Форум » Библиотека-1 » "Крестная", СС/ГП/ожп, General, PG-13, закончен 18/04/08 (+ pic) » Ответить
"Крестная", СС/ГП/ожп, General, PG-13, закончен 18/04/08 (+ pic)
Alasar: Крестная. Часть 1 АВТОР: Alasar БЕТА: Keoh РЕЙТИНГ: PG-13 ПЕЙРИНГ: ГП, СС, ожп ЖАНР: General ОТКАЗ: Если Ро попросит – отдам. ЦИКЛ: Крестная [1] АННОТАЦИЯ: Самое оригинальное саммари – см. сабж. КОММЕНТАРИИ: «Мою скверность твоею святынею очисти, хранителю мой» Псалтырь, П4, «Ангелу» Спасибо Коте, с тебя, сестренка, все началось. Спасибо Коре, за терпение. Спасибо Keoh, ты мой Светлый ангел. Отдельное спасибо Чакре. NB: AU? Фик рассчитан на вдумчивых, терпеливых и умеющих сопереживать читателей. :) КАТАЛОГ: Нет ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Нет СТАТУС: Закончен ВЫЛОЖЕН: 05.02.2008 Ссылка на начало выкладки: "Крестная. Часть 1"
Ответов - 25
Alasar: Глава 22 - Ну что ты, мистер Поттер, Гарри, мы, конечно, забудем об этом маленьком инциденте. Подумаешь – раздутая маггла! С кем не бывает? – министр подмигнул мальчику. - Спасибо, мистер Фадж. – Гарри настороженно следил за торопливыми движениями пожилого мужчины в полосатом костюме. - Доброе утро, господа, – вошедшая скрывала лицо под плащом, но Гарри прекрасно знал этот голос. - Ах, Вы уже тут… - министр ссутулился. – Как быстро… - Да, у меня хорошее средство передвижения. – Только тут Гарри заметил черную метлу в руках Алазар. На ней не было номерных знаков, но это определенно была очень дорогая вещь. - А? Да, точно… Ну я пойду? - Идите-идите, министр. Спасибо за беспокойство, – Алазар сняла верхнюю одежду, оставшись в привычном черном брючном костюме, и села перед Гарри на наколдованный стул. - Как ты? – Гарри встретил обеспокоенный взгляд, когда осмелился поднять глаза. - Нормально. Извини, я не специально, я не хотел… - Она что-то начала болтать? – Алазар достала из кармана сигареты. - Да… - поморщился мальчик. Он не хотел об этом вспоминать. Алазар только вздохнула. - Иди ко мне, малыш, – и она протянула ему руку. Гарри вздохнул и обнял ее, чувствуя, как все переживания прошедших суток отступают перед запахом ее табака и ласковых прикосновений. - Издалека прилетела? – спросил он несколько минут спустя, когда смог выкинуть тетку из головы. - Да… Из Австралии. Там знакомый волшебник единорогов разводит. А мне для зелья их кровь нужна. - Для того, «Серебряного луча»? – Гарри припоминал, что они уже разговаривали об этом. - Да, для него. - А зачем оно? - Я надеюсь, что оно вернет мне зрение. Но, судя по рецепту, это такая отрава, которая либо вылечит, либо убьет. Оно категорически противопоказано оборотням и вампирам, а я, сам понимаешь… - она горько хмыкнула. – Я рассчитывала на помощь профессора Снейпа, но, видно, не судьба… - А что случилось? - Он отказался готовить это зелье и вообще слышать о нем что-либо. - О… - Гарри был удивлен. Он думал, что Снейп поможет Алазар, но… видимо, и правда не сложилось, хотя это было чрезвычайно странно. – А почему меня называют принцем? – спросил он невпопад, беря у нее горячий шоколад несколько минут спустя. - Мой отец, Бельфегор, Владыка Эльсинорский. Я – единственная принцесса Эльсинорская, а ты, соответственно, принц. - А твои братья? - Они Служители Беллиома, принцы и наследники трона. Я не претендую. - А почему? – Гарри развеселился, представив Алазар в короне и на троне. - Закон таков. Я же женщина. Значит – не претендую. Вот ты будешь. Гарри ойкнул и закрыл тему до поры – до времени. *** - Добрый день, Артур. Могу я спокойно оставить Гарри на вас и идти по своим делам? Мне срочно нужно в Трансильванию. - Да, Алазар, конечно! - А если я задержусь… - Мы посадим Гарри в поезд. Не волнуйся, все будет хорошо! - Ладно… Пока, малыш. Не бедокурь! – они подмигнули друг другу, и Алазар с тихим хлопком исчезла. *** - Его зовут профессор Р.Дж.Люпин. - Откуда ты знаешь, Герми? - На сундуке написано. - И правда. Интересно, а Дж. что означает? - Второе имя, Уизли. Вы настолько бедны, что не можете позволить себе второе имя? Или просто не уверены в отцовстве? Ужас. - Малфой, заткнись, вшивый придурок! - Здесь все места заняты, катись отсюда! - Поттер! Жалкая попытка защитить рыжего дружка. И кто же у вас в купе четвертый? Еще одна рыжая и нищая? - Не угадал. Профессор Люпин! - Заткнись, грязнокровка. - Ах ты… - Рон, не надо, он просто урод! - На себя посмотри, страхолюдина! - Малфой, еще слово… - С вами так скучно… Как ты можешь разговаривать со своими дружками, Поттер? Впрочем, вы на одном интеллектуальном уровне. - И он неизменно высокий, – в спину удаляющегося Малфоя бросила Гермиона. Троица бросила обеспокоенный взгляд на профессора – но он все так же спал. - Ну и гад же этот «слизеринский принц»! – в сердцах Гермиона стукнула себя по коленке. - Не то слово. Он настолько мерзкий, скользкий и отвратительный, что от него даже холодно стало в купе! – ярко-алая краска постепенно уходила с лица Рона. – Даже слишком… - Это не может быть связано с Малфоем! – у Гермионы уже зуб на зуб не попадал. Гарри оглянулся. Окно покрывалось инеем, удивительные узоры проявлялись с огромной скоростью. Словно ведомые рукой изысканного художника, они вырастали на прозрачном стекле, увеличиваясь, изменяя форму и оттенки. Вскоре все стекло было разукрашено причудливыми ледяными цветами. Цвета за окном померкли, потемнели, как бывает перед сильной грозой… И это первого-то сентября, когда погода была еще по-летнему теплой, а свежее дыхание осени еще совсем не чувствовалось! Удивительная, завораживающая ситуация, но, несмотря ни на что, во всей этой ледяной красоте чувствовалась темная, страшная магия… - Это… - слова Рона потонули в страшном крике. Гарри не разбирал слов, но с каждой секундой в нем словно что-то умирало… Перед глазами замелькали цветные пятна. Гриффиндорец почувствовал, как голову словно сжимает огненное кольцо, все сильнее и сильнее, и он проваливается в темноту. *** - Гарри! Гарри, малыш, очнись! – мальчика нежно хлопали по щекам, приводя в чувство. Все ощущения были какими-то смазанными, словно посторонними. Он открыл глаза, чувствуя, что перед глазами все плывет, несмотря на очки. - Как ты? – обеспокоено спросила Гермиона. - Н…нормально. – Он растерянно посмотрел вокруг. Произошедшее вспоминалось в трудом. Прямо перед мальчиком на корточках сидела Алазар, творящая над ним особое заклинание. Гарри почувствовал, как от ее манипуляций он успокаивается, мышцы расслабляются, а паника и холод отступают. На его хранительницу было страшно смотреть: белое, испуганное лицо, лихорадочно блестящие глаза, абсолютно бескровные губы. Ее трясло, и Гарри прекрасно осознавал, что это не только из-за страха за него. - А ты как? – он сполз на пол и обнял ее. Алазар рассеянно погладила его по голове и помогла подняться. Оба выглядели как после тяжелой изматывающей болезни. - Порядок, малыш. – она отряхнулась, вернула себе выражение высокомерной скуки и повернулась к остальным. - Рон, Гермиона, – она кивнула, внимательно осмотрев их. И повернулась к четвертому человеку. – Мистер… Он стоял посреди купе, но между ними было достаточное расстояние, чтобы хорошенько рассмотреть друг друга. Р.Дж. Люпин оказался высоким, очень худым человеком лет 35-40, в старой залатанной мантии. Молчание длилось лишь несколько секунд, пока мужчина не выдохнул, не веря самому себе: - Кнопка?! Глаза Алазар широко открылись. Она задержала дыхание и тихо спросила: - Луни? Дальнейшее стало шоком для молодого поколения в этом купе. Алазар бросилась на шею новому преподавателю, что-то бессвязно бормоча, Р.Дж. Люпин прижал ее к себе, уткнувшись в ее волосы, и закрыв глаза. Несколько долгих мгновений прошло в абсолютном молчании. Потом Алазар отпрянула от мужчины, нежно ему улыбнулась, провела рукой по его щеке, где было несколько вытянутых шрамов, и отступила на шаг назад. - Я думала… вы все погибли… - плечи ее поникли. - Нет, Кнопка, я все еще жив. - Жив… - пробормотала Алазар ему в плечо, снова оказываясь рядом. *** - А что ты здесь делаешь? – места в купе было достаточно, но Алазар, не принимая возражений, под насмешливым взглядом нового преподавателя, села между ним и Гарри. - Я буду преподавать защиту в этом году. - Да ты что? Здорово! Первый адекватный преподаватель за последние годы! - А что, были неадекватные? – засмеялся Люпин. - Еще какие! – Алазар положила голову ему на плечо. – Луни, как же я счастлива тебя видеть… - А я тебя, Кнопка. - Не называй меня Кнопкой! Я не маленькая! - Еще какая маленькая! Кнопка, она и в Хогвартсе Кнопка! - Луни! – она легонько ударила его в плечо. Тот в ответ только засмеялся. Гарри напряженно всматривался в побитое жизнью лицо нового профессора. Он располагал к себе: было видно, что это добрый, отзывчивый и мягкий человек, но мальчику не понравилось, что Алазар проявляла к нему столько внимания. Этот мужчина уже вызывал у него странные чувства. - А это мой сын. Знакомьтесь, Гарри, Ремус. - Сын? – Профессор очень странно взглянул на Алазар, будто они оба что-то знали, тайное и секретное. - Сын. - Алазар сделала вид, что не заметила его удивленного взгляда. - Приятно познакомиться. - Взаимно, мистер Поттер. Несколько минут они провели в молчании. Гарри угрюмо пялился в окно, стараясь не смотреть на сидящую напротив Алазар, которая затихла рядом с профессором, нежно ее обнимающим. Гермиона и Рон понимающе переглядывались всю дорогу. *** - Вам пора переодеваться, а мне – ругаться с Дамблдором. - Зачем, Кнопка? – Ремус рассмеялся, считая это шуткой. - Дементоры в школе в качестве защиты – это конец, – Алазар серьезно покачала головой. - Дальше опускаться некуда. Ну ладно, я пошла, – и она исчезла. - Она и правда ругается с директором? – профессор удивленно посмотрел на Гарри. Тот в ответ насуплено кивнул, одевая мантию. - Дела… - профессор покачал головой, усмехнулся и сел на место. *** - А теперь позвольте представить вам нового профессора по защите… - Дамблдор стоял перед учениками, одетый в фиолетовую мантию со звездами и с кубком в руке. Церемония распределения только что закончилась, и настало время для традиционного слова Директора. - Гарри, что ты видел, когда дементор был рядом? – шепотом спросила Гермиона. Они уже обсудили, кто это такие, зачем их прислали в школу и не обговоренным остался только один вопрос. - Ничего, – покачал головой гриффиндорец. – Но я слышал крик… Крик моей матери. Когда… ну, сами понимаете, когда. - Почему ты Алазар не сказал? – Рон поднял брови на неопределенную высоту. - Зачем ее лишний раз беспокоить? – Гарри посмотрел на темную фигуру, стоящую около маленького бокового окна, и вздохнул. - Она должна знать. Она же твой хранитель. – Гермиона вздохнула. После того, что они узнали от Гарри о хранителях, относиться к Алазар как раньше было невозможно. - Я расскажу… Потом. Лучше объясните, что происходило, пока я был в обмороке. - Ну… Дверь купе открылась, и там был дементор, - Гермиона вздрогнула. - Да, это такой ужас! Мне показалось, что в моей жизни больше никогда не будет радости, что я почти умер, это так мерзко, – Рон фыркнул, отгоняя воспоминания. - А потом между нами и дементором появилась Алазар. Она вскрикнула, посмотрев на тебя – Рон тебя уже на скамью положил, – Гермиона поежилась. - Потом повернулась к этому… этому… В общем, сам понимаешь к кому, и тут я не понял, что произошло, но этот… исчез. – Рон покачал головой. События последних часов врезались в память. - Я помню, – зашептала Гермиона. – Она встала между ним и нами, сначала создала прозрачную сферу – нас ей окутало, потом руками создала белый светящийся шар… - Да, точно, я его помню! – Рон утвердительно кивнул. - А потом засунула это шар дементору туда, где у обычного человека сердце. И его разнесло на мелкие части. – Гермиона передернула плечами: воспоминания были не из приятных. - Ага, а потом она кинулась к тебе, начала лечить, у нее при этом так прикольно руки светятся! – Рон улыбнулся, вспоминая. - А дальше ты и сам видел, – закончила Гермиона. Гарри согласно покачал головой, глядя на Алазар. Она не курила, как всегда, но держала в руках чашку с чем-то горячим. Гриффиндорцу не было видно, что это такое, но он знал, что она пьет только кофе, и только когда это кипяток. Почему – он не понимал, но догадывался. - Пошли в гостиную, ужин уже почти кончился. – Гермиона потянула друзей за собой. Предостерегающую речь директора он почти полностью пропустили.
Alasar: Глава 23 Жизнь шла своим чередом. Уроки, библиотека, квиддич, редкие встречи с Алазар, походы к Хагриду… Хогсмид был недоступен для Гарри, но в тот момент, когда все ушли бы в волшебную деревню, гриффиндорец отправился бы к своей хранительнице, и вряд ли он бы скучал. Вся школа до сих пор хохотала над боггартом Невилла, вспоминая профессора Снейпа в шляпе и платье. Снейп бесился, но сделать ничего не мог. Хотя все меньше народу позволяло себе смеяться рядом с проходящим мимо зельеваром – баллы и так уходили куда быстрее, чем появлялись. Гарри повсюду стал носить с собой зелье Александра Владислава, но все время забывал показать его Алазар. Они заговаривались, и он вспоминал о нем, только уйдя из круглой комнаты. В понедельник с утра у гриффиндорцев были сдвоенные зелья со слизеринцами. Принимая это как злую шутку судьбы, третьекурсники плелись на самый нервный предмет в школе. И даже Гермиона не выглядела воодушевленной. - Ваши домашние работы меня не впечатлили. – Профессор махнул палочкой, и проверенные свитки оказались перед своими авторами. По классу пронеслось несколько вздохов. – Настолько, что я решил устроить проверочную работу. – Гриффиндорцы едва не застонали. – Каждый из вас приготовит зелье, каждому я раздам свое, естественно, а в конце урока сдаст. Посмотрим, чему вы научились. Увидев надпись на карточке, несколько человек, чья мантия была украшена львом, схватились за голову. Гарри тоже достался достаточно сложный состав, но зря что ли он летом занимался с Алазар? Страх перед зельями пропал. Перед зельями – но не перед их преподавателем. Через полчаса мальчик смог вздохнуть спокойно. Его универсальное противоядие получалось таким, как надо. Это не могло не радовать. Даже профессор, проходя мимо его котла, только хмыкнул. «Хороший знак», - Гарри стало весело. На парту дальше, на соседнем ряду, сидел Малфой. У него тоже неплохо получилось, и их зелья находились на той стадии, когда постоянное неусыпное внимание уже не требуется. Поэтому Слизеринский принц хмыкнул, накладывая на сумку Поттера разрывающее заклятие. Сумка лопнула по швам, книжки с шумом высыпались на пол, перья разлетелись по классу, а запасная чернильница открылась и залила книги и пергаменты. Класс ахнул. - Мистер Поттер, соберите свои вещи. Десять баллов с Гриффиндора. - За что?! – Гарри зло посмотрел на Малфоя. Тот подмигнул. - За то, что Вы отвлекаете одноклассников от работы. Если у мистера Лонгботтома из-за Вас не получится приличное зелье, я сниму с Вас еще двадцать баллов. Гарри про себя чертыхнулся. Тридцать баллов! И это только начало. - А это что? Поттер, откуда у Вас запрещенные черномагические зелья? Гарри поднял глаза. Профессор держал в руках флакон с зельем, подаренный вампиром. Видимо, оно тоже вывалилось из сумки после заклинания Малфоя. - Это подарок, сэр. - И кому же Вы собрались дарить этот яд, Поттер? – профессор саркастично поднял левую бровь. - Это подарили мне, сэр. На день Рождения. – Гарри ответил долгим взглядом. Уж профессор-то помнил, что происходило 31 июля этого года в поместье Моресетти, и кто там в это время присутствовал, и должен догадаться, что это подарок одного из гостей. - Задержитесь после урока, Поттер. Пятьдесят баллов с вашего факультета. – Встретив горящий взгляд, профессор продолжил: - Для начала. *** - Кто Вам подарил это? – профессор выразительно посмотрел на стоящий на столе флакон. - А что? – вызывающе вскинул подбородок Гарри. - Вы понимаете, что если это у Вас увидят, мы будем вынуждены заявить в министерство? - И что? – равнодушно спросил Гарри. Всегда ощущая незримую поддержку Алазар, он чувствовал себя почти безнаказанным. - Это грозит Вам и Алазар Азкабаном. Гарри чуть не поперхнулся. Чем-чем? Что же за зелье ему подарили? Последний вопрос он повторил вслух. - Это Зелье Полной Луны, мистер Поттер. Не знаю, что за резон дарить это зелье Вам, – профессор выделил последнее слово. - А кому дарить его есть резон? Профессор помедлил, прежде чем ответить. - Думайте сами, Поттер. - Мне кажется… - медленно сказал Гарри, – что я вряд ли найду что-либо об этом составе в библиотеке. - Верно. - Вы не могли бы мне рассказать, зачем нужно это зелье? - Конечно, я бы мог отправить Вас к Алазар с этим вопросом. Ей лучше знать… Но у нее и без того дел по горло. – Профессор встал и подошел к своему шкафу, где лежали ингредиенты. Он взял несколько баночек и положил их на стол. Ушел в подсобку и вернулся с еще несколькими баночками. Всего их на столе лежало теперь около двух десятков. – Вот это все, что нужно для этого зелья. Я дам Вам названия. Остальное сами додумаете. Снейп продиктовал Гарри девятнадцать латинских наименований, мальчик кивнул, поблагодарил, забрал свое зелье и пошел на выход. - И… Поттер, будьте с этим зельем поаккуратнее. О нем лучше никому не знать. - Спасибо, профессор. – Гарри вышел, успев услышать, как с Гриффиндора сняли еще двадцать баллов. *** - Ну что? Гарри, тебя же не исключат, правда? – друзья обступили мальчика, как только он добрался до класса Прорицаний. - Я вижу будущее… Гарри не исключат! – Рон закатил глаза и провыл потусторонним голосом, вызвав этим хохот одноклассников. Гарри смеялся вместе со всеми. В кабинете Прорицаний очень сильно пахло благовониями, окна были зашторены, а вместо парт были пуфики. Все это создавало совершенно нерабочую атмосферу. - И так, дорогие мои, начнем же наш урок! – Профессор Трелони напоминала стрекозу-переростка. Похоже, такое сравнение пришло в голову не только Гарри, половина класса тоже хихикала. После гадания на кофейной гуще профессор увидела скорую смерть Гарри, потом увидела предвестника смерти Грима, и класс перестал смеяться, а стал сочувственно, словно прощаясь, поглядывать на Гарри. Сам мальчик прекрасно понимал, что это просто предсказания, но ему тоже стало как-то не по себе. - О, Сивилла, как дела? – на подоконнике сидела Алазар. - Здравствуй, посланница, – особым, торжественным голосом отвечала профессор. - Как гадается? – Алазар подмигнула львятам. Те расслабились – атмосфера, нагнетающаяся последние минуты, была развеяна. - О! Я вижу смерть! – Трелони воздела очи к потолку. - Где? Дай я тоже посмотрю! – Алазар спрыгнула с подоконника и тоже уставилась в потолок. – А я вижу, что здесь пора ремонт делать – вон трещины. - Нет, нет, я знаю, скоро он умрет страшной смертью! – Трелони затрясла головой. - Кто? – Алазар ухмылялась. - Мистер Поттер! – предсказательница двумя руками указала на Гарри. - О да! Я вижу! – Алазар закатила глаза и заговорила низким голосом. – Я вижу! Вижу! - Что? – предсказательница затаила дыхание. – Что? - На кухне только что приготовили булочки с кремом! Мне срочно, срочно необходимо увидеть их прошлое! И сделать их будущее… - Алазар взмахнула руками, подмигнула классу, раздался взрыв, клубы дыма заволокли комнату, а когда через секунду смог развеялся, Трелони осталась перед классом одна. *** - Что за представление Алазар устроила на предсказаниях? – Рон оторвался от красочной «Истории Пушек Педдл». - Рон, неужели ты не понял? – Гермиона подняла взгляд от «Продвинутого Зельеварения» - И я не понял, честно говоря. – Гарри сидел в кресле, держа на коленях учебник по чарам. - Она ненавязчиво дала понять, что все эти предсказания – полнейшая ерунда, – авторитетно провозгласила Герми. - Ага, толкования там – Мерлин ногу сломит! И домашнее задание огромное. – Рон вздохнул, кинув быстрый взгляд на стопку фолиантов, лежащую на столе. - Однако на трансфигурации мы потом еще долго отойти не могли! – сжал губы «приговоренный». - Потому что, Гарри, нам не так часто говорят, что умрет один из лучших друзей! – горячо воскликнул рыжеволосый мальчик. - Я согласна с Роном, – сказала Герм, не отрывая взгляда от книги. - Ну и ладно. Я умирать, в любом случае, не собираюсь. – Гарри подмигнул друзьям. - И слава Мерлину! – они улыбнулись друг другу и продолжили чтение. *** Суббота – благословенный день! Выходные манят учеников возможностью отдохнуть и поспать подольше. На завтрак всегда приходит небольшое количество ранних пташек, как Гермиона, например. Или Алазар. А почему он, Гарри Поттер, проснулся сегодня так рано – сам не понял. Но выспался, и даже грядущая тренировка вызывала только радостные чувства, ведь скоро важный матч. За учительским столом сидел приветливо улыбающийся директор, несколько профессоров и Хагрид. Приятное сонное оцепенение, навеянное выходными, было разрушено громким возгласом. Гарри взглянул на Гермиону, которая расширившимися от удивления глазами, смотрела куда-то мимо него, и обернулся… Посреди зала стояла девочка лет пяти, ее белокурые локоны спадали ниже пояса. На ней было красивое светлое платье, делающее ее похожей на сказочную принцессу. Но голубые глаза были наполнены ужасом, плечи вздрагивали от невыплаканных слез, а руки были прижаты к груди. Гриффиндорец знал, что появляться в Хогвартсе, игнорируя антиаппарационное поле могут только родственники или друзья Алазар. Девочка всхлипнула и упала. Не успела она коснуться пола, как Алазар замедлила ее падение. Через секунду она уже была рядом, приводя девочку в порядок. - Хей, Мириада, что случилось? – Гарри с трудом расслышал шепот своей хранительницы. - Папа… Папа… - девочка уткнулась в плечо Алазар. - Что с Элли? – она обеспокоено взглянула в голубые глаза белокурой принцессы. - Папа… - девочка замотала головой. Алазар вздохнула и прижала к себе ребенка. - Мириада, что бы ни случилось, это не стоит истерики. Успокаивайся и приходи в себя. Пока ты четко не объяснишь мне, что случилось, помочь я все равно не смогу. Девочка кивнула и спрятала лицо в руках. Через несколько секунд, когда она подняла голову, выглядеть стала гораздо лучше. Следы истерики исчезли с ее лица, величественное спокойствие, воспитанное с детства, начало преобладать над эмоциями, и девочка гордо вскинула голову, с достоинством встречая взгляды учеников Хогвартса. Она огляделась и неожиданно сделала книксен: - Мириада Асти, принцесса Эллинорская. Алазар оглянулась, увидела насмешку на лице директора, взяла девочку за руку и потащила ее к окну, шипя: - Мирра, это уже совершенно лишнее! Объясни, что происходит! - Отец попал в беду. Так считает Астрель. Говорит, что чувствует, что орки поймали его. Говорит, что он в плену. Я представила, и, признаться, не совладала с эмоциями, – голос малютки был спокоен и ровен. Алазар простонала что-то совершенно нецензурное, посадила девочку на подоконник, приказав ждать, и исчезла. Малышка тут же соскочила со своего места и начала внимательно оглядывать всех присутствующих. Наконец взгляд ее остановился на Гарри. Она незамедлительно подбежала к нему, сделала еще один книксен и представилась. Гарри растерянно кивнул и ответил. Мириада еще раз огляделась; на этот раз ее выбор остановился на Драко. - Какой милый молодой человек! – кокетливо улыбнулась она, повергнув в шок половину школы. – В Вашей крови случайно нет эльфов? Драко улыбнулся, представился по всей форме и ответил, что, насколько он знает, не было, но если и были, то он надеется, что они были не менее очаровательны, чем Мириада. Девочка покровительственно кивнула, принимая такой ответ, потом подмигнула Гарри и забралась на колени к Драко, непрерывно болтая. - Представляешь, Алазар посадила меня на холодный подоконник! Ну, уж нет! А ты красив. Может, мне за тебя замуж выйти, как думаешь? – сидящая рядом Панси уставилась на нее во все глаза, Драко же только усмехнулся. - А кто еще из претендентов? – спокойно, даже лениво спросил он. - Ну, не знаю. Я хотела пойти за Яцека, у него такие трансформации красивые, а он уже влюбился, глупый. Алотхо вот тоже женится скоро. А из наших… Не хочу выходить замуж за друзей. Но ничего, у меня есть время, чтобы найти себе хорошего мужа. А ты готовить умеешь? - Нет, – засмеялся Драко. – Для этого есть слуги. - Согласна. Но я бы хотела научиться! Как Софиантия... Или еще лучше. Но учиться у слуг – никогда! А ты чистокровный? - Да, естественно! – Драко поморщился. - Ой, как здорово! В наше время так сложно найти хорошего и чистокровного собеседника! Я пока буду считать тебя своим женихом, но если что-то изменится, я сообщу, – Мириада подкрепила свои слова поцелуем в щеку. Драко усмехнулся, кивая. Девочка спрыгнула на пол и в мгновение ока оказалась на подоконнике. Вообще, она была очень живая, смешливая, быстрая. Гарри она напомнила манерами и движениями Пифию, только, конечно, молодую и очень непоседливую. Через секунду около окна появилась хмурая Алазар. Спустя еще один миг рядом с ней стоял мужчина. «Тот самый отец Мириады, так называемый Элли», -подумал Гарри. И не ошибся. Алазар закурила и отвернулась, пока «Элли» отчитывал свою дочь. Та, изо всех сил изображая раскаяние, успевала подмигивать Драко и махать рукой Гарри. *** - Огонь, а не ребенок! – Гермиона от души смеялась над произошедшим за завтраком по пути в гостиную. – Жаль, Рон не видел! – она покачала головой, и все еще смеясь отправилась в библиотеку. Гарри, улыбаясь, пошел собираться на тренировку. *** - Извините, я украду у вас ловца на пару минут. Команда замерла. - Да, конечно, нет проблем! – близнецы очнулись первыми. Алазар сидела на своей метле, скрестив руки на груди. Гарри уже знал ее манеру езды на этом виде магического транспорта, но для остальных она могла показаться шокирующей: Алазар сидела на метле боком, как настоящая ведьма. Такая посадка не подходила для квиддича, но хранительница никогда в него не играла, объясняя интерес к «глупой игре» причудами волшебников и скукой. Гарри не был с ней согласен, но не перечил: у них были свои точки зрения на окружающий мир, но это не мешало им общаться. - Шейла, вниз. Уже спускаясь, Гарри услышал голос Кэти Белл: - Она приказала метле? Метле?! Ответ Анжелины так и остался для него загадкой. Алазар уже ждала его внизу, на трибуне болельщиков Слизерина, что с неудовольствием отметил про себя Гарри. Он, кстати, ни разу не видел, чтобы она приходила на его матчи, за исключением тех случаев, когда ему нужна была помощь. - Я думаю, ты заметил выходку Мириады. - Мало кто не заметил. Они очень быстро шли в сторону озера. - Кто она? – Гарри едва мог восстановить дыхание. - Моя племянница, Мириада, дочь моего старшего брата Элливара. Ее слишком избаловала мать, а пожинать плоды приходится мне и Пифии. - Почему? - Астрель - неженка, а Мириаде нужна твердая рука, тем более, сейчас, когда она открывает в себе способности к провидению. А теперь Мирра уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, и повлиять на нее почти невозможно. - Однако тебе это пока удается, – низкий мужской голос прямо позади Гарри в первое мгновение испугал мальчика. Потом он обернулся и увидел Элливара. - Здравствуй, принц, – старший брат Алазар чуть поклонился и замер, ожидая того же от Гарри. - Здравствуйте… - Для тебя – просто Элливар. Старший из семи детей Бельфегора, Элливар был типичным мираклом: высокий, сильный, широкоплечий, его голубые глаза светились мудростью, а руки выдавали опытного воина. Это неудивительно, ведь он должен был заменить отца, когда придет время, и много для этого тренировался. Девушка, прячущаяся за его спиной, - белокурая, сероглазая, несомненно, была матерью Мириады, которая уже обнимала Алазар. Гарри хотел было поклониться и Астрель, но увидел, как его хранительница отрицательно качает головой, и не стал. - Тебя нельзя осуждать за столь редкие приезды домой, сестра. У тебя замечательный сын, – спокойно разглядывая Гарри, заявил воин. - Спасибо, Элли, – Алазар довольно улыбнулась. - Ты единственная, кому позволяется коверкать мое имя, Алазар. - Я знаю, – еще шире улыбнулась та. - Астрель, поздоровайся с моим племянником, – в голосе Элливара удивительным образом смешалась команда и нежная просьба. - Приветствую Вас, принц, – ответила мать Мириады, не поднимая глаз. Гарри не знал, с чем это связано, но догадывался, что дело в непримиримом и ехидном характере Алазар. Гарри даже не успел ответить, когда Элливар уже смотрел на жену. - Ступай. Мириада, ты тоже. - Ну, пап! Пожалуйста, позволь мне остаться! Это же мой брат! Можно я останусь? Пожалуйста! – Мириада подскочила к Гарри и порывисто его обняла, показывая, что ее теперь и силком от него не оттащишь. Мальчик только ойкнул от неожиданности. Элливар только вздохнул: - Хорошо. Ты оставайся. Мириада радостно запрыгала вокруг Гарри. Астрель поклонилась на прощанье и исчезла. Но мальчик мог поклясться, что этого никто, кроме него, не заметил.
