Форум » Архив "Весёлые старты" 2008 1-8 » ВС 8: "Возможность выспаться", БК-мл., АХ, PG, мини, джен. » Ответить

ВС 8: "Возможность выспаться", БК-мл., АХ, PG, мини, джен.

Команда Бартиньки: ВС 8. Авторский фик. «Бойся своих желаний – они исполняются». Название: «Возможность выспаться» Автор: teodolinda Бета: zanuda Герои и категория: Барти Крауч-младший, Аластор Хмури. Джен. Рейтинг: PG Жанр: драма Саммари: все чего-то хотят: кто-то хочет гордиться своим ребенком, кто-то – увидеть врага на коленях, а кто-то – просто выспаться. Дисклаймер: все принадлежит Роулинг, кроме одной фразы из рок-оперы «Юнона и Авось». Она принадлежит Вознесенскому.

Ответов - 49, стр: 1 2 All

Команда Бартиньки: – Да брось ты меня благодарить. Толковая ты – вот и рекомендовал. Надеюсь, хоть не оказал тебе медвежью услугу. Хотя девки на службе долго не задерживаются. – Почему? – Почему-почему... Замуж выходят, да детей рожают. И правильно делают… и нечего так на меня смотреть. Ты маленькая была, сама не помнишь. Не те сейчас времена, короче, чтобы мамаши грудных детей бросали и в бой шли. – Вы ли это говорите, Грозный Глаз? – Что, Шеклболт, поверил всей этой ахинее, что про меня болтают? «Старый Хмури совсем сбрендил…». – Поверил бы – не просил бы вас тренинги в аврорате проводить. – В этом году и не попросишь. Меня вот тоже… трудоустроили. Добровольно-принудительно. – Я знаю. Нимфадора, ты слышала? – Сколько можно тебя просить?.. Что я должна была слышать? – Вот вбила дурь в башку… красивое имя. Сам подумай, Шеклболт, разве я мог отказать Дамблдору? – Разве вы могли отказаться от приглашения в горячую точку? – Типун тебе на язык, Шеклболт. – Вы будете охранять Хогвартс во время Турнира? – Преподавать я буду. Обхохочешься. Мне бы старые кости у камина греть. – Да, конечно… То-то вы чуть ли что не каждый день в аврорате. – А я виноват, что меня вы же и зовете молодняк учить? Когда уходил в отставку, думал отдохнуть, здоровьем заняться – насколько здоровья осталось. Выспаться хочу, понимаете? Старый я стал – Дамблдор мне про программы, часы какие-то, виды контроля, отчетность, то-се… а я думаю: так бы и проспал весь этот ихний дурацкий учебный год… вот честное слово, ничего больше не хочу! I Душно и тяжело. Странно, вроде раньше воротник не сдавливал так горло. Впрочем, сто лет не надевал выходную мантию. Невеста очаровательна. Ничего удивительного, крошка Мэри всегда была маленькой принцессой. А уж в подвенечном наряде… Как время летит, давно ли он, этак небрежно, чтобы все видели, положив на прилавок стопку учебников для седьмого курса, снисходительно и гордо наблюдал, как Олливандер подбирает ей палочку. Почему вспомнилось? А мордочка у нее такая же была: серьезная-пресерьезная и очень какая-то… вдохновенная. «Сестренка?» – спросил Олливандер удивленно, он еще тогда подумал, что старый мастер сомневается в собственной памяти: у четы Хмури ведь один ребенок, сын! «Подружка». Не стал объяснять, дочь родительских друзей, часто гостит у нас… А Олливандеру-то, наверно, просто показалась странной полная непохожесть между предполагаемыми братом и сестрой: Мэри всегда была прелестна. Этот Крауч, кажется, ее любит. Она его? Мерлин разберет. Виделись неделю назад, она была такая взволнованная, такая важная. Невеста. Говорила что-то о семье, о долге, о детях, «Аластор, ну почему ты все никак не женишься?». Ему было и смешно, и завидно чуть-чуть, и почти стыдно, что да, все в холостяках, все один, а тут вот долг-семья-дети… с ума сойти можно, ведь совсем недавно тебя мелкую на горшок сажал! Крауч непонятный тип. Молодой, в Министерстве совсем недавно… вроде ушлый. Ну ладно, если придется вместе работать, там и разберемся, пока главное, чтобы понимал, какое сокровище досталось. Вроде понимает. Тяжело-то как… парадная мантия душит… какая, к черту, парадная, он же с дежурства… точно, что за ерунда – он же примчался на свадьбу прямо как был, в форме… пот льется по спине, вот позорище, по ногам, сейчас захлюпает в ботинках… ноги отнимаются… правой уже как будто вовсе нет… жарко? невеста зябко передергивает плечами… да что это такое?! Пот заливает глаза, до слепоты, до черноты, лица вокруг плавятся, плывут куда-то бесформенными цветными пузырями… Волна воздуха в лицо – в черноте прорывается круг – он успевает понять, почему не видит ничего левым глазом, и выбрасывает вверх правую руку. * * * – Любопытная у тебя репутация… Я почти был уверен, что попался. Волшебные веревки без палочки не порвать, можно даже не пытаться, разве что для разминки понапрягать мускулы. Теперь, наверно, так и будет держать все время связанным, даже и при запертой крышке. Боль от Круциатуса – мгновенного, вот ведь милосердная сволочь! – он уже пережил, перетерпел, передышал, заставив себя сосредоточиться на неторопливом и обстоятельном рассказе Крауча. Соскучился по общению, не иначе. Боль схлынула, рассыпавшись звоном в ушах, а руки продолжали ныть – после стольких-то дней неподвижности, ничего удивительного. Заведомая безнадега, но должен был попробовать, дальше силы будут только таять. До чего нелепо и странно было бить в собственный плохо выбритый подбородок, а потом получить точный, несильный удар в лицо своим же кулаком. Похоже, от общения с двойником можно рехнуться, и очень скоро. – А Макгонагалл вроде даже и не удивилась… Сквозь горячую досаду, что не попался гад – ну ведь должен же рано или поздно провалиться, ведь не потянет же он целый год играть непростую роль под носом Дамблдора! – кольнула смешная обида: могла бы Минерва и удивиться такому поведению Аластора Хмури. Впрочем, пожалуй, Минерва не виновата, он и сам бы не удержался от подобной выходки, если сынок в отца пошел: редкостно скользкий тип. Двойник не слышал, что именно Малфой сказал Поттеру и его компании, но зная папашу… Если у человека в ходу ругательство «грязнокровка», это многое о человеке говорит. Но как же странно, что Крауч… – А у меня, знаешь, будто туманом все в голове заволокло, когда я эту немочь бледную увидел. – Двойник