчивость ему явно не идет. Нет, не он. Он-то меня узнал! Он-то знает, на кого я похожа. Эх, жаль, он меня не видит! Вот кто бы порадовался сходству! А Бэгмен никак сообразить не может, кого же я ему напомнила. Или такие имена в приличном обществе произносить не принято? Пока Бэгмен никак не может определиться, где он меня видел и меня ли, я начинаю расспрашивать его о Крауче. Тут мне везет намного больше, чем с Уизли. Знала бы – не стала тратить время на этого рыжего зануду. От Бэгмена я узнаю много интересного. Например, о том, как на финальном матче Чемпионата Мира домашнего эльфа Крауча обнаружили аккурат под Черной меткой, и после этого Крауч эльфа выгнал. Про эту Черную Метку я еще во Франции от девчонок наслушалась. И Эсмеральда явно подозревала меня в причастности к появлению этого страшного знака. Ну я-то точно не причастна. А вот тот, с кем я переписываюсь... Но при чем тут эльф Крауча? Может, мне в следующем письме про Крауча спросить? Я ведь ни разу еще не спрашивала. И не написала, как мы его один раз заклятьем достали и собирались достать в следующий. Может, его не только я достала? Ему тоже есть за что Крауча ненавидеть. С Бэгменом я танцую не один, а целых три танца. Потом выдыхаюсь и понимаю, что надо чуть-чуть отдохнуть и чего-нибудь выпить. Или попить. Бэгмен мне нравится. Он забавный. Но это не тот мамин друг. Тот умнее. И здесь его, скорее всего, нет. Рину с Майклом я вижу в другом конце зала, они тоже устроили небольшой отдых от танцев. Машу им рукой и неспешно направляюсь в их сторону в обход танцующих. И тут меня опять окликают: – Мисс Розье! Опять Хмури. Он что, тоже танцевать со мной хочет? Обойдется. – Что, профессор? – говорю я с вызовом. – Мисс Розье, что за пузырек у вас под мантией? Ах ты гад! Чтоб тебя дементор побрал! – Какой пузырек? – с невинными глазами спрашиваю я. – Который спрятан у вас во внутреннем кармане мантии. Дайте мне его сюда. Мысленно вспоминая все ругательства, которые я слышала от Эсмеральды, я лезу под мантию и достаю пузырек с зельем. Он что, Снейпу понесет на экспертизу? Или он в зельях сам разбирается? А я-то надеялась его провести. Надо было выбросить куда-нибудь это зелье, раз Крауч не пришел. Теперь-то мне уже не отвертеться. Хотя кто знает, для кого зелье предназначено? – А заглядывать девушкам под мантию неприлично! – огрызаюсь я. – А готовить запрещенные зелья можно? – парирует Хмури. – Давайте пузырек! Сразу уже и запрещенные! Между прочим, оно не более запрещенное, чем то, что мы готовим на уроках зельеварения. С видом оскорбленной невинности отдаю пузырек. – Я вам рекомендую, мисс Розье, больше подобными вещами не заниматься. Особенно за пределами школы. В гробу я видела твои рекомендации! И тебя в том же гробу. – Какими вещами? – я все еще продолжаю разыгрывать из себя невинную жертву. – Кого вы хотели отравить, мисс Розье? Ах так? Ну тогда получай, старый параноик! – Вас! – отвечаю я с очаровательной улыбкой. – Не советую вам больше этого делать. Вы никого этим не спасете. На что он намекает? На родителей? – Я могу идти? – нагло спрашиваю я. «Ты меня достал, старый хрыч», – явственно читается в моем голосе. – Идите. Мы с вами еще поговорим. Непременно поговорим. В другой обстановке и при других обстоятельствах. На тему, которая тебе явно не понравится. Я почти бегом направляюсь к Рине, и тут меня опять останавливают. На этот раз Мария. Этой-то что от меня надо? – Бетти! Ты представляешь, мадам Максим с Хагридом поругались! Никогда не замечала за Марией особой симпатии ко мне. Или это стремление сообщить новость все равно кому? – Как поругались? – переспрашиваю я, еще не до конца поняв слова Марии. – Ну так! Они вместе пошли в сад погулять, а потом она вернулась одна и очень мрачная. Сама погляди! Мадам Максим действительно сидит за судейским столом одна. И действительно мрачная. Мне нет никакого дела до ее романа с Хагридом, но до ее настроения у меня есть дело. Я ведь так не попросила разрешение покинуть Хогвартс. Вдруг не отпустит? Марии я, разумеется, всего этого не говорю. – А почему ты это Эсмеральде не скажешь? – А они с Владом убежали куда-то. И Флер тоже. Меня одну оставили! – Извини, ничем помочь не могу. Меня ждут. И, отцепившись от последней помехи на сегодняшний вечер, я направляюсь прямиком в дальний конец зала.
assidi: Святочный бал вызвал у старшекурсников небывалое возбуждение. Еще за неделю до начала каникул они мысленно находились уже на балу, и стоило немалых трудов вернуть их с небес на землю. Ну а с начала каникул все словно с ума посходили. Меня это не касалось. Я отсыпался. Ложился рано, вставал поздно и мог даже прикорнуть на час после обеда. Из своего кабинета выходил только на завтрак, обед и ужин. По сторонам не смотрел и даже ни одному студенту замечания не сделал, хотя было кому и за что. На бал мне идти не хотелось. С куда большим удовольствием я бы отправился домой. А лучше всего – куда-нибудь на берег моря, постоять и полюбоваться на морские волны под звездным светом. Непременно под звездным – на солнце меня не тянуло. Я и в школе все эти праздники не очень любил. Присутствовал по необходимости, изображая из себя предмет обстановки. Несмотря на то что близких друзей и, тем более, девушки у меня не было, один я на подобных празднествах никогда не оставался. Какая-то пара да находилась. Ну как же сын Крауча – да без пары? Интересно, а с кем Бетти пойдет на бал? Не с Айрин же. И не с Драко – у того есть девушка. Я совершенно не мог представить Бетти с кем-то. И не хотел представлять. Разве что – с собой. Но с Хмури она танцевать не пойдет, да и я не захочу. Не отдам я ее этому старому параноику, да еще и с деревянной ногой. Он и танцевать-то не умеет. Когда двери Большого зала распахнулись и школьники стали рассаживаться, я почти сразу обнаружил Бетти в веселой компании. Конечно же, с ней была Айрин, в сопровождении Майкла Уорингтона, и еще бобатонцы – два мальчика и девочка. А мне казалось, что Бетти не поддерживает отношений с бобатонцами. Или ей все равно с кем идти? Но мне-то было не все равно. В зале было полутемно, а сидели они поодаль от нас, поэтому я толком не видел выражения ее лица и, тем более, не слышал, о чем они говорят. Что-то незаметно по ней было, что она тяготится обществом своих одноклассников. Но она же проучилась с ними шесть с половиной лет, было время привыкнуть... Вот именно. А со мной она знакома только по нескольким письмам. За ужином Флитвик рассказывал забавные истории, произошедшие на уроках, и я почти не думал о Бетти. Даже сам включился в разговор, вспомнив, как Фред и Джордж Уизли предлагали всевозможные способы борьбы с дементорами, исключая лишь те, о которых написано в учебнике. Большинство из этих способов не знал не только я, но и даже Хмури. Я специально у него спрашивал. Когда начались танцы, поднялись все преподаватели. И даже я пригласил профессора Синистру. Только потому, что она сидела рядом. Оставаться одному на месте было как-то неудобно. Да и на Бетти мне хотелось посмотреть вблизи. По Бетти было совершенно незаметно, что ей все равно, с кем танцевать. Она явно получала удовольствие от общения со своим одноклассником. Откуда я знаю, с кем она поддерживает отношения, а с кем нет? Могла и с кем-нибудь из слизеринцев пойти. Или вообще не пойти. Я знал, что не имею никакого права ревновать. Несколько писем – это еще не повод. Да и то Бетти больше интересует, что я знаю о ее матери, а не я сам. Но я не мог не ревновать. Эти двое очень красиво и гармонично смотрелись вместе. И танцевали хорошо – уж в этом я разбирался после того количества праздников и званых вечеров, на которых мне пришлось побывать. Ну почему она с ним, а не со мной? Что она в нем нашла? Просто смазливый мальчик. Хорошо играет в квиддич, а за душой ничего нет. Когда мы оказались рядом с ними, я глянул на Бетти и оторопел. В последнее время я уже привык к тому, что Бетти – не точная копия Беллы. Если в первый день меня потрясла их похожесть, то теперь я видел все больше и больше различий. Но сейчас Бетти как будто задалась целью стать неотличимой от своей матери. – Добрый вечер, профессор Хмури! – говорит Бетти с вызовом. А я даже не могу ей ничего ответить – в горле пересохло. Зачем она это сделала? Специально? Меня шокировать? Можно считать, этой цели она достигла. – Аластор, осторожнее! Вы чуть не наступили мне на ногу! – вернул меня в действительность голос Синистры. – Простите, – сказал я, все еще не оправившись от потрясения. Даже не знаю, почему на меня так это подействовало. Я как будто вернулся в те времена. Когда-то на небольшой семейной вечеринке в доме Лестранжей мы танцевали с Беллой... Там еще были Ивэн Розье, Тэд Уилкс, Рудольф, конечно же, может быть кто-то еще, но я не помню. Я тогда был совершенно заворожен тем, что Белла совсем рядом со мной, что весь вечер был рассеян и отвечал невпопад. Когда танец кончился, я вернулся к своему месту, чтобы отдохнуть. Нашел в толпе Бетти и увидел, что кавалер ее покинул, направившись прямиком к спутнице Поттера. Я вздохнул с облегчением. Напридумывал себе всякого, а на самом деле все просто. Бетти пошла с одноклассником только ради того, чтобы с кем-нибудь пойти. А одноклассник присмотрел себе девочку посимпатичней и умчался к ней. Я почти успокоился и даже осушил бутылку сливочного пива, пока никто не видел. Конечно, Аластор Хмури пьет исключительно из собственной фляги, но Барти Крауч не может пить только оборотное зелье. Оно, между прочим, мерзкое на вкус. Поначалу я даже подумывал, не завести ли мне две фляги, но я и так аккуратностью не отличаюсь, а в чужом теле тем более. Я бы запутался с этими флягами. Лучше уж потерпеть, пока не окажусь в кабинете, а там всегда припасена бутылка с водой. Бетти тоже пила сливочное пиво. Можно даже вообразить, что мы пьем на пару. Но не успел я насладиться представшей перед моим мысленным взором картиной, как к Бетти подошел один из слизеринцев и пригласил ее на танец. А ты думал, что она весь вечер просидит в одиночестве? Не тот она человек! Это я могу сидеть в стороне и наблюдать. А она – нет. В Слизерине ее любят. Возможно, там все уже знают, кто она такая. Малфой, конечно, уже разболтал. Почему бы кому-то из слизеринцев не составить ей компанию на Святочном балу? Просто по-дружески. Или не только по-дружески? Бетти и раньше была красива. А теперь, приняв на вечер облик Беллы, она выглядит еще прекрасней. Разве можно остаться к такому равнодушным? Один я обязан сидеть в стороне и смотреть, как она танцует с другим! Проклятый Хмури! Испортил мне отношения с Бетти, так что я подойти к ней не могу! С Монтегю она протанцевала целых два танца, в то время как я мучился, на них глядя. Потом они отошли в сторону, присели за столик, и к ним присоединились Айрин с Уорингтоном. Мне танцевать не хотелось. Ни мне, ни Хмури. Но ему-то тяжело танцевать с деревянной ногой. А то, что я с подозрением оглядывался по сторонам, все воспринимали, как должное. Я всегда так смотрю. Посидев со слизеринцами минут десять, Бетти поднялась со стула и решительно направилась в мою сторону. Она что, меня пригласить на танец вздумала? Или убить хочет? Мне показалось, что под мантией у нее спрятан пузырек с каким-то зельем. Но я не особо приглядывался. Но Бетти направляется не туда, где я сижу, а к столу судей, за который только что сел Перси Уизли. Что-то ему говорит, и они, взявшись за руки, идут танцевать. Невозможно! Бетти и Перси! Что может быть между ними общего? Или она хочет узнать от него побольше об отце? Больше всех об отце знаю я. Но меня Бетти спросить не догадалась. Ни в одном из своих писем она об отце не спрашивала. И не рассказала, как они с Риной его прокляли. Самому, что ли, разговор завести? А то ведь не успокоятся. Они почти топчутся на месте, так что я могу внимательно за ними наблюдать. Бетти не особенно довольна своим кавалером. Возможно, не узнала нужных сведений, а, может, в придачу к ним получила кучу ненужных. Не успела Бетти расстаться с Уизли, как к ней подкатился Людо Бэгмен. Этого еще не хватало! Мой отец терпеть его не может, а я считаю его несерьезным. Я бы понял, если бы она первая к нему подошла – за сведениями, которые не получила от Уизли. Но на этот раз-то первым подошел Бэгмен! Он что – ее узнал? Бэгмен мог видеть Беллу как минимум на колдографиях. А может, и лично – на каких-нибудь приемах. С ним Бетти выглядит куда более счастливой, чем с Уизли. Я опять начинаю мучиться. Почему он к ней подошел? Почему так на нее смотрит? А может, Бэгмену и раньше нравилась Белла и теперь он вспомнил увлечение юности? Он и танцевать умеет. Это не Перси. Поэтому Бетти не бросает его после первого же танца, а продолжает кружиться с ним, как ни в чем не бывало, забыв про подругу, которая ее ждет. Но почему Бэгмен? Что в нем можно такого найти? Он и Упивающимся Смертью никогда не был, а под подозрение попал из-за собственной дурости. Его и в организацию бы не взяли, поскольку, кроме квиддича, он ни на что не способен, а квиддичный матч между командами аврората и Упивающимися Смертью не запланирован. Я не знаю, сколько прошло времени, по моим ощущениям – часа два. Я не выдержал, встал и медленно пошел в обход зала. Бетти наконец-то рассталась с Бэгменом и только собралась идти к Рине, как я ее окликнул. – Мисс Розье, что за пузырек у вас под мантией? Теперь, стоя рядом с ней, я отчетливо видел этот пузырек. Что за зелье в нем, распознать не мог, я не Снейп. Но не лекарство от кашля – это точно. При желании, кроме пузырька, я мог видеть все, что угодно. Вплоть до цвета ее нижнего белья. Но это меня ужасно смущало, и я старался этого не замечать. Не замечать того, что не хочешь видеть, я привык где-то к концу первой недели в Хогвартсе. Хотя что делают студенты под партами, я видел по-прежнему. Впрочем, они быстро ко мне привыкли и посторонних вещей на уроке не доставали. Бетти пытается огрызаться. Дескать, заглядывать под мантию неприлично. А пытаться отравить судью Турнира прилично? Она же для моего отца этот сюрприз приготовила, по глазам вижу. Хоть и говорит, что для меня. А еще по глазам вижу все, что она думает о Хмури. Никакой легилименции не надо. Странно, но этот короткий разговор снимает с меня все напряжение сегодняшнего вечера. Пусть она ненавидит Хмури, пусть она считает его старым параноиком и ругает всем известными ругательствами, половину которых я сам не знаю, но она явно не заинтересована серьезно ни в одном из своих сегодняшних партнеров. Поэтому я могу с легким сердцем отпустить ее продолжать развлекаться со слизеринцами. А сам направляюсь к своему столику, за которым сидят уставшие от танцев профессор Флитвик и профессор Вектор. Я тоже буду развлекаться. Как раз вспомнил несколько забавных случаев со своих уроков. Продолжение следует...
belana: как же здорово... Бетти не перестает меня радовать! И Малфой тоже правильный: воспитывать его и воспитывать
Malice Crash: Мне тоже оч-оч нравится!
assidi: belana Malice Crash - спасибо :)
assidi: Глава 12 Вопреки ожиданиям ссора с Хагридом изменила мадам Максим в лучшую сторону. Она безо всяких возражений дала мне разрешение покинуть Хогвартс на несколько дней и даже не спросила, куда это я собралась. Зато за завтраком к нам привязался Драко и долго канючил, чтобы мы его взяли с собой. Никто ведь его не просил оставаться на каникулах в школе! А тетя Нарцисса и тетя Лена проявили удивительную солидарность, пообещав оторвать нам головы, если мы возьмем с собой Драко. Дескать, аппарировать ему еще рано, даже вместе с нами. То же самое мне говорила моя тетя, когда летом я собиралась смотаться на юг вместе с Аннет. Драко оставил нас в покое, только когда мы пошли в спальню за вещами, и только потому, что не мог пойти следом. Но собирались мы недолго, я почти ничего и не взяла – домашнюю одежду и пижаму мне Рина обещала дать на месте. Как только мы вышли обратно в гостиную, как Драко привязался к нам снова. На этот раз, поняв, что от нас ему ничего не светит, опять заговорил о Поттере. – Они вчера весь вечер с Уизли вдвоем просидели, девушки от них сбежали! Я мысленно была уже за пределами Хогвартса и прикидывала, кого я еще шокирую своей внешностью за ближайшие три дня в магической Англии. Тема Поттера была мне абсолютно неинтересна. – Вот и пригласил бы его, – парировала Рина. – Вот именно, – подключилась я, – твое повышенное внимание к Поттеру мне кажется подозрительным. Драко, как всегда, обиделся. Обижается он очень смешно – выпячивает губы, возводит глаза к небу и говорит всем своим видом: «Как я несчастен, пожалейте меня!» Если бы мы находились не в коридоре, а на улице, я бы немедленно изваляла его в снегу. Кстати, помогает. – Ага, а кто вчера с Перси Уизли танцевал? – А что? – смеюсь я. – Я не просто танцевала, а выясняла обстановку в Министерстве! – Ты же сказала – он тебя достал своим занудством! – смеется Рина. – Отрицательный результат – тоже результат! – возражаю я, и смеемся уже все трое. Драко обижаться перестал и веселится вместе с нами. Перед входными дверями, как назло, маячил профессор Хмури. Как будто специально меня караулил. Драко исчез со скоростью, наводящей на сомнения о невозможности аппарации в Хогвартсе. Мы же исчезнуть не могли, ибо нам надо было выйти из замка, а другого пути, кроме парадного входа, мы не знали. – Доброе утро, профессор Хмури! – поздоровались мы нарочито веселыми голосами. Сегодня я уже не так похожа на маму, как вчера. Волосы упрятаны под шапку, косметика смыта, вместо парадной бордовой мантии – голубая школьная, надежно скрытая под теплым синим плащом. – Куда это вы направляетесь? – подозрительно спросил он. – Домой! – с очаровательной смесью наивности и уверенности ответила Рина. – Профессор, разрешите нам пройти? – Я бы на месте мадам Максим вас не отпустил, мисс Розье, – пробормотал Хмури. Мы не стали с ним спорить, взялись за руки и почти побежали к двери. На месте мадам Максим он, к счастью, никогда не окажется. С него станется, конечно, меня наказать, но пусть он этим занимается после каникул. После каникул я готова на что угодно, хоть на еще одни поиски боггарта. Мы без помех выбежали за ворота и, перед тем как аппарировать, повернулись к ним лицом и облегченно рассмеялись. Несмотря на то что ничего особенно плохого мы в Хогвартсе не оставляли, а в свете последней недели жизнь там казалась нам светлой и безоблачной, покидать школу и отправляться в новый мир было радостно. – Ну что ты стоишь? – спросила я со смехом. – А ты? – А я тебя жду! Подождав друг друга минут с десять, мы, подавив очередной приступ хохота, взялись за руки и аппарировали. Очнулись, протерли глаза, посмотрели друг на друга и снова стали смеяться. Мы смеялись не переставая, пока дверь аккуратного двухэтажного каменного дома не отворилась и не вышла невысокая полная женщина со светлыми волосами, отливающими рыжиной. – Рина! Что ты не проведешь гостью в дом? – Здравствуйте, – осторожно произнесла я, в предчувствии очередного шока от моей внешности. Но мама Рины, видимо, была давно подготовлена, и ожидаемого шока не последовало. Наоборот, последовало то, чего мы сами не ожидали и что повергло в шок нас. – Ну что вы перед дверью стоите, как не родные? Идите обедать! – Мама! – с легкой паникой в голосе произнесла Рина. – Мы только что завтракали! – Ничего не знаю! – отрезала тетя Лена. – Переодевайтесь – и к столу! Я однажды слышала, как Флер жаловалась на слишком обильную еду в Хогвартсе, из-за которой она может некрасиво растолстеть. Еще подумала про себя – а кто тебя просит столько есть? Никто ведь не заставляет! Зато нам с Риной отказаться от обеда совершенно невозможно. Мама Рины ведь так для нас старалась, и мы ее обидим, если откажемся! Зря мы позавтракали в Хогвартсе. Если бы я знала, что здесь так кормят, я бы не только не завтракала сегодня, но и вчера на Святочном балу воздержалась от угощения. В процессе обеда выясняется, что нам предстоит еще и ужин, который собирается почтить своим присутствием тетя Нарцисса. Мне очень хочется с ней поговорить, но вот если бы только к этому разговору не прилагалась еще и еда... Я не гиппогриф, в конце концов, в меня столько не влезет! – Рина! – шепчу я. – Я сейчас лопну! – Сиди тихо, – отвечает Рина, – а то дадут добавки! Добавки, к счастью, нам не дают, но и того, что на столе, хватает с избытком. Я сижу, откинувшись на спинку стула, и улыбаюсь бессмысленной улыбкой. Вид у меня наверняка ужасно глупый, зато довольный. Никакой спешки, тишина и спокойствие, можно отдохнуть на целый семестр вперед. Тетя Лена, глядя на нас, улыбается. У нее тоже довольный вид. – А ты знаешь, Бетти, – говорит она, – твою бабушку, мою тетю, хотели отправить в Бобатон. Но тогда время было тяжелое, война на носу, так что остановились все-таки на Хогвартсе. И, судя по всему, правильно сделали. Именно в Хогвартсе моя бабушка познакомилась с дедушкой. И примерно в то же время там учился мой второй дедушка. Как я узнаю дальше, мои бабушка и дедушка по матери умерли совсем недавно – еще трех лет не прошло. Так и не узнали, что их внучка жива и обитает у дальних родственников. Хоть десять лет-то спустя могли сообщить! Ладно, меня захотели оставить в неведении, чтобы от чего-то там оградить, но бабушку-то с дедушкой за что? И так роду Блэков постоянно не везет, так еще и внучку спрятали. Рина видит, что разговор повернул в какую-то очень печальную сторону, и сменяет тему: – Кстати о родственниках. Ты знаешь, что сын Крауча – мой двоюродный дядя? – Что? Ты хочешь сказать, что Крауч – твой родственник? – Не Крауч, а его жена. Она родная сестра моего дедушки. Куда ни глянь – кругом одни сплошные родственники! Во Франции – то же самое. Когда я узнала, что Аннет – троюродная сестра Виолетты, мне захотелось иметь с ними как можно меньше родства. Но они сестры не по линии Розье, и слава Мерлину. – Крауч – твой родственник! – с нескрываемым ехидством говорит Рина. – То есть как это мой? – до меня доходит не сразу. Глядя на мою изумленную физиономию, начинает смеяться не только Рина, но и тетя Лена. – Он и правда твой родственник, – говорит она, – только дальний. Он троюродный брат твоего деда. Кошмар какой. Не хватало мне только Крауча в родственниках. Хорошо хоть, что родство такое отдаленное. – Кстати о Крауче, – тетя Лена переходит на серьезный тон, – что за слухи, будто на первом туре вы наслали на него порчу? Мы с Риной синхронно изображаем предельно невинное выражение лица. Сюда-то как эти слухи дошли? От Драко, что ли? – Мы не насылали, – говорит Рина после паузы. Таким тоном, что видно – она сама себе не верит. Тетя Лена, разумеется, не верит тоже. – Не насылали? – с издевкой спрашивает она. – А за что же тогда Бетти каждый день наказанная сидела? Ну, допустим, не каждый. И кто сказал, что наказанная я сидела из-за Крауча? – Это все Хмури, – мрачно говорю я. – Он меня терпеть не может. И тут я осекаюсь. Нашла при ком говорить о Хмури! Не у одной меня есть причины его ненавидеть. Но у тети Лены превосходная выдержка. Даже виду не подает, что упоминание Хмури ее хоть каким-то боком касается. Мне бы так! – Бетти, будь осторожна. Не надо больше никаких авантюр. И ты, Рина, тоже. Никогда ведь за тобой ничего подобного не было! А тебе еще ТРИТОНы сдавать! – Ой, ну что я, не сдам, что ли? – машет рукой Рина. – Мама, скажешь тоже! На худой конец, в аптеку Робинсов меня и так возьмут. Я улыбаюсь. Мне трудно представить, чтобы Рина что-то не сдала. Тетя Лена смотрит в окно и грустно вздыхает. – Знаешь что, Рина... Насчет аптеки... Я тут подумала... Она говорит очень медленно, будто нехотя. Рина непонимающе смотрит на мать, но перебивать не рискует. – Я тут подумала – может, вам с Синтией поехать к ребятам? Я ничего не понимаю. Зато понимает Рина. Она смотрит на маму с таким ужасом, будто та предложила ей как минимум поцеловаться с Краучем. – Мама, да ты что? Джерри спит и видит, как бы ему домой поскорее вернуться, а ты предлагаешь нам туда переселиться? – Он писал, что они с Ником собирались к лету приехать, а я считаю, что лучше им подзадержаться. В свете того, что сейчас происходит... – А что сейчас происходит? – спрашиваем мы хором. Но мама Рины только грустно улыбается и ничего объяснять не хочет. Мне не надо ничего объяснять. Я давно поняла, что что-то происходит. Но откуда это знают все, вплоть до школьников? – Мама, – говорит Рина, – Джерри с Ником сами не хотят, чтобы я к ним ехала. Они мне только что об этом написали, причем не сговариваясь. Думаю, что Синтии они написали то же самое. Увидев мою непонимающую физиономию, Рина поясняет: – Джерри – это мой брат. Синтия – его невеста. А Ник – мой парень, его друг. Я тебе могу колдографии показать, когда ко мне поднимемся. Мама, можно мы пойдем колдографии посмотрим? – Идите, – устало говорит тетя Лена. По ней видно, что Рина ее совсем не убедила и уговоры будут продолжены. Перспектива отъезда в неведомую Южную Америку Рину совсем не радует, а меня – так просто пугает. Меня-то туда никто не звал! Но, к счастью, Рина сама не хочет ехать. Зря я испугалась поначалу. А я именно испугалось. До того момента, как я появилась здесь, у Рины уже была сложившаяся жизнь, о которой я толком не знала. Впишусь ли я в нее – еще непонятно, я ведь и не пробовала. Вот как уедет она к брату и жениху, что я буду без нее делать? С ними-то, в отличие от меня, она знакома давно. Конечно, если не считать того, что мы вместе играли в детстве. Я-то этого не помню! Пока мы сидим в комнате у Рины, она успевает меня успокоить. Так что к ужину мы спускаемся вполне довольные собой и жизнью. Все прекрасно, за исключением одного – есть мне до сих пор не хочется. Самое интересное начинается после ужина. За ужином мы мило и по-светски разговариваем с тетей Нарциссой, но после ужина она изъявляет желание поговорить со мной наедине. Сейчас мне уже не так этого хочется. Наверняка ведь будет меня ругать. Я оказываюсь права. Тетя Нарцисса начинает с того, что спрашивает про Крауча. Интересно, почему все думают на меня, а не на Рину? Оттого что Хмури поймал меня за руку? Так как раз из-за этого я и не смогла проклясть Крауча! – Тетя Нарцисса, ну посудите сами! Как я могла проклясть Крауча, если Хмури поймал меня за руку? – Когда он тебя поймал за руку? – Когда я ничего не успела сделать! Мы шли за Краучем, когда он направлялся к замку после окончания первого тура. Просто случайно оказались рядом. И тут появляется Хмури и заявляет, что я собиралась проклясть Крауча! – Случайно? – с нескрываемым сомнением спрашивает тетя Нарцисса. Разумеется, версия случайности здесь не пройдет. Но странно – даже Нарцисса ни в чем не подозревает Рину. Во всем виновата почему-то оказываюсь я. Здесь-то почему нападение на Крауча считается предосудительным? Давно пора отомстить ему за все хорошее! – Ну хорошо, – сдаюсь я, – даже если я к этому причастна, что я такого сделала? Краучу давно пора перестать чувствовать себя безнаказанным. Перешел в другой отдел и думает, что все его подвиги на посту главы Департамента магического правопорядка забыты? Тетя Нарцисса вздыхает. Точь-в-точь, как тетя Лена. Зря я думала, что избавилась от опеки тети, уехав в Англию. Вместо одной тети получила сразу двоих. И обе солидарны в желании пресечь любые мои самостоятельные действия. И как мне теперь доказывать обеим тетям, что я не маленькая? – Он вряд ли понял, что это именно месть. И не задумается, за что, – говорит тетя Нарцисса. – Я ему могу письмо написать с разъяснением! – предлагаю я, и тут же, разумеется, получаю в ответ лекцию о том, почему этого делать не следует. Примерно в таком же тоне я воспитываю Драко. Будем надеяться, его мать об этом не знает. – Тетя Нарцисса, – осторожно говорю я, когда ее воспитательный пыл немного угасает, – а почему я не могу прийти к вам на вечер? – Бетти, пойми, – мягко говорит она, – соберется много незнакомых тебе взрослых волшебников, наши разговоры будут тебе неинтересны... – Но Рина-то идет! – перебиваю я. – Рина – другое дело. Она знает наш круг общения, и все знают ее. А ты – не забывай, на кого ты похожа! Твое появление может вызвать лишние вопросы. Сейчас непростое время... Упоминание второй раз непростоты сегодняшнего дня вызвало у меня недовольство на грани бешенства. Обязательно надо обиняками говорить, нельзя объяснить по-человечески? – Да что такого в нашем времени? Мне скажет кто-нибудь, что вообще происходит? – почти кричу я. – Понимаешь, Бетти, – тете Нарциссе явно не хочется мне ничего объяснять, но она все же говорит, – сейчас ходят разговоры о возвращении Темного Лорда... – И что? Что такого плохого в его возвращении? Кажется, я сказала что-то не то. Но выдержка тети Нарциссы ничуть не меньше, чем у тети Лены. – А что хорошего? Разве ты хочешь, чтобы он вернулся? – А если он освободит из Азкабана... – у меня что-то как будто застревает в горле поэтому вместо «маму и папу» я говорю: – тех, кто там находится? Нарцисса качает головой. – Я в этом не уверена. Мы же не знаем, что он будет делать и о чем будет думать, когда вернется. Может быть, ему уже больше не нужны старые сторонники, он будет собирать новых. Может быть, он всех своих прежних сторонников накажет за бездействие. Поверь, лучше для всех нас, чтобы он не возвращался. Ничего не понимаю. Как же это так – пятнадцать лет назад клялись в верности Темному Лорду, а сейчас говорят – «лучше, чтобы не возвращался». Я не выдерживаю и вскакиваю со своего места. – Я не понимаю – вы на стороне Темного Лорда или нет? Тетя Нарцисса бледнеет. Такой оборот разговора ей явно не нравится. А лично мне не нравится измена собственным убеждениям! Почему-то в гостиной Слизерина слова «Темный Лорд» произносят спокойно и даже с некоторой гордостью, а наши тети от них бледнеют, краснеют и начинают вести воспитательную работу. – Бетти, милая, – ласково говорит она, – ну что ты знаешь о Темном Лорде? Его нет, и вряд ли он вернется. А тебе надо быть сдержанной. Как я могу пригласить тебя на вечер, если ты совершенно не умеешь себя вести? Настоящие леди так себя не ведут! Следующие полчаса мне подробно и доходчиво объясняют, как должна и как не должна вести себя настоящая леди. Разумеется, попытки проклясть Крауча, а также постоянные споры на уроках с Хмури в число ее достоинств не входят. У меня мелькает мысль, что Драко все-таки рассказал матери о том, как я его воспитываю, и она решила отомстить за сына. – С Хмури ты должна вести себя осторожнее. Я слышала, он тебя постоянно оставляет после уроков? – Ну да, – неохотно отвечаю я. – И что он заставляет тебя делать? – Да ерунда, – машу я рукой, – книжку одну ему переводила на французский. Про войну с Темным Лордом. Книжка интересная. – А у тебя она не сохранилась? Сможешь дать почитать? – Нет, я себе ее не переписала. Наверное, я это сделала зря, но просить что-то у Хмури было ниже моего достоинства. Я даже не спросила его, есть ли у того автора другие книги. – Ты не должна с ним препираться! Он ненормальный, ему и повода не надо, чтобы придраться, а ты ему эти поводы даешь постоянно! Я киваю, делая вид, что соглашаюсь со всем. Наверное, тетя Нарцисса права. Наверное, я не должна никого провоцировать. А должна раствориться в толпе и делать вид, что я никакая не дочь Беллатрикс, а обыкновенная девушка из обыкновенного магического рода. У Рины получается. А у меня – нет. И не получится. – Тетя Нарцисса, – неожиданно перебиваю я на полуслове, – Хмури однажды потащил меня в подземелья Хогвартса боггарта искать. – Боггарта? – она смотрит на меня со страхом. – Он совсем с ума сошел! – Ага, – киваю я и замолкаю. Про боггарта я рассказывала только Рине. Даже Драко не в курсе. Он пребывает в уверенности, что я всего лишь переводила книжку. Тетя Нарцисса встает со стула и подходит ко мне. Она ничего не спрашивает, но я все равно продолжаю, хотя сама не уверена, стоило ли это делать. – Я Азкабан увидела. И маму. Мертвую... Больше я говорить уже не в состоянии, но больше и не надо. Я не выдерживаю и кидаюсь в объятия тети Нарциссы. Она ничего не говорит, только гладит меня по волосам. Я делаю вид, что плакать не собираюсь, и на самом деле не плачу. Забыть этот случай невозможно. Но ведь с тех пор почти месяц прошел. – Бетти, обещай мне быть осторожной и больше не совершать глупостей, – говорит тетя Нарцисса, когда я наконец-то прихожу в себя и сажусь на свое место. – Обещаю, – говорю я, искренне веря в свои слова. Вечером мы с Риной никак не можем наговориться и лечь спать, несмотря на то что завтра нам предстоит полный беготни день. Вдоволь обсудив желание взрослых управлять нашими судьбами и наше полное с этим несогласие, переходим к конкретной теме – нежеланию пускать меня к Малфоям. Рина, которая в Хогвартсе была согласна с тетей Нарциссой, здесь принимает мою сторону. Не иначе как разозлилась от предложения мамы ехать в Южную Америку. – Рина! – говорю я. – У меня появилась идея. Давай, я пойду туда вместо тебя. – Что значит «вместо»? – не понимает Рина. – То и значит! Приму твой облик и пойду. Под оборотным зельем. – Ты с ума сошла? Такая реакция меня совершенно не удивляет. Рина всегда сначала говорит, что я сошла с ума, а потом сама же и помогает реализовать мою идею. – Ну смотри – в твоем облике вести себя я буду более чем прилично, буду сидеть тихо и в разговоры не встревать. Опять-таки мою внешность никто не увидит, а к тебе все привыкли. – Ты с ума сошла, – повторяет Рина уже с восхищением. – Тебе так хочется на этот званый вечер? – Да я бы не сказала, что хочется... – А мне хочется на всех посмотреть! Не на колдографиях, а вблизи. – Но я-то всех знаю! – Значит, расскажешь мне, кто есть кто, а я запомню. Слава Мерлину, общая идея принята без возражений и начинается обсуждение деталей. Здесь задает тон уже Рина. – Где мы возьмем оборотное зелье? – Купим. Неужели у вас оно нигде не продается? – В Лютном переулке должно продаваться. Но там все очень дорого... – Зайду в «Гринготс», у меня там куча денег, – отмахиваюсь я. – Подумаешь, пару галлеонов переплатим. – А как ты его пить будешь? Вечер-то всяко больше часа продлится! С флягой будешь ходить? Зрелище Рины, то и дело отпивающей из своей фляги, меня дико веселит. – Ага, – сквозь смех выдавливаю я, – как Хмури! – Ну у него вряд ли там оборотное зелье. – Может, огневиски? – Нет, я знаю, – задыхается от смеха Рина, – у него там зелье, которое в Мунго дают при умственных расстройствах! – Ему это не поможет! Это не лечится! Ложимся спать мы только через пару часов, обсудив не только возможные умственные расстройства Хмури, но и детали моего появления на званом вечере. Видимо, за каникулы мы успели отоспаться, ибо встали ни свет ни заря, бодрые и готовые к подвигам. Тетя Лена за завтраком подозрительно на нас смотрела и даже спросила, что мы затеяли. Ну так уж сразу и затеяли. Что, мы не можем просто так друг на друга смотреть и смеяться? Позавтракав, мы наспех одеваемся и аппарируем в Лондон. На Диагон-Аллее народу немного. Все нормальные люди празднуют Рождество у себя дома несколько дней кряду, и только такие ненормальные, как мы, ходят за покупками. Нет, те, кто держит в эти дни свои магазины открытыми, – тоже ненормальные. У нас в Париже – то же самое. В магловских кварталах – и то интереснее. В банке на меня не обратили особого внимания. Гоблинам было абсолютно все равно, кто я такая, главное – это оформленные в должном порядке документы. Я набрала полную сумку золотых и серебряных монет, что сделало мое хорошее настроение еще более хорошим. Рина, правда, пыталась мне заявить, что столько денег с собой мне не нужно, что в сейфе они будут сохраннее, но я только отмахнулась. Разве это много? В аптеке Робинса, куда мы отправились после «Гринготса», на меня посмотрели с недоумением. Я сделала невинный вид, держалась за спиной Рины и скромно смотрела в пол. Не знаю, поверил ли мистер Робинс в мою скромность, но предложил нам явиться к нему после окончания школы. Радостные и довольные собой, мы зашли в кафе Фортескью выпить по чашечке кофе с мороженым, а затем направились в Лютный переулок. Вот тут я осознала в полной мере страшную силу своей внешности. Продавец – маленький сморщенный старикашка, словно сошедший со страниц книги о злых волшебниках, – заломил непомерную цену. Непомерность осознала даже я, хотя в ценах на зелья никогда не ориентировалась, тем более в Англии. Еще пытался выпытать у Рины, зачем ей это нужно. Я в это время стояла у нее за спиной, прикрыв лицо капюшоном, и злорадно улыбалась. Когда Рина исчерпала свои аргументы, я откинула капюшон и сделала шаг вперед. Старикашка весь задрожал, поднял обе руки, словно пытаясь от меня защититься, и залепетал что-то неразборчивое. – Так сколько вы сказали? – нарочито строго спросила я. Палочку из кармана не доставали ни я, ни Рина. Но старикашка, кажется, был уверен, что я способна применить к нему Непростительное заклятье безо всякой палочки. Цену он тут же снизил втрое и еще принялся извиняться за то, что нас сначала не узнал. Мы забрали зелье, перед этим старательно его понюхав, расплатились и вышли из лавки. Как только мы оказались на свежем воздухе, на нас напал приступ неудержимого смеха. – Еще один пациент из Мунго! – хохотала Рина. – Они что, в честь Рождества распустили всех душевнобольных? – не отставала я. Хорошо, что в переулке было пустынно, иначе бы за душевнобольных приняли нас – так громко и заразительно мы смеялись. Самая большая трудность состояла в том, чтобы не показываться на глаза тети Лены до тех пор, пока я не выпью зелье. Рине-то не нужно делать прическу и надевать парадную мантию! Но мы отговорились тем, что справимся вдвоем, и тетя Лена этим объяснением вполне удовлетворилась. Когда мы только вошли в дом Рины, мне он показался большим, разве что чуть