Форум » Конкурсы, фикатоны, челленджи » Фикатон "ППКС": "Смех и знания, или укрощение строптивости", ГГ/ДУ, гет, PG-13, для Altais » Ответить
Фикатон "ППКС": "Смех и знания, или укрощение строптивости", ГГ/ДУ, гет, PG-13, для Altais
lady Gremlin: Смех и знания, или укрощение строптивости Автор: lady Gremlin Бета: не бечено. И не будет бечено, пока не будет закончено. Рейтинг: PG-13 Пейринг: изначально планировался Гермиона/Джордж, но набежали товарищи. Так что, так же участвуют: Рон, Гарри, Фред, Луна, Драко, Джинни/Невилль, и даже Снейп и Воландеморт, последнему, правда, не светит ничего хорошего. Жанр: опять же, изначально планировался гет, но получился то ли мексиканский сериал, то ли просто винегрет. Аннотация: время действия – весна шестого курса Гарри. «Вторая война» с Волдемортом уже началась, но большинство школьников пока почти не затронула, только изредка приходят известия о чьей-то смерти. Гарри подозревает, что Драко Малфой упивающийся смертью и виноват в покушениях на жизнь Кэтти Бел и Рона. Поэтому Гарри приставил следить за Драко домовых эльфов, но пока это не приносит результатов. Также, Гарри никак не удается выполнить просьбу Дамблдора и добыть у Дивангарда (Слагхорна, Слизнорта) нужное воспоминание. Все шестиклассники посещают занятия по аппарированию. Рон все еще встречается с Лавандой. Гермиону раздражает учебник Принца-полукровки, который постоянно использует Гарри, а еще она ревнует Рона к Лаванде. Это «краткое содержание предыдущих серий», поскольку многие читали книги Роулинг очень давно. Заголовок каждой главы, представленной ниже, по сути небольшая аннотация происходящего в ней. Написано на фикатон «ППКС» для Altais, по заявке «Хочется светлую гетную историю, ХЭ, неканонный пейринг». Размер: миди, которое упрямо пытается переползти в макси, но я с этим борюсь. Статус: не закончен. Но закончен будет. Предупреждение: из всех известных мне переводов, самым внятным мне кажется перевод Спивак, поэтому перевод и написание многих имен и реалий я беру оттуда. Например, новый учитель зелий - профессор Дивангард, а не Слагхорн или Слизнорт; кондитерская называется Рахатлукулл, а не Сладкое королевство и так далее. От Злодиуса Злея я, правда, вас избавила. Примечание: AU, действие происходит после 20 главы шестой книги. P.S. Altais, надеюсь, Вам понравится. И, надеюсь, Вы мне не устроите за задержку
Ответов - 20
lady Gremlin: Глава первая, в которой близнецы Уизли ведут себя совершенно безответственно, а Гермиона решает им в этом помешать; Гарри в очередной раз осознает, что девочки гораздо привлекательнее мальчиков; Невилль рассказывает Джинни что-то очень важное; Луна утешает Драко; Рон получает наследство; и, наконец, один из близнецов поступает с Гермионой совершенно непростительно. Воскресное утро было солнечным, а день и вовсе обещал быть чудесным, поскольку планировался поход в Хогсмед. Объявление об этом неожиданно появилось только вчера, но единственным, кто, прочитав его, остался недоволен, была Гермиона. Она считала, что отпускать школьников в Хогсмед, после случаев с Кэтти Белл и Роном, небезопасно. Гарри считал, что Гермиона в чем-то права, но отказываться от прогулки в Хогсмед у него не было не малейшего желания. И похоже, большинство гриффиндорцев в последнем были с Гарри согласны. Многие отправились в Хогсмед сразу после завтрака, и общая гостиная Гриффиндора была практически пуста. За завтраком Рон получил письмо и маленькую посылочку, что показалось ему хорошим поводом отделаться от Лаванды, которая пообещала ждать его в чайной мадам Пуднафут. Рон тогда скорчил рожу, постаравшись, правда, что бы Лаванда этого не видела. Было похоже, что он не будет торопиться. Теперь Рон и Гарри сидели в общей гостиной, ожидая Гермиону, чтобы идти в Хогсмед вместе. - Я не понимаю, где она, - сказал Рон, отложив письмо и вертя в руках посылочку, которая легко помещалась на его ладони. – Если она и дальше будет где-то шляться, мы либо вовсе не попадем в Хогсмед, либо времени у меня там ни на что интересное не останется, поскольку мне придется сидеть с Лавандой. - Если Лаванда так тебя достает, расстанься с ней, - сказал Гарри. – Я думаю, Гермиона это бы оценила. Рон слегка покраснел: - Тебе легко говорить, тебе не пришлось объясняться с Чу. Гарри пожал плечами, ему хватало забот и без проблем Рона с Лавандой, надо было придумать, как достать воспоминание Дивангарда и как поймать Малфоя. Вспомнив о Малфое скорее по привычке, Гарри достал Карту Мародеров, которую последнее время всегда носил с собой, вместе с мантией невидимкой. Отгородившись спиной от всех в гостиной кроме Рона, Гарри дотронулся до пергамента палочкой и прошептал нужные слова. Драко Малфой обнаружился почти сразу. В туалете. В гостиную вошла Джинни, Гарри невольно залюбовался ею, отметив, что наблюдать за Джинни гораздо приятнее, чем следить за Малфоем. Тяжело вздохнув, Гарри заставил изображение на карте исчезнуть. - Джинни, пойдешь с нами в Хогсмед? – крикнул Рон, заметив сестру. - Нет, - ответила Джинни, почему-то поморщившись. - Я иду с Дином, он ждет меня на выходе из Хогварца. Из спален мальчиков спустился Невилль, его пухлая фигура почему-то сегодня смотрелась особенно нелепо. Он спешил и ноги у него, похоже, заплетались. Невилль увидел Джинни и окликнул ее, когда она собиралась подняться в спальню девочек. Они о чем-то тихо перемолвились и вместе вышли из гостиной. - Чего от нее хотел Невилль, интересно? – спросил Гарри. - Да какая разница? Что-то помог ей по учебе, небось. Они вообще друзья, - ответил Рон, махнув рукой. Гарри подумал, что никогда раньше не обращал внимания на отношения Джинни и Невилля. В этот момент в гостиную буквально ворвалась Гермиона, в руке у нее была какая-то яркая листовка. - Нет, вы видите, что они творят?! – возмущенно сказала Гермиона, потрясая листовкой, она явно была чем-то очень рассержена. – Смотрите! И она сунула листовку Рону. Гарри тоже было любопытно, и он склонился посмотреть. На черном фоне листовки, как салют на колдографии, взрывались всеми цветами радуги лозунги: НЕ ПРОПУСТИТЕ! МЫ ОТКРЫЛИСЬ! УДИВИТЕЛЬНЫЕ УЛЬТРАФОКУСЫ УИЗЛИ У ЗОНКО! - Ого, они таки открыли еще один магазин!- сказал Рон. - Я не об этом, Рон, - мрачно сказала Гермиона. – Читай ниже! Вот тут! Гермиона ткнула пальцем в надпись в самом низу листовки. ПОМОГИ СДЕЛАТЬ НАШИ УЛЬТРАФОКУСЫ ЕЩЕ ЛУЧШЕ! ГАЛЕОНЫ ГАЛЕОНОВ И ЗЛОСТНЫЕ ЗАКУСКИ БЕСПЛАТНО! НАБИРАЕМ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ДЛЯ ТЕСТИРОВАНИЯ НОВОЙ ПРОДУКЦИИ! - Они взялись за старое! – возмутилась Гермиона. Внизу листовки, Гарри прочел еще одну совсем-совсем мелкую надпись: «Предупреждение: работа связана с некоторым риском, ответственность за который работодатели не несут.» - Рон, мы должны это прекратить! – заявила Гермиона. – Мы старосты и несем ответственность… - Гермиона, они просто дают ребятам подзаработать… - пробурчал Рон себе под нос, стараясь не смотреть на Гермиону. - Рон, как ты можешь! - Гермиона, они имеют на это право, - попытался поддержать друга Гарри. - Они никого не принуждают работать испытателями насильно, - возразил Рон более уверенно. – И никого не обманывают. В Хогсмед ходят только с третьего курса. И к этому времени уже должны иметься свои мозги. Я понимаю, если бы ты защищала малявок… - А на третьем курсе не малявки, да, Рон? – спросила Гермиона, угрожающе сложив руки на груди. - Гермиона, вспомни нас на третьем курсе, - сказал Гарри. – Мы уже были способны сами решать, спасать Сириуса или нет… - Гарри… - сказала Гермиона, но видимо не нашла что возразить. – Рон, ты идешь со мной? Я собираюсь поговорить с Фредом и Джорджем, и в случае чего пригрозить им МакГонагалл. - Нет, - мрачно ответил Рон. - Ну и как хочешь! Сиди здесь как Драко Малфой, - заявила Гермиона, развернувшись на выход из гостиной. - Гермиона, - окликнул ее Гарри. – Малфой, что, остался в школе? - Да, - обернулась Гермиона, которая, похоже, разозлилась на Гарри не меньше чем на Рона. – Во всяком случае, он довольно громко говорил об этом Краббе и Гойлу. - Он наверняка что-то задумал! – сказал Гарри. – Надо за ним проследить! - Гарри, - сказала Гермиона, - я не люблю Малфоя, но ты на нем, по-моему, просто помешался. И с этими словами Гермиона вышла из гостиной. - Да, - сказал Рон, вертя в руках посылочку, - что-то сегодня она завелась. - Рон, а что это такое? – спросил Гарри, указывая на посылочку. - Да, мама прислала. Она написала в письме, что двоюродный дедушка Джулиус оставил мне наследство. Я еще не смотрел что тут, но наверняка какая-то фигня, на большее дедок явно поскупился. Знаешь, мы почти не общались. Я только и помню, как когда я был маленьким, он подкидывал меня в воздух и кричал: «Маленький Уизлик!». Дедушка Джулиус и тогда был такой старый, что, по-моему, помнил времена до принятия Статуса Секретности. Совершенно не понимаю, почему он мне что-то оставил. У него была куча своих детей, кажется, все женщины, и еще всякие там правнучки-праправнучки… - Рон, помоги мне найти Малфоя, - признаться, во время роновского монолога, Гарри почти его не слушал, доставая Карту Мародеров. - А… - Рон, казалось, удивился, что Гарри его не слушает. – Давай помогу. Смотри Гарри, он в туалете, вот здесь. - Опять в туалете? Или все еще в туалете? Он наверняка что-то замышляет, - сказал Гарри задумчиво. Рон скорчил рожу: - В туалете? Знаешь, Гарри, может быть что-то и замышляет. Но обычно там занимаются другими вещами. Может у него понос? - Я прослежу за ним. Ты со мной? Или пойдешь в Хогсмед к Лаванде? На лице Рона обозначилась глубокая задумчивость: - Не хочу я в Хогсмед. Но подглядывать за Малфоем в туалете, это, по-моему, перебор. Ты же, вроде, приставил следить за ним домовых эльфов? - Как хочешь, - сказал Гарри. Спустившись к нужному мужскому туалету и проверив по карте, что Малфой еще там, Гарри увидел напротив означенного туалета Луну Лавгуд. Та еще издали улыбнулась Гарри и помахала ему рукой. Гарри отстраненно отметил, что Луна внешне вполне ничего, если не обращать внимания на редиски в ушах и пробковые бусы. Остановиться и поболтать с Луной было бы, конечно, гораздо приятнее, чем следить за мерзкой малфоевской рожей. Но если Малфой упивающийся смертью, то он представляет опасность, которую никто не принимает всерьез. - Привет, Гарри! А ты не пошел в Хогсмед? Я тоже не пошла. Профессор Дивангард попросил помочь ему донести какие-то бутылки. Он назвал меня Линой. Глупо, правда? Он у многих не запоминает имена! Интересно, почему он не попросил помочь домовых эльфов? Может, он боится, что эльфы заразят зелье печалящими брандахлыстами? В бутылках, кажется, было зелье мечтательности, судя по изумрудному цвету, для него брандахлысты особенно опасны! А эльфы… Луне, похоже, не требовалось отклика от Гарри, она что-то говорила и говорила... Гарри уже задумался, что не заразили ли ее какие-нибудь «говорливые говорилки». Он прикидывал, как бы от нее отделаться, но тут одна фраза в Лунином «потоке сознания» его зацепила: - … В общем, профессор Дивангард был в очень хорошем настроении. Он даже начислил двадцать балов Равенкло. - И где сейчас Дивангард? – спросил Гарри. - В своем кабинете. Гарри задумался. Если Дивангард в хорошем настроении, может быть, наконец, получится уговорить его поделиться воспоминанием. В конце концов, возможно, у Малфоя действительно просто понос. Ведь этот туалет отнюдь не заброшенный и здесь вряд ли можно заниматься чем-то предрассудительным. Гарри почувствовал себя идиотом. Малфой, конечно, гад и явно что-то затеял, но сам Гарри, похоже, переборщил в своей подозрительности и выставил себя перед друзьями полным кретином. - Луна, прости, но мне надо срочно повидаться с профессором Дивангардом, - сказал Гарри. - Из-за печалящих брандахлыстов? - спросила Луна, в тревоге расширив огромные глаза. - Нет, по другому делу, - Гарри уже направлялся к кабинету Дивангарда. – Если хочешь, давай мы позже поговорим. - Хорошо. До свиданья, Гарри, - прокричала Луна ему вслед. * * *
lady Gremlin: * * * Джинни Уизли не хотелось идти в чайную мадам Пуднафут, честно сказать, это заведение ее раздражало, и она никак не могла понять, почему Дин считает его романтичным. Но Дин считался ее парнем и Джинни не нашла предлога ему отказать. Взволнованно-решительное лицо Невилля, который окликнул Джинни, когда она хотела подняться в комнату за теплой мантией, встревожило Джинни и выбило из ее головы все мысли о Дине, Гарри и Хогсмеде. - Д-джинни, мне очень надо с тобой поговорить, - Невилль говорил очень тихо и не смотрел ей в глаза. Учитывая, что, подбегая к ней, он чуть не упал, Джинни решила, что на Невилля опять наложили какое-то неприятное заклятье и ему неловко признаваться, что он не может его снять. - Ладно, давай здесь где-нибудь сядем, - сказала Джинни, осматриваясь в поисках пустого столика, - и ты мне все расскажешь. - Д-джинни, м-можно н-не з-здесь! - выдавил из тебя Невилль. - Можно и не здесь, - согласилась Джинни. - Невилль, на тебя кто-то наложил заикальную порчу? - Н-нет! - ответил Невилль. Было похоже, что хотя Джинни старалась спросить про заикальную порчу как можно мягче, Невилля этот вопрос расстроил. В конце концов, случаев с порчей, которую Невилль не мог снять сам, не было со времен Дамблдоровой Армии. - П-пойдем... Джинни послушно вышла из гостиной следом за Невиллем, он зачем-то взял ее за руку и повел за собой. Остановился Невилль только в довольно укромном тупичке. Он взял руку Джинни в свои мягкие ладони, словно собирался умолять ее о чем-то. - Д-джинни, - Невилль был очень взволнован, и Джинни пришлось послушно ждать, пока он выровняет дыхание и успокоится. - Так что случилось, Невилль? - Джинни была терпелива, она мягко дотронулась до плеча Невилля свободной рукой. Он поднял на нее свои большие карие глаза, и в них появились неожиданные для Джинни твердость и решимость. Джинни гораздо больше привыкла видеть в его глазах доброту, мягкость и доверие. - Джинни, я знаю, что это, возможно, ничего для тебя не значит. И я не хочу усложнять тебе жизнь. Я знаю, что ты хочешь встречаться с Гарри. Но я не хочу быть трусом... Ты мне нравишься... - Невилль говорил тихо и уверенно, но на последней фразе его голос все же сорвался на сиплый шепот. Невилль опустил взгляд, но прикусил губу и снова посмотрел Джинни прямо в глаза. И сказал своим обычным мягким голосом: - Я люблю тебя. Джинни пораженно молчала, будто ее обухом по голове ударили. - Вот собственно и все что я хотел сказать тебе, - поняв, что не дождется ответа, Невилль отпустил руку Джинни. - П-прости, если я тебя расстроил. И Невилль ушел, оставив Джинни в одиночестве. * * *
lady Gremlin: * * * Луна Лавгуд знала, каково это плакать в туалете над раковиной. А еще у нее был очень хороший слух. Поэтому, когда она проходила мимо мужского туалета и услышала тихие всхлипы, она поняла, что это значит. Здесь, в Хогварце, никто не утешал Луну, если она плакала. Нет, не подумайте, она никогда не жаловалась, одной из ее счастливых особенностей было принимать мир таким, какой он есть, со всеми нарглами и соплохвостами. Но Луна знала, как хорошо, если кому-то не все равно, когда ты плачешь. Луна осторожно приоткрыла дверь туалета. Да, это был мужской туалет, но это для Луны был фактор субъективный. А то, что кто-то плакал, обреченно подвывал – объективный. Плакал, низко склонясь над раковиной, Драко Малфой. Только у него из мальчишек были такие светлые волосы. Драко Малфой всегда был очень наглый, и Луна не была уверена, что его надо утешать. Но после секундного размышления ее жалость победила. Прикрыв дверь туалета, Луна осмотрелась на предмет случайных свидетелей. В конце коридора обнаружился Гарри Поттер, с каким-то листом пергамента в руках. Инстинкты подсказывали Луне, что Гарри идет именно в этот туалет. А зная их отношения с Драко, Малфой этому явлению вряд ли обрадуется! Луна поспешно окликнула Гарри и помахала ему рукой. Когда Гарри Поттер подошел поближе, Луна обратила внимание, что смотрит, почему-то он ей не в лицо, а куда-то в ее грудь. Может даже не смотрит, а пялится. Констатировав для себя этот факт, Луна сделала все, что бы отвлечь внимание Гарри на что угодно от туалета. Честно сказать, Луна не помогала Дивангарду, а только видела, как домовые эльфы помогают ему нести бутылки, хотя Дивангард действительно назвал ее Линой. Печалящие брандахлысты тоже были удачным экспромтом, поскольку, хотя раньше Луна о таких зверюшках не слышала, она помнила, что многие считают тех же нарглов ее выдумкой. Честно сказать, Луна впервые в своей жизни так вдохновленно врала. В том числе и про брандахлыстов. Она несколько испугалась, когда Гарри заинтересовался именно Дивангардом, но, к счастью, дело было не в брандахлыстах. Поттер ушел. Луна снова осторожно открыла дверь туалета. Драко Малфой, наконец, догадался включить в раковине воду. По собственному опыту Луна знала, что текущая вода заглушает звуки и заодно просто помогает, когда плачешь. Вода, похоже, помогла Драко снова начать различать окружающий мир, периферийным зрением, он увидел в зеркале Луну. Он обернулся, и его как-то затрясло: - Можешь попробовать кому-нибудь рассказать, чокнутая Лавгуд, - Драко спешно вытирал лицо руками, пытаясь ликвидировать следы слез. - Тебе все равно никто не поверит! Луна пожала плечами: - Да я и не собиралась никому рассказывать. Луна так и продолжала стоять поперек двери, будто не понимая, что перекрывает Драко пути к бегству. И Драко уже достал палочку, и вряд ли для чего хорошего. - Мне правда жаль, что Сам-Знаешь-Кто убьет тебя рано или поздно, - в голосе Луны чувствовалось отстраненное, хотя и искреннее сочувствие. Драко подумал, что она говорит с ним словно с безнадежно больным ребенком. - А вот и нет, Лавгуд, - сказал он срывающимся голосом, - я выполню его задание и он... он вознаградит меня! - Наверно, - задумчиво пожала плечами Луна, на которую слова Драко не произвели особого впечатления. - А потом он еще даст тебе задание, пригрозив убить тебя. А потом еще. И еще. И рано или поздно он убьет тебя. И, наверное, твою маму. Слова Луны повисли в воздухе, а она сама так и осталась стоять, пялясь выпуклыми глазами куда-то в пространство. И совершенно не обращая внимания, что Драко наставил на нее трясущуюся палочку. То, что она говорила, было страшно, но ей, похоже, было все равно. Драко почувствовал комок в горле. «Наверно, Лавгуд будет так же все равно, если меня будут убивать», - подумал он. Ему вдруг стало себя очень-очень жалко, и он не смог больше сдерживаться и снова заплакал. Он закрыл лицо руками, в одной из которых все еще была зажата палочка, отвернулся... он хотел, что бы Луна ушла, чтобы никто не видел этого, но горло его не слушалось. Драко почувствовал, что кто-то очень мягко его обнял. Давясь слезами, он уткнулся в чье-то плечо. Это продолжалось некоторое время. - Я никому не расскажу, честное слово, - тихо произнес голос Луны где-то над ухом. - Он убьет меня, - прошептал Драко. - Может быть, - так же шепотом сказала Луна. - Может быть, но все мы смертны. Ничего не бойся, и это почти как быть бессмертным. Они стояли так, обнявшись, довольно долго, потом наступил момент, когда Драко плакать уже не мог, а только тихо всхлипывал. Он отстранился от Луны и постарался привести себя в порядок при помощи холодной воды. - Спасибо, Лавгуд, - неловко поблагодарил Драко, благодарить он явно не привык. - Только, пожалуйста, никому не рассказывай... - Не волнуйся, - ответила Луна уже на пути к двери, - мне все равно никто не поверит. * * *
