Форум » Архив "Весёлые старты" 2008 1-8 » ВС 8: "Самый счастливый человек на земле", АД/ГГ, PG-13, мини, общий, драма » Ответить

ВС 8: "Самый счастливый человек на земле", АД/ГГ, PG-13, мини, общий, драма

Команда Дамблдора: Название: «Самый счастливый человек на земле» Автор: Гуамоколатокинт Бета: - Рейтинг: PG-13 Размер: мини Пейринг: Альбус Дамблдор/Геллерт Гриндевальд Жанр: общий, драма. Диклаймер: Все персонажи серии книг о Гарри Поттере принадлежат Дж. К. Роулинг. Саммари: небольшая зарисовка по мотивам самого трогательного и неординарного пейринга канона. Комментарий к названию: «Самый счастливый человек на земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, – то есть для него это будет самое обычное зеркало». («Гарри Поттер и философский камень»)

Ответов - 42, стр: 1 2 All

Команда Дамблдора: – Что вы видите, когда смотрите в зеркало? – выпалил Гарри, затаив дыхание. – Я? – переспросил профессор. – Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков. Гарри недоуменно посмотрел на него. – У человека не может быть слишком много носков, – пояснил Дамблдор. – Вот прошло еще одно Рождество, а я не получил в подарок ни одной пары. Люди почему-то дарят мне только книги. («Гарри Поттер и философский камень») Когда дверь за мальчишкой закрывается, Альбус Дамблдор еще некоторое время сидит неподвижно. Потом все-таки поднимается, осторожно разминая затекшие ноги (застарелая боль в колене тут же дает о себе знать). Делает несколько шагов и встает к зеркалу Еиналеж – почти вплотную, так что носки его вышитых туфель почти соприкасаются с золотыми ножками зеркала, похожими на скрюченные звериные лапы. Два или три мгновения зеркало медлит, словно собираясь с силами или обдумывая что-то, затем по темной мутной поверхности идет легкая рябь, что-то в глубине стекла вздрагивает – и тогда Дамблдор, наконец, видит свое отражение. Больше всего это походит на проявку фотографии – смутные очертания и неясные линии с каждым мгновением набухают, обретают резкость. Наконец, зеркало отражает высокую фигуру, закутанную в мантию, худые руки с проступившими венами, белоснежный водопад бороды и волос – и неожиданно жесткое выражение пронзительно-голубых глаз за старомодными очками-половинками. Несколько секунд Дамблдор сосредоточенно вглядывается в свое отраженное лицо, затем, вдруг, вздрагивает и подается вперед, едва не коснувшись холодного стекла своим крючковатым носом. Отраженный человек послушно делает то же самое. Альбус Дамблдор немедленно отстраняется и переводит дух. Безусловно, ему показалось. Все в порядке. – Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков. Разумеется, он солгал Гарри. На минувшее Рождество Поппи осчастливила его целой дюжиной добротных вязаных носков. Ее подарки всегда были весьма практичны – вероятно, немолодая одинокая женщина чувствовала свою ответственность за чудаковатого старика. Он подозревает даже, что между ней и Минервой существует что-то вроде негласного договора об опеке над ним – столь старательно и ненавязчиво они следили за всеми окружавшими его мелочами быта. Он всегда испытывал чувство благодарности к ним за их заботу и – особенно – за эту продуманную деликатность, так что сейчас мысль об этой глупой выдумке с носками даже кольнула его неожиданным укором совести. Люди почему-то дарят мне только книги… Надо