поменьше нашего. Но пообвыкнув здесь, я осознала, что он на самом деле маленький. Два этажа и комнат не больше десятка. Обстановку богатой не назовешь. Да и откуда здесь взяться богатству? Мне даже стало неудобно, когда я вспомнила, сколько денег хранится у меня в Гринготсе. Теперь понятно, почему ее брат вместе с другом поехал в Южную Америку. Там можно в одночасье сколотить большие деньги. Правда, прошло уже два года, а они все еще не возвращаются. Хотя не похоже, что у них там все плохо, – было бы плохо, давно бы вернулись. Комната Рины была небольшой, но очень уютной. Мне она сразу понравилась – от темно-зеленых штор на окнах до коврика у кровати. В одном углу – зеркало, в другом – письменный стол, на столе – колдография Ника и Джерри на фоне экзотических развалин, все остальное пространство стола занято стопками книг. На полках они не помещаются. Я сразу заявила, что ночевать буду вместе с Риной и ни в какую гостевую комнату не пойду. Даже если мне придется спать на коврике у Рининой кровати. Кровать оказалась достаточно широкой для двоих, поэтому спать на коврике не придется. Вот и хорошо. – А как ты думаешь, – спрашиваю я, глядя на себя в зеркало, – если я сделаю себе прическу и выпью зелье, прическа сохранится? – Чтобы сохранилась, надо мне сделать прическу! – Рина тут же начинает смеяться. – А в книге об этом ничего не сказано! – Авторы книг по зельеварению никогда не экспериментировали с прической и косметикой! – Особенно это видно по Снейпу, – заключаю я, и мы вновь умираем от смеха. Снизу слышится голос тети Лены: – Рина! Ты готова? – Ты готова? – сурово спрашивает меня Рина. Мы уже поменялись мантиями – на мне парадная, а на Рине домашняя. Опять-таки ее собственная. Мне непривычно зрелище себя в синей мантии, но я напоминаю себе, что это не я, а Рина. То есть сейчас еще я. Но еще несколько секунд... – А прическа? – Ты сначала выпей! Делаю глубокий вдох и глотаю зелье. Мерлин, до чего же оно противное. Одновременно падаем на кровать и переживаем превращение молча, стиснув зубы. Когда дрожь в теле прекращается, встаем опять-таки одновременно и, глядя друг на друга, начинаем хохотать. До чего же странно видеть свое лицо не в зеркале! И эта мантия мне совершено не идет. Не поймешь, какого она цвета – не то фиолетовая, не то лиловая. – Главное – будь спокойнее! – наставляет меня Рина. Ей-то меня изображать недолго – пока мы с тетей Леной не уйдем. И гораздо проще, чем мне. Драко тут под страшным секретом признался Рине, что когда мы вдвоем, мы на себя не похожи. Когда мы вдвоем, в ней есть что-то от меня, а во мне – от нее. Поэтому здесь никакой подмены заметить невозможно. А вот у Малфоев... – Молчи и в разговоры не встревай! Говори только, если тебя спросят. Я всегда так делаю. – Ты это мне уже третий раз повторяешь! – Ничего, лишний раз повторю – лучше запомнишь! Зелье не забудь! – А ты? – А я вообще выходить не буду. Вы там допоздна засидитесь, я могу и спать лечь. Правильно. Рине вторую порцию пить не надо. А вот мне придется. И не одну. А у меня во рту такой вкус, будто я помойное ведро дочиста вылизала. У Рины в руке появляется стакан с водой. Вовремя! – Рина! – в голосе тети Лены слышно нетерпение. – Нам пора! – Мама, я уже иду! – весело кричу я. И мы с Риной, взявшись за руки, выходим из спальни. На втором часу пребывания в Малфой-Мэнор я начала сомневаться в смысле нашей затеи. На меня никто не обращал никакого внимания. Это было и к лучшему, ибо я не была уверена, что веду себя до последней черточки похоже на Рину. В ее облике я чувствовала себя крайне неуютно, как будто взяла поносить платье Флер или Эсмеральды, жутко мне не идущее. Тетя Лена активно общалась с тетей Нарциссой и про меня забыла. Я была только рада, ибо говорить «мама» было на удивление непривычно. На мои отлучки тоже никто внимания не обращал. Что необычного в том, что мне понадобилось пойти в туалет? Даже если я туда бегаю каждый час – что в этом такого? Плохо было одно – пока что я не услышала ровным счетом ничего интересного. Зачем, спрашивается, я пью эту гадость и изображаю из себя тихоню? Чтобы насытиться деликатесами? Да я в Хогвартсе объелась на всю предстоящую неделю! Посмотреть на круг общения семьи Малфоев? Волшебники как волшебники. Во Франции я на таких нагляделась вдоволь. Все веселые, как в праздник и положено. Даже, пожалуй, слишком веселые. Как будто делают вид, что ничего не случилось. Когда я немного привыкла к окружающим меня волшебникам и стала их различать, я это осознала. Но это не то, что я хотела узнать! То, что в воздухе висит какая-то тревога, я еще месяц назад почувствовала! Мне нужно знать, что конкретно! Вернется Темный Лорд или нет? Кто хочет его возвращения, а кто не хочет? И кто такой мой неизвестный друг, с кем он связан, что он делает и как попадает в Хогвартс? Честно говоря, ни я, ни Рина толком не представляли, что же случилось с Темным Лордом и как он может вернуться. Но подходить с этим вопросом к тетям – бесполезно. К Люциусу Малфою, пожалуй, тоже. Все-таки светская вечеринка – не лучшее место для подобных разговоров. Проскучав еще час, я вспомнила, что тетя Нарцисса обещала дать Рине какую-то книжку по заклинаниям. Не знаю, почему надо было просить у Малфоев, а не дождаться возвращения в Хогвартс и посмотреть в библиотеке. Возможно, она не может подождать и пару дней. Я не могу – поправляю я себя. – Тетя Нарцисса, – осторожно обращаюсь я. – Вы мне обещали книгу... Тетя Нарцисса отрывается от глубокомысленного разговора о последних модах и кивает: – Да, конечно. Она в библиотеке, я специально для тебя положила на столик. Поднимись и возьми сама, ладно? Рина как будто точно знала реакцию на мою просьбу, заранее объяснив, где в Малфой-Мэнор находится библиотека. Поэтому я нахожу ее без труда. И нужную книгу тоже – она действительно лежит на столике, стоящем возле одного из книжных шкафов. Беру книгу под мышку и уже собираюсь выходить из библиотеки, как вдруг из коридора слышаться чьи-то шаги. И голоса. Кто-то проходит мимо раскрытой двери библиотеки, не замечая, что дверь открыта, а за дверью стою я. Осторожно высовываю голову и вижу Люциуса Малфоя с еще одним волшебником. Люциуса не узнать невозможно, а всех остальных я еще путаю. Кажется, это Эйвери. Если они собрались говорить здесь, в коридоре, то я все услышу! «Остановитесь! – мысленно умоляю я. – Остановитесь и поговорите здесь, что вам стоит!» Они действительно останавливаются. И входят в ближайшую дверь. И – по счастью – оставляют ее открытой. Я осторожно выскальзываю из двери библиотеки и прохожу несколько шагов по коридору. Дверь приоткрыта, если они закончат разговор и подойдут к ней, я успею добежать до библиотеки и спрятаться там. – Ты уверен, Люциус? – спрашивает Эйвери. Пока я кралась по коридору, я пропустила первую фразу Малфоя. Ее заглушил шорох моей собственной мантии. Но сейчас я уже стою не шелохнувшись и, можно сказать, вся превратилась в слух. – Я уже ни в чем не уверен! – с раздражением в голосе произносит Малфой. – Но ты же сам чувствуешь, как оживает Метка! Что еще за метка? Почему здесь нет Рины – она-то знает больше, чем я! – Мы сколько раз с тобой уже об этом говорили, и я повторю еще раз – Темный Лорд не может вернуться сам, без посторонней помощи! Я сомневаюсь, что даже и с помощью может. – Вот именно, Тим! Мы давно оставили попытки его найти. Но вдруг у него есть сторонники, которых мы не знаем? – Откуда? Мне тоже хочется задать этот же вопрос. Только в другой форме – а откуда вы это знаете? – Да я знаю, что мы и об этом говорили. Начиная с Чемпионата Мира. Но сейчас я, кажется, догадываюсь, кто это. – И кто же? – в голосе Эйвери слышится неверие. Я обеими руками держусь за стенку. Неужели им известно?.. Да нет, не может быть! – Послушай меня. Ты помнишь историю с Блэком, который сбежал из-под самого носа Снейпа и сотни дементоров? – Ты про Блэка? Не шути так! – Нет, я не про Блэка. Блэк, может, в Азкабане умом и тронулся, но не настолько, чтобы помогать Темному Лорду. Я разговаривал с Фаджем, который в тот сумасшедший день был в Хогвартсе. Разговаривал, кстати сказать, неоднократно, каждый раз пытаясь выведать новые подробности. Больно все уж странно получалось. Так вот – недавно Фадж рассказал мне, что Поттер говорил что-то такое про Петтигрю. Что это он преступник, а не Блэк... – Это я знаю и без Поттера, – перебил его Эйвери. – Не перебивай! Поттер сказал что-то вроде того, что они только что видели Петтигрю – и тот не умер! Фадж-то этому не верит, потому что он дальше своего носа не видит и не хочет видеть, но мы-то с тобой можем головой подумать! Если он действительно там был... – Ты хочешь сказать, что Питер Петтигрю... – в голосе Эйвери послышалось изумление. – Я хочу сказать, что это он запустил Черную Метку на Чемпионате Мира. И он каким-то образом нашел Темного Лорда. Больше ему деваться все равно некуда. Любой из нас его прибил бы на месте! – Думаешь, он на это способен? – Эйвери усмехается. – Он же туп, как пробка. – Перед страхом смерти человек и не на такое способен, – Малфой тоже усмехается. Я стою ни жива, ни мертва. Того и гляди, они закончат говорить и увидят меня. А я с места не могу двинуться. Дальнейший разговор почти и не слышу. Наконец-то нахожу в себе силы и двигаюсь в сторону библиотеки. Десяток шагов прохожу, кажется, за полчаса. Вползаю в дверь и падаю в ближайшее кресло. Ничего не соображаю. Ровным счетом ничего. Мыслей так много, что они взаимно уничтожаются и можно считать, что их нет вовсе. – Бетти, – раздается тихий голос тети Нарциссы. – Ты что здесь делаешь? Я поднимаю голову и тут осознаю, что она назвала меня по имени. Но я же не Бетти, я Рина! А когда я последний раз пила зелье? Час-то давно прошел! Надо же было так задуматься, чтобы не заметить обратного превращения! – Тетя Нарцисса, я... И замолкаю. Как оправдываться? – Я просила тебя быть осторожной! А ты?.. – А я ничего не сделала... – Твое счастье, что никто ничего не заметил, кроме меня и Лены! Идем. Рина меня убьет. И правильно сделает. Мы доходим до маленькой гостиной, всю обстановку которой составляют два дивана и один камин. Нарцисса берет коробочку с серым порошком и протягивает мне: – Давай. Я тяжело вздыхаю и делаю шаг в камин.
assidi: Я знал, что Бетти с Риной уезжают на несколько дней. Но поверил в это окончательно, только когда увидел их идущими к входным дверям замка в сопровождении Малфоя. Все трое весело переговаривались. Увидев меня, Малфой тут же юркнул обратно в коридор, из которого вышел. Так быстро, что девочки даже не успели заметить, когда он это сделал. Девочки были в таком хорошем настроении, что жизнерадостно меня поприветствовали. Я же не удержался и подозрительно спросил: – Куда это вы направляетесь? Куда они направляются, я знал. К Уилксам. Может быть, еще и к Малфоям. Но я-то знал, а Хмури нет! И потом, я не мог не воспользоваться возможностью поговорить с Бетти... Ведь в ближайшие три дня я ее не увижу... Даже хорошо, что меня в эти три дня в Хогвартсе не будет. К обеду я закончил со всеми делами, а после обеда, попрощавшись с Дамблдором, отправился к воротам. Без проблем вышел за пределы территории Хогвартса и аппарировал. Когда я открыл дверь своего дома, первым моим желанием было войти в свою комнату, лечь на кровать и лежать там, не вставая, все три дня. Но сделать это не представилось возможным, ибо на меня тут же налетел Хвост и засыпал вопросами. – Барти, это ты? Ну, как там в Хогвартсе? Как там Гарри? Я только отмахнулся и прошел мимо него в гостиную. Сел в кресло и стал ждать, пока действие оборотного зелья прекратится. Хвост все не мог угомониться, ему не мешало даже мое молчание. А я просто не мог говорить. Я наслаждался каждой минутой своего пребывания дома, даже несмотря на назойливость Хвоста. – Хвост, – перебил я его на полуфразе. – Мне надо поговорить с Лордом. Я знаю, что сделал все правильно, но разговора с Лордом боюсь. Именно поэтому я хочу поговорить с ним как можно скорее. Пока Хвоста не было, я старательно закрыл в себе все воспоминания о Бетти. Заставил забыть. Нет никакой дочери Беллатрикс. Есть одна из безликих учеников Хогвартса, интересующих меня только как декорации, перед которыми я должен изображать преподавателя защиты от темных искусств. Окклюменции меня учил лично Темный Лорд, но я прекрасно понимаю, что он пробьет любую мою защиту. Но он не знает, что именно я собираюсь скрывать, а значит, есть надежда, что он этого не увидит. И действительно, не увидел. Мы проговорили почти два часа и могли бы, наверное, проговорить и дольше, но он сам отправил меня отдыхать. А я даже не заметил, что устал, и забыл, что, входя в дом, собирался лечь и пролежать трое суток. Я знал, что выполнил задачу не до конца. Что осталось меньше двух месяцев до второго тура, а Поттер и не подумал браться за задание. Но все это было поправимо. И Лорд об этом знал. Когда он отпустил меня, я понял, что все-таки устал, и устал неимоверно. И что идея провести все три дня, не вставая с кровати, не так уж и плоха. Конечно, все три дня я на кровати не провел. Сидеть без работы я просто не мог и, полежав с часик, пошел работать в библиотеку. Вечером я ни с того ни с сего наорал на Хвоста. Причем наорал так, как не орал никогда. Повод был совершенно ничтожный – Хвост забыл поставить на стол салфетки, но я припомнил все, что мог припомнить, а так же все, в чем он мог провиниться без меня. Скорее всего, так и было. И спал до полудня, и денег расходовал больше чем надо, и грязь в доме развел страшную. Раз он не возражал – значит, я был прав. На самом деле мне нужно было просто сбросить напряжение, а Хвост подвернулся под руку. Потом я это, конечно, осознал, но извиняться не стал. Буду я еще перед этой крысой извиняться. После ужина я еще немного посидел в библиотеке, а потом поднялся в свою комнату, тщательно закрыл дверь, лег на кровать и погрузился в мечты. Я думал о Бетти. Правильно я сделал, что не привел ее сюда, хотя она могла бы и согласиться. Хвост, конечно, поначалу ее испугается – он дико боится Беллы, тогда, в конце восемьдесят первого года, он сбежал прежде всего от нее. Но что бы он потом про меня подумал! Правда, рано или поздно он ее все равно увидит. Но тогда мне будет уже наплевать. В первый день я так и не поговорил с отцом. Не хотелось. Но на второй день после завтрака я пошел к нему в комнату и просидел там почти целый час. Его состояние мне сразу не понравилось. На первом туре он выглядел куда бодрее. А сейчас отвечал через силу, смотрел куда-то в сторону, а временами вообще не реагировал. Неужели это девочки его так приложили? Да нет, у них бы сил не хватило. Реакция на «Империо»? Но даже я так не реагировал. Хотя я не помню, как я тогда выглядел. Возможно, что и не лучше. Пусть отец побудет в моей шкуре. Это ему полезно. Я осторожно расспросил его о Хогвартсе. Ничего необычного он там не заметил, и это радовало. Даже на Бетти он не обратил внимания. И почему ему вдруг стало плохо после первого тура, он тоже не понял. Вот и хорошо. Я покинул спальню отца в хорошем настроении. Больше с ним можно не говорить, впереди еще два дня отдыха, а в Хогвартсе я увижу Бетти. Я ведь ее увижу. Она обещала. А раз обещала – значит, так оно и будет.
assidi: Глава 13 Когда я поднялась в спальню Рины, та уже спала. Причем мало того, что легла по диагонали, так еще рядом с ней лежали целых три книги. Для меня места совсем не оставалось. – Рина! – тихо произнесла я. Никакой реакции. Я не выдержала и хорошенько тряхнула Рину за плечо. Одна из книг упала на пол и обиженно зашелестела страницами. Рина открыла глаза, присела на кровати и уставилась на меня удивленными глазами. – Что случилось? Ты что мне спать не даешь? – Рина! – зловещим шепотом сказала я. – Кто такой Петтигрю? – Чего? – только в этот момент Рина проснулась окончательно. – Кто такой Питер Петтигрю? – Ты мне скажи сначала, что случилось?! Где мама? – Она еще там. – А почему ты здесь? Я рассказываю. Все с самого начала. Как я и ожидала, Рина начинает меня ругать за неосторожность. Я даже не возражаю, тем более делает она это достаточно мягко. Предчувствует, что от тети Нарциссы и тети Лены завтра достанется нам обеим. – Что ты такого сделала, что она тебя узнала? – Да ровным счетом ничего! Все, как ты мне велела, – тихо сидела в уголке, потом попросила книгу... – Кстати, а где книга? А действительно, где книга? В этой суматохе я про книгу-то и позабыла. – Ну вот, ничего тебе нельзя поручить! – Нельзя, – соглашаюсь я. – Я без тебя ничего не могу! Я смотрю на Рину такими невинными глазами, что она не выдерживает и смеется. – Ладно, давай спать, а то завтра нам мама задаст! От тети Лены нам действительно досталось. К обеду пришла тетя Нарцисса, и нам досталось еще и от нее. Мы сидели с удрученными лицами и послушно соглашались со всем, что нам говорили. Да, мы понимаем, что настоящие леди так себя не ведут. Да, мы сделали глупость. Да, мы больше так не будем. – Но как вы меня узнали? – не выдержала я на третьем часу разноса. – Бетти, ты думаешь, меня так легко обмануть? – тетя Лена улыбается. – Ты была уж больно заторможенная. Перестаралась малость. Если бы я не была заторможенной, меня мгновенно бы узнали. И не только обе тети, но и все остальные гости. Про подслушанный разговор, к счастью, никто не догадался. Малфой и Эйвери ушли раньше, чем меня обнаружила тетя Нарцисса, и вряд ли она была в курсе, куда именно направился ее муж со своим другом. – Бетти, ты должна запомнить... – Да, да, – киваю я, а сама думаю о другом. О том, кто такой Петтигрю, Рина толком не знает. Знает, что он учился вместе со Снейпом и Блэком, а потом, на следующий день после исчезновения Темного Лорда, Блэк его убил. Его и еще тринадцать маглов. И попал за это в Азкабан. Как Петтигрю удалось обмануть Блэка и Министерство и выжить, Малфой не сказал. Наверное, сам не знает. Где он скрывался столько лет – тоже. Когда тети наконец-то оставляют нас в покое, мы с Риной выходим прогуляться по саду. В саду царит настоящая рождественская сказка, и мы некоторое время ничего не говорим, только любуемся, как красиво снег ложится на ветви деревьев. – Интересно, кто может обо всем этом знать, – говорю я со вздохом. – Не к Фаджу же идти. Да он сам сказал, что Поттеру не верит. – К Поттеру я не пойду, – пресекает возможный вопрос Рина. – И тебе не советую. – А Снейп в курсе? Он ведь с Петтигрю вместе учился. Хотя бы узнать, как он выглядит! – А зачем тебе знать, как он выглядит? – подозрительно спрашивает Рина. Я пожимаю плечами. Пока что я не могу ответить Рине на этот вопрос, потому что обещала ничего не говорить. Почти все сходится. Петтигрю – сторонник Темного Лорда, несколько лет где-то скрывался, а сейчас помогает ему возродиться. Он ровесник Снейпа, то есть младше мамы лет на девять. Правда, Малфой сказал, что Петтигрю туп как пробка, и трус к тому же. Но мало ли, что думает Малфой! Если спросить Флер или Эсмеральду, они и не такого про меня наговорят. – А как он оказался в Хогвартсе, Малфой не сказал? – Не сказал. Я же говорю – он узнал от Фаджа, а Фадж сам этому не верит. – А откуда Блэк узнал, что Петтигрю в Хогвартсе? Я останавливаюсь и смотрю на Рину, как на ненормальную. Опять ей пришла в голову гениальная мысль, не имеющая никакого отношения к нашему разговору? – При чем тут Блэк? – При том. Когда он сбежал из Азкабана, все были уверены, что он хочет убить Поттера. Но на самом деле он и не собирался этого делать, потому что никогда не был сторонником Темного Лорда. Он хотел убить Петтигрю. Но как он узнал, что тот жив и находится в Хогвартсе? – Рина, ты меня сейчас с ума сведешь! – смеюсь я. – Найди Блэка и спроси у него. – Это ты его найди, он тебе двоюродный дядя, между прочим! – Куда ни глянь – кругом одни сплошные родственники! Может, и Снейп мне какой-нибудь троюродный дедушка? – Насчет Снейпа не знаю, – Рина тоже не может сдержать смех, – а вот Поттер тебе дальний родственник. Его бабушка из Блэков. Вот тут я не выдерживаю и опрокидываю Рину в снег. Она не остается в долгу, осыпая меня снежным крошевом, так что через пару минут мы похожи на двух снеговиков. Если, конечно, снеговики могут бегать друг за другом с дикими криками. На шум из дома выходит тетя Лена. – Ну прямо как маленькие! – строго говорит она, но я слышу по голосу, что она недалека от того, чтобы засмеяться вместе с нами. – Идите ужинать! – Но, мама, мы не хотим есть! – Ничего не знаю, марш переодеваться – и в столовую! На следующее утро после завтрака мы собрали вещи и отправились в Хогвартс. Сумка Рины изрядно потяжелела, не иначе как она захватила лишний десяток книг. Интересно, как она это все обратно потащит? За завтраком нам, разумеется, был прочитана очередная лекция об осторожности и правилах поведения в обществе. Мы привычно пропускали это мимо ушей, пока тетя Лена не сказала: – О возвращении Темного Лорда лучше и не говорите в Хогвартсе. Мы тут же навострили уши и синхронно посмотрели на тетю Лену. – Так это уже точно известно? – Еще ничего не известно! – неожиданно рассердилась тетя Лена. – Почему вам этого так хочется? Особенно тебе, Бетти, – тебе мало того, что Белла в Азкабане? Разумеется, никаких новых сведений нам не сообщили, наоборот, мы были вынуждены прослушать еще одну лекцию – о том, что порядочные девушки не должны увлекаться политикой. И завершена сия лекция была пожеланием Рине уехать-таки после окончания школы в Южную Америку, раз уж ее жених так основательно там застрял. А мне куда ехать? Во Францию, что ли? Еле-еле отделавшись от излишней заботливости тети Лены, мы наконец-то вышли в сад и аппарировали. И – вот невезение – перед воротами чуть ли не нос к носу столкнулись с Хмури. Он что, нас тут караулил? – Здравствуйте, профессор Хмури! – нарочито бодро произнесла Рина. Я промолчала. Он сделал взмах палочкой, и ворота открылись. Мы с Риной проскользнули туда первыми и побежали к замку, пока Хмури не успел нам что-нибудь сказать. После обеда мы поймали Драко и завели его в один из пустых классов второго этажа. В гостиную не пошли – слишком много там народа. Конечно, Драко тут же перескажет наш разговор всем своим одноклассникам, но сам разговор надо провести без помех. – Ты не знаешь, кто такой Питер Петтигрю? – прямо спросила я. Драко смешался. Он постоянно ходил с таким видом, как будто он знает что-то, нам неведомое, но делать вид и знать – это совсем разные вещи. Если ты знаешь – давай, отвечай на вопросы. Зачем нужно знание, которое никому не показывают? – А зачем тебе? – Ты расскажи, что знаешь, – вмешалась Рина, – а зачем, я тебе потом скажу. – Он был другом Поттера, ну, отца этого гриффиндорца. А потом выдал его Темному Лорду. Блэк его убил, и за это его посадили в Азкабан. – Кого? – не понимаю я. – Блэка! – А как он выглядел, ты не знаешь? – Кто, Блэк? – Нет, Петтигрю! Как выглядел Блэк, я могу себе представить. – Откуда я знаю, – пожимает плечами Драко. – Ты скажи, зачем тебе это надо. – Ходят слухи, что он жив, – говорит Рина. – И мне показалось, что мы его видели, – добавляю я. На меня с удивлением смотрит не только Рина, но и Драко. Но иначе мне не объяснить интерес к внешности Петтигрю! – Где вы его видели? – глаза кузена загораются детским любопытством, он вскидывает голову и смотрит на меня, готовый по моему слову сорваться с места и бежать. – В Лютном переулке, – спокойно отвечаю я. – Зашли туда купить кое-что. Кого-то мы там действительно видели. Когда мы, все еще продолжая дико хохотать, направились к повороту на Диагон-Аллею, от нас шарахнулся какой-то низенький толстячок в черной мантии с капюшоном. Я к тому моменту тоже надвинула капюшон на голову, так что моего лица было не видно. Зато очень хорошо слышен наш смех, для такого места, как Лютный переулок, вовсе не подходящий. – В Лютном переулке! – с восторгом произносит Драко. – А я там был перед вторым курсом, мы с папой заходили в лавку «Борджин и Бэрк». Там столько всего! О том, что он видел в лавке, Драко рассказывает долго и оживленно. Может, нам туда заглянуть? Интересно, как этот Борджин на мою внешность среагирует? Может, удастся что-нибудь купить за полцены? Не то чтобы мне было жалко денег, но уж больно смешно испугался тот старикашка. Видать, рыльце в пушку. Дождавшись паузы в монологе Драко, я рассказываю историю со старикашкой. Драко, как и следовало ожидать, заливисто смеется. – Он тебя за тетю Беллу принял? – Пить меньше надо! – смеюсь я. – Небось подумал, что с ума сошел! – Если было с чего сходить, – добавляет Рина. Мы мило проболтали с Драко до самого ужина, а после ужина я сказала Рине, что мне надо взять кое-какие вещи в карете и, забрав из спальни теплый плащ, вышла из замка. Я бы не сказала, что мне так уж было жизненно необходимо что-то из вещей. Мне было необходимо побыть одной, чтобы без помех подойти к условленному дереву. Но как я смогу получить ответное письмо, если мы с Риной практически не расстаемся? В карете я пробыла недолго, совершенно не обращая внимания на присутствующих там девчонок. Виолетта с Мануэллой так быстро замолчали при моем появлении, что у меня появилась мысль – а не меня ли тут обсуждали? Камилла попыталась меня что-то спросить, но я только отмахнулась. Кинула в сумку нужные вещи и вышла. Выйдя из кареты, я остановилась. Вечер, темнота, тишина, под ногами снег, в небе звезды... что еще надо? Может быть, он бросил послание в дупло? Обхожу карету и подхожу к условленному дереву. Сую руку в дупло... а там пусто. Мне как-то разом стало все безразлично. Сразу расхотелось что-либо делать и куда-либо идти. Даже узнавать что-либо расхотелось. Будь это хоть Петтигрю, хоть кто угодно. Может, его и нет вовсе. И зачем Темному Лорду мои родители? Ему проще набрать новых сторонников, чем вытаскивать из Азкабана старых. Целую вечность я проторчала у дерева, а потом, еле волоча ноги, направилась обратно в замок. На полпути я подумала, не стоит ли бросить ему в дупло письмо. Может, он ночью возьмет? Но это надо возвращаться, искать в сумке перо, пергамент... Подготовить письмо заранее я не догадалась. Я встала посреди тропинки, размышляя, повернуть или не повернуть. И в этот момент из глубины леса вылетел бумажный самолетик и направился прямо мне в руки! Сорвавшись с тропинки, не замечая того, что я по колено в снегу, я захожу за ближайшее дерево, разворачиваю лист и при свете палочки читаю: «Сегодня в час ночи в подземелье, второй поворот от слизеринской гостиной». В час ночи! Да хоть в два. Выспаться я всегда успею. Я тихонько рассмеялась и пошла по направлению к замку. Забыв о тропинке, прямо по снегу. Вечер прошел в каком-то тумане. Я так усиленно старалась, чтобы Рина и Драко ничего не заподозрили, что результат был прямо противоположным – они весь вечер подозрительно смотрели на меня и спрашивали, что случилось. Впрочем, Рина могла списать мое состояние на впечатление от подслушанного разговора. Драко про разговор не знал, и сообщать ему мы не хотели. Я легла в постель одновременно со всеми, но уснуть и не пыталась. Не проснусь потом. Плотно задернула полог и при свете волшебной палочки стала читать взятую у Рины книгу о войне с Темным Лордом. С той, что Хмури мне давал, не сравнить, но какие-то полезные сведения в ней есть. Без десяти час я сунула книжку под подушку и осторожно выглянула из-за полога. Вроде бы все спали. Я надела мантию прямо поверх пижамы – переодеваться было некогда – и вышла из спальни. Тишина вокруг стояла мертвая и какая-то нереальная. Было такое чувство, что я, если и не сплю, то нахожусь где-то не здесь. Не в Хогвартсе. Я дошла до нужного поворота и остановилась. И что дальше? Никого не видно. Пустота и тишина. Сейчас как выйдет из-за угла Филч или Хмури и спросит, что я тут делаю. Но никто из-за угла не вышел. Раздался тихий шепот из ниоткуда: – Мисс Розье? Я завертела головой, пытаясь определить источник звука. В том коридоре, откуда я вышла – никого, и в примыкающем к нему – тоже. – Не бойтесь. Я здесь. В мантии-невидимке. Дайте руку. И как я не подумала про мантию-невидимку? Жалко, у меня нет такой. Я не волнуюсь. Я совершенно не волнуюсь. Конечно, я такого не ожидала, но чего я могла ожидать? Он же скрывается, он не может показаться в открытом коридоре среди бела дня! И даже среди ночи. Мне почему-то подумалось, что рука у него окажется ледяной. Но нет – теплая, как обычно. Он же все-таки не призрак, а человек. Хоть бы он снял эту мантию! Как-то непривычно говорить с невидимкой. Он медленно и осторожно ведет меня по коридору, держа за руку. Как раз здесь мы с Хмури искали боггарта. Надеюсь, за это время еще один тут не завелся? В стене прямо перед нами появляется дверь, и меня мягко тянут за руку по направлению к ней. Хорошо, я иду. Я не боюсь. Я ничего не боюсь. Дверь за мной бесшумно закрывается, и воцаряется тьма. Точнее, очень глухие сумерки. Откуда-то не то с потолка, не то из-за двери просачивается совсем слабый свет и можно, напрягшись, различить очертания предметов. Но только общие очертания. Это не та комната, где мы нашли боггарта. Там был письменный стол, а здесь его нет. А может, и та, мне отсюда не видно. – Вы здесь? – шепчу я. – Да, – вполголоса отвечает он. Я скорее ощущаю, чем вижу, какое-то движение, и рядом со мной возникает темный силуэт. – А почему вы не зажжете свет? Вы не хотите, чтобы я вас видела? – Пока не стоит. Он что, боится, что я его узнаю? Может, это и вправду Снейп? Мою руку он отпустил, когда снимал с себя мантию-невидимку, но все еще остался стоять рядом со мной. Левой рукой я беру его за руку, чтобы не убежал, а правой осторожно провожу по волосам. От моей наглости он, кажется, потерял дар речи, ибо лишь шумно вздохнул, но ничего не сказал. А как мне иначе его разглядеть, если в этой темноте ничего не видно? Только пальцами. Волосы у него коротко остриженные и мягкие. У Снейпа они вроде бы другие – более тяжелые. На всякий случай ощупываю еще и лицо. Нет, точно не Снейп – у того нос длиннее. И не Каркаров – у того борода. А как выглядит Петтигрю, мы так и не узнали. – Зачем вы это делаете? – голос у него смущенный, но довольный. Ага, значит, моя наглость ему нравится. Приму к сведению. – Ну, раз я не могу вас увидеть, могу я хоть как-то составить представление о вашей внешности! – с некоторой долей кокетства говорю я. Прямо как на балу, когда я изображала из себя не то Эсмеральду, не то Виолетту. Самой противно, зато действенно. – А у вас темные волосы? – Нет, – улыбается он, – светлые. Улыбку я, конечно, не вижу, но слышу по голосу. – Как у Малфоя? – Почти. Чуть потемнее. Из тех, кого я видела на колдографиях в семейном альбоме Рины, светлые волосы, кроме Малфоя, еще у Ивэна Розье. Но это не он. Тот совершенно точно убит, тому куча свидетелей, включая Хмури. – А глаза какие? – Карие, – он опять улыбается. Светлые волосы, карие глаза, ростом чуть повыше меня... нет, ни на кого из знакомых не похож. – А как вас зовут? – Я пока не могу этого сказать. – Вы мне не доверяете? – обиженным голосом произношу я. – Я себе не доверяю, – вздыхает он. – Я вам обещаю, если все пройдет успешно, мы с вами увидимся при свете дня и не здесь. – Но мне надо же вас как-то называть! – Называйте меня Боб Перкинс. – Боб Перкинс? – с усмешкой переспрашиваю я. – А не Питер Петтигрю? Он издал неопределенный звук и даже сделал шаг назад. Я ожидала, что за этом последует восхищение моей проницательностью и расспросы, откуда я узнала. Но он рассмеялся. Громко и заливисто, прямо как мы с Риной. Мне аж самой стало смешно. – С Петтигрю меня еще никто никогда не путал, – сказал он, отсмеявшись. Их что, двое? Да не может быть! Даже в наличии одного уцелевшего сподвижника Темного Лорда все сомневаются, а тут сразу двое! – Так он правда жив? И сбежал искать Темного Лорда? – А откуда вы это знаете? Ну вот, вместо того чтобы ответить на мой вопрос, задает свой. Терпеть этого не могу. Но на вопрос тем не менее отвечаю. – Я подслушала разговор у Малфоев. Люциус Малфой выяснял у Фаджа, что случилось в Хогвартсе этим летом, когда сбежал Блэк, и тот упомянул Петтигрю. Только Фадж в это не верит... Я пересказываю весь разговор и чувствую, как меня внимательно слушают. Проклятая темнота! Как можно разговаривать, не видя лица своего собеседника? В паре шагов от меня находится что-то похожее на стул. Подхожу и осторожно ощупываю – действительно стул. Можно сесть. Ноги меня держат плохо. Еще бы – мне давно пора спать без задних ног, а не бегать на свидания с неизвестно кем. – Так вы не Петтигрю? – Нет, – он подходит и садится прямо на пол возле моих ног. – Но я его знаю. – Сколько же вас? – Пока что только двое. Пока? Вспоминаю свой заданный тете Нарциссе вопрос: «Вы на стороне Темного Лорда или нет?» – и ее уход от ответа. Да и Люциус явно не в восторге от самой идеи возвращения Темного Лорда. Им не хочется терять свою спокойную жизнь. Привыкли к роскоши. Пусть я и недолго была в Малфой-Мэнор, но обстановку оценила. Богаче, чем у дяди с тетей во Франции. Про Рину с тетей Леной я не говорю – по сравнению с Малфоями они вообще нищие. – А... можно, я тоже буду с вами? Я могу вам чем-нибудь помочь? Он тихо смеется, почти неслышно. Я пытаюсь взять его за руки, но в такой темноте не могу понять, куда он их дел. Он, кажется, понимает это первым и сам касется моей руки. – Пока не надо. Если мне что-нибудь понадобится – я сообщу. Пока что будьте осторожны. – Мне все это говорят! – недовольно произношу я. – Тетя Нарцисса с тетей Леной нас извели совсем! – Думаете, мне будет приятно, если вас на чем-нибудь поймают? – А вас? – А я, – усмехается он, – стараюсь не попадаться. – Ладно-ладно, – уступаю я, – буду осторожной. Буду самой примерной девочкой за всю историю Слизерина. Последнюю фразу я произношу таким патетическим тоном, что мне становится смешно. И ему, судя по всему, тоже. – А сколько вам лет? – неожиданно спрашиваю я. – Тридцать два. Ого! На пятнадцать лет меня старше. Впрочем, это не так уж и много. Этот Петтигрю еще старше получается, раз он ровесник Снейпа. Рина говорила, что Снейпу вот-вот исполнится тридцать пять – А где вы были после того, как Темный Лорд исчез? Почему не нашли его раньше? Он тяжело вздыхает и сжимает мою ладонь обеими руками. – Сначала я был в Азкабане... Я вскрикиваю. – Как? В Азкабане? Вместе с мамой, да? Как она там? – Я ее не видел. Там ничего не видишь, кроме своей камеры... Он вздрагивает. Я протягиваю левую руку и глажу его по голове. Меня тогда напугало лишь мое собственное представление об Азкабане! А он там был, он это помнит! Если он попал в Азкабан сразу после падения Темного Лорда, ему тогда, получается, было ненамного больше, чем мне. Лет восемнадцать-девятнадцать. Я бы не выдержала, наверное. – А потом? Вас освободили? – Нет. Мои родители помогли мне бежать. – Ваши родители тоже на стороне Темного Лорда? – Нет, – он покачал головой, – наоборот. Отец много лет держал меня под «Империо», он не хотел, чтобы я вернулся к прежней жизни. Я освободился только прошлым летом. Теперь уже я вздрагиваю. Так вот почему он не писал, чем он занимался тринадцать лет! Этих тринадцати лет почитай что и не было. Мне правильно показалось, что ему двадцать. – А как вы попали в Хогвартс? Вы живете здесь, в подземельях? – Я пока не могу сказать, – смущается он. – Я потом расскажу, ладно? – А если вас найдут? Хмури меня в эти самые подземелья таскал искать боггарта... А он же видит сквозь стены... Он улыбается. – У вас с профессором Хмури, как я понял, плохие отношения? Вот и продолжайте его отвлекать. Меньше будет шляться где не надо и искать Упивающихся Смертью. – Может, его отравить? – Это у вас вряд ли получится. Вы его отвлекайте. У вас это хорошо получается. О, вот это мне под силу! Я ему так голову заморочу, что он и думать забудет о каких-то уцелевших сторонниках Темного Лорда. Чем дальше, тем больше мне этот Боб Перкинс, или как там его зовут на самом деле, начинает нравиться. С ним легко, так же, пожалуй, как и с Риной. Я не вижу его лица, но мне почему-то кажется, что он смотрит на меня восхищенными глазами и мне это нравится. Я вообще парням так смотреть на себя не позволяю, но это не просто парень. Во-первых, он друг моей матери. А во-вторых, он единственный, кто остался верен Темному Лорду. Даже если не единственный, а один из двух – все равно за это можно уважать. Он не изменил своим убеждениям. – У меня много чего хорошо получается, – не удерживаюсь я. – Правда, мои тети утверждают, что я веду себя не так, как должна вести себя настоящая леди. – Белле тоже так говорили, – отвечает он. Что, и моя мама такая же? Это радует. Теперь, если тетя Нарцисса опять начнет меня воспитывать, спрошу ее, как поступила бы мама в той же ситуации. – Уже поздно, – вдруг говорит он. – Вам, наверное, пора. – Как пора? А мы еще увидимся? – Я постараюсь. Я вам напишу, ладно? Он встает с пола, неожиданно наклоняется ко мне и целует руку. И тут я вскакиваю, беру его за плечи и целую в губы. Я абсолютно не умею целоваться, но, прожив шесть лет с Эсмеральдой в одной спальне, получила хорошую теоретическую подготовку. Причем помимо собственной воли. Ко мне еще Цезарь лез целоваться, но получил по морде. Перкинс от меня по морде точно не получит. Даже если он на самом деле Петтигрю. Кажется, я его совершенно шокировала. Когда я от него наконец-то отрываюсь – а прошло полчаса, не меньше, – он может произнести только: – Бетти... – Что Бетти? – передразниваю я. – Пойдем, пока Хмури сюда не заявился! Может, ему по ночам не спится! – Я напишу тебе, когда мы сможем увидеться. Слишком часто нельзя... – Я понимаю. Ты делай что делаешь, ладно? А я буду ждать. Он осторожно отстраняется – похоже, надевает мантию-невидимку, – и вновь берет меня за руку. – Идем, провожу тебя до входа в гостиную.
