Форум » Библиотека-6 » Контракт Смертников. миди. Подарок для Нати, Анжелики Вегерле и Виолы ко дню Св. Валентина. » Ответить
Контракт Смертников. миди. Подарок для Нати, Анжелики Вегерле и Виолы ко дню Св. Валентина.
Пелегрин: Автор: I`am, по-человечьи - Пелегрин Название: Контракт смертников, миди. Рейтинг: G Жанр: черт знает что, но в трех частях. Пейринг: Все до кучи. Бета: Нари Диклаймер: Каждому свое, а иным… чужого не надо. Все украла. Все сперла. И даже не стыдно. Намерения снискать прибыль и признание – отсутствуют напрочь. Саммари: Если вы не побоялись открыть «Контракт Смертников», не испугайтесь и выполнить фант… Иначе умрете. Что ж… игра началась. Комментарий: Подарок ко Дню Святого Валентина для дорогих мне Анжелики Вегерли, Виолы и Нати. Солнышки мои, с праздником. У пусть у вас все будет! Статус: Закончен
Ответов - 90, стр:
1 2 3 All
Пелегрин: Контракт Смертников Что пнём об сову, что совой об пень, всё равно сове не по себе. И так плохо, и этак нехорошо.(с) ЧАСТЬ 1. Кое что о педагогических методах, или Это страшнее, чем вам кажется. Ничто не делает из посредственности – глупца, из ленивца – мерзавца, из добродетели – порока, как излишняя снисходительность. Кто сказал, не разобрала. Подслушано под дверью учительской Хогвартса. Мир изменился. Это чувствовалось в тыквенном соке, в яблочном пироге, это буквально носилось в воздухе нового учебного года. Но Гарри не знал, когда это началось. Может, на уроке прорицания, когда совсем выжившая из ума Трелони возвестила своим загробным голосом: – А мистер Поттер будет жить долго и счастливо! Никакие потрясения не обрушатся на его голову. Хотя я вижу… вижу некоторую угрозу… На этих словах профессор поперхнулась, насмешив весь класс. А когда поняли, что у Трелони приступ астмы, перепугались не на шутку. Те, что мнили себя самыми умными, во главе с Роном Уизли, запустили в Трелони несколько ободряющих заклятий. Урок был сорван, но Трелони, упав в свое кресло, еще долго и протяжно хрипела вслед уходившим ученикам: – Ты будешь счастлив, мой дорогой мальчик. Ты будешь счастлив, и будь я проклята, если это будет не так! А может, это началось в тот момент, когда Дамблдор подавился «лимонной долькой» и в сердцах выкинул из карманов свои мармеладные запасы? А может, в тот дождливый день, когда Филч поймал первокурсников, наследивших в холле, но вместо того, чтобы по обыкновению закатить истерику, угостил малышей яблоками и приказал немедленно идти: – Сушиться и греться, иначе, не приведи Мерлин, заболеете!!! Нет. Началось это безлунной ночью первого сентября, когда Филч рыскал по замку. – Каждому свое… а иным – чужое, – прошептал Филч, украдкой оглядываясь по сторонам и пряча за пазухой пожелтевший от времени кусок пергамента. Он еще не знал, что с утра начнет поиски того, кому можно будет сунуть этот пергамент, вопреки всем своим правилам, одно из которых гласило: Ничто, однажды попавшее в подсобку Филча, не покинет ее в добровольном порядке. Не найдя подходящей жертвы, мистер Филч отнес свою находку Дамблдору… Что-то действительно изменилось в мире. Новый год в Хогвартсе был не похож на все прочие. – Я его ненавижу. – Что? – переспросил Рон Уизли, тут же проснувшись. – Я его ненавижу, – зло повторил Невилл, тупо пялясь на свой пустой пергамент, на котором в течение всего урока истории не появилось ни одной записи. – Кого? – непонимающе замигал Рон. – Снейпа! И МакГонагалл ко мне все время придирается. И даже Флитвик делает замечания. – Тебя послушать, так ты всех ненавидишь, – фыркнула Гермиона, старательно выводя буковки в своей тетради. – Неправда! Это не моя вина. Человек не рождается с этим чувством. Ненависть – чувство приобретенное, под влиянием многих негативных факторов: страха, презрения, боли… Я устал его бояться и… я… его ненавижу. – Тогда перестань его бояться. – Как? – в полном отчаянии воскликнул Невилл – Скажи ему все, что ты думаешь, что накопилось за эти годы, – сказала Гермиона, ни на секунду не прекращая записывать лекцию Бинза. – Вот увидишь, тебе станет легче. – Конечно, – гоготнул Рон, – мертвецов вообще ничего не беспокоит! Невилл, в немом ужасе, переводил взгляд с Гермионы на ржущего Уизли и обратно с таким видом, словно эти двое сошли с ума. – С вами невозможно разговаривать, – закричал он, чуть не плача от злости. – Мистер Лонгботтом, – пробубнил профессор Бинз, – если невозможно – не разговаривайте. Лучше записывайте то, что я говорю. Невилл закусил губу и, еле сдерживая подступившие слезы, уткнулся в свой пергамент. – Чего это с ним? – испугался Рон. – Не знаю, – зевнул Гарри.
Пелегрин: Странный вопрос – что это с ним? Неужели непонятно? Просто Невилл очень боялся профессора Снейпа. И небезосновательно, надо заметить. В первом же году определилась ненависть зельевара к Невиллу. Вы можете утверждать все, что угодно, но только все произошло в тот момент, когда Гриффиндор получил эти 10 злосчастных баллов за «противостояние друзьям» и вырвал кубок из рук уже ликующего Слизерина. За обедом Гермиона отвлеченно отхлебывала какао, уткнувшись в книгу. Гарри, подперев кулачком щеку, сосредоточенно размазывал ложкой по тарелке «очень вкусное» пюре. – Между прочим, – сказал Рон, подцепив вилкой кусок вишневого пудинга, – расписание изменено. После обеда у нас сдвоенные зелья. – Рон, – отчужденно спросила Грейнджер, переворачивая страницу, – ты уверен, что эту тему стоит обсуждать за обедом? – Да! Обязательно портить аппетит? – спросил Гарри, отодвинув тарелку с пюре и принимаясь за черничный пирог, который после слов Уизли показался не таким уж и вкусным. Он лениво перевел взгляд на Невилла. Тот забыл, как жевать. Прикусил губу и уставился мрачно на кусок мяса на своей вилке. А потом вскрикнул: – Обязательно портить настроение?! – У тебя просто какая-то страсть все драматизировать, – пожал плечами Рон. – Попробуй пересмотреть приоритеты. Я всего лишь сказал, что расписание изменилось и вместо травологии будет зельеварение. Что тут такого? Невилл нервно отшвырнул вилку. Поднялся из-за стола и стремительно вышел из Общей залы. – Ты плохо на него влияешь, – сказала Гермиона, сочувственно покачав головой. – А что я такого сказал? – возмутился Рон. Но не получив ответа, с ужасно кислым выражением лица облокотился о стол, запустив пальцы в свою рыжую шевелюру, и приуныл: – Я только и сказал, что расписание изменилось… «Какао пить не стоит, – подумала Гермиона, – от такого выражения роновского лица оно явно скисло». Обед закончился, и ребята поплелись в подземелья. Но на лестнице они увидели столпотворение, причиной которому был… как выяснилось, Невилл Лонгботтом. Рон и Гарри протолкались вперед и увидели… то, что они увидели, поразило их воображение. Одна из лестниц, явно сбрендив, беспорядочно крутилась во все стороны, и на этой лестнице, зацепившись за каменные ступени, висел Невилл Лонгботтом и дико орал: – Нет… нет, я так не думал… я все сделаю!!! Действительно, в этом мире что-то происходило. Невилл, конечно, частенько попадал в глупейшие ситуации, но чтобы вот так нелепо оставить всю школу без лестницы – надо быть чем-то большим, нежели Лонгботтом. – Да снимите вы его уже! – взволнованно закричала Гермиона. – У Лонгботтома эта дурость наследственная, – послышался ехидный голосок. Гарри резко обернулся и тут же встретился взглядом с холодными, насмешливыми серыми глазами. Драко Малфой усмехнулся и повторил очень тихо, только для Поттера: – У Лонгботтома эта дурость наследственная. Его папочка и мамочка уже изолированы от общества. Что?! – Ничего! – зло процедил Гарри. – Ну, вот и все! – Нет не все! – Гарри резко собрал рубашку Драко у ворота в кулак и с силой тряхнул мальчишку.