снова появился в поле зрения, склонился над сундуком. Сколько ненависти во взгляде живого глаза… – Как подумал, что я чуть не сдох в Азкабане, что меня отец под Империусом гноил, а этот лощеный слизняк отпрыска своего холил и лелеял… Знаешь, не смог. – Интересно, усмешка на этих губах всегда выглядит такой безумной? – И хорошо еще, что хорек белый получился, пушистый… Мразь… Но ничего, Лорд оценит… наградит… накажет… Отвернулся, медленно, тяжело хромая ушел куда-то вглубь комнаты – можно выдохнуть. То ли совсем расклеился, то ли действительно невозможно дышать под этим взглядом. Двойник еще побормотал что-то, шумно перевел дыхание, вернулся. – Ну ладно, приступим. Imperio. II – Здорово… – от восхищения у мальчишки аж дух перехватило. Сразу видно, любознательный. Так и вспомнил себя в восемь лет… Конечно, не стоило показывать, но как будто сам помолодел лет на двадцать с лишним, честное слово, от этого взгляда, от этой энергии, от этого Интереса Ко Всему Вокруг. Шило в заднице, как говорила мама. Да и мальчишка сразу углядел его покупку, немедленно после приветствий (Барти, ты помнишь мистера Хмури, он настоящий аврор… Да-да, Аластор, это мой Барти так вырос! – и лицо розовеет от гордости), после церемонного – как большой! – рукопожатия пристал с расспросами, а вызнав все про устройство сундука, так и вцепился в занятную штуковину. Хочется верить, Мэри понимает, что он никак не может подарить Барти эту чудесную игрушку. – Барти, ты хотел мороженого? Аластор, пойдем с нами к Фортескью мороженое есть! Ну хоть бы не так откровенно, хоть бы сделала вид, что хочет с ним поболтать, давно ж не виделись, – нет, в каждом слове, в каждом движении, в каждом взгляде так и сквозит желание продлить этот, наверно, такой приятный для женщины процесс Хвастовства Сыном. Ладно, что ж с ней сделаешь. Придется идти есть мороженое. Мальчик в самом деле очень славный. И время есть – с покупкой сундука управился быстрее, чем предполагал. И потом, хочется в прохладное помещение – в этом пекле находиться уже невыносимо. Почему и в кафе так душно? Напутали с Кондиционирующим заклинанием? Холодная вода льется в горло, но никакого облегчения, будто и не пьет вовсе… – Мам, а представляешь, мне бы такой сундук – с боггартом играть! Если по очереди все замки открывать, а где боггарт, не говорить! Мэри слегка покраснела – от жары? Надо поддержать разговор, парнишка явно в восторге от взрослого собеседника, да еще настоящего аврора. – А как ты играешь в боггарта? – Не в боггарта, а с боггартом! – нетерпеливо-раздраженная гримаса, кажется, репутация аврората безнадежно загублена: до чего непонятливый тип попался! – Аластор, я слежу – Барти не колдует сам! Но что же я могу сделать, он такой живой мальчик. И такой способный! Я же не могу ему запретить развиваться, правда? Глупая, она волнуется, что пацан вроде как проговорился при представителе власти… Отмахнулся, мол, все в порядке, все он понимает. Неужели ей не душно? Что за черт… Мальчик смотрел снизу вверх, видно, что так и распирает желание поделиться, пусть и с несколько туповатым слушателем. – С боггартом? Так это же еще интереснее! Расскажи, как ты играешь. – А мы с мамой сажаем боггарта в шкаф – ну, мама то есть сажает – я считаю до десяти – а потом мама открывает… много-много раз подряд! – И тебе не страшно?! – ничего себе парнишка! Мэри улыбалась гордо, счастливо. От духоты поплыло перед глазами: ему семь, темный коридор, таинственно поблескивающее зеркало над тумбой, мама утром сказала, там боггарт… нельзя подходить, вот папа вернется с работы… но мама занята, а до вечера ждать никак нельзя, вдруг мама потом забудет и ненароком откроет тумбу… После он не плакал, нет, и никому никогда не рассказывал, что много месяцев его преследовал сон: родители лежат мертвые, а он – живой, сжавшийся в комок под кроватью. Спасшийся и не спасший. – Я же Винки перед шкафом ставлю – ну, она эльф! Она так смешно пугается каждый раз… А вы храбрый, мистер Хмури? – Все авроры очень храбрые, Барти, милый. А мистер Хмури – самый храбрый. Ты у меня тоже такой… Знаешь, Аластор, я очень-очень хочу, чтобы Барти стал похож на тебя… – продолжая улыбаться, сказала Мэри. * * * – Как ты вообще ходишь?! Быстро. А ты и твои дружки небось радовались, когда Хмури ногу потерял? Вкус призрачного мороженого ушел, сменился уже привычной несвежей мерзостью. Как бывает в Мунго, когда долго лежишь не вставая. – Урод… я на себя в зеркало смотреть не могу! Будь это мое лицо, давно б повесился. Эстет. – Таким уродам нечего делать на земле! – Псих, еще будешь на меня слюной брызгать.... – Когда Лорд вернется… когда я помогу ему вернуться… Давай уже свой Империус – вдруг сегодня получится устоять? – и так тошно, а еще твои бредни слушать… Нашел собеседника. – Он мне еще тогда не нравился. Я не понимал, как Лорд может ему доверять. Но кто я был, разве я мог советовать Лорду? Или его ближайшему кругу? Мне такое и в голову не могло придти. Они были взрослые, опытные – они пришли к Лорду задолго до меня… а я был школьник. – О ком ты говоришь? – разлепил плохо слушающиеся губы, надо подготовиться к допросу, вдруг получится сопротивляться… хотя сил нет, а двойник в ударе, нервная энергия так и хлещет. – О Каркарове. Завтра приезжает. Ничего себе! Он не доверял Каркарову? Не дурак, ох, не дурак… – А я всегда их не любил… – Кого еще «их», Мерлин? – Отец все рассуждал о толерантности… – Нет, дружок, можешь не кривить морду, во-он тот рубец все равно не позволяет… а Крауч и в самом деле частенько с постной физиономией говорит о терпимости. – Ничего, вот Лорд вернется… Их можно использовать, пока они нужны – это же все-таки не грязнокровки – но когда Лорд победит, он их всех… Никаких Каркаровых, никаких Долоховых! Дурак ты… – Ну, а пока – приблизим победу Лорда! Поговорим о Каркарове. Что ж, сил противиться нет, но ничего. Займемся воспитанием. Сейчас я тебе все расскажу о Каркарове, в мелких подробностях, за что на самом деле его надо не любить… – Imperio.

