Форум » Библиотека-1 » "Иначе и быть не может", мини, гет, Роман, G, ЛМ/НЖП » Ответить
"Иначе и быть не может", мини, гет, Роман, G, ЛМ/НЖП
Aretta: Название: Иначе и быть не может. Автор: Aretta ( или на других источниках Estelle) Бета: Lindsey_Black Тип: Гет Персонажи: Люциус Малфой, НЖП. Пейринг: ЛМ/НЖП Рейтинг: G Жанр: Драма/Роман Размер: Мини Аннотация: Люциус Малфой – чистокровный маг, воспитанный согласно традициям магической аристократии; он поступает так, как того требует долг. Ведь иначе в чистокровных семьях просто и быть не может. ЛМ/НЖП От автора: Мой первый фанфик про Люциуса. Даже не знаю, что из этого выйдет. Мне говорят, что судьба насмехается над нами, Что она ничего не дает, а обещает всё, Кажется, что счастье уже в руках, Ты протягиваешь руку и ты в дураках, Однако кое-кто сказал мне, Что ты меня любишь, Возможно ли это? Carla Bruni - Кое-кто сказал мне. (с) - Аврора! Аврора-а-а-а! – кричала темноволосая девушка, гневно сжимая руки в кулаки, - сколько можно витать в облаках! – восклицала она в негодовании, обращаясь к невысокой девчушке, стоявшей на парапете и вглядывающейся в проплывающий мимо паром, - сейчас же спускайся! Не облокачивайся на перила, соскользнешь же! Что? Что ты делаешь??? Не смей перелезать, совсем с ума сошла? Брюнетка вцепилась в бежевое камлотовое пальто подруги и дернула на себя. Аврора не удержала равновесия и со сдавленным «ой» приземлилась на темноволосую девушку. Мостовую заливали лучи раннего солнца, дул легкий прохладный ветерок. Он волчком крутил павшие осенние листья, которые золотом окрашивали почти весь периметр до городского парка. Ветер покачивал деревья в такт неведомой волшебной музыке, их шелест разносился по округе, проникал в душу и будоражил эмоции Авроры. Ей хотелось петь и танцевать, кричать и кружиться. И… она засмеялась. - С ума сошла? Слезь с меня! Смотри, люди смотрят! Аврора озорно поглядывала на свою ворчащую подругу из-под золотистой челки. Ее яркие голубые глаза казались отражением самого неба, если приглядеться, казалось, в них проплывали облака, проезжали велосипедисты и пролетали осенние листья. - Что с тобой не так? – тяжело вздохнула темноволосая девушка, поднимаясь и поправляя легкий джемпер. Она понимала, что вся растрепалась, и что виновата в какой-то мере сама. Не надо было трогать эту взбалмошную девчонку. - Линь, а Линь, представляешь, - Аврора подставила лицо лучикам солнца, все еще сидя на мостовой, сзади оперевшись об асфальт руками, - кажется, я влюблена! Мимо проходили люди. Они неодобрительно косились на сидящую Аврору, покачивали головой, но продолжали путь. Они нервно сжимали в сухощавых руках свои дипломаты, воровато озирались по сторонам, курили, ругались. Они совсем не обращали внимания на шелест листвы, на мягкие лучики утренней зари, на проплывающий мимо паром, испускающий через свою длинную продолговатую трубу густой дым. - И кому же так не повезло? – съязвила Линь, достав из небольшой кожаной сумочки зеркальце со своим именем, выведенным стразами. Она резкими нетерпеливыми движениями рук поправила прическу, периодически кидая испепеляющие взгляды на Аврору. Но последняя продолжала сидеть на том же месте, вроде как и не собираясь двигаться. - Почему это не повезло? – возмутилась Аврора, - а вот и не скажу! - Ха! Не скажешь. Скажешь, как миленькая… - на этих словах Линь мановением руки закинула зеркальце обратно в сумку, наклонилась к Авроре и с садистским выражением лица принялась ее щекотать. - О! Нет! Нет! Прекрати! – завизжала Аврора в унисон со смехом Линь. Прохожие их уже открыто обходили, будто они были заражены какой-нибудь серьезной и неизлечимой болезнью, передающейся воздушно-капельным путем, или через смех. – Хорошо! Это Люциус Малфой! Линь быстро разогнулась. Мышцы ее лица свело от напряжения. Она, не поверив, посмотрела на свою подругу, как будто