Пелегрин: Он целое лето не видел этой гнусной рожи и рад был бы не видеть еще столько же. – Чего еще? – прошипел Малфой, отбрыкиваясь. – За такие шутки в зубах бывают промежутки. Гарри излишне яростно толкнул слизеринца в грудь кулаком. – А кто тебе сказал, что я шучу, Поттер? – прошипел Малфой. – Если бы я шутил, я бы сказал… Одному Салазару известно, что бы сказал Драко Малфой, но только он тут же заткнулся от увесистой оплеухи. – Оооох! – прокатилось по коридору. Пролетев метра два, слизеринец глухо ударился о стену и осел на пол. Но тут же вскочил на ноги и с перекошенным лицом бросился на Поттера. В ту же минуту завязалась драка. В рукопашную, без всякой магии. Эти двое сумасшедших просто мутузили друг друга, приговаривая что-то ругательное. Все вокруг заулюлюкали, подбадривая своих героев. Но, к большому сожалению обеих сторон, нашим двум принцам не удалось насладиться избиением друг друга, потому что рядом возникли две фигуры. Профессор Снейп, иронично приподняв бровь, молча наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Инициативу в свои руки взяла МакГонагалл. Обиженно посматривая на коллегу, она визгливо разогнала свору бешеных шестикурсников. Правда, тут еще появился Дамблдор, потом еще мадам Хуч и Поппи с Сенистрой. От последней, правда, было мало толку. Но все же совместными усилиями удалось прекратить рукоприкладство. – Гарри, что все это значит? Мистер Малфой, как вы могли допустить…? Драко не слушал визгливых воплей МакГонагалл. Он был занят куда более важным делом – оглядывался по сторонам, чтобы увидеть, кто это так весело смеется, запомнить и отомстить при случае. – Какой позор! – возмущалась МакГонагалл, когда, наконец, воцарилось некое подобие тишины, – драться как… последние маглы! На случай выяснения отношений все еще существуют дуэли!!! Гарри?! Малфой!!! – Минус 10 баллов с Гриффиндора за потасовку! – ласково прошипел Снейп. – Оу! – тихо вздохнули гриффиндорцы. – Ну, знаешь ли, Северус!!! – взвизгнула Минерва. – Не ожидала я от тебя такого. Не ожидала… Минус 15 баллов со Слизерина за несоблюдение дуэльного кодекса. – Оу! – болезненно поморщились гриффиндорцы. Зря МакГонагалл это сделала. Очень даже зря. Ведь у них сейчас сдвоенные зелья… И сама МакГонагалл поняла это, но было уже поздно. – Лонгботтом! – заорала Минерва, рассердившись на саму себя за явный промах. – Прекратите паясничать! Немедленно! И марш все на урок! В общей суматохе все напрочь забыли о Невилле, которого пришлось спасать Гермионе. Теперь он, кряхтя и путаясь в мантии, пытался подняться на ноги. А тем временем семикурсники пошли в подземелья. Слизеринцы – высокомерно задрав носы, гриффиндорцы – сгорая от стыда. Оно и понятно… – Вот гад! – процедил Гарри, сжимая в ярости кулаки, когда Малфой толкнул его плечом, идя на обгон. – Не обращай внимания! – умненько посоветовала Гермиона. – Чего ты хочешь от него? – пожал плечами Рон. – Это же факультет ядов!
Пелегрин: Вслед за учениками в классе возник Самай-Свирепый-Северус-Снейп-На-Свете. И не просто возник, а влетел, грохнув дверью. И даже летящая мантия за его спиной всем своим видом выказывала негодование. Все разговоры враз прекратились, и взгляды ребят напряженно притянулись к черной фигуре у кафедры, словно к магниту. Еще с первого курса все уяснили для себя, что уроки Снейпа в принципе не сулят ничего приятного. – Итак, – начал Снейп шелковым голосом, медленно скользя взглядом по лицам учеников, бледнеющих в полутьме класса. – Если еще хоть раз повторится то, что я наблюдал в холле, я обещаю вам – простым снятием баллов это не закончится! – Наверное, Снейп хотел в кошмарных подробностях расписать все, что могло случиться с нарушителями дисциплины, но сдержался. – Вы все достойны того, чтобы вас превратить в слизней. Для вашего же блага, я надеюсь, вы уяснили это. Снейп говорил тихим голосом, подобно черному призраку бродя между партами. Он был тем преподавателем, который обладал даром без особых усилий полностью контролировать класс. На его уроках никто, даже семикурсники, не отваживались перешептываться или отвлекаться на посторонние дела. И если МакГонагалл поддерживала порядок криками, то Снейп даже не утруждал себя повышением голоса. Одного взгляда черных глаз было достаточно, чтобы в ужасе свалиться со стула. – Я разочарован… Драко Малфой пристыженно потупился. Эти слова профессора относились к нему, и только к нему. Впрочем, как и пристальный взгляд. С первого года мальчику хватало ума не позорить свой факультет, соблюдая правила Слизерина и не расстраивая декана. И сейчас по взгляду Снейпа он понял, что расправа будет неминуемой и жестокой. Этот пример наглядно покажет, почему, собственно, из года в год вещи обстоят именно таким образом, каким обстоят, и что случается с теми, кто пренебрегает правилами Слизерина. Говорят, было время, когда слизеринцы куражились. Но это внезапно прекратилось с появлением Снейпа. Никто и не думал, что это было простое совпадение. – Все это стоило устроить только ради того, чтобы посмотреть, как его перекорежит,– прошептал Рон, пихнув Гарри под столом ногой. Тот хмыкнул невесело. Вообще, этот день как-то не задался. Мало того, что подраться вволю не дали, так еще и Снейп был не в духе. Хотя… тот, кто припомнит, когда он был в духе, получит 50 баллов. – Я не надеюсь, что кто-нибудь из вас за лето повторял пройденный материал и уж тем более открывал учебник нового года, – говорил Снейп, следя за ребятами. Ученики смотрели на профессора с самыми разнообразными выражениями лиц. На одних было написано обожание, на других – ужас, на третьих – замешательство. Пожалуй, только три лица выделялись из этой массы. Пенси смотрела высокомерно, кривя капризные губы. Поттер смотрел агрессивно, с вызовом. Грейнджер подперла кулачком щечку в ожидании, что Снейп скажет дальше. На ее лице не было ни страха, ни ужаса, ни даже интереса. Впрочем, она никогда его не боялась…Уизли, расхристанный, галстук развязан, мантия съехала куда-то набок… Драко не смотрел вовсе. И тут Снейп зацепил взглядом Невилла Лонгботтома. Только встретившись с ним глазами, профессор почувствовал, как мальчишка весь сжался от страха. А ведь Снейп еще ничего ему не сделал.
Пелегрин: – Кто мне расскажет про свойства шкурок билливинга? – Но мы еще не начали занятий! – вдруг подала голос Грейнджер, как всегда, в своей отвратительной манере вскочив с места… А ведь учебный год только начался. – Как вы можете спрашивать у нас то, чего мы еще не проходили? Класс одобрительно зароптал, но под тяжелым взглядом Снейпа все тут же заткнулись. – И это говорит мисс Я-Все-Знаю? Ни черта этот мир не изменился! – А ну сядьте на место! – сказал Снейп, и в темных глубинах его взора сверкнул столь опасный огонек, что Гермиона даже покраснела. А профессор продолжал говорить шелковым голосом, не сводя с девочки немигающего взгляда. Так, наверное, смотрит гадюка перед броском. – Если вы, мисс Грейнджер, хотя бы раз еще позволите себе критиковать мою манеру преподавания, я сниму с Гриффиндора все сто баллов. А теперь,– Снейп, наконец, отвел взгляд от Грейнджер, – откройте учебники на странице пять. Ознакомьтесь с рецептурой и начинайте готовить. Тут же зашуршали листы учебников, заскрипели перья. Невилл дрожащими руками подтянул к себе книгу и неуклюже уронил тетради и чернильницу на пол. В гнетущей тишине класса звук от падения был подобен грому Апокалипсиса. Снейп бросил на неуклюжего парня убийственный взгляд, но промолчал. Сев за свой стол, стал заполнять журнал. Заскрипело орлиное перо. – Да, – сказал он, как бы между прочим, не отрываясь от дела, – Гриффиндор получает минус 5 баллов. Можете поблагодарить мисс Грейнджер лично. Мисс Паркинсон, закройте рот. Прекратите паясничать, мистер Гойл! И если я услышу еще хоть один звук… Мисс Паркинсон, я просил вас замолчать. Спасибо. Заданное зелье было несложным, но почти ни у кого оно не получалось. Снейп, заглядывая в бурлящие котелки, тихо свирепел. А студенты с каждой минутой, под сверкающим взглядом и градом обличающих их в непроходимой тупости речей, пригибались к своим партам все ниже. А то, что Снейпу за долгие летние каникулы не над кем было издеваться, к делу не имеет никакого отношения. Гермиона начинала нервничать, видя, что вытворяет Невилл! А Невилл буквально пришел в ступор, заметив, что Снейп смотрит прямо на него. Он кожей чувствовал этот взгляд, ощущая, как две агатовые бездны высасывают из него всю душу. Мальчик опустил голову ниже, лишь бы не видеть, только бы не посмотреть в сторону Снейпа, чтобы не позволить этим глазам затянуть себя, чтобы не попасть под опасное влияние чужой воли, против которого, и Невилл это знал, у него не было сил бороться. Гермиона резко перехватила руку Лонгботтома: – Ты с ума сошел? Не смей этого делать!
