Форум » Архив "Весёлые старты" 2008 1-8 » ВС 7: "Пять дней в августе", РУ/ПП, Romance/Humor, R, перевод » Ответить

ВС 7: "Пять дней в августе", РУ/ПП, Romance/Humor, R, перевод

Ronald Weasley: Название: Пять дней в августе (Five days in August) Автор: Treacle Tart Переводчик: precissely Бета: reader, Nadalz Пейринг: РУ/ПП (гет) Рейтинг: R Жанр: Romance/Humor Дисклеймер: Роулинг принадлежит все, автору - текст, а переводчику, увы... Примечания: перевод выполнен на конкурс "Веселые Старты" на ЗФ

Ответов - 41, стр: 1 2 All

Ronald Weasley: Пять дней в августе Жара напала на город с невиданной доселе жестокостью. Июнь был на удивление прохладным. Все шутили, что когда-нибудь их настигнет расплата за голубое небо и прохладный ветерок, так как удача не может длиться вечно. Возвращение удушающей жары и влажности было лишь вопросом времени. Июнь начался довольно хорошо, и многие думали, что им удастся избежать жары, словно она была проклятием, которое можно заговорить и отвести. В парках люди устраивали пикники и без устали играли в спортивные игры. Воздух был полон ароматом цветов и детским смехом. Невозможно было сохранять мрачное настроение в такую замечательную погоду. Но где-то в середине июля началось. Сначала медленно, так медленно, что многие не ощутили ничего, кроме жажды и усталости. Но обжигающие солнечные лучи не заставили себя долго ждать. Пришло время платить за пикники, полевые цветы и смех. Лето заявило о своем возмездии. Волшебный мир оказался в тех же жутких условиях, что и маггловский. Законы вековой давности запрещали кому бы то ни было играть с погодой. Последние неосмотрительные действия повлекли за собой наступление Ледникового периода, и никто не был готов повторить тот маленький казус. Для создания и поддержания охлаждающих чар требовалось слишком много энергии, так что волшебники даже не стали утруждать себя. К тому же это была всего лишь жара. Ну и что такого могло случиться? Прошло целых две недели высокой температуры без капли дождя. И для гулянки в честь двадцатипятилетия Гарри Поттера погода не сделала исключения. Рон Уизли, которому было труднее справляться с жарой, чем его ровесникам, узнал, что празднование состоится на открытом воздухе. Несмотря на то, что в их распоряжении был прекрасный и, самое главное, оборудованный охлаждающими чарами танцевальный зал, все (все – это Гермиона и Джинни) решили, что прекрасной идеей будет перенести столики, стулья и барную стойку на террасу и в полной мере насладиться летним вечером. Казалось, что все вокруг веселятся – все, кроме Рона, который мог только сидеть, потеть и проклинать тех идиотов, что изменили место проведения вечеринки. Он благоразумно воздерживался произносить это вслух, чтобы устроители не услышали и не прокляли его яйца (любимая угроза Джинни, которая пришлась по сердцу и Гермионе). Рон был очень привязан к своим яйцам и предпочитал, чтобы они оставались строго на своем месте, поэтому держал рот закрытым. Итак, он сидел в тихом уголке на террасе в саду со стаканом теплого стаута, с завистью уставившись на ледяные коктейли, что пили все девчонки. Напитки казались такими… такими приятными, такими прохладными. Он мечтал припасть к этому источнику прохлады, ощутить его благословенный эффект на себе. Но выпить то, что называлось «банановым дайкири», было ниже его мужского достоинства. Вместо этого он остался на своем месте, чувствуя, как по лицу стекают капли пота. Мимо него прошли Гарри и Джинни. Он держал ее за руку и покусывал в шею, тогда как она, хихикая, вела его как раз туда, где сидел Рон. Вряд ли они его увидели: обнимались они так, что Рон почувствовал себя очень неловко. Только он приготовился возмутиться, как Джинни поставила свой напиток и нырнула под стол, увлекая за собой Гарри. В обычных обстоятельствах Рон закатил бы истерику эпических масштабов – неважно, обручены они или нет, но есть вещи, которые мужчина не может себе позволить делать с сестрой лучшего друга, – но Рон не мог оторвать глаз от оставленного Джинни напитка. Перед ним стоял бледный заиндевелый бокал, по стенкам которого стекали капли сконденсированной влаги. Судя по звукам из-под стола, ни Гарри, ни Джинни не собирались в скором времени оттуда выбираться, а оставлять такой чудесный, такой прохладный коктейль было просто преступлением. И, чтобы тот не нагрелся, Рон поступил благородно и опустошил его одним глотком. Коктейль был сладким, насыщенным и, вероятно, самым вкусным из всего, что он пробовал в жизни. Рон в отчаянии оглядел веселящуюся толпу в поисках покинутых бокалов чистейшего восторга и не нашел ни одного. Облегчение, которое он почувствовал после своего благородного поступка, быстро сошло на нет, и Рон решил взять дело в свои руки, доказать, что он – бесстрашный мужчина, заказать себе девчачий напиток. Он подошел к бару и храбро заказал еще один стаут и «одну из этих банановых фиговин для сестры». Облокотившись на стойку, Рон громко пожаловался, что его заставляют носить напитки. Бармен только улыбнулся, поставив стаканы перед Роном, который молча схватил их и быстро убежал в дальний угол террасы – где не было ни одной обнимающейся парочки под столом. Рон провел вечер, заказывая стаут и дайкири и прячась с ними по углам. Однако Рон (он не был девчонкой, если не считать маленькой проблемы с пауками, но об этом лучше не упоминать) не учел того, что эти девчачьи напитки не были такими уж невинными. Они содержали в себе приличное количество алкоголя, который, замаскированный прохладным банановым удовольствием, был практически незаметен. Рон умудрился проглотить уже около дюжины коктейлей, когда понял, что прилично набрался. Однако это не остановило его. Рон Уизли не собирался проигрывать чему бы то ни было с бумажным зонтиком внутри.