Alasar: Глава 24 - Ты пользуешься тем, что ты единственная внучка Бельфегора, Мирра, это не этично. - Зато действенно! Они пили кофе в комнатах Алазар. Мириада сразу забралась на колени Гарри, отчего тот чувствовал себя немного неудобно. - Я тут с таким молодым человеком познакомилась! – доверительно сообщила Мириада ему на ушко. – Обалдеть! - Мириада! Что за сленг! – Элливар строго смотрел на свою непоседу-дочь. - Ты просто его не видел, папа. Он и правда полный обалдеть! – Мириада засмеялась, отчего Гарри показалось, что это зазвенели колокольчики, и обняла его обеими руками. Элливар нахмурился, но ничего больше не сказал, продолжая неспешную беседу с Алазар. Они говорили об усиливающемся влиянии идимму на орков, которое может повлечь ослабление границ Междумирья, о резком спаде курса короны по отношению к фунту сумрака, и о многом другом, о чем наследник великого престола может говорить со своей младшей сестрой. - У него великолепные манеры. Ты не знаешь, чей он наследник? – Мириада радостно улыбалась, подпрыгивая от избытка энергии и очень смущая Гарри. - Малфой-то? Отца своего наследник. Люциуса Малфоя, правой руки Воландеморта и темного мага, – рассеянно выдал Гарри информацию, которую не раз слышал от Гермионы и Рона. - Кого-кого правой руки? – Мириада уже обернулась к Алазар, адресуя ей этот вопрос. - Воландеморта. Это означает, что маг меченый, – не отрываясь от обсуждения последнего совета Старейшин в Ордене, ответила Алазар. - О! – расстроено выдохнула девочка. – Тогда он не может быть моим женихом! – Она так комично поджала губки, что Гарри не выдержал и засмеялся. Мириада еще сильнее обиделась, отвернулась от него и надулась. - Ну ладно тебе… - гриффиндорец впервые общался с маленькими детьми. – Извини. - Принято! – Она тут же деловито подскочила, запрыгала на месте от пришедшей в ее белокурую головку очередной идеи и воскликнула: – Пошли полетаем? Гарри неуверенно оглядел ее белое платье, тоненькие ножки и лакированные туфельки, представляя все это на метле. Получалось с трудом. - Мирра, здесь нельзя. – Алазар даже не повернулась. - Ну… - девочка опять надула губки, раздумывая, чем бы занять себя. – Покажи мне замок! И я хочу еще раз увидеть моего жениха. Стоит ли он того, чтобы выкупить его отца? Гарри вопросительно посмотрел на Алазар, она молча кивнула, и Мириада вложила свою крошечную ручку в загорелую руку двоюродного брата. Медленно, все время останавливаясь, чтобы задать вопрос или прокомментировать увиденное, Мириада с братом путешествовала по замку до самого вечера. И так как после этой прогулки он неимоверно устал, стало понятно, что сама судьба привела их к гостиной Гриффиндора. - Сейчас познакомлю тебя со своими друзьями! – объявил Гарри, втайне надеясь сплавить почемучку девочкам и отдохнуть. В крошке было столько энергии, сколько у него, гриффиндорского ловца и третьекурсника, не было никогда. - Здорово! А среди них красивые есть? А моего Драко ты так и не показал! Он там? - Мириада… - простонал Гарри, давая ей пройти вперед в проем, открывшийся за портретом. - О Гарри! Кого ты нам привел? Что это за красавица? – Лаванда, естественно, заметила Мириаду первой. - Мне нравятся твои друзья, – шепнула девочка Гарри, после чего пошла к Лаванде и Парвати – представляться. Гарри упал в кресло и застонал. - Ты как? – смеясь, спросила Гермиона. - У нее тысячи вопросов, миллионы мнений по каждому из них, плюс она перманентно ищет подходящего жениха – жениха, не мужа! – и я устал перечислять недостатки и достоинства Малфоя! Рон и Гермиона только хохотали, представляя эту картину. - Да ну вас! – улыбнулся Гарри, наблюдая за Мириадой, гордо демонстрирующей браслет на лодыжке только Лаванде. «Парвати, видимо, уже в трансе», - прокомментировал Рон, что вызвало новый взрыв хохота. *** - Она не сильно тебя утомила? – спросила Алазар вечером, поправляя одеяло. - Да нет, что ты, она замечательная! – Гарри засмеялся, вспоминая лицо Панси, когда Мирра заявила, что Драко теперь ее жених. - Я рада, что она тебе понравилась. - А у меня еще много кузенов и кузин? - У меня шестеро братьев. Пятеро уже женаты, шестой только собирается. Но на данный момент у Элли есть Мирра и Максимилиан, он скоро родится. У второго моего брата, Леголаса, есть сын, Даниил, он младше Мириады. Вот и все. Так что ты старший получаешься. – Она засмеялась, поцеловала его на прощание, пожелала спокойной ночи и ушла. Гарри заснул с улыбкой на губах. *** - Малыш, я уезжаю, – сказала она на следующее утро. - Ненадолго – недели за две до Рождества вернусь. - Почему? – Гарри нахмурился. - Ну не расстраивайся так, остальные дети вообще целый год родителей не видят. Я же и деньги зарабатывать когда-то должна! – Алазар виновато заглянула в изумрудные глаза сына. - И потом, Астрель скоро рожать, а мы еще ничего для этого не делали, и сама она не готова... Заеду, помогу Пифии. Дел скопилось много – не в Хогвартсе же мне вечно сидеть! - Возвращайся скорее… - он расстроено сжал ее руку. - Гарри, всего месяц! Ничего не случится за это время! Или… Ну-ка, подожди. Рассказывай, что тебя беспокоит. – Алазар испытующе смотрела на Гарри. - Да ничего. Все равно, лучше ты будешь здесь, чем где-то! – Гарри решил отложить разговор о его крестном на более удобное время. Тем более, что его уже ждал профессор Люпин. - И соскучиться не успеешь, я всего на одну луну-то и еду. Алазар поцеловала сына, обняла его покрепче и исчезла. *** Сидя на Истории Магии, Гарри наконец решил развернуть полученное утром письмо. Как всегда, оно было упаковано в плотный черный конверт без отличительных знаков, но гриффиндорец прекрасно знал, кто оправил это послание. Принесший его сокол улетел, как только Гарри смог отвязать письмо, и все это время смотрел весьма сурово. Если бы Гарри не знал, чья это птица, он бы испугался. На завтраке они слегка повздорили с Малфоем, впрочем, как всегда. И Гарри так кипел, что решил не читать письмо в Большом зале. Тем более, что второй парой была История. И вот теперь, из всего класса записывала лекцию только Гермиона, а остальные либо приглушенно разговаривали, либо читали Зелья. Рон почти спал. Через двадцать минут после начала урока Гарри решил, что сейчас самое время для чтения. *** «Здравствуй, малыш! Как у тебя дела? Как Рон и Гермиона? Как на зельях? Тебя на тренировках еще не совсем замучили? У меня все хорошо, сижу сейчас на лекции. Один старый противный либрист вещает об опасности перемещений в Сумраке. Скука смертная, вот решила написать. То, что я собиралась сделать с Пифией - получилось. Теперь вот в Совете стараюсь пробить себе разрешение на ношение некоторых нехороших видов оружия. Пригодится. Конечно, это запрещено, но, учитывая мой опыт, мою должность и остальное, ля-ля-ля, ты сам представляешь, что говорят в официальных формах, мне в виде исключения будет разрешено, надеюсь. Все это, к сожалению, отнимает бешеное количество времени. Но ничего, я вернусь уже совсем скоро. Кстати, тебе может быть интересно – скоро окончательный этап вступительных экзаменов в Академию. После Рождества Алотхо будет выслушивать весь тот бред, что обычно выдают абитуриенты (Он Глава Департамента Надзора за Девиантным Поведением у Наделенных Магией Существ - аврор, короче). Моя очередь принимать экзамены еще нескоро, и слава Мерлину – это очень утомительно. Мы разделились – и каждый год только у одного из Семнадцати в течение двух месяцев болит голова. Остальные сочувствуют, но разделить эту участь не спешат. Разобрались с нападавшими. Помнишь, они устроили небольшую заварушку на твой день Рождения (по-нашему, день Таинства, потому что нет более удивительной тайны, чем рождение ребенка). Либристы, как и ожидалось. В общем, суд был вчера. Обожаю Яцека – он даже слушать Якова не стал. Нет, определенно, он самый классный судья в Совете! И самый молодой, хотя это большой-большой секрет. Больше те ребята нас не побеспокоят. Ну, может, другие, а эти точно нет. Пока сидела тут, даже рифмоплетством занялась, чем никогда не грешила. Естественно, я подкину свой скорбный труд Пивзу, ему должно понравиться: Ваши предсказания / Достойны порицания. / Все по вашему умрут, / Прорицать – напрасный труд. Как тебе? Я уверена, Пивз будет в восторге. В еще большем восторге будет Трелони. Я просто предвкушаю их судьбоносную встречу: ночь, лунная дорожка на полу около кухни, полтергейст в фраке, предсказательница с розой в зубах и мои стишки… Красота! Рядом со мной страдает Лекс. Да, этот «проф. Кримсон» кого хочешь доведет! И цветом лица он уже сравнялся со своей фамилией. Он ни черта не смыслит в том, о чем говорит, и никогда, я так подозреваю, не был в Сумраке. Лекс закатывает глаза и крутит пальцем у виска, и я с ним абсолютно согласна – таких нельзя допускать до преподавания, ведь кто-то может этому бреду поверить! Перечитала предыдущий абзац и подумала, что ты можешь не знать Лекса. Александр Владислав Цепеш – старший сын Дракулы собственной персоной. Конечно, он обычно стесняется представляться полным именем, но тут есть чем гордиться, я считаю! Он у нас тоже в некоторой степени хранитель. Охранитель нашего Хранилища. Нет, его должность называется по-другому, конечно, но суть в том, что он охраняет то, что мы прячем. Что – не скажу, тем более в письме, ведь какой тогда от работы Лекса будет толк? В общем, все хорошо. Алотхо решил устроить свадьбу в марте: Элеонор любит, видите ли, весенние цветы. А я считаю, что она просто торопится стать поскорее мадам Ветро. Гм… Ну ладно, это их дело. Я решила взять Тришу секретарем. Теперь уже моим личным, а не департаментским. Она великолепно варит кофе, умна и исполнительна. Мне подходит. Конечно, до принятия решений я ее не допущу, но под моим контролем она сможет многое. Признаюсь, что аргумент с кофе был решающим – я в Совете только им и спасаюсь. А общим секретарем в Департамент хочу переманить Анну, ты должен помнить ее, она тебе амулет «для суженой» прислала. Что думаешь? Завтра у меня сложный процесс – девочка, будущий великолепный Лазарь, отца нет, а мать… лучше б ее не было вообще. Впервые за долгое время встречаю такую жестокость и пренебрежение по отношению к ребенку. Дурсли не в счет, они просто магглы и глупцы. И в сущности, несмотря на все их недостатки (а я их не умаляю), ты же дожил до Хогвартса, ведь так? У семилетней Надьен Дарси все шансы на то, чтобы умереть от очередной «черепно-мозговой травмы, нанесенной тупым тяжелым предметом», попусту телефоном. Хочу лишить эту… нехорошую несдержанную женщину, мать девочки, по имени Мурлен (ты только представь – Мурлен Лауси, вот родители посмеялись), прав на ребенка. Сейчас Надьен находится в лечебнице при Совете, надеюсь, Изабелла ее вытащит. В любом случае, я завтра скорее убью эту сволочь, чем оставлю все как есть. То ли работа и правда накладывает сильный отпечаток на характер, то ли я просто такая, но спокойно смотреть на эту холеную сучку с любовником в кафе, в то время как ее дочь умирает, я не могу. Сегодня чуть на преступление не решилась, когда их увидела, хорошо, Лекс рядом был – остановил. Заканчиваю писать. Кстати, это мое первое неофициальное письмо за… много-много лет. Надо будет еще написать, мне понравилось. Все лучше, чем слушать эту ерунду. Целую, не скучай и избегай опасных приключений, Твоя А. P.S. Обратное письмо можешь отправить с Говардом – он будет ждать. Можешь позвать его, когда напишешь ответ. Характер у него, конечно, оторви и брось, зато письмо не перехватят. Да, еще, он любит, когда с ним говорят. Почтительно, естественно. Все, старый перечник заканчивает лекцию, мне пора обратно в Совет, целую еще раз». *** Гарри перечитал письмо еще раз и тут же начал писать ответ, раздумывая, о чем сказать сначала – о предстоящем матче или все-таки о таинственном Блэке. Или вообще ответить сперва на вопросы? Потом о сбежавшем из Азкабана преступнике решил вообще не писать, чтобы лишний раз не волновать хранительницу. «Она и сама все знает», - решил мальчик.
Alasar: Глава 25 - Что за чертовщина? Не желаю слышать никаких объяснений! Чтоб такого больше не было, тебе понятно?! – унять бы эту нервную дрожь. – Меня не волнует, почему ты вдруг решил, что дементоры обеспечивают безопасность! Обеспечивать ее должен ты, а не полусгнившие безмозглые трупы! Если еще раз… Чертов старик! Минерву жалко, она сильно переживает после каждой нашей стычки. Ничего поделать не могу – злость берет каждый раз, когда вижу этого подхалима. Слава Беллиому, что Луни смог научить Гарри заклинанию защитника, все ж спокойнее. Но мой мальчик молодец. Умница. И мячик этот чертов поймал. Если бы я могла выразить, как я горжусь им… Думаю, он знает. Чувствует – в любом случае. Боги, пусть хранит его Беллиом!.. А еще такие новости… Никак не ожидала, что орки активизируются настолько быстро. Конечно, разобраться с ними было несложно, но долго - изматывает. Да еще последний разговор с Беллиомом… Мне стало страшно. За Гарри. За Хогвартс. За Пабло и его маленьких. За ту Семерку, что есть сейчас, и ту, что будет, когда я выберу… Когда Лил заявляла, что грядут темные времена, я и подумать не могла, что настолько темные… Надо завтра все рассказать Алироху, но хороших новостей нет. Как отделаться от клятвы я не знаю, и хотя у меня пока хватает сил не идти на зов, скоро я не выдержу. Лучше умереть, но с этим, похоже, тоже будут проблемы. Мы с Родериком уже два года гадаем, почему я пока жива – несмотря ни на что – но понять не можем. Я прекрасно помню, что произошло тогда в Годриковой Лощине, но как получился такой дурацкий замкнутый треугольник, не знаю. А еще это пророчество. Как не вовремя! Конечно, Альбус развел бурную деятельность, начал спасать моего Гарри. Будто это возможно… И помешать, самое обидное, не смогу никак – минусы позиции невмешательства. Боги, я бы все отдала, чтобы можно было взять сейчас малыша в охапку, перенестись в Эллинор и забыть обо всем! И оттуда равнодушно смотреть на Трелони, Дамблдора и Тома. Утопично, конечно, но так греет… Может, когда-нибудь я так и сделаю. Пабло прав – я слабею. Но что тут поделаешь, это неизбежно! Бедный, он так страдает. А еще вот опять слаером стала… А что? Мне все равно, как умирать. Клятва убьет меня – рано или поздно, так или иначе. А так, я за отведенное мне время успею неплохо заработать. Раз уж полностью восстановиться в должности одной из Семнадцати не получится. Хотя, кто знает… Мы предполагаем, а Беллиом располагает. Гарри, Гарри… Я всю голову сломала, гадая, как тебя защитить. И пояс-то ты носишь, и кровь мою на шее в кулон обращенную, и чары я на тебя разные с помощью Пабло наложила, и Алироха о защите попросила, и отца, и Беллиом… Если уж это не сработает, тогда ничего не сработает. Том, Том… чертов ублюдок! Ведь эта клятва и из тебя силы тянет, зачем ты вообще это затеял?! Ладно, Мерлин с тобой. Но только попробуй еще раз протянуть свои лапы к моему сыну, и я отгрызу их. Без всякой магии. Я предупредила. А теперь надо хорошенько подумать, что мне делать с зельем. Жаль, что Снейп послал меня куда-подальше, убив мою надежду. Я плохо разбираюсь в зельеварении этого Мира. Не понимаю, зачем дотошно считать граммы и унции. Мешаю как попало. В Эльсиноре это неважно – надо только очень хорошо представлять конечный результат и иметь при себе все ингредиенты. А здесь у меня уже не хватает сил, чтобы даже воду превращать в сок, не то чтобы готовить «Серебряный луч». Как там – «а счастье было так возможно, так близко»? Точно. Никак не могу перестать думать о Гарри, хотя надо думать о деле. Какой он стал? Интересно, а его глаза все еще такие зеленые-зеленые? А волосы? Не раз чувствовала, что он ими недоволен, но чем именно – не знаю. Нет, он должен быть брюнетом, по всем законам генетики и логики. Ловец… Мой мальчик. Как бы я хотела его увидеть! Не почувствовать, не представить, а увидеть! Нет, это неправильные мысли. Лучше не видеть, но знать, что он жив и здоров, чем поберечь свои глаза, чтобы потом смотреть на его могилу. Так. Возвращаюсь к клятве. Или нет, лучше заняться усовершенствованием защиты Хогвартса. Что тут у нас… Ага, я еще вот это не ставила. «Огненная стена» - звучит неплохо. Угу, угу… На кашшапту не распространяется? Черт! Ищем дальше. *** Гарри из-под полуопущенных ресниц наблюдал, как Алазар листает древний фолиант, настойчиво ища что-то. И что она так переполошилась? Там был-то… Всего лишь Грим. И он же справился – поймал снитч! Вот только метлу сломал. Жалко… Надо будет новую заказать. После Рождества. Она вздохнула, и, устало прикрыв глаза, потерла лоб рукой. Гарри почувствовал себя виноватым. Ей должно быть около 33 лет, но сейчас хранитель выглядела на все пятьдесят… - Как ты себя чувствуешь, малыш? – Алазар даже головы не подняла. Гарри ощутил раздражение – он уже не ребенок! – потом посмотрел на эту сгорбленную усталую девушку, и оно ушло. - Хорошо. Даже Костерост, как в прошлом году, не понадобился. Как ты? - Нормально, – удивленно ответила она. – А почему ты спрашиваешь? - Ты устало выглядишь, - нашелся гриффиндорец. Не говорить же ей, что он знает о клятве. - Да, последние дни были весьма сложными. Гарри промолчал. Он не хотел мешать ее работе, потом увидел, что она уже второй раз пролистывает эту книгу с недовольным видом, и решил отвлечь ее от неудачи в поисках. - Алазар, почему у профессора Снейпа заболела метка, когда мы были в прошлом? – Гарри давно мучил этот вопрос. - Когда? – она подняла лицо от книги, и непонимающе на него посмотрела. Это было довольно странно – знать, что она его не видит, но вглядываться в темно-зеленые глаза. Всего лишь морок, но как много он скрывает! - Когда мы случайно попали в твое прошлое, ты там стояла под дождем около приюта. - А… тогда… Я узнала, что Риддл, уже мой жених, находится на Седьмой степени посвящения. Это классификация применима и к светлой магии, но Том, как ты сам догадываешься, избрал темный путь. К тому же, я потеряла палочку… А новая стала мне по карману совсем не скоро. В тот момент, когда вы оказались в моем воспоминании, я прощалась… с детством, что ли. Взрослела. Я привыкла прятаться за спину Тома, он всегда меня защищал и оберегал. Его темномагическая сущность стала для меня ударом. – Алазар вздохнула. – Для меня пришло время жить самостоятельно. А метка… Я же госпожа, не так ли? Тогда я еще не умела скрывать свои чувства, и Снейп почувствовал силу моих эмоций. Они помолчали, думая о своем. Потом она сделала смешное движение бровями, расслабляя напряженные мышцы, и улыбнулась Гарри. Он радостно откликнулся на это. - Пора тебе уже давно спать, малыш. - Угу. – Гарри еще раз вгляделся в ее такое знакомое лицо и заснул. *** На следующий день вся школа обсуждала очередное падение ловца команды Гриффиндор, в котором он смог поймать снитч. Только Гарри в больничном крыле этого, слава Мерлину, не слышал. Рон и Гермиона, конечно, оказались у него, как только мадам Помфри позволила, и принесли гостинцы от всей команды. В основном, это были сладости из «Сладкого королевства», но попалось и несколько нестандартных приколов – от близнецов Уизли. - Удивляюсь я своим братьям, – сказал Рон, когда гостинцы кончились. – Они великолепно готовят все эти бесконечные приколы, а на зельях оценки едва-едва дотягивают до проходных. - Ничего удивительного, - заявил Гарри, расправляясь с последней шоколадной лягушкой, – у них ведь тоже ведет Снейп. Рон хмыкнул, Герми нахмурилась, но ничего не сказала – на последнем уроке профессор Снейп снял с Гриффиндора больше шестидесяти очков. Конечно, отличные оценки и дополнительные баллы, которые получала в основном Гермиона, помогали факультету оставаться в лидерах, но все равно это казалось жуткой несправедливостью. - Гарри, я принесла тебе учебники, чтобы ты не отстал, – она выложила на освободившее место на тумбочке стопку из четырех больших книг, добавила сверху свои записи по лекциям и осталась довольна. - О, Герм, не беспокойся, я не отстану. – Гарри кисло разглядывал книжки. – Со мной каждый вечер будет заниматься Алазар, даже начислять или снимать баллы. Не думаю, что при такой подготовке я пропущу хоть что-то. - Даже по истории магии? – Рон удивленно покачал головой. Гарри кивнул и вздохнул. Гермиона же, наоборот, выразила восторг тем, что он сможет изучать магию от сильной волшебницы и персонально. Мальчикам не оставалось ничего, кроме как переглянуться и вздохнуть. - Неисправима, – беззвучно прошептали они друг другу, пока Герми увлеченно расписывала достоинства такого способа обучения. *** На борьбу с клятвой в те дни у меня уходили все силы. Я до сих пор с содроганием вспоминаю свое состояние зимой 1993 года. Могу поклясться, хотя не буду, что такой отвратительной зимы в моей жизни не было ни до, ни после. Во всей школе не было уголка, где мне было бы тепло. Я знаю, что это связано с моими эмпатическими способностями, в то время настроенными на Тома. Ему, кстати, тоже несладко пришлось, но я-то, по крайней мере, сохранила свою душу и человеческий облик, чего не скажешь о моем бывшем. Но раз уж начала вспоминать, то все. Я тогда чертовски мерзла и постоянно искала возможность согреть хотя бы руки. От моего дыхания можно было заморозить воду, и я несколько раз сталкивалась с тем, что мой кофе превращался в лед. И конечно, Зов был невероятно силен. Томми звал, он хотел моей крови, ведь она помогла бы ему возродиться. Каждую ночь ощущая на себе исполинские чары, я только благодарила небо за то, что Гарри от этого удалось уберечь. Отношения с Альбусом в тот период можно было бы даже назвать нормальными. Мы старательно избегали друг друга и холодно раскланивались при встрече. Он не мог не знать, что со мной происходит, и предпочитал не вмешиваться. Здравое решение. Одно из его немногих. Дядя тоже чувствовал, что со мной творится что-то неладное. Он посмотрел на меня, как на больную, и я не могу сказать, что он ошибался. Та зима прошла для меня как в дурмане, я ничего не слышала и не видела, сосредоточившись только на своих ощущениях и на защите Гарри. Последнее вполне удалось: после стычки на Алакалай-Лэйк у Тома и его друзей вряд ли были силы на нападение. По крайней мере, в этом году мой сын с ним не увиделся, и это безмерно радовало, хотя сообщать ему об этом я не стала. Гарри умный мальчик, но немного ленивый. Ему нужен стимул, и хороший стимул, чтобы работать. Кого-то мне это напоминает! Он считает, что должен сразиться с Воландемортом, и вовсю учится, радуя меня своими результатами. Наша с ним магия – мгновенная, имеющая моментальный эффект, а не та, где необходимо ждать. В этом мы дополняем друг друга с моим мужем… Ну ладно, об этом потом. Зима выдалась морозная и ветряная, ночью я долго не могла заснуть из-за шума за окном. Не спасали никакие заклинания, хотя сил я отдавала немало. Может, еще и потому, что у меня почти не осталось магической энергии. Ужасно знать, что ты можешь перевернуть мир, но не иметь сил даже на то, чтобы левитировать перышко! Конечно, в школе никто не догадывался о моей «болезни». Несколько дешевых трюков, типа исчезновения посреди Большого зала, и все считают меня всесильной. Я хотела бы посмеяться над такой недалекостью, но это тоже требовало сил. Мое здоровье, моя жизнь, все мое существо зависело от того, переживу ли я эту зиму. Клятва была дана мною много лет назад, и срок ее действия истекал в первые месяцы следующего года, а до них еще надо было дожить. Том чувствовал, что я сопротивляюсь, и тянул из меня все жилы. Иногда я просыпалась, окруженная ледяной стеной, и читала обледеневшие книги, коротая время до рассвета, силясь растопить их дыханием или движением, но делая лишь хуже. Пабло бесился, глядя на меня. Мы проводили вместе вечера, когда я была не занята заботами о Гарри. Мой милый хранитель потратил колоссальное количество сил на то, чтобы отогреть меня, но ему это не удавалось, поэтому он прозвал меня тогда Снежной Королевой. Главным образом потому, что душевный холод отступает только перед душевным же теплом, а я не умела тогда его свершать. И если бы не мой сын и мой муж, вряд ли бы когда-нибудь научилась. Дела в Совете шли все лучше и лучше, я возвращала себе свои права, до поры совсем не понимая, зачем. Меня признали, попросили обратно, я прошла испытания, но… Сердце мое было занято совершенно другими событиями. Слава Беллиому, Алирох понимал и не требовал от меня невозможного. Но все же я продолжала с малышом заниматься по вечерам, если он не сильно уставал. И каждый раз, когда приходило время, и я должна была отправлять его спать, я мысленно прощалась с ним. Самые страшные мгновения в жизни матери, когда ты боишься больше никогда не быть рядом со своим ребенком. Упаси Беллиом кому испытать подобное! Во время Рождественского ужина я в первый раз потеряла сознание, свалившись прямо на руки подоспевшему Пабло. Магическое истощение было велико, я не возьмусь утверждать насколько точно, но Пабло утверждает (а у меня нет причин ему не верить), что в критические моменты во мне было не больше трех процентов обычной силы. Я еще надеялась приготовить «Серебряный луч», но после Рождества эта призрачная надежда совсем угасла: я даже не смогла самостоятельно перенестись в свою комнату. Тогда мне казалось, что это конец. Естественно, тут же был оповещен мой нотариус, завещание еще раз выверено, но, понятное дело, радости мне это не добавляло. Я смиренно ждала смерти, моля небо лишь о судьбе Гарри. Конец этому мороку положил мой отец. Он как всегда неожиданно явился в Хогвартс, на глазах у всей школы схватил меня и перенес прямо в Сердце Эльсинора. Беллиом долго стыдил меня, приводя в порядок мою бедную голову, а в конце и вовсе пригрозил наказанием. Вы и представить себе не можете, какой слабой я ощущала себя в тот момент, когда оправдывалась перед ним! Но Беллиом есть Беллиом, он остался равнодушен к моим мольбам и комплексам. Дожила. Клятва неожиданно пала вечером 12 февраля, и этот день запомнился надолго. Признаюсь, я попадала под Круциатус, и не раз, но боль, которая ровно в семь часов вечера неожиданно скрутила мою левую руку, и потом передалась по всему телу, с ним несравнима. Мало что помню, но, по-моему, я что-то бессознательно кричала, вырывалась, хотела куда-то бежать, потому что Том изо всех сил использовал последний шанс на обладание моей душой. Не остался в моей памяти человек или люди, которые меня удержали в Хогвартсе, но я хорошо запомнила бледное, измученное лицо сына, ведь это было первое, что я увидела после пробуждения. В моей жизни было много всего, и хорошего, и плохого, но первый день свободы – это особенное воспоминание…
Alasar: Глава 26 Гарри плакал. Конечно, когда Алазар открыла наконец глаза, он тут же вытер слезы, но какой хранитель не видит таких вещей?! - Малыш… - хриплый полу-вздох, полу-стон, вырвавшийся из горла Алазар, лишь отдаленно напоминал ее обычный голос. - Очнулась, – а вот этот голос не спутать ни с каким другим. Профессор Северус Снейп, собственной персоной. Алазар хотела ответить, но только закашлялась. - Не надо, - Гарри уставился на мать прозрачно–изумрудными глазами, стараясь этим сказать все, что вслух не получалось. В носу нестерпимо защипало, и Алазар чихнула. Плакать она не могла, потому что… не могла. - Развели тут сырость. – донельзя раздраженный Снейп высыпал на специальный столик грандиозное количество склянок и флаконов. – Поттер, Вы уже большой мальчик, неужели мы все еще должны вытирать Вам нос? - Будто Вы этим когда-нибудь занимались, - огрызнулся Гарри, не отрываясь смотря на Алазар. - Не хамите. Разрешение оставаться здесь может закончиться в любую минуту. – профессор что-то сосредоточенно мешал в фарфоровой пиале. - Я все равно отсюда уйду только с Алазар, – буркнул мальчик. - Тогда прикусите язык. Я готовлю зелье для Вашей же Алазар, моя ошибка не в Ваших интересах. – Снейп считал темные капельки резко пахнущего вещества, падающие из темной склянки в пиалу. – Тем более, что большинство веществ стоит столько, что у нас есть только одна попытка. Алазар, не выдержав, еще раз громко чихнула. - Вытяжка лунной полыни. Сколько я тебя помню, ты всегда от нее чихала. – Профессор приближался к больничной койке с зельем в руках. Алазар только слабо улыбнулась и провалилась в сон. *** - Как она? - Жить будет. - Это… клятва? - Откуда Вы знаете? - Просто знаю. Это из-за клятвы, да? - Да. - И?.. - Не забывайте дышать, мистер Поттер. С Алазар сняты все обязательства по отношению к Тому Риддлу, более известному как Лорду Воландеморту. *** - Прекратите виснуть на мне, Поттер, немедленно! Отлепись от меня, негодный мальчишка! А вот такой смех, мистер Поттер, признак самой настоящей истерики… *** - Кончайте плакать, Поттер. Это надо было делать раньше. Впрочем, Вы и раньше… Сейчас Алазар нужен только покой и хороший уход! И то, и другое будет обеспечено без Вашего присутствия. Ваши слезы никому не нужны, Вы же не единорог. - А где… где Пабло? - Пабло в банке, нам нужно расплатиться за ингредиенты. - Какие? - Так я Вам все и сказал. - Что Вы ей дали? Отвечайте немедленно! Профессор! Профессор, пожалуйста! Что это за зелье? - Вряд ли название скажет Вам что-то, мистер Поттер, с Вашими-то познаниями в зельеварении. - Скажите мне, что Вы дали Алазар. Профессор, я должен знать! Пожалуйста… А потом можете назначить мне отработки до конца моей жизни и снять хоть миллион баллов... - «Серебряный луч». Вам это что-то сказало? Поттер?! Поттер! *** - Мистер Поттер, я никогда не думал, что у Вас такая слабая нервная система. Прекратите ржать, я Вам говорю! - Да, да… Ой, не могу… Да, профессор… Ой… - Так… Выпейте это. Лучше стало? - Подождите, профессор! А если… если ей станет хуже? Ведь она говорила, что это зелье может стать для нее ядом! А если… если вы убили ее?! Дайте я посмотрю, дышит ли она! Пустите! Пустите! - Выпейте вот это зелье, Поттер, и отпустите мой рукав. Вам полегчало? Слава Мерлину. Теперь будьте добры выслушать меня. Слушаете? Замечательно. Мы с мистером Моресетти в течение полугода совершенствовали состав. Он не может дать отрицательной реакции, максимум – нейтральную. Заклятье сожгло все глазные нервы, но я надеюсь восстановить их. В сущности, этот «Серебряный луч» - это всего лишь очень сильное восстанавливающее зелье, созданное и приготовленное специально для Алазар. Через несколько минут к нам присоединится Пабло, и Вы сможете допросить его. А теперь отстаньте и не мешайте, я должен наблюдать за действием состава. *** Гарри уже минуты две дергал Пабло за рукав, расширенными от страха глазами наблюдая за Алазар. Морок спал, и он увидел фиолетовые синяки под глазами, едва прикрытые черными ресницами. Пабло как мог поддерживал мальчика, но ему самому было не по себе. Профессор стоял около кровати, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за реакцией девушки на зелье. Предложенные Пабло ингредиенты были фантастическими и нестандартными, что могло сыграть им на руку, учитывая неземное происхождение пациентки. Самыми страшными были первые сутки, и профессор с растущим раздражением почувствовал, как в груди появляется такая ненужная паника. Если в течение первых 24 часов она не прозреет, то вряд ли прозреет когда-либо вообще. *** За заботами об Алазар Гарри совершенно забросил все остальное. Рон и Гермиона понимающе кивали, но гриффиндорец ощущал, что они не понимают, что происходит, и поэтому нервничают. Рассказывать что-то о внезапной «болезни» он не стал, хотя вся школа стала свидетелями той сцены 12 февраля, когда Алазар кричала и билась в руках Снейпа. Потом подоспел Пабло, и они вместе утащили ее в подземелья, где и находились до сих пор. И вот уже третьи сутки гриффиндорец сидит рядом, держит ее за руку и не может сдержать не по-мужски рвущиеся наружу слезы. Профессор пытался отослать его спать, но когда Гарри пришел в четыре утра, прося «на несколько минут пустить его к Алазар», перестал даже пытаться. Баллы и отработки – это не то, что пугало сейчас ребенка. Сам зельевар тоже не спал, постоянно готовя различные составы и вливая их в девушку. Гарри не узнал ни одного знакомого составляющего этих зелий, но он и не присматривался. Учеба, квиддич, смертные знамения, дементоры, друзья, Блэк – все отошло на второй план. Гриффиндорец долго всматривался в подрагивающие ресницы Алазар, надеясь увидеть изменения, но, по его мнению, их не было. - Профессор, а как мы узнаем, стало ли ей лучше? Вопрос не смутил зельевара, хотя он недовольно поджал губы перед тем как ответить. - Она придет в себя и скажет нам, мистер Поттер. Или у мисс Прайтт есть проблемы еще и с голосом? Гарри несколько секунд просто разглядывал суровое лицо профессора, и только потом осознал, что Алазар больше не является невестой Воландеморта, а значит, его Пожиратели не должны больше называть ее госпожой. Это относилось и к Снейпу, хотя Гарри не считал учителя Пожирателем, даже несмотря на неопровержимые доказательства. Мальчик отвернулся обратно к кровати, которая теперь стояла в лучше освещенной личной лаборатории Снейпа, на время совмещенной с его кабинетом. Гарри терял счет времени: то ему казалось, что истекло несколько часов, но при взгляде на часы выяснялось, что всего лишь минут, то он был уверен, что не пролетело и мгновенья, в то время как часы утверждали, что толстая стрелка уже попрыгала по делениям. Профессор потребовал, чтобы гриффиндорец сообщал о малейшем изменении в состоянии больной и стал проверять сочинения шестого курса, изредка ругаясь сквозь зубы. Пабло заходил каждые полчаса, но Снейп отправил его спать, так как хранитель уже валился с ног от усталости: расторжение клятвы ударило и по нему. Большие напольные часы пробили два раза. Гарри в полумраке казалось, что они нахально подмигивают ему маятником, но он никак не мог правильно истолковать это знамение, в глубине души отчаянно надеясь, что оно несет Алазар только хорошие вести. Тишина больно ударяла по барабанным перепонкам, и Гарри слышал собственное сердце. Больше всего ему хотелось разрушить беззвучный кокон вокруг себя и Алазар, это казалось невероятно важным. - Профессор? – какое-никакое, а начало разговора. - Что-то изменилось? – в усталом голосе зельевара не было даже намека на беспокойство. Гарри раздраженно подумал, что для Снейпа все происходящее – всего лишь очередной эксперимент. - Нет-нет, просто я захотел… - Гарри замолчал, не зная, как объяснить все, происходящее в его душе. - Что? – профессор отложил в сторону перо и прикрыл глаза. - Поговорите со мной, профессор. Хотя бы отругайте. Иначе я просто растворюсь в переживаниях о Алазар, – он сказал это. Оформил мимолетные ощущения в слова. Реакция Снейпа удивила: - Кофе будете? - Да… Но лучше чай. Взмах палочкой – и перед Гарри оказалась большая кружка горячего чая. Он радостно грел о нее руки, только сейчас обращая внимание на то, как задубели в подземельях его пальцы. Помещения почти не отапливались, и, хотя профессор выбрал небольшую комнату для временного лазарета, Гарри не представлял, как тут можно жить. - Спасибо… - Пожалуйста. – Профессор Снейп отпил из своей чашки. – Так о чем Вы хотели поговорить? - О чем-нибудь. – Гарри смущенно посмотрел на руку Алазар, не решаясь поднять глаза на зельевара. - Тогда поговорим о зельях. Вы же не ожидали, что алхимик со стажем предложит другую тему для беседы, не так ли? – Снейп приподнял одну бровь, почти рефлекторно. Гарри хмыкнул. - Нет, сэр. - И Вы согласны? Поразительно. Тогда расскажите, что Вам удалось узнать о зелье Полной Луны. - Я понял, зачем мне его подарили. Хм… Даритель хотел защитить меня от оборотней. - И вампиров, и вейл, и демонов, и русалок, и сирен. На всех существ, в жизни которых важную роль играет луна. Раньше это зелье давали королям. Чтобы проверить, достаточно ли силен новый монарх. Или избавиться от слабого. - Да? Хм… Я так и не выяснил, как его применять. - Зелья определенного уровня имеют биполярную систему последствий, в народе называемую просто – «пан или пропал». Этот состав именно такой. - То есть, если я его выпью, то либо я получу защиту… - Либо умрете. Гарри посмотрел на бледные щеки Алазар, глубокие тени ресниц и вздохнул: - Мне пока достаточно биполярных зелий… - Совершенно с Вами согласен. Сколько времени? Мне уже пора дать ей следующую порцию. Профессор влил в Алазар еще несколько глотков «Серебряного луча», и комната снова погрузилась в тишину.