Тата: Начало понравилось. Особенно пророчество Трелони И счас тапки в кучу сгребу и свалю в ЛС. По мелочи, но имеются
Нати: Пелегрин Прелесть какая!!!! У этой прелести только один недостаток - маловато будет (ага и таблеток мне от жадности! ) и кончилось на самом интересном месте! Спасибо тебе огромное за подарок!!!
Масюся: Интрегуеть. но это ж так. для затравки, верно?... ВРЕНО ЖЕ?
Анжелика Вегерле: Пелегрин Спасибо тебе огромное!!! Утащила читать
TH: И мне, и мне проду
Пелегрин: Тата пишет: quote: счас тапки в кучу сгребу и свалю в ЛС. По мелочи, но имеются Тата, на здоровье. Я только рада буду. У меня бета пропала. Нати, Солнце, спасибо!!!! На самом интересном месте? Времени не было. Сейчас буду выкладывать продолжение, ибо тапок так и не дождалась И пусть тебя это не пугает, но там 3 части! Масюся пишет: quote:но это ж так. для затравки, верно?... ВРЕНО ЖЕ? Масюся, верно! Спасибо! Анжелика Вегерле, на здоровье и на радость, Солнышко!
Пелегрин: TH пишет: quote:И мне, и мне проду TH, извольте!
Пелегрин: Или млжет мне все же подождать тапочки? Не хочется потом такую кучу перерывать
Пелегрин: О!!!! тапочки пришли!!!
Пелегрин: АААА!!!!! У меня есть бета!!!!! У меня самая потрясающая бета на свете! Приветствую тебя, Нари!!!!!
Пелегрин: Тата, спасибо тебе
Пелегрин: – Грейнджер, а ну отойдите от него! – прозвучало тихо, над самой головой Невилла. Снейп склонился над котлом гриффиндорца. – Так я и думал, Лонгботтом. Что от вас ожидать? Сушеных бандимунов вы добавили дважды. Один раз, я могу допустить, по рецептуре, второй – соответственно, перестраховавшись. Приходится только удивляться, что ваш котел не постигла участь его ста предшественников. – Снейп черпаком подцепил густое варево, и жидкость тягуче потекла в котел. – Н-да. Ваше снадобье – это что-то особенное. Создается впечатление, что вы вообще отсутствовали на моих лекциях. Интересно было бы посмотреть, что с вами станет, если попробовать вас окунуть в это варево… Добавьте шкурки боутракла… Но Невилл, вопреки просьбе профессора, лишь оторопело заморгал. – Столбенеть от страха – хороший рефлекс, избавляющий от многих малоприятных последствий необдуманных шагов, – сказал профессор, ни на секунду не отводя от Невилла своего взгляда. – Ну, я жду! Невилл трясущейся рукой взял ступку со шкурками. Все тихонечко, бочком отодвинулись от опасной парты. Только Снейп остался на месте, рядом с учеником, зелье которого могло оказаться чем угодно. – Мистер Лонгботтом… – произнес Снейп своим наиболее бархатистым и от этого ужасающим голосом так, что Невилл вздрогнул. – Я прекрасно помню, что в рецептуре написано «истолочь шкурки билливинга и добавлять их постепенно, помешивая против часовой стрелки», а не швырять их все сразу, как цукаты в тесто. Ну что за тупое племя Гриффиндорцы! Даже если ваше объяснение настолько ясно, что исключается всякое ложное толкование, все равно найдется Лонгботтом, который поймет вас неправильно! – Но он все сделал верно! – пылко возразила Гермиона, краснея. Эта ужасающая гриффиндорка всегда возражала, даже слишком, зазря тратя массу энергии. – Закройте рот, мисс Грейнджер, – прошипел Снейп, даже не взглянув на Гермиону. В глазах у Невилла потемнело, и он покачнулся. Чужая воля старалась сломить его, сжать, вызвать панику, смирить с безысходностью положения и признать его, Снейпа, над ним, Лонгботтомом, полную и безграничную власть. Невилл честно боролся некоторое время, но сейчас готов был захныкать от жалости к себе, от беззвучной злости на Снейпа, от страха, сковавшего все его тело. – Мистер Лонгботтом, вы не владеете предметом! Оставьте ваш котел. Зелье непоправимо испорчено. Чтобы выяснить уровень вашей безнадежности, попробуем вот это: расскажите мне об этапировании операций зелий безличного подвида и исключениях действия мандрагоры… Нет? – Я, это… ээ, – попытался было что-то объяснить Невилл, но под выжидающим взглядом Снейпа бороться было бесполезно. Бедолага Невилл. Он так боялся зельевара, что при одном упоминании о профессоре терял способность соображать. А сейчас и вовсе готов был хлопнуться в обморок. – Я, конечно, могу предположить, что за каникулы вы забыли все, что помнили… Оставьте в покое учебник. За минуту вы не усвоите того, что не усвоили за все время учебы. Я должен огорчить вас, мистер Лонгботтом, незачет.
Пелегрин: Профессор, наконец, отпустил Невилла и отошел от его парты. А Лонгботтом рухнул на стул. Напоследок Снейп был так дьявольски мил, что раскритиковал все работы, намекнув, что кое-кто не сдаст выпускных экзаменов. При этом профессор не выглядел очень уж огорченным из-за перспективы кое-чьего провала. – К следующему уроку подготовить сочинение на тему «Исключительные действия мандрагоры». Все свободны… А вы… мистер Лонгботтом, останьтесь…Я сказал, урок окончен! Грейнджер, Уизли, Поттер! Вас это тоже касается! Или я начну снимать баллы за каждую секунду промедления! Невилл застыл на своем стуле, слыша, как за спиной тяжело вздыхает Рон: – … Это же два свитка испишешь. Но вот только некоторых это мало волнует! Эдак я к утру не управлюсь. Это же три свитка получится, никак не меньше. Хотя, конечно, некоторым нет дела, что кроме зелий у нас еще и другие предметы есть! Хлопнула дверь, и в классе стало очень тихо. Снейп молчал. Он умел так молчать. Порой люди не выдерживали не его упреков и угроз, а именно такого молчания. – Бесхребетный слизняк! Сказал, как ударил, не сводя с Невилла взгляда, словно ему доставляло удовольствие вонзать этот свой взгляд-стилет в самое сердце и наблюдать за агонией. – Трусливое ничтожество, не способное отстаивать свою правоту. Вы даже не можете хотя бы яростно посмотреть на обидчика. Вы никогда не задумывались, почему Шляпа направила вас в Гриффиндор? Вы не в том Доме, мистер Лонгботтом, к которому должны принадлежать. Невилл не смел поднять глаз на профессора. Сидел, обхватив себя за локти, и кусал губу. – Вам нечего мне сказать, мистер Лонгботтом? Жаль, – презрительно усмехнулся Снейп. – Мне это надоело, наконец. Вам самому-то это не надоело? Молчите? Какое упрямство! Вынужден признать, что вы бездарная, бесполезная личность. Более того, вы трус. Если вам нечего сказать, тогда убирайтесь вон! Снейп резко развернулся и пошел к кафедре, когда за его спиной прозвучало очень тихое: – Вы не смеете… Снейпу стоило больших усилий обернуться медленно. На его лице застыло выражение, какого Невилл никогда не видел прежде. Заинтересованность? Недоумение?.. Да все, что угодно, только не презрение. – Где обращение, мистер Лонгботтом? – поинтересовался Снейп, медленно возвращаясь к студенту. По крайней мере, он не убил мальчишку сразу. Видимо, по каким-то личным причинам. Скорее всего, из-за склонности к издевательству над другими. – Вы не смеете!.. – уже громче повторил Невилл, поднимаясь. – Вы не смеете! – Профессор Снейп! Или хотя бы «сэр». Вы пока еще не сами с собой разговариваете, мистер Лонгботтом. – Профессор… с-сэр… – Невилла стало мелко трясти. Он смотрел в упор на Снейпа, исподлобья, зло и с вызовом. – Вы не смеете оскорблять меня. Как бы плох я ни был в зельях, но вы не смеете унижать меня… – Дальше! – Я ненавижу вас. – Дальше! – И я не желаю вам добра. Снейп подошел совсем близко, и оказалось, что они с Невиллом почти одного роста. – Вы знаете, что значат слова Aut vincere aut mori? – вдруг спросил профессор. – Победить или умереть… – растерянно пробормотал Невилл. – Никогда не забывайте этого, мистер Лонгботтом. И никогда больше не смейте в моем присутствии падать в обморок. Даже не вздумайте помыслить об этом. Вы что думаете, мне очень приятно, что всякий раз, когда вы меня видите, у вас зрачки от ужаса расширяются? Подобное поведение меня просто бесит! Вы должны, вы обязаны бороться за свое «я», не позорить свое имя и не унижать своего достоинства.