assidi: Два дня я блаженствовал. Из дома не выходил, сидел над книгами, валялся на кровати – тоже с книгой – и предавался мечтам. Хвост был послан мною в Лютный переулок за кожей бумсланга и прочими компонентами для оборотного зелья. Он еще был недоволен и вопрошал, почему я не могу пойти сам. Он, дескать, устал. Я в Хогвартсе работаю за двоих, а он устал? И так один раз он задержался с посылкой, пришлось мне лезть к Снейпу. А если в следующий раз Снейп пойдет жаловаться к Дамблдору, что мне делать? Тут одной паранойей Хмури не оправдаешься. Вернулся Хвост так поздно, что обед мне пришлось готовить самому. В Хогвартсе я уже разучился это делать. Вернулся с покупками, но страшно перепуганный. Заявил, что наткнулся в Лютном переулке на двух девиц, которых хохотали, как ненормальные, и так их испугался, что аппарировал в совершенно незнакомое место и долго не мог оттуда выбраться. А когда выбрался, пришлось ему еще раз идти в лавку, ибо в тот раз до нее Хвост не дошел. Я знаю только двух девушек, способных хохотать до упаду в Лютном переулке. Что они там потеряли, интересно? Тоже кожу бумсланга покупали? Отпросился я у Дамблдора только на три дня, так что, проведя еще один день в восхитительном безделье и работе в библиотеке, я отправился в Хогвартс. Последний раз позавтракал дома, ненадолго зашел к Лорду, уложил в чемодан книги и, не мешкая, выпил оборотное зелье, от которого за три дня уже отвык. Ничего. Пройдена уже половина пути. Дальше будет легче. Аппарировав к воротам Хогвартса, я чуть было не столкнулся с Бетти и Айрин. Она вернулась! Как хорошо. Я боялся, что она застрянет у Малфоев или Уилксов до окончания каникул. А Хогвартс без Бетти для меня уже не Хогвартс. Айрин изобразила радостную улыбку примерной школьницы и поздоровалась. Бетти промолчала. Наверное, подумала, что я слежу за ними, раз поджидаю тут, у ворот. А если узнает, что я на три дня оставлял Хогвартс, посетует, что я вернулся одновременно с ней. Хмури я бы с удовольствием отправил на каникулы. Но мне-то надо быть здесь! Бетти ведь согласилась со мной встретиться... Только как я сообщу ей о времени и месте встречи? Она же не расстается с Айрин. Айрин я не могу не доверять, но чем меньше народу знает обо мне, тем лучше. К тому же вокруг них вертится Малфой, а этот мне вообще не нужен. Я на месте Бетти не стал бы с ним нянчиться. После ужина я взял мантию-невидимку и вышел на улицу. Вдруг Бетти выйдет одна под предлогом забрать из кареты какие-нибудь вещи. Она ведь сама хотела меня увидеть! А может, уже не хочет? Она ведь была в Малфой-Мэнор, ходила по Лондону... может, уже успела найти кого-нибудь поинтереснее, чем я. Я шел очень медленно, заметая за собой следы. Тропинка, протоптанная к карете Бобатона, была слишком узкой, двое на ней бы не разошлись, особенно если вторым будет Хмури. Вот и пришлось идти по снегу, прячась за деревьями. И из-за этого я чуть не разминулся с Бетти. Я сначала почувствовал, а потом увидел, как она медленно идет от дерева, служащего нам почтовым ящиком. Она думала, что я брошу туда записку? А я даже не сообразил это сделать. Да и не успел – весь день проработал у себя в кабинете над планами уроков. Когда она поравнялась со мной, я выпустил записку. Бетти встретила ее с такой радостью, что я сразу забыл обо всех своих страданиях. Она сошла с тропинки и направилась прямо ко мне. Неужели почувствовала? Нет, просто остановилась за соседним деревом, чтобы прочесть записку. Бетти была так близко, что я мог протянуть руку и до нее дотронуться. Мне захотелось окликнуть ее прямо сейчас. И прямо сейчас отправиться с ней гулять по Запретному Лесу. А Хмури я куда дену? Нет уж, дождусь ночи. До ночи я успел еще поработать и сделал достаточно много. За полчаса до условленного времени я надел мантию невидимку и пошел вниз. Зашел в одну из пустых комнат неподалеку от слизеринской гостиной и там дождался окончания срока действия оборотного зелья. Ногу и глаз Хмури я оставил в комнате, его мантию – тоже. Оставалось еще минут пять, но лучше я приду раньше, чем заставлю Бетти ждать. Она пришла вовремя. Как подгадала. Встала у пересечения двух коридоров и осторожно огляделась. Несколько секунд я медлил. Мне было просто страшно подойти. Страшно поверить, что сбылось то, чего я ждал два месяца. Как будто подготовка к встрече была отдельно от нее. Но я быстро пересилил себя и тихо окликнул Бетти. Она вздрогнула и завертела головой, пытаясь меня увидеть. Как мне мешала мантия-невидимка! Она смертельно надоела мне еще дома, и я мечтал о том дне, когда выброшу ее, либо, на худой конец, засуну в самый дальний угол шкафа в самой дальней комнате. Но в Хогвартсе мне без нее нельзя. Как бы я посылал Бетти письма? Как бы я с ней встретился? Я взял девушку за руку и повел по коридору. За время, прошедшее с нашего похода за боггартом, я уже успел забыть, сколько здесь комнат и что в них находится, а исследовать их сегодня я, разумеется, не успел. К тому же я боялся, что может появиться Филч или, того хуже, Снейп – и как Бетти объяснит, что она ночью делает в коридоре? Поэтому, как только рядом со мной появилась дверь, я вошел в нее. Мне все еще с трудом верилось, что наша встреча на самом деле произошла, что мне это не снится. Все казалось таким нереальным – и пустой коридор, и темная комната, и мертвая тишина во всем Хогвартсе. Надеюсь, это хоть не та комната, где имеется дыра в полу, ведущая неизвестно куда? Нет, дыры нет. А что есть, я разглядеть не успел – глаза еще к темноте не привыкли. Когда привыкнут, смогу видеть ненамного хуже, чем при свете. Приспособился в Азкабане. Снимаю мантию-невидимку, хотя в этой темноте, по-моему, все равно, есть она или нет. Мне без нее свободнее. Я еще не успел ничего толком сказать, как Бетти взяла меня за руку, а второй рукой коснулась сначала моих волос, а потом лица. Я удивился так, что это затмило даже ощущения от ее прикосновений. Не то, что сказать что-то – я даже подумать ничего не мог! Мог только стоять и собирать мгновения – чтобы потом уже вспоминать их и осмысливать. Проходит немыслимое количество времени, когда я наконец-то могу произнести: – Зачем вы это делаете? – Ну, раз я не могу вас увидеть, могу я хоть как-то составить представление о вашей внешности! – отвечает Бетти каким-то не совсем своим тоном. Изучение меня на ощупь ее, по-видимому, не удовлетворяет, и она начинает расспрашивать. Какие у меня волосы, какие у меня глаза... Про седину в волосах я говорить не стал. Для самого это было сюрпризом, когда в августе первый раз увидел себя в зеркале. Чувствую я себя на двадцать лет. А вот выгляжу на все сорок. То, что Снейп выглядит старше меня, служит плохим утешениям. Снейпу не нужно привлечь к себе внимание семнадцатилетней девушки. Дверь я закрыл на заклятие, так что никто сюда не войдет. Даже привидение. Бояться нечего. – Как вас зовут? – спрашивает Бетти. Ответ на этот вопрос я уже приготовил. – Называйте меня Боб Перкинс. Боба Перкинса я придумал, когда познакомился с Беллой. Как-то надо было объяснить мои отлучки из дома, и я выдумал себе одноклассника, у которого постоянного бываю в гостях. То, что его на самом деле не существует, выяснилось только на следствии. Когда я шел вместе с Лестранжами к Лонгботтомам, я тоже сказал маме, что иду к Перкинсу и остаюсь там ночевать... – Боб Перкинс? – переспрашивает Бетти. – А не Питер Петтигрю? Сначала я подумал, что услышал что-то не то. Потом мне стало дико смешно. Меня перепутать с Петтигрю? С Хвостом, которого я терпеть не могу и не выгоняю из своего дома только потому, что он нужен Лорду? Но откуда она знает про Петтигрю? Оказывается, подслушала разговор в Малфой-Мэнор. Надо будет сообщить Лорду в следующем отчете. Хотя как я это объясню? Можно сказать, что узнал от Драко с помощью легилименции. Или от Айрин. Драко на каникулы домой не возвращался. От самого факта присутствия Бетти рядом со мной, я плохо воспринимал окружающую обстановку. Даже не сообразил предложить ей присесть. Хотя глаза к темноте уже привыкли и можно было разглядеть, что за мебель в комнате. Бетти сама находит стул и садится. Я даже и не думаю искать второй, хотя что-то похожее в углу стоит. Я просто сажусь прямо на пол у ее ног. Так становится немного легче. И уже можно говорить непринужденно. О Петтигрю, о возвращении Темного Лорда, о том, чем я занимался после его исчезновения. Может, и не стоило рассказывать свои полную биографию, но Бетти плохо ориентируется в жизни местных волшебников, может и не связать мою историю с историей Барти Крауча-младшего. А я не хочу пока сообщать ей свое настоящее имя. Ни к чему. Бетти, милая Бетти. Если бы ты знала, как я хотел быть с тобой постоянно. Сидеть у твоих ног и держать тебя за руку – уже счастье. Большего мне уже и не надо. Я не удерживаюсь и предлагаю Бетти побольше отвлекать Хмури. Пусть задирает его сколько хочет, пусть отрабатывает у него наказания. Вреда ей он не причинит – я не дам, а я получу возможность видеть ее не только на уроках. Прошло, наверное, часа полтора, а может, и больше. Пора было расходиться. Смогу ли я ее увидеть в следующий раз? Наверное, смогу. В этот же раз получилось. Встав с пола, я не удержался, наклонился к Бетти, все еще сидевшей на стуле, и поцеловал ей руку. Она растерянно улыбнулась, а дальше – я и не успел ничего сообразить – вскочила, обхватила меня руками и поцеловала в губы. Второй раз я потерял ощущение реальности. О таком я даже и не думал. Я не думал, что она может полюбить того, кого никогда не видела. Я ведь так и не сказал ей, что люблю ее. Боялся напугать. А она сама меня чуть не напугала. Бетти... Как я не хочу, чтобы ты уходила! Сейчас, когда есть надежда на то, что ты сможешь меня полюбить... И все-таки мы не должны оставаться здесь слишком долго. Надо быть бдительным, как говорит Хмури. – Пойдем, – говорю я, надевая мантию-невидимку. – Провожу тебя до входа в гостиную. Продолжение следует...
Malice Crash: Великолепно. Жду проду
assidi: Malice Crash, спасибо :) Прода - не раньше января, мне еще надо написать два фика на конкурсы...
Malice Crash: Как я вас понимаю... У самой столько фиков висит, и при этом еще идеи лезут безостановочно...
assidi: Глава 14 Я заснула сразу же, как легла. Ни о чем не думала, разве что о том, не заметил ли кто моего позднего возвращения. Вроде все спали, включая Рину. Заснула и я. А часов в пять или шесть неожиданно проснулась. Совершенно непонятно почему – никаких посторонних звуков не наблюдалось и разбудить меня было абсолютно нечему. Некоторое время я соображала, на каком нахожусь свете, – а когда сообразила, спать расхотелось абсолютно. То, что я посреди ночи встречаюсь со сторонником Темного Лорда, – это нормально. Что еще мне от себя ожидать? Но зачем я с ним целовалась? Причем первая начала! Совершенно не понимаю, зачем я это сделала. По какому-то наитию, не иначе. Я много чего делаю, не думая, но чтобы целоваться с незнакомыми мужчинами на пятнадцать лет старше... Этак можно докатиться о того же, что и Эсмеральда. Я вспомнила все мерзости, которые она рассказывала, и мне стало не по себе. Но почему-то в применении к себе и Перкинсу эти мерзости таковыми уже не казались. Или мерзость – это когда с первым встречным? Он все-таки не первый встречный. Он друг моей матери, значит, и мой друг. И он подвергает себя страшной опасности, находясь на территории Хогвартса, где его могут обнаружить в любой момент. В конце концов, я могу сделать ему приятное или нет? А ему было приятно, я чувствовала. Он все время на меня смотрел с восхищением. А я даже не сообразила спросить, когда он меня первый раз увидел и как понял, кто мои родители. Хотя я так похожа на маму, что догадаться нетрудно. Интересно, кто же он на самом деле. Никакого Боба Перкинса я не помню, в газетах мне это имя не встречалось. Можно спросить у Рины, но ей придется объяснять, откуда я его взяла, а мне пока не хотелось говорить о встрече. Вот спрошу его, можно ли рассказать Рине, тогда и посмотрим. У тети Нарциссы и тети Лены спрашивать точно не буду. Не хочу снова выслушивать лекцию о том, что уважающая себя леди не должна лезть в политику. Можно еще раз посмотреть старые газеты. Может, мне попадется колдография Петтигрю, тогда я хотя бы смогу точно установить, он это или не он. Как-то плохо мне верилось в то, что у Темного Лорда вдруг объявилось сразу два сторонника, в то время как остальные постарались забыть свое прошлое, как страшный сон. Интересно, что будет делать Малфой, когда Темный Лорд вернется? Как он объяснит то, что ничего не предпринимал и даже не попытался вытащить моих родителей из Азкабана? Или хотя бы не дать им туда попасть. Интересно, а этот Перкинс оказался в Азкабане до или после мамы? Вот он, я уверена, не бездействовал. Может быть, он не смог справиться один, он же ненамного старше меня тогда был... В следующий раз надо обязательно уточнить, за что он попал в Азкабан и когда. И хорошо бы еще знать, что случилось с Темным Лордом и почему для того, чтобы его вернуть, надо торчать в Хогвартсе. И что из себя этот Темный Лорд представляет – тоже неплохо было узнать. Собирается он освобождать из Азкабана своих прежних сторонников или нет? Но больше всего меня, пожалуй, волновал вопрос, как относится Перкинс лично ко мне и что мне по этому поводу делать. А вдруг он и вправду в меня влюбился? А если я его сама поцеловала, может, я тоже?.. Да нет, что за ерунда. Ну как я могу влюбиться в того, кого даже не видела толком? В темноте-то не разглядишь, как он выглядит! И вообще, все эти любовные игры достали меня еще в Бобатоне, там ни один разговор не обходится без обсуждения, кто с кем гуляет. Должен же кто-то быть выше этого! Интересно, а этот Перкинс чистокровный? Если вдруг я все-таки в него влюблюсь, не хотелось бы, чтобы он оказался полукровкой. Хотя сторонники Темного Лорда почти все чистокровные. Но кем бы Перкинс ни был, мне хочется его увидеть еще раз. Там уже сама разберусь, кто в кого влюблен и влюблен ли вообще. Несмотря на то что не спала полночи, весь день я была удивительно бодра и весела. До обеда мы гуляли во дворе, и нам с Риной удалось обстрелять снежками группу гриффиндорцев и смыться раньше, чем они поняли, чьих это рук дело. После обеда мы засели в гостиной, и я стала приставать к Рине с вопросами, которые раньше мне в голову не приходили. Как они стали гулять с Ником, целовались они или нет, и как на все это отреагировал Джерри. Рина ужасно смущалась, краснела и пыталась от меня отмахиваться, за что была побита учебником трансфигурации. Правда, несильно и недолго. – Ну расскажи, какой он! – не успокаивалась я. – Зачем тебе? – Должна же я знать, за кого моя сестра замуж собралась! – Во-первых, – с умным видом произносит Рина, – я тебя старше, а во-вторых, троюродная сестра. – Ну и что? – возражаю я, еле сдерживая смех – А то, что троюродные уже не считаются близкими родственниками. Троюродные брат и сестра даже могут пожениться. Я оглядываю Рину с ног до головы и глубокомысленно произношу: – Нет, на тебе я жениться не буду. Мы хохочем так, что сидящий в другом конце гостиной Драко испуганно на нас оглядывается. – За Джерри ты тоже не сможешь выйти замуж, – заявляет Рина, отсмеявшись, – у него Синтия есть. – А и не собираюсь! – гордо говорю я, и мы снова смеемся. – Нет, правда, расскажи мне про Ника. Вы с ним в Хогсмид ходили? – Мы обычно всей компанией ходили, – отвечает Рина. – Ник вечно таскал нас куда-то далеко за деревню, в горы. Нашел там какую-то пещеру, так его потом было оттуда не вытащить. Нет, чтобы посидеть в «Трех Метлах» – там мы только пива набирали чуть ли не ящик, а потом шли туда. У нас компания была – Ник, Джерри, Синтия и еще твой кузен, – при этих словах Рина посмотрела на меня, хитро прищурившись. – Какой мой кузен? – не понимаю я. – Драко? Так он же мелкий еще был, у вас ведь в Хогсмид с третьего курса пускают. – Нет! – радостно говорит Рина. – Другой кузен, по отцовской линии. Реджи, сын Рабастана Лестранжа. Ну надо же! Оказывается, у меня есть еще кузен! А я как-то и думать забыла об отце и его родственниках. – И где он сейчас? – Понятия не имею. Они с Ральфом, кажется, вообще из Англии уехали. Ральф – это его старший брат, – поясняет Рина, поймав мой вопросительный взгляд. – А почему ты мне сразу о нем не сказала? – Так ты же не спрашивала! Действительно – не спрашивала. Рина показала мне такое количество колдографий, что я просто не успевала спросить, кто есть кто. – Признавайся, – нарочито строго говорю я, – какие у меня еще есть родственники, о которых я забыла спросить, а ты забыла рассказать? Вместо ответа Рина смеется. Драко, уставший на нас оглядываться, не выдерживает и подсаживается к нам. Я корчу ему страшную рожу, он в ответ корчит не менее страшную, после чего смеемся уже все вместе – я, Рина, Драко и вся его компания. – Есть! – торжественно говорит Рина и смотрит почему-то на Драко. Тот показывает язык и пытается спрятаться за Крэбба. – Не прячься! – смеется Рина. – Давай, расскажи Бетти, какая у вас еще есть кузина. – У нас? Драко, у тебя есть родная сестра? – Это у мамы есть родная сестра, – наконец говорит Драко, немного огорченный тем, что спрятаться не удалось. – Она вышла замуж за грязнокровку. – У нее дочь на год старше Джерри, – добавляет Рина. – И сейчас работает в аврорате. Я хватаюсь за голову. – Что? У меня есть кузина в аврорате, да к тому же еще и полукровка? Все, я не перенесу такого позора, иду немедленно прыгать с Астрономической Башни! Вокруг не просто смеются – рыдают от смеха. Еще немного – я тоже начну рыдать. – Зачем тебе башня, – с трудом произносит Рина, – подземелье Снейпа куда ближе, у него там полно ядов! Я не выдерживаю и присоединяюсь к всеобщему веселью. Да, повезло мне с родственниками. Еще Крауча посчитать – так вообще картина поразительная выходит. И Блэк этот ненормальный, что по Хогвартсу в прошлом году бегал, – мой двоюродный дядя. А может, все-таки Перкинс – это Сириус Блэк? Да нет, вряд ли. Сказал же Малфой, что Сириус не настолько спятил, чтобы перейти на сторону Темного Лорда. Он там никогда и не был, а в Азкабан его Крауч посадил, которому все равно, кого сажать. – Бетти, ты чего? – с удивлением спрашивает Рина, увидев, что мое веселье как-то увяло. – Еще про одного родственничка вспомнила, – тихо говорю я, так чтобы меня не слышала компания Драко. Впрочем, компания уже отползает от нас на другой диван, ибо на одном мы не помещаемся. – Про Крауча, что ли? Давай подождем до второго тура, может, заявится. – Да зачем он мне? Сдохнет – туда ему и дорога! Лучше расскажи мне еще про Ника, – оживляюсь я, – это он соблазнил Джерри в Америку ехать? Он приключения любит? – Обожает! Вечно его куда-нибудь тянет! Когда он на седьмой курс перешел, мы с ним всю Шотландию облазали. Пока Рина рассказывает, как они с Ником лазали по горам, я окончательно успокаиваюсь. Жалко, меня там не было. Вот бы мы повеселились! Меня почему-то одну никуда не отпускали. Сиди на каникулах на морском курорте, загорай на солнышке, а о приключениях и думать не смей. – В следующий раз обязательно меня возьмите! Меня вечно куда-нибудь тянет. – В парижскую Оперу? – смеется Рина. – И туда тоже! Ты знаешь, когда мне было пять лет, я из дома собралась уходить! – Как? – пугается Рина. – И далеко ушла? – До первой магловской деревни. Там меня магловская полиция подобрала. Никак не могли понять, откуда я взялась, они же не знали, что неподалеку наш особняк! А я молчала, как на допросе в аврорате. Это одно из моих первых детских воспоминаний. Теперь мне смешно, а тогда смешно не было. Это сейчас я маму совсем не помню, помню только, что когда-то она была. А в раннем детстве, по-видимому, помнила. И все время порывалась ее искать, а тетя говорила мне: «Подожди, мама приедет». Потом перестала. А потом появилась Аннет, и тете стало не до меня. Тогда я и решила уйти из дома и искать маму. Положила в корзиночку несколько пирожных, яблоко и любимую куколку и пошла вдоль моря. Я тогда уже усвоила, что привезли меня из Англии, а Англия находится за морем, вот и решила пойти по берегу, пока не найду кораблик, на котором можно будет поплыть в Англию. А если не найду, то сделаю сама – я уже начинала присматривать во дворе щепочки и дощечки. Но дома мне бы никто не дал построить корабль, поэтому я и пошла по берегу. Вот удивились маглы, увидев девочку в белом платьице, сосредоточенно куда-то идущую! Деревенька была маленькая, даже приезжих знали наперечет. А тут совершенно непонятно откуда взявшаяся девочка, да еще и одетая по моде тридцатилетней давности, если не более ранней. – Так и молчала все время? – Когда мне надоело, я стала просить меня отпустить. Они заявили, что не отпустят, пока не найдут моих родителей. Я на них рассердилась, и тут у них в доме все стекла повылетали. Рина уже смеется взахлеб: – Ну зачем же ты так с бедными маглами! Они же тебе добра хотели! – Они меня взаперти держали! Хорошо, что потом дядя прибежал, уж не знаю, как он узнал, – может, магию почувствовал. В два счета стекла восстановил и память маглам стер. – Тебя потом ругали? – Не особенно. Они меня никогда особенно не ругали. Действительно, зачем тете было меня ругать? Она-то, в отличие от меня, знала, где на самом деле находилась моя мама в то время, как я надеялась переплыть море на самодельном кораблике. Опять меня на грустные воспоминания тянет. Это непорядок. – Рина, Драко! – громко говорю я. – Пойдемте на улицу, опять в снежки поиграем! Слабо Поттера снегом закидать, чтобы он и не заметил? Остаток каникул мы провели попеременно на дворе и в библиотеке. Причем Рина занималась в основном повторением пройденного в свете подготовки к ТРИТОНам, а я рылась в подшивках старых газет. Взяла и несколько книг о войне с Темным Лордом, в том числе и те, которые читала в первый день своего пребывания в Хогвартсе. Сейчас они воспринимались не в пример легче, ибо что-то я уже знала и в именах не путалась. И сами имена для меня теперь были не чужими. Я допросила Рину с пристрастием и выяснила, что на этот раз она назвала всех моих родственников, так что можно было не бояться, что у меня отыщется какой-нибудь двоюродный дядя в Визенгамоте или троюродная тетя в Хогвартсе. Впрочем, уже имеющихся родственников было предостаточно, чего стоил один Блэк. Или Крауч. Имея Крауча в родственниках, можно смело надевать траур в любой момент. Еще выяснилось, что Крэбб является моим дальним родственником, но я даже не сумела вычислить, каким. Не ближе, чем Крауч. Родство не из тех, которыми стоит гордиться. Я бы предпочла в родичах Нотта, у него хотя бы мозги есть. У Драко тоже есть, но пользоваться ими он не умеет, а Тед из их компании самый здравомыслящий. Правда, Рина утверждает, что я сама порою здравомыслием не отличаюсь. Возражать не буду. Пусть Рина за нас двоих думает, ее хватит. Один раз, когда мы сидели в библиотеке, туда заявился Хмури. У меня возникло стойкое впечатление, что он следит за мной, поэтому и приперся. Пока он рассматривал книги на стеллажах неподалеку от нас, я нарочито громко сказала Рине: – Вот мне интересно, почему до падения Темного Лорда могли приговорить к пожизненному заключению в Акабане по одному лишь подозрению, а после целую компанию Упивающихся Смертью оправдали на основании того, что они якобы находились под воздействием Империо? Рина смотрит на меня страшными глазами, но понимает с полуслова и подхватывает: – А ты заметила, когда прекратились процессы? Когда Крауч слетел со своего места. Кому-то было невыгодно, чтобы он и дальше находился на своем посту. – И кому же? – с повышенным интересом в голосе спрашиваю я. – Ну, насколько я знаю, больше всего против методов Крауча возражал Хмури. – Что не мешало ему этими методами пользоваться, – добавляю я. Рина кивает, соглашаясь. – А почему бы не предположить, – вдохновенно начинаю я, – что Хмури нарочно подстроил процесс над сыном Крауча? Никто же толком не знает, виноват он или нет. Зато имя Крауча навсегда оказалось опозорено! – Я не понимаю, кого ты защищаешь – Хмури или Крауча? – с подчеркнутым непониманием спрашивает Рина. – Они оба хороши! – торжественно объявляю я. Хмури ничем не дает понять, что нас слышит, и я продолжаю на все корки честить аврорат вообще и Крауча с Хмури в частности. В той книжке, что я для Хмури переводила, подобные мысли есть, а я просто продолжила их в том же направлении. Ну, разве что немного сгустила краски. Наговорили мы если не на срок в Азкабане, то на неделю отработок точно. Но Хмури продолжал, как ни в чем не бывало, копаться в книгах, совершенно не подавая виду, что слышал хоть что-нибудь. Когда я слишком увлекаюсь перечислением недостатков системы законодательства, установленной Краучем, передо мной вдруг возникает библиотекарша, мадам Пинс. – Что за крики? Вы в библиотеке или на дворе? – Простите, – пролепетала Рина. Хмури вышел из-за стеллажа, кинул на нас с Риной торжествующий взгляд, криво улыбнулся и поковылял к выходу. Рина снова уткнулась в «Расширенный курс трансфигурации», и мне ничего не осталось, как последовать ее примеру. За последующие дни мне так и не удалось обнаружить никаких следов Боба Перкинса, зато по истории войны с Темным Лордом я, наверное, стала специалистом. После прочтения подшивки «Пророка» за осень восемьдесят первого года сложилось впечатление, что еще немного – и Темный Лорд бы победил. Если бы не Поттер... И меня бы, наверное, забрали из Франции, потому как после победы бояться было бы нечего. Наверное, мне надо ненавидеть Поттера. Но я не могу. Это глупо – ненавидеть мальчика младше себя, да еще и за то, что он совершил в несознательном возрасте. Может, это не он вовсе, а старшие Поттеры – кто их знает, какие они магические защиты в своем доме установили. К тому же один ярый ненавистник Поттера на Слизерине уже есть. Зачем мне уподобляться Драко? В последний день каникул мадам Максим обрадовала меня напоминанием, что я все-таки бобатонка и поэтому должна переселиться обратно в карету. А на выходные, так уж и быть... По крайней мере, один плюс в моем переселении был. Перкинс обычно подлавливал меня по дороги из замка в карету и обратно. Как иначе найти предлог уйти из замка в одиночестве? Мадам Максим, видимо, ждала от меня протестов, но их не последовало. Перед ней стояла самая послушная ученица за всю историю Бобатона, которая и думать не помышляла о каких-то Упивающихся Смертью, являющихся ее близкими родственниками. Посему наша директор строго посмотрела на меня, что-то пробормотала себе под нос и удалилась. Судя по всему, она так и не помирилась с Хагридом. Вечером в карете девчонки безо всяких вопросов с моей стороны подтвердили – да, не помирилась. А утром в первый день занятий Хагрида за преподавательским столом не обнаружилось. Может, они пытались объясниться, но вместо этого поссорились окончательно? Впрочем, роман директора Бобатона с преподавателем Хогвартса меня не особо волновал, и я бы забыла о нем очень скоро, если бы после трансфигурации Рина не подсунула мне свежий номер «Ежедневного пророка». Рита Скитер написала длиннющую статью о Хагриде, который мало того, что пугает учеников страшными зверями, так еще и полувеликан. – Это Хмури-то – сама доброта по сравнению с Хагридом? Она ничего не перепутала? – Ты хочешь сказать, что полувеликан на самом деле Хмури? – Я хочу сказать, что самый ненормальный в этой школе – Хмури, а не Хагрид! – Ну конечно, – глубокомысленно произносит Рина, – ты не ходишь на уроки по уходу за магическими существами. Вот послушала бы Драко... – А при чем тут Драко?.. – начинаю было я, но тут Рина показывает мне пальцем на строчки парой абзацев ниже. – На него бросился гиппогриф, а Крэбба укусил флоббер-червь? – недоуменно спрашиваю я. – Ну ладно, про гиппогрифа все ясно, а черви-то тут при чем? Может, его Гойл укусил? – Кого – червя? – Нет – Крэбба! – смеюсь я. – Вот Драко придет, я сама его укушу! Кусать Драко я, конечно, не собираюсь. Но его сотрудничество с газетой мне почему-то не нравится. Эта Скитер горазда врать, и не стоит Драко светиться в такой компании. Поймать Драко удается только после ужина. Разумеется, в компании – один он не ходит. Он только успевает разложить учебники на столе, как мы с Риной подходим и садимся на диван напротив. – Драко, – начинаю я, – что ты наболтал этой репортерше? Драко с вызовом смотрит на меня. На его лице явственно написано: «Сам знаю, что делаю, и никто мне не указ». Каждый раз, когда я вижу такое его выражение лица, мне становится смешно. – Тебе что, нравится этот Хагрид? – Мне не нравится чушь, которую говоришь ты и которую потом печатают в газетах. Известности захотел? А ты читал, что она в начале восьмидесятых о наших родителях писала? Имя Риты Скитер попадалось мне в старых «Пророках» неоднократно. И как различался тон ее статей до падения Темного Лорда и сразу после, не говоря уже об ее статьях по поводу процесса над моими родителями. Там были такие намеки, за которые я бы набила морду не задумываясь. Пока Драко соображает, что бы такого ответить, Нотт подходит ко мне и садится рядом, на спинку дивана. – Бетти, – говорит он негромко и спокойно, – ты пока что в Хогвартсе только три месяца, а мы – четвертый год. Хагрид здесь совершенно лишний, и если есть возможность его убрать, почему бы ей не воспользоваться? – Он за Поттером бегает! – вставляет Драко. – Поттер из его хижины не вылезает! Первый раз на Диагон-Аллею и то Хагрид его привел. – Так бегает или в хижине сидит? – уточняет Рина. – Я не вижу смысла в устранении Хагрида из школы, – вновь влезаю в разговор я. – Почему именно Хагрид? Почему не Хмури? И что за постоянное упоминание Темного Лорда в статье? Как будто кто-то поверит, что Хагрид его сторонник. С такими сторонниками никакие враги не нужны! – Это точно! – подтверждает Пэнси. Мы еще немного дискутируем о Хагриде, мне подробно рассказывают об очередном выведенном им виде монстров, после чего остается впечатление, что Драко обратился к репортерше весьма вовремя. Ибо монстры растут, а Драко жить хочет. – В следующий раз уговори ее написать статью про Хмури, – заключаю я. – Она уже писала! – возражает Драко. – Мало! – подключается Рина. – А вы все равно написали лучше! – заявляет Крэбб, и все дружно соглашаются. После этого ничего не остается, как пообещать четверокурсникам сочинить что-нибудь из жизни Хагрида и его монстров. Хотя я не уверена, что способна на это, так как уже третий день мысленно сочиняю письмо Перкинсу и все никак не могу сочинить. Письмо я написала в тот же вечер. И на следующее утро сунула его в дупло, выскочив раньше всех из кареты. Честно говоря, после встречи с Перкинсом мне уже хотелось не столько с ним переписываться, сколько еще раз увидеть. Желательно – при свете дня. Или хотя бы палочки. Примерно это я ему и написала. Еще написала про Малфоя, про Хагрида, про то, как мы весело провели каникулы, а в довершение всего спросила, могу ли я ему чем-то помочь. Он уже говорил, что справится сам, но вдруг не справится? Про то, как мы дразнили Хмури в библиотеке, я тоже написала. Странно, что Хмури никак не отреагировал. Ни тогда, в библиотеке, ни в среду на уроке. Даже забыл про наказание, которое обещал мне на Святочном балу. Вроде бы я должна была радоваться, но не радовалась. А вдруг он нашел себе дело поважнее, чем препираться со мной? Когда я собиралась положить в дупло первое письмо Перкинсу и Хмури меня подловил, он намекнул на каких-то Упивающихся Смертью. Можно считать это его обычной паранойей. А если нет? А если он обнаружил следы Перкинса? Из-за всех этих сомнений я никак не могла придумать, как же мне отвлечь Хмури. Не напоминать же ему про наказание? Он обращал на меня мало внимания, и мне это нравилось. Зачем настроение себе портить?