Alasar: Глава 27 - Моя голова… - Алазар схватилась двумя руками за виски. Гарри подскочил на месте, затряс задремавшего профессора за локоть. Тот моментально открыл глаза и уставился на девушку. Через секунду он уже протягивал ей пузырек с темно-синей жидкостью. Алазар не глядя выпила и застонав откинулась на подушку, закрывая ладонями лицо. Гарри переводил взгляд с профессора на Алазар, отрешенно решая, что делать. Он был близок к истерике, а глухие стоны хранительницы не добавляли душевного равновесия. В комнате было темно: горел только один факел в самом дальнем углу. Гриффиндорец не раз про себя удивлялся этому, потому что в таком полумраке бодрствовать довольно тяжело. Но в тот момент, когда его хранительница начала закрывать глаза руками и хрипло требовать потушить этот «чертов свет», он в который раз за эти дни подумал, что профессор предусмотрел все. Зельевар влил в нее еще несколько зелий, как мальчик уже знал – восстанавливающих. Алазар проклинала весь свет, особенно «гребаных темных магов-самоучек без мозгов и совести», и постоянно кашляла. Гарри в этот момент чувствовал себя лишним и ненужным. *** Прошло несколько часов, прежде чем Алазар привыкла к свету. Профессор уже выбился из сил, накладывая различные повязки и мази, но все безуспешно. Гарри отрешенно наблюдал, не вмешиваясь и стараясь не дышать. Его блуждающий взгляд останавливался то на календаре, где светилась стилизованная надпись «14 февраля», то на книжных полках, которых здесь было в избытке, то на единственном растении в комнате. Оно было колючим и напомнило Гарри ежа. Половины маленьких острых шипов не было, и мальчик решил, что профессор использует его для зелий. - Поттер, принесите настойку лунной вербены. Гарри незамедлительно кинулся к шкафу, где за несколько секунд нашел ярко-зеленый пузырек, и тут же принес его профессору. Алазар тяжело и часто дышала, отвернувшись к стенке. Каждый вдох сопровождался хрипом, который очень пугал Гарри. - Мы усовершенствовали зелье «Серебряный луч». – Гриффиндорец удивленно посмотрел на говорившего словно самому себе профессора. – Фактически, мы полностью поменяли состав, оставив как основу только несколько ключевых элементов. Мистер Моресетти смог достать даже ингредиенты, которые перестали производиться больше трехсот лет назад. Гарри буравил взглядом профессора: - А почему тогда Вы ей отказали? Профессор ответил, прищуривая глаза: - Я не хотел давать надежду. Могло и не получиться. Гарри покачал головой. Его сердце обрывалось с каждым пропущенным Алазар вдохом. Она дышала очень неровно, порой не выпуская из себя воздух по несколько десятков секунд, и в такие моменты Гарри мял уже не напоминающую школьную мантию одежду, сжимал руки на коленях и кусал губы. Профессор выглядел спокойным, его движения не были такими судорожными, но побледневшее лицо и блестящие глаза выдавали усталость и волнение. - Она перестала надеяться очень давно, профессор. – Гарри опустил плечи и откинулся на спинку неудобного стула. – А своим отказом Вы едва не убили ее, – откровение за откровение, кажется, это так называется. – Она словно сгорела. Потухла. Я видел это, Вы же знаете, мы почти каждый вечер виделись. Она учила… учила меня всему, о чем в школе не говорят. – Профессор приподнял брови, но устало и без обычного сарказма. – Я отточил свое умение вызывать Патронуса, научился ставить некоторые щиты… Защитная магия, ее в школе не преподают. Еще научился отличать морок от человека, демонов в толпе, Алазар начала учить меня противостоять чарам подвластия… - После паузы он продолжил: - Чары, которые могут спасти мне жизнь. Профессор сухо кивнул, но было видно, что он поражен. - И Вы? – спросил он через несколько минут. - Я позволил ей наложить на меня сигнальные чары. Если что-то со мной случится, она, - Гарри не отрываясь посмотрел на сжавшуюся под толстым одеялом фигуру, – узнает об этом первой. - Вы что, не понимаете… - Я полностью доверяю Алазар, профессор, – Гарри позволил себе перебить Снейпа, не желая, чтобы в ней сомневались вслух. Не сейчас, не здесь… - Она никогда не сделает мне ничего плохого. - Я не об этом. – Профессор закрыл глаза и расслабился – лишь на секунду. – Вы понимаете, что эти чары черпают силы из Алазар? Гарри молчал. - Вы понимаете, что защита школы и персонально Вас отнимает львиную долю сил мисс Прайтт? Гриффиндорец опустил глаза. - А кто-то еще имеет наглость считать эгоизм характерной для Слизерина чертой. – Профессор хмыкнул и встал со своего стула. Алазар уже не шевелилась и больше не стонала, видимо, она забылась неглубоким тревожным сном. Гарри пытался разглядеть ее лицо, но она повернулась к стенке, и лишь легкое движение одеяла при ее дыхании указывало, что все в порядке. - Профессор, – спросил Гарри, когда часы пробили шесть раз, – вы пойдете на уроки? - Нет, мистер Поттер. Директор поменял мои уроки с уроками профессора Трелони, – Снейп скривился, говоря это. Гарри представил лицо Рона, когда он поймет, что у них внеплановое прорицание, и ухмыльнулся. Гермиона, он был уверен, тоже рада не будет. Профессор вышел из комнаты, предупредив Гарри ничего не трогать, хотя мальчик всю ночь провел рядом с кроватью и вставать явно не собирался. Прошло несколько безмолвных минут, заполненных лишь гнетущей тишиной. Алазар села и застыла. Гарри расширившимися от охватившего его испуга наблюдал, как она медленно поднимает руки к лицу, закрывает ладонями лицо и глухо стонет. Но этот хриплый звук, вырвавшийся в эту минуту из ее груди, не был похож на предыдущие, неосознанные, безотчетные. Это был стон раненного зверя, понимающего, что рана смертельна, или что капкан не разомкнуть. Гарри схватил палочку, страстно желая помочь, защитить, уберечь. Такое желание посещало его и раньше, например, в тайной комнате. Сейчас он мог помочь, лишь позвав профессора Снейпа, как тот требовал. Но слова застревали, не имея возможности миновать тугой комок в горле и вырваться наружу. Отчетливо отчаянная поза его близкого человека, друга, возможно, матери делала его слабым и приносила адскую боль. - Что же ты молчишь, глупый мальчишка? – Снейп ворвался как смерч, пронесся по комнате, глубоко схватил девушку за плечи и затряс как куклу. - Ты слышишь меня? Черт побери, ты слышишь меня? Разум Гарри окутала серая дымка. Он не мог даже моргать, думать было тяжело: мысли текли невообразимо медленно, перед глазами поплыл желтый туман, колени стали ватными. Он с трудом различал слова зельевара, обращенные к своей хранительнице. Чтобы вникнуть в их смысл, ему приходилось вслушиваться, но уже через несколько секунд он бросил это занятие. Окружающая действительность была как никогда далека от его рассудка. - Поттер, принесите мне следующую порцию. Она лежит на столе, – Снейп приказал, не оглядываясь, уверенный, что уже через мгновенье зелье будет под рукой. – Вы что, оглохли? – зельевар повернулся к мальчику, когда не получил желаемое сразу. – Поттер, Вы в порядке? Сил Гарри хватило только на то, чтобы отрицательно покачать головой. Он опустился на пол, обхватил руками голову и заплакал. *** Такого потока ругательств Гарри не помнил с тех незапамятных пор, когда он свалился на Алазар, играя в квиддич. Профессор жутко ругался на хранительницу, в то время как она лишь качала головой и прижимала гриффиндорца к себе крепче. - Ты безответственная… Идиотка… Мантикраб тебя раздери… Сумасшедшая… Самовлюбленная мермада… Чокнутый флоббер-червь… - градация возможных диагнозов Алазар была разительной. Та лишь криво улыбалась, кутая сына в одеяло. - А Поттер! Идиот… – Снейп метался по комнате, хватая разнообразные склянки, одновременно смешивая их и готовя несколько зелий сразу. Все это в полутьме и с громкой эмоциональной руганью. Гарри подумал, что если бы его не было в комнате, то некоторые прилагательные были бы куда менее печатными. - Не ругай его… - прошептала Алазар. Получилось тихо и нечетко, потому что она пробормотала это в макушку сына, но зельевар услышал. - Да вы оба пороха не выдумываете! Наконец приготовления зелий и поток ругательств закончились. Гарри и Алазар получили каждый свой кубок. Уже засыпая, гриффиндорец подумал, что никогда еще он не спал в слизеринской лаборатории на одной кровати с Алазар. *** - Опиши четко! - Не знаю… Не знаю я! Отстань! - В сложившейся ситуации, мисс Прайтт, я позволю себе настаивать. - Снейп, ну не знаю я! Не знаю! Отвали! - Знаешь что, погонщица флоббер-червей?! Либо четко скажи, как ты видишь окружающий мир, либо проваливай вместе с Поттером! - Да пошел ты! Этот диалог стал первым, что услышал Гарри, когда проснулся. Он еще решал, стоит лишь подремать еще, когда чьи-то холодные руки схватили его. - Куда ты собралась, чтоб тебя русалки зельям учили?! - Куда надо! - Ты не можешь пока перемешаться, да и вообще применять какую-то силу, так что… - Иди полынь коси! Ни секунды больше не задержусь здесь! Алазар вскочила, что, учитывая ее слабость, получилось не так грациозно и быстро, как ведьме того хотелось бы. Поэтому когда Снейп просто засунул ее под одеяло, возразить ей было нечего, кроме как ругнуться сквозь зубы. Яростная вспышка забрала все ее силы. - Профессор? – спросил Гарри через полчаса, когда убедился, что девушка спит. - Чего Вам? – Снейп стоял у дальней стены, спиной к кровати, и листал тяжелую книгу. - А когда она поправится? – они оба знали, что стоит за этим вопросом. Прежде всего, возвращение ее возможностей, не скованных клятвой. - Когда-нибудь. – Снейп не мог сказать этому ребенку, что, возможно, о прошлых подвигах лучше забыть. - Что Вы имеете в виду? – обмануть Поттера не удалось. Мальчик недоверчиво смотрел на Снейпа. Его волосы были всклочены, очки слегка перекосились, а глаза радостно горели. Худые босые ноги сейчас тянулись к полу, и Снейп отрешенно подумал, что ребенку должно быть холодно здесь. Но румянец на щеках доказывал обратное. - Это не тот случай, когда я могу сделать точный прогноз, – профессор обошел неприятную тему. – Вы голодны? – сам мужчина был ужасно голоден. Он был более не ответственен за жизнь Алазар, ее самочувствие должно вскоре прийти в норму, и зельевар вспомнил теперь, что это третьи сутки, как он ничего не ел, только пил кофе. - Очень, – мальчик улыбнулся. Снейп раздраженно подумал, что восстановить зверский имидж в глазах этого гриффиндорца будет сложно… но не невозможно. *** - Ну давай. Хотя бы попробуй. - Малыш, я… - Это тот редкий случай, когда я согласен с Поттером. И более того, я настаиваю на том, чтобы ты поела. - Снейп, я не ела уже… много лет. Я не хочу. Пусть мне принесут кофе. Профессор вспомнил, сколько кофе выпил он сам за эти бессонные дни и удивленно поднял бровь. - Только кофе? - И сигарету, – невозмутимо ответствовала девушка. В этот момент она пыталась пригладить свои волосы, которые от долгого лежания превратились в воронье гнездо. Когда успех не был достигнут, Алазар вытащила из потайного кармана кинжал (раздеть ее никто так и не собрался, все это время она была в своем обычном тяжелом черном платье) и отрезала их. Гарри и профессор синхронно охнули. Алазар лишь усмехнулась. - Новые отрастут. Мужчины переглянулись и удивленно пожали плечами. Алазар наблюдала за этим с усмешкой, которую они скорее чувствовали, чем видели: единственный факел под воздействием специальных чар профессора почти не давал света. Глаза девушки были слишком слабы и слишком болезненно реагировали на любые раздражители. А особенно на свет. Гарри в очередной раз за последние дни почувствовал горячую благодарность к профессору Снейпу за предусмотрительность и поддержку. Естественно, тот ничего и слышать об этом не желал, но мальчик надеялся, что Алазар потом сможет найти слова. *** - Малыш, хватит так на меня смотреть, - попросила Алазар, когда они остались одни: Снейп ушел в свое хранилище. - Как? – с улыбкой отозвался тот, любуясь ее лицом, волосами, руками… В глаза смотреть он пока боялся, да и Алазар в свойственной ей насмешливой манере попросила эту тему пока не трогать. - Как будто я сейчас испарюсь. Гарри почувствовал, как его губы сами собой растягиваются в улыбку: она высказала именно то, что он чувствовал. - Так и есть. – Мальчик уткнулся носом в ее плечо и радостно втянул воздух. Одежда пахла лекарствами, сыростью и табаком. - Глупыха ты. – Алазар поцеловала его в макушку, а он протестующее хрюкнул и пробормотал что-то. - Что? – Алазар наклонила ухо к голове ребенка. - Не делай так больше. Ты так меня испугала… Алазар промолчала. Гарри просил не только не давать необдуманных клятв… Мальчик просил взять за него ответственность, и соответствовать этому новому статусу. Алазар прекрасно понимала, что при всем желании она отвратительная мать. Как бы она не старалась, она не могла дать сыну то, что он заслуживал. Ее понятие любви включало в себя только обеспечение всесторонней безопасности, несколько позже – некоторую нежность, не более. Она не могла дать того душевного тепла, которым отличается любая мама. Да, ей было чему поучиться у Молли Уизли, например. - Я… постараюсь. Постараюсь, малыш. «Нужно бросать работу», - думала Алазар позже, когда Снейп отправил Гарри спать в общежитие. - «И заниматься малышом». Конечно, то, что она делала, служа Совету и персонально Алироху, было ей дорого. Но сын – дороже. *** - Хозяйка, почему твоя душа роняет хрустальные капли? - Говард… - Алазар нахмурилась. Это письмо далось ей тяжело. Пусть перо и было самопишущим, заколдованным специально для нее, но такие слова даже обдумывать не хотелось, не то, что… - Отнесешь это в Совет. Ответа не жди, улетай сразу. Это… последнее письмо туда. Будь там поласковей. - Хозяйка решила сделать поворот? – Говард ласково клюнул ее в плечо. Алазар отрешенно кивнула и хмуро опустила голову. - Я сделаю все. Хозяйка уверена? Я смогу вернуться. - Я не смогу вернуться, – Алазар сделала ударение на первом слове. - И информирую об этом Совет. Да, Гоф, я делаю поворот. - А Триумвират? Алазар наклонила голову еще ниже. Старый сокол хмыкнул, отвернулся и исчез. Девушка в безмолвной ярости на саму себя метнула подушку в сторону. Раздался звук падения нескольких пузырьков, и она застонав упала на кровать. *** - Бунт? – Пабло весело смотрел на насупленное лицо своей подопечной. - Уже третий час как. – Снейп заклинанием подбирал упавшие склянки. - Я не буду пить эту дрянь каждую четверть часа! – Алазар выпятила вперед подбородок, сложила руки на груди и обиженно надула губы. Получилось комично. - Будешь. Это я гарантирую. – Снейп протянул ей следующую порцию. Ответа Алазар Пабло так и не услышал, так как его вызвали в Совет.
Alasar: Глава 28 - А сегодня четырнадцатое, между прочим, – как бы между делом возвестила скучающая Алазар. - И что? – Снейп даже не оторвался от своих записей. - Праздник. – Алазар смотрела на потолок, лежа на своем месте. - Какой? – профессор удивленно поднял одну бровь. - Бунтарей, – уверенно ответил ему такой знакомый насмешливый голос. Профессор только хмыкнул в ответ. Он был на ужине и прекрасно знал, что именно воспевают безумные школьники. И это никак не бунт. - Любовь тоже мятеж. Разве ты не знаешь? – голос остался таким же, спокойно-констатирующим. Смятение Алазар могли бы выдать только чуть более сильно, чем обычно, сжатые губы. - Не имею чести, – буркнул зельевар в ответ и вернулся к домашней работе второкурсников. В большинстве своем – полный бред. - Выпьем? – Алазар даже на локте приподнялась, просительно глядя на очертания сгорбившейся над столом мужской фигуры. - Даже не думай. Естественно, нет, – он даже головы не повернул. Скучающий тон, словно она безумно надоела глупыми вопросами под руку, - и Алазар уже обиженно отворачивается. *** - Какого лорда ты творишь?! - Пока никакого. О чем ты, милый? - Ах… ты… - Снейп судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы. – Какого… дьявола?! Перед его глазами после возвращения предстала ошеломительная картина: Алазар, полулежа на кровати, пила из бокала богемского стекла темно-красную жидкость. Стоящая на полу бутылка утверждала, что это великолепное Cabernet Sauvignon 1728 года. Возраст впечатлил даже зельевара. - А мне тут Нико подарок прислал! – оживленно затараторила Алазар. – На праздник! - Нико? – Снейп начал перебирать всех знакомых ему людей, у которых могло быть такое имя. - Дядюшка Фла, – засмеялась Алазар. Стало очевидно, что она находится на той стадии опьянения, когда любое явление окружающей действительности веселит. «Дядюшка Нико Фла», - кажется, Снейп знает только одного человека, чье имя схоже с этим дурацким прозвищем. И он может спокойно дарить вина больше 250 лет выдержки… - Сэр Фламмель?! – пораженно выдохнул мужчина. Алазар покивала и засмеялась от собственной неуклюжести, когда уронила бокал. Алая жидкость, так похожая на кровь, залила белые простыни, принесенные Пабло из дома. Снейп нахмурился. - Перестань делать такое смешное лицо! – уже задыхаясь от хохота прогоготала девушка. Снейп фыркнул и потянулся к полкам с зельями. Где-то должно быть анти-похмельное… - Объясни мне, Совет тебя раздери, какого дьявола ты сделала это?! Капитулируешь?! Все?! Прощай, Совет?! Линяешь в кусты?! В комнате стало тесно: опьяневшая Алазар, удрученный Снейп, Пабло и его безумный гнев – для одного маленького помещения много. *** Он не мог спокойно смотреть на нее. Она всегда вызывала у него безрассудную ярость. Еще в школе… когда он видел, как Блэк после расставания с очередной пассией пытается изображать чувства к ней. А она опускает глаза и молчит, вместо того, чтобы послать мерзавца куда подальше. Нет, она его совершенно не волновала. Блэк тоже. Да и кого может действительно волновать этот кобель?! Уж не Мастера Зелий точно. Но эта ее безмолвность, безропотность, покорность судьбе – вот что по-настоящему бесило Северуса Снейпа. О да, она еще и дружила с Эванс, хотя это была неравносильная дружба. Рыжая явно доминировала – всегда и во всем. Это и называется дружбой? Хм… Он прекрасно помнил тот день, когда Эванс решила познакомить «подружку» с Мародерами. Третий, что ли, курс… Неважно. Да, он помнил тот ужас, который тогда охватил ее при виде Люпина. Он смог прочитать это в ее взгляде тогда еще живых зеленых глаз. Врезалась в память и та брезгливость, с которой она коротко взглянула на Поттера. Явное «фи» читалось на бледном лице, когда она впервые кивала Блэку. С четвертым мародером она так и не заговорила в тот день. Ни в тот, ни позже. Снейп ехидно наблюдал за спящей на его кровати девушкой. Она была такой сильной, такой гордой... Такой незаметной? «Мисс Невидимка». О да, он помнил и насмешки, которыми ее награждали за то, что она редко поднимала глаза от книг. Но на уроках ее никогда не спрашивали. Никогда. Ни один учитель. Они не понимали, почему. Умение колдовать без палочки она тщательно скрывала, и ее принимали в школе за сквиба. Может, тогда и было положено начало этой странной дружбы с завхозом, кто знает. Недоумение проявлялось на лицах слизеринцев, когда она смиренно шла в гриффиндорское общежитие. Она никогда не зарабатывала баллы. Никогда. Но и не теряла их. Снейп хмыкнул. За семь учебных лет – нуль. Это должно безумно бесить ее. Нет, он решительно не понимает этой дурацкой привязанности к Эванс. Поттер тоже был от нее без ума – а результат? Оба мертвы. И ребенок десять лет черт знает где жил. И эта вот тоже… пострадала. Он был почти уверен, что зрение вернется. Должно вернуться. Но пока… Нет, Северус Снейп ненавидел предаваться праздным воспоминаниям! Но когда явный блик прошлого спит, повернувшись в твою сторону и положа одну руку под щеку, а вторую – на пояс, где висит невидимое оружие… самое то. Все равно никто не сможет осудить профессора за безделье – они одни. Ситуация была комичной. Впервые порог этих комнат переступила женщина. Даже не переступила – была перенесена лично им. На руках. М-да… А сейчас спала. Ну еще бы – его зелья всегда действовали так, как он хотел, и никогда его не подводили. А она выпила их достаточно, чтобы всю ночь провести, грезя и видя свои причудливые сны. Он задумчиво провел кончиком пера по виску. Какие сны могут ей сниться? Вряд ли радужные. Как-то не ассоциируется эта надломленная, истоптанная, но еще гордая солдатка с розовыми снами, заливными лугами и цветочками на поле. Он представил эту картину и не смог сдержать усмешки. Для нее же было бы лучше, если бы она не видела снов. Но он знал – это не так. Она видит. И кричит, кричит, кричит во сне. Пабло рассказал, как часто она метается по комнате, в забытьи сбивая предметы, прося кого-то остановиться, перестать, прекратить это. Что это? Северус не был уверен, что хочет знать. Проверять больше нечего – все оценки проставлены. Можно лечь спать. Но нет – лучше еще чашка ароматного экспрессо и томик Мортимера Борджиса «Сочетание ядов и проклятий: практический курс». Он любил книги. И, он знал, она тоже очень любила книги. Ее личная библиотека в несколько сотен раз превосходила школьную. Но у него, к сожалению, не было возможности добраться до этого храма знаний… Снейп затушил факел, зажег свечу, предварительно накрыв ее темным куполом. Ему было достаточно, чтобы читать, но недостаточно, чтобы раздражать ее глаза. Он нахмурился: она никак не желал вылезать из его головы. Может, еще кофе? *** Алазар чуть приоткрыла глаза. Недалеко от нее сидел темноволосый мужчина, его черты в неверном свете единственной свечи казались размытыми и нереальными, а он сам – необыкновенно далеким. Она всегда знала его таким. Прошло двадцать лет – но ничего не изменилось. Алазар фыркнула, сонно потянулась и заснула опять. *** - Ты действительно решила покинуть Совет, cara mia*? – Бельфегор помешивал изящной ложечкой горячий черный кофе. Снейп прятался за какую-то книжку, а Гарри вызывающе смотрел то на того, то на другого, не имея никакого представления о том, что происходит, но готовый горячо защищать Алазар. Та лишь опустила голову. Бельфегор молча ждал ответа. У них не принято спрашивать дважды, а он уважал свою дочь. - Пап… - она кинула беспомощный взгляд на Гарри. Бельфегор понимающе протянул ей свою узкую ладонь. Алазар с облегчением положила свою сверху. Со стороны это выглядело как престранное рукопожатие, но на самом деле являлось кратчайшим ментальным путем передачи мыслей и образов. Прошло лишь несколько мгновений, а Алазар уже вывалила на отца все произошедшее за последние месяцы, желая, чтобы он дал ей совет. Владыка Эльсинорский опять отпил ароматного напитка, предложенного гостеприимным хозяином того жилища, в котором сейчас находилась его седьмая дочь. И, хотя жидкость была излишне горячей и весьма горчила, Бельфегор с достойной благодарностью принял ее. Впрочем, в доме, где помогли его непутевой дочке, он мог с радостной улыбкой выпить даже алкоголь. Алазар благоразумно давала отцу подумать. Он редко спускался из дома, да и, честно говоря, практически никогда не выходил за пределы Эллинора. Этот случай был особенным. И пусть даже поводом для визита, вероятно, стала жалоба Алироха на ее прошение. - Не делай поспешных выводов и не принимай решений на горячую голову, – Бельфегор говорил медленно, степенно, аккуратно проговаривая каждый слог диковинного языка, на котором изъяснялись люди, сейчас его окружающие. – Ты не раз успешно сочетала в себе несколько ипостасей. Не заботься о проклятии, столь некстати постигшем тебя. Беллиом освещает путь своих детей. Пусть даже твой и более извилист, чем у остальных. Он встал, медленно повернулся и подал чашку Снейпу. Тот спокойно ее принял. Фарфоровая посуда была пуста и идеально чиста. Старый царь долго смотрел на зельевара. Тот чувствовал себя неуютно под внимательным взглядом этих серых глаз, так похожих на глубокое зеркало. Бельфегор кивнул, удостоил Гарри таким же долгим взглядом и кивком и просто исчез. Без хлопка, без дыма. Словно все присутствующие одновременно моргнули – а когда открыли глаза через секунду, то он испарился без следа. - Говард! Забери из Совета мое письмо. – Алазар задумчиво улыбалась, глядя в потолок. – Я пока не буду поворачивать. *** - А я уж испугался. – Пабло улыбнулся, поправляя кружевное одеяло. - Я тоже. Когда поняла, что чуть было не натворила. – Алазар положила голову на подушку. Теперь ее глаза были защищены особыми чарами, пропускающими минимум света, но открыть глаза даже так она не решалась. - Тебе еще предстоит объясниться с Алирохом. – засмеялся Пабло, проводя рукой по коротким волосам подопечной. - О нет. – она комично уткнулась в подушку, словно хотела плакать. Они остались одни: Снейп прогнал Гарри, а сам ушел к директору – отчитываться. - Одного не пойму: почему Альбус спокойно принял, что Снейп меня лечит и на уроках быть не сможет? – выдохнула девушка в подушку, едва приподняв голову. - Потому что твой отец прислал ему письмо, в котором настоятельно рекомендовал создать все условия для твоего скорейшего выздоровления. – Пабло хмыкнул. - Да ты что? Серьезно? – она потрепала свои волосы, ероша их еще больше, если это было возможно. - Ага. Я присутствовал, когда мистер Дамблдор читал его. Ему стоило больших усилий не надавать нам пощечин этим письмом и не выгнать нас за дверь. - Представить даже не могу. Хотя нет, могу. Как вспомню, как мы после преждевременной кончины зеркальца разговаривали… Не такое уж Еиналеж и ценное, вообще-то, а он вопил как поросенок на бойне. Я тогда на восстановление разбитой поверхности недели две потратила, лишь бы больше этого визга не слышать. – Алазар откинулась на подушки и покачала головой. – Было и такое… Пабло улыбнулся и промолчал. Он слишком долго и слишком хорошо знал сидящую перед ним девушку. За смешливыми разговорами, кокетливыми рожицами и импульсивными жестами стояла расчетливая, твердая, лишенная эмоций душа. Алазар, он был уверен, нуждается в ласке, поддержке и понимании больше, чем кто-либо другой на всей планете, но дать ей это, не ущемив ее болезненно огромную гордость было практически невозможно. Да и мало кто пытался. Сейчас он смотрел на чуть сжатые губы, складочку между бровей – еще еле заметную, но оттого и пугающую, словно признание ее несовершенства – и понимал, что в ее хорошенькой головке уже рождается план мести Риддлу и Дамблдору. Пабло по призванию своему не различал зла, сделанного Алазар Томом и Альбусом. Ему, как хранителю, была безразлична сторона обидчика подопечной. Но он старался уважительно относиться к директору – все-таки тот приходился Алазар… Размышления были резко прерваны девушкой. - Пабло! Черт! Моресетти хотел ответить, что он совсем на черта не похож, но передумал, глядя на взволнованное лицо и еще не отросшие всклоченные волосы. - Я же должна была четырнадцатого явиться в Триумвират! Вот тут и Пабло припомнил несколько сильных непечатных слов и выражений. - Тебе пора бросать, дорогая, – строго сказал он. - Нет! – первая реакция была необдуманной, но спустя несколько секунд она повторила уже более осознанно. – Нет… Он промолчал, зная, что ей придется уйти. Она будет вынуждена покончить с Триумвиратом: раньше или позже – значения не имело. И он так же прекрасно понимал, что она знает это. - Мне надо содержать большую семью, Па. Никакой Совет не выплатит мне таких денег. А Триумвират готов платить. - Ты убиваешь! – сколько раз этот разговор катился по этим же рельсам… - Я исполняю приговор, – Алазар цедила слова сквозь зубы. - Палач, значит… - презрительно хмыкнул Пабло. - Называй как хочешь. – она угрюмо отвернулась. - Только после моей неявки и у меня есть свой палач. Пабло напряженно вдохнул, начиная осознавать, что его жизнь может разрушиться в единый миг. Он осознавал, что как Хранитель Алазар он и сам получал защиту. К нему никогда не приходили с проверками из Либры, его счетов, почты и документов не касалась рука Якова, его жена смогла после шести лет перерыва устроиться на работу в Совет, хотя это противоречило негласным правилам, а сын с сентября учился в элитной школе при Академии. И даже любимая старшая дочка уже была признана как сильная волшебница и отмечена Алазар. Он рассказал Гарри, когда тот попросил, какую сильную эмоциональную связь имеют хранитель и подопечный. Но это было не совсем верно в их с Алазар случае: она хорошо скрывала свои чувства даже от него. И Пабло испугался, впервые подумав, что Алазар не бессмертна, а он не всегда может ее полностью защитить. Теперь все зависело от нее, от того, как быстро она сможет распознать убийцу и спасти себя… - Беллиома ради, Алазар… - он не знал, о чем собирался просить. Чтобы она не выходила за пределы Хогвартса? Это невозможно, ее работа в Совете требовала постоянных перемещений. Чтобы она поставила более сильную защиту? Куда уж больше... Чтобы она берегла себя? Это его работа… Так они и провели в задумчивом молчании несколько минут до прихода недовольного Снейпа. ________________ * cara mia – (итал.) милая моя.