Пелегрин: – Потому что я гриффиндорец? – очень тихо спросил Невилл, превозмогая себя, чтобы не опустить глаз. – Потому что вы сын своих родителей, мистер Лонгботтом! Что бы ни случилось, вы должны уметь защищать себя и сохранять достоинство. Вы меня поняли? – Д-да, – прошептал Невилл и утер кулаком что-то теплое со щеки. Оказалось, слезы. Снейп отвернулся, подумав, что из таких вот, как Лонгботтом, которые безропотно сносят все обиды, не пытаясь давать отпор, не умея это делать и только накапливая несправедливые обиды, рождаются Волдеморты, которые однажды предъявляют список этих обид и начинают мстить. – Все. Идите, – бросил, не оборачиваясь, – и не забудьте о сочинении. Невилл неловко сгреб в охапку свои книги и тетради, и, выйдя из класса, замер. По коридору прогуливалась Гермиона. Уткнулась в книгу, в зубах перо, волосы во все стороны. Рон со скучающим видом подпирал стену. Покрасневший, растрепанный, мантия куда-то набок съехала. Гарри сидел на сумке, уронив голову на колени. – Живой что ли? – умненько хмыкнула Гермиона. – Что он тебе сделал? – спросил Рон, подскакивая к Невиллу и ощупывая, действительно ли живой. – Он… уникальный человек, – Невилл сделал паузу, выжидая, какое действие произведут его слова. И так как все молчали, не сводя с него глаз, Невилл продолжил: – Оказывается, он никогда не желал мне зла. Он просто хотел, чтобы я научился защищать себя и был сильнее. Чтобы я хоть раз попытался отбиться. Вот… он и попросил меня задержаться, что бы выразить свое беспокойство. – Он просто ненормальный, – прошептал Гарри, обалдев. – Что значит «уникальный»? – почему-то очень зло спросил Рон, подозрительно прищурившись.– Ты что же, его вот так сразу и за все простил? – Ну… за все и сразу… – замялся Невилл, вынимая из кармана горстку какой-то золотистой пыли, – я так не могу. Ой, к-к-кажется, я теряю сознание… – Нет, подожди! Ты сначала расскажи, что у вас там произошло!
Kitzune: Ммм.... Довольно интересно
Нати: Пелегрин А когда еще доза будет, а? Хочется же узнать, что будет дальше!!!!
TH: Ух Мне нравится это "все до кучи"
Мэг: Пелегрин wrote: Ничто не делает из посредственности – глупца, из ленивца – мерзавца, из добродетели – порока, как излишняя снисходительность. Кто сказал, не разобрала. Подслушано под дверью учительской Хогвартса. Что-то мне такое на ушко шепчет, что я примерно догадываюсь, кто именно сморозил сию гениальную мысль... Уж не профессор ли С... С!.. Молчу – я его не выдам! Пелегрин wrote: – Сушиться и греться, иначе, не приведи Мерлин, заболеете!!! Нет. Началось это безлунной ночью первого сентября, когда Филч рыскал по замку. Действительно, теперь я точно вижу, что что-то не так, и впереди нас ждет куча всего страшного! Надеюсь, куча будет большой... Пелегрин wrote: Все разговоры враз прекратились, и взгляды ребят напряженно притянулись к черной фигуре у кафедры, словно к магниту. Еще с первого курса все уяснили для себя, что уроки Снейпа в принципе не сулят ничего приятного. А я б с удовольствием посидела на парочке его лекций... На первой парте
Мэг: Вау!!! Я ДОЧИТАЛА!!! Хахаха!!!! Нет, ну ТАКОЕ предположить можно! И даже где-то это логично! Но... жестоко
Пелегрин: Нати пишет: А когда еще доза будет, а? Очень скоро. Это я тебе как Пелегрин говорю. Сегодня пришла вторая часть Kitzune, TH, спасибки Мэг пишет: Действительно, теперь я точно вижу, что что-то не так, и впереди нас ждет куча всего страшного! Надеюсь, куча будет большой... Обещаю, что страшно не будет. А то вы все еще разбежитесь А куча... Ну куча... так себе кучка. Мэг пишет: Но... жестоко В духе, я бы сказала Спасибо!
Пелегрин: ЧАСТЬ 2. Родом из Слизерина, или Это больнее, чем вам кажется В какую бы страшную передрягу ты ни влип, какое бы опасное решение ни принял и как бы ни была близка ужасная смерть – помни, в любой момент все может обернуться еще хуже. Шутка
Пелегрин: На Хогсмит тихо опускался вечер. Слухи подтвердились. Хижина действительно сбрендила. Теперь она не только завывала, но и пела рождественские песенки. Сие зрелище наскучило уже через час. Только не Гермионе. А Гарри и Рон, чтобы хоть как-то убить время, пока Грейнджер в упоении пялилась на хижину, стали дурачиться, угощая друг друга тумаками. И тут Рон заорал: – О, дьявол! Я опять сломал палочку. Мама меня убьет. – Это совсем не больно, Уизли, – протянул Драко Малфой и поинтересовался, обходя вокруг гриффиндорцев: – О чем это вы здесь секретничаете? – О! – с театральным пафосом сказал Гарри, разводя руками и склоняясь в дурашливом поклоне. – Я приветствую его Королевское Отродье со свитой и нижайше прошу не совать свой длинный нос в чужие дела! Драко, надо сказать, прямо остолбенел. Глаза его сверкнули. И он только хотел что-то сказать, как Рон тут же его перебил: – Я присоединяюсь к приветствию и хочу только добавить, что мы не нуждаемся в компании кретинов. Малфой мстительно поджал губы, а Гермиона между тем сказала, усмехнувшись: – Я расшаркиваюсь в своем почтении и смею выразить изумление, что, после всего сказанного, эта троица придурков здесь еще делает? Драко подошел прямо к Гарри, игнорируя Гермиону и отталкивая плечом Рона. Оскорбленный Уизли хотел было полезть в драку, но был оттеснен Гойлом и Креббом. А с таким увесистым доводом, да еще с метлами, особо не поспоришь. Драко вплотную подошел к Гарри и без предисловий предложил: – Полетели над Запретным лесом наперегонки до самого Хогвартса, Поттер. И тогда посмотрим, кто все-таки из нас самый крутой. – Ты просто шутишь, – спокойно сказала Гермиона. – Если бы я шутил, – усмехнулся Драко, смотря Поттеру в глаза, – я бы сказал: даже самый последний дементор побрезговал бы поцеловать грязнокровку Грейнджер. Рон с рыком бешенства рванул на Драко, но Гойл удержал его. – Ну, ты и сволочь, Малфой! – заорал Уизли, пытаясь вырваться из ручищ слизеринца. Да только куда там. – Это твое мнение, Уизли, – презрительно хмыкнул Малфой, даже не взглянув на Рона. – Слизеринский ублюдок! – Это тоже твое мнение, Уизли, – все так же хладнокровно отозвался Драко, не сводя взгляда с Поттера, – хотя позволю себе заметить, что данная тобою формулировка не верна в корне. Слизеринцы, как правило, все из благородных семей, и они в принципе не могут быть ублюдками. Но что взять с тупицы Уизли? – Сволочь! – Ты очень мил, Уизли. Я очарован… кажется. Так что, Поттер? Гермиона попыталась загородить собой Гарри и отвлечь внимание Драко на себя. – Малфой, ты вообще отдаешь себе отчет в том?..