assidi: Я не помню, как дошел от двери слизеринской гостиной до своего кабинета. Помню только, что на полпути пришлось вернуться – я вспомнил, что забыл ногу и глаз Хмури в одной из комнат. Пока искал комнату, пока медленно поднимался наверх, прошло, кажется, уже полночи. Остальные полночи я то ли спал, то ли не спал. Нет, наверное, спал, потому что Бетти не могла быть рядом со мной, а во сне она лежала рядом и я хотел ее поцеловать, но боялся разбудить. Потом она открыла глаза и сама потянулась ко мне... но тут я проснулся. Я настолько отключился от реальности, что чуть не вышел из кабинета, забыв принять оборотное зелье. Только взявшись за ручку двери, осознал, что чего-то мне не хватает. Тут же отпустил руку, для верности наложил на дверь еще одно заклятие и бросился к своей фляге. Но перед тем, как сделать глоток, с минуту просидел в кресле, обхватив голову руками. А если бы я не спохватился? А если бы так и пришел в Большой зал? Бетти бы не обрадовалась, если бы я оказался в Азкабане. О Темном Лорде и говорить нечего. Он целиком и полностью положился на меня, а я чуть было не забыл о своей миссии. Но ведь то, что я делаю, я делаю не только для Лорда, но и для Бетти тоже! Я не должен ее подводить. Хорошо было то, что, выпив зелье, я мог не только выглядеть, но и думать, как Хмури. А Хмури на такие мелочи, как любовь, не отвлекается. Я попросил его помочь мне держать себя в руках, и он помог. Хотя перестать думать о Бетти я, конечно, не мог. Но за пределами своего кабинета я хотя бы представил действовать за себя Хмури. По крайней мере, за завтраком и виду не подал, что этой ночью с нами что-то произошло. И на Бетти, по обыкновению сидящую за слизеринским столом рядом с Айрин, смотрел, как Хмури смотрит всегда – с подозрением. Уж больно она веселая! А я, наоборот, радовался. У меня появилась надежда, что мне ответят взаимностью. От Беллы я взаимности не дождался... впрочем, это и не следовало ожидать, кто я был по сравнению с ней? Глупый мальчишка, только-только окончивший школу. Да и любил ли я Беллу – сам не знаю. Может быть, сам выдумал эту любовь, чтобы было что-то свое, выводящее меня из рамок, в которые меня заключили с рождения. Теперь-то у меня нет никаких рамок. Есть путь, с которого я не сойду, и миссия, которую надо выполнить. К середине дня я почти успокоился и даже спокойно поговорил с Дамблдором о планах занятий на предстоящие месяцы. Точнее, говорил не я, а Хмури. Директор при всем своем желании не увидел бы меня за ним. Но он еще ни разу не пытался применять ко мне легилименцию. Все-таки он доверяет Хмури. На следующую ночь мне опять приснилось Бетти. Она стояла возле шкафа и рылась в нем в поисках книг о войне с Волдемортом. Книги, которые она оттуда вытаскивала, я никогда не видел. Там были воспоминания Беллатрикс, Долохова и кого-то еще, я прекрасно знал, что никто из них не писал ничего подобного, но почему-то во сне это казалось крайне логичным. И опять я проснулся в тот момент, когда Бетти отложила книги и собралась меня поцеловать. Днем я отправился в библиотеку. Почему-то не оставляла мысль, что я найду там если не то, что мне снилось, то что-нибудь похожее. О Бетти я почти забыл и, обнаружив ее там, сильно удивился. Но не подал виду, а остановился неподалеку и стал рассматривать стоящие на стеллаже книги. Ничего интересующего меня там не было – почти весь стеллаж был уставлен учебниками по трансфигурации, но я изобразил безумный интерес и стал просматривать книги одну за другой. Перед Бетти лежала толстая подшивка старых «Пророков», в то время как ее подруга изучала что-то имеющее непосредственное отношение к учебе. Я думал, Бетти уже достаточно просмотрела газет. Или она ищет упоминание о Бобе Перкинсе? Зря ищет. Протоколов допросов в «Пророке» нет, а больше это имя нигде не упоминалось. Присутствие Хмури девочкам явно не нравилось. Я стоял спиной, поэтому не видел, как посмотрела на меня Бетти, но догадывался, что очень злобно. И нарочито громко заговорила с Айрин о политике Министерства во времена войны с Темным Лордом и о разногласиях между Краучем и Хмури. Если они и были, эти разногласия, я их не видел. Во время своего заключения в аврорате – точно. Хмури был ничем не лучше моего отца и довел меня до слез. А потом сам же и обвинил в том, что я устраиваю истерику. Бетти считает, что Хмури и сочинил версию о моей причастности к делу Лонгботтомов. Она еще не поняла, что я – это я, иначе бы так не говорила. Считает меня невинной жертвой, пешкой в игре против Крауча. Возможно, отчасти, так и было. Если бы я не был сыном Крауча, я бы не получил пожизненное. Кто мог доказать, что я там был? Белла бы не стала давать против меня показания. Мой отец и Хмури – вот кто сделал все возможное, чтобы я оказался в Азкабане и оттуда не вышел. Если бы не мама... На этом я оборвал себя. Думать о маме я запретил себе еще в конце августа, а сейчас с меня вполне хватит и Бетти. По меркам восемьдесят первого года девочки успели наговорить лет на пять Азкабана. Я уже подумывал, не сообщить ли им об этом, как меня опередила мадам Пинс. Она терпеть не может, когда в библиотеке разговаривают, а тем более разговаривают громко, считая это оскорблением для хранилища знаний. Книги гораздо важнее любых разговоров – считает она. Я, когда работал в Министерстве, тоже так считал. Больше девчонки в библиотеке не разговаривали, хотя наведывались туда периодически, вплоть до самого окончания каникул. Мне было интересно, догадается ли Бетти, кто я, ведь я пересказал ей большую часть своей биографии. Все, кто обвинялся в причастности к Упивающимся Смертью и попал в Азкабан, обязательно упоминались в газетах. Не найдя в «Пророках» следов Перкинса, Бетти должна сообразить, что имя вымышленное, и искать по тем фактам, которые я ей сообщил. Похоже, что она еще не сообразила. Айрин ей помочь не может, ибо Айрин пока не в курсе. На первом своем уроке у седьмого курса я Бетти практически игнорировал. Устроил общий опрос, на котором уделял ей не больше внимания, чем всем остальным. Даже меньше. Больше всех, пожалуй, досталось на том уроке Флер. Ее я не только погонял по знанию основных защитных заклинаний, но и успел заглянуть к ней в мысли. Загадку яйца она разгадала уже давно и знала, как продержаться под водой целый час. Единственно, что ее смущало – она не понимала, что именно может быть похищено. Здесь не было ничего такого, чем бы она дорожила. Даже ее лучшая подруга Жаннет была не в счет. Да, это не Бетти. Та если полюбит – то по-настоящему. Если бы она полюбила меня... Но фантазировать на эту тему я мог разве что ночью – с начало занятий времени на мечты уже почти не оставалось. Вот и хорошо.
Malice Crash: Отлично! Продолжение! Наконец-то!
assidi: Глава 15 В середине января объявили прогулку в Хогсмид. За прошедшие с начала занятий две недели я успела получить два письма от Перкинса, а в последнем он мне назначил еще одно свидание, в ночь с субботы на воскресенье. Сказать, что я была рада – значит, ничего не сказать. Весь вечер пятницы я развлекала слизеринскую гостиную анекдотами из жизни аврората, которые сочиняла на ходу. Впрочем, сочинить мне пришлось первые три, дальше подключились Рина и, как ни странно, Нотт. Мы веселились чуть ли не до одиннадцати, пока Рина не спохватилась, что первокурсникам, слушавшим нас раскрыв рот, давно пора спать. Но и после того, как мы загнали в спальни малышей, просидели еще часа полтора, вспоминая все анекдоты, которые знали. Беспокоило меня только одно – как вести себя с Перкинсом. Если я опять полезу к нему целоваться, не примет ли он меня за девчонку типа Эсмеральды? За каникулы я уже успела от нее отвыкнуть, а тут, проведя несколько ночей в карете, убедилась, что никаких изменений не произошло, разве что к худшему. Она в таких подробностях рассказывала о своем романе с Владом, что мне захотелось испробовать на ней проклятье потяжелее. Тем более что Флер тоже в долгу не осталась и поделилась историей своих отношений с Роджером Дэвисом. И заключила свой рассказ тем, что Роджер ей успел надоесть, потому что постоянно смотрит на нее с восхищением и толком ничего сказать не может. Не надо было его околдовывать. Чего Флер еще ожидала? Хотя легли мы поздно, перед сном еще вдоволь наговорившись в спальне, проснулись утром в хорошем настроении. Несмотря на мороз, я уговорила Рину показать мне ту пещеру, в которую они ходили с Ником. Драко с нами идти отказался, чему я не особенно огорчилась. У меня создалось впечатление, что он ревнует не то свою компанию ко мне, не то меня к своей компании. Глупый какой. Он даже не стал нас дожидаться в гостиной, как будто боялся, что мы переманим к себе Нотта или еще кого-нибудь. В холле мы повстречали Цезаря, Марио и сестер-близняшек с четвертого курса. Марио весело помахал мне рукой, а сестры с подозрением покосились на бело-зеленый шарф Рины. Ну да, одна же из них гриффиндорка, а гриффиндорцы со слизеринцами никогда не дружили. И с чего ради, только приехав в Хогвартс, я решила, что мне подойдет Гриффиндор? Слизерин и только Слизерин! На улице дул пронизывающий ветер, но Рина авторитетно заметила, что сейчас еще тепло. Я, конечно, не Флер, но при этих словах недовольно поежилась. – Неженка, – весело сказала Рина, – ты посмотри вон туда. Я посмотрела, куда было указано, и увидела Виктора Крама, в одних плавках вылезающего из воды. Он помахал нам рукой и побежал к себе на корабль. – Во дает! – восхищенно произнесла я. – Рина, может, нам с тобой тоже искупаться? – Хочешь полсеместра в больничном крыле провести? Тебя от ТРИТОНов никто не освободит, хоть ты и бобатонка! – Я не бобатонка, я слизеринка! – пылко возразила я. – Причем потомственная! Мы рассмеялись и быстрым шагом направились к воротам. Когда мы вышли к окраине деревни, я уже пожалела, что попросила Рину показать ту пещеру. Весной и ранней осенью, возможно, прогулка была бы сплошным удовольствием, но не сейчас, когда ветер продувал до костей, а ноги увязали в грязи. Но повернуть назад означало признать свою слабость, а я этого допустить не могла. Выйдя за границу Хогсмида, мы стали подыматься на холм. С непривычки я чуть не споткнулась и не съехала вниз, Рина меня еле удержала на скользком склоне. И ни одного дерева, ухватиться не за что! Тропинка в очередной раз вильнула, и мы оказались перед узкой расщелиной. – Это здесь! – торжествующе сказала Рина. Честно говоря, пещера меня не особенно впечатлила. В горах Италии, куда мы с тетей и Аннет ездили два года назад, были куда более уютные пещеры, да и сами горы выглядели намного живописней. В одном особо живописном месте мы с Аннет застряли на два дня, ибо не могли не запечатлеть такую красоту на холсте. Тетя сначала пыталась убедить нас вернуться в гостиницу, но потерпела поражение и была вынуждена устраивать нам ночлег и еду прямо на месте. Но если сравнивать не с Италией, а с Хогвартсом, то место само по себе романтическое. Особенно весной, когда не надо ползти по обледенелым камням. – Ну что, пошли назад? У меня в голове возникает явственная картина того, как я срываюсь со склона и ломаю себе шею, а Перкинс, лишенный даже возможности прийти на мою могилу, безутешно рыдает в подземельях Хогвартса. Я уверенно говорю Рине: – Мы не пойдем, мы аппарируем. Очутившись на боковой улочке, мы радостно посмотрели друг на друга и поспешили к «Трем метлам», по дороге чуть не столкнувшись с Поттером и его компанией. Гриффиндорцы неслись так, как будто за ними гнался выводок хагридовых монстров. Мы переглянулись и только собирались войти в трактир, как сзади раздался оклик: – Мисс Розье! Оглядываюсь и вижу Людо Бэгмена. Интересно, что он здесь делает? – Здравствуйте, мистер Бэгмен! – радостно здороваюсь я. Почти без притворства. – Не зайдете с нами в «Три метлы»? – С удовольствием! Пока мы сидим за столиком, пьем сливочное пиво и по-светски треплемся, у меня создается впечатление, что Бэгмен ко мне неравнодушен. Меня это веселит, а Рину приводит в недоумение, которое веселит меня еще больше – Как у вас дела, мистер Бэгмен? Как поживает мистер Крауч? Бэгмен поднимает глаза к потолку. – И не спрашивайте! Крауча уже давно нет на работе, его помощник Перси Уизли утверждает, что начальник заболел и все приказы присылает с совами. – Этот Уизли – жуткий зануда, – говорю я. – Ну, я бы Крауча тоже особо веселым не назвал, – осторожно продолжает Бэгмен – и мне снова становится смешно. – А что же с ним такого случилось, не знаете? – спрашиваю я с самой очаровательной улыбкой, на которую я способна. – Ходят слухи, что его якобы прокляли на первом туре... Рина делает страшные глаза. Бэгмен машет рукой: – Скажете тоже – прокляли! Да кому он нужен, этот Крауч? – Ну мало ли, – пожимаю я плечами. – Вдруг кому-то захочется отомстить за его прошлые дела. – Прошлые дела остались в прошлом, – Бэгмен вновь машет рукой, – зачем их тащить в настоящее. Как вам у нас в Хогвартсе, нравится? – Очень! – с воодушевлением отвечаю я. – А второй тур скоро будет? Интересно было бы на него посмотреть! Бэгмен, похоже, так и не осознал, кто я такая. Рину он как будто бы и не замечает, но ее это не особо и волнует. – Второй тур, возможно, будет не такой зрелищный, как первый, но тем не менее очень интересный. Подождите еще немного – и сами убедитесь. Второй тур меня не особо волнует, меня больше волнует Крауч. А вдруг не я одна решила ему отомстить? Может, Перкинс что-нибудь знает? Надо спросить его об этом сегодня ночью. – Вы не очень огорчены, что не стали чемпионом? – А почему я должна огорчаться? Мне здесь и так нравится. Я тут с Риной познакомилась, – я делаю легкий кивок в ее сторону, – забыла вам представить – моя подруга, Рина Уилкс. Эта фамилия Бэгмену точно знакома. Он кидает быстрый взгляд на Рину, потом пристально смотрит на меня, и я чувствую, как в его голове начинает рождаться догадка. Ну давай, соображай скорее, не лишай меня возможности полюбоваться твоим ошарашенным видом. Физиономия у Бэгмена действительно становится ошарашенной и даже испуганной, но смотрит он при этом куда-то за мою спину. Оборачиваюсь и вижу подходящую к нам блондинку в ярко-желтой мантии. Более безвкусного сочетания одежды и украшений я еще не встречала. Насколько я не люблю наших помешанных на нарядах девчонок, но и то не могу отказать им в наличии вкуса. Эсмеральда наверняка сказала бы что-нибудь ехидное по поводу ее прически и отделанных бриллиантами очков. – Здравствуйте, мистер Бэгмен, – вкрадчиво произнесла женщина. – Позвольте к вам присоединиться? – Э... Рита... – выдавил из себя Бэгмен. Это что – та самая Рита Скитер? Именно такой противной она мне и представлялась. – Мисс Скитер, простите, мы разговариваем, – с ледяной вежливостью говорю я. Рита, не слушая возражений, садится рядом со мной на невесть откуда взявшийся стул и впивается в меня взглядом. Кажется, на этот раз меня узнали сразу. – Мисс Лестранж! – пронзительно громко восклицает журналистка. – Расскажите, какими судьбами вы оказались в Англии? Бэгмен бледнеет. Рина тихонько охает и беспомощно смотрит на меня. Я сохраняю ледяное спокойствие, хотя больше всего мне хочется испытать на Рите какое-нибудь Непростительное проклятье. – Вы меня с кем-то путаете, – мой голос все так же холоден. – Моя фамилия Розье, и я приехала из Франции. Ни слова неправды, между прочим. – Бетти! – Скитер всплескивает руками. – Разве можно тебя с кем-нибудь спутать! Я видела тебя вот такой вот маленькой! Такого роста, как она показала рукой, бывают разве что кошки. Меня такой видеть она точно не могла. – Что вам угодно? – Как насчет небольшого интервью, Бетти? – Рита достает из безвкусно украшенной сумочки ядовито-зеленое перо и свиток пергамента. – Расскажи о том, как тебе удалось выжить. Родители переправили тебя во Францию? А как ты относишься к сегодняшним событиям, например к Черной Метке на Чемпионате мира? Какие чувства ты испытываешь, оказавшись в Хогвартсе? А как... – Вы чистокровная? – перебиваю я. Рита замолкает на полуслове и недоуменно таращится на меня. – Что? – Я спрашиваю – вы чистокровная? – Какое это имеет значение? Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к Рине, давая понять, что разговор закончен. – Рина, будь другом, возьми нам еще сливочного пива. Мистер Бэгмен, о чем мы говорили? О Хогвартсе? А вы сами давно здесь учились? Скитер, злобно шипя что-то под нос, удаляется. Бедняга Бэгмен все еще шокирован, но быстро справляется с собой, и когда Рина возвращается с пивом, как ни в чем не бывало рассказывает о прежнем преподавателе зельеварения, который был куда веселее и интереснее Снейпа. Вот это характер! Не испугался. И правильно – чего меня бояться? По дороге из Хогсмида в школу наши с Риной мнения разделились. Она была уверена, что в завтрашнем «Пророке» появится разгромная статья о детях Упивающихся Смертью, которые извели Крауча, подбираются к Бэгмену и вообще хотят ниспровергнуть Дамблдора и захватить власть в Хогвартсе. Я считаю, что если какая-то статья и появится, то либо о Хагриде, либо о Поттере, ибо Поттер для магического сообщества представляет куда больший интерес, чем дочка какой-то Беллатрикс Лестранж. Поттер каким-то образом умудрился развоплотить Темного Лорда. Вот если бы мне удалось как-нибудь его воплотить, это была бы сенсация. А сама по себе я никакого интереса для печати не представляю. В гостиной я таки не удерживаюсь и говорю Малфою: – Драко, твоя Скитер пыталась взять у меня интервью. – Почему моя? – тут же возмущается Драко. – Ну, ты же с ней дружишь, ты же ей на гиппогрифов и Хагрида жалуешься! – Я с ней не дружу! – Вот я с ней тоже дружить не собираюсь. Не знаю, понял ли он меня или нет. У этой Скитер совершенно нет никаких принципов, и Драко зря с ней связался. Хоть бы с отцом посоветовался. Хотя есть ли какие-либо принципы у Люциуса Малфоя, остается неясным. То-то он так возвращения Темного Лорда испугался. До самого вечера я пребывала в прекрасном настроении, а в час ночи, убедившись, что все в спальне давно заснули, осторожно вылезла из постели, накинула мантию поверх пижамы и выбралась из спальни. На этот раз я не испугалась ни когда меня тихо окликнули, ни когда осторожно взяли за руку. Мы вошли в очередную темную комнату, возможно ту же самую, а может и другую, я в них не разобралась. На этот раз он сам пододвинул мне стул, снял мантию-невидимку и сел рядом. И опять я видела только силуэт. Даже цвет волос не могла разобрать, о чертах лица уже и не говорю. Минуты две мы просто молчали. Я пыталась разглядеть его, он, по-видимому, – меня. Может, он в темноте видит лучше, чем я? Вполне вероятно – после Азкабана. Как странно – так хотелось его увидеть, а теперь даже не знаю, что и сказать. Непорядок. На меня не похоже. – А ты не знаешь, что случилось с Краучем? – спрашиваю я первое, что приходит в голову. Перкинс вздрагивает, берет меня за руку и пристально смотрит. Его взгляд ощущается даже в темноте – такой он неожиданно тяжелый. – А что случилось с Краучем? – Ну, на Святочный бал он не приехал, а Бэгмен говорит, что он и на работе не показывается. Я боюсь, как бы не... И тут я замолкаю, ибо про нашу выходку после первого тура я не писала. Стоило ли говорить? – Пусть тебя не волнует Крауч, – мягко говорит Перкинс. – И не советую тебе больше его проклинать, Бетти. – Откуда ты знаешь? – Вся школа знает. – А почему ты его защищаешь? – возмущаюсь я. Еще неизвестно, чем я больше возмущаюсь – тем, что он вступился за Крауча, или тем, что не знаю, как себя с ним вести. Я не хочу скатиться до уровня Эсмеральды! Это маглы способны целоваться с кем попало, а я, потомок Блэков и Лестранжей, не могу себе такого позволить! Все же я не выдерживаю и осторожно касаюсь его руки. И почти сразу же убираю руку. – Я его не защищаю. Понимаешь, Бетти, если на Турнире что-нибудь случится, кого первого обвинят? Организатора. – А что может случиться на Турнире? – Да все, что угодно. На этих соревнованиях вечно что-нибудь случается, поэтому их и не проводили столько лет. Я радостно хлопаю в ладоши. – Точно! Засадить Крауча в Азкабан, пусть там отдыхает! А ему в компанию можно Риту Скитер, пусть интервью у него берет, чтобы не скучно было. Она ко мне сегодня попыталась пристать, так я ее отшила. Рассказываю про Скитер и чувствую, как Перкинс улыбается. Под конец не выдерживаю и спрашиваю: – А ты сам чистокровный? – Чистокровный, – серьезно отвечает он. – А мы, случайно, не родственники? – Очень дальние. Дальние – это хотя бы успокаивает. А то количество внезапно объявившихся родственников начинает внушать опасения. Вдруг я в него все-таки влюблюсь, а потом окажется, что он мой двоюродный дядя? У Виолетты кузина вышла за своего троюродного брата, а потом у них родился мертвый ребенок. Виолетта долго потом распиналась на тему того, что ее будущий муж ни в коем случае не должен быть ее родственником. – У меня кругом одни родственники! – патетически восклицаю я. – Даже Крауч! – Крауч не считается, – заявляет Перкинс. – Правильно, не считается! – подхватываю я. – Мне такой родни даром не надо! Мы смеемся. – А ты сам какого рода? Перкинс – твое настоящее имя? Я его ни в одной газете не нашла! – Бетти, – мягко говорит он, – я тебе потом все расскажу. Опять – потом! Как будто я маленькая и как будто мне нельзя доверять! Это Драко нельзя доверять – сначала все разболтает, а потом будет плакать, что у нее ничего не получается. Или, наоборот, будет громко хвастаться, что у него все получается. – А когда ты попал в Азкабан? И за что? Отвечать про Азкабан он тоже не хочет. Только вздрагивает и берет меня за руку. Сразу же порывается отпустить, но я не даю, накрывая его руку левой ладонью. Через несколько секунд отпускаю, хоть и с неохотой. Вроде бы успокоился. Пусть не думает, что я к нему пристаю. Поскольку отвечать на вопросы он упорно не хочет, я начинаю говорить сама. Обо всем подряд – о сегодняшней прогулке в горы, о занятиях, о капризах Флер и болтовне Эсмеральды, о Хмури, который меня почему-то игнорирует. – Почему тебя это огорчает? Ты же его терпеть не можешь? – Но ты мне в прошлый раз сам сказал – отвлекай его! А я не знаю, как его отвлечь, не могу же я нахамить без повода на уроке! – Без повода не надо. Он тебя обязательно в чем-нибудь заподозрит. – Да куда дальше-то? Он меня с первого дня подозревает! С первого момента меня узнал и возненавидел! Бэгмен узнал только после того, как Рита окликнула «мисс Лестранж», ничего умнее не нашла! Теперь весь Хогсмид будет знать, кто я. А впрочем, – машу рукой, – чего мне скрывать? По мне и так все видно! – Ты виделась с Бэгменом? Что ему нужно? – с подозрительным волнением в голосе спрашивает Перкинс. – Да просто посидели и пива попили, – отвечаю я, недоумевая, чем это он так обеспокоен. Думает, я Бэгмену сболтну что-то лишнее? Или ревнует? Последняя догадка меня дико веселит, и я не удерживаюсь от смеха. – Я у него хотела что-нибудь о Крауче узнать, а ничего лишнего я ему не скажу. – А ты знаешь, что Бэгмен обвинялся в связи с Упивающимися Смертью? Да ну? Ни в газетах, ни в книге, что мне дал Хмури, про Бэгмена ни словечка нет. Точнее, в газетах есть – но исключительно об его квиддичных успехах. Оказывается, после падения Темного Лорда Каркаров, находящийся на тот момент в Азкабане, решил завоевать себе свободу путем предательства своих товарищей. Правда, большинство из тех, кого он назвал, уже были либо мертвы, либо в Азкабане – например, Ивэн Розье. Но среди названных был Августус Руквуд из Отдела Тайн, которого сразу же арестовали, а вместе с ним едва ли не половину Министерства и тех, кто был с ним хотя бы знаком. Большая часть арестованных не имела никакого отношения к Упивающимся Смертью и знала о них только из газет, но разве Крауча это остановило! Бэгмена спасла только его популярность, как квиддичного игрока. Тут меня осеняет неожиданная догадка, и я встреваю прямо в середине фразы: – Ты тогда попал в Азкабан? Когда после Руквуда стали хватать всех без разбору? – Ну да... примерно так, – смущенно отвечает он. Вот что значит правильно задавать вопросы! Про Азкабан узнала, про все остальное тоже узнаю со временем. Может, в следующий раз осторожно спросить Бэгмена, знает ли он Боба Перкинса? Или не так – спросить о тех, кого под горячую руку загребли в Азкабан. Бэгмен поболтать любит – может, и проболтается. Он и под суд за чересчур длинный язык угодил. – А Бэгмен не был сторонником Темного Лорда? – Нет. – Он явно недоволен, что я опять вспомнила Бэгмена. Да что он, на самом деле ревнует? – А ты? – быстро спрашиваю я. – Да, – твердо отвечает он. – Я и сейчас им остаюсь. Я снова касаюсь его руки, совсем легко и осторожно, одними кончиками пальцев. – А как Темный Лорд может вернуться? Ты должен для этого что-то сделать? Он убирает руку и говорит предельно серьезно: – Я не могу этого сказать. Может, кто другой на моем месте обиделся бы за такой тон и за такой отпор, а я наоборот. Действительно, зачем спрашивать? Вот когда все закончится... – А все-таки, могу я тебе чем-нибудь помочь? Он задумывается. За это время я осторожно протягиваю руку в его сторону и глажу по плечу или что мне там под руку попалось. Похоже, что действительно плечо. – Знаешь что, – медленно начинает он, – если ты увидишь, что Снейп о чем-нибудь разговаривает с Каркаровым, напиши мне. А если ты еще случайно услышишь, о чем... – А может, Каркарова проклясть? – воодушевляюсь я. – Терпеть не могу предателей! – Пока не стоит. Он получит по заслугам рано или поздно. Так же как и Крауч. – А Снейп? – Снейп тоже получит. – Но Рина говорит – он неплохой декан... – как-то неуверенно произношу я. Перкинс явно ненавидит и Каркарова и Снейпа, а вот у меня нет абсолютно никаких причин ненавидеть слизеринского декана. Меня он воспринимает почти своей – по крайней мере, с другими бобатонскими девчонками он разговаривает куда холоднее. – Ты же сама сказала, что ненавидишь предателей, а кто такой Снейп, как не предатель? Мало того, что он ничего не сделал, чтобы вернуть Лорда, так он еще и работает на Дамблдора! Перкинс говорит так эмоционально и вдохновенно, что я решаю оставить тему Снейпа. В конце концов, кто его знает, остался он верным Темному Лорду или нет. Рина таким вопросом не задавалась. И о чем только не говорят на свидании! Но вот о верности Темному Лорду – по-моему, мы первые. Если бы Эсмеральда узнала – она бы меня сразу в сумасшедшие записала. Ну и пусть себе записывает. Все равно ведь не узнает. – Хорошо, не буду о Снейпе, – послушно говорю я, делая при этом лицо примерной школьницы. Еще и руки на коленях складываю для полной картины. Жаль, в темноте не видно. – А ты в Хогсмиде бываешь? Может, мы в следующий раз в той пещере встретимся, которую мне сегодня Рина показывала? Если мы встретимся в пещере, мне придется взять с собой Рину. Иначе я вызову подозрения не только у нее, но и у половины факультета, начиная с Драко. Он нас поодиночке уже не воспринимает. Сидеть в позе примерной школьницы мне надоедает секунд через пять. Я расслабляюсь, откидываясь на стуле назад, и в этот момент он берет меня за руку. – А вдруг об этом месте еще кто-то знает? Если ее нашли один раз, могут найти и другой. В подземельях все-таки безопаснее. Здесь я хотя бы все знаю. – А Хогсмид ты разве не знаешь? – В Хогсмиде в любой момент с тобой рядом может кто-нибудь аппарировать – и ты не успеешь убежать. Мерлин! Об этом я и не подумала. Здесь-то аппарировать нельзя! Если дверь комнаты закрыта на заклятие и вдобавок наложены заглушающие чары, то никто и не подумает, что за стенкой происходит романтическое свидание. Он пытается отпустить мою руку, но я на несколько секунд задерживаю его. Потом спохватываюсь и все-таки отпускаю. Я не буду к нему приставать, не буду... Я не Эсмеральда! – Кстати, о Хогсмиде, – добавляет Перкинс, – если ты увидишь в Хогсмиде или в окрестностях школы большую черную собаку, сообщи мне. – А зачем тебе черная собака? – Я потом расскажу. Ну вот, опять потом! – А когда мы еще раз увидимся? – спрашиваю я чуть капризным тоном. – Через неделю? – Я тебе напишу. Я боюсь, как бы нас не обнаружили... – А кто нас обнаружит? У тебя мантия-невидимка есть, ты под ней спрячешься, а я что-нибудь придумаю. Например, я пошла искать Тайную комнату, чтобы сшить себе сумочку из шкуры василиска. А то всякие там журналистки щеголяют с сумочками из крокодиловой кожи, чем я ее хуже? – Там больше нет василиска. – Так мне василиск и не нужен! – патетически восклицаю я. – Я же не буду с него с живого шкуру сдирать! Нам обоим становится смешно, и мы хохочем. Долго, взахлеб, прямо как с Риной. Идея-то, между прочим, хорошая. Но я все равно не знаю, где эта Тайная комната и как в нее попасть. Драко говорит, что Поттер знает, но не обращаться же за помощью к Поттеру! А жаль. Сумочка бы красивая получилась. – Бетти, нам пора расходиться, – говорит Перкинс полчаса спустя, когда мы уже успели вдоволь посмеяться и обсудить, что еще можно сшить из кожи василиска. – Но мы увидимся? – Конечно, увидимся. Я напишу тебе, ладно? Мы встаем, он только собирается надевать мантию невидимку, как я, в который уже раз, беру его за то, что подворачивается под руку, – на этот раз за локоть. Он, почувствовав мое желание, наклоняется ко мне и целует в щеку. – Все, пойдем, а то не выспишься. – Пойдем, – киваю я. Кого я больше боюсь – его или саму себя? Ничего, к следующему разу разберусь.