lady Gremlin: * * * Сказать, что в Хогсмеде было много авроров, значит не сказать ничего. Казалось, авроры составляли больше половины жителей Хогсмеда. Они были везде, прогуливались вдоль дороги от Хогварца, стояли на улицах, сидели и стояли в Трех метлах, Рахатлукулле, казалось, даже дежурили в туалетах. Последнее бы Гермиону не удивило, поскольку она знала, что неприятность с Кэтти Белл случилась именно в женском туалете. Впрочем, Гермиону сейчас интересовал только бывший магазин Зонко, на котором призывными колдовскими огнями горела новая вывеска: Удивительные Ультрафокусы Уизли. Внутри магазина обнаружилось столпотворение; помимо школьников из Хогварца тут было так же множество детей помладше и взрослых, по стенкам зажали нескольких авроров. Все шумели, и время от времени что-то хлопало, взрывалось и выпускало искры. В этом сумасшедшем доме умело лавировали две молодые симпатичные продавщицы, они успевали что-то рассказывать, показывать и пробивать покупки через кассу, при этом успевали шутить и улыбаться. У Гермионы даже мелькнула мысль, что это сами близнецы под оборотным зельем. Гермионе все же удалось отловить за рукав одну из продавщиц: - Мне нужны мистер Уизли и мистер Уизли! И срочно, - сказала она мрачно. Продавщица смерила Гермиону взглядом и улыбнулась, придя, видимо, к каким-то своим выводам: - Конечно. Они в подсобном помещении, опробывают новый товар. Вам сюда. Продавщица провела Гермиону к двери за прилавком. Гермиона сосредоточилась, чувствуя, что поймает близнецов на горячем. - Первая дверь налево, - сказала продавщица, пропуская Гермиону. - Спасибо. Дверь подсобки будто обрезала суматоху в торговом зале. В пустом коридоре было тихо, своего освещения не было, свет падал только из нескольких открытых дверей впереди. Через мгновение Гермиона услышала где-то впереди голоса, полная решимости она зашагала туда. Близнецы обнаружились, где и было сказано. Единственное окно небольшой комнатки выходило на теневую сторону, так что света было не очень много, но шевелюры двух молодых колдунов горели огнем даже в таком освещении. Была, видимо, в Уизли какая-то магия. Один из близнецов сидел у окна и что-то писал в блокноте, другой стоял спиной к двери. Широкая спина, вишневая мантия, рыжие волосы. На вошедшую Гермиону никто не обратил внимания. Гермиона дотронулась до плеча стоящего, он в тот же момент шагнул назад, так что почти наткнулся на Гермиону. Ее рука легла на сильную спину, а носом она едва не уткнулась ему в затылок, успев почувствовать запах. Нет, не подумайте, это был отнюдь не запах пота, и не туалетной воды. Это было приятно, запах был какой-то удивительно... мужской... Сердце Гермионы пропустило удар, а потом как с цепи сорвалось. За крошечное мгновение в голове пронеслось множество всего. Пришлось напоминать самой себе, зачем она здесь. И что запах не более «мужской» чем ее собственный – женский. - О! Привет, Гермиона! - обладатель широкой спины и вишневой мантии отстранился и обернулся почти сразу, пока Гермиона ловила ртом воздух. Джордж. Надо признать, в отличие от многих Гермиона никогда не путала близнецов, научившись их отличать почти сразу после знакомства. Но сегодня, переводя взгляд от одного на другого, она не понимала, как их вообще можно перепутать. - Привет, Джордж, - сказала Гермиона автоматически. - Салют, Гермиона! - приветствовал ее Фред, махнув рукой. - Привет, Фред. Близняшки были очень похожи, но при том совершенно разные. Размышляя над этим открытием, Гермиона, наконец, обратила внимание, что близнецы были в комнате не одни. На стуле перед Фредом, ранее загороженный от нее Джорджем, сидел третьеклассник. Невысокий светловолосый мальчик из Гриффиндора, вокруг которого вспыхивали беззвучные золотые вспышки-фейерверки. Былое возмущение вернулось к Гермионе: - Фред, Джордж, объясните, пожалуйста, что вы делаете? - Проводим колдовской консилиум о том, как бороться с манией величия Сама-Знаешь-Кого, - ответил Фред совершенно будничным голосом, правда, предварительно фыркнув. - Обсуждаем торговое эмбарго на ковры самолеты... - так же буднично пожал плечами Джордж. - Объясняем младшему поколению важность раболепия перед Филчем и его кошкой... Близнецы, похоже, могли продолжать в том же роде еще долго, третьеклассник переводил взгляд с одного на другого, восторженно сияя глазами. - А, по-моему, вы ставите запрещенные опыты на несовершеннолетнем! - веско сказала Гермиона, пытаясь прервать эту клоунаду. - Что ты, Гермиона, министерство знать не знает о существовании нутряного раствора... - сказал Фред. - Так что оно просто пока не успело объявить опыты с ним запрещенными, - закончил Джордж. - Что за нутряной раствор? - спросила Гермиона мрачно, она не могла перестать пялиться на Джорджа, и это раздражало. - Если его выпить, он показывает что у человека внутри... - начал Джордж, скрестив руки на груди и улыбнувшись Гермионе. - В неком метафизическом смысле показывает, - добавил Фред. - Мы полагаем, что у некоторых «внутри» окажется что-то вроде желто-зеленой слизи. Мы бы были рады дать попробовать наш раствор Филу или Снейпу. Или хотя бы Малфою... - Гермиона, ты сама не хочешь попробовать? - спросил Джордж. - Добавишь нам данных для статистики... Заметим, за участие в эксперименте злостные закуски бесплатно, - заявил Фред. Гермиона почувствовала, что свирепеет: - Вы поите ребенка зельем, не внесенным в реестр разрешенных, и считаете это нормальным?! - прошипела она. - Я требую это прекратить! - Сожалею, Артур, твоя староста против твоего участия в тестировании нашей продукции, - сочувственно обратился Фред к третьекласснику. Тот явно был расстроен. - Так что, боюсь, тебе придется уйти, - констатировал Джордж. Гермиона впивалась глазами в его наклон головы, в манеру говорить. Почему-то это было важно. - Маленькая компенсация за затраченные усилия, - сказал Фред, протягивая мальчишке небольшую коробку шоколадных конфет. Тот обрадовано ее взял. - А теперь, Артур, - обратилась к нему Гермиона, - пожалуйста, иди в Хогварц и обратись к мадам Помфри, что бы она проверила твое здоровье. Артур с вызовом взглянул на старосту, поблагодарил Фреда и Джорджа и вышел из комнаты. - Что вы ему дали? - спросила Гермиона. - А это не твое дело, Гермиона, - ответил Фред. - Если, конечно, ты не хочешь сдать ребенка Филчу. Джордж согласно кивнул головой, и это почему-то было последней каплей. - Как вы не понимаете! - Гермиона был искренне возмущена. - Сейчас, когда происходят постоянные нападения дементоров и оборотней, упивающиеся смертью убивают людей... то, что вы творите - это пир во время чумы! Глаза Гермионы метали молнии, она была уверенна в своей правоте и собиралась бороться за то, что считала правильным. - Она подходит! - сказал Джордж, посмотрев ей прямо в глаза. Глаза у него были карие и веселые. И Джордж как-то так улыбался, что Гермиона почувствовала подвох. Ее сердце забилось сильнее. Никогда раньше близнецы не втягивали Гермиону в свои розыгрыши, видимо понимая, что она вряд ли будет смеяться, к примеру, после превращения в канарейку... - Джордж Уизли, обрати внимание на то, о чем я говорю, - сказала Гермиона тихо. - Вы ведете себя совершенно безответственно! Тестирование новой продукции на детях пока обходилось без проблем. Но вы отхватите проблем полной мерой после первого же случая, когда несовершеннолетний испытатель попадет в Мунго! Гермиона знала, что крик малоэффективен, но почему-то заводилась. Она сама не знала, почему взъелась именно на Джорджа, Фред был виноват ни чуть не меньше: - И если вы это не прекратите, я пожалуюсь профессору МакГонагалл! Если надо доберусь до Дамблдора! Но поверь, я это прекращу! - Заводная девчонка! - сказал Джордж, повернувшись к Фреду. - Только голосок уж больно пронзительный, - ответил Фред в том же тоне. - Что ты, что ты, молодая мисс скромна и молчалива как рыбка! - возразил Джордж. - О чем вы? Я еще никуда не ушла! - напомнила о себе Гермиона. Джордж ступил вперед, оказавшись совсем близко к ней. Но она не собиралась отступать, хотя они почти упирались грудь в грудь. - Чудесная рыбка Мина так молчалива, ты не находишь, братец? - проворковал Джордж. - И так хорошо понимает, что когда все так хреново, людям больше всего и нужен праздник! - Воистину, маленькая кудрявая мисс просто подарок для любого парня, - "серьезно" ответил Фред. - Правда, я подозреваю, что наш маленький братик у нее не выживет! Она посадит малыса Лонни на цепь и будет за нее дергать! - Что ж, я пожертвую собой ради младшего братика, - ответил Джордж. - Спорим, что не позднее чем через два месяца, чудесная рыбка Мина будет моей девушкой. Гермиона не могла поверить собственным ушам, близнецы несли всю эту чушь, будто она была бессловесным манекеном. При этом она сама стояла, едва не упираясь в грудь Джорджа Уизли. Во рту у нее стало очень сухо, и ей почему-то было очень неловко смотреть Джорджу в лицо. В итоге Гермиона смотрела ему куда-то в подбородок. Лучше от этого, к сожалению, ей не становилось, но и отступать она не собиралась. Пока Гермиона завороженно пялилась Джорджу в подбородок, он взял в ладони ее лицо и заставил встретиться с ним взглядом. Гермиона хотела возмутиться, но растерялась от ощущения его теплых крупных ладоней на своих щеках и упустила момент. А потом Джордж Уизли совершенно бесцеремонно поцеловал ее. В губы. Гермионе доводилось целоваться с Виктором, она даже самодовольно считала, что вполне освоила это искусство. Она читала о том, как целоваться, в книгах, хотя потом пришла к выводу, что в книгах многое не соответствует действительности... Но раньше Гермиона не подозревала, что целоваться можно всем телом, так, что появляется непонятное, но приятное ощущение в груди, и еще где-то в животе, и еще... - Пойдешь со мной в Три метлы сегодня вечером, чудо-рыбка Мина? - спросил Джордж отстранившись. - Там будут танцы. До Гермионы запоздало дошло, что чудесной рыбкой Миной Джордж называет именно ее. Она оторопело смотрела на Джорджа. Она вполне охотно откликалась на Герми или Миону, она даже согласна была на непередаваемую Хемиоуну, как произносил славянин Виктор. Но рыбка Мина?! Чудесная рыбка?.. Да хоть одна уважающая себя женщина будет терпеть такое?!.. Это заставило Гермиону очнуться. - Знаешь, когда твоя рыбка молчит и хватает ртом воздух, она очень даже ничего! – откомментировал добрый Фред. - Это... - начала Гермиона. - Это безответственно! Возмутительно!.. Это непростительно, Джордж Уизли! С этими словами Гермиона стремительно вылетела за дверь. В коридоре она столкнулась с тринадцатилеткой-Артуром, повернула не к известному ей выходу, а в другую сторону и, чудом найдя не запертую заднюю дверь, выскочила, наконец, на улицу. Она мчалась всю дорогу до Хогварца. Джордж поступил совершенно непростительно. Насильно целовать девушку, это не лезет ни в какие ворота! После того как Гермиона убежала, близняшки еще пару мгновений смотрели ей вслед. - Все же открой секрет, - спросил, наконец, Фред, - что за заклинание ты успел на нее наложить в последний момент? - Увидишь, - загадочно улыбнулся Джордж. - Благодаря ему она обязательно вернется. * * *
lady Gremlin: * * * Когда Гарри ушел, настроение у Рона окончательно испортилось. Гриффиндорская гостиная опустела, даже первый и второй курсы, которые еще не могли посещать Хогсмед, предпочли в погожий денек прогуляться на улице. Рон с удовольствием посмотрел бы на новый магазин близнецов, но у него не было ни малейшего желания участвовать в разносе, который Гермиона наверняка пытается устроить Фреду и Джорджу. Рон бы с удовольствием посидел в Трех метлах или Рахатлукулле, но Лаванда наверняка ждет его в чайной мадам Пуднафут. Лаванда наверняка узнает, если он попытается приятно провести время, вместо того что бы сидеть в дурацкой чайной, где даже не подают нормальной еды и встречаются одни парочки. Лаванда была приятной и мягкой, в смысле на ощупь, Рон очень ценил эти ее качества. А еще она была дурой, полной. Но Рон пережил бы этот ее недостаток, если бы она, к примеру, не умела говорить. Рон позволил себе помечтать минутку о молчаливой Лаванде. К величайшему сожалению, говорить Лаванда умела. Что и демонстрировала в последнее время Рону регулярно. Голосок у нее был пронзительный, и, отвлечься и не слушать не удавалось даже Рону, хотя он был в этом признанным мастером. Слушать чушь, которую она несла, к примеру, о их с Роном неземных чувствах, сил у него больше не было. Он даже задумывался о том, как хорошо было бы будь его девушкой, например, Гермиона. Гермиона, хотя и была девчонкой, была Рону другом, пусть и не таким близким как Гарри, но умным и надежным. Она наверняка не стала бы скрежетать ему на ухо о бессмертной любви, голубках, платье которое она хотела бы надеть на свадьбу и прочей чуши. Гермиона, конечно, иногда весьма занудна, но по сравнению с Лавандой просто супер-увлекательный собеседник. Иногда Гермиона даже давала себе труд быть красивой. Конечно не такой красивой, как Лаванда, но что-то теряешь, что-то находишь. Позволив себе помечтать о Гермионе как о своей девушке, Рон окончательно испортил себе настроение. Он не собирался разрывать с Лавандой. У него не было никакого желания выслушивать какой он бесчестный, как жестоко обошелся с ней, как она страдает... Нет, Рона, в целом, устраивало все как есть. Если Лаванда сама его бросит, чтож, другое дело. Поскольку в Хогсмед Рону идти расхотелось, он поднялся в пустую спальню и развалился на своей кровати поверх одеяла. В руках Рон все еще вертел посылочку, присланную матерью. Наследство. Рон прекрасно понимал, что там нет ничего ценного, но дурацкая надежда все же теплилась где-то внутри, поэтому Рон тянул с открытием маленькой коробочки. Тяжело вздохнув, Рон постучал по посылочке волшебной палочкой, и она открылась, а затем и вовсе исчезла. Внутри обнаружилась небольшая грубая статуэтка, аляпово раскрашенная красным и желтым и покрытая лаком. Видимо автор этой фигурки пытался изобразить феникса, но конечный результат, по мнению Рона, больше смахивал на петуха. Скорчив недовольную физиономию, Рон некоторое время вертел в руках безделушку, не зная, что с ней делать, и собираясь уже закинуть ее куда подальше. Внезапно статуэтка вспыхнула огнем, казалось, объяв заодно и руки Рона. Он даже подпрыгнул на кровати от неожиданности, не успев толком испугаться. Боли он тоже не почувствовал. Огонь исчез так же внезапно, как и появился. Статуэтка тоже исчезла. Рон был встревожен, расстроен, возможно, даже зол, поскольку просто ничего не понимал. Он откинулся на кровати, упершись взглядом на ткань балдахина над головой. В его глазах, объяв зрачки, белки, радужки полыхало пламя. Спустя мгновение над Роном загорелся балдахин. А потом и все тело Рона стало огнем, поджигая все вокруг.
jane mortimer: Ого захватывающе Интересно, что же дальше, с нетерпением жду продолжения
lady Gremlin: jane mortimer, прежде всего, большое спасибо за такой замечательный отзыв. Altais, jane mortimer, я, у вас персонально и у всех, кому было интересно, прошу прощения, что не выполнила обещания выложить все 29 марта. К сожалению, я переоценила свою работоспособность в отпуске. И многое тогда написанное пришлось править. Мне очень стыдно, но фанфик все еще не дописан и не отбечен. Но и дописан, и отбечен будет обязательно. Сегодня, к сожалению, только вторая глава. Возможно, меня чуть-чуть оправдает, что она в два раза больше первой.