Пелегрин: Но Драко даже слушать ее не стал. Отодвинул рукой, перебивая: – Третье правило Малфоев – Малфои всегда отдают себе отчет в том, что делают. И вообще, не мешай нам, Грейнджер. Я жду твоего ответа, Поттер. – Гарри, это запрещено! – теперь Гермиона попыталась воззвать к здравому смыслу Поттера. – Если следовать всем правилам, то можно лишиться всех удовольствий. Тебе ли это не знать, Поттер! – Гарри, а как же школьный устав? Вас накажут! – не теряла надежды Гермиона. – О, гриффиндорец, зубрежкою живущий! – хохотнул Драко. – Читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав! Ну что, Поттер, полетели? Гермиона закатила глаза – вот придурок! Но ей ли не знать, что помимо устава и правил в Хогвартсе существовала древняя традиция межфакультетского соперничества, доходящего порой до абсурда. И все же Гермиона предприняла еще одну попытку: – Не поддавайся ему, Гарри! Это же Малфой! – Хоть раз в жизни прими решение самостоятельно, Поттер! – сказал Драко, глянув на Гарри из-под кокетливой челки. – Или ты просто струсил? – Я не струсил! – выкрикнул Гарри. – Полетели! Малфой удовлетворенно хмыкнул. Он и не ожидал другого ответа. Поттер же гриффиндорец, а гриффиндорцу только скажи, что он струсил. Гриффиндорец сравняет Хогвартс с землей, лишь бы доказать, что он не струсил, а очень даже наоборот. – Только… – Что?... – обеспокоено переспросил Драко. – Только без волшебных палочек! Драко улыбнулся. – Ну… без палочек, так без палочек. Как скажешь, Принц. Гарри протянул свою палочку Гермионе. Но та наотрез отказалась принимать, заорав: – Гарри, это безумие! Рон, ну хоть ты скажи ему, что это полное безумие! – Гарри, – смущаясь, пробормотал Рон, – как бы безумно не выглядела эта идея, но ты должен это сделать… и поставить этого хмырька на место.
Нати: Пелегрин ООО!!! Доза! Уряя! С утра ломки не будет :))) Пасибо тебе, зая!!!!
Нати: Пелегрин Эпиграф шикарныыыыый!!!! Утащила себе в избранное. Буду использовать в жизни. Пасибки тебе Продолжение замечательное!!!!
Мэг: ООО!!! Как удачненько я зашла! Прода!!!! Пелегрин wrote: В какую бы страшную передрягу ты ни влип, какое бы опасное решение ни принял и как бы ни была близка ужасная смерть – помни, в любой момент все может обернуться еще хуже. Шутка Вот уж точно! шутка. Нати, совершенно с вами согласна - шикарно! Пелегрин wrote: – Я присоединяюсь к приветствию и хочу только добавить, что мы не нуждаемся в компании кретинов. Как они их, а те их. В общем, поговорили, вот и славненько!
Мэг: Пелегрин wrote: Если бы я шутил, – усмехнулся Драко, смотря Поттеру в глаза, – я бы сказал: даже самый последний дементор побрезговал бы поцеловать грязнокровку Грейнджер. Пелегрин wrote: О, гриффиндорец, зубрежкою живущий! – хохотнул Драко. – Читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав! Пелегрин wrote: Поттер же гриффиндорец, а гриффиндорцу только скажи, что он струсил. Гриффиндорец сравняет Хогвартс с землей, лишь бы доказать, что он не струсил, а очень даже наоборот. и жду проду!!! Что-то будет * потирая ручки*
Пелегрин: Нати пишет: Пасибо тебе, зая!!!! И тебе спасибо! Нати пишет: Эпиграф шикарныыыыый!!!! Нати пишет: Продолжение замечательное!!!! рада, что нравится!
Пелегрин: Мэг пишет: и жду проду!!! Мэг, спасибо! А вот и прода!
Пелегрин: – Рон!!! – взвизгнула Гермиона, чуть не плача. – О, Уизли! Первая дельная мысль! – Драко хлопнул Рона по плечу. – Да ты, оказывается, не так безнадежен, как я думал. – Не смей обо мне думать, хмырек! – огрызнулся Рон. В бешенстве сбросил руку слизеринца с плеча и забрал у Гарри волшебную палочку. Гермиона резко за шарф развернула Рона к себе лицом – А тебе не приходила в голову мысль, что правила придуманы для того, чтобы оградить таких олухов, как ты, от неприятностей? – Эта мысль, конечно, приходила мне в голову, но только для того, что бы там умереть. -Уизли, пять баллов! – зааплодировал Драко. Кребб и Гойл дружно загоготали. Приготовления были недолгими. Драко бросил свою палочку Гойлу, забрал у своих пажей метлы, и они с Гарри взмыли в вечернее небо. – Да не переживай ты, Герми! – сказал Рон. – Вот увидишь, им все равно все с рук сойдет! – Но правила… – Послушай, Герми! – не выдержав, воскликнул Рон. – Неужели непонятно, почему придуманы все эти правила? – Почему? – сощурилась Грейнджер, поджав губы. Ууух, как же Рон ненавидел, когда она так делала. – Да только потому, что шагу ступить нельзя, что бы даже случайно не нарушить хоть одно правило. И вот вам бесплатная рабсила. Гермиона хмыкнула неодобрительно, развернулась и быстро пошла в сторону станции. – Что будем делать? – спросил Рон, догоняя ее. – Надо подумать, – буркнула Гермиона, не сбавляя шага. – Может, Дамблдору расскажем? – Извини, Рон, но я сказала, что надо подумать! – А может, ну их? Лучше пойдем пиво пить. А с ними ничего не случится. – Ты что, действительно думаешь, что им это с рук сойдет? – спросила Гермиона, резко останавливаясь. – Конечно! Ты подумай, кто они! Один Серебряный принц, другой Мальчик-Которому-Все-Прощается. За все это время они такого наворотили, о чем другие даже мечтать стесняются. И вот ведь учатся до сих пор. – Рон, ты хоть иногда бываешь серьезным? – Когда говорю, что люблю тебя.
Пелегрин: Гарри с трудом различал фигуру Малфоя в густом сумраке. Ледяной ветер свистел в ушах, хлестал по щекам, и откуда-то издали доносился голос слизеринца: – Поттер, не отставай! Чтобы Поттер отстал? Никогда! Гарри ниже пригнулся к метле… и вдруг в груди не стало сердца. В один миг, когда он услышал крик, полный ужаса и боли, почти девчоночий крик Драко Малфоя. Все внутри ухнуло в какую-то бездну, и Гарри закружился в бесконечном падении. Хруст веток, сильный удар о землю. Такая тьма, что хоть глаз выколи. От этой перспективы уберегли очки. Вот когда можно сказать спасибо уродливым окулярам. Гарри осмотрелся. – Малфой! – тихонько позвал он. Но в ответ только тихий голос леса - шорох травы и шелест листвы. Гарри уговорил себя не поддаваться панике и на ощупь пошел в ту сторону, где, как ему казалось, должен был упасть Малфой. Через несколько шагов он споткнулся и упал на что-то мягкое. – Эй, Малфой! – Гарри осторожно дотронулся до ... это была мантия, вот рука, плечо, голова. Волосы мокрые. Гарри склонился над Драко, осторожно за плечо перевернул на спину. Тот не издал ни звука, не шевельнулся, и у Гарри сердце оборвалось. Разве кто-нибудь из них еще пять минут назад мог предположить, что все закончится вот так глупо? И он понял, что навсегда запомнит это лицо. Влажные волосы цвета белого золота были растрепаны, и в прядках запутались веточки и травинки. На лице не было и тени обычного презрения и враждебности. В скупом лунном свете оно казалось очень бледным и неживым, с листочком на щеке. Гарри протянул руку и отклеил этот листочек. И тут он испугался не на шутку. Схватил слизеринца за плечи и стал трясти, выкрикивая: – Малфой, Малфой, не будь скотиной! Не смей умирать! Малфои просто так не умирают! Какое это по счету у тебя чертово правило?