assidi: Когда я немного успокоился и пришел в себя после первого свидания с Бетти, она потребовала второго. Именно потребовала, хотя и не прямым указанием. Но подобный тон, что от Беллы, что от Бетти, тут же вызывает во мне настоятельную потребность подчиниться. Хмури во мне принялся ворчать по поводу бдительности, которая у меня, конечно же, отсутствует, раз я бегаю по свиданиям. Но я быстро убедил и его и себя, что одно свидание и даже два – это не значит «бегать», что ночью в подземельях Хогвартса никто не бывает. Если я пару раз залезал в кабинет Снейпа и хозяин кабинета меня не обнаружил, что говорить о каком-то пустом классе, который даром никому не нужен? Хотя к Снейпу лучше лишний раз не лезть. Ингредиентами для оборотного зелья я запасся еще на каникулах, а в ближайшие дни Хвост должен прислать посылку. Он клятвенно мне это обещал. А забудет – Лорд ему напомнит. Я назначил Бетти встречу в том же самом коридоре и в то же самое время. В субботу, как раз после похода в Хогсмид. Сам в Хогсмид не пошел, решив подремать хотя бы часик. Днем мне хотя бы ничего не снилось. Я не против того, чтобы Бетти приходила ко мне во сне, но как же бдительность? Поттер так и не разгадал загадку яйца, несмотря на подсказку Диггори. Тот у него якобы девушку увел. Нашел когда ревновать! Ему сейчас не о девушках думать надо, а о Турнире. Впрочем, и мне надо думать о том же самом. Но я не могу думать за Поттера! Один раз я ему уже дал подсказку, если повторюсь, ему это покажется подозрительным. А уж если он проболтается Дамблдору или Дамблдор сам от него узнает с помощью легилименции, – тогда поражение потерплю я. Попросить Бетти помочь Поттеру? Но с чего ради тот будет ее слушать? Она постоянно крутится среди слизеринцев, и это первая причина ей не доверять. А если Гарри хватило ума полистать старые газеты и наткнуться там на фотографию Беллатрикс... Хотя нет, на такое ему ума не хватит. Это Бетти способна перерыть уйму газет и книг, чтобы собрать по крупицам информацию о своих родителях. Поттер предпочитает получать ее в готовом виде – от Хагрида, от Люпина, от Блэка... Да еще и не от каждого примет! Совет от Диггори он не принял. Будем надеяться, что у Поттера хотя бы хватит ума посоветоваться с Логботтомом. Я еще в сентябре подарил Невиллу книгу о магических растениях Средиземного моря. Сам ее переводил когда-то. Теперь уже кажется – в другой жизни. Насколько я мог заметить издали, Бетти была очень оживленной. За столом рассказывала что-то веселое, а когда я прошел мимо нее, выходя из Большого зала, она посмотрела на меня торжествующим взглядом, в котором ясно читалось превосходство. Вот почему я не хочу ей раскрываться раньше времени. У нее и так на лице все написано. И так я подвергаю опасности нас обоих, встречаясь с ней в Хогвартсе. Но я не могу ее не видеть! Общение в присутствии Хмури меня уже не устраивает. Именно поэтому я предпочел забыть о наказании, которое ей обещал Хмури на Святочном балу. Хмури о нем тоже забыл. Три дня, которые я был дома, совершенно выбили его из колеи, и он перестал считать значимым то, что было до каникул. Я не рассчитал время действия оборотного зелья, так что полчаса мне пришлось прятаться в одной из комнат подземелья. Почему-то в одиночку было куда страшнее, чем вдвоем. Кто бы меня заметил под мантией-невидимкой? Но эти полчаса я провел как на иголках, поминутно вскакивая и проверяя часы. В последний момент меня охватил страх, что Бетти не придет. Страх совершенно беспочвенный – не прошло и минуты, как она появилась. В прошлый раз она растерянно озиралась по сторонам, в этом – выглядела уверенно. И моего оклика совершено не испугалась. Зато растерялся я. Я совершенно не знал, о чем говорить. Я даже не знал, чего я больше хочу – говорить с ней или молча обнять и поцеловать. Нет, с поцелуями лучше не лезть. Что она обо мне подумает? Она младше меня на пятнадцать лет! Хватит мне снов, которые приходят почти каждую ночь. Если я сейчас не сдержусь, не только Бетти перестанет мне верить, так потом еще и от Беллы достанется! Пока я мучительно соображал, что бы такого сказать, и чуть было не ляпнул что-то насчет погоды, Бетти меня опередила и задала вопрос о Крауче-старшем. Она все еще не оставила идею о мести. Ведь писал же я ей, чтобы была осторожна... Но прямо про Крауча не говорил. Что с отцом? Хотел бы я сам знать, что с ним. Я под Империо так себя не вел. Меня хватило на одиннадцать лет, а отец стал сдавать уже через три месяца. Конечно, соседство Хвоста и Лорда – не самое лучшее, у меня хотя бы была Винки. У отца даже ее нет, а чем его кормит Хвост, я даже предположить боюсь. Он страшно неаккуратен и совершенно не умеет готовить. А мне в мое краткое пребывание дома было совершенно не до отца. Почему я должен о нем думать? Он обо мне не думал, когда я был ребенком! Бетти о нем точно думать не следует. Заявление Хмури в учительской о том, что Крауча прокляла Бетти, восприняли как обычную паранойю Хмури. А если бы ее за руку поймал не я, а кто-нибудь другой, например Снейп? Отец нам пока еще нужен. Желательно, в здравом рассудке. На него будет очень удобно повесить любое несчастье, случившееся в процессе Турнира. Тогда бы исполнилась моя заветная мечта – чтобы отца посадили в Азкабан. Я даже не буду возражать, если его отправят не в ту камеру, где страдал я, а по соседству. Бетти меня понимает. И предлагает туда же для компании засадить Риту Скитер, которая сегодня в Хогсмиде попыталась к ней пристать. Рита училась с Беллой в одном классе, неудивительно, что Бетти она опознала мгновенно. Но Бетти молодец, быстро нашлась! Покончив с Ритой, Бетти опять начинает расспрашивать обо мне. Врать я не умею, но говорить всю правду пока не хочу. Честно признаюсь, что мы дальние родственники, но степень родства не уточняю. Не знаю, как она называется. Если мой отец является троюродным братом ее деду по матери, то кто я ей? В любом случае родство между нами достаточно дальнее, и, если бы мы захотели, мы могли бы пожениться... Если бы она захотела. Я даже думать о таком боюсь. Сначала надо выполнить задание Лорда. Бетти пытается расспрашивать меня про Азкабан, но тут я не могу ни врать, ни говорить правду. Как будто она сама не представляет, что это не то место, о котором стоит рассказывать! Как будто она не помнит того боггарта... Она словно чувствует мое состояние и берет меня за руку. Потом тут же ее отнимает и начинает рассказывать обо всем подряд. Я наслаждаюсь рассказом и впечатлением от ее прикосновения, пока она не упоминает Бэгмена. Вот тут я не выдерживаю и спрашиваю, какого Мерлина от нее нужно Бэгмену. На Святочном балу она с ним танцевала, сегодня пила с ним пиво в «Трех Метлах»... Зачем? Про Крауча он ей рассказал все, что знал еще на балу. Больше информации, интересующей Бетти, у него нет. А если Бэгмену она понравилась? Нет, только не это! Никакому Бэгмену я ее не отдам. И вообще никому не отдам. Даже Лорду. А Бетти, скорее всего, не знает истории с обвинением Бэгмена в связи с Упивающимися Смертью. Надо ей рассказать. Заодно и про Каркарова со Снейпом. В той книге о них ничего не было, а в газетах Бетти могла и пропустить. Когда я рассказываю о шпионской лихорадке, охватившей Министерство после ареста Руквуда, Бетти осеняет, что я угодил в Азкабан именно в разгаре этой самой лихорадки. Если бы не был сыном Крауча, мог бы и угодить. Но тогда бы я получил года два, не больше. И вышел из Азкабана сам, а не ценой смерти матери. Бетти этой разницы не понимает – и хорошо, что не понимает. Я бы тоже предпочел не понимать. Но только зачем она все время возвращается к Бэгмену? Неужто она к нему неравнодушна? Ведь она встречается со мной. Я же вижу, что я ей не безразличен! И не просто, как друг ее матери. Наверное, я все-таки зря себя извожу – с Бэгменом у нее не может быть ничего общего. Она же сама признавалась, что легкомысленных людей не любит. Когда Бетти спрашивает меня про Темного Лорда, я отвечаю односложно. Не могу я ей сказать, что нужно сделать для его возвращения. Не уверен, что вообще когда-нибудь скажу. Это дело только мое. И отчасти Петтигрю. Бетти я вмешивать не хочу. Разве что она сможет увидеть то, что не замечу я, например, общается ли Каркаров со Снейпом. В моем присутствии эти двое пытаются сделать вид, что их тут нет и как можно быстрее удалиться. А мне интересно, успели они столковаться или нет. Что Снейп, что Каркаров должны почувствовать, как оживает Метка. Малфой с Эйвери уже почувствовали. А когда почувствуют – что они предпримут? Побегут к Дамблдору? Да нет, вряд ли. Но между собой они точно должны как-то сговориться. Может быть, Бетти что-нибудь заметит. Может быть, она случайно встретит Сириуса Блэка в школьном дворе или Хогсмиде. Есть у меня подозрение, что эта псина шляется где-то неподалеку. В прошлом году он постоянно тут ошивался, неужто в этом не решится повторить? Вроде как судьба крестника ему небезразлична. По крайней мере, из рассказов Хвоста я понял именно так. Хотя получить внятную информацию о Блэке было немыслимо трудно. То, что Блэк анимаг, я понял, только увидев, как Петтигрю панически боится собак. Всех, от болонок до овчарок. А уж какого труда мне стоило выяснить, в какую именно собаку превращается Сириус, я умолчу. Впрочем, когда-нибудь расскажу об этом Бетти. Только не сейчас. Сейчас она хочет еще раз встретиться, причем не в темной комнате в Хогвартсе, а в какой-то пещере в окрестностях Хогсмида. Вот этого делать точно не следует. Хоть я сейчас и не Хмури, но его постоянные напоминания о бдительности сделали свое дело. Если эту пещеру в свое время обнаружили одни школьники, кто может поручиться, что ее не найдут другие? Лучше уж здесь, в темноте и тишине. Никто нас тут и не подумает искать. Даже Филч. Бетти заявляет, что если ее и обнаружат, то она придумает что-нибудь вроде того, что она пошла искать тайную Комнату, дабы сшить себе сумочку из кожи василиска. Кожи василиска не обещаю, но что-нибудь подобное надо ей подарить. Время опять проходит немыслимо быстро, а мы так ни разу и не поцеловались. Я действительно боюсь, не зная, стоит ли это делать. Ограничиваюсь только легкими прикосновениями руки к руке. Но в любом случае это лучше, чем смотреть на нее со стороны при неизменном соседстве Хмури. И только когда мы встаем и собираемся выходить из комнаты, я наконец-то решаюсь и целую ее. Пока только в щеку. Может быть, в следующий раз... Сейчас я верил, что до следующего раза осталось самое больше две недели, и именно поэтому так легко ее отпустил. До следующей встречи. Продолжение следует...
Malice Crash: Классно.. Жду продолжение!
assidi: Malice Crash Спасибо Продолжение будет, думаю, что раньше, чем через два месяца :) 16 глава уже в работе. А рейтинг повышать не буду.
Malice Crash: И правильно.
assidi: Глава 16 Когда я в воскресенье вечером вернулась в карету, меня озадачили вопросом – правда ли, что я гуляю с Людо Бэгменом? Мне стало безумно смешно и на вопрос я не ответила, тем более что Виолетта задала еще один – а не говорил ли Бэгмен случайно, что будет во втором туре? Даже если и говорил, я бы Флер ничего не сообщила. С какой стати я должна ей помогать? Но идея, что я гуляю с Бэгменом, мне понравилась. Есть чем подразнить Эсмеральду и остальных. Правда, Перкинс очень нервно реагирует на упоминание Бэгмена, но я же его убедила, что ничего серьезного здесь нет! Я так и не поняла, влюбилась я или нет, и решила отложить этот вопрос, пока мы не встретимся при свете дня. Неужто придется ждать до окончания учебного года? Я же не доживу! Вот непременно в следующий раз уговорю его встретиться в Хогсмиде. Не обязательно в той пещере. Можно аппарировать куда-нибудь подальше, в пустынное место. Рина много путешествовала с Ником по Шотландии, вот она что-нибудь и найдет. В среду вечером я получила очередное письмо. Он так и не написал, когда и где мы встретимся, зато в подробностях рассказал об обстановке в Министерстве магии после ареста Руквуда. Он не понимает, что мне будет очень просто его вычислить? Наверняка ведь в газетах есть списки всех арестованных по подозрению в шпионаже на Темного Лорда. У меня просто не было времени пролистать все газеты за тот период, ибо домашних заданий опять навалили гору. А может быть, Перкинс и не против, чтобы я определила его настоящее имя. За прошедшие после свидания дни я посмотрела газеты, сколько успела, но никакого Перкинса опять не нашла. Либо его там вообще нет, либо он может оказаться кем угодно. Я примеряла на него одно имя за другим, но ни одно не подходило. А потом Рина возвращала меня к действительности, подсовывая под нос учебник трансфигурации или зельеварения. Ответила на письмо я тем же вечером и утром опустила в дупло. В четверг вечером ответа не было, но меня это не особо обеспокоило. Может, еще не успел забрать мое письмо. В пятницу ответа не было тоже, а следующие два дня мне предстояло провести в замке, где Перкинсу будет сложнее меня подловить. Я уже начала волноваться, потому как настроилась на еще одну встречу в эту субботу. В субботу я заявила Рине, что мне надо сбегать в карету за теплым свитером, ибо я совсем замерзла. Меня обозвали неженкой, заявили, что жизнь во Франции меня испортила, но в карету отпустили. Взяв свитер, я добрых полчаса шаталась вокруг кареты и чуть ли не вокруг озера, но никакого письма не получила. Я бы проторчала на улице до ночи, если бы не наткнулась на Хмури, появившегося, по обыкновению, из ниоткуда. – Что вы здесь делаете, мисс Розье? Идите к себе в карету. – Я сегодня ночую в спальне Слизерина! – нагло улыбаясь, ответила я. – Значит, идите в спальню Слизерина. Или вам дорогу показать? Как будто я сама ее не знаю! Хорошо, что Хмури бегать не может. Даже по снегу я двигаюсь быстрее, так что быстро оставила его за спиной. И что его приносит в самый неподходящий момент? И тут я остановилась. Вдруг Хмури все-таки его выследил? Поэтому и писем больше нет. И никогда не будет... Нет, это неправда! Этого не может быть! Хмури имеет обыкновение подозревать каждого встречного в том, что он тайный агент Темного Лорда и громогласно об этом заявлять. Так неужели он не объявит во всеуслышание всей школе, если поймает настоящего, а не мнимого Упивающегося Смертью? Может, Перкинс счел меня чересчур назойливой? Может, я перестаралась? Слишком настойчиво добивалась встречи, а на встрече слишком активно к нему приставала. Вдруг он и правда подумал, что я девчонка типа Эсмеральды, для которой поцелуй – не повод для знакомства? Если бы можно было посоветоваться с Риной... Но без согласия Перкинса я не могла рассказать о нем Рине. А он не отзывался. Почти все воскресенье мы просидели в библиотеке за рефератом про трансфигурации, но поскольку мои мысли были заняты отсутствием писем и несостоявшимся свиданием, написала я сущую чушь. Рина, которой я на всякий случай подсунула проверить свой труд, ужаснулась и поинтересовалась, о чем же я думаю. Я честно сказала, что об Азкабане. Но, кажется, мне не поверили. Рина прямо не сказала, что не стоит так долго переживать о родителях, которым все равно не поможешь, но явно об этом подумала. Даже если бы сказала – я бы не смогла возразить. Она имеет право так думать. В отличие от Драко. Если Драко о подобном заикнется – получит по морде без предисловий. Несмотря на исправленные ошибки в реферате, на уроке я отвечала из рук вон плохо и первый раз откровенно порадовалась, что я не в Слизерине, ибо никаких баллов из-за меня факультет не потерял. После урока я получила очередное внушение от Рины, что должна держать себя в руках и не ронять честь рода непонятно из-за чего. Это ей непонятно, а мне так вполне понятно. Я надеялась, что, может быть, на неделе Перкинс объявится, а в субботу мы все-таки увидимся. Но письма все не было. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду... Среда была, помимо всего прочего, омрачена тем, что я вступила в препирательство с Хмури по поводу методов борьбы с дементорами. А когда он наконец-то успокоился, я на весь класс прошептала Рине: – Посидел бы он в Азкабане, совсем бы по-другому заговорил! Хмури, разумеется, услышал и ответил неожиданным: – Минус десять баллов Слизерину! – А за что Слизерину? – не выдержала я. – Я вообще-то из Бобатона! – А разве вы не причисляете себя к Слизерину, мисс Розье? Если будете спорить – сниму еще двадцать баллов. Терять баллы не хотелось, и я смирилась. Рина, напротив, была ужасно недовольна и порывалась идти жаловаться Снейпу. Меня этот случай немного приободрил, и на следующий день на зельеварении я сварила что-то неожиданно приличное, за что Снейп присудил десять баллов Слизерину. А когда какой-то гриффиндорец попытался пискнуть, что это нечестно, ему пояснили, что баллы на самом деле присудили не мне, а мисс Уилкс, а с самого гриффиндорца сняли пять баллов за препирательство. Вот такой подход мне нравится. Тем более что Рина получила еще десять баллов лично за себя. Может, она и вправду успела пожаловаться Снейпу и тот восстановил справедливость? Четверг и пятницу я усиленно делала вид, что со мной все в порядке, даже когда стало ясно, что надеяться больше не на что. А вдруг он и вправду попался? Не в Хогвартсе, так где-нибудь в другом месте. В газетах ничего о пойманных Упивающихся Смертью не было. А Скитер бы не прошла мимо подобной сенсации. Единственно, что я нашла в одном из последних «Пророков» – заметка о какой-то пропавшей сотруднице Министерства, которая сгинула где-то в Албании еще прошлым летом. Но вряд ли она имела отношение к тому, что меня интересует. Рина пыталась выяснить, что со мной случилось, я отделывалась отговорками. Она мне, конечно, не верила, но лезть с дальнейшими расспросами не стала. Не знаю, обрадовало меня это или огорчило. Все-таки я не Драко и не имею привычки страдать напоказ. Выходные прошли как обычно – полдня мы гуляли вокруг озера, а полдня сидели в библиотеке. Я пыталась уговорить Рину пойти купаться по примеру дурмстрангцев, она убеждаться не хотела и в конце концов отговорила меня, когда я уже почти собралась. К понедельнику я прониклась убеждением, что надо что-то предпринять. Если Перкинс решил, что я для него слишком легкомысленна, – значит, буду легкомысленной. Только кого бы выбрать? С ровесниками гулять не хотелось: во-первых, они могут воспринять все слишком всерьез, а во-вторых, они для меня слишком маленькие. Ну что мне на самом деле, с Марио целоваться? Он себе в Хогвартсе уже девочку нашел, на три года себя младше. Может, и правда с Бэгменом еще пококетничать? До второго тура меньше месяца осталось, тогда и увидимся, если раньше в Хогсмид не отпустят. Во вторник утром я неожиданно получила письмо с совиной почтой. Сначала подумала – не Перкинс ли про меня вспомнил, и даже удивилась – что это он не скрывается? Но письмо оказалась от Бэгмена. Содержало оно исключительно комплименты, причем весьма цветистые. Читать это было очень смешно, и я то и дело хихикала в кулак. Рина вопросительно на меня посмотрела, но спрашивать ни о чем не стала. За ужином я не выдержала и ей призналась. Причем даже голос приглушать не стала. – Ты с ума сошла? – тут же накинулась на меня Рина. – Почему? Он что – тебе не нравится? Такой веселый, такой обаятельный! – Ты серьезно? – А ты как думаешь? Стала бы я крутить с ним роман серьезно! Мне хочется подразнить теперь уже не только бобатонских девчонок, но и Перкинса. Если он, конечно, в Хогвартсе. Но как-то же он за мной наблюдает? Бэгмену я в тот же вечер накатала ответ на полтора фута. Содержание этого письма было по фразе надергано из тех немногих любовных романов, которые я читала от нечего делать в Бобатоне. Они у нас вечно валялись по всей спальне и читали их все. Даже Камилла. Пока я писала ответ, мне было так же смешно, как при чтении письма. Рина смотрела на мою затею скептически. Конечно – она-то не знала, зачем это на самом деле нужно! После отправки письма Бэгмену, я начала строить фантастические планы – один другого безумнее. Вплоть до поисков Темного Лорда самостоятельно. Нет, Хмури я пытать заклятьем «Круциатус» не буду, хотя бы потому, что его не знаю. Может, зря я нацелилась на Бэгмена, надо было Снейпа или Каркарова очаровать? Она наверняка что-то знают, недаром Перкинс про них спрашивал. Среди безумных идей была еще одна – последовать примеру Эсмеральды и заняться прорицаниями. Правда, я их вообще не изучала, а Рина, хоть и изучала, в них не верит. Я тоже не верю. Но ведь сбылось предсказание Эсмеральды о друге семьи! Что-то она говорила о том, что я его не спасу... но тогда она была жутко пьяна. Мало ли что она могла сболтнуть. За последнюю неделю Эсмеральда несколько угомонилась и перестала рассказывать в спальне о своих любовных похождениях. Во вторник после обеда я увидела ее, стоящую в холле в компании Влада и почему-то Крама, причем Эсмеральда Крама в чем-то горячо убеждала, а тот мрачно смотрел в пол и ничего не отвечал. Я сначала даже не поняла, на каком языке она говорила. Возможно, даже и на румынском. От Эсмеральды всего стоит ожидать. На меня она перестала обращать внимание вообще, а остальные разговаривали со мной с подчеркнутой вежливостью. Камилла же, кажется, меня откровенно стала побаиваться. Не то Эсмеральда что-то нагадала, не то меня окончательно зачислили в черные маги на основании того, что я общаюсь со слизеринцами. Еще через неделю период жажды бурной деятельности сменился периодом апатии. Делать ничего не хотелось, разве что домашние задания, да и те по обязанности и через силу. На улице весь день то шел снег, то мела метель, так что белое крошево было везде – и под ногами и над головой. Желание пойти спать одолевало меня чуть ли не с самого завтрака, и Рина то и дело толкала меня в бок, чтобы я не засыпала на уроке. Впрочем, она и сама была не в лучшей форме. Допоздна мы в гостиной уже не засиживались, а расходились часов в восемь, самое позднее в девять. В четверг вечером я потащилась в карету сразу после ужина, осознав, что если не лягу сейчас спать, то умру прямо на месте и даже Снейп меня не спасет. Рина попыталась что-то сказать про какое-то домашнее задание, но я сделала такое несчастное лицо, что меня отпустили безо всяких возражений. Почему-то когда сильно хочется спать, заснуть сразу не можешь. Даже на это сил не остается. Я долго ворочалась в кровати и уже думала, не встать ли мне и не пойти обратно в Хогвартс, как дверь спальни отворилась и вошли, судя по голосам, Виолетта и Эсмеральда. Они были так увлечены разговором, что никаких следов моего пребывания в спальне не обнаружили. – Сколько раз тебе можно повторять! – раздраженно произнесла Эсмеральда. – Я сотню раз уже объясняла! Чем ты слушаешь вообще? – Ну объясни еще раз, я все равно не понимаю, – заныла Виолетта. Мне даже спать расхотелось. После второго свидания с Перкинсом я совершенно выпала из жизни Бобатона. Может, и пропустила что-нибудь интересное. Вдруг Флер снова решит на мне потренироваться? А я даже не знаю, что будет во втором туре. Надо было спросить у Бэгмена, мне бы он рассказал. – Ну хорошо. – Эсмеральда села на кровать и снисходительным тоном продолжила: – Я тебе говорила, что в науке прорицания существуют две проблемы. Во-первых, любое предсказание не предопределяет будущее, а показывает одну из возможностей. И во-вторых, предсказание может повлиять на его исполнение. Такой речи я от Эсмеральды не ожидала. Конечно, на уроке она способна объясняться слогом учебника, но одно дело на уроке, а другое дело в спальне! Я даже пожалела, что нисколечко в науке прорицания не разбираюсь. Если они сейчас пустятся в тонкости, я ничего не пойму. – Вот этого я не понимаю! А профессор Трелони говорила... – Профессор Трелони сама ничего не понимает! – отрезала Эсмеральда. – Она считает, что достаточно сделать предсказание и больше ничего не нужно. А я говорю, что этим все только начинается! Виолетта пробормотала что-то совсем тихо, на что Эсмеральда издала тяжкий стон и продолжила говорить: – Мне Влад рассказал легенду. Был в древней Руси один князь, звали его Олег. – Волшебник? – Нет, магл. Но это давно было, еще никакого статута о секретности не существовало. Собрался он в очередной раз на войну и тут встретил волшебника. Тот Олегу и говорит – ты, мол, примешь смерть от своего коня. Князь, конечно, с коня слез, отдал слугам, говорит – отпустите его куда хотите, пусть пасется на воле. А сам другого коня взял и дальше поехал. – И что? – А дальше прошло несколько лет, конь тот умер и Олег решил навестить его могилу. По мне так – дурацкое занятие, но разве этих русских от чего-то отговоришь? Приходит он на могилу, видит – кости одни остались... –А почему их не зарыли? – перебила Виолетта. – Русские потому что! Ничего никогда до конца не доведут! Не перебивай! Дальше поставил он ногу на череп коня и только собрался толкнуть речугу о том, какой был замечательный конь и какой шарлатан волшебник, как из черепа выползла змея, ужалила князя в ногу и он умер. Как и было предсказано. – Значит, тот волшебник был прав! – Да ты пойми, что если бы он не сообщил Олегу предсказание, оно могло бы и не сбыться! Предсказание само сработало на свое исполнение, понимаешь? Виолетта не понимает. Я тоже. Точнее, я понимаю, что тот русский князь был глубоко не прав, разговаривая с мертвым конем, но это проблемы князя. Кости надо зарывать в землю, тогда в них змеи не поселятся. И вообще, как говорит Хмури, надо всегда быть бдительным. – Так что получается – в предсказаниях нет смысла? Эсмеральда опять издает тяжкий стон и бормочет что-то на неизвестном мне языке. – Да что все в крайности впадают? Достало уже! То говорят – можно предсказать все, то – в предсказаниях нет смысла! С предсказаниями надо уметь работать! А этого никто не умеет! – А Трелони? – Трелони даже правильно увидеть не всегда может! Все заморачиваются только на одном – как предсказание получить! В большинстве книжек, что я читала, один тупой набор правил: увидел в кофейной гуще то-то – значит, с тобой это случится! Даже если оно действительно правильно истолковано – все равно механизма исполнения мы не знаем! А это еще важнее, чем получение самого предсказания! Думаешь, почему я признаю только карты? Да потому что по картам можно увидеть причины событий, а не только набор фактов! – Но увидеть какие-то события будущего тоже хорошо... – робко вклинивается Виолетта. – А русскому князю это помогло? Ему сказали, что он умрет – и он умер, а не сказали бы, жил бы себе спокойно. И конь бы себе жил спокойно! Ты понимаешь, что сотни лет в школах учат одному и тому же – как предсказать, от какого коня человек умрет. И никто не задумывался над тем, как это работает. Хотя нет, – спохватывается Эсмеральда, – кто-то иногда задумывается. У нас в Министерстве магии есть небольшой отдел, который прорицаниями занимается, так меня летом отец туда водил. Мы с его начальником очень мило побеседовали. Они хотя бы осознали проблему, только работы там непочатый край. Меня туда отчаянно звали, но я еще не знаю, пойду или нет. – А почему нет? – Да потому что я не выдержу каждый день ходить на работу! Чтобы я сделала что-то реальное, надо, чтобы я захотела это сделать! А я не могу творить по расписанию! Сейчас у меня есть настроение работать – и я буду работать хоть трое суток без сна. А если его нет – и близко ко мне не подходите! Деньги я могу каким угодно способом достать, это вообще не проблема. Я этим летом в казино пару раз сходила – и сестренкам оплатила учебу за год вперед. Да не смотри ты на меня так, все было по-чистому. Вообще никакой магии. Сначала пригляделась, потом угадала момент... В магическом казино сложнее бы было, а в магловском вообще раз плюнуть. Вот про это Эсмеральда при мне еще не рассказывала. Никогда бы не подумала, что она в рулетку играет. А ведь при ее провидческих способностях – действительно раз плюнуть. Я вообще плохо осознавала наличие у Эсмеральды каких-либо способностей, кроме способности менять парней каждую неделю. Может, зря? А впрочем, зачем мне ее способности? Во-первых, не нужны мне такие предсказания, которые непонятно как сбываются. Во-вторых, не пойду я к ней за помощью никогда в жизни. В-третьих, один урок я уже уяснила – не надо произносить речей, стоя на разрытой могиле. Неизвестно, что оттуда выползет. Виолетта некоторое время переваривает услышанное, а потом спрашивает: – Ну хорошо, а вот то, что Трелони нам говорила, когда мы с тобой к ней ходили... – Я с тобой больше туда не пойду! – перебивает Эсмеральда. – Кто тебя просил напиваться? – Я всего чуть-чуть! – Из-за этого твоего «чуть-чуть» весь разговор пошел насмарку! – Но почему насмарку? Она же нам рассказала про Поттера... – Что она нам рассказала? Что Поттер скоро умрет? А это как раз тот случай, когда она толком не может объяснить то, что увидела! Если бы ты не надралась и не полезла со своими глупыми вопросами, я бы смогла ее на мысль натолкнуть! Все интереснее и интереснее. А почему я Виолетту пьяной не видела? Потому что в последние дни в карете смотрю исключительно на подушку? – На какую мысль? – На такую! Это ясно было с самого начала. Кто такой Поттер? Он в раннем детстве победил темного волшебника, которого тут боятся называть. При этом между ними такой узел завязался! И в этот узел никому лучше не лезть. – А разве Тот-Кого-Нельзя-Называть не мертв? – Я смотрела, получается, что нет. Там все очень странно. Не знаю, умрет Поттер или нет, но вот что перед тем, как умереть, он кучу народу угробит – это факт. И единственный способ этого избежать – не лезть в тот узел! Думаешь, чего я так за Флер волнуюсь? Да потому что из-за этого Поттера всем участникам Турнира опасность грозит! С Крамом тут чуть не поругалась, убеждая его отстать от Грейнджер. – А она тут при чем? – Она – подружка Поттера и давно руками и ногами там застряла. Я не хочу, чтобы еще и Крама затащило! С него участия в Турнире и так хватит! Только он меня не слушает. Мне потом еще и от Влада досталось, он вздумал меня к Виктору приревновать. Ну не идиот ли! – Кто идиот – Влад или Виктор? – Оба! У меня на этот счет другое мнение. Хотя выбор Крама действительно странен. Но Драко из этого уже трагедию сделал, я не буду следовать его примеру. – А Марио у Поттера девушку увел – он тоже идиот? – Наоборот, он доброе дело сделал! Поттеру эта девчонка даром не нужна, и ей бы тоже держаться от него подальше. Если продолжить рассуждения Эсмеральды, получится, что Драко нужно поскорее от Поттера отвязаться. Не хочу, чтобы этот гриффиндорец еще и Драко погубил. Если он сам решит голову сломать – туда ему и дорога. Но Драко – мой кузен, и никакому Поттеру я его не отдам. Сама воспитывать буду. – А что же с Флер? – Флер ни в коем разе не должна победить в Турнире! Она этого не понимает, а меня достало уже с ней препираться. Хорошо хоть, что Колючка с нами почти не живет. Лучше бы она вообще в свой Слизерин переселилась, как на каникулах. Так нет – мадам Максим уперлась, что мы должны быть все вместе. Мерлин! А я-то тут при чем? Опять во всем виновата Розье? Виолетту волнует тот же вопрос. – А при чем тут Колючка? Она же с Поттером не общается! Я их ни разу вместе не видела! – Она не с Поттером. Она на другой стороне. Мне захотелось откинуть полог и предстать перед девчонками во весь рост, чтобы посмотреть на их физиономии. Откуда Эсмеральда все знает? Впрочем, она же еще по пути сюда говорила мне про друга семьи. Могла и остальное по своим картам вычислить. – Эсмеральда! Так почему ты не скажешь мадам Максим? Или Дамблдору? Ты хочешь дождаться, пока Колючка погубит Флер? – Во-первых, Флер ей глубоко пофиг, как и мы все. Я еще когда вам говорила – не трогайте Колючку и она вас не тронет. Вот здесь она права. Флер мне сейчас действительно безразлична. Если она, конечно, вновь не захочет на мне потренироваться. – Во-вторых, она сама пока ничего не делает. И еще не собирается. Просто я вижу, что ее в этот клубок уже затянуло. Подробно не смотрела, но мне достаточно. Нашлась провидица на мою голову. Может, она и о свиданиях знает? – В-третьих, самое главное, если я побегу к мадам Максим, а тем более к Дамблдору, я сама влезу в этот гадюшник! А я жить хочу! Я не собираюсь гробить свою жизнь ради чужой страны! Пускай англичане сами с собой разбираются, у меня и без них забот предостаточно. Вздыхаю с облегчением. Не хочу, чтобы она побежала к Дамблдору. Мало ли чего она узнала. И ведь все точно сбылось! Еще вопрос, поверит ли ей Дамблдор... Кто его знает, может, и поверит. Раз он терпит Трелони, значит, и в предсказания верит. – А где Флер, кстати? – спохватилась Эсмеральда. – Да они с Мануэллой в библиотеке застряли. – Так долго? Пойдем-ка их поторопим. – Опять на мороз лезть? – заныла Виолетта. – Не такой уж и мороз, в декабре холоднее было! – весело произнесла Эсмеральда. – Пошли! Когда дверь за девчонками закрылась, я осторожно выглянула из-за полога. Не знаю зачем – сама же слышала, как они обе вышли. Нет, мне оказалось мало – надо убедиться своими глазами. Ну и правильно, я не Эсмеральда, у меня провидческого дара нет. Наверное, это к лучшему.
assidi: Я сидел в своем кабинете, смотрел на отнятую у Поттера карту и никак не мог успокоиться. Сердце бешено стучало почему-то в голове, щеки пылали жаром, но тело при этом одолевал озноб. Действие оборотного зелья вот-вот должно было прекратиться, а я не знал, хочу ли я этого – или стоит сделать еще глоток и час просидеть здесь в обличье Хмури. Никто ведь не ворвется посреди ночи в мой кабинет, защищенный заклятьем! Даже если попробует, я увижу по карте! Но мне все равно было страшно. Облегчения не приносило даже то, что Поттер наконец-то разгадал тайну золотого яйца. Сделал он это так, как и полагается истинному гриффиндорцу. Гриффиндорцы обычно не думают, но если вдруг начинают, слизеринцу лучше держаться от них подальше. А если гриффиндорец вдруг решился перейти на сторону Темного Лорда, то его лучше сразу убить. В том, что меня чуть не раскрыли, виноват не только Поттер, но и Петтигрю. Почему этот идиот не прислал мне вовремя посылку с ингредиентами для оборотного зелья? Чем он вообще занимается в моем доме? Спит целый день и жрет что попало? Если бы он не был нужен Лорду, я бы его еще летом прикончил. Я ждал посылки до последнего. Вечером в четверг стало ясно, что оттягивать дальше нельзя и тогда я решился снова залезть к Снейпу. Но кто же знал, что именно в эту ночь Поттеру наконец-то придет в голову единственная умная мысль за весь семестр! А Поттер, как истинный гриффиндорец, решает свои проблемы так, что создает проблемы всем остальным. А я ведь сам, своими руками чуть не отдал карту Поттера Снейпу! Если бы не лютая ненависть Снейпа к Поттеру, я бы попался. А так – получилось, что я всего лишь покрываю Поттера. Снейп поскрипит зубами, но смирится. Спишет все на мою паранойю и ненависть к Упивающимся Смертью. Снейп смирится. А Поттер? Я сказал ему, что Крауч-старший помешался на ловле темных магов еще больше, чем Хмури, и явился в Хогвартс, дабы разоблачить Снейпа. Поттер поверил. Или не поверил? Чтобы поверить, надо быть гриффиндорцем, ибо предположение совершенно нелогично. Ворота Хогвартса на ночь запираются. Двери замка тоже. Аппарировать на территорию нельзя. Как же отец мог попасть в кабинет Снейпа? Если Поттер думать не умеет, то Грейнджер умеет! Она сообразит, что здесь что-то не то. А вдруг они решат посоветоваться с Дамблдором... О том, что я жив, никто не знает. Кроме моего отца (но он под охраной Лорда и Петтигрю), и Винки. А Винки может быть где угодно, в том числе и в Хогвартсе со своим приятелем Добби. Если Дамблдор ее допросит с пристрастием... Если он допросит моего отца... Да отца и допрашивать не надо – он сам все расскажет. На протяжении всего разговора со Снейпом и Поттером, я был предельно спокоен. И я и Хмури. Хмури даже посоветовал Поттеру стать аврором. С этим и я согласен. Самая подходящая работа для гриффиндорца. Поттер меня ни в чем не заподозрил. И карту отдал с радостью. Когда я пришел в кабинет, закрыл дверь и сел за стол, то сначала стер изображение на карте, а потом восстановил его, чтобы проверить, те ли слова сообщил мне Поттер. Все сработало. И перед тем, как на чистом листе пергамента появилось изображение коридоров замка, там возникли слова о создателях карты. «Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост». И Хвост мне ничего не рассказал о карте? Поттер, конечно, получил ее от Люпина. Но ведь Петтигрю был при Поттере больше половины семестра! Он не мог не знать о карте! И он утаил от меня такой важный факт? Гриффиндорец. В худшем смысле этого слова. Действие оборотного зелья кончилось раньше, чем я решился выпить его еще раз. Но раз кончилось, значит, так и быть, надо пойти спать, чтобы с утра как ни в чем не бывало отправиться на уроки. Заснуть было непросто. Я все никак не мог успокоиться. Даже если мне сегодняшний случай сойдет с рук, я должен быть предельно осторожным. Я уже на волоске от разоблачения. Больше никаких обысков в кабинете у Снейпа. Если Хвост опять задержится с посылкой, я изменю внешность и аппарирую в Лютный переулок. Там безопаснее, чем в Хогвартсе. Но Хвост больше не задержится – я напишу Темному Лорду о том, как он меня подвел и с посылкой и с картой. А еще – надо прекратить свидания с Бетти. И не только свидания – писать ей тоже не стоит. Я не имею права провалить задание, а чтобы его не провалить, я должен отбросить все посторонние дела. Они только притупляют бдительность. В последние две недели я расслабился, счел, что полдела уже сделано, а дальше все пойдет само собой... И вот, все чуть не рухнуло из-за набора случайностей. А кто поручится, что несчастливые случайности не сплетутся еще раз? И если это случится из-за Бетти, то Темный Лорд накажет не только меня, но и ее. Я должен максимально обезопасить себя от случайностей. Одного раза вполне хватит. Во второй раз я могу так удачно и не выкрутиться. Как раз накануне Бетти написала мне письмо с еще одной настойчивой просьбой о встрече. С картой я мог выследить ее, когда она одна, и послать ответ. Но у меня не хватило бы сил сопротивляться ее желанию встретиться. Тем более что это было и мое желание. А мне сейчас нужно забыть о ней. Не получив вовремя ответа, Бетти начала беспокоиться. В субботу вечером я увидел, как она ходит от кареты к озеру и обратно. В карете ей явно делать нечего, по выходным она ночует в Слизерине. Она ждет меня. Но меня она не дождется. Не стоит ей бесцельно бродить в мороз по улице – еще простудится, и кто будет виноват? Хмури со мной согласился и отправился загонять упрямую мисс Розье в замок. Она пыталась возражать, но в замок пошла. И больше попыток гулять по вечерам в одиночестве не предпринимала. Я сомневался в том, правильно ли я поступаю. Но Хмури уверял меня в том, что правильно. Дело прежде всего. Хмури, который во мне, ненавидел Упивающихся Смертью. За исключением меня. Мне он помогал. Что до Хмури, который в сундуке, – его я и не спрашивал. Ему подробности моей деятельности знать необязательно. Хотя совет Поттеру стать аврором был, по-моему, весьма поспешным. Аврору крайне желательно уметь думать. А Поттер после одной попытки подумать расслабился и отключился снова. Целыми днями он пропадал в библиотеке, но найти ничего не мог. Как и перед первым туром. Но тогда у него было всего два дня на подготовку, а здесь – целый месяц. Уж за месяц-то этот гриффиндорец сможет найти решение! Но дни шли за днями, а решения Поттер никак не нашел. Даже несмотря на то, что ему помогали Грейнджер с Уизли. Еще два гриффиндорца. А третьему гриффиндорцу – Лонгботтому – который знал ответ, никто так и не удосужился задать вопрос. Бетти выглядела все более и более встревоженной. Я запретил себе заглядывать к ней в мысли, поэтому не знал, что она думает. Но догадаться мог. Мне тоже было нелегко. Оставаясь один, я то и дело возвращался мыслями к Бетти. Вспоминал наши две встречи и представлял, как бы мы встретились еще раз. Может быть, на следующем свидании она бы осмелела и еще раз меня поцеловала... Ведь она ко мне неравнодушна, я видел. Или я принял желаемое за действительное? Но сейчас не стоит гадать, и думать на эту тему тоже не стоит. Я и старался не думать. За пределами своего кабинета говорил и действовал Хмури, а не я. Я целиком отдался в его власть. Все равно он делал то, что я хочу, а без него я бы впал в меланхолию и не справился бы даже с повседневными обязанностями. На одном из уроков Бетти вступила с Хмури в спор по поводу дементоров. Ничего особо отличного от написанного в учебнике она сказать не могла, ей просто хотелось поспорить, все равно о чем. Хмури быстро ей доказал, что спорить не о чем, она успокоилась, села на место, но садясь, громко прошептала Айрин: – Посидел бы он в Азкабане, совсем бы по-другому заговорил! На что она намекает? На Беллу? На Барти, о котором она знает только то, что он сидел в Азкабане? Думает, что Хмури никогда в жизни не видел дементоров? Зря она так думает. И прежде чем я успел сообразить, у Хмури вырвалось: – Минус десять баллов Слизерину! Ну да, он же тоже гриффиндорец. Еще один на мою голову. Точнее – в моей голове. Впрочем, если бы он не отреагировал, я бы мог себя чем-нибудь выдать. Я уже привык и к упоминаниям дементоров и к встречам с Бетти, но и то и другое вместе было для меня слишком много. А Хмури меня спас. Так что от гриффиндорцев иногда бывает польза. Но редко и очень немного.