lady Gremlin: Глава вторая, в которой Гермиона застает Джинни за несколько неожиданным занятием; Рону приходится регулярно заниматься со Снейпом; Джинни делает поражающее всех заявление; Гарри, Рон и Драко совершенно по отдельности думают о женской красоте и приходят к одному и тому же, в чем-то парадоксальному, выводу о Луне Лавгуд; а Гермиона думает слишком много и в итоге нарушает чуть ли не все возможные правила, чем близнецы вовсю пользуются. Гермионе казалось, что она вот-вот проклянет Филча, который тягомотно-медленно проверял ее сенсором секретности. Сам Филч, похоже, что-то почувствовал, поскольку косился на Гермиону он крайне подозрительно. Ко всему прочему, Гермиона, видимо, была первой, кто вернулся из Хогсмеда так рано. Избавившись от Филча, Гермиона стрелой пронеслась до гриффиндорской башни. Ей казалось, что ее сердце сейчас разорвется. Воспоминания о поцелуе, сильных крупных ладонях Джорджа, его наглых карих глазах, казалось, все они преследуют Гермиону, вознамерившись залезть ей в голову и переполнить ее так, что мозги полезут из ушей. Гермиона схватилась за голову, образ лезущих из ушей мозгов был глупостью!.. Так же на полной скорости Гермиона пронеслась мимо портрета Толстой тети. Она не хотела заходить в гостиную, она не хотела объяснять что случилось, мальчишки наверняка найдут это крайне смешным. Она не хотела думать о том, почему не достала тогда палочку и не прокляла Джорджа так, чтобы неповадно было. И о том, что целоваться с ним было крайне, ну крайне приятно, она не хотела думать тоже. С непривычки Гермиона несколько запыхалась, и в боку у нее закололо. Остановившись, чтобы отдышаться, она всерьез обдумывала возможность побиться головой о стенку. Признав применение столь радикальных мер глупостью, Гермиона стала, наконец, обращать внимание на окружающее пространство. Справа от нее, в небольшом тупиковом ответвлении коридора, сидя на полу и забившись в угол, утирала слезы Джинни Уизли. Это было необычно. Это было крайне необычно. Кто и каким образом смог так обидеть Джинни Уизли, что она, вместо того чтобы проклясть обидчика, тихо плакала в укромном уголке? - Джинни, что случилось? – спросила Гермиона, подходя к ней. - Это долгая история, - заплаканное лицо Джинни было почти лилового цвета. Впрочем, голос у нее был почти нормальный. Гермиона подумала, что обидчика Джинни все же прокляла. - Я могу ее выслушать, если хочешь, - Гермиона подошла к Джинни, оправила мантию на коленях и села на пятки рядом с подругой. Джинни взмахнула палочкой и произнесла: - Маффлиато. - Откуда ты знаешь это заклинание? - Гермиона по-прежнему не доверяла заклинаниям Принца-полукровки. - От Рона, - ответила Джинни. - Полезная штука. Я могу рисковать тем, что кто-то услышит как я плачу. Но если кто-то чужой узнает, почему я плачу, по-моему, будет гораздо хуже. Гермиона решила отложить на потом вопросы о благонадежности Принца-полукровки и знании или не знании Джинни о его существовании. Понуря голову и то ли всхлипнув, то ли хмыкнув Джинни начала рассказывать: - Возможно, ты не обращала внимания, но мы с Невиллем довольно близкие друзья. Признаться честно, Гермиона действительно не заостряла на этом внимание, хотя когда летом она была у Уизли, к Джинни довольно часто прилетали совы от Невилля. - Гермиона, ты же знаешь, Невилль часто попадал к мадам Помфри, в особенности на первых курсах. На моем первом курсе, после того как я побывала под чарами дневника, он тоже там оказался. Я плакала ночью. Никто не слышал кроме него. Он тогда посидел со мной, пока я не заснула. Невилль очень тихий, ты же знаешь, и очень добрый. Он потом еще много раз навещал меня. Знаешь, это очень редкий дар, уметь утешать и не лезть при этом в душу. Мы стали друзьями. Потом Невилль помогал мне с учебой. Он очень умный и многое знает и помнит, даже по Зельям... Он просто очень неловкий и всех боится... Знаешь, даже не боится, а стесняется. Всех, наверно, за исключением меня. И знаешь, он всегда был со мной. Всегда помогал, выслушивал, писал письма каждое лето... И никогда ничего не просил. Ничего не требовал. Никогда не обижался, хотя я, право слово, не подарок. И теперь Невилль признался, что любит меня. Не предложил встречаться, не сказал, что я ему нравлюсь... Это по-настоящему, Гермиона. И я не знаю что делать. - Но ты его не любишь, - сказала Гермиона. - Ты хочешь быть с Гарри... Джинни засмеялась. Смех быстро перешел в новый всплеск слез. Гермиона обняла Джинни, погладив ее по спине. - Гарри был целью, - сказала Джинни. - Мальчик-герой, о котором мне в детстве рассказывали сказки. Спаситель, избавивший меня от Тома Реддла. Великолепный ловец... Он столько раз всех спасал и сражался со столькими тварями! И за это ничего не получал! Никакой награды. Встречаться с Гарри было бы круто. Было бы круто быть его наградой... Знаешь, как в детстве, когда герой спасает принцессу от чудовища, и она выходит за него замуж. Гермиона плохо понимала, как можно встречаться с кем-то только потому, что это «круто». Но она понимала так же, что так делают многие... - Невилль, он не такой, - продолжила Джинни. - Он просто любит, просто рядом. Он это не круто... он... - Джинни, ты бы хотела целоваться с Невиллем? Обнимать его? Сама говоришь, он неловкий... Он довольно неуклюжий толстый парень. Ты... - начала Гермиона мягко. - Могла бы с ним переспать?! - перебила ее Джинни, резко отстранившись. Впрочем, увидев вытаращенные глаза Гермионы, она смягчилась. - Знаешь, у Невилля очень мягкие руки. Я знаю, как это обниматься с ним. И у него не пахнет изо рта. И я думаю, что целоваться с ним приятно. В нем ни на сикль нет этой дешевой мальчишеской самоуверенности. Он не тискается, не щиплется и, полагаю, не будет кусаться при поцелуе... Я думаю, я бы доверила ему быть моим первым мужчиной, хотя у него совершенно нет опыта! Закончила Джинни с откровенным вызовом. - Ну, я думаю, ни у кого из мальчишек еще нет опыта, - говоря это, Гермиона задумалась, есть ли такой опыт у Джорджа. И пришла к ничем не обоснованному выводу, что такой опыт у него есть. - В Хогварце же отношения такого рода запрещены... - Ха! - сказала Джинни. - Рон трахает Лаванду у тебя под носом, а ты ничего не видишь. Гермиона, нельзя быть такой наивной! Если кто-то тебе сказал, что в Хогварце секса нет, это еще не значит, что его на самом деле нет! Я рассталась с Майклом Корнером потому, что не хотела терять девственность так быстро и так задешево. Гермиона смотрела на Джинни как баран на новые ворота. Вдруг в голове у Гермионы что-то перещелкнуло: - Джинни, ты стесняешься самой возможности встречаться с Невиллем? - Для Гермионы все уже было очевидно. Все дети Молли и Артура Уизли стремились к тому, чтобы было «круто», хотя понимали и называли они это по-разному. Близнецы, Перси, Рон, красавчик Билл... Джинни тоже. Привыкнув к тому, что она, Джинни, самая красивая и желанная девушка факультета, квиддичная звезда и так далее... она не могла «опуститься» до Невилля Лонгботтома, толстячка-нескладехи. Джинни заплакала, закрыв лицо руками: - Я дура, да? - спросила она невнятно. - Нет, не дура, - признала Гермиона. - Но ведешь себя крайне лицемерно. - Наверно, - сказала Джинни. Она размазывала слезы по лицу, пытаясь перестать плакать. - Кстати, Гермиона, ты знаешь, что у тебя на голове? Внимательно ощупав голову, Гермиона поняла, что в волосах у нее что-то запуталось. Она ужаснулась, похоже, ее прическа приняла окончательное сходство с вороньем гнездом. Взмахнув палочкой, Гермиона трансфигурировала из воздуха зеркало. В ее волосах росло множество мелких белых цветочков. Это выглядело... мило. Обычно, мелко вьющиеся волосы Гермионы с трудом поддавались укладке и выглядели лохмато. Теперь цветочки удерживали их в неком подобии порядка. Ощупав голову еще раз, Гермиона поняла, что цветочки растут у нее прямо из головы. Гермиона слабо зарычала, она не любила, когда над ней шутили, и большинство учеников предпочитало с ней не связываться. Гермиона поспешила убрать с головы это «украшение». Мелкие белые цветочки с ее головы послушно исчезли, но вместо них из головы вылезли и распустились несколько крупных красивых роз. - Так тоже не плохо, - заметила Джинни. Когда от прилагаемых Гермионой усилий розы исчезли, на ее голове распустились несколько крупных цветков гладиолуса. Гермиона злилась, ей не нравилось, что кто-то навел на нее порчу, которую она не может снять. Обращаться к преподавателям по такому глупому поводу было бы для нее сущим унижением. - Кто это с тобой сделал? - спросила Джинни, мучения Гермионы ее почему-то забавляли. Она перестала всхлипывать и даже улыбнулась. - Твой брат! - ответила Гермиона. Цветы, наконец, поддались ее усилиям и исчезли. - Рон?! - удивилась Джинни. - Джордж! - сомнений в авторстве порчи у Гермионы не было. - Мерлин! - воскликнула Джинни. - Дин! Он должен был ждать меня, чтобы пойти в Хогсмед вместе! Я совсем забыла. * * * Рон лежал в постели в больничном крыле и чувствовал себя совершенно здоровым. Конечно, он испугался всего этого огня, и потом, когда в спальню вошел Гарри и обрушил из своей палочки на кровать Рона целый водопад воды. И Рон был растерян и потрясен, когда оказался почти голым, мокрым и в саже посреди мокрых обгорелых обломков собственной кровати. Но теперь, находясь в больничном крыле, Рон совершенно не понимал, почему мадам Помфри уложила его в постель. С ним все было в полном порядке. Гарри сидел на соседней кровати и с волнением смотрел на Рона. Рона это раздражало. Невольно вспоминались испуганные реплики Гарри, благодаря которым они и оказались в больничном крыле. «Рон, мне казалось, ты горел!..» «Рон, смотри, что стало с твоей кроватью!..» «Рон, у тебя от одежды остались только обгорелые куски!..» Гарри поволок Рона в больничное крыло, не дав толком привести себя в порядок. По пути они встретили Невилля, и Гарри сказал ему найти профессора МакГонагалл. Раздражение Рона не успело вырасти до размеров, достаточных для препирательств, поскольку вернулась Помфри в сопровождении Снейпа. Они подошли к Рону, и Снейп, не сказав не слова, стал водить над ним палочкой, почти так же как до этого Помфри. - Мистер Уизли совершенно здоров, если можно так сказать, - сказал Снейп, искривив губы в непонятной усмешке. – Только, к сожалению, теперь он не сможет продолжать обучение в Хогварце. - Что это, профессор? – спросила мадам Помфри тихо. - Кровь феникса, - ответил Снейп. – Старая легенда оказалась явью. Вы правильно позвали меня, подобные случаи сложно диагностировать. - Прошу прощения, профессор, но что это значит для мальчика, - мадам Помфри неодобрительно косилась на Рона, ей явно не нравилось обсуждать такие подробности в присутствии пациента. - Его кровь это жидкий огонь, - сказал Снейп. - Этот огонь мистер Уизли может выпускать наружу. Для него опасности никакой, но сейчас он без усилий может спалить весь Хогварц. Он опасен, и поэтому отправится домой. - Я не был бы в этом настолько уверен, Северус, - голос идущего к ним Дамблдора, был усталый, но уверенный. - Мистер Уизли, если я не ошибаюсь, сегодня утром вы получили из дома посылку? - Да, - ответил Рон. - Что там было? - Статуэтка, - сказал Рон, он начинал тревожиться, его очень испугало нелепое заявление Снейпа, что ему придется отправляться домой. - Она была грубо вырезанная, красно-желтая, похожая на петуха, хотя, я думаю, кто-то пытался вырезать феникса. Она исчезла, когда я держал ее в руках. Потом загорелся балдахин и кровать. Гарри потушил огонь и привел меня сюда. Рон посмотрел на Гарри, будто ища подтверждения своих слов, и теперь переводил взгляд с одного взрослого на другого, но лица у всех были крайне серьезные. Дамблдор казался Рону последней надеждой. - Кровь феникса, - сказал Дамблдор. - Полагаю, Джулиус Уизли умер? - Да, - сказал Рон, его голос уже заметно подрагивал. - Это мой двоюродный дедушка... Директор, объясните, пожалуйста, что случилось? - Ваш двоюродный дедушка поступил крайне не вежливо, завещав вам свой дар и никого об этом не предупредив, - сказал Дамблдор. - Теперь вы можете по своему желанию вызывать огонь. Но поскольку этот дар вы только что получили, вы еще не можете его контролировать. Огонь будет появляться в ответ на ваши эмоции и подсознательные желания. - Но как так, сэр? - спросил Рон. - Я же ничего подобного не чувствую. Может это ошибка?! Рон снова посмотрел на Гарри, но у него вид был не менее растерянный. Взгляд Рона метался по помещению. Внезапно, под встревоженным взглядом Рона загорелась ширма. - Что и требовалось доказать, - сказал Снейп, погасив огонь взмахом палочки, как показалось Гарри, удовлетворенно. - Мистер Уизли опасен. Мы не сможем уберечь школу от его эмоций. К тому же, меня интересует, как проверка почты могла пропустить столь сильный магический артефакт. - Защита не может быть идеальна. В любых других руках этот «артефакт» просто игрушка. Он предназначался только мистеру Уизли, и в нем не было угрозы. Джулиус Уизли, создавший его, не воспринимал это как угрозу, он наверняка считал это даром, а отнюдь не проклятием. Нашей защите было не на что реагировать, - устало объяснил Дамблдор. - Рон Уизли будет представлять собой не чуть не меньшую угрозу у себя дома. Только здесь, в Хогварце, мистер Уизли может научиться управлять своими новыми способностями. - Каким образом? - спросил Снейп. Гарри и Рон встревожено внимали Дамблдору. - Окклуменция, - сказал Дамблдор, - это не только умение защищать сознание от воздействия извне. Это еще и умение управлять своим сознанием. Эта защита может работать в обе стороны. - И что это значит? - спросил Рон, спокойный тон Дамблдора успокаивал. К тому же, похоже, речь о том, что Рона нужно исключить из школы больше не шла. - Это значит, что я настоятельно прошу профессора Снейпа заняться с тобой окклуменцией. - Сэр, почему именно профессор Снейп? - подал голос Гарри. - Потому, Поттер, что больше, видимо, никто не согласится тратить все свое свободное время, возясь с ленивым остолопом вроде вас, - ядовито прошипел Снейп. - И еще, Поттер, по какому праву вы здесь присутствуете? - Профессор Снейп не совсем прав, - Дамблдор мягко улыбнулся Снейпу, от чего Снейпа перекосило. - К сожалению, больше никто в школе кроме меня и него не обладает достаточными знаниями и навыками. Вы согласны помочь мистеру Уизли, Северус? - Да, - сказал Снейп, поморщившись. - Вы не оставляете мне выбора. Каждый день в восемь вечера у меня в классе, мистер Уизли. Начнем завтра. Не опаздывать и слушаться меня во всем. И напоминаю, от вашего усердия будет зависеть, останетесь ли вы в школе. Директор, полагаю, вы сами наложите на мистера Уизли сигнализирующие заклинания? - Да, - сказал Дамблдор. - А теперь я хотел бы поговорить с мистером Уизли наедине. - До встречи завтра, Уизли. Официально у вас дополнительные занятия из-за плохой успеваемости, - с этими словами Снейп вышел. Мадам Помфри тоже выполнила просьбу Дамблдора, но Гарри медлил. - Гарри, - сказал Дамблдор, - ты действовал сегодня быстро и правильно. Ты спас школу от крупного пожара. Я присваиваю за это пятьдесят баллов Гриффиндору. Но теперь мне надо поговорить с твоим другом. Я думаю, мистер Уизли тебе позже многое расскажет. Гарри вышел и Рон остался с директором наедине. - Мистер Уизли, могу я называть вас Рон? - спросил Дамблдор, создав себе кресло и присаживаясь рядом с постелью Рона. Рон кивнул, и, помолчав мгновение, Дамблдор продолжил. - Как вы знаете, многие маги пытались достичь бессмертия. Самая известная попытка – это философский камень. Но я знаю еще одну. Тому, кого мы знали как Джулиуса Уизли, было, полагаю, уже более тысячи лет. Он смог достичь долголетия способом невозможным для большинства магов. Как я понимаю, он изучал фениксов и научился их умению перерождаться. - Становясь слишком старым, он устраивал самосожжение? - спросил Рон с заметным скепсисом. - Да, - сказал Дамблдор. Рон никогда раньше об этом не задумывался, но теперь видел, что Дамблдор старый, очень, может почти как двоюродный дедушка Джулиус. - Это одна из причин, почему этот способ невозможен для всех. Многие ради бессмертия согласились бы себя поджечь, но позволить себе сгореть дотла, чтобы возродиться из пепла, гораздо сложнее. Вторая причина в том, что кровь при этом становится похожа на кровь фениксов, большинство магов умерло бы при попытке так изменить свою кровь. - Если дедушка Джулиус был бессмертным, то почему он помер? - перебил Рон, набравшись наглости. - Я полагаю, он просто очень устал и позволил себе «помереть», Рон, - Дамблдор слабо улыбнулся. - Но свое умение он, как мы видим, постарался передать кому-то из своих потомков. Он слепил ту фигурку феникса и вложил туда свой огонь. И теперь этот огонь внутри тебя. Твоя кровь стала похожа на кровь феникса. И, если будет нужда, ты сможешь переродиться, позволив себе сгореть дотла. Ты можешь вызывать огонь, который подожжет что угодно, лишь силой желания. Тебе придется очень стараться у профессора Снейпа. А мне придется наложить на тебя несколько следящих и сигнализирующих заклинаний. Так же, тебе пока придется отказаться от квиддича. Твои слишком сильные эмоции сейчас опасны. Я сообщу все твоим родителям и оповещу учителей. И, вероятно, ты не сможешь теперь выполнять обязанности старосты и ходить на занятия по аппарированию. Рон медленно осознавал все плохие новости. Единственной хорошей, похоже, было то, что его пока не отчислят из Хогварца. - Почему профессор Снейп сказал, что мы будем заниматься каждый день? Ведь Гарри занимался только раз в неделю, - Рон попытался выяснить хоть что-нибудь. - Тогда мы боялись, что эти занятия привлекут пристальное внимание Волдеморта. А тебе, это понимает и профессор Снейп, нужно научиться хоть чему-то как можно раньше. Твои новые умения действительно опасны, поэтому профессор Снейп согласился уделять тебе так много своего личного времени. - Я теперь никогда не стану снова нормальным? - спросил Рон. Он чувствовал себя как обычно, но прекрасно помнил огонь, вспыхивавший под его взглядом. - «Нормальным», нет, - сказал Дамблдор. - Но новые способности это не во всем плохо, если ты научишься ими управлять. * * *