Пелегрин: Крепко шлепнул по бледной щеке. Драко тихо простонал. – Малфой, если ты жив, скажи хоть что-нибудь! – Хоть что-нибудь, – простонал Драко. Живой!!! Живой! Гарри хотелось обнять Малфоя по поводу этого счастливого события, но он сделал иначе. Он процедил зло: – У, крысеныш! – Чего? – Белобрысый, породистый, чистокровный крысеныш! – Я тебя просто убью! – еле выговорил Драко, пытаясь приподняться с земли. – Да ты все только обещаешь! – огрызнулся Гарри, помогая Малфою сесть и еле сдерживаясь, чтобы не очень крепко прислонить спиной к дереву этого хмырька. – Заткнись, Поттер! – Сам заткнись, Малфой! – Придурок гриффиндорский! – Да я тебя по стенке размажу. – Не получится, при всем твоем желании. Здесь нет стенок. – Я тебя живьем в землю закопаю! – А вот это уже больше похоже на прав… И действительно Золотой мальчик чуть не закопал в землю Слизеринского принца. Только тот вдруг дико заорал, и Поттер тут же пришел в себя. – Ты чего? – Поттер, ты идиот. Тупая скотина! У меня же все кости переломаны. – Сволочь ты, Малфой! Решил отмазаться от справедливости? Типа, извините, руки-ноги сломаны, ничего не знаю! – Нога… и кажется ребра… Драко заскулил в тихом злобном шоке. Хотелось плакать, но нельзя. Потому что есть пятое правило Малфоев, согласно которому Малфои не плачут. А тут еще такое! Драко всегда беспокоился о чистоте своей одежды, о том, как выглядит. А сейчас он выглядел, надо признаться, не лучшим образом. Весь в грязи, мантия порвана, руки… Драко увидел кровь. И после увиденного ему стало худо. Последним осмысленным движением было обтереть руку о траву, после чего он отключился. -Малфой!... Эй, Малфой…– звали откуда-то издали. – Малфой, ну что ж ты за сволочь такая, а? И это надо ж было, угораздило тебя свалиться. А я думал, что тщеславие перенесет тебя над Запретным лесом, как на крыльях. «Интересно, долго я вот так отдыхал на куче… непонятно чего?» – подумал Драко. – Минуты три, сколько можно повторять?
Пелегрин: Драко вздрогнул. – Дурак ты, Поттер. – Хорек!!! Осторожно ощупав челюсть – цела ли, Гарри легонько похлопал Малфоя по щеке. – Малфой, заканчивай прикидываться. Малфой! Я ж тебя почти не задел! Гарри осмотрелся по сторонам, его не покидало чувство, что он что-то забыл. – Где твоя метла? – вдруг спросил он Малфоя. – Я не знаю. А твоя? – Потерял ее где-то… когда за тобой приземлялся. Может, она в ветвях застряла. Угораздило же тебя в такой чаще свалиться! – И тут Гарри осенило. – Послушай, ты идти-то можешь? Нам надо как-то выбираться отсюда. – Нам? Но ты-то идти можешь, вот и иди. Что смотришь? Ах, да! Я совсем забыл, ты же гриффиндорец! И хватит на меня пялиться, Поттер… О, Мерлин, я так и знал, что все закончится паршиво. – Но это же была твоя идея, Малфой. Если тебе не нравятся твои собственные идеи, лучше бы не выдвигал их. Что? Чем я заслужил этот взгляд? – Твоя идея лететь без волшебных палочек тоже отдает дерьмом. Теперь мы даже не сможем определить, куда идти… если нам вообще придется куда-то идти. Так что заткнись. Я умираю… – Ничего подобного. – Я хочу жить. – Это конечно лучше, чем умереть. – Но иногда мне хочется умереть. – Это, конечно, проще, чем жить. – Как будто мне есть, что терять в этом мире, кроме моей ненависти к тебе? – Душу, например. - Поттер, ты идиот или прикидываешься? – Малфой, одно удивляет, как тебя до сих пор не разорвало от стольких эмоций? – Ты меня убиваешь, Поттер. – Убить, – невозмутимо и флегматично сказал Гарри, – это значит пырнуть ножом, удушить, вбить гвоздь в ухо, подсыпать яду в еду или заавадить. – Мы погибнем здесь, – захныкал Малфой. – Мы просто сдохнем, или нас сожрут. Ты ведь знаешь, такое иногда случается, и всем известна вежливая форма извещения о трагической гибели…
Gloria Griffindor: *завывая от восторга* Дальше, дальше хочу! А в шапке написано - статус: закончен... Какие все симпатичные и настоящие!
Пелегрин: Gloria Griffindor пишет: Какие все симпатичные и настоящие! Gloria Griffindor, старалась. И потом, я этих двух очень люблю, особенно когда они вместе собираются Спасибо. Gloria Griffindor пишет: Дальше, дальше хочу! А в шапке написано - статус: закончен... Да, закончен. Только немного бета со мной не согласна. Сегодня выкладываю продолжение
Gloria Griffindor: Пелегрин пишет: Да, закончен. Только немного бета со мной не согласна. Сегодня выкладываю продолжение Ура! *нервно заглядывает на форум каждые десять минут*
Пелегрин: Gloria Griffindor пишет: Ура! *нервно заглядывает на форум каждые десять минут* Gloria Griffindor, извольте!
Пелегрин: – Может, нас уже ищут? – Ха, – оскалился Малфой. Ох уж этот всепобеждающий гриффиндорский оптимизм.– Ищут, да… оборотни, чтобы сожрать. – Тоже юмор. Не смешно. – Это не юмор. Поэтому не смешно. Ой! Убери локоть, придурок! – От придурка слышу! Они оба вздрогнули и тут же заткнулись испуганно, услышав вой. Очень далеко. Полный такой невыразимой злобы и тоски, что мальчишки невольно прижались друг к другу. Они непременно дали бы стрекача, громко вопя, если бы не сломанная нога Малфоя, который мертвой хваткой вцепился в мантию Гарри. – Поттер, что это? – Я н-не знаю… – Ну, уж если Великий Поттер не знает, значит, дело дрянь. В светло-серых глазах слизеринца злость сменилась тревогой, а потом и вовсе ужасом. На бескровном лице проступили капли пота, и Гарри вдруг почувствовал, что эту гадину бьет дрожь. – Может, это птица? – зачем-то сказал он. – Здравствуйте, меня зовут Логика, – прошипел Малфой. Как видно, страдания не прибавили ему благости. – Вообще-то меня здесь не должно быть, но маразм заболел. Ты вообще иногда думаешь, прежде чем сказать что-нибудь? Птица! Тоже мне… Гарри промолчал, насупившись. Так они сидели и молчали, довольно долго. – Ты боишься смерти, Поттер? – вдруг спросил Драко. – Я не думал об этом. А ты? – Возможно, это даже счастье… умереть молодым. Помолчали, тревожно прислушиваясь к звукам леса. – Поттер, у меня к тебе серьезный разговор, – прошептал Драко. – Нашел место. – Поттер, тебе этого не понять… Но я должен, я обязан тебе это сказать… – Ты вообще много чего мне должен. – Да заткнись ты! Слушай… Ты много раз бывал в таких переделках… ну, как бы смотрел смерти в лицо и все такое… А я не хочу подыхать тут… понимаешь? – Ну... суть ясна. – Ни черта ты не понимаешь! – Тогда скажи по-человечески, что ты все как… я прям не знаю! – Я скажу, когда ты заткнешься! В общем… Я хочу сказать… Ну, когда я предложил над лесом лететь, мне надо было с тобой наедине остаться… А потом я испугался… – За кого? За меня или за себя? – Да… заткнись ты! Я… Я хочу сказать… – Ну, так говори уже! – Поттер, заткнись! Или я сейчас потеряю сознание, как еще не терял… черт, не о том… Короче слушай. – Я слушаю. – В общем… – Ну? – Я не знаю, с чего начать… – С начала. – Да заткнешься ты, наконец? – Как хочешь, – обиженно пожал плечами Гарри, – когда придумаешь, с чего начать, дай мне знать. Я на связи. – Ну… не психуй, Поттер! Думаешь, мне легко? – переведя дыхание и тут же ойкнув, Драко собрался с силами и, кажется, даже зажмурился, прежде чем выпалить: – Я всегда хотел быть твоим другом, Поттер.