же… Эта была вторая ложь. Книги – книги дарить ему боялись. Возможно – не считали необходимым, ведь к его услугам была обширнейшая хогвартская библиотека, возможно – предполагали, что за свою жизнь он уже успел прочесть то, что было ему необходимо и интересно. А, вероятнее всего, просто предполагали, что их выбор может показаться странным столь умному и образованному старому колдуну. Он невесело усмехается. В действительности, в последний раз книгу он получил в подарок от матери – в то, последнее ее Рождество. Кендра – единственная – всегда дарила ему книги – ведь в семье он считался «светлой головой». Аберфорт и Ариана, как правило, получали теплые свитера из козьей шерсти. – Ты должен учиться, Альбус. С твоими способностями ты многого добьешься… Он знал, что для матери решиться купить книгу – непрактичная, совершенно непрактичная вещь в то время, как в доме на счету каждый кнат, – своего рода подвиг. Он понимал и то, что эти ежегодные непрактичные траты были для нее как бы частью своеобразного культа старшего сына, необходимой жертвой на алтарь его будущей славы. Но – в самой-самой глубине – он не мог не чувствовать, что не смотря на все восхищение перед ним мама не любит его так, как любит его младших брата и сестру. Туповатый Аберфорт и сумасшедшая Ариана принадлежали ее миру – где были шерстяные свитера, козы, осенние простуды, мелкие свары с соседями и повседневная скука, приятная и пугающая одновременно. Он же, с его книгами, идеями, проектами попросту выламывался из этого мира, так, как единственный смелый мазок разрушает тщательно выписанную пастораль. Конечно, мать всегда готова была его выслушать, посочувствовать и приласкать, но он знал, что куда больше ее заботит, здоров ли он, накормлен ли, а вовсе не то, что действительно волновало его самого. Много позже, годы спустя, он прочтет в одной из книг выражение «удивление гусыни, высидевшей лебединое яйцо». – Я любил ее, Геллерт, правда, очень любил… Но – не знаю, как это объяснить – я всегда чувствовал себя с ними так, словно я – подкидыш. Наверное, как волшебник в окружении маглов. Знаешь, мне было четырнадцать, и я послал Николасу Фламмелю письмо… Ты ведь слышал о нем, правда?.. Так, одна небольшая идея, ничего серьезного. И – представляешь – Фламмель мне ответил! Сам Фламмель! Величайший алхимик – какому-то мальчишке! И вот – я прибегаю к матери на кухню с этим письмом, рассказываю ей, а она только… Она говорит: не забудь отложить грязную одежду, у меня сегодня стирка… Он с размаху ударяет по темному стеклу – не кулаком, ладонью, так чтобы больнее, но уже поздно. В одно-единственное мгновение воспоминание поднимается из самой глубины памяти, и он словно наяву видит желтые пятна солнечного света на ветхом покрывале, местами протертом насквозь, смятую траву, дрожащую тень от пятипалых листьев каштана. И Геллерта. У Геллерта была удивительная манера слушать – он очень низко опускал лицо, как будто избегая взгляда собеседника, а потом, вдруг – всякий раз неожиданно – вскидывал голову, так что разлетались длинные золотистые пряди. И лицо его каждый раз казалось настолько серьезным и внимательным, что становилось почти неловко оттого, что тебя слушают с таким искренним интересом… Прожитая жизнь только кажется бесконечной. На самом деле, воспоминаниям не требуется и двух мгновений.