Команда Бартиньки: III Насколько это уважительная причина – не ему, холостяку, судить. Конечно, у него были планы на выходной, да и к тому же он, кажется, простудился – решительно непонятно, где и когда, но заложен словно не только нос, но и в груди что-то. Не вдохнуть по-человечески. Ладно, переживем. Опять же, в Хогвартсе сто лет не был. Странно только, что Крауч на вчерашней вечерней планерке ни слова об этом задании не сказал: выходит, отозвал потом специально Майкла… Кто же мог предугадать, что бедняга домой вернется, да застанет любимую супругу в объятиях соседа?! Как тут не напиться до полной профнепригодности? Придется Краучу смириться, что на задание поехал Хмури. Хорошо еще, Майкл сумел сову прислать… правда, судя по почерку, к работе не скоро приступит. Еще бы понять, что, собственно, случилось. Не каждый день в Хогвартс авроров вызывают. – Аластор? Привет… – Минерва Макгонагалл, похоже, шла встречать кого-то другого. Более того: явно знала, что пришлют точно не Аластора Хмури. – Ну, пойдем. – Что у вас стряслось? – На самом деле, формальность. От тебя требуется подтвердить, что никакого криминала. Шалости у нас тут такие. Детские. По ее тону он как-то сразу понял, что криминала в самом деле никакого, а вот шалость вызвала нешуточный гнев Минервы. В кабинете Дамблдора неожиданно многолюдно. Две женщины с удивительно одинаковым сердитым выражением лица – одна, судя по белоснежному халату, врач, у второй подол мантии так заляпан землей, что не остается сомнений, какой предмет она преподает. Поздоровался. Филиус Флитвик (оказывается, стал преподавателем… в школьные годы так блистал в Заклинаниях, что его даже никогда не дразнили за крошечный рост… «Хмури, у тебя кроме магической силы есть интеллект – так не забывай им пользоваться!») приветственно поднял руку, но глаза остались недовольными. Незнакомая заплаканная дама. И – Мерлин! – Мэри Крауч. Щеки горят, губы сжаты, в глазах почти ненависть. – Аврор Хмури… рад, рад вас видеть, – голос Дамблдора звучит мягко и слегка удивленно. – Аластор, в двух словах, ситуация такова. На территории Хогвартса растет уникальное дерево – да, Помона, я как раз хотел подчеркнуть, что у нас есть разрешение Министерства! – Гремучая Ива. Гремучая Ива? Никогда не был силен в гербологии. «Что вы творите, Хмури, вот руки-крюки!». Но растение из опаснейших – это он помнит. С какой стати, совершенно непонятно, но у Дамблдора наверняка есть веская причина. – Дети любопытны, Аластор, – вы, полагаю, помните по себе – и вчера произошел неприятный инцидент: группа студентов пыталась атаковать Иву, проигнорировав все инструкции, в результате чего один из них, по имени Дэви Гаджен, получил тяжелую травму. Я готов ручаться перед Министерством, Аластор, что у зачинщиков не было преступного умысла. – Не было?! – заплаканная женщина вскинула голову. – Не было преступного умысла?! Этот маленький негодяй втянул моего сына… – Как вы смеете? Директор, вы слышали?! – лицо Мэри пошло пятнами. Про Барти они, что ли? – Как мой ребенок мог втянуть во что-то тринадцатилетнего оболтуса? Да он же еще маленький! Да, он писал мне про Иву, да, ему интересно – он вообще очень увлекающийся мальчик, всем интересуется, а вам просто завидно! – А мне Дэви писал про вашего сына! – истерический голос доносится как будто издалека, сквозь шум в ушах и тяжесть в груди. Ну надо же было так простудиться! – Моему Дэви эта Ива сто лет не нужна! Как же так вышло, что посмотреть на Иву поближе хотел ваш Барти, а покалечился мой Дэви? – А вы хотели бы, чтобы покалечился мой Барти?! Директор… Аластор… – Миссис Гаджен. Миссис Крауч. – Дамблдор говорит веско и спокойно: хочется верить, от его голоса женщины прекратят истерику, а то в ушах звенит и перед глазами мутнеет. – Профессор Флитвик вчера увидел в окно двух студентов возле Ивы: своего подопечного Бартемиуса Крауча и хаффлпаффца Дэвида Гаджена. Когда он добежал до места, Дэви уже лежал без сознания, Барти находился на безопасном расстоянии. – Дэви хороший мальчик… – негромко сказала гербологичка. – Очень хороший. Порядочный. Честный. Добрый. Но – простите, миссис Гаджен… – я верю, что он мог согласиться, когда Барти – простите, миссис Крауч, – попросил его подойти к Иве поближе. – Бартемиус будет наказан в соответствии со школьными правилами. – Дамблдор жестом велел разъяренным матерям молчать. – Состояние Дэвида стабилизировалось, угрозы для жизни нет, глаз удалось сохранить. – Врачиха хмыкнула и шепнула одними губами: «Чудом». – Думаю, на этом мы можем закончить наше маленькое собрание. Аластор, задержитесь, пожалуйста. Хочется на воздух, может, легче дышать станет… Но если Дамблдору что-то нужно… подписать бумаги, наверно. Сколько раз его отчитывали в этом кабинете… «Хмури, ваш порыв был благородным, но совершенно излишним: профессор Меррисот сама бы прекрасно справилась с гриндилоу!». Мэри вышла последней, обернулась с порога, посмотрела гневно. – Аластор, что случилось с вашим коллегой? – Жена изменила. Запил. – Я так понимаю, Крауч не хотел посылать вас, друга Мэри. Будем считать, потому не хотел, что это задание слишком мелкое для вашего уровня. Впрочем, я рад, что приехали вы. Неужели вид Хогвартса не пробудил в вашей душе никаких воспоминаний? Вам не захотелось вернуться сюда? – Надо бы ответить, но дышать и то сил нет. – Ах, Аластор, вы ведь не уйдете по своей воле с оперативной работы? – А что, вы считаете, меня уйдут? – Надеюсь, нет. Но я старый эгоист, Аластор. Открою вам секрет: меня крайне не устраивает наш новый преподаватель защиты от темных искусств. Как бы я хотел заманить на эту должность квалифицированного аврора… * * * Наконец можно вдохнуть. – Stupefy! Ну и вонища! Aguamenti! Только что видел лицо Дамблдора – притворно-жалобная улыбка, посверкивающие глаза. Струя ледяной воды смыла остатки сновидения. Хорошо: успел очнуться от голоса. Вот ведь тварь… и не даст сдохнуть от пневмонии – под ступефаем-то было бы недолго! – соображает… – Calorifero! Но сегодня, кажется, двойник чем-то обеспокоен. Неужели что-то идет не так?! Надо еще раз попробовать сопротивляться Империусу. – Я идиот. Если бы… – Оборотное зелье меня научил варить не Слагхорн… Нет, у меня был самый лучший учитель! Тогда, в его ставке… Знаешь, я часто вспоминаю те времена, и не потому, что у меня больше и жизни-то нормальной не было. Ты себе не представляешь моего счастья – я был молод, но меня приняли как равного такие люди… такие яркие, целеустремленные… красивые… ни одна игра не увлекала меня так сильно, как эта. Лорд многому меня научил… Ну и к чему ностальгия-то?! Разговорился, мерзавец. Играл