Ronald Weasley: Первое августа Рон осознал сразу несколько вещей. Во-первых, он был не дома, если только он не пробыл без сознания так долго, что кто-то заменил его постельное белье этой розовой кружевной мерзостью, настолько неприятной, что она заставила его яички поджаться. Вероятно, пошли слухи, что ему понравился девчачий коктейль. Во-вторых, кто-то зажал в тиски его голову и пытался выдавить его мозги через уши. По всей видимости, это было подходящим наказанием за пару галлонов стаута, выпитых в кустах как акт мести девчачьим коктейлям. В-третьих – и это было самым страшным, – Рон понял, что он не один. Ну, если только не считать руку, обнимающую его за грудь, галлюцинацией, вызванной легкомысленным сочетанием бананов и рома. Рон напряг извилины, пытаясь восстановить события, повлекшие за собой данную ситуацию, но понял, что думать слишком больно. Несравнимо легче было просто выскользнуть из-под руки своей соседки, используя ту технику, что позволила ему завоевать первое место на соревнованиях по лимбо1 прошлым летом. Только оказавшись вне пределов досягаемости, Рон смог вздохнуть полной грудью. Однако поддерживать себя в вертикальном положении оказалось гораздо сложнее. Комната кружилась, а чертовы тиски все сильнее сжимались на его висках. Он решил доползти, производя как можно меньше шума, до двери, которая, как он искренне надеялся, вела в ванную. Увы, облегчение при виде работающего туалета было недолгим. Паранойя быстро предъявила свои права, и Рон убедил себя, что журчание обязательно разбудит спящую в соседней комнате. Оказавшись лицом к лицу с унизительной необходимостью писать сидя, чтобы его не услышали, Рон решил, что лучше он ополоснет лицо прохладной водой и сделает все на улице, в кустах, как настоящий мужчина, вместо того, чтобы заглушать звук струи, засунув свое мужское достоинство между ног. Пора было снова стать мужчиной и вырваться из хватки бананового дайкири, завязавшего его яйца узлом. Рон на цыпочках вышел из ванной и оглядел комнату в поисках одежды, но, посмотрев на кровать, замер. Его бывшая соседка повернулась к нему спиной. Сползшее одеяло обнажило большой участок бледной кожи, очень нежной на ощупь, как вспомнил Рон. Изгиб ее спины вел к полным бедрам и, вероятно, самой классной заднице, какую он когда-либо видел. На ее крестце была татуировка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся змей, обвившей серебряную палочку. Именно татуировка воскресила события прошлого вечера во всех подробностях. Он был оглушен образами темных глаз, сверкающих белых зубов, роскошных розовых губ, слегка вздернутого носика. Они танцевали, смеялись, целовались, а потом… Во имя всех святых, что он наделал? Полуодетый, он выбежал из дома. 1Лимбо - групповой танец, распространенный среди населения острова Тобаго (Центральная Америка), при исполнении которого танцующие должны выгибаться назад все ниже и ниже, под заранее установленной планкой. Танцор, следуя ритму играющей музыки, подходит к планке и склоняется назад, как бы танцуя в горизонтальном положении. Если он задевает планку или падает на спину, то проход не засчитывается. Если несколько человек взяли требуемую высоту, то они продолжают соперничать на более низкой высоте - до тех пор, пока не останется один человек, которому покорились все требуемые высоты.