lady Gremlin: * * * Когда Гермиона и Джинни вернулись в гостиную, их встретил Невилль. Джинни на него старалась не смотреть. - Рон и Гарри в больничном крыле, - сообщил он. – Кровать Рона сгорела почти полностью. Я не знаю, что произошло, мне не сказали. Я нашел профессора МакГонагалл, она тоже там. - В больничном крыле? – переспросила Гермиона. - Да. Они втроем побежали в больничное крыло. Невилль отставал, и из-за него приходилось останавливаться, Гермиона была ему отчасти благодарна, поскольку и у нее кололо в боку. Рон обнаружился сидящим в кровати, внешне вполне здоровый. Рядом с ним были Гарри и профессор МакГонагалл. - Мистер Уизли вполне здоров, - заверила их профессор МакГонагалл. Джинни и Гермиона заметно расслабились. - Мисс Грейнджер, обязанности старосты мистер Уизли временно исполнять не сможет. На это время я назначаю исполняющим обязанности старосты мистера Поттера. Лицо у Рона было крайне недовольное, но он молчал, упершись взглядом себе в колени. - Так же, мистер Поттер, сообщите мне, когда будут отборочные испытания. В нашу квиддичную команду нужен новый вратарь. Мистер Уизли, вас я настойчиво прошу не оставаться в одиночестве. Директор попросил меня не объявлять публично ученикам о ваших проблемах. Я надеюсь, вы понимаете, какое доверие оказывает вам директор, и вы проявите достаточную сознательность. Расскажите всё своим друзьям сами, чтобы они могли помочь вам. Когда профессор МакГонагалл ушла, Гарри рассказал девочкам и Невиллю всё, что знал о том, что произошло. Рон все это время угрюмо молчал. - Рон, - сказала Гермиона, она не знала чем его утешить, но это болезненное молчание обычно весьма говорливого Рона ей не нравилось. - Всё не так безнадежно. Ты будешь заниматься со Снейпом, и если ты научишься окклуменции... - Ничему я не научусь! - вспылил Рон, всё так же, не отрывая взгляд от собственных коленей. - Гарри Снейпу ничему научить не удалось! И я теперь не имею права ходить на квиддич. Даже на тренировки! Они будут отслеживать каждый мой шаг... Глаза Рона вспыхнули огнем, и одеяло на его коленях загорелось. Гарри выхватил палочку, и Рон и его кровать оказались залиты водой. - О, Боже! - сказала Гермиона. - Мерлин! - одновременно воскликнули Джинни и Невилль. - И теперь так будет постоянно, - мрачно сказал Гарри. - И это огонь феникса, - поняла Гермиона, - его очень сложно потушить даже заклинаниями. Я читала, что в Хогварце наложены заклинания против пожаров... - Вода просто приводит Рона в чувство! - перебил ее Гарри, заставляя Рона подняться с мокрой постели. - Одевайся, Рон, и пошли отсюда. Гермиона, высуши постель и, если возможно, подчини одеяло. Рон не безумный маньяк и, я думаю, скоро вполне научится не поджигать что попало. Хотя бы, чтобы не любоваться каждый день рожей Снейпа. Все довольно быстро пришли в себя. Гермиона высушила и подчинила одеяло, Рон переоделся, и они впятером поспешили покинуть владения мадам Помфри. - Невилль, Джинни, не рассказывайте никому о том, что видели. Я сам поговорю с Дином и Симусом, - Гарри говорил очень уверенно. - Главное теперь помнить, что если что-то загорается, Рона нужно полить водой. Рон, только постарайся не поджигать Малфоя с его дружками. - Хотя очень хочется, - вымученно сказал Рон. Он шел, уставив глаза в пол, Гермиона взяла его под руку с одной стороны, с другой шел Гарри. Гермиона не могла отделаться от мысли, что все плохо. Рон слишком безалаберный, чтобы преуспеть там, где оплошал Гарри. Хотя железобетонная уверенность, что они со всем справятся, которую демонстрировал Гарри, невольно заставляла смотреть на все более оптимистично. Сам Гарри вовсе не был так уверен, что все будет хорошо, но видел, что если не будет такую уверенность демонстрировать, то все будет плохо. В гриффиндорской гостиной Рона поджидала Лаванда, злая как уксус с перцем. Она начала орать на Рона почти сразу, не обращая внимания на попытки Гарри объяснить ей хоть что-то. Рон слушал все это молча, стоя под руку с Гермионой. Гарри обратил внимание, что Рон стоит, закрыв глаза. Лаванда этого видеть, похоже, не хотела. - Лаванда, - сказал Рон тихим, несчастным голосом, но все очень хорошо это услышали, даже Лаванда замолчала. - Я больше не могу быть твоим парнем. Я думаю, нам надо расстаться. Потрясённо помолчав еще мгновение, Лаванда решила высказать Рону все, что она о нем думает, приплетя свое нелестное мнение о Гермионе, которая все это время покорно молчала. Но тут не выдержала Джинни: - Заткнись, Лаванда! - звонко сказала она, как никогда походя на свою маму. - Рон только что от мадам Помфри. И я очень бы не хотела, чтобы мой брат встречался с такой истеричкой как ты! Под громкие звуки вспыхнувшего с новой силой скандала, Гарри и Гермиона отвели Рона в спальню. Новую кровать уже поставили. * * * Выходила из спальни мальчиков Гермиона, крадучись. Криков и воплей слышно не было, но ей вовсе не хотелось нарваться на разъяренную Лаванду. Рон был в апатии, а Гермиона не понимала, чем она может помочь. При всем прочем, даже то, что Гермиона волновалась за Рона, не могло вышибить из ее головы Джорджа. Мысли о нем упрямо присутствовали, чем бы Гермиона ни была занята. И при любом воспоминании о нем все тело охватывало очень приятное чувство. Гермиона впервые в жизни сталкивалась с чем-то подобным. В попытке отвлечься и заодно найти что-нибудь о проблеме Рона, Гермиона отправилась в библиотеку. Не смотря на воскресенье, мадам Пинс была на рабочем месте и, пускай и неохотно, пропустила Гермиону в запретный отдел. Там Гермиона довольно быстро нашла описания нескольких видов одержимости, похожие на то, что происходило с Роном. Но поскольку Дамблдор оставил Рона в школе, а не отправил в Мунго, Гермиона отмела эту версию. К тому же, некоторые виды одержимости были неизлечимы. Наконец, помня по рассказу Гарри, что и Снейп, и Дамблдор упоминали кровь феникса, Гермиона наткнулась на несколько фолиантов, содержащих описания поисков бессмертия, и среди них результаты попыток использовать кровь различных магических животных. Кровь фениксов давала побочные эффекты схожие с тем, что она видела у Рона. Вот только, если верить книге, кровь феникса была несовместима с организмом магов. Подопытные, как правило, погибали от самовозгорания. Но Рону огонь вреда не причинял. Мысли об огне и рыжих как огонь волосах, снова заставили Гермиону вспомнить Джорджа. Изведясь этими мыслями, Гермиона стала ловить себя на том, что злится на Дамблдора и министерство за то, что они, вопреки всему, организовали школьникам возможность посетить сегодня Хогсмед. Возвращаясь из библиотеки вечером, среди множества гриффиндорцев, находившихся с общей гостиной, Гермиона обратила внимание на Колина и Дениса Криви, сидящих у камина. Они о чем-то оживленно переговаривались, и компанию им составлял никто иной, как третьеклассник Артур Дженкинс. Вся троица проводила Гермиону странными взглядами. На следующее утро, за завтраком Гермиона получила свежий номер Ежедневного пророка. На первой странице сразу бросался в глаза заголовок «Министерство магии заботится о безопасности школьников». Ниже была колдография главной улицы Хогсмеда, полной авроров и школьников, а так же хвалебная статья в адрес министерства магии, полная пассажей типа: «были привлечены лучшие силы аврората», «под личным контролем министра магии Руфуса Скримжера». К удивлению Гермионы, под статьей стояла подпись Рита Скиттер. Видимо, за статью очень хорошо заплатили, если Рита написала нечто настолько сочившееся патокой, пренебрегши своей извечной любовью к высосанным из пальца скандалам. - Это напрасное распыление сил аврората, - сказала Гермиона Рону и Гарри. - Лучше бы они поймали хоть кого-то из настоящих упивающихся. Последнее было бы очень кстати, поскольку в газете так же рассказывалось о нескольких исчезновениях и убийствах, учащающихся нападениях дементоров и новом выступлении гигантов. Колдографии растоптанных домов производили угнетающее впечатление. Весь день Гермиона думала об ужасах, происходящих в магическом мире. Думала о том, что она, может быть, больше никогда не увидит своих родителей, мистера и миссис Уизли, Фреда, которого видела только вчера,.. Джорджа. Гермионе казалось, что над всеми ними висит огромный камень, который скоро упадет и раздавит их. Она знала, что она сама, Гарри, Рон, все в Ордене Феникса, все они будут сражаться с Волдемортом до конца. Знала, что они постараются победить, но это знание больше не приносило облегчения. Уроки прошли своим чередом, Гермиона зарабатывала баллы Гриффиндору и писала конспекты, но мысли ее были далеко. Рон пытался ходить, закрыв глаза, Гарри несколько раз пришлось поливать его водой. Самой Гермионе пришлось объяснять сокурсникам, что происходит с Роном, утешать последнего и выслушивать хамство Лаванды. Вернувшись после уроков в гостиную, рядом с доской объявлений Гермиона увидела новый стенд, над которым крупными красно-золотыми буквами значилось: Гриффиндорская стенгазета. Стенгазета была заполнена небольшими статьями, в основном о школьной жизни, включая происшествия, новости различных кружков и даже просто школьные сплетни. Но особое внимание Гермионы привлек большой снимок, на котором была запечатлена она сама, бегущая куда-то с развевающимися волосами, в которых было множество мелких белых цветочков. В заголовке статьи, частью которой была колдография, значилось: «Староста Гриффиндора - новая девушка одного из хозяев Удивительных Ультрафокусов Уизли». Дальше шел «репортаж» некого Артура Дженкинса. Маленький мерзавец, похоже, подслушал разговор Гермионы и близнецов. Особое внимание в репортаже было уделено ласковому прозвищу «чудо-рыбка» и даже цитировалась фраза одной из продавщиц Удивительных Ультрафокусов, которая сообщала: «Конечно, кудрявая мисс - девушка одного из хозяев». Гермиона сняла двадцать баллов с Гриффиндора и попыталась найти и отчитать самого Артура. Выяснилось, что стенгазета была давней затеей Колина Криви. Колин и Денис не отдали своего младшего товарища на растерзание Гермионе. Они стояли напротив старосты втроем и не собирались молча принимать ее возмущение. - Это свобода прессы! Мы рассказываем только то, что интересно всем! - нагло заявлял Колин. - Мы напечатали только правду! - вторил Денис решительно. - Это моя личная жизнь! - возражала Гермиона. - Я не буду терпеть вашего вмешательства в нее! И с какой стати вы решили, что я девушка Джорджа? - Вы же целовались с ним, староста! - тихо влез Артур. Гермионе захотелось зарычать. Взмахом палочки, она убрала злополучную статью из стенгазеты, перенеся ее на отдельный лист. Колин, Денис и Артур не желали признавать ее авторитет старосты. И у Гермионы не оставалось никаких иных возможностей им помешать, кроме грубого силового вмешательства, либо обращения к профессору МакГонагалл. МакГонагалл прочитала статью и выслушала обе стороны, молча кривя губы. Еще раз сняла баллы с троицы «журналистов» и попросила их больше не переступать границы чужой личной жизни. Стенгазету она, впрочем, запретить отказалась. Когда недовольные «журналисты» ушли, она едва заметно улыбнулась Гермионе: - Джордж Уизли хороший и неглупый парень, я рада за вас, мисс Грейнджер. После этого Гермиона уже даже не смогла ей возразить, что она не является девушкой Джорджа. Больше всего ее поражала реакция людей на «цветочки» на колдографии. Все считали, что это милый подарок девушке от ее парня. Как рассказал Гермионе Гарри через несколько дней, Колин не просто не уничтожил ту колдографию, а даже организовал небольшой подпольный бизнес по торговле ею. По словам Гарри, оба отбивалы в их квиддичной команде купили у Колина колдографию Гермионы. - Гермиона, ты там действительно милая, - старался объяснить Гарри. - Многие из парней собирают колдографии девушек. - Я их одноклассница, я староста... - невнятно пыталась возразить Гермиона, ей казалось, что та фотография начисто подрывает ее авторитет. Но все же, Гермиона была не в силах отделаться от мысли, что той же Лаванде такое бы внимание скорее безмерно льстило. - Ты лучше расскажи, действительно ли ты теперь девушка Джорджа, - попробовал перевести разговор на другую тему Гарри. - Нет, я не его девушка - ответила Гермиона, понурившись. - Хотя он действительно меня целовал. - Я почему-то всегда думал, что ты будешь девушкой Рона, - признался Гарри, посмотрев в сторону лестницы, Рон в очередной раз рано ушел спать, оставив их одних. - А я думала, что ты будешь встречаться с Джинни, - отрезала Гермиона. Ее радовало и печалило только одно, то, что в этом учебном году новый поход в Хогсмед вряд ли организуют, а значит, она не увидит Джорджа как минимум до лета. * * *
lady Gremlin: * * * Честно сказать, больше всего на свете Рон Уизли любил не делать вообще ничего. А еще ему очень нравилось, когда его любили и им восхищались. Если бы его попросили сформулировать, зачем надо чтобы окружающие восхищались, он бы не смог четко ответить, но родители и старшие братья совершенно однозначно вложили ему в голову, что это важно. В смысле, выделяться из окружающих так, что бы окружающие восхищались. К примеру, быть старостой, капитаном квиддичной команды, лучшим учеником школы и так далее. К сожалению, оба внутренних стремления Рона откровенно противоречили друг другу. Что приносило ему некие внутренние страдания. В детстве, младший сын в семье, он был избалован вниманием матери, и даже существование младшей сестры не могло этому помешать. Он был любимцем. Малышом Ронни. Со временем, однако, это стало меняться. Мама довольно часто твердила об успехах своих старших сыновей. Это само по себе вызывало некоторую ревность и подспудное раздражение от фраз типа «Билл стал лучшим учеником, как хорошо! Я, конечно, не обижусь, Ронни-крошка, если ты тоже станешь лучшим учеником. Впрочем, я буду любить тебя, даже если не станешь...», то же было с Чарли и квиддичем. Причем, мама говорила все это, смеясь и сюсюкаясь с ним, Роном, целовала, обнимала, приглаживала ему волосы. Это до некоторой степени оскорбляло, что с ним ведут себя как с маленьким и ни на что не годным. Но успехи старших братьев были ничто, по сравнению с двумя совершенно одинаковыми рыжими чудовищами на два года старше, цель существования которых, казалось, это портить ему, Рону, жизнь. Близнецы своими постоянными проказами отвлекали внимание родителей и всячески издевались над Роном. И родители, не смотря на это, продолжали близнецов любить. Именно благодаря Фреду и Джорджу, Рону в возрасте пяти лет открылась страшная правда: мир огромен и понятия не имеет о существовании Рона Уизли. А еще в мире существует важная вещь – деньги, благодаря которым появляются новые игрушки и вещи, и этих самых нужных денег в семье Рона практически нет. Позже Рон научился старательно игнорировать факт бедности собственной семьи, но любое внешнее напоминание об этом жестоко нарушало его душевное равновесие. В целом, Рона наверно можно было назвать «хорошим мальчиком». Он любил свою семью, исключая близнецов, хотя… может быть и их тоже, поскольку для Рона они превратились в нечто вроде неизбежного зла, уничтожение которого приведет к потере равновесия вселенной. А центром вселенной Рона был он сам, его семья и его друзья. Рон искренне и преданно любил своих друзей. Рон не хотел никому причинять вреда, не хотел никому быть обузой. То, что теперь, куда бы он ни посмотрел, там мог загореться огонь, было для Рона кошмаром. Это уничтожало его привычную жизнь, то, что он любил и ценил, чем он гордился. Статус старосты и квиддичного вратаря были потеряны, как считал Рон, безвозвратно. Даже блаженное ничегонеделание у него пытались отобрать, все теперь старались не оставлять его одного ни на секунду и чем-то занять. И при этом все старались не говорить при нем о квиддиче. Последней отрадой Рона были шахматы, тут он по-прежнему был непобедим. Этот вид ничегонеделания был Роном особенно любим. К сожалению, поскольку Рон играл в шахматы действительно очень хорошо, с ним играть не любили. Дин, к примеру, заведомо поддавался, стараясь пораньше закончить игру, словно проводить время с Роном было тяжкой обязанностью. Это злило. Злость вызывала огонь, огонь всех пугал и на Рона лили воду. Замкнутый круг, выхода Рон не видел. Первое занятие со Снейпом прошло ужасно. Все было так, как рассказывал Гарри, только еще хуже, поскольку на месте Гарри был Рон. Рон Снейпа побаивался, называл его «сэр» и смотрел ему в глаза, только услышав об этом отдельный приказ. Снейп успешно вламывался в сознание Рона, и тот никак не мог ему помешать. В результате Снейпу довелось полюбоваться на многие эпизоды из жизни Рона, в том числе на то, как его папа и мама навестили его накануне в кабинете Дамблдора. - Рон, я надеюсь, ты будешь очень стараться, - говорил Артур Уизли. - Нам очень повезло, что профессор Снейп согласился заниматься с тобой. - Рон, малыш, ты уж постарайся, - вторила ему миссис Уизли. Вид у нее был, будто Рон сейчас умрет, не сходя с места. - Гарри, пожалуйста, позаботься о Роне. Так же было воспоминание о испуганном Гарри, поливающего Рона водой из палочки. И еще много других. Снейп злился и кричал, что Рон не старается. Благодаря этому у Снейпа появилось несколько новых ожогов. Когда Рон вернулся с занятия со Снейпом, и Гермиона спросила его, как все прошло, Рону захотелось накричать на нее. - Все было так, как рассказывал ты, Гарри, - заявил Рон, смотря не на Гарри, а на край его мантии. Рон с Гарри в тот вечер еще долго ругались на Снейпа. В итоге Рон просто забыл сделать то, что Снейп просил его делать каждый вечер, то есть очищать перед сном сознание от мыслей. И на следующий вечер Снейп ему это припомнил. В итоге руки Снейпа были все в ожогах, и даже на следующем занятии по ЗОТИ он ходил с перевязанными рукам. Не смотря на все грубые и крайне некорректные замечания о Снейпе, Рон вовсе не ненавидел его. Снейп раздражал его, отвлекал на себя внимание, заставлял учиться. Рон бы предпочел, чтобы Снейп всего этого не делал. Но поджигать Снейпа Рон не хотел. Рон был бы рад, если бы Зелья, ЗОТИ, а теперь и окклуменция были бы такими же простыми и понятными предметами как, к примеру, Трансфигурация. Когда, даже если не делать домашнее задание, Рон что-то понимал и у него что-то получалось. Рон не занимался теперь ничем, кроме учебы. Он все время смотрел куда-то вниз, в пол, в книгу или конспект, и почти никогда на других людей. Он старался ни с кем не разговаривать и постепенно его перестали пытаться расшевелить. Гарри был слишком занят из-за своих новых и старых обязанностей, капитана квиддичной команды и исполняющего обязанности старосты. Гарри старался находиться в обществе Рона как можно чаще, но в итоге вместе они только ходили на занятия и делали домашнее задание. - Зато теперь твои оценки стали гораздо лучше, - сказала Гермиона, когда как-то вечером Рон очень быстро написал сложное сочинение. - Да кому нужны эти оценки! - сказал Рон. - Близнецы вообще не доучились последний год и гребут галеоны лопатой! На столике, за которым они сидели, заплясали языки пламени. Гермиона угостила Рона струей воды из палочки в лицо. Рон некоторое время сидел, закрыв глаза. Закрыть глаза и стараться ни о чем не думать было, как выяснил Рон, универсальным средством. Он начал задумываться, что еще проще ему было бы перестать существовать. Тогда не было бы встревоженных писем от родителей каждое утро, приторно заботливого внимания Гермионы, Гарри и других. Снейп был единственным, что шевелилось в его мире, а так же орало, шипело, взмахивало черной мантией, будто пыталось взлететь, и осмеливалось его, Рона, ненавидеть. - Уизли, - сказал как-то Снейп, после очередного сеанса взламывания мозга, после которого у Рона очень болела голова, и хотелось только спать. - Уизли, ты самовлюбленный лентяй! У тебя, одного из немногих на твоем курсе, есть мозги, но ты слишком эгоистичен и ленив, чтобы ударить пальцем о палец, даже под угрозой отчисления из школы! Самовлюбленный мямля, который опасен для других людей, но не желает приложить малейшее усилие, чтобы это исправить!.. Снейп орал что-то еще, но Рон благополучно пропустил почти все мимо ушей. Снейп считает его умным? Умным самовлюбленным лентяем? - Может, мы попробуем еще раз, профессор Снейп, - тихо и нерешительно попросил Рон, глядя на Снейпа исподлобья. - Что?.. Давайте, - скривился Снейп, снова поднимая волшебную палочку. - Закройте глаза, Уизли, выкиньте из головы все мысли. И потом мы попробуем снова. Рон послушно выполнил то, что сказал Снейп. Когда Снейп снова произнес «Легалименс!». Рон с завистью наблюдал с земли, как Фред и Джордж, второклассники, летают на метлах. Но Снейпа, его черные глаза, Рон тоже видел и каким-то образом чувствовал, что Снейп видит то же, что и он. - Протего! - сказал Рон, взмахнув волшебной палочкой. Он вдруг увидел рыжую зеленоглазую девчонку, она о чем-то возбужденно щебетала. Рядом с ней был какой-то черноволосый мальчишка... это никак не могли быть воспоминанием самого Рона. - Хватит! - сказал Снейп, он разорвал зрительный контакт. - Это хоть какой-то успех. И полугода не прошло. Про рикошетное заклятье Поттер подсказал, или сам додумался? - Гарри подсказал, - признался Рон неловко, ему не нравилось, что его успех опять окажется объяснен влиянием Гарри. - Ты... молодец, Уизли, - сказал Снейп, по нему было видно, что он сам от себя таких слов не ожидал, у него было выражение лица, будто он только что съел лимон. - Попробуем закрепить удачное начинание.