он, видите ли. В игрушки. Золотой мальчик. Давай уже – сейчас, кажется, получится пробить твой Империус, уж больно разнюнился. – Я идиот. Я забыл уроки Лорда! Не рассчитал. У меня заканчиваются ингредиенты! – Ах вот оно что… – Imperio! Ну – Аластор, зачем тебе, старику, слушаться этого малолетнего мерзавца, который сначала пошел пытать и убивать живых людей, и только потом, уже в момент ареста, с детским удивлением обнаружил, что эту увлекательную игру противник, взрослый дядя, почему-то воспринимает всерьез?! Да ты же себя уважать перестанешь, если подчинишься! Выдох. Получается. – Вот скажи мне: тебя Дамблдор сто лет знает. Он поверит, что ты мог через его голову обыскать кабинет сотрудника? Мерлин… Шанс. Это шанс, да еще какой. Хорошо, молодец, держись, теперь надо сымитировать интонацию человека, чья воля полностью подавлена… даже жаль, что не так часто слышал, на допросах никогда не применял Непростительные… – Смотря… какого… сотрудника… – Упивающегося Смертью, друг мой, Упивающегося Смертью. – Да. Поверит. Обязательно поверит. Я же аврор. Я всегда считал их – вас – вне закона и вне корректности. И я параноик. – Ну вот и хорошо… Есть. Только не улыбаться. На худой конец изобразить судорожную гримасу. Теперь главное, чтобы Снейп решился рассказать Дамблдору, что Аластор Хмури рылся в его личных вещах. Северус, пожалуйста. IV Заросшие многолетней грязью окна, свет едва проникает в помещение, и совершенно невозможно поверить, что на дворе летний яркий день. Вообще-то говоря, опасно: не видно ж ни черта, что на улице делается. А времена… ох. Впору уже не только окна мыть для лучшего обзора, а разыскивать всеми силами ту штуку, о которой слышал вчера на Диагон-Аллее: Волшебное Око. Не помешало бы. Молодец Дамблдор, с Организацией правильно придумал, судя по всему, до Министерства не скоро дойдет, что жареным уже вовсю пахнет. Разве только Крауч сообразит, что на этом можно карьеру сделать. Если не сочтет это слишком опасным. – Это же дети, вчерашние школьники! Нет, Альбус, вы как хотите, а я против. – Доркас так и кипит от возмущения. – Вы просто с ними не знакомы… – Дамблдор примирительно улыбается. Нет, он тысячу раз великий, и миллион раз умен, и сколько-там-еще-больше раз прозорлив, но тут он неправ. Очень сильно неправ. Нельзя этих шалопаев пускать в организацию: дети ведь, сопляки, азарту-то и огня у них навалом, а толку? Перебьют же их, щенков, сразу. Лонгботтомы, тоже молоко на губах не обсохло, но хоть на авроров учатся… Противник у нас явно серьезный. Едва ли этот их Вольдеморт детей к себе принимает. – Альбус никогда не отличался любовью к детям… – странный тип Аберфорт, бормочет что-то свое. И на огневиски, похоже, экономит: совсем чуть-чуть выпито, а голова так и плывет. Надо собраться с мыслями. – Друзья, я семь лет наблюдал за этой четверкой. Уверяю вас, у них есть все необходимые качества для нашей работы. Ну, разве что Петтигрю… но друзья ему помогут. – И мы, вместо того, чтобы бороться с Вольдемортом и его шайкой, будем нянчиться с компанией подростков? Дамблдор, нам же не до того будет! – Они взрослее, чем кажутся. Они способны сами отвечать за себя и не нуждаются в нашей опеке, Аластор. – Похоже, бесполезно с ним спорить. – И потом, нас мало. – А самое страшное – что мы врозь, – хмуро добавил Аберфорт, подливая всем огневиски. Не надо, пожалуй, больше пить, голова кругом и дышать трудно. – Уже нет. – Какая-то кошка между братьями явно пробежала, иначе зачем так холодно отвечать? Непонятный едва слышный шум с улицы – вот говорю же, окна мыть надо! – вскочил, выхватил палочку, – движение в проеме распахнувшейся двери. Мгновенное Протего Дамблдора. Сова. Обычная почтовая сова. Фууух… зря смеетесь, между прочим. – Везде найдут, – Дамблдор благодушен, как будто и не заметил ничего. – Это из Министерства. Раскрыли Орден?! – Результаты СОВ. – Вскрыл конверт, начал читать: будто нельзя потом! Важные же вещи решаем! – Да, конечно. Силен, что уж там говорить… впрочем, я так и знал. Двенадцать СОВ, и все высшие баллы. Бартемиус Крауч младший. – Вот ведь наблюдательность: вроде глаз от пергамента не отрывал, и вслух никто не спросил, о ком речь… – Обрадуйте вашего начальника, Аластор, – хмыкнула Доркас. – Боюсь, ему это безразлично… – Дамблдор вздохнул. Можно было бы объяснить, что вовсе Краучу не безразлично, что повод погордиться, похвастаться в Министерстве его всегда порадует, но язык как ватный. Да где ж Аберфорт эту дрянь паленую берет?! А вот Мэри будет счастлива… * * * – Riddikulus! Вздрогнул, очнулся, крышка распахнута, двойника не видно. Рванулся инстинктивно – нет, безнадежно: – Stupefy! Упал навзничь. – Нет, ну ты подумай, до чего наглая тварь… – Двойник не торопясь убирал палочку. Бред, бред в кубе: когда твоя точная копия предлагает тебе разделить возмущение тобой же. – Раздавил бы гадину, но хочу студентам показать. Интересно, а как ведут себя безумцы под Империусом? Вдруг наговорю какой-нибудь галиматьи, а он не поймет, воспользуется, а Дамблдор раскусит… – Удивительное дело… – Табуретку он, что ли, рядом с сундуком пристроил? Для удобства неспешных бесед, надо полагать. – Мать давно в могиле, отца я убил своими руками, – Крауч-старший мертв?! Или галлюцинация – я же сошел с ума. А если нет? За что он его убил… просто так, в порядке мести не стал бы пачкаться, в смысле, рисковать не стал бы сейчас: осторожный… Значит, папаша был ему чем-то опасен, реально опасен. Виделся с Дамблдором?! Вдруг Дамблдор успел что-то заподозрить?! – А боггарт все тот же… – Так это про боггарта. Значит, точно в своем уме. – Я уже и забыл, как она выглядела, спасибо, напомнили. Лежат оба мертвые, а я стою рядом и смотрю на них. Ничего себе совпадение! Даже как-то неприятно – ну ты даешь, о чем вообще думаешь?! – что у нас одинаковые боггарты. – Помню, в юности такая сразу беспомощность накатывала. Как же так – родители умерли, и я совсем один остался. На экзамене – не поверишь! – чуть не провалился. Смешно сейчас вспомнить. Ну это было на СОВ, еще до того, как я… до того, как Лорд оказал мне величайшую честь. Мне теперь ничего не страшно – когда я знаю, что есть Он. Не одинаковые, выходит, боггарты, совсем не одинаковые. Твой главный страх – остаться без папочки-мамочки, и никто не прикроет, никто не спасет от ответственности? А теперь, значит, Вольдеморту доверился. Ах ты лапочка. Двойник задумался, глядя куда-то в стену. Плохо дело: он больше всего боится остаться без покровительства сильных… а под покровительством, не боясь оказаться ответственным, горы свернет. И для покровителя. Плохо.