Ronald Weasley: Восьмое августа Жара отказывалась сдавать свои позиции. Были наложены строгие ограничения на использование воды, и вскоре все лужайки пожухли. За повышением температуры следовали эмоциональные всплески, и все вокруг Рона были в таком же плохом настроении, как и он сам. Он-то точно. Уж лучше быть самому сердитым на весь мир, чем иметь всех вокруг во врагах. Если только не учитывать стычки со счастливыми людьми. Рон никак не мог выкинуть из головы ее обнаженное тело на кровати, нежную спину и длинные ноги, волосы, разметавшиеся по подушке, и эту чертову татуировку на крестце. Как не мог он забыть и то, что привело его к этому. Она узнала о банановом позоре Рона и принялась дразнить его. Но вместо издевок и едких замечаний он услышал, казалось бы, неуместную игривость в ее голосе. Он ответил ей тем же, и для не подозревающих о ненависти Рона, это могло показаться заигрыванием. Где-то играла музыка, которая словно приглашала его танцевать. Естественно, единственной причиной того, что он схватил ее и закружил в танце, было то, что кроме нее вокруг никого не было. Все это было так глупо, что они начали смеяться. Они танцевали и смеялись. Дразнили друг друга, шутили, танцевали и смеялись. Он начал думать, что у нее очень красивая улыбка. Наверное, из-за освещения или еще из-за чего-нибудь. Затем темп музыки поменялся, мелодия стала нежнее. Они стали двигаться медленнее. Встали чуть ближе… Рон вздохнул. Хватит. Ему пора перестать думать о ней. Пора прекратить жить одной ночью. Он уже видел ее повсюду. В офисе, на улице. Она ему снилась, а ее образ был словно впечатан на обратной стороне его век. Нет, ничего не поможет. Даже сейчас, сидя в пабе со стаканом настоящего мужкого напитка – огневиски, ему показалось, что он ее увидел. Она пробиралась через толпу. Шла к нему. Ближе. Еще ближе. О, дьявол. – Рональд! Дорогой! – Она скользнула на скамейку рядом и обняла его за шею. – П-п-пэнси, – прохрипел он, задыхаясь. – Какая удача, что я тебя нашла, – сказала она, наконец-то выпуская его из стального объятия. – Я как раз собиралась к флористу за своим букетом. – Букетом? – Его замешательство ясно отразилось на лице и в писклявом голосе. – На свадьбу, – счастливо прощебетала она. – Я как раз собиралась выбрать тебе бутоньерку, но теперь ты можешь сделать это сам. Он был уверен, что она говорила по-английски. Однако в ее словах не было никакого смысла. – Мою что? – Цветы на нашу свадьбу, глупыш, – радостно воскликнула она, – я думаю о пятнадцатом ноября. Ноябрь? Цветы? Свадьба? Чем он так сейчас надрался? – Пэнси, ты что несешь? – Конечно, я могла бы потребовать более элегантного предложения, – продолжила она, словно не заметив того, что он заговорил, – последнее было таким жалким. – Последнее? – Желудок Рона сжался и совершил кульбит. – Последнее что? – Я всегда представляла себе нечто более романтичное. Прогулка вдоль озера при луне. Мое имя, написанное волшебными огнями в небе. Что-то в этом стиле. – Я… Я сделал предложение… – Ага. Сразу после того, как я тебе отсосала. Ты что, не помнишь? К своему ужасу, он помнил, хотя не думал, что произнес это вслух. Мало ли что вертится в голове у мужчины во время оргазма. Боясь все испортить, он умудрялся не произнести даже имени. Он всегда был молчалив, как монах. Но в последний раз с Пэнси он просто не мог заткнуться. Чертовы бананы. – Я думаю, я… ну, это. Я имел в виду… Пэнси прикусила нижнюю губу, но даже так не смогла вынести лепетание Рона. Она не выдержала и рассмеялась. – Ой, Уизли, тебя так забавно мучить. Его желудок успокоился, тогда как лицо начало стремительно краснеть. – Я знал, что ты меня разыгрываешь, Паркинсон. Я просто решил подыграть. Она