Форум » Библиотека-3 » Malfoys: однажды в середине лета, PG-13, ДМ/ЛМ, pre-slash » Ответить
Malfoys: однажды в середине лета, PG-13, ДМ/ЛМ, pre-slash
miss_Mal: Автор: miss_Mal Жанр: пре-слэш Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: все права - Роулинг. Саммари: Разговор отца и сына: чем он закончится? Статус: завершен
Ответов - 5
miss_Mal: - Прохладно, мама, - небрежно бросил высокий белокурый мальчик в ответ на взволнованный вопрос, едва касаясь губами, почтительно, но холодно, пальцев матери, - и не беспокойся, не простужусь. Где отец? - В библиотеке, - она хотела добавить «сын» или ещё что-нибудь в этом роде, нежно-ласкательное, материнское имя ребёнка, но не смогла: слишком вырос этот ребёнок за лето между четвёртым и пятым курсом школы. И теперь нельзя было называть его иначе, чем просто по имени – Драко, - иди к нему, он уже спрашивал о тебе. Вопреки своим словам он вздрогнул, словно от холода, но только улыбнулся в ответ на очередной беспокойный взгляд матери и повторил: - Не простужусь, мама, - внезапно возникшее, какое-то странно-неловкое молчание заставило его нервно откинуть волосы со лба; потом Драко сказал, - я к отцу. Не стоит заставлять его ждать. - Иди, - Нарцисса согласилась, хотя согласия и не требовалось ему, так легко взбежавшему по лестнице, уже на верхней площадке перегнувшемуся через перила: - Мама! – и засмеялся, - не волнуйся, я не прыгну! Мгновение спустя он уже входил в кабинет, в его коричнево-ало-золотой полумрак, рожденный огнем камина и свечами, которые ровно горели в пяти или шести тяжелых подсвечниках, расставленных так, чтобы вся комната озарялась теплым, золотым сиянием, но в то же время так, чтоб яркий свет не оглушал всякого, кто входил туда. Две из четырех стен кабинета были заняты высокими – до потолка – книжными шкафами; третья – камином; напротив четвертой стоял ореховый письменный стол, украшенный искусной резьбой и инкрустацией. В кабинете не было окон. Люциус Малфой сидел в высоком, обитом темно-красным бархатом кресле у камина и смотрел на огонь. Второе кресло – стоящее напротив – пока пустовало. Он ждал сына для беседы о том, что произошло в июне – о возрождении и возвращении Лорда. Драко должен был решить, примет ли он сторону Темного Лорда, даст ли он когда-нибудь ему клятву верности. Его сын – Люциус знал это – не был еще готов к служению Лорду, но также Малфой понимал, что для самого Драко – теперь – служение Лорду будет значить большую безопасность и свободу – в том числе и в стенах Хогвартса. Огоньки свечей задрожали – дверь распахнулась, и вошел Драко. - Добрый вечер, сын, - Люциус отвернулся от огня, - все-таки тебе стоит иногда помнить о том, что в дверь принято стучать. - Мне выйти, отец? – вопрос был задан несколько более вызывающим тоном, чем того хотелось бы Драко. - Нет, - Люциус, казалось, не заметил вызова, с которым сын произнес эти слова, - но в другой раз стучи. Теперь же… - он указал на другое пустое кресло, - садись и убавь пыл, будь добр. Он тебе пригодится для другого. Не отвечая, мальчик сел в предложенное низкое кресло, откинулся в нём, перед тем двумя щёлчками взбив манжеты лёгкой белой блузы, и приготовился слушать, не поднимая глаз, отчего весь его облик стал вдруг настороженным или же выжидающим. - Уже близится конец июля, Драко, - Люциус проследил за жестом Драко и едва заметно улыбнулся, - ты помнишь все, о чем мы говорили с тобой, я надеюсь, ты достаточно взрослый, чтобы решать самостоятельно, - он повернулся к огню, чтоб не видеть склоненную голову Драко – что-то напряженно-тревожное виделось Люциусу в позе сына, - теперь ты многое