Форум » Библиотека-3 » ГП6:"Шанс на нелюбовь": ГГ/ДМ, R, макси. » Ответить
ГП6:"Шанс на нелюбовь": ГГ/ДМ, R, макси.
Severный ветер: Название: Шанс на нелюбовь Автор: Severный ветер Рейтинг: R Герои (пейринг): ГГ/ДМ Жанр: Drama+Romance Дисклеймер: все принадлежит Роулинг Аннотация: Вопросы без ответов. Возможности невозможностей. Шанс все изменить. И давящая тоска на сердце, от которой никуда не деться. Драко Малфой возвращается в прошлое, чтобы не позволить себе полюбить. Комментарии: без коментариев Отношение к критике: как вам угодно Размещение в архивах: Свяжитесь предварительно со мной
Ответов - 8
Severный ветер: Шанс на нелюбовь * * * Спасибо тебе за неспетую песню, За яркие краски несбывшихся снов, За наше не рядом и наше не вместе, Спасибо большое за нелюбовь. Я не смогла бы касаться губами И для тебя, словно солнце, сиять, Я разучилась прощаться словами, Всем сердцем любить и наивно мечтать. Спасибо, что ты заметил всю тщетность Привычных попыток тепло сохранить, Большое спасибо за неоткровенность И за непопытку меня полюбить. Пролог. А я хочу летать… Не знаю, почему некоторым хватает такого простого тихого счастья. Просто разделять с кем-то свои дни, с отличным, милым человекам. Но можно ли назвать это счастьем, когда нет рядом того, кому посвящаешь каждый день свою жизнь, свою душу, всю себя. Имеет ли значение хоть что-нибудь? Какой смысл в этом нелепом существовании… Бесконечно, но так быстро и безысходно. Дни, дни, дни… Их можно делить с кем угодно. Свет ослепляет, за ним не видно истинной сущности вещей, и все кажется совсем другим, правильным, единственно возможным. Ночи, ночи, ночи… нет слез на подушки, сухие, безжизненные глаза. Нет оправдания, темнота не дает его. Наедине со своими демонами. Наедине с этой безупречной бессовестной совестью. И крик в темноте, то ли искусственный, то ли настоящий. Не разобрать, кто кричит. Я? Моя разбитая душа? Загнанное в угол одиночество? В чем его измерить? В осколках несбывшихся надежд, бессмысленных фразах, остервенелых секундах… Рядом лежит человек такой близкий, но такой далекий. Чужой… Неоправданно и безнаказанно. Почему, почему, почему? Что ты делаешь со своей жизнью? Нет ответа. Только тиканье часов или стук сжавшегося от боли сердца. Изменить изменить изменить. Хоть что-то, не думая, не боясь. Просто… так просто. Но так тяжело. Сомнения и нерешительность. Ну чего, чего ты боишься? Одиночества, непонимания, боли? Заглянуть в себя и попытаться сказать, что сейчас все по-другому. Безупречная ложь – это ложь самому себе. Можно долго-долго подпитывать ее своим отчаяньем и безысходностью, своей трусостью. И знать, что придет утро, со своим светом, со своей убежденностью в сегодняшнем дне и испарит истину ночи. Растворит все в предрассветном тумане собственного лживого бытия. Подпитается моими проклятиями к самой себе. И уйдет, сытое, довольное, непогрешимое в своей светлой чистоте. Пройдет глупый день и дальше будет свободная ночь со своей ненужной правдой и затравленными мечтами. Со своей решимостью, отступающей перед рассветом и неизменной пустотой где-то внутри. Но однажды реальность сломается. Сломается бесповоротно и независимо от желаний. Разобьется изнутри от осколков клетки сердца. И оно заболит еще сильнее от ощущения свободы. Тогда появится возможность летать. Еще такая призрачная, но уже такая реальная. Ничто не имеет значения. Только один-единственный вопрос… один-единственный шанс… Глава 1. Свет резанул по глазам. Она медленно подняла голову. Затекшая и немилосердно болящая шея не позволяла встать резко, но помогла довольно быстро проснуться. На столе открытый учебник по нумерологии. На учебнике покрасневшие от тяжести головы руки. Гермиона встала и потянулась, грустно улыбнувшись наступившему утру. В прядке переливающихся медным блеском волос запуталось маленькое пушистое перышко. Осторожно взяв его двумя пальчиками, Гермиона подошла к окну, раскрыла его настежь и отпустила на свободу белоснежную пушинку, отправляя вместе с ней на волю свою улыбку. Осторожно спрыгнув с подоконника, она направилась в ванную, которая так привычно встретила ее своим прохладным душем, помогая смыть глупые эмоции. Она спустилась в гостиную, ставшую такой родной и привычной за шесть лет. Сколько они с мальчиками, сидя в мягких креслах, поддерживали здесь друг друга, строили планы, решали вопросы, сколько тайн поведали языкам пламени в камине. А вот и они. Гарри и Рон уже ждали ее внизу. Приветливо улыбнувшись и перепрыгнув через последнюю ступеньку, Гермиона помахала Гарри и привычно поцеловала в щеку рыжеволосого парня. - Доброе утро, Гермиона. Мы тебя уже заждались. - Ты опять ушла, - немного грустно и притворно-обиженно улыбаясь, спросил Рон. - Как всегда, – ответила девушка. - Да я знаю. Вот только так хочется хотя бы раз встретиться с тобой утром глазами. Гермиона улыбнулась, пожав плечами. - Мы уже об этом говорили. Пойдем лучше на завтрак. - Пошли. Вот уже четыре месяца она встречается с Роном Уизли. Но уже в конце лета успела понять, что не любит его. А еще четырех недель хватило на то, чтобы осознать, что вопреки ее желаниям любовь не возникнет, как этого не желаешь. Он был замечательным. Добрым, отзывчивым, нежным. Но… Всегда оставалось это «но». С ним было хорошо, спокойно… И только. Сердце не билось учащенно при случайном прикосновении, не страдала душа, после расставанья, не хотелось обнять его и не отпускать, не хотелось слиться с ним без остатка. А это должно быть, ведь правда? Вот только этого почему-то не было. Гермиона прекрасно понимала, что не сможет прожить с ним всю жизнь, что ей нужно что-то большее. Но расстаться не было сил. Он поддерживает ее, любит, с ним весело и приятно. Ну, не может она причинить ему боль. Не может просто сказать: я не могу быть твоей девушкой. И все этим разрушить. Он не поймет. А ей так дорога его дружба, как и дружба Гарри. И если на третьем курсе она смогла пережить одиночество и боль, когда они не общались, то сейчас их слишком много связывает , она слишком любит их и дорожит ими. Не задумываясь отдала бы за них все, что у нее есть, пожертвовала своей жизнью. Поэтому она уходила. Это пришло само собой и стало необходимостью. После проведенной с Роном ночи в его спальне, когда его дыхание становилось размеренным и он засыпал, Гермиона осторожно убирала тяжелую руку со своей талии, выскальзывала из-под одеяла и неслышно уходила в свою комнату. Она брала книгу, как спасение от тяжелых мыслей, от ненужных никому, глупых переживаний и пыталась не думать… Это был побег, от реальности, от самой себя. Гермиона это прекрасно осознавала, называла себя трусихой, но не могла поступить по-другому. В первый раз Рон был возмущен. Нет, скорее испуган, тем, что она ушла навсегда. Но Гермиона просто поцеловала его и сказала: «Так нужно. Просто дай мне такую возможность.» И он принял это. Считая небольшой девчоночьей прихотью. Возможно, было бы более правильно решить все сразу. Но она надеялась, что со временем чувства изменятся. Не изменились. - Ты где все утро витаешь? – голос Гарри вывел ее из своих мыслей. - Да так. Обдумываю тему сегодняшнего занятия по ЗОТИ. Они сидели в Большом зале за гриффиндорским столом. Гермиона в серединке между двумя парнями. - Знаешь, мне порой жаль, что этот ублюдок больше здесь не работает. - Не думала, что услышу это от тебя. - Просто здорово было бы посмотреть, как он отнесся бы к новому преподавателю. «Это действительно могло бы быть увлекательно,» - подумала Гермиона, но ничего не сказала в слух. - Просто не понимаю, что мешает им пригласить нормального учителя? – проворчал Рон, уплетая аппетитный завтрак. - Я считаю, профессор Тайм очень хорошо преподает материал. - Вот только гриффиндорцев он терпеть не может. Когда Снейп ушел, все уже было вздохнули с облегчением. Ну почему не могли пригласить того, кто ненавидит слизиринцев?! «Он совсем похож на Снейпа,» - подумала Гермиона. - Никто не хочет идти на такую должность. Она же проклята и все об этом знают. - Но некоторых это, видимо, не беспокоит. – Рон кивнул в сторону учительского стола. Гермиона невольно посмотрела на преподавателей. Взгляд остановился на новом профессоре. Девушка вспомнила, как он первый раз вошел в класс. Ученики уже успели сесть на свои места и с интересом ожидали нового преподавателя. На распределении его не было. Как сказала Макгоногал, он отсутствовал по личным причинам. Первым уроком в новом учебном году у седьмых курсов Гриффиндора и Слизирина стояла Защита от Темных искусств. Почти ничего не изменилось за прошедшее лето. Только ученики стали более сосредоточенными, напряженными. Со времени смерти Дамблодора, Волдеморт организовал несколько нападений на магловские районы. Было одно нападение на Диагон аллею. Тогда погибло несколько Авроров и оказавших сопротивление волшебников. После смерти Дамблодора в стране царствовали мрачные настроения. Волдеморт легко находил новых сторонников. Общественность сомневалась в возможностях министерства защитить людей в этой войне. Многие родители не хотели отпускать своих детей в школу. Совет попечителей всерьез задумывался о закрытии Хогвартса. Но было принято решение позволить молодым волшебникам получать образование. Однако не все были на своих местах. Не хватало сестер Патил, Слизиринцы не покинули школу. Вот только пустовало место Малфоя. Один раз они заговорили об этом с Гарри. Что же теперь делает слизиринец после всего произошедшего. Гермиону отвлек от мыслей звук распахнувшейся двери. В классе наступила тишина. Все взоры обратились к вошедшему. Он производил сильное впечатление. Темные прямые волосы, собранные в хвост. Черная строгая мантия. Высокий рост, хорошее телосложение, стремительная походка. Но не это привлекало в нем внимание. Глаза… В них была видна сила этого человека, уверенность, какой-то тяжелый жизненный опыт, несмотря на молодость, и далекая, еле заметная тоска. Что-то было в нем смутно знакомое, очень знакомое. Это не давало покоя. Заставляло Гермиону постоянно поднимать на него взгляд. Когда он прочел ее фамилию, по спине девушки прошелся холодок. Объяснял он очень хорошо. И владел всеми заклинаниями, про которые рассказывал, даже самыми сложными невербальными высшими чарами, в совершенстве. Как сказал Рон, он несколько недолюбливал Гриффиндор. Но и к Слизирину относился прохладно. У него не появилось любимчиков. Не было и тех, кого он терпеть не мог. Этот преподаватель уважал знания и умение их использовать. А к тем, кто не стремился добиться лучших результатов относился с презрением, и мог снять кучу баллов или назначить серьезную отработку. Гермиона, бывало, замечала на себе его взгляды. И это ее беспокоило. Это было странно и необычно. Что-то не давало ей забыть об этих глазах. Они преследовали ее по ночам. Только днем, отвлекаясь на ежедневные проблемы, занятия, домашние задания Гермиона освобождалась от постоянного чувства какой-то неопределенности, постоянного ожидания чего-то. Что-то произошло за ужином. Гермиона не сразу заметила отсутствие Гарри. Все шло своим чередом. Выполнив задание по Трансфигурации, она спустилась в гостиную и направилась в большой зал. Уставшая и голодная девушка не стала никого ждать. Рон с Джинни спустились немного позже. Разговоры, шутки, смех вокруг. И смутное беспокойство. Глоток из бокала с тыквенным соком, стремительно влетевшая в зал сова, письмо в руках удивленной девушки и упавший на пол со звоном бокал, разлетающиеся осколки, как ее растерянные мысли. Паника. Сомнение. Решимость. Спектр чувств и шум в ушах. Быстрый взгляд Рону и стремительный побег из зала. «Опасность…» сердце сжалось. «Нет другой возможности… нет времени на раздумье…» застучало быстро-быстро. «Только твое решение…» ухнуло куда-то вниз. «Иначе смерть…» остановилось. - Что произошло? – Рон с волнением смотрел на возбужденную девушку. - Где Гарри? - … - Его нужно найти. - Гермиона, что случилось? - Читай. Она протянула ему сжатое в кулаке письмо. «Гарри Поттер в опасности. Единственно возможный шанс помочь ему – мое письмо и ваша решимость. У вас нет оснований мне верить, но и выбора у вас тоже нет. Иначе он умрет. В письме портал, настроенный только на вас. Присутствие кого-либо еще повлечет за собой неизбежные и никому не нужные жертвы. Для его активации произнесите слово «время». Не думайте слишком долго: каждая секунда – неоправданная роскошь, которую вы не можете себе позволить. В любой момент все может закончиться. Не опоздайте… … я не причиню вам вреда… поверьте…» - Ты не пойдешь. Гермиона отвернулась к камину. Отблики языков пламени освещали ее напряженное лицо. Перекрещенные на груди руки. Неподвижный взгляд. - Он не отвечает… - голос звучал приглушенно, теряясь в густоте напряжения. - Это слишком опасно. Ты не пойдешь. - Пойду. И мы оба это знаем. Другого выхода нет. - Я не позволю. Девушка повернулась и заглянула ему в глаза. Они молчали и Рон не выдержал, отвел взгляд от расплескавшейся в ней решимости. - Мы не можем поступить по-другому, - громкий шепот отдает глухим стуком в висках. - Я знаю… просто это… - Понимаю… - два стремительных шага, крепкие объятья, глубокий поцелуй. Быстро отвернуться, привычным движением достать палочку из кармана мантии, пуговица-портал в руках, быстрый взгляд и … - Время… Засосало под ложечкой и закружило в водовороте собственных мыслей, чувств, переживаний. И вертится, вертится: только бы успеть. Темнота. Ладони уперлись о холодные камни.
Algine: У вас неправильно оформлена тема. Посмотреть, как надо это сделать можно тут: http://www.hp.lidi.ru/forum-rules-new.html Я пока тему закрою, а вы, как исправите, напишите мне личное сообщение.