Команда Дамблдора: Двадцать шестое августа. В воздухе уже ощущается какая-то особая осенняя свежесть, но солнце по-прежнему было жаркое, и трава, на которой они сидят, пахнет пылью и летом. – Сейчас стыдно вспоминать, но иногда я думал: возможно, было бы лучше, не будь у меня вообще никакой семьи… Да, знаю, ужасно гадко, но так иногда хотелось никому не быть должным, чтобы никто не опекал… Просто ты и твоя жизнь. Прежде Альбус никогда не говорил о своем отношении к семье, в особенности же он не был расположен говорить об этом с Геллертом – таким уверенным в себе, таким циничным. Он и сам не понимает, что на него нашло, и, пожалуй, даже жалеет, что затеял этот разговор. Геллерт переворачивается на живот и, по своему обыкновению, резко поднимает голову, ожигая Альбуса внимательным взглядом золотисто-карих глаз. – Выходит, ты когда-то хотел освободиться от нее, а теперь чувствуешь себя виноватым из-за того, что твое желание исполнилось? На мгновение Альбус задыхается, но – странно – в то же время ему становится легче. Он ведь и сам не раз думал – так, но никогда не смел выразить свои мысли так коротко и жестко, как это сейчас сделал Геллерт. Это был еще один редкий талант его друга – он всегда умел не только понять мысли Альбуса, но и выразить их куда точнее, чем он сам. Его ум как будто уже заключает в себе ум Альбуса. Так, словно они – единое целое. Геллерт внимательно смотрит ему в глаза. – Прости. Это вышло гадко. Я не должен был… – Нет, ты, как и всегда, прав, – Альбус срывает травинку и, отвернувшись, начинает играть со случайно забравшимся на покрывало муравьем, преграждая тому путь. – Поговорим о чем-нибудь другом, хорошо? Повисает пауза. Альбус незаметно подглядывает за другом из-под опущенных ресниц. – Я хочу купаться, – Геллерт легко поднимается с одеяла. – Ты со мной? – Нет, я подожду здесь, – он садится, скрещивает ноги по-турецки и смотрит, как Геллерт сбегает с пригорка, на котором они сидят, на мгновение застывает у края озера и входит в воду. Озеро неглубокое, края заросли ряской, а дно устилал слой ила, так что входить нужно было очень осторожно. Юноша так и идет – медленно, балансируя руками. Тонкий, стройный, золотистый от загара. Солнечный луч, выскользнувший из-под края легкого облака, окружает его розовым сиянием. Хотя, может быть, это вовсе не солнце, а напряженность взгляда Альбуса. Позже, когда он вспоминал Геллерта, он думал, что первой реакцией при встрече было преклонение перед естественной красотой. Белоснежная кожа в бледных веснушках, золотистые блики в пшеничных волосах, удивительные янтарные глаза – во всем этом было что-то невероятно привлекательное. Он словно был живым воплощением осени. – Это невозможно. Я просто не верю, чтобы один человек мог испытывать такое, а другой ничего не чувствовал. Ты ведь ничего не чувствуешь?.. Геллерт заходит в воду по пояс, оборачивается и машет другу рукой. Альбус машет ему в ответ. Он всегда мечтал о таком друге – еще в школе, где его так и не приняли за своего – как-никак, отец в Азкабане был не самой хорошей рекомендацией. Он мечтал о друге, настоящем друге, который действительно мог бы разделить его интересы, – а все, что у него было – это щенячья преданность доброго, но недалекого Эльфи. Что же, теперь он мог бы быть доволен. Его желание исполнилось. Геллерт Гриндевальд Сбывшаяся мечта Альбуса Дамблдора. – Ты действительно ничего не чувствуешь? – Альбус! – вдруг кричит ему Геллерт. В интонациях голоса – неподдельная тревога. Темная маслянистая вода колышется вокруг него. – Чего тебе? – он быстро спускается к нему – сухая колючая земля осыпается под босыми ногами. – Альбус, скажи, какое твое самое заветное желание? – смеется Геллерт. В следующее мгновение он ныряет с головой. Это была еще одна его привычка – задавать неожиданные и очень серьезные вопросы и тут же уходить от чужого ответа, обращая все в шутку. Теперь Альбус стоит у кромки воды, по-глупому открыв рот и считает секунды, пока Геллерт не вынырнет. Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто… – Ты знаешь, я вдруг вспомнил о зеркале Еиналеж, – говорит он позже, когда Геллерт уже вновь лежит рядом с ним, подставив солнцу лицо в мелких водяных каплях. – Профессор Кармайкл рассказывала нам о нем. – Зеркало, которое показывает твое самое заветное желание… – лениво тянет Геллерт и проводит рукой по спутанным мокрым волосам. Альбус отворачивается. – Да, именно так. Но меня тогда поразило другое. Она сказала: «самый счастливый человек на земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, для него это будет самое обычное зеркало». И я, кажется, подумал тогда: хорошо бы действительно однажды заглянуть в зеркало и увидеть там себя. Ну, вроде как стать самым счастливым человеком на земле, понимаешь? – Это невозможно. Невозможно ничего не хотеть. Иначе ты не человек, а растение. В зеркале Еиналеж невозможно увидеть просто себя. У Альбуса вдруг пересыхает