assidi: Глава 17 В середине февраля выяснилось, что первый тур состоится утром в среду, ради чего будут отменены занятия. Но только до обеда. А защита от темных искусств у нас после обеда. Опять не повезло. Зато через две недели предстояла очередная прогулка в Хогсмид, о которой я уже сообщила Бэгмену. Буду продолжать делать вид, что я им очарована. Пусть Эсмеральда с Флер ядом изойдут. Время, как назло, тянулось очень медленно. Писем от Перкинса по-прежнему не было, и я уже начинала сомневаться в том, что он вообще существовал. Может, я его придумала? Захотела чего-то, что связывало бы меня с мамой, вот и придумала себе Перкинса. Или же он вовсе меня не любит, а использует для каких-то своих целей. Ну и я в него тоже не влюблена. Почему я должна с первого раза в кого-то влюбляться, будь он хоть лучший друг мой матери? Может, он и не Перкинс вовсе, его имени я нигде так и не нашла. Мучило меня, помимо всего, еще и то, что я не могла признаться Рине. Я рассказала ей про разговор Эсмеральды и Виолетты, но о предсказании Эсмеральды насчет друга семьи умолчала. Рине очень понравилась легенда про русского князя, и она заявила, что в истории есть сколько угодно подобных примеров. Даже принялась мне их рассказывать, отчего я чуть не заснула. Оживлял унылые однообразные дни разве что Драко, который каждый вечер торжественно объявлял, что Поттер с заданием не справится, что ко второму туру он не готов и скоро мы все станем свидетелями его грандиозного провала. Мне очень хотелось дать кузену по морде, но почему-то не было сил. Пусть живет. Поттер, насколько я могла заметить, выглядел озадаченным. Видно, и вправду не готов. Да и Флер, чем ближе ко второму туру, тем больше волновалась. В спальне она больше яйцо не открывала – возможно, и отгадала подсказку. Но выглядела при этом мрачной и то и дело бросалась к кому-то из девчонок и начинала взволнованно шептаться. О чем – не знаю, при мне она молчала, внимая предостережению Эсмеральды. Я, пересказав все Рине, беспокоиться о словах Эсмеральды перестала. Что с того, на какой я стороне, если Перкинс мне не пишет? А если напишет, про Эсмеральду я ему ничего не расскажу. Вдруг с ним случится то же, что и с тем русским князем? То, что я могу кого-то куда-то затянуть, – глупость. Рина и без того на той же стороне, что и я. И она ни с какими мертвыми конями разговаривать не будет. Вот за Драко стоит опасаться. Этот способен залезть, куда не следует. Но пока что он никуда не лезет, а ругает Поттера лишь по привычке. И мы с Риной по той же привычке его осаживаем. Иногда я даже думаю, что ничего страшного нет в том, что Драко ненавидит Поттера. Я вот ненавижу Хмури. И с тех пор, как пропал Перкинс, – еще больше. А вдруг все-таки Хмури его выследил? Он меня своим вежливым отношением не обманет! Делает вид, что меня нет, а на уроке старается обращаться ко мне как можно реже. Зато Флер как-то погонял по полной программе, еще и проронил замечание по поводу изнеженных француженок, которые не забудут накрасить губы, но не помнят элементарных защитных заклятий. Он мог Перкинса выследить, но никому об этом не сообщить. Разве что Дамблдору. Может, они хотят уничтожить и Перкинса и Темного Лорда, а потом уже и объявить об этом во всеуслышанье. Сейчас, может, еще есть шанс помешать, но как? На очередной урок защиты от темных искусств, за неделю до второго тура, я пришла в мрачном настроении. Флер оживленно переговаривалась с Эсмеральдой, но при моем появлении мгновенно замолчала. А мне было не до нее – Рина опять подняла вопрос о моих отношениях с Бэгменом. Дескать, зачем я с ним заигрываю, если он мне не нужен. Стоит мне написать ему письмо или даже только о нем вспомнить, как Рина начинает ко мне приставать с вопросами и предостережениями. Между прочим, в последнем письме Бэгмен сообщил, что с одним сотрудником из Министерства ходил к Краучу домой и никого там не обнаружил. Если Крауч и болеет, то более он где-то вне дома. И не в Мунго – к ним он даже и не обращался. Хмури по-прежнему меня игнорировал, и это уже начинало злить. Уж лучше бы ненавидел, честное слово! Хоть знаешь, чего ожидать. Сижу здесь, как идиотка, слушаю какую-то муть о защитных чарах, в то время как Хмури, наверное, уже выследил Перкинса. И на меня он не смотрит, потому что понял, что я для него опасности не представляю. Не хочет отвлекаться. Пока Хмури что-то говорил, я шепотом пересказывала Рине последнее письмо Бэгмена, касающееся Крауча. – Может, он куда-нибудь уехал? – предполагаю я. – И не предупредил никого в Министерстве? Он же ответственный за Турнир! Как он может бросить такую работу? – Бэгмен еще ответственный. – Ну что ты так прицепилась к своему Бэгмену? Зачем ты с ним кокетничаешь? Для того чтобы получить информацию, этого не нужно! – С чего ты взяла, что я кокетничаю? – А как ты ему письма пишешь? Ты же его откровенно завлекаешь! Что ты с ним собираешься делать, мне интересно узнать? Мы увлекаемся и не замечаем, как к нам подходит Хмури. На его уроках мы еще никогда не болтали, но поскольку он подчеркнуто меня не замечал, то я расслабилась и понадеялась, что и в этот раз не заметит. – Мисс Уилкс, – подчеркнуто холодным голосом произносит он, – я бы попросил вас не разговаривать о посторонних вещах на уроке. Если вам так хочется поговорить, расскажите нам, пожалуйста, о щитовых чарах. Рина встает и пару секунд медлит перед тем, как ответить. И тут я не выдерживаю. Месяц строю из себя пай-девочку в то время, как мои родители сидят в Азкабане, их последний оставшийся на свободе друг исчез неизвестно куда и как бы не попался, Темный Лорд не может даже объявить о своем существовании, а Хмури с Дамблдором строят какие-то коварные планы! И еще неизвестно, что делает про этом Крауч – может, он пустил слух, что заболел, а на самом деле тоже последних сподвижников Темного Лорда выслеживает? Дома-то его нет, а они с Хмури всегда были заодно! И после этого Хмури как ни в чем не бывало обращается к Рине и смеет ее одергивать! Да еще таким тоном! На что он намекает – что она способна только болтать со мной и больше ничего не знает? Да кто он такой, чтобы вообще с нами разговаривать? Рина не успевает открыть рот, как я вскакиваю и начинаю орать на Хмури: – Какое вы вообще имеете право к ней обращаться? Вы убийца! Вы вообще не имеете права нас учить! Рина испуганно охает и пытается дернуть меня за мантию. Но я отталкиваю ее локтем и продолжаю орать. – Считаете себя самым правым? Раньше сажали в Азкабан всех, кого ни попадя, а теперь пытаетесь перед их детьми выглядеть самым умным? Мне плевать, что на меня смотрят вытаращенными глазами и слизеринцы и бобатонцы. Мне плевать, что Хмури может снять баллы со Слизерина или назначить мне очередное наказание. Мне плевать, что обо мне подумает Эсмеральда. Я за этот месяц себя так извела, что мне надо выкричаться. Ору еще минут пять, после чего выдыхаюсь. Кажется, я сорвала голос. На это тоже плевать. – Вы закончили, мисс Розье? – совершенно спокойным тоном спрашивает Хмури. Пока я орала, он и виду не подавал, что сказанное мною его как-то касается. Ответить не могу – в горле противно першит и вместо слов получается кашель. – Идите умойтесь, – говорит он ровным, но между тем повелительным тоном. – Что? – Идите умойтесь, – повторяет он. – Туалет направо за углом. Мисс Уилкс, а вы сидите, ваша подруга справится без вас. Чувствуя себя полнейшей идиоткой, встаю и направляюсь в туалет. Идея умыться, на самом деле, не так уж и плоха. Пока умываюсь, ощущение собственного идиотизма растет и крепнет. Драко ругала, а сама... Сама устроила истерику прямо на уроке. Идиотка я, кто же еще! Но, вернувшись в класс, я, конечно, этого не показываю. Бросаю быстрый взгляд на доску, где без меня успели написать десятка два заклинаний, и медленно иду на свое место. – Вы в порядке, мисс Розье? В полном, можешь и не беспокоиться. Но если ты считаешь, что я перестала считать тебя убийцей, ты ошибаешься. Вслух я ничего не говорю, только киваю головой. – Жду вас завтра в шесть часов в своем кабинете. Итак, продолжаем... Грядущему наказанию я даже радуюсь. Ну наконец-то Хмури про меня вспомнил. До конца урока я что-то записываю, совершенно не осознавая, что именно. Все остальное я тоже осознаю плохо. Прихожу в себя только в слизеринской гостиной, куда притаскивает меня Рина. – А теперь рассказывай, что у тебя случилось, – безо всяких предисловий говорит она. – С чего ты взяла, что у меня что-то случилось? – тут же возражаю я. Но от Рины так просто не отделаешься. – Я же вижу! Ты уже месяц сама не своя. – Все у меня нормально! Она берет меня за плечи и разворачивает лицом к себе. – Бетти! С кем ты встречалась на каникулах и в ночь после прогулки в Хогсмид? – Что? – Я же видела – ты ночью куда-то уходила. А на следующий день была очень веселая. Думаешь, я совсем не соображаю? Кто он? – Не знаю, – я опускаю голову. – Что значит – не знаю? Он с какого факультета? Может, и вправду все рассказать? Если я сегодня сорвалась, неизвестно, что завтра будет. Сегодня на уроке истерику устроила, а завтра на Хмури «Аваду Кедавру» испробую. Не думаю, что мама в Азкабане будет сильно рада моему соседству. – Он вообще не студент. Я не знаю, где он скрывается и как попадает в Хогвартс. Он мне еще в прошлом году письмо написал. Представился другом моей матери... Я рассказываю все. И про письма, и про встречи, и даже про поцелуй. Рина слушает с широко раскрытыми глазами и не перебивает. – И с тех пор никаких писем! – заканчиваю я. – Может, он и вправду решил, что я слишком к нему пристаю? – Нет, – качает головой Рина, – если бы он так решил, он бы тебе не написал. Ему что-то помешало. – Целый месяц? Рина задумывается. – Сказала бы ты сразу, может, я бы и сообразила чего. А так – ничего необычного припомнить не могу. Впрочем, мы могли и не видеть. Могло что-то случиться вне Хогвартса, и ему пришлось срочно мчаться туда, а тебе он просто не успел сообщить. Или же он здесь с чем-то столкнулся... А он не сказал, как скрывается в Хогвартсе? Здесь же защитные заклятия, привидения, Филч со своей кошкой и чего только нет! – А Блэк в прошлом году как скрывался? – Ну это же Блэк! Блэки все ненормальные! Ты, например. – Она лукаво смотрит на меня, отчего я испытываю сильное желание побить ее подушкой. – А он не Блэк! Я вообще не знаю, кто он! Сколько в газетах ни рылась, никакого Перкинса не встретила. Может это все-таки Петтигрю? – Петтигрю не сидел в Азкабане. – Откуда ты знаешь? Может, в газетах написали, что он умер, а на самом деле посадили в Азкабан. Рина отчаянно мотает головой. – Нет, это невозможно. Слишком многое не сходится. И вообще, о Петтигрю я ничего хорошего не слышала. – Ты поезжай в Бобатон, – советую я, – и спроси там обо мне. Обещаю, что ничего хорошего ты тоже не услышишь. – Хорошо, – сдается Рина, – давай завтра спросим у Снейпа, как выглядит Петтигрю. Ты же представляешь внешность Перкинса? Вот и сравним. – А Снейп нам ответит? Я не знаю, как он ко мне относится... – Бетти! – Рина смотрит на меня, как на ненормальную. – Если бы Снейп к тебе плохо относился, думаешь, он дал бы тебе разрешение у нас жить? Или ты думаешь, у нас в спальне лишняя кровать всегда стояла? – Ты хочешь сказать, что Снейп лично в спальню седьмого курса для меня кровать приволок? Зрелище Снейпа, волокущего на себе кровать, меня впечатляет, и я начинаю дико хохотать. Рина несколько секунд медлит, а потом присоединяется ко мне. Вид у нее не только веселый, но и довольный, как будто она ставила своей целью меня рассмешить, а теперь добилась своего и счастлива. – Ну что, ты в порядке? – Почти. – Успокойся. Что-нибудь придумаем. И я действительно успокаиваюсь. Вдвоем действительно что-нибудь да придумаем. Весь вечер Рина расспрашивала меня в подробностях о том, что я рассказала ей днем. Вытянула из меня все, что я смогла вспомнить. И, разумеется, не могла пройти мимо излюбленной темы: – Ты что, назло ему решила с Бэгменом закрутить? – Дался тебе этот Бэгмен! – смеюсь я и, пользуясь тем, что мы сидим в спальне, запускаю в Рину подушкой. Но подушка не долетает и падает аккурат мне на колени. – Ты бы с ним поосторожнее. Ему не ты, а твои деньги нужны. Я изумленно смотрю на Рину. – Откуда он знает, что у меня есть деньги? – Об этом нетрудно догадаться. Лестранжи не могли не припрятать часть денег для своей дочери. На всякий случай. Действительно, так и было. Но мысль эта мне чем-то не нравится. Нет, не тем, что мне оставили кучу денег. Это, наоборот, хорошо. А вот этим «на всякий случай». Как будто предвидели, что с ними может что-то случиться. Интересно, как у моей мамы с прорицаниями? – Успокойся, не собираюсь я ему давать денег. Даже на сливочное пиво. Пусть он сам меня угощает, раз взялся ухаживать. Поскольку Рина все еще смотрит скептически, возвращаю разговор к прежней теме: – Вот Перкинсу мои деньги точно не нужны. Его подобные вопросы вообще мало волнуют. – А как он тебя увидел и как он тебя узнал, он рассказал? – А что тут сложного? – пожимаю плечами я. – Меня трудно не узнать. – Но ты-то сама не знала, кто ты! Тебе не кажется странным, что он написал тебе первое письмо через несколько дней после того, как ты узнала о родителях? И после того, как тебя наказали за Крауча и Флер? – Ты хочешь сказать, он все это знал? – Ну да. У него есть возможность за тобой наблюдать. Так, что при этом его самого никто не видит. Рина надолго задумывается. Я тоже. Пока Рина не начала подробного разбора, мне казалось, что все просто и ясно. – Но у него есть мантия-невидимка! – Это да, – рассеянно говорит Рина, но думает явно о другом. – А может быть, он в Хогвартсе под чьим-нибудь обликом? – Оборотное зелье? – удивляюсь я. – Но ведь оно противное! – Если он так верен Темному Лорду, как ты сказала, то пойдет и не на такое. Но вот под кого он может маскироваться? – Не верю, – я усиленно мотаю головой. – Не верю, и все. Ну какой резон торчать в Хогвартсе под оборотным зельем, если у него есть особая миссия! – А в чем она заключается, он тебе сказал? Может, для нее как раз и нужно торчать под оборотным зельем? – Да ну тебя! Зачем такие сложности придумывать! Да я бы его и под оборотным зельем узнала! – Ты его так хорошо знаешь? Или он так к тебе неравнодушен? – с иронией спрашивает Рина. – Ну я не знаю, – смущенно отвечаю я. – Мне показалось... Я еще думала, не Снейп ли это... но у него лицо не такое. – Ты в темноте так разглядела его лицо? – А я его потрогала! – И как, ему понравилось? – Наверное... – По-моему, – заключает Рина, – он влюблен в тебя по уши. Так что по поводу своих приставаний можешь не беспокоиться. Если честно, я не задумывалась, влюблен он в меня или нет. Было очень странно и непривычно думать на эту тему. Даже страшновато немного. – Какая разница, влюблен или нет, если он пропал на месяц! – Да я же тебе говорю – ты тут ни при чем! И перестань переживать, а то Хмури что-нибудь заподозрит. – Он уже заподозрил, то-то с начала занятий не обращал на меня внимания! – Ты думаешь, что он твоего Перкинса выследил? – Вот именно! Рину эта догадка, похоже, тоже беспокоит. Она встает с кровати, прохаживается несколько раз туда-сюда по спальне, а потом снова садится рядом со мной. – Все равно мы ничего сделать не можем. Надо подождать. – Сколько можно ждать! Рина пристально смотрит на меня и ободряюще улыбается. – Думаю, что недолго. Мне кажется, что с ним все в порядке. Мне бы ее уверенность! Но тем не менее разговор с Риной меня несколько успокаивает. Все же я дура, что сразу ей все не рассказала. Насколько мне сейчас легче от того, что я не одна и больше не надо ничего скрывать! На следующий день после урока зельеварения мы подошли к Снейпу. Слизеринский декан был весьма хмурым, но на просьбу Рины поговорить охотно отозвался: – Я вас слушаю, мисс Уилкс. – Профессор Снейп, – начала Рина с нарочитым смущением, – сейчас всякие странные слухи ходят. Я стою с максимально скромным видом, на который способна. В глаза Снейпу не смотрю, смотрю в пол. Рина вечером предупредила, чтобы я не смотрела взрослым в глаза, Снейпу особенно. А если и придется встретиться взглядом, думать надо о чем-нибудь постороннем, еще и подготовить заранее – о чем. Лучший вариант – какое-нибудь детское воспоминание. Раньше она не могла мне рассказать! Мало ли что там Хмури мог в моих мыслях подсмотреть. Снейп на меня и не смотрит. Но тем не менее я уже подготовилась и, пока Рина задает ему вопрос, вспоминаю, как мы с Аннет разрисовали двери детской. Ей было три года, мне восемь. Я учила кузину рисовать, очень скоро нам оказалось мало бумаги и в мою голову пришла светлая идея разукрасить дверь. Резная дубовая дверь была красива сама по себе, но нас с Аннет это не остановило. Очень скоро в краске было все, включая наши лица и платья, зато на двери появились экзотические цветы, драконы и много цветных кружочков и пятен. Драконы были кривыми, цветы тоже, но мне, а тем более Аннет, это казалось шедевром. Шедевр сей просуществовал до моего поступления в Бобатон, а потом мы его безжалостно стерли. Пока я занимаюсь воспоминаниями, Рина продолжает: – Я вот слышала, что якобы Петтигрю жив, что Блэк его не убил... – Где вы это слышали? Снейп смотрит прямо на Рину, а та хранит невозмутимый вид. Тоже, наверное, что-нибудь вспоминает. – Я уже не помню. Где-то на каникулах слышала. Вы не знаете, как он выглядит? – А то нам показалось, что мы его видели, – подключаюсь я. – Где же вы его видели? – интересуется Снейп. По нему не было видно, что наша новость его как-то затронула. Но спрашивал он нас точно таким же тоном, каким я говорю с Эсмеральдой или Флер. – На Диагон-Аллее, – быстро произносит Рина. – На Диагон-Аллее так мало народу? – с иронией спрашивает профессор. – Мало! – выпаливаю я. – После рождества там все вымерло! – И как же он, по-вашему, выглядел? Понимаю, что мы влипли, и, все еще держа перед мысленным взором разукрашенную дверь и перемазанную до ушей Аннет с кисточкой в руке, отвечаю почти правду: – Ну, такой маленький толстяк в серой поношенной мантии с капюшоном, он еще нас испугался – мы слишком громко разговаривали. Понятия не имею, кто был тот толстяк – вряд ли Петтигрю, что ему делать в Лютном переулке? Он же считается мертвым. Но по крайней мере данное мною описание далеко от внешности Перкинса – тот чуть повыше меня и худощавый. Снейп смотрит куда-то в сторону шкафов с ингредиентами для зелий, усмехается и говорит: – Он именно так и выглядит. Но вы не могли его видеть. И вообще, я бы вам посоветовал меньше слушать всякой ерунды и больше думать об учебе. Как у вас с работой, мисс Уилкс? Рина, застигнутая врасплох, несколько раз моргает, потом облегченно улыбается: – Все в порядке, меня берут в аптеку. Если, конечно, я не уеду в Южную Америку, как хочет мама. – Я бы вам не советовал ехать, такой девушке, как вы, там совершенно нечего делать. Пока Рина со Снейпом беседуют о планах Рины и ее брата, я медленно перевариваю полученную информацию. Неужто мы тогда и в самом деле видели Петтигрю? Да нет, что ему там делать. Зато теперь точно знаю, что Перкинс – это не Петтигрю. Значит, их двое. Если бы Перкинс так от меня не прятался, было бы трое! Но что я могу сделать, находясь в Хогвартсе? Даже Хмури проклятьем потяжелее приложить не могу. Выходим мы из класса зельеварения радостные. Даже предстоящая отработка у Хмури меня не пугает. Тем более, как выясняется, фантазия у Хмури иссякла и он опять предложил мне заняться переводом. На этот раз мне достался потрепанный журнал под названием «Официальный бюллетень Министерства магии». Уже на второй странице я чуть не заснула, несмотря на то что время выхода журнала было самое что ни на есть интересное – восемьдесят первый год. По сравнению с этим бюллетенем статьи в «Пророке» – детские сказки, которые я читала на ночь Аннет. Работа продвигается куда медленнее, чем в прошлый раз. Вместо того чтобы переходить к тому, что меня на самом деле интересует, я намертво застреваю в каких-то международных стандартах на «Летучий порох» и мучаюсь с ними до вечера. В девять часов Хмури меня отпускает, довольно улыбаясь. Во мне же кипит злость, и по дороге в карету Бобатона я размышляю о том, что ему все-таки от меня мало досталось. А точнее – совсем не досталось, и это надо исправить.
assidi: Сколько я ни пытался делать вид, что не замечаю Бетти, не думать о ней не получалось. Я мог разве что отстраниться от этих мыслей, поручив Хмури наблюдать за девушкой. Вечерами, оставаясь один в кабинете, я мог битый час просидеть над картой, глядя на точки, подписанные «Айрин Уилкс» и «Беатрис Розье». Находил я их без труда либо в слизеринской гостиной, либо в библиотеке. Седьмой курс, выпускные экзамены на носу, конечно, надо готовиться... Поттеру тоже надо готовиться. Ко второму туру. А он, хоть и торчал в библиотеке часами, нужного заклинания так и не нашел. Гриффиндорец! Все, кроме него, уже давно были готовы! Уверен, что, если бы Бетти участвовала в Турнире, она бы быстро нашла решение безо всяких подсказок с моей стороны. Но для нее же лучше, что она в Турнире не участвует. Для нее и для меня. Снейп и виду не подавал, что между нами что-то произошло. Как будто забыл о ночном происшествии на лестнице. Но это не должно было меня обмануть. Сейчас он, может, и думает на Поттера, но если выяснится, что тот не лазил в его кабинет? А если Поттер все-таки признается Дамблдору, что видел меня на карте? Или напишет об этом Люпину – вдруг они до сих пор общаются? Если бы не Хмури, вообще не знаю, как бы я пережил этот месяц. Хмури, который в сундуке, разумеется, даже не понял моего состояния, тем более что общался я с ним в последнее время мало. Разве что уточнил его отношение к компании старшего Поттера. Я понятия не имел, где находятся Люпин и Блэк, но мне казалось, что где-то поблизости. В остальном я полагался на того Хмури, что в моей голове. Я полностью подчинился ему и ритму школьной жизни. Вставал в семь утра – к этому я привык еще в школе, я всегда просыпался рано. Хвост, помнится, был весьма недоволен моими ранними подъемами и каждый раз ныл, когда я приходил его будить. Потом я пил оборотное зелье, одевался и шел на завтрак. Уроки, обед, опять уроки, ужин, проверка домашних заданий, иногда беседа с Дамблдором – это все наполняло и переполняло мои дни, так что я мог и не беспокоиться ни о Бетти, ни о Снейпе. Но я все равно беспокоился. Я боялся, что Бетти, обеспокоенная моим отсутствием, выкинет какой-нибудь очередной фокус. Например, попытается отравить меня. Я продолжал ее не замечать, а ее это злило. Можно было утешить себя, что раз она так обо мне беспокоится, значит, у меня есть надежда на взаимность. Но что толку с этой взаимности, если я не мог ей даже написать! Теперь я уже жалел, что просил Бетти никому о ней не рассказывать. Во-первых, если бы она рассказала Айрин, Айрин сумела бы ее успокоить. Они удивительно гармонично смотрятся вдвоем, дополняя друг друга – рассудочность Айрин гасит порывистость Бетти, а Бетти не дает Айрин впадать в меланхолию, чем она часто страдала одна. А во-вторых, я мог бы сам поговорить с Айрин и объяснить ей все, может быть, она мне смогла бы помочь больше, чем Бетти. Она-то умеет скрывать свои чувства! А еще мне грело душу то, что Айрин – моя родственница не по линии отца, а по линии матери. С отцом мне хотелось иметь как можно меньше общего. Да, через него я прихожусь родственником Блэкам, но как раз родство с Блэками сейчас мне было нужно меньше всего. Хорошо, что мы с Бетти даже не троюродные брат и сестра, а гораздо дальше! Родители Сириуса – троюродные, и что им это дало? Сириус вырос совершенно ненормальным. Если бы мы с Бетти поженились... Нет, мне нельзя об этом думать Лучше думать о Поттере, который должен успешно пройти второй тур. Пока что он понятия не имел, что делать. Сидение в библиотеке ничего не давало. Он то и дело посматривал на озеро, словно ожидая, что подсказка вынырнет из волн. Ничего умнее, как утащить из магловского магазина акваланг, он придумать не мог. Хорошо, друзья его отговорили. Я Петтигрю тоже раз и навсегда отговорил таскать продукты из магазина – вдруг аврорат засечет? На уроках я по-прежнему не обращал на Бетти внимания. Даже когда она стала шептаться с Айрин после того, как все расселись по местам и я собрался рассказывать об очередной порции защитных заклинаний. На моих уроках обычно студенты не разговаривают – Хмури они боятся. Правильно делают – я его сам боюсь. Даже того, который в моей голове. Я решил выждать пару минут, пока девочки вспомнят, что они вообще-то на уроке. Пока что они не спешили успокаиваться. Помимо воли я прислушался к их разговору... и чуть не забыл, что я сам на уроке. Потому что они говорили о Бэгмене и о том, что Бетти зря с ним заигрывает. Значит, стоило мне вспомнить о бдительности, как Бетти стала заигрывать с Бэгменом? Мало ей того, что она танцевала с ним на Святочном балу и пила пиво в «Трех Метлах»? Хмури спас меня и на этот раз. Если бы я обратился к Бетти, я бы обязательно чем-нибудь выдал себя. Поэтому Хмури, по-прежнему игнорируя Бетти, одергивает Айрин, заявив ей, что если ей так хочется поговорить, пусть лучше расскажет о щитовых чарах. И я и Хмури прекрасно знаем, что Айрин никогда не станет болтать на уроке. Айрин это тоже знает, но возразить и не пытается, а делает виноватое лицо и собирается ответить. И тут не выдерживает Бетти. Честно говоря, этого следовало ожидать – я сам видел, что она целый месяц ходила сама не своя. Но то, что она сорвется прямо на уроке, даже я не предполагал, а уж Хмури – и подавно. Что она орет – лучше не слушать, чтобы не сорваться самому. Мне много раз говорили, что я постоянно устраиваю истерики и легко срываюсь, порою почти без причины. А когда срывается кто-то рядом, самому сохранять спокойствие очень трудно. Да тут бы не только Хмури, но и я бы возмутился! Сначала она встречается со мной. Потом флиртует с Бэгменом. А теперь начинает орать на Хмури, как будто только сейчас осознав, кто он такой. Пусть она его считает врагом. Но разве так борются с врагами? Хмури, как ни странно, сохраняет полное спокойствие. Выкрики Бетти его совершенно не задевают. Если в самый первый раз он счел, что девочка понятия не имеет о том, что происходило в стране, когда она только-только училась ходить и говорить, то сейчас он считает ее выступление обыкновенной девчачьей истерикой. А из девчачьей истерики выход есть, и он очень простой. – Идите умойтесь. Она смотрит на меня обалдевшим взглядом, но совету все-таки следует. И совет идет ей явно на пользу, ибо возвращается она с блестящими глазами и вполне успокоившаяся. Вот и хорошо. Но прощать подобные выходки нельзя – того и гляди, студенты сочтут, что им можно все, в том числе и устраивать истерики на уроках. – Жду вас завтра в шесть часов в своем кабинете. Это сказал Хмури. Не я. Я был против того, чтобы оставаться с ней наедине. Но Хмури был непреклонен и отговорить его не удалось. Он даже нашел, чем на этот раз занять Бетти. Вытащил из своих вещей потрепанный бюллетень Министерства магии за восемьдесят первый год и заявил, что неплохо бы и его перевести. Я в свое время подобных журналов перевел сотню, наверное. И наших и иностранных. Если читать такое дома в мягком кресле – и не заметишь, как заснешь. В рабочем кабинете в Министерстве – другое дело, я читал и переводил, не думая. А Бетти не привыкла. Она не думая не умеет. Несмотря на то что обычно думает за нее Айрин. Вот за Поттера никто не думает, даже Грейнджер. Если даже и думает – это незаметно. Продолжение следует...
Ilmira: Очень нравится. Обычно не читаю фики с НЖП, но увидев имя автора заинтересовалась. И не ошиблась. Очень хороший фик.