Пелегрин: Повисло молчание. Штамп из дурного романа. Никто и никогда не видел, как молчание висит. А этим двоим повезло. Оно именно висело голубоватым сырым туманом и чуть серебрилось в лунном свете. – Да. Это так. Я выбрал тебя еще тогда, в магазине. Помнишь? Я начал с тобой разговаривать, я ты… Что сделал ты? Ты просто сбежал от меня… то есть от разговора. И вот тогда я понял, что мы не станем друзьями, потому что ты на тот момент выбрал Хагрида. Хотя позже я опять сделал попытку, а ты выбрал… Мерлин, смешно сказать! Ты выбрал Уизли! А потом я вынужден был все время наезжать на тебя, потому что иначе ты бы меня даже не заметил и не обратился первым, ибо Малфой неприятен и хронически игнорируется великим Гарри Поттером. И мне все время хотелось заорать тебе: «Ненавидь меня, презирай, убей, но только заметь!» Я гонялся за тобой, как влюбленная девица, проходу не давал, только чтобы ты признал меня равным. Желательно другом. Единственным и до гроба… До чего я докатился?! Я – Малфой! Ты знаешь, о чем гласит первое правило Малфоев, Поттер? Малфои никогда не заводят друзей, а с врагами они как-нибудь справятся. Я унижался, ища твоей дружбы, а ты все искал, с кого бы сделать свою жизнь. И нашел ведь… С Уизли. Ха… Ну почему ты такой придурок, а, Поттер? Ты так и не сумел понять, что именно я к тебе чувствую. – Подожди… – Не перебивай меня! – Ты просто шутишь! – заявил Гарри, твердо уверенный в том, что падение негативно сказалось на голове Малфоя. И ведь у него еще впридачу болевой шок. – Если бы я шутил, Поттер, я бы сказал: вопреки советам знаменитых колдунов никогда не закрывайте глаза и не убегайте прочь от Авады Кедавры, ибо в любом случае вы видите это шоу первый и последний раз в жизни. А так я говорю тебе, Поттер, что всегда хотел быть твоим другом. Гарри помолчал, с трудом переваривая услышанное. – Но… так не выражают желание дружить… – Уж извини, Поттер. Как умел, так и пытался обратить на себя твое внимание, доказать, что я лучше твоих друзей, которые все время тебе твердят: «Не обращай на него внимания. Просто не обращай, и все!». Я пытался заставить уважать себя, считаться с собой. А уж потом, быть может, наказать негодяя, посмевшего пренебречь дружбой человека из семейства Малфоев. – Ну, знаешь ли, Человек-Из-Семейства-Малфоев! – возмутился Гарри. – Есть вещи, которые для тебя недоступны ни за какие деньги и ни при каких обстоятельствах… если только ты сам кардинально не переменишься. – Ни фига ты не понимаешь в оскорбленных чувствах, Поттер. Ни в малейшей степени не интересуешься их воплями. Придурок ты, Поттер. Ты даже не смог понять, что я тебе завидовал с первой минуты пребывания в Хогвартсе. И сейчас завидую. – Как можно мне завидовать? – ошеломленно прошептал Гарри, до конца не веря в то, что говорил Малфой. Разве можно верить Малфою? – Ты не можешь мне завидовать! Ты же Малфой! Выше тебя только звезды… и те под ногами! Ты богат, ты слизеринец, ты самодостаточен, ты носишь дорогую одежду, ты никогда не голодал, у тебя есть родители. Это тебе впору завидовать! Любая твоя прихоть исполняется.
Пелегрин: – Как видишь, далеко не любая… – очень грустно проговорил Драко, опустив голову, – Что хорошего в том, что я слизеринец? Слизерин – самый отвратительный факультет во всей школе. Интеллектуальное развитие не заходит дальше опускания гриффиндорцев. Одно сплошное хвастовство богатством и влиянием своих родителей. Поговорить не с кем. Поговорить о чем-то, кроме отцовских денег. Лично я не вижу смысла убеждать кого-то в том, что мой отец всех круче и я лучше остальных. Я и так это знаю. А правила Слизерина? Самые дебильные правила на свете… Что хорошего в том, что я Малфой? По крайней мере, ничего интересного. На Рождество, когда я возвращаюсь домой, я всегда знаю, что меня ждет. Огромная пустая комната, гора подарков, камин, пламя которого не греет…и одиночество длиною в две недели. А летом это одиночество длится два месяца. Но к этому быстро привыкаешь. Нужно лишь вежливо отвечать на вопросы, не смеяться за обеденным столом и не плеваться вишневыми косточками, потому что для вишневых косточек есть специальные ложечки. Да, все очень просто. Только и следи, как бы не опорочить фамильную честь… Поттер, ты вообще задумывался когда-нибудь, что за этим стоит? Что значит быть Малфоем… Нравится тебе это или нет, но ты должен, обязан быть Малфоем. В радости и в горе, покуда смерть… я иногда мечтаю о его смерти. – О чьей?... – очень тихо спросил Гарри и затаил дыхание. – Моего отца, – тоже очень тихо ответил Драко. – Я ненавижу его. Он отвратителен. Он диктует правила и не терпит ни малейшего неповиновения. Для него не существует мнения окружающих. Добиваясь своего, он ничем не гнушается. Для общества он – Люциус Малфой, неважно какой, обычно неподражаемый. Для меня – страх. Добиваясь ответа, он упирается тростью в подбородок так, что зубы трещат. Но иногда ему достаточно одного взгляда, одного слова… и я не знаю, что хуже… Он всегда мне внушал, что Малфои не могут идти на поводу у своих чувств. Всегда и во всем, в любви и в ненависти должен быть холодный расчет. Это называется четвертым правилом – Гордость Малфоев. И я все эти годы послушно сдерживал свое бешенство, зависть, отчаяние. Он запрещал чувствовать. Я почти научился. Я привык. И у меня не осталось ничего. Даже ненависти к тебе, Поттер. Ничего. Пустота. Это хуже всего, потому что к боли и страху привыкнуть нельзя. Пустота, боль и страх – вот что значит быть Малфоем… Так что нечему тут завидовать… Гарри с тихим замешательством слушал Малфоя, не сводя с него глаз. Глядя на всегда самодовольного, надменного, холеного, сдержанного, иногда насмешливого Драко Малфоя, мог ли он подумать, что тот живет в аду? Не зря все же у Малфоев есть кодекс и отец учит его сдерживать свои чувства, не давать волю эмоциям, не позволять людям читать по лицу и в сердце. – Но ты должен понимать, Поттер, что это касается только тебя и меня… И тут Драко издал такой звук, что Гарри без слов обнял его и прижал белобрысую голову к своей груди.
Пелегрин: А Драко плакал и был благодарен Поттеру за то, что тот молча гладил его по голове и не говорил холодно и презрительно, как отец: – Малфои не плачут! Еще как плачут. – Это слабость, недостойная Малфоя. Это слабость достойного простого человека. Человека, каким хотелось быть Драко. Простым человеком, а не Малфоем. У Гарри стало так тоскливо на душе… словно дементоры высосали всю радость… нет, где-то он это уже слышал. Ему стало тоскливо от сознания, что все очень плохо, раз он слышит такое признание от Драко Малфоя. Честно говоря, Гарри начал догадываться, что Малфою настолько плохо, что тот просто бредит. И только сейчас он осознал всю гибельность ситуации. Нет, он должен выбраться из этого треклятого леса, потому что он не хотел умирать и потому, что ему еще столько предстояло сделать. Дамблдор говорил... Хотя, кое-что он мог сделать прямо сейчас… – Эй, Поттер! – встревоженно вскинулся Драко. – Ты куда? – Надо как-то возвращаться, – сказал Гарри. – Может, нас уже ищут? – с робкой надеждой в голосе предположил Драко. – Рассчитывать надо только на себя, Малфой. Поднимайся. – Ты что, дурак? – почти истерично воскликнул Драко, посмотрев на Гарри, как на психа. – У меня нога сломана… и ребра. Я не могу! Никуда я не пойду, ты понял? Я не стану делать то-то и так-то только потому, что того желает Великий Гарри Поттер. Я вообще, кажется, уже умираю. – Солнце восходит и заходит не по твоему желанию, Малфой! Если у тебя есть план получше, давай действуй! – Эй! Ты что делаешь? – зашипел Драко. – Руки! Руки убери, извращенец!!! – Мне не с руки здесь с тобой за компанию подыхать. Я должен сохранить себя для спасения мира. Обхвати меня за шею… Ох, полегче! – Ой, осторожнее… Вот придурок, а? Но знаешь… мне где-то льстит, что спасение мира ты начал с меня.. ойййй! Все-таки жизнь мне к лицу, – безрадостно буркнул Драко. И он подумал, что никогда не забудет этого взгляда, не наполненного к нему ненавистью… Да, это стоило сломанных костей. – Больно? Ну, потерпи… Даже если бы ему было не больно, он бы стал утверждать, что ему больно, чтобы Поттер смотрел на него вот так… без ненависти. – Потерпи. Мы скоро доберемся. Вот увидишь, к рассвету доберемся. Драко кивнул, хотя уже не был уверен, что рассвет для него когда-нибудь наступит. Гарри, спотыкаясь, потащил Драко по какому-то бурелому. Малфой то и дело стонал, крепко сжав зубы. Им обоим показалось, что они тащатся, пошатываясь и чуть не падая, целую вечность…
Мэг: Gloria Griffindor wrote: Какие все симпатичные и настоящие! Вот уж точно!!! И Рон, и Гермиона, особенно мне Драко нравится. Все в своих характерах! Пелегрин wrote: Я слушаю. – В общем… – Ну? – Я не знаю, с чего начать… – С начала. – Да заткнешься ты, наконец? – Как хочешь, – обиженно пожал плечами Гарри, – когда придумаешь, с чего начать, дай мне знать. Я на связи. Обожаю вот такие вещи. Моя валяется!!! А вообще супер конечно - признание Драко!!!! И грустно как-то. Трогательно. Проды!!!!