знаешь о Лорде, о том, что ждет тебя, если ты, пусть не сейчас, но позже, станешь служить ему… - Больше власти, не так ли? – губы дрогнули в улыбке. - Не перебивай меня, Драко! – резко ответил Люциус, однако разозлило его совсем не это: ответ сына ясно говорил о том, что Драко был еще слишком юн и не понимал слишком многое из того, что уже произошло – и того, что ждет их в будущем. - Драко, - повторил Люциус, прогоняя внезапно нахлынувшее раздражение, - ты, я надеюсь, сказал это, не подумав, потому что если ты действительно считаешь именно так, то тебе еще рано начинать принимать самостоятельные решения… и мне остается только сожалеть, что у меня такой сын. Люциус смотрел в огонь, слегка щурясь от жара и яркого, красно-золотого света, который бликами танцевал в глубине его зрачков, делал его льняные волосы золотыми, а бледное лицо – полным красок. Медля с ответом, Драко, казалось, любовался бронзовыми узорами высокого семисвечного жирандоля, он знал этот час разговоров с отцом, когда само его имя, Люциус, становилось причудливым танцем светотени. - Неужели, ты хочешь уверить меня, что сам выбираешь служение Лорду из беспредельной любви к Нему и Тёмным Искусствам? – вопрос был дерзкий, но оскорблённый Драко больше не желал изображать из себя почтительного сына. Люциус только улыбнулся в ответ на дерзость: - Речь не обо мне, не так ли, сын? – он помолчал, - но если ты так уж хочешь услышать ответ, то… да, я предан Темному Лорду, но также я предан и роду Малфоев. Достаточен ли ответ? - Достаточен, отец, однако всегда ли интересы совпадают? – Драко отвёл глаза от огней и теперь, наконец, смотрел на Люциуса, который по-прежнему не смотрел на сына. - Нет, не всегда, - Малфой говорил так, словно отвечал не сыну, а собственным мыслям, словно говорил сам с собой, - и, Драко, запомни: интересы рода для Малфоев превыше всего, в том числе превыше интересов Темного Лорда, который, несмотря на все свое величие, никогда не станет равным нам в одном – в чистоте крови. - Я никогда не забываю об интересах рода Малфоев, отец, - раздражённо возразил Драко, - я не ребёнок, чтобы изо дня в день затверживать одну фразу, как алфавит! Я усвоил её уже в колыбели. Тирада завершилась нотой нарочитой небрежности, которая не могла не рассмешить его отца. - Я не в чем тебя не упрекаю, Драко! – Люциус откинулся на спинку кресла. Он смеялся, обернувшись к сыну. Его лицо и волосы стали недосягаемы для золотых и алых бликов огня, и к ним вернулась их обычная бледность. Отсмеявшись, Люциус прямо посмотрел на сына и откинул со лба волосы – таким же жестом, что и его сын, - я не буду спрашивать, откуда пришло это дурное желание, которое подталкивает тебя сегодня дерзить мне, мы говорим о другом. - О чём же? – с трудом удержавшись от вызывающего «в таком случае», которым рисковал вызвать ещё один всплеск веселья и золотых огоньков в глазах отца, спросил Драко. Просить прощения за резкие слова он не желал. - Мы говорили о том, - Люциус внимательно смотрел на сына. Ни тени смеха не осталось в глазах, ни в голосе, - что может дать тебе служение Лорду… пусть не сейчас, но в дальнейшем. Также мы говорили о том, что ты, пожалуй, еще не достаточно вырос, хотя раньше в твоем возрасте… - Люциус оборвал себя, поймав взгляд сына, - впрочем, ладно. Я по-прежнему считаю, что тебе следовало бы учиться в Дурмштранге. - Ну и отправил бы, - не удержался на сей раз Драко, а затем удерживаться было поздно, - отец, к чему все эти сентиментальные разговоры? К чему все «если бы»? Почему ты едва ли не всё лето упрекаешь меня то в одном, то в другом? Я так плох, что не гожусь в Упивающиеся? – щёки Драко уже пылали, - Но если даже эта крыса Петтигрю в Упивающихся, то почему не смогу я? Мне надоели, в конце концов, эти ежевечерние проповеди, отец! Здесь он осёкся, застыл в кресле, ожидая ответной грозы, которая, судя по потемневшему лицу Люциуса, была близка – и последовала бы непременно, если бы вдруг не раздался тихий стук в дверь, который в той, на несколько мгновений воцарившейся тишине, и отцу, и сыну показался даже слишком громким. Это была Нарцисса. Не дождавшись ответа, она вошла, но остановилась на пороге, почти испуганная тишиной и лицами сидящих друг напротив друга мальчика и мужчины. - Люциус? – несмело обратилась она к мужу, и почти сейчас же, - Драко? Вы разговаривали, а я помешала? - Нет, Нарцисса, - голос мужа прозвучал холодно, Драко молча опустил глаза, - однако теперь я понимаю, от кого у нашего сына привычка входить, не дожидаясь разрешения. Нарцисса чуть заметно нахмурилась, но, видя, что муж и без того разгневан, решила не обращать внимания на несправедливый упрек: - Прости. И меня, и Драко. Я пришла пожелать вам доброй ночи. Она неслышно подошла ближе. Люциус поднялся с кресла ей навстречу и поцеловал жену в лоб. - Доброй ночи, Нарцисса, - раздражение как рукой сняло: в теплом свете свечей его жена была так красива, что гневаться просто не получалось – хотя что-то (Люциус сам не понимал, что именно) удержало его от того, чтобы поцеловать Нарциссу в губы. Может быть – присутствие Драко? Он провел пальцами по ее лицу и снова опустился в кресло. Она кивнула, легко и ласково коснулась щеки мужа и обернулась к сыну: - Драко, ты позволишь себя поцеловать? – голос Нарциссы потеплел – она улыбалась. - Да, - не поднимая глаз, ответил Драко. - Хорошо, - рука Нарциссы отвела светлую прядь со лба сына. Нарцисса помедлила, вглядываясь в любимый профиль, в его мельчайшие чёрточки, - нет, не стану, я ведь знаю, что тебе это неприятно. Что ж, не буду больше мешать вам. Доброй ночи. На пороге она на миг обернулась, бросив еще один тревожный взгляд на оставшихся в креслах и вновь погрузившихся в молчание мужа и сына, и вышла, бесшумно прикрыв за собой тяжелую дверь. - Что ж, Драко, - прервал тишину Люциус, - раз уж мы начали говорить об этом… о взрослении, о том, что значит – быть взрослым, то давай продолжим. Только прошу тебя, обойдись впредь без гневных тирад. Малфои должны уметь держать свои чувства при себе. Драко последовал совету – и промолчал. Люциус усмехнулся; он снова поднялся с кресла и приблизился к Драко. Несколько мгновений он смотрел на сына сверху вниз, а потом осторожно взял его за подбородок и повернул лицо Драко к себе. - Верно, сын, - он отвел руку в сторону прежде, чем Драко вырвался. Люциус стал напротив камина – и его черный силуэт четко обозначился на фоне темно-золотых языков пламени. Он смотрел в огонь, словно ожидая, что изменчивость пляшущих теней и бликов откроет ему что-то – до сих пор ему не известное. - В нашем столетии, сын, - не торопясь заговорил он, - все приходит или слишком поздно, или, наоборот, чересчур рано; и раз уж мы говорим о взрослении, Драко, то должен сказать: в наше время оно наступает слишком поздно, несмотря даже на то, что, проходя обучение, дети живут вдали от дома большую часть года. В школе – можешь не отрицать, Драко, я сам учился и могу говорить, не сомневаясь, - время часто тратится впустую. Я говорю не о занятиях: даже такие ненужные предметы, как маггловедение или предсказания чему-то служат, хотя бы – дисциплине мысли и общей собранности. Дело скорее в том, как проходит свободное время, а проходит оно обычно в каких-то мелких склоках, вражде, взаимном, - Люциус произнес это слово с отвращением, - подшучивании друг над другом – и отчего-то считается, что чем глупее шутка, тем она удачней. Вообще, вся современная школьная система способствует скорее продлению детства, чем взрослению. Люциус обернулся и посмотрел на сына. Драко не ответил на взгляд. - Мне никогда не нравилось в Хогвартсе – там слишком много отребья. Ты знаешь это, отец. - Много, - спокойно подтвердил Люциус, - однако не это главный недостаток Хогвартса, сын. Эта школа не дала тебе возможность повзрослеть, а ведь очень скоро ты, возможно, понадобишься Лорду. Мне будет… жаль, если недостойным поведением ты опозоришь в его глазах род Малфоев. Драко вздрогнул, как от удара, но быстро справился с собой: - Я...я постараюсь не опозорить род Малфоев, отец. - Я уверен, что ты не опозоришь род Малфоев, - с нажимом произнес Люциус, - но вернемся к теме разговора, Драко. Когда-то я прочел, кажется, у Руссо, интересную мысль о том, что, повзрослев, ребенок перестает принадлежать родителям, перестает, в общем-то, быть <i>их</i> ребенком. Я бы хотел, чтобы когда-нибудь я мог бы сказать о тебе, что отныне – ты не Драко, сын Люциуса, а просто – Драко Малфой. И, - Люциус снова посмотрел на огонь, - я надеюсь, что этот момент близок. - Значит, я не должен больше называть тебя отцом? – не подавая вида, Драко лихорадочно пытался понять если не мысль Руссо, то хотя бы её трактовку Люциусом. - Должен, - догадавшись, что сын почти ничего не понял, отец покачал головой, - пожалуй, мне не следовало объяснять так сложно. Ты сможешь считать себя взрослым, когда сможешь самостоятельно выбирать и отвечать за свой выбор. Тогда, если пожелаешь, я позволю тебе звать меня по имени, потому что мы станем на равных. - Я смогу называть тебя Люциус, - светлые глаза Драко были прикованы к тёмному силуэту в оранжево-красных бликах. - Если пожелаешь, - повторил Люциус, но что-то в голосе – какая-то странная нота, прозвучавшая в голосе сына, заставила его обернуться и посмотреть на Драко. Их глаза встретились. И Драко поспешно отвёл взгляд. Словно против воли Люциус произнес: - Тебе пора спать, сын. Драко молча поднялся. Разобраться с сумбуром мыслей пока не представлялось возможным: такого странного разговора с отцом у Драко никогда не было. Он нерешительно переспросил: - Мне уже идти? - Если хочешь, - Люциус удивленно взглянул на сына, - или ты хотел еще что-то сказать мне… или спросить? - Нет, - Драко вдруг ощутил ужасную усталость – она в одно мгновение заставила забыть о разговоре, сумбуре, бликах, красоте, которая почему-то мучила Драко, оставив лишь одну мысль, - прости, я забыл, о чём мы говорили. -Мы… - Люциус опустился в кресло, - мы… Он понимал, что не смог ничего объяснить сыну – не получилось. Хотя за мгновение перед тем, как Драко вошел в кабинет, нужные слова уже давно выстроились в предложения, а те – в речь, которая должна была многое объяснить Драко – о… Люциус молчал, глядя на сына. Все, что он хотел сказать ему, вылетело из головы, едва Драко ответил на вопрос отца о том, что дает служение Лорду - «больше власти, не так ли?» - нет, нет, и тебе, сын, не стоит приближаться к Волдеморту, если ты считаешь так… - Иди спать, Драко, - устало произнес Люциус, и, помолчав, добавил, - завтра поговорим. - Поговорим о чём…Люциус? – Драко вдруг обернулся. Сейчас он стоял совсем близко, вполоборота ко второму креслу, рассеянно проводя пальцами по прихотливым узорам того семисвечного жирандоля, который столь долго удерживал его внимание в начале разговора, - может быть, я не достаточно повзрослел для Руссо, но