Severный ветер: * * * Я буду умолять тебя остаться, Предвидя твой безжалостный отказ, Я буду умолять тебя остаться, Не ради жизни, просто ради нас. И целовать отчаянные руки, Не разбивая мир на миллиарды слов, С улыбкой отдаваться боли, мукам, Но чувствовать еще дышащую любовь. Хвататься за последние мгновенья, Переходить навзрыд сожженные мосты, Стараться убежать от разрушенья, Общаясь с безысходностью на «ты». Не подражая предрассудкам и гоненьям, Догматам, устоявшимся в веках, Искать до пустоты и находить спасенье В соленных упоительных губах. Пройти все грани ада и остаться В безумном трепете посмертного огня, Быть, просто быть, а не казаться, И мысленно шептать: не оставляй меня. Поверь, я не считаю оправданьем, Пытаясь сквозь туман тебя обнять. Позволь же жить одним твоим дыханьем – Я буду солнцем, буду греть и освещать! И разбивая руки в кровь, пытаться дотянуться Друг к другу, убежав от темноты, Бояться от разлуки задохнуться, Мы будем вместе – только я и ты. Глава 2. Одна единственная ошибка… И вечность наедине со своей болью. Некого винить. Только время, которого чуть-чуть не хватило. Совсем не много до негоря, нетоски, неодиночества. Не успел. С неба падает вода, равнодушная, холодная, мертвая… Он не чувствует ее на своем лице. Дождь, слезы – уже не имеет значения. Ничто не имеет значения теперь. Нет будущего, нет настоящего. Призраки памяти заполняют разум без остатка. Уже не понять где заканчивается реальность и начинается безумный бред, как остаток нерастраченных надежд, отголосок неоправданных ожиданий, осколки разорвавшегося от точного удара по беззащитной любви сердца. Неподвижные движения в раскаленной агонии несправляющегося с пустотой разума. Громкое небиение сердца разрывает сводящие судорогой проклятые бесконечности. Просто ее больше нет. И невозможно в это поверить, невозможно принять. Только боль. И жуткое осознание беспомощности. Мысли, сводящие с ума. Нет забвения, нет оправдания, нет объяснения, нет освободительной смерти. А высокому жестокому небу все равно, что ты готов отдать, что готов сделать, чтобы изменить оглушающую правду. Дни, как ночи, как сны с отвратительным повторением безымянности, искусственности, нескончаемости боли. Не смог. Ветер такой же безжалостный, как ее смерть. Отчаянье такое же бесконечное, как ее любовь. Небо такое же серое, как ее надгробье. Вместе с ослепительной вспышкой потери пропали краски, вместе с ее последним вздохом исчезли звуки, вместе с ее последним взглядом погасла жизнь. Бесстрастные дни. Это нельзя назвать даже существованием. Не осталось ничего, кроме оголенного, как комок раздираемых в ослепительной ярости нервов, сердца. Не кого умолять. Не у кого просить милости. Нет уже смысла в заслуженности или незаслуженности, справедливости или несправедливости, правильности или неправильности. Просто нет ее. И все утопает в непоправимой отчаянной обреченности. Слова разрывают, как и молчание. А эмоции набегают волнами, то оставляя в несравненной бесчувственности, то накатывая до невозможности дышать. И только одно желание: прекратить это. И только один вопрос… В то утро светило нереально яркое солнце. Все казалось каким-то необычным и чуть-чуть ненастоящим. Она сидела на берегу озера и читала какую-то книгу. Он неслышно подошел сзади и опустился на траву неподалеку от нее, так чтобы любоваться запутавшимся в ее волосах лучиком солнца. Словно что-то почувствовав, она стремительно развернулась. Улыбка на губах и неповторимый свет чарующих глаз встретили его. Он подошел ближе, присел рядом с ней и осторожно убрал прядку с ее лица. Она взяла его руку в свою. Просто сидеть рядом и смотреть в глаза друг другу, утопая в них, растворяясь, наслаждаясь каждым мгновением проведенным вместе. Драко забыл то время, когда он мог, независимо ни от чего оставаться спокойным. Теперь он постоянно боялся, но не за себя, а за единственного человека, необходимого ему как воздух, невообразимо дорогого, неповторимого. Только ее присутствие в этом мире помогало ему бороться, за свою свободу, за возможность самому выбирать свой путь, за это небо и это солнце. Только ее присутствие давало ему смысл и цель, веру и надежду. Любовь… Любовь? Такое короткое и незначительное слово. Разве можно выразить им чувства, заполняющие все существо при одном взгляде на нее, при одной мысли о ней. Счастье, радость, свет, тягучая боль, сладкая тоска, ожидание, волнение. Широкий и неповторимый спектр ощущений в одном слове. Любовь? Разве мог он хотя бы представить себя, Драко Малфоя, переполненного этим чувством. Потомок древнего рода, заботящийся только о себе, своей фамилии и своих деньгах. Так его учили с самого детства. Учили серьезно и основательно, используя всякие методы. И он верил в это… Какое-то время. Легко верить во что-либо, не прошедшее испытание временем и сложностями. Пока ты не столкнешься с чем-то более серьезным, пока не придется делать выбор между своими убеждениями и чьей-то жизнью. Шестой год обучения – первые шаги на пути к пониманию этого. Задание, поначалу такое заманчивое и обнадеживающее на перспективы, заставило его о многом задуматься. Готов ли он ради своих амбиций пойти на убийство? Это казалось таким простым. Общепринятые представления о ценности человеческой жизни не очень его беспокоили. Но так было, пока не начались последствия. Одно дело – убить врага, предводителя противоположного лагеря. Совсем другое, когда страдают твои однокурсники: молодая, ни в чем неповинная девушка, пусть и болван-гриффендорец, друг ненавистного Поттера, но все же знакомый с детства парень, ученик, как и он сам. Дорога к верхушке оказалась совсем не такой прямой и гладкой, как он предполагал. Попытка отказаться – и жестокое наказание за непослушание: Волдеморт пытает его мать, единственного близкого ему человека. И тогда, стоя в туалете плаксы Миртл, вытирая слезы от переживания за нее, от безысходности, он понял, что из этой ловушке ему не выбраться. Он стал заложником обстоятельств по вине своего эгоизма и безрассудства, неумения оценить ситуацию, прежде, чем ввязываться в чьи-то планы. И вот к чему это привело. Если бы он только знал, что одно его решение может стоить ей жизни… Столько неоправданных «если». А потом было понимание. Окончательное и бесповоротное. Северная башня, палочка, направленная на Дамблодора, смертельная угроза его матери. И нет выбора. Нет оправдания своей слабости в невозможности исправить ситуацию. Они сидят на берегу озера, под рваной тенью развесистого дуба и смотрят в глаза друг другу. Осторожный, глубокий поцелуй, от которого все переворачивается. Земля падает из-под ног куда-то далеко вниз, или просто они вдруг оказываются где-то наверху под небом. Ничто не имеет значения в этот момент кроме ее рук, обвивающих шею, кроме губ, дарящих бесконечность, кроме бешено стучащих сердец, слившихся воедино. И как гром, как обрушившийся на них внезапно холодный ливень, раскалившиеся на груди кулоны, чей-то голос, сообщающий о начале решающей битве. Миг и они уже на ногах. Рука в руке, он, наверняка до боли, сжимает ей пальцы. Ее глаза, полный страха и волнения за него. - Не бойся, - попытка ее успокоить. А у самого сжимается сердце. - Умоляю, будь осторожен, - говорит она. Если бы был хоть маленький шанс на то, что она согласится, он просто запретил бы ей идти туда. Но она все равно пойдет, несмотря ни на что. Он это знает. Поэтому улыбается ей и говорит только: - Береги себя, любовь. В правой руке ее рука, в левой – палочка. Вкус ее губ на своих губах. И рывок аппарации в неизвестность, к смертям, к убийствам, к безжалостности и боли. Яркий свет солнца, зелень дуба и синева озера сменяются полутьмой и красной кашей под ногами. Резкий железный запах крови. Крики, стоны, вспышки заклинаний. Битва в самом разгаре. Черные плащи и маски Пожирателей Смерти, знакомые лица членов Ордена Феникса. На чьей стороне преимущество? Не понять, видны только полные решимости, злости, отчаянности глаза. Все это успеваешь оценить за секунду и кидаешься в гущу битвы. При этом стараясь не потерять взглядом ее фигуру. Атакуют со всех сторон. Шаг вправо – зеленая вспышка пролетает рядом. Поворот и успеваешь первым послать заклинание в Пожирателя Смерти за спиной. Некогда думать, некогда сомневаться. Нет мыслей, только действия, как на автомате. Он пробивается вперед, сбивая по пути заклинаниями Пожирателей Смерти и защищаясь от атак. Стараясь перешагивать через труппы, не думая о них. Не время. Сейчас главное – не отступать, не допустить поражения. О смертях, о потерях они позаботиться после победы. В случае проигрыша… В этом случае заботиться будет уже просто некому. Какой-то Пожиратель Смерти, уклонившись от его заклинания, пытался убежать. Драко бросился за ним. Но тут случайно увидел между фигурами в мантиях ее силуэт, окруженный людьми в черном. Ее оттесняют в угол. И некому помочь. У каждого свой враг, свой противник. Сердце сжимается до размера иголки, колющей грудь изнутри с каждым ударом. Он бросается вперед, не обращая внимания на посылаемые ему вслед проклятия. Красный луч света – на ее руке чуть повыше локтя разрастается алое пятно. Она продолжает рьяно отбиваться. Но против троих не так много шансов. Как в замедленной съемке, он направляет палочку на одного: - Авада Кедавра Тело с глухим стуком падает на пол. Она не упускает момент, атакуя второго противника: - Секо Заклятие вспарывает безликой фигуре в маске живот. Третьего он успевает сбить с ног Ступефаем. Но в это же время кто-то попадает ему обжигающим проклятьем по щеке. Она со смесью страха за него и ненависти к врагу в глазах шепчет: - Авада Кедавра И этот шепот страшнее невербального заклятья. В этот миг она, в темной мантии, с окровавленной рукой, растрепанными волосами и сверкающим взглядом выглядела, как само Возмездие. Подлететь к ней, обнять на секунду, послать мысленный вопрос: в порядке? Да. И снова заклинание в безымянного человека, уронившего на пол палочку. И снова кровь, и снова убийство. Без чувства вины, без сожаления. Они опять на разных концах зала. Что с ней? Нет возможности думать об этом. Заклинание, вспышка, боль. Очередной человек падает на пол. Свои раны не чувствуются. Каждая из них – смерть противника. Каждая из них не имеет значения. Как в какой-то сюрреалистической реальности образы скачут перед глазами. Предметы приобретают странные очертания. Проклятье! Чье-то попадание, но не его. «Неужели конец?» Мысль мелькает перед глазами назойливо и неотвратимо. По телу разливается холод. Ноги не держат и он падает на пол. Противное ощущение чьего-то страдания на лице. Через призму ощущений и темноты проносится в голове мстительное: «Предатель. Так просто ты не умрешь». Голос змееобразного существа крутится отвратительным шипением. Спасает милосердное забытье. Боль… В каждой клеточке тела. В каждой попытке движения. Опять Круциатус – отстраненная мысль. Надо попытаться расслабиться. Что-то нелинейное ускальзывает от сознания. Ускальзывает и тупым молотом бьет по напряженным нервам. Нет, не Круциатус. К нему он привык. Попытка понять оказывается тщетной. Он открывает глаза и ослепительный свет бьет по расстроенному зрению. Ярко. Секунды-минуты. Всего лишь солнце в окно. Белый потолок, больничная палата. «Что я здесь делаю?» Безответный вопрос. И неожиданно, непоправимо, без предупреждения накатывают воспоминания, погребая под своими обломками способность мыслить. Темный зал, вспышки заклинаний, битва, догнавшее его проклятие, Волдеморт. Темнота… Прожигая сознание насквозь, мысль-стрела: Она! Он резко поднимается на кровати, не замечая боли протестующего организма. Взгляд по палате останавливается на кресле рядом с его койкой. По телу от сердца разливается тепло. Спит… Рука безвольно повисла на подлокотнике, с левого плеча упала лямка. На коленках лежит раскрытая книга. Наверняка, она уснула, читая ее. Уставшее, самое прекрасное в мире лицо, повязка на руке, в которую попало заклинание. Синяки под глазами… Из-за него? Он осторожно встает с кровати, боль уже не так беспокоит, и тихо опускается рядом с ней на колени. Берет ее руку в свою, вдыхая такой умиротворяющий и в то же время будоражащий аромат ее кожи. Бережно подносит к своим губам и, дотрагиваясь только своим дыханием, целует. Она с непониманием на лице открывает глаза и судорожно вздыхает. Облегчение и радость в глазах: - Драко… - крик-шепот. Объятья почти не позволяют дышать, поцелуй почти не позволяет мыслить, ее присутствие почти не позволяет существовать. Долго-долго, но так быстро. Необходимо оторваться, чтобы просто не задохнуться. - Ты вернулся… - К тебе - Я ждала - Я скучал - Я с тобой - Навеки Бессердечный врач врывается в палату, прерывая поток слов-эмоций. - Мистер Малфой! Вам нельзя вставать. Испуг в глазах девушки: - Это я виновата, господин целитель. Драко, немедленно ложись. С недовольным выражением лица он лег в постель и, почти сразу проваливаясь в сон, словно издалека услышал ее согревающий голос: - …очнулся около 5 минут назад… Выжили. Вместе. Этого хватает, чтобы постоянно чувствовать счастье. Невозможное, нереальное и теперь вдруг обрушившееся, неотвратимое счастье. Они столько пережили вместе, что просто заслужили его. Но когда наконец-то оно приходит, все кажется таким странным. Как будто сейчас проснешься и окажется, что это был всего лишь сон. А вокруг по-прежнему страх и боль, ненависть и война. И нужно снова бороться, ждать, скрываться. Но конец сна не наступал. Они были вместе, они были рядом друг с другом. Он мог слышать ее дыхание и чувствовать тепло ее тела, зарыться лицом в ее волосы и лежать на берегу озера, глядя в безупречно голубое небо, не боясь, что это через минуту может закончиться, не напрягаться от шороха травы, не выхватывать палочку при каждом отдаленном звуке. Он, она, их любовь. И единственное желание, чтобы так было всегда. Всегда… Слово-загадка, обозначающее линейный отрезок времени, выходящий за рамки человеческого сознания. Слово-обман. Как можно говорить о том, что нельзя представить. Оно дает ложную надежду, иррациональное стремление, неосуществимые желания. Всегда… оно кончилось слишком быстро. Свежий воздух, спокойствие, счастье, хорошее питание, крепкий сон. А ее лицо становилось бледнее, синяки под глазами четче. По-началу он считал, что это последствия стресса, возможно, нервный срыв. Но время проходило, рана на руке совсем зажила, а становилось только хуже. Драко не мог не замечать этого. Они сидели у камина под теплым пледом. На столике рядом стояли два бокала вина, отливающих багровым светом. Руки сплелись, образуя знак бесконечности. Пламя, казалось, только усиливало эффект усталости на ее лице. Усугубляло обострившиеся черты. - Завтра я приглашу целителя, - сказал не терпящим возражения тоном Драко. - Не стоит, я хорошо себя чувствую, - нерешительно улыбнулась она ему в ответ. Но это только усилило впечатление: «Она раньше так не улыбалась. Как будто ей тяжело». - Что же с тобой происходит? – он провел ладонью по ее щеке. Она только сильнее прижалась к его руке. - Не беспокойся, любовь, все хорошо, - ложь чувствовалась виновато-горьким привкусом. - Ты сама так не думаешь. Я волнуюсь за тебя. Она положила голову ему на колени. Через некоторое время приглушенно-дрожащим голосом произнесла: - Мне… - вздох-выдох, - мне кажется, я умираю. Время остановилось. Рука, гладившая ее голову, замерла. По телу прошла дрожь. Он стремительно поднял ее и прижал к себе. - Никогда не говори так. Мы всегда будем вместе. Я не позволю тебе умереть. - Я боюсь. За тебя. Мне страшно оставить тебя в этом жестоком мире наедине с самим собой. - Я не отпущу тебя. Просто не смогу. Поэтому такого не случится, - уверенность и твердость в голосе. - Просто… просто пообещай… - Обещаю - Что сохранишь нашу любовь. - Глупая, по-другому и быть не может. Вот увидишь, мы с этим справимся. На следующее утро Драко послал эльфа с письмом в больницу св. Мунго. Днем пришел целитель, принеся с собой запах лекарств и переживания. Он долго и тщательно осматривал ее, проверял на наличие сглаза, проклятья, махал волшебной палочкой, взял на анализ кровь, но ничего не смог выяснить. Разозленный Драко холодным голосом, которому позавидовал бы и Волдеморт, выставил перепуганного