lady Gremlin: Глава третья, в которой Гермиона думает слишком много и в итоге нарушает чуть ли не все возможные правила, чем близнецы вовсю пользуются; а Гарри, Драко и Рон, размышляя о женской красоте совершенно по отдельности, приходят к одному и тому же, в чем-то парадоксальному, выводу о Луне Лавгуд. Гермиона Грейнджер готова была признать, что слишком много думает. Она думала о терроре, расизме, нападениях слуг Волдеморта, природе страха и еще многом другом. Но любая, действительно любая мысль приводила ее к размышлениям о Джордже. Гермионе не спалось. Уже давно не спалось, но только этой ночью, вместо того чтобы ворочаться с боку на бок, стараясь не думать о страшном и сложном, она встала и подошла к окну. Пришла пора посмотреть в глаза своим страхам. Пришла пора подумать, что делать дальше, а не прикидываться страусом, прячущим голову в песок. "Страх уничтожает, потрошит изнутри, обессиливает, сковывает по рукам и ногам хуже цепей и кандалов", - такую фразу Гермиона давным-давно прочла в каком-то романе, еще до поступления в Хогварц. Память у Гермионы была отличная, и она помнила фразу дословно. Раньше фраза казалась высокопарной и несерьезной. Сейчас Гермионе казалось, что точнее сказать о ее жизни было бы нельзя. Она боялась смерти, боли, боялась войны и террора, боялась будущего. Боялась никогда не стать женщиной, боялась своего несбывшегося, того, что она погибнет, так ничего не узнав и не почувствовав. Она боялась, что умрет Джордж. Это был совсем глупый страх, не было никаких понятных причин выделять одного из старших братьев Рона. Тот поцелуй, тот запах, то ощущение, когда Джордж рядом, все это было мороком. Но морок упрямо не хотел покидать ее память. Гермиона старалась призвать на помощь логику, попыталась думать о подростковых гормональных взрывах, половом созревании, каких-то чарах, заставляющих человека терять голову от первого встречного. Но в голове все мутилось от единственной ужасной мысли, что она, может быть, больше никогда не увидит Джорджа. Никогда не поймет, правдой ли были те её ощущения рядом с ним, или ей все померещилось. Гермионе очень хотелось проверить так ли он красив, как ей запомнилось. Сегодня Гермиона проверила себя на воздействие любовного зелья и разные виды чар, морочащих сознание схожим образом. Ничего не обнаружив и не доверяя себе, она обратилась за помощью к профессору Флитвику и профессору Дивангарду. Даже сейчас Гермионе было неловко вспоминать их вопросы, когда они ничего не нашли. "Завидую счастливчику, вызвавшему у вас столь сильный интерес, мисс Грейнджер", - сказал тогда Дивангард. "Рад за вас, мисс Грейнджер", - улыбался Флитвик. Совершенно независимо оба преподавателя считали, что подобные чувства для мисс Грейнджер - благо. Сама Гермиона такого блага не понимала. Сейчас, под угрозой Волдеморта, когда ежечасно приходилось напоминать себе, что она никоим образом не может попасть в Хогсмед. Гермиона решилась, она поняла, что должна попасть в Хогсмед и найти близнецов. Так жить нельзя. Она должна убедится, что именно Джордж производит на нее такое странное впечатление. Они же с Фредом близнецы, верно? В идеале надо дотронуться и понюхать Фреда тоже! Если результат будет таким же, то это лишь гормоны. А если нет... Признаем честно, Джордж не был первым встречным. Гермиона знала его довольно давно, хоть они и не были близкими друзьями. Джордж был добрее и спокойнее Фреда, его поступки обладали чуть большей обстоятельностью, и Гермионе иногда казалось, что мозговым центром этой рыжей диверсионной команды был именно Джордж. Он был умен, но при этом ценил только знания и умения, которые можно было применить на практике. Близнецы вообще в грош не ставили академическую ученость, до всего доходя практикой и своим умом. Полная противоположность Гермионы. В детстве такие отрывали твоим куклам головы, а теперь он готов вырвать твое сердце и растоптать его. Гермиона всегда думала, что ее парнем будет Рон. Это напрашивалось само собой. Помнится, он так мило вел себя на четвертом курсе, когда не мог решить кого к кому он ревнует, ее к Виктору, или Виктора к ней. Когда Рон начал встречаться с Лавандой, Гермиона почувствовала себя обманутой. То, что она считала своим, почему-то забрал себе кто-то другой. Гермиона была разбита на голову, она злилась, поскольку оказалось, что она излишне высокого мнения о своих "женских чарах". А кому угодно понятно, что умная уважающая себя женщина не будет задумываться и тем более беспокоиться о таких глупостях. "Женские чары" это для дурочек, вроде Лаванды, для которых единственная возможность достойной жизни - это найти мужа и спокойненько существовать за его плечом. Гермиона верила, что уж она не такая, у нее найдутся в жизни занятия поважнее. При этом Гермиона понимала необходимость замужества и появления детей, она хотела, чтобы еще в школе у нее появился парень. Рон был идеальным вариантом. Он бы не мог помешать важным для Гермионы занятиям, он был ее другом, он был красивым, сильным парнем и он был... удобен. Но теперь, из-за Джорджа, Гермиона все больше ощущала, что целоваться с Роном было бы подобно инцесту. Она слишком хорошо знала Рона и Гарри, они были ее лучшими друзьями, они были ей как братья, которых у нее в семье не было. Ей надо было в Хогсмед. Позарез. Или Гермиона Грейнджер сойдет с ума. План нуждался в дальнейшей доработке, но Гермиона уже поняла, что выпросит у Гарри плащ-невидимку. Почти неделя понадобилась Гермионе, чтобы придумать, как можно выбраться из Хогварца и вернуться обратно. Гарри, добрая душа, одолжил ей плащ-невидимку и даже позволил не рассказывать для чего это понадобилось. Гермиона обожала Гарри. И как староста Гарри тоже справлялся гораздо лучше Рона. Рон старался свою деятельность как старосты минимизировать, а с Гарри Гермиона могла вообще ничем не заниматься. Но, конечно, Гермиона так не поступала, поэтому было больше восьми часов, когда она отговорилась от Гарри усталостью и ушла в спальню, выйдя оттуда уже в плаще-невидимке. Рон был у Снейпа, в общей гостиной было много людей, так что ничего не стоило невидимой выскользнуть наружу. Гермиона с трудом пролезла в горб статуи одноглазой ведьмы на третьем этаже. Гарри рассказывал об этом проходе, но сама Гермиона им никогда не пользовалась. К тому же, она никогда раньше не нарушала школьных правил просто потому, что ей так хотелось, без оправданий для совести. И она постоянно боялась, что ее обнаружат, не смотря на плащ-невидимку. Она уже сотню раз пожалела, что не выпросила у Гарри Карту Мародеров. Пройдя по длиннющему тоннелю и с трудом осилив не менее длинную лестницу, с бешено колотящимся сердцем, Гермиона выбралась в погребе Рахатлукулла. Она чувствовала себя минимум разбойницей и старалась не думать, что будет, если ее здесь поймают. На Хогсмед уже опустился вечер, зажглись уличные фонари и окна домов. Было холодно и немного страшно. Страшно идти в Удивительные Ультрафокусы Уизли. Гермионе приходилось себя подбадривать: «В конце-концов, Джинни разобралась в своих чувствах и теперь совершенно непереносимо счастлива». Но сама мысль снова увидеть Джорджа, которая до этого гнала Гермиону вперед, теперь заставляла ее ноги наливаться свинцом. «Снова его увидеть?!!» - это было похоже на панику. - «Может быть Фред, на самом деле, производит на меня такое же впечатление, и это всего лишь разошедшиеся гормоны! Это надо проверить!» И Гермиона пошла дальше. Было поздно, и хотя магазин Удивительные Ультрафокусы Уизли ещё не был закрыт, посетителей не было. Гермиона аккуратно проскользнула в дверь, постаравшись не звякнуть привязанным к ней колокольчиком. Над прилавком, чиркая что-то в блокноте, склонился один из близнецов, была видна только ярко рыжая макушка. - Привет, Фред, - сказала Гермиона. Где-то внутри неприятно кольнуло, что это не Джордж. Она все же хотела увидеть именно его, чтобы убедиться, что это всё не горячечный бред. - Привет, Гермиона, - сказал Фред, оглядывая пустой магазин. Гермиона чуть-чуть приспустила капюшон плаща-невидимки. - О! - оценил Фред плащ-невидимку. И улыбнулся. - Ты хочешь увидеть Джорджа? Гермиона подумала, что дьявол наверняка рыжий, и гордо вздернула подбородок: - У меня дело к вам обоим. - Правда? - Да, - Гермиона долго думала об этом и решила, что даже если окажется, что Джордж ей действительно нравится, нельзя показывать свою заинтересованность. - Ну-ну! - сказал Фред, по-прежнему улыбаясь. - Мне здесь надо кое-что закончить, а потом я позову братца. На полу стояли какие-то коробки, Фред что-то неторопливо писал в блокноте. Гермиона подумала, что этой ночью ей наверняка будет снится Фред в красном костюме дьявола и с блокнотом вместо трезубца. Но ей надо было кое-что проверить. Фред наклонился, Гермиона сделала вид, что запнулась о стоящую на полу коробку и "упала", удерживаясь за край прилавка, удачно уткнувшись Фреду куда-то в ухо. Запах и ощущения, в целом, были приятные, но до того безумия с Джорджем далеко. "Может, близнецы просто изобрели какой-то новый мужской дезодорант? Что-то типа "Все девушки без ума?", - подумала Гермиона. - Аккуратнее, Гермиона, - сказал Фред. - Хотя мне крайне приятно, что на меня падает хорошенькая рыбка... - Моя рыбка! - заметил появившийся из нутра магазина Джордж. - Потенциально твоя, - ничуть не смутился Фред. - Может она еще передумает. И к тому же, Гермиона заявила, что у нее дело к нам обоим! - Ну, здравствуй, потенциально моя рыбка Мина, - сказал Джордж, проходя мимо них к входной двери. - Я думаю, давно пора закрыть магазин. Гермионе было стыдно, но она не могла оторвать от него взгляд. Да, он действительно был так красив, как она помнила. Язык прилип к небу, что совершенно отвратительно веселило дьявола Фреда. Она завороженно наблюдала, как Джордж опускает жалюзи на двери и витринах. - Так что за вопрос есть к нам у девушки, которая отказалась идти со мной на танцы? - спросил Джордж, предложив Гермионе высокий табурет. Гермиона села, Джордж облокотился спиной о прилавок. Гермиона не знала, как начать. Близнецы синхронно вопросительно изогнули брови. - Все, - сказала Гермиона, - я так больше не могу! По всей стране убивают людей. Упивающиеся, дементоры, оборотни... Они могут убить моих друзей, родителей, меня... Я теперь постоянно об этом думаю и мне страшно. Если вы с вашим безответственным подходом к жизни можете как-то не бояться, то научите меня как! Близнецы заулыбались и переглянулись. - И что нам за это будет? - спросили они хором. Взглянув на Джорджа, Гермиона чуть не ответила: все что угодно, но разум всё же взял верх. Уж больно хитрющая была у Джорджа физиономия. - Я готова выслушать ваши предложения, - сказала Гермиона, насупившись и глядя на Джорджа исподлобья. - Ты пойдешь со мной на свидание, - сказал Джордж, кровожадно улыбаясь. - И будешь вести себя на свидании как моя девушка... - И перекинешь заклинание Ариадны на нас с Джорджем, - вмешался Фред. Гермиона стрельнула на него глазами: Фред тоже улыбался, хотя и не так кровожадно как брат. - Как ты догадался о нити Ариадны? - спросила Гермиона. - А как еще ты могла пройти сквозь защиту замка? - ответил вопросом на вопрос Джордж. - Другой вариант, это, разве что, договориться с Дамблдором лично, - добавил Фред. - Чем вам поможет, если нить идет через подземный ход из горба одноглазой ведьмы? Вы там в жизни не пролезете! И как вам не стыдно делать школу беззащитной?! А вдруг вас поймают вместе с нитью... - на последнем предположении голос сорвался, Гермиона в красках представила, что будет, если близнецы попадутся упивающимся. - Видишь ли, Гермиона, - начал Фред. - Ты требуешь от нас мастер-класс, по нашим тайным умениям. И хотя мой недалекий брат готов дешево продаться за пару свиданий с тобой, я более прагматичен. Есть заказы, которые нельзя доставить, минуя Филча. Мы не хотим делать Хогварц беззащитным, но я не думаю, что школе сильно повредят милые шалости, типа навозных бомб. Ты просто поможешь нам сделать небольшой такой канал контрабанды. Заказы будем принимать по почте, а потом доставлять заказанное в определенное место замка. Риск берет на себя покупатель. Мы не будем проникать в Хогварц. Только цеплять на твою нить небольшие пакетики. И даже не очень часто. - И я бы не пользовался именно тем тайным ходом, - добавил Джордж, стирая грязь со щеки Гермионы, - его единственное достоинство, это то, что о нем не знает Филч. А у тебя есть плащ-невидимка, и бедняге Филчу тебя обнаружить будет сложно. - Мы не ослабляем защиту Хогварца, я иду с тобой на свидание, и вы учите меня не бояться? - переспросила Гермиона, от прикосновения Джорджа она дрожала. - Да, - ответили близнецы. - Я согласна, - сказала Гермиона, чувствуя, что заключает сделку с дьяволом. Поправка, с двумя дьяволами. Фред вышел из-за прилавка, и теперь оба близнеца стояли перед Гермионой. Ее сердце было где-то у горла. - Чтож, тогда стряхни пыль с ушей, - начал Фред. - Главное помнить... - начал Джордж. - Магической общественности совершенно все равно, живы мы или умерли... - продолжил Фред. - Им, вообще, все равно, пока не убивают конкретно их, - добавил Джордж. - Есть, конечно, те, кто думает иначе... - вставил Фред - Но по большей части... - Мир просто смешон... - Его остается только любить... - И смеяться над ним... Глаза Джорджа были совсем близко, в них было какое-то детское лукавство. Гермиона подумала, что он сейчас ее поцелует, но это оказалось не так. - Но в любом случае... - Даже сдохнуть... - Лучше смеясь... Джордж самым глупым образом чмокнул ее в нос. Гермиона обиженно фыркнула и помотала головой, Джордж засмеялся. - О, рыбка Мина... - сказал Джордж, - Едва ли не самое сложное на земле, это научить человека смеяться. - Да, это очень сложно, - серьезно подтвердил Фред. - Поскольку, по версии некоторых авторитетов, это может сделать человека всемогущим. Например, позволяет делать так! Фред взмахнул палочкой и его нос вдруг стал удлиняться, становясь длинным как у Пиноккио. - Но это Высшая Трансфигурация! - заметила Гермиона потрясенно. - А это левитация, - сказал Джордж, взмахивая палочкой. Фред поднялся в воздух, перевернулся вниз головой, затем попытался проплыть в воздухе, двигаясь по-лягушачьи. И Джордж добавил загробным голосом: - Приди же к нам, падаван, и узри Силу Смеха! - Не желаешь ли чаю, наша чудная ученица, - предложил Фред. - С тортом! - Разве рыбки пьют чай, Фред? - спросил Джордж. - С тортом? - спросила Гермиона жалобно. - Да, - ответил Фред. – Но, чур, настоящее чаепитие может быть только на потолке! - Мудрые люди пишут, что там легче поймать смешинку, чудесная рыбка, - сказал Джордж. - А именно это нам и нужно! - Но я боюсь высоты! - попыталась заверить их Гермиона. - О, Мина, - сказал Джордж, беря ее за руку, - в таком случае, главное – доверие. Он взмахнул палочкой и их ноги оторвались от пола. Без метлы или другого специального приспособления двигаться в воздухе было сложно, но они медленно перевернулись в воздухе и, наконец, приземлились на потолок. Ощущения Гермионы не сигнализировали о направлении гравитации, но волосы почему-то торчали вверх... то есть вниз! Она крепче схватила руку Джорджа. На потолке появились удобные кресла и столик с чайником, чашками, тортом и пирожными. Чаепитие на потолке оказалось довольно приятным. И близнецам даже удалось Гермиону развеселить. Вот только она весь вечер так и не выпустила руку Джорджа. - А теперь, тебе уже пора, - сказал, наконец, Фред. - Мы встретимся завтра, как только ты сможешь прийти, - заметил Джордж. Гермиона поняла, что стоит на полу. Часы на ее руке уже показывали полночь. - Чтож, до завтра, - сказала Гермиона, снова надевая плащ-невидимку. Ей было о чем подумать. Сила смеха? Гермиона еще прекрасно помнила свою обиду, когда у нее на голове, по воле Джорджа, оказалась целая клумба. Помнила, что боялась стать в глазах соучеников Гермионой Цветочная голова. Месть сладкое чувство, но возможно это еще и может быть весело? Попрощавшись с близнецами и надев плащ-невидимку, Гермиона взмахнула палочкой и произнесла заклинание. Ей было интересно, понравится ли Джорджу и Фреду ее маленький подарочек. Она знала, что на следующий день на месте всех волос, что есть на телах близнецов, будут длинные разноцветные перья. Было стыдно признаться, но мысль о том, как будет чувствовать себя Джордж с трусами полными перьев, казалась ей крайне забавной. * * *
lady Gremlin: * * * Всего две недели в качестве исполняющего обязанности старосты понадобилось Гарри, чтобы понять, насколько великодушен был Дамблдор, когда не хотел его старостой назначать. В жизни Гарри, казалось, не осталось ничего кроме долгов и обязанностей. Обязанности старосты убивали кучу времени, а приходилось еще делать уроки, посещать занятия. А еще, Гарри, как капитану квиддичной команды Гриффиндора пришлось ввести усиленную программу тренировок, что бы хоть как-то ввести в команду нового вратаря, Майкла Додсона, необстрелянного четвероклассника. Майкл был не подарок, но он оказался лучшим в новых отборочных испытаниях, поймал три мяча из пяти. Остальные были еще хуже, и уж всяко Майкл был лучше Кормака Маклаггена. Последний, решающий матч сезона должен был состояться не ранее чем через месяц. Но Гарри уже ощущал страшное чувство грядущего поражения. Без вратаря команда сыпалась. У Равенкло слишком сильная команда, что бы выиграть у них с преимуществом не менее трехсот очков в таком слабом составе. Единственной надеждой Гарри на второе, после Равенкло, место в чемпионате, было, если он быстро поймает снитч. И Гарри тренировался не щадя себя. Остальная команда, как казалось Гарри, не уделяла тренировкам достаточного внимания, и он всячески старался это исправить. Джинни, как всегда, летала прекрасно, она просто сияла счастьем и всех подбадривала и веселила. Дин Томас при этом мрачнел на глазах, стараясь на нее не смотреть. Это тоже команде слаженности не добавляло. Гарри не мог осуждать Дина, ему тоже было больно смотреть на Джинни. Смутные надежды Гарри стать парнем Джинни, не смотря на Рона, были разбиты в прах вскоре после того, как Джинни рассталась с Дином. Это случилось через несколько дней после начала неприятностей Рона. Джинни вошла в гостиную, излучая отчаянную решимость. Такая Джинни, решительная и уверенная в себе, всегда привлекала внимание, многие мальчишки провожали ее взглядами. Сердце Гарри забилось сильнее, он уже много раз думал о том, как отнесется Рон, если он будет ухаживать за Джинни. Последнее время Рону, похоже, было все равно, он был занят только собой и своими неприятностями. И Гарри набирался решимости объясниться с Джинни. Невилль сидел в углу гостиной в одиночестве, явно занятый домашним заданием. Джинни остановилась прямо перед ним. - Невилль, - сказала Джинни, и, хотя она говорила тихо, казалось, ее услышали все в гостиной. – Ты будешь моим парнем? Гриффиндорская гостиная замерла, разговоры практически смолкли. Самая красивая девушка Гриффиндора только что предложила встречаться Невиллю Лонгботтому. Невилль молчал, смотря на Джинни совершенно отчаянными несчастными глазами. - Невилль, я совершенно серьезно, - сказала Джинни. – Давай попробуем. Сердце Гарри оборвалось, он подумал еще, что жаль, что этого не видит Рон, будто Рон мог бы этому помешать. И тут вмешался Дин Томас. - Это уже перебор, Джинни! - заявил Дин. - Ты решила за минимум времени закадрить максимум парней? Сначала с Майклом Корнером, потом со мной. Теперь ты докатилась, Невилль... Да ты просто гулящая стерва!.. Шлю... Невилль вскочил, воздев палочку и с совершенно белым от бешенства лицом. Изо рта Дина вырос созданный Невиллем кактус. - Не смей! - крикнул Невилль, он, возможно, сделал бы с Дином еще что-нибудь, но Гарри разоружил его. Гарри пришлось снять баллы с обоих участников ссоры, с Невилля за кактус, с Дина за хамство. Он отвел Невилля к профессору МакГонагалл, для получения взыскания, а Дина к мадам Помфри, поскольку кактус нанес ему весьма существенный вред. Потом Гарри пришлось объясняться с Джинни, которая считала, что Невилль ни в чем не виноват и его зря наказали. То, что Дин в больнице, для нее аргументом не являлось. У Гарри ныло в груди при взгляде на красивое лицо Джинни. Хотел бы он, чтобы это его она защищала с таким жаром. Ему пришлось покорно соглашаться с Джинни, что Дин ревнивый идиот, что это Дин во всем виноват. Хотя больше всего Гарри хотелось найти Невилля и хорошенько его поколотить. Надежды Гарри на личную жизнь были растоптаны. Ему было невыносимо смотреть, как Невилль и Джинни появляются вместе, как правило, они держались за руки. Невилль даже старался провожать Джинни на уроки. Гарри с трудом удалось уговорить Невилля не приходить на квиддичные тренировки, под предлогом того, что он будет отвлекать Джинни. Ко всему прочему, Гарри никак не мог придумать, как уговорить профессора Дивангарда поделиться нужным воспоминанием. Это волновало Гарри едва ли не больше чем грядущее поражение его квиддичной команды и душевное здоровье Рона. Гарри мучительно не хотелось снова подводить Дамблдора. Но никаких идей у Гарри не было, а Рона и Гермиону это, похоже, больше не волновало. Рон почти демонстративно страдал от наложенных ограничений и встреч со Снейпом. Гермиона, вообще теперь постоянно витала в облаках, а как-то выпросила у Гарри плащ невидимку и даже не сказала зачем. Когда Гарри делился с друзьями тем, что Дивангард делает вид, что его нет, если Гарри стучится к нему в кабинет, Рон и Гермиона только сочувственно кивали. Но никакой поддержки от них не было. Учебник Принца-полукровки тоже оказался бесполезен. Как-то, когда Гарри, Рон и Гермиона допоздна делали домашнее задание и в итоге остались в общей гостиной только втроем, под два звучных хлопка появились домовые эльфы, которых Гарри приставил следить за Малфоем. Эльфы явились с докладом, но даже это не растормошило Рона и Гермиону. Даже когда Добби признался, что, выслеживая Малфоя, не спал неделю, Гермиона возмутилась весьма вяло. После сообщения Добби, что Малфой ходит на седьмой этаж, Гарри сразу догадался, где он пропадает. В Нужной комнате, где же еще! Конечно! И как только он не догадался раньше, ведь именно Нужной комнаты не было на Карте Мародеров. Гарри новая информация взволновала и навела на новые мысли. Он порадовался, что скоро выяснит, чем занимается Малфой, а так же предположил, что в качестве часовых, караулящих снаружи, пока он чем-то занят в Нужной комнате, Малфой по-прежнему использует Краббе и Гойла, только под оборотным зельем. Но даже предположение, что Малфой превращает Краббе и Гойла в девочек, не смогло развеселить или хотя бы заинтересовать Рона. - Какая разница, где прячется Малфой, - сказал Рон и ушел спать, как обычно злой, усталый и мрачный, после урока со Снейпом и тяжелого домашнего задания. Гермиона же заявила, что ценность информации полученной эльфами весьма спорна, поскольку свойства Нужной комнаты не позволят туда проникнуть, если не знать доподлинно, чем комната становится для Малфоя. - Гарри, может он прячется там, чтобы пострадать над своей несчастной судьбой, - неудачно съязвила Гермиона. Она последнее время бывала крайне раздражительна. - Тебе не кажется, что ты слишком много времени уделяешь Малфою? Я вовсе не уверена, что он является источником всех зол. Может, все же стоит подумать, как достать воспоминание Дивангарда? - Я думаю об этом! - сказал Гарри раздраженно, это было правдой. Но также Гарри чувствовал, видел, а где-то в глубине души знал, что Малфой опасен, что Малфой в Нужной комнате, отнюдь, не «плачет над несчастной судьбой». Но теперь даже лучшие друзья Гарри не проявляли к этому интереса. - Спокойной ночи, Гермиона. - Спокойной ночи, - сказала Гермиона рассеянно, она смотрела куда-то в пространство и явно думала о своем. Гарри оставил ее одну. Следующую ночь Гарри спал как убитый. Впрочем, он теперь каждую ночь так спал, усиленная нагрузка сказывалась. Но, все же, на следующий день Гарри выкраивал время посмотреть на Карту Мародеров. Видя это, Гермиона прочла ему лекцию о том, что он должен собраться и уговорить Дивангарда поделиться воспоминанием. Это было некоторым разнообразием, поскольку с утра она только и говорила о новых арестах, о которых писали в утренней газете, и какую глупость и подлость творит Министерство Магии. В тот день, как только появилось свободное время, Гарри предоставил Рона и Гермиону самим себе. Он должен был попытаться попасть в Нужную комнату, в такую, какой она становилась для Малфоя. Но попытки Гарри оказались безуспешны. И следующую попытку Гарри решил предпринять, когда Малфой исчезнет с Карты. Вскоре, такой случай представился. Малфоя совершенно точно на Карте не было, но, опять же если верить Карте, в коридоре седьмого этажа стоял не Краббе или Гойл, а Луна Лавгуд. Гарри подумал, что Луна, видимо, спугнула малфоевских подручных, а значит, так будет даже легче узнать, чем занят Малфой. Гарри поспешил к Нужной комнате, но по дороге, завернув за угол пустынного коридора, увидел Джинни и Невилля. Джинни и Невилль стояли обнявшись, улыбаясь друг другу и соприкасаясь лбами. Потом они поцеловались, не замечая ничего вокруг. Смотреть на это Гарри было почему-то очень неловко. Не потому, что Джинни его «отвергла», и не потому, что Невилль «жирдяй-аутсайдер». Просто в этом коротком, невинном поцелуе было что-то настолько нежное и интимное, чего ему прежде видеть не доводилось. Гарри пошел другой дорогой, не решаясь помешать влюбленной парочке. У него были долги и обязанности, которые он должен был исполнять. И Гарри не мог позволить себе разводить сопли. Когда Гарри добежал до нужного коридора, Луна там все еще стояла. Вид у нее был крайне скучающий. Она стояла к подошедшему Гарри в профиль, и он невольно залюбовался, как красиво ученическая мантия очерчивает грудь Луны. - Здравствуй, Гарри, - сказала Луна, посмотрев будто сквозь Гарри. - Здравствуй, Луна, - сказал Гарри. Он, толком, не понимал, что теперь делать. Надо было три раза пройти мимо скрытой двери, четко сосредоточившись на том, что хочешь получить. Но как это сделать в присутствии Луны? Луна пристально смотрела на Гарри, будто чего-то ждала или что-то решала про себя. - Гарри, мне надо с тобой поговорить, - сказала она. - Не сейчас, Луна, ладно, - попросил ее Гарри. - Пожалуйста, давай сейчас, - сказала Луна, - но не здесь. Сам не зная почему, Гарри пошел следом за Луной. Он обратил внимания, что ее волосы сегодня чистые и аккуратно расчесаны. Это, правда, не мешало этим волосам торчать в разные стороны, как пук соломы. Идти следом за Луной завораживало, она двигалась как-то необычно, будто плыла, покачивая бедрами. Когда Луна изволила остановиться и посмотрела на Гарри в упор, он уже немного отвлекся от Малфоя, и голова его была блаженно пуста. Тем неожиданнее было то, что сказала Луна: - Не трогай Малфоя, Гарри, пожалуйста. - Что?!! - сказал Гарри. - Не трогай его, Гарри, - повторила Луна тихо, положив руку Гарри на плечо, - ему и так плохо. - Он упивающийся смертью, Луна, - сказал Гарри уверенно. Где-то глубоко внутри он знал, что прав, хотя никто пока не хотел ему верить. Кроме, разве что, Рона, и то с оговорками. Гарри понимал, что Луна сейчас будет его разубеждать. Но она в очередной раз его удивила. - Да, - сказала Луна, - я знаю. Но что из этого? - Он готовит что-то нехорошее. Это скорее всего он стоит за случаем с Кэтти Белл, хотя я не понимаю, как он... - Сам-Знаешь-Кто убьет его, если он не справится, - заметила Луна и на некоторое время замолчала, будто задумавшись. Гарри, совершенно неожиданно для себя, подумал, что она красивая. Очень. И этот отстраненный взгляд ей идет. - Знаешь, ему только шестнадцать, как и тебе. Это, конечно, на год старше, чем мне, но я не думаю, что в этом возрасте уже пора умирать. Гарри, все еще завороженно разглядывающий Луну, неожиданно задумался о Малфое. Гарри подумал, что Драко Малфой, даже если он принял метку добровольно, будет убит Волдемортом, если не выполнит задание. И у Драко Малфоя есть мать, которая тоже становится невольной заложницей его успеха или поражения. Гарри никогда не представлял, что можно так подумать о той красивой, но неприятной женщине, которую он в последний раз видел в магазине мадам Малкин, и которая так грубо отозвалась о смерти Сириуса. Но если бы его, Гарри, отец был жив и сидел в тюрьме, и мама была жива, но в заложниках у Волдеморта? Разве он, Гарри, не сделал бы все, чтобы вызволить их? Такие мысли были для Гарри чем-то совершенно новым. Он подумал, что еще чуть-чуть и он будет жалеть Малфоя. Но, в конце концов, Луна может ошибаться и, вполне возможно, Малфой получает удовольствие, работая на Волдеморта. Все это требовало серьезной проверки. После этого разговора, Гарри стал иначе присматриваться к Малфою. Малфой выглядел больным и измученным, никогда раньше в Малфое не было столько горечи. Гарри начинал чувствовать к нему что-то вроде брезгливой жалости. Это не делало Малфоя менее опасным, но Гарри не мог придумать новых способов исправить ситуацию. А еще, вот уже несколько дней подряд, Гарри предпочитал делать домашнее задание в библиотеке, в обществе Луны Лавгуд. Это получилось само собой, но начинало Гарри нравиться. Хотя и увеличивало усилия, которые приходилось тратить на домашние задания, поскольку лишало возможности просто списать их у Гермионы. К удивлению Гарри, Луна, которая училась на год младше, оказалась в плане помощи с домашними заданиями тоже не бесполезна. Она, конечно, прошла школьную программу меньше Гарри, но то, что прошла, помнила и понимала очень хорошо. И всегда старалась объяснить до полного понимания, а не отчаивалась на первой минуте объяснений и с оскорбленным видом давала списать, как это обычно делала Гермиона. Луна завораживала Гарри все больше. И когда он пытался себе объяснить, почему так, это ставило его в тупик. Луна по-прежнему была странная, безумная, немного пугающая, в ней было что-то потустороннее... или просто не от мира сего. Раньше именно это отпугивало Гарри от Луны. Он снисходил лишь до того чтобы жалеть её, игнорируя то, что она умна и искренна. Гарри тяжело сглотнул, когда невольно и неумолимо к нему пришло осознание, что, наверно, Луна, именно Луна, такая как есть, самая красивая девушка в школе. Про себя Гарри оговорился, что, конечно, если судить об общей привлекательности, Луне далеко до Джинни, или Чу Чэнг, или той же Кэтти Белл. Но Луна красива, очень. Возможно, как странное магическое животное... Гарри постыдился подобной мысли, но не знал, как еще это объяснить. * * *
lady Gremlin: * * * Драко Малфой должен был убить Альбуса Дамблдора. Это было искуплением ошибок их семьи перед Черным Лордом. Это было демонстрацией верности. И это было почти невозможно. У Драко всеже было несколько идей как это сделать, но иногда они ему самому казались очень детскими. Но Драко хотелось жить, а не выполнившие приказ Черного Лорда долго не живут. Драко было страшно, он видел, что не справляется. Несколько раз он срывался и плакал, как глупый малолетка. В особенности часто ему стало хотеться плакать после того, как он побывал на каникулах дома. Волдеморт теперь жил в их поместье и то, что происходило там, было страшно. Драко до полусмерти пугали живые трупы, ему не нравилось видеть, как убивают незнакомых магов и даже маглов. Теперь Драко боялся того момента, когда Черный Лорд придет к власти. Впрочем, Драко начинал бояться, что он и его мама и папа до этого момента не доживут. Волдеморт повторил свою угрозу. Если Драко не справиться с заданием, Волдеморт убьет его. Профессор Снейп предлагал Драко помощь, но Драко прекрасно помнил, что Черный Лорд приказал молчать о задании. Нерушимая клятва, которую Снейп якобы дал матери Драко ничего не меняла. Драко не рассчитывал, что ему удастся что-либо утаить от их господина. А точнее хозяина. У Драко больше не оставалось иллюзий, чистота крови больше не имела значения, значение имели лишь приказы Волдеморта. Не подчинившимся и оплошавшим – смерть. Драко иногда безумно хотелось, чтобы его поймали. Он иногда представлял себе, как его ловят, и обвиняют во всем, что он сделал, и отводят к Дамблдору. Иногда Драко почти провоцировал Снейпа. Почти хотел, чтобы тот сдал его Дамблдору. Почти. Но стать оплошавшим или не подчинившимся перед Черным Лордом было слишком страшно. Драко видел силу Волдеморта и чувствовал, что он победит. Никто бы не поверил, но в это самое время у Драко появился первый настоящий друг. Она случайно застала его, когда он плакал. Драко подружился с Меланхольной Миртл, туалетным привидением, которая вечно ныла и стенала, недовольная своим посмертием. Миртл утешала Драко как могла. Когда ему становилось слишком плохо, он приходил в ее заброшенный туалет и плакал там. Может быть, кому-то такая дружба покажется несерьезной, но для Драко это было не так. Миртл была первым существом, которое любило его и было готово ему помогать просто так. Вторым таким существом стала Луна Лавгуд. Луна и Миртл, парии, ущербные создания, раньше Драко в их сторону и не посмотрел бы. Но теперь Драко чувствовал, что он так же убог, как и они. Драко почему-то думал, что Луна и Миртл сразу невзлюбят друг друга и будут делить его симпатию. Но когда он их познакомил, Миртл и Луна сразу друг другу понравились. Они могли часами говорить о смерти, нарглах и прочих вещах, о которых Драко слушать не хотел. Миртл была не очень умной, но Драко ценил ее не за это. Он обнаружил, что иногда заходит к Миртл не для того чтобы поплакать, а просто так, чтобы Миртл не было скучно. Так же, Драко теперь иногда позволял себе встречаться с Лавгуд. Она была совершенно сумасшедшей, и поэтому перед ней не надо было ничего играть, никем притворяться, она принимала все как есть. Но она была безумной, но не глупой, разговаривать с ней было приятней, чем с Миртл. Как-то так получилось, что Драко многое рассказал Луне. Конечно, не основное задание и не то, чем он занимается в Нужной комнате. Но он показал Луне метку на левой руке, и рассказал о том, что он занят кое-чем важным в Нужной комнате. Всего этого было вполне достаточно, чтобы сдать Драко Дамблдору. Но Луна этого не сделала. Вместо этого, она предложила Драко покараулить у Нужной комнаты. Она помогала, и Драко раскрывался перед ней все больше. Он не мог афишировать свою дружбу с ней, но теперь ловил каждое мгновение их встречи. Луна Лавгуд придавала ему сил и надежду, что он справится, и Черный Лорд не убьет его. Сегодня они опять должны были встретиться после уроков в коридоре седьмого этажа. Сердце Драко почему-то билось особенно сильно. Он пришел чуть раньше, ждал и, наконец, с радостью увидел, как из-за поворота появляется Луна. Она, похоже, помыла голову, теперь ее волосы торчали в разные стороны почти под прямыми углами к голове, будто в девушку ударила молния. Драко подумал, что Луна очень красива. Что так она даже похожа на его маму, какой она была в его детстве. Луна, наверно, была самой красивой девушкой во всем Хогварце. Они вместе вошли в Нужную комнату, которая стала просто местом, где можно поговорить, просто гостиной с большим камином и удобными креслами. Драко знал, что позволяет себе излишество, что надо чинить шкаф-исчезант, а не болтать с Луной. Но ему так хотелось ее поддержки, причем не так, что он получался слезливым младенцем, а по-настоящему, по-взрослому. И Драко говорил, говорил, говорил. О том, что он хотел бы, чтобы все было так, как до появления в его жизни Черного Лорда. Что он не хочет, чтобы кто-то умирал, даже Поттер и грязнокровка Грейнджер. Он хотел сказать, что не знает, что делать, но вместо этого впервые за более чем пол года произнес вслух: - Мне страшно. Но Луна не стала его презирать за это. - Я знаю, - сказала Луна. - Но надо стараться не бояться. Тебя могут убить, изувечить, лишить воли и разума... Но, наверное, именно твой страх может помочь им сделать это. Это знание помогает со страхом бороться. Знания вообще хорошо помогают против страха. Немного печально, но что поделать. Если найдешь другой способ борьбы со страхом, расскажи мне, ладно. И Драко, по непонятной причине, стало спокойно. А потом Луна ждала в коридоре, а Драко чинил в Нужной комнате шкаф-исчезант. * * * У Рона было плохое воскресенье. В гостиной вывесили объявление, где сообщалось, что двадцать первого апреля состоится экзамен на аппарирование, и те, кто к этому времени достигнет совершеннолетия, могут записаться на дополнительные курсы, которые будут проводиться в Хогсмеде. Объявление вызвало ажиотаж, даже Гарри, к которому эта информация не относилась, заинтересовался. Но Рону было тошно, ему ходить на занятия по аппарированию было запрещено даже в Хогварце. Рон позволил себе прострадать на эту тему весь вечер, ему было очень неприятно, что он опять исключен из общественной жизни. Это было не лучше чем с квиддичем. Даже в понедельник Рон все еще думал о дополнительных курсах в Хогсмеде. Он всегда мечтал научиться аппарировать, и теперь он гораздо реже что-либо поджигал. Но Снейп, к которому Рон подошел в наивной надежде на разрешение ходить на курсы, на Рона наорал. Возвращался от Снейпа Рон разозленным, и старательно зажмурившись. Чтобы хоть чуть-чуть успокоиться Рон остановился. Вокруг никого не было, и Рон позволил себе стукнуть кулаком по стене. Рука отозвалась болью. Камень коридора загорелся. Рон поспешно закрыл глаза, старательно выкидывая из головы все мысли, единственным его желанием было, чтобы ничего не горело. - Здравствуй, Рон Уизли, - раздался знакомый голос. Когда Рон открыл глаза, на каменной стене перед ним было только темное пятно от огня. Рядом стояла Луна Лавгуд, вид у нее, как обычно, был мечтательно-отсутствующий. Длинные светлые волосы неряшливо торчали во все стороны, и из них высовывалась волшебная палочка, заткнутая за ухо. - Привет, Луна, - сказал Рон. Он был рад ее видеть, меньше всего ему сейчас хотелось быть одному. - А ты знаешь, что теперь у тебя глаза горят огнем? – спросила Луна. – И волосы еще более огненные, чем обычно. - Знаю, - сказал Рон, покраснев и поспешно пригладив всклокоченные волосы. Грудь Луны красиво вырисовывалась под одеждой. Похоже, ее грудь была больше чем у Лаванды. Да и фигура, насколько позволяло судить школьное платье, тоже гораздо лучше, чем у Лаванды, отметил Рон. Рон поймал себя на детском желании потрогать волосы Луны, ему почему-то стало очень интересно, какие они на ощупь. Конечно, Луне никогда не сравниться с любой вейлой, или, к примеру, с Флер. Но из всех девчонок Хогварца, лупоглазая безумная Лавгуд, однозначно, была самой красивой. Рон покачал головой, философски осознавая всю условность женской красоты. - Луна, какой у тебя сейчас урок? – спросил Рон. - Нумерология, - ответила Луна. – Кабинет здесь рядом. - Давай я тебя провожу, - предложил Рон, - у меня сейчас свободное время. - Давай, - пожала плечам Луна. – У тебя снова горят глаза.
jane mortimer: Замечательно Хорошо и интересно прописаны сюжеты, именно сюжеты, так как у вас не один главный герой получается, а несколько) - это впечатляет, с нетерпением жду что же будет дальше, удачи в написании)
jane mortimer: Дорогой автор, будет ли продолжение
lady Gremlin: Сегодня новая глава выложена не будет. jane mortimer , спасибо большое за замечательные отзывы и прошу у вас прощения за долгое отсутствие. Фанфик я допишу обязательно. Следующий абзац является моей жалобой на жизнь, и слабонервным нелюбителям оправданий просьба - не читать. К сожалению, на меня в последний месяц навалилось много всего, я умудрилась заболеть, повредить большой палец так, что неделю печатать не могла, и, к тому же, злые люди на работе беспардонно заставили меня работать. Последнее особенно жестоко. Третья глава получается слишком большая, и я решила таки разбить ее пополам. Так что, глав теперь пять. Написано много, но, к сожалению, количество не всегда перерастает в качество. После того как лучшая подруга, а ей я верю, прочитав главу сказала, что Гарри у меня получается злобный и завистливый, я поняла, что все нуждается в переделке. Переделывать сложнее, чем писать новое, но выложить только чтобы выложить, по-моему, это не правильно. Тем не менее, я надеюсь, не обещаю, но надеюсь, за эти выходные третью главу закончить и выложить. jane mortimer , если вам очень хочется, могу предложить выслать отредактированную первую половину третьей главы (девять страниц печатного текста), вам на почту.
jane mortimer: lady Gremlin К сожалению, на меня в последний месяц навалилось много всего Ооо как я вас прекрасно понимаю у самой завал на сессии уж сколько лет учусь а всё что-то к сесси накапливается злые люди на работе беспардонно заставили меня работать как посмели lady Gremlin пишет: если вам очень хочется, могу предложить выслать отредактированную первую половину третьей главы (девять страниц печатного текста), вам на почту. аригато))) в личку кину мэйл
lady Gremlin: Глава четвертая, в которой Гермиона слишком много общается с Джорджем, гуляет на тропе войны вместе с близнецами и делает глупости. Гермиона вернулась из Хогсмеда в гриффиндорскую башню очень поздно, и она очень устала пробираясь через подземный ход. Неблагодарное животное Косолапсус был крайне не доволен, что его заставили уступить хотя бы часть постели, но Гермиона этого почти не заметила. Она заснула мгновенно и спала крепко и безмятежно, о каких-либо тяжких бессонных размышлениях и речи быть не могло. Только проснувшись утром, Гермиона начала понимать, что она натворила. Она нарушила школьные правила без всяких оправданий даже для самой себя. Она связалась с близнецами Уизли, экс-главными хулиганами Хогварца, и взялась учиться у них Мерлин-знает-чему. Более того, напоследок она заколдовала близнецов и теперь до дрожи боялась узнать, как они отреагируют на эту ее выходку. И Джорджа ей теперь хотелось увидеть почти до боли, до дрожи, до судорог, будто он был экзотическим наркотиком, к которому хорошая девочка Гермиона имела несчастье пристраститься. Было страшно решиться, хотя бы внутри себя, сегодня вечером снова отправиться в Хогсмед. Уроки пришли как избавление, весь день Гермионы плотно занимала учеба, а отвлекаться во время уроков она толком не умела. Впервые в жизни Гермиона делала домашние задания, подходя чисто формально, только то, что задали и не грамма больше, не заглядывая в дополнительную литературу и не пытаясь развить тему. Гермиону лихорадило все больше, ее ноги, казалось, начинали сами собой притоптывать, готовые вот-вот сорваться и бежать в Хогсмед. Тем не менее, когда Гермиона разделалась со всеми делами, было уже шесть вечера. Ее только и хватило, что снова выпросить у Гарри плащ-невидимку, который она, впрочем, ему так и не вернула. И когда Гарри спросил для чего ей это, у Гермионы стали такие несчастные просящие глаза, что Гарри позволил ей не отвечать. Уже в плаще-невидимке, Гермиона добралась до входа в подземный ход, который вчера посоветовал ей Джордж. Филч знал об этом ходе, но плащ-невидимка, заклинание Ариадны и толика удачи должны были помочь с этим справиться. Гермиона без особого труда нашла огромное зеркало, оно работало как барьер на вокзале Кингс-Кросс, нужно было быть твердо уверенной, что пройдешь. Гермиона поспешно наколдовала нить Ариадны и закрепила «якорь» за оправу зеркала. Заклинание Ариадны создавало путеводную нить, которая всегда позволяла вернуться к «якорю». Таким образом, можно было выйти из любого лабиринта, пройти сквозь любую защиту сначала изнутри, а потом обратно, что характерно, защиту не нарушив. Гермиона закрыла глаза и прошла сквозь зеркало. Стены в зазеркалье были отделаны белым мрамором и было светло, не было видно голой земли и потолок был довольно высоким. Этот ход был, несомненно, гораздо удобнее, чем те, что вели из горба статуи и от Дракучей ивы. Но у Гермионы не было сил любоваться странностям тайного хода. Быстрым шагом, как Мальчик-с-Пальчик по белым камушкам, она шла вдоль красных линий, которые встречались в мозаике на полу. По пути, в коридоре встретилось несколько ответвлений, но, помня указания Джорджа, Гермиона следовала за узорами на полу, даже когда они из основного коридора завели ее в узкий, длинный и темный тупик. Впрочем, как Гермионе и говорили, в конце тупика на стене были скобы, а где-то высоко-высоко, брезжил свет. Гермиона вылезла из старого заброшенного колодца на окраине Хогсмеда. Руки ныли от усталости и она порядком натерпелась страха поднимаясь так высоко, но своей цели она достигла. Было немного страшно идти в Удивительные Ультрафокусы Уизли, но сегодня этот страх преодолевался гораздо легче, чем вчера. Гермиона легко нашла заднюю дверь магазина и дверь открылась перед ней, когда Гермиона сказала пароль. В подсобных помещениях магазина было тихо и довольно темно, Гермиона вошла туда, словно в чрево огромного кита, собрав всю свою смелость. Нигде не было ни души, только в той комнате, где Гермиона в первый раз обнаружила близнецов за экспериментами, горел свет. Войдя туда, Гермиона увидела двух крупных рыжих орангутанов. Она удивленно замерла, увидев здесь обитателей зоопарков, страшно ей уже не было. У Гермионы невольно вырвалось: - Но где мистер и мистер Уизли?! Орангутаны подняли головы: - А, Гермиона! Привет! - Здравствуй, рыбка! Это были Фред и Джордж, только очень заросшие рыжей шерстью, сидящие на корточках и что-то чертящие прямо на полу. Гермиона осмелилась откинуть капюшон. Джордж встал, одел мантию, лежавшую на стуле рядом и принялся приводить себя в порядок. Вскоре вся лишняя растительность с его тела исчезла, насколько позволяла судить мантия. Джордж и, как выяснила Гермиона, на миг скосив глаза, Фред оставили себе только длинные волосы на голове. - Рыбка, твое заклинание просто гениально!.. - Ты любишь длинноволосых парней?.. - Благодаря ему мы нашли оптимальный способ выращивать волосы... - Это пригодиться для новых приколов... - Это также можно продавать, как косметическое средство... - Это галеоны галеонов... - И даже больше... - Мы даже согласны заплатить тебе немного денег за то, что ты навела нас на идею... Информация из близнецов лилась потоком, Гермиона потрясенно смотрела на этот энтузиазм. Она ожидала на свою шутку какой угодно реакции, вплоть до обиды и разрыва отношений, но только не такого. Наконец Гермиона сообразила, что надо хоть что-то отвечать: - Нет, у парней мне больше нравятся короткие волосы. Спасибо, но я рассчитывала на несколько другой эффект... - Кстати, хорошая шутка, чудо-рыбка, - заметил Джордж. - Мы даже ее сохранили для потомков, - добавил Фред, отворачиваясь и наклоняясь что-то достать. - Ну, а заодно, чтобы ты могла посмотреть... - Мы знаем, как приятно видеть результаты проделки... - сказал Фред, протягивая Гермионе несколько колдографий. На колдографиях были два танцующих ярко раскрашенных папуаса в разноцветных перьях. Кроме перьев одежды на них не было, как ошеломлённо осознала Гермиона, вглядываясь в дело рук своих. Она постаралась не задумываться, что именно на некоторых колдографиях так живописно болтается... - Чтож, сейчас мы переоденемся... - И пойдем куда-нибудь прошвырнемся! - Мина, подожди здесь. - Но... Но я пришла... - попыталась возразить Гермиона. - Учиться, - закончил за нее Фред. - Но ты и будешь учиться, - сказал Джордж. - Надо только сделать что-то с твоей внешностью... - А то пол Хогсмеда будет знать, что ты тут шляешься в неурочный день... Гермиона запоздало поняла, что надо было накраситься и сделать укладку. Ту Гермиону, Гермиону с Рождественского бала, никто в Хогсмеде не узнал бы. И Джордж, возможно, тот ее облик оценил бы... Пришлось бы потратить много времени и это могло привлечь внимание... Но можно было запереться в ванной для старост... Но Джордж бы сразу понял, что он ей небезразличен, а почему-то это было последним, что Гермиона готова была признать. - Готово, - сказал Фред. - Смотри, - сказал Джордж, трансфигурируя воздух в зеркало. Из зеркала на Гермиону взглянуло бледное худое создание, с длинными и прямыми черными волосами. Невыразительные черные глаза смотрели испуганно. Гермионе захотелось всхлипнуть. Она сама себе напоминала представительницу маргинальной магловской субкультуры. - Гот, страдающий анарексией, - жалобно сказала Гермиона. Уже сказав, она поняла, что ее не поймут, оба понятия были магловскими. Однозначно, близкое присутствие Джорджа плохо влияло на ее мыслительные способности. Близнецы засмеялись, похоже, они прекрасно все поняли. - Может, нам тоже что-нибудь такое одеть, а Джордж? - Не бойся, Мина, для магов ты больше похожа на родную доченьку Снейпа... Гермиона повернулась в профиль. Но, слава богу, ее носик не претерпел изменений и был по-прежнему маленький и аккуратный. - Мина, крошка, не дуйся, - сказал Джордж. - Если ты действительно хочешь научиться искренне надо всем смеяться, тебе, прежде всего, надо научиться смеяться над собой. - Меньше серьезных лиц, все глупости на свете делаются именно с этим выражением лица, - добавил Фред. Гермиона попыталась растянуть губы в улыбке, создание в зеркале, одетое в ее мантию и ее темно-синее платье, скривилось. - Будем считать, что начало положено, - сказал Джордж. - Подожди пока здесь, попривыкай к культуре готов, - сказал Фред. - Нам надо переодеться. - А вернее просто одеться, - уточнил Джордж. И Гермиона сообразила, что под мантиями и он, и Фред, голые. До ее прихода одежду заменяла шерсть... Гермиона ненадолго осталась наедине с зеркалом. Она аккуратно сложила плащ-невидимку и спрятала в карман. Временное уединение заставило Гермиону встряхнуться. Она пришла сюда не строить глазки Джорджу, она пришла сюда учиться бороться со своими страхами методами близнецов. Гермиона всегда относилась к учебе серьезно. Вскоре близнецы вернулись, одетые и коротковолосые. Глядя на Гермиону, Джордж попытался пригладить живописный беспорядок у себя на голове, но Фред наскочил на брата сзади и взлохматил ему волосы так, что они торчали во все стороны почти как у Гарри. - Джордж, пай-рыбки предпочитают лохматых хулиганов! Гермиона неуверенно усмехнулась. Джордж вначале смутился, но затем усмехнулся гораздо более самоуверенно: - Пойдем, чудо-рыбка, прогуляемся. - Заодно, кое-что тебе расскажем. Они вышли через заднюю дверь магазина и пошли к границе Хогсмеда. - Прогуляемся по окрестностям? - спросил Фред. - Обойдем Хогсмед с запада, а потом пройдем от начала Высокой улицы, - ответил Джордж. - Так о чем вы хотели рассказать? – осмелилась, наконец, спросить Гермиона, когда они вышли за приделы Хогсмеда. Она оборачиваясь то на одного близнеца, то на другого. Слева от нее шел Фред, справа – Джордж. Гермиона украдкой задержала взгляд на его руке, из-под рукава мантии выглядывали веснушки. Его волосы горели на вечернем солнце ярким пламенем, весь он казался таким теплым и уютным, к нему хотелось прижаться... - Жаль, что пришлось заколдовать твои волосы, - сказал Джордж. - Но, к сожалению, это каштановое облако слишком легко опознать. Гермиона так и не поняла, был ли это комплимент. Она боялась загадывать, сомневаясь, что лохматый ужас на ее голове может нравиться кому-то в своем уме... - Я сейчас прослезюсь, братец, - сказал Фред. - Лучше расскажи потенциально своей рыбке о том, чем мы занимаемся для Ордена. - Вас приняли в Орден? - спросила Гермиона удивленно, хотя, конечно, в этом не было ничего удивительного. - Конечно, - подтвердил Фред. - Помнишь, как говорил Люпин? «В Орден могут вступить только взрослые колдуны...» - «Которые закончили школу,» - закончил Джордж. - Хотя по последнему пункту мы с Фредом не совсем подходим, у Дамблдора наблюдается некоторый дефицит кадров... - Поэтому нас, конечно, приняли, - закончил Фред. - И... - Гермиона хотела спросить: «И чем вы занимаетесь?». Но это, вероятно, было секретом. - Ничего секретного в этом нет, - сказал Джордж, будто прочитав ее мысли. - То, чем мы занимается, вполне легально... местами, - добавил Фред. - Хотя, конечно, рыбка, если ты встретишься с упивающимися, я прошу тебя, в личной беседе с ними о наших занятиях не распространяться. - Хотя мы не прячемся. - Мы, так сказать, отдел пропаганды. - Сама понимаешь, войско Сама-Знаешь-Кого сейчас не намного больше Ордена Феникса... - Да, всего раза в три, в четыре... Но даже с оборотнями и гигантами, в масштабах всего магического мира, они всего лишь опасная банда. Самая большая сила Сама-Знаешь-Кого – это страх. - Если люди перестанут бояться, мы Повергнем Вселенское Зло, - сказал Фред как можно более зловеще. - Ну, зло не зло, но справиться с Сама-Знаешь-Кем будет гораздо проще. Наиболее опасные союзники Сама-Знаешь-Кого это дементоры, но и с ними вполне возможно бороться. А большинство упивающихся, и вовсе, колдуны, не блистающие особыми способностями. - Они опасны, но палочки-то есть у всех... - Мы пытаемся хоть немного снять напряженность. Напомнить, что по ту сторону обычные колдуны и ведьмы, что с оборотнями, гигантами, дементорами вполне можно справиться магией. - Мы помогаем в распространении исправных нелегальных портшлюсов... - игриво заметил Фред. - Но на портшлюсы требуется разрешение... Это незаконно, - пробормотала Гермиона. - Конечно, - усмехнулся Джордж. - Но только портшлюс может помочь целой семье смыться из под носа у упивающихся, даже если на дом накинут антиаппарационный барьер. Портшлюс гораздо сложнее отследить, чем другие способы перемещения. - Ещё сложнее его блокировать... - И ограничение на использование портшлюсов лишний раз доказывает ублюдочность нашего министерства... - Они в принципе не больно нам помогают! - Министерство только нагнетает атмосферу. Эти нелепые аресты непонятно за что... - Будто Скримжер тайно содействует Сама-Знаешь-Кому. Заставляет подозревать всех и каждого, заставляет бояться ареста неизвестно за что... - Мы стараемся высмеивать все это. У министерства и упивающихся нет настоящей власти, если люди понимают их нелепость. Сама-Знаешь-Кто сам не понимает чего хочет... - Мирового господства? Или пост министра магии? - Тогда ему проще всего было бы выставить кандидатуру на выборы. Всё лучше, чем Фадж или Скримжер. - Да, я бы тоже за него голосовал. Толком ничего не изменится, но выглядел бы он в качестве министра магии классно! - Как вы можете так ёрничать! - возмутилась Гермиона. - Ведь Сами-Знаете-Кто это угроза для всех маглорожденных. Это угроза… - Гермиона, вас слишком много... – мягко перебил ее Джордж. - Даже если среди чистокровных считать нас, Лонгботтомов, Лавгудов... даже тогда так называемые «чистокровные» это капля в море. - Тогда, по-вашему, получается, что идеи Сами-Знаете-Кого не имеют смысла и не опасны? - спросила Гермиона. - Нет у него никаких идей. Сама-Знаешь-Кто это только магически одаренный психопат, которого все бояться. - Все, считая его сторонников. Может, у него и были какие-то идеи лет шестнадцать назад... - Но мир слишком изменился. Сама-Знаешь-Кто не успевает. Тормозит, так сказать. Гермиона пыталась переварить всё, что ей только что наговорили близнецы. По отдельности в высказываниях Фреда и Джорджа не было ничего нового, но все вместе это звучало еще более страшно и нелепо, чем казалось Гермионе раньше. - В общем, потенциально-моя рыбка, мы ходим всюду и слушаем, и смотрим, что говорят и делают... - Шутим так же, помаленьку... - Чудная рыбка Мина, ты приуныла? Гермиона шла, не замечая ничего вокруг, ей надо было о многом подумать, и шуточки близнецов были не кстати. - Мина, ты же хотела научиться не бояться? - мягко спросил голос Джорджа прямо над ухом. - Сила Смеха, милый падаван? Гермиона сосредоточилась на окружающей реальности. Любая учеба требует серьезного отношения, если уж за нее берешься. - Гермиона, расслабься, - посоветовал Фред, они с Джорджем переглянулись. - Милая рыбка, ты, когда была маленькая и шла, держась за руки с мамой и папой, когда-нибудь подпрыгивала и висела на их руках? - вопрос Джорджа был совершенно серьезен. - Конечно, когда была совсем маленькой. Почти все дети так делают, если им позволяют. Хотя это несколько глупо... - Гермиона ответила не менее серьезно. Близнецы остановились как по команде, демонстративно предлагая Гермионе свои локти, чтобы она могла на них опереться. Гермиона механически взяла Фреда и Джорджа под руки. Близнецы подхватили девушку и потащили за собой. - Держись и подпрыгивай! - сказал Джордж. Фред засмеялся: - Ты же хотела у нас учиться? Так учись! В полном недоумении Гермиона ухватилась за руки братьев покрепче и поджала ноги. Фред и Джордж шли быстро, не смотря на ее вес. И Гермиона вспомнила. Вспомнила то детское ощущение полета, когда висишь между мамой и папой! А потом она вспомнила, что сейчас выглядит, как родная дочка Снейпа, и на миг представила всё со стороны. Гермионе стало смешно. - Уже гораздо лучше, - сказал Фред. Они сбежали с пригорка, оказавшись рядом с крайними домами Хогсмеда. Высокая улица была немноголюдна, мрачная атмосфера, которую Гермиона помнила по Диагон-аллее, чувствовалась и здесь. Заколоченные ставни кое-где и расклеенные всюду портреты разыскиваемых упивающихся... Но, похоже, детям, а тем более собакам и кошкам не было до Волдеморта никакого дела. На пороге одного из домов стояла пожилая бедно одетая ведьма, опирающаяся на клюку, она наблюдала за играющими детьми, вероятно, своими внуками, а то и правнуками. На близнецов и Гермиону она смотрела с подозрением, если не сказать – враждебно. Гермиона крепче вцепилась в локоть Джорджа, ее настроение стремительно портилось. Джордж легко повел рукой, и на клюке старушки распустились яркие цветы. Старушка посмотрела на свою клюку, затем на Джорджа, а потом неожиданно широко улыбнулась, продемонстрировав