перестала смеяться и усмехнулась. – Очень убедительно, я тебе скажу. – Она махнула бармену, заказывая выпить. Рон с испугом понял, что она еще с ним не закончила. – Я даже спланировала, как мы пойдем к твоей матери и расскажем ей о нашем предстоящем бракосочетании, – сказала она, пригубив из бокала. – Жаль, что я не довела дело до конца. Я подумала, что ты разрыдаешься минут через шесть. – По-моему, это уже перебор. – Он старался казаться невозмутимым, хотя чувствовал себя так, будто у него случился малый коронарный тромбоз. Сама мысль о том, что скажет его мама… – Перебор, – фыркнула она, – так тебе и надо. Ушел и даже записки не оставил. Тебе даже не хватило совести придумать приличную ложь. Никакого «У меня с утра встреча» или «Мне надо выгулять моего дракона», или еще что-нибудь. Это было невероятно грубо, Уизли. Рон поежился. В основном из-за того, что она сидела слишком близко и говорила о минете и его матери вперемешку. Такого никогда – никогда не должно было случиться. Но кроме этого, было еще что-то. Что-то было в том, как она произносила его имя. Что-то, от чего ему хотелось прижать ее к стене и… Он откашлялся. – О том, что… – Нет, – его прервала рука у лица и угрожающие нотки в ее голосе, – не смей придумывать извинения, или я тебе яйца оторву заклинанием. Чего всем так сдались его яйца? Что они сделали, чтобы заслужить такие проклятия? Рон уселся поудобнее. Несмотря на свое молчание, он действительно хотел кое-что сказать. Он чувствовал себя трусом из-за того, что сбежал. Но все сводилось к вопросу о том, почему он сбежал, а тут он не знал, что ответить. Он хотел извиниться… но не был уверен, за что конкретно. – Как твои дела? – сказал он в конце концов, обрадованный, что это прозвучало искренне. – Чудесно. Ты сам бы это знал, если бы попытался связаться со мной. – Она наклонила голову и улыбнулась уголком рта. Рон почувствовал, что у него горят уши. Он никак не мог в ней разобраться. Она не казалась расстроенной, но тем не менее он чувствовал, что обидел ее. Они с Пэнси не были друзьями, но в конце войны они сражались бок о бок, а это благотворно влияет на взаимоотношения. Драко и Гарри были теперь приятелями, почему они с Пэнси не могли подружиться? – О том, что… Ее рука снова взметнулась в воздух. – Нет, – сказала она просто. – Ты мне дашь сказать? – Только если мне это будет интересно услышать. На ее лице вместо игривой улыбки появилось зловещее выражение. Она играла с ним. Дразнила его, как… как в ту ночь, которую он никак не мог забыть. – Например? – Голос снова подвел его. Она наклонилась к нему и тихо произнесла: – Например, то, что ты говорил той ночью. Рон сглотнул. Он заворожено смотрел на ее губы. Такие розовые. Пэнси медленно облизнула эти губы кончиком языка. – Я и не подозревала, что ты такой разговорчивый, Уизли. Скажи мне, а твоя мать знает, что ты говоришь такие непристойности? О, как она его дразнила. Казалось, в его легких не осталось воздуха. – Я не… Она остановила его жестом. Рон перехватил ее руку и положил на стол, накрыв своей ладонью. Пэнси опустила глаза на их соединенные руки и медленно убрала свою. – Осторожнее, Уизли. А то подумают, что ты на меня запал. Ее глаза сверкнули и он, даже не успев осознать происходящее, поцеловал ее. Рон сжал пальцами ее затылок, притягивая к себе, целуя в губы. Она прижалась и впилась пальцами в бедра. Ее язык был горячим и сладко-грешным, таким знакомым на вкус. Они сумели добраться до пола в его квартире, но не дальше. Его желание требовало немедленного удовлетворения, а пол был гораздо ближе спальни. На следующее утро Рон увидел, что накануне они все-таки добрались до спальни. Только теперь он проснулся в одиночестве.


Ronald Weasley: Пятнадцатое августа На этот раз он попытался связаться с ней. Пытался каждый день в течение недели. Она словно исчезла с лица земли. Никто не знал, где она, или просто не хотел говорить Рону. Они расстались неправильно. Должно было быть еще что-то. Он вовсе не стремился к – как там сказала Гермиона? Постоянным отношениям? Для этого он выпил слишком мало девчачьих банановых коктейлей, но ведь должно было быть что-то еще? Через неделю, опросив всех ее друзей, он не достиг ничего. Рон пошел к ней на работу, но его не пустили в здание. Он даже караулил ее квартиру, но восьмидесятитрехлетняя соседка Пэнси вызвала местные органы правопорядка, заявив, что он подглядывает за тем, как она переодевается, и, возможно, ворует ее трусики. Рон только что получил сову от министерского знакомого с адресом родителей Пэнси и собирался навестить их, как из кухни донесся знакомый хлопок. – Уизли! – раздался знакомый и крайне раздраженный голос. – Тащи сюда свою жалкую задницу! Рон вышел в одних трусах. Когда она аппарировала, он был полностью одет, но услышав ее злой голос, решил, что его обнаженный вид сможет отвлечь ее хоть на миг. Она на секунду запнулась, увидев его, но затем решительно продолжила свое эффектное выступление. – Ты что, намеков не понимаешь? – Что? – Определенное количество тупости всегда помогало в таких ситуациях, Рон помнил это еще со времен тесного общения с Гермионой. – Не задавай глупых вопросов, придурок. О, теперь она была просто в ярости. Ему невероятно нравилось, как сверкали ее глаза. – Как долго ты собираешься изводить моих друзей? И что, черт побери, ты сделал с трусами мисс Харгроувс? Да ей же лет сто! Ты просто больной! – У тебя есть друзья? – Он одарил ее ошеломленным взглядом. Сжав зубы, она медленно подошла к нему. – Еще слово – и я оторву тебе яйца! – Да ты просто зациклилась на моих яйцах. Может, тебе к врачу сходить? Похоже, это ее добило. – Ты, гребаный ублюдок, послушай меня… – Нет, – перебил Рон, – это ты послушай меня. – Было весело, но эти игры ему уже надоели. – Все, чего я хотел, это поговорить с тобой. Это ты от меня пряталась… – Пряталась! От тебя? – Она рассмеялась. – А тебе в голову не пришло, что я просто не желаю тебя больше слышать? Рон всплеснул руками. – Сначала ты бесилась, что я не появлялся… Она отпрянула. – Я не бесилась. – Нет, бесилась, – возразил он. – Не смей говорить мне, что я делала, а что нет, – огрызнулась она. – «Беситься» значит «Мне на тебя не наплевать», а это вранье. – Я думаю, что я чуть-чуть тебе не безразличен. – Он хитро улыбнулся. – Ты два раза спала со мной. Ну, на самом деле, семь раз, если быть точным. – Это был просто секс, – она махнула рукой, – секс и ничего кроме… секса. – Что это значит, черт возьми? – Секс – это просто… совокупление. Когда один человек использует другого. Вот и все. Это не имеет никакого значения. – Хочешь сказать, у тебя такая привычка – спать с кем попало? – Он скрестил руки на груди. Пэнси уперла руки в бока и надулась. – Ты на что это намекаешь? – Ни на что я не намекаю, – произнес Рон самодовольно, – ты сама сказала, что это был всего лишь секс. Что ты со мной просто трахнулась, и все. Пэнси выпрямилась. – Хочешь сказать, что у тебя ко мне чувства? «При чем здесь чувства?» – подумал Рон. – Я этого не говорил. – Ты только что намекнул, что секс - это еще не все. Так что если ты со мной переспал – восемь раз, дрочила, – это для тебя что-то значило. – Ты искажаешь мои слова. – Нет, просто ты не способен ясно выразить мысль. Даже несмотря на то, что она была на целый фут ниже его, они стояли лицом к лицу, нос к носу. Не произнося ни слова. Заговорив, он бы признал, что ему не все равно. Что он спит только с теми женщинами, которые ему небезразличны, что для него это серьезный шаг. Он не любил Пэнси, но это вовсе не значило, что он не хотел любви. Это не значило, что он не был готов попробовать. Это не значило, что он на самом деле не хотел, чтобы это стало чем-то большим, чем просто секс. Заговорив, она бы признала, что прячется от Рона. Что она использовала людей для секса только потому, что сама боялась быть использованной. Что привязаться к кому-то для нее было страшнее, чем встретиться лицом к лицу с Темным Лордом. Что быть открытой и беззащитной значило оказаться под ударом и слабой. Что ничего, даже любовь, не стоило этого. И что поэтому она не могла встречаться с ним , и это было самым главным, это было больше, чем секс. Он отступил первым. Отстранился. Тогда она тоже отступила, едва заметно ссутулившись. Сказать можно было многое. Возможно, слишком многое, но никто не был готов. Не сейчас. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. Пэнси дизаппарировала, чтобы не услышать того, что он собирался сказать.

Ronald Weasley: Двадцать первое августа Рону казалось, что чем меньше он пытался о чем-то думать, тем чаще об этом вспоминал. Как с жарой, например. Все говорили, что это вопрос самоконтроля, нужно просто игнорировать жару, тогда она не будет так беспокоить. Интересно, и как это можно сделать? Как можно не обращать внимания на палящее солнце, обжигающее каждый дюйм кожи? Как он мог перестать потеть? Как он мог забыть о духоте? Этим утром Гермиона напомнила ему, что если он захочет, он может все изменить. Сделать лучше. Она сказала, что если он действительно хочет все исправить, он может это сделать. И сказала она это тем самым голосом «Я-говорю-вовсе-не-о-жаре-но-совсем-о-другом-просто-не-хочу-говорить-это-прямо-чтобы-ты сам-догадался-и-не-считал-что-я-тебе-указываю». Не прошло и четырнадцати лет, как он ее раскусил. Теперь осталось только разобраться в Пэнси. Он провел целое утро, размышляя над словами Гермионы, и понял, что лучше бы она ему прямо сказала, что делать. Что ему нужно исправить? Признаться, что нужно двигаться дальше и забыть все – и жару, и Пэнси. Он прекрасно понимал, что ни то, ни другое его не устраивало. Особенно Пэнси. Что в ней было такого, что он терял способность принимать рациональные решения? Он видел девушек красивее, умнее и добрее ее. Девушек, что не угрожали его половым органам. Она слишком много пила, слишком много смеялась и говорила такое, от чего даже авроры краснели. И она дразнила его. Каждым своим движением, каждым словом, дразнила так, что он умирал от желания. Как сейчас. Потратив день впустую, он решил, что пора глотнуть свежего воздуха… или лучше пива, в зависимости от того, чем можно быстрее надраться. Идти по тихой улице, разглядывать тротуар и пытаться ни о чем не думать – вот и все, на что он был сейчас способен. Вскоре он уже сидел в своем любимом пабе. Он уже было собрался заказать выпивку, как увидел девушку в другом конце зала. Она стояла спиной к нему. И спина была очень знакомой. Когда она нагнулась за своим стаканом, Рон увидел это – татуировку, которая преследовала его во сне. Она была тут и болтала… флиртовала… да практически сидела на коленях у какого-то парня. Живот Рона подобрался, а руки сами собой сжались в кулаки. – Мне наплевать, – пробормотал он про себя. Если она так хочет вешаться на всех парней в Британии, пусть. А потом она вообще может переехать в другую страну, тогда он точно будет свободен. Только он собрался заказать пива и поднять тост за свое избавление, как увидел, что ее новый дружок схватил ее за задницу. У Рона словно что-то щелкнуло внутри и, прежде чем он успел остановить себя, он уже был на другом конце комнаты, прижимая этого хватателя задниц к стене за горло. – А ну быстро убери свои грязные руки от моей подружки, – прорычал Рон сквозь стиснутые зубы. – Что, черт возьми, ты делаешь? – раздался совершенно незнакомый женский голос. Рон обернулся и с ужасом увидел, что это определенно была не Пэнси. Твою мать… Он быстро отпустил свою задыхающуюся жертву и выпалил извинения девушке, хватателю задниц и куче его здоровых и злых дружков. Ему все простили, как только поняли, что он – Рон Уизли, друг Гарри Поттера, спаситель волшебников и так далее. Татуировка оказалась на самом деле простым плющом, обвивающем ветку. – Это была понятная ошибка, – сказала Не-Пэнси. – Да без проблем, приятель, – подтвердил Хвататель Задниц, который после того, как Рон купил шесть или семь раз пива всей компании, был его лучшим другом. Когда Не-Пэнси положила ему руку на одно бедро, а Хвататель Задниц – на другое, Рон понял, что пора смываться. Он извинился и ушел из паба. Как только представилась возможность, он аппарировал к себе и рухнул на кушетку. Затем он стал размышлять о том, что его заставило пригвоздить к стене незнакомца и назвать Пэнси своей подружкой.