та только что сказала нечто несуразное. - Сбрендила? Да он таких как мы с грязью смешивает! - Глупости, он не такой! Я тебе докажу! – воскликнула Аврора, поднявшись с мостовой. На ее пальто остался пыльный след, но она не обратила на него внимания, решительно глядя в глаза Линь. - Тебя бы в «Святого Мунго», глядишь, подлечат, - Линь приложила ладонь ко лбу Авроры, но девушка продолжала упрямо смотреть в глаза, вздернув подбородок. – Хорошо, но с чего ты взяла, что среди тысячи «грязнокровок» он обратит хотя бы толику своего божественного внимания на тебя? - Кое-кто сказал мне, что он меня любит! – глаза Авроры блестели каким-то лихорадочным блеском. – Мне кажется, однажды, кто-то сказал мне, что он меня любит. Возможно ли это? Моя жизнь – увядшая роза, если я не узнаю этого. - Возможно ли? В другой реальности, где он – не аристократичная сволочь. Идем домой, Аврора. Нужно собрать вещи, завтра как-никак в Хогвартс. - Да, я увижу его… - вздохнула Аврора, не заметив печальный взгляд подруги, - вот увидишь, Линь, мы будем вместе! *** - Видишь, видишь его? – возбужденно шептала Аврора в ухо Линь. Люциус Малфой сидел за слизеринским столом и о чем-то перешептывался с Северусом Снейпом. Напротив Люциуса сидели Нарцисса и Беллатриса, которые иногда посмеивались, глядя то на Северуса, то на Люциуса. - Конечно, вижу, я же не слепая! А ты прекрати в ухо шипеть и дай спокойно поесть! Ведешь себя как умалишенная! - Ты права, я сошла с ума! Я сумасшедшая, но влюбленная! - Это синонимы… - обреченно протянула Линь, накладывая во все еще пустую тарелку Авроры еду. - О чем шепчемся? – спросил невысокий светловолосый парень по имени Ксенофилиус. - Ни о чем, Лавгуд. Не лезь не в свое дело! – буркнула Линь и ткнула локтем Аврору. - Ах! Я все-таки сумасшедшая! – выдохнула та. Линь закатила глаза. - Все мы абсолютно и бесповоротно помешаны! – быстро согласился Ксенофилиус, - особенно, когда дело касается… - Ксено! – зашипела Линь, - Аврора! Дайте спокойно поесть! Ксенофилиус и Аврора обменялись улыбками и подмигнули Линь. Девушка глухо зарычала, поглощая макароны. *** - Ты пришел! – раздался позади Люциуса восторженный возглас. Юноша резко обернулся. Они стояли на Астрономической башне. Он надел дорогую мантию, она – школьную форму, хотя и добавила к ней безвкусный розовый платок. Люциус раздосадовано выдохнул, окинув скептичным взглядом хрупкую миниатюрную фигурку девушки. - Значит, это ты мне написала? - Да, а ты разве не понял? – озадачилась Аврора. - А должен был? Ты вообще кто? – Люциус слабо улыбнулся, наблюдая за растерянностью девушки. Ее щеки залились румянцем, хотя это и трудно было разглядеть в царившем на башне полумраке. Лунные лучи мягко скользили по лицу Люциуса, из-за чего его кожа казалась какого-то призрачного цвета, матовой, источающей потусторонний свет. Он казался ей божеством, чем-то волшебным, невообразимо далеким. Как будто ей разрешили поговорить с ветром, и он ей ответил. И теперь она должна рассказать ему все, рассказать при луне, при ярких звездах, покрывающих вуаль неба. - Меня зовут Аврора, и я тебя люблю. Линь говорит, что я сумасшедшая, и возможно, она права. Я начала сходить с ума ровно в тот момент, когда поняла, что мне нравится твой запах. Он терпкий, как смола. Я продолжала сходить с ума и тогда, когда ловила на себе твой рассеянный взгляд, когда забывалась предрассветным сном, чувствуя, как кровь в венах густеет, как сердце отчаянно трепыхается в груди. И я сошла с ума тогда, когда сказала себе, глядя в зеркало «я люблю его». Я люблю тебя… Люциус опешил от столь пылкого признания. Аврора следила за его реакцией, но он застыл словно мраморная скульптура, высеченная умелым мастером. Могла ли природа создать нечто столь совершенное? Нечто столь прекрасное? - Стой… - слабо выдохнул Люциус, когда Аврора приблизилась. Но она не остановилась, а