врача из поместья. На следующий день приходили еще целители, но не один визит не дал результатов. А девушке становилось только хуже. - Прошу тебя, не зови их больше. Ты же видишь, они не знают, что со мной, - нежное прикосновение. Он ничего не сказал. Просто развернулся и ушел. Библиотека. Десятки стеллажей, сотни полок, книги, книги, книги… Бесконечное количество страниц и отчаянной безысходности. Драко все больше чувствовал беспомощность и злость. Одна из самых больших библиотек мира находится в его поместье, тома по темной и светлой высшей магии, собрания старинных сочинений и ничего… Ничего, что так нужно в данный момент. Надежда найти что-нибудь утекала быстро и бесповоротно, становилась все более призрачно-прозрачной. Он читал и читал до рези в глазах, до судороги в пальцах, стиснувших книгу. Их становилось все меньше и меньше. А его ожидание найти что-нибудь все нетерпимее. Вот в следующей точно должно что-то оказаться… Но и в следующей ничего не было. Казалось, что-то начало проясняться, когда он взял на проверку ее ауру. Это было похоже на очень необычное проклятье. В большинстве случаев, если человек проклят, магия, проникнув с заклинанием, действует на него изнутри, губя тело или душу. Оказалось, что на нее что-то действовало извне. Как будто был кто-то невидимый, постоянно направляющий на нее палочку. Но данная информация не помогла найти ответ, как избавиться от этого. Нужно было узнать хотя бы причину. Он не мог думать, что произойдет, если не удастся найти выход из сложившейся ситуации, не удастся найти ответы на разгорающиеся вопросы. А время уходило. Уходило секундами, минутами, часами в прошлое. Безвозвратно, оставляя фаталистический привкус безысходности. Они поужинали и сидели на диване обнявшись. - Ты слишком устаешь, читая эти книги, тебе необходимо отдохнуть, - заботливо сказала она. - Ты все, что у меня есть. Я не могу потерять тебя, - уверенность и решительность для нее и ноющее чувство где-то внутри. Она просто поцеловала его. И все вокруг перестало существовать. Воздух наэлектризовался. Тепло, коконом обхватившее их сплетение, зашкаливало до немыслимых пределов. Руки везде, и так хочется заключить ее в объятия без остатка. Легкие прикосновения, перерастающие в нестерпимые ласки. Губы. Кожа горит под ними. Взгляд. Откровенность и неприкрытое желание. И море нежности, затапливающей сознание. Страсть прогоняет сомнения и переживания. Стон. Не понять чей. Все слилось в единении душ и тел. Раскаленная любовь пытается догнать их где-то наверху. Воздух тяжелый и горячий. Влажно и жарко. Посмотреть на нее и утонуть в непоправимой бездонности ее потемневших глаз. Гипнотически и непредсказуемо. Безумно и непередаваемо хорошо. Мир разлетается на миллиарды атомов, превращая двух людей в единое целое. Останавливается время и заканчивается пространство. Пик совершенства, торжество чувства. Не остается мыслей и слов. Только ощущения, разбивающие мир и соединяющие его вновь. - Драко… - ее шепот-всхлип, сквозь волну нахлынувшей недосказанности. - Гермиона… - выдох в податливые губы. Два переплетенных тела на кровати, и неизвестно, где кончается его и начинается ее существо. Дыхание становится равномерным, и Морфей уже захватывает их в плен своего мира. Луна светит сквозь окно, глядя на прекрасную картину: два человека, уснувшие в своей безнадежной всепоглощающей любви. Сейчас они вдвоем, расслабленные, теплые и счастливые. У них есть страдающее прошлое, режущее жестокостью по памяти, необъятное в своем счастье настоящее. А будущее? Роковое и близкое, неоправданное, безнадежное. Но об этом знает только аристократически равнодушная луна, и спятившее от бесконечности небо. А они лежат в тепле друг друга, и плевать на, то что может произойти завтра, пока они вместе, пока чувствуется вкус губ любимого, пока слышно умиротворяющее биение двух сердец. Не имеет значение, что принесет утро. Каким эхом неизвестной боли оно может отозваться. Сейчас есть возможность любить друг друга, полностью, непреодолимо. Пока есть возможность упиваться единственными глазами и стараться растянуть момент пульсирующей бесподобности соединения сердец в вечности. Холод… Жестко и беспокойно. Ледяное предчувствие замораживает внутренности. Он попытался успокоить себя. Вдох. Медленно и тягуче. Встретиться с беспросветной реальностью, открыв глаза. Затянутое серо-беспокойными тучами небо. Ветер и пасмурный дождик изморосью на окне. Драко медленно повернул голову. Ее растрепанные волосы разметались на подушке. Медленно-медленно поднимается грудь. Неестественная бледность сквозит в обостренных очертаниях то ли спящего, то ли обморочного лица. Он осторожно прикоснулся к ее руке, боясь сломать что-то хрупкое и ранимое в этом образе. Казалось, что хватит малейшего дуновения ветра, чтобы унести ее с собой в небо. Почти не дающие тепла руки. Так хочется их согреть, вдохнуть в них силу и заставить кровь бежать по венам быстрее. Она медленно открыла глаза. Заглянув в них, он почти отпрянул. Что-то было в ее взгляде неправильно, неестественно, невозможно. Мертвое оцепенение поглотило его до невозможности двигаться. Все было, как в нереальном сне. Убегало от понимания. Сейчас она встанет, засмеется и скажет: «Ну, что ты так перепугался? Я, видно, просто вчера простудилась». Но она молчала. И это молчание с легкой улыбкой на губах, заставляло сердце падать куда-то вниз. В ледяную беспросветную отчаянность. - Драко… - Нет, - резкое отрицание происходящего. - Любовь… - Ты не можешь… - не терпящий возражений приказ. - Я всегда буду с тобой. - Не уходи, - дрожащая мольба. - Поцелуй меня… Он знал, что произойдет что-то неправильное, нехорошее. Что-то непоправимое и неизбежное. Бережно, медленно он наклонился не отрывая взгляда от ее горящих глаз. Губы сами встретили друг друга. Только не отпускать. Ее ответ на поцелуй был настойчивым и сильным, как последний рывок. В нем было столько недосказанности, столько недочувствованности, нежности и прощания. Любовь до последнего вздоха. Как неправильно это звучит. Выдох в его губы и глаза, глядящие в пустоту. Только не отпускать. Неверие, непонимание. Тихий шепот в пустоту комнаты. Нет! Нет, нет, нет, нет. Нетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнет… Раскат грома. Бездушное небо оплакивает чью-то потерю. Нет ничего. Ни боли. Ни тоски. Ни слез. Только одна пустота. Безжизненная. Затравленная. Абсолютная. Сколько просидел он на кровати, обнимая ее холодное тело, пытаясь согреть его собой? Час? Два? День? Больше? А потом были чьи-то руки, забравшие ее. Какие-то зелья, вливаемые ему в рот. Беззвучные слова. Только глухая серость вокруг. Задушенное пространство обезжиренных эмоций. Был чей-то черный гроб в центре зала. Много красивых цветов и заплаканных лиц. Мир черного. Мир пустоты. Он ходил как кукла. Часами, днями просто сидел у окна и глядел в никуда. В бесплодной попытке самозабвения. Солнце светило ярко-ярко, пробившись, наконец сквозь тучи-тюрьмы, убежав от их запутанных объятий. Он бесцельно бродил по саду, загребая ногами опавшие так рано листья. Странно… А ведь только середина июля. Неужели эти листья так стремятся покинуть этот безучастный мир? Или просто деревья спешат избавиться от напрягающей приторной зелени? Ноги уводили его вглубь сада, путаясь в тропинках. Неожиданно он резко остановился. Сам того не замечая, он по следам памяти и привычки, оказался в том месте, где они любили проводить время. И вдруг неотвратимой силой нахлынули воспоминания. Ярко и бесповоротно. Как будто перед глазами замелькали кадры из фильма. Вот она бежит в этом саду, босиком по мокрой после дождя траве. Ее звонкий смех спугивает сидящих на ветке птиц. Он стоит, облокотившись об ствол дерева, и глядит на ее заразительное веселье. - Драко! Хватит стоять просто так. Иди сюда! Посмотри, как здорово! – она кружится вокруг своей оси, подняв руки к небу, наслаждаясь ласковыми лучиками нежного солнца и пахнущим свежестью воздухом. Он усмехается ей задорно-нежной улыбкой. - Мне и отсюда видно, как «здорово». Жгучий огонек в глазах. Она подбегает и, ухватившись за ветку, трясет крону дерева, под которым он стоит. На него сверху обрушивается ливень, застрявшего в листьях дождя. Первое мгновение он стоит ошеломленный. Весь мокрый. С волос стекает вода, с кончика носа падает капля. А она безудержно и счастливо смеется. В его взгляде загорается что-то веселое и безбашенное. - Ну держись, Гермиона. И он бросается к ней. Она с визгом и смехом кидается прочь. Так они бегут друг за другом, петляя между деревьев, оставляя за собой фонтаны брызг и плещущего наружу веселья. Радостные, беззаботные. Драко помчался, что было сил, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки… Сад кончается, и они оказываются у обрыва с бушующими волнами моря внизу под скалами. И останавливаются, захваченные красотой и величием стихии. Глубокое, частое дыхание. Распахнутые от восторга глаза. Раскинутые навстречу ветру руки. - Как было бы здорово сейчас оторваться от земли и, взмахнув крыльями, оказаться в голубом небе, а потом пролететь над самой водой, едва касаясь легких волн, - девушка мечтательно закрыла глаза. - Вот только мы не умеем летать. Полуоборот к нему и щемящая нежность в улыбке. - Неправда. Ты научил меня этому. Он подошел сзади и крепко обнял ее за талию. И они стояли так, следя, как багровое солнце спускается за тоненькую полоску границы между морем и небом, утопая в вечности неповторимого дня, в замирающем от любви и нежности закате. А теперь он стоял здесь один. Без нее. Понимание налетело с беспросветной отчаянностью. Они больше не будут вместе. Никогда. Никогда он не сможет прикоснуться к ее щеке. Никогда не увидит света в ее глазах. Не будет совместного завтра, о котором они мечтали сидя у камина. Не будет слышно ее заразительного смеха. Все это ушло. Они были так счастливы вместе. Столько радости и красоты было в каждом дне с ней, в каждом миге, проведенном рядом. Даже в самые мрачные моменты оставалась надежда. Надежда на будущее, на то, что все можно исправить, все можно преодолеть. Боль захлестнула его существо без остатка, и он закричал. От тоски, от звенящей невозможности. Коленки ударились о холодные камни, разбиваясь в кровь. Слезы текли по щекам, оставляя соленые дорожки безнадежности. Все это захлестнуло с такой силой, что казалось легче вырвать сердце и просто перестать существовать. Стать этими холодными камнями, не чувствующими боли, твердыми и равнодушными, стать этим морем, бушующим в своей оторопелой незыблемости, стать этим небом, куда так хотела отправиться она. Гермиона… Как же может продолжаться жизнь, когда ее больше нет, когда она… когда она… Стократная боль пронзает, поражая душу, разрывая ее на мелкие кусочки. Невозможно было произнести, невозможно даже подумать. О том что она… умерла...? Не получается принять, не получается смириться. Слишком громко. Слишком сильно и больно. Он лежал на камнях. Прошел день, сумерки окутали мир, погружая его в атмосферу таинственности и непредсказуемости. Руки и ноги онемели от холода, которого он не чувствовал. Медленно поднявшись, Драко обессиленный побрел к дому. Выплескавшиеся наружу эмоции позволили мыслить. Шанс. Ему просто нужен шанс все исправить. У него получится. Иначе и быть не может. В противном случае какой тогда смысл во всей его жизни? Какой смысл в магии и волшебстве, если они совершенно бесполезны и не могут ему помочь? Скрипучая уверенность. Стальная решимость. А потом потекли тягучие дни старинных рукописей и манускриптов. Дотошно тщательный поиск. Не пропустить ни одного слова. Смутные намеки, нечеткие очертания, прозрачные возможности. Материал, накапливающийся по маленькой снежинке. Сначала эти снежинки таяли, забирая с собой хоть какую-то надежду, но потом их становилось все больше и больше, что собрался уже целый снежный ком информации, готовший сорваться немыслимой лавиной. Попадались жуткие описания воскрешения, заключение сделок с тьмой, ритуальные кровавые жертвоприношения для возвращения человека из мира мертвых. И Драко пошел бы на любой из этих способов. Ему не чего было бояться, не чего было терять. Но он знал, что Гермиона никогда не согласилась бы на подобное. Он не мог предать ее доверие, не мог предать ее любовь. Она просто не простила бы его, и он не смог бы смотреть ей в глаза. Это был не выход. Поэтому он искал другие способы, другие решения. И находил. Но не полные, не дающие необходимого результата. Тогда Драко начал экспериментировать, пытаться составить какое-то свое заклинание, изобрести зелье, включая в них компоненты вычитанных опытов. Ночи-дни слились воедино, оставляя за собой осадок темно-серых лабораторий, длинно-бесконечных стеллажей с книгами, бессонности и неопределенности. Драко уже давно не выходил на улицу, заказывая необходимые ингредиенты для зелий, покупая книги за счет посредников. Порой дорогие, порой очень редкие компоненты были необходимы ему. И он использовал все свои связи, все знакомства, чтобы получить недостающий материал. Порой они были просто очень опасны. Но это его волновало меньше всего. Однажды в имении появился разъяренный профессор Зелий Северус Снейп. - Мистер Малфой! Он влетел в библиотеку в своей неизменно развевающейся черной мантии. Куда-то подевалось его холодное спокойствие. - Мистер Малфой, объясните мне, в какие игры вы играете, - угрожающий шепот, призванный довести студентов до истерики и немедленно выложить все свои не согласующиеся со школьными правилами замыслы. - О чем вы, профессор? - Эта основа для зелья. Которую вы попросили меня достать. Зачем она вам? Драко только безразлично пожал плечами. - Экспериментирую. Просто экспериментирую, сэр. - Не говорите чепухи, - навязчивая раздраженность. - Необходимо точно знать, для чего использовать такой компонент. Даже я не позволю себе «экспериментировать» с этим. - Тогда считайте, что я просто избегаю реальности таким способом. Ухмылка получилась какой-то отдаленно-затравленной. - Давно вы смотрели на себя в зеркало? – спокойно и, возможно, немного озабоченно спросил Северус. - Я вас не понимаю… - удивился Драко. Снейп достал палочку из кармана и наколдовал прямо перед Драко зеркало. Юноша не сразу узнал себя в отражении. Спутанные волосы, синяки от бессонницы, покрасневшие глаза, похудевший и неестественно бледный, как после долгой и тяжелой болезни. Драко печально улыбнулся. Так он не выглядел даже после встреч с Волдемортом. Зеркало исчезло. Снейп стоял, пристально наблюдая за ним. Он уже не видел в его облике той смертельной обреченности, безразличия и оцепенения, как сразу после гибели девушки. Сейчас в его взгляде читалась отчаянная решимость, проникновенная твердость и еще что-то немного безумное с титаническим блеском. И это было более пугающе, так как таило за собой неизвестность и опасность. - Возьмите себя в руки. Жизнь не закончилась, - сказал бывший декан. Драко уловил во фразе намек на теплоту. После секундного колебания мужчина поставил перед юношей пузырек с необходимым тому зельем. Затем развернулся и стремительным шагом вышел из комнаты. - Вы не правы, профессор… - тихие слова вслед закрывшейся двери. Закончилась. В то утро вместе с ее последним вздохом. И он сделает все, чтобы вернуть их жизни. Готово. Наконец. После месяцев работы. Зелье в соединении с длинным, сложным заклинанием, возвращающее в прошлое и дающее возможность все изменить. Опасная по своей мощи способность. Нельзя представить, что случится с его миром после такого грубого вмешательства в ход истории, каким образом это скажется на других людях. Он понимал, что это безответственный, режущий своими принципами эгоизм. Из-за его действий, возможно, изменится итог финальной битвы, возможно, будут чьи-то неоправданные смерти. Но это не могло остановить Драко. Плевать, что кому-то может быть больно, что он пытается решать чьи-то судьбы. На данный момент это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме нее. Кроме осязаемого присутствия ее тепла, постоянно возникающего перед глазами образа, попытки вернуть ее восхитительную улыбку, стремления использовать последний шанс. Шанс на жизнь вместе с ней, на счастье, на любовь. Если не интересно, так и скажите. Не буду занимать место.