достаточно, чтобы понять…то, что за словами. Драко знал, ибо не раз видел отца стоящим так, вполоборота, что профиль его, Драко, теперь ярко освещён тёплым пламенем свечей, что тень ложится на высокий лоб, подчёркивая линию шелковистых волос, ставших из льняных золотыми, касаясь золотой кистью длинных ресниц, на белое кружево воротника, заполняет темнотой впадинку там, где соединяются ключицы, там, где бьётся кровь в вене, благородная кровь Малфоев. Также знал Драко, что такие же, как у него, серые глаза следят безотрывно сейчас за плавными движениями его пальцев, едва касающихся холодной бронзы; оттого пальцы обретали неведомую им дотоле чувствительность, чуть ли не болезненную, если не чувственную. - За словами? – прошептал Люциус, внезапно поняв, что голос не слушается его, - что же скрывается за ними, Драко? - не осознавая, что делает, он протянул вперед руку, словно желая коснуться руки сына – но быстро ее одернул, - иди спать, Драко. Уже слишком поздно. - Я не хочу спать! – пылающие кончики пальцев ожёг холод, от боли едва не полились слёзы. От боли или страсти, Драко? Он не раздумывал, но поднёс к губам обожжённых, чтобы, согрев, исцелить. - Что – за словами, Драко? – закричал в ответ Люциус. Он закрыл лицо руками: кружилась голова, и отчего-то темнело в глазах. «Может, что-то с сердцем?» - мелькнула и исчезла смутная мысль. - Отец! Отец, - вмиг Драко оказался на коленях возле кресла Люциуса, коснулся его рук своими, как только что касался бронзы, - что с тобой? Не слушай меня, я сказал, не подумав, я говорил ерунду! Чувствуя прикосновение рук сына, Люциус осторожно отвел ладони от глаз. - Мне показалось, Драко, просто показалось, - голос дрогнул, – все-таки уже слишком поздно. Обеими руками Люциус обхватил голову сына и поцеловал его в лоб. - Не тревожься обо мне.
Algine: miss_Mal Шапку оформите, пожалуйста, по правилам. http://www.hp.lidi.ru/forum-rules-new.html
miss_Mal: Algine Исправила.
Rendomski: Мдя... в конце фика так и напрашивается фраза: "О, Мерлин! Я про Руссо, а фикрайтеры опять о своём!". Хотя, честно говоря, если бы не предупреждение о преслэше, мне бы трактовать подобным образом общее замешательство в конце и в голову не пришло. Красивостно. То есть, местами достаточно красиво, а местами с красивостями явный перебор, попадаются и огрехи, вроде "чувственной чувствительности" или "оглушающего света", и логические недочёты: "Огоньки свечей задрожали – дверь распахнулась" - это с какой силой надо распахнуть дверь в комнату без окон, где сквозняка быть не может, чтобы задрожали огоньки... ИМО, если бы вам удалось закончить разговор не "преслэшным порывом", а каким-то нестандартным логическим выводом, фик был бы намного удачней. Ну, и со стилем стоит поработать. У меня создалось впечатление, что вы могли бы написать намного лучше.
miss_Mal: Rendomski огоньки свечей дрожат при любом дуновении. Поэтому задрожать они могут и даже должны, если дверь распахивается. Далее. Чувствительность и чувственность - очень разные вещи, хотя в чём-то близки, однако вторая лексема по своему семантическому наполнению сильнее. В данном случае чувствительность подушечек пальцев обостряется и переходит в чувственность. Это не тавтология, не огрех, это игра слов. "Порыв", как вы это назвали, подразумевается с самого начала, а вот нестандартный логический вывод - уж простите, здесь не нужен, потому что текст изначально был экспериментом с жанром "слэш". Если Вам не нравится жанр, то при чём здесь текст? Эксперимент, по сути, не удался, но это уже вне нашей с Вами темы. Благодарю за отзыв. С уважением, мисс Маль
полная версия страницы