Malice Crash: Ура! Продолжение!
assidi: Ilmira Спасибо! Я всеми силами пытаюсь изюежать Мэри-Сью :) А даже если и Мэри-Сью, то про Барти все равно ничего подобного не писала. А я хочу дать ему возможность полюбить :) Malice Crash А поразвернутей можно? :)
Malice Crash: Развернуто? Мне очень понравилось!
assidi: Глава 18 Вечером накануне второго тура ко мне подошла Мария и, запинаясь и глядя в пол, спросила, не хочу ли я переночевать сегодня в Хогвартсе. Я очень удивилась не столько просьбе, сколько тому, что произнесла ее Мария, – обычно с подобными поручениями ко мне отсылали Камиллу. Не иначе Камилла узнала, какими страшными черными магами были мои родители и отец Рины, и теперь боится ко мне даже приближаться. Разумеется, отказываться я не собиралась – уж больно много радости было смотреть на страдания Флер перед очередным состязанием. Но все же спросила для порядка: – А мадам Максим что скажет? – Мы с ней уже договорились, – торопливо ответила Мария. – Боитесь, Флер настроение испорчу перед вторым туром? Мария принялась убеждать меня в обратном, но было видно, что именно этого они и боятся. Дуры. Делать мне больше нечего, как над Флер издеваться. Я не Драко. Драко весь вечер разглагольствовал о том, как завтра опозорится Поттер. Я почти не слушала, погрузившись в очередной реферат по трансфигурации и попутно препираясь с Риной. Решила ее подразнить и ненароком упомянула, что завтра мы увидимся с Бэгменом, на что получила очередную лекцию о недопустимости опрометчивых решений, которая была завершена фразой: – Завтра что-то случится. Что-то хорошее. – Еще одна пророчица на мою голову! – Я картинно подняла глаза к потолку. – Ты так говоришь, как будто слово «пророчица» – ругательное, – обиделась Рина, – и совершенно зря. Я тебе совершенно точно говорю – его миссия как-то связана с Турниром, а значит, мимо второго тура он пройти не может. А ты собираешься кокетничать с Бэгменом! – Вот мимо этого он точно не пройдет! – радостно отозвалась я. – Как увидит, что я флиртую напропалую, так сразу же даст о себе знать! На самом деле я не была уверена, что Перкинс даст о себе знать и что он вообще существует. Но как же не пококетничать с Бэгменом! Во-первых, позлить Эсмеральду и остальных, во-вторых, узнать что-нибудь новенькое о Крауче, и в-третьих, подразнить Хмури, который в последние дни как-то подозрительно стал на меня поглядывать. Если в первый месяц после моего приезда он смотрел с ненавистью, в последний месяц – с подчеркнутым равнодушием, то с прошлого четверга, когда я пришла к нему на отработку, в его взгляде появилось что-то новое, чего я не могла понять. Влюбился он в меня, что ли? Этого еще только не хватало! Если и влюбился – ему же хуже. Пусть помучается. С ним я даже заигрывать не буду, как с Бэгменом. Я на него вообще внимания обращать не стану, как он на меня в последний месяц. А потом прокляну. Или отравлю. Не до смерти, потому что в Азкабан я не хочу. Но Крауч после нашего проклятия до сих пор в школе не появляется. Вот и Хмури не будет. Утром в среду я проснулась в прекрасном настроении, и даже предстоящий урок по защите от темных искусств меня не пугал. Наоборот, я обдумывала новую тактику поведения с Хмури. Истерик я ему больше устраивать не буду, а вот громко обсуждать Бэгмена в его присутствии – пожалуй, можно. Не сообразила я раньше – надо было достать через слизеринских ребят какие-нибудь спортивные журналы прошлых лет, вырезать оттуда колдографию Бэгмена и на уроке тайком ею любоваться. Ничего, еще успею. Сейчас, конечно, ребятам было не до Бэгмена – все наперебой строили прогнозы на второй тур. И утром в гостиной, и в Большом зале за завтраком. Крам сидел на самом краю и время от времени поглядывал на гриффиндорский стол, словно ища там кого-то. Драко вслед за своим кумиром поглядел туда же и громко воскликнул: – Смотрите, Поттера нет! И всей его компании тоже! Думают, за десять минут все сообразят! Я же когда еще говорил – не пройдет Поттер это испытание! – Заткнись, – незлобно сказала я. Драко состроил обиженную рожицу, но не заткнулся, а стал что-то громким шепотом доказывать Пэнси и Теду. Я посмотрела на стол Равенкло. Наши девчонки сидели тесной группой и все наперебой в чем-то убеждали Флер. Та выглядела еще более бледной, чем перед первым туром. Как будто неживая. Одно слово – нелюдь. Все-таки хорошо, что я в турнире не участвую! Дамблдор, как и в прошлый раз, объявил, чтобы мы следовали за деканами своих факультетов и шли на берег озера, туда, где для нас поставлены трибуны. За деканами, разумеется, никто не пошел – двинулись беспорядочной толпой. Я специально задержалась за столом, чтобы выйти чуть позже Хмури, и, проходя мимо него к дверям замка, сказала Рине с интонациями Эсмеральды: – Я надеюсь, Бэгмен на этот тур приедет? Он такой симпатичный! Кинула через плечо быстрый взгляд на Хмури – как он отреагирует? Он совершенно явственно вздрогнул, но ничего не сказал. Что, не нравится? А это еще не все! Трибуны для зрителей стояли на другом берегу, и идти к ним надо было мимо судейского стола, вокруг которого суетился Бэгмен. Сидеть на одном месте, как Перси Уизли, он не мог, а бегал вокруг: то перебирал какие-то бумаги, то спрашивал о чем-то Перси, то высматривал кого-то в толпе. Я невольно улыбнулась. – Доброе утро, мистер Бэгмен! – Доброе утро, мисс Розье, – улыбнулся он в ответ. – Поттера не видели? – Его за завтраком не было, – пожала я плечами и пристально посмотрела на Бэгмена, тут же, впрочем, отведя взгляд в сторону. Он еще пуще заулыбался, поняв мою игру. – Ладно, мы пойдем, а то все хорошие места займут! Хорошими в данном случае считались места поближе к озеру, но подальше от преподавателей. Их мы с Риной и заняли, оказавшись в самой гуще слизеринцев. Ни Хмури, ни Снейпа поблизости – красота! Перед нами – Драко с компанией, а рядом – семикурсники. Пока народ рассаживался, мы с Риной продолжали препираться по поводу моих отношений с Бэгменом. Уже не с целью друг друга в чем-то убедить, а просто потому, что не могли остановиться. – Вот смотри, дождешься, что Скитер что-нибудь про вас напишет! – О, это будет шикарная разоблачительная статья! – подхватываю я. – Глава департамента магических игр и спорта, пользуясь своим служебным положением, соблазнил семнадцатилетнюю ученицу Академии волшебства Бобатон... – А не наоборот? – смеется Рина. – Хорошо, – тут же соглашаюсь я, – ученица французской школы магии, известной своими свободными нравами, соблазнила судью Турнира Трех Волшебников... Рина хохочет в полный голос, и на нас уже оглядываются. Я продолжаю в том же тоне: – А можно и так: Беатрис Лестранж, дочь известных Упивающихся Смертью, и Людовик Бэгмен, ранее подозреваемый в связи с ними, объединились, чтобы продолжить вредить Министерству, а также бывшему главе Департамента Магического правопорядка... Рина вдруг становится серьезной и спрашивает совсем тихо: – Откуда ты знаешь, что Бэгмен подозревался в связи с Упивающимися Смертью? – Он мне сказал, – я делаю акцент на слове «он». Поймет Рина, что я имею в виду отнюдь не Бэгмена? Она понимает. И продолжает игру: – Бывший аврор, а ныне преподаватель защиты от темных искусств Аластор Хмури решился разоблачить преступную пару... – Но бдительная Беатрис его выследила, и Бэгмен превратил Хмури в хорька... Нет, – перебиваю я сама себя, – не будем повторяться. В жабу! – Ага, как у Кэт! – У Кэт жаба куда симпатичнее! Кэт, одноклассница Рины, сидит тут же и подключается к обсуждению собственной жабы и возможной трансформации профессора Хмури. Но закончить обсуждение мы не успеваем, ибо к судейскому столу подбегает Поттер. Вид у него такой, как будто за ним гнались и авроры и Упивающиеся Смертью, причем все одновременно. Ну точно – только что придумал, что делать. Драко на этот раз оказался прав. Кузен со своей компанией вовсю потешался над Поттером, а я смотрела на Флер. Вид у нее совершенно отрешенный. Даже не шелохнулась, когда гриффиндорец чуть не сбил ее с ног. Что же им предстоит? Драконов не видно, никаких других тварей тоже. В озеро их, что ли, нырять заставят? Похоже, что да, судя по тому что Крам красуется в плавках. То-то он всю зиму из озера не вылезал – тренировался. – Что же Флер купальным костюмом не озаботилась? – спрашивает у меня Рина. – Замерзнуть боится! – весело отвечаю я. – Она же у нас южный цветочек! – А ты? – А я на севере Франции жила, между прочим! Наш север, конечно, трудно назвать севером, хотя что-то похожее на зиму и у нас наблюдается. Но сейчас в Бобатоне наверняка уже ходят в одних платьях, любуются цветами и загорают на пляже. А здесь морозно, хоть и солнечно. Бэгмен объявляет, что за час чемпионы должны найти то, что у них отняли и дает свисток. На что мы смотреть будем? Отсюда не видно, что под водой творится! Драко опять начинает громко потешаться над Поттером, но я даже его не одергиваю. Какое дело мне до Драко, до Поттера и вообще до второго тура! Знать бы, где сейчас Перкинс! На первом туре никаких следов его пребывания я не заметила, но я их и не искала. Зато сейчас я о нем знаю и должна представлять, где его высматривать! Только ничего я не представляю. Вот все участники скрылись под водой, и громкие крики на трибунах перешли в равномерный гул. Драко громко доказывал одноклассникам, что Поттер непременно утонет, Кэт о чем-то говорила со своей подругой, и до нас с Риной, в сущности, никому не было дела. Что на данный момент меня устраивало. В толпе проще затеряться, а в общем гаме можно поговорить, не боясь, что кто-то услышит. – Как может быть Поттер связан с Темным Лордом? – задаю я давно мучавший меня вопрос. – И при чем тут Турнир? Рина делает страшные глаза, как всегда, когда я произношу слова «Темный Лорд» на людях, но разговор все же поддерживает: – То, что Темный Лорд не смог убить Поттера, и создало между ними какую-то связь... Я перебиваю: – Это еще Эсмеральда говорила! А что конкретно за связь? Что, для того чтобы Темный Лорд возродился, надо убить Поттера? – Я так не думаю, – отвечает Рина. – Что такого особенного в этом Поттере? Обыкновенный гриффиндорец. Я с четвертого курса Драко в этом убеждаю, теперь что, и тебя надо? – Меня не надо! Мне плевать на этого гриффиндорца и на весь Гриффиндор! Меня волнует, чем занимается Перкинс, при чем тут Турнир и можно ли хоть что-нибудь сделать, чтобы не сидеть тут, как идиоты! – Тише! – шипит на меня Рина. – Не ори на все озеро, тебя даже под водой слышно! Я только отмахиваюсь. Да никто нас не слушает, все говорят о своем, время от времени поглядывая на воду. Драко нас точно не слушает – он разглагольствует о растяпах-гриффиндорцах вообще и о Поттере в частности. Дался всем этот Поттер! – Вот зачем Темный Лорд хотел его убить? – Может, ему что-нибудь нагадали, – неожиданно предполагает Рина. – Как тому русскому князю. Что-то вроде – погибнешь ты от Поттера. Вот он и погиб. – Да ну, чушь какая! Какой идиот такое нагадает и кто в здравом уме такому поверит! Понимаешь, Рина, – я беру ее за руку, – меня не удивляет то, что он пытался убить ребенка. В конце концов, та сторона была не лучше. Меня же не просто так в другой стране спрятали! – Мы тоже прятались, – вставляет Рина. – Ну вот видишь! Но что там случилось? И что должно случиться сейчас? – А твоя Эсмеральда не знает? – Она не моя! И я ее спрашивать не буду! Последнюю фразу я произнесла чересчур громко, и Нотт на меня оглянулся. Но Драко тут же дернул его за мантию, чтобы не отвлекался от его увлекательного рассказа о ненависти к Поттеру. Давно я кузена не воспитывала. Совсем от рук отбился. – Бетти, я знаю не больше, чем ты. Если и знала, то все тебе уже давно рассказала. Заниматься каким-то гаданием не хочу. То, что сказала Эсмеральда, – чистая правда... – Про коня? – Про трудность получения четкого ответа. Для меня прорицания – слишком неточная наука, чтобы я всерьез ей занялась. – А что ты тогда говорила про предчувствия? – Это я вообще не знаю, откуда приходит. Сейчас надо просто подождать. И он тебе ведь то же самое говорил – подожди, не вмешивайся. – Да сколько можно ждать! – раздраженно произношу я. – Я месяц от него писем жду! Я не знаю, жив он или в Азкабане! А ты говоришь – еще ждать! Я не могу ничего не делать! Да хотя бы с Бэгменом пофлиртовать – хоть какое-нибудь да развлечение! – Ладно, – соглашается Рина, – раз уж тебе так хочется, то флиртуй. Только до денег его не допускай. – Спасибо за разрешение, – я склоняю голову. – Наконец-то моя старшая сестра разрешила мне немного развлечься! На патетическую речь меня не хватает, и я разражаюсь громким хохотом. Рина подхватывает. Мы самозабвенно хохочем, не замечая, что на нас оглядываются, пока Кэт не дергает Рину за мантию. – Смотрите! Мы смотрим, куда нам показывают, и видим Флер. Одну. Мокрую и очень расстроенную. Она вылезает на берег метрах в десяти от судейского стола и застывает на месте в растерянности, словно решая – идти ей к мадам Максим или же нырять обратно в озеро. – Что это с ней? – Похоже, что она не справилась, – говорю я. – А что же все-таки у них отняли? – Или кого, – добавляет Рина. – Кого? Ей даже Эсмеральду не особо жалко, о ком-то другом я не говорю. Да вроде бы бобатонцы все на месте. К Флер тем временем подбегает мадам Максим и начинает что-то горячо ей втолковывать. Та мотает головой и, кажется, плачет. Флер плачет? Невероятно! – Час еще не прошел? – Почти прошел. Теперь уже скоро. Разговор придется отложить. Может, и правда что-нибудь произойдет. Может, Бэгмен что-нибудь расскажет. А вдруг и Перкинс тут поблизости? Под мантией-невидимкой. Через несколько минут после Флер выныривает Седрик. Не один – с ним девочка из Равенкло, с которой он танцевал на Святочном балу. Наверное, она была под каким-то заклятием, потому что некоторое время не подает признаков жизни и только потом встряхивает головой, выплевывает воду изо рта и что-то говорит Седрику. Что – отсюда не слышно. Флер с берега пытается им что-то кричать, но этого тоже не слышно. Значит, все-таки «кого», а не «что». А кого? Кто так дорог Флер, чтобы она бросилась за ним хоть в озеро, хоть в пасть к дракону? Явно не Эсмеральда. И тем более не Роджер Дэвис, который ей уже, кажется, надоел. Я бы за Риной бросилась куда угодно. Про Перкинса уже не говорю. Если он здесь, мог бы хоть какой-нибудь знак подать? Да хоть что угодно! Я его даже под оборотным зельем узнаю, даже в мантии-невидимке! Попадись он мне на глаза сейчас, я ему все выскажу! Зачем он оставляет меня на целый месяц без внимания? Думает, что он мне безразличен, да? Вот возьму и на глазах у всех к Бэгмену сегодня подойду. И возьму его под руку. А может, еще и поцеловать? Нет, тогда точно Скитер напишет статью о том, как он меня соблазнил. Или я его. А без Перкинса я переживу, кто он вообще такой, чтобы я о нем думала? – Бетти! Ты спишь что ли? Смотри! Смотрю. Сначала не понимаю, что я вижу – какое-то чудовище с акульей головой и девчонка. Кажется, это подружка Поттера. А чудовище – это вовсе не чудовище, а Крам. Седрик, как и Флер, использовали заклинание головного пузыря. Знаю такое, сама ныряла в море с ним, подводную растительность смотрела. В акулу превращаться не пробовала – напугала бы всех своим видом. А при чем тут подружка Поттера? Она и вправду гуляет с Крамом и у них настолько серьезно? Жалко, не вижу реакции Эсмеральды. Ей ведь не нравилось, что Крам увлекся гриффиндоркой. Она к тому же еще и маглорожденная. – Поттер, наверное, утонул! – громко восклицает Драко. Да пусть тонет сколько угодно. Если от этого будет хоть какая-нибудь польза Перкинсу и Темному Лорду. – Если Крам спас подружку Поттера, кого тогда он сам должен спасти? – спрашиваю я Рину. Она пожимает плечами. – Может, своего рыжего приятеля? Его тоже за завтраком не было. – А как он в воду вошел, ты видела? Я что-то никакого волшебства не заметила. Рина опять пожимает плечами. – Может, какое-нибудь зелье? – Зелье? Не смеши меня! Поттер и зелья – вещи несовместимые! Мы замолкаем и снова глядим на озеро. На первом туре хоть было на что смотреть! Дело даже не в том, что сейчас смотреть не на что. На первом туре у меня была цель – достать Крауча заклятьем. А сейчас цели нет. Очаровать Бэгмена – это не цель. Он и так от меня без ума. Внезапно трибуны взрываются криком. Я поначалу даже не могу понять, что случилось, а потом вижу, как из воды выныривает Поттер. Вид у гриффиндорца совершенно обалдевший, а с ним – его приятель Уизли и какая-то девчонка, совсем маленькая, вряд ли школьница. У Поттера всегда не как у людей – вечно что-нибудь учудит! Зачем ему понадобилась эта девчонка? И кто она такая? Рина задается тем же самым вопросом. Причем задает его вслух. Мне. Как будто я знаю больше ее! – Кто это, Бетти? – Откуда я знаю? – Ты должна знать! Поттер спас того, кого должна была спасти Флер! Кто с ней семь лет проучился – я или ты? Действительно – не Рине же знать, что самое ценное для Флер! Я хлопаю себя по лбу. – Точно! Это сестренка ее младшая, я ее видела два года назад, когда мы на Лазурном Берегу летом отдыхали. Там полшколы было, и я еле от них отделалась! И как я могла забыть, что у Флер есть сестра? Ведь своими глазами видела ее тем летом на море. Как я ни старалась отделаться от навязанного мне общества, совсем избавиться от него не получилось. На глазах у бесчисленных матушек и тетушек я изображала вечную дружбу со своими одноклассницами, и они делали то же самое. Хорошо еще, была Камилла, которая тогда не знала, кто я, и меня не боялась, и не было Эсмеральды, ибо полукровка в светском обществе была бы лишней. Габриэль, сестра Флер, ничем особым мне не запомнилась, разве что тем, что не дала Мариэтте, сестре Виолетты, себя воспитывать. А Мариэтта подружилась с Аннет. Еще бы – они учатся в одном классе и троюродные сестры при этом. Прямо как мы с Риной. За последние месяцы Аннет прислала мне два письма, а я не написала ей и десятой части того, что со мной действительно случилось. Зачем пугать ребенка? И кроме того, она тут же все перескажет тете и Мариэтте, а та еще хуже своей старшей сестры. Виолетта просто дура, а Мариэтта – дура деятельная. Она даже мне пыталась делать какие-то замечания, но была быстро поставлена на место. Флер вырывается из крепкой хватки мадам Максим и бросается к сестренке. Неужели ее привезли из Франции ради второго тура? И как ее мама отпустила? Я бы Аннет не отпустила и вообще не позволила бы так над ней издеваться! Только меня никто бы не спросил. Флер же не спросили! Интересно, увижу я когда-нибудь кузину или нет? Во Францию возвращаться не собираюсь, что бы там ни говорила тетя Нарцисса. А если Эсмеральда права, то мне от своей семьи стоит держаться подальше, не стоит их вмешивать. Вдруг вторая война с Темным Лордом начнется? И потом, Аннет, как бы я ее ни любила, мне не родная сестра и даже не троюродная. У нее есть родители, есть друзья, есть школа... без меня она как-нибудь переживет. Дамблдор о чем-то разговаривает с вынырнувшей из воды русалкой, потом отходит к остальным судьям. Совещаются они невыносимо долго, мне десять раз успевает все надоесть. Могли бы вообще сюда не приходить. Смотреть не на что, поговорить свободно нельзя – даже если нас никто не слушает, Рина вся изведется, опасаясь чужих ушей. Последнюю мысль я сообщаю Рине, на что, разумеется, получаю отповедь: – Да ты что! Вся школа здесь, что бы о тебе подумали, если бы ты не пошла! – Кто подумает? – Да тот же Хмури! Он как пить дать заговор придумает с твоим участием! – Да пусть что угодно придумывает! Я со скуки тут сдохну! Ты сказала – сегодня что-то случится, а что случилось? Флер опозорилась? Этого и следовало ожидать. Я вообще не понимаю, почему участвует она, а не Эсмеральда, – у той нахальства на десять чемпионов хватит. – День еще не кончился, – успокоительно говорит Рина. – Да ну тебя! – со смехом отвечаю я. Наконец-то судьи заканчивают совещаться, и Бэгмен выходит вперед объявлять о результатах. Вряд ли он на таком расстоянии различает меня среди зрителей, но я на всякий случай обворожительно улыбаюсь и смотрю прямо на него, а потом отвожу взгляд в сторону. Несмотря на то что Флер с заданием не справилась – на нее напали гриндилоу, и она не смогла отбиться – ей присуждают двадцать пять очков. Зато Поттер с Диггори делят первое место, ибо Поттер, оказывается, проявил высокие моральные качества, желая спасти не только своего, но и всех остальных пленников. – Гриффиндорец! – с чувством говорит Рина. – Знаешь, какое главное качество настоящего гриффиндорца? – Какое? – Он успешно справится со всеми трудностями, которые сам же и создаст! – Тогда, может, и я гриффиндорец? – Нет! – уверенно отвечает Рина. – Ты истинная слизеринка! Если гриффиндорец надумает кому-то отомстить, он пойдет и на дуэль его вызовет, а не как мы с тобой... Мы весело смеемся. В это время Бэгмен объявляет, что третий тур состоится вечером двадцать четвертого июня, и студенты начинают потихоньку подниматься с трибун и расходиться. Одной из первых с места срывается Эсмеральда. Мы с Риной только встаем, а она уже бежит к Флер и что-то ей кричит. Я никуда не тороплюсь, иду медленно и с достоинством, полагающимся наследнице двух славных родов чистокровных волшебников. Мечтательно смотрю то в небо, то по сторонам и лишь изредка кидаю взгляд на Бэгмена. Тот делает несколько шагов мне навстречу и расплывается в улыбке. Я же говорила, что его и завлекать не надо, он давно уже готов! – Как вам второй тур, мисс Розье? Вашей подруге не повезло... – Она мне не подруга. – Я снова обворожительно улыбаюсь и говорю Рине: – Подожди меня в гостиной, я скоро приду. Рина вновь делает страшные глаза, но слушается и исчезает. Мы с Бэгменом остаемся наедине, хоть и на виду у всей школы. Такая ситуация меня ужасно веселит. По какому из предложенных мною вариантов развернется действие? По-моему, по всем трем сразу. – Какие нынче неинтересные соревнования, – жалуюсь я, – и посмотреть не на что! – В таком случае третий тур вам тоже не понравится. – А что будет в третьем туре? – с невинным выражением лица спрашиваю я. – Мисс Розье! – возмущается Бэгмен. – Я не могу разглашать задания Турнира до их начала! – Хорошо-хорошо, – быстро соглашаюсь я, – не надо разглашать, хотя я бы никому и не сказала! Я смеюсь, и Бэгмен смеется тоже. И тут мимо нас проходит Хмури – как всегда, медленно, опираясь на палку. Я окидываю его презрительным взглядом и говорю так, чтобы он слышал: – У нас через выходные прогулка в Хогсмид. Вы там случайно не окажетесь? – Мисс Розье, ради вас я готов аппарировать хоть на край света! – А что мне на краю света делать? – смеюсь я. – Мне и здесь хорошо! Хмури косится на нас очень неодобрительно, но что он может сделать? Никаких школьных правил я не нарушаю, стою себе спокойно и болтаю с начальником Департамента магических игр и спорта. Кто сказал, что это запрещено? Турнир устраивался ради укрепления международных связей, вот я и укрепляю. Хмури, к счастью, долго возле нас не задерживается, ковыляя потихоньку по направлению к замку, а мы, наоборот, отходит к озеру и бредем вдоль берега. Я откровенно потешаюсь и над Бэгменом, и над собой, но мне это нравится. Нравится не только изображать из себя легкомысленную девицу, но и просто болтать о всяких пустяках. Это не значит, что я увлеклась Бэгменом. Я не увлекаюсь, я развлекаюсь. Имею я хоть иногда на это право! – А вы не боитесь, что про нас Рита Скитер напишет? Он смеется. – Во-первых, ее здесь нет. Во-вторых, ей не до того. Вы читаете газеты? Кроме болезни Крауча, там сейчас еще одна тема – исчезновение Берты Джоркинс, она еще в прошлом году не вернулась из отпуска. – А кто это? – спрашиваю я, чтобы поддержать разговор. – Она работала сначала в отделе у Крауча, потом у меня. Летом поехала к родственникам в Албанию и не вернулась. Она всегда была рассеянной и все забывала, вот я и не особо беспокоился. С нее сталось бы попасть куда-нибудь в Африку! Но мне постоянно о ней напоминали, и пришлось заняться поисками. Столько времени прошло, пора бы ей и найтись! – Что – так ее и не видел никто? А в албанское Министерство запрос не посылали? – Посылали, они тоже ничего не знают! Со своей теткой она виделась, а потом поехала на юг к двоюродному брату – и как в воду канула! А тут еще слухи ходят, что в Албании якобы скрывался Тот-Кого-Нельзя-Называть... Что? Я резко останавливаюсь. Бэгмен с недоумением смотрит на меня. – Что с вами, мисс Розье? – Темный Лорд скрывался в Албании? Что же, эта ваша Джоркинс направилась к нему? Бедный Бэгмен! От моих слов он побледнел, а глаза его из голубых сделались серыми. Мне его аж жалко стало. Не стоит говорить с ним о серьезных вещах, это же не Перкинс. – Мисс Розье! Как вы можете говорить о таких вещах?.. – А кому, как не мне об этом говорить? – я смотрю на него открытым и чистым взглядом. Знал ведь, с кем связался! Вот пусть и получает. Бэгмен беспомощно смотрит на меня, соображая, что сказать. Наконец его осеняет мысль, он лезет во внутренний карман мантии и достает оттуда книжку. – Хочу вам сделать небольшой подарок, – говорит он. С обложки книги на меня смотрят семеро волшебников в мантиях с поперечными черными и желтыми полосами. Когда я беру книгу в руки, они энергично машут руками и метлами. Бэгмена я узнаю сразу – он стоит в центре и машет энергичнее всех. – «Уимбурнские осы», – произношу я вслух название книги. – Это команда, в которой вы играли? Желания исполняются, и очень даже вовремя. Теперь не надо просить никого из ребят – Бэгмен сам подарил мне книгу про себя. – А вы мне ее не подпишете? – Ну конечно же! Он достает перо и размашистым почерком пишет на обороте обложки: «Очаровательной Беатрис Розье от ее покорного слуги Людо Бэгмена». Я от избытка чувств радостно хлопаю в ладоши. Лучшего и пожелать нельзя! Только представлю себе, как разозлится Хмури... – Ой, – спохватываюсь я, – мне пора возвращаться: скоро обед, а потом у нас уроки. Не проводите меня до замка? – С удовольствием, мисс Розье, – послушно соглашается Бэгмен. В гостиную Слизерина я вхожу с триумфом, держа книгу под мышкой. Ее тут же пытаются у меня отнять семикурсники Дерек и Боул, и я даже даю им полистать. Пока они листают, стою рядом, смотрю страшными глазами и намекаю на то, что перед просмотром столь ценного экземпляра неплохо бы вымыть руки. Сама по себе эта книга мне не особо нужна, так что пусть квиддичная команда Слизерина наслаждается. И она наслаждается до самого обеда, когда я забираю книгу. Еще и легонько стукаю Монтегю по макушке, чтобы перестал тянуть к ней руки. Я понимаю, если бы он ко мне руки тянул! Но разве эти игроки в квиддич что-нибудь понимают в девушках? В семнадцать лет точно не понимают. На урок к Хмури Флер почему-то не пришла. На обеде она была, вместе с Габриэль, но потом куда-то пропала, когда мы с Риной подошли к кабинету, там стояли все бобатонские девчонки, кроме Флер. Хмури, разумеется, тоже это заметил и первым делом поинтересовался: – А где мисс Делакур? – Она плохо себя чувствует, – глядя в стол, ответила Виолетта. Так я и поверила! – Мисс Бланшфор, в таком случае расскажите, пожалуйста, как справиться с гриндилоу, которых не смогла пройти ваша подруга. Виолетта снова глядит в стол и что-то неразборчиво мямлит. Я тем временем достаю из сумки подаренную Бэгменом книгу и открываю ее на первой попавшейся странице. Рина, отчаявшись меня переубедить, смотрит в сторону. – Мисс Розье! – Голос Хмури отрывает меня от любования юным и стройным Людо Бэгменом. – Что у вас за книга? – Какая книга? – Я делаю невинное выражение лица. – Которую вы держите под партой. Дайте-ка мне ее сюда. Протягиваю книгу, все так же невинно глядя на Хмури. При этом, вспомнив советы Рины, думаю о Бэгмене, о нашей прогулке по берегу озера и о предстоящей встрече в Хогсмиде. Дерек и Боул тоскливо переглядываются и жалобно смотрят на меня – как, мол, я могу отдать преподавателю такое сокровище? Выражение лица Хмури вознаграждает меня за все сегодняшние труды. Неужто и вправду влюбился и теперь ревнует? Ну пусть поревнует, мне нравится смотреть, как он мучается. Хорошо, что Перкинса сейчас здесь нет. Ему бы мое заигрывание с Бэгменом не понравилось. Но ведь это все несерьезно! И если он появится, я все объясню... Как-то мне не верится, что он когда-нибудь появится. Хмури забирает мою книжку и идет вместе с ней к преподавательскому столу. – Получите в конце урока. Хорошо хоть, в конце урока, а не в конце года. А то бы слизеринская квиддичная команда меня убила. Рина меня даже и не ругает, тем более что в конце урока книга благополучно возвращается ко мне. Точнее, не ко мне, а к Дереку, который смотрит на меня такими жалобными глазами, что сердце мое не выдерживает. Книга мне больше не нужна, не брать же ее с собой завтра на очередную отработку у Хмури! – Но у тебя это точно не серьезно? – в тысячный раз спрашивает Рина, после ужина, когда мы сидим в гостиной над учебниками. – Ты издеваешься? Мне интересно с ним общаться, но влюбляться в него и не собираюсь! И в Хогсмид с ним на встречу я пойду с тобой, чтобы уж точно никакая Скитер про нас не написала! Рина тяжело вздыхает, но при этом смотрит на меня как-то очень странно. Не иначе, как что-то задумала. Но что бы она ни задумала, спрашивать ее бесполезно. В этом я еще в ноябре убедилась, когда пыталась добиться от Рины, что они с Драко могут обо мне знать. В половине десятого я спохватилась, что пора идти в карету, если я не хочу нарваться на Филча или на мадам Максим, которая все еще не помирилась с Хагридом и посему была настроена весьма злобно. Рина проводила меня до холла, все еще продолжая ворчать по поводу моего поведения. – Но зато какая польза! Ребята счастливы, даже Драко в восторге. А Монтегю теперь просит меня устроить ему встречу с Бэгменом, чтобы поговорить о квиддиче. – Ты предлагаешь всю команду в Хогсмид взять? – Тебе меня не жалко? Столько квиддича сразу я не выдержу! У дверей мы прощаемся – на улице холодно, и Рине в одной мантии там делать нечего. Она направляется обратно в гостиную, а я выхожу во двор и иду к карете, размышляя о том, какое впечатление на девчонок должны были произвести мои заигрывания с Бэгменом. Странный звук выводит меня из размышлений. – Кто здесь? – Я останавливаюсь и лезу за палочкой. Первая мысль – это Бэгмен решил меня подкараулить и довести дело до конца. Вторая – Хмури продолжает меня выслеживать. Третью я додумать не успела, потому как откуда-то из глубины леса вылетел бумажный самолетик. Я и не сразу даже поняла, что это, и он два раза облетел вокруг меня, прежде чем я спохватилась и взяла послание в руки. Неужели он? Терпения у меня, конечно же, не хватает, и я читаю письмо прямо тут, на тропинке, даже не заходя за дерево. «Бетти! Прости меня за то, что не писал так долго. Я чуть было не попался. Я должен сделать то, ради чего я здесь, и мне надо быть осторожным. Нам лучше пока не встречаться. Но я обещаю тебе, что после третьего тура мы увидимся, возможно, мне тогда уже не придется прятаться». После третьего тура! Третий тур – двадцать четвертого июня, так это мне четыре месяца ждать? Да хоть четыре года. Главное – он жив, и ничего с ним не случилось. Но если он из-за меня чуть не попался, то лучше действительно не встречаться. Кажется, я все-таки влюбилась. И отнюдь не в Бэгмена. Рина может быть спокойна.
assidi: Поттер был в панике. Я тоже. Второй тур неумолимо приближался, а тупой гриффиндорец так и не сообразил, что ему делать. А что делать мне? Давать еще одну подсказку? Один раз уже давал, хватит. Намекнуть кому-нибудь, чтобы дал подсказку? У Невилла подсказка есть, так Поттер его даже и не спросил! Бетти для меня сделает что угодно, но Гарри ее помощь покажется подозрительной – он ведь неоднократно видел ее рядом с Малфоем и слизеринцами. Да и не стоит мне сейчас обращаться к Бетти. Я опять могу забыть обо всем, а мне нужно думать только о том, чтобы Поттер прошел второй тур. В понедельник кто-то прислал ему письмо, но, судя по разочарованию на лице мальчика, ничего относящегося к Турниру там не было. Поттер жаждал получить подсказку откуда угодно, но его проклятая гриффиндорская гордость не позволяла обращаться за этой самой помощью. Даже к Хагриду. Хоть кто-нибудь есть в этом мире, кому он доверяет и через кого можно подсказать? Не Малфоя же просить, тем более что Малфой мне не доверяет. Он доверяет Бетти... но о Бетти лучше не думать. Почему-то мне показалось, что в мысли о Малфое есть что-то здравое, но я никак не мог понять что. Всю первую половину вторника я мучительно об этом размышлял, пока Хмури вел за меня уроки. Надеяться на то, что Поттер за сегодняшний день что-нибудь придумает – глупо. Придумать должен я. Поттер со вчерашнего дня потерял аппетит. Я тоже. Хотелось только пить, а оборотное зелье жажду не утоляло, а наоборот. Для виду приходилось съесть хоть что-нибудь, а потом, добравшись до своего кабинета, запивать водой. Почему гриффиндорцы такие несообразительные? Даже Грейнджер. Она ведь всегда знает больше всех, и сейчас даже не сообразит, в какой книге искать? Неужели весь ее ум ушел на создание общества защиты домовых эльфов от нерадивых хозяев? Домовых эльфов... Кажется, я понял, кто еще есть в Хогвартсе, кому доверяет Поттер. Бывший домовик Малфоев, Добби, который без ума от Гарри уже два года и дарит ему на рождество носки. Про него мне говорила еще Винки, возмущаясь его безалаберностью и свободолюбием. Винки... Знать бы, где она. Может быть, в Хогвартсе? Но думать о Винки и о доме я запретил себе еще раньше, поэтому переключился на более насущные вещи – как сообщить Добби о том, что предстоит Поттеру. Сообщить оказалось очень просто – завести разговор в учительской, как раз в тот момент когда там совершенно случайно оказался пришедший за грязными мантиями Добби. Для кого другого, может, и случайно, но не для меня – я сам его позвал. МакГонагалл даже и не заметила эльфа, ведь для волшебника он просто элемент обстановки. Это для меня на протяжении одиннадцати лет домовик был единственным родным существом... На завтрак Поттер не пришел. Карта показала, что он в библиотеке. Неужели заснул за книгами? С ощущением полного провала я неспешно отправился к озеру, и тут мимо меня пошли Бетти с Айрин. Бетти что-то громко сказала про Бэгмена и оглянулась при этом на меня. Она так дразнит Хмури? Или она вправду неравнодушна к Бэгмену? Угнаться за девчонками я не мог, мог только наблюдать издали, как Бетти успела перекинуться с Бэгменом несколькими словами. Выглядела она при этом весьма веселой и явно была рада встрече. Неужели все мои письма, два наших свидания были впустую? Неужели она такая же, как и другие девушки – бросается к тому, кто симпатичней и успешней? Я чуть не забыл про Поттера и вспомнил, только когда он, запыхаясь, подбежал к судейскому столу. Ну наконец-то! Я сидел в верхнем правом углу, а слизеринцы пристроились внизу посередине. Бетти я видел лишь издали и, разумеется, не мог слушать, о чем они говорят с Айрин. Неужели о Бэгмене? Мне не нужно думать о Бэгмене! Мне нужно думать о Поттере! Достал ему Добби жабросли или не достал? Достал. Судя по тому что Поттер, входя в воду, что-то ел, достал. Можно вздохнуть с облегчением. Нет, вздохнуть с облегчением можно будет тогда, когда он вынырнет со своим приятелем. Бетти о чем-то оживленно беседовала с подругой. Я старался не смотреть в ее сторону, хотя не получалось. Хмури решил отдохнуть, и советов мне на этот раз не давал. Я ждал. Мы ждали. И наконец-то дождались. Я сначала было подумал, что Поттер утонул, но нет – он вынырнул последним и сразу с двумя пленниками. Гриффиндорец! Как ни странно, задержку Поттера сочли проявлением высоких моральных качеств и присудили ему сорок пять очков. Чуть поменьше, чем у Диггори. Явно идея Дамблдора. Еще один гриффиндорец. Третий гриффиндорец – Хмури – одобрительно улыбнулся и захлопал в ладоши. Вот теперь можно было вздохнуть с облегчением. Третий тур через четыре месяца, и Поттер должен его пройти. Лабиринт с сюрпризами – самое подходящее задание для гриффиндорца. Им Люпин нечто подобное устраивал в качестве выпускного экзамена на третьем курсе. Ну, разве что чуть попроще. Вздохнуть с облегчением не получилось. Не успел я дойти до ближнего берега озера, как увидел, что Бетти разговаривает с Бэгменом. Одна. Айрин она отослала. Зачем отослала? В «Трех метлах» они были хотя бы втроем! Здесь столпилась вся школа, но неподалеку Запретный Лес... Да нет, не пойдут они в лес посреди бела дня! Да и холодно там... Завидев меня, Бетти нарочито громко произнесла: – У нас через выходные прогулка в Хогсмид. Вы там случайно не окажетесь? Мне пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не обернуться и не уложить обоих тут же, на месте. Точнее – силу воли не свою, а Хмури. Это он заставил меня идти дальше и не прислушиваться к разговору. Я не прислушивался. Но я не мог о нем не думать! После тех писем, которые писала мне Бетти, после наших двух встреч, когда я почти поверил, что мне отвечают взаимностью, после нетерпеливых просьб о следующей встрече – она заигрывает с первым встречным, стоило мне пропасть на месяц! И это – дочь Беллы! Кому вообще можно верить, кроме Темного Лорда? Себе я давно уже не верю. Хмури, который в моей голове, – пожалуй. Да и то потому, что я сам его создал. А чем он мне поможет? Разве что за меня урок проведет. Как раз после обеда урок у седьмого курса. У ее курса. Как мне на нее смотреть, зная, что она забыла обо мне и встречается с другим? Что они собираются делать в Хогсмиде? Сидеть в «Трех метлах», как в прошлый раз? Или пойдут в ту пещеру, про которую говорила мне Бетти? Или аппарируют куда-нибудь в Лондон? На Диагон-Аллее и в Лютном переулке полно уютных местечек, где можно уединиться... Оказавшись в своем кабинете, я первым делом посмотрел на карту. Точки с надписью «Беатрис Розье» и «Людовик Бэгмен» маячили где-то на краю листа, а потом медленно направились в сторону замка. И в холле наконец-то разделились. Но через полторы недели они встретятся! А когда встречусь с Бетти я, неизвестно. Да и нужна ли ей вообще эта встреча? Так легко обо мне забыть, так легко променять меня на какого-то начальника Департамента магических игр и спорта... На обед и последующий за ним урок меня привел Хмури. Я двигался, как в тумане. Победа Гарри в сегодняшнем соревновании, которой я так ожидал, сместилась куда-то за задний план. Да, мне удалось, да, я это сделал... а сам потерял последнее, что у меня было. До третьего тура четыре месяца, как я их проживу без Бетти? Как я мог сам от нее отказаться? Флер на урок почему-то не пришла. Наверное, сидит в карете в обнимку с сестренкой и плачет. Пусть ее. На Бетти я старался не смотреть, а поднял с места Виолетту Бланшфор и стал расспрашивать ее о гриндилоу. Но не смотреть на Бетти не получалось. На этот раз она не болтала с Риной, а пристально рассматривала что-то под партой. Мало того, что на виду у всей школы кокетничает с судьей Турнира, так она еще и на уроке посторонние книги читает? – Мисс Розье, – говорю я самым холодным тоном, на который способен Хмури, – что у вас за книга? Дайте ее сюда! Книга оказывается о квиддиче. И не просто о квиддиче – а о команде «Уимбурнские осы». Когда-то, в другой жизни, мне нравился квиддич. И я восхищался игрой Бэгмена, и бывал на матчах с участием английской сборной, если только они не проходили слишком далеко... Но сейчас держать в руках книжку, с каждой страницы которой улыбалось это наглое розовощекое лицо, было выше моих сил. Мало того – на обороте обложки было написано «Очаровательной Беатрис Розье от ее покорного слуги Людо Бэгмена». Даже так? – Книгу получите в конце урока, – говорю я, стараясь, чтобы на моем лице ничего не отразилось. Студенты ничего и не замечают. Только два семикурсника-слизеринца жалобно смотрят на меня, а потом на Бетти. Не надо быть легилиментом, чтобы понять – для них это книга о квиддиче и только о квиддиче и они уже настроились на то, чтобы полистать ее перед сном. Так уж и быть, ради них отдам. И ради того, чтобы не показывать Бетти свою слабость. После ужина мне стало совсем плохо. Я тупо смотрел на карту, показывающую, что Беатрис Розье и Айрин Уилкс спокойно сидят себе в слизеринской гостиной и никуда не собираются. «Ну как она могла? – в сотый раз спрашивал я себя. – После всего того, что она мне писала. После наших двух встреч...» «Но ведь она не знает, куда ты пропал! – ответил мне Хмури. – Ты не допускаешь, что она тоже переживает, как и ты?» С Хмури, который в моей голове, мы обычно напрямую не общались. Я предоставлял ему свободу действий, я знал, что говорит он, а что я, я ловил некоторые его мысли, но разговаривать с ним еще не разговаривал. Все-таки он мое творение, а разговаривать сам с собой – это первый признак сумасшествия. Я и так уже сумасшедший. Мне теперь ничего не страшно. Можно и с самим собой поговорить. Тем более что Хмури – хоть и мое творение, но не я. Он может делать то, что не могу я, так может, он мне что-нибудь и подскажет? «Хорошо она переживает – назначает свидания Бэгмену!» «Она ведь говорила тебе – от Бэгмена она хотела получить сведения о твоем отце. Почему ты сразу представляешь себе самое худшее? Почему ты вместо того, чтобы справляться с реальной ситуацией, топишь себя в придуманной? Ты ведь выдумал себе повод для ревности и теперь страдаешь!» «Но зачем тогда она назначила ему свидание? Да еще и постаралась, чтобы я это услышал?» «А ты не понял? Она хочет подразнить меня». «Тебя?» «Тебя-то она не видит! Тем не менее ты во время ее отработки смотрел на нее так, что она решила, будто я к ней неравнодушен». А вот о таком я и не подумал. Действительно, если Бетти вообразила, что Хмури к ней неравнодушен, она будет злить его всеми доступными способами. В том числе и заигрыванием с Бэгменом. «Но она так естественно с ним себя вела! Ей было так весело!» «А что – она должна плакать? Ей семнадцать лет, Барти! И она вся в мать, даже если хочется плакать – переломит себя и будет смеяться». С Бэгменом она была веселая. А до того постоянно ходила то подавленная, то неестественно возбужденная. Но мне-то что делать? «Не изводи ее и себя. Напиши ей». «А как же твоя знаменитая бдительность?» «Ты себе сделаешь хуже, если не будешь писать, и никакая бдительность тебе не поможет!» Это верно. Сейчас ничего, кроме обычных обязанностей преподавателя, от меня не требуется, а к ним я уже привык. И тоска по Бетти пополам с ревностью может окончательно свести с ума. Темному Лорду это не понравится. «А вдруг меня снова засекут?» «Кто тебя засечет в лесу под мантией-невидимкой? Карта у тебя, а Снейп под мантией тебя не разглядит. Вот встречаться лучше не надо, подождите до окончания Турнира». Я бросил взгляд на карту – Бетти и Айрин все еще находились в гостиной. Надо поторопиться, чтобы успеть написать письмо и бросить его Бетти, когда она будет возвращаться в карету. Полчаса у меня есть. Успею. Я отложил карту и потянулся за чистым листом пергамента.
assidi: Глава 19 Как я и предполагала, Виолетта с Мануэллой попытались выяснить у меня подробности моего романа с Бэгменом. Далеко ли у нас зашло, как я смогла бросить Хмури, или же я встречаюсь сразу с обоими. Мне было безумно смешно, и вместо того, чтобы на них рявкнуть, я выдала целую горсть туманных намеков, подкрепленных заявлением, что настоящий поклонник – это тот, кто тебя старше лет на пятнадцать. С Перкинсом у меня аккурат пятнадцать лет разницы. А остальные мне и не нужны. У меня создалось впечатление, что Эсмеральда что-то знает, потому что она лишь снисходительно за нами наблюдала, сидя рядом с Флер. Та уже не плакала, но вид имела подавленный. Но меня совершенно не заботили ни Эсмеральда, ни Флер, ни кто-либо еще, поэтому я быстренько свернула разговор, залезла в постель, задернула полог и принялась перечитывать письмо Перкинса. Про Бэгмена он не написал ни слова, но у меня создалось впечатление, что он видел. И как ему объяснить, что это несерьезно? Если бы мы встретились, я бы объяснила, но как написать? Он сам так и не признался мне в любви, почему я должна делать это первая? Или стоит все-таки дождаться конца учебного года и там уже выяснить, кто кого любит? Утром я выскочила из кареты первая и успела застать Рину еще в спальне, где она только собирала книги. Пока мы дошли до Большого зала, я успела все рассказать, а она только улыбалась. И когда мы уже садились за стол, заявила: – Я же тебе говорила! Он влюблен в тебя по уши! Я не успела ответить, потому что рядом образовался Драко и опять понес какую-то чушь про Поттера. Следующие дни мы с Риной вели один и тот же диалог с разными вариациями. – А что мне делать с Бэгменом? Что мне, из-за него прогулку в Хогсмид пропускать? – Он же тебе вовсе не нужен! – Я уже не знаю, нужен или нет! А почему мне Перкинс месяц не писал, а потом взял и написал? Он что, не понимает, что я тут с ума сходила, думая, что с ним что-то случилось? – Но с ним и вправду случилось – он чуть не попался! – Хоть бы написал, как это было и где он вообще скрывается! Он что, мне не доверяет? – А если он под оборотным зельем? – Я его даже под оборотным зельем узнаю! На эту фразу Рина всегда усмехалась и пожимала плечами. В довершение всего меня вызвала к себе мадам Максим и прочитала мне внушение по поводу того, что я заигрываю с Бэгменом. Дескать, от кого-кого, а от меня она такого не ожидала. Допустим, я сама от себя такого не ожидала. – Профессор Хмури потребовал, чтобы я запретила тебе прогулку в Хогсмид, но я полагаю, что ты взрослый человек и сама поймешь... Дальнейшее я привычно пропустила мимо ушей, но вмешательство Хмури в мои дела мне не понравилось. Мало того что я постоянно перевожу ему всякую муть, так он еще хочет запретить мне гулять по Хогсмиду! А мадам Максим сама хороша – как будто не она гуляла с Хагридом, забыв о нас! Она до сих пор такая злая из-за того, что они все еще не помирились? После длинной нотации я была отпущена с миром, а Рина сказала, что я еще легко отделалась. – Еще бы от Бэгмена отделаться! – посетовала я. – А не надо было начинать! – со смехом ответила Рина. У меня осталось впечатление, что Рина что-то задумала. Но ничего плохого она мне не сделает, и я успокоилась и решила положиться на судьбу. Перкинсу я подробно расписала, как странно пялился на меня Хмури, когда я отбывала у него наказание, и поэтому я решила сделать вид, что гуляю с Бэгменом. Хотя на самом деле мне Бэгмен вовсе не нравится, а нужны мне от него исключительно сведения о Крауче и последних событиях в британском магическом сообществе. – Рина, как ты думаешь, он мне поверит? – Ну если ты убедительно написала, то поверит. – Я не знаю, убедительно или нет! Если бы мы увиделись, тогда бы он точно поверил! – Но ты же не хочешь, чтобы он снова попался? – А как он мог попасться под мантией-невидимкой? – По-моему, он все-таки под оборотным зельем. – И кого он, по-твоему, изображает – Снейпа, что ли? Снейп ко мне равнодушен! – А баллы Слизерину, которые он за тебя начисляет? Он ведь не имеет права! – Ты еще скажи, что это Хмури. Он снимал баллы со Слизерина, на что он тоже не имеет права! На этом моменте нас с Риной одолевал дикий хохот, и мы прерывали разговор, чтобы через пару часов начать его снова. В ответном письме Перкинс ничего про Бэгмена не написал, но мне показалось, что он до сих пор ревнует. Но эти четыре месяца когда-нибудь пройдут, мы увидимся, и тогда я ему все объясню! В начале марта снег растаял сам собой, я даже и не заметила, куда он делся. Ни слякоти, ни луж под ногами. Но и тепла особого не было из-за ветра. Как будто мы не в глубине страны, а на морском побережье. Впрочем, мне не портили настроение ни ветер, ни отработки у Хмури. Рина тоже ходила довольная, и это еще больше убедило меня в том, что она что-то задумала. Более того – Драко тоже что-то замыслил, судя по его виду. У меня пропала охота воспитывать его силовыми методами, и я ограничивалась легкими подколками на тему его явного неравнодушия к Поттеру. После второго тура гриффиндорцы совсем зазнались. Уизли пытался произвести впечатление на Флер, что меня дико забавляло – после слов Эсмеральды ему ничего не светило. Крам ходил очень мрачный и делал вид, что никого вокруг не видит. Эсмеральда же, кажется, была довольна, что Флер во втором туре заняла последнее место. Флер же была настолько рада, что с Габриэль ничего страшного не случилось, что неудача на турнире ее абсолютно не волновала. В пятницу, накануне похода в Хогсмид, занятий после обеда у нас не было, и мы, расположившись в гостиной, доделывали домашние задания, вяло продолжая все тот же длящийся уже десять дней разговор. Из спальни спустилась Кэт и кинула на стол журнал с яркой обложкой: – Полюбуйтесь, Скитер тут новую сенсацию выкопала! Мы с Риной переглянулись, и в наших глазах была одна и та же мысль – «неужели про Бэгмена?». По какому из трех предложенных мной сценариев? Или хитрая журналистка придумала четвертый? Сначала мы не поняли, почему статья про меня называется «Разбитое сердце Гарри Поттера» – с Поттером у меня точно ничего не было – но после первых строчек до нас дошло, что ни я, ни Бэгмен тут ни при чем. – Я же тебе говорила, – торжественно произнесла я, – что про меня она писать не будет, а напишет про Поттера и его компанию! – Опять Драко в это ввязался, – проворчала Рина, – его затея! Интересно, Крам и правда приглашал ее в Болгарию? Драко в статье даже и не упоминался, упоминалась Пэнси, но мы были абсолютно уверены, что без Драко та и шага не сделает, не то что с репортершей станет беседовать. После ужина мы пристали к Драко с вопросами, зачем ему опять понадобилось связываться со Скитер и что он ей наговорил. Драко тут же встал в позу всеми обиженного и несчастного, но долго в ней не продержался, а стал с жаром рассказывать, как Снейп на уроке прочитал статью вслух, а потом издевался над Поттером. У Снейпа, похоже, тот же пунктик, что и у Драко. С кузеном все ясно – он любит порисоваться и пострадать. Но Снейп-то серьезный человек! – А еще он сказал, что Поттер залез к нему в кабинет! – Зачем Поттеру туда лазить? – пожала плечами Рина. – Судя по твоим рассказам, он не знает, с какой стороны к котлу подходить! – Но кто-то залез к нему в кабинет! И это был Поттер, потому что он опять гулял ночью по школе! Мне становится дико смешно, и я шепчу Рине: – А может, это была Эсмеральда, которой срочно понадобилось зелье от нежелательных последствий разгульной жизни? – Ты о чем при ребенке говоришь? – шипит на меня Рина, и мы синхронно смеемся. «Ребенок» принимает наш смех на свой счет и надувает губки. – Ну что вы опять? Я правду говорю, между прочим! А потом на урок заявился Каркаров, и Снейп от Поттера отстал. Каркаров? А ведь Перкинс просил меня сообщить, если я увижу, что Снейп говорит с Каркаровым. Сообщать последний месяц было не только некому, но и нечего – Снейпа и Каркарова вместе я ни разу не видела. Теперь хотя бы есть что сообщить, что меня немало порадовало. Ну хоть чем-то я смогу ему помочь! В субботу с самого утра ярко светило солнце, и, выйдя утром во двор, мы решили, что плащи можно и не брать. Конечно, на юге Франции весна наступает намного раньше, но надо быть довольным и тем, что есть. Я даже предстоящей встречи с Бэгменом не боялась. Почему я должна ее бояться? Я никогда не считала, что у меня с ним что-то серьезное! Мы должны были встретиться в «Трех метлах» в два, но когда в пять минут третьего мы вошли в паб, Бэгмена там не было. Однако Рина уверенно потащила меня куда-то в глубь зала. Мы остановились перед столиком, за которым в одиночестве сидел симпатичный темноволосый парень примерно нашего возраста, ну или на пару лет постарше. Она что, решила найти мне лучшую пару, чем Бэгмен? Рина уже села на стул, и мне оставалось только последовать ее примеру. Я вопросительно посмотрела на нее, она – на парня, а парень уставился на меня и, кажется, потерял дар речи. Похоже, узнал. Может, я его и видела на какой-нибудь из колдографий. Но я не могу опознать человека по колдографии! – Рина, – нарушаю я молчание, – может, быть ты нас представишь? – Ну конечно, – спохватывается Рина. – Бетти, это Реджи, твой двоюродный брат. Что? Мой двоюродный брат? Рина ведь про него говорила – Реджи, сын Рабастана Лестранжа, он еще учился вместе с ее братом. Ай да Рина! Вот что она, оказывается, задумала: решила вытащить моего кузена, чтобы он меня стал воспитывать, как я Драко. Ну, это мы еще посмотрим, кто кого воспитает. – А я тебя помню, – заявляет Реджи, пододвигая к нам бутылки со сливочным пивом, – когда тебе было года три, ты мне метлу сломала. – Какую метлу? – Игрушечную. Ты у нее прутья отрезала. Я тебя хотел побить, а мне за это от твоего папы досталось. – Правильно! – радостно говорю я. – Девочек бить нехорошо! – А метлы портить хорошо? – Вот-вот, Реджи, – подключается Рина, – она всегда такая была, я помню, как она кубики разбрасывала и не давала мне слова складывать! Тут уже смеемся все втроем. Но где все-таки Бэгмен? Не хватало еще, чтобы он подошел ко мне на глазах у Реджи! Неизвестно что ему Рина про меня написала! Я осторожно оглядываюсь, но Рина это замечает и как бы невзначай говорит: – Реджи, а ты Бэгмена не видел? – Видел! – радостно говорит кузен. – Я ему передал привет от пары человек, которым он должен кучу денег, его и след простыл! – Рина! – Я делаю страшные глаза. – Что ты про меня наговорила? – Ничего! – Взгляд Рины невинен, как у младенца, хотя видно, что она вот-вот расхохочется. – Тебе что, зачем-то нужен Бэгмен? – с ехидной усмешкой спрашивает Реджи. – Да вообще-то не нужен, – растерянно говорю я. – Так что же ты тогда переживаешь? – радостно заключает кузен. Тут я уже не выдерживаю и снова заливаюсь смехом. Заново обретенный родственник начинает мне нравиться. Странно, что мне про него раньше не сказали. Нарцисса даже словом не обмолвилась, а Рина вспомнила только после Рождества. – А я не переживаю! – патетически произношу я. – Ты что, спасать меня пришел? Это кого от кого спасать надо, еще неизвестно! – Как кого? – удивляется Рина. – Реджи от Бетти, конечно же! – Вот что ты, оказывается, обо мне думаешь? А еще подруга, называется! – я пытаюсь закатить глаза и надуть губы в стиле Драко, что вызывает очередной взрыв хохота. – Дайте мне хоть со своим кузеном познакомиться! – заявляю я, отсмеявшись. – А то мне с родственниками не везет! Троюродная сестра спасать меня собирается, двоюродный брат в Поттера влюбился и постоянно страдает по этому поводу, двоюродный дядя с ножом по Хогвартсу бегает, а в довершение всего еще и кузина в аврорате! – Про Крауча не забудь, – вставляет Рина. – Да, и еще Крауч! – завершаю я свою проникновенную речь. – Должен у меня быть хоть один нормальный родственник? – Тогда ты обратилась не по адресу, – смеется Реджи, – мы ненормальные. – Я тоже ненормальная! Может, по сравнению со мной хоть ты нормальный? Он хотя бы не похож на Драко. Такого не повоспитываешь, наоборот, как бы он меня не начал воспитывать. Тем более он меня старше. Но я не боюсь. – А ты где живешь? – спрашиваю я. – Вообще в Ирландии, но сейчас мы с Ральфом в Испании. Недалеко от Малаги. – Ага, – я ехидно улыбаюсь, – а сюда тебя вытащила Рина, чтобы ты меня воспитывал? – Но я же не знал, что это нереально! – Теперь будешь знать! – Все-все, – машет на меня рукой Реджи, – все понял, больше не буду. Я, может, отдохнуть сюда приехал, а вы сразу на меня набрасываетесь! Как у вас тут в Хогвартсе? Я слышал, в этом году Защиту Хмури преподает? И как вам этот старый параноик? Следующие полчаса мы с Риной наперебой рассказываем школьные новости. Про Турнир, про Поттера, про Хмури, который ко мне явно неравнодушен... Пиво быстро кончается, и мы берем еще по две бутылки. – Ты тут надолго? – спрашивает Рина. – А что мне здесь делать? Вас в следующий раз, может, через месяц отпустят, а я так долго торчать в Хогсмиде не собираюсь. – А ты долго здесь торчал? – Дня три. Решил детство вспомнить, по окрестностям прогуляться. Ко мне тут вчера какая-то черная собака привязалась, сначала хотел прогнать, потом передумал. – Собака? – удивленно переспрашиваю я. Перкинс спрашивал меня про какую-то черную собаку, не она ли? – Ну да, она мне напомнила случай из детства – мы с Ральфом похожего пса в лесу нашли. Мне лет шесть было. Привели его домой, а через несколько дней он от нас сбежал. Только он был больше. – А может, это ты был меньше? – усмехается Рина. При чем тут этот пес? Зачем он Перкинсу понадобился? Ладно, когда-нибудь мы увидимся, и он мне все расскажет, раз уж не хочет писать. – Куда Джерри пропал, не знаешь? – спрашивает Рина. – Они мне уже два месяца не пишут! – Им сейчас не до того. – То есть тебе они пишут? Реджи выставляет обе руки перед собой, словно защищаясь. – Рина! У нас же с ними общие дела, не забывай! Джерри боялся, что ты маме все расскажешь и она опять раскричится на тему того, что маленькие мальчики занялись нехорошими делами! – Это чем они занялись? Они где вообще сейчас? В Колумбии? Я до конца не понимаю, о чем они говорят, поэтому в разговор не вмешиваюсь. Но внимательно прислушиваюсь. – В Мексике они. В городе Кульякан, штат Синалоа. Знаешь такой? – Ой, – говорит Рина и зажимает рот ладонью. – Ник с ума сошел! – Не сошел, – машет рукой Джерри, – чего-чего, а ума у него хватит. Разориться он там все равно не сможет, ибо не с чего. Только маме не говори. – Мама пыталась уговорить меня туда поехать, вместе с Синтией. Реджи откидывается на спинку стула и внимательно смотрит на Рину. – Сейчас тебе там делать нечего, это точно. Но я уже писал Джерри с Ником и повторю тебе – я бы посоветовал, закончив с делами, купить земельный участок где-нибудь в Канаде и заняться там чем-нибудь мирным. Да хоть гиппогрифов разводить. – А Бетти? – Бетти может с вами поехать, найдет там себе кого-нибудь. Или к нам в Испанию, у нас тоже неплохо. Мы сестренку не обидим! Я ставлю свою бутылку на стул и пристально смотрю на кузена. – А по какому праву ты мной распоряжаешься? – Я не распоряжаюсь, а советую. Из этой страны лучше убраться, и поскорее. Ничего хорошего здесь в ближайшее время не произойдет. – Откуда ты знаешь, что здесь происходит, если сидишь в Испании? Он смотрит на меня, как Снейп на Эсмеральду, не знающую, что ответить. – Думаешь, меня не интересует, что дома творится? Мы с Ральфом все газеты читаем и много с кем переписываемся. – То есть вы в курсе, что Темный Лорд может вернуться? – спрашиваю я напрямую. Рина с опаской оглядывается по сторонам – но все вокруг заняты своими разговорами и на нас внимания не обращают. – Ты тоже в курсе, – с полуутвердительной, полувопросительной интонацией говорит Реджи. – Думаешь, от этого будет много радости? Лично мне еще одна война не нужна. – Ты не хочешь его возвращения? – из-за того, что в пабе полно народу, мне приходится говорить тихо, и из-за этого в голосе звучит что-то зловещее. – А что оно нам принесет? – Реджи пожимает плечами. – Ну, знаешь! – От возмущения я не могу найти слов. – Я терпеть не могу, когда люди отказываются от своих убеждений ради личной выгоды или чего-нибудь еще! – Бетти, успокойся! – Рина дергает меня за мантию. Успокоиться? Ну вот еще! Я понимаю, когда о нежелании видеть Темного Лорда мне говорит Нарцисса. Малфоям, конечно, это невыгодно, они хорошо устроились. Но мой двоюродный брат, у которого отец сам в Азкабане... – А я, между прочим, ему никаких клятв не приносил, – спокойно отвечает Реджи. – Мне, когда он исчез, шесть лет было, а Ральфу – одиннадцать, он только на первый курс пошел. Мы имеем право выбирать все, что угодно. Только решать за нас – не позволим. – А сам? Пытаешься решить за меня и Рину! – Я всего лишь предлагаю то, что будет для вас лучшим. Рина, ты хочешь, чтобы Ник погиб, как его отец? Рина ничего не отвечает, а внимательно изучает полупустую бутылку в своей руке. – А ты разве не хочешь, чтобы твоего отца освободили из Азкабана? – Думаешь, Темному Лорду это нужно? Ему проще набрать новых сторонников, чем освободить старых! Нарцисса говорила то же самое. Но откуда они знают! Перкинс писал прямо противоположное! И тут я больше верю ему. – Я тебя не понимаю. Пусть ты не давал никаких клятв Темному Лорду, но твой отец давал! Ты считаешь, что так просто можно отступиться от своих родителей? Я про них до последнего времени ничего не знала, но сейчас узнала, и теперь я их не оставлю! Если что-то смогу сделать для них – обязательно сделаю! – Бетти! – Рина опять пытается дернуть меня за мантию, но я даже не оборачиваюсь. Реджи делает вид, что он совершенно спокоен. А может, и правда спокоен, это мне хочется расколотить об пол все бутылки, а также столы, стулья и остальное, что найду. – Бетти, я не в курсе, что ты вычитала в газетах и что тебе рассказала Рина, но знаешь ты явно не все. – А чего я, по твоему мнению, не знаю? Я кричу вполголоса, но все равно кричу. Реджи смотрит на меня с некоторой опаской. Он боится меня? Или за меня? Свалился родственничек на мою голову! – Твою маму никто не просил пытать тех авроров, да еще втягивать в это дело отца и дядю. – Что значит – никто не просил? Они хотели вернуть Темного Лорда! – Для этого надо было пытать авроров? Во-первых, я сомневаюсь, что они что-то знали. Во-вторых, даже если бы и знали, не сказали же! Это была совершенно идиотская затея, которая кроме Азкабана и не могла ничем кончиться! И Беллатрикс втянула туда еще и моего отца, который, между прочим, к тому времени успешно отмазался от всех обвинений и мог жить себе спокойно! – А верность Темному Лорду, по-твоему, ничего не стоит? – По-твоему, собственная семья ничего не стоит! То-то тебя сплавили чужим людям! Вместо того чтобы авроров пытать, твоя мама могла к тебе во Францию поехать! Между прочим, у них почти все было готово к выезду за границу, так нет – сама вляпалась и других за собой потянула! Если бы передо мной был не Реджи, а Драко или кто-нибудь еще, за подобные слова он получил бы по морде. Но у Реджи отец тоже в Азкабане... На выручку мне приходит Рина: – А твоя мать что-то очень быстро потом замуж вышла и в Ирландию уехала! – А что ей еще оставалось делать? Это вам Малфои помогали, а нам никто не помогал! – И ради этого стоило все забывать? Тебе не кажется, что тебя не туда занесло? Я молчу, потому что боюсь, что если заговорю, то по морде кому-нибудь все же достанется. Если не Реджи, то первому встречному гриффиндорцу. Реджи тоже молчит, переводя взгляд с меня на Рину и обратно. – Бетти, я полагал, что ты вся в маму, – произносит он после длительной паузы, – но чтобы настолько... – А я вся в папу, – говорит Рина, – а он у меня был человеком предельно мирным и никаких опрометчивых выводов не делал. Непонятно, в чей огород камешек. По-моему, в оба. Я открываю рот, чтобы сказать, что ко мне это не относится, и Реджи делает то же самое. Посмотрев друг на друга, мы ничего не говорим, а начинаем синхронно смеяться. – Давно бы так! – удовлетворенно заключает Рина и поднимается со стула: – Я пойду, возьму еще пива. Войдя на территорию Хогвартса, я остановилась шагах в тридцати от ворот и стала неудержимо хохотать. Рина посмотрела на меня с опаской, но остановилась тоже. – Бетти, ты чего? – Признавайся, – сказала я, отсмеявшись, – ты зачем его вытащила? Чтобы меня от Бэгмена отвадил? Так он мне даром не нужен! – Но откуда я знала, что не нужен? Ты же перед вторым туром только о нем и говорила! А то, что Реджи так тетю Беллу не любит, я сама не ожидала. Тем более что он при тебе начнет ее гноем бубонтюбера поливать! Тут ее лицо озаряется внезапной мыслью, и она говорит: – Я поняла, в чем дело! Он просто обиделся, что ты на отца нисколечко не похожа. Ты же по рождению Лестранж, как и он, только от Лестранжей в тебе ничегошеньки нет, ты вся в маму! Мы смотрим друг на друга, переваривая только что сказанное. Но в том, что говорил Реджи, есть какая-то доля истины? Или совсем никакой? – Рина, а то, что он про маму говорил – это правда? Что это она все затеяла? – Говорят, она в этом и на суде призналась. – Ну знаешь, – машу я рукой, – признаться можно в чем угодно, особенно после Крауча с его непростительными заклятиями. Знаешь, я все равно ему не верю, даже если это правда. Если бы у них получилось вернуть Темного Лорда, они бы меня непременно из Франции забрали! Рина кивает, но не успевает ответить, потому что на нас налетает возбужденный Драко. – А Поттер со своей компанией куда-то за деревню ходил! – радостно восклицает он. – Боится он кого-то, что ли, раз в Хогсмиде гулять уже не хочется! – Драко, как ты меня достал со своим Поттером! – с чувством говорю я. – Женись на нем и успокойся! Драко только собирается делать обиженную физиономию, как Рина берет его за руку. – Хватит дуться, – весело говорит она, – пошли на ужин.
assidi: Отправив Бетти письмо, я боялся, что она не ответит. Что я опоздал, и у нее зашло слишком далеко. Я не написал ничего про Бэгмена – если захочет, объяснит сама. А если не захочет? У Бэгмена передо мной есть одно преимущество. Он куда более открытый и общительный, чем я. Пусть у него сломан нос и фигура с возрастом перестала быть спортивной, зато он веселый и никогда не полезет за словом в карман. Я всегда завидовал таким людям. Я в присутствии не то что незнакомых, но даже и знакомых людей, всегда терялся и не знал, что говорить. Мало с кем я мог чувствовать себя свободно, и отца в этом списке не было. Была Белла, а теперь вот – Бетти. Но с Бэгменом куда легче, чем со мной, он может болтать без умолку, ничем себя не утруждая. Хмури считает, что она всего лишь хочет подразнить меня, но я же помню, что она танцевала с Бэгменом еще на Святочном балу! А потом встречалась в «Трех Метлах». И свидание назначила, явно не только для того, чтобы подразнить Хмури! Подобные мысли я успел передумать ни один десяток раз, поджидая Бетти возле тропинки. Завидев ее, чуть не бросился навстречу, и она, наверное, услышала. Остановилась, огляделась... и тут я выпустил письмо. Она прочитала его, не сходя с тропинки. И ее лицо озарилось такой радостью, что все мои сомнения сразу исчезли. Еще чуть-чуть – и я бы рванулся ей навстречу, но Хмури меня удержал. Не хватало только мне появиться перед ней в облике Хмури! Она его и по голосу узнает! После того как Бетти вошла в свою карету, я еще минут десять стоял и чего-то ждал. Или это Хмури ждал, пока я успокоюсь. А потом мы с ним направились к замку, сняв по дороге мантию-невидимку. Ответ я получил на следующий же день. Она написала, что заигрывает с Бэгменом, исключительно чтобы подразнить Хмури, а также получить информацию. И тут же поделилась узнанным – про то, что в Министерстве уже полгода озабочены пропажей Берты Джоркинс и что Фадж взял поиски под свой контроль. Ну, допустим, Берту они не найдут. Но слухи о том, что Темный Лорд скрывается в Аобании, дошли даже до Бетти. Хватит ли ума у Фаджа сложить два и два? А у Дамблдора? Дамблдор наверное, давно уже сложил и все знает. А то, что он знает, он не говорит даже Хмури. Хмури с него и не требует. Но лучше бы она с Бэгменом вообще не общалась. Ведь ничего нового он ей не сообщил. Про Берту Джоркинс я знаю и без него. Разумеется, ее не нашли и не найдут. Разве что разыщут тот постоялый двор, где она встретилась с Хвостом, и допросят свидетелей этой встречи. Но сколько таких местечек по стране и сколько разнообразных встреч там происходит! За дни, оставшиеся до похода в Хогсмид, я получил от Бетти два письма. Но про свидание с Бэгменом она не написала. Успела отменить? Или просто не хочет меня тревожить? Ей ведь неизвестно, что я знаю о предстоящем свидании. А если я напишу, что знаю, она тут же спросит – откуда. Мне удавалось уходить от ответов на вопросы – как я попадаю в Хогвартс и что в нем вижу. Но она наверняка размышляет на эту тему, может быть, даже догадалась, что я под оборотным зельем. Правда, подозревать Хмури она и не догадывается. Разумеется – при его-то отношении к ней! На следующий день после Турнира я пошел к мадам Максим с возмущением поведением Бетти и просьбой не пускать ее в Хогсмид. Разве ж это видано – школьница пристает к главе Департамента Министерства магии! Это что же у них за нравы во Франции? И я и Хмури уже прекрасно знали всю бобатонскую делегацию. И уж кто-кто, а Бетти была самая воздержанная в плане романтических отношений. Мадам Максим тоже это прекрасно знала и не могла понять, с чего это ради такая порядочная девушка вдруг пристает к взрослому мужчине. Хотел бы я это понять... Мадам Максим уговорила меня девушку не наказывать, заявив, что сама с ней поговорит. По поводу того что я ее и так постоянно наказываю, она не сказала ничего. Мы с Хмури посчитали это за безмолвное одобрение, тем более что в своем переводе Бетти еще не дошла до самого интересного – списка сотрудников Министерства, подозреваемых в шпионаже. Лично я перечитывал это с удовольствием, мысленно возвращаясь в прошлое. Время, конечно, было не то, чтобы в него хотелось возвращаться, но тогда меня еще никто и не думал подозревать... Несмотря на то что наша с Бетти переписка возобновилась, к моменту похода в Хогсмид я начал волноваться. Мне становилось не по себе, едва я представлял, как Бетти встречается с Бэгменом в «Трех Метлах». Даже если она не будет так усердно к нему приставать, он все равно сумеет заговорить ее! Это я могу полчаса искать каждое слово, а потом мучиться из-за того, что не сказал самого важного. Можно было пойти самому в Хогсмид и посмотреть, но я был уверен, что в присутствии Хмури Бетти как раз даст Бэгмену себя завлечь. Однако же оставаться в Хогвартсе и мучиться я тоже не мог. Выход был один. После обеда в субботу я вышел за ворота самым первым. Дошел до «Трех Метел», выпил кружку сливочного пива, потом вышел и снова вернулся. На этот раз в мантии-невидимке, и занял, как и в прошлый раз, наблюдательный пост возле туалета. Где-то через полчаса появился Бэгмен и сел за один из столиков в центре зала. Как неудобно – в равномерном гомоне не услышать, о чем они будут говорить! Бетти еще не было, но мне хватало одного вида довольного Бэгмена. Мерлин, почему он так улыбается? Что он себе представляет? Свидание наедине с Бетти! Вот бы опробовать на нем какое-нибудь заклятье, из разряда не смертельных, но вредных. Вроде того, чем девочки угостили моего отца на первом туре. А если что, списать на расшалившихся школьников. Но нельзя. Я и так слишком испытываю судьбу, торча здесь в мантии-невидимке. Но это можно объяснить и странными привычками Хмури, который решил заняться ловлей Упивающихся Смертью в самом людном месте в самое горячее время. Что взять со старого параноика? Через несколько минут в зал вошел парень лет двадцати в темно-зеленой мантии и уверенным шагом направился прямиком к месту, где сидел Бэгмен. Не спрашивая разрешения, сел рядом с ним и сказал несколько слов. Лицо Бэгмена перекосилось, он попытался ответить, но парень еще что-то добавил, от чего Бэгмен просто позеленел и покинул паб со скоростью, достойной гриффиндорского первокурсника. Я ничего не понял. Молодой человек показался мне смутно знакомым. Но у меня нет знакомых такого возраста! Сейчас я общаюсь исключительно с хогвартскими студентами – но он явно не студент – и преподавателями, и помню тех, кого знал еще до Азкабана. Этого парня тогда я точно знать не мог. Все же кого-то он мне напоминает. Но вот кого? Погрузившись в размышления, я чуть не пропустил момент, когда в зал вошли Бетти и Айрин. Бетти только начала оглядываться по сторонам, как Айрин потащила ее за руку... к тому самому парню! Они явно были знакомы, судя по тому как он радостно помахал ей рукой. Правильно, если он на пару лет ее старше, то они пересекались в школе. Но зачем он Бетти? Айрин что, решила найти подруге подходящую пару? Да как она смеет! Даже если бы Бетти была ее родной сестрой, все равно она не имеет права вмешиваться в ее личную жизнь! Почему я встал так далеко, что не слышу их разговора? Могу только наблюдать. Айрин сидит ко мне спиной, незнакомый молодой человек – лицом, а Бетти вполоборота. Сначала они пристально смотрят друг на друга, а потом начинают оживленную беседу, как будто давно были знакомы. И этот парень из тех, кто за словом в карман не лезет, куда там мне. А может, зря я ревную? Зачем Айрин искать подруге кавалера? Может, это ее брат? Джерри как раз старше сестры на два года. Вон, как он смотрит на Бетти – как будто узнал. И Малфой за ней точно так же наблюдал, насколько я мог заметить – вспоминал небось семейные колдографии. Говорили они долго, я успел сделать очередной глоток из фляги. То они вдруг начинали неудержимо хохотать, то по мановению руки становились задумчивыми, а потом чуть было не поссорились. Парень что-то такое сказал Бетти, что она посмотрела на него примерно так, как обычно смотрит на меня или на моего отца. Теперь я уже почти уверился, что это брат Айрин, которого та вытащила, чтобы он повлиял на Бетти. Видимо, влиял он совсем не так, как хотелось Бетти, и более того – как хотелось Айрин, потому что Айрин выдала ему что-то такое, от чего тот переменился в лице и резко замолчал. Я не выдержал. Осторожно, чтобы никого не задеть, я направился к выходу. Идти приходилось медленно, чтобы проклятая нога не стучала на весь паб. Я давно к ней уже привык, но сейчас мне казалось, что все меня слышат. К счастью, наполнявшие зал школьники не слышали даже самих себя, что уж говорить о каких-то там преподавателях под мантией-невидимкой. Возле стола, за которым сидели Бетти с Айрин, я чуть задержался, как раз в тот момент, когда Айрин направилась к стойке. – Знаешь что, братец, – сказала Бетти, – я тебя очень люблю, но если ты еще раз такое заявишь – получишь по морде. – Хорошо, – парень скорчил невинную физиономию и посмотрел на Бетти, – уговорила, не буду. А по морде ты мне все равно не дашь – не догонишь! Они звонко рассмеялись. Ну все правильно, брат Айрин – троюродный брат Бетти. Но кого же он мне напоминает? На Теда и не Лену – кого-то другого. – Реджи, Бетти! – крикнула Айрин от стойки. – Сколько брать? По одной нам хватит? – Вам хватит! – откликнулся парень. – А вот мне – нет! Я двинулся дальше и уже не слышал, чем закончилось выяснение, кто сколько выпил и кому хватит, а кому нет. Мне надо было остаться одному и спокойно все обдумать. Как я сразу не сообразил, кого он мне напомнил! Реджи – сын Рабастана, двоюродный брат Бетти. Как раз на два года ее старше. Айрин точно позвала его, чтобы тот повлиял на кузину – вот он и повлиял, прогнав Бэгмена. Может, немного перегнул палку, но потом они сразу же помирились. Вот и хорошо. Теперь я был почти уверен, что Бетти и не хотела встречаться с Бэгменом, но помощь Реджи была не лишней, на чьей бы стороне он ни был. Я свернул на одну из боковых улочек, оглянулся по сторонам, снял мантию-невидимку и направился к школе. Продолжение следует...
полная версия страницы