он сам себя не помня, заворожено смотрел в ее глаза, которые были темны, как эта ночь, в них отражались и звезды, и луна, и он сам. Она ждала. Она стояла так близко, что он чувствовал ее дыхание, запах миндаля, он видел легкое дрожание ее ресниц, румянец на щеках, а ее золотистые волосы щекотали его шею. «Такая странная ночь», - мелькнула в его сознании мысль. Но и ее, и все остальные мысли поглотила чернота ее глаз. - А ведь они были голубыми, - возникали мысли, тут же поглощаемые тьмой. Он чувствовал, что целиком состоит из ощущений, будто он стал ветром, и луной, и звездами одновременно. Будто он сама ночь. - Люблю, - выдохнули ее полураскрытые губы. Они были слишком близко. Непростительно близко,… что захотелось их поцеловать. - Стой! – Люциус отстранился в тот момент, как почувствовал их легкое касание. - Что? Но почему? – спросила Аврора. Но Люциус чувствовал, что не способен сейчас ответить на этот вопрос. Все слишком странно, и слишком много для одного вечера, для одной жизни. *** - Аврора, не молчи, - Линь присела на диван рядом с подругой. В гостиной Ровенкло почти никого не было, да и те, что присутствовали, целиком погрузились в сухие шероховатые страницы учебников. – Что случилось? - Наверное, ты права: любовь и безумие – синонимы. Я безумна. Вылечи меня! – всхлипнула Аврора. - Аврора, ты самый светлый и самый искренний человек, которого я знаю. Это не тебя лечить надо, а этот гребаный мир, погрязший во мраке и лжи. Не позволяй злу затмить твой свет. Ты такая одна, понимаешь? Маленькая звездочка, утренняя заря, лучик солнца. Ты просишь вылечить тебя? Это не в моих силах, как и не в моих силах потушить солнце. - П-правда? – сквозь молчаливые слезы спросила Аврора, слабо улыбаясь, - без тебя, Линь, я не солнце,… какое солнце без чистого неба? *** - Люциус, что с тобой? Ты сам не свой со вчерашнего вечера, - паточным голосом сказал Макнейр, - та записка от прекрасной незнакомки оказалась запиской от незнакомки, но только не прекрасной? Или она тебя отшила? - Отвали, Макнейр, - прорычал Люциус, сжимая руками виски. Всю ночь не спал, заснув под утро. Что же это такое? Что за безумие с ним творится? На лице Уолдена заиграла злая усмешка. - Что же это, что же? Наш Люцик влюбился? Небось, грязноковка, иначе бы ты так не убивался. В самом деле, не из-за Нарциссы же ты так? Верным женихом ты никогда не был, а значит… - Уолден! – не выдержал Люциус и вскочил с дивана, - не лезь не в свои дела! – угрожающе протянул он, сохраняя ледяное спокойствие. Но ощущения… такие странные. Внешне айсберг, а внутри пожар. Кажется, он тает, стремительно и безвозвратно сливаясь с бушующим морем ее глаз, становясь ветром вчерашней ночи, становясь воздухом, плотным и влажным, проникающим в легкие и вызывающим судорожный кашель. Что же с ним такое? - Злишься? Не злись, Люциус, я же, как друг, беспокоюсь. Ты ведь не хочешь опорочить свое имя, якшаясь с грязнокровкой? - Не беспокойся о моем имени, Макнейр, - ласково пропел Люциус, - с ним все в порядке, было и будет. Лучше побеспокойся о себе. Уолден судорожно вдохнул, его брови сошлись на переносице, а ноздри гневно раздулись. - Что ты имеешь ввиду, Люциус? В отличие от тебя, я еще не переспал с половиной Хогвартса. С мальчиком, с девочкой? Какие у тебя предпочтения? Или тебе не важно, что за тело ты трахаешь? - Как патетично, - скучающим тоном протянул Малфой, улыбаясь, - если ты закончил, то я пожалуй, пойду. *** - Люциус! – окликнул его девичий голос по пути в кабинет зелий. Он выбрал коридор, по которому никто и никогда не ходит. Здесь всегда сыро, всегда темно. И это самый долгий путь до кабинета. Он шел один, в надежде подумать, разобраться в себе, в гамме эмоций, обуревающих его. И теперь, когда в тишине подземелий, среди тусклого света факелов, затхлого запаха и холодных отшлифованных камней он наконец смог