Ronald Weasley: Двадцать восьмое августа Рон отчетливо помнил тот момент, когда перестал думать о девчонках как о мальчишках, которые любят всякие глупости и не любят пачкаться. Четвертый курс. Флёр. Именно тогда у него дрогнула та часть тела, которая до этого вела себя прилично. О фиаско с Лавандой он старался и не вспоминать. Затем Гермиона. Потом не Гермиона. Потом снова Гермиона. Затем снова не она. Последний раз едва не разрушил их дружбу окончательно. Потом была еще пара девушек; Сара, Элли и плохо продуманные выходные с Луной, в чем он до сих пор не признался Гарри. Но ни одна, ни одна из них не произвела на него такого впечатления, как эта. Это было просто сумасшествием в чистом виде. Для начала, она была слизеринкой, а он гриффиндорцем, и это все равно как если огонь решил бы поиграть с горючим… в окружении динамита. Плюс, она несколько лет встречалась с Малфоем. Этого не смыть ничем. Потом, как быть с тем, что они ненавидели друг друга почти всю жизнь? «Ненависть», пожалуй, слишком сильно сказано, но Рон не знал, как описать по-другому то отвращение, с каким они относились друг к другу, хотя, если подумать, да… сумасшествие. В чистом виде. И тем не менее, он был тут. Тут, где проводил каждый вечер на прошлой неделе. Сидя на скамейке в ожидании Пэнси, грея в ладонях холодную бутылку. Он отрепетировал несколько вариантов разговора, и ни один из них не мог сейчас вспомнить. На самом деле, он не знал, зачем сидит здесь, почему ему кажется необходимым ждать ее и почему он уверен, что не получит пощечину в награду. У Рона мелькала мысль о том, что она просто рассмеется ему в лицо. И все же он надеялся увидеть ее и вспомнить то, что хотел сказать. Удушающая жара нисколько не облегчала его задачу. Одежда прилипала к коже, и он он подумывал о том, чтобы наплевать на все и раздеться. Воздух был слишком влажным для того, чтобы нормально соображать. Он мечтал, чтобы это прекратилось. Все это. Просто прекратилось. Эта жара. Эти чувства. Эта потребность. Все это. – У тебя что, нет своего дома? Этот голос. Подняв глаза, он увидел ее перед собой. Она стояла, руки в боки, с нечитаемым выражение лица. – Есть, – ответил он, – чудесный дом. – Если он тебе так нравится, почему ты торчишь здесь? – спросила она с высокомерной улыбкой. – Здесь вид лучше, – просто ответил он. В ее глазах что-то промелькнуло, и он был готов поклясться, что ее улыбка дрогнула. – Иди домой, Уизли. – Она развернулась на каблуках и пошла прочь. Он вскочил и кинулся за ней. – Не могу. – Я могу тебе план нарисовать, если ты забыл дорогу, – бросила она через плечо, – или приклеить тебе на свитер записку. Вдруг кто-нибудь сжалится. – Пэнси, остановись. Пожалуйста. Просто остановись. По непонятным ему причинам она действительно остановилась и повернулась к нему. – Что ты хочешь, Уизли? Зачем ты здесь? Слова. Ну где же нужные слова? – Я не знаю. – Этого недостаточно. Она попыталась отвернуться и уйти, но Рон остановил ее, положив на плечо руку. – А если так? Ты очень сложный человек. Ты всегда говоришь то, что взбредет в голову, не заботясь о последствиях. Ты всегда делаешь только то, что хочешь, наплевав на то, как это отразится на других. Ты грубая, вульгарная, эгоистичная, и я не могу перестать думать о тебе. Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что хотел бы… узнать тебя получше.Я готов попробовать, и хочешь ты этого или нет, я абсолютно уверен, что ты скорее облысеешь, чем признаешь, что между нами что-то есть. Что-то настоящее. Тишина повисла между ними. Пэнси не смотрела на него. – А если нет? – тихо произнесла она. – Что? Она подняла на него глаза, большие, с немым вопросом в них. – А если нет? Что, если ты узнаешь меня лучше и поймешь, что я всего лишь грубая, вульгарная, эгоистичная – и все? Рон понимал, что его ответ очень важен. То, что он сейчас скажет, либо повысит, либо уничтожит его шансы, а он не хотел все испортить. Но прежде чем он ответил, прежде чем он успел произнести хоть слово, все вокруг потемнело, а над головой раздался раскат грома. Они оба взглянули вверх как раз вовремя, чтобы увидеть первые капли дождя. Через секунду небеса разверзлись, и Рона с Пэнси окатило водой. Прохладный дождь моментально пропитал его одежду и притушил горящий в нем огонь. Он с облегчением почувствовал, что… Звук смеха привлек его, и он обернулся к Пэнси, которая стояла, подняв к небу лицо и руки. – Это поразительно, – крикнула она и закружилась. Он слышал только смех, тонущий в раскатах грома. Она шлепала по лужам, смеялась, кричала и прыгала, как ребенок. Рон, замерев, любовался ей, такой беспечной. Вполне могло быть, что она позволила себе такое впервые. Она внезапно остановилась и замерла, увидев, что он за ней наблюдает. Пэнси с вызовом подняла подбородок, но в ее широко открытых глазах все еще был немой вопрос "Что, если?" Это было удивительным зрелищем: капли дождя вокруг нее, мокрые волосы, прилипшие к лицу, абсолютно мокрая одежда, с которой вода стекала ручьем, и эти прекрасные глаза. Ей, наверное, было неудобно – и неудивительно, учитывая, что она насквозь промокла, но его поразило то, что она молчала и… неужели… нервничала? Тут он понял, что Пэнси ждала. Ждала, когда он что-нибудь скажет. Ждала ответа. Ответа на вопрос, который решит их будущее. Дождь охладил голову, и Рон понял, что тут может быть только один ответ. Он широко улыбнулся, раскинул руки и громко крикнул. С ужасающим отсутствием грации он прыгнул в ближайшую лужу. Скоро он носился по всей округе, оглашая воздух радостными воплями, разбрызгивая воду с каждым прыжком. Остановившись, он увидел, что Пэнси прижала руки к лицу в попытке скрыть улыбку. Ему хватило этого поощрения, и он подбежал к Пэнси, поднял в воздух и закружил. – Ты с ума сошел, – взвизгнула она, – совсем с катушек слетел. – Ага, – заявил он счастливо, – и мне классно. Присоединишься? Пусть это и были не самые романтичные слова, но Рон подумал, что она не из тех девушек, которым нужны цветистые фразы и пылкие речи. А когда она страстно поцеловала его в губы, Рон понял, что был прав. Конец