Таня Геллер: "А знаешь, все еще будет..." Во-первых нужна бета по стилистике и по скорости сюжета. Во-вторых есть моменты, которые мне понравились. В-третьих, я бы с удовольствием почитала ваши будущие драбблы( а лучше стонарики- 100 слов ровно) Это отличная школа проверки себя. Пишите, я буду вас читать.
ДаРви: Мне понравилось. Растрогало до слез, но скажите сразу, Герм останится с Драко? Если нет, то моя нервная психика просто не выдержит и начнется депрессия)))
Severный ветер: Глава 3. * * * На третий день начала жизни от рожденья Поникли и увяли хризантемы. Я никогда не попрошу о снисхожденье, Не будет слез в конце неконченой поэмы. Как ярких половинок солнца ясный круг, Разбилось счастье множеством лучей, Ты был когда-то самый лучший, верный друг, Но сдался и ушел на милость палачей. Забылось скомканное в кулаке письмо, Никто уже не знает содержанья сказки, Тяжелый ветер распахнет мое окно, Начнутся теней дьявольские пляски. В них жизнь-судьба скрывает нашу роль, Как куклы, в небо ниточки рисуем, Течет по венам к сердцу окровавленная боль. Зачем ты выбрал сторону другую? И правду без сомненья знаешь ты, Вот только с истиной она совсем разнится, Ты ненавидишь гений чистой красоты, Лишь злость и пустота в твоих проваленных глазницах. Где в нашей жизни стержень, где же суть? Не в тех осколках сердца под ногами… Ты сам ступил на этот скользкий путь, Теперь мы стали близкими врагами. Ты не услышишь больше моих страшных снов, Ты позабудешь про свою печальную улыбку, Ты был, наверно, просто к свету не готов, Ответь же за свою фатальную ошибку. Она открыла глаза и медленно встала. Голова немного кружилась после неудачного приземления. Палочка, следуя выработанному рефлексу, уже давно была сжата в руке. Гермиона начала осторожно оглядывать помещение. Это была погруженная в сумрак пещера. Где-то сверху капала вода, озвучивая прозрачным эхом обширное пространство. Девушка повернулась вокруг себя, пытаясь обнаружить намек на выход и проверяя наличие рядом с ней кого-нибудь еще. Но все было спокойно. Ничто не указывало на чье-либо присутствие. Пустота-неизвестность заполняли сознание холодной пещеры. Выхода, по всей видимости, тоже не было. Нельзя было понять, насколько далеко он может быть и есть ли как таковой. Стало немного не по себе. Потерянно и одиноко. И беспокойно. «Ну что ж. Если я оказалась в этом месте, надо попытаться совершить задуманное. Гарри сейчас может быть плохо. Возможно, он ранен, поэтому бессмысленно стоять на месте, ничего не предпринимая». Чуть-чуть подождав и оценив ситуацию, Гермиона направилась вперед в пещеру. Осторожно ступая по камням, словно боясь их обидеть и вызвать тем самым топорный крик, она пыталась идти бесшумно, но такая попытка оказалась бесплодной – шаги гулким эхом отдавались от пола, рикошетили от стен и разбегались по пустынному пространству, растворяясь где-то далеко под темным сводом. Она шла минут десять. Напряженное состояние и навязчивые мысли, что это - скорее всего ловушка, тревожили сознание. Как оказалось, аппарировать здесь было невозможно – какие-то защитные чары. Решимость уступала место тревожному сомнению. Но выбора не было, оставался только один путь – вперед. Неожиданный рывок в руке и ее палочка оказалась у незамеченного ею человека в черной мантии. Сумрачная темнота пещеры и капюшон скрывали его голову, так что нельзя было рассмотреть очертания лица. Он стоял прямо и уверенно, даже не подняв на нее палочки. Впрочем, этого и не требовалось. Что смогла бы она сделать, лишенная оружия. Убежать? Некуда. Гермиону охватывала паника. Преимущество отвернулось от нее, как капризная девица. Она осталась без палочки, выхода ей самой не найти. Что она может сделать этому человеку? Он намного сильнее ее. Тем более у него есть оружие. Каковы будут его требования? Ради чего-то он выманил ее сюда? А она безрассудно пошла на такую глупость - сама виновата. Некоторое время этот человек разглядывал ее молча. Затем обратился к ней спокойно: - Следуйте за мной, - судя по интонациям и голосу, это был еще юноша. Он развернулся и пошел вперед. Гермиона удивленно смотрела вслед. И быстро направилась за ним, стараясь нагнать. Поравнявшись, она хотела задать некоторые вопросы и уже открыла рот, но он опередил ее: - Помолчите. Почти пришли. Гермиона решила не сопротивляться и ориентироваться в ситуации по ходу дела. В конце-концов, если ее похитили, значит им что-то необходимо, и вскоре они сами заговорят об этом. Гермиона боялась. Но не того, что может с ней случиться. За себя было не страшно. Ее волновал Гарри. Какой способ развязать язык может быть лучше, чем мучения близкого человека. Гарри никогда не станет рисковать ее жизнью и здоровьем, ради того, что бы сохранить свои секреты. Он не ответил… а это значит, что его действительно похитили. В конце лета кто-то из членов Ордена Феникса придумал способ для быстрой связи друг с другом. Это были маленькие красивые кулоны. С их помощью можно было узнать, все ли с человеком в порядке. Эти камни заключали в себе природу чувств. Во время контакта необходимо было представить человека, с которым необходимо связаться – в этом было большое преимущество: никто другой не мог воспользоваться кулоном и дать неправильные сведенья, так как тот реагировал только на истинного хозяина, - и ментально задать вопрос-беспокойство, «что случилось», «не нужна ли помощь», «как ты». И с обратной стороны поступал ответ-чувство: «все хорошо»тепло, щемящее«нужна помощь», болезненное«ранен». Эти эмоции были настолько разнообразны, что не составляло труда понять собеседника. Можно было посылать и голосовые сообщения, но только в экстренных случаях. Это требовало больших затрат энергии. После такого общения было практически невозможно использовать высшие чары. Даже заклинания средней сложности давались с трудом. Другая возможность состояла в том, что с ее помощью, Пожиратели Смерти – а Гермиона была уверенна, что здесь замешаны они – могут шантажировать не только Гарри, но и Орден. А плату за ее жизнь они потребуют не малую. Еще было немного обидно. Ведь Гермиона поверила тому, кто написал строки письма. Почему-то слова «я не причиню вам вреда… поверьте…» казались правильными и истинными. Но всем свойственно ошибаться. От этого никто не застрахован. Вот только за некоторые ошибки приходится слишком дорого платить. Девушка, утонув в своих размышлениях, чуть не натолкнулась на своего провожатого, когда он внезапно остановился. Несколько манипуляций