в горле – он вдруг очень ясно понимает, что действительно может увидеть в зеркале Еиналеж. – А ты? – говорит он, и поражается, как неестественно вдруг звучит его голос. – Что бы ты сам увидел в этом зеркале? – Пожалуй… – Геллерт, зажмурив глаза, нежится в своем золотистом великолепии. – Пожалуй, увижу, что я – повелитель Вселенной, а ты со своим Фламмелем – мои верные вассалы. – Не дождешься, зазнайка, – Альбус легко щелкает друга по носу. – Нам все под силу, Альбус. Я и ты – мы можем все, понимаешь? Он не помнит, когда и как это началось. Может быть, в ту самую минуту, когда он впервые увидел красивого незнакомого парня – здесь, в деревне, где все лица были наперечет. Или позже – когда он впервые услышал этот его странный смех – удивительный, звенящий – золотой смех. Или когда Геллерт впервые пришел к нему, и они долго сидели, склонив головы над старой книгой сказок, и шептали друг другу свои мечты? – Прежде я думал, что непременно стану директором Хогвартса. Или даже Министром магии. Смешно, правда? Спасибо тебе, Геллерт. Ты научил меня мечтать… – Не мечтать, Альбус. Желать. Мечты – это пустое, они несбыточны. А желания исполняются. Мы сами заставляем их исполняться… А, может быть, это никогда и не начиналось. Может быть, это было с ним всегда. С самого рождения. Альбус Дамблдор не помнит день, когда это началось, но очень хорошо помнит ночь, когда это все закончилось. – Ты не простишь меня, Аб? – Никогда. Никогда. Геллерт вдруг улыбается. – Ты ведь солгал мне, Альбус. – О чем ты? – О зеркале Еиналеж. Это слишком сложно и слишком надуманно. Ты смотришься в зеркало и видишь там себя, смотрящегося в зеркало и видящего себя. И так до бесконечности, словно зеркальный лабиринт. Слишком сложно для такой простой вещи. – Простой вещи? – усмехается Альбус. – Кстати, ты ведь и сам сказал неправду. – Хорошо. – Геллерт приподнимается на локте и смотрит на него. – Если бы я посмотрел в зеркало, я бы увидел себя и тебя. Собравших вместе все Дары Смерти. Исполнивших свои желания, понимаешь?.. – Тебя и себя, Альбус, понимаешь? Тебя и себя. – Мне кажется… – Альбус медлит несколько секунд, пытаясь подобрать правильные слова. Геллерт ждет. – Мне кажется, что зеркало Еиналеж – гораздо более страшная вещь, чем мы думаем. Например ты всю жизнь считаешь, что твоя самая большая мечта прекрасна и благородна, например… например, воскресить умерших родителей. А потом посмотришься в зеркало – и узнаешь, что больше всего в этой жизни тебе нужна куча золота в Гринготсе. Геллерт долго смеется, запрокинув голову. – Ты удивительный трус, Альбус. Просто удивительный трус. – Что ты говоришь? – он вскакивает, словно подброшенный пружиной. – Подумай сам. – Геллерт смотрит на него снизу вверх. На его губах, по-прежнему легкая улыбка. – Если ты даже себе боишься признаться в своих желаниях, как ты можешь заставить их исполниться? Что скажешь, самый счастливый человек на земле? – А может, только этого я и боюсь? Геллерт на мгновение опускает голову, пряча лицо. Затем снова смотрит на него. – Чего боишься? – Того, что они исполнятся. – Ты ведь этого хотел, Альбус. Ты ведь действительно этого хотел, хотя и никогда не признавался себе в этом. В глубине души ты всегда ненавидел свою сестру. И мать. И брата. В глубине души ты всегда понимал, что это они испортили тебе жизнь. Я ведь очень хорошо знаю тебя, Альбус… – Ты ошибся, Геллерт. Я действительно ненавидел ее. Но я не хотел его смерти. – Ты опять боишься, Альбус. – Чего боюсь? – Исполнения своих желаний. – Если ты боишься… – Геллерт встает и легко прикасается к руке Альбуса. – Если ты боишься, что твои желания исполнятся, то зачем вообще тогда хотеть? В самой глубине его глаз – золотистые искры. Лучи солнца, на мгновение отразившиеся в холодной воде. Геллерт Гриндевальд. Сбывшаяся мечта Альбуса Дамблдора. Прекрасная и недостижимая как все мечты в мире. У них осталось совсем немного времени. Еще три часа – до того как Альбус сообщит брату, что уезжает, уезжает вместе с Геллертом и Арианой. – Ты не простишь меня, Аб? – Никогда. Еще одна ночь – и Геллерт Гриндевальд исчезнет из жизни Альбуса Дамблдора. – Ты ведь этого хотел, Альбус. Ты ведь действительно этого хотел, хотя и никогда не признавался себе в этом. Ты прав, Геллерт. Ты, как и всегда, прав. Еще несколько лет – и Альбус Дамблдор впервые предстанет перед зеркалом Еиналеж. В тот день, прежде чем открыть глаза, он произнесет одно короткое заклинание. Одно короткое заклинание – чтобы никогда не увидеть в зеркале то, что видят в нем другие. Свою мечту. Отца, мать, Ариану. Или, все-таки, себя? Или – желтые пятна солнечного света на траве, разметавшиеся светлые пряди и золотистые искорки в глубине знакомых глаз? – Если бы я посмотрел в зеркало, я бы увидел себя и тебя. Одно короткое заклинание – и зеркало навсегда будет обречено отражать только его лицо. Лицо – и ничего более. Словно лицо самого счастливого человека на земле.

Aldhissla: Сердечное спасибо от шиппера... Взгрустнулось...


Selezneva: 8/8

Кеназ: 10/9 (-1 за "педалирование" некоторых деталей)

valley: 10 и 10

111: За раскрытие персонажа поставила бы 100... 10 10

Pixie: Мне определенно близок ваш Альбус. Замечательный фик! Верю в такого Дамблдора и его чувства И понимаю его. Идея с зеркалом впечатлила. Автору большое спасибо! 1. 10. 2. 10.

Henry Gale: Все-таки сложный персонаж, этот ваш Альбус. И никому в команде пока не удалось приблизиться к разгадке его характера, имхо. На всякий случай уточняю: я разгадку тоже не знаю Сильная идея - с самым счастливым человеком на земле, видящим в зеркале лишь самого себя. И совершенно ненужное заклинание эту идею погубило. Можно, о да, можно было этот факт повернуть по-другому. Курсив не совсем понятен и обоснован. Разговоры с Геллертом показались весьма поверхностными. Персонаж: 7. Общее впечатление: 6.

Сара Хагерзак: Как зарисовка - очень приятно, как раскрытие характера - показалось несколько однобоким... Альбус действительно очень сложный персонаж, и очень многогранный. В нем столько всего понамешано, что трудно свести к какому-то общему знаменателю... А общее впечатление - приятное, но от конкурсного фика хотелось бы чего-то большего... 1 - 8 2 - 8

Кендра: Раскрытие персонажа - 9 Общее впечатление -10 Спасибо, очень понравилось!

Arahna: 1. 6 2. 6

Irqa: Может и некорректно сравнивать, но имхо самый красивый фик в 8й игре. Стиль изложения легкий, как солнечные блики на поверности воды, а под ними.... омут... Выходит, ты когда-то хотел освободиться от нее, а теперь чувствуешь себя виноватым из-за того, что твое желание исполнилось? и тема раскрыта просто превосходно.. вот уж поистине, бойтесь своих желаний... 1. 10 2. 10

lemurik: а) Прописанность персонажа команды - 8 б) Общее впечатление -9

ikarushka: а) Прописанность персонажа команды - 10 б) Общее впечатление - 8

Элли: Интересно. Еще одна попытка описать неописуемое ( неописуемого ) Может, по клочкам что-то и соберем... 10 9

Светлана_Ст: Цепляющая вещь! Вот только, ИМХО, чуть бы поподробнее... Прописанность образа героя команды - 10 Общее впечатление - 8

бурная вода: 8 9

Rendomski: Часть с Геллертом неплоха, но с ненавистью к семье всё же перебор. И не чувствуется дистанции между старым и молодым Альбусами, а 90 лет – не шутка. 1. 8. 2. 8

Mileanna: Хм..неоднозначно. Сильней всего резануло "туповатый Аберфорт и сумасшедшая Ариана". Каков бы ни был Альбус-подросток, я не верю, что он искренне считал своих брата и сестру такими. Да и Аберфорт никогда не был тупым. Не верится в Кендру, занятую только стиркой-готовкой. Не такой у меня выстроился образ, читая книгу. Она могла быть гордой, надменной и абсолютно неприспособленной к ведению домашнего хозяйства, не понимавшей своих необычных детей))) но явно не эдакой Молли Уизли...ИМХО, конечно. Геллерт - это вообще моя слабость, и тут мне он понравился. Идея с зеркалом очень хороша, но фик недостаточно хорошо вычитан, есть режущие глаз очепятки... 8 7

Команда Дамблдора: Автор этой - именно этой - работы искренне просит прощения у читателей и - особенно - команды за текст. Увы, фик создавался в течение нескольких часов и автор - по собственному раздолбайству уже не имел времени показать получившиеся буквы команде. Посему не вычитано. Посему - топорно. Простите.

зельевар: 9/9

tanitabt: 10/10 Мне понравилось :) Я верю в такого Дамблдора.

Algine: 10/10 Понравилось.

Леди Малфой: 8 8

Avis: 1. 10 2. 10

Toriya: 1) 10 (для этого фика и для этого взгляда на директора, имхо, вполне раскрыт) 2) 8

Valemora: 1. 9 2. 9

Ша: 10 и 10 Кажется, я становлюсь шиппером...

Карта: 1. 9 2. 9



полная версия страницы