Altea: Давно забросила читать чистый флафф, а тут вот заглянула - и неожиданно понравилось. Очень мило. 1. 9 2. 10

Читерабоб: ребят, вы меня радуете! Рон и его яйца... и так романтично в итоге! понравилось, спасибо! блошка Он отрепетировал несколько варрантов разговора,

Ronald Weasley: Altea Читерабоб Спасибо большое)) Читерабоб к ногтю блошку

Elga: Ronald Weasley Я пока еще читаю, но можно сразу один тапочек? Вы автора неправильно написали. Она The Treacle Tart

Ronald Weasley: Elga нужно, спасибо

Светлана_Ст: Это вообще не мир ГП, а мир американской "мыльной оперы". Рона тут нет и в помине. Непонятно, зачем нужно было это переводить. И много ляпов: Даже сейчас, сидя в пабе со стаканом настоящего мужкого напитка – огневиски, ему показалось, что он ее увидел. Ага, подъезжая к станции, с меня слетела шляпа. Выбор фика (Насколько в нём интересен персонаж команды) - 1 Общее впечатление - 3

Элли: Пейринг интересный, понравилось... не очень. Чего-то не хватило. 7 6 Спасибо за вашу работу.

Loy Yver: 1. 10 2. 9 Светлана_Ст пишет: Это вообще не мир ГП, а мир американской "мыльной оперы". Рона тут нет и в помине. Непонятно, зачем нужно было это переводить. Девушка, а вам не надоело хамить из темы в тему, а?

lemurik: 5/3

valley: Что-то не так, наверное, в моей консерватории. Осилила первые два дня, показалось даже не то чтобы скучно, а неприятно. Рон производит впечатление глупейшего парня, а учитывая, что ему 25 лет, даже не знаю, что сказать. Сорри.(

кыся: Хороший фик. Сначала был избыток роновых яиц, но потом появилась Пэнси.)) 9 9

бурная вода: Если заменить Рон на Джон, а Пэнси на Сью фик ничего не потеряет. Может сама история и не плохая, но ГП тут как-то боком. Вечно пьющий Рон надоел хуже его яиц. Возможно, у автора такой юмор... 2 4

taiverin: Перевод какой-то... кривой. Даже на мой полунепрофессиональный взгляд. И Рон, бедняга, тут кошмарен. Герой - 4 Впечатление - 4

Сара Хагерзак: Ronald Weasley пишет: Чего всем так сдались его яйца? Вот и я не поняла... Как то я сегодня упорно не понимаю юмора Гарри 25 лет и они с Джинни до сих пор помолвлены?.. Все конечно бывает, но чтобы такая решительная девушка, как Джинни, позволила себя так динамить? Впрочем, речь не о ней, это так, к слову. Первая часть оставила очень тягостное впечатление. Потом как-то полегче стало, но все равно мне кажется, можно было найти про Рона что-нибудь более интересное. 1 - 6 2 - 6

Selezneva: Опять глупый Рон. 5/6

Tali: В итоге - понравилось (7/7). Перечитала еще раз: 1. 8 2. 9

zanuda: И фик, sorry, никакой, и Рон не особо интересен, и впечатление соответствующее. 1. 3 2. 4

Pixie: Мне не очень нравятся такие сюжеты. Но перевод, имхо, неплох как и выбор фика. Хотя я бы хотела посмотреть на какого-нибудь другого Рона. 1. 7. 2. 7.

Rendomski: Голливудская эротическая комедия для молодёжи – явно не мой жанр. 1. 4 2. 4

Henry Gale: Не понравилось совсем. Читалось через силу. Шутки заставляли морщиться, а не улыбаться. И, да, напомнило голливудские подростковые комедии. Выбор фика: 3. Общее впечатление: 3.

Arahna: 1. 3 2. 5 Перевод сделан хорошо, но выбор фика...

Alix: честно признаться, разочарован таким Роном.

Леди Малфой: перевод не скажу, что плох, но не добросовестен в вычитке. если до этого на ВС переводы читались на одном дыхании, и, например, я о том, что это перевод узнавала из шапки, то тут... масса корявостей, о которых спотыкаешься то тут, то там... кстати, в данном случае, скорее проблема бет. обычно у переводчика глаз на кальку замыливается, и беты очень кстати.... но в данном случае - не свезло, видимо. это по поводу перевода. что касается фика - за корявостями, увы, удовольствия получить не удалось, рона и панси не оценила. 5 2

Mileanna: слишком много яиц Рона)) и "маггловства") Цепляет сам пейринг...и всё. Не верю, что Гарри полез бы под стол с Джинни) 4 6



полная версия страницы