Alasar: Глава 29 - Нет, Минерва, я не собираюсь снисходительно относиться к выходкам Алазар! Мерлин, ну как она не понимает?! Терпеть Алазар в замке становилось все сложнее. Он привык, что к его мнению так или иначе прислушивались. Доброе ли слово, ласковый или строгий взгляд – и его желания исполнялись. Иногда не так, как он хотел, он не мог этого не признавать, но он всегда все делал лишь на благо Хогвартсу. А эта дря… девушка все делала наперекор его словам. Он не мог понять ее мотивов, выкинуть ее из школы или хотя бы контролировать ее поступки. Защита замка замыкалась на ней, и его безумно раздражало, что любое изменение он обязан обговаривать. Она была никто, попрошайка с улицы, когда он позволил ей на беду свою переступить порог его вотчины, его детища, его Хогвартса. Теперь она смеет отдавать ему приказы, смеет указывать, что делать, даже отменять его решения! Невыносимо! А последняя выходка?! Неужели это можно терпеть?! Он подскочил, когда тревога разорвала ночь. Блэк прорвался сквозь защиту, пытался убить друга Гарри… как же его… Рона, кажется… Ошибся, видимо. Конечно, он не верил, что Блэк предал Лили и Джеймса, ведь он сам накладывал заклятье Хранителя, но без доказательств… А теперь после двенадцати лет в Азкабане Блэк, вероятно, просто сошел с ума. И вместо того, чтобы заняться им, он должен выслушивать, почему погром, устроенный этой несносной девчонкой, имеет право быть, и быть без последствий! - Но, Альбус… - Я уже все сказал. Алазар пора снимать с места хранителя Хогвартса! - Альбус! Ты же понимаешь, что это невозможно без согласия замка, а он никогда не разрешит подобную ересь! - Минерва! Ты забываешься! - Директор, - если Минни взяла официальный тон, то дело плохо. Интересно, почему Снейп молчит? – Директор, она всего лишь хотела защитить детей! - Я уже поставил вопрос о необходимости ее «защиты» на повестке следующего попечительского совета, Минерва. - Альбус! – казалось, декан Гриффиндора начала задыхаться от несправедливости. - Минерва, разрушена вся северная стена главного холла, пострадало несколько лестниц, ступеньки перед входом превратились в каменное месиво, а сколько выжжено традиционной лужайки! И это ты называешь защитой?! Спустя несколько секунд Минерва молча хлопнула дверью. Все еще хранивший молчание профессор зельеделия задумчиво соединил кончики пальцев. - А ты что скажешь, Северус? Зельевар ответил не сразу. - Думаю, она действительно защищала детей. Но не от Блэка. - От кого же? – Альбус откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. - Блэк – ее друг, и она никогда не применила бы огненные чары против него, директор. – Снейп хмыкнул. - Мы мало знаем об их настоящих отношениях, Северус. Мало ли, что между ними было. – лицо профессора зельеделия после этих слов потемнело, словно ему вспомнилось что-то неприятное. - Она могла и не знать, что это он, в конце концов. - Я ни разу не видел, чтобы она насылала Огненные чары вместо приветствия, директор. – Как у Снейпа получается так поднимать одну бровь?! - Она недавно пережила тяжелую болезнь и не полностью оправилась, – разражено заявил синеглазый старик. - Ее ума болезнь не коснулась, – парировал Снейп. - В любом случае, Северус, ей пора покинуть Хогвартс. Она стала неуправляемой. - Вы никогда не могли ей управлять, директор. – насмешка таилась в темных глазах зельевара, приводя Дамблдора в бешенство. *** - И как ты это объяснишь? – приветственно улыбнулся Гарри, садясь напротив Алазар. Она вздохнула и отложила книгу. - Никак, малыш. Это не тот случай, когда я смогу что-то объяснить. - Но почему… - Гарри! – книга опять вернулась на место. Гриффиндорец с растущей тревогой наблюдал, как его хранительница покраснела. Эта часть библиотеки была пуста, если не сказать больше. Ровные ряды старинных книг, золотистая надпись «Верования древних», единственный факел. Сюда редко забредали ученики, даже профессора обычно обходили эту секцию стороной. Именно здесь и стояло глубокое пыльное кресло, в котором сейчас устроилась Алазар. Гарри пришлось принести стул, чтобы сесть напротив. Надо сказать, что краснеть Алазар не умела. Как и любое проявления моментальных эмоций, краска обычно не достигала внешности волшебницы. На этот раз все получилось иначе: яркие пятна стыда расцвели на ее щеках, еще больше подчеркивая бледность губ и синяки под чернильными глазами. «Снова морок» - с болью подумал Гарри, заглядывая в них. Они молча смотрели друг на друга. Мальчик так много хотел ей рассказать, поделиться опасениями насчет Блэка, как оказалось, его крестного, насчет Воландеморта, насчет новенькой метлы, так некстати отобранной Макгонагалл, и предательства Гермионы… Но между ними была стена: почти ощутимая грань отчуждения, которую строила сейчас девушка. Гарри казалось, что, протяни он руку, он заденет ледяную гладкую поверхность ногтями, и она издаст неприятный звук, от которого сведет зубы и захочется чертыхнуться… Конечно, он не стал ничего говорить Алазар. Просто смотрел бесконечно долгим взглядом, ища поддержки и тепла, готовясь отдать их… Бесполезно. Тогда он просто слез со стула, отвернулся и не оглядываясь пошел прочь на негнущихся ногах, волоча за собой стул и борясь со слезами. Ощущение неотвратимости и неизбежности чего-то плохого, непоправимо ужасного упало на его плечи. Его проводили взглядом три пары глаз. *** - Ты могла бы ему рассказать. – Пабло выступил из тени, не пытаясь приблизиться к креслу. – Объяснить. Утешить. Поддержать. Он нуждается в этом. Но, видимо, слаер в тебе убил совесть, раз ты смеешь применять отталкивающие чары на собственном ребенке. Алазар лишь закрыла глаза и отвернулась. Третий удовлетворенно кивнул и снова стал лишь неверной тенью за креслом, зная, что сможет рассказать хозяину очень хорошие вести. Когда и Пабло исчез, Алазар закрыла руками лицо, потушила факел и тихо позвала: - Выходи! Похоже, я это заслужила… В темноте вспыхнули два желтых глаза, горбатая фигура прыгнула на Алазар, и все стихло. *** Здание одного из Департаментов Совета Семнадцати в Лондоне, 19 этаж, кабинет заместителя Главы 27 февраля, 07:21 - Она опять в больнице, Цис. - Знаю. Кофе хочешь? - Угу. Ах, черт, горячий. - А где девочки? - Сейчас будут. - Доброе утро, вот и я. Что на этот раз? - Наливай кофе, садись. Подождем остальных. - Доброе! Извините, опоздала. На Оксфорд-стрит опять пробка. - Ерунда. Кофе? - Лучше чай. - Чайник на столе. - Хорошо. - Утро. Как дела? - Привет, наливайте кофе, садитесь. Пирожные будете? - Когда бы я отказалась! - Мы бы записали этот день как Великое Событие Этого Года. - Это точно! - Ци, так что произошло? Эл? - Эл с нами не будет. - Как всегда. Почему же? Молодой любовник? Наконец-то! Или дела поважнее? Уже три года, как вернулась, а еще ни разу не зашла навестить старых подруг! - Лют, заткнись. Не смешно. - А вдруг? Весело было бы. Любовника я бы ей простила. - Она в коме. - Ни, ты серьезно?! - Как?! - Кто?! - Кхм... Может, мне дадите сказать? - Конечно, Цис. - Выкладывай. - Наша дорогая Эл опять вляпалась в Триумвират. - Что?! - Какого…?! - Лют! Не выражайся! - Эм, я не ты. Хочу – выражаюсь. Свобода слова, #$&! - Вернемся к делу! - Цис, Эл в больнице из-за Триумвирата? - Не совсем. - А почему? - Она пропустила встречу, и… - #$&! Она жива?! - Да, Кэс, она жива. Но этот ублюдок задел ее глаза… - #$&! - #$&! #$&! - Редкое единодушие… - Ни, что говорит Изабелла? - Изабелла еще ничего не говорит. - То есть? - Пабло еще не информировал Совет… - Твою #$&, #$&, каким местом он думает?! - Тем, которое отвечает за верность, Кэс. Эл не хочет, чтобы об этом знал Алирох. - #$&… - Лаконично, но в целом верно. - Хм… - А нам что делать? - Может, наведаемся в Хог? - Устроим пикник, покупаемся в озере? - Ци, серьезно, я согласна с Джи. Пусть в масках, но мы должны придти в Хог. Эл нужна помощь. - Хм… Голосуем? - Давай. - Ни? Что ты думаешь? - Я - за. Впрочем, мне лично маска не нужна. - Хорошо. Эм? - Я не против… Хотя и не считаю, что это необходимо. - Лют? - Согласна, конечно. - Кэс? - Уже сказала. Я полностью за. - Джи? - За… Наверное. - В таком случае, идите, готовьтесь. … - Сама-то что думаешь? Цис? - Ммм… Я не знаю. - Цис… - Идите! Пора тряхнуть стариной. - Ха! Благо, есть чем трясти… Гы-гы… - Джейд!! - Ты неисправима, Джи. - За это вы меня и любите. - Нет, детка, пора развеять этот миф. Просто ты о#$&енно печешь эклеры, вот и все. - Гм… Тоже ничего себе версия. - Так, все, хватит болтать, через полчаса жду вас всех здесь. ~*~*~ - Думаешь, у нас получится пробиться сквозь защиту Хога? Цис? - Ни, мы можем попробовать… - Хм… Ладно, я пойду. Как бы там ни было, нам пора увидеть Эл. Мы соскучились, в конце концов. *** Этот же день, Хогвартс, Большой зал, 08:11 - Гарри… - Гермиона, не трогай меня, ладно? Это что, так сложно?! - Но… - Рон, тебя это тоже касается! Я не хочу это обсуждать! Неужели не понятно?! - Гарри, послушай, ты не можешь избегать нас вечно! Последний месяц ты только и делал, что пропускал занятия, забывал о нас и сидел с Алазар! Она не нуждается в этом, ты слышишь? Даже сейчас она в твоем постоянном бдении не нуждается! - Гермиона, заткнись! Ты ничего не знаешь! - Гарри… - Мистер Поттер, минус двадцать баллов за оскорбление одноклассницы и отработки у профессора Снейпа на следующую неделю. Сегодня в восемь. - Хорошо, профессор Макгонагалл… *** Через час, Хогвартс, кабинет Истории Магии - Гарри, может, теперь мы сможем нормально поговорить? Пока Биннс бубнит? - Нет, Рон. Я не хочу обсуждать Алазар. - Тогда давай погорим о тебе. - Хм… - Не хмурься. Ты же знаешь, мы всегда готовы тебя поддержать… - Знаю, Герми… - С ней все так плохо? - Нет, Рон, все просто замечательно! Этот подонок раскроил ей лицо, сломал нос и левую руку, задел когтями глаза, сломал больше десяти ребер, Помфри лишь руками разводит, а так – все великолепно! - Мистер Поттер, шумите! Минус пять баллов с вашего факультета. - Да и Мерлин с баллами… *** Граница Хогвартса, 10:34 - Цис, а теперь-то что? - А черт знает. - Эл что, персонифицированную защиту поставила?! - Похоже на то… - Тогда Кэс, Джи, Эм и Лют следует просто вернуться домой… - Конечно, Ни, мы прям так и поступим! - Не обижайся, Кэс. Но если тут есть «Огненная стена»… Сама понимаешь… - Вот #$&! Какая такая, к мерлиновым подштанникам, еще стена?! Тут капкан!! - Гы… И ты не могла пройти мимо, да, Джи? - Я убью тебя, Эм! - Выберись сначала, медведица-неудачница. - Прекращайте заниматься ерундой! - Слушаемся и повинуемся, госпожа Ци! - Лют!! - Хех… - А давайте через лес? - Самоубийца, что ли?! - Нет, Ци, это может сработать! Давай попробуем? - Господь с вами… Пошли. *** Территория Хогвартса, 11:56 - #$& пройдешь, #$&! Ну и защита! - Лют, заканчивай с руганью, мы в школе. - Ой, Ци, да мне у студентов будет чему поучиться, я уверена. - В любом случае… - В любом случае, Ци, Лют, мы уже почти пришли. - А дверь нам кто откроет? - Ну конечно, нас встретят с пирогами и текилой, ты это хочешь сказать, Кэс? - Эм, лично мне должны открыть! Иначе я просто войти не смогу! - Точно… Извини, забыла. - Ничего. Может, Пабло позовем? - И отправит он нас по домам… - Нет, Ни, необязательно. Как раз Пабло может нам помочь… - Но, Ци, ты же сама понимаешь, что это маловероятно… *** Территория Хогвартса, 12:02 - Что за #$&?! Вон там! - Ты что, кальмара не видела, Эм?! Хех… - Не видела. Я же здесь не училась. Кальмар, говоришь… Живут же люди!.. - Из нас всех кроме Эл тут только Ни и Ци учились. - А вы где, Джи, Кэс? - В Шарме. - А мы с Лют в Дурмштранге. - Небось, мальчики там с ума сходили… - Ага, еще бы! Гарри, например… - Каркаров, что ли? А помнишь, когда я его послала? - Да, лицо у него в этот момент было… - Поэтому он упиванцем стал? - А что, возможно! - Достаточно, девочки. - Ци, мы уже минуты три перед этой дверью стоим. Почему бы и не поболтать? - А почему бы не попробовать пробить защиту, чтобы войти?! - Не злись, Ци. - Да как тут… - Я открыла! Можете входить. - Как тебе это удалось, Ни?! - Хех… Просто постучалась.
Айса: Alasar мне очень нравится особенно - вписание персонажа в канон С нетерпением жду продолжения
Alasar: Айса Вот продолжение, лови ;))
Alasar: Глава 30 Третьекурсники Слизерина и Гриффиндора большой толпой спускались по широкой лестнице, готовясь идти на урок Хагрида, когда двери медленно отворились. Дети замерли. Перед ними стояла группа в черных плащах и с накинутыми на лица капюшонами. Детям потребовалось не больше секунды, чтобы оценить ситуацию, вынуть палочки и атаковать Упивающихся. Правда, сделали это только гриффиндорцы, потому что воспитанники змеиного факультета лишь настороженно искали в темных фигурах своих родственников, и заклинать без расспросов не собирались. Несколько голосов выкрикнуло разоружающие и атакующие заклятья, но они не достигли цели. Ученики замерли, ожидая ответных действий, и удивленно попятились, когда их не последовало. Громом в тишине зала прозвучал шепот одного из «упивающихся»: - #$&, и правда встречают. *** Немая сцена затягивалась. Слизеринцы не двигались, гриффиндорцы тоже замерли, да и шесть темных фигур не спешили что-либо предпринимать. - Какого дьявола вы здесь делаете, нежданные?! - Из-за спин учеников показался улыбающийся Кровавый Барон. - Не тебе упоминать дьявола, Арчи. - К нему присоединился и хмурый Николас. Они медленно проплыли мимо ошарашенных учеников и остановились, когда оказались ровно между детьми и незнакомцами. *** Гарри чувствовал, что вокруг него не осталось воздуха. Неожиданно, что при приближении упивающихся у него не заболел шрам. Но глаза застилала уже знакомая пелена, страх проник в сердце, одевая его в ледяную корку. Он должен был, должен был уберечь своих друзей, но как?! Он не ощущал Алазар рядом с собой. Эта незримая ниточка порвалась еще вчера вечером, но он не мог бы сказать точно, когда: вечером, когда он прочитал в ее глазах отчужденность и нежелание разговаривать, или позже, когда решил вернуться и устроить ссору. Первую, потому и самую грандиозную. Или же когда охрипшим голосом звал кого-нибудь, качая окровавленную хранительницу в своих руках. Или, быть может, когда смертельно бледный профессор Снейп левитировал ее в больничное крыло, унося от сына? И вот теперь пришли они. Он ничего не мог поделать, знаменитый Гарри Поттер был бессилен перед собственным страхом. *** - Ци, что делать-то будем? Мочим детей? - Ага, Джи, а потом Эл замочит нас. - Дамы! – Барон слегка поклонился. - Утро доброе, сэр Арчибальд, сэр Николас. – Вперед выступила одна из шести. Только теперь дети поняли, что перед ними укутанные в черные плащи женщины: они были стройными, изящными и относительно невысокими. - Зовите профессора МакГонаглл, – к гриффиндорцам повернулся разозленный донельзя Почти–Безголовый–Ник. - И Северуса, конечно. – Барон даже не обернулся, целуя ручки шести дамам. Сначала никто не сдвинулся с места. Потом все как-то резко задвигались, забегали, и через секунду детей в холле практически не было. *** - И что это было?! - Северус, доброе утро. - И ты?! - И я. Только Брутом не зови. - Муженек-то твой в курсе? - Ци, что этот страшный черный мужчина от тебя хочет? - Эм, у нас по закону преследуются все расистские слова и выражения. Так что не «черный мужчина», а «афроамериканец». - Так-так-так. Великолепно. Зачем же к нам пожаловало это общество начинающих кокоток? - Мы к Алазар. - Ну понятно, что не к Альбусу на дольки. - Конечно, к нему ходят кокотки престарелые, Фадж, например… - Джи! Кхм-кхм-кхм… Северус, прекращай язвить и займись делом. - Чем-чем, прости? - Отведи нас к Алазар. - Она в больничном крыле… - И? - Поппи вас не пустит. - Уж не знаю, кто посмеет нас не пустить, но вы войдем. - И вообще, кто такая эта Поппи?! - Школьный лекарь, вроде бы, если я правильно помню. - И все?! Да пошла она… - Кэс! - Молчу, молчу. Я помню – мы в школе. - И слава Мерлиновым… - Лют! Еще одна! - Ци, улыбнись. Защиту мы прорвали, так что теперь нас отсюда не смогут просто выкинуть. - Что-что вы сделали с защитой?! - Что это с ним? - Убежал, не видишь? - Цис? - Кажется, то, что мы сделали с защитой, ему не понравилось. - И что? Надо убегать?! Какой невежливый… афроамериканец. - Где там ваше больничное крыло? Ним, веди. *** - Пришли. - Открывай! - Почему я?! - Что за ребячество?! Открывайте. - Я не хочу! Пусть Лют… - Нет! - …или Кэс… - Не-а! - …Ни?.. - Никогда. - Чудесно. Раз никто не хочет просто открыть дверь, это сделаю я. - Да, и это будет логично – ты же ее заместитель. - А мы снаружи подождем, пока твое тело сюда вынесут. - Очень смешно, Джи. - Давай уже. - Алохомора. *** - Кто вы? - Мы к Алазар. Где она? - Я не пущу вас. Она спит. - Спит?! - Алазар?! - Пипка какая… - Лют! - Это еще цензурное. Я могу подобрать к описанию этой ситуации больше миллиона нецензурных слов, так что… - Не сомневаюсь. - И правильно делаешь. - Мадам Помфри, вам лучше дать нам пройти. - Девочка моя, это ты…? - Я, мадам Помфри. Нам действительно нужно к Алазар… - Хорошо… Последняя дверь направо… Но там сейчас ее сын… - Кто?! - Я же говорю: пипка. А вы не верите. У Эл еще и сын есть… - Мне страшно это говорить, но я согласна с Лют. Это действительно полный… - Пошли!! *** Гарри первым делом пошел к Алазар. Уроки не так важны, когда он теряет почву под ногами. Прибытие этих странных леди позволило ему сбежать даже от бдительной Гермионы, так что он на всех порах отправился в Больничное крыло. Даже если мадам Помфри его не пустит, он найдет способ увидеть Алазар. Но ему повезло: медсестра вышла, а когда вернулась, то не стала комментировать его присутствие. Он был ей невероятно благодарен. Спустя несколько минут он услышал шум, но маленькая комната без окон была словно отделена от основного мира, поэтому он никак не отреагировал на него. А зря. «Упивающиеся» ввалились в палату всей толпой, ломая шаткое спокойствие Гарри. Он робко держал руку Алазар своими двумя, изо всех сил стараясь отогреть ее. Каждый раз, когда с хранительницей что-то происходило, это моментально отражалось на температуре ее тела. Вот и сейчас ее пальцы были ледяными. Повязки украшали ее грудную клетку и левую руку, а лицо было просто закрыто специальной тканью. Она до ужаса напоминала Гарри тряпку, которой в магглском мире накрывают покойников, и ужасно нервировала его. Он хотел сбросить ее, но понимал, что отчаянно боится того, что может под ней увидеть. - Ты кто? – раздался удивленный голос где-то сбоку. - Я… - и он растерялся. *** Действительно, что можно ответить на этот вопрос. «Кто ты?..» Маг? Нет, еще нет. Человек? Все мы… Гарри Поттер? Два слова. Всего два слова. Разве могут они объяснить все? Рассказать все о нем? Нет. Так кто же он?! - Я… - Отстань от ребенка, Цис. - Хочу знать, кто это. - «Афро» сказал, что это ее сын, и у нас нет причин ему не верить. - Да, но у Эл не может быть детей! - Приемыш? - Хм… Гарри опять посмотрел на бандаж на шее Алазар. Он знал, что под ним отвратительная глубокая рана, словно кожу разорвали зубами, и кровь из нее текла прямо на пол, заливая все вокруг, не оставляя надежды на спасение; и что чем больше крови было на полу и на его одежде, тем отвратительно бледнее и холоднее становилась Алазар, а он лишь кричал до полной потери голоса, до болезненной хрипоты, зажимал рану руками, баюкал хранительницу, молил небо и Мерлина, а сделать... сделать ничего не мог. Никто не мог. Но от осознания этой мысли легче не становилось. Когда в комнату вошел профессор Снейп, Гарри был на грани истерики. Весь его мир сосредоточился на ощущениях Алазар, и он с ужасом понимал, что она не чувствует ничего. Ни боли. Ни страха. Ни даже холода. Ничего. Мальчик схватил подошедшего мужчину за руку, уткнулся ему в бок и, несмотря на ругань, горько завыл. Слез уже не было. *** Гарри выпил третье успокаивающее зелье. Уши заложило ватой, а глаза начали слипаться. Через несколько минут он уже крепко спал, положив руки под щеку. Практически сразу около его кровати появились семь теней. - Северус, объясни. – Напротив зельевара, скрестив руки, стояла невысокая женщина, чье лицо скрывал капюшон. Но он прекрасно знал этот нежный, изящный голос. - Ее сын. Просто ее сын. – Профессор устало закрыл глаза. Слишком много свалилось на них в эти февральские дни… - Как его зовут? – она не отставала. Остальные слушали, как-то тревожно поглядывая на ребенка. - Гарри Джеймс Поттер. – Он ожидал бурной реакции. И она последовала. - О… - Фига!!.. - Сын Поттера?! - Лила знала, что у Эл интрижка с ее мужем? - Дура, это и есть сын Лилы. - О! Голоса остальных были незнакомы, впрочем, насчет одного он был неуверен. Он встречал его, определенно. Пусть и в несколько измененном виде. - Ци, я к ней… - Эм, не рискуй, а? - Попробую хотя бы… Вдруг… - О чем вы? – немедля спросил профессор. - Эм лечит. Конечно, с глазами ей не справиться, но ребра, руку – это она выправит. - А шею? – это единственное, что на самом деле волновало зельевара. - Шею… Шею сможет вылечит только сама Эл. Если сможет… *** - Ремус, нам нужно поговорить. - Конечно, директор. Что случилось? - Вчера вечером на Алазар напал оборотень. Ты не знаешь, кто бы мог такое сделать? - Директор… Я… никогда бы… как Вы только могли подумать… Алазар и я… мы много лет дружим… - Я знаю, Ремус, я знаю. Я ни в коем случае тебя не подозреваю. Но кто мог это сделать? Профессор защиты от темных сил закрыл лицо руками и несколько минут просто молчал. - Она жива? - Да. – Альбус с недоумением наблюдал, как облегченно выдохнул Люпин, как с негодованием сжались его руки и мстительно зажглись глаза. - Слава Мерлину! Они помолчали. Спрашивать третий раз директор не стал, а профессор глубоко погрузился в свои размышления. - Я… понятия не имею, кто мог это сделать, господин Директор. Но я… клянусь, что найду и убью этого выродка… - О, Ремус, не стоит… - Только клятв не хватало! - Кто бы он не был, безнаказанным он не останется. – В карих глазах профессора загорелись странные, пугающие огоньки. – Вы позволите, директор? - Да, Ремус, иди… *** Гарри очнулся из-за легкого ветра. В том месте, в котором он оказался, движение воздуха было ощутимым, почти видимым. Практически сразу пришло понимание, что это прекрасный, но сон. Чуть позже, разглядывая изумрудное небо, он понял, что во всем мире был только один человек, в чью ночную дрему Гарри мог попасть. Он пошел по синеватой траве, едва касаясь ногами земли. Такого же цвета листва великолепного сада, посреди которого был мальчик, слегка шуршала, создавая ощущение уюта и покоя. Это место было нетронутым. Гарри понял, что никто, кроме него, никогда не делал этих шагов по дымчато-синей траве, не касался шелковистых листьев и не слушал музыку застывшей осени. Это странное место было пропитано какой-то затаенной нежностью, невысказанной любовью, нерастраченной лаской. Гарри показалось, что он давно влюблен в эти старые, сильные деревья и в это сказочное зеленое небо. Он шел и шел, но сад не редел… Да и, признаться, Гарри не хотел, чтобы это безмятежное спокойствие когда-нибудь кончалось. Он останавливался, чтобы обнять самое толстое дерево или коснуться яркого цветка. Его словно несло огромное море, и он был счастлив. - Нравится? – глубокий голос не разрушил волшебство сада, он был лишь его частью. - Да… - выдохнул ребенок, чувствуя себя заново рожденным. - Это место создала хозяйка. Для тебя. Когда узнала, что ты родился. Это ее подарок. – Голос шелестел меж листвы, проникал в самые затаенные уголки сердца, и Гарри слушал его всем телом. - Кто ты? – слова были не нужны, но Гарри хотелось узнать что-нибудь еще об этом удивительном бесконечном саде. - Я лишь голос… тень… душа… - таинственный собеседник стал удаляться. - Как я смогу попасть сюда еще раз? – закричал Гарри. - Это все - твое. Найди свой ключ… Мальчик расстроено сел на траву и обнял колени. Ветер нежно трепал его волосы, трава приятно пахла, а на небе было ни облачка. Плохое настроение быстро развеялось. - Малыш, - кто-то сел рядом. Гарри открыл глаза. - Алазар? – улыбнулся он. - Она самая. – Девушка рядом нежно ему улыбалась. – Ты знаешь, я нашла в себе силы вылечить укус… - Это здорово… - выдохнул он, кладя голову ей на колени. - Гарри, солнышко, не верь тем, кто скажет, что это был оборотень, ладно? – она стала перебирать его волосы. - Ладно, - хотелось мурлыкать. – А почему? - Ни один оборотень в здравом уме на меня не нападет, - как девчонка хихикнула Алазар. – Отравится. Гарри закрыл глаза. Жизнь была прекрасна. - Знаешь, а тебе пора, - она вдруг легонько тряхнула его, и Гарри проснулся. *** - Гарри, Гарри, пожалуйста, просыпайся! – кто-то плакал рядом. - Что случилось? – голос не слушался, был хриплым и чужим, настолько, что мальчик не сразу узнал самого себя. - Рон! Гарри очнулся! – Гриффиндорец узнал голос Гермионы. - Ну и напугал же ты нас, дружище! – Верный Рон сразу оказался рядом. - Что случилось? – спросил Гарри, чувствуя, что затылок наливается свинцом. - Не знаю. Ты помнишь, что делал последним? – Рон поправил сползшее одеяло. - Нет… - туман в голове был очень густым. - После отработки со Снейпом ты вернулся очень уставшим, сказал, что отчистил пол в классе от ядовитых пятен и сел делать трансфигурацию. А потом схватился за горло и отключился. – Рон сочувствующе посмотрел на Гарри и протянул другу очки. - Мы так и не поняли, что произошло. – Гермиона потирала покрасневшие глаза. - Я… не помню… - отработку Гарри не помнил. Но помнил прекрасный сад, пурпурные листья и зеленое небо. – Алазар? Что с Алазар? – мысли о зачарованном месте моментально навеяли череду вопросов о хранительнице. Друзья отвели глаза. Несколько секунд, что они провели в молчании, Гарри ощущал только растущую панику. - Что с ней? – голос предательски сел. - Она в порядке. – за спинами учеников появилась хмурая мадам Помфри. – Сейчас в порядке. - Что случилось… вчера? – мальчик резко сел. - У нее открылось внутреннее кровотечение, и мы не смогли… Гарри почувствовал, что ему не хватает воздуха. - …Полностью залечить ее ребра и руку, но Пабло… Мальчик, наконец, вспомнил, что ему нужно дышать. - …Остановил кровь и привел в порядок ее лицо. - Что говорит профессор Снейп? – Гарри сел на постели, спустил ноги и стал искать какую-нибудь обувь. - Он утверждает, что Вам нельзя вставать, мистер Поттер, – строго сказала целительница, взмахом палочки отправляя ботинки мальчика в шкаф и запечатывая его. - И я с ним согласна, – добавила она ее серьезно. – Мне некогда заниматься Вами, мистер Поттер. Сейчас есть дела поважнее.
Alasar: Глава 31 Гарри впервые был на Прорицании за последние две недели. За это короткое время произошло столько событий, что все уроки для него были в новинку. Он несколько отвык от требовательности профессора Макгонагалл, голоса и манер профессора Снейпа и особенно антуража кабинета Трелони. В этот раз она была неподражаема: Гарри должен был умереть, срочно, болезненно и семью разными способами. - Видимо, ты можешь выбрать, – спокойно пояснил Рон, в то время как Гермиона кипела: - Да она просто шарлатанка! Как только директор не видит! Гарри ничего не ответил. Его вера в непогрешимость профессора Дамблдора хоть и была сильна, но сильно пошатнулась. Прошло больше пяти дней после нападения на Алазар. Конечно, Гарри никто ничего не объяснял, а позавчера и вчера его даже не пустили к хранительнице, но он видел осунувшееся лицо профессора Люпина и рваные движения Пабло… Это удручало. Хороших новостей мальчик не ждал. Когда через два дня стало ясно, что самостоятельно Алазар в себя не придет, слишком сильна и глубока была рана, а клятва отняла очень много сил, Гарри начал молить небо просто дать Алазар жить. Гриффиндорец больше всего боялся остаться один. Его маленькая семья – его друзья – были единственной, но самой значимой ценностью в его жизни. И Алазар давно входила в этот круг. Он часто вспоминал свой сон, но знал, что этот Мир слишком зыбок, чтобы верить всему. Он не намерен был делать хоть что-то, пока не услышит от самой Алазар и не удостоверится лично, что все в порядке. Следующая трансфигурация принесла Гриффиндору двадцать семь баллов и одобрительный кивок декана. Они действительно неплохо поработали. Когда до конца урока осталось несколько минут, Гарри поднял голову от пергамента и стал смотреть в окно. Задание было выполнено, он был готов сдать свою работу. За окном было бесконечное серое небо. Снег падал ночью крупными хлопьями, земля была одета в белый пуховой халат. Такая погода стояла уже дольше двух недель, и ничего не менялось. Гарри вздохнул. «Если сейчас выглянет хотя бы лучик солнца, то Алазар станет лучше к концу недели», - загадал ребенок и напряженно уставился на тучи. Ничего. Никаких проблесков света. Зато Гарри приметил маленькую черную точку, с огромной скоростью превращающуюся в птицу… сокола. - Говард! – изумленно прошептал он, наблюдая, как тот приближается. Класс замер, когда, подвластная магии сокола, оконная рама резко распахнулась. В проеме находился огромный черный сапсан, гордо держащий голову. Он медленно, манерно поклонился профессору Макгонагалл, на что она только растерянно кивнула, и нехотя чуть наклонил голову в сторону Гарри. Мальчик, словно во сне, дрожащими руками отвязал большой черный конверт, серебряными нитями прикрепленный к левой лапе темнокрылого почтальона, и медленно вскрыл его. «Малыш!», - прочитал он первую строчку косых размашистых букв и осел на свое место, стараясь унять радостно-нервную дрожь. Короткая записка гласила: «Малыш! Я скоро вернусь. Только решу проблему со своими работодателями, которые неуважительно насылают на работников Карателей. Не переживай за меня. А.» - Мистер Поттер, будьте добры... – профессор требовательно протянула Гарри руку. Гарри протянул ей бумагу, недоуменно смотря перед собой. Что за глупость?! Как это понимать? - Хм… - профессор выглядела на удивление довольной. – Мистер Поттер, останьтесь. Остальные свободны. Класс, переглядываясь, медленно собирал вещи, поглядывая на Гарри. Тот игнорировал заинтересованные взгляды, напряженно пытаясь вникнуть в смысл нескольких неровных строк, видимо, начертанных хранительницей в большой спешке. - Мистер Поттер, - начала профессор после того, как камином вызвала директора и спрятала записку в стол. – У меня хорошие новости. Она могла бы и не говорить: лицо всегда сдержанной преподавательницы светилось ликованием. Гарри угрюмо решил, что он единственный, кто еще не сошел с ума в этом мире. - Здравствуй, Альбус, – вежливо приветствовала вошедшего мага профессор Макгонагалл, подмигивая ничего не понимающему гриффиндорцу. - Утро доброе, Минерва. Что случилось? – Директор элегантно вышел из камина, отряхнул пепел с мантии и сел. - Письмо Алазар с нами случилось, Альбус. – Профессор за спиной директора сделала Гарри знак молчать. – Оно сгорело после прочтения, но там она говорит, что скоро вернется, я видела. Сапсан со скучающим выражением «лица» зорко наблюдал за всеми участниками сцены. Альбусу потребовалось больше минуты и все самообладание, чтобы вникнуть в смысл. Но спустя шестьдесят секунд привычная улыбка потухла, сменившись угрюмым ожиданием. - Что-то случилось? – Гарри повторил вопрос Альбуса, понимая, что чего-то не знает. - Алазар сбежала из лазарета два дня назад, перед полнолунием. – Директор вздохнул и отвернулся. – Ей было опасно находиться в школе… Гарри не смог выдохнуть. Что?! Он повторил вопрос вслух. Не дожидаясь ответа, он стал сверлить профессоров взглядом и почти закричал: - В ней есть кровь всех чистокровных существ, ведь так? И оборотней! – мальчик вскочил, про себя удивляясь предусмотрительности профессора трансфигурации (Директор не был человеком, которому Гарри доверил бы содержание писем Алазар). – Тогда почему? Почему это так опасно?! – выкрикнул он, сам не понимая, что его так задело. Он же знал, что это был не оборотень, а Каратель, а Дамблдор просто заблуждается… Вопрос снова повис в воздухе. - Теперь… - директор опустил плечи словно под тяжестью свалившихся на него бед. – Теперь внутренний баланс в крови Алазар нарушен… Вервольф преобладает… Мы не можем рассчитать последствия, Гарри… Но ты все равно должен… Гарри невежливо перебил: - Вы ее искали? Директор пораженно посмотрел на мальчика, потом снял очки, медленно протер стекла, надел их на место, снова поднял глаза на третьекурсника, выглядя уже намного старше, чем несколько минут назад. - Нет. И не собираюсь. Минерва охнула от неожиданности. - Что в письме было такого ужасного? – Гарри вдруг почувствовал себя очень старым и невероятно усталым. - Гарри, - профессор трансфигурации развела руками, кидая короткие предостерегающие взгляды на директора. – А если Алазар причинит кому-нибудь вред? Она же себе этого не простит… - Многообещающе, правда? – профессор–анимаг и директор непонимающе уставились на него. - Вы бы этого хотели, не правда ли, профессор Дамблдор? – Гарри успокоился и начал собирать учебники в сумку. Он не понимал, откуда он знает желания и эмоции директора, но был уверен, что Алазар все объяснит, как только вернется. - Бред. – Минерва всплеснула руками. – Гарри, что ты говоришь?! - Хм… - директор долго смотрел мальчику в глаза, но тот не отвел взгляд. - Я пойду? – Гарри хотелось поскорее уйти, чтобы не видеть сгорбленной спины директора и плохо скрытое разочарование в его глазах. - Да, конечно, мистер Поттер. Идите… *** - Что там? – Рон и Гермиона, конечно же, ждали его у дверей. - Алазар скоро вернется. – Гарри широкими шагами перескакивал со ступеньки на ступеньку. Друзья еле поспевали за ним. - Ты куда так быстро, дружище? – даже высокий Рон ускорил шаг, что уж говорить о миниатюрной Гермионе? Она вынуждена была почти бежать за друзьями. - В библиотеку, – ответил Гарри. – Найти что-нибудь о Карателях. - Пошли, я знаю, где это может быть. – В библиотеке обычно Гермиона чувствовала себя куда более уверенно, чем ребята, но сегодня все было наоборот. - Рон, возьми на себя верхние две полки, я - нижние, Герм… - Гарри внимательно посмотрел на подругу. – Ты средние. Через два с лишним часа в их руках была лишь короткая выписка «Каратель – слаер слаера». И все. Дети уходили донельзя огорченные. - Завтра поищем? – Рон потянулся. - Мерлин с этим… Алазар вернется – объяснит. А может, погуляем сегодня вечером? – Гарри захотелось поозорничать. - Ночью, ты имеешь в виду? – глаза Рона заблестели. - Конечно, друг. – Гарри уже широко улыбался. - Мерлин, мальчики, конечно же, н… - Но, встретив два просительных взгляда, Герми продолжила: – ну, хорошо. - Йо-хо! – Рон подпрыгнул на месте, тряхнул рыжей шевелюрой и подмигнул другу. Гарри ответил широкой улыбкой предвкушения. *** - Давайте в библиотеку заглянем? – шепот, больше похожий на колебание занавесок ветром, был еле различим в мрачной тишине Хогвартских коридоров. - Ни за какие галеоны! – возмущенный возглас, несомненно, принадлежал юноше. – Мы там сегодня уже были! - Защита на Запретной секции очень сильна, - продолжил другой голос. - А остальное мы можем посмотреть и завтра, – закончил первый мальчик. - Если захотим, – закончил второй. - Я все-таки хочу попробовать пройти в запретную секцию, – шепотом говорила девочка. – Мне кажется, я знаю, как обойти защитные чары. - Ох… - оба мальчика синхронно вздохнули. - Пошли, трусишки! – девочка тихонько засмеялась, и тень за статуей Ульрика Плаксивого качнулась. Шагов почти не было слышно: в этом зале были ковры. *** - И зачем мы сюда приперлись?! - Рон, это риторический вопрос. С нами же Гермиона. - Гарри! Рон! Подойдите сюда. Рыжеволосый и темноволосый парнишки переглянулись: неужели у нее получилось? - Дай нам руку, Гарри. – Гермиона бойко схватила мальчика за левую ладонь, а Рона заставила взяться за правую. Оба гриффиндорца вздыхали и полностью полагались на подругу, тем более что она почти всегда была права. – Пошли. Втроем они переступили через защитное поле, а дверь открылась тройной «алохоморой». Они оказались в святая святых библиотеки – в Запретной секции. *** - И вот эту. И вот эту. И эту. Ого! И вот эту тоже! Вздох. Шепотом: - Гарри, а когда Герми перестанет перечислять, что она хочет прочитать? Мне становится страшно! - А должно быть стыдно, Рон. – Гермиона шла между стеллажами, с восхищением оглядывая богатство, стоящее на них. – Ты никогда не прочитаешь половину этих книг, я уверена, если не будешь больше времени тратить на учебу. - Вот именно: тратить. – Рон усмехнулся. Гарри тоже оглядывал корешки старинных фолиантов, но они все были сложными и заумными. Но одно название все же привлекло его внимание. «Переступая через пороги». Гарри протянул руку и, не подумав, вытащил книгу. Гермиона вскрикнула, Рон уставился на друга, когда «золотой» гриффиндорец спокойно открыл ее. На первой же странице Гарри прочел: «О подмастерье, жаждущий погрузиться в великие тайны мироздания! Ты держишь великое Знание в руках своих. Используй его. Но помни, что добро влечет за собой зло, а зло – оборотная сторона добра. Границ нет, есть лишь пороги. Переступая – думай. Да осветит твой извилистый путь Святая Истина». Нельзя сказать, что Гарри все понял, оценил и прочувствовал. Эту книгу он забрал в спальню, провожаемый недоуменными взглядами друзей, совсем не поэтому. Нет, конечно же, нет. Просто в оглавлении среди прочих непонятных и почти непонятных слов и выражений значились: «трансферт», «порог смерти», «пороги мира», «слаеры», «храмы правды» и «Триумвират». Что-то он слышал от Алазар, что-то от Пабло, что-то от их друзей и коллег на своем «дне Таинства». В любом случае, эта книга приближала его к миру хранительницы – а потому была бесценна. *** - И кто тебя погнал в библиотеку? – шипел Рон на следующее утро, наблюдая, как Гарри завтракает, не отрываясь от книги. Похоже, друг всю ночь не спал, и Рона это очень беспокоило. Впрочем, Гермиону тоже. Таинственная книга очень их настораживала: они-то не видели в ней ни слова. Лишь пожелтевшие от времени плотные страницы. Но Гарри увлеченно водил пальцем по невидимым строчкам, кое-где останавливался, поднимал глаза, обдумывал и принимался читать снова. Девочка первым делом проверила книгу на особые чары, но их не было. Рон даже не посмеялся над этим, хотя все книги в библиотеке, хоть и не были полностью безопасными, угрозы для жизни не представляли. Слишком далеким сейчас казался Гарри. - Не знаю… - чуть не плакала Гермиона. – Рон! Рон! – прошептала она спустя несколько минут, когда Гарри отодвинул тарелку, смахнув кубок Симуса с соком и не заметив этого, не отрываясь от книги ушел из Большого зала. – Я боюсь. - Я тоже. – Рон мрачно извинился перед однокурсником за друга и встал. - Нет, ты не понимаешь! – Гермиона обхватила себя руками, будто хотела согреться. Рону этот жест невольно напомнил Алазар, и он интуитивно повернул голову к окну. Но место около него пустовало. Гермиона тем временем продолжила: – Я чувствую, чувствую! Эта книга… она перевернет всю нашу жизнь. Гарри словно ушел… Они уже вышли из зала, и Рон, предварительно оглянувшись, обнял подругу, пытаясь дать ей понять, что его это тоже беспокоит, и не меньше. Гермиона шумно выдохнула и пробормотала: - Спасибо. Спасибо, Рон. - Ты же ненавидишь предсказания, – попытался пошутить Рон, что получилось довольно нелепо, но помогло разрядить обстановку. - Полюбуйтесь: вот так рыжие соблазняют девушек. Тренируйся, тренируйся, Ронни, может статься, к восьмидесятилетию она тебе даст! Драко Малфой, скрестив руки на груди, стоял прямо перед ними. Рон моментально залился стыдливой краской. А бедная Гермиона в этот раз могла посоревноваться с ним. Верные телохранители Малфоя стояли за его спиной и гнусно улыбались. Можно было не сомневаться, что на следующей паре (а это были зелья!) весь Слизерин будет подыхать со смеху. - Да ты… Как ты смеешь?! – Рону не хватало воздуха, чтобы ответить, поэтому его словно качнуло, понесло волной, мальчик попытался ударить обидчика, но Кребб и Гойл, конечно, не позволили. Завязывалась драка, которую и дракой-то назвать сложно. Скорее, Рона бы просто избили. Но в этот момент мимо шли близнецы, которые, увидев, как брат в одиночку отбивается от двоих громил, в то время как Малфой наблюдает за всем в стороне, скрестив руки на груди, не могли пройти мимо; поэтому, подивившись такой несправедливости, яростно включились в драку. Кребб и Гойл, таким образом, остались в меньшинстве и были быстро оттеснены к стене, где им и поставили в общей сложности одиннадцать синяков и кровоподтеков, а так же сломали один нос и рассекли две брови - на двоих. Примерно такого содержания сбивчивый рассказ испуганной Гермионы выслушала, несколько минут спустя, декан факультета Гриффиндор, профессор Минерва Макгонагалл. Она не сильно удивилась. По крайней мере, на удивление времени у нее не было, потому что они обе торопились к драчунам. - Мистер Уизли, мистер Кребб, мистер Уизли, мистер Гойл, мистер Уизли! – на едином дыхании прошипела Макгонагалл, чарами разнимая соперников. – Мистер Малфой, – добавила она несколько секунд спустя, подмечая и аккуратную форму, и щегольски отглаженные манжеты рубашки, и уложенную волосок к волоску прическу. Все это свидетельствовало, что Драко в драке не участвовал, хотя Минерва была уверена, что он был зачинщиком. Спустя час, когда мадам Помфри отпустила Рона на занятия, напоив его перед этим целебными зельями, он был зол, как тысяча чертей. Идти на занятия в подземелья не хотелось смертельно. Но, придя на уроки, мальчик был испуган и поражен: лучшего друга на месте не было, а язвительные и обидные замечания, в этот раз не достигавшие цели, объяснили Рону, что Гарри урок прогуливает. Солнцеволосый гриффиндорец посмотрел на Гермиону, девочка мрачно кивнула в ответ, и в душе Рона поселилось мерзкое чувство, что она была чертовски права. *** «Так называемый Порог Смерти – место, где воплощаются в реальность самые ужасные страхи человечества; где кончается жизнь, но еще не началась смерть; где вечность являет свой серый лик любому, кто еще сохранил свой разум и еще не поддался бесконечной бесцветной агонии души; где преступника находит расплата, а праведника – искушение; бездонная бочка, вечное падение, без стражей и надежды на избавление. Ни одно наказание не может сравниться с осуждением на существование за этим Порогом. Переступивший однажды – да не вернется назад. Поворот невозможен. За этим Порогом нет ни жизни, ни смерти – лишь безграничный миг умирания, мгновение между. Мгновение – навеки» Гарри устало протер глаза и снова погрузился в чтение, обещая себе, что обдумает он все потом, сначала надо без эмоций все прочитать и усвоить. Он пролистал несколько страниц вперед. «Порог Мира – лишь условная линия между Миром и Междумирьем. Там стоят прекрасные Храмы Правды. Они украшены голубыми розами, привезенными из далекого Делисиона, параллели желаний и наслаждений. Порог Мира призрачен и загадочен, не имеет даже четких границ. В этом чудном месте невозможна ложь, клятвопреступление или иллюзия. Все договоры, пакты и сделки, желающие быть совершенными, должны иметь место там. Входящий туда чист помыслами» Тут все ясно. Гарри зевнул. А некоторые вещи он просто не смог прочитать: так сложны они были. Книга была явно рассчитана не на третьекурсника. Гарри в который раз перевернул страницу. Заголовков не было, словно это не первая страница темы. Но мальчик уже сутки читал «Переступая…». «Слаер перешел черту. Он – тень, что вызывает ледяную дрожь в яркий летний денек. Он – страх, рожденный во тьме и уходящий во тьму. Он – суд, исполненный без зачтения приговора. Он – карающая десница Богов Темного Пантеона. Он – отражение луны в воде, рождающее туман. Он – иллюзия безопасности и нож убийцы. Он переступил порог, но его путь во искупление не закрыт, он лишь стерт и бледен. Слаер – мститель, беспристрастный хладнокровный душегуб. О подмастерье, берегись делать то, что пересечет твой путь со слаером» Ох… «Слаер – не один. Каждый из нас носит как ангела и черта, так и слаера в сердце своем. Лишь трое высших знают, как сойти с пути, перейдя такой Порог. Но Знание хранится как Беллиом Пресветлый, достичь его, не будучи углом, невозможно» Что за чертовщина… Одно Гарри понял точно: он абсолютно солидарен с Пабло в вопросах выбора Алазар работы.