Команда Бартиньки: V – Ты это видел? – Да. Отчет трехдневной давности беспомощно упал на стол между ними. Духота в кабинете словно сгустилась еще сильнее. Наверно, такими же беспомощными чувствовали себя авторы отчета, когда вошли в дом и поняли, что поздно. Жуткое ощущение, страшное… Там была целая семья. С двумя детьми и бабушкой в инвалидном кресле. Эммелина почти плакала от бессилия, когда писала этот отчет. – Почему аврорат все время оказывается на шаг позади этой шайки? Магическое сообщество должно делать все, чтобы защитить магглорожденных. Лицо Крауча, как всегда, непроницаемо-каменное, но ясно, что он на пределе. Нельзя так думать про начальника, не положено, но все равно думается: на пределе, потому что еще немного – и его могут сместить. «Магическое сообщество должно защищать магглорожденных». Ерунда какая-то. Хоть бы Крауч кабинет проветривал… – Эта зараза проникает повсюду – Мэри тут получила письмо от Флитвика. – Дернул подбородком, как будто отмахиваясь от комара, а зря: Филиус вряд ли будет ни с того ни с сего родителям письма писать. За все годы совместной работы никогда не говорили с Краучем на личные темы. Иногда даже казалось, что муж Мэри и начальник на работе – два разных человека. Что ж его так припекло? – Нет, чушь, конечно, полнейшая, но показательная: Флитвику послышалось, будто Барти обозвал какую-то там девицу «грязнокровкой». Быть этого, разумеется, не может, тут я спокоен совершенно: мы его, слава Мерлину, воспитываем правильно. В конце концов, у нас у самих есть друзья-магглорожденные. Но заметь: хогвартский профессор готов услышать из уст студента такое. Надо возвращать разговор к работе. Мэри просила не проговориться Бартемиусу, он уверял ее, что о семейных делах Краучей в конторе не говорит ни с кем и никогда. Надо было Мэри все-таки к мужу обратиться, а не к другу детства, он успокоил бы ее куда эффективней: Барти, мол, за пределами школы ничего не грозит, эта шайка не нападает на подростков из чистокровных семей. Но тогда бы ей пришлось признаваться мужу, что написала письмо в школу, прикинулась тяжело больной, чтобы мальчика отпустили. Свидание у него, видите ли. Влюблен. Ни черта не понять в этих детях и в воспитании – когда-то мечтал, да… может, потом, когда это все закончится… – но все-таки она не права, что так легко, по первой просьбе сыночка готова написать такое. Мэри была страшно взвинчена: и гордится вроде взрослым сыном, и не по себе, что в такое неспокойное время Барти куда-то из Хогвартса отпрашивается, и боязно, что там за девушка (неприятная мысль: вдруг Мэри в глубине души опасается, что девушка небезупречных кровей? Нет-нет, Мэри не такая… хотя после стольких лет этого брака… да нет, чушь, Мэри не такая, Мэри… нормальная). Хотел потом полюбопытствовать, как свидание-то прошло… но в тот вечер Эммелину всем отделом успокаивали, забылось, конечно. – Будет время – я еще разберусь с Флитвиком. На лучшего ученика бочку катить… Я думаю говорить с Дамблдором, чтобы Барти оставили в Хогвартсе преподавать. Для карьеры в Министерстве он слишком увлекается науками… одно время я хотел, чтобы он занялся политикой… но сейчас вижу, что так будет лучше. Дорастет до директора Хогвартса, там посмотрит, можно будет и в политику. Об этом Дамблдору пока, конечно, знать не стоит… Почему-то эта мысль кажется неприятной: вдруг когда-нибудь все же случится обзавестись потомством… не хочется, чтобы в Хогвартсе работал Барти Крауч. * * * – Это я тебя порезал? Я? И руку в сундук сует, под самый нос. И без того тошнит. И в голове такая пакость, словно серой мокрой ваты напихали, и непонятно – был Империус, не было… Неужели безумие двойника дошло уже наконец до той точки, когда он не сможет больше контролировать себя при Дамблдоре? Или просто припоминает свои заслуги перед Вольдемортом для поддержания боевого духа: да, было дело, достал однажды самого Хмури Режущим… – Нет. Левую – не ты. От твоего и шрамов-то не осталось. Хриплый почти-стон – облегчение, счастье… безумие, безумие. Нет, Империуса все-таки пока не было. Левая рука. Темная Метка. Так. – Господин возвращается. Осталось совсем чуть-чуть… Прижимает к себе левую руку, баюкает, будто младенца. – С каждым днем горит все сильнее… это прекрасная боль! Да поди ты со своей болью, а у меня вот пролежни вокруг копчика расползаются, тоже больно… Не слушать восторженные бормотания. Вольдеморт возвращается. Допустим. Не это самое страшное, в конце концов, тела никто не видел, мы все это знаем, и некоторые даже признают. Страшней неготовность. Метка. Каркаров. Этот замечется, этот слабак выдаст себя. Дамблдор, вы же знаете эту гниду, вы же видели его на суде, вы же не настолько верите во «второй шанс»! Черт, плохо-то как, что не смог тогда перебороть Империус, даже пытаться не стал. Рассказал ведь небось про Каркарова все, про Каркарова, каким не видел его пылкий юный идиот… Каркаров. Сидит сейчас где-то, трусит, небось, до обморока. Как он себя поведет? Двойник почти бегает по комнате, даже походка легче стала. Еще бы, счастье привалило: не он виновен в осквернении Левого Запястья. Из юной заигравшейся сволочи вырос настоящий фанатик. Опасный. Мэри, бедная моя подружка, на что ты рассчитывала?! – Он вернется… и накажет их всех! Он будет пытать их, тех, кто отвернулся от него… тех, кто предал его… Метка. Снейп. Черт, ну ты же не до такой степени боишься меня?! Ну присмотрись к поведению старого параноика Хмури и расскажи Дамблдору про Метку… – С каждым днем все сильнее… ошибки быть не может. Я чувствую, как горит рука… это Метка, Господин нам всем, своим избранным, своим верным впечатал в руку этот знак. Я не до конца понимал в те дни, какая это честь… Я заслужил награду… С каждым днем… с каждым часом… Еще два человека в школе сейчас приподнимают левый рукав. Едва ли с радостью, если он хоть что-нибудь понимает в людях. Должен кто-то из них проколоться… должен. VI А тощего он оставил напоследок и, похоже, правильно сделал: пока щенок переваривал поражение старших коллег, как раз выкроились секунды убедиться, что Лестранджи связаны надежно, и напарник – вроде не насмерть. Ну, немного осталось, главное сделано. – Avada Kedavra! Ах ты, паскуденыш… Упал, даже не взглянув, что там у него вышло, аппарировал на несколько футов вправо, на выходе из аппарации почти достал мелкую тварь Экспеллиармусом. Шустрый какой, увернулся… Да, прямо вот сейчас тебе подставлюсь, жди! А двигается хорошо, гибкий, судя по фигуре – совсем юнец, неужто школьников вербуют?! Гадость. Protego... Фрэнк и Алиса немногим старше. Давно так не хотелось Авадой, и плевать, что щенок сопливый… но надо бы живым взять. Осторожнее, после Лестранджей-то выдохся… этому что, он стенку подпирал, пусть тетя-дядя отдуваются…А силен. Заклинания чистые, что, высшие баллы на ЖАБА? Ох. Успел перекинуть палочку в левую руку. Этому… в школе… не учат… а вот получи по полной программе, раз полез во взрослые дела. Что, не ожидал? По-умному… это… называется… амбидекстрия, полезное свойство. Странно: явно натаскан, но техника хромает ужасно… надо глянуть хоть краем глаза, что там с правой рукой… такой момент упустил, сопляк… Как бы тебя так половчее-то… тяжело двигаться – боль можно заблокировать, да в бою она сама уходит, забывается как-то… но рукав пропитался кровью, тянет, тянет вниз… слабость и дышать нечем. Мелочи, противника нельзя недооценивать, но тут все ясно, одних аврорских рефлексов против такого хватит. Ну вот так, к примеру… Увернулся, ты смотри-ка… Ах ты… Черт, да ведь мог же достать! Странный тип. Нападает бестолково, защищается нелепо. Или все-таки убить его: вон сколько крови уже, если сейчас отрубиться, обидно будет, Беллатрикс Лестрандж-то готовая лежит… Гаденыш тоже на пределе, похоже, – конечно, если так по-идиотски расходовать силы… никакая молодость не поможет. Сейчас… сейчас мы тебя возьмем, чисто и без крови. Простенько и со вкусом. – Petrificus Totalus! – Avada Kedavra! В лицо. И не отбить. Простите старого дурака. Зеленоватые искры и слабое шипение. И в самой позе – растерянность. То есть Лонгботтомов Круциатусом – это мы можем, это нам по силам, а Аластора Хмури Авадой – кишка тонка?! Нам готовеньких, связанных старшими, беспомощных подавай?! Забыл про магию, забыл про рану, тело само рванулось вперед, и по-маггловски, всем весом навалился на поганца, в падении сорвал правой рукой маску – хлестнул кровавым рукавом по бледной морде, кто увидит, ужаснется, как злые авроры истязали бедного мальчика, – прижал к полу горячее, бьющееся словно в судорогах тело. Захлебнулся отвратительным запахом юношеского пота, собственной крови, чужого ужаса, голова пошла кругом, затошнило от омерзения, захотелось ударить с хрустом, захотелось заплакать от ненависти, Фрэнк-Алиса-молодые-ребята-обидно-то-как… Жалкие остатки профессионализма, не успевшие еще вытечь и впитаться в рукав: сначала – Петрификус, потом – посмотреть в лицо. Малодушно пожалел, что не потерял сознание сразу после Петрификуса. Бедная Мэри. * * * – Бедная мама! Что?.. да, бедная Мэри, такие надежды и столько любви… хорошо, наверно, что у меня нет детей. Что сегодня ему могло понадобиться, что еще он не вытянул из, кажется, уже разлагающихся мозгов? Ходит по комнате, стучит ногой, возбужден до предела. – Я тебе рассказывал про маму… – это не вопрос, да, рассказывал, еще в начале года, бедная Мэри Крауч похоронена в Азкабане в твоем облике. Детская обида, что жертва оказалась… одноразовой, последней, что по возвращении домой случилось страшное открытие: никто и никогда больше не согреет такой любовью, такой огромной, всепрощающей любовью, не закроет собой от любых, больших и маленьких, несчастий, не отдаст свою жизнь ради спасения твоей нежной шкурки… Что, мальчик, хоть так – но было тебе больно? Хоть таким кривым, страшным путем ты понял, прочувствовал, что жизнь у каждого человека – одна? – Мама не увидит нашу победу. И отец – даже жаль, что пришлось его убить… Поговорить, скотина, хочет. Распирает, а поделиться не с кем. Да, Крауч, при всех его недостатках, не заслужил такой смерти. Он едва ли любил сына – но если дети будут убивать своих отцов за нелюбовь… Зря он пошел на поводу у Мэри, зря… хотя не мне судить. Ее он любил. А быть по-настоящему хорошим отцом не каждому дано. – Сегодня! – Вцепился в край сундука, лицо кажется чужим, незнакомым. – Сегодня все закончится, сегодня Лорд вернется, сегодня Лорд наградит истинно преданных ему и накажет изменников! Ты привык, что тебя любит мама, ты привык быть обиженным на отца: а теперь ищешь подтверждения своих заслуг у Вольдеморта? Хочешь, чтобы погладили по головке и сказали, что ты хороший? И неважно, кто скажет? Ничего-то ты не понимаешь. Однако это конец. Не спас, не защитил, отлежался в темном углу. Своего боггарта не видел с семи лет: всегда, даже в школе на уроке, всегда успевал с заклинанием прежде, чем легкая тень становилась плотнее, сплетала причудливую картину. Профессор Меррисот не знала, ругаться ей или приводить в пример его реакцию, весь класс был страшно заинтригован, какой же боггарт у Аластора Хмури. Вот такой: отлежался в темном углу, не защитил, не спас… – Все готово. Все сработает идеально. – Зачем открыл сундук, что еще забыл спросить? – Путь расчищен, Поттер выиграет, Лорд возродится, изменники получат по заслугам! – Сколько страсти в голосе! Да, где-то в мире еще есть и страсть, и ярость, и бешенство… и сила, и храбрость, и готовность жизнь отдать… есть… но не только у тебя и твоих дружков. – Я позабочусь, чтобы никто Поттеру не помешал… я позабочусь, уж будь спокоен! Впрочем, ты уже не увидишь… – Все ясно, сегодня будет не Империус, сегодня будет Авада. Вот и все. Все – но только для тебя, Аластор. – Смешно подумать, что эти детки всерьез думают о состязании! Готовятся, переживают. Бедные крошки… Я уберу их с пути Поттера. Ты уверен, что все предусмотрел? Книжку Лонгботтому не ты ли подсунул? Тоже ведь не сомневался, что сработает. Хвастался тут, помнится. Эта история не убедила тебя, что манипулировать порядочными людьми можно попробовать, но только если понимаешь, как они устроены, что ими движет? Хотя… если победителем окажется кто-то другой… это отсрочит возвращение Вольдеморта, это даст шанс… но ценой еще одной очень юной жизни: вряд ли они оставят в живых случайного свидетеля. – И что мне с тобой делать? – совершенно безумное лицо, и совсем, совсем чужое… – Убить сейчас или бросить помирать, пока Лорд будет праздновать свое возрождение? Верный соратник ему понадобится, я теперь всегда буду рядом с ним… – A вот эйфория в бою до добра не доводит… ты еще можешь на чем-то проколоться… тебе еще вечер рядом с Дамблдором провести. Он знает меня, знает хорошо, и ты еще можешь что-то сделать не так, вызвать его подозрение… До сих пор тебе удавалось дурачить его, но сейчас ты возбужден, как никогда. – Но, с другой стороны, Лорду я могу понадобиться здесь, в Хогвартсе. Поживи пока. Если Лорд прикажет – я вернусь, конечно… Но знаешь, чего я хочу не меньше, чем увидеть, как Господин будет пытать предателей и как они будут визжать от боли? Я хочу – с моим настоящим лицом – сказать этому старому мечтателю Дамблдору все, что я о нем думаю… и хохотать ему в глаза, потому что я победил… и чтобы он стоял передо мной на коленях… На коленях. Фантомные ощущения: падаешь на колени, палочка все равно наготове, убеждаешься, что враг действительно оглушен… Шаги кругами, кругами по комнате, легкий шорох: потирает сухие ладони, на левой неровный грубый шрам. Насвистываешь? Слуха нет ни у тебя, ни у меня. А эйфория в бою может плохо кончиться. VII «Совсем сбрендил старый Хмури – спит с протезом!» – а вот утрись, доктор, не зря, выходит… То ли проснулся, то ли нет, то ли снится, что проснулся, мерзость во рту, муть в голове, визг взломанных Охранных заклинаний, нет, не сон, слетел с койки кубарем, отшвырнув одеяло, выхватил палочку… Петтигрю. В комнате. Рассчитывал на неожиданность? Напрасно, Дамблдор поверил Поттеру, я уже знаю, что ты живой… Получи пока вот так. Не один. Не может быть один – кто ж в здравом уме Петтигрю одного против Хмури отправит? Черт, спать с Волшебным оком совершенно невозможно, черт, черт… Пригнуться. Где второй? Заткнуть треклятую сирену, прислушаться – где-то здесь, скрытый мантией-невидимкой, дышит Второй. Да чтоб тебя, получи свой Ступефай – метнулся, крыса, в сторону – в сторону Второго?! – нет, обманка… – где же? – Protego… – реакции спросонья никакие, на свалку старика, давно говорил… – завтра в Хогвартс… – обещал Дамблдору… – где Второй?! – этот выпад был даже изящным, кто бы мог подумать, как есть ведь крыса… – зачем пришли?! что надо?! И кто Второй?! Неужто сам?! – Хогвартс… Нет, надо кончать его, а вот сейчас точно – смотрит в сторону Второго – все просчитали, гады – получи! – и Второй раскроется, а я готов… Живой, крыса? Хорошо… Ну? Обманул… в другую сторону смотрел… тихий и леденяще-знакомый, но такой изменившийся голос за спиной, Петрификус, холод разливается от загривка, собрание лжепокойников, а вот это новость… – Готов. * * * – Готов. Эхом в больной голове всплыли слова Дамблдора: «Вы готовы, Северус?». Спина Снейпа. Свет. Вольдеморт победил, а мы все мертвы? И Дамблдор, и Снейп… Мелочно, но хочется верить, что надежды Барти Крауча на великую милость властелина не оправдались… Как они там все, Хогвартс, Поттер, Нимфадора-девочка, как обидно, я-то, старый дурак, думал, не придется тебе сражаться… хорошо, что у меня детей не осталось… как вы там все без нас?! Боль в костях невозможная – если так будет всю Вечность, это достойная кара за поражение. Лицо Дамблдора. – Здравствуйте, Аластор. Выспались?