сосредоточиться, снова этот голос! - Опять ты? Она стояла всего в паре шагов от него, и теперь ее глаза казались янтарными. В них плескался огонь, или целый пожар. А может, пожар и вовсе в нем самом, а эти блики в ее глазах – игра света или его воображения? - Чего ты хочешь? – он пытался говорить громче, но голос предательски дрожал, сердце бешено билось, руки, сжимающие сумку, лихорадочно тряслись. Его лицо покрылось землистой бледностью. Он болен. Он неизлечимо болен. Но чем? - Хочу? Быть с тобой! – она произнесла это так легко, будто сказала, что им задали по трансфигурации, или что погода сегодня солнечная, безоблачная и совсем безветренная. Она подошла ближе. Всего пара легких шагов. Ему показалось, что она и вовсе пола не касалась, а парила, словно птица, или пушинка, такая легкая, невесомая. Словно она стала ветром, или огнем факелов. Языки пламени все еще плясали в ее глазах, они исполняли демонический танец, и Люциус вновь почувствовал ЭТО: как его затягивает, все глубже и глубже… Но нет. Он же Люциус Малфой! - Прости! – он отступил. Она растеряно на него посмотрела. - Но почему? - Иначе и быть не может, ты же понимаешь. - Нет, объясни! – он услышал в ее голосе слезы, но в глазах их не было. Только извивающееся пламя, безумный блеск. Такой же сумасшедший, как и он сам. – Я не понимаю, совсем ничего не понимаю! Ты такой же, я это вижу! Я вижу твое безумие, мы сумасшедшие, мы неизлечимо больны, ты ведь это чувствуешь? Да, я вижу! Так давай сходить с ума вместе! С этими словами она преодолела то расстояние, что их разделяло, и поцеловала его. Она целовала его безумно, долго, неистово, не сдерживая себя ни на секунду, ни на мгновение. Казалось, они слилась с ним воедино. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела ее, он соглашался с ней «да! Он безумен, он сошел с ума». Все его нутро неслось вперед, к ней, желая слиться еще сильней. Он уже и сам не понимал, где он и кто он. Словно он стал ветром, она небом. Словно вместе они – кружатся в ночи, ослепленные лунным светом. - Прости, - выдохнул он вновь, отстраняя ее. – Иначе и быть не может. Я Люциус Малфой, после Хогвартса я женюсь на Нарциссе, у нас появится наследник, но тебя в этом будущем нет. - Зато я есть в настоящем! - Нет! Тебя нет. Ты – это безумие. А я не хочу быть безумным. Я знаю, что будет дальше, я знаю, какого мое будущее, знал… ты как порыв ветра, как цунами, словно смерч ворвалась в мою жизнь и подняла все вверх дном. Так не должно быть, в моей жизни нет места этому сумасшествию. Я – Малфой… Он говорил это тысячу раз, будто фраза «я – Малфой» все объясняла, будто никаких других доводов и не надо. Он развернулся и побежал, преследуемый запахом миндаля и свежестью ночного ветра. *** - Поздравляю, Люциус! – пьяно сообщил Уолден, хлопнул Люциуса по плечу. - У тебя жена – красавица! – он посмотрел на Нарциссу, которая как всегда шушукалась с Беллой. Люциус проследил за его взглядом. Внутри разлилась какая-то пустота, звенящая тишина. Как будто кто-то вырезал его душу. Хотелось сделать что-нибудь безумное: разорвать на себе одежду, ударить Уолдена или перевернуть стол. Хотелось закричать: безудержно, неистово, как самый настоящий псих. Ведь он и есть такой, просто ему нельзя это показывать. Ну почему! Почему ему нельзя быть сумасшедшим? Внезапно поднялся ветер, сгустились тучи, в воздухе запахло озоном, и первые капли дождя упали на землю. - Милый, идем под навес? – крикнула ему Нарцисса. Все попрятались, и стало так свободно. Будто они вовсе не на улице находились, а в помещении, где до дождя было очень душно, но не теперь. Люциус проигнорировал слова Нарциссы, и подставил лицо ливню. Его одежда насквозь промокла, на губах заиграла совершенно сумасшедшая улыбка. Он безумен, потому что он чувствует запах миндаля. Проклятый миндаль… проклятая ночь…
Ответов - 0
полная версия страницы