Айса: Alasar пасибо
Alasar: Глава 32 Стоило Гарри войти в Большой зал этим вечером, как все звуки моментально стихли. Он был слишком погружен в себя, обдумывая содержание «Переступая…». Он быстро сел на свое место, игнорируя изумленные взгляды. Тарелка была резко подвинута ближе к краю стола и почти сразу наполнена. Что именно он опустил туда, Гарри не знал. Тишина вокруг него не удивляла мальчика: он привык быть в центре внимания, хоть иногда это его безумно раздражало. Момент, когда Директор тяжело поднялся со своего места и приготовился говорить речь, Гарри благополучно пропустил. Такие выступления были вообще-то несвойственны директору, но беспокойство за безопасность учеников проявилось в коротких предупредительных выступлениях на несколько минут. Гарри усиленно вспоминал моменты из своей жизни, на которые он раньше не обращал внимания. Алазар могла перемещаться в Хогвартсе. Это объясняется ее «должностью». Она владеет беспалочковой магией. Это объясняется ее происхождением. Да и он сам видел, что палочку она купить хотела, но не смогла. Она часто пропадает на день-два, а изредка надолго, но очень редко ее поездки длятся дольше одного лунного месяца. Неожиданно вспомнилось, как он полгода назад почувствовал дементора на матче, как Малфой с дружками изображали это существо потом… Как Алазар чуть не порвала их на куски, и если бы не Снейп и директор, то исключила бы из школы. Ему вспомнилось, как она тогда при всей школе кричала на Дамблдора, что если такое возможно в то время, пока он директорствует, то это значит, что он «…» /не очень компетентный/ директор, и вообще, пора бы уже на пенсию «некоторым длиннобородым седым козлам». Школа была в шоке еще неделю, а Патронуса Гарри обсуждали только понимающие. Он хмыкнул, когда припомнил белое лицо Малфоя, понявшего, чем ему грозит подобная выходка. До Кребба и Гойла, похоже, тогда так и не дошло. Впрочем, они были оставлены в школе с испытательным сроком, что заставило их немного поутихнуть. Рон ощутимо ткнул Гарри в бок, обращая на себя внимание. Когда мальчик поднял на него глаза, Рон кивком показал на учительский стол. Гарри прислушался. «И, пожалуйста, я повторюсь, после шести вечера никаких выходов за пределы гостиных, иначе мы будем вынуждены закрыть портреты». Они уже слышали это в прошлый четверг. Гарри собрался было вновь уткнуться в тарелку, но где-то сбоку он заметил темное пятно, заставившее его присмотреться. В этот миг ему стало понятно молчание, охватившее школу когда он зашел в Зал. На окне, повернувшись ко всем спиной, подтянув ноги к груди и обхватив их руками, сидела Алазар. Голова ее была откинута к оконной раме. Если учесть, что это окошко не предназначалось для разглядывания пейзажа или установления цветов, то становится ясно, что обычному человеку сидеть на таком окне, где нет даже подоконника, очень и очень неудобно. Но она позы не меняла. Алазар была закутана в свой обычный черный плащ, горло свитера закрывало шею, а темные перчатки – руки. Она не обращала на окружающих ее людей никакого внимания, лишь безостановочно курила. Гарри попытался мысленно дотянуться до нее, как делал уже не раз, желая почувствовать ее эмоции. Он боялся, что опять ничего не почувствует, как было, когда ее укусил оборотень. Но нет – он поймал беспредельную тоску, меланхолию и… обиду. Гарри понял, что она обижена на него, но за что – не знал. Как маленький импульсивный ребенок, Гарри первым делом хотел броситься, выяснить причину, извиниться. Но он был обижен и уязвлен, что она не зашла к нему, раз вернулась, ведь у него было столько вопросов, поэтому замкнулся только на своих чувствах. Алазар чуть повернула голову, и в этот момент речь директора неожиданно оборвалась на полуслове. Он с неудовольствием наблюдал, как девушка прислушалась к тишине, кивнула своим мыслям, докурила, аккуратно потушила тлеющий огонек на кончике своей сигареты, едва не вздыхая, повернула корпус в зал, медленно спустила ноги на пол и встала. Дамблдор тяжело сел. Черные одеяния девушки с металлоподобным блеском колыхнулись, когда она сделала маленький, едва заметный шаг вперед. В этот момент посреди зала раздался оглушительный хлопок. Теперь там стояла высокая темноволосая девушка с оливковой кожей. Ее прямые волосы не были собраны и спускались ниже плеч. О ее облачении стоит упомянуть отдельно. Высокие кожаные ботфорты, жокейские бриджи, заправленные в сапоги, узкий корсет и плащ. Все выдержано в одной цветовой гамме: а именно - темной, почти черной. Во всем этом она была подчеркнуто сексуальна. Алазар заметила ее не сразу: собственные эмоции обычно "отключали" ее от окружающего мира. Девушка тем временем широким шагом подошла к Алазар и остановилась прямо перед ней. Потом слегка наклонила голову, что, по-видимому, должно было означать приветствие. Алазар задумчиво смотрела перед собой, и Гарри не мог понять, видит ли хранительница гостью или нет. Та терпеливо ждала ответного кивка. Когда стало ясно, что его не будет, южанка просто обняла Алазар. Несколько секунд прошло в молчании. Хранительница нарушила его первой: очень тихо она прошептала что-то, на что гостья ответила, качая головой и не отстраняясь. В конце концов Алазар не выдержала и обняла незнакомку в ответ, что-то горько шепча, извиняясь и задавая вопросы, не ожидая ответов. Это были не все неожиданности на тот день: гораздо более резкий и громкий хлопок - и Алазар окружили еще пять женщин в черных одеждах. Несколько из них стояли спиной к ученикам, двое - лицом, но Гарри мог поклясться, что никогда их не видел. Все, что можно было сказать точно, что среди гостей кроме южанки были еще две блондинки, одна рыженькая, шатенка и девушка с седыми волосами, разделенными яркими прядками. Все они стояли вокруг Алазар и молча на нее смотрели. Потом одна из блондинок не выдержала, всхлипнула и осела прямо на пол, повторяя: "прости, прости, прости". Гарри видел, как растерялась Алазар, как она беспомощно опустила руки и отпрянула назад, к окну, словно хотела сбежать. Девушки молча смотрели на нее. Алазар закрыла глаза, качнулась вперед и шумно выдохнула, протягивая руки вперед. Все они моментально соединили руки, и Алазар перенесла их, но совершенно бесшумно. Учителя сделали вид, что ничего не произошло, хотя директор и Снейп скривились. Через мгновенье обычный шум в зале восстановился. Гарри доел и молча вышел. У него опять была пища для размышлений, и еще какая… Да и на вечер у него были планы. *** Гарри беспомощно смотрел на профессора, крепко обнимающего преступника, который не раз пытался их убить. Ситуация явно осложнилась с прибытием профессора зелий и его сокрушительным падением на пол из-за их заклинаний. Сбивчивые попытки все объяснить не удались ни у Люпина, ни у Блэка. Плюс ко всему, стоило Гермионе по пунктам доказать, что профессор Люпин оборотень, как Рону стало совсем дурно. К сломанной ноге добавилась отчаянная паника. Хотя Гарри тоже не мог похвастаться олимпийским спокойствием. От страха он почти не понимал, что эти двое взрослых мужчин пытаются им втолковать. В тот момент, когда Блэк ринулся к ним, у Гарри в голове не осталось ни одной связной мысли, кроме "Алазар может помочь". Он облегченно вздохнул, когда скорей почувствовал, чем увидел ее присутствие в Визжащей хижине. Все звуки мгновенно стихли. Она стояла напротив Гарри, Рона и Гермионы и была очень, очень зла. За ее спиной, как пораженные ядом мантикоры, стояли Люпин и Блэк. - Я слушаю Вас, мистер Поттер. – О лед в ее голосе можно было порезаться. - Алазар… - начал было мальчик, но его перебила подруга. - Рону нужна помощь. Алазар перевела взгляд на ногу рыжеволосого мальчика и хмыкнула. - Что ты сделал Клыку, что он так тебя отделал? - Это не Клык, - ответила Гермиона, красноречиво кивнув за спину хранительницы. Алазар чуть повернула голову и слегка скосила глаза. Она моментально заметила бесчувственного Снейпа, мнущегося Луни и третьего участника этой сцены, стоящего в тени. Снейп заинтересовал ее больше всего. Она остановила на нем свой взгляд, профессионально отмечая и положение позвоночника, и вывернутые руки, и палочку рядом. - Тогда кто же? Напряженное молчание. - Ну? - повторила она несколько секунд спустя, когда не получила никакого ответа. - Я. - Из темноты выступил Блэк. Алазар кивнула, не удостоив беглеца взглядом. Его это очень задело. - Алазар, ты же не веришь, что это я предал Лили и Джеймса? - Он подался вперед, светля ее умоляющим взглядом. - Конечно, нет, - ответила она, приближаясь к Рону. Блэк облегченно выдохнул. - Ты слишком примитивен для этого, - равнодушно бросила она. Тот обиженно отвернулся. - Ты не изменилась, - уязвлено констатировал он. - Ты тоже. - Она протянула руки к ране гриффиндорца, прошептала несколько слов, и та перестала кровоточить. - Больше не болит, - удивленно сказал Рон. - Все равно сейчас к Поппи. Я не профессиональный лекарь. - Она встала. Мягкий шорох дорогого платья некоторое время был единственным звуком в этой комнате, пока Гарри не спросил: - Почему ты никогда не говорила о том, что у меня есть крестный? - Ты не спрашивал. А просто так заявлять, что у тебя был самый непутевый отец, который только возможен, я не рискнула. Ты бы захотел его увидеть, а у меня сейчас слишком напряженные отношения с министерством, чтобы устраивать экскурсии в Азкабан. - Он мне не отец! - запальчиво воскликнул в ответ мальчик. - Отец, - спокойно поправила она, магией поднимая Снейпа в вертикальное положение. – Ты только что сам это продекламировал. - Гарри, Алазар называет крестных родителей... - начал объяснять Блэк, когда до Гарри уже дошло. - Ты моя… крестная? – он перебил Блэка, встал и подошел к ней. - Назови хоть шваброй, смысл от этого не изменится. - Она строго посмотрела на него и вновь занялась Снейпом. - Крестная... - повторил Гарри, произнося почти незнакомое слово. - Ты надолго к нам, Бродяга? - холодно спросила Алазар у Блэка, водя руками над профессорским лицом. - Как тебе сказать, - насмешливо ответил тот, наполняя фразу максимальным сарказмом. - У меня с визой и регистрацией проблемы, так что ненадолго. Тут в голове Гарри что-то щелкнуло. Бродяга... Он уже слышал это. Но от кого? Когда? Мальчик стал внимательно рассматривать новоявленного крестного. Живые синие глаза, исхудалые щеки, тонкие руки... Руки. Гарри определенно уже видел эти кисти: он запомнил тонкое запястье, совсем не мужское. Мальчик перевел взгляд на Алазар и неожиданно вспомнил. - Это он... - прошептал он Алазар, уверенный, что она поймет, что именно имеется ввиду. - Ага, - равнодушно ответила она, леча зельевара. Понимание между Гарри и Алазар выходило, как это ни парадоксально звучит, за рамки понимания. Она была единственным человеком, чьи эмоции он практически всегда мог почувствовать. Она была рядом и незримо поддерживала его. Он чувствовал себя защищенным и безгранично любимым. Алазар была единственным взрослым человеком, кому он был нужен, несмотря на не всегда добрую славу, привычки и характер, кто был готов взять за него ответственность и действительно интересовался его жизнью. И он чем-то ее весьма задел... - Почему ты не сказал мне о метле? - конечно же, она знала, в каком направлении текут его мысли. Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, о чем она спрашивает. Потом Гарри вспомнил, и ему стало стыдно. - Ну... Я хотел, правда. Потом я подумал, что ты непременно заберешь "Молнию" у профессора Макгонагалл, и получится, будто я нажаловался. Я не хочу использовать твое служебное положение... - Гарри и сам осознавал, насколько слабыми выглядели эти аргументы. Это сделало его глубоко несчастным, правда, ненадолго. Несколько длинных секунд Алазар напряженно молчала, а потом приглушенно засмеялась. - Ладно, я чувствую, что ты раскаиваешься. Но впредь не делай так, пожалуйста. Мне неприятно, когда ты скрываешь от меня такие мелочи. Гарри успокоено выдохнул. Он чуть прикрыл глаза, читая ее эмоции и обрадовался, почувствовав там только беспокойство и усталость. А также злость, но направленную не на Гарри, а на кого-то еще. - И еще, - продолжила она, садясь напротив него. Стул или кресло ей для этого не требовались. - Это мой замок. Мой и только мой. Я хозяйка, а не служащая. Мы не прислуживаем. Никогда. Ты не можешь использовать мое служебное положение, потому что я никому не служу. Я не для того со Снейпом и Дамблдором цапаюсь, требуя для тебя больше свободы и самостоятельности, чтобы потом узнавать, что сам, в одиночку, ты делаешь такие глупости. Ты должен был сразу меня позвать, проверить метлу было бы делом нескольких секунд. А так и от меня шифровался, и играл на дерьме. Учти на будущее. - Она встала, улыбнулась и повернулась к Люпину. - Луни, я буду ждать тебя в кабинете директора через полчаса. Не забудь принять зелье. Гарри кивнул своим мыслям: вот и таинственный Луни, которого она бы предпочла остальным мародерам, изготовителям карты. - Алазар, - попросил Гарри, видя, что она собирается уходить и забирать их с собой. - Объясни... Ты обещала. - Он кивком указал на Блэка. Девушка закрыла глаза и потерла виски. Смертельная усталость, чугунными шариками перекатывающаяся от затылка ко лбу, явно намекала на грядущую мигрень. Если бы ей вдруг взбрело в голову сходить к магглскому врачу, то диагноз был бы неутешительным. Но, конечно, такая бредовая мысль не посещала ее голову. Гарри требовал ответа. Она не могла смолчать: сын задал вопрос. В Эльсиноре желание мужчины всегда было непреложным законом, но женщины никогда от этого не страдали: эльсинорцы в высшей степени джентльмены, их никогда нельзя было обвинить в недостаточном уважении. Она не хотела заставлять сына спрашивать дважды, это было бы невежливо с ее стороны. Но рассказать все… Она не была готова. Алазар повернулась к сыну, отчаянно желая заглянуть в зеленые глаза по-настоящему. Все старания Снейпа, по-видимому, пропали даром: ни черта она не видела. Хранительница вздохнула и отошла к окну. Старое стекло всегда было очень пыльным. Алазар вспомнила, как любила Лили рисовать пальцем на подобном полотне разные узоры и писать их имена… Сигареты. Дым всегда успокаивал и приводил мысли в порядок. Она закурила. Выдохнула сизые клубы дыма, они извиваясь и меняясь окружили ее. Еще один-другой глубокий вздох – и она будет готова. Если к такой исповеди вообще можно быть готовой.
Alasar: Глава 33 - Отец оставил меня в магглском приюте почти сразу после рождения. Моя мать умерла, и я не была желанным ребенком: я рождена не от законного супруга. Мой первый приют не был приятным местом, там не было никакого контроля и помощи, мы выживали сами. После восьми неудачных попыток сбежать, меня перевели в другой приют, юго-восточнее. В первую же ночь девочки чуть не убили меня, пользуясь тем, что я по незнанию нарушила несколько местных правил. Неудача не охладила их пыл, и, быть может, они бы довершили начатое – конкуренция среди детей чрезвычайно болезненна – если бы за меня не заступился Том, Том Риддл. Не надо думать, что он тогда был чудовищем. Обычный семилетний мальчик, правда, с неординарными магическими способностями. Он много тренировался, и я всегда поддерживала его в этом. Мои же силы просыпались только в минуты острейшей необходимости, причем они сами решали, что считать необходимостью, а что нет. Все закончилось как-то поздним летом... На тот момент мне было десять, а Тому одиннадцать лет. Выпив, один из воспитателей, ранее уже осужденный за педофилию, попытался меня изнасиловать. Попытка была совершенно неудачной, он был мертвецки пьян, а я активно сопротивлялась. Мы были заперты в коморке, в кухне, и не спрашивайте, какого черта я туда поперлась, мне за это до сих пор стыдно. Хотя... Он обещал лишний раз накормить меня и Тома. Это было достаточной на тот момент причиной, чтобы, забыв обо всех предупреждениях Тома, побежать за этим выродком. Признаюсь, ему до исполнения желаний оставалось всего ничего: у меня с направленной на себя магией всегда были проблемы. Том пришел очень вовремя. Этот козел стал нашей первой жертвой, пусть и неосознанной. Мы вдвоем скинули на него чан кипятка. От удара ли, от шока ли, но сердце у него не выдержало, и он умер… Не думай, что это хоть сколько-то травмировало меня. Я была в том возрасте, когда все происходящее представляется скорее игрой, чем реальностью. Кажется, его звали мистер Дауер… Да не упокоится его душа во веки веков. В комнате воцарилась тишина. Гарри, опустив глаза, сдерживал гневный рык. Рон отвернулся к стене, а Гермиона беззвучно плакала. Сириус и Ремус пораженно разглядывали подругу детства, впервые узнавая о ее истинном прошлом. Алазар отошла от окна и повернулась к Снейпу. - Мне нужно привести его в порядок, многое в моем прошлом связано с этим человеком. Не хочу обсуждать его, пока он не слышит. Сириус гневно сверкнул глазами. Остальные промолчали или невнятно пробубнили что-то согласное. - Северус, очнись. - Алазар протянула к его лицу руку, и преподаватель нахмурился и открыл глаза. - Я рассказываю сыну о своем прошлом, поэтому прошу разрешение рассказать и о тебе тоже. Снейп молча буравил ее взглядом. Она вздохнула и отвернулась к окну. Достала еще сигарету из потайного кармашка на поясе и закурила. Снейп, не обращая внимания на крестного Гарри, который агрессивно пялился на него, рывком подошел к девушке. Детям даже на секунду показалось, что он хочет ее ударить. Но тот лишь положил ей руку на плечо, отчего она вздрогнула. - Ты уверена, что это разумно? - рука так и осталась на своем месте. - Не знаю... - она безразлично пожала плечами. - Что значит "не знаю"? - Никто из присутствующих, кроме нее, не ожидал услышать такую мягкость в его голосе. Блэк незаметно изобразил, что его тошнит от зельевара. Люпин покачал головой и отвернулся. - Я не хочу это вспоминать. Я не хочу это переживать еще раз. Но если я хочу жить дальше, по-настоящему жить, без Тома, без клятвы, с сыном – я должна. - Алазар отвернулась к окну и продолжила. Снейп отошел от нее и встал, скрестив руки на груди. - Мы сбежали... Не буду рассказывать долго, но Том на этот момент уже получил письмо из школы, поэтому мы целеустремленно двигались в Лондон. У меня не было фамилии, не было настоящего имени... В свертке со мной отец оставил всего два слова: "alas" и "alar". «Увы», «увы». Если произнести их быстро и слепить в одно слово, получится Алазар. Хотя в школе я твердила, что это из-за родства с самим Слизерином, но это полный бред, мы не родственники, точнее, очень дальние родственники. – Она хмыкнула, опять затягиваясь. Комнату стал окутывать табачный дурман. - Первое время я находилась в школе, и, пока Том был на занятиях, жила на территории Хогвартса. С тех пор я очень хорошо знаю Запретный лес. Конечно, нас поймали. Но Армандо Диппет был сентиментальным человеком, разжалобить его было делом нескольких минут. Когда мы в два голоса пели нашу историю, он плакал, как маленький ребенок. Меня без официального распределения оставили в Слизерине. Семь лет единственной моей защитой был Том. В то время он был мне больше, чем друг, он был мне как брат. Я действительно думала, что любила его тогда... - Алазар прикрыла глаза. - Он на самом деле был очень хорошим... Когда-то. Она остановилась прикурить еще одну сигарету. Горка окурков на подоконнике неумолимо росла. - Постепенно он собирал свою команду. Преимущественно молодых людей, богатых, талантливых, способных и скучающих. Он издевался над ними. Он смеялся над ними. Но они служили ему, как верные псы, потому что было в Томе что-то чертовски привлекательное. Харизма, наверное. Из них и выросли впоследствии Упивающиеся Смертью. Рон вздрогнул. Глаза Гермионы уже опухли от слез. Гарри не поднимал лица. Она обещала все рассказать, но он до сих пор не мог принять... все. - Мы были вместе. Все время. Он боялся оставлять меня одну, потому что слизеринцы не очень хорошо ко мне относились: кто к Тому ревновал, а кому я просто дорожку перешла... Я никогда не общалась с его псами, Том не позволял им даже приближаться ко мне. Но у нас была проблема более серьезная, чем выходки молодых идиотов. - Алазар поежилась. - И имя ей по сей день - Альбус Дамблдор. Он ненавидел меня и все семь лет страстно хотел исключить. Слава Мерлину, у него не получилось. Мы презирали его в ответ, даже не зная, да и не желая знать причины этого противостояния. Однажды он поймал меня, идущей из библиотеки, спустя час после положенного времени. И наказал… Алазар говорила медленно, словно оформление образов в слова давалось ей с трудом. Перед тем как продолжить она набрала побольше воздуха в легкие. - Он прилюдно высек меня. Тогда правила школы это позволяли, как крайнюю меру перед исключением. Видели ли вы когда-нибудь взрыв ядерной бомбы? Слова девушки произвели именно такой эффект. Мародеры кричали, что это нелепость и невозможно, дети молчали, пытаясь уложить новую информацию в старую картину мира, Гарри схватился за голову, а Снейп пробормотал что-то, похожее на "так вот, в чем дело". Алазар курила, не обращая внимания на весь этот переполох и давая им время успокоиться. Через несколько минут она продолжила: - Тома не было в школе, мы поссорились, и он пошел в лес. Он бы никогда не допустил этого. Мы оба были старостами, отличниками... Диппет тоже не понял такую строгость. После этого Том поджег кабинет Трансфигурации, "случайно" облил Дамба экспериментальным зельем, противочесоточным, которое имело прямо противоположный результат… Разгорелась полномасштабная война. Так мы выпустились из школы. - плечи Алазар поникли. - А дальше... Том растил из меня госпожу. Я знала, что он не светлый маг, но только через двенадцать лет узнала, насколько далеко он зашел в своих темных экспериментах. И не узнала бы, если он не взял бы меня с собой... На темное посвящение. Хотел, видимо, и меня... посвятить. Я вовремя убежала. Правда, палочку свою потеряла. Или украли ее... Не знаю точно. Мы на этот момент уже были помолвлены, я вовсю готовилась к свадьбе. Даже платье купила... И мечтала об этом, как маленькая влюбленная дурочка. На этом обряде, "Черная ночь" называется. - Алазар коротко посмотрела на Снейпа, он кивнул, показывая, что понимает, о чем речь. Впрочем, он выглядел ошарашенным. - Ему приказали убить меня. - Кулаки Гарри сжались, Алазар с нежностью посмотрела на сына и пояснила: - При переходе с седьмого уровня силы на восьмой необходимо выполнить условие старейшины. Для темных это - убийство. Ему указали на меня. *** Алазар сделала паузу, чтобы закурить. Сириус стоял, опершись на стену, Ремус сел прямо на пол, дети уже давно не меняли своего положения. - Он сделал это. Затащил меня в церковь, а когда я отказалась выходить за него - убил. Моей же палочкой. Нашлась… Еще одна долгая пауза. Удивительно, как ее не подводил голос: переживать все это еще раз было безумно больно. - Но ты жива? - интонация Сириуса была вопросительной, хотя вопрос был довольно глупым. - Я хранитель, - спокойно ответила Алазар. - Я рождена для того, чтобы Хогвартс был защищен. Каждый камень этого замка прописан хранительской кровью. Это мое. Мое! Никто не сможет этого у меня отнять. Каждый раз, когда старый директор по той или иной причине уходит, новому дается около десяти лет, чтобы освоиться и ввести свой порядок. Где бы я не была, я обязана явиться и проверить. Я как феникс; они, кстати, мои дальние родственники. Замок возвращает меня. Так случилось и в этот раз: стоило Дамблдору занять кресло директора, как я пришла снова. Это Закон. Алазар повернулась, облокотилась на подоконник и улыбнулась стоящему напротив Снейпу. - Надо сказать, что до поры - до времени, ни Том, ни Альбус не догадывались о моем происхождении. Я опять попала в приют, только теперь вела себя умнее и лет в семь убежала, направляясь в Хогвартс. Я помнила, где он, но по пути сбилась и попала в крепкие ручки Марианны и Мириам. Мириам - это жена Фламмеля, - пояснила она, увидев приподнятую профессорскую бровь. - Они быстро забрали меня к себе, отмыли, накормили и дали выспаться. Пабло наблюдал за мной все это время, но, по-моему, он ни разу не вмешался без необходимости. В таком возрасте легко учатся, скоро я перестала переживать по поводу отсутствия палочки, начала вовсю колдовать без нее. Нико пытался купить ее мне, но это было бесполезно, пока моя была цела. У Нико всегда были трения с законом, и не всегда безосновательно… - она улыбнулась своим воспоминаниям. - Он подделал мне документы, назвав дальней родственницей Мириам. Так я стала Прайтт. Это и сделало Аргуса моим дядей: они с Нико троюродные кузены. - она улыбнулась Рону. - А Мириам и Марианна сводные сестры. Мир тесен. Она положила руку на горло и потерла его. Этот безобидный жест не укрылся от внимательного взгляда зельевара. Снейп нахмурился. Она беззаботно улыбнулась, но выражение глаз не изменилось. - Меня не приняли в школе. Шляпа отказалась меня сортировать, всерьез считая, что это лишнее, что я и так слизеринка. Я, памятуя о том, каково мне было в зеленом общежитии в отсутствие Тома, очень обрадовалась, что оно переполнено. Я наивно думала, что меня поселят в отдельную. Но нет, меня отправили в двуспальную комнату в «красном» общежитии. Правда, моя соседка мне в душу не лезла, так что все было хорошо. Пока я не услышала, как она плачет ночью... Я не умела и не умею утешать. Поэтому я просто сходила в ванную и принесла полотенце. Она сначала не поняла, смотрела на меня огромными, полными слез серо-зелеными глазами, а потом рассмеялась и заявила, что если уж плакать, то плакать по полной программе, и полотенце для этих целей подходит как ничто лучше. - Глаза Алазар потухли, когда она заговорила о Лили. - Мы стали «общаться»: моя врожденная нелюдимость легко сочеталась с ее желанием тишины. Вместе делали уроки, читали, нам не нужны были слова. Когда она предложила изучать что-то сверх программы, я не удивилась: ее тяга к знаниям была общеизвестна. - Алазар отвернула лицо от остальных, потом и вовсе повернулась к окну и стала вглядываться в пыльную даль. Потом поежилась, словно от холода, и продолжила: - Мы стали сестрами уже на втором курсе. Особый обряд, обмен кровью - и я могу звать себя Эванс, а Ли себя... Как-нибудь тоже. - Она говорила все медленнее и медленнее. Эмоции захватывали, воспоминания манили, а забытое было сердце отзывалось застарелой, но такой острой болью. - Мы начали общаться с мародерами на шестом курсе, кажется. Она влюбилась в Джеймса. Мне приходилось везде быть с ней, потому что девочки, видите ли, никогда не ходят одни, - горько произнесла она после долгой паузы. - Они поженились почти сразу после школы, и я считаю, что разрешение на эту свадьбу было моей самой большой ошибкой… И все-таки она не выдержала, застонала, закрыла лицо руками и уткнулась лбом в стекло. Несколько мгновений они провели в молчании, потом она тихо спросила: - Гарри, ты уверен, что хочешь знать, что было дальше? Может, достаточно? - Нет, - зло ответил мальчик. - Я хочу знать все. Я хочу знать, что эти люди сделали с тобой. Чтобы знать, за что и кому мне мстить. Алазар удивленно посмотрела на сына. Несколько секунд они переглядывались, потом, очевидно, он ее убедил, она вздохнула и продолжила. - Я должна сразу объяснить еще кое-что. Северус никогда не был последователем Темного Лорда. – Самый удивленный взгляд был у самого зельевара. - Да, Снейп никогда не был его последователем. Темных искусств - да. Но не Лорда. - Снейп медленно кивнул, подтверждая. – Том умеет ловить на этом… Тот черный день, канун дня всех святых, я описать не смогу, - голос ее сорвался. - Но смогу показать. Теперь недоумение скользило в глазах не только зельевара. Алазар закрыла глаза и махнула рукой. Мир закружился и перестал существовать.
Alasar: Глава 34 - Ты долго там копаться будешь? Выходи давай! - Может, не надо? – жалобно-жалобно. - Элли, это бал! Наш последний Святочный бал! Ты должна быть там! - Я и на первом-то не была... - И слышать ничего не желаю! На счет "раз, два, клопкопух" я открываю дверь. - Ладно, я иду. Но ты сама напросилась… Осмысление звуков пришло первым. Потом появилось изображение: рыжеволосая девушка в открытом платье салатного цвета стояла около двери. Комнату было легко опознать: гриффиндорская спальня на двух девочек. Одна из них явно находилась за дверью, в ванной, и готовилась к балу, а вторая терпеливо ее ждала. Гарри огляделся: среди попавших в прошлое Алазар были все, кто присутствовал в Визжащей хижине, кроме нее самой. Они не выглядели счастливыми и даже удивленными, скорее, на их лицах читалось удивление и ожесточение. - Ну, вот она я, суди. - Наконец дверь приоткрылась, и к ним вышла крестная Гарри, с той только разницей, что ей было около шестнадцати. Она была одета очень неярко, можно даже сказать бедно, до дорогих черных шелковых платьев ей было еще жить и жить. Перетрансфигурированная школьная мантия - вот что было на Алазар. Девушка даже не стала менять цвет; видимо, уже тогда она носила только темную одежду. Горло закрывал ворот, руки наглухо - рукава... Она совсем не была похожа на девчонку, идущую на танцы. - М-да. - Лили не могла найти слов. Самая большая проблема в жизни девочки-подростка - это как не обидно сказать лучшей подруге, что так на вечеринки не одеваются. Платье Лили едва доходило до колен, тоненькие бретельки открывали худенькие, усыпанные веснушками плечи. - Лили, я не хочу идти. - По случаю праздника Алазар распустила волосы, они лезли в глаза, закрывали обзор, хотелось чихнуть, и было жутко неудобно. - Элли, это же бал! Бал! - простонала рыжеволосая. - Как можно не хотеть на него идти?! - А мне и не с кем... - развела руками Алазар. - Никто, кроме тебя и Луни не заметит моего отсутствия... А у Луни полнолуние уже завтра… - Я пообещала Сириусу, что одену тебя нормально, и ты будешь его парой, - строго ответила девочка. - Какой по счету? - хмыкнула Алазар. Лили широко улыбнулась. - Знаешь, иди. А я, если получится, приду. Пожалуйста. Нехорошо заставлять Поттера ждать. Лили покачала головой, и, после паузы, с вздохом вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Несколько секунд Алазар молчала, прислушиваясь к шагам сестры по лестнице, потом схватилась за голову и простонала: - За что?! Ну, какой идиот все это придумал?! Она плюхнулась на кровать и задернула полог; несколько минут оттуда ничего, кроме невнятного бормотания, слышно не было. Потом она шумно выдохнула, сказала самой себе, что готова, чертыхнулась... В этот момент мир вокруг Гарри и компании закружился, и они оказались стоящими посредине Большого зала, в самой гуще народа. Дети танцевали, смеялись, пили сливочное пиво. Сириус и Ремус показали детям себя и даже Снейпа, ведущего неспешную беседу с толстеньким профессором, по всей видимости, деканом его факультета. Молодой Бродяга уже обнимал какую-то красотку в далеком углу, его вечер грозил быть многообещающим. Люпин то и дело поглядывал на время. Джеймс и Лили танцевали, счастливо друг другу улыбаясь. Гарри был рад увидеть, что они так крепко и сильно друг друга любят. Они все очень интересно себя ощущали: это были словно их собственные воспоминания, но они не имели тел, к ним никто не мог прикоснуться. Это было причиной, почему даже травмированный Рон спокойно перемещался в пространстве. Наконец Дамблдор поднялся на сцену, чтобы сказать речь, и вышел на сцену. Старшеклассники нехотя оторвались друг от друга. - Кхм, кхм, кхм. Дорогие друзья! Преподаватели посовещались и решили сделать вам сюрприз! Мы пригласили известную музыкальную группу, чтобы выступить на нашем празднике! Это… - тут директор замешкался. Он совершенно не разбирался в современных молодежных группах. Роясь в карманах в поисках бумажки с подсказкой, которую ему дала Минерва, он ностальгически вспоминал «Магических сестер» или «Тертых жуков». – Итак, это… «Романтика Безнадеги»! Хогвартс взревел. Ребята аплодировали, свистели и смеялись: группа была очень популярной. Гарри хмыкнул. Что-то ему это название напоминало… На специально подготовленной сцене с хлопком появились инструменты. Моментально воцарилась тишина. Все знали, что «романтики» очень любят поражать воображение публики чем-нибудь экзотическим. Прошло несколько минут, прежде чем темнота вокруг помоста сгустилась. Студенты начали бурно приветствовать группу. Из темноты вышло четыре человека в черных плащах. Они, не обращая на публику внимания, пошли к своим инструментам. Черные барабаны, фиолетовый синтезатор и две гитары. Место у микрофона осталось свободным. Подождав немного, музыканты заиграли необыкновенной красоты музыку. Она была гнетущей, тревожной и очень напряженной, словно самый страшный кошмар вырвался на свободу. Певца все не было. Они отыграли вступление. Еще никто не решался танцевать или как-то двигаться. Все, замерев, следили за хмурыми лицами музыкантов. Вдруг посреди сцены раздался взрыв, осветивший весь зал яркими золотыми всполохами. На этом месте стоял солист. Он медленно подошел к микрофону, взял его в руки и поднес к губам: - Добрый вечер, дорогие друзья, – он слегка грассировал, но ему это шло. – Со мной сейчас приключилась необычайная история. Корни ее уходят далеко в прошлое, но думаю, что все к лучшему. Однако, петь для вас сегодня я буду не один. Не зная, как реагировать, толпа зааплодировала. Барабанщик ударил по своим инструментам, музыка резко сменилась, фонтаны разноцветных брызг взметнулись в небо. Дети закричали от восторга. - Купер… - с такой ненавистью произнес Снейп, что к нему повернулись все, кто это услышал. И только Гарри вспомнил мальчика из воспоминаний Алазар и мог понять причину этой ненависти. И вдруг музыка смолкла. Солист повернулся спиной к залу и поднял руки, словно желая обнять кого-то. Луч направленного света ударил в заднюю, мало освещенную часть сцены, где находилась девушка. Пространство словно задрожало, когда она запела. Низкий, грудной голос переплетался с музыкой и воспарял над пораженными студентами и учителями. Девушка сидела на высоком черном барном стуле, повернувшись к публике почти спиной, левой рукой держа микрофон, а правой держась за спинку стула. Их голоса сплетались, превращаясь в музыку: I like the things that you hate And you hate the things that I like. And it hurts… Honesty’s your church. Они пели по очереди, словно ведя музыкальный диалог. Строчка за строчкой, музыка проникала в самое сердце каждого присутствующего, вызывая дрожь и мурашки. But sometimes it’s better to lie… I’m the vinegar and salt, And you are the oil that dissolves My frustrations, Honesty’s limitation. * Последний аккорд словно разбил создавшееся напряжение, но залу потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Уже спустя мгновение студенты разразились бурными аплодисментами. Впрочем, их ждало еще одно потрясение: когда девушка встала и медленно подошла к солисту, оказалось, что это не кто иная, как Алазар. Надо было видеть лица некоторых девушек, которые всегда считали Прайтт неудачницей и оборванкой. Хотя та же Лили, которая так, естественно, не считала, тоже не могла прийти в себя. - Эл?! – услышал Гарри пораженный шепот. Его мать, такая молодая, вцепилась в его еще живого отца и шипела. – Она что, с ума сошла?! Где ее мозги?! Джеймс, обрадованный тем, что Лили к нему прижалась, стоически терпел ее ногти, впившиеся ему в сгиб локтя. Молодой Ремус качал головой. Юный Сириус с какой-то плотоядной улыбкой разглядывал костюм Алазар: черную майку и черную же пушистую юбку, гораздо короче, чем она обычно себе позволяла. Правда, высокие сапоги все равно скрывали ноги. У остальных реакция была примерно одинаковой: «ого, ничего себе» у молодых людей, и «она что, знает «романтиков?!» или «ну почему не я?» у девушек. Музыканты вновь принялись играть, но музыка уже не была такой тяжело-роковой. Простая грустная мелодия поднималась к небесам, по пути соединяя людей в пары для медленного танца. I hurt myself today To see if I still feel. I focus on the pain - The only thing that’s real, The little tears a fall, The old familiar stay Try to kill it all away. But I remember everything! What have I begun? My sweetest friend… Everyone I know goes away In the end. ** *** Гарри внимательно вглядывался в лицо Алазар. Она не смотрела ни на кого в зале, эта музыка была ее откровением и лилась прямо из души. Мальчик вглядывался в яркие зеленые глаза, разглядывал длинные ресницы, толстую косу темных чуть вьющихся волос… Это потом она стала великой волшебницей. И однажды убила Воландеморта, Гарри в это верил. Но сейчас… Сейчас перед ним была простая семикурсница, преодолевающая свою стеснительность девочка с великолепным голосом. Рядом кто-то застонал. Гарри перевел взгляд на взрослого Сириуса, который, смотря в том же направлении, что и Гарри, весь трясся. «Что же я творил, что же я творил», - все повторял он. Мальчик опустил глаза. Это был настоящий катарсис для его крестного, для Алазар, ведь она тоже вспоминала это вместе с ними, и, наверно, и для него самого тоже. Драгоценная возможность понять и простить себя и других… Все равно. Больно. Песня тем временем почти закончилась. Солист только прошептал заключительные строки, и свет слегка померк. …If I could start again A million miles a week I would keep myself I would find a way… ** Воздух вокруг непрошеных в этом времени гостей сгустился, перенося их дальше по волнам памяти Алазар. Они не знали, где они окажутся через секунду, поэтому такие броски все-таки вызывали подспудный страх. Они вновь оказались в школьной комнате. Из единственного незанавешенного окна лился приглушенный лунный свет. Сначала они решили, что одни, потом услышали пыхтение и непонятные шорохи. Ремус неожиданно покраснел. Все с удивлением смотрели на него, Снейп хмыкнул. - А вдруг это… Лили и… Джеймс… - оборотень смущенно выдохнул, не имея смелости продолжить. - Напомню вам, - заносчиво произнес Зельевар, – что мы все-таки в воспоминаниях Алазар. И если вы не предполагаете, что они тут втроем… - Сириус воинственно вскинул голову. – То это, скорее всего, Алазар и… - он сделал театральную паузу, довольный произведенным эффектом. - Алазар?! – Оба мародера пораженно уставились на скрестившего руки на груди Снейпа. - И Лили, – спокойно закончил мысль тот, глумливо усмехаясь. Они несколько секунд молчали, когда сзади кто-то выдохнул и прошептал таинственным голосом: - Ли, а если у нас не получится… Не все же умеют поднимать такие тяжести без магии… Вся компания обернулась. В самом темном углу на коленях около большого черного куба сидели Алазар и Лили. Они тщетно пытались поднять его, но ничего не получалось. - Все равно, Эл, мы должны как-то его спрятать. Этот эксперимент был не совсем удачным. – Лили встала, отряхнула коленки и прошлась по комнате. Когда она дошла до яркого пятна серебристого света, которое появлялось на полу из-за смотрящей в окно луны, то они поняли, что Лили не больше двенадцати лет. Она задумчиво посмотрела в окно, почесала нос и вздохнула. Алазар тем временем уселась прямо на куб и положила руки на острые коленки. Так они провели несколько минут. - Послушай, - начала Лили. – Это самое лучшее время, чтобы провести обряд. Мерлин с ним, с жертвенником, давай так. - Как же без… - но возражения Алазар были решительно отвергнуты. - А мы по старинке. Эл, мы же сами хотели… Какая разница, как…? - Хм. – Алазар подошла к тумбочке и вытащила из нее большую книгу. – Хорошо, – сказала она после продолжительного листания. – Нам нужна соль, две черные восковые свечи и серебряный нож. - Обойдемся без ритуального алтаря. – кивнула на куб Лили, проворно собирая по шкафчикам все необходимое. - Черти солью круг, – вздохнула Алазар, садясь на пол с книгой на коленях. Лили резво пробежала вокруг Алазар, оставляя место внутри для себя. - Подожди замыкать! – Алазар водила пальцем по строчкам. – Сначала сядь. Лили села и закончила окружность. Они оказались освещенными лунным светом, поэтому Гарри и остальным все было прекрасно видно. - Ли, пойми, то, что мы делаем… Это незаконно. И запрещено. – Алазар вопросительно посмотрела на подругу. - Ты мне как сестра. Хочу закрепить это, – тряхнула рыжей гривой Лили. - Хорошо, – успокоено произнесла черноволосая девочка. – Тогда зажги магией свечи. Ли моментально достала из кармана две толстые свечи и щелкнула над каждой пальцами, вызывая огонек. Снейп присвистнул. Когда Гарри повернулся к нему, молча требуя пояснения, тот помотал головой, внимательно вглядываясь в каждое движение девочек. Но Ремус пояснил: - Проявления беспалочковой магии у твоей мамы, и умение читать на древне-готском у Алазар – впечатляет, не так ли?.. Гарри понял, что так поразило зельевара, и, благодарно кивнув Люпину, повернулся к двум маленьким фигуркам. Самое время: Алазар уже заканчивала читать заклинание, а Лили уже порезала ножом свое правое запястье. Гермиона вскрикнула, Рон отвернулся, они оба не выносили вида крови. Сириус пораженно смотрел, как девочки уверено берут друг друга за руки так, чтобы порезы соприкоснулись. Их руки окутала темная зыбкая дымка, сгущаясь вокруг девочек все сильнее. - Все правильно? – спросил Гарри у Люпина. - Нет, Поттер, все совершенно неправильно, – опережая того, сердито ответил Снейп. – Проводить темные обряды такого уровня под носом у директора – это неправильно. Использовать темную магию так уверенно в столько малом возрасте – это неправильно! Все, что они делают – абсолютно неправильно… Но техника, признаюсь, отточена. – Снейп недовольно хмурился. Но тут обе обессилено сползли на пол, не разжимая рук. Алазар последней потеряла сознание, и их буквально выкинуло из этого воспоминания в следующее. …Лили смеясь шла за Алазар. Она о чем-то весело болтала, в то время как крестная Гарри угрюмо двигалась вперед. Судя по внешнему виду и значку старосты на мантии Лили, это был их седьмой год обучения в Хогвартсе. Гарри и остальным не нужно было прилагать никаких усилий, чтобы перемещаться за ними. Девушки уверенно двигались в самую глубь леса, причем тропинка давно осталась позади. Когда они дошли до большой поляны, Алазар резко остановилась. Здесь было сумрачно и прохладно. Лили поежилась и продолжила говорить, но жизнерадостности в ее голосе явно поубавилось. - А теперь я тебе кое-что объясню, - металлическим голосом произнесла Алазар. – Полное обновление моей крови происходит за десять дней. За десять дней из меня ушла вся твоя кровь. – Она зябко повела плечами. - А я? – тихо произнесла Лили. - В тебе теперь только моя кровь. Мы же совершали полный обмен, ты помнишь? – Алазар отвернулась и пошла в сторону центра поляны. Лили помедлив поспешила за ней. – Поэтому если ты вдруг соберешься родить, - она остановилась и кинула на подругу уничтожающий взгляд. – То ребенок будем моим, а не твоим. Более того, кровь отца в нем тоже не приживется. Максимально ее будет не больше двенадцати процентов, это в лучшем случае. Лили всхлипнула. - А ты сама понимаешь, что такое моя кровь. Мысленно соедини ее с кровью этого твоего… Поттера, – презрительно прошипела Алазар. – И посмотри, что получится. Придурок-вампир? Кровожадный олень? Или, может быть, рогатая змея?! Лили заплакала. Она попыталась сказать что-то, но Алазар не дала. - Что бы ты не сказала сейчас, этого вряд ли будет достаточно, чтобы я дала разрешение на вашу помолвку, Ли. Он непроходимый идиот, бабник и тупица. Не понимаю, как ты этого не видишь. - Я люблю его… - тихо сказала Лили. Алазар отвернулась. Она села прямо на землю и прошептала: - Я знаю, Лил. Но я не верю, что он любит тебя настолько же сильно, насколько ты его, не верю, что он бросит изображать из себя самца–осеменителя и сможет стать хорошим мужем. Лили села рядом с Алазар, облокотившись на ее спину своей. Так, в молчании, они провели несколько бесконечно долгих минут. Ли беззвучно плакала, Алазар, закрыв глаза, думала. ___________ * The Hooverphonic, Vinegar & Salt ** Johnny Cash, Hurt
Alasar: Глава 35 - Я люблю его… - повторила Лили, закрывая лицо руками. – Он болван, я знаю, но я так люблю его… Алазар молчала. На ее насупленном, угрюмом лице ясно читалось все, что она думает о Джеймсе Поттере и его предложении. - Ты не понимаешь, ты же никого не любишь, - плакала Лили, не видя, как потемнело лицо Алазар после этих слов. – Кроме меня. А я… Я не могу без него. Какой бы он не был, я в нем нуждаюсь. Если не с ним – то ни с кем… Алазар прикусила нижнюю губу. Ее лицо исказилось, но голос не дрогнул, когда она спросила: - Ты считаешь, что ты беременна? Лили вздрогнула, потом развернулась и резко ткнула Алазар локтем так, что та согнулась пополам. - Прекрати читать мои мысли, слышишь? Прекрати! Прекрати… - она всхлипнула и упала на землю, рыдая. Алазар, восстановив дыхание, просипела: - Мне нет нужды читать твои мысли, Ли. Я и так понимаю, что ребенок – это единственное, что может удержать тебя рядом с Поттером сейчас. - Нет… Нет… Нет… - Лили сама себе до конца не верила. – Люблю его… Люблю… Алазар покачала головой. Потом посмотрела на часы. Вздохнула. Вытерла Лили слезы. Посмотрела на часы еще раз. - Ли, через три минуты полдень. Это один из порогов, и я могу проверить точно, беременна ты или нет. - А тест? – всхлипнула девушка, успокаиваясь. - Тест – это ерунда, – отмахнулась Алазар. – Ну что? - Давай, - кивнула рыжая. Алазар простерла руки над животом Лили. Та закрыла глаза и успокоено всхлипнула последний раз. По ее размеренному дыханию можно было определить, что она заснула. Прошло больше получаса, когда Алазар устало убрала руки. Лоб ее был мокрым, она тяжело дышала. Обессиленная, она могла лишь качать головой. - Ли, – тихонько позвала она подругу. – Ли! - А? Да. Я не сплю, – отозвалась та, зевая. - Ты не беременна… - Лили радостно вскрикнула, но Алазар продолжила. – Пока. - Что?! – Лили откатилась назад и уставилась на сестру. – Повтори! Повтори! Второй виток истерики Лили Алазар пережила уже сложнее: сама она тоже очень устала, сил не было, и успокаивать она была не способна. Безуспешно пытаясь привести Лили в порядок, она махнула рукой. - Мерлин с тобой, Лили, выходи за него. Рожай, раз тебе так вздумалось. Хоть десятерых. Но помни, что я являюсь Хранителем твоей силы, а ты моей. Не рискуй ею понапрасну. И… Это я дала маху – никаких десятерых. Максимум одного. Не хочу делить свою силу на столько частей. Пусть у моего ребенка будет максимум магической энергии… Лили взвизгнула, моментально приходя в хорошее настроение. - Элли! Это же замечательно! Я пока не беременна, Джимми меня любит, я – его, и у нас в будущем будет ребенок! Будешь крестной? Пожалуйста! – Лили подпрыгивала на месте от радости. Алазар рукавом стерла пот со лба, подняла глаза на улыбающееся лицо лучшей подруги и обреченно кивнула. - А подружкой невесты? Пожалуйста! Еще один кивок. - Здорово! Как же здорово! – Лили обняла Алазар и помогла ей встать. – А почему все это надо было делать именно в полдень? - Легче скрыть от Дамблдора о творящемся на территории Хога волшебстве тридцатого уровня… - Какого? – Лили резко остановилась. – Но… Ты же тогда вообще стоять на ногах не должна! Боже! – Она подхватила падающую подругу, в то время как компанию подцепил сильный ветер и перенес в ярко освещенное место. - Гостиная Поттеров на первом этаже… - устало произнес Сириус. Говорить, думать, вспоминать – все это причиняло боль. Даже когда путешественники пытались закрыть глаза, не видеть, не узнавать – все равно видели и узнавали, потому что их не было, не было их глаз и век, они лишь видели то, что помнила Алазар, без прикрас и купюр. Вся ее долгая жизнь как в кино. Только встать и уйди, не досмотрев до конца, - невозможно. Уютно горел камин, озаряя темно-красные стены яркими всполохами. Тяжелые портьеры были закрыты. За окном выл ветер. Всю меблировку гостиной составлял диван, несколько кресел, столик и кружевная колыбель, явно принесенная из другой комнаты. Неожиданно посредине комнаты, рядом с камином появилась Алазар. Она была вся грязная, весь ее темный плащ был облеплен землей. Она плюхнулась на диван, магией очищая одежду. - Акваменти, – сказала она и подставила лицо бьющим струям теплой воды. – Фините. Потом наклонила голову влево и вправо, до хруста в затекшей шее. Волосы ее были коротко острижены, но вода смыла этот морок, и на колени упали мокрые спутанные пряди. Правой рукой она потерла шею и затылок, в это же время, делая левой рукой медленный пас. Огонь в камине вспыхнул с новой силой. Она откинулась на спинку дивана и несколько секунд с нескрываемым наслаждением отдыхала. Потом у нее зазвонил телефон. Она не открывая глаз правой рукой нащупала на поясе узенькую трубку, нажала на кнопку и рявкнула: - Я слушаю. Тишина стояла такая, что они могли услышать ответы невидимого собеседника Алазар. - Мисс Прайтт? - С кем имею честь разговаривать? – грубо ответила вопросом на вопрос девушка. - Клемент Суламифь Ривье, – ответил мужчина. - Мне это ни черта не говорит. – Алазар потерла свободной рукой закрытые глаза. - Я Глава Триумвирата Трехликого, один из Углов, если Вам угодно, – со смешком отозвалась трубка. Глаза ее дрогнули, но не открылись. - Один хрен. Мне лень сейчас разговаривать, – развязно произнесла она. – Я хочу спать. Позвоните позже. А лучше – вообще не звоните, Ваш голос меня раздражает. Пишите письмо, я отвечу, когда время будет. Она уже собиралась выключить мобильный, когда Клемент произнес: - Я заплачу Вам пятнадцать миллионов корон. Сонливость Алазар как рукой сняло. - Еще раз, я не расслышала, пожалуйста, – медленно произнесла она, невидящим взглядом смотря в огонь. - Пятнадцать миллионов корон. Корона по сегодняшнему курсу приравнена к пятидесяти семи галеонам. Если Вам интересно меня послушать, пригласите меня в дом. - Вампир? – быстро спросила она, оглядываясь на колыбель. - Нет, – засмеялся Клемент. – Всего лишь Глава Триумвирата. - Входите, - произнесла она в трубку, уже опуская ее, чтобы двумя руками наложить на люльку защитные чары. - Не трудитесь, этот ребенок меня не интересует. – Прямо перед ней возник высокий мужчина. Он скинул плащ и сел в кресло. - Вы курите? – спросил он несколько минут молчания спустя. - Да, – отрезала Алазар. – Но здесь нельзя. - Ах, да… Ребенок. Он так важен для Вас? - Не Ваше дело. Что Вы можете мне предложить? Я слушаю. – Алазар щелкнула пальцами, призвав себе кофе. Клемент покосился на нее, очевидно, ожидая того же, но, не дождавшись, начал говорить. - Мы знаем, что Вы служите в Совете. Нам это очень удобно. Тем более, что Вы работаете уже давно и на хорошем счету у начальства. Конечно, это естественно, что подозрения в случае чего попадут на кого-нибудь другого, а не на Вас… - Не вешайте мне лапшу на уши. Чего Вам от меня надо? – разозлено прошипела Алазар. - Вам нужны деньги. Этот ребенок… - Клемент кивнул в сторону кроватки, – требует хорошего питания и превосходной защиты, а Совет вряд ли платит Вам достаточно, чтобы прокормить этот маленький прожорливый ротик. - У Вас двадцать секунд, чтобы объяснить цель Вашего прихода. После этого я выкину Вас из дома. – Алазар прикрыла глаза. - Уважаю немногословных людей. – Клемент засунул руку в карман с внутренней стороны плаща. – Вот этот человек, - он вытащил фотографию, – вчера изнасиловал дочь одного из моих друзей. Девочке пятнадцать, но она настолько строптива и глупа, что лично я не удивлен. Но… – он вертел карточку в руках. – Мой друг хочет отомстить. Сам он этого сделать не может: уже больше десяти лет он приковал к инвалидной коляске. Он попросил меня найти кого-нибудь, чтобы сделать это. - Что? – Алазар допила кофе, и чашка исчезла. Но на ее месте появилась еще одна. - Кастрировать ублюдка. А потом… - Клемент сделал выразительный жест, проведя ребром ладони по горлу. - Хм. Вы можете купить наемника. – пожала девушка плечами. – Гораздо дешевле и проще. - Нет. – Клемент нахмурился. – Нам надо не просто убить, нам надо отомстить. Вы понимаете разницу? Алазар медленно кивнула. - Чтобы Вам было проще решиться на это, я дам Вам досье на этого человека. – Клемент положил на журнальный столик серую папку. – Там все. Сообщите мне, когда примите решение. Алазар посмотрела на поднявшегося мужчину. На вид Клемент был лет на пять-семь старше ее. У него были светло-русые волосы, ярко-голубые глаза, волевой подбородок, упрямо сжатые губы, острый нос. Шрам над правой бровью. Широкие плечи. И руки человека, который умеет правильно держать меч – широкие и сильные. Одет в черный костюм без галстука, верхняя пуговица расстегнута. Плащ сделан явно на заказ. Высокий. Развитые икроножные мышцы – быстро и много бегает. И плавает – мышцы спины с головой выдают это. Так размышляла Алазар, пока тот слегка поклонился, отвернулся к камину и исчез. Она допила третью чашку кофе, потянулась и взяла в руки досье. Через пятнадцать минут она его закрыла, тщательно сдерживая рвущийся наружу рык. *** «Мозес Тиреску, 41 год, 172 см, 88 кг, глаза серые, лыс, шрам от операции удаления аппендицита, родимое пятно на правом предплечье, не работает». И дальше – история девяти девочек… Изнасилованных… и убитых. Задушенных... Все сироты, без родственников, жили на улице. Он промахнулся лишь однажды: Лиза Джейн Миллер, 15 с половиной лет, сбежала из дома и полтора дня жила на вокзале. Ей повезло, что у отца хорошие друзья: они нашли ее, но Тиреску все же удалось сбежать. Теперь Клемент Ривье, глава какого-то Триумвирата, собирается платить ей за то, что она сделала бы бесплатно. Завтра, все завтра. А сейчас – спать. Едва она уснула, как малыш Гарри проснулся. Он задергал крошечными ножками и ручками, и специальный колокольчик разбудил девушку. Она подскочила, моментально проснулась и уже в следующее мгновение стояла рядом с колыбелью. - Тихо, тихо, мой хороший, – прошептала она. – Спи, мой мальчик. Спи, Гарри. Не прошло и нескольких минут, как он действительно уснул, хотя она даже не взяла его на руки. Полюбовавшись сыном еще минуту, она повернула голову в сторону камина, задержала дыхание и стоя заснула. Компания перенеслась в большой круглый зал, через который в десятки дверей проходили сотни людей. В ту же секунду посреди него образовалось огромное полотно, в котором появилось лицо Алироха. Гарри был уверен, что начальника Алазар никто не знает, но Снейп кивнул, узнавая. Мальчик в очередной раз подумал, как мало они знают о жизни мастера зелий… - Доброе утро, дамы и господа! – начал Алирох. – В связи с изменениями в составе Семнадцати, сегодня к вам прибудет новый начальник. Будьте готовы исполнять все его требования. Всего хорошего. – Экран отключился и пропал. Замершее на секунду броуновское движение в зале опять восстановилось с бешеной скоростью. Люди напоминали пчел, а комната – улей. - Мне страшно… - услышал Гарри шепот совсем рядом. – Они нас растопчут и не заметят. - Не бойся, мы рядом. Удачи… - тихий ответ сопровождался хлопком. На месте экрана появилась Алазар. Она была одета в серую прямую мантию, размера большего, чем ей это было необходимо, поэтому одно плечо было оголено. У нее был удивительной красоты пояс – и это было единственным украшением. Волосы были распущены и спадали почти до земли. В привычном, таком далеком сейчас мире, Алазар, Гарри знал это, ненавидела, когда волосы не собраны и болтаются. Она часто собирала их в тугие пучки, магией заставляя их держаться вместе. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы Алазар в Хогвартсе появилась с такой прической. Впрочем, пристрастью к серым бесформенным хламидам она тоже не страдала. - Доброе утро, – холодно поздоровалась она. Никто и не подумал остановиться. Алазар, не меняя выражения лица, хлопнула в ладоши. Все стены стали прозрачными, а звуки стихли. - Доброе утро еще раз. И это последний раз, когда я повторяю дважды. – Алазар высокомерно оглядела людей перед ней. – Мое имя – Алазар, я избрана Главой этого Департамента. Кое-где раздались смешки, но общий гул был насмешливо-недоуменным. Алазар со скучающим видом подождала, пока голоса стихли. - Сегодняшний день будет последним, который вы проведете в таком составе. Я собираюсь провести полную реформу во всем департаменте. Я считаю, что эту тяжеловесную повозку, которую вы называете департаментом детства, можно заставить работать гораздо быстрее и продуктивнее. Я уже попросила Алотхо Ветро предоставить этому департаменту исключительное право на решение судебных и правовых вопросов, связанных с защитой прав детей. Новое начальство заново полностью пересмотрит весь штат, завтра вы увидите списки всех, кто останется здесь работать. Вопросы? Она не сделала ни одного лишнего движения, даже моргала медленно. Гарри видел, как на лицах появлялись гримасы непринятия и раздражения. Департамент ее не принял. Но все были настолько шокированы, что молчали. - Если вопросов нет, прошу всех приступить к работе. Алазар исчезла. Через миг Гарри и остальные отчетливо расслышали вздох облегчения и шепот: - Ну что? – Алазар была совсем рядом, невидимая, но прекрасно слышимая. - Жесть… У тебя хоть кабинет свой есть? - У нас у всех есть свои кабинеты. Пошли. Алазар и ее собеседники переместились, увлекая мрачного Гарри, пораженного Рона, Гермиону с потухшими глазами, высокомерно на всех смотрящего Снейпа, совершенно убитого Люпина и притихшего Сириуса за собой. Они оказались в красиво обставленном маленьком кабинете с одним-единственным окном. В противовес всей комнате стол был огромным и длинным – по три человека с каждой длинной стороны и один во главе. Туда и села Алазар, а перед ней моментально появились пять фигур, в которых Рон и Гермиона без труда узнали ложных «Упивающихся», приходивших в школу в феврале. Одно место пустовало. - М-да… - Алазар упала на стул и схватилась за голову. – Что делать-то будем? - Я хочу начать с кофе. – Высокая блондинка села на свое место, руками призывая большую чашку ароматного напитка. - Лют, ты думаешь только о себе, - посмеиваясь сказала шатенка с яркими голубыми глазами. - Да, дорогая моя Джей, - закатила глаза Лют. – Чашечка хорошего кофе в определенные моменты сопоставима с мускулистым молоденьким мальчиком в самом расцвете сил… - Лют! – протестующее прошипела вторая блондинка, садясь по левую руку от Алазар. - Что, Цис? – Лют скорчила ехидную рожицу. Карие глаза смеялись. Она была фантастически красива, соблазнительная родинка над верхней губой делала ее потрясающе сексуальной, но во всех ее движениях было что-то невероятно хищное и грозящее опасностью. - Для тебя – миссис Малфой, пожалуйста, – холодно произнесла вторая в ответ и тут же расхохоталась. Дети уставились на нее во все глаза. Да, никто не сказал бы, что леди Нарцисса Малфой, жена и мать, может быть такой. Она улыбаясь, демонстрируя белые ровные зубы, ее серо-голубые глаза ярко сверкали. С первого взгляда было понятно, что ей весело, а в пререкании с Лют она находит свою прелесть. Да, эта девушка очень отличалась от холодно-высокомерных фотографий в «Пророке». - Мерлин, я никогда к этому привыкнуть не смогу. «Леди Малфой»… Это я-то… - Нарцисса закатилась в смехе, потом взяла себя в руки, состроила презрительную гримасу и сама захихикала первой. - И это моя Семерка… - патетически воздела руки к небу Алазар. – И это лучшие из лучших! Да я тогда боюсь видеть худших! Все засмеялись. Настроение, несмотря на тяжелую и непривычную ситуацию, было отличным. Впрочем, для компании молоденьких девушек жизнь всегда прекрасна и удивительна. - Та-ак. – Брюнетка с водянистыми синими глазами и острым носом поморщилась. – Раз уж начали, надо делать все по форме. - Точно. – рыженькая тряхнула кудряшками. - Ни нет, – кивнула головой Лют на соседнее кресло. - Она сейчас уже должна быть, – сказала Нарцисса. - Подождем, – кивнула Алазар. Девушки моментально начали обсуждать новинки магической моды, попутно роясь в бумагах. Молчала брюнетка: она откинула голову назад и закрыла глаза. Впрочем, для остальных такая ситуация была привычной: они не трогали ее, давая отдохнуть. Алазар тоже хранила молчание, с головой зарывшись в кипу бумаг, которые они должны были обсудить. Вся жить ее работников была зафиксирована в этих томах, но изучить их… Им бы и года не хватило, поэтому она взяла только выжимки из резюме и рекомендации-характеристики от прошлого Главы, Николы Гордича, который решил отдохнуть от напряженной работы и стал Министром Магии Франции. Правда, теперь его имя звучало непривычно: Николя Горди, потому что французским магам было сложно называть его правильно. Но даже такое сокращение объема необходимых документов не облегчило жизнь: им нужно было прочитать и обсудить невообразимо много. Негромкий хлопок известил о прибытии последнего члена Семерки. - Дора?! – полный боли стон Люпина обрушился как снег на голову. И только Снейп кивнул каким-то своим мыслям. - Садись, – Алазар кивнула на место по свою правую руку. - Погодка в Австрии сейчас – ужас. Думала, не долечу. Теперь мне нужна новая метла и, желательно, новая задница. Девушки захохотали.