elenmt: 1.7 2.6

ikarushka: Восхитительно. Я очень ждала от команды вот такого, настоящего Крауча. Аластор и Мэри стали приятным дополнением - чрезвычайно убедительны. Поговорить, скотина, хочет. Распирает, а поделиться не с кем. Вот, блинн. Фточку. Канон 8) Автору огромнейший респегд 8) Пожалуй, сразу оценки поставлю: а) Прописанность персонажа команды - 10 б) Общее впечатление - 10

Хейлир: Сильно. Очень. 10 и 10.

kos: Великолепно. Крауч настоящий, но главное - настоящий Хмури. Вот за него - огромное спасибо! а) Прописанность персонажа команды - 10 б) Общее впечатление - 10

lemurik: а) Прописанность персонажа команды - 10 б) Общее впечатление - 8

tanitabt: 10/9

Arahna: 1. 8 2. 8

Сара Хагерзак: Очень понравилось. Такой интересный взгляд Хмури на своего двойника. И один из немногих встречавшихся мне фиков, где старый аврор выглядит приятным персонажем, а не истеричным параноиком , за что отдельное спасибо. 1 - 10 2 - 10

Marisa Delore: Однозначно, зацепило. 1) 10 2) 10

Кендра: Прописанность персонажа команды - 10 Общее впечатление - 8

Команда Бартиньки: elenmt ikarushka Хейлир kos lemurik tanitabt Arahna Сара Хагерзак Marisa Delore Кендра Спасибо! ikarushka Я очень ждала от команды вот такого, настоящего Крауча Уффф! Автор рад, что Крауч все-таки выглядывает из-за широкой спины Аластора... kos Крауч настоящий, но главное - настоящий Хмури Сара Хагерзак один из немногих встречавшихся мне фиков, где старый аврор выглядит приятным персонажем, а не истеричным параноиком ...хотя и Аластор в этом текстике автору очень дорог. :)

kos: Команда Бартиньки пишет: Автор рад, что Крауч все-таки выглядывает из-за широкой спины Аластора... Выглядывает-выглядывает. Противопоставление шикарное - настоящий мужчина (вроде бы проигравший) и истеричный мальчишка (вроде бы победитель). Контраст убойный, на мой взгляд.

Команда Бартиньки: kos Противопоставление шикарное - настоящий мужчина (вроде бы проигравший) и истеричный мальчишка (вроде бы победитель). Контраст убойный, на мой взгляд. Автор в полном авторском щастье бегает по комнате! Урррра, заработало получилось!

Сара Хагерзак: kos пишет: Выглядывает-выглядывает. Странное дело: в одних фиках вроде бы главный персонаж вроде бы все время на виду, а характера не видно, а тут меня тоже поразило, что Барти очень живо передан через восприятие другого человека. Так что автор - молодец.

Танка Морева: очень сильный текст... Между сном и явью человек находится практически в трансе, в состоянии расширенного сознания, когда вспоминаются самые мелкие подробности, которые в обычном состоянии бодрствования — не помнишь. Вы отлично это передали, а также характеры и Хмури, и Барти-мл. Барти, прописанный эпизодично, через другого героя, словно в кривом зеркале, обрел объем. браво! 1) 10 2) 10

Элли: 10 10 ну да у вас (команды) вся "проза" практически хорошо написана. Очень понравилось. Сильно.

mysh: Очень умный, тонкий фик. Красивое решение, здорово написано, вызывает кучу чувств, в общем, по гамбургскому счету. 1. 10 2. 10

Selezneva: Хороший фик:) 10/10

Команда Бартиньки: Танка Морева Элли mysh Selezneva Спасибо! mysh Автор растекся тонким слоем от зазнайства. :)))) Танка Морева Барти, прописанный эпизодично, через другого героя, словно в кривом зеркале, обрел объем Ужасно приятно. Автор опасался, что Хмури все перебьет. Очень уж настырный старикан!

Avis: 1. 10 2. 10

Sever_Snape: 1. 10 2. 10 Ни на минуту не оставляло напряжение. Какой густой, настоящий, реальный, правдивый текст. Автор, просто отлично.

бурная вода: 10 10 Хорошо показано, как несмотря на любовь матери Барти повторяет путь Лорда в развитии личности. Очень хороши оба и Барти и Аластор. Команда Бартиньки пишет: на допросах никогда не применял Непростительные… За это особое спасибо - Хмури редко изображают не злобным параноиком, готовым применять Круцио направо и налево.

Terra Nova: Не голосую, так что просто коммент, без последствий. Очень тяжело читается. Очень. Непонятно, кто кому что сказал, чтобы понять предложение, приходится перечитывать несколько раз. И оно не одно такое предложение, а каждое десятое. В остальном - сказать нечего. Не зацепило совершенно.

taiverin: "Рамка" отличная, но я не верю в такого Муди, не верю вообще в сюжетное наполнение "рамки". Стиль нецельный, рассыпается, многое рассказано невнятно, но идея, замысел при этом вычитывается сразу, так что скучно становится. :( 5 5

Rendomski: Очень понравилось. Точка зрения другого героя – и ещё какого! – на персонажа команда удалась. 1. 10 2. 9

Команда Бартиньки: Avis Спасибо! Sever_Snape Какой густой, настоящий, реальный, правдивый текст. Мерлин, такие слова от такого Мастера... автор помер под столом от смущения. бурная вода Хорошо показано, как несмотря на любовь матери Барти повторяет путь Лорда в развитии личности Едва автор высунул нос из-под стола, как замечательный читатель вычитал в тексте то, что автор, как ему казалось, не сумел туда вписать... пришлось лезть обратно. Terra Nova Очень тяжело читается. Ну, что ж поделать... taiverin Стиль нецельный, рассыпается, многое рассказано невнятно, но идея, замысел при этом вычитывается сразу, так что скучно становится. Автор не умеет и не пытается писать детективы, о чем очень жалеет. Но вот, увы, не дано. А что до стиля - на вкус и цвет, на вкус и цвет... Rendomski Спасибо! :)

taiverin: Команда Бартиньки При чем тут детективы? Их вообще мало кто писать умеет (в том числе и я не умею). Но цельность любому произведению необходима. И постепенное раскрытие идеи тоже. Иначе зачем читать дальше-то, если сразу ясно все? Насчет стиля. Охотно верю, что автору его стиль нравится.



полная версия страницы