Форум » Библиотека-3 » Гарри Поттер и Первая Попытка. начало, ссылка на текст, новое от пн » Ответить
Гарри Поттер и Первая Попытка. начало, ссылка на текст, новое от пн
mysh: Название: Гарри Поттер и Первая Попытка Автор: Mysh aka Mysh’on Бета: Algine Гамма: на сегодня Ирана Жанр: Приключения. Рейтинг: Джен. Саммари: Школьный год Гарри Поттера, начиная с летних каникул. Приключения, уроки, учителя. Друзья, враги, интриги. Классика жанра. Ворнинг. Смерть персонажа. Волдеморт погибнет, да. Ворнинг 2. Начало писалось до выхода 6-й книги. Соответственно, некоторые переживания героя в первых главах устарели))) преподаватели, друзья, приключения, осмысления, дружбы и предательства. Дисклаймер - отказываюсь, не получаю. Отношение к критике. Вперед!
Ответов - 16
mysh: Глава первая. Тридцатое июля Уже сгущались сумерки, когда на Прайвет Драйв показался невысокий худощавый подросток, который быстрым шагом шел к дому номер четыре. Он торопился, смотрел прямо перед собой и что-то бормотал. Но даже если бы дела обстояли иначе, вряд ли бы он заметил, как жители Литтл Уингинга, сидя у себя на открытых террасах - а что может быть приятнее теплым летним вечером? - обсуждают его, доверительно склоняя головы друг к другу. Это вернулся на каникулы племянник Вернона Дарсли, ученик школы Св. Грубуса для неисправимо преступных типов. После чего соседи значительно переглядывались с тем особым выражением лица, которое предполагает, что уж вы-то, во всяком случае, знаете гораздо больше, чем прилично обсуждать в этот спокойный неспешный вечер. Вечер, когда так радуют взгляд безупречно ухоженные газоны, стрекочут цикады, и сердце сжимается в груди самым возмутительным образом. Беспокоиться в такое время — просто верх неприличия. Куда как приятнее обменяться многозначительными взглядами и пойти в дом, где уже заварен чай и уютно бормочет телевизор. И все же… — В этом году он выглядит намного лучше, в новой одежде, которую с недавнего времени его заставили носить родственники! Святая женщина эта Петунья Дарсли! — Нет, что ни говорите, а заведение Святого Грубуса способно оказывать влияние даже на таких неисправимо преступных типов. — Да, мэм, дело того стоит. Хотя и недешево, как я слышала от четы Вралсинг, а те, в свою очередь, от Хитрссов, которые узнали это от Полукиссов, у которых по пятницам пьют чай. Так-то, мэм! Стоит ли говорить, что подростком, которого так горячо обсуждали, и который сейчас торопливо взбегал на крыльцо дома Вернона Дарсли, был не кто иной, как Гарри Поттер? Он, вероятно, очень бы удивился, узнав, что стал своего рода местной знаменитостью. Ведь если о человеке говорят такие утонченные особы, как миссис Хитрсс и миссис Вралсинг, а миссис Полукисс запрещает своему сыну подходить к нему ближе, чем на пять шагов, то вполне можно считать себя такой же известной персоной, как Сью Перкинс, которая три года назад сбежала с коммивояжёром. А это, если хотите, уже настоящая слава. Но Гарри, скорее всего, просто оставил бы этот факт без внимания. Ему и так было о чем подумать и чем заняться. Пересуды обывателей его не волновали. Гарри открыл дверь и просунул голову в холл. Никого. Из гостиной раздавалось невнятное бормотание телевизора, на кухне горел свет, и еле слышно звякала посуда. Он сделал вдох и ринулся по ступенькам наверх, стараясь двигаться бесшумно. Если его заметят именно сейчас — будет очень некстати. На верхней площадке он остановился и прислушался: кажется, пронесло. Затаив дыхание, аккуратно нажал на дверь. Боясь, что петли предательски заскрипят, он не стал открывать ее шире и, втянув живот, проскользнул в узкую щель. Теперь никто не знал, что он в доме, и Гарри вполне мог приступать к выполнению задуманного. — Тсс… — прошептал он Хедвиге, которая было захлопала крыльями, встречая хозяина. — Тише. Не надо, чтобы они знали, что я вернулся. Сова чуть склонила голову, глядя на хозяина, который торопливо рылся в тайнике, устроенном под оторванной половицей, умным янтарным глазом.. Когда он вынырнул оттуда, держа в руке кусок пергамента, вид у него был решительный. Отодвинув занавески, Гарри высунулся в окно, с сомнением глядя на слегка надкушенный бледный круг луны. Затем пробормотав что-то вроде «будем надеяться на лучшее…», принялся бегло писать, периодически замирая над пергаментом и нервно покусывая кончик пера. Сумерки меж тем медленно наливались чернилами, но настоящий вечер еще не наступил. Фонари, впрочем, исправно зажглись, и Гарри был рад, что, случись нужда, не придется прибегать к Lumos-у. Правда, освещение палочкой, хоть книги под одеялом, хоть неясной темной тени на дороге - и за колдовство-то никогда не считалось, но по нынешним беспокойным временам его вполне могли опять обвинить в неправомочном использовании магии. — Ну вот, — Гарри запечатал пергамент и подписал: Рему Люпину. — Доставь так быстро, как только сможешь. Хорошо? Хедвига протянула лапку. — Я буду ждать здесь. Думаю, он еще нормально себя чувствует, чтобы не тянуть с ответом. — Хедвига едва слышно ухнула и расправила крылья. Затем, как Гарри показалось, тоже посмотрела на луну и бесшумно растворилась в темном вечернем воздухе. Он еще немного потоптался у окна, затем лег на кровать и заложил руки за голову. Встал. Походил по комнате, больше не опасаясь, что его услышат. Потом задумался… и, стараясь не шуметь, выскользнул на улицу. Все равно не уснуть, дожидаясь ответа. А так он побродит еще немного по близлежащим улочкам. Во время этих прогулок Гарри периодически казалось, что за ним наблюдают. И он теперь точно знал кто. Незримое присутствие членов Ордена Феникса его нисколько не волновало. В последнее время его вообще ничего не трогало. Жизнь была необыкновенно простой и состояла из еды, сна и прогулок. И еще Гарри Поттер не мог находиться дома. Там было слишком уж много стен — он постоянно на них натыкался. Давал себе слово, что, в сотый раз меряя шагами комнату, остановится вовремя — и не успевал. Самое интересное, ему было хоть бы что. А стены шли трещинами. Дарсли, преизрядно запуганные на перроне Аластором Моуди, пошли на все мыслимые и немыслимые уступки и компромиссы. Они даже себе уже затруднялись сказать, где с их стороны была сделана уступка, а где они пошли на компромисс, из-за чего часто ссорились, а Дадли в запале даже пару раз произнес парочку любимых словечек Пьера Полукисса. Тетя Петунья пила капли, а дядя Вернон краснел так, что хотели отворять кровь, но Дадли вовремя соврал, что слышал их от того рыжего — помните? — на вокзале. И все как-то быстро улеглось. Так вот, даже запуганные, послушные Дарсли были категорически против разбивания домашних стен. Гарри не возражал. Он просто уходил на улицу, возвращаясь только спать. И ему снилась ночь… * * * Хедвига вернулась на удивление быстро. Гарри как раз поворачивал с Магнолиевой улицы к дому, когда ему показалось, что на уровне второго этажа мелькнула какая-то тень, и он поспешил проверить свою догадку. Дадли еще не вернулся, это он сразу понял: совсем недавно кузен стал счастливым обладателем мотоцикла, который ему подарили родители, и поэтому иногда гонял до поздней ночи, доводя тетю Петунью до полуобморочного состояния. Место, отведенное под стоянку для новой игрушки, пустовало. Тем лучше. Они не смогут сказать, что он явился поздно. Гарри открыл дверь. Было тихо. Свет на кухне не горел, а дверь в гостиную была плотно закрыта. Может, они легли спать? Второй раз за вечер Гарри тихо поднялся к себе. Так и есть! Хедвига сидела на столе и чистила перья. Луна налилась серебром и переместилась повыше. В окна лился одуряющий запах теплой летней ночи, но Гарри этого не замечал. Он подошел к сове, отвязал письмо с ответом и принялся читать. Хедвига деликатно «не заметила», что ее не поблагодарили. Все лето с хозяином творилось неладное, и она не собиралась лишний раз капризничать. Дорогой Гарри. Я бы с удовольствием выполнил твою просьбу, но, думаю, лучше всего тебе сможет помочь Хагрид. Пользуясь тем, что он сейчас находится в Лондоне, и мне известен его адрес… Тут Гарри фыркнул. Подумаешь! Если Хагрид в Лондоне, то ему, Гарри, тоже известен адрес. По большому счету, это адрес его дома. Дома, который принадлежит ему, но в котором он не может появиться, чтобы, не приведи Мерлин, случайно не назвать своим. — Гарри прикусил губу. Затем закрыл лицо руками и простоял так пару минут. Несколько раз быстро и коротко вдохнул. …я уже отправил ему письмо, где изложил и твою просьбу, и мои соображения на этот счет. Думаю, сову он уже получил. Полагаю, ты будешь приятно удивлен. И надеюсь на твое благоразумие. Р. Люпин. Гарри плюхнулся на кровать. Взвыли старые пружины. Значит, Хагрид на Гриммаулд Плэйс. Там, где Гарри мечтал оказаться, но не мог. Мечтал перерыть чердаки и подвалы, чтобы найти хотя бы один портрет Сириуса — и не мог. Он ничего не мог! Потому что был связан этим чертовым пророчеством. Дамблдор… Дамблдор ему не позволил там жить. Чего ради? Сомнительной гипотезы, что кровь тети Петуньи защитит его? Ха! Зачем тогда все эти наблюдатели, чье присутствие он порой ощущал затылком? Конечно! Так велел Дамблдор! Который не уверен, что узы крови могут защитить его. Зато уверен, что ему нельзя жить в доме крестного. Гарри зло всхлипнул: зеркало разбилось, ножик расплавился в министерстве. Не осталось ни одной вещи, которую держал в руках Сириус. Ни вещи, ни фотографии — ничего. Была призрачная надежда, что Люпин ему поможет. Гарри не очень хотелось, чтобы ему прислали что-нибудь из вещей с Гриммаулд Плэйс: крестный не любил этот дом и не любил вещи в этом доме. Но Гарри надеялся, что у Люпина могло что-то и сохраниться. Из того, что было дорого Сириусу. Какие-нибудь мелочи, которыми он мог бы поделиться. И что? Лучше всего тебе сможет помочь Хагрид. Как это прикажете понимать? Огромная сипуха неслышно влетела в открытое окно, и только по беспокойной возне у клетки Гарри понял, что прибыла почта. Быстро, однако. Пока почтовая сова пила, а Хедвига сердито щелкала клювом и нервно расправляла крылья, Гарри развернул пергамент. Пробежав глазами пару строк, он изумленно вытаращился на текст, нашел глазами часы, висящие на стене, и, ойкнув, кубарем скатился с лестницы. В то же самое время входная дверь отворилась. Это в недобрый час вернулся домой кузен Гарри, Дадли. Раздался страшный грохот. Что-то со звоном откатилось в сторону, а Дадли, сбитый с ног, истошно заорал, беспорядочно замахал руками и рухнул на пол. — Гарри Поттер! — раздался крик дяди Вернона. Гарри моментально вскочил, потирая надувающуюся на лбу шишку, и обреченно посмотрел на расползающиеся по стене трещины. — Па-а… Он опять стены ломает, — басом проныл Дадли, приходя в себя. — Скажи ему, а… Но Гарри уже ничего не слышал: он выскочил в открытую дверь и побежал по улице, все быстрее и быстрее, пока не закололо в боку. И все-таки он не успел: когда, тяжело дыша и отирая лоб, он ввалился в кафе при заправке, Хагрид уже сидел, обняв пинтовую кружку пива, еще две полных стояли рядом. Хозяин заведения, Смиткинс, расположился напротив и во все глаза рассматривал ночного гостя. — Хагрид! — Гарри даже зажмурился. — Ты как… Ты… Они же… Мистер Смиткинс внимательно переводил взгляд с гиганта на Гарри и обратно. Наконец что-то решив, он лениво поднялся. — Эй ты, парень! Поттер, или как там тебя. Не приставай к священнику. Иди, иди домой,- Хагрид изумленно воззрился на хозяина, медленно, тыльной стороной ладони вытер пену в углу рта и отставил кружку в сторону. Гарри невольно улыбнулся. Огромный, в мантии до пола, весь заросший, Хагрид если и походил на священника — то только на маскарадного. — Это… ты, парень… Да не смотри ты на ’Арри. Я к тебе обращаюсь… как там тебя… Смиткинс… Да. Охолони слегка, Смиткинс. ’Арри! — он раскинул руки. — Ну, иди, иди, поздороваемся, — он поднялся и, едва не опрокинув стол, пошел на Гарри. — Привет, Хагрид, — Гарри почувствовал, как захрустели ребра. — Это огромная неожиданность… Уфф… — он высвободился из объятий великана. — Рад тебя здесь видеть, но… — А уж я-то как рад, ’Арри, — гудел Хагрид, — просто мочи нет. Как только получил письмо от Люпина… Дверь снова распахнулась. В помещение стремительно вошли двое и, ощупав колючим взглядом Гарри и Хагрида, сели за ближайший столик. Хозяин засуетился. Обычно ночью разве что дальнобойщики посещали его заправку, да и те все чаще предпочитали не ездить по темноте, а ночевать в мотелях, или, на худой конец, обочинах дороги. Но маленький заработок — тоже заработок, и упускать его Смиткинс никак не мог. А тут какой-то аншлаг, получается! — Пойдем-ка, Гарри, выйдем на воздух, — Хагрид обеспокоенно потянул его к выходу, с подозрением поглядывая на вошедших, и Гарри успел подумать, что его друг без своего фирменного зонтика и заметно нервничает. — Это из Ордена, — тихо сказал он. — То есть, мне так кажется. Ты же знаешь. Все эти дежурства… — Из Ордена, г’ришь, — с сомнением буркнул Хагрид, увлекая Гарри наружу, — не припомню я таких… Ну, да я не всех, конечно, знаю… Они вышли в ночь. Хагрид шумно потянул носом воздух и расправил плечи. Посмотрел на Гарри и широко улыбнулся. Тот постарался ответить ему тем же. Вышло как-то криво. Хотя он был рад. Впервые, кажется, за все лето, он чувствовал, что в груди его теплеет. — Вот что, ’Арри, — довольным голосом сказал Хагрид. — У меня есть сюрприз. Подарок. — Люпин мне написал, — улыбаться было тяжело. Словно за последнее время лицо забыло, как это делать. — Вот и славно. Погодь-ка? — Хагрид пристально поглядел в темноту, сгустившуюся за фонарем. — Давай-ка, ’Арри, отойдем. Да. Лучше на свету не стоять. Да и подарок я оставил не здесь. Не на виду, — он потянул Гарри за руку, и тот послушно пошел следом за Хагридом, который, сойдя с ярко освещенного крыльца, повлек его куда-то в сторону. Смутная тревога подступила внезапно, заставив ладони вспотеть. К ним метнулась тень, мелькнули какие-то серебряные трубы, тускло блеснувшие в свете луны, сильные руки подхватили его под мышки и с силой дернули вверх. Еще через секунду дверь кафе с треском распахнулась, и двое с палочками, выставленными вперед, выбежали на крыльцо. Я здесь, — хотел крикнуть Гарри, но не смог выдавить ни звука. Освещенный вход в кафе, заправка, люди внизу стали заваливаться вправо, в ушах стоял грохот, а перед глазами звезды. Гарри не сразу сообразил, что они — настоящие. А он — летит, стремительно удаляясь от земли вообще и Литл Уингинга в частности. — Что происходит? — закричал он, и ветер, растрепавший его волосы, отнес слова назад. Это было кстати. Если бы Хагрид сидел впереди, они бы нипочем не смогли разговаривать. А так — все было прекрасно. Густой голос Хагрида был слышен и против ветра. — Они хотели напасть, ’Арри. Я едва-едва… — Кто?! Кто хотел напасть?! — Гарри злился и нервничал. Что за глупости? Кто, спрашивается, мог бы напасть на них, когда рядом были эти двое из Ордена? Да еще Хагрид, который и без палочки легко раскидает с полдюжины магов. Разве что колдовать ему зонтиком несподручно. Гарри почувствовал укол тревоги. Зонтик! — ’Арри, не вертись, — прокричал Хагрид. — Не ровен час — выпадешь! Гарри на всякий случай нащупал палочку. — Где твой зонтик, Хагрид? — А? — Зонтик твой где? И кто хотел напасть, ты не сказал? — Зонтик? Тут где-то… — Где, Хагрид? — он почти кричал. Ветер свистел в ушах, тревога нарастала. Хагрид, теперь Гарри точно это видел, вел себя странно. — Не слышу, ’Арри! Ты эт’ давай, хватайся крепче. С’час снижаться будем. Гарри торопливо положил руки на высокий руль. Так или иначе, еще немного — и все выяснится. И почему Люпин переадресовал его просьбу Хагриду, и почему тот внезапно прилетел в Литтл Уингинг, и кто там на них нападал, и нападал ли вообще… Они снижаются, это главное. Может, всё куда проще, и Дамблдор сейчас ожидает его в Штабе Ордена Феникса? А Хагрид действует, как всегда, по его просьбе? За всеми этими размышлениями Гарри не заметил, как колеса мягко коснулись земли, и мотоцикл остановился. Старый, уже подгнивший деревянный забор наполовину скрывал осевший рубленый дом. Крыша была покрыта битой, с прозеленью, черепицей, а контуры деревьев, растущих в саду, имели причудливые формы. Скрипел, раскачиваясь на массивной цепи, фонарь у крыльца. — Это не Гриммаулд Плэйс, — сказал Гарри тихо и вытащил из кармана палочку.
mysh: Глава вторая. Непродолжительные военные действия — А ты не Хагрид! — уже выкрикнул он, отскакивая в сторону, словно великан мог дотянуться до него руками. Лихорадочно огляделся. Отступать вглубь улицы, застроенной низкими, редко стоящими домами, ему не хотелось. Но выбора не было. — Э-э, э-э-э… ’Арри! Поаккуратней… с палочкой-то, — обиженно загудел Хагрид. — Эт’ я. Я это. Кто ж еще… А то, что это не дом Сириуса… не твой дом, так эт’ верно. Потому что эт’ мой дом, ’Арри. — Не подходи. Стой, где стоишь. Зачем ты меня сюда привез? — Гарри направил палочку ему в грудь. — А куда? — жалобно спросил гигант. — Я с самого начала думал, что, вот, отдам тебе мотоцикл Сириуса… обучу, там. Чтобы сам мог на нем… Вот! — Чей? — Гарри не удалось скрыть изумления. — Сириуса? Откуда у тебя мотоцикл Си… Постой! Откуда мне знать, что ты не врешь? И что ты — это ты? Откуда мне знать, что у Сириуса вообще был мотоцикл? Если ты Хагрид, то куда девался твой зонт? Хагрид шумно вздохнул и полез в складки мантии. Гарри растеряно смотрел, как из бездонных карманов тот вытягивает знакомый розовый зонтик. — Так, — стараясь не показывать растерянности, сказал он. — Не вздумай наставить его на меня. Рассказывай подробно. Про письмо и, — он кивнул на мотоцикл, — про это вот. — ’Арри… Ты эт’ серьезно? Ну, ладно. Может, ты и прав, не знаю. Когда я письмо получил от Люпина, сразу решил, что правильно г’рит он. Если ты хочешь на память что-то такое, особенное, что любил Сириус, то лучше мотоцикла егойного и не придумать. Х’рошая вещь. Да и к тебе имеет отношение. А как тебе его передать? Коли завтра уже тридцать первое? — Хагрид развел руками. Покосился на часы. — Точнее, уже сегодня. Вот я и придумал сюрприз тебе сделать, — он шумно вздохнул. — И сделал… чувствую. — Почему ты меня не предупредил, что мы куда-то полетим? — Гарри засомневался. Может, это и впрямь Хагрид? Но зачем он привез его к этому странному дому? И почему называет его своим? Разве он не живет при Хогвартсе? — Так я ж не знал, ’Арри! Но те люди, у Смиткинса, не понравились они мне. Странные люди. А уж как увидал еще и остальных… — Каких остальных? — облизнув ставшие неожиданно сухими губы, переспросил Гарри. — Остальных. В тени которые прятались. Ну, думаю, эти точно не из наших. Бежать, думаю, надо, — Хагрид виновато развел руками. Гарри внимательно слушал. — И куда мне лететь-то было? На Гримм’д Плэйс, на площадь, я всегда аппарировал, обычной дороги не знаю, вот и… привез… тебя в свой дом. Мне его папаша, когда помер, оставил, ну и вот, — растерянно замолчал он. — Не живу я тут. Но наведываюсь. Да. В этом был смысл. Гарри помедлил. — Письмо Люпина у тебя с собой? — Гальпийская Горгулья, ’Арри! Все еще не веришь! Ну, давай я тебе скажу, как Гроупа зовут? Гроуп. Могу еще что-нить. Такое же секретное! Гарри перевел дыхание. О брате Хагрида, Гроупе, и впрямь знало очень мало людей: он с Роном и Гермионой, Дамблдор, естественно, ну и мадам Максим. Вряд ли тот, кто находился под воздействием оборотного зелья, мог знать этот секрет. Значит… — Ну, ты, Хагрид, и напугал меня, — Гарри помотал головой. Опустил палочку. — И что теперь делать? — он посмотрел на растерянного Хагрида. С растрепанными от ветра волосами, огромный, в черном балахоне с розовым зонтиком в руке, он выглядел… нелепо и совсем не опасно. — Не стоять на середине улицы, прежде всего, — сам себе кивнул Гарри. — Пойдем? Покажешь мне… свой дом. — Я ж как рассудил? — виновато бубнил Хагрид, шагая по садовой дорожке. — Твои родичи и так страсть как наш люд боятся. А меня — эт’ еще с каких времен. Ну, не хотел я, чтобы они, там, крик подняли, если меня увидят. Или чтоб тебе потом попало. Дай, думаю, не у самого дома приземлюсь, а там, где народу чудного побольше. А это завсегда трактир. Только он у вас странный, трактир-то. Воняет. — Это закусочная при заправке, — автоматически пояснил Гарри, оглядываясь по сторонам. Они шли мимо старых, кряжистых, но заботливо подрезанных деревьев. Гарри с удивлением заметил несколько широких, взрыхленных грядок. — Эт’ нюхли заботятся, — широко улыбнулся Хагрид, проследив за его взглядом. — Давно еще приручил парочку. Не по природе их — без золота землю рыть, дак я им так отдаю. Галлеонами. Они и привыкли. — Хагрид, — Гарри посмотрел на великана. — А дорожки? Кто их посыпает? Деревья подрезает? Нюхли? Хагрид фыркнул. — Ох, и недоверчивый ты стал, ’Арри. Страх какой недоверчивый. Обидеться б надо, ну да мы не обидчивые. Морлиш! Встречай хозяина. Откуда ни возьмись, словно выскочив из ближайшей кочки, появился порлок[1]. Гарри даже головой потряс. Нет, настоящий порлок. Длинноносый такой, волосатый. Только ведь порлоки людей не жалуют. Тем временем Морлиш, который доходил Гарри до бедра, а Хагриду и вовсе был по колено, оживленно застрекотал, размахивая маленькими четырехпалыми ручками. Однако Хагрид перебил его. — Давай-ка сначала чаю. А? ’Арри? Хочешь горячего чаю? С огневиски, Морлиш. По ложечке, — Хагрид заговорщицки подмигнул. — А то замерзли мы дорогой. Правда, ’Арри? Гарри кивнул. Он только сейчас понял, что его немного потряхивает, хотя вряд ли это было от холода. — Ты заходи, заходи, — суетился Хагрид, открывая массивную, но довольно низкую дверь. Та шла тяжело. — Дуб, — для чего-то пояснил Хагрид. — А петли Морлиш не смазывает никогда. У него на масло это, крапивница. Ага. Гарри огляделся. Значит, вот где Хагрид вырос. Он помнил его рассказы о родителях. Но никогда не расспрашивал. Отчасти оттого, что мама Хагрида была великаншей, и Гарри боялся смутить друга, отчасти оттого, что, хоть в этом и неловко признаваться, его это не очень интересовало. Оказалось, дом был совершенно не похож на избушку, в которой великан жил в Хогвартсе. Добротный, с полуподвальным этажом, лестницей наверх и кухней, он, скорее, напоминал бы дом Рона. Вот только в нем было больше порядка и меньше движения. Точнее, последнего не было вовсе. Даже маятник огромных напольных часов не шевелился. — Здесь почти все как при моем папашке, — поделился Хагрид, когда они уже пили чай. — Только за порядком он сам присматривал, а я, вишь, не могу. П’мошники у меня. Ну, так я и бываю здесь редко. Разве летом поживу неделю-другую. Гарри молчал. Он думал о том, что за всем этим как-то умудрился упустить из внимания главное. Мотоцикл, на котором они прилетели. Если верить словам Хагрида, он принадлежал Сириусу. А это означает… — Хагрид, послушай, — невпопад сказал Гарри, — Ты сказал… что этот мотоцикл… Этот мотоцикл… Ну… — Сириуса, — кивнул Хагрид, нимало не обижаясь на то, что его не слушали. — И он летает, — уточнил Гарри. На всякий случай. Он, в общем-то, сам видел, но мало ли… — Ну, ’Арри, ты даешь, — искренне изумился Хагрид. — И летает, и ездит. — А заправлять надо? Чтобы ездил? — почему-то спросил Гарри, хотя собирался узнать вовсе не это. — Заправлять? — Хагрид наморщил лоб. — Заправка. Ты говорил про заправку. Ага. Вот почему тот маггл, Смиткинс, очень удивлялся, что я не собираюсь заправляться. Значит, это чтобы ездить. Он что, думал, я уехать не смогу? Ну и маггл. Нет. Не надо, ’Арри. Он же магический. — Магический, — тупо повторил Гарри. — А давай его тоже сюда? На кухню, в смысле? Хагрид посмотрел на него и фыркнул. — Это уже дело, — сказал он, вставая со стула. — А я уж думал, тебе подарок совсем не по вкусу пришелся, — рокотал он уже от двери. — А я думал, — прокричал вслед ему Гарри, — что ты на заправку ради маскировки приехал. А ты и не знал, оказывается, — уже тихо закончил он. Пока Хагрид отсутствовал, Гарри осмотрелся. Большой, в ширину стены сервант, заставленный добротной, толстого стекла посудой. В углу на полу — кипа газет. Магических, судя по движущимся изображениям, но очень старых. Гарри встал, чтобы рассмотреть поближе. Надо же. Ни одного знакомого лица, ни фамилии. Сколько же времени они здесь валяются? — Я же сказал, что прилетел к трактиру. У дороги. Что может быть лучше, скажи мне? Где перекрестки — там кого угодно встретить можно, и почуднее меня, — вернулся Хагрид, ведя мотоцикл. То есть… Гарри моргнул. Мотоцикл ехал сам. Рядышком. Хагрид, поймав удивленный взгляд Гарри, улыбнулся в усы. — Замечательный друг, доложу тебе. Мне иногда кажется, что он все понимает. Вот как мой Клык. Да ты не смейся, не смейся. Знакомься лучше давай. Гарри потрогал блестящие хромированные трубы. Кожаное сиденье. Подумал и все-таки перекинул ногу. Интересно, а как это работает? — Клянусь, что не затеваю… — подсказал Хагрид, словно читая его мысли, и лукаво улыбнулся. — Ничего хорошего, — шепотом закончил Гарри. И замер. Мотор заурчал. Чуть качнулся руль. Шевельнулось переднее колесо. — Признал! — завопил Хагрид. — Вот так и признал! Сразу! Меня слушать не хотел, — тут же поделился он, счастливо улыбаясь. — Как только я его сюда привез, так сразу брык — и ни в какую. Ждал, пока Сириус его заберет. А уж когда крестный твой в Азкабан загремел — так и вообще. Чах. Руль согнул, — Хагрид вздохнул. — Я его выхаживал-выхаживал. Новости рассказывал. Вот, про тебя тоже. Как подрос. Ну, к этому времени мы уж друзьями стали. Я его Рему все отдать хотел, а тот… В общем, он на нем и не летал никогда. Все больше Сириус да твой батюшка. Ну, и Лили с ними иногда. Он мощный, мотоцикл этот. Гарри и слушал, и не слушал. Он осматривал каждую деталь, вдыхал запах металла и кожи, он даже попытался залезть под колесо, сам не зная зачем. Ему казалось, что нечто подобное проделывал со своим мотоциклом Дадли. Наконец он успокоился. Вошел Морлиш, принес еды. Оказалось, очень даже съедобной. Затем Хагрид развел огонь. Просто так, для уюта: в доме было тепло. — Ну, понравился тебе подарок? — спросил он, улыбаясь. — Ты эт’, ешь, ешь, — он махнул рукой. — Эт’ я так спросил. Сам вижу. Люпина благодари. Я бы до конца учебы ни за что не отдал. А тот заладил — «особые обстоятельства, особые обстоятельства». А может, он и прав. Особые, — тут Хагрид внимательно посмотрел на Гарри. — Как живешь-то? Рассказывай. — Думаю о нем, — просто ответил Гарри. — Очень хочу поговорить. Хоть во сне. Поначалу даже спать постоянно ложился. Думал — приснится. Не приснился. — Прям совсем ни разу? — казалось, Хагрид не был удивлен такому странному началу. Гарри помотал головой. — Нет. Только стены трескаться начали. Если я особенно старался. Утром проснусь — не дай бог, стену задену. Вся в трещинах. Дарсли ремонтников раз пять вызывали. А потом решили дождаться, пока я уеду, и все уж махом починить, — Гарри усмехнулся. Хагрид внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал. — Хагрид. Не сверли меня взглядом. Скажи лучше, похоже? Я перед зеркалом все лето репетировал. — И да, и нет, — нехотя признал Хагрид. — И как тебе зеркала такое позволяли! — Так у нас обычные, молчащие зеркала, — снова усмехнулся Гарри. — А вот сейчас вовсе не похоже, — ворчливо заявил Хагрид. — И вообще. Лучше бы ты… не это, а улыбку репетировал. Знаешь, как он умел улыбаться? Впрочем, куда тебе. Знать-то. После Азкабана уж не было у него такой улыбки. — А я знаю, — неожиданно мягко сказал Гарри. — Видел в Думосбросе. Снейп… окклюменцией со мной занимался. Пытался, то есть. Скажи, Хагрид… А его и правда тогда все любили? Сириуса? — И не спрашивай, ’Арри… — широкая теплая улыбка затопила лицо великана. — Уж как девчонки сохли… И каждая мечтала, чтобы он ее покатал. На мотоцикле вот на этом, — глаза Гарри округлились. Сириус, что? Умудрился притащить мотоцикл в школу? Ну и крестный, ну и… ну и гриффиндорец! — А где… Где он его держал, в Хогсми… — начал он вопрос, но замолчал, сраженный догадкой. А ведь больше негде. — Хагрид? Сознавайся! — Ну, у меня, у меня, — заворчал тот. — И не вздумай, Гарри, эту штуку заново проделать. Не выйдет. Я и тогда это по неразумению позволил. И жалел потом. Да. Лучше скажи, зачем ты усмешку эту перед зеркалом отрабатываешь? Думаешь, красиво это? Она ж после Азкабана у него такая стала. До этого Сириус никогда так не кривился… Если Хагрид и пожалел, что неудачно перевел разговор, то вида не подал. Гарри немного подумал, явно не зная, как бы так сказать, чтобы поняли. А потом решился. — Я всегда… Часто вспоминал отца. Ну, ты знаешь. И маму тоже. Но у меня в памяти не сохранилось ни одного их поступка. И, тем не менее, все, кто видит меня, из нашего мира, конечно, говорят, что я похож на них. Особенно часто, что у меня папино лицо. Глаза — мамины. Хагрид горячо закивал, но Гарри не обратил на это никакого внимания, сосредоточась на том, чтобы правильно передать ощущения. Не простые ощущения. — Сириус был в моей жизни единственным реальным родственником. Дарсли не в счет. И как-то мне пришло в голову, что это несправедливо. Никто ни про кого никогда не скажет, мол, глядите, у него лицо Сириуса. И я подумал. Не должен человек вот так уходить. Чтобы совсем ничего не оставалось. И я кое-что решил. Лицо, глаза… — Я стал менять то, что по природе изменчиво. Мимику. Поначалу ни боггарта не выходило. Я старался. Улыбался по часу перед зеркалом, только все равно было не то. Получалась чья угодно улыбка, только не его. И мне становилось горько. Даже не оттого, что не выходит, — поспешно объяснил Гарри, боясь, что Хагрид начнет над ним смеяться. — Я просто сидел и думал, что никогда его не увижу, что все это — и желание говорить с ним, и просиживание в ванной — просто смешно. Вот тогда, если я успевал быстро взглянуть в зеркало — тогда было похоже. Иногда это было чертовски похоже, Хагрид. И я старался запомнить. Не смотри на меня, как на сумасшедшего. Я и так… ни в чем не уверен, — закончил Гарри тихо. Хагрид молчал. От этого шорохи, доносившиеся снаружи, стали более отчетливыми. Летняя ночь наполнена самыми разнообразными звуками. Тем ужасней прозвучал громкий резкий визг, тут же сорвавшийся на подскуливание. — Морлиш! — Хагрид метнулся к окну, опрокидывая массивный стул. Гарри тоже вскочил. В саду перемещались какие-то люди, и сколько их, понять было сложно. Темноту прорезал красный луч, и плач Морлиша оборвался. Гарри успел разглядеть скользнувшую за дерево высокую тень. — Хагрид! — закричал Гарри. — Нас могли выследить? — но Хагрид уже мчался к двери. — Вычислить! Беги, ’Арри. Садись на мотоцикл и спасайся. Найди кого-нибудь из Ордена, — донеслось уже из-за двери. Гарри рванул было следом, но остановился. Чем дольше Волдеморт не будет знать слов пророчества, тем больше времени они выиграют. Значит, Хагрид прав. И, вопреки доводам разума, он снова бросился к окну. Звякнуло и осыпалось разбитое заклинанием стекло. — Он там! — проорал чей-то сиплый голос. — Я видел его! В доме! Одновременно с этим криком Гарри заметил странную тень. Она отличалась от тех, что мелькали в саду. Гарри моргнул. Сомнений не было. Тень плыла в нескольких дюймах над землей. Дементор! Они привели с собой дементора! — ExpectoPatronum! — выкрикнул он, прицелившись. Ничего. Ни патронуса, ни пара. Гарри испуганно посмотрел на палочку. — ExpectoPatronum!Никакого эффекта. Больше Гарри не раздумывал. Он устремился в глубь дома, вычисляя, где здесь черный ход, и мотоцикл, урча, ехал следом. Вот. Кажется, здесь. Гарри толкнул дверь, выждал секунду и высунул голову. Никого. Вывел мотоцикл. Прислушался. Обрывки каких-то криков, рокочущий бас Хагрида. Как же попасть в Штаб? И тут раздался хлопок аппарации. Гарри, не оглядываясь, вскочил в седло. Взревел мотор. — Гарри! Слава Мерлину, Гарри! Ты в порядке. Гарри ошеломленно выпустил руль из рук. Это… это было невероятно, как они узнали… Ах, да. Те двое в кафе. Хотя… — Эгей, он здесь! Кингсли! — Кингсли с группой. Они аппарировали в сад. Там проблемы, — этот ворчливый голос Гарри прекрасно помнил. Аластор Моуди собственной персоной материализовался перед ним, сердито сопя. — Замечательная выходка, Поттер. Устроил, понимаешь, нам Вальпургиеву ночь. — Я не… — ничего ответить Гарри не успел. Раздалось еще несколько хлопков. Послышался шум, чей-то полузадушенный вскрик, у угла дома происходила какая-то возня, и в небо ушел красный луч. Кто-то выругался. Центр драки явно смещался. Моуди обеспокоенно посмотрел в ту сторону. — Значит так, парень, — заметно нервничая, заговорил он. — Лети-ка ты отсюда. Нет у меня людей, чтобы еще и за тобой присматривать. Только не к Дарсли, там опасно, — уже ковыляя в сторону, добавил он, ничуть не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. Гарри фыркнул. Рядом материализовалась Тонкс. Она с трудом удерживала еле стоявшего на ногах мужчину. Кажется, он был серьезно ранен. — Гарри? Аластор Моуди не сказал тебе… — начала было она, но человек застонал, и Тонкс обеспокоенно заглянула ему в лицо. — Я помогу, — Гарри слез с мотоцикла, но не успел сделать и пары шагов, как Тонкс пронзительно заверещала. — Ты можешь сейчас же убраться отсюда? Или я вынуждена буду охранять тебя, а не пытаться спасти человека! — она мотнула головой в сторону раненого мага. — У тебя же мотоцикл! Куда-нибудь! — Я… как скажете, — оторопел Гарри, не ожидавший, что она может так кричать. — Я только хотел понять… — Позже, — отмахнулась Тонкс, что-то вливая пострадавшему в рот из стеклянного фиала. — Нас мало. Хорошо бы суметь отбить атаку. И у нас приказ. Ты должен быть в безопасности. — Ну не заставляй еще и тебя конвоировать, — неожиданно тихо попросила она, и Гарри не стал спорить. Через минуту он уже летел. [1] Порлок (Porlock) — хранитель лошадей, обитает в Дорсете (Англия) и в Южной Ирландии. Покрыт лохматой шерстью, на голове имеет большую гриву грубых волос и исключительно длинный нос. Он передвигается на двух ногах с раздвоенными копытами. Руки маленькие и заканчиваются четырьмя короткими толстыми пальцами. Совершенно взрослые Порлоки достигают двух футов роста и питаются травой. Порлок скромен и живёт для того, чтобы защищать лошадей. Обнаружить его можно в конюшнях в соломе, свернувшимся в клубочек, или же он скрывается в середине оберегаемого им стада. Людям Порлоки не доверяют и при их приближении прячутся. Книга «Волшебные Твари и где их искать»
El_Denis: Ой неужели вы вернулись!!!! *подпрыгивая до потолка* Как я понимаю вы решили выложить весь фик заново? (надеюсь от начала и до конца ) Большое спасибо за "реанимацию", а то все больше и больше хороших произведений уходят в кому Не пропадайте, мы вас ждем!