Alasar: Глава 36 Люпин застонал и схватился за голову. Сириус понимающе опустил глаза, не желая смущать друга. Снейп недовольно хмыкнул, одним этим показывая свое отношение ко всему происходящему. Впрочем, он не выглядел удивленным. Эта девушка с яркими розовыми волосами плюхнулась на свое место и встряхнула головой. Ее соседка, Нарцисса, моментально вскрикнула и стала яростно тереть место на лежащем перед ней документе, куда попала вода с голос пришедшей. - Ты с ума сошла! - зашипела она. - Это мое заявление! Розововолосая лишь пожала плечами, скорчив смешную рожицу. - Какое заявление? - меланхолично спросила темноволосая девушка, так и не открывая глаз. - На сдачу выпускных экзаменов экстерном, - гордо ответила Цис. - Мне Алирох разрешил. Осталось только, чтобы Эл подписала. - Она выжидающе посмотрела на Алазар. - Я не думаю, что это хорошая идея, Ци, - медленно начала та, не отрываясь от бумаг. - Экстерников экзаменаторы буквально пускают по кругу, выпытывая такие нюансы, что хрен разучишь. Я сдавала так, поэтому знаю, о чем говорю. Не подпишу. Недовольно застонала не одна Нарцисса, к удивлению Алазар. На недоуменный взгляд все шестеро почти хором ответили: - Я тоже подала документы на экстерн, и мне разрешили! - Вы хотите оставить меня одну? - весело спросила Алазар, когда всеобщее безумство по поводу скрытности и сюрпризов друг от друга поутихло. - Они заберут вас минимум на месяц, и что дальше? Цис, тебе с твоим заданием вообще сейчас расставаться нельзя! - Ага, моментально налево побежит. – Дора весело засмеялась. Нарцисса запротестовала: - Это не так! Люци любит меня! - Ладно, никто не оспаривает, что с этим ты справилась хорошо. - Алазар отложила в сторону еще пачку бумаг. - Когда вы венчаетесь? - А Мерлин его знает, - недовольно проворчала блондинка. – Мы без остановки меняем дату. Он в этом смысле легкомысленный, как молодой козленок. - Почему "как", - захохотала Дора. - Козел и есть. К тому же, меченый. - Не смей, - неожиданно Нарцисса резко встала из-за стола, откинув стул в сторону, и нависла над притихшей подругой. Только сейчас «путешественники во времени» заметили, что она уже беременна. - Не смей так говорить о моем муже! Какой бы он не был, как бы он не был мечен, но это мой супруг! Это вы стали одной из Семерых, потому что отличаетесь от других волшебников! - орала Нарцисса. - А я каждый день отдаю любимого человека в руки дьяволу! Не смейте оскорблять его! - она развернулась и выбежала, громко шарахнув дверью. - Она права, - спокойно сказала темноволосая, все так же не открывая глаз. - Мы все тут... ненормальные. Только Цис могла бы избрать другой путь. Однако она с нами. Пусть ее муж и меченый, пусть он был ее первым заданием... Она любит его. И, кстати, жертвует своей свободой ради нас. Мы все чем-то жертвуем, но у нас есть выбор... Мы хотя бы можем выбрать свою любовь. Она поднялась, потянулась, медленно распахнула свои невероятные водяные глаза, поклонилась Алазар и вышла. - Идите домой. - Эл вздохнула и устало потерла переносицу. – На сегодня все, пожалуй. Сама сделаю. Девушки понимающе покачали головами, попрощались… Хлопок - и Алазар осталась наедине с розововолосой. - Извини за эту сцену, я не хотела, - начала та. - У Цис прощения проси, у меня-то что. - махнула рукой Алазар. - Что у тебя случилось? Долгое молчание, не прерываемое ни одной из них, дало возможность немного разгрести документы. - Я… влюбилась, - ответила Дора после паузы. Алазар молча ждала, давая подруге собраться с мыслями. Люпин замер и весь напрягся, страх в его глазах заметили все, кто мог его видеть. - Ты его знаешь, - медленно начала Дора и опять остановилась. Потом уронила голову на руки и заплакала. Алазар искоса наблюдала, но ничего не говорила, продолжая заниматься бумагами. - В Рема, Эл. Я ничего не могу с собой поделать. - Дора хрипло плакала, размазывая слезы по лицу. - Я знаю, кто он. Я все знаю. Но я так... его... люблю… Не услышать вздох облегчения, вырвавшийся у Люпина, было невозможно. Конечно, он моментально покраснел и извинился, но Гермиона так улыбнулась, что Рон и Гарри, которые сначала мало что поняли, переглянулись и усмехнулись. - Я же метаморф, - шептала Дора. - Зачем я такая, если человека, который мне нравится, я даже привлечь не могу? Алазар откинулась на спинку кресла и сквозь полуприкрытые глаза наблюдала, как девушка в истерике сначала плачет, потом кидает об стенку пепельницу, а потом опять обессилено рыдает. - Все так плохо? - поинтересовалась она невзначай, когда истерика стала сходить на нет, и магией призвала чашки и чайник. - Я совсем ему не нравлюсь, - убито изрекла Дора, пододвигаясь поближе к преобразованному столику со стоявшим на нем чаем. - С чего ты взяла? - удивленно подняла брови Алазар. - Ты красивая, ты можешь нравиться. - Нет, я - не очень. Вот Нарцисса или Кассандра, вот они - да... - Дора взяла печенье и через миг заговорила снова. - А он такой хороший... Как он этого не понимает?! Скромный такой... И красивый... - Я видела Ремуса пару раз, - с серьезной миной кивнула Алазар, явно потешаясь. - Тогда ты понимаешь, о чем я, – не замечая этого, сказала Дора, бросая недоеденное печенье на блюдечко и опять закрывая глаза, чтобы сдержать слезы. - Ни, где твое обычное жизнелюбие? - успокаивающе и чуть насмешливо спросила Эл. - Где-где... Зарифмуй сама, - озлобленно ответила та и отвернулась. - Я тебе душу открываю, а ты смеешься! А как Цис с ее меченым подарком, так извините, выйдите за дверь, нам поговорить надо! Да пошла ты! - Дора вскочила на ноги и бросилась вон. - Сядь и успокойся, - холодно скомандовала Алазар, создавая стулья и письменный стол, как в первый раз, заново. - А вот теперь послушай меня. Дора отвернулась и тяжело разозлено дышала. - Как ты, я надеюсь, знаешь, Семерка - это лишь работа, призвание. Но она исторически имеет несколько основополагающих Законов. Один из них звучит так: Великой целью единены, (И непрерывна эта связь), Все звенья великой цепи. А правит ею серый князь… - Здесь можно пропустить, Законы вообще все графоманы письменно оформляли. Так вот, дальше: Вампир и демон, Вервольф и тень, Струя, обреченный - А вместе семь. - Мы избраны. - Алазар закурила. - Но не просто так. Каждая занимает свою нишу. И сможет стать полноправным членом Семерки только если исполнит свое предназначение. Ты, - она исподлобья взглянула на Дору, - Струя, переменчивая, меняющая свой облик. Ты ничего не делала, чтобы это пришло к тебе, это врожденное. А Нарцисса - обреченная. Не сравнивай... Поверь мне, ей досталось куда больше… - Дай сигаретку, – тихо попросила Дора, и в клубах дыма мир для Гарри, Ремуса, Сириуса и остальных закружился и сменился другим. - Привет, дорогая, у нас новый юрист. Рекомендация хорошая, опыт работы есть. Проверишь его, ладно? - Алирох приветливо улыбался заходящей в дверь девушке. *** - И вам здравствуйте, - ошарашено всплеснула руками Алазар. - Почему я? - Потому что мне сказали, что Вы – лучшая, - раздался голос со стороны. Алазар повернула голову и внимательно рассмотрела мужчину, сидящего сбоку от нее и Алироха. Внешность самая непримечательная, но голос... Она прекрасно знала этот голос. Она знала, что означает, если она слышит этот голос. Она знала - а Али-то нет. - Хм... - принимать настолько моментальные решения ей еще не приходилось. Каждый промах в этой чертовой дипломатии, которую она терпеть не могла, считая взаимным враньем, прикрытым красивыми фразами, каждая ошибка могли стать фатальными. Она могла бы раскрыть его – но… А так хотелось все бросить и уехать куда-нибудь отдохнуть! К сожалению, когда в жизни появляются проблемы в лице материализовавшихся страхов – становится просто некогда. А ведь ей уже черти сколько лет, пора бы уже остепениться… - Что ж, - Именем Беллиома, решение принято. - Мотивация ясна. Пройдемте ко мне в кабинет. Через мгновенье, благодаря возможности моментального перемещения в пространстве, Алазар, новый юрист, а с ними и вся компания из будущего оказались в том самом кабинете. Теперь он представлял собой большую просторную комнату с огромными витражами, старинным тяжелым дубовым столом и темными атласными обоями. - Какого черта? - прорычала Алазар как только они остались "наедине". - Ты не забрала деньги за последнее дело, - мурлыкнул мужчина и протянул ей свой кейс. - Засунь их себе… знаешь куда? - нервозность девушки была заметна с первого взгляда: ее руки теребили пояс платья, а глаза не останавливались на одном месте дольше нескольких секунд. - Послушай, то, что между нами было... - начал мужчина, ставя кейс на пол перед собой. Алазар перебила: - То есть - ничего, ты хотел сказать. Всем было понятно, что она убеждала себя. - Нет, Зари, это была неудачная попытка соблазнения. С моей стороны, конечно. Тебе и пытаться не надо: я и так у твоих ног, - прошептал он, сверкнув глазами. После этого он отошел к окну, снял коричневый пиджак и превратился... В еще одного начальника Алазар, того самого... Триумвиратного. - Это ерунда, Клемент, - успокаивая себя кивнула девушка. - Это не ерунда! - вспыхнул мужчина, в мгновенье ока оказываясь рядом и хватая ее за руки. - Я не просто сильный демон! Я не имею никаких чувств, кроме ярости и гнева. Ты разожгла во мне огонь, но он аномальный, непривычный!.. Я на грани, - кричал и рычал он, тряся ее как грушу. - Я вожделею тебя, как желторотый юнец, когда сам уже Хозяин и могу иметь любую шлюшку! Он отбросил ее от себя, как нервные девушки стряхивают паука, случайно севшего им на рукав. Алазар споткнулась и упала спиной на пол. Шокированная, она молча наблюдала, как он громит ее кабинет, с такой любовью обставленный Лили. Как с жутким треском оседают и разбиваются витражные окна, подчиняясь злой силе, исторгаемой этим существом, имеющим человеческое тело, а ум – дьявольский. Как замечательный стол, который Цис притащила из своего родового поместья, пренебрегая запретами и извечными правилами, с грохотом складывается пополам. Как адский огонь охватывает все в округе, как вспыхивают стены, потолок, платье Алазар, подаренное братом... Как посреди этого кошмара беснуется Демон, хохоча, рыча и плача. Он упал ничком набок, словно невиданная сила скосила его, как траву. Алазар раскрывшимися от ужаса глазами впитывала каждую секунду грехопадения этого бывшего человека. Заклинание обездвиживания, которое он наложил на нее, не давало даже закрыть слезившиеся глаза... - Это что за чертовщина? - спросил Алирох откуда-то сверху. - Али... – радостным шепотом заключила девушка, наблюдая, как пожилой волшебник хмурится, оглядывая обугленную люстру. - Кажется, кто-то сейчас будет долго рассказывать сказки старику Алироху, - заключил тот, хмуро снимая с нее заклятие. - Будет, - кивнула Алазар, понимая, что всего все равно не расскажет. Вновь рывок – и они оказались в каком-то ресторане. В нескольких метрах от них Алазар в коротком коктейльном платье здоровалась с все тем же мужчиной. Они подошли ближе, а потом попусту окружили столик парочки. ~*~*~ - Добрый вечер, что ли… - Добрый?! Хорошая шутка. Они оба изменились за это время. Повзрослели. Прошло столько лет, все забылось и отшелушилось. Осталось только два человека, которые когда-то часто бывали вместе. - Ты прекрасно выглядишь. - Спасибо, ты тоже. Ежедневный спорт? - Нет, еженощный секс. Спокойный, неспешный разговор двух взрослых, умудренных опытом людей, случайно встретившихся и отмечающих это в дорогом нью-йоркском ресторане. - Я думал, ты давно сдохла. - А я следила за новостями и знала, что ты еще портишь воздух. Серебряные приборы, пара белых свечей. Накрахмаленные салфетки, дорогие костюмы. Шелк у дамы, атлас - у ее спутника. Идеальная пара. - Ты даже не представляешь, как много я думал... - Неужели? - О возможности проткнуть твою шею вот этой вилкой. - Какие извращенные у тебя фантазии. Могу порекомендовать хорошего врача. - Часто по врачам бегаешь? Ах да, точно, с твоей профессией надо чаще проверяться. Дорогой галстук–бабочка, купленный специально по случаю. Тоненькое открытое платье, взятое на вечер у красавицы–подруги. Им совершенно не о чем поговорить. - Ты редкий сукин сын. - Маленькая пронырливая мразь. - Я станцую на своих похоронах. - А я устрою твои. Шампанское - две бутылки "Вдовы Клико". Клубника со сливками в коллекционном хрустале. Острые высокие каблуки, платиновый браслет часов. Оба как с обложки. Официанты умиленно наблюдают за прекрасной парой, готовясь обслужить их по высшему уровню и получить крупные чаевые. - Что ты будешь делать ночью, детка? - То, что ты не умеешь делать в принципе. - Нет такой вещи, которую делают ночью и которую я не умею, сладкая. - Я буду работать, киса. Обломись. - Кем, зайка? Этим я точно не зарабатываю. У нее дома маленький крестник, который не может без нее заснуть и долго плачет, если ее нет рядом. У него нет дома, но его ждут его подчиненные, клейменные и жаждущие. Она хранит верность единственной своей страсти - работе. Он каждую ночь находит новую каялу, и каждый раз он требует светлые короткие волосы, смуглую кожу и серые глаза. Как Ее негатив. И безумно бесится, если очередная проститутка хоть как-то напоминает Ее. - Как Оракул? - Орачит, как обычно. Она смеется. Он тоже. Они давно научились играть, скрывая истинное. Всю боль, все беспокойство, и первую мысль с утра - пережил ли он эту ночь / все ли с ней в порядке. И яростное, тщательно скрываемое бешенство каждый раз, когда в газетах пишут о его / ее проблемах. И то, что не дает жить, мешает дышать, ломает стены: а ведь все могло быть иначе. Они могли купить домик у моря, маленький, на пару–тройку спален. Свой собственный кусочек незаслуженного ими рая. И засыпать на песке, глядя на звезды. И обнимать, и прижимать, и защищать, и радовать, и радоваться, и любить, и поддерживать, и целовать... Ничего этого не будет. Будет дорогой ресторан раз в пару лет, отточенный нарочито колкий обмен репликами и неудовлетворенный кивок перед очередным "до свидания", которое, они оба знали, может никогда не наступить: жизнь такая, что ж делать. Это воспоминание было таким медленным, растянутым, отчетливым... Пропитанным ожиданием Алазар перемен, решительных действий, изменений. И таким грустным. Словно сама ее память, пророча, отмечала все его жесты, усмешки, улыбки, жадно ловила его взгляды. И выдумывала ответы, глумливые и острые. Призванные сообщить, как им друг без друга хорошо и спокойно и как лень тратить драгоценное время на такие встречи. Хотя оба знали - это не так. Классик сказал о театре и актерстве? Он даже не мог предположить, насколько прав. И уже садясь в такси и холодно кивнув ему на прощание, она начинает обреченно плакать, потому что эти редкие встречи и забота о Гарри - это все, что составляет ее жизнь. А между - пустота. Он провожает ее машину долгим взглядом и кивает своим мыслям, потом пинает пустую банку из-под Пепси, растерянно дает нищему сотню долларов и бредет по ярко освещенной улице. Не в первый раз...
Alasar: Глава 37 Гарри давно перестал замечать, когда слезы, принесенные его эмпатической связью с Алазар, вырвались-таки наружу. Он не знал, что происходит, но интуитивно понимал. И это делало его слабым. Он хотел бы ее утешить, но чувствовал, что не найдет слов, чтобы передать все свои чувства… Остальные реагировали по-разному. Не обремененный ментальной связью с "виновницей торжества" Сириус присвистывал от удивления. В некоторых воспоминаниях он даже вспоминал о своей камере в Азкабане, начиная понимать, что это не самое страшное, что может случиться в жизни. Он вел целенаправленную охоту за этой девушкой много лет и знал значение каждого ее жеста. Сириус чувствовал, насколько болезненными были эти визуальные мемуары. Его мнимое легкомыслие лишь помогало прятать истинное беспокойство. Но причины его он пока не понимал, что вынуждало его наблюдать и собирать информацию, не забывая время от времени комментировать все увиденное. Для Ремуса некоторые вещи не были новыми. Он был единственным из мародеров, с кем Алазар действительно общалась. Сближенные знанием о собственной уникальности, они держались друг за друга. Она пыталась приготовить побольше восстанавливающих зелий перед каждым полнолунием, а он хватал ее в охапку и уносил вниз, в подземелья, каждый день около полуночи. Вынужденная порука превратилась в нежную дружбу, больше похожую на отношения брата и сестры. И Рем страдал, видя, что некоторые моменты ее жизни Алазар должна была переживать в одиночку. Рон и Гермиона знали о ней меньше всех. Они встречались лишь в Большом зале или в моменты, когда Алазар искала Гарри. Им было сложно принимать все превратности судьбы, показанные изнутри, в самом откровенном из ракурсов. Но даже им становилось понятно, что настоящую Алазар они не знали. Хотя, возможно, никто не знал. - Нам нужно как-то отсюда уходить, – флегматично разорвал элегическое настроение Снейп. Вопроса "зачем" не возникло, хотя они не знали истинной подоплеки дела. Зельевар неохотно пояснил, отвечая скорее своим мыслям, чем чьему-то недоумению. - Много лет назад я сам наложил на Алазар заклинание изменения памяти. Все, что является для нее болезненным, забывается. Она помнит лишь факты, без эмоций. Сейчас, с каждым новым воспоминанием, все пережитое воспринимается и переживается ей заново. Такое количество боли... Он мог не продолжать, все уже поняли, что может случиться. - Но мы еще здесь, так? - Блэк тронул Снейпа за рукав. - Значит, она жива. - Я говорю преимущественно о психическом здоровье. И убери от меня свои лапы. - преподаватель отдернул руку. - Она не выпустит нас, профессор, - горько сказал Гарри. Все взгляды моментально обратились на него. - Это еще почему, мистер Поттер? - угрожающе зашипел тот в ответ. - Я хотел узнать все, - Гарри выделил интонацией последнее слово. – Она обещала… Еще год назад. А она всегда исполняет данные мне обещания… Тут Сириус и Северус одновременно произнесли что-то такое, отчего Герми побледнела, Ремус покраснел, а Рон удивленно открыл рот. - А вы уверены, что метла туда влезет? - пораженно спросил он, вызвав еще большую краску на лице оборотня. Остальные никак не отреагировали. - В таком случае... Любуйтесь дальше, господа, - с мрачным пафосом возвестил Снейп. - И дамы, - добавил он, коротко посмотрев в сторону Гермионы. *** - Привет. - Он вошел незаметно, словно принесенный безмолвным порывом ветра. - Привет. - Алазар чуть наклонила голову в знак приветствия. - Что читаешь? - спросил он, садясь рядом и подзывая официантку: молоденькую полную девушку в грязном переднике. - Книжку, - буркнула она, перелистывая страницу. - У-у, какие мы злые. - Он заказал два кофе, два пирожных и плитку шоколада. - Угу, - вздохнула она. - Сам посуди, у меня в задании ничего не сходится. - Я все-таки уже профи, можно посмотреть? - смеясь спросил он, пододвигая ей кружку. - Любуйся, хотя особо не на что. - Она с довольным мурлыканием отпила горячего напитка. - Как все запущенно, - сказал он задумчиво, не отрываясь от чтения. - Конечно. Иначе не можем. - Второе пирожное было съедено очень быстро. - Еще шоколад, деточка. - Он поднял глаза на ее перемазанные кремом губы и снова уткнулся в книгу. - Только одна плитка? Клемент, ты меня недооцениваешь. Они сидели в университетской столовой. Официально он был на год старше, как она выяснила, и работал помощником одного из преподавателей. Это приносило ему неплохой доход, а также обширную практику. Алазар заканчивала последний курс юридического факультета, параллельно получая докторскую степень по зельям. К тому же, с недавнего времени они работали вместе, правда, эта работа никак не обсуждалась. - Вот здесь ошибка, - указал он на одну из частей уравнения вероятности многовариантного развития событий. - И всего-то?! - недовольно хмыкнула Алазар, доедая последний кусочек. - Еще хочешь? - он достал портмоне. - Не-а, - Алазар начала собирать свои тетради в сумку. - Тогда пойдем прогуляемся. - Он расплатился, и они вышли. Университет располагался на нескольких живописных холмах. А рядом с их общежитием была речка, куда раздетые жарой студенты бегали освежиться. Место было магическим, хорошо защищенным, но только от чужих. Междумирье вообще славится тем, что свои для него - это очень пространная категория. - Слушай, через две недели ты защищаешься... - Они шли по маленькой тропинке прямо у речки. - Ну да. - Алазар сорвала травинку и моментально засунула ее в рот. - И мы работаем вместе уже... - он запнулся, подсчитывая. - Полгода, - беспечно отмахнулась она. - Семь с половиной месяцев, - строго сказал он. - А что ты будешь делать дальше? - Он замер. - Работать, - спокойно сказала она. - У тебя. В Совете. Везде. Мне нужны деньги, ты знаешь. Может, учиться пойду… Не знаю. - Хорошо, - успокоено кивнул он. - Что будешь делать сегодня вечером? - Хм... - Алазар посмотрела по сторонам, удостоверяясь, что они одни, и, едва понизив голос, ответила: - Работать. Он кивнул. Ощущение радости жизни, ожидание будущего, хорошая погода - все это слилось в чувство счастья и покоя. Алазар еще раз улыбнулась, заправила прядь голос за ухо, и... Гарри почувствовал, что их словно вытягивает на поверхность из глубины. *** Они оказались в зале, где Алирох впервые объявил о назначении Алазар на должность Главы Департамента. Толпа, в прошлый раз производившая неимоверный шум, сейчас напряженно молчала. - Что происходит? – тихо спросил Рон. - Не знаю, - ответил Гарри, силясь разглядеть хоть кого-нибудь знакомого. - Доброе утро, дорогие коллеги, - Алазар неожиданно появилась на том же самом возвышении, что и в прошлый раз. Тишина была ей ответом. - Надеюсь, вы все успели прочитать списки тех, кто придет завтра в Департамент на работу, – спокойно декламировала девушка. – Список окончателен. Если у вас остались какие-то вопросы – прошу в мой кабинет. Миг – и они имели возможность рассмотреть метаморфозы единственной комнаты Алазар, где она принимала не только приятных гостей. Вместо привычного стола на возвышении прямо в воздухе висела длинная столешница. Из семи высоких стульев были заняты только шесть. Алазар заняла последний свободный – в самом центре. И уже через секунду двери распахнулись под напором всех желающих. Толпа ввалилась в зал, где по мановению руки Нарциссы появились скамьи. - Какого черта?! - Вы не имеете права! - Я буду жаловаться в Либру! Они кричали, топали ногами и махали кулаками. Девушки только ждали, никак не реагируя на выпады. Но Гарри чувствовал, что они эмпатически поддерживают друг друга, пока людское море беснуется. - Еще раз добрый день. – приподнялась со своего места Алазар. – Пожалуйста, по одному. Ее холодная безукоризненная вежливость слегка охладила их пыл. Вперед вступил мужчина лет сорока пяти в деловом костюме. Он презрительно воскликнул, потрясывая одной рукой и прижимая портфель к себе другой. - Да как вы смеете! Я проработал здесь восемь лет! Я ни разу не опоздал, ни разу не ушел домой раньше срока, ни разу не нарушал трудовую дисциплину! А вы! Молодые выскочки! Хотите выкинуть меня! За что? Толпа поддержала оратора одобрительным гулом. - Мистер Доннахи, а что вы делали на работе? – Алазар полистала толстую папку, ища досье на Роджера Доннахи. - В смысле? – сбитый с толку, клерк тупо пялился на семь молодых девушек, которые сейчас решали его судьбу. - Ваша должность, мистер Доннахи. Как официально звучит Ваша должность. - Э… Я консультант по социальной адаптации трудновоспитуемых детей. – Доннахи неуверенно поправил тоненькие очки. - Да, верно. – важно кивнула Нарцисса. - А когда здесь последний раз были дети? – Алазар посмотрела в зал. - Больше трех лет назад, мисс. – вперед выступила чудесная пухленькая старушка, из тех, по которым сразу видно, что они замечательно готовят и потрясающе добрые бабушки. - Здравствуйте, миссис Бернак. – Алазар почти нежно посмотрела на униформу женщины. - Зовите меня Эсси. Я повар здесь, мисс. – неуверенно обвела взглядом толпу миссис Бернак. – Я уже старая совсем. Увольняйте меня, а молодых оставьте. – Она беспомощно и умоляюще посмотрела на Нимфадору, ожидая поддержки. - Миссис Бернак, - серьезно сказала Нарцисса, ожесточенно ища какие-то документы. – Насколько я помню, мы решили Вас оставить в штате. Так в чем же дело? - А почему вы молодых выкидываете, а я, старая, остаюсь? – грустно ответила Эсси. - Нашла, – прошептала Цис, отдавая листок Алазар; та посмотрела и передала Доре. – Миссис Бернак, Эсси, Вы остаетесь в штате. С завтрашнего дня для Вас будет произведен перерасчет заработной платы. За выслугу лет, дополнительные выплаты, премии… Завтра с утра загляните в Казначейство. - Хорошо, – потеряно кивнула старушка, уходя. - А я почему? - А я? - Меня-то за что?! Какофония голосов опять накрыла зал. Девушки вполголоса посовещались еще несколько минут, потом резко выбросили руки вперед… И две сотни листов поднялись в воздух и полетели по назначению. Каждый уволенный получил приказ и направление в Казначейство. - Ну уж нет! Меня вы так просто не выгоните! С какой стати я должен уходить?! – Доннахи выступил вперед. Пока он говорил Семерка тщательно скрывала ухмылки. - Господин Доннахи, - Алазар встала. – И остальные уволенные. Прошу обратить ваше внимание, что это Департамент, а не клуб по интересам. Проанализировав текущую ситуацию, мы поняли, что все это время вы только получали дотации и гранды из Совета, но сделано было ничтожно мало. Посему – мы сегодня прощаемся с самыми неответственными. Это и только это является единственной и самой серьезной причиной для увольнения. Мы были шокированы низкой производительностью этого Департамента. Засим разрешите откланяться. Оставьте нас с теми, кто будет работать, пожалуйста. Минут десять помещение еще было полно праздного народа, но вскоре осталось только человек тридцать. - Садитесь, - Алазар указала рукой на появившиеся удобные кресла. Когда все расселись, Дора еще раз прочла весь список тех, кто остается: двадцать восемь имен. - Что ж, думаю, стоит объяснить, как мы будем работать дальше. – Алазар жестом убрала стол и небольшую сцену, на которой семерку было лучше видно. – Мы решили значительно сократить штат. Зарплату, соответственно, увеличить. Но! Работы будет больше, и она будет качественней и труднее. Завтра прибудут новые специалисты, которых мы пригласили. Не опаздывать, без обедов, без разговоров не по делу. Думаю, пока все. Можете идти. Всего хорошего. Она кивнула своим сотрудникам, девушки переглянулись и исчезли. Вместе с ними исчез весь мир. Алазар медленно открывала опухшие глаза. - Поднимайся, красавица. – гоблины Гринготтса и несколько Авроров окружали ее стол. - Что… - голова девушки гудела. – Что происходит? - Вы Алазар Прайтт? – один из них развернул широкий пергамент. - Я, - она никак не могла сообразить, что происходит. - Вы должны банку больше полумиллиона галеонов, - гоблин ухмыльнулся. – Вы арестованы. В этот момент ожило маленькое зеркальце, лежащее на столе, ожило. - Алазар! Алазар! Я, кажется, рожаю! Алазар, где ты? Ты же обещала! – истеричный испуганный голос Лили нельзя было не узнать. - Я… приду, - крикнула Алазар, в то время как авроры уже грубо выворачивали ей руки и закрепляли адмантиновые наручники. Паника, непонимание, недосып – все смешалось на лице хранительницы странным коктейлем. Гарри с горечью смотрел в зеленые глаза своей крестной. Она яростно сопротивлялась, крича, что у нее сестра рожает, что это какая-то ошибка, но это никого не интересовало. Гораздо больше их интересовало, куда в эти темные и нестабильные времена пропали деньги. Картинка вновь сменилась, но комната осталась прежней. Алазар снова корпела над бумажками, почти засыпая. Пластмассовые часы на стене громко тикали, показывая больше пяти утра. Алазар что-то писала. - Ч-что делаешь? – проснулся Говард, сидящий на кресле, из которого уже вылезли пружины. - Работаю, Гоф. – устало потерла девушка глаза. – Если закончу переводить к семи утра, мне заплатят… - Хм… - сапсан с интересом посмотрел на количество страниц, лежащих перед девушкой. – А потом? - В семь я отнесу это, - она почти с ненавистью кивнула на рукопись. – Потом в Совет. В шесть у меня Триумвират. В десять вечера в Академию… В полночь я опять в Совет, Хранилище охранять – новая вакансия. Алазар устало уронила голову на руки. Воспоминание сменилось другим: Алазар была в Академии. Ленивые студенты шли один за одним, и этот поток грозил никогда не окончиться. Алазар уже ничего не слышала и не видела от усталости, но продолжала работать. И опять ее маленькая комнатка. Сова прилетела, разбудив девушку. Алазар подняла голову от очередного перевода, оттирая с щеки чернила и разминая затекшую шею. Вот и верь после этого себе – обещала же только на минутку… Сова принесла гору счетов. С тех пор, когда Лили бросила работу в Аврорате и ушла в декрет, стало совсем тяжело. Конечно, аврорам платили неплохо, но на защиту дома Поттеров в Годриковой Лощине постоянно нужны были зелья, ингредиенты к которым стоили недешево. Плюс ко всему, у Лили был жесточайший токсикоз, и Алазар сбивалась с ног, готовя различные отвары и выполняя все капризы беременной. Почему-то Джеймсу та отказывалась жаловаться, поэтому посреди ночи звала Алазар. Вскоре Лили вообще потребовала постоянного присутствия хранительницы, еще больше усложнив той жизнь. После заданий Триумвирата, которые хоть как-то поправляли их бедственное положение, она возвращалась в свою халупу, где отмывала кровь и грязь, переодевалась, максимально быстро делала всю запланированную на ночь работу и отправлялась в Лощину, караулить сон Лили. Во время второго семестра беременности та где-то прочитала, что во сне у женщины могут украсть душу еще не рожденного ребенка, и Алазар пришлось удвоить защиту и работу, чтобы ее успокоить. Про сон пришлось забыть. Этот ребенок и ее сестра были слишком ценны. Джеймс злился. Он не выносил Алазар на дух, она единственная могла влиять на Лили больше, чем он сам, и это раздражало. Он не понимал природу их теснейшей связи, отчего чувствовал постоянную конкуренцию с этой «городской сумасшедшей». Он не знал (Лили не хотела его беспокоить), что его дом защищен лучше, чем лондонский Гринготтс. Любящего мужчину не могло не напрягать постоянное присутствие чужого человека в семье. Следующая картинка: Алазар на тренировке по единоборствам. Она дралась, как раненный зверь. Круги под глазами – единственное, что совершенно не изменилось. Казалось, черные чернила просто впитались под ресницами и остались с ней навсегда. Она боролась без устали, без передышки – как жила. И еще одна: она в библиотеке Университета. Клемент сидит рядом и что-то втолковывает о зельях, убивающих душу. А ее душу убивает невозможность спать больше часа… Она почти падает, но упорно записывает, потому что что-то же есть такое, что остановит этого ублюдка на пути к ее сыну?! И она пишет, пишет, даже когда Кле прощается и уходит. Раннее весеннее солнце освещает пыльные ряды, между которыми как привидение бродит девушка в черной мантии. Открылась для Гарри и тайна этой черной мантии, позже превратившейся в черное платье. Его не нужно было стирать, не нужно было подбирать «под цвет». Вся одежда, включая даже заколки для волос, у Алазар была черной. Конечно, плюс ко всему в черном ее не было заметно, когда она этого не хотела, что давало ей неоспоримое преимущество в работе, но самое главное – это стирка. Когда она смогла, она стала просто выкидывать вещи, которые были слишком грязными, чтобы носить. Оказалось также, что курить Алазар начала уже после школы, хотя пробовала и раньше. Вся беременность Лили, сопровождавшаяся нервными срывами и истериками, как и предсказывала Алазар, у самой хранительницы проходила под знаком полного отстраненного принятия и попытками успокоить нервную систему сигаретами. Она прощала и терпела все выходки Лили, что бы та не творила. В конце концов, Лила была единственным близким Алазар человеком, да, к тому же, носила, еще одного… «близкого»… человечка. Принести клубнику в феврале? Нет проблем. Перенести шкаф к окну? Хорошо. Найти зимние лилии? Вот. Унести, дурно пахнут? Вот, смотри, их уже нет. Не стоит забывать, что Алазар была обычной семнадцатилетней девушкой. Иногда она мечтала о своей машине и квартире, о муже и домашних тапочках. Да, да, Вы видите то, что видите. У нее никогда не было тапочек, но она всегда очень ярко себе их представляла. Серые шерстяные тапки были символом домашней, устроенной жизни, которой у Алазар никогда не было. Она купила такие Ли сразу после свадьбы, но ей они, кажется, не понравились. А Алазар так хотела, чтобы тапочки были хотя бы у подруги, чтобы знать, что семейное счастье - это не морок, а возможная реальность... Алазар часто мечтала о своем доме и своем мужчине. Он виделся ей сильным и уверенным в себе, с ним она могла бы не работать как проклятая, а купить себе домашние тапочки и греть в них ноги дома по вечерам. Сейчас в такой трате не было никакого смысла: вечеров никаких не было, да и впечатляющий слой многолетней пыли, "украшающий" пол ее халупы, никто уже давным-давно не пытался убрать. В месте, где она ночевала, Алазар ходила в обычной слаерской форме, в которую входили высокие кожаные сапоги. А в Поттер-мэноре... Это был дом Лили и Поттера, а не ее. Она лишь оберегала его по просьбе сестры. Много лет спустя Алазар вернулась в крошечный ветхий домик, который тогда снимала у чокнутой старушки, с которой познакомилась на улице. Крыша провалилась, единственное окно было выбито шалопаями, а стена косо расписана витиеватой надписью в стиле граффити. Дом был заброшен, но не вызывал жалости. Алазар присматривала за поместьем в Лощине и, к счастью, уже могла тратить достаточные суммы для поддержания памятника в чистоте и порядке. Особый гоблин в банке следил за средствами, которые она выделяла на благотворительность… Она даже не стала заходить внутрь серого старого дома. Одно едва заметное движение рукой - и он уже охвачен пламенем до самого потолка. Алазар вместе с ним спалила все горести и переживания, как уходя жгут мосты. Переступая - переступай. Та Алазар умерла вместе с сестрой, а эта... У этой все могло бы быть впереди. Только бы не повторить тех же ошибок. Рывок перенес своеобразных «путешественников во времени» в более глубокое прошлое, в светлый спортивный зал. Никто из них его прежде не видел, но они терпеливо дожидались появления Алазар. Такое уже бывало: если место хорошо ей запомнилось или было связано с сильными воспоминаниями, то они могли оказаться там на несколько минут раньше, чем само событие случится. На этот раз подождать действительно пришлось. Открылась дверь. На пороге стояла молоденькая девушка, худенькая и невысокая. На ней были коротенькие розовые шортики и маечка с кошкой. Она вызывала умиление своей подчеркнутой детскостью. Как у фигуристки или балерины, волосы ее были тщательнейшим образом собраны в пучок и прилизаны. За ней пришла другая: повыше, посильнее. Они начали разминку: наклоны, махи руками и ногами, упражнения на растяжку. За несколько минут зал заполнился самыми разнообразными людьми, их объединял только спортивный стиль в одежде. Они молча разогревались и старались друг другу не мешать. Алазар появилась последней. Она молча взяла со стены длинную прямую палку и начала сначала просто ее крутить в руках. Ученики Академии, а это были именно они, немедленно повторили этот маневр. Выпад – вдох – мах – выдох. Скорость бросков все увеличивалась, а звук «разрезания» воздуха все громче и ожесточенней. Учеников было двенадцать. Тринадцатой была Алазар. Гарри моментально вспомнил все пророчества, которыми его в этом году угощала Трелони. Через несколько минут жесткого ритма Алазар остановилась. Гарри подумал, что он бы уже был бы весь мокрый, если бы смог повторить хотя бы четверть всего, что сейчас делали эти люди с его крестной во главе. Но, как оказалось, это был не конец. Алазар отбросила палку и плащ в сторону. Ее одежда – комбинезон – оказалась без рукавов и открывала непрошеным взглядам два широких браслета с рунической и арабской вязью, которые она носила под одеждой выше локтя. - Поехали, холерики, – усмехнулась она с какой-то демонической усмешкой и, набрав побольше воздуха в легкие, запела: - Looking from a distance, seems like I've lost it all And everyone around me is waiting for this girl to fall But my heart is missing, I just lost control If I don't know why, why would I know how?