с его стороны – и в монолитном камне образовалась незаметная крепкая дверь. Несмазанный гулкой тишиною скрип прорезал пространство, зацепившись за барабанные перепонки. Галантный издевательский жест незнакомца приглашал ее шагнуть в темноту за проемом. Гермиона беспомощно вошла внутрь. - Люмос, - на конце палочки юноши зажегся маленький огонек, разошедшийся по висевшим на стене свечам в канделябрах. Открывшаяся картина заставила девушку зажмуриться и сделать шаг назад, споткнувшись о камень. Неизбежность боли падения предотвратила сильная рука, подставленная под спину. Игра в жмурки не помогла проснуться и избежать солено-горькой картины с металлическим привкусом крови. Тюрьма или камера пыток. На полу ошметки чье-то боли, осколки незыблемого страдания, кусочки погубленных жизней. На противоположной стене остекленевшими глазами уставилось на кровавый пейзаж-натюрморт подвешенное на цепях безразличное тело. Не дав ей опомниться и углубиться в пасмурную философию, загадочный человек подтолкнул Гермиону по коридору, уходящему на право. Сдержав рвотный позыв, она поспешила скрыться от неприглядного окружения. Камни, впитавшие в себя зрелища боли и ненависти, страдания и мучений не могли молчать, и в душе девушки проносились картинки-крики из иллюстрированного журнала жизни и смерти. Они прошли совсем немного, минуя располагавшиеся по левую сторону решетки, и оказались у очередной камеры. Но эта, в отличие от остальных, не была пуста. В углу сидела, обняв колени и склонив низко голову, фигура. Неясный свет на конце палочки не мог скрыть от девушки знакомые черты. - Гарри! – она бросилась к прутьям решетки. Ее друг вскочил с пола и рванулся к ней, но тяжелая цепь, обвившая ноги не давала свободы действий. - Что ты здесь…? Он не успел закончить фразу, заметив за ее плечами темный силуэт, и напряженно замер в ожидании. Ничего не говоря, человек, сопровождавший Гермиону, отпер блестящим от заговоров ключом дверь и подошел к пленнику. Не взглянув на него, он принялся шептать в пространство, вызванные из мрака темные заклинания. Цепи с гулким лязгом упали под ноги остолбеневшего Гарри. - Убирайтесь, – резкое слово-шепот-приказ, дарящее надежду. Он протянул вперед, отдавая, их палочки. Они, еще до конца не веря, схватили их, как спасение. - Пароль – «сон». Портал лежит там, где был оставлен. Гермиона и Гарри в удивлении и еще каком-то сомнении, не двигаясь, смотрели на этого человека. - Кто вы? – решилась на вопрос девушка. - Какая разница? – зло и нетерпеливо. - Я сказал убирайтесь. Быстро. Пока не пришли другие. Их смятение исчезло в раздражении неизвестного спасителя. Они быстро развернулись и побежали в сторону выхода. Ноги несли, не замечая усталости. Наполнившаяся адреналином кровь, заставляла сердце работать в усиленном режиме. Гермиона на какой-то моторной памяти спешила в то место, где оказалась здесь в первый раз. Прошло всего несколько минут. Оставалась еще около половины пути. Но удача не бывает абсолютной, отворачивается, когда начинаешь думать, что вот… все… уже на месте… выбрались… Из оставшегося позади поворота луч красного света ударил Гермиону по плечу. Темное пятно выступило на ее мантии, а девушка не удержавшись на ногах упала на острые камни. Мягкочувствительными иголками пронзило тело, так что было больно пошевелиться. Гарри стремительно развернулся и запустил проклятием в выскочившего врага. Тот пригнулся, уворачиваясь от пущенного мальчишкой проклятья. Когда сражаешься с противником, не зная его уровень, лучший вариант - использовать несложные боевые заклинания, но делать это максимально быстро. Тогда есть возможность, выиграв в ловкости и сноровки, победить, не потратив слишком много сил и времени на сложные высшие чары. Гарри часто пользовался этим методом. Конечно, он понимал, что против Волдеморта, или любого другого достаточно сильного и опытного волшебника такой метод не сработает. Но вот против молодых пожирателей… Его противник упал на пол, пораженный одним из пущенных кучей заклинаний. Гермиона уже смогла подняться на ноги и они вновь бросились бежать. Достигнув места отправления, они немедленно стали искать пуговицу-портал. Неожиданные шаги отвлекли их внимание. Без предупреждения противник напал на Гермиону, так что она потеряла сознание, оказавшись в пространственном и временном небытие. Когда пришлось открыть глаза, прошло всего несколько секунд или минут. Перед глазами на холодном камне лежала, поблескивая, пуговица-спасение. Переведя взгляд немного левее, Гермиона увидела полулежащего на полу Гарри и чужую палочку, направленную ему в грудь. Его собственная палочка лежала неподалеку, но на недостижимом расстоянии от него, видимо выбитая во время сражения. Страх под кожей и снаружи. Безвыходность и неизбежность в виде смертельного проклятия готового сорваться с чужих губ. - Авада Кедавра Зеленая вспышка прорезала сгустившийся от напряжения воздух. Тело Пожирателя упало рядом с Гарри. Гермиона не заметила, как задержала дыхание. И только теперь, когда не хватило воздуха, поняла это. Шумный вдох-выдох. Неправдоподобное облегчение. Она подняла голову, оторвав от Гарри перепуганный, взволнованный взгляд. По центру пещеры стоял, направив палочку на уже мертвого Пожирателя человек, спасший их сегодня. Она хотела улыбнуться ему. Но улыбка пропала при неожиданном появлении еще одного слуги Волдеморта. Дальнейшее происходило в доли секунды. Гарри был уже рядом с ней, держа свою палочку и хватаясь за портал, находящийся в ее руке. - Сон… Но прежде, чем почувствовать рывок под ложечкой и засасывающее чувство сумасшедшего полета, она успела бросить взгляд в сторону начавшейся битвы и увидела, как с человека в черной мантии слетел капюшон. Белые платиновые волосы. Правильные черты лица. Выражение напряжения и сосредоточенности. И бесконечная нереальность серых, как пасмурное осеннее небо и несбывшиеся надежды, глаз. Продолжение где-то впереди...
Severный ветер: ДаРви Какой же интерес читать, если все заранее известно? Не скажу. :)
fire: "Осторожно ступая по камням, словно боясь их обидеть и вызвать тем самым топорный крик" - Работа была сделана топорно. В смысле, грубо, словно вырублена топором. И глаза у Гермионы - ну чисто телескоп с рентгеном: "Белые платиновые волосы. Правильные черты лица. Выражение напряжения и сосредоточенности. И бесконечная нереальность серых, как пасмурное осеннее небо и несбывшиеся надежды, глаз." Очень много, очень быстро...
полная версия страницы