mysh: Спасибо) Вернулась. Потому что дописываю окончание, надеясь успеть до выхода книги. Думаю, не пропаду больше до самого финала и надеюсь, народ еще подтянется
mysh: Глава третья. Полет Это было небольшое озерцо, уже начавшее превращаться в болото. Длинные иглы осоки слегка шевелились, камыш шелестел, лунная дорожка подбегала к самому берегу и зыбко дрожала, напуганная вторжением большого летающего мотоцикла, у которого, как выяснилось, был еще и седок. Лес замер, любопытствуя. — Да, Сириус, — пробормотал Гарри, тяжело слезая с мотоцикла и пошатываясь. — Это не метла. Нет, определенно не метла! Когда он резко взлетел, понятия не имея, как управлять мотоциклом, неважно, обычным или волшебным, его едва не снесло с сидения. Тогда он попробовал пригнуться к рулю, пытаясь удержать его в руках и сохранить равновесие, сопротивляясь мощному потоку воздуха, а какая-то сила приподнимала и тащила его вверх, вверх, и он что-то орал, а ветер cо счастливым ревом забивал его слова обратно в глотку. А когда сил совсем не осталось, Гарри понял, что уже не борется со стихиями, а летит! Летит!!! Это было незабываемое ощущение. Мотоцикл не был маневренным. Не был изящным, как метла. Но теперь Гарри с полной определенностью понял, почему его любил Сириус. Мотоцикл был подобен органу: он заставлял резонировать все его чувства, мощь металла отзывалась в душе торжеством, трогая какие-то струны, поющие о возможности всемогущества; наполнял силой и движением пространство и убедительно отрицал наличие преград. Он любил полет, он пел — каждой хромированной деталью, и все в душе Гарри откликалось на этот гимн. Плотный воздух вибрировал вокруг, и он вспарывал его, уносясь вперед, вперед, вперед! Наслаждаясь движением и свободой. Да, у Сириуса Блэка должен был быть именно такой мотоцикл. Самое настоящее чудо, названное когда-то в честь одного мага и двух магглов: Harley-Davidson. Гарри прислушался к тишине: казалось, замолкли даже лягушки. Затем на всякий случай достал палочку и, побормотав «Lumos», быстро обошел часть берега, покато спускающегося к воде песчаным плесом. Два или три раза он резко обернулся на шорох, как это обычно делают дети, играя в жмурки, — но никого не «поймал» и заметно успокоился. Он сел, вытянув ноги, и задумался о тех, кого оставил у дома Хагрида. На беспокойство уже не осталось сил, но что-то внутри изменилось. Апатия, плотно державшая его в своих тисках все лето, отступила, и отсутствие переживаний уже было не вязким каждодневным равнодушием, а просто сильной усталостью человека, которому сегодня хорошо досталось. Он спал недолго, а когда проснулся, близилось утро. Где-то поблизости квакнул дальний родственник свободолюбивой жабы Тревора, питомца школьного товарища Гарри Невилла Лонгботтома. Вместе с пробуждением пришла и тревога. Необходимо было узнать все новости, и быстро. — Указуй, — прошептал он, и палочка задрожала на его ладони, определяя, где север. Гарри секунду соображал, потом оседлал мотоцикл и решительно рванул с места, взорвав тишину мощным рокотом. Просыпающийся лес ответил настоящей какофонией звуков: гомонили разбуженные птицы, сердито шлепала хвостом русалка, кто-то проломился через валежник, и ошалевшие родственники всех на свете свободолюбивых жаб, живущих как у волшебников, так и сами по себе, истово раздували щеки и квакали, как в последний раз. Гарри летел в Нору. Благоразумно приземлившись не слишком близко к дому, Гарри повел мотоцикл по сельской дороге и довольно быстро добрался до калитки. Здесь он остановился, потому что не знал, что делать дальше. Если мистер Уизли участвовал в рейде Ордена, то он точно знает, чем все закончилось. Но в том-то и дело, что обратиться к мистеру Уизли Гарри не мог. Он, конечно, получит ответы на вопросы, а миссис Уизли, ко всему прочему, покормит завтраком, но потом придется возвращаться домой. Гарри был уверен, что бойцы Ордена Феникса прочесали весь район, и теперь там безопасно, но… Если есть возможность оттянуть возвращение, надо ее использовать. Дело было в подарке Хагрида. Его чувства к только-только полученному мотоциклу имели все признаки ранней влюбленности. А в том, что на Прайвет Драйв взять это чудо никак не позволят, Гарри не сомневался… Конечно, придется с ним расстаться, оставить на хранение у друзей… Чем позже, тем лучше. В конце концов, сегодня день моего рождения! — подумал Гарри. — Вовсе не обязательно возвращаться к Дарсли именно сейчас. А именно сейчас Гарри собирался увидеться с близнецами, Фредом и Джорджем. В прошлом году они так рвались стать членами Ордена Феникса, что Гарри ничуть не удивился бы, узнав, что они своего добились. А раз так, то стоило попытаться все узнать у них. Особенно Гарри волновало, все ли в порядке с Хагридом. Что до Рона, Гарри был уверен, что и он, и Джинни, еще видят десятый сон и ничего не знают. Миссис Уизли не стремилась допускать детей до информации, которую сама считала лишней. И встречаться с миссис Уизли, которая, по его представлениям, вставала рано, было неразумно. Боясь, что растеряет все мужество, Гарри решительно шагнул за калитку и пошел к дому. Садовые гномы, приспустив отвисшие губы и замерев от испуга, провожали его долгими, преисполненными любопытства настороженными взглядами. Но Гарри не обращал на них внимания — он внимательно смотрел на дом и вычислял окно близнецов. С Пуляющими Пушками и Обормутскими Осами — окно Рона. С геранью и Львиным Зевком — старших Уизли, а там, где вместо занавесок болтались свитки старых министерских указов, явно комната Перси. Гарри понял, что, оказывается, понятия не имеет, вернулся брат Рона домой или нет. Младший секретарь министра магии Фаджа простил бы родителей — и он сам написал об этом Рону в прошлом году — отдались они от Дамблдора и «осознай свою вину». Но Гарри бы не поручился, что Перси помирится с ними, коль скоро события повернулись так, что неправоту пришлось признавать Фаджу и его кабинету. Простить правого куда как сложнее, чем виноватого. Гарри уставился на следующую пару окон. Они выглядели так, будто давно не видели хозяев. Нет-нет, они были вымыты, по крайней мере, газон в них отражался преотлично, но было в них что-то такое… Похоже, окна скучали. Ну, рискнем, — решился Гарри, нагибаясь за камешком. Раздался звон. Переборщил, — скривился он. — Хорошо хоть, окно цело осталось. Окно и впрямь осталось целым. Более того, створки широко распахнулись, и заспанная Джинни Уизли высунулась наружу. Увидев Гарри, она приложила палец к губам и знаком велела подождать, не выказывая ни малейшего удивления. Может, к ней прилетают парни каждую ночь? Развить эту мысль Гарри не успел. Джинни исчезла, а через минуту предстала перед ним в магглских джинсах и завязанной под грудью белой мужской рубашке. — Рона позвать? — деловито спросила она. — А то он спит. Умаялся, — Джинни широко зевнула. — Всю ночь подслушивали-подслушивали, подслушивали-подслушивали… Гарри изумился. — Угу, — подтвердила Джинни, глядя на его лицо. — Папу вызвали за полночь. Орден. Так Рона звать? Гарри помедлил. Неожиданно ему вспомнилось, как быстро и без лишних слов Джинни организовала его разговор с Сириусом, когда ему необходимо было поговорить об отце. Джинни не будет давать ему правильных, но совершенно не нужных теперь советов, как Гермиона. Джинни не будет восклицать «Вот это да, Гарри… а правда, что?..» и округлять глаза, как Рон. Он вполне может узнать все новости у неё. И ему вовсе не нужно будет ни о чем рассказывать, что обязательно пришлось бы делать, окажись рядом Рон. На какой-то момент Гарри почувствовал себя предателем. Но… Он набрал в грудь воздуха и произнес: — Так ты тоже все знаешь? Джинни не ответила. Вобрав в один длинный взгляд мотоцикл, грязные джинсы и общий встрепанный вид Гарри, она понимающе покачала головой. — Все ясно. Не лучшая идея, как ты считаешь, кому-нибудь сейчас выглянуть в окно? Особенно, Рону. Не хочу терять брата до конца своих дней. А если это окажется мама, тогда новостей не будет точно. Подожди-ка пару минут, — и она решительно направилась к дому. На этот раз отсутствовала она дольше. Гарри уже начал беспокоиться, но тут входная дверь приоткрылась, и Джинни поманила его внутрь. Стараясь не наступить на ведра, швабры, тряпки и прочие атрибуты хозяйственности миссис Уизли, Гарри прокрался в тесную прихожую. Скрипнула половица. — Гарри, — как-то по-особенному позвала она, протягивая руки. Мерлин! — пронеслось у него в голове. — Похоже, я влип! И почти сразу же он разглядел, что в руках у Джинни кожаная куртка-косуха и два проклепанных напульсника с шипами. — От меня и от Билла! — с гордостью произнесла она, чмокая совсем оторопевшего Гарри в щеку. — С Днем Рождения! — А он… — Он сказал, что будет рад, если она тебе пригодится. Он-то давно уже вырос из этого. Точнее, из этой, — она показала глазами на куртку. — Из этого, как говорит мама, он никогда не вырастет, — Джинни, стараясь не скрипнуть дверью, аккуратно протиснулась наружу. — Ну, а теперь летим скорее, — Гарри оторопел: она уже была на заднем сиденье. — Куда? — тупо спросил он. — Знаешь, Гарри, — нетерпеливо сказала Джинни, — я тоже сегодня всю ночь не спала, но соображать не разучилась. Куда-нибудь, чтобы из этих окон не было видно! — и она указала на горшки с Львиным Зевком. — А там решим. Есть у меня пара идей! Гарри покачал головой, но спорить не стал. Сейчас главным было узнать, чем закончилась стычка. — Только хочу тебя предупредить, Джинни. Это не министерские машины мистера Уизли. И, уже взлетая, Гарри показалось, что она ему что-то ответила. Но что именно — он не расслышал. — Это было сильно, — выдохнула Джинни, перекидывая ногу через сиденье, когда они приземлились. — Кто-то заявлял, что после тестралов уже ничего не страшно, — не удержался Гарри. Джинни рассмеялась и села на траву, уже покрытую росой. Джинсы мгновенно облепила россыпь мелких темных капель. — Ну-ка, встань, — скомандовал Гарри и скинул так вкусно пахнущую кожей куртку на землю. — А теперь рассказывай, — потребовал он. — Я так понимаю, миссис Уизли выдворила вас с Роном, что не помешало вам быть в курсе событий. — Правильно, — кивнула Джинни. — Выдворила. Но у Рона был подслуш… В общем, это часть его подарка тебе на день рождения, Гарри. Только ты ничего не знаешь! Договорились? — Понял, понял, — поторопил он ее. — И что вы услышали? — Ну, что тебя этим летом снова охраняют, ты, разумеется, в курсе, — осторожно начала Джинни. — Хотя с некоторого времени у Ордена появилось подозрение, что за домом ведется еще одно наблюдение — подробностей я не знаю. И они думают, что когда Хагрид — ух, и костерила его мама — прилетел к тебе, те, вторые… — Я догадался на счет них, — перебил ее Гарри. — Что с Хагридом? Он ранен? Кто-нибудь еще пострадал? — Не сильно. Ты же знаешь, в нем течет кровь гигантов. А она заклинания отталкивает. Он только-только упал, а наши его уже подобрали. Досталось Эмелине Ванс, ее Тонкс спасла. — Дела, — протянул Гарри. А он-то подумал, что это был мужчина. — Они, если честно, даже в бой путем не вступили, — продолжала Джинни. — Никто не понял, почему. Ну, я хочу сказать, сначала они бились отчаянно. Чужие. Упивающиеся, наверное. Доказательств нет, но кто ж еще? А потом как-то уж очень быстро и организованно дезаппарировали. Никто и не ожидал. Моуди говорит, это потому, что ты улетел. — Я? Ах, ну да, — Гарри помолчал. Охотились за ним. Это понятно. А как только услышали рев мотора — то сразу же… — Кстати, Джинни. А нет ли способа слегка… как бы это… приглушить его? — Гарри похлопал по колесу. — Ну… у вас же Билл увлекается… — Да уж, — скептически протянула Джинни. — Билл. Мама! Мама у нас увлекается… противошумными заклятиями. В этом деле она собаку съела… У нее бы не мешало спросить, — заметив, как скис Гарри, она улыбнулась: — Ну, знаю я кое-что… Только никому не проболтайся. Гарри вопросительно поднял брови. — Пару раз, когда к Биллу приезжали друзья, я имею в виду, такие же, как он, волосатые, я пробиралась под навес, куда они ставили свои колымаги… — Ой, только не говори мне… — Недалеко! Я летала недалеко. Ну, Гарри! Только из любопытства! — Ага, конечно, — Гарри хмыкнул. — И почему я не удивлен? Как в случае с метлами, да? — Да, — довольно подтвердила Джинни. — Пришлось выучить одно маленькое, но эффективное противошумное заклятие. Она сделала стегающее движение палочкой, что-то пробормотала и повернулась к Гарри. — Думаю, совсем бесшумно не будет, но и реветь перестанет… Гарри? — А, спасибо, угу. Задумался вот, — пояснил он. — Послушай, а твои родители, случаем, не говорили о том, как Упивающиеся сумели нас выследить? — Моуди сказал, что они вели тебя от самой закусочной, — кивнула Джинни. — Около твоего дома всегда была хорошая защита, а вот на других улицах… В общем, они явились к Смиту, магглу этому… — Смиткинсу, — автоматически поправил Гарри. — Смиткинсу. Но Хагрид вовремя успел с тобой скрыться. Моуди сказал, вам еще повезло, что они не сразу догадались, где вы, и у наших наблюдателей было время сообщить в Штаб о случившемся. Первым делом они аппарировали, куда бы ты думал? — Куда? — послушно сказал Гарри. — На Гриммаулд Плэйс! — выпалила Джинни, ожидая определенного эффекта. Эффект был. — Как они узнали? — неожиданно охрипшим голосом спросил Гарри. — Ведь Заклятие Верности…? — Они не видят дом, Гарри. Заклятие работает. Но раньше они никогда не появлялись в этих местах. А тут — на тебе. Самое плохое, что никто ничего точно не знает. Ну, откуда утечка. Папа сказал, что есть две версии: то ли Кричер рассказал Малфоям о доме, пользуясь тем, что у него нет больше хозяина и прямых запретов, то ли в Ордене появился, — Джинни помедлила, — предатель. Гарри осмысливал услышанное. Думать, что кто-то из Ордена, не будучи в силах обойти Заклятие Верности, просто рассказал Упивающимся, в каком месте находится дом, защищенный Хранителем Тайны, было чудовищно. Первый вариант казался ему более возможным, если не очевидным. Это Кричер! Определенно, он. Все знают, как эльф пытался обойти законы порабощения. Как, пользуясь тем, что Сириус приказал ему убраться с глаз, убрался из дома прямиком к матери Драко Малфоя — Нарциссе. Гарри слишком хорошо помнил, как Кричер, хотя и не смог нарушить требований хозяина и был вынужден хранить тайны, выдал много информации, на которую не было прямых запретов. И к чему это привело… Он горько усмехнулся. — Гарри? — вывел его из задумчивости голос Джинни. — Что у тебя с лицом? Гарри возвел глаза к небу. — Ничего, если я скажу, что это мой личный рецепт бессмертия? Не вдаваясь в подробности? Джинни обиделась. — Я вот уже полчаса здесь вдаюсь в подробности, Гарри Поттер. — Джинни, — примирительно сказал Гарри, — давай лучше договорим. Так, значит, они сначала аппарировали на Гриммаулд? Джинни молчала. Гарри вздохнул. Если они аппарировали на Гриммаулд, значит, считали, что Хагрид отправится туда. Все верно. Они не учли одного. Исключенный из Хогвартса, лишенный палочки лесничий гораздо чаще прибегал к колдовству, чем могло показаться. Привыкнув аппарировать к самой двери Штаба Ордена Феникса, он автоматически направил мотоцикл в ту часть Лондона, куда хорошо умел добираться как магическими способами, так и обычными. Вероятно даже, — думал Гарри, — что после Гриммаулд Плэйс Упивающиеся ринулись куда-то еще. Проверяли другие адреса: они с Хагридом даже перекусить успели. Значит, искали… Пока кто-то не вспомнил, что у Хагрида есть дом, в котором он почти не появляется. Да, так и было, — решил Гарри и поглядел на расстроенную Джинни. Теперь, когда события прошедшей ночи были более-менее восстановлены, ему захотелось узнать и другие новости. — Джинни, — проникновенно начал он. — А скажи мне, если… — Я не собираюсь «вдаваться в подробности», Гарри Поттер, — довольно сварливо сказала Джинни, — если, конечно, кое-кто не передумает «не вдаваться» со своей стороны. Гарри вздохнул. Делать было нечего. Его друг Рон довольно серьезно пострадал во время Битвы в Министерстве, его враг, Люциус Малфой, был схвачен аврорами. А Джинни, похоже, была в курсе всех событий. Неожиданно для самого себя, Гарри хмыкнул. Поразительно, сколько всего можно узнать, имея всего один подслуш. Джинни одарила его мрачным взглядом, но ничего не сказала. — Ладно, — сдался он. — Я попытаюсь объяснить, но учти, Хагрид меня не понял. И… — он помедлил. — Я не стремлюсь, чтобы все это знали. — Хорошо, — только и сказала она. — Начну по порядку, — подумав, сказал он. — Если ты помнишь, когда мы приехали из Школы, меня встречали дядя и тетя. Джинни кивнула. Она вообще старалась не перебивать: в этом случае информации получалось раза в три больше. — Так вот, — продолжил Гарри. — Вся наша компания, а особенно Моуди со своим глазом, так напугали моих родственников, что жизнь на Прайвет Драйв стала, особенно учитывая прежний опыт, не только сносной, но очень даже комфортной. Мне купили одежду. В одном магазине с Дадли. Меня не просили мыть машину. Стричь газон, ходить в магазин, выполнять работу по дому. Меня предоставили самому себе. И своим мыслям. — И своим мыслям, — еще раз раздельно повторил он. — Оказывается, можно быть совершенно безразличным к миру, и тебя вполне устраивает, что мир безразличен к тебе. Я хочу сказать, меня не огорчало отсутствие новостей и сов — я не замечал этого. Я часто забывал есть. Подолгу не спал. Но я много ходил… Сначала по дому. Затем, когда Дарсли были настолько близки к срыву, что это пересилило их страх, меня попросили ходить по улицам. Спасибо, подсказали. Я был так плох, что сам бы не сообразил. Единственное, что я не забывал никогда — это свою палочку и папин плащ. Мне казалось, что за мною следят. Джинни слушала не перебивая, широко распахнув глаза. По ее голой руке полз муравей, но она не замечала. А Гарри не замечал, что она рядом. Теперь, когда апатия, душившая его все лето, отступила, слова лились из него без остановки, словно пытаясь наверстать упущенное за тот месяц, когда он практически все время молчал. Все, что он передумал за это время, требовало выхода, и, раз начав говорить, он не мог остановиться. События, пережитые в конце учебного года, оказались больше и значимее, чем он был способен вместить. Месяц вольного и невольного осмысления накопил чудовищное напряжение, и вот теперь наступила разрядка. — Сначала я просто ходил — не знаю почему. Абсолютно пустой. Потом — урывками, а затем все больше — стал думать. Не о Сириусе. Я столько о нем передумал в Хогвартсе, в последние дни. После битвы. Я больше не мог. Не знаю, когда это произошло. Только вдруг я понял, что предаю его. Не думаю — и забываю. Лечусь Временем. Ты, наверно, не знаешь — у магглов так алкоголики лечатся. Я сам в передаче видел. Они пьют — и все забывают. Ни о чем не думают! Лечатся, короче. И тогда я стал заставлять себя думать о нем. Я решил, что не буду больше прятаться от воспоминаний. Я буду думать о нем так часто, как смогу. Я постараюсь понять и прочувствовать все: его взгляды, привычки, жесты. Я буду думать так, как думаю я, и так, как бы подумал он. Я даже на звезды буду смотреть дважды. Таким образом, я стану отчасти им. Я просто тащу частичку него в мир. Это и есть мое лично изобретенное бессмертие. Гарри замолчал. Он был пуст. Ему нечего было больше сказать. Ему ничего больше ничего не хотелось слышать. Через некоторое время Джинни аккуратно тронула его за рукав. — Давай я пока расскажу тебе о Роне, — мягко сказала она. И, не дожидаясь его ответа, продолжила. — Раны, нанесенные мозгами, прошли абсолютно. Фред и Джордж по этому поводу шутят, что мозги, даже если бы их не отлепили тогда, в Министерстве, не прижились бы. От одиночества. Не нашли бы в организме похожей субстанции, и — Finite Incantatum! — это они так говорили. А еще он все лето тренировался: вбил на заднем дворе кольца. Достал всех, ты не представляешь! — улыбнулась она. — Я теперь пробиваю голы. Никто не соглашался его тренировать, и пришлось мне. Здорово с ним руку набила. — А он? — почти машинально спросил Гарри. — Он тоже, — кивнула Джинни. — И, представляешь, совсем перестал стесняться Фреда и Джорджа, — она украдкой посмотрела на Гарри. — Он сильно вырос и, по-моему, перерос папу. Догнал — точно. Папа снова в министерстве. Но у них там чехарда. Этот Люциус Малфой… Гарри подпрыгнул. — Как? Джинни посмотрела на него немного испуганно. — Как ты сказала? Малфой? В министерстве? Он же был в Азкабане! — Он не был в Азкабане, — тихо произнесла Джинни. — Рассказывай, — мрачно потребовал Гарри. Джинни не стала возражать. — Рассказывать особо нечего. Всех, кто сбежал из Азкабана и попал под противоаппарационное заклятие Дамблдора, вернули обратно. Только Азкабан без дементоров, пусть даже с ударным колдульоном Авроров — это совсем не то. Ну, так Фред с Джорджем считают, — она покосилась на Гарри. — В общем, тут все просто: те, кто были в розыске — их вина очевидна. А вот Малфой… Гарри подался вперед, нетерпеливо закусив губу. — Малфой заявил, что совершенно не причастен к произошедшему. Что он всего-навсего явился на шум. Оказывается, он в этот день был приглашен к Фаджу и не один. Он и Нотт, оказывается, в последнее время работали над проектом экономическо-магического форума в Давосе. Город такой, — сочла нужным пояснить Джинни. — И в этот вечер, оказывается, они должны были очередной раз все обсуждать с Фаджем. И обсуждали, что самое интересное. Фадж подтвердил! Гарри скептически хмыкнул. — Да, я понимаю, — нетерпеливо качнула головой Джинни. — Но трудность в том, что Эрик, охранник, внес их обоих вечером в учетную книгу. И вес палочек тоже. Прочие формальности оказались соблюдены. Потом Фадж уехал. А они остались в его кабинете «еще немного поработать». — С ума сойти, — ядовито заметил Гарри. — Надо полагать, от работы их отвлек грохот в Департаменте Тайн. — Совершенно верно, — кивнула Джинни. — Он им мешал работать, и если сначала они не собирались обращать на него внимания, то потом… Гарри вскочил. — Нет, я не понимаю! — горячо заговорил он. — Я же их видел! Их все видели! — Они пришли узнать, что происходит, — невозмутимо ответила Джинни. — Они применяли заклятия! — Только для самообороны. Оказавшись в гуще какой-то непонятной драки, они лишь отбивались. — Я могу дать показания в суде, что Люциус прибыл с шайкой Волдеморта. Что он требовал отдать пророчество. Что он сражался, в конце концов! — Клевета, — невозмутимо сказала Джинни. — Что-о-о?! — «Клевета», — скажет Люциус Малфой. — Никаких доказательств. Слова сговорившихся детей, которые по закону даже не могут нести ответственность за клевету. И один из них — Гарри Поттер, весь прошлый год страдавший психическими срывами, о чем даже писалось в газетах. — Там были и взрослые! — Были, — мягко сказала Джинни и потянула его на этот раз за куртку, чтобы он сел. — Вот от них он и отбивался. Его, видимо, приняли за сбежавшего преступника. И он выпустил пару Protego, как, впрочем, и Нотт. Знаешь, Гарри, — Джинни вздохнула. — У него при себе даже проект этого… магически-экономического, как там… форума, был. В кармане мантии. Гарри с шумом выдохнул. — Какая сволочь, — только и сказал он. — Дамблдор должен дать показания. Ему поверят! — Дамблдора в прошлом году исключили из Уизенгамота. Потому что если ты — нестабильная личность, то он — старый маразматик, если помнишь. — Кингсли Шеклбот — тоже маразматик? — не сдавался Гарри. — Вот, — словно он наконец сказал главное, довольно произнесла Джинни. — Кое-что у нас есть. Но магическая общественность сейчас на стороне Люциуса Малфоя. Он здорово засветился в прошлом году с благотворительностью. Да и не только в прошлом. Будет суд. Фадж колеблется. Это он, в конце концов, оставил Нотта и Малфоя в своем кабинете. И он не верит, что тот был среди Упивающихся. Малфоя продержали пару недель в Департаменте Магического Правопорядка, под арестом, а потом отпустили. До суда. Под какие-то там магические гарантии. Все не просто, Гарри, — заключила она. — Но мы боремся. Гарри, не пропустив это мы, усмехнулся. Джинни внимательно посмотрела ему в лицо, но и ничего не сказала. Вместо этого она пару раз сильно вдохнула, как перед глубоким прыжком, и осторожно произнесла: — Гарри, я хочу кое-что у тебя спросить…
mysh: Глава четвертая. Все виды волшебных полетов — Гарри, я хочу кое-что у тебя спросить, — Джинни наблюдала за тем, как уменьшается травинка, которую Гарри Поттер сосредоточенно жевал, глядя в глубокое августовское небо. Или правильно говорить — июльское? Если даже от июля остался один неполный день? — Я тоже. Тебя хочу кое о чем спросить, — пробормотал он, провожая глазами плывущие облака. — Ты не могла бы поговорить с родителями? Приютить мой мотоцикл, скажем, до конца следующего учебного года? Джинни оторопела. Не сказать, что это составит труда, попросить маму подержать в сарае или под навесом это чудо, но она просто не ожидала подобного вопроса. — Понимаешь, — принялся объяснять ей Гарри, неверно истолковавший ее молчание. — Не могу я притащить его к Дарсли. Они и метлу-то стараются спрятать так, что я потом найти не могу. А тут мотоцикл… Да еще и магический. Будут вопросы, оттуда взял, истерики… Да и в Хогвартс я его не смогу забрать. — Почему? — тут же спросила Джинни, на время отложив свой важный вопрос. — Нет, я поговорю с мамой, никаких проблем. И про Дарсли я понимаю. А вот почему в Хогвартс не сможешь? — Ну, не хочешь — не отвечай, — подождав, согласилась она. — Я понимаю. Это слегка… безумно… Но кто-то собирался становиться похожим на своего крестного. Гарри вскочил. — Чтобы об этом узнал Малфой? Чтобы это появилось во всех газетах? Опять подвести Дамблдора? — Тихо-тихо-тихо! — Джинни выставила перед собой ладони. — Конечно, мы бы уговорили Хагрида, и держали мотоцикл у него, конечно, в школе есть ограничение по метлам, но нет по мотоциклам, и уж конечно, Дамблдор прекрасно ничего не знает всегда, когда желает ничего не знать! Но я беру все свои слова назад, и вот тебе взамен другие. Очень респектабельные. Гарри с удивлением заметил, что Джинни над ним смеется. Ну, не смеется, а так, посмеивается. Это уже что-то новенькое! — Какие? — недовольно буркнул он. — Вообще-то, я хотела сделать официальный запрос по поводу твоих планов на сегодняшний день, но передумала. А то еще заявишь, что тебе надо поспеть к пятичасовому чаю Дарсли, — Гарри нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Поэтому я прямо и просто предлагаю отправиться на Диагон Аллей, где Фред и Джордж сегодня устраивают официальное открытие своего магазина, приуроченное ко дню рождения их спонсора. Если Гарри не упал, то только потому, что сидел. В его честь? Значит, близнецы воплотили в жизнь свою мечту. И стали владельцами хохмазина. Это куда как серьезнее, чем торговать почтой. Но ведь магический мир на пороге войны? Точнее, преступил этот порог. Или мечты все это не учитывают и воплощаются, когда ни попадя? Впрочем, это были не его мысли. Мысли Гарри Поттера на тот момент носили весьма прагматичный характер. Задумано было хитро. Приземлившись неподалеку от «Протекающего Котла», Гарри усердно наложил испаряющие чары на мотоцикл, который, однако, полностью не исчез, зато приобрел вид весьма невразумительный. — Эх, сюда бы Гермиону, — простодушно посетовал Гарри. — Она бы его моментом испарила. — Не волчелыком шиты, тоже кое-что умеем, — пробормотала Джинни, сдувая со взмокшего лба прядь. Она что-то прошептала — Гарри не разобрал — закрутила палочкой двойную петлю с захлестом и, довольно глянув на Гарри, потянула его прочь. — С ума сошла, — прошипел тот. — Это ж мотоцикл Сириуса! И он, между прочим, наполовину виден. Гарри был возмущен. Она, что, не понимает? Как он дорожит этим мотоциклом? Как он уже сроднился с ним? И что это, ко всему прочему, еще и память? — Да идем же, — Джинни уверенно потащила Гарри к кирпичной стене, за которой начиналась самая популярная в колдовском мире улица. — Ничего с ним не случится. Неразбиваемое Заклятие Постоянной Липкости от матушки Сириуса. К вашим услугам. Гарри бросил на нее изумленный взгляд и понял, что она крайне довольна произведенным эффектом. Интересно. Неужели ее тот самый мерзкий портрет научил? Вечно злая и вечно бодрая, постоянно орущая и постоянно готовая обличать, клеймить и позорить «предателей крови», грязнокровок, оборотней и все человечество для ровного счета, матушка Сириуса? — Она самая, собственной персоной, — довольно заявила Джинни, словно прочитав его мысли. Гарри поразился: у него что, на лбу все написано? Или просто достаточно оторопевший вид, чтобы догадаться? — Как тебе это удалось? — не выдержав, спросил он. — Гм… Ну, это мой маленький секрет, но если ты не расскажешь маме… — Джинни заговорщицки ему подмигнула. Гарри пришло в голову, что по характеру сестрица Рона пошла скорее в близнецов. — Знаешь, я с ней договорилась… — Джинни довольно посмотрела на него. — С кем?! — С мамой Сириуса, конечно, — невозмутимо ответила та. — А ты как думал? Что я там только докси выводила? — Гарри промолчал, потому что, если честно, именно так он раньше и думал. — Мы договорились, что я открываю шторку, чтобы она смогла «огласить свое мнение», а она взамен открывает мне секрет заклинания. То есть «открываешь» на «открываешь». Ну, я и подумала, пусть поорет. Лишние пару раз. Особого вреда ведь не будет? Гарри стало смешно. Он мельком глянул на знакомую вывеску «Мадам Малкин. Мантии на все случаи жизни» и спросил: — Неужели она согласилась? — Мы торговались,- важно кивнула головой Джинни. — Я же чистокровная ведьма, раз. В брак собираюсь вступать — это она первым делом выяснила — с чистокровным магом. Я соврала, что выйду за Лонгботтома, — деловито загибала пальцы Джинни. — Она их знает, представляешь? И даже, кажется, побаивается. И три — я ей пообещала, что каждый раз, когда в доме будет много народа, я буду тайком убирать шторку. Она без аудитории скандалы не слишком любит. Ей публика нужна. — И как тебя только, Джинни, в Гриффиндор определили, — с деланным вздохом сказал Гарри, останавливаясь, чтобы вытащить из кармана мантию невидимости. Она зацепилась за что-то и никак не хотела вылезать наружу. Гарри сосредоточил внимание на том, чтобы, не приведи Мерлин, тонкая текучая ткань не порвалась, а потому не услышал, как Джинни пробормотала: — Как-как! Просилась очень. Ни Фред, ни Джордж Гарри в гости не ждали по той простой причине, что лицами, авторитет которых был признан всеми теми, кто еще имел авторитет у близнецов, было сказано внятно: никаких приглашений не посылать. И что с Гарри они смогут увидеться только на платформе 9 и 3/4. Если захотят. Поэтому близнецы решили отблагодарить своего спонсора, раз уж не лично, так хоть с размахом. Едва Гарри влез под мантию, Джинни довольно быстро пошла вперед к пестрой, шумной, предвкушающей развлечение толпе, которая уже ясно обозначилась впереди. Гарри поспешил следом, стараясь не терять ее из виду, а главное, стараясь не натыкаться на людей, снующих по Диагон Аллей. Внезапно ему показалось, что в толпе мелькнула белобрысая голова. Малфой? Гарри напрягся. То, что Драко пожалует на открытие хохмазина, было маловероятно. Но и других блондинов его возраста Гарри не знал, а скрывшийся в толпе парень был явно его ровесником. Нет, не может быть, — рассудил Гарри. — При его-то презрении ко всем Уизли? С другой стороны, покупать учебники еще рано — еще даже списков не прислали. А может, показалось, — отмахнулся он сам от себя. С Джинни они договорились так: еще до приветственного слова он пробирается внутрь и становится между камином и стеной. «Там планировка такая, — объясняла ему Джинни. — Неудачная. Фред долго ругался, да и сейчас ворчит: с торца камина что-то полезное поставить — места мало, а что-то художественное — темно совсем, не видно. Ты же знаешь, какой он практичный, — как бы оправдывалась она. — Потом они запускают всех в помещение, полчаса сами торгуют, развлекают народ, разыгрывают лотерею, а затем, оставив все на персонал под присмотром Ли Джордана, тихо смываются. То есть, — здесь Джинни улыбнулась, — уходят в подсобную гостиную поднять кубки за успех своего внушающего надежды предприятия». Двигаясь все медленнее и медленнее, потому как толпа становилась плотней, и ему уже пару раз наступили на полы мантии, Гарри прислонился к театральной тумбе. Оглядеться. Тумба была снизу до верху обклеена объявлениями. Поверх афиш, зазывающих на выступления «Чертовых Сестричек», извещающих о гастролях Брилли-с-Пирсинг, и выступлении факира Маразма Кэрри был наклеен огромный плакат, на котором Фред и Джордж, оба на метлах с цепями — незабываемом символе их героического отлета из Хогвартса несколько месяцев назад — носились туда-обратно и что-то вдохновенно вопили. Иногда их выкидывало за границы плаката, и тогда слышно становилось плохо, но они почти сразу возвращались, выделывая немыслимые пируэты. За ними по плакату летала пара катерининых колес и змей-фейерверк, атрибут их прошлогодней славы, когда на сутки вся дирекция Хогвартса в лице главного инквизитора профессора Амбридж и завхоза Филча была озабочена наведением порядка и восстановлением пошатнувшейся дисциплины. Гарри ностальгически вздохнул. Несмотря на шум Диагон Аллей и уже ослабевшую магию в плакате, Гарри отчетливо слышал: — Сегодня и больше никогда! — Один раз в одной жизни! — Незабываемое и фееричное! — Восхитительное! — Тут Джордж взмахнул руками и чуть не свалился с метлы. Позади раздался ехидный смешок. Очень знакомый. Чувствуя, как холодеет затылок, Гарри медленно скосил глаза. Он почти был уверен, что знает того, кто стоит за спиной. Весь мир сузился до единственной задачи: не коснуться локтем или чем-либо еще Драко Малфоя. Гарри был абсолютно уверен, что это он. Только один человек умел одним коротким смешком выразить все превосходство урожденного Малфоя над какими-то Уизли, вынужденными зарабатывать себе на хлеб насущный торговлей, ха! Пока Гарри раздумывал, сможет ли Драко уловить движение воздуха, если он сдвинется хоть на дюйм, Малфой, чуть наклонясь вперед, сказал в самое ухо Гарри: — Стоит ли тратить время, чтобы найти в этой толпе Потерянного Поттера? Может, он вовсе не там, где его ждут? Он отступил на шаг (Гарри почувствовал это напряженными до последней степени шестым, седьмым, а так же восьмым и девятым чувствами), легко рассмеялся и отошел, оставив Гарри приходить в себя. На какое-то, к его чести, весьма короткое, время мелькнула шальная мысль: а не видит ли Малфой сквозь плащи-невидимки, как один знаменитый аврор и один знаменитый Директор? Или что если старина Моуди выпил оборотного зелья и гуляет инкогнито? Фред и Джордж на плакате дружно показали удаляющемуся Малфою выразительный палец и вспенили самооткрывающиеся бутылки баттербира. Салюты рассыпались звездами и падали на шляпы к каким-то звездочетам, печальными пилигримами пересекавшим плакат, чтобы исчезнуть за его границей. — В честь нашего спонсора! — Которому сегодня шестнадцать! — И это главная интрига вечера! — Не считая факта нашего открытия! — вопили близнецы. Брилли-с-Пирсинг возмущенно трясла колечком в пупке, выражая недовольство тем, что ее совсем затерли и она на всех пожалуется своему бой-френду, знаменитому Пирсу Броссингу. Факир Маразма Кэрри наоборот был грустен, советовал ей перевести все записи с пленки в цифру, тогда и не затрут. Он постоянно вынимал из своей волшебной шляпы желтых канареек, и вежливо произнося: «Это, вероятно, ваше», — передавал их на плакат к близнецам, где птицы благополучно превращались в канареечные конфеты. Так и не решив, догадался ли о чем-нибудь Драко, или это было одно из невероятных совпадений, Гарри отошел от театральной тумбы и увидел… Ангелину Джонсон! Ну конечно, она не могла не прийти на праздник близнецов. Старые симпатии. Рядом, разумеется, подруги Кэтти Бэлл и Алисия Спинет. А впереди, кажется… — Гермиона, — сказал Гарри тихо и рванулся вперед. — Ма-а, мне наступили на ногу-у, — захныкала похожая на пупса девочка с косичками. Гарри в ужасе остановился, ругая себя последними словами. Его тут же толкнули, он споткнулся и чуть не сбил очень симпатичную девушку. Падма Патил, первая красавица Равенкло, потеряв равновесие, начала хвататься за воздух, которым, собственно, и был Гарри. Решив, что осязание ей изменяет, она громко ахнула, и изумленно уставилась прямо на него. В тот же момент высокий джентльмен с бородкой — отец — определил Гарри, инстинктивно поймал ее, но, кажется, не совсем удачно. Гарри отступил назад. И тут же получил увесистый тычок в живот. Среднего возраста и неприятного вида маг внимательно посмотрел, казалось, прямо ему в лицо. Гарри начал пятиться, наступая всем подряд на ноги, пока его кто-то крепко не схватил за руку между локтем и плечом. Гарри застыл. — Это называется визжащая чашка, — улыбалась направо-налево Джинни Уизли, демонстрируя орущий благим матом кубок. — У самого входа их раздают бесплатно, поторопитесь! И часть волшебников, моментально забыв про отдавленные ноги, поспешила к наколдованной, сияющей яркими огнями вывеске «Ультрамодные Ультрафокусы Уизли». — Прямо скажем, парочка колдунов на это не клюнула, — шипела Джинни, волоча Гарри сквозь толпу, которая все прибывала. — Один так смотрел на меня, так ухмылялся, словно что-то понял. — Ерунда, — буркнул Гарри. — Сейчас здесь такая давка, скажи на милость, что он может подозревать? — но и он заметил, что с этим магом что-то не так. Да еще Драко, с его странными словами. Сказать или не сказать? По мере приближения ко входу толпа становилась все плотнее. Все толкали всех, и Гарри был в относительной безопасности. Отчасти поэтому он решил пока помалкивать по поводу слов Драко, зато не удержался и спросил про друзей. — Послушай, я, кажется, видел Гермиону. Рон ведь тоже тут? — эти слова пришлось буквально проорать ей в ухо: стоял жуткий гам. Но девушка только поморщилась и отмахнулась. — Джинни, ответь же хоть что-нибудь! Неожиданно и как-то резко толпа поредела. Оказывается, они пробились к торцевой стене магазина, в которой была — ну, конечно же! — подсобная дверь. — Вот, — перевела дух Джинни и повернулась к нему. — Иди и жди нас у камина. А я должна бежать — все и так злы на меня за то, что я не помогаю, а через пару минут уже начало официальной части. — Прямо, налево, затем прилавок, в торговый зал не входи — после открытия затопчут, в глубине, за прилавком тот самый камин, — проинструктировала она его. — Ну, ты помнишь, я говорила. Постой там в нише. Фред и Джордж будут счастливы узнать, что ты был здесь и все слышал… А потом мы все вместе отпразднуем! И она растворилась в толпе. Весьма осторожно, не снимая мантии, но достав палочку — Lumos — Гарри аккуратно пробирался в темноте, пытаясь вспомнить, где тут надо налево, а где направо — или направо она не говорила? Узкий свет палочки давал представление только о том, что у него под ногами, но догадаться о назначении и размере помещений, мимо которых он шел, было невозможно. Наконец он оказался в большой комнате с прилавком. Должно быть, это и есть торговый зал. Отсюда голоса с улицы казались слышнее, чем из подсобных помещений. Глаза уже почти привыкли к темноте: по крайней мере, смутные очертания камина угадывались в дальнем углу. Он помедлил и двинулся туда. Еще пробираясь к хохмазину, Гарри углядел временную деревянную трибуну, наколдованную перед входом, с которой, видимо, два свежеиспеченных владельца должны были вести церемонию открытия. И вот теперь он отчетливо слышал их усиленные sonorus’ом голоса. — Еще на начальных курсах… — Покупая жвачку Друблиса… — Когда Фред переел тараканьих гроздей… — Когда Джордж впервые оперился, создавая первые канареечные конфеты… — В наши гениальные головы пришла гениальная мысль: создать свой… Гарри прыснул. Он почему-то живо вспомнил, как простодушный Невилл унылой желтой канарейкой размером с небольшого индюка сидел в общей комнате, печально роняя перья. Уже на первом курсе никто, кроме бедняги брать что-либо у близнецов не рисковал. Гарри присел на корточки. Оказывается, он устал. Время тянулось медленно. Он почти задремал, опустив подбородок к груди, но, услышав, словно через туман, свое имя, резко дернулся и чуть не упал, запутавшись в плащ невидимости. Может, ему показалось? — И, конечно же, прежде чем вы поднимите свои бутылки с баттербиром… — …огненным Огден Виски и пуншем… — …или весьма неплохим, особенно для дам, маггловским напитком «Шампанское»… — …которое наше министерство получает по обмену… — …что доказывает немалые связи с высшими сферами нашей молодой… — …но чрезвычайно перспективной дирекции… — Нет, нет, подождите хлопать… И пробками в том числе! — Я не понимаю, нас что, просят со сцены? — Мы слишком затянули вступительное слово? — Если нет, я продолжу этот вовсе не длинный спич. — Имейте терпенье. — Потому что мы… — …собираемся объявить имя нашего главного спонсора! — Фирменный набор фейерверков тому, кто угадает его имя! — Надрывался Джордж. — Ого! Я вижу в толпе мистера Аластора Моуди: его трудно не заметить. У вас есть версия, сэр? — Мистер Шеклбот?! Какая честь! Мисс Тонкс?! Ой, простите мисс, я обознался. Ах, нет, не обознался! Итак, мисс Тонкс? — Неужели никто не угадает имя? — А между тем наш спонсор личность известная! — Мистер Рон Уизли, опустите свою руку, — потребовал Фред. — Это попытка воспользоваться служебной информацией. Мы же просим угадать. — Итак, подсказка. Он учится в Гриффиндоре, у него на лбу шрам, в прошлом году не сходил со страниц «Пророка», где его сначала долго ругали, а затем недолго, но от души, хвалили. — Не надо хором, прошу вас. Как мы разделим этот фирменный набор фейерверков на всю толпу, запустим прямо сейчас, и это будет грандиозная иллюминация, посвященная ГАРРИ ПОТТЕРУ!!!! Гарри стоял в узкой нише между каминной стеной и стеной комнаты и широко улыбался. Иллюминация все еще вовсю буйствовала за окном, оставляя сполохи на стенах, когда обе створки входных дверей распахнулись, и спиной вперед — зато лицом к гостям — осыпанные блесками, конфетти и еще чем-то новогодним, в новехоньких мантиях от мадам Малкин, в зал вошли Фред и Джордж. В торговом зале тут же зажглись бенгальские фонтаны, чьи холодные струи доставали до волшебных африканских колибри и больших тропических бабочек, с шорохом носившихся под потолком. Тем временем близнецы, увлеченно играющие новую роль гостеприимных хозяев, общались с почетными гостями, которые, как они небескорыстно надеялись, скоро станут почетными покупателями. Дети тащили родителей к прилавкам, и вот уже кто-то громко заныл, требуя «ку-у-пи-и», что красноречиво говорило о том, что мероприятие удалось. Джинни и Гермиона, держа в руках гирлянду из Неувядающих Незабудок и Хохочущих Хлопушек, подошли почти вплотную к камину и стали делать вид, будто закрепляют все это на стене. Уголком рта Джинни пробормотала: — Сейчас подойдет Рон. Он где-то раздобыл уродливую картину, и сейчас ищет хоть что-то, напоминающее молоток. Гарри уже десять раз проклял всю эту маскировку, но Тонкс, Моуди, кто-там-еще… Они же в один миг отправят его к Дарсли, а так хочется праздника! Он, конечно, и сам к ним вернется — но попозже. Эти мысли пронеслись в его голове за секунду. А в следующий миг Гермиона, сделав несколько хватательных движений в воздухе, поймала его и, радостно охнув, зашептала, захлебываясь. — Гарри! Вот это сюрприз! Джинни сказала, что ты здесь, но в это было невозможно поверить! Пока своими глаза… руками! Ну, ты понял! Ох, ужасно сложно разговаривать, когда ты не отвечаешь, и я не вижу твоего лица! А как ты на самом деле думаешь, нас в этом шуме смогут услышать? — выпалила она одним духом, едва не подпрыгивая от радости. Гарри почувствовал, как теплая волна накрывает его, и рот сам растягивается в счастливой улыбке. Нет, жить на самом деле здорово, если есть друзья, которые вот так вот радуются встрече с тобой. — И я чертовски рад тебя слышать, и главное — видеть, Гермиона! Я по всем вам очень скучал, — и он заметил, как глаза Гермионы, смотрящие немного в сторону, куда-то в район его левого уха, радостно вспыхнули. — Кажется, Фред и Джордж немного увлеклись, — Джинни слегка повернула голову, как бы любуясь проделанной работой, и при этом скосила глаза в зал. — Как бы тебе, Гарри, здесь еще парочку часов не прождать, — недовольно пошутила она. — Мы их поторопим, Гарри, — по прежнему смотря мимо его лица пообещала Гермиона. — Жди, сейчас придет Рон. И мы тоже,- она сделала какое-то движение, словно хотела обнять, но спохватилась, и они с Джинни покинули его. Гарри приготовился ждать. Но ждать, разглядывая Неувядающие Незабудки — чрезвычайно скучное занятие, поэтому он немного продвинулся вперед, чтобы был виден и прилавок, и гомонящая толпа в торговом зале. Царила праздничная суета: Фред — в колпаке фокусника — доставал из большой шляпы лотерейные призы. Джордж, облепленный мелюзгой, был еле-еле виден. Что он им показывал и что говорил, Гарри понятия не имел, но юные маги стонали от смеха. Ли Джордан, скороговоркой сыпля острые словечки, торговал за прилавком. Все, разумеется, случилось в тот момент, когда веселье достигло своего пика. Некто в капюшоне шмыгнул через турникет и оказался позади прилавка. Он стремительно пошел в сторону Гарри, отчего тот почувствовал легкую панику. Сомнений не было. Незнакомец быстрым шагом подходил к камину. Гарри вжался в стену, нащупывая палочку. Он пришел за ним? Или он от кого-то скрывается? Или его прислала Джинни? Но тогда почему он не подает ни звука? Гарри в ужасе смотрел на сосредоточенное лицо мага: казалось, тот хорошо знал, чего хочет. Вот он сунул руку в карман. Оглушить его первым? — Уилтшир[1], Поместье, — произнес незнакомец глубоким баритоном, горстью кидая летучий порох в очаг. И исчез. Гарри стоял ошеломленный. Отчасти, от пережитого ужаса, отчасти от абсурдности происходящего… Какого Мерлина! Совершенно чужой человек, тайком от хозяев… — Уилтшир, — повторил Гарри, чувствуя, как что-то шевелится в его памяти. Что-то важное. Нет, пожалуй, ему не вспомнить. Никто ничего не понял, и только девочка, похожая на пупса, которую Гарри заметил на Диагон Аллей, стояла, заложив палец в широко открытый рот. А может, и она ничего не видела и просто раздумывала, чего бы еще эдакого потребовать купить. Он здорово рисковал, — думал Гарри. — Он, конечно, не вор. Но он и не друг. Иначе бы просто попросил разрешения воспользоваться камином у близнецов. Камин! Значит, это место, куда нельзя аппарировать. Или он, по каким-то причинам, не может. Уилтшир. Еще Гарри думал, что это слово связано с чем-то важным и чем-то недружественным. Иначе бы он не запомнил. Если он… но нет, это невозможно. Он же всех подведет! «Ты гораздо меньше похож на отца, чем я думал — он бы предпочел рискнуть…» — неожиданно вспомнились ему слова Сириуса. «Неужели ты думаешь, Джеймс не был бы разочарован, узнав, что сын не нарушил ни одного правила…» — это уже Люпин. «Уж я бы, Поттер, не сидел, сложа руки — я бы мстил…»Малфой? А он-то тут при чем? А при том, — сказал внутренний голос, — что даже Малфой не станет приятно проводить время, если может хоть как-то отомстить тому, из-за кого пострадали его близкие. Только Гарри Поттер трясется за собственную шкуру, когда может узнать уйму полезных вещей, для себя и Ордена. И делов-то — вон из той банки взять немного пороха и сгонять туда-обратно! Подумаешь! Это всего-навсего еще один вид волшебных полетов.Гарри поднял голову посмотреть, далеко ли его друзья — и увидел их почти вплотную. Гермиона и Джинни тащили цветочную гирлянду, бессмысленно улыбаясь в пространство. Это выглядело… неприятно. Как слепые, — подумал Гарри. Вся радость праздника испарилась, и остался только груз решения, которое надо было принять. Тут Гарри увидел Рона: он догнал девочек, схватился за хвост гирлянды так, что был едва виден сквозь остролист и ленты. Лицо его выражало радостное предвкушение. «Джеймс предпочел бы рискнуть». Решение было принято. [1] Уилтшир (Wiltshire) — особняк в Wiltshire впервые упоминается в пятой книге, как собственность и место проживания Люциуса Малфоя и его семьи. Согласно Мифомании, Wiltshire — графство в Южной Англии; там расположено множество фамильных поместий; именно там находится Стоунхедж; именно на это графство приходится подавляющее большинство неизвестного происхождения рисунков на полях, так называемых «глифов». © Fleu r
mysh: http://www.yarik.com/hp/fanfiction/1310.shtml продолжение тут. со следующего дня выкладывается окончание.
mysh: Глава 25 Роковая Ошибка, или Мистер Снейп в непривычной ему роли «Дом старый на краю деревни Увенчан вепря головою В нем рыцарь черный ожидает даму Чей дар сулит им возвышенье и блаженство». Гарри закончил читать и озадаченно моргнул. — Это что за бред старого кальмара? — шепотом спросил он Амели, довольно покачивающуюся на мысках. — А? — подала она голос. — Тебе не понравилось мое творчество? И, так как Гарри молчал, продолжила. — Небольшой розыгрыш, Гарри. Как ты смотришь на то, чтобы отправить нашу Кассандру на свидание? — Куда??? — Гарри еще раз посмотрел на пергамент. — В «Кабанью голову». — Нет, это я понял, но… на свидание??? Амели откровенно наслаждалась его замешательством. Затем выразительно посмотрела вверх. Люк, из которого время от времени, согласно расписанию уроков и прихоти здешней обитательницы, появлялась серебряная лестница, не был виден в слабом свете люмуса, но они оба знали, что он там. — Обычно я никого не беру на свои проделки — никто не проболтается — но в благодарность за наше сегодняшнее приключение, за секрет Дракучей Ивы, и все такое… в общем, считай это подарком. Гарри промолчал. Для него было куда как лучше, если бы в благодарность за секрет Ивы и все такое они бы пошли на Астрономическую башню. По ночам уже подмораживало, и старшекурсники давно перенесли свои романтические прогулки, у кого таковые имелись, под гостеприимные своды замка. Незаметно для него самого мысли приняли направление, далекое от профессора Трелани и «Кабаньей Головы». — Отправим Кассандру прямо к нашему декану в объятия, — услышав про Снейпа, Гарри вернулся к реальности. — Убьем двух мантикор сразу: Снейп будет знать, как назначать мне взыскание, тем более на Хэллоуин, а Кассандра… — лицо Амели стало злым. — А что она натворила? — Гарри улыбнулся. Вот чем Северус Снейп не угодил Амели, он уже знал. Накануне похода в Хогсмид, поздним вечером, профессор внезапно посетил гостиную своего факультета и поймал Амели на болтовне с отцом. По каминной сети. Родителю пригрозил жалобой в Попечительский совет Школы, а самой Амели, за нарушение, вкатил взыскание. Вот почему на следующий день, в деревне, Гарри не смог найти ее по карте Мародера: Амели была вынуждена провести почти полный день в Запретном лесу. Точнее, у самой его границы, собирая truffle magical vulgarus*, чьи магические свойства сразу после Самайна становятся сильней. — Погоди, я угадаю. Она тебе напророчила близкую погибель и несчастья! — Очень смешно. Я просто ее не люблю. — Ну ладно, — легко согласился Гарри, не желая спорить. — А откуда ты знаешь, что Снейп сейчас в «Кабаньей голове»? Амели хмыкнула. — Если бы ты, сидя на Иве, смотрел не только на меня, а и по сторонам тоже, то увидел бы, как он вышел за территорию Школы. Можешь припомнить хотя один случай, чтобы он зашел пропустить стаканчик к Розмерте? Вот то-то и оно. А в «Кабанью Голову» наш декан наведывается регулярно. — Пропустить стаканчик? — недоверчиво переспросил Гарри, воображение которого отказывалось рисовать эту картину. — Ах, ну откуда мне знать, — отмахнулась Амели, оценивающе посматривая на тускло поблескивающий люк. — Пропустить стаканчик, поболтать с барменом… может, он привык аппарировать оттуда… Какая разница! Он либо там, либо будет оттуда возвращаться. Тут-то наша Прекрасная Дама его и поймает! На этих словах она молниеносно взмахнула палочкой и послала вверх сногосшибатель. В воздухе родился гудящий металлический звук. Гарри непроизвольно схватил ее за руку. — С ума сошла?! — Быстрее! — выдохнула она, выдергивая ладонь и бросая свиток на пол. — Мантию! Гарри судорожно схватился за карман. Секундой позже они исчезли — и вовремя. Люк приоткрылся, и тонкая серебряная лесенка скользнула вниз. Некоторое время ничего не происходило. Шли минуты. Гарри стоял, тесно прижавшись к Амели, и судорожно соображал, не болтаются ли в воздухе «неприбранные части тела»: с Роном они уже вдвоем под плащом не умещались. А Амели хоть и была значительно ниже его друга, но все же выше Гермионы. — Дзынь! — раздалось у него, казалось, прямо над ухом. Вычурный, расшитый бисером и стразами башмак звонко ударил подковкой по металлу. И замер. Гарри был готов спорить — прошло добрых пять минут, прежде чем появился второй. Затем показалось настороженное лицо, тускло сверкнули толстые линзы очков. Спускаться прорицательница не торопилась. Однако, чтобы удовлетворить любопытство, ей пришлось наклониться как можно ниже. Когда же голова, вся в папильотках, замерла на одном уровне с башмаками и повернулась налево, затем направо, Гарри мысленно дорисовал диспозицию, в которой сейчас находилась профессор — и, не смотря на всю серьезность ситуации, едва не прыснул. Амели больно ткнула его локтем в бок: Трелани заметила пергамент. Ее глаза за линзами округлились и стали еще больше, если, конечно, такое вообще возможно. Она издала тонкий полузадушенный писк, прытко спустилась с лестницы, вцепилась в письмо и, поднеся его к близоруким глазам, торопливо прочла текст свистящим шепотом. Дом старый на краю деревни Увенчан вепря головою В нем рыцарь черный Ожидает, - она сглотнула, - даму Чей дар сулит им возвышенье и блаженство. — О-о-о-о, — экзальтированно произнесла прорицательница и, словно филин, поводила туда-сюда глазами. — О-о-о! После чего суетливо полезла обратно, и через некоторое время наверху послышался шум: там спотыкались, бормотали, роняли, и, наконец, с грохотом обрушилось что-то действительно большое. — Быстрее, — Амели вылезла из-под мантии и энергично потянула его вниз. — Бежим к Центральному Выходу. Сейчас она разгромит свой гардероб, выползет, и начнется самое интересное. Они выбежали на лестницу, когда Гарри внезапно остановился. Идея ему не нравилась, и это еще мягко сказано, но и попасться Филчу в лапы тоже не улыбалось. — Что еще? — щеки Амели горели. Он торопливо пошарил в карманах мантии. — Где же… Ага! — Я слышала про эту вещь, — облизнув пересохшие губы, прошептала она. — Значит, Джордж не врал. — Они ее мне подарили, — проговорил Гарри, изучая расположение точек на карте. — Угу. Мрач в кабинете, МакГонагалл… Черт! У нас в гостиной. Снейпа нигде не видно. Филч в Астрономической башне, — Гарри поднял глаза: — ловит влюбленных. Амели резко выдохнула. — Снейп точно в Хогсмиде. Отлично. Два этажа бегом — дальше осмотримся еще раз, — скомандовала она. Удача была на их стороне: до самого Центрального Выхода им никто не встретился и помех не возникло, а там Гарри снова достал мантию невидимости. Теперь они стояли таким образом, что в поле зрения попадали и лестница, ведущая сверху, и, собственно, выход из Хогвартса. Сильно и резко, словно от удара, но почему-то совершенно бесшумно широкие двустворчатые двери распахнулась, и внутрь стремительными шагами вошел Доулиш. Он очень быстро пересек половину холла, когда со стороны лестницы послышался стук каблуков, затем звук падения и крепкое ругательство. Доулиш дернул головой, как-то незаметно переступил ногами — и исчез. Гарри во все глаза смотрел на то место, где только что стоял учитель Защиты. Там никого не было. Зато на широкой лестнице появилась Сибилла Трелани, в одной руке держа веер, весь расшитый бисером, а в другой — туфлю без каблука. Гарри аккуратно вытянул карту, сложенную так, чтобы и Большой холл, и часть первого этажа были прекрасно видны. В противоположной стороне, наискосок от них, пергамент показывал… профессора Доулиша. Которого в реальности не было видно. Он же в мантии, — догадался Гарри. Вот это да! И кого это поджидает профессор ЗОТИ поздно вечером перед входом в Школу? Хотя — не важно. Важно — отменить их «приключение». Пусть Трелани и совершила что-то ужасное, но если она попадется в лапы аврору, то можно ставить волос единорога против клока шерсти сельской кобылы — начнется расследование. Дамблдор и так после того нападения на Рона усилил защиту вокруг Хогвартса. А если выяснится, что прорицательница отправилась едва ли не ночью за пределы этой самой защиты, будьте уверены, выплывет и «письмо от рыцаря», и автор письма. — Ну Кассандра вырядилась… — пошептала Амели, смотревшая исключительно на лестницу. Гарри зажмурился. Сейчас Доулиш покинет свой невидимый наблюдательный пост. Даже если он здесь по каким-то своим соображениям. Не может ведь такого быть, чтобы аврор выпустил в Хогсмид Трелани, которая должна представлять для Упивающихся не меньший интерес, чем любой из знающих пророчество. Письмо обязательно надо вернуть. Однако, ассио в данной ситуации не годилось. Трелани ничего бы не заметила, Гарри готов был спорить, но вот Доулиш… Доулиш в мантии, неизвестно кого поджидающий в Холле, наверняка был начеку. Тем временем прорицательница поравнялась с зеркалом. — Хороша! — восхитилась она, покачнувшись, и икнула. — Это точно, — хмыкнула Амели, прижав локоть Гарри. — Не думала я, что Кассандра так переберет. Даже не интересно. Гарри мало заботило состояние Трелани. Он судорожно пытался найти решение непростой задачи: как изъять из кармана мантии прорицательницы записку. — Ох, Гарри, — прошелестела ему в ухо Амели. — Мне вот давно интересно, какой факультет это недоразумение заканчивало. Есть соображения? — Надеюсь, не Гриффиндор. У нас и так есть «украшение» в виде Локонса. Было, точнее. — И не Слизерин… надеюсь. Что остается? Равенкло? — она захихикала. — Хаффлпафф все же слишком тривиален для такого, как считаешь? «Такое» тем временем уже вплотную приблизилось к выходу. И тут тяжелая дубовая дверь второй раз с силой подалась внутрь, словно входящий здорово пнул ее со своей стороны. Профессор Трелани всплеснула руками: — Мой рыцарь, — произнесла она выразительным меццо-сопрано. — Черный. Ик. В дверях стоял, весь мокрый, словно только из-под дождя, профессор Снейп. — Сам пришел, — удовлетворенно закончила Трелани, широко разведя руки в стороны. — Для удовольствий и блаженства. — Да вы пьяны, сударыня, — довольно резко произнес Снейп, стремительно отстраняясь от приближающейся прорицательницы. — Ничего подобного, — подняла палец та и качнулась к нему. Снейп отступил назад. — Ну, самую малость, — тут же покладисто согласилась дама и сложила пальцы щепотью. — Вот столько. Для смелости. — Для смелости? — вдруг неожиданно вкрадчивым голосом осведомился Снейп. — А для чего вам понадобилась смелость, сударыня? Для удовольствий? И, как вы там сказали, — он поморщился. — И блаженства? — Нееет, — обиделась Трелани. — Я ночью ходить боюсь. Вы ж где свидание мне назначили? — Я-я-я? — В Хогсмиде. В «Кабаньей голове». Далеко, однако. — Гм. — Нет, я, конечно… И даже ваше письмо… вот только херес… — Мое письмо? — А чье же еще? Думаете, в Школе полно «черных рыцарей»? — Итак, мое письмо. Где я вам обещаю… что там я вам обещаю? — У… у… — Удовольствия? — Ик! — И блаженство, надо полагать. — Откуда вы знаете? Если не ваше? То-то. Трелани сглотнула, ее пенсне упало. — А я уже начала сомневаться. Северус, — подумав, добавила она. — Могу я называть вас Северус? Снейп пристально смотрел на нее. Под этим взглядом Трелани явно начала чувствовать себя неуютно и называть «своего черного рыцаря» по имени передумала. — Мистер… Мистер Снейп… в этот прекрасный вечер, когда… парки… мнэ… — Ну вот что, — перебил ее Снейп, который, казалось, принял какое-то решение. — Сейчас вы, сударыня, поднимитесь наверх… — А вы? — И я, — безнадежно согласился Снейп. — Ах! — Но прежде отдадите мне эту… записку. — Зачем? — тут же запереживала Трелани. — На память. — Не отдам. — Обязательно отдадите. — Ни за что. — Да зачем она вам, сударыня?! — Н-у-у, — замялась Трелани. — Вдруг мне захочется вас скомпрометировать? — Меня??? Трелани хихикнула — У вас такая… странная репутация! — Желаете придать ей новые краски? — Если я решусь когда-нибудь обнародовать наши отношения… — Наши — что-о-о? — … боюсь, без записки мне не поверят. — Вам и с запиской не поверят. Отдайте! * * * — Давай за ними, — азартным шепотом скомандовала Амели, провожая глазами поднимающуюся по ступенькам парочку, но Гарри покачал головой и приложил палец к губам. Амели вопросительно вздернула брови. — Здесь Доулиш, — еле слышно пояснил Гарри. — И тоже в мантии. Подслушивал. Кстати, он может захотеть продолжить это занятие. Мысль, что профессору ЗОТИ может придти в голову последовать за Снейпом, не оставляла времени на дальнейшие разговоры. Гарри приложил палец к губам, обхватил Амели за талию и подался в сторону от лестницы. Вовремя. Экс-аврор почти неслышно скользнул мимо. Некоторое время Гарри и Амели прислушивались. Каблук Трелани сначала отчетливо цокал двумя пролетами выше, потом шаги стали тише, а после и вовсе растворились в тишине ночного замка. Казалось, исчезли все звуки, кроме их собственного дыхания. — Давай посмотрим карту? — одними губами спросила Амели. Гарри и сам был не прочь. — Интересная штука, — Амели Гринграсс, не отрываясь, смотрела, как Гарри разворачивает пергамент. — И как такая вещь попала к близнецам, а? — Ее сделали мой папа, мой крестный и Люпин. — Упомянуть о Петтигрю Гарри посчитал лишним. Вот еще. Много чести. — Твой крестный и твой папа. И еще этот оборотень, — задумчиво повторила Амели, и у Гарри создалось впечатление, что они к этой теме еще вернутся. — Доулиша не вижу, наверное, он перешел в другое крыло… а Снейп у Трелани, — Гарри сложил карту и позволил себе улыбнуться. — Что-то говорит мне о том, что никакой Кабаньей Головы не будет. — Я тоже боюсь, он опоит Кассандру «Глотком смерти» или еще чем-то подобным. За чашкой чая. Она же предложит ему чайку, как ты думаешь? На нем и погадает. — Я думаю, что завтра в учительской прозвучит потрясающая история. Кстати, готов пожалеть Снейпа. И я рад, что Трелани так и не отдала ему письмо. Гарри повеселел: было просто замечательно, что «прогулка» провалилась таким устраивающим всех образом. — Постой, Амели… Ты что делаешь? — Собираюсь продублировать любительнице хереса записку, разумеется. И уж конечно, она ее получит не раньше, чем Снейп уйдет. Подержи! В руках у Гарри оказались коробок, издающий шуршащие звуки, две заколки, мешочек с летучим порохом и сушеная двухвостая ящерица, прежде чем Амели нашла в карманах пергамент и грифель. Затем она огляделась и, выбрав в качестве опоры пилястр, развернула свиток и задумалась. А через секунду вывела первую строчку. — Не дать ошибке роковой… прочел Гарри из-за ее плеча. — Скрестить гиппогрифа с горой, — раздраженно срифмовала Амели. — Придется срочно что-то сочинять, да еще в духе восторженно-престарелых колдуний-девственниц. Иначе Трелани увильнет от благотворного влияния свежего ночного воздуха. Гарри возмутился. — Думаешь, ты ее плохо наказала? — Общением со Снейпом? — ровно переспросила Амели. — Может, и нет. Но, понимаешь ли, Гарри, этого никто не видел. Почему она должна делать мне гадости публично, а я ей приватно? Гарри возвел глаза вверх. — Да какая разница, что она там тебе сказала! Пойми, в Хогсмиде может быть по настоящему опасно, и любая, даже самая идиотская, реплика Трелани не должна стоить ей жизни. — Ах. Прямо таки уж и жизни? — Этот Доулиш… он не просто так в мантии невидимости тут шатается! Он бывший аврор, он чем-то насторожен… — Бывшие авроры всегда чем-то да насторожены. Не хочешь помогать — не мешай. Я и так пытаюсь сделать невозможное: срифмовать, что роковая ошибка не должна смутить решимость встретить свою судьбу где-то в районе Кабаньей Головы. А может и еще подальше. — Она деловито потерла переносицу. — Как ты думаешь, Трелани поймет, что роковая ошибка — это Снейп? Гарри сделал три глубоких выдоха. — Послушай. Давай так. Никаких записок, никаких прогулок прорицательниц за территорию школы. — И я выполню какое-нибудь твое самое… гм… смелое желание. Амели задумалась. — Любое? — на всякий случай уточнила она, приподнимаясь на мысочки. Гарри замялся. — Ну как же мне срифмовать… — нежно улыбнулась девушка, — чтобы в текст вошло: «Кабанья голова» — «звезда», «судьба»… и «мужчина». А? Кстати, хорошо, что напомнил мне о Доулише. Она на него еще лучше, чем на Снейпа клюнет. — Хорошо, — сдался Гарри. — Любое зависящее от меня желание. Она не задумалась ни на секунду. — Гриффиндор должен проиграть Слизерину. И Малфой поймает снитч. * * * Гарри проводил Амели до коридора, идущего к Подземельям. В конце концов, до матча со Слизерином еще очень много времени. Он обязательно отыграет это «желание» назад. Об этом он еще подумает, главное — угроза для Трелани миновала. Он остановился и развернул карту Мародера. Вот они, апартаменты Трелани. Вот неподвижная точка внутри этих апартаментов. А это что? Гарри моргнул, не веря своим глазам. Точка, обозначенная как Амели Гринграсс, быстро двигалась по коридору, ведущему к Прорицаниям. Гарри растерялся. Нет, это выше его понимания! Разве так можно? Одно дело — не верить в опасность, но они же договорились? Он думал ровно секунду, а потом решительно натянул на себя мантию. Что же, придется тоже быть хитрым и изворотливым. А еще секунду спустя он мчался, перепрыгивая через три ступеньки к Башне. Вбежав наверх, Гарри увидел, что Амели уже и след простыл, зато горит свет, и скрученный в плотный рулон пергамент, надо полагать, исписанный виршами «рыцаря», с остервенением бьется в блестящую крышку люка. «Странно, что Трелани не слышит ударов, — успел подумать Гарри, — Странно, но для меня чрезвычайно удобно». Он успел сделать буквально пару шагов, намериваясь перехватить вторую записку Амели, как вдруг прямо перед ним, словно из воздуха, материализовался Доулиш. Гарри замер. Аврор произнес призывное заклинание, и пергаментный свиток послушно влетел в его руку. Со смешанными чувствами Гарри следил, как преподаватель читает записку, как задумчиво смотрит на люк, закрывающий вход в апартаменты, и, наконец, неуловимым движением запахивает плащ-невидимку и исчезает. «С одной стороны, — размышлял Гарри, возвращаясь вторично в гостиную, — хорошо, что все это проделал Доулиш. Амели крепко бы обиделась, если бы выплыло, что он, Гарри, оказался во все это замешан. Она же не верит, что Хогсмид опасен. Можно даже сказать, все сложилось идеально: и Трелани не потащилась за территорию Школы, и сам он ничего не сделал вопреки желаниям Амели. Хотя и стоило. Надо же, какое упрямое коварство! Зато теперь можно аннулировать это нелепое обещание — позволить Драко Малфою поймать снитч. Да, так он и сделает. Так что все сложилось как нельзя лучше. Но с другой стороны поведение Доулиша чем дальше, тем больше казалось ему подозрительным: что, скажите, забыл аврор около Прорицаний? Если следил за Снейпом, как казалось вначале, то почему вернулся к люку? Ведь Снейпа там нет?» Гарри внезапно пробил холодный пот. Он судорожно развернул Карту. Разумеется, Снейпа у Трелани не было. Не было его и в своем кабинете. Но это не важно. Важно — что Доулиш тайком бродит по Школе в плаще-невидимке. Все это очень подозрительно. Гарри отвлекся от мыслей только у самого портрета Полной Дамы. — Женесте Бордо*, — произнес он. — Неверно, — изумилась Дама. — Что за дикие выдумки, Поттер? — Простите. Я хотел сказать Пегасы и Церберы*. — Верно. Думаю, это придумал кто-то, кто перечитал слишком много магглских журналов, а? Поттер? — Не знаю, мэм. Гермиона вообще читает много. * * * — Итак, Доулиш следит за Снейпом, это очевидно. Опередил его на пути к замку, проследил до кабинета прорицаний. Дождался, пока тот выйдет от Трелани… кстати, я думаю, Гарри, она получила свою порцию сонного зелья! — Может, в Хогсмиде Доулиш и следил за Снейпом. Даже вероятно. Возможно, даже довел его до Подземелий. Но почему он вернулся? — Это-то как раз очевидно. Его встревожила ситуация. А, обнаружив около Прорицаний еще один свиток, в котором, видимо, содержалось новое приглашение в Хогсмид, он насторожился подобной настойчивости. Кто может так сильно хотеть вытащить прорицательницу за территорию Хогвартса? Тебе внушает подозрение Доулиш, а я вот очень удивлена поведением Гринграсс. На последних словах Гермиона с преувеличенным вниманием принялась разглядывать буро-розовую слизь, громадные комья которой были свалены прямо посередине помещения. — Divide! — скомандовала она, не давая Гарри возможности возмутиться. Студенистая масса поползла в стороны, разделяясь на более-менее ровные порции. Гарри только глубоко выдохнул. Объяснять Гермионе, что Амели просто-напросто терпеть не может Трелани, было бессмысленно. Вот он, казалось бы, все прекрасно растолковал: преподавательница что-то не то сказала Амели при всем классе. Видимо, что-то совершенно недопустимое. А Амели очень чутко к этому относится. Кстати, если бы не это надоевшее всем пророчество, Гермионе и в голову бы не пришло искать в этой истории что-то подозрительное: вот Фред и Джордж еще не так над преподавателями издевались, Рон рассказывал. Перед их проделками легкая пробежка в Хогсмид, которую Амели попыталась устроить Трелани, выглядит девчачьей шалостью. Каковой и является. — У тебя отлично получилось. Он обошел кучу отвратительно пахнущей студенистой розовой слизи, наваленной прямо на полу. Теперь она была разделена на ровные части. Помещение, куда Снейп привел их на отработку, находилось глубоко под замком и было древним, влажным, с известковыми потеками на каменных стенах, но не таким уж заброшенным, как показалось им обоим в первые минуты. По крайней мере, в старом, сложенном каким-то доисторическим способом очаге, была зола. А это кое-что значило. — Мне хотелось бы думать, что это Дамблдор попросил Доулиша последить за Снейпом, но Дамблдор «доверяет профессору». Гермиона ничего не ответила. Она, сосредоточенно сведя брови, левитировала изрядную порцию слизи к гигантской, оплетенной ивовым прутом, бутыли. Как можно проделать нечто подобное без палочки, Гарри не представлял. Только Снейп мог потребовать «без магии» разделить на порции слизь Огромного Кальмара в качестве отработки, назначенной за прогул Зельеделия. Контрольную они пропустили совершенно случайно. Заработались, как это назвала потом Джинни. Гермиона — а это часто бывало в последнее время — тренировала с ним заклятия по защите сознания. Звонок они пропустили, а когда, запыхавшись, прибежали на урок, Снейп просто не пустил их в аудиторию. Из-за закрытой двери было слышно, как он сообщает классу, что намерен устроить небольшую проверку. Исключительно потому, что они отсутствовали. По крайней мере, так считал Гарри. — Ну, с палочкой, допустим, ты его обманул, — казалось, с долей неодобрения произнесла Гермиона. Теперь она критически осматривала бутыль, заполненную слизью кальмара. Зрелище было неприятное: стекло слезилось потеками, и запах, кажется, сочится свозь защитное заклятие. — С палочкой Снейп обманул сам себя. Если бы он не выхватил у меня из руки подарок Фреда, мне бы и в голову не пришло отдать ему палочку из магазина приколов. Чем ты недовольна, Гермиона? Нам повезло! Иначе как бы мы разливали эту гадость по бутылкам? — И в самом деле, как? — Кровавый Барон, слизеринское привидение, медленно вплыл в помещение. — Полагаю, декан не должен засчитывать эту отработку. Он облетел бутыли, придирчиво осматривая работу Гермионы. Серебристые клякся крови на его мантии были особенно хорошо заметны в искусственном освещении. — Неплохо, — вынужден был признать он. — Но с магией. — Мистер Барон… Сэр… — заволновалась Гермиона. — Может быть, не стоит волновать ээ… мистера… декана? Ведь это невозможно сделать без палочки, я хочу сказать, вы представляете, как это пахнет? Пахло, — убито поправилась она, так как еще на середине речи стало понятно: этот номер не пройдет. Барон принял учтиво-сочувствующий вид, который почему-то придал его лицу неожиданно коварное выражение. — Утаить? Мисс сообразительна. Но, боюсь, сегодня слишком часто просят Барона об этой услуге. Не может же он пойти навстречу каждому. Даже по старой дружбе, — с этими словами привидение втянулось в стену. — Ябедничать побежал, — уверенно сказал Гарри. — В Слизерине даже привидения противные. Гермиона? — О какой такой старой дружбе толковал этот пройдоха? — медленно проговорила та, передавая палочку Гарри. — Точно не со мной. И вообще. Может, он от старости того? — Гарри покрутил пальцем у виска. — Нет, Гарри… — Гермиона уставилась на очаг. — Я думаю, это очень умное и очень хитрое привидение. И «проговорилось» оно не случайно. — Да кто с ним дружить будет. — Гарри раздраженно прошелся вдоль стены с бутылями. — Даже привидения его избегают… — Малфой! Гарри резко повернулся. — Где? А-а… ты думаешь? Малфой вообще дружить не умеет, а уж с привидениями… — Люциус Малфой, Гарри! — глаза у Гермионы стали как две большие плошки. — Можешь говорить, что я надышалась ядовитых испарений от этой слизи, но только что я видела, как в очаге промелькнули длинные белые волосы и зеленая мантия и… в общем, это было, конечно, очень быстро, но… — Ты уверена? — Да! То есть, не совсем, но очень вероятно… Только это невозможно: Хогвартс же не подключен к Дымолетной сети, я хочу сказать… — совершенно расстроено закончила она. — Не подключен, — эхом откликнулся Гарри. — Сириус вот не смог меня на пятом курсе навестить. А поговорить было можно. Он решительно вытащил из кармана мантию невидимости. — Ты чего? — вскочила Гермиона. — Хочу проверить одну догадку. Мистер Барон! Из стены, словно только и ждало оклика, показалось привидение. Барон иронично и вопросительно поднял брови, и Гарри мельком подумал, уж не у него ли перенял эту привычку Снейп. — Да, Поттер? — Мистер Барон. Если я правильно понял, вы сейчас в затруднительном положении? — Неужели? — Кажется, все привидения обязаны быть лояльными к действующему руководству собственного факультета. — Так принято, — уклончиво произнес Барон. — То есть вам неприятно утаить что бы то ни было от мистера Снейпа, даже «по старой дружбе»? — Барон обещал не говорить декану, Барон сдержит слово. — А директору? — Барон обещал не говорить никому из преподавательского состава. — А ваш… э… старый друг… Он не взял с вас слова ничего не говорить ученикам? Барон издал кашляющий звук, который Гарри идентифицировал как смех. — Моему старому другу и в голову не могло придти, что я буду обсуждать дела Попечительского совета с учениками. Сердце Гарри екнуло. Люциус Малфой имел самое прямое отношение к Попечительскому совету. — Тогда скажите это мне. Я не декан, не преподаватель, и я никому ничего не обещал… по старой дружбе. — И тогда гриффиндорский мальчик шепнет нашему декану… а он шепнет? — Шепнет. — Уверенно сказал Гарри. — Если гриффиндорский мальчик, — Барон снова заперхал, — друг одной слизеринской девочки, шепнет декану о том, кто-то через канал Попечительского совета подключил Резиденцию на целых пятнадцать минут к Школе, этот мальчик сообразит, откуда ему это стало известно? — От слизеринской девочки, конечно. Она ведь могла видеть, как кто-то, у кого есть связи в Попечительском совете, навестил… — Гарри замялся. — Ребенка в школе, — подсказал Барон. — Удивительно смышленые гриффиндорцы пошли. И лгут, и мошенничают с палочками, и нос суют не в свои дела… — И помочь слизеринскому привидению готовы, — твердо парировал Гарри. — Не забывайте, это вы должны хранить лояльность действующему декану, сообщать о нарушениях и все такое, но вопреки традиции пообещали Люциусу Малфою не сдавать его, когда он навещал Драко. — Мальчик, — почти нежно прошептал Барон. — Ты уверен в своем распределении? Или в Гриффиндор принимают теперь изворотливых и хитрых? — с этими словами он второй раз втянулся во влажную стену. Гарри перевел дыхание. — Что такое Резиденция? — спросил он у Гермионы, засовывая руки в карманы. Та пожала плечами. — Резиденция Министра Магии, неужели не понятно. Малфой спит и видит занять место пропавшего Фаджа, уже и в Резиденцию пролез. Послушай, Гарри! Нам надо немедленно поговорить с Дамблдором. Наконец Гарри нашарил в карманах то, что искал. Вот он, порох. Как удачно, что он забыл его вчера отдать Амели. Вместе с кучей других мелочей. — Что немедленно надо — так это узнать, чем Малфой занимался в Хогвартсе! И почему у него есть возможность появляться здесь, как у себя дома! Он шагнул в очаг. — Гарри, не смей! Это даже не камин! Откуда ты знаешь, куда тебя вынесет? Ты вообще думаешь прежде, чем что-то сделать? — Я не хочу министра магии — Люциуса Малфоя. А ты? — Гарри вытряс порох. — Ему все сходит с рук, если ты не заметила. В общем, если я докажу, что Малфой нарушил защиту школы только за ради с Драко поболтать… Рите Скиттер будет о чем написать. — Одна я тут не останусь! — бледная Гермиона резво подскочила к очагу. — Что я, по-твоему, должна буду сказать Снейпу? «Ах, сэр, а Гарри улетел через камин в какую-то резиденцию. Которую подключил предположительно Люциус Малфой через предположительно свои связи в Попечительском совете. По словам Кровавого Барона. Мистер Снейп, и что вы на меня так смотрите, я совершенно здорова». Так, по-твоему? Гарри хмыкнул. — А ты уверена, что мы успеем вернуться до того, как связь со школой перекроют? — Я абсолютно уверена в обратном. Но у нас есть палочка, так? Кстати, Гарри, с доказательствами или без — я сразу иду к Дамблдору. Я сама видела Малфоя в очаге, и мне семнадцать лет. Вполне нормальный возраст, чтобы давать показания. Гарри набросил на плечи мантию. — Залезай, — пригласил он Гермиону. — Резиденция! Перед глазами с бешенной скоростью замелькали чужие очаги, и секунду спустя они уже стояли в зеве огромного камина, занимавшего едва ли не половину стены внушительного зала. * Женесте Бордо — марка французского вина. Возможно, Гарри намекает на известные наклонности Полной Дамы. * «Лошади и Гончие» — известный британский журнал. * truffle magical vulgarus, гриб магический обыкновенный. В магглском Лондоне таблички с подобной надписью можно видеть на Портобелло роуд. Продавцы обещают интересный приход.
mysh: Глава двадцать шестая Резиденция Министра Магии, или Философия Истинного Величия Огромный зал, облицованный унылым серым камнем, тонул в полумраке: высокие стрельчатые окна пропускали слишком мало света. Вдоль стен стояли статуи неизвестных колдунов. Вероятно, это знаменитые Министры Магии прежних времен, — подумал Гарри, высовывая нос из широкого зева камина и тут же прячась обратно. В центре помещения человек неопределенных лет, закутанный по самый подбородок в темно-серый плащ, беседовал с Люциусом Малфоем. — Эх, сейчас бы подслуши! — с досадой прошептал Гарри. — У нас же есть мантия. А ну-ка, разреши… Гермиона потянула на себя рукав, бросила «Поаккуратней здесь, ладно?» и растворилась. Волна возмущения захлестнула Гарри, перекрыв доступ воздуха к легким: ну разве так поступают? А если его заметят? А если кто-нибудь прибудет? Не говоря уже о том, что ему куда важнее, чем Гермионе, услышать подробности этого разговора! И вообще… Он с силой хватанул воздух и тут же шумно выдохнул. Успокоиться не получилось. Это он должен заниматься благородным делом сбора информации, а Гермиона — ждать в безопасной темноте камина! Если, конечно, считать колдовские камины безопасным местом. Гарри с сомнением оглядел золу под ногами. Кто знает, как часто им пользуются… Рискнуть? Ну, Гермиона… Факел, тесно прижатый партнершей-скобой к стене, не горел, и он решился. Малфой и Неизвестный, занятые разговором, отходили все дальше к окнам, камин был в глубокой тени, и Гарри в три огромных шага преодолел расстояние до ближайшего изваяния и забился между мантией и панталонами каменного мага. Когда же он набрался смелости выглянуть, эти двое уже прошли большую часть зала и остановились подле совершенно неуместно расположенного, на взгляд Гарри, куска камня, по форме напоминавшего жернов. Закутанный заговорил оживленнее, принялся жестикулировать и даже дернул собеседника за рукав, на что тот не обратил ни малейшего внимания, занятый пристальным рассматриванием чего-то на поверхности камня. Затем похлопал по ней рукой и отвернулся. Интересно, о чем же они говорят?! * * * — Все очень плохо, — Гермиона возникла рядом так неожиданно, что он едва не вскрикнул. — Сейчас здесь будет Трелани. Они похитили ее из Хогсмида. Ночью. — Дурацкий розыгрыш, — Гарри сердито протянул руку к мантии. — Снимай давай. И предупреждай меня, пожалуйста, когда в следующий раз захочешь сделать что-то подобное. Меня могли заметить! — Да здесь темно, как в склепе, — не очень правдоподобно вытаращила глаза Гермиона. — Всего-то надо было выйти из камина и спрятаться хоть за трубу, хоть за статую. Что ты и сделал. Кстати, я тебя не разыгрываю. Трелани похитили. — Гермиона! — Ты думаешь, я способна шутить подобными вещами? — Я думаю, ты способна на что угодно! После этой выходки! — Ну хорошо, — Гермиона, пожалуй, первый раз со времени отработки посмотрела на него прямым взглядом. — Я постараюсь объяснить. Во-первых, вдвоем под мантией в самом центре пустого зала подслушивать опасно. Одно неверное движение, случайный шорох — и все. Это тебе не за Трелани следить. Только не говори мне про Доулиша: он не заметил вас по чистой случайности — был занят Снейпом. — Есть и во-вторых? — хмуро спросил Гарри. — Ну, раз ты настаиваешь… Вряд ли бы ты, Гарри, адекватно среагировал, прозвучи в разговоре фамилия Гринграсс. — При чем тут Амели? — Ну… Ведь совершенно ясно, что Трелани оказалась в Хогсмиде по воле либо Снейпа, либо Доулиша, либо Гринграсс. Это если для очистки совести рассматривать все варианты. — Ты уверена в последнем. Верно? Хотя фамилия не прозвучала. — Гарри, не злись. Не прозвучала. Прозвучало следующее: «Трелани скоро доставят, Люциус. Ты уверен, что наш человек в Школе не проболтается?» Гарри открыл рот. Потом закрыл. Спрашивать, не перепутала ли Гермиона чего-либо бессмысленно. — Надо немедленно сообщить Дамблдору, — только и сказал он. — Вот именно! Его надо предупредить. Хотя… я не представляю, как можно будет спасти Трелани. Если Орден собирать — времени не хватит. Если не собирать — не хватит сил! — Это действительно Резиденция Министра Магии, Гермиона? Тогда здесь должны быть нормальные люди… Нормальные маги, я имею в виду. Иначе получается, что это какой-то притон Волдеморта! — В том конце зала слышно, что этажом ниже собралось довольно много народа. Знаешь, такой характерный шум… как в аудитории. Но это совершенно не тревожило Малфоя. Или здесь какие-то мощные Чары непроницаемости, или все здание находится под контролем кого-то, кто не боится воровать преподавателей из Хогвартса. Гарри бросил взгляд в сторону Упивающихся. К его удивлению, у странного камня уже никого не было. — Значит так. Вот тебе порох… ф-фу, черт… одни крошки… ага! Я вижу на каминной полке многообещающую на вид банку! Ты отправляешься в Хогвартс, рассказываешь все Дамблдору… — А ты?! — Я? Я останусь. Дамблдору без разницы, один человек или два его порадуют, что скоро Волдеморт узнает полный текст Пророчества. — Не валяй дурака. Зачем ты остаешься? — Чтобы убить Трелани, как только пойму, что она может проговориться. Гермиона, ну не обижайся! Я должен точно знать… я должен узнать, с чьей помощью ее похитили. — Ох, Гарри… Гарри разозлился. А вот сочувствовать ему еще рано! — Да, думаю, Дамблдор должен знать, что Доулиш предатель. Доулиш последний держал в руках пергамент, он его и подбросил. Гермиона повернулась к нему спиной и пошла к камину. — И это Доулиш — «свой человек в Школе». — Он Аврор, — тихо сказала Гермиона, опуская руку в банку с летучим порохом. — Ну и что? Или он, или Снейп! И я останусь тут, чтобы вывести предателей на чистую воду… — Я никуда не лечу, — тихо сказала Гермиона. — Как? — тут же перестал злиться Гарри. Внезапно его лицо стало совершенно растерянным. — Гермиона… Я погорячился. Я не могу поверить, что Амели… а ты так уверена, вот я и… — Я все понимаю, Гарри. Я не лечу, потому что здесь нет пороха. Гарри недоверчиво посмотрел на девушку, затем подошел к каминной полке. Банка была пуста, и на ее дне валялся давно высохший паук. * * * Закутанные в мантию невидимости, они крадучись пересекли зал. Гарри попытался сосредоточиться на главном — как в незнакомом доме, имеющем непонятное количество этажей, найти выход. И не быть при этом обнаруженными. Никем. Включая привидений. Если они здесь водятся. И все же, пока они пробирались к лестнице, чьи широкие ступени начинались там, где витражи раскидали на полу яркие цветные капли света, в голове Гарри вертелся один и тот же вопрос: Доулиш или Снейп? Сначала ему казалось, что, несомненно, Доулиш. Это он подсунул Трелани записку. Подобрал, прочел, решил, что она обязательно клюнет. А потом начинал думать, что экс-аврор просто забрал подозрительный свиток и ушел… А вот Снейп… Снейп, который, по мнению Амели, опоил Трелани «глотком смерти». Одному Мерлину известно, что он на самом деле мог ей подсунуть. Не зря же Доулиш за ним следил. Но, так или иначе, Амели здорово подставили. С такой уликой как записка ей бесполезно будет отпираться. У Снейпа одна, у Доулиша — вторая. — Гарри! — зашипела Гермиона. — Там голоса. Он мысленно отругал себя. Если не сосредоточиться на главном, запросто можно попасть в лапы Упивающимся. То, что в Резиденции собрались сторонники Лорда, уже сомнений не вызывало. Едва дыша, они миновали два пролета, оставив позади комнату, в которой угадывалось большое количество людей: оттуда доносился гул голосов, и тянуло табаком. Гарри пришло в голову, что сюда надо будет вернуться и постараться подслушать все, что подслушать удастся. Мраморная лестница, начищенная до воскового блеска, вывела их в просторный холл на первом этаже, и пришлось с разочарованием обнаружить, что выход охраняется. Двое стояли у дверей, четверо, развалясь в креслах, играли в магические кости. Еще один спал на диване. Гермиона сжала ладонь Гарри — предостерегая. Вот уж напрасно. Он и не думал проскочить между этими крепышами. Надо искать другой путь. Может, попытаться выбраться на крышу? Через чердак? Кстати, а есть ли он здесь? Гермиона легко потянула его к основанию лестницы. Вряд ли там будет подземный ход, — невесело подумалось Гарри, но сопротивляться он не стал. И правильно, ибо они увидели небольшую, в треть человеческого роста, дверь. Подвал, — догадался Гарри. Толчок был внезапным. И сильным. Он пришелся в низ живота, оглушил, выбил из глаз слезы — а секундой позже сверху обрушилась серия мелких, но частых ударов. От падения Гарри спасла исключительно поддержка Гермионы. Теперь она стояла с расширенными от испуга глазами, одной рукой прижимая его локоть, другой — держа мантию над головой, а откуда-то снизу неслись пронзительные вопли. — Платон не виноват! Платон не виноват! Это чья-то злая шутка! Здесь растянули подножечное заклятие! Прямо на пути кухонных эльфов! Платон ни при чем, Платон честно нес свой поднос. Ай-ай, что скажет Сократ! Ай-ай, что скажет мисс Нагини! Гермиона дернула за локоть слегка обалдевшего от визга и ударов Гарри, и они отступили в сторону, по счастью не наступив ни на один из рассыпанных по полу фруктов. — Платон не виноват, — хныкал домовой эльф, размазывая по лицу влагу и одновременно украдкой косясь на четверых Упивающихся, которые оставили свои кости и теперь неторопливо приближались, многозначительно постукивая палочками о ладони. Гарри отметил, что они совсем молодые. Возможно, даже младше Билла Уизли. — Платон нес фрукты наверх. И молочко, — произнес эльф гораздо тише. Ему было страшно. — Молочко? — нехорошо ухмыляясь, переспросил тот, что был ниже всех ростом. — Скажи мне, кто наверху заказал тебе молочко, и я не накажу тебя палкой и веревкой. Трое его друзей загоготали. — Пол запачкан, — отсмеявшись, заметил один. — Ай-ай. А давай мы тобой подотрем эту ужасную лужу? — Платон не швабра, — быстро ответил эльф, подаваясь назад. Упивающиеся снова расхохотались. — Не уверен, — с демонстративным сомненьем сказал коренастый. — Если о вас, недомерки, настоящие колдуны вытирают ноги, то и пол вытереть не грех. А, Платон? Логично? — О Платона никто ноги не вытирал, — пискнули снизу, — ни один колдун. — Это можно поправить, — серьезно ответил Упивающийся. — Марвин, вытри о домовика конечности. — Stupefy, — лениво процедил Марвин, и эльф покатился прямо под тяжелые, сшитые из драконьей кожи ботинки — Отвратительно, — прошептала Гермиона. В ее глазах стояли слезы. — Только не вздумай вмешаться, — на всякий случай предупредил ее Гарри. — Давай, пока они там… заняты… Попробуем пролезть — сюда. Он указал на дверь, из которой появился эльф. Согнувшись в три погибели, невольно вслушиваясь, как охраняющие вход Упивающиеся издеваются над эльфом Платоном, Гарри и Гермиона протиснулись под низкий свод и оказались на кривых выщербленных ступеньках, которые выходили на середину Кухни. Это было дымное и душное помещение с огромной раскаленной плитой, на которой шипело, шкворчало, булькало маслом немыслимое количество котелков, кастрюль и глубоких противней. В воздухе стайками летали ножи и разделочные доски, на отдельном столе специальные молоточки отбивали мясо, а заправлял всей этой кипучей деятельностью облаченный в ослепительно белый поварской колпак, непрерывно размахивающий руками эльф-распорядитель. Повинуясь его дирижерским движениям, около дюжины эльфов слажено помешивали, нарезали, раскладывали на блюда. Уносили, приносили, сервировали, прибирали. Гарри заворожено уставился на происходящее. Взмах руки: — Демосфен, переверни рыбу! Хлопотавший около плиты рыжий лысоватый Демосфен с выпученными от постоянной жары глазами щелкнул пальцами. Огромная рыбина приподнялась, плюхнулась в невероятных размеров соусницу, перевернулась, а затем снова приземлилась на пышущий жаром стальной лист. Эльф в поварском колпаке снова взмахнул ручками. И дюжина ножей синхронно принялась танцевать, нарезая овощи. — Да здесь готовятся к пиру, — прошептал Гарри. — Фома Аквинский! Твой теленок! Фома, весь в испарине, подпрыгнул и повис на ручке вертела. Скрипя, та пошла сверху вниз, а огромная туша с капающими каплями жира и сока сделала пол-оборота, разлив в воздухе упоительный запах жареного мяса. Гарри почувствовал, что говорить теперь будет не просто: рот переполнился слюной. Эльф-распорядитель продолжал махать ручонками, и поварешки ныряли в кастрюли, энергично что-то помешивая, стейки запрыгивали на раскаленные сковородки, вокруг все парилось, жарилось, сервировалось. Посуда ополаскивалась в глубоких раковинах, стоящих вдоль стены, кухонные приборы заворачивались в ослепительные салфетки и прыгали на подносы. Стоял неимоверный шум, и через весь этот поток звуков пронзительно несся звонкий голос, раздающий команды направо и налево: — Аристотель, бекон! — Пифагор и Диоген, подносы! Два эльфа резво бросились к подпрыгивающим от нетерпения сервированным подносам. — Гарри! — громким шепотом воскликнула Гермиона, одновременно пригибая ему голову рукой. Гарри хотел возмутиться, но тут прямо над ними промчались выстроенные правильным клином штопоры. — Уфф, — он потряс головой, ошарашено наблюдая, как со зловещим жужжанием штопоры набросились на пару дюжин бутылок, которые только что прилевитировал непонятно откуда еще один кухонный эльф. Эпикур, не иначе. — Дурдом какой-то, — пробормотал Гарри. — Надо отсюда убираться, и побыстрее. — Это точно. Думаю, что где-то здесь есть выход на улицу. Давай руку, — Гермиона потянула в сторону Гарри, заглядевшегося на неимоверно большой кусок бекона, который вряд ли, если уж честно, был из свиньи. Гарри сильно подозревал, что свиней такого размера в природе не бывает. — Сюда, — они прижались к стене и чудом разминулись с очередным эльфом, вышедшим, казалось, прямо из камня. Дверь была здесь. Низенькая, вмурованная в стену, в четверть человеческого роста. Прямо у них на глазах она распахнулась, и в кухню вплыли глиняные запотевшие кувшины. Гарри остро почувствовал жажду. И разочарование. — Это подвал, Гермиона. Здесь только припасы. И ничего больше. Нам надо вернуться обратно и сделать попытку выбраться через чердак. — Ерунда. Это кухня, Гарри. А на кухне обязательно должен быть выход наружу. Надо же им… куда-то девать помои! — Это не проблема. Evanesco! — и рыбья чешуя на полу исчезла. — Но запасы! Поставщики должны куда-то привозить продукты. Не с парадного же входа они сырую рыбу заносят! — парировала Гермиона. Есть такие неприятные люди, которые всегда правы. Гермиона не ошиблась, и через некоторое время они оба стояли на брусчатке внутреннего дворика. Город за периметром высоких каменных стен угадывался по тысяче мелочей, о которых никогда специально не думаешь, но которые безошибочно позволяют определить близость цивилизации. Прежде всего — гул машин. Безусловно, где-то неподалеку проходила дорога. К холодному запаху прелой листвы и дымку — обычным ароматам поздней осени — примешивался запах горелой резины. Где-то, не очень далеко, пробили башенные часы. — Выбросишь палочку — и жди, — напутствовал подругу Гарри. — Обычно он возникает сразу. Затем берешь Стэна-Стажера в… — Гарри показал кулак, — покрепче, в общем, и объясняешь, что все его дальнейшее счастье и процветание зависит от того, поедет ли автобус в Хогвартс немедленно. И что старушек по деревням он развезти всегда успеет. — Ох, Гарри. А если он не захочет меня слушать? Или там будет кто-то, кому не понравится, что я без очереди? — Давай тебя будет заботить только одно, а именно: если Дамблдор появится здесь быстро, у нас будет надежда. Успеет Волдеморт разобрать Трелани по винтику, как он это сделал с Бертой Джоркинс — и ничто его больше не удержит от активных действий. — Но если пассажиры будут против… — Мы теряем время! — Гарри и сам не знал, что делать, если кто-то в Ночном Рыцаре займет принципиальную позицию, но не мог же он об этом сказать Гермионе! — Я начинаю, приготовься. Он поднял руку. — Wingardium Leviosa! Гермиона повисла в воздухе. Гарри переместил ее параллельно земле, а затем опустил. По другую сторону забора. Туда же полетела палочка. — Поймала, — доложили с той стороны. — Жди, Гарри. И не вздумай высовываться из-под мантии, я очень тебя прошу! Он возвел глаза небу. — И не охай! Пусть лучше я буду занудой, Гарри Поттер, зато… ой. Здравствуйте, мистер Эрни. Привет Стэн. Палочку — ну да, выбрасывала. Мне нужно срочно попасть в Хогвартс… как — после Вустершира? Совершенно исключено, мистер Эрни. Гарри весь превратился в слух. — … конечно, по делам Дамблдора. И Министерства. Да, и отдела Авроров. Ну, при чем тут мистер Скримджер, Стэн! Разумеется, Дамблдор очень ждет! И будет вам очень благодарен, мистер Эрни, если… ох! Попробуете с ней договориться? В самом деле? Даже наверняка договоритесь? Спасибо, мистер Эрни. Скажите ей, что Гарри Поттер пришлет ей в Вустершир автограф и личную благодарность… Гарри возмущенно фыркнул. Подобные шуточки скорее в духе Джинни, а Гермионе придется самой отправить в Вустершир… чей-нибудь автограф. Услышав грохот удаляющегося автобуса, он развернулся к двери. Указом Руфуса Скримджера резиденция Министра Магии опечатывается Управлением Магического Правопорядка. Всем, кроме уполномоченных авроров, вход категорически запрещен: дюжина отборных особо опасных охранных наговоров. Эту табличку они с Гермионой прочли сразу же, как только оказались во внутреннем, хозяйственном дворе и некоторое время с чувством возмущались. Теперь Гарри только мельком пробежал ее глазами, поправил мантию невидимости и поспешил внутрь. Проходя через кухню, он завернул к Фоме Аквинскому, который был занят тем, что оттирал струящийся по лицу пот. Рассудив, что вряд ли тот догадается о его маневре, Гарри отщипнул о теленка сочащийся соком жирный прожаренный кусок. Возможно, ему показалось, но глаза Фомы слегка выпучились, но уже через мгновение эльф продолжил свое занятие, бессмысленно поглядывая на подвешенную тушу. — Фома Аквинский, твой теленок! Гарри осторожно обошел повисшего на вороте вертела Фому и двинулся к выходу, попутно уворачиваясь от летящих к фужерам зеленых зонтиков для коктейлей. Он решил, что лучше всего дожидаться помощи в комнате с «гостями». Все, что там удастся узнать, может принести в дальнейшем неоценимую пользу. А может и не принести. С исчезновением тайны Пророчества закончится хрупкое равновесие, дающее отсрочку и позволяющее выиграть время… Время для чего? Для знаний, которые помогут ему победить Волдеморта? Чепуха. Волдеморт признает равным себе только Дамблдора, а о том, насколько сам он далек от подобных вершин, можно даже не думать. И не стремиться. Нанести не то чтобы ощутимый — видимый ущерб Волдеморту у него не получится. С этим все ясно. Что остается? Осадное положение? Спрятаться в Хогвартсе до конца обучения, прикрываясь Дамблдором, которого, как ни крути, Волдеморт опасается? И тогда о нем будут говорить, как о мальчике, «испугавшемся выйти за стены Школы». Или просто — «стены». «Мальчик, испугавшийся покинуть Школу». Здорово. Или, еще лучше, «тот, кто не нашел в себе силы…». Тоже вариант! Гарри хмыкнул. Немного нервно. И тут же испуганно огляделся. Несколькими ступенями выше, в большом зале два десятка людей ожидали. Вряд ли большинство из них имело представление, для чего Темный Лорд их вызвал. Иначе разве б их голоса звучали так беззаботно? Гарри прокрался к самой двери. Что такое? Он не мог сделать внутрь ни единого шага. И, самое главное, совершенно ничего не слышал. При этом прекрасно видел все, что происходило внутри. Пока они с Гермионой искали выход, кто-то поставил защиту. Если попытаться ее убрать, они заметят, интересно? — Платон не виноват… — послышалось бормотание и шарканье ног. Снизу поднимался эльф, таща над головой очередной поднос. Гарри пришла в голову мысль проскользнуть внутрь вслед за ним. Эльф выглядел так, словно перенес тяжелое заболевание — рассеянный, слегка расфокусированный взгляд, ровное монотонное бормотание: — Платон хороший. Трудолюбивый. Преданный. Перед дверью он остановился и посмотрел, казалось, прямо Гарри в глаза. — Если Платон допустит еще хотя бы одну оплошность, его уничтожат. И прошел внутрь. А Гарри остался. * * * Письмена на камне в форме жернова то приближались, то удалялись. Если долго и пристально смотреть в одно место, рано или поздно зрение начнет проделывать с вами подобные штуки. Сказать, сколько утекло времени, Гарри не мог. Даже приблизительно. Солнце скатилось к самому горизонту, откуда-то пришли серые, набрякшие снегом, тяжелые тучи. Он еще раз взвесил все «за» и «против» относительно вины Снейпа и Доулиша и пришел к выводу, что так быстро переправить прорицательницу к Упивающимся мог скорее Снейп. Только вот Снейп, не таясь, шел сначала по Хогсмиду и потом по коридорам Школы, а Доулиша под плащом никто не видел. Кроме него. В общем, опять полная неопределенность. Потом некоторое время гадал, что предпримет Дамблдор. Если здесь вообще можно что-то предпринять. По всему выходило, что придется звать людей из Ордена. Одному здесь не справиться, при таком-то численном перевесе. Есть ли у Ордена Феникса какие-либо способы моментального оповещения, он не знал. Еще некоторое время он убил, размышляя, как одолеть Волдеморта при помощи любви. Ну, это вообще без комментариев. Просто ждать устал. Правда, вспомнил, как во время Битвы в министерстве Волдеморт не выдержал. Не смог находиться с ним в одном теле… Это случилось, когда что-то похожее на любовь к крестному и друзьям охватило его. Но практическую пользу из этого извлечь сложно: не может же он обнять Волдеморта и вызывать в себе теплые эмоции. Да его убьют быстрее, чем он сможет приблизиться к своему врагу… Гарри уже некоторое время просто смотрел перед собой, впав в подобие прострации, когда характер шума, доносившегося снизу, изменился. Больше всего это было похоже на радостный галдеж студентов в перерыве между занятиями. Обыкновенная предусмотрительность требовала найти местечко поукромнее, но с хорошим обзором. Мантия невидимости не защищала его от случайных столкновений. В паре метров от жернова стояла последняя из ряда каменных статуй. Ведьма в длинной мантии с воздетыми кверху руками. Гарри не придумал ничего лучшего, как повторить свой собственный маневр: он забрался между плащом и ногами колдуньи и затаился. Шум приблизился, из него стали выделяться отдельные реплики, и, наконец, волна оживления выплеснула на площадку перед лестницей группу людей в полумасках и длинных плащах. Гарри почувствовал неприятный холодок между лопатками и забился поглубже, словно его могли увидеть. Упивающиеся входили и располагались вокруг камня. Первый круг, самый тесный, затем второй. Третий. Гарри уже догадался, что все действие будет разворачиваться вокруг камня с письменами, будь он неладен. Вспыхнули факелы, идущие вдоль стен. Словно кто-то повернул рубильник. Внезапно все мысли оставили Гарри: по воздуху плыла опутанная веревками от щиколоток до шеи Сибилла Трелани. В одном башмаке со стразами, как и запомнил ее Гарри в последний вечер. Глаза ее были прикрыты, одна рука выбилась из-под веревок и свободно свесилась. Внизу высокий худой человек, вытянув руку вверх, направлял движение Трелани. Вот он чуть опустил палочку — прорицательница провалилась вниз. Резко поднял — взмыла вверх. Опустил. Поднял. Радостное возбуждение охватило людей вокруг камня. Человек с палочкой сделал неуловимое движение кистью, и Трелани перевернулась вверх ногами, предоставив на всеобщее обозрение нелепо торчащие верх ноги и ворох нижних юбок. Колдун сорвал маску и засмеялся. Ассиметричные черты его светились неподдельной радостью, и Гарри казалось, что они прыгают в рваном свете факелов. — Долохов, — прошептал он. Ни единого следа от ран, нанесенных Дракучей Ивой, не было заметно на озаренном весельем и безумием лице. Не успели, — обреченно подумал Гарри. В зал быстрым шагом вошел круглый плотный человек. Бросил беглый взгляд на собравшихся, поднял на мгновение голову и, видимо, удовлетворенный увиденным, развернулся к двери. Низко наклонился, так, что едва не подмел волосами пол, и в такой позе замер. С минуту ничего не происходило. А потом, высоко неся змееподобную голову, в помещение гордо прошествовал Волдеморт. В сопровождении трех магов, среди которых Гарри безошибочно опознал Люциуса Малфоя. Он, как и все, был в полумаске, но длинные белые волосы не прятал, из чего следовало, что вряд ли ставил своей целью быть неузнанным. — Мои верные слуги, — пошипел Волдеморт, касаясь палочкой горла. Моментально наступила тишина. Речь говорить будет, — догадался Гарри. — Что такое истинное Величие? Начало вопроса произносил человек, а договаривал огромный змей. Впрочем, в области головы эти двое не сильно отличались. Разве что у змея затылка не было. — Итак? — произнес Волдеморт, переходя из анимагической формы в человеческую. Тишина приобрела звенящий оттенок. — Истинное величие — это когда маг находит решение нерешаемых задач. Тех, что записали в нерешаемые. Когда рушит догмы. Когда задает себе вопрос: кто сказал «невозможно»? Кто сказал, что магическое сообщество обязано впустить в свои ряды полукровок? Много лет назад я разрушил этот стереотип. Со мной были лучшие колдовские семьи страны! Древние. Чистокровные. Хранящие родовые заклинания. Наши знания принадлежат только нам. Источники не имеют ничего общего с трактиром: они доступны не каждому. Кто сказал, что бессмертия не существует? Я опроверг это нелепое утверждение. Я вернулся оттуда, откуда ни один из вас, — он обвел пальцем собравшихся, — не нашел бы дороги. Я обрел новое тело. Это было непросто. Я умею все: вытаскивать забытое из-под Obliviate, разрывать Непреложные Заветы, лгать после Веритасерума и уж конечно, я могу превращать воду в вино. А может, Дамблдор еще и успеет, — подумал Гарри. — И сегодня Лорд Волдеморт вновь явит образец истинного величия своим подданным. Вам выпала величайшая честь стать свидетелями выдающегося события. Я разрушу веками существовавшее заблуждение. «Пророки не помнят своих пророчеств». Интересно, кто выдумал подобную чушь? Почему из того, что пророчество творится бессознательно, должно следовать то, что его невозможно припомнить? Это всего лишь транс! — Он обвел глазами присутствующих. — Согласны? Почтительная возня. — Истинное величие не признает ограничений, не следует догмам, ставит под сомнение все, что остальные привыкли считать очевидным. Следуйте за мной, и я вам покажу разрушительную силу Величия. Последовала непродолжительная пауза. — Браво, — произнес Люциус Малфой тоном, исполненным истинного уважения. — Браво! — взорвалась толпа, словно ей подсказали правильное решение. — Да здравствует гений! — Мой Лорд, мы преклоняемся перед Вами, — произнес Малфой с точно вымеренными дозами восхищения и подобострастия и опустился на одно колено. Остальные моментально последовали его примеру. И только Долохов остался стоять, потому что, как Гарри подозревал, вынужден был удерживать с помощью палочки перевитую веревками Трелани. Некоторое время Волдеморт удовлетворенно созерцал эту картину. Потом поднял руку, что, должно быть, означало разрешение подняться. Распорядись собой, прими решенье, Хотя бы и ценой уничтоженья, — неожиданно продекламировал он. Упала оглушающая тишина. — Мой Лорд? — нашел в себе смелость переспросить Люциус Малфой. — Тебя что-то удивляет, Малфой? — холодно осведомился Волдеморт. — Ты-то уже очень давно распорядился собой. Я не ошибся? — Нет-нет. То есть… Я хочу сказать, да. Распорядился. Волдеморт вздохнул. — Этого требовала торжественность момента, Люциус. Ты всегда был приземленным прагматиком, где тебе понять. — Долохов, опускай ее на алтарь. Ах, вот что это такое, — обалдело подумал Гарри. — И как я сразу не догадался. Ну конечно… Эта странная форма, эти руны… — Класть головой на север, мой лорд? — как-то весело вопросил Долохов. — Если тебе так удобнее, — надо же, лицо Волдеморта тронуло некое подобие ответной улыбки. Ну конечно, они сейчас близки к финалу: думают, вытянут из Трелани Пророчество и получат четкое и ясное, как руководство по эксплуатации, представление, как победить Гарри Поттера. И выйти на широкую дорогу ничем не омраченных деяний. Достойных Великого Чародея Волдеморта. Гарри пробил пот: а вдруг так оно и будет? Это ему Пророчество кажется белибердой — так ему много что таковым кажется. Взять хоть уверенность Дамблдора, что победить Лорда можно, используя силу любви. Трелани тем временем, повинуясь палочке Долохова, плавно опустилась на камень. Теперь Гарри разглядел, что веки ее плотно закрыты, волосы встрепаны и спутались, и одета она явно в ту же самую одежду, что и накануне. Волдеморт направил на нее палочку. Веревки, шевелясь, поползли в разные стороны. Еще взмах — и прорицательница подняла веки. — Ой, — вырвалось у нее прежде, чем она снова захлопнула глаза. Прошла минула. Гарри заметил, что Трелани подглядывает сквозь ресницы. И, очевидно, заметил это не он один. — Миссис… мисс Трелани. Вы находитесь у меня в гостях, и сколько продлится ваш визит, будет зависеть от вас. Буду краток. Все, собравшихся здесь, интересует Пророчество. Возможно, вы сумеете вспомнить, о чем там шла речь… без посторонней помощи. Прямо скажу, для вас это было бы наилучшим развитием событий. Трелани приоткрыла один глаз. — Какое пророчество? — Истинное. Не думаю, что у вас было много настоящих предсказаний. Иначе вряд ли бы вы занялись преподаванием. Я считаю, что шанс вспомнить есть. Трактир «Кабанья Голова», восьмидесятый год… Припоминаете? Трелани возмущенно фыркнула. — Мало пророчеств? Да я каждый день делаю по паре-тройке, пойди все упомни. Вы должны назвать персону, которой я гадала на гуще. Или раскладывала карты… Или что там было в «Кабаньей Голове» в восьмидесятом… постойте-ка! Вы случайно не мое соискание имеете в виду? Дамблдор тогда еще предложил мне должность? Казалось, Трелани нисколько не смущает ее положение. Хотя, кто знает, что по дороге сюда ей наплели, — подумал Гарри. — Что же. Думаю, какую-то подсказку я сделать готов. Поттер! — Ах, Поттер… Вы хотите знать, что я предрекла Поттеру, правильно я понимаю? — Именно. Волдеморт, казалось, с интересом разглядывал Трелани. Словно пытался понять, стоит ли принимать во внимание это пророчество вообще, если его сделала растрепанная, в одном башмаке авантюристка, падкая на ночные приключения. — Ах. Страданья, опасность, раннюю гибель, — Трелани закатила глаза. — Мученья, раненья, истекания кровью, предательства близких… Только при чем тут «Кабанья Голова»? Вы знаете, министр, что Поттер поступил в Школу гораздо позже? — Министр? — удивился Волдеморт. Трелани захихикала. — Ах, бывший попечитель Школы Люциус Малфой сказал по секрету, что меня требует к себе министр. Новый. А кому, как не исполняющему обязанности пропавшего Фаджа знать, кто у нас будет. Очень рада, что увидела вас, господин Министр, одной из первых. Кстати, я предрекала мистеру Фаджу внезапные карьерные изменения. Но он предпочел считать, что это будет связано с профессиональным ростом. — Значит, ваши пророчества относительно Поттера были сделаны позднее? — Ну да, я же говорю… он пришел в школу через двенадцать лет после того, как Хогвартс обрел в моем лице… — Вы не возражаете, если я проверю ваши слова? Люциус… Малфой протянул руку, что-то передавая, а потом отступил на шаг назад. Волдеморт показал собравшимся фиал, в котором плескалась прозрачная жидкость. — Веритасерум, — лишенным всякой эмоциональной окраски голосом пояснил он. Слуги одобрительно зашумели. — Отменный. Приготовляется одним моим верным слугой. Верным — и талантливым. Чего стоит обычная преданность, если ее обладатель бесполезен для своего Хозяина. Не может без воспитательных моментов, — испытывая сильнейшую неприязнь, подумал Гарри. — Он для этого и собрал здесь эту толпу — продемонстрировать свои возможности. Взломать сознание несчастной ведьме в одиночку было бы и быстрее, и эффективнее. Как Берте Джоркинс. Но, может, сейчас это к лучшему? Только его стремление поучать и выглядеть гением дает сейчас надежду, что Дамблдор успеет. Если, конечно, «Ночной Рыцарь» успешно добрался до Школы. Мысль, что Гермиону могли перехватить, впервые пришла Гарри в голову и испугала до спазма в желудке. Он даже не спросил, сколько колдунов внутри автобуса. Он хотел получить помощь, но, если подумать, вряд ли стоило ждать Ордена Феникса в полном составе. Только теперь Гарри понял, как сильно подсознательно рассчитывал, что все еще может разрешиться каким-то нетривиальным способом. Проще говоря, рассчитывал на Дамблдора. Хотя, если подумать, что директор один сможет сделать в этой ситуации? Волдеморт узнает Пророчество целиком, относительное затишье прекратится, война из вялотекущей своей фазы перейдет в открытую, динамичную и жестокую, а виноват будет он, Гарри. Амели не знала, что Трелани опасно покидать школу, а вот он все прекрасно понимал, но… От самобичевания Гарри отвлек смех. Вокруг закутанные в плащи колдуны откровенно забавлялись, слушая, как Трелани, находясь под действием веритасерума, рассказывала свои взгляды на систему образования британских магов. — А теперь — что ты думаешь о Дамблдоре? — подогретая всеобщим оживлением выкрикнула Беллатрикс Лестранж. Гарри и не заметил, когда она появилась. — Он обожает Фиренце, — бессмысленно глядя прямо перед собой, отвечала Трелани. — Это такая лошадь. Обучающая Прорицаниям. Как и я. Смех. — Дамблдор дал ему жилье, аудиторию и классы. — А также место за своим столом, — подал реплику кто-то. — Нет, кушает Фиренце отдельно. — Какое вероломство со стороны старика. А спит? — потешались вокруг. — Не знаю, — бесхитростно произнесла Трелани. — Тут возможны варианты, ведь так? У меня нет точной информации по этому вопросу, я хочу сказать. Гарри показалось, что его барабанные перепонки не выдержат. — Старуха МакГонагалл этому Фиренце все глаза выцарапает! — А Дамблдору что кошка, что лошадка… — Интересный он человек… — Интересный человек — это мистер Снейп, — глядя перед собой без выражения, вещала Трелани. — Загадочный. Пригласил меня на свидание. Чудесный. Хотя суровый… — Finite Incantatem, — Волдеморт, несмотря на всеобщее веселье, решил, что достаточно. — Мой Лорд, — выступила вперед Беллатрикс. — Мой Лорд, — повторила она, облизнув сухие губы, — пора приступать к обряду. С веритасерумом мы ничего не узнали. Она просто не помнит. — Ты права, Белла. Так мы ничего не узнаем, проговори хоть до утра. Но попробовать стоило. Ученый всегда проверяет все версии, — назидательно добавил Волдеморт. — Тем более, это был удивительно хороший веритасерум. — Я могу приступать, Мой Лорд? — дрожащим голосом спросила Беллатрикс. — Я думаю… может, лучше Люциус? — Прошу вас. Повелитель! Я так давно… я хочу этого. Гарри неожиданно понял, что имела в виду Беллатрикс Лестранж в Атриуме, когда кричала «ты должен хотеть причинить боль, желать доставить боль». Он понял, какого рода было это желание — и был шокирован. — Ну что же… Белла. Если ты очень хочешь… Волдеморт великодушно кивнул, и Беллатрикс издала торжествующее восклицание. Ее палочка описала замысловатую петлю, и алтарь словно вспыхнул изнутри. По торцу побежали огненные символы, камень начал вибрировать. Трелани пискнула и лишилась сознания — Беллатрикс подняла ее в воздух. Внезапно дальний угол помещения осветился: все, кроме Лестранж, которая, не прекращая, творила заклинания, и нескольких завороженных ее действиями магов, повернулись в ту сторону. Гарри тоже посмотрел. Внезапно сердце его подпрыгнуло: в осветившемся изнутри зеве камина, по ширине вполне способного конкурировать с парадными воротами, стояла группа людей. Пом
Menzula: О какой приятный сюрприз! Я когда-то начинала этот фик читать, нравился от мне очень. Потом долго не было продолжения, но я не отчаивалась и не переставала надеятся. Очень я рада, что прочитаю окончание истории, т.к. тут и сюжет очень интригующий и язык просто прекрасный!
mysh: Спасибо
mysh: Глава двадцать седьмая Последнее Пророчество Трелани или Блеф Дамблдора — А где все? — превозмогая отдышку, спросил Гарри, едва они очутились в тесном камине кабинета МакГонагалл. — Неужели тебе мало нашей прекрасной компании? — вымучено улыбнулась Тонкс, отряхивая золу с ботинок. — Гарри, надеюсь, с тобой все в порядке? — Со мной да, а что с Гермионой? И куда аппарировал профессор Дамблдор? И где все? Те авроры, которые были в Резиденции, я имею в виду. — Вот сюда, — МакГонагалл одной рукой сгребла ворох тетрадей со своего стола и жестом предложила Гарри поставить Думосброс. — Отличная идея с хохочарами, Поттер. Что касается мисс Грейнджер, с ней все в порядке. Она смелая девочка и очень сообразительная, к тому же. — А профессор Дамблдор… — Профессор? Аппарировал, разумеется. В Мунго. Надо определить, началась ли трансформация сознания Трелани, ну и проверить, какие еще изменения оказал неоконченный обряд на ее организм. А где все, как вы изволили выразиться, вам расскажет Люпин. После чего я надеюсь получить уже ваши объяснения. Гарри почувствовал себя неуютно. Придется все объяснить, конечно. Начиная со вчерашнего дня. Ужас. — А разве Гермиона ничего не рассказала? Он поглядел на Люпина. — Только самое главное. Подробности мы отложили… на потом. — Я видел в камине кучу народа. Где они? Дамблдор говорил, шестнадцать бойцов… — Ну разумеется, профессор Дамблдор блефовал. Вся эта операция была построена на блефе, Гарри. Иначе тебе было бы невозможно помочь. — Но люди… — Множительное заклинание клонирования. Его мало кто знает, это, скорее, из арсенала оборотней. Клоны бесполезны, они не могут отражать атаку. Но произвести впечатление, несомненно, вполне способны. Не очень нужное, в большинстве своем, заклинание. Оттого почти забытое. — То есть в камине… — Было пять Люпинов, пять Минерв МакГонагалл и… — Пять Тонкс! — Верно. — Шестнадцатым был я? — У Дамблдора было же открыто сознание! — нетерпеливо проговорила Тонкс. — Дамблдор видел, что ты там, он не мог этого скрыть. Значит, он все-таки видит сквозь мантии невидимости… — К тому же, Волдеморта остановило именно твое присутствие. И само собой, он понятия не имел, что ты не с нами. — А перекрытая аппарация? — Никто ничего не перекрывал, — ответил Люпин. — Там вообще очень сложная система заклинаний, наложенная Отделом Магического Правопорядка. — А как же Упивающиеся проникли внутрь… — Система опознала Малфоя. И пропустила всех, кто пришел с ним. Предполагается, что к исполняющему обязанности министра магии могут приходить люди. — Скримджер должен принять меры! Если Дамблдор даст показания, то Малфоя арестуют! — Ваши идеи, Поттер, безусловно, привлекательны. Но, боюсь, на данный момент Директор не намерен откровенничать с Руфусом Скримджером. Ого! Этого Гарри не ожидал. — Вы… вы сохраните это все в тайне? — не поверил он своим ушам. — Но ведь это отличный способ… — Дезавуировать Люциуса Малфоя, — закончила за него МакГонагалл. Казалось, сегодня все взялись его перебивать. — Верно, Гарри. Но тогда Скримджеру придется рассказать, каким образом Сибилла Трелани была похищена, это раз. Гарри опустил глаза. — И каким образом два ученика попали в Резиденцию прямиком из Школы — это два. Если первый вопрос, надеюсь, прояснится в самом ближайшем времени, то на второй я рассчитываю получить ответ прямо сейчас. Профессор Снейп сказал, что оставил вас отрабатывать взыскание, без палочек, в подземелье со старым, полуразвалившимся очагом. Сердце у Гарри заколотилось. — Мисс Грейнджер не смогла сказать ничего внятного на этот счет, а у нас не было времени убеждать ее быть откровенной. Поттер, я настоятельно прошу сообщить мне, кто вам подсказал, что камины слизеринского крыла перенастроены на Резиденцию Министра магии. — Их перенастроил Люциус Малфой, — опустив голову, проговорил Гарри, понимая, что МакГонагалл спрашивала о другом. Но он знал: это заявление способно отвлечь всех от вопроса «кто подсказал». — У тебя есть доказательства? — вскинул голову Люпин. Гарри подумал о Кровавом Бароне. Он мог покрывать только Малфоя и Снейпа. Второго — как руководителя факультета, бывшего Барону родным, а первого — исходя из логики событий: ведь именно Малфой воспользовался Дымолетной сетью Школы. Снейп знает все про слизеринские камины, Малфой — про камины Резиденции. Гарри был уверен в своих выводах — перенастроил сеть отец Драко. Снейп вряд ли будет работать так топорно: если что, он первый подозреваемый. — Доказательств нет. Но я знаю точно. — Откуда? Гарри молчал. Он обещал привидению не выдавать его, а «если что» — рассказать про шепнувшую подружку со Слизерина. Однако, «если что» вылилось во всю эту ужасную историю, и не было даже речи о том, чтобы так подставить Амели. Сам барон, естественно, ни за что не скажет, кому «дал слово». Гарри уверен. — Гарри, — мягко сказала Тонкс. — Малфой, разумеется, Упивающийся и должен быть в Азкабане. Но сейчас у него очень сильная позиция. Надо быть крайне осторожными. — Вы расскажете Скримджеру? — Это только твои подозрения, Поттер. Найти того, кто перенастроил Школьные камины — на это уйдет время. Вы же не думаете, что Дамблдор должен признать, что он не контролирует Школу? Тем более, это было бы неправдой. МакГонагалл поправила очки. — Вот именно. Неправдой, — повторила он скорее сама себе. Так-так. Значит, Малфой сохранит свой пост, чтобы Дамблдор сохранил свой? Ничего себе. Хотя… Что хорошего, если Дамблдора уберут? — Гарри, не хмурься, — Люпин подошел к нему и положил руку на плечо. — Если бы не ты, в резиденции произошло бы жуткое злодеяние. — Это алтарь… ему место в отделе тайн, рядом с аркой, — пробурчала МакГонагалл. — Там хоть охраняется все как следует. — А без него не получилось бы… ну, с Трелани? — поинтересовался Гарри, молясь, чтобы никто не вернулся к теме подключенных каминов. — Трелани! Ф-ф-фух, — сердито засопела МакГонагалл. — Не знаю, как Директор, а я бы ее оставила в Мунго. Ф-фух. Отправилась в Хогсмид ночью, тоже мне… — И все же хорошо, что она осталась жива и даже, на первый взгляд, невредима. Профессор Дамблдор возлагает на нее такие надежды! — Тонкс! — одновременно воскликнули МакГонагалл и Люпин. Здесь не только я что-то скрываю, — подумал Гарри. — И на кого только Дамблдор не возлагает надежд… — Послушай, Гарри, — мягко проговорил Люпин. — Мы доверяем тебе, но Директор просил пока не говорить никому о своих планах. Это может оказаться очень важным, все то, что касается Трелани. А ты молодец, — подвел он итог, пожимая руку. — Отличная идея была с Ночным рыцарем. Простая и гениальная. И с хохочарой, конечно. Благодаря тебе мы вышли из ситуации с наименьшими потерями. — Угу, — пробурчал Гарри, отвечая на рукопожатие. Он уже почти прикрыл дверь, когда в стекло стукнула клювом сова. МакГонагалл с резвостью, которую трудно ожидать в ее возрасте, подскочила к окну, и Гарри замер под дверью. — Она сделала это, — счастливо провозгласила Минерва. Ахнула Тонкс. Гарри замер, боясь выдать свое присутствие. — Свое третье предсказание! Прямо в Мунго. Директор Дамблдор спешит к нам с новостями. * * * Всю следующую неделю по школе ходили чудовищные сплетни. Захария Смит рассказывал всем и каждому, что своими глазами видел, как на границе школьной территории и Хогсмида возник Ночной Рыцарь, и оттуда вышла Гермиона Грейнджер. Ну вы понимаете, да? С каких это пор гриффиндорцам разрешено покидать школу посередине учебного триместра? Да еще без сопровождения? Или отличницам правила не писаны? Драко Малфой очень внимательно прислушивался к этим разглагольствованиям, но ровно до того момента, как Джинни Уизли громко заявила, что на прошлой неделе Смиту еще и не такое мерещилось: а именно, дизаппарирущий Майкл Корнер. Корнер с непроницаемым лицом подтвердил, что Захария приставал к нему с дикими расспросами про аппарацию, и он не понимает, откуда студенты Хаффлпаффа берут такое забористое Зелье Иллюзий. Возмущению Захарии не было предела. Но численное преимущество есть численное преимущество, и он, избегая новых насмешек, замолчал. Все Прорицания теперь, на радость Лаванде и Парвати, вел кентавр Фиренце. Относительно Сибиллы Трелани ходило много разных странных слухов, ни один из которых не был близок к правде. — Первое — это то, что разбилось в Отделе Тайн, — загибала пальцы Гермиона, считая Пророчества. — Второе — когда сбежал Питер Петтигрю. Кстати, она имела в виду Барти Крауча Младшего, как я сейчас думаю… — Она-сейчас-думает, — тихо передразнил ее Рон, отвернувшись для страховки. — По всему выходит, что после Резиденции Трелани сделала свое третье пророчество, — Гермиона выглядела озабоченной. — И что? — спросил Рон. А Гарри промолчал, мучимый неприятным подозрением. Ему казалось, что теперь он понимает истинную причину той настойчивости, с какой Дамблдор стремился спасти Трелани. — Если бы ты ходил на нумерологию, Рон, ты бы не спрашивал. — И все же? — Понимаешь… число это… Три. Не самое простое, в общем. Немногим раньше Гермиона рассказала друзьям, что Резиденция Министра Магии находится на Даунинг Стрит, тринадцать, правда, табличка с номером и названием улицы была видна ровно секунду после посадки в автобус. А с началом движения и она, и сам дом бесследно исчезли. Эти слова вызвали полную оторопь у Гарри и возмущенное непонимание у Рона. — Как же никто на него не натыкается? — изумлялся первый. — Я понимаю, если дом невидим, это самое обычное дело… его не видно, но он вещественен. Но если номер тринадцать тоже находится на Даунинг Стрит — его словно бы и не существует вовсе! * — Как у них хватило ума присвоить такой номер Резиденции! — сердился второй. — Не вижу ничего страшного, — пожимала плечами Гермиона. — Суеверия! — Знаешь, по мне даже на Нумерологию ходить не надо, чтобы понимать: тринадцать — не самое благополучное число! Еще Гермиона в подробностях описала свой вояж на Ночном Рыцаре, но Гарри не был сильно впечатлен, хотя и слушал внимательно. Их путешествие с Тонкс в свое время было куда насыщеннее. Что может быть интересного в паре прыжков без очереди? Что касается похищения Трелани, то Рон Уизли, посвященный в подробности произошедшего ровно через пять минут после того, как Гарри прикрыл дверь в кабинет МакГонагалл, вынес предположение, что предатель — тот, кто попытается скрыть от Дамблдора стихотворные записки Амели. Если Доулиш сделает вид, что в глаза не видел никаких пергаментов с приглашением в Хогсмид, то это он и есть человек Волдеморта в Хогвартсе, и он подсунул свиток Трелани во второй раз. Однако, и Доулиш, и Снейп доложили директору о попытках выманить прорицательницу — и о своих успехах в пресечении похищения — практически одновременно. Гарри узнал об этом от самого Дамблдора. Который, кстати, подтвердил ему невиновность Амели Гринграсс, чем обрадовал неимоверно. Хотя, собственно, кто бы сомневался… — Дело в том, Гарри, что у Амели не было никакого злого умысла. Если, конечно, не читать злым умыслом некрасивую попытку выставить преподавателя в неприглядном свете. — Профессор Дамблдор, это ведь совершенно точно? — волнуясь, спросил Гарри. — Я думаю, мои способности в Легилименции и способности профессора Снейпа в Зельеделии могут служить достаточной гарантией. Амели очень обиделась на Сибиллу Трелани, когда та, демонстрируя точность своих предсказаний, сообщила всему классу, что Амели — полукровка. Гарри не выдержал и фыркнул. Ну, еще бы! Если что и могло оскорбить Амели до глубины души, так это предположение о ее нечистокровности. Хотя по отношению к нему — да и к другим — Амели Гринграсс никогда не демонстрировала высокомерия Драко Малфоя, но своей принадлежностью к древнему магическому роду гордилась. — Амели пришлось рассказать о причинах ее… некрасивого, — профессор строго поглядел на Гарри, и тот потупился, — поступка. И мы… — Профессор? — Профессор Снейп, профессор Доулиш и я — мы вместе с Амели пытались восстановить картину последних часов профессора Трелани в Школе. И вот о чем я хочу спросить тебя сейчас, Гарри… какими резонами руководствовался ты, когда участвовал в этой странной проделке? Осознавал ли, под какой удар ставишь профессора Трелани? Мне казалось, ты на собственном опыте убедился, как бывает опасен Хогсмид для тех, кто знает Пророчество, — продолжал Дамблдор. — Твой друг едва не стал жертвой Упивающихся, которые охотились на любого, чья память хранит информацию о полном тексте. Вот оно! Самое неприятное в этой истории. Вряд ли Дамблдор поймет, как трудно перечить Амели, если она чего-то по-настоящему хочет. Да и опасность ночного Хогсмида тогда казалась, если честно, сильно преувеличенной. — Понимаете, — поторопился объясниться Гарри, — сначала мне все это не понравилось, но пока я думал, что же делать, появился профессор Снейп… и отвел профессора Трелани к себе. То есть, к ней. А когда Амели написала вторую записку, я решил ее перехватить, пользуясь мантией невидимости. Но Доулиш… он опередил меня. И — по большому счету — я считал, что после того случая с Роном Хогсмид безопасен! Я думал, что порядок в Азкабане наведен, и никто из ближайших слуг Волдеморта просто физически не сможет оказаться в деревне. Дамблдор внимательно выслушал его сбивчивую речь. — Все не так просто, Гарри. В Азкабане проверили память у всех Авроров, дежуривших в тот злополучный день, когда напали на Рона. И у всех она оказалась модифицирована. Целый отряд преступников? Разумеется, нет. Просто тот, кто выпустил Долохова и остальных, хорошо умеет заметать следы. — Предатель так и не найден? Дамблдор отрицательно покачал головой. — С исчезновением Фаджа все стало очень не просто, Гарри. При чем тут Фадж? И вообще… разве он и Дамблдор когда-нибудь по настоящему ладили? — Разве Фадж был единственным честным магом в министерстве? — С пропажей Фаджа у них началась полная чехарда: кабинетом Министра магии постоянно выносятся на рассмотрение законы и предложения такого рода, что время, затраченное на их обсуждение, стоит куда больше самих предложений. Вот скажем, недавно была предложена поправка к закону о недопустимости колдовства несовершеннолетними магами за пределами Хогвартса. «Ограниченный допуск к колдовству магов старше тринадцати», если ничего не путаю. Или «Предложение по упразднению колдовских шляп, конус которых ниже десяти дюймов». Или «Создание комиссии по нравственности для Контроля над Ведьмополитеном». Гарри опешил. Им там что, делать нечего? Зачем Люциусу Малфою заниматься такой ерундой? И тут он понял, зачем. — А тем временем в Азкабане никто не может разобраться с модифицированной памятью авроров! — И не только это, Гарри. Все более-менее серьезные проекты практически заморожены. Полное заседание Визенгамота собирается по требованию Люциуса Малфоя через день, и, формально, отказать невозможно. Он печется о нравственности, об образовании… кстати, об образовании… Внесено предложение о пересмотре программы обучения в Хогвартсе. — А что такое у нас с программой? — поразился Гарри, втайне радуясь, что скользкая тема про его участие в проделках Амели сменилась. — Чем она хуже прошлогодней? — Люциус Малфой считает, что некоторые предметы, такие как Прорицание, следует немедленно исключить из программы как ненужные… — Это из-за Трелани! Лишись она места, ей бы пришлось покинуть Школу! — …а некоторые представляют реальную опасность для учеников. Люциуса Малфоя беспокоит изучение ТИ. Он считает, что этот предмет потенциально направляет детей на путь зла. Гарри вытаращил глаза. — А… ну да. Он Драко сам чему надо научит. А остальным и без надобности. — Исполняющий обязанности Министра Магии уверен, что Школа плохо контролируется Дирекцией, и поэтому следует весь обучающий процесс поставить под опеку министерства. Хочу признать, что отчасти он прав. Я несколько утратил контроль за событиями. Повисла пауза. — Гарри. Откуда тебе стал известен пункт прибытия Малфоя? Тот, кто сообщил тебе об этом, возможно знает, кто и каким образом перенастроил камины в слизеринском крыле. Гарри почувствовал смятение. Вот он, самый неприятный вопрос. Не его участие в «приключении» Амели, а информация, которой снабдил их Кровавый Барон. — А разве профессор Снейп не знает? — попытался оттянуть неприятный момент он. — Я хочу сказать, разве кто-то, кроме него, может перенастроить камины? В слизеринском-то крыле? Дамблдор внимательно посмотрел на него. — Полагаю, Гарри, ты пока не приобрел привычку отвечать вопросом на вопрос? Гарри смутился. — Нет, сэр… но… — Ты дал слово хранить источник в секрете? Нет, прямого обещания он не давал. Но оно подразумевалось! — И да, и нет, сэр… Это… существо… дало слово. Кому-то. — Ты хочешь сказать, что, пока вы были на отработке в Подземельях, тебя и Гермиону навестило какое-то существо из обитающих в замке? Гарри кивнул с несчастным видом. Он опасался, что профессор продолжит свои расспросы. Но этого не произошло. Дамблдор задумчиво прошелся к столу, что-то передвинул и повернулся лицом к юноше. — Что ж. Слово есть слово. Даже если оно дано «существом». Не буду больше тебя задерживать, Гарри. Прошу только впредь соблюдать разумную осторожность и помнить, что времена у нас смутные, и даже стены Хогвартса теперь не гарантируют полную безопасность. А напоследок… я бы попросил тебя оставить в тайне все, что произошло в Резиденции. — Но мои друзья… они знают! — Я не против, если Рон и Гермиона будут в курсе событий. Но больше — никто. Договорились? Гарри кивнул. — И — спасибо, Гарри. Ты удивительно верно себя вел в Резиденции. И быстро ориентировался. Было бы крайне жаль потерять Думосброс — я так к нему привязан, — Дамблдор чуть заметно улыбнулся. — И, разумеется, случилась бы непоправимая потеря, не сообщи ты мне, что профессор Трелани в опасности. Гарри вышел из кабинета, чувствуя себя не лучшим образом. Дамблдор дал ясно понять, что Амели ничего не должна знать. А что делать с Джинни? Она слышала половину всей истории, если не больше. А еще он не смог подвести Барона и сказать правду. И не сможет после всего, что произошло, подставить Амели, сославшись на нее, как на источник сведений. Дамблдор не сможет откровенно поговорить с Директором отдела Магического правопорядка, Скримджером. Потому что не знает, как объяснить перенастройку каминов в Слизеринском крыле. Люциус Малфой снова вышел сухим из воды. Заколдован он, что ли?! * * * — Гринграсс поили веритасерумом? Это точно? — требовательно уточнила Гермиона, слушая пересказ Гарри. — Значит, она невиновна, — пожал плечами Рон. — Наверняка, его принес Снейп. — Вот именно, — парировала Гермиона. — Снейп знал, чего варил. — Ты же всегда говорила, что Дамблдор ему доверяет? — изумился Гарри. Нет, поразительно, как девочки держатся за свои антипатии! — Но кто-то из этих троих оказался причастным к похищению. И если Снейп сговорился с Гринграсс… — Я сказал про легилименцию? — Ха! Нам твердят на занятиях, что мозги — не раскрытая книга. Все, что могут дать ментальные чары, — это косвенное подтверждение. Непротиворечивые воспоминания. И только! Рон и Гарри переглянулись. Спорить было бесполезно. * * * Возобновились тренировки по квиддичу. Стремительно приближалось Рождество, и, соответственно, матч с Хаффлпаффом. Гарри чувствовал, что играет так себе: голову теперь постоянно занимала мысль, впервые посетившая его у алтаря в Резиденции. Что будет, когда обучение в Школе закончится? И как отразить нападение Волдеморта, если оно произойдет в самое ближайшее время? В том, что это вполне вероятно, Гарри даже не сомневался. Как, спрашивается, нанести ответный удар колдуну, когда понятия не имеешь, где у него слабые места? * * * — Если хочешь нанести удар, но не знаешь, куда — бей по финансам, — заявила как-то после занятий профессор Мрач. — Если, вы, Поттер, спрашиваете совета, но не считаете нужным дать никакой дополнительной информации, то примите универсальный ответ. * * * — Скажите, к кому мне еще обращаться с подобным вопросом, как не к преподавателю Темных Искусств! — горячился Гарри, выслушивая упреки Рона. Я не спросил ничего особенного! — Как нанести ущерб неуязвимому существу! — ехидно процитировала Гермиона. — И какой ответ ты ожидал услышать? — У нее колоссальный жизненный опыт, вообще-то! И она обожает Слизерин, училась на Слизерине и умеет посмотреть на задачу с такой стороны, с которой я никогда не додумаюсь! — Вот именно, Гарри, — серьезно возражала Джинни. — Она училась на Слизерине, она обожала Риддла, и ты никогда не будешь знать, что у нее на уме. * * * Однако повод для размышлений был дан. — Как ты думаешь, Рон, Лестранжи богаты? Рон качал головой. — Понятия не имею. А зачем тебе? — Да так… — Гарри, выкинь это из головы. — Это почему? — Потому что мы точно знаем, кто из ближайшего окружения Сам-знаешь-кого богат. — Она сказала — «бей по финансам». — Знаешь, кого ты тогда должен будешь ударить?— в голосе Рона не было энтузиазма. — Люциуса Малфоя! * * * — Послушай, Гарри. Мне Рон тут рассказал кое-что… Ты, случайно, не обратил внимания, сколько в резиденции было людей? И любой — любой, Гарри, может оказаться богатым восторженным молодым поклонником бредовых идей Волдеморта. Или его «величия». Или всего вместе. Глупым и готовым растратить состояние родителей. — К чему ты ведешь? — Ты что-то задумал, верно? А если и нет, то эта Мрач тебя настроит. — Эта Мрач… Эта Гринграсс… Гермиона, тебе не кажется, что ты к женщинам очень плохо относишься? Не считая, конечно, Джинни. — Которая «свой парень», — вкрутил Рон, закрываясь руками от возмущенной Джинни. — А Нотта вы не забыли? — запыхавшись, произнесла та, пытаясь достать ладонью Рона. — Мне кажется, он не бедный. — Нотта, — Гарри задумался. — Надо будет к нему приглядеться. — Что мы вообще о нем знаем? — Ничего особенного. Зато знаем о Малфое. — Не пори ерунды, Гарри Поттер! Стоять на пути Малфоя сейчас опасно, тем более, мы не уверены, что деньги Лорду дает именно он. Хочешь еще раз заставить Дамблдора вытаскивать тебя из передряги? Гермиона сердито поднялась с пола и захлопнула тяжелый фолиант, без дела пролежавший у нее на коленях последние двадцать минут. — Я спать, — сердито сказала она. — Джинни, ты идешь? — Немного позже. — Джинни Уизли, сощурившись, разглядывала угли в камине. После полуночи в Гриффиндорской гостиной было пусто, и болтать у огня, развалившись на потертом ковре, можно было хоть до утра. Теоретически. * * * Однажды вечером, занимаясь с Гермионой, Гарри, «увидел» нечто, что явно являлось воспоминаниями. Мужчина и женщина в белых халатах, разговаривающие между собой; большой мраморный дог, обнюхивающий старые тапки, и плотный человек в очках, стоящий рядом. И, наконец, сама Гермиона, еще с выступавшими вперед зубами. — Ты чего? — удивилась Гермиона, когда он опустил палочку и вытер лоб, чувствуя страх и волнение одновременно. — Я… мне показалось, что я видел воспоминания. Как тогда, у Снейпа. — Мне тоже показалось что-то подобное. Это как против воли прокручиваются картины прошлого, да? Значит, ты их тоже видел… — задумчиво заключила она. — Ну… да. — Неудивительно, что Снейп так обозлился. Очень его понимаю… — Гермиона! — А что? Когда прочувствуешь такое на себе, многое предстаёт в другом свете. Интересно, ты видел только то, что мелькнуло у меня перед глазами или… м-м… еще что-то? — Не знаю, — Гарри присел на корточки. — Снейп не докладывал мне, совпадали ли его видения с теми, что проносилось у меня перед глазами. Но сейчас я видел всего три момента. — Хорошо, — казалось, Гермиона вздохнула с облегчением. — Будет крайне затруднительно продолжать наши занятия, если этот… гм… побочный эффект будет постоянным. Гарри рассматривал носки своих ботинок. — Может статься, это будет происходить все чаще. Мне кажется, это особенность моих ментальных способностей. Точнее, неспособностей, — кисло усмехнулся он. — Что ты хочешь сказать? — Я не могу поставить защиту, зато, вместо этого, открываю сознание нападающего. Вот, случайно залез к тебе. Гермиона возбужденно прошлась по пыльной, не посещаемой аудитории. — Если это точно, Гарри, то надо придумать, как можно это использовать. — В разведке, — снова усмехнулся Гарри. — «Последнее видение аврора». — Не шути так! — Просто я действительно не вижу практического применения. Хотя нет. Если я буду вести допросы… — Silencio! Иногда лучше молчать, — довольно заметила она, наблюдая, как Гарри размахивает руками, призывая ее снять заклятье. — Давай так, — наконец смилостивилась она через некоторое время, из чего снова способный к звукоизвлечению Гарри предположил, что кое до чего девушка додумалась. — Ты пытаешься поставить защиту, и, если при этом снова приоткроешь мое сознание, начинаешь думать о… ну, скажем, любви. Гарри оторопел. — О чем? — Да, думаю все верно, — не обратила внимания на его изумление Гермиона. — Это теперь будет наш стратегический план. — Гермиона? Может, немного отдохнем? — Что, идея кажется тебе сумасшедшей? — Ну… если ты обещаешь не накладывать Silencio за честный ответ… то — да. — Что говорил Дамблдор? От подобных резких переходов у Гарри только появилось чувство раздражения. Когда говорил? Кому говорил? Но, похоже, Гермионе не требовался ответ. — Он говорил, что Волдеморт не переносит любви. Помнишь, на первом курсе? Когда он дотронулся до тебя и едва не исчез снова. — Теперь дела обстоят иначе. В его жилах течет и капля моей крови, и он давно может меня касаться. — Да, любовь твоей мамы больше не охраняет тебя в той же мере, как и раньше. Но Волдеморт по-прежнему не выносит этого чувства. Так вот… — Гермиона торжественно выпрямилась. — Если допустить, что когда-нибудь вы окажетесь друг напротив друга, и ты будешь вынужден защищаться, то… никто не знает, как он отреагирует на поток воспоминаний о любви. Я хочу сказать, если воспоминание о Сириусе выгнало его из вашего общего тела… что будет, если таких воспоминаний будет много? — Думаешь, он погибнет? — скептически осведомился Гарри. Гермиона неожиданно рассердилась. — Я — думаю? Да, я думаю. А ты, почему-то, предпочитаешь свидания и квиддич. Надеешься улететь от Волдеморта на метле? Но она была в корне не права. Гарри уже некоторое время основательно и скрупулезно продумывал одну довольно безумную идею. Профессор Мрач своим замечанием зацепила его гораздо глубже, чем могла предполагать. Гарри думал о Люциусе Малфое. * * * — В этом что-то есть, — сказал Рон Уизли. — Сам посуди, Дамблдор уверен, что твоя сила как-то связана с этим… — С этим! — передразнила Джинни. — Сколько тебе лет, Рон Уизли? Воспоминания, связанные с любовью, — это мысль, — повернулась она к Гарри. — Не очень много у меня подобных воспоминаний, не находишь? Маму и папу я не помню, а мои отношения с девушками, взять хоть Чжоу… — Возьмем Гринграсс… — Хоть Амели… Нет, я, конечно, к ней здорово отношусь… но вряд ли у меня есть какие-то особые воспоминания. Так… разговоры, прогулки… — Поцелуи под омелой… Гарри покраснел. — Хагрид только в субботу будет ставить елки и развешивать гирлянды. — И омелы. — И омелы, Джинни. — Вот и воспользуйся этим. * * * * — Я не понимаю, чего они тогда так всполошились, — говорила Амели Гринграсс, покачиваясь на мысках. — Декан очень нервничал, а Дамблдор попытался залезть мне в мозги. Напоив предварительно чаем. — Просто у Трелани после твоей шутки… — Нашей… — Ну хорошо, нашей шутки, были м-м-м… определенные неприятности. — Только не говори мне, что это из-за этого она пропустила весь декабрь. Кстати, нашей мелюзге кентавр нравится гораздо больше: у него на каждую прорицательную дурь есть красивая легенда. Или история из астрономии. Гарри выразительно посмотрел на венок омелы. — Интересно, а про эту штуку он может рассказать что-нибудь познавательное? * * * Большой зал был украшен тринадцатью высокими елями, волшебный потолок показывал вереницу убегающих вдаль легких кучевых облаков, а за окнами шел легкий снежок. Рон навалил на тарелку кучу сосисок, густо полил их кетчупом и довольно огляделся. — Даже не верится, что больше никаких занятий! Гарри внутренне с ним согласился. Матч у Хаффлпаффа они выиграли, и он до сих пор с удовольствием об этом вспоминал. Также приятно думать, что впереди — путешествие в Нору, куда он приглашен вместе с Гермионой, Рождество, сюрпризы от близнецов, которые они пообещали в последнем письме. Очередной свитер, связанный миссис Уизли, и целая куча неспешных, полных уюта вечеров. Гарри бросил взгляд на слизеринский стол. Амели Гринграсс помахала ему и улыбнулась. Он почувствовал, что счастлив. Из-за учительского стола поднялся профессор Дамблдор, собираясь произнести праздничную речь. Последний школьный день перевалил за середину, впереди были каникулы и ни одно, даже самое незначительное предчувствие, не омрачало этих радужных перспектив. Конец первой части *Даунинг стрит, 10 — по этому адресу располагается официальная резиденция британского премьер-министра. Сразу после резиденции находится Уайт-Холл – пешеходная территория, на которой расположен Кенотав. Уайт-Холл ограничен с одной стороны Биг Беном, с другой – Трафальгар-Сквеа. Гарри имеет в виду, что сквозь Даунинг стрит, 13, должны, по идее, постоянно проходить толпы людей. *поцелуй под висящей на потолке омелой считался приносящим вечную любовь и должен был привести к браку. Традиция целоваться под омелой восходит к обрядам друидов, которые верили, что это растение обладает магической силой.
mysh: Глава двадцать восьмая Похищение в Рождество Шел третий день рождественских каникул. Остался позади праздничный пудинг миссис Уизли и поиск подарков под елкой. Розыгрыши близнецов, сначала бывшие по нескольку раз на день, стали реже, и Гарри чувствовал, как всеобщее умиротворение и спокойствие уютно укутывают его словно старая шерстяная шаль. И вот под вечер, когда на стекле появляются морозные разводы и нет занятия лучше, чем играть в магические нарды на третьем этаже украшенной гирляндами от подвала до чердака Норы, Гарри углядел за окном какие-то тени. Он приложил палец к губам и молча указал Джинни, Рону и Гермионе на подозрительное движение снаружи. Все четверо тихо встали и сделали несколько шагов к окну. Бамс! — Как вы сюда попали?! — взвизгнула Джинни, отскакивая в сторону. Два красных прижатых к стеклу носа, принадлежащих близнецам, оказались полной неожиданностью для всех. — Угум-угум, — промычали снаружи. — Открыть просят, — чуть улыбаясь, прокомментировала Гермиона. — Перебьются, — Джинни сердито откинула волосы за спину. — Рон! Это моя спальня! Но Рон уже тянул вниз щеколду, открывая створки. — Вот и спи себе здесь на здоровье. — Как у них получилось залезть так высоко? — тихо спросил Гарри. — Самозаползающие лестницы, — скривилась Джинни. — Не понимаю, они для воров ассортимент разрабатывают? — И тебе счастливого рождества! — дыша морозом, пожелал Джордж, стаскивая остроконечный запорошенный колпак и топая по полу, чтобы стряхнуть с ботинок по маленькому сугробу. В это время Фред двумя руками дружелюбно похлопывал по спине Рона и Гарри. Несложно было догадаться, что оба приятеля получили по полной пригоршни снега. Сразу стало тесно и шумно. — Не подходи ко мне, — верещала Джинни, пятясь от приближающегося брата. — Только попробуй засунуть мне это за воротник! — И что будет? — Джордж принялся ловить ее то с одной, то с другой стороны стола, — наградишь летучемышиным сглазом? Над головой Гермионы громко разорвалась хлопушка, заставив ее взвизгнуть так, что у Гарри заломило зубы. — Ну, Гермиона, — плюхаясь в кресло и вытягивая ноги вперед, сказал Фред, — рассказывай, где нам найти в Лондоне небоскрабы. — Небоскребы, — поправил Джордж. — Гарри? Ты тоже все детство провел с магглами, так что должен знать. — Я первый раз попал в Лондон с Хагридом, — хмыкнул Гарри. — Но… пожалуй… Ллойд-центр? Дядя Вернон страховал там что-то… связанное с бизнесом, думаю. — Это который трубами наружу? — скривилась Гермиона. — Ну, не такое уж он и высокий. — Тогда придумай что-нибудь получше! — Конечно же, здание Норманна Фостера*. Оно одно из самых больших, с виду как корнишон и абсолютно гладкое. — Вау! Гладкое? — Самое оно, Фред! — А вам зачем? — подозрительно прищурился Рон. — Много будешь знать, братишка, станешь как Дамблдор, — широко улыбнулся Фред и принялся рыться в карманах. — Тоже мне, — фыркнула Джинни, — тайна. Да лестницы эти свои они собираются испытывать! — Мы тебе этого не говорили! — помахал пальцем перед ее носом Джордж. — Ой! Пока он дул на пальцы и тряс рукой, Фред выудил из кармана что-то, по виду напоминающее конфету. С наружной стороны обертки это, по крайней мере, выглядело именно так. — Канарейские? — спросил Гарри, кивая на яркий фантик. — Почти. Мы их усовершенствовали. После твоего рассказа про Малфоя, который побывал в шкуре нашей Гермионы. Не хочешь? — Он протянул девушке угощение. — Отыграешься, если это можно так назвать. — Хочешь сказать, если я это съем, то приму внешность Малфоя? — Но-но, девушка. Это уже гордыня! Любой примет внешность Малфоя. У нас есть разные: с Гвеног Джонс, капитаншей Гарпий, с Ритой Скиттер. На любой вкус, в общем! — Странный у вас вкус, — хмыкнула Джинни. — Не ворчи, сестренка! Лучше подскажи, кого из известных людей можно еще оконфетить! — Так что, Гермиона? — не отставал Фред. — Все-таки нет? В Малфоя? Тогда я сам. Только дождусь подходящего момента. И этот момент настал. Когда миссис Уизли через полчаса позвала всех к столу, он прижал палец к губам и замахал другой рукой, показывая, что надо спрятаться. Рон заинтересовано хмыкнул и полез под кровать. — Джинни, — зашипел на сестру Джордж. — Не порть программу! — Как дети, — заворчала Джинни, но все же шагнула к портьере. — Гермиона, здесь на двоих места хватит. — Ну не знаю, — тряхнула копной волос Гермиона, нервно прислушиваясь к тяжелым шагам на лестнице: миссис Уизли отчаялась дозваться всю компанию и теперь поднималась наверх сама. — Попадешь под горячую руку, — пригрозил ей Джордж, закатываясь под комод. — Мама не любит, когда долго звать на ужин приходится. — Мы же как дети, — нежно улыбнулся Фред. — Пока своего не добьемся, не успокоимся. Лежа под второй кроватью, которую временно поставили для Гермионы, Гарри видел, как отворилась дверь, и на пороге появились ноги, обутые в растоптанные домашние шлепанцы. Какое-то мгновение было очень тихо, а потом воздух разорвал пронзительный визг. Тут же послышался топот доброго десятка ног — Билл, Тонкс, Чарли, Люпин, — все, кто гостил, поспешили наверх, встревоженные и напуганные. — Да это я, мам. Ты не пугайся, мам! — послышался характерный голос Люциуса Малфоя. Гарри прыснул. Ясное дело, Фред не ожидал такой реакции. — У-у-у.. уйди! Expelliarmus… я хотела сказать, — голос миссис Уизли поплыл, и Гарри увидел, как на пол тяжело и плавно опустилось что-то ситцевое. Неужели миссис Уизли потеряла сознание? — Мама, это я! Твой сын Фред! — Stupefy! — Impedimenta! — Убьете! — вылетела из-за портьеры Джинни. — Папа, Чарли, это Фред! Джордж, вылезай, скажи им! — Это Фред, па! — У-у-у…бью! — до миссис Уизли медленно доходил смысл произошедшего. Гарри вылез из-под кровати. Джинни и Гермиона успокаивали ни на шутку рассердившуюся хозяйку дома, Джордж громко ругался с Чарли, а Фред, до сих пор в облике Люциуса Малфоя, торопливо хлопал себя по карманам. Наконец он нашел, что искал, сунул в рот и вернул себе прежний свой вид. — Иди сюда, я сейчас тебя скалкой! И не посмотрю, что ты у нас теперь магазин держишь! — Это была шутка! Понимаете? — Неужели трудно сообразить, что испугаешь мать! — Да ладно тебе, па, — неожиданно вмешалась Джинни. — Это мам чего-то расслабилась. Привыкла, что ребята живут отдельно. Гарри отошел в сторонку. Он очень хорошо понимал миссис Уизли — Малфой у Фреда получился очень похожий. Даже ему, Гарри, не по себе стало. Мало-помалу ажиотаж утих, и все, уже больше посмеиваясь над миссис Уизли, чем нервничая, отправились ужинать. — И это вы называете «Боец Ордена Феникса!» — ерничал Джордж. — «У-убью», — передразнил он. — Нет бы «Авада Кедавра». А если бы и вправду, — подумал Гарри. — Если бы кто-то в суматохе выпустил боевое заклятие? Ну, не непростительное, конечно… но все равно. Сумасшедшие они все-таки, эти Фред и Джордж. * * * Следующим утром, когда Гарри листал толстый иллюстрированный справочник по ментальным заклятиям, в его комнату постучала Джинни. — Там Фред наверху — просит тебя заглянуть. Опять выставляет себя Малфоем. Совсем чувство меры потерял. Ты пойдешь, или мне сказать ему пару ласковых? — Он просто устает быть все время серьезным, — Гарри потянулся и встал с кровати. — Когда вокруг клиенты, заказы, и вообще, работа с магазином, такие люди, как Фред и Джордж должны где-то выпускать пар. — Ну да, — задумчиво протянула Джинни. — Если они потеряют кураж, мне кажется, им будет сложно изобрести что-то новое. На лестнице Гарри поздоровался с Гермионой: услышав про Фреда, она только пожала плечами. — Ну не знаю. Мне кажется, это уже лишнее. Войдя в комнату, Гарри еще раз восхитился мастерству близнецов: Люциус Малфой в их исполнении был безупречен. Вчера у него было мало возможностей оценить качество работы в деталях, но теперь он видел, как натурально и достоверно выглядит каждая мелочь. Что ж, если Гвеног Джонс получилась так же, многие поклонники квиддича будут с руками отрывать эти конфеты. — Привет, — Гарри плюхнулся в кресло и вытянул ноги. — Джинни сказала, что я тебе нужен. Фред, ни слова не говоря, пристально смотрел на него. Довольно мрачно, надо сказать, смотрел. — Что-то случилось? — на всякий случай участливо поинтересовался Гарри. — Случилось! — взорвался Фред. — Сначала эта младшая Уизли разговаривает со мной будто я ее дружок. Затем Поттер ведет себя так, словно работники министерства захаживают к нему регулярно в гости. Встань, когда перед тобой стоит сам Министр Магии. — Ну знаешь ли, — оскорбился Гарри. — все это ужасно смешно, и все такое… Но перебор. Не находишь? — Ты отказываешься встать? — ледяным голосом осведомился Фред, приподнимая брови. Гарри встал. Жалко ему, что ли? Он подыграет, запросто. Но близнецы и вправду пережимают. Ему, Гарри, такие забавы уже не нравятся, нет. Фред исполненным презрения взглядом окинул комнату, словно проверял, нет ли свидетелей. — А теперь — получи. И протянул ему свиток, запечатанный восковой печатью. Гарри взял, не зная, как на все это реагировать. — Ах, вот вы где, — возникла на пороге миссис Уизли и, уперев руки в бока, уставилась на «Малфоя». — Послушай, бездельник! Моему возмущению нет границ! Ты сейчас где должен находиться? Брови «Малфоя» взлетели на лоб. Он медленно выпрямился и выставил вперед острый подбородок. «Похож», — восхитился Гарри. — Я бы просил… — Ах, он бы попросил! Нет, это я попрошу! Тебя выдрать. Вот придет отец… — Меня? — высокомерно осведомился «Малфой», вытаскивая палочку. — Ну нахал! — миссис Уизли замахнулась мокрой тряпкой. И тут же едва не выронила ее от удивления. Потому что первый раз в жизни попала. — Obliviate! — выкрикнул Малфой одновременно с короткой вспышкой. — А ты, Поттер, не болтай. Все равно никто не поверит. И дезаппарировал. Гарри ошеломленно подбежал к тому месту, где только что стоял… Фред? Малфой? Что происходит? — Гарри! Гарри! — раздались голоса. Первая в дверь влетела Гермиона. Буквально в следующую минуту комната оказалась заполнена людьми. — С тобой все в порядке, Гарри? — озабоченно спрашивала Тонкс. — Мы услышали какие-то подозрительные звуки. — Да, — медленно проговорил Гарри. — Со мною все отлично. Получается, Люциус Малфой был здесь? В Норе? Это не лезло ни в какие ворота. А как же быть с тем, что вот так аппарировать, прямо в жилище, у колдунов не принято? Миссис Уизли терла ладонью лоб и дезориентировано крутила головой. Позади нее топтались старшие браться Рона, включая близнецов. Джинни просочилась сквозь родственников и теперь подозрительно оглядывала комнату. — Мам, мы с Фредом вернулись из деревни, принесли все, что ты просила, — осторожно заговорил Джордж. — Если тут все в порядке, может, пойдем, посмотришь? Джинни поглядела на Гарри в упор. — И правда, идите, — преувеличенно бодро затараторила Гермиона, и Гарри уловил в ее голосе страх. — А мы тут пока… порядок наведем! Миссис Уизли кинула на нее благодарный взгляд. — Конечно, моя дорогая. А потом спускайтесь вниз, я как раз стряпаю пирог. — Ну, рассказывай, — потребовали девочки, едва-едва закрылась дверь. Запечатанный свиток ожег Гарри руку. Что же это такое получается? Люциус Малфой поработал… почтальоном? Он развернул послание. Вчера в полночь из родительского дома в Уилтшире была похищена Амели Гринграсс, 16, единственная дочь Дэниэла Гринграсса, 40, юриста. Похитители не предъявили никаких требований, прибывшие на место происшествия авроры уверенно говорят, что тут не обошлось без сторонников Сами-Знаете-Кого. Этот вывод был сделан при осмотре места происшествия: над домом висел Смертный знак, фирменная метка Того, Кого Нельзя Назвать. Гарри тупо смотрел на вырезку из «Ежедневного Пророка». Его мозг отказывался воспринимать написанное. В ногах валялся пергамент, на котором от руки было приписано: дом Краучей. Если пронюхают авроры или Орден Феникса — сам знаешь, что. Питер Петтигрю. Гермиона и Рон молча переглядывались. Никто из них не решался заговорить первым. Эту гнетущую тишину разрушил скрип двери. — А ну-ка, карапузики, сознавайтесь, что у вас произошло на самом деле. — Да, сочинять можете родителям, они и не к такому приучены. А у нас Фредом нюх на происшествия. — Здесь были гости. — Гермиона! — взорвался Гарри. Последовала короткая, но энергичная перепалка, в результате которой близнецы узнали все, что знала троица, и даже больше. Потому что они, в отличие от присутствующих, имели совершенно точную информацию, где расположен старинный дом Краучей. Точнее, располагался. Потому что в начале этого года он загадочным образом исчез со своего прежнего места и нигде так и не появился. — Поговаривали, что на нем были родовые чары, и после потери наследника дом самоликвидировался, унеся с собой все тайны древнего и славного рода. А тайн было много. — Болтали, в нем есть какая-то странная комната. Нехорошая. Но ничего конкретного мы не знаем. — Откуда вам вообще известно, где у него дом?! — Когда живешь с Перси под одной крышей… — … волей-неволей выучишь наизусть место проживания его непосредственного начальника. — А начинал он службу у Барти Крауча. — Это был его первый год в Министерстве. — Ох, крепко нам тогда досталось. Он Крауча и цитировал, и конспектировал… — Восхищался им — очень! Ну и, само собой, мы были вынуждены… — … буду краток! Это Саттон Хауз! — Там же никто не живет! — воскликнула Гермиона. — Ну не знаем, может, это магглы так считают? — Мне понадобится мотоцикл, — сказал Гарри. — Не вздумай, — голос Гермионы был тверд. — Это ловушка. — Я все понимаю. Амели им не нужна… но они знают, что я попытаюсь… Обязательно. — Вот именно — не нужна! Они ее подержат-подержат, поймут, что номер не вышел, и отпустят! — Они ее убьют, — просто сказал Гарри, и в этот миг его шрам взорвался дикой болью. Он схватился за лоб и согнулся, хватая ртом воздух. Вот и подтверждение. — Он не болел у Гарри весь год, — прошептал Рон в ответ на вопросительные взгляды близнецов. — Фред, Джордж, я могу из вашего очага навестить Хагрида? — боль прошла так же внезапно, как возникла. Близнецы переглянулись. — Ну, раз все решено твердо, тогда мы, конечно, помешать не можем… — … но попробуем помочь… — … естественно, если и нам достанется кусок славы победителей, потому что за так мы не работаем! — Нам понадобятся: наши чудесные самозаползающие веревки… — … немного порошка тьмы египетской… — … может быть, пара шляп, тех, под которыми исчезает голова! — И, разумеется, твой мотоцикл, Гарри. Это я беру на себя. У тебя лицо что-то сейчас… не того. Заподозрят. — Рон, ты идешь отвлекать маму. — Ничего подобного!!! — А я на себя беру все снаряжение. Одной ногой на Косую Аллею, другой обратно! Думаю, побольше конфет с Люциусом Малфоем придаст нашей экспедиции пикантности. Гарри обалдело крутил головой, глядя то на одного, то на другого. — Вы что, серьезно? — Как никогда. Это будет лучшая наша шутка. — Я тоже с вами! — потребовала Джинни. — Какой кошмар, — сказала Гермиона, хватаясь за голову. — И как вы планируете там оказаться? У Саттон Хауза, я имею в виду. — Вопрос нам? — за двоих спросил Фред. — Аппарируем. Мы были в тех местах. — … пару раз… — … по делам… — Возьмете меня, — жестко перебила их Гермиона. — И вот еще что… — Да, мэм? — Это вам не шуточки. Вы… вы не были в Отделе Тайн, вы не представляете, с чем придется иметь дело. Я хочу сказать, там будут опытные бойцы, они не знают пощады. — И меня возьмете! — опомнился Рон. — Гарри рассказывал, что аппарировал в паре. Это вполне возможно. — А меня никто спросить не хочет? — взорвался Гарри. Все стихли. — Я. Лечу. Один, — по слогам произнес он. — Там, — он кивнул на свиток, — дали ясно понять, что ее убьют, если я проболтаюсь. — Так ты и полетишь один, — ободряюще похлопал его по плечу Джордж. — Мы же аппарируем! — Он полетит со мной! — Джордж, я не шучу, — Гарри проигнорировал требование Джинни. — Это зря, — сокрушенно развел руками Джордж. — Этак и все дело провалить можно. * * * Гарри делал третий круг над старинным особняком с характерными тюдоровскими деревянными балками и черепичной крышей. Дом хорошо охранялся. Они с Джинни разглядели человек десять в мантиях, рассыпанных по периметру и целую стаю дементоров, круживших вокруг окон. Дементоры. Значит, его ждали. Гарри вспомнил, как тяжело ему осенью давалось заклинание патронуса. Можно сказать, не давалось совсем — так, серебряный дым еле шел из палочки. — Сколько времени? — прокричал он Джинни. — Десять минут до четырех. Пора! — ответили из-за спины. Пора, значит, пора. Они спустились в квартале от дома, как и было оговорено. Мозговой штурм шел минут двадцать, и вскоре уже Рон, Джинни и Гермиона, оседлав мотоцикл и плотно обхватив друг друга под ребрами, бесшумно взмыли вверх: на мотор было наложено очень действенное глушильное заклятие. Близнецы пошли пешком. Прежде чем нижний этаж оказался в зоне прямой видимости, они съели по конфете. Гарри видел, как, поменяв внешний вид, Фред и Джордж синхронно пихнули друг друга в левое плечо, в правое, стукнулись левыми ладонями, правыми, показали друг другу нос и подпрыгнули. Затем один пошел к фасаду здания, а второй завернул за угол. Четверо в черных плащах, увидев приближающегося Люциуса Малфоя, устремились к нему, что-то наперебой выкрикивая. Гарри догадался об этом по избыточной жестикуляции. Но Фред — или это был Джордж? — сделал властный жест рукой, что-то скомандовал и пошел внутрь дома. Остальные последовали за ним. Буквально пару минут спустя еще один Люциус Малфой ввел в парадный подъезд второй отряд. Теперь вся охрана была внутри, не считая дементоров. Гарри завернулся в мантию невидимости. Теперь дело за Роном, Джинни и Гермионой. * * * Три патронуса — выдра Гермионы, росомаха Рона и лиса Джинни — воевали с дементорами. В воздухе шло настоящее сражение, иногда казалось, что серебро находится внутри рваного черного клубка. Гарри ничем не мог помочь и чувствовал себя по меньшей мере предателем, но, тем не менее, продолжал строго следовать плану: завернувшись в мантию невидимости, следя, чтобы она не распахнулась на случай, если за входом наблюдают, он пересек расстояние от своего укрытия до крыльца. Однако находясь практически внутри, не удержался и послал вверх патронуса, которого, спасибо Амели, стал делать после первых же их встреч. Серебряный олень, откинув голову, помчался в гущу битвы. Гарри успел увидеть, как он наклонил голову, выставляя рога, и как со свистом отпрянули три-четыре дементора. Дольше он медлить не мог. Сколько продержится его Патронус, сказать было сложно. Недолго. Но это все, чем он мог помочь друзьям. Цокольный этаж, куда он осторожно вступил, был темным. Пришлось идти практически на ощупь. Обнаружить себя Lumos-oм было бы глупо, но еще глупее оступиться или задеть что-то звонкое или гремящее. Он потратил уйму времени на лестницу, а, оказавшись на втором этаже, облегченно вздохнул: слабый, но все-таки свет позволял разглядеть два рукава-коридора, разбегавшихся в противоположных направлениях. Гарри колебался секунду, а потом решительно шагнул направо. Первая же комната была запечатана. Толкнул. Ничего — Alohomora, — скомандовал Гарри. Стоит. Гарри разочарованно вздохнул. Видимо, придется действовать по-старинке. Он уже было примерился, как получше ее выбить, как вдруг из-под узкой щели, которая обычно остается между дверью и полом, раздался шепот. — Надо сказать Patefacio sesame. * — Patefacio sesame, — послушно повторил Гарри. Дверь легко отошла в сторону. Гарри, настороженно выставив палочку вперед, шагнул внутрь и ошеломленно замер: прямо перед ним стоял заросший, похудевший, с обвисшими щеками, но все же вполне узнаваемый бывший Министр Магии, Корнелиус Фадж. Он тоже узнал Гарри. Сначала отпрянул, словно перед ним оказался призрак, а потом… потом руки его затряслись, он развел их в стороны, словно собираясь обнять Гарри, смутился, опустил и, наконец, просто вытянул вперед ладонь. Они обменялись рукопожатием. — Я думал, увижу кого-то из авроров, — Гарри отметил, что голос Фаджа дрожит. — Решил, что нас наконец-то нашли! На это сложно было что-то ответить. Что его особо и не искали? Что в министерстве на его месте Люциус Малфой и оно, министерство, занимается всякой ерундой, вроде обсуждения законов о высоте колдовских шляп? Как будто Фаджу и так мало было потрясений. — Э-э… м-м… а что, здесь много похищенных? Вы сказали «наконец-то нас». — Только в этой комнате я и Марвин Спенсер, — он махнул куда-то вглубь комнаты. — Наш лучший министерский обливиатор; еще был Оливер Кроу, аврор, но пару дней назад его забрали. Мы с Марвином опасаемся, что его… больше нет, — шепотом закончил он. — По соседству тоже кто-то заперт: иногда бывает слышно, как там разговаривают, — добавил из темноты Марвин. — Что же выходит, это тюремное крыло? — Это тюремное здание, Гарри, — горько поправил его Фадж. — Больно и обидно видеть, во что превратили дом Краучей эти… эти… — он не мог найти подходящего определения, — Преступники, вот! — Мистер Фадж, — решительно сказал Гарри, вспомнив, как быстро убегает время. — Если вы сейчас выйдете наружу, то сможете бежать. Парадный вход открыт, с дементорами сражаются… ну, я надеюсь, что пока еще сражаются — мои друзья. Охрана сейчас прочесывает верхний этаж, но скоро спустится вниз, если поспешите — то успеете аппарировать. — Откуда вы… — Я это знаю точно. — Ну хорошо. Я, конечно, воспользуюсь… но… Вы здесь что, сами? Я хотел сказать — одни? Дети?! — Поторопитесь, сэр. — Я пришлю на помощь авроров. — Ни в коем случае! — испугался Гарри. Он допускал, что на комнату, в которой держат Амели, наложено какое-то особое заклятие, способное убить заключенного в случае атаки на дом. Сам он собирался действовать предельно аккуратно. — А… как же быть с остальными узниками? — Завтра, — непреклонно сказал Гарри, — вы их освободите завтра. Ему должно хватить времени. Варианты возможны только в случае его гибели. Внезапно до Гарри дошло, что Фадж без палочки. А колдовать-то вообще он может? — Вы сумеете аппарировать, сэр? — Попытаюсь. В крайнем случае, уйду своими ногами. Я же прекрасно знаю эти места, — неожиданно щеки Фаджа затряслись. — Я твой должник Гарри, — дрожащим голосом проговорил он и поспешил попрощаться. — Это старый дом, — тихо произнес Марвин Спенсер, безмолвно стоящий все это время в глубине комнаты и держащийся в тени, — у него есть свои тайны. Будьте осторожны, мистер. Гарри от неожиданности вздрогнул, но второй заключенный уже протягивал ему руку и со словами: — Я ваш должник, мистер, — просочился в коридор. Гарри помедлил. Обходить все помещения и освобождать заключенных не входило в его намерения. Они получат свободу завтра, все. Если, конечно, дом снова не исчезнет. Сейчас же он должен найти комнату, где держат Амели. Сверху послышались громкие голоса. Охрана идет вниз? Однако, что-то они быстро. Он еще только начал. Как там сказал Фадж — «Patefacio sesame»? Он быстро пошел вдоль коридора, останавливаясь перед каждой дверью только для того, чтобы произнести два волшебных слова. Похоже, здесь их особо и не запирали: охрана людей и дементоров плюс то, что Дом постоянно перемещали, служило гораздо лучшей защитой от побега, чем любая заклятая дверь. — Рatefacio sesame! — Рatefacio sesame! — Рatefacio sesame! Гарри заметил, что из дверей почти никто не вышел. Не верят? Боятся? Что ж, будем надеяться, что они все-таки выйдут. А он сделал все, что мог. Надо спешить. На лестнице Гарри столкнулся с группой охранников, возглавляемой «Малфоем». Упивающиеся довольно резво спускалась по вниз, держа палочки наизготовку. — Я слышал шум! — как заведенный, тараторил самый младший, обладатель тонкой цыплячьей шеи. — Проверим, — тоже не в первый раз, как понял Гарри, отвечал ему второй, средних лет господин. Пришлось вжаться в стену, пропуская их мимо себя. Однако, когда с ним поравнялся «Люциус Малфой», Гарри потянул его за мантию. Тот на секунду притормозил. На Гарри глянули серьезные серые глаза. Не холодные, не злые… серьезные. Глаза Фреда Уизли, когда он не шутит? Глаза Малфоя, когда он не злится? — Волосы порыжели, — одними губами сказал Гарри. «Малфой» кивнул, глядя немного мимо, как бывает, если человек не видит собеседника. — Понял. Беру вторую конфету. Гарри рванул наверх. Что сейчас произойдет, он примерно представлял: из подвала поднимется вторая группа, столкнется с первой, суматохи добавят безголовые «Малфои», потом начнется потасовка. Близнецы должны успеть улизнуть на улицу и там дезаппарировать. Впрочем, если им немного повезет, группы столкнутся не сейчас, а позже. Те, кто в подвале, могли и не услышать никакого шума. Если же они задержатся там подольше… то у него есть время. Он должен успеть. Снизу послышались вопли — Упивающиеся обнаружили раскрытые комнаты. А вот этого уже не услышать нельзя. Сейчас начнется… — Рatefacio sesame! Гарри толкнул дверь, и она подалась, пропуская его внутрь. Он углубился внутрь сумрачной темной комнаты, прошел десяток шагов и замер: из темноты прямо на него двигался Бартемиус Крауч собственной персоной! Колени Гарри сами собой согнулись, и он привалился к стене. Он же умер?! Крауч строго посмотрел на Гарри и поджал губы. — Значит, ты хочешь попасть в Азкабан, — произнес он глухим голосом. Гарри хотелось кричать. Дрожащей рукой он вытащил палочку, не зная, что, собственно, с ней делать. Крауч — инфери? Или призрак? Или… или он не умирал? — Это единственный способ спасти нашего сына, — Гарри дернулся. Голос шел из глубины комнаты. В темноте смутно вырисовывались очертания кресла: голос шел оттуда. — Я чувствую, что скоро уйду. Дементоры не поймут, кого они похоронили. — Я подумаю, — нервно дергая щекой, Крауч прошествовал мимо Гарри и исчез в стене. Холодный пот струился по лицу и шее, руки дрожали, и, чтобы хоть как-то успокоиться, Гарри начал считать. Один. Два. Три. На счет четыре, он снова услышал голоса. — … где я возьму, умоляю! Все хроновороты разбились, Мой Повелитель! Наш человек из Отдела Тайн в этом совершенно уверен. — Не все, — от этого голоса у Гарри кровь стыла в жилах, — существует поверье, что в Хогвартсе находится хроноворот, который нельзя разбить. Мне он нужен. Волдеморт неспешно проследовал от одной стены к другой, а за ним на коленях шустро полз неизвестный. Что это? Что ЭТО??? Снова, теперь уже пересекая комнату по диагонали, показались две слегка размытые фигуры. — Поттер разучился делать Патронуса. Вы не сумели этим воспользоваться летом, хотя в вашем распоряжении были все средства, так не провалите все дело сейчас! — Да-да, мы сделаем ставку на дементоров. Окружим дом. Она верно заметила, убить мальчишку, когда у того не будет души, плевое дело. Каждый сможет. — Не расслабляйтесь, Роквуд. И не доверяйте ей. — Я не доверяю никому. Роквуд и Беллатрикс Лестранж проплыли в метре от Гарри. Дойдя до стены, они так же спокойно прошли сквозь нее, как прежде Барти Крауч. Но они-то не умерли, Гарри это точно знал! По крайней мере, Лестранж была в порядке месяц назад. И потом… окружим дом дементорами. Окружим? Когда же происходил этот разговор? А разговор Крауча с его женой? Гарри помнил, что она приняла всеэссенцию и осталась в Азкабане вместо собственного сына. Она умерла много лет назад, но… вероятно, эта беседа имела место быть. Когда-то. Комната воспроизводит разговоры, которые велись здесь в прошлом! Вот оно! То-то слегка размытые контуры Крауча, Роквуда и Лестранж напомнили ему что-то. Они — всего лишь воспоминания. Как Риддл из дневника! Как бы он хотел задержаться здесь подольше! Но надо спешить. Из полумглы показалась аккуратная конторка. За ней человек лет тридцати с небольшим, в котором Гарри с ужасом признал Барти Крауча-младшего, диктовал сам себя, скрипя пером по пергаменту: — Я, единственный наследник старинного рода Краучей, завещаю все свое имущество, движимое и не движимое, моему Хозяину, Темному Лорду. И позволяю ему делать с наследством все, что он пожелает… Еще пара мгновений, и видение исчезло. Гарри шагнул к двери, борясь с искушением остаться и послушать, что скажут уже идущие в его сторону два мага в полумасках. Это будет почище зеркала Иеналеж, так можно застрять на дни. Гарри прикрыл дверь и быстро пошел по коридору, прислушиваясь к приглушенным воплям, несущимся снизу. За время, прошедшее в Комнате Памяти, он как-то забыл про Фреда и Джорджа. Интересно, они уже вынуждены были бежать или нет? Наверное, теперь он остался с охраной Дома один на один. И с людьми, и с нежитью. Вот и еще одна дверь. Гарри отбросил ненужные мысли. Толкнул ее плечом. Ничего. — Patefacio sesame! Что, если ее спрятали в подвале? Что, если здесь есть тайные, сокрытые от глаз комнаты? Марвин говорил… Додумать он не успел. Потому что увидел Амели. Она стояла у окна, забранного решеткой, и высматривала что-то в небе. — Амели, — позвал он ее. Вышло сипло. Он прокашлялся, прочищая горло. Мантия! Надо снять мантию. Амели обернулась на кашель и, казалось, не сразу поняла, что видит. — Гарри, — прошептала она. — Гарри! * * * Он прижал ее голову к груди, на секунду замер, выравнивая перебитое дыхание. Ему надо к окну. Для всего остального будет время. Если он все сделает правильно, то будет. Щеколда не поддавалась. Обдирая пальцы, он рвал и рвал ее вниз, слушая всхлипы и сбивчивые, оборванные фразы, что нельзя, что дементоры. Дементоры — это, конечно, аргумент. Но выход есть только один. Окно открылось наружу. Гарри просунул руку сквозь прутья решетки и помахал. Попытался, задрав голову, разглядеть Рона, щурясь от солнца. Мотоцикл кружил высоко над домом, ожидая сигнала. Гарри оценил расстояние — крупно повезет, если Рон его сразу вот так заметит. Зато дементорам много времени не понадобилось. То ли почувствовав тепло, то ли просто двигаясь на эмоции, они взмыли вверх, и Гарри ощутил, как холод проникает в его душу. Надо что-то делать. Быстро! Он сорвал с себя рубашку. Выбросив ее из окна, как флаг, принялся размахивать, что было мочи, уже слыша сиплое втягивание воздуха и с ужасом понимая, что теряет сознание. Последнее, что он запомнил, был испуганный крик Амели и грохот упавшей внутрь решетки: Рон Уизли вломился в проем окна, выворотив тюремные прутья вместе с рамой. А потом все слилось. * * * — Я увидел, как ты машешь и сразу рванул. — Ага, сразу, — скривился Джордж. — Если бы я так сразу все делал, то меня бы вычислили в три минуты. — А когда тебя вычислили? — заинтересовался Гарри — Думаю, когда я предложил им осмотреть подвал второй раз. И надел нашу шляпу. Все засмеялись. Шляпы близнецов приобрели популярность в Школе, еще когда Гарри сдавал СОВ, но что такая специфическая вещь может им помочь в спасении Амели, никто даже не подозревал, потому что они не делали невидимым самого человека, но делали невидимым его голову. — Что ты, это жутко дезориентирующая штука, — разубедил его Джордж после первых же высказанных сомнений еще во время мозгового штурма. — Вот ты видишь перед собой Люциуса Малфоя, а вот вроде он же, но без головы. Гарри припомнил эти слова и с улыбкой спросил: — Ну и как, они… дезориентировались? — Еще бы! Представь, еще снаружи я сообщил этим дубинам, что поступила информация про подкоп в подвале. Они не спросили, откуда такие дикие сведенья и все такое. Покорно оставили периметр и поспешили вниз. Послушные. Это Люц молодец, дисциплину наладил, — Джордж сделал три глубоких глотка сливочного пива. — А вот после приказа повторить осмотр стали коситься. — Удивительно, — ехидно заметила Джинни. — Ага. Кстати, я и сам почувствовал — проходит действие конфеты! У меня была одна, у Фреда две. Больше на складе не нашлось — это же экспериментальная партия. Кто же знал, что на Малфоя будет такой спрос! Ну я и одел шляпу. Голова–то пропала, а от шеи и ниже мы с министром магии не сильно отличаемся. По крайней мере, в мантиях, — закончил он под смешки. — Кстати, вряд ли он все еще министр, — отсмеявшись, сказал Гарри. — Фадж, когда явился со Скримджером и аврорами забирать Амели, сказал, что они немного в Министерстве порядок навели. Кстати, теперь против Малфоя есть железный свидетель. Такой, что не миновать ему Азкабана. — Так, кто вам больше интересен: я или Малфой? — сделал попытку надуться Джордж. — Да-да, ты надел шляпу и внешне стал соответствовать своей сущности, — облизывая мороженное, напомнила Джинни, — то есть, остался без головы. — Бойцы мои оторопели, — пропустив реплику Джинни мимо ушей, довольно продолжил Джордж. — Я им говорю, мол, не обращайте внимания, я часто без головы хожу. Джинни прыснула. — А они? — недоверчиво спросила Гермиона. — Ответили, что привыкли видеть полный комплект? — А они кричат, противоаппарационная защита сработала, надо бежать наверх, камеры проверять… Гарри, ты кого, друг, выпустил такого умного? Он что, выйти на улицу не мог? Гарри молча улыбался. После того, как Рон и девчонки отвлекли на себя дементоров, а близнецы увели охрану, он выпустил не только Фаджа, он отворил почти все двери на первом этаже фамильного дома Краучей. Цокольный этаж, по словам близнецов, не использовался в качестве тюрьмы. А на втором Гарри был только в Комнате Памяти и в той, где нашел Амели. Амели! Он пришел в себя уже в Норе, и она сидела с ним битый час, пока он отходил от дементоров. Поила чаем, прикладывала мокрый платок ко лбу, рассказывала, как они втащили его на мотоцикл и как всю дорогу он норовил свалиться, несмотря на то, что располагался между ней и Роном. В общем, Гарри бы с удовольствием «болел» хоть до ночи, но явились Фадж и Скримджер с аврорами, и им пришлось прощаться. Теперь ему хотелось побыстрее дождаться ее совы, узнать, все ли в порядке… За этими размышлениями Гарри пропустил изрядный кусок рассказа. — … а я гляжу, несутся снизу: через ступени перепрыгивают, палочки выставили, позади всех безголовый кто-то. Ну, думаю, наша голова тут тоже явно лишняя. И как знал! От пары-тройки заклятий в лицо меня эта шапочка точно спасла, — Фред заботливо погладил разорванную в двух местах шляпу. — В общем, напустили мы тьмы египетской — порошок наш, экспортируем из Перу, слышали наверное… бегом вниз, чуть шеи не свернули… ну и аппарировали. На Виктория Стэйшн. Там выслушали душещипательный… ой! Не щипай меня! Джинни! Ну хорошо: выслушали объективный, конструктивный, а главное, краткий рассказ о том, как невероятно мужественно и отважно сражались с дементорами две бесстрашные девушки. — А я? — изумился Рон. — А ты держал руль, — нахлобучил ему на голову шляпу Джордж. — Ну что, пойдемте вниз? Думаю, нам придется сегодня рассказывать эту историю до одурения. — Ребята! Ужинать! — раздался голос миссис Уизли. — Гарри, Рон, девочки! — И эта женщина называет себя матерью, — возмущенно пожали плечами близнецы. — Мам, а нас покормишь? * знаменитый корнишон (gherkin) Фостера находится не только в творческом противостоянии с небоскребом «Цехом» Lloyds, спроектированном Ричардом Роджерсом. Это еще и памятник любовной коллизии, в результате которой Фостер остался без жены. Она вышла за Роджерса, а Фостер в отместку выстроил здание, (которое отмечено Премией Стерлинга 2004 года и премией Emporis как лучший небоскреб в мире), прямо напротив Lloyds. * Patefacio, sesame — лат. Сезам, откройся. * Sutton House — один из нескольких лондонских домов в тюдоровском стиле, сохранившихся в первоначальном виде. Построен Ральхом Садлером, придворным короля Генриха VIII.