* Каждое слово сопровождалось особым движением. Они все словно сражались с невидимыми соперниками, но это было настолько грациозно, слаженно и красиво, что со стороны смотрелось как один человек и двенадцать зеркал. Гарри гордо смотрел за движениями своей крестной. Вся группа подхватила и пела: Think I'm losing the fight to make sense of it all Got to build all my life so I'm safe from the fall I'm subjected, expected to know what I feel But I don't feel nothing, it's alright, no big deal It's alright, it's alright, no big deal.* Каждое слово – новое движение, словно взмах крылом. Взметается в воздух рука – и уже нога пролетает в той же траектории. Тринадцать человек словно танцевали что-то неземное, космо–тантрическое. Стало понятно, почему Алазар все еще жива – с такими боевыми навыками ничего не может быть страшно. No big deal It's alright, it's alright, no big deal.* Ее ученики полностью повторяли каждое мимолетное движение. Чувство равновесия, которое они показывали, было удивительным. Словно законов гравитации не существовало. Прыжок, мах, прижались к земле, опять в воздухе, переворот… ______________ * Lara Fabian, No Big Deal
Alasar: Глава 38 Потом это воспоминание медленно перетекло в ощущение, которое она испытывала после первого убийства («исполнения приговора», но суть оставалась той же). Она ехала в магглской подземке, пытаясь отключиться от ощущения собственного предательства самой себя и дерьма, покрывшего ее с ног до головы. Люди вокруг – обычные магглы – раздражали безумно, напоминая, как точно такой же простой человек, маггл, корчился под ее заклинанием до тех пор, пока не испустил дух и не покрыл ее слоем этой неимоверной грязи. И пусть это наказание было заслуженным, все равно, в тот момент, когда сердце ублюдка остановилось, она четко почувствовала, как закрылась за ней дверь обратно. Быстро мелькнула картинка об убитом Алазар мужчине лет шестидесяти, потом смотрящие в небо карие глаза еще одной ее жертвы, пыль, в которую обратился сгинувший в пламени демон... Гарри смотрел на это почти безучастно, для него это ничего не меняло. Он еще со времен Родригеса для себя понял, что это его не волнует, да и, в сущности, не касается. В какой-то момент он почувствовал легкий укол совести: ведь жалости по отношению к убитым не было. Потом он посмотрел на спокойное и обыденно суровое лицо профессора Снейпа и перестал анализировать. Только видеть, только чувствовать, только понимать. Калейдоскоп из мелких видений закончился нескоро: Алазар долгое время работала слаером. В отношении самой Эл к этим людям было отстраненное, безжалостное равнодушие. Но и это нисколько не оттолкнуло от нее всех присутствующих. Работа такая, что ж поделаешь... Наконец чехарда лиц завершилась на красном от злости лице Джеймса Поттера. Он был таким, каким его знала и помнила крестная Гарри. - Чертова мерзавка! - кричал он. - Это ты подговорила Лили! Что за долбанные чары вы навели на моего сына? Почему я не могу к нему подойти?! Лили скулила, сжавшись в клубок в кресле. За спиной Алазар была колыбелька, в которой, окруженный шумопротекционными чарами, спал малыш Гарри. - Заткнись, Поттер, - сложив руки на груди произнесла Алазар в ответ. - Ты не в себе. - &%№ подзаборная, - Джеймс был неадекватен. - Пусти меня к сыну и жене, мразь! Алазар покачала головой и с места не сдвинулась. - Почему ты постоянно приходишь к нам? Это мой дом, моя жена, это мой сын! Убирайся к дьяволу! - Это мой сын и мой источник силы, - про себя пробормотала девушка, на время усмиряя мужчину и перенося его на диван. - Эл, он же не выгонит тебя, правда, Эл? - бедная Лили дрожала от одной мысли об этом. - Не выгонит? Ты же не уйдешь, правда? Эл! - девушка закрыла голову руками. - Я не смогу держать все защитные заклинания одна... Я не смогу одна... Не смогу... - она начала раскачиваться из стороны в сторону. В этот момент одновременно проснулись маленький Гарри и Джеймс. Первый захныкал и недовольно задергал ручками и ножками. Второй встал, шатаясь и ругаясь, и попытался выкинуть Алазар из дома. Посреди этого дурдома спокойно и чуть пренебрежительно стояла Алазар. Она жестом качнула колыбель, левой рукой опрокинула на подругу чан воды и послала такой же в сторону ее бурного супруга. - Убирайся вон, - прошипел Джеймс. - Я сам со всем справлюсь. Ты так покрываешь Лили, будто она такая же #%&, как ты! Алазар преодолела расстояние между ними за доли секунд. Удар левой рукой наотмашь - и на щеке Сохатого наливается кровью глубокая ссадина. Родовое кольцо надолго бы испортило лицо Джеймса, если бы тут Алазар не совершила одну из самых больших ошибок в своей жизни. - Не бей его, - зарыдала Лили, бросаясь к мужу. - Джеймс, дорогой, ты в порядке? Хватит, хватит ссориться с Эл… Мы без нее не сможем... – уже шепотом, оседая на пол. Тот невнятно пробурчал что-то в ответ. - Убирайся из моего дома! - кинул он Алазар, садясь рядом и обнимая Лили за плечи. - Мы гораздо лучше разберемся без тебя! Дай нам жить! Алазар посмотрела на ее спящего ангела, который во сне сосал соску. Она не собиралась уходить навсегда, но отдых был нужен и ей. Жить в чужой семье, быть хранителем силы для Лили, матерью для Гарри и игрушкой для битья Джеймсу - все это изматывало. Она молча развернулась и вышла. Во дворе ее ждал верный Харлей, уже не новенький. Она обожала гонять наперегонки с ветром, так, чтобы волосы развевались, глаза слезились, а спидометр зашкаливал. Через минуту она уже мчалась "домой" - в маленький, неуютный, так и необжитой домик в получасе езды от Лили и Гарри. Он был ветхий, разваливался, с потолка сыпалась штукатурка, двери не закрывались, но аренда стоила копейки. Ее ждал матрас около окна, шесть часов сна и пустой холодильник. А утром, до рассвета, она должна была представить Алироху отчет за расходы Департамента на последний месяц. И даром, что месяц еще не кончился, а бумажка еще не готова – кого же это интересует?! Нехорошее предчувствие накрыло ее, когда она не пролетела и четверти пути. В груди заныло, словно она потеряла почву под ногами и падает вниз. Недолго рассуждая, Алазар резко повернула и помчалась обратно, но со скоростью гораздо большей: магия несла ее вперед с невероятной силой. Она заметила их первой и сразу же схватилась за родной меч. Свист рассекаемого воздуха – и вот уже первый ублюдок бесшумно оседает на землю, обагряя ее своей нечистой кровью. Еще рывок, еще – Алазар теряла человеческие черты, сражаясь с врагами. Словно яростный вихрь, без всякой магии она убивала людей в черных мантиях и белых масках, окружавших дом ее Источника и ее сына. Когда она зашла-таки в дом, было уже поздно. Из гостиной раздался крик Джеймса. Алазар, не помня себя, кинулась туда. Воспоминание было размытым и дрожало, словно хрупкое стекло от сильного ветра. - Авада Кедавра, - произнес знакомый голос еще раз. - Нет! - захрипела Алазар, врываясь в комнату сквозь сильные отталкивающие чары. - Ах, вот и ты, дорогая, - произнес Воландеморт. - Ты успела вовремя: я как раз успел убить твою подружку. Алазар упала на колени рядом с трупом Лили и бережно прижала ее к себе в последний раз. Глаза, такие знакомые, зеленые глаза незряче смотрели вверх, а на родном лице застыла маска ужаса… Алазар тыльной стороной руки медленно закрыла глаза Лили. - За что... - выдохнула она, поднимая на него полные слез глаза. - Ее-то за что?! Она закричала и бросилась вперед, забыв про меч и магию, желая просто разорвать его голыми руками, но его защита отбросила ее назад. - Ублюдок! - орала она, захлебываясь собственным криком. - Ненавижу тебя! - А на десерт я приберег самое интересное, - растягивая слова, медленно, наслаждаясь каждой секундой проговорил Темный Лорд, защищенный огромным количеством заклинаний. - Твой сын. Алазар, шатаясь, встала. Щеки ее горели, а глаза, наоборот, потухли. Безвольно опущенные руки свисали плетьми по бокам. - Нет, - твердо припечатала она, не замечая, как по лицу бегут слезы. - Нет. - Наивная, - рассмеялся тот в ответ. - Авада Кедавра! Зеленый луч вырвался из палочки и быстро полетел в сторону Алазар, стоящей между колыбелью Гарри и Воландемортом. Руки она резко завела назад, шепча заклинание. Сферическая защита закрыла ребенка. Но этот маневр полностью лишал ее времени на самозащиту. Алазар подняла на своего жениха мокрые глаза. Боль, ненависть, презрение, жажда мести - все это соединилось в единую нить, вырвавшуюся в этот момент серым лучом из ее глаз. Два световых потока с оглушительным шумом столкнулись, но не объединились. Зеленый полетел в Алазар и ударил в голову, она кубарем скатилась на пол и уже не вставала. Но перед этим успела услышать, как кричит в предсмертной агонии Темный Лорд... *** Это было последнее внятное воспоминание Алазар на тот период времени. Следующие были размытыми, как неумелые акварельные мазки на мокрой бумаге. Мелькало лицо Снейпа, Пабло, почему-то Коул, которого знали только зельевар и Гарри. Ей снились жуткие сны, из которых она не могла вынырнуть, и граница реальности смылась. Алазар уже не осознавала, где настоящее, а где ложное... Словно со смертью Лили в ее душе поселился озабоченный дементор, каждый день завтракавший, обедавший и ужинавший ее жизненными силами. Четкость восприятия вернулась нескоро. Сначала Алазар начала чувствовать боль в грудной клетке. Но это была очень относительная боль и очень относительная грудная клетка. Больно было везде. Руки, спина, шея, голова, живот - все пульсировало и жгло от невыносимых мук. Алазар стонала, потом кричала, а потом просто хрипела: голос сел. Кто-то заботливо пеленал ее, накладывал мази и обезболивающие повязки, но она не знала кто, потому что вокруг была темнота. Алазар не сразу осознала, что это навсегда. А когда поняла – заорала во всю силу своих легких, пока ее не укачали, и она не провалилась в очередной беспокойный сон. Часы проходили как месяцы, дни – как годы. Она училась жить на ощупь. Непривычно, странно, больно. Она касалась своего лица, узнавая его словно впервые. Она ощупывала лицо своего лекаря: длинный орлиный нос, волосы до плеч, острые скулы. И не узнавала. Хотелось выплакать свое бесконечное как вселенная горе - но слезы застревали в горле, не находя выход наружу. Потом пришли они. Холодные руки, мерзкий запах, грубая ткань одежд. Они недолго спорили с ее лекарем – его голос она уже выделяла в толпе. Они подхватили ее на руки и отнесли куда-то, где было холодно и мокро. Алазар казалось, что жизнь кончилась. Тьма поглотила ее, и она застыла, как ледяная фигура, на десять долгих лет. Мир снова качнулся – и Гарри обнаружил себя стоящим на коленях в Визжащей хижине. Его тошнило, голова кружилась. Рон был бледно-зеленым. Гермиона просто белой. Сириус и Ремус держались друг за друга, борясь с дурнотой. Один Снейп выглядел лишь чуть бледнее обычного и довольно безучастным. Алазар рвало прямо в наспех раскрытое окно, долго и мучительно. Снейп достал из кармана белый носовой платок и сунул ей его в руку. Она благодарно что-то промычала. - Тихо, тихо, - прошептал зельевар, вытирая ее лицо другим кусочком ткани. Она едва держалась на ногах, и если бы не поддержка Северуса, давно упала бы. Девушка ткнулась лицом в его плечо и безнадежно завыла. Он нежно обнял ее и прижал к себе, чуть покачивая. - Ш-ш, - качал он ее, как ребенка. Сириус прошептал, смотря на зельевара, как будто впервые: - Это был ты, да? Это ты ее лечил тогда? - Я, - хрипло, но скептично ответил зельевар. - Ты чертовски догадлив, Блэк. Сириус отвернулся, и комната надолго погрузилась в тишину. Бродяга вновь первым нарушил молчание. - Снейп, - негромко позвал он. - Прости… Ты оказался лучше всех нас. Он отвернулся, не ожидая ответа, и сел в углу прямо на пыльный пол. Невдалеке давно сидел Рем, облокотившись на стену и не скрывая смятения и боли. Дети с ногами забрались на кровать и прижались друг к другу: им было холодно и неуютно. Подростки вообще больше склонны к прочувствованию чужой боли. Они переживают все острее и ярче, чем взрослые. Гарри, Рон и Гермиона чувствовали себя оторванными от мира и опустошенными. Алазар вцепилась в сюртук профессора, словно боялась, что сейчас упадет, хотя он бы не позволил этого. - Так больно, - одними губами прошептала она, но он услышал и ответил. - Ты уже пережила это, Элли. Ты справишься. Ты сильная. - Он взял ее на руки, а Алазар только обняла его крепче, пряча лицо в складках его мантии. - Уведи меня отсюда, Северус, - она хрипела от невыплаканных слез. Он молча в несколько шагов пересек комнату и вышел, не сказав ни слова. После этого они еще долго молчали и приходили в себя. Даже новость Сириуса о Питере уже не была такой яркой и важной. Все мысли Гарри занимала Алазар, он на автомате махнул рукой, сохраняя подлецу жизнь, но ехидно подумав, что бы с этой крысой сделала бы крестная, если бы могла. Они выбрались на поверхность другими людьми. Словно новорожденные, они наблюдали за прекрасной полной луной, провожали взглядом Люпина и обратившегося Сириуса... Это не касалось их сердец. Гарри бросился за крестным, когда начал осознавать происходящее, то есть – довольно поздно. Их моментально окружили темные безрадостные существа, и Гарри, ослабленный всем происходящим, быстро потерял сознание.
Alasar: Глава 39 Последний день учебного года Гарри встретил по традиции: в Больничном крыле. Алазар друзья, как ни искали, там не нашли. Но мальчик был уверен, что она жива и в замке – тонкая ниточка, связавшая их навеки, и которую он чувствовал постоянно, лучше всего подтверждала это. Мадам Помфри недовольно с ними общалась и в ответ на все расспросы сразу начинала поить их лекарствами и отсылать к профессору Снейпу. Гарри торопливо пил все предложенное, удивляя школьного лекаря своей покорностью. Пришедший в первый вечер Директор внес больше сумятицы в их осознание реальности. Он понятия не имел об их путешествии в прошлое Алазар, и дети не сговариваясь решили пока не посвящать его в эту тайну. Но по его словам выходило, что они не потеряли на эту прогулку и минуты. А еще, что Сириус арестован, и они могут спасти его с помощью маховика. Гарри и Гермиона синхронно пожали плечами и сделали, как он сказал. Думать самостоятельно сил не было. Оба мечтали лишь добраться до кровати, желательно, дома, и проваляться там недельку. Дети провели в Больнице еще три дня, в основном, потому, что не хотели оставлять Рона одного. Мадам Помфри была изрядно удивлена неожиданно проснувшейся у гриффиндорцев заботой о собственном здоровье. Дети лежали и молчали целыми сутками. Слов для выражения всех мыслей не было. Гарри сдался первым. Его толкало вперед желание повидаться с Алазар, поэтому, первым выйдя "на волю" (Гермиона получила диагноз "нервный срыв средней степени"), он помчался в кабинет зелий. - Здравствуйте, профессор! - затараторил он, жаждая протиснуться между Снейпом и дверью и не давая тому вставить слово. - А я к Алазар. Где она, Вы не знаете? Я быстро, только удостоверюсь, что с ней все в порядке, и уйду. Я не помешаю, обещаю, пожалуйста! Снейп отвернулся и сообщил тому, кого Гарри из-за двери видеть не мог: - Твой сын жутко наглый, как и все гриффиндорцы. Дорогой для Гарри низкий голос моментально ответил: - Конечно, это же мой сын. Кровь не вода… Гарри отодвинул профессора и с визгом помчался в полутьме к крестной. Она сидела на зеленом диване, скрестив ноги по-турецки, и пила кофе. Мальчик словно споткнулся, не доходя несколько шагов, и остановился, просто давая себе время осознать счастье. - Иди сюда, глупыш, - нежно сказала она, хлопнув рукой по месту рядом с собой. В комнате было довольно темно. Гарри неуклюже плюхнулся рядом и обнял ее, вдыхая аромат табака и чистых волос. - Словно год не виделись, - недовольно проворчал Снейп для проформы, закрывая дверь. - Что скажет Барон, если узнает, что я тут питомник для гриффиндорцев устроил? - Он просто тебя убьет, - прошептала Алазар в ответ, качая сына в руках. - Если ты непочтительно отзовешься о моем Гарри. - Прилетели... - патетически воскликнул Снейп. - Может, мне еще ему и баллы начислить? За доблестное спасение шкуры Блэка от дементоров? - Беллиом с ними, с баллами, - хрипло ответила она и чуть отстранилась от сына. – Это ерунда. - Ерунда?! – прошипел слизеринский декан, впрочем, незлобно. – Ты чуть не погибла! Гарри удивленно посмотрел на Снейпа. - А Вы, конечно, не знаете, мистер Поттер, - с сарказмом начал зельевар. – Эта сумасшедшая опять помчалась Вас спасать. Алазар вздохнула. - Не умея даже Патронуса призывать! – припечатал Снейп. – А мне потом на нее зелья тратить и с того света вытаскивать – ну конечно, не доверять же эту процедуру простому лекарю, надо декана Слизерина привлечь, чтобы не скучал. Гарри повернулся к крестной. Ее зеленые глаза сейчас были невероятно яркими. Она с усмешкой принимала все подколки профессора, словно сценарий их перепалок был известен наперед. Темные мешки под глазами выдавали усталость и недосып, хотя ее здоровье и находилось в опытных руках саркастичного зельевара. - Ты не умеешь призывать Патронуса? – тихо спросил Гарри, когда Снейп занялся огнем в камине и новыми порциями кофе. - Не-а, - беспечно пожала плечами Алазар. – Я была в Азкабане. Все, кто пробыл там хоть день, редко могут собрать достаточное количество радости для вызова Защитника. - Ого, - Гарри положил голову ей на плечо. – И как же ты тогда нас спасла? - Я хорошо управляюсь с огнем, – устало сказала Алазар. – Спалила их к чертовой матери, и все. - И вместе с ними часть Запретного леса, – ехидно прокомментировал Снейп, левитируя к ним чашки. - Как получилось. – Алазар зевнула. – А знаешь, малыш, у меня для тебя новость. Снейп хмыкнул, на что она стрельнула в него негодующим взглядом. Гарри внимательно смотрел то на нее, то на преподавателя. Что-то подсказывало ему, что произошли какие-то изменения, значительные, но он не замечает их… - Профу удалось… Нет. Северус… – Алазар старательно подыскивала слова. – У меня получилось… Тут такая новость… Ладно. Просто придвинься поближе к огню, дай я тебя рассмотрю, родной. Гарри не поверил своим ушам: рассмотрю? Она сказала "рассмотрю"?! - Северус творит чудеса, - устало, но радостно прошептала она, любуясь своим ребенком. У него были черные растрепанные волосы, мятая больничная пижама и смешные круглые очки. Она мягко коснулась его щеки, не веря своим глазам, удивляясь, что мечта сбылась. Конечно, глаза краснели, болели и очень уставали, а четкости и цветопередачи еще не было, но она видела – и это дорогого стоило. Гарри пораженно смотрел то на нее, то на Снейпа, не зная, что сказать. - Это не я, ты сама все сделала, - невообразимо довольным тоном ответил тот, беря с журнального столика свою кружку черного чая без сахара, но с молоком. Гарри спрятал лицо в волосах крестной, не желая, чтобы слезы его радости кто-нибудь заметил. Правда, это было бесполезно: Алазар и так знала, что с ним происходит, а у Снейпа был тонкий преподавательский слух. - Ну-ну, малыш, - она обняла его одной рукой за худенькие плечи. Они провели так несколько часов: в уютном, нежном молчании. В конце концов девушка заснула. На круги под глазами, больше не скрываемые мороком, ложились длинные тени от ее ресниц. Гарри несколько секунд, не отрываясь, смотрел на нее, запоминая каждый вдох, каждую секунду, потому что, он был уверен, этот момент мог стать отличным воспоминанием для вызова Патронуса. Снейп принес пушистое одеяло и укрыл ее, выгнав Гарри спать. Пробормотав слова благодарности и вызвав недовольство зельевара своей нерасторопностью, гриффиндорец отправился в свою гостиную. Но дрема долго не шла к сумасшедшему от радости мальчику, ему хотелось кричать от безумного счастья. Небо уже порозовело, когда сон окончательно сморил его. *** Прошло уже больше месяца от его каникул, а Гарри до сих пор не знал, как дела у Алазар. В Совете были какие-то проблемы, которые она отправилась разрешать практически сразу после того, как сдала его Дурслям. Они были невыносимы, как всегда, а Дадли и вовсе находил новые и новые способы издеваться над кузеном. Даже волшебная комната служила малым утешением. В голове все время звучало «малыш, я серьезно не знаю, когда смогу вырваться», сказанное крестной на платформе. Настроение было нулевое. Хедвиг часто выпускать на охоту он не хотел, отчего она в основном спала, недовольно и обиженно нахохлившись. Письма ненадолго разгоняли его тоску, но радость Рона или Гермионы отзывалась мелочным недовольством: почему ему нельзя? Алазар в это время не скучала: подготовка к отложенной из-за ее болезни свадьбе Алотхо и Элеонор шла полным ходом. Она, слава Беллиому, не была ни подружкой невесты, ни священником, ни (тьфу-тьфу-тьфу!) самой невестой, но эта суетливость, незаконченность всех дел, «ускоренность» жизни передалась и ее Департаменту, что нервировало и выводило из себя. Беспокоил ее и Воландеморт, точнее, его приспешники. Они обычно как-то проявляли себя, и она могла отслеживать их действия: не так, так иначе, через Цис и ее Малфоя. А тут – тишина. Не то, что бы она сильно огорчалась, но… Всегда настороже – не этому ли их учили в Академии? В радостный день беседка около родового поместья Ветро была украшена белыми весенними цветами по желанию невесты. Сама Элеонор была восхитительна в искуснейшем платье цвета шампанского. Жених смотрел на нее влюбленными глазами, гордо расправив плечи, пока она медленно двигалась к алтарю, держа за руку Алироха. Все были умилены прекрасной сценой, только несколько человек, работавших с Алотхо или с Алазар, оставались настороже и время от времени оглядывали площадку внимательным профессиональным взглядом. В приглашении, украшенном воркующими голубками, четко значилось, что приглашенный должен быть в вечернем и со спутником. Обычно Алазар ходила на официальные мероприятия с Алотхо, ведь Элеонор не пускали на редкие приемы Совета (она не работала там… впрочем, она нигде не работала), но в этот раз Алазар пришлось туго. Если бы не персональное разрешение жениха явиться без пары, Алазар бы, возможно, осталась в Департаменте, но не расстроилась бы особо, потому что она полагала все эти вечеринки пустой тратой времени. Она решила подарить то, что никто не мог бы. Простая открытка – карточка с цветами и зелеными лентами. А внутри всего одна фраза «11 апреля». Алотхо поймет. В конце концов, что мог даровать Глава Департамента Детства молодоженам, как не дату рождения первенца?! И, конечно, огромную корзину весенних полевых цветов – для Элеонор. Она вернулась под утро, уставшая, но довольная. По пути быстро заглянула к Гарри, проверила все сигнальные и охранные чары, поправила одеяло, усилила заклинание уюта… И вернулась в Хогвартс. Дамблдор не говорил, но она явно ощущала, что он готовит какой-нибудь сюрприз. И надо быть готовой. Уж что-что, а неожиданности Альбус любил. А она – терпеть их не могла. Конечно, ведь обычно ей приходилось расплачиваться за очередной провал очередного «гениального» плана этого неугомонного бородатого гриффиндорца! Родной лес встретил ее утренним туманом и несвойственным для этого время года холодом. Она зябко поеживалась, когда спешно шла к родному Хогу. Там ее ждал кофе, письмо от Пабло, новости от Арчи, обещание попросить у Гефуса, сына знаменитого кухнеца, новые цепи для призрака, Говард и завтрак. Планы – наполеоновские, настроение – отличное. Сзади хрустнула ветка. Алазар не была бы слаером, если бы скорость ее реакции значительно не превышала средние показатели. Она моментально спрыгнула с тропинки, упала на колючие коричнево-рыжие прошлогодние иголки и стала тихо, но торопливо снимать красивые кружевные перчатки. - Алазар! – всхлипывая, кто-то искал ее. Но это еще ничего не значило. В любом случае, пусть сначала назовется. - Ал… ла… ар! – захлебываясь рыданиями, продолжил звать голос, заставляя ее нахмуриться. Рука, снимающая перчатку, ненадолго замерла. Она медленно встала, прислушиваясь и стараясь не дышать. Лес поил ее обычным коктейлем утренних звуков, но одна нота все же была неверной, горьковатой и мешала наслаждаться жизнью. Алазар неуверенно пошла вперед, где, как ей почудилось, мог быть зовущий ее человек, небрежно засовывая перчатки за пояс и стаскивая неудобные туфли. Она привыкла ощущать землю у себя под ногами, чувствовать ее поддержку, и обувь на каблуках носила редко, только когда не могла увильнуть. Но стоило ей пройти несколько шагов, как навстречу пошатываясь вышел высокий совсем молодой человек, закрывающий лицо руками и безнадежно плачущий. - Даниэль! – воскликнула она, уже через мгновенье бережно обнимая юношу и сажая его прямо на дряхлый пень, заклинанием разогнав муравьев и прочих насекомых. Если бы кто-нибудь из тех, кто был в ее прошлом несколько недель назад, увидел Дэнни, то он моментально бы признал одного из самых способных учеников Академии. Но они были одни. - Что? – встревожено спросила Алазар, приводя его в порядок несколькими пасами рук. – Что случилось? - Фаина… - застонал он. – Фаина… Алазар покачала головой, взяла его за руку и перенесла к себе. Кофе, новости и прочее могут подождать. *** Добиться от парнишки внятного объяснения не получилось, поэтому Алазар быстро уложила его спать. Легилименцию никто не отменял, она сама все узнает. Сознания мимолетно коснулось давнее обещание показать Гарри Эллинор, вызвав тяжкий вздох. Некогда – работа, работа, работа… Может, плюнуть и свалить по-быстрому? Ага, конечно, а дело Катарины Шварц, Жуля Гюсси и Зака Энертейна? И это только из горящих. Вот и с Дэнни какая-то неприятность… Какой уж тут отпуск? Алазар мягко коснулась висков юноши подушечками пальцев. Перед глазами замелькали чужие воспоминания: рассвет, рассыпанные по подушке волосы девушки, сатиновые простыни, бесконечная нежность, обручальное кольцо под подушкой, желание задать самый главный вопрос, неожиданный звонок телефона, бледнеющее лицо любимой, падающая трубка, слезы, ее побег… И утренняя газета через полчаса с заголовком «Они были замучены до смерти»… Фотография предполагаемых тестя и тещи на первой странице. Невнятное видение: падение с высокого здания и полет. Недолгий. Последний… И развевающиеся на ветру темные волосы. И три недели самобичевания, наполненные разрывающей душу горечью, пока мальчик не пришел сюда… Алазар вырвалась из мыслей своего ученика с некоторым трудом. - Дэнни, Дэнни, - прошептала она, стараясь сдержать лицо, кривившееся в желании расплакаться. – Бедный… Она тепло укутала юношу и убежала вниз, искать Арчибальда. - Арч, у меня проблемы! – выпалила она, натыкаясь на призрака около подземелий. - Хоть раз ты бы начала приветствие с другой фразы, - проворчал Барон. - Мальчик. У меня. Пусть спит. Последи. – холодно приказала она и резко развернулась. Через несколько минут, в своем привычном черном платье, она оседлала Шейлу, шепча ей: - В Совет, потом в Академию. И наблюдая, как солнце окончательно встало над древним замком, Алазар только прошептала: - Да охранит вас любовь миа… To be continued… 5/03/2007-5/10/2007
Айса: ну и где продолжение, которое следует?
AZAZELO: Alasar А где же продолжение? Мы с нетерпением его ждем... Очень интересно прослеживать Вашего нового героя, обычно новые не так органично вписываются в сюжет. Мне нравится хотя иногда кажется что многие места надо подшлифовать - грубовато выписаны... С уважением.
Alasar: Айса Выложена первая часть полностью. Над второй я работаю.) Там не без приколов, но должно получиться что-то феерическое.)) По-моему, вторая часть куда лучше первой, но я пристрастна.) AZAZELO Спасибо. Очень приятно это слышать. Очень интересно прослеживать Вашего нового героя, обычно новые не так органично вписываются в сюжет. Я старалась. Рада, что понравилось, для меня это важно. Вторая часть будет, это я обещаю. Ибо уже сейчас 28я глава в разработке. Но моя бета текста еще в глаза не видела, так что... Молимся на Кеох.))
Alasar: Такую Алазар представляет AngelAin: Продолжение темы: тут
полная версия страницы