отсутствие части зубов. В груди у Гермионы потеплело. Пусть Фред и Джордж были прирожденными хулиганами, их умение поднимать настроение не мог отрицать никто. В общем, все оказалось не так страшно, как думала Гермиона. Гулять по Хогсмеду с Джорджем оказалось даже забавно. Они творили мелкие чудеса, простые и ни к чему не обязывающие, даже Гермиона осмелилась пару раз наколдовать иллюзии. Маленькие чудеса иногда вызывали улыбки, и это было приятно. Иногда Фред оставлял Джорджа и Гермиону, чтобы с кем-то переговорить. Тогда Гермиона могла видеть, что из рук в руки переходят деньги, а Фред достает что-то из карманов и отдает. Это была всякая мелочь: брелки, брошки, детские игрушки… видимо, это и были нелегальные портшлюсы. Все было весьма мило, пока они не дошли до лавки зеленщика. Овощи и зелень, лежащие на открытом прилавке, манили яркими красками и свежестью, но единственный покупатель рассматривал продукты с явным недовольством. - … маглорожденных давно следовало прижать к ногтю. Вот увидите, Тормис, будет объявлена их обязательная регистрация и их обяжут носить специальные опознавательные знаки. Грязнокровкам не место среди приличных волшебников… Хозяин довольно нервно выслушивал ворчание покупателя. - Вот сволочь, запугивает… - шепнул Фред на ухо Гермионе. - У мистера Тормиса зять магл, помогает ему в лавке, - шепнул Джордж на другое ухо. – А мистера Беддока многие считают упивающимся смертью. Он работник министерства… Близнецы переглянулись. И у мистера Беддока из-под мантии вырос длинный хвост, как у ящерицы. Беддок расплатился, ничего не замечая, и пошел своей дорогой, помахивая сумкой из которой торчали перья зеленого лука. Хвост покачивался в такт. Ни продавец мистер Тормис, ни кто-либо из прохожих, не спешили сообщить Беддоку о маленькой шутке, хотя многие улыбались ему вслед. Постепенно темнело, на улицах Хогсмеда зажигались фонари, а прохожие почти совсем исчезли. Гермиона куталась в теплую мантию и крепче прижималась к Джорджу, обратив, наконец, внимание, что весь вечер так и проходила с ним под руку. - Э-эй! – позвал Фред. – Вы меня слышите? Джордж, твоей рыбке давно пора возвращаться в Хогварц. Они дошли до Удивительных Ультрафокусов Уизли. - Мне пора, - призналась Гермиона, хотя ей мучительно не хотелось уходить. - Зайди ненадолго, - пригласил Джордж, - и мы тебя проводим. Они вошли в магазин через заднюю дверь, внутри была совершеннейшая темень и приходилось освещать дорогу палочками. Только в привычной уже Гермионе «комнате для экспериментов», когда они вошли, загорелся свет. Беспорядок здесь, по мнению Гермионы, был жуткий. На полу сиротливо чернели какие-то каракули, Гермиона прошла прямо по ним. - Сейчас, Мина, мы тебе кое-что покажем и проводим тебя в Хогварц. Гермиона приготовилась ждать, обернулась к близнецам, и они почему-то заржали, как кони. - Что случилось? - подозрительно спросила она. - Хорошо получилось, - заявил Фред. - Может так и оставим? - Я собрался ухаживать за рыбкой, а не за обезьянкой. - Мерлин! - сказала Гермиона, запоздало обратив внимание, что ее тело покрылось недлинной коричневой шерсткой. - Убираю-убираю! - сказал Фред, сунувшись к Гермионе с палочкой. - Иди лучше плащ принеси, экспериментатор, - посоветовал Джордж, оттирая брата от девушки. - Рыбка моя... Ощущение шерсти было непривычным, и Гермиона была рада, когда оно исчезло. Фред принес большое полотнище материи, напомнившее Гермионе плащ-невидимку. Как выяснилось, это и был плащ-невидимка, над созданием которого близнецы, по их словам, трудились больше года. Гермиона была восхищена, она много читала о том, насколько трудоемкий и сложный процесс создания плащей-невидимок. Творение близнецов было тяжелым и похожим на ощупь на брезент. Близнецы накинули свой плащ-невидимку на себя и Гермиону. Волшебное полотнище было настолько большим, что Гермиона осмелилась сострить: - Ваше творение заслуживает гордого названия палатка-невидимка. - Плащ-палатка-невидимка, - предложил Фред. - Это только опытный образец! - гордо заметил Джордж. - Доработаем, будем производить их в массовом порядке, - заявил Фред. - Нам бы очень помогло, если бы Гарри позволил нам изучить его артефакт. Но пока мы не будем об этом даже просить, - добавил Джордж. - Мало ли наше тщательное изучение артефакт разрушит, - сказал Фред. - Так что придется подождать... - Не надо создавать такое массово!.. - возмутилось Гермиона. - Вы понимаете, какой вред это может принести?! - Да, шутим мы, шутим! - сказал Фред. - Не воспринимай все так серьезно! - Придется делать что-то с ее чувством юмора... - Сделаем! - заверил Джордж. - Рыбка заключила с нами сделку именно из-за этого. Сегодня была только разминка. Завтра развлечемся всерьез. Сама мысль о том, что она снова сбежит Хогсмед завтра вечером, отозвалась в Гермионе ознобом, а уж то, что сегодня была только «разминка», заставило ее чувствовать себя безответственной, отпетой хулиганкой. - Детка, ты же не думала, что бесплатный уличный балаган наше основное занятие? - сфривольничал Фред, приобняв Гермиону за плечи. - Нет, Фред, я подумала, что ваше основное занятие сегодня, это продажа нелегальных портшлюсов! - Найди себе свою рыбку, братец! - сказал Джордж, смахнув руку брата с плеч Гермионы и приобняв ее за талию. Близкое присутствие Джорджа лишило Гермиону способности внятной речи, лишило смелости и спутало мысли. Но Гермиона решила, что лучше так, сбегать из школы и нарушать правила, чем мучится страхами и сомнениями в Хогварце. Тихо переругиваясь и не зажигая света, Гермиона и близнецы дошли до заброшенного колодца. - Я полезу первым, - сказал Джордж, - ты же боишься высоты, верно, рыбка? - Да, - подтвердила Гермиона. Только начав спускаться и увидев под собой свет, сквозь ткань платья, Гермиона наконец поняла всю пикантность того, на что согласилась. Весь спуск Гермиона думала только об этом и на страх и усталость времени у нее не осталось. И только внизу Джордж подтвердил ее худшие предположения: - Кстати, колготки у тебя очень ничего, и теплые подштанники симпатичные! - Ради тебя, братец, я надеюсь, - заметил Фред, - что под всем этим великолепием скрываются красные стринги! Гермиона слабо ударила Джорджа кулачком в грудь. Но она не могла на него злиться, а тем более оборачиваться к Фреду, когда скоро она должна будет уйти и не увидит его целые сутки. - До завтра... Когда Гермиона, закутавшись в плащ-невидимку Гарри, уходила от близнецов, она старалась не оборачиваться. Ее мучил единственный и очень глупый вопрос: нравится ли она Джорджу? Он ее только дразнит? Может, если бы она ему действительно нравилась, он бы поцеловал ее на прощание? А так… Может, надо было поцеловать его самой, хотя бы в щеку? Гермиона казалась самой себе глупее Лаванды. Она вовсе не собиралась становиться девушкой Джорджа, она просто учится у него борьбе со страхом. Гермиона запуталась и ей очень хотелось, чтобы завтрашний вечер наступил побыстрее. Ноги Гермионы приятно ныли после долгой ходьбы. А сны ее этой ночью были яркие, сумбурные, таких Гермиона не видела очень давно. Следующее утро принесло Гермионе только расстройства. Сначала, любимый питомец начал по ней топтаться, а потом и вовсе стал тыкать лапой в щеку, требуя ее пробуждения, с целью получить еды. Потом любимый питомец «элегантно» соскочил с кровати, царапнув при этом руку хозяйки. Потом за завтраком обнаружилось, что в газете сообщают о новых арестах, о героических действиях министерства... о новых нападениях. Была суббота, и отвлечься благодаря урокам не получалось. У Гарри была тренировка, и Гермиона и Рон расположились за столиком в гостиной вдвоем. Погода за окном не радовала, это был даже не дождь, а моросль. Гермиона морщилась от одной мысли летать в такую погоду на метле, но в голову Рона мысли об отвратительной погоде, похоже, не забредали. Рон страдал по квиддичу. Молча, но от этого не менее демонстративно. Ободрять Рона было бессмысленно, от этого Гермиона зареклась еще неделю назад, он вел себя как капризный ребенок, в лучшем случае просто огрызнется, в худшем – что-нибудь подожжет. Гермиона почувствовала редкое в последние годы раздражение от несовершенства окружающего мира. А раньше ей казалось, что она приняла это несовершенство как данность, готовая приложить все свои силы, чтобы исправить этот мир, где необходимо. Но теперь Гермиона поймала себя на том, что мысленно примеряет на Рона всю информацию из «средневековой энциклопедии пыток», под названием «Идущему по путям тьмы вспомоществование», которую она откопала в Запретной секции и по глупости прочла. От информации, записанной занудным устаревшим штилем, Гермионе тогда три ночи подряд кошмары снились. И Рон, и Гермиона дописывали работу по дементорам. Раньше Гермиона и представить себе не могла, что лентяй Рон может доделывать уроки одновременно с ней. Все же неприятности пошли Рону на пользу, чтобы он сам не думал по этому поводу. Гарри оказался прав, все оказалось не так страшно, как казалось поначалу, последнее время Рон что-то поджигал все реже и реже. Позже должно было состояться очередное занятие по аппарированию в главном зале, а Рону туда ход был заказан, так что скоро Гермиона ожидала второй волны Роновых страданий. На этот раз по аппарированию. Сама Гермиона с удовольствием пропустила бы занятия, если бы вместо этого можно было бы убежать в Хогсмед. Когда Гермиона сделала для себя это открытие... что она готова прогулять занятия, чтобы сбежать к Джорджу, ее сердце заныло. Было и больно, и сладко. На каникулах Гермиона часто читала магловские книги по психологии и анатомии. Ей было очень интересно, как устроено человеческое тело и человеческая психика. Гермионе казалось, что это просто - применять эти знания на практике, и она удивлялась узколобости большинства людей, которые этого делать не хотят. Но последний год Гермионе все больше приходилось признавать так же собственную узколобость. Чувства мешали ей подмечать общие закономерности и делать разумные выводы не меньше, чем остальным людям. А теперь Гермионе и вовсе казалось, что она стоит на пути урагана, бежать слишком поздно, укрыться негде и уже совершенно не важно, как и почему этот ураган возник и как утихнет. Возможно, Гермионе помог бы хороший психолог, или, на крайний случай, мама, но девушка с трудом представляла, что сможет кому-то рассказать обо всем этом. Что там рассказывать? Что Джордж очень красивый и ей хочется к нему прижаться? Психолог наверняка скажет, что такие чувства для девушки ее возраста естественны. Мама будет шутить, что рада, что в дочке, наконец, проснулась девушка, а не синий чулок и маленький компьютер. Время тянулось предательски медленно. Гермиона сделала все домашние задания, а Рон даже не попросил ничего списать, угрюмо уставившись в свой учебник по Зельям. Когда подошло время идти на занятия по аппарированию, Гермиона сбежала от Рона с величайшим удовольствием, даже не дождавшись Гарри. По пути к большой зал, Гермиона нагнала Лаванду и Парвати, шедших подручку. - …говорят, Лонгботтомы довольно богаты, - говорила Парвати. Похоже, они опять сплетничали о Джинни, Гермиона испытала сильнейшее желание превратить их в куриц. - Я никогда бы не стала встречаться с парнем только из-за его денег, - заметила Лаванда с чувством собственного превосходства. - Да, конечно, я тоже, - поспешно согласилась Парвати. - Я бы хотела большего от отношений с парнем. Настоящей духовной близости, - сказала Лаванда, зажмурив глаза с придыханием. - Ну, и чтобы он был красивым, конечно. Деньги это тоже хорошо, конечно... Но, к примеру, Фред и Джордж Уизли теперь богатые. Но эти их вечные шуточки. И они не слишком красивы. - Да, оба веснушатые и не слишком высокие, - заявила Парвати. Гермиона едва не споткнулась. Джордж не слишком красивый? - Рон гораздо приятнее внешне, хотя у него тоже веснушки, - скорбно сказала Лаванда, видимо, демонстрируя, как она страдает от разрыва со своим бывшим парнем. - Конечно, - согласилась Парвати. – Если бы он был так же некрасив, как его братья, ты не стала бы с ним встречаться. Мы, женщины, слишком падки на красоту. Но он тебя не достоин! Ведь он такой дурак. Красивая мордашка и ничего больше. - Ты права, - сказала Лаванда с тяжелым вздохом. – К тому же, есть только один Рон Уизли. А близнецы Уизли в двух экземплярах. Никогда наверняка не узнаешь, который из двоих достался. Подруги засмеялись, над чем Гермиона не поняла. - Это как крутить роман сразу с двумя! - поддержала шутку Парвати. - Грейнджер совсем спятила, если собирается встречаться с кем-то из них, - зло съязвила Лаванда. - Видимо, больше никто из Уизли с ней встречаться не захотел. В Гермионе что-то вскипело, будто она была чайником на огне: - Между прочим, Джордж Уизли самый красивый и умный парень, когда-либо учившийся в Хогварце! - не очень громко заметила она, поигрывая палочкой. Испуганные лица обернувшихся Лаванды и Парвати, доставили ей истинное удовольствие. - Жаль, что если я превращу вас в куриц, никто не заметит разницы! Парвати и Лаванда прыснули от Гермионы в большой зал. Гермиона медленно осознавала, что за глупость натворила. Она сама себя выдала главным сплетницам Хогварца. О ее привязанностях теперь будут знать все четыре факультета, с первого по седьмой курс. Да и портить отношения с одноклассницами не стоило, какими бы они не были. Гермиона схватилась за голову, совершенно не понимая, что за глупость на нее нашла. Гермионе оставалось одно – идти учиться аппарировать. Когда Гермиона и Гарри возвращались после занятия по аппарированию в гриффиндорскую гостиную, он рассказал ей об очередном конфликте с самозванной гриффиндорской прессой. На этот раз, члены клуба любителей игры в побрякуши, обвиняли «Гриффиндорскую стенгазету», что она порочит их любимую игру, печатая неверную информацию. Вместо того чтобы хорошенько поколотить братьев Криви, члены клуба не нашли ничего лучше, чем обратиться к старосте в поисках справедливости. Гарри «Гриффиндорскую стенгазету» не любил не меньше Гермионы, особенно после статей «Рон Уизли – бомба замедленного действия» и «Звезда по имени Гарри Поттер». К сожалению, пока справиться с прессой не удавалось. Гермионе начинало казаться, что эта «пресса» профессора МакГонагалл забавляет. Помогая найти Колина и Дениса Криви, Гермиона в очередной раз восхитилась лидерскими способностями Гарри. Гриффиндорцы сами шли к нему, как исполняющему обязанности старосты, со своими проблемами. А потом безропотно принимали его решения, а то и выполняли приказы. В этот раз все тоже обошлось гладко. Колин, Денис и Артур молча выслушали претензии и пообещали все исправить. - Колин, - веско сказал Гарри напоследок, - если еще хоть раз в твою газету попадет непроверенная информация, я введу официальную цензуру, обещаю. - Завтра же опубликую официальное опровержение! Нет проблем, Гарри! - заверил Колин. Гермиона с грустью подумала, что ей на месте Гарри пришлось бы взывать к авторитету профессора МакГонагалл. Затем Гарри отправил Гермиону в женскую спальню третьего курса, там давно назревал конфликт. Исполнение обязанностей старосты начинало казаться Гермионе медленной пыткой. Единственное, чего хотелось Гермионе - это снова сбежать в Хогсмед, что она и сделала, организовав взыскание всей женской половине гриффиндорского третьего курса. Введение круговой поруки начинало казаться Гермионе хорошей идеей. Близнецы обнаружились, где и ожидалось, в подсобных помещениях магазина. Они о чем-то увлеченно шептались: - ...приманиваешь, интригуешь, так сказать. И подсекаешь… - объяснял Фред. - Все это хорошо в теории, - возражал Джордж. - Привет, - сказала Гермиона, откидывая капюшон. - Привет, рыбка Мина, - откликнулся Джордж. - Привет. Ты вовремя, мы бы хотели отправить первую партию контрабанды сегодня же, - сказал Фред, чем испортил Гермионе настроение. - Ничего страшного, - заверил ее Джордж, - это только груз навозных бомб. - Как я могла с вами связаться? - спросила Гермиона, сняв плащ-невидимку. Она аккуратно его сложила и засунула во внутренний карман своей мантии. - Сама говорила, что больше так не можешь и хочешь как-то иначе, - заметил Фред, взмахнув палочкой. Гермиона почувствовала, что ее ноги отрываются от земли. - Полетели! - заявил Джордж, подхватывая Гермиону за руку и таща за собой, Фред сноровисто ухватил ее за вторую руку. - Но маскировка!.. - попыталась напомнить Гермиона, когда ее вытащили в дверь, как воздушный шарик. - На месте твоя маскировка! И Гермиона увидела, что ее волосы снова стали черными. - Сегодня будем приставать к прохожим на улицах! - И безобразничать! Они промчались по улицам Хогсмеда как ураган. Плакаты с разыскиваемой Беллатрикс Лестранг увеличились в размере и стали цветными, упивающаяся смертью теперь зловеще усмехалась с них в крошечном бикини. - Но разве так можно? - шептала Гермиона близнецам. - Всё можно, - ответили ей. - Если хватит мозгов и наглости. - У нас тоже есть плакатик, который надо повесить. Теперь рядом с объявлениями о разыскивающихся упивающихся появился еще один цветной плакат. Он изображал бледного безносого уродца с красными глазами. Гермиона Волдеморта никогда не видела, но на описания Гарри это было похоже. Под плакатами четким шрифтом значилось: «Психиатрическое отделение разыскивает сбежавшего пациента. Больной страдает редкой формой мании величия, называет себя Темным Лордом Волдемортом. Просьба вернуть больного в больницу как можно быстрее.» Ниже был адрес Мунго. У Гермионы пробежали по спине мурашки, но это вместе с тем было забавно. - Долой священную корову! - заявил Фред. - Такие плакатики теперь много где висят, - сказал Джордж. И Гермиона вспомнила как миссис Уизли, увидев один из лозунгов близнецов, перепугалась и воскликнула: «Их убьют в собственных постелях!» - Мы даже министерство задействовали. Думаю, там это тоже многим понравиться. - Давай, Мина, попробуй тоже что-нибудь сотворить. Ты же понимаешь, как мы это делаем! - Давай, крошка! - поддержал Фред. - Смелее! А потом перейдем к полевым испытаниям. Под «полевыми испытаниями» подразумевалось приставать к прохожим, близнецы сравнительно долго уговаривали Гермиону принять в этом участие: - Я... не умею, - под конец уговоров у Гермионы не оставалось аргументов. В предложении близнецов не было смысла и логики, не было никакой причины так поступать, кроме парадоксального «будет весело!» - Смелее, рыбка, - поддержал Джордж. - Давай, детка! - Настаивал Фред, - морду кирпичом – и вперед! - Смотри, какой серьезный
wisp: как же приятно подобное читать спасибо что выкладываете)))
Alexru84: Ну я думаю там там с другим рейтингом и не получилось бы все это передать, весь настрой всю атмосферу , так что я считаю что это отличный вариант !
полная версия страницы