Alix: mysh , мне очень нравятся ваши приключения. Они, как мне кажется, в духе Роулинг. И фантазия у Вас работает что надо. Мои искренние пожелания успехов в дальнейшей работе
mysh: Спасибо. Работа закончена, Волдеморт благополучно убит. дело за выкладкой.
mysh: Глава двадцать девятая Зелье постоянной болтливости Учебный год после рождественских каникул начался на удивление тихо. Фадж, освобожденный из тюрьмы Лорда, которой все это время служил похищенный дом Краучей, вернулся в министерство, но не дал интервью «Ежедневному пророку», как можно было ожидать, а, напротив, повел себя так, словно боялся, как бы крупицы информации не просочились в общество. Единственное, что стало достоверно известно, так это то, что он подписал постановление на арест Люциуса Малфоя, и тот теперь в бегах. Но и этого было достаточно для лавины сплетен, одна занимательней другой. В Азкабане сменили всех авроров, это тоже было сложно утаить. На их место Скримджер поставил группу ветеранов во главе с Кингсли. А в остальном, кажется, ничего не поменялось: магический мир замер, как замирает лес перед сильным ливнем. В Хогвартсе тоже шло своим чередом: правда, уроки занимали Гарри все меньше и все больше — План. Раньше у него была пара мыслей, как помешать деньгам Малфоя работать на Волдеморта, но теперь, когда отец Драко сбежал, мысли эти потеряли всяческую ценность. Все надо было придумывать заново, учитывая изменившиеся обстоятельства. Дезавуировать Малфоя больше не было нужды: своим побегом он признал преступное участие в похищении Фаджа. К тому же, на закрытом собрании Визенгамота Дамблдор дал показания о Пророчестве, Трелани и о сборе Упивающихся в резиденции Министра магии. Если раньше Гарри считал, что стоит только Малфою попасть в Азкабан и у Волдеморта сразу возникнут проблемы с финансами, то теперь должен быть другой способ нанести удар. По крайней мере, сделать первую попытку. Но как? Гарри не знал. Слова Мрач продолжали оставаться для него отправной идеей, но вот дальше дело шло плохо. Однажды, на Зельеделии, он, как обычно, размышлял на эту тему. Хорошо было бы заманить Люциуса Малфоя в такую ловушку, из которой было бы невозможно выбраться! Где его не смогли бы найти ни свои, ни… министерские. То, что Малфой сумеет вывернуться практически из любой ситуации и обойти любое обвинение, по-прежнему не вызывало у Гарри сомнений, и даже побег, косвенно подтверждающий уверенность самого Люциуса в том, что это дело ему не сойдет с рук, этого мнения так и не поколебал. Из задумчивости его вывел резкий тычок Рона. — Ты чего?! — взвыл Гарри шепотом и тут же зажал себе рот рукой. — Десять баллов с Гриффиндора. Снейп. Ну еще бы. Когда это он упускал такую чудесную возможность? Гарри метнул в сторону друга злой взгляд. И обалдел — Рон сиял, словно новенький галлеон. Чего это с ним? На фоне снятых баллов это выглядело интригующе. Оглянулся на Гермиону: вот она была, пожалуй, такой, как и всегда. Хотя глаза оживленно блестели. Да что тут происходит, скажите, пожалуйста? Он что-то пропустил? — Предупреждаю: каждый, кто попытается вынести с урока хоть каплю, вплотную столкнется с моим… неудовольствием. Поверьте мне на слово, это будет неприятно, — резко говорил Снейп, вышагивая по аудитории. — Да уж верим, — пробормотал Рон себе под нос. Гарри скосил глаза в сторону и увидел, что учебник Гермионы открыт вовсе не там, где следовало бы, а далеко впереди. Судя по количеству оставшихся до обложки листов — на последнем уроке. Ну да, он все прослушал. — Рон! — громко прошептал он. — Что происходит? Но теперь его друг молчал, словно набрал в рот воды. Гарри огляделся. Панси Паркинсон быстро вылила под парту флакон духов — и взмахнула палочкой. Да что такое?! Парвати и Лаванда тихо перешептывались, то и дело поглядывая на Снейпа. Гойл провез по столу локтем и ткнул им в ребра Крэббу. Крэбб охнул и схватился за бок. Способ привлечения внимания оказался действенным: через секунду оба приятеля склонили головы к Малфою, который что-то увлеченно излагал. Амели Гринграсс смотрела четко в свой пергамент и еле заметно улыбалась. Зелье Постоянной Болтливости, — размашисто написал Снейп на доске. — Вызывает неконтролируемый речевой поток, — повернулся он в сторону класса. — Сродни веритасеруму, только ненаправленного воздействия. Оказавшийся под воздействием этого зелья говорит без остановки на произвольные темы вплоть до окончательного метаболизма вещества в крови. Безусловно, половина из вас ведет себя так, будто принимает его постоянно, Браун. — Лучшая половина, — прошипела Лаванда, делая при этом отсутствующее лицо. Значит, Зелье Постоянной Болтливости. Вот оно что. Интересный ожидается урок. Кажется, нечто подобное было у них несколько лет назад. Тогда Снейп, забежав вперед, предложил изучать оборотней. Ну-ну. Неспроста все это. — Я думаю, неплохо было бы утянуть немного этого зелья, — прошипел уголком рта Рон. Гарри исподтишка поглядел на Малфоя: тот жадно следил, как Снейп достает образец зелья ярко-синего цвета, и подумал, что в этот момент мысли Рона и Драко совпали полностью. — Боюсь, утянуть немного зелья мечтает каждый второй в этой аудитории, — тихо фыркнула Гермиона. — А каждый первый? — заинтересовался Рон. — А каждый первый утянул бы столько, сколько смог, — Гермиона сердилась. — Думаете, Снейп — идиот? Думаете, он не знает, что делает? Да он специально все это затеял! — Почему ты так решила? — полюбопытствовал Гарри — Да потому, что ни разу он не отступал от программы без умысла. Вспомните хотя бы тему про вервольфов, когда он замещал Люпина! — Знаешь, я тоже вспомнил об этом! — Поэтому аккуратней, Гарри. Я хочу сказать… Не вздумай и пытаться! Шептались не только они. Казалось, половина класса обсуждает перспективы… подобного урока. Интересно, что теперь Снейп не обращал внимания на разговоры. Он сосредоточенно рылся в шкафах, доставая и выкладывая наружу пучки трав и небольшие картонные коробки, набитые всякой всячиной, иногда полупустые, иногда заполненные до краев семенами, сушеными мокрицами и прочей ерундой. Он словно давал возможность обсудить всем желающим преимущества обладания такой великолепной и многообещающей штукой, как Зелье Постоянной Болтливости. И ученики обсуждали. Малфой, опустив уголок рта, исподлобья посмотрел в их сторону. Гарри проследил его взгляд до Невилла Лонгботтома, на парте которого красовалась стеклянная реторта причудливой формы. — Малфой нашел себе емкость, — тихо сказал Гарри. — Того и гляди украдет у Невилла пузырек, — согласился Рон. Но вот Снейп вынырнул из шкафа и, пройдя к доске, принялся покрывать ее плотной сеткой символов. Затем резко повернул голову, так, что его сальные волосы разлетелись. Моментально все стихло. — Вещества под пунктами четыре и семь я выдам лично каждому в руки. И если услышу, — он бросил неприязненный взгляд на Гарри, — что кто-то из вас эти ингредиенты уронил… или потерял… или еще что-то столь же правдоподобное, Поттер… Драко Малфой громко хмыкнул и с торжеством посмотрел на Гарри. — …то вы пожалеете об этом так же верно, как верно то, что еще ни один шрам не сделал своего обладателя умнее. Кто-то, кажется, Забини, рассмеялся. Однако Гарри и не думал реагировать. Ему надо было срочно выяснить одну немаловажную деталь, и плевать он хотел на провокации. Ведь если это зелье заставляет болтать обо всем на свете… если нельзя остановиться… — Профессор Снейп! — поднял он руку. Казалось, тот был удивлен. — Не согласны с моим утверждением, Поттер? Снова угодливые смешки. Теперь уже со стороны Малфоя и его дружков. — Профессор, сможет ли подвергнутый влиянию зелья говорить неправду? — К сожалению, нет, Поттер: неконтролируемый речевой поток — это значит никакого контроля. Сволочь. — Рискнете украсть хоть каплю, и у всех остальных будет прекрасная возможность ознакомиться с самыми разными сторонами вашей, несомненно, насыщенной жизни во всех подробностях. Гарри почувствовал неодолимое желание ответить какой-нибудь резкостью. Снейп выжидающе смотрел на него. Не дождешься. Пришлось сесть за парту, всем видом показывая, что получил ответ на вопрос. Снейп усмехнулся. — Интерес Поттера говорит о том, что он по достоинству и всесторонне оценил волшебные свойства этого зелья. Я счел нужным предупредить о последствиях. Всех касается. Снейп отвернулся к доске. — Прошу внимательно отнестись к последовательности действий внутри каждого пункта и читать каждый этап целиком, прежде чем приступите к исполнению. Если Финниган, вы забудете, в какую сторону три раза помешать — свериться с моими записями уже не успеете. Лонгботтом. Невилл вздрогнул. — Что у вас на столе? Невилл встал. Сделал попытку заговорить. Но пока он жевал слова и собирался с мыслями, Снейп оказался рядом, взял реторту в руку, повертел и аккуратно поставил обратно, не проронив ни слова. Гарри удивился тому, что не прозвучало ни одно из тех ехидных замечаний, на которые был так щедр слизеринский декан. Затем ученикам были розданы ингредиенты четыре и семь. Коготь неизвестной птицы — наверное, птицы, — поправил себя Гарри, потому что с когтями никогда нельзя быть уверенным полностью, и щепоть чего-то бурого, что выдавалось мерной ложкой, привязанной к большой банке. Тихо позвякивали чаши весов, кое-кто уже зажег под котлом спиртовку. Минут через двадцать, когда большая часть класса была озабочена перемешиванием состава четыре раза по часовой стрелке, восемь — против, с паузой в три удара сердца между пятым и шестым, а затем выжидала появления желтого оттенка, после которого надо будет убавлять огонь, Гарри вновь услышал шепот Рона. На этот раз его товарищ прикрыл лицо платком, явно позаимствованным у Гермионы, словно ему мешал едкий запах, тянущийся от котла. — Я думаю, что сложность задачи предполагает красивое решение, — глубокомысленно изрек он шепотом, стараясь как можно меньше шевелить губами. Гарри посмотрел на него с подозрением. Что это он? Гермиона фыркнула и ничего не ответила. — Мы можем узнать, — снова зашептал Рон, не отрывая взгляда от Снейпа и следя за его перемещениями по классу, — о чем говорит Малфой в гостиной… Гермиона снова фыркнула. — …и о чем говорят дома их родители — из того, что удалось подслушать, разумеется. Можно подлить зелье Доулишу и понять, как он переправил Трелани в резиденцию. Или наконец удостовериться, что он ни при чем… — Рон Уизли, перестань! — не выдержала Гермиона. — Это бесполезно. Я не буду воровать зелье. Ни красивым способом, ни некрасивым. — Но мы же должны воспользоваться ситуацией! — Как бы Снейп сам не воспользовался твоим намерением воспользоваться ситуацией! — Уизли! — резкий хлесткий окрик заставил Рона замолчать. — Повторите, какое именно свойство гарпий послужило основанием для использования когтя этих существ в качестве базового ингредиента зелья. Рон медленно выполз из-за парты. Гермиона начала листать книгу, Гарри сделал вид, что сосредоточился на работе. Если так пойдет, то пытаться стащить немного зелья будет бессмысленно: его просто некому будет правильно приготовить. — Итак? Рон же выглядел довольно жалко. Гарри делал вид, что тщательно взвешивает толченые многоножки: подсказать Рону не представлялось возможным: Снейп подошел к ним почти вплотную. — Коготь гарпии используется для перенесения категории жажды. В данном случае благодаря действию других ингредиентов эта жажда, как общий императив, трансформируется в локальную жажду говорить, — еле слышно прошелестела Гермиона. — Еще одно замечание, Грейнджер, и вы покинете класс. Гермиона вспыхнула и с удвоенным усердием занялась зельем. Гарри яростно мешал свой бульон из многоножек. По часовой стрелке или нет — это уже не играло существенной роли. Зелье было бурым и издавало отвратительный запах. Гарри думал, что после того, как они вернулись из резиденции, Снейп стал совершенно невыносим. Он цеплялся к ним каждый урок, а в результате страдал весь факультет, и хотя и он, и Гермиона старались не давать повода снять баллы, профессор виртуозно находил предлог, а часто и не один, как это сделать. — Может быть, Уизли, вы не знаете, кто такие гарпии? — лицо Снейпа выражало отвращение. — Знаю, — вспыхнул Рон. — Ах, да. Ваш брат Чарли занимается их потравой… — Мой брат разводит драконов! Голоса зазвучали тише и удаленнее; сквозь эту словесную перепалку внезапно проступила совсем другая картина; внутренним зрением Гарри увидел: трактир «Три метлы», барная стойка и Хагрид, говорящий Луне: — 'Арпии — эт' вечно 'олодные, со впалыми щеками. Да-а… Полуптицы, значить… Полуженщины. Он вскинул голову и встретился глазами с Роном. Тот, с беспомощным видом мямливший: — Коготь гарпии позволяет… ну… коготь, это, в общем… — подавился на полуслове и замер. Затем, заворожено глядя Гарри прямо в глаза, произнес: — Вечно 'олодные, со впалыми щеками. Полуптицы-полуженщины, 'арпии. Эт'… значить. Казалось, от смеха на полках зазвенели банки с сушеными тараканами: у Рона вышло очень похоже, так, словно он специально спародировал Хагрида. Снейп побледнел. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора. О вашем поведении, Уизли, я буду говорить с профессором МакГонагалл. А сейчас — покиньте класс. Рон, полыхая ушами, вышел под улюлюканье слизеринцев. — Готовишься к новой карьере, Уизли? — отпустил Драко Малфой, когда Рон проходил мимо. — Тренируйся. Уход за волшебными тварями могут вести только косоротые, нищие и безмозглые, так что у тебя все шансы. Рон вышел, хлопнув дверью. — Чего это ему взбрело в голову, — все еще красная, как вареный рак, спросила Гермиона спустя некоторое время. Ее зелье было почти готово и уже приобрело тот глубокий лазурный цвет, какой был у образца Снейпа. — Мы потеряли на этом занятии шестьдесят баллов, это сколько же понадобится уроков с нормальными учителями, чтобы догнать остальных?! — Ничего, ты руку почаще поднимай — и догоним. Не спеша, по десять баллов за ответ. — Не смешно. Я решительно не понимаю Рона. — Он не виноват. — Да? — скептически приподняла брови Гермиона. — А кто виноват? — Я. — Томас! — внезапно раздался окрик Снейпа. — Я вижу, вы тоже по достоинству оценили перспективы практического использования зелья. Дайте сюда ваш пузырек! И Снейп демонстративно уничтожил небольшую стеклянную бутылочку, в каких обычно продают лекарство. — Придете ко мне на отработку! — прошипел Снейп. — И, разумеется, минус двадцать баллов. Похоже, преимущество, которое Гриффиндор получил после квиддичной победы над Хаффлпаффом, растаяло. Подумать только — всего за одно занятие. Ах. Это оказалось последней каплей. Гарри твердо решил, что, какова бы ни была цена, но хоть каплю зелья он с урока унесет. И подольешь Снейпу в чай. За ужином, — ехидно пропел внутренний голос с интонациями Амели. А что… план совершенно не реализуемый, но помечтать-то можно? Гарри даже задышал полной грудью. Интересно, как у Гермионы дела с зельем? И как там чудная склянка Невилла? Он крутанулся на месте. Попросить, что ли? — Гарри, немедленно успокойся. И не вертись, — тихо, но требовательно произнесла Гермиона, старательно следя за тем, что происходит в ее котле и полностью игнорируя происходящее. — Дай мне спокойно доварить его, ты уже два раза меня толкнул. Но Гарри ее не услышал. Он ошеломленно смотрел на место, где еще пять минут назад стоял такой прекрасный, такой удобный, такой похожий на реторту алхимика стеклянный сосуд. Малфой! Гарри нашел глазами своего врага. Драко Малфой выглядел крайне довольным. — Невилл! — воскликнул Гарри шепотом и, когда Невилл оторвался от своего котла, указал глазами на пустое место. — Профессор Снейп, — завопил Невилл, забывая, чем грозит подобное поведение. — Профессор! Мой нейтралайзер пропал! Моя бабушка… она… сэр! — Говорите связно, Лонгботтом. — У меня пропал нейтралайзер, — щеки Невилла приобрели пунцовый цвет. — Это вещь… она принадлежит бабушке, я… я одолжил у нее, под честное слово, что не потеряю! А он исчез! — Исчез… — неторопливо протянул Снейп, подходя к его парте. — Надо же, какая неприятность. Возможно, его сунул в карман Уизли, покидая нас? Гарри чуть не затрясся от злости. — Гарри, — предупреждающе произнесла Гермиона, не оборачиваясь. — Не доставь ему такой радости, Гарри. Помолчи. — В любом случае ты найдешь эту бабушкину собственность после занятий, я практически уверен. — Он покрывает Малфоя! — выдохнул Гарри яростным шепотом. — Конечно, покрывает. Невилл, не одолжишь мне Тревора? До перемены… Спасибо. * * * — Приготовились к проверке результатов, — скомандовал Снейп. Гарри ожидал, что, как обычно, им придется разлить зелье по колбам и сдать их запечатанными. Но все оказалось иначе. — Патил, зелье должно быть лазурно-синим, а не ядовито-зеленым. Evanesco! Чуть мерцающее зелье цвета морской волны исчезло из котла. — Браун. Безобразно. Evanesco! Лаванда показала спине профессора язык. — Томас… что с вами, Грейнджер?! Гермиона тянула руку стоя. Второй она прикрывала нижнюю часть лица, но тяжелые крупные капли крови все равно падали на парту и на пол, просочившись между пальцами. Она побледнела, на лбу появилась испарина. Гарри протянул ей свой платок, и Гермиона, благодарно что-то промычав, прижала его к носу. Снейп махнул палочкой. Однако невербальное заклинание не оказало видимого воздействия на кровотечение. — Мод-но бде в Боднидьдое Кдыдо? — прогнусавила Гермиона. Снейп с подозрением оглядел ее с ног до головы. — Accio, Зелье Непрерывной Болтливости! Аудитория замерла. Было слышно, как упала на пол еще одна тяжелая капля. Гарри зажмурился. Но ничего не произошло. — Идите, мисс Грейнджер. — А бое зебье? — Ах, да. Evanesco! — Оно по’бучилось? — Приемлемо. Поторопитесь, мисс, — Снейп потерял к Гермионе интерес. — Томас. Ваша работа ужасна… Гарри дальше не слушал. Ему было все равно, какими эпитетами наградят его труд. Он сильно беспокоился за Гермиону. Да что за день такой сегодня! Сначала выгнали Рона, потом этот ужас с лужами крови… от испарений, что ли? Кучу баллов сняли… Еще Малфой, гад, украл реторту Невилла. Можно спорить, его-то Снейп не обыщет… Гарри посмотрел на Малфоя. И буквально столкнулся глазами с Амели Гринграсс. Она медленно свела ладони. Хлопает? Амели повторила жест три раза. Интересно, кому предназначены эти аплодисменты… — Выходим из класса по одному, — скомандовал Снейп, становясь в дверях и доставая палочку. — Я сделал достаточно предупреждений, чтобы ни один из вас не рассчитывал на всякие глупости. * * * Гарри сорвался одним из первых, забыв обо всех своих намерениях. Что случилось с Гермионой? В коридоре его перехватил Рон и буквально потащил в туалет для девочек на втором этаже. — Она сказала, чтобы немедленно… что ждать невозможно! Это Гарри и сам понимал. Однако почему в туалет, а не в Больничное Крыло? Они с Роном, конечно, попробуют остановить кровь, но раз уж у Снейпа не вышло… Воображение рисовало ему залитый кровью холодный пол и Гермиону, cползшую вниз по стене с абсолютно бескровным лицом. Гермиона действительно встретила их бледная. Но бодрая: кровотечение волшебным образом прекратилось. — Гарри… Рон… помогите мне… Мы не можем ждать! — Да-да, конечно, — засуетился Рон и сделал попытку поддержать ее за локоть. — Ой, ну перестань, — отмахнулась Гермиона и качнулась. — Теперь уже лучше. Еще минута, и я смогу колдовать. Пока голова еще сильно кружится. Гарри незаметно огляделся. В корзине для мусора он заметил набухший от крови носовой платок, глядя на который почувствовал приступ дурноты, и еще что-то яркое, цветное. — Accio! — скомандовал он и с удивлением уставился на фантик. — Я мог бы догадаться! — Рон хлопнул себя по лбу. — Конечно, мог бы, — улыбнулась ему Гермиона. — Если честно, я и думала, что ты догадаешься. Сразу, как я попросила! — Что происходит? — возмутился Гарри. — Вы о чем? Какие-то фантики. Конфеты. Внезапно его осенило. Конфеты! — Ну разумеется! — довольно произнесла Гермиона, глядя на него. — Прогулочные тянучки Фреда и Джорджа. Как еще я могла вынести это зелье перед носом у Снейпа? В конце урока он бы точно всех обыскал. — А он и обыскал, — ошеломленно протянул Гарри. — А ты правда вынесла зелье? — Пока еще не знаю. — Гермиона, — сурово потребовал Рон, — прекрати нас мистифицировать. — Так чудную круглую колбу Невилла стащила ты? — изумился Гарри. — Я думал — Малфой. — Я не брала колбу. И знаете, Малфой — не Малфой, но эта пропажа означает, что зелье есть не только у нас. Понимаете? — Мы понимаем, — с непередаваемым выражением произнес Рон.— «Не только у нас» — это, вероятно, означает, что у нас оно тоже есть? — Ferverto! — скомандовала Гермиона, и только тут Гарри заметил Тревора, сидевшего в раковине. В ту же секунду он превратился в бокал из зеленого стекла на короткой толстой ножке, подобные Гарри видел на Гриммаулд Плэйс. Бокал был наполнен до краев. — Вот это да! — потрясенно произнес Гарри. — Я же говорила, что мы не можем ждать… Тревор уже начал его переваривать, понимаете? Видите, цвет немного бледней, чем надо. — Ты хочешь сказать?.. — Рон был потрясен. — Ты заставила нахлебаться жабу? Прямо из котла? — Предварительно наложив Silencio, — кивнула Гермиона. К ней уже начал возвращаться румянец. — Я боялась, вдруг он начнет квакать. — С ума сойти, — Гарри взволнованно прошелся по туалету. Гермиона расхохоталась. — Ты поверил? Что жабу можно напоить этой гадостью? Гарри насупился. — Нет, я превратила Тревора в бокал, отлила немного зелья — как раз начался весь этот шум с проверкой работ… а потом превратила его обратно в жабу. — А оно… оказалось внутри? — Ну, как видишь! — Но откуда уверенность, что зелье не исчезнет после следующего превращения? — Материя ниоткуда не берется и никуда не исчезает, — назидательно произнесла Гермиона. Гарри бы с ней поспорил. Он-то как раз прекрасно помнил, как на чемпионате по квиддичу с пространством вытворяли всякие разные штуки… а трансфигурация? Так что все прекрасно берется из ниоткуда и исчезает в никуда. Он глянул на Рона, который засмотрелся на голубую жидкость. — Зелье постоянной болтливости, — шептал тот, заворожено глядя на склянку. — Да еще и в исполнении Гермионы. Вот это да! И утянула его Гермиона. Скажи кому — не поверят! — Класс! — согласился Гарри. — Ну что ты заладил: утянула, утянула. Ну, утянула! — Не сомневайся, мы найдем ему практическое применение, — заверил Гермиону Рон. — Я бы, например, подлил кое-кому пару капель… и посмотрел. Он взял в руку бокал и аккуратно понюхал. — Аккуратней. Лучше не трогай, мечтатель. Гермиона принялась мыть старую, потрескавшуюся кружку, забытую здесь сотню лет назад или около того. — Кстати, Рон… А что тебе взбрело в голову передразнить Хагрида? Рон покраснел. — Он не передразнивал, — тут же стал серьезным Гарри. — Прости, я совсем забыл тебе объяснить — от радости, наверное. Рон это… считал. Гермиона от неожиданности выронила стакан. — Ну вот… Теперь и перелить некуда. Через пару минут Тревор начнет возвращаться к своему облику, а я буду вынуждена снова подвергнуть его мучительной трансфигурации. И все из-за ваших глупостей! — Это не глупости, Гермиона, — тихо сказал Рон. — Это… это страшная штука, если честно. Я же знаю, кто такие гарпии. Я вырос в колдовской семье — в отличие от Гарри. Гермиона повернулась к Рону, машинально вытерев руки о мантию. — Нам с Джинни мама еще в детстве истории разные про них читала. Так вот, они не имеют ничего общего с тем, что заставил меня сказать Гарри. — Я не заставлял, — возмутился Гарри. — Я просто вспомнил, как Хагрид обсуждал их с Луной. — Образ был очень четкий, — тихо закончил Рон. — И щеки впалые, и все такое. Но главное — совершенно невозможно противиться. Словно кто-то против воли заставляет тебя… Я сказал то, что сказал, — и сразу легче стало. А потом гляжу — все смеются. — Интересно, — протянула Гермиона. — Значит, Хагрид это обсуждал в «Трех метлах»? Гарри кивнул. — А ты вспомнил. Ну еще бы. Ты был на взводе, ты злился… и ты напал на Рона. — Я не нападал! — запротестовал Гарри. — Ты говоришь чудовищные вещи, Гермиона! — Ты установил с ним контакт, смотрел ему в глаза? — Я не доставал палочку! Я не произносил заклинаний… Ни Legiliments, ни какое другое! — Нет. Но, видимо, сигнал был очень мощный… ничего этого не понадобилось. Транслятор. — Давай не будем ничего придумывать? — рассердился Гарри еще больше. — Давай, — неожиданно согласилась с ним Гермиона. — Но на ближайших занятиях по ТИ расскажем все профессору Мрач. Пусть скажет, с чем мы столкнулись. Гарри промолчал. А что он мог возразить? Насупившись, он буравил взглядом умывальник. — Ну вот, — Гермиона уже перелила в восстановленный стакан зелье и всем своим видом показывала, что больше не имеет смысла торчать в туалетной комнате. — Готово. — Ладно, друг, пошли, — ткнул Гарри в плечо Рон. — Мне здорово из-за тебя досталось, но, честное слово, я не в обиде! То, что Гермиона сумела раздобыть такую ценную вещь, искупает все мои страдания на две недели вперед. Как представлю непрерывно болтающего Малфоя…. — Малфоя? — сияющее лицо Гермионы приобрело удивленное выражение. — Что нового сможет рассказать нам Малфой? — Как это? — удивился Гарри. — Что знает, то и расскажет. Думаю, он за каникулы немало интересного подслушал. — И все — про похищение Гринграсс. Готова спорить, это была главная тема всех каникул, — несколько презрительно заявила Гермиона. — Ну и что? — Рон тоже был удивлен. — Интересно же! — А то, что про похищение мы сами можем больше рассказать. И где прятали, и что хотели, и как затея провалилась. Причем, более достоверно, я уверена, чем излагал Люциус Малфой, пытаясь скрыть свои ошибки. — И что ты предлагаешь? — Подсунуть зелье самой Гринграсс. * * * Гарри сидел на полу в туалете для девочек на втором этаже. Его друзья давно уже ушли на Чары, а он, вытянув ноги, расстроено сканировал поверхность трубы умывальника. Надо же, оказывается, Гермиона уверена, что Амели есть, что скрывать. Оказывается, если дать ей зелье непрерывной болтливости, можно услышать много интересного: например, что происходило в доме Крауча. Оказывается, возможно, там пытали людей, и не исключено, что кто-то высокопоставленный из министерства навещал ближайших слуг Лорда. — Если бы она обладала подобной информацией, то давно бы уже рассказала аврорам или Дамблдору! — горячился тогда Гарри. Но Гермиона только посмотрела на него с сожалением и вздохнула. Самое обидное, что Рон тоже поддержал эту бредовую идею. Он считал, что, в любом случае, зелье можно разделить на две части и тогда никто не уйдет обиженным: ни Малфой, ни Гринграсс, — такие были его слова. Гарри разозлился, наговорил кучу колкостей и в результате не пошел на занятия к Флитвику. И вот теперь он сидел и тупо смотрел на трубу умывальника с протравленной змейкой. Если хорошенько зашипеть, откроется лаз в Тайную Комнату. Только шипеть надо на парселтанге, иначе, дорогие друзья, ничего не выйдет. Еще неплохо позаботиться о фениксе, который вас вытащит обратно, если, конечно, вы не умеете ползать по трубам. Вытащит, разумеется, уже после того, как вы сунули свой любопытный нос, куда не следует. Сунули нос, куда не следует… Гарри вскочил. Ну надо же! Он столько времени искал способы и возможности, а разгадка оказалась тут, в туалете для девочек на втором этаже. Он в два приема отряхнул мантию и улыбнулся в старое мутное зеркало. Оттуда на него смотрел немного бледный, самую малость растрепанный, но воодушевленный юноша. И взор его горел. * * * — Чем мы его кормить будем, только, пожалуйста, не говорите мне, что он перебьется! — Конечно, перебьется! Ой! Не дерись, а? Рон потер макушку, возмущенно таращась на Гермиону. — И вообще… — она не обратила никакого внимания на демонстрационную позу Рона, — каким образом ты, Гарри, собираешься заставить его спуститься вниз? Или даже не так… Каким образом ты собираешься сообщить, что Камень в Тайной Комнате? Письмом? Она вытерла руки о фартук и с выражением продекламировала: — Уважаемый Люциус Малфой, пишет вам Гарри Поттер. Исключительно из душевной склонности и глубокой симпатии, которые питаю к вам вот уже много лет, хочу рассказать, где хранится Философский камень, который мы с интриганом Дамблдором вовсе не уничтожили, как думают тут некоторые, а спрятали в тайном месте, куда никто, кроме меня и вашего хозяина проникнуть не может… Рон фыркнул. Гарри тоже не выдержал и улыбнулся. — Десять баллов с Гриффиндора! — рассерженная профессор Спраут словно из-под земли возникла перед ними. — Вы будете сегодня пересаживать Лисьи Следы или нет!? Они, между прочим, пропадают! Если считать ворон! Ребята пристыженно уткнулись носами в горшки. Гарри схватил один Лисий След и впечатал в песчаную почву. След тут же выпустил дюжину мелких корешков. На самом деле, проблема, о которой заговорила Гермиона, была самым слабым звеном в его замысле. И, если честно, именно эту проблему Гарри считал решенной. Он просто посвятил в свой План Амели. Уже довольно давно, на прошлой неделе. Сразу после того, как его осенило, сидя напротив умывальника в туалете Плаксы Миртл на втором этаже. Амели пришла в восторг от самой мысли запереть Люциуса Малфоя в Тайной Комнате. Правда, она долго выспрашивала Гарри, существует ли на самом деле Философский камень, и, казалось, все никак не могла поверить в тот прискорбный факт, что Дамблдор и Николас Фламель его уничтожили. — У меня не укладывается в голове, Гарри, — жаловалась она, — что можно вот просто так, из каких-то сиюминутных, текущих соображений уничтожить уникальную субстанцию, легенду нашего мира, квинтэссенцию магии, миф! Гарри ее понимал. Но дело было сделано, и было сделано так, а не иначе. Камня не существовало. Но разве поверит субъект, подобный Люциусу Малфою, в то, что кто-то по своей воле может уничтожить Могущество с большой буквы. — Разумеется, он не верит, — подтверждала его мнение Амели. — Если, конечно, Сам-Знаешь-Кто рассказал ему о камне. Впрочем, думаю, так или иначе, он знает. На вопросительный взгляд Гарри она ответила коротко: — Снейп. Конечно, она права, — думал Гарри, отпечатывая в горшке следующий Лисий След. — Снейп или не Снейп, но о камне знало слишком много народа, чтобы его существование осталось в тайне. А вот в то, что он уничтожен были посвящены только Фламель, Дамблдор и он, Гарри. Но если нет — тоже не большая беда. Малфой не поверит. Совершенно точно. Плохо было одно. Никак не получалось набраться решительности и сообщить друзьям, что познакомил Амели с их замыслом. Никогда еще Гарри не делал подобных серьезных шагов, не обсудив предварительно их с Роном и Гермионой. Но после похищения он и Амели были дружны как никогда, и просто не было никакого желания держать что-то в секрете от нее. Он рассказал — а она взяла самую трудную часть плана на себя. «Люциус Малфой, — сказала она, — никогда не поверит, что кто-то, пусть даже его друг — если у Малфоя есть друзья — просто так, не требуя ничего взамен, поделится сведениями подобного рода. Я знаю, Гарри, что попросить у нашего экс-Министра Магии, который нынче вне закона, чтобы он без подозрений отнесся к подобной информации». Гарри этого было достаточно. В тот же вечер Амели отправила отцу Драко сову, предварительно напомнив, что совершенно неизвестно, сколько времени займет вся операция, так как адресат в бегах. И вот прошла почти неделя. Неделя ожиданий, каждый день из которой Гарри был готов торжественно объявить друзьям правду. Малфой клюнул! — хотелось сказать ему, сохраняя некоторую небрежность в голосе. — Амели заставила его поверить в философский камень! — и посмотреть на их вытянувшиеся лица. Но дни шли, а мечты оставались только мечтами. Гарри от всего сердца надеялся, что временно. — А кормить его можно будет попросить Добби, — прозвучал в его ухе шепот Рона Уизли. — Если эльфы могут просачиваться сквозь стены, то и сквозь трубы сумеют. — Добби? Малфоя? — от неожиданности Гарри сказал это громче, чем хотел, и тут же поймал подозрительный взгляд Драко. — Знаешь, это плохая идея, Рон, — злясь на то, что позволил вырваться возгласу, пробурчал он. — Почему? — Добби прислуживал Малфоям много лет. Хочешь заставить его испытать это снова? — Ага, — Рон расплылся в улыбке. — Думаю, ему будет приятно это делать. В свете новых обстоятельств. Перед мысленным взором Гарри возникла картина: поднос со школьной едой летит прямо в Добби. Эльф щелкает пальцем, и поднос исчезает в пяти дюймах от него. Добби шлет разгневанному Малфою приятную улыбку и исчезает с негромким хлопком. Люциус голодает и злится. И от голода становится еще злее. Разумеется, на самого себя. Гарри улыбнулся. — Может, ты и прав. Надо будет поговорить с Добби. — Конечно, прав! Только… Рон хотел сказать, что перед тем, как говорить с Добби, надо быть уверенным, что кто-то возьмет на себя труд заманить Малфоя в Школу. Гарри хотелось сказать: «Я решил уже эту проблему. Малфой обязательно клюнет, дело лишь во времени». Но он не мог. — Обсуждаете, что будет, если корзину с едой кидать прямо в люк? — ехидно заметила Гермиона, догоняя их по дороге в замок. — Ага, — Рон подмигнул Гарри. — Открываем — и бух туда сосисок с кетчупом. — А оттуда в ответ проклятье! — А мы ему — «Protego!» — Пока ты, Рональд Уизли, будешь выполнять Protego, Малфой оттуда вылезет! — Тс-с-с! Подозрительно поглядывая на троицу, Драко Малфой с Крэббом и Гойлом обогнали друзей на повороте. — Надо же, как ухо оттопырилось, — громко высказал в пространство Рон. — На самом деле, Малфой спит и видит, как подлить зелье кому-нибудь из нас. Не забывайте, он свистнул у Невилла его реторту, так что нам надо держаться по возможности вместе. Держаться вместе по многим причинам было невозможно. Взять хотя бы квиддичные тренировки. Гермиона не собиралась посещать их и тратить столько времени впустую. И сидеть в гостиной не собиралась тоже. Как всегда, она любила посидеть в библиотеке, где ближе к вечеру было не так уж много народа. Гарри и Рону было проще, но и они часто разлучались — гораздо чаще, чем это происходило на младших курсах. Похоже, у Рона наконец-то появилась девушка, чему Гарри был рад. Но все это отрицательно сказывалось на безопасности: так, во всяком случае, думали друзья до той поры, пока их не разубедил один случай. * * * Невилл плакал. Гарри не верил своим глазам: вымахавший ростом с Рона, похудевший, довольно уверенный в себе в последнее время, Невилл размазывал слезы по покрасневшим щекам и тоненько скулил. Рядом неловко топтались Дин Томас и Шеймас Финниган. — Чего он? — Гарри присел на корточки и попробовал поймать взгляд товарища. Сначала ему показалось, что толку не будет, так как Невилл все равно тупо смотрел в одну точку, раскачивался из стороны в сторону и время от времени громко всхлипывал. — Невилл, что произошло? — уже другим тоном требовательно спросил Гарри. — Ба меня убьет, — выдавил Невилл. — Она предупреждала, чтобы я не… а я… Ничего не понимая, Гарри посмотрел на Тома и Шеймаса. Они переглянулись, и Том, пожав плечами, сказал: — Да он из-за банки своей… Вроде как Малфой ее украл. И не отдает. На этих словах Невилл принялся всхлипывать с удвоенной силой. — Снейп сказал, после занятий найдется. А Ба сказала, если потеряю нейтралайзер, — могу больше домой не приезжать. — Ерунда, — уверенно заявил Рон. — Мне мама такое регулярно пишет. Если испачкаю парадную мантию, если не отвяжусь от Джинни, если снова получу отработку или порву свитер… это их любимая угроза, не понимаю, чего ты так распустился! — Нейтралайзер — это не свитер! — воскликнул Невилл. — Нейтралайзер — это серьезный магический предмет. — И что в нем было такого, Невилл? — спросил Гарри, думая, что если Малфой до сих пор не отдал Невиллу эту штуку, вероятно, это очень полезная и нужная вещь. И отобрать ее теперь будет непросто. — Он… Он… разлагает все на свете зелья на нейтральные вещества и… воду. Гарри от изумления сел на кровать и хватанул ртом воздух. То, что сказал Невилл, не упрощало задачи по возв
полная версия страницы