Gloria Griffindor: Спасибо за обещаный кусочек! Какая прелесть! Малфой - просто чудо. Гарри тоже очень душевный получился. Жутко интересно, как они будут выбираться. *робко заглядывает в глаза* А Снейпа еще немножко будет?
Пелегрин: Мэг пишет: Обожаю вот такие вещи. Моя валяется!!! Спасибки Gloria Griffindor пишет: Спасибо за обещаный кусочек! Какая прелесть! Малфой - просто чудо. Гарри тоже очень душевный получился. Жутко интересно, как они будут выбираться. Ой, Gloria Griffindor, вы меня совсем засмущали. Спасибо! Gloria Griffindor пишет: А Снейпа еще немножко будет? Я подражая тетке Ро делаю большие глаза: "Да! Ой, боюсь, не слишком ли я много рассказала?"
Пелегрин: – Осторожно, ты растрясешь меня… Чего лыбишься. – Ты по-хорошему заткнешься, или тебя к дереву приложить? И почему ты только такая сволочь, Малфой? – Стиль у меня такой, – горячо, прерывисто дышал в ухо Поттеру Драко. – Все, больше не могу. Отпусти меня, Гарри… Брось здесь и выбирайся один. – Что ты сказал? – переспросил Гарри. – Брось меня здесь. Этот поход меня убьет. – Нет… Как ты меня назвал? Драко не ответил, всей тяжестью навалившись на худенькое плечико Гарри. Но он устоял на ногах, поудобнее вскинул слизеринца себе на спину, и, закусив губу, пошагал вперед. Лес закончился совершенно неожиданно. Гарри поднял голову и увидел огонек в хижине Хагрида. Добрались! Неужели добрались? Но почему-то совсем не весело. Как тяжело и пусто на душе и хочется плакать. И Гарри сел прямо на землю, рядом с бесчувственным Драко, и заплакал. И вдруг яркий свет ударил в глаза и кто-то сильно затряс за плечи. – Поттер? Что случилось? Где вы были? Что с Малфоем, Гарри?! – С Малфоем? – тупо переспросил Гарри, и вдруг ему стало смешно. – Вы не поверите. Он пытался сделать тройное сальто, но упал и ушибся… А потом все погасло. Сквозь невесомую дрему Гарри слышал, как мадам Помфри бродит по палате, не приближаясь к койке больных, и бормочет: «Что за идиотизм?» и «Черт знает что такое!». Она уронила ложку, подняла, тихонько выругалась и вышла из лазарета. Драко пришел в себя, когда мадам Помфри уронила серебряную ложку. Именно этот бренчащий звук вывел его из небытия. А потом возникло чувство чьего-то осмысленного взгляда. Он повернул голову, вернее, перекатил ее с затылка на ухо, и посмотрел на Поттера. Но Гарри смотрел вверх, глаза его были неподвижны и блестящи, как влажное зеленое стекло. – Ээ, – тихо позвал Драко. – М-м, – благосклонно отозвался Поттер, взглянув на Малфоя. – Пить? – понял Гарри по шевельнувшимся губам. Драко моргнул. Стакан, который Поттер поднес к его губам, легонько стукнул о зубы. Но вода – истинное блаженство. Гарри аккуратно и терпеливо держал стакан, пока Драко неуклюже отхлебывал, чуть ли не захлебываясь – такое странное чувство, как будто горло пропало. И руки не поднять, что бы поддержать стакан. – Ну, ты как? – осторожно спросил Гарри. – Паршиво, – ответил Драко осипшим шепотом. И все же он оказался пригодным к общению. – Голова болит.
Пелегрин: – А еще? Нога, ребра? – Нет. Ничего…– Драко закашлялся, перевел дыхание, – ничего не чувствую. – То, что ты мне сказал в лесу… – начал было Гарри. – Забудь… – грубо оборвал его Драко. – Но то, что ты сказал… – Поттер, ты должен понимать, что ты не тот человек, перед которым мне хотелось бы превратиться в слезливую размазню… И наверное, ты сейчас задаешь себе вопрос, с какого перепугу Малфой бредит откровениями? И не надо на меня так смотреть! Просто я должен был это сделать, понял?! – Нет. – Поттер, ты непроходимый идиот. – Возможно, раз хочу сказать тебе, что мне тоже грустно от того, что мы не друзья. – Я не требую от тебя признаний! – Малфой… – Заткнись, Поттер. И забудь, что я тебе сказал. Это был всего лишь фант. Гарри заморгал часто-часто. – Прости, что это было? – Хорошо! – буквально прорычал Драко. – Шестое правило Малфоев гласит – Малфои не подвергают себя необоснованной опасности. Ты что же, думаешь, я весь этот полет задумал ради твоих прекрасных глаз? Или, быть может, ты полагаешь, что мой расчет был таков – пусть я сам сгину, но и Поттер сдохнет? Нет, слизеринец не будет своей жизнью рисковать. Он на это не способен физически, ибо всех героических натур Шляпа отправила в Гриффиндор. Слушай внимательно, Поттер, и запоминай. Третье правило – Малфои всегда отдают себе отчет в том, что делают. И я это сделал, потому что должен был выполнить фант. В какой-то момент я испугался и чуть не отказался от затеи… и тут же поплатился за это. Так что мои желания останутся при мне, потому что они противоречат кодексу Малфоев. Считай, что все это было бредом. Или вообще за… Драко не успел договорить. Гарри соскочил со своей койки и с бешеным воплем вцепился Малфою в волосы, потом в горло. Орал что-то невнятное с одним желанием – разорвать гадину. Драко из последних сил пытался столкнуть с себя взбесившегося Поттера. И в бессильной ярости укусил его. Поттер взвыл. – Ты мне за это ответишь! – проорал Гарри, отскакивая. – За что же? – уточнил, задыхаясь, Малфой. – За все! За то, что играл моими чувствами. Какая же ты сволочь, Малфой! – Стараюсь, – зло усмехнулся Драко и добавил: – Придурок! – Подумал и уточнил: – Лохматый Гриффиндорский очкаристый придурок! – Перевернулся на другой бок, морщась от внезапной боли под ребрами. Но ничего не заставит его изменить позу. – Придурок! – и свое мнение. – А ну повернись ко мне, Малфой! – процедил Гарри. – Я к тебе обращаюсь, хорек! Повернись ко мне и отвечай, что это за фант такой? – Тебе не понравится, Поттер, – буркнул Драко. – А это не тебе решать! – Гарри сам обошел койку слизеринца и предстал перед ним во всем своем гневе и в пижаме. – Ну, смотри… сам напросился, – как-то очень легко уступил Драко. – Иди, поищи в моей одежде… там должен быть пергамент. Нашел? Гарри недоуменно покрутил в руках кусок плотного пергамента, аккуратно свернутого вчетверо. Вопросительно и недоверчиво глянул на Драко. – Это «Контракт Смертников». Слыхал о таком?.. Вот и я не слыхал… до поры. Он выдает каждому смельчаку, открывшему его, фант, выполнение которого обязательно. Иначе – смерть. – Бред! – мотнул головой Гарри. – А ты проверь, – предложил Драко. Гарри неуверенно закусил губу, не решаясь развернуть пергамент. – Ооо, да оказывается, Мальчик-Который-Всех-Превсех-Победил просто трус! – издевательски протянул Малфой. – Не смей называть меня трусом! – огрызнулся Гарри. – Что ты дергаешься? Давай, разверни Контракт и докажи, что я не прав! – Ты не прав, Малфой! Гарри нервно развернул пергамент. Какое-то время ничего не происходило и Гарри даже хмыкнул, как вдруг на пустом листе проявились слова, начертанные чем-то темным, похожим на кровь: «Поздравляю. Ты заключил Контракт Смертников. Выполни фант, если ты такой смелый… или умри». Буквы растаяли, и тут же на их месте появились другие: «Даже смерть не освободит тебя от выполнения условий, Гарри Поттер. Лови фант». От пергамента отслоилась бумажка, и на ней проступили слова: «Я думаю». Гарри как-то ошалело посмотрел на Малфоя, потом показал ему фант. Малфой удовлетворенно усмехнулся. – А что будет, если я откажусь выполнить фант? – спросил Гарри. – Когда, – поправил его Драко.
Пелегрин: – Что когда? – Ты неправильно ставишь вопрос, Поттер. Не если, а когда. А вот когда ты откажешься выполнять фант, ты умрешь. Потому что это такое предложение, про которое говорят – от него нельзя отказаться. Ты видел, что со мной произошло? Я передумал, всего на краткий миг передумал… Или я похож на идиота, который ради забавы в деревья врезается? – Вообще-то да… если влип в такое дерьмо… Ты вообще откуда это взял? – Стащил у декана, – честно признался Малфой. – И какой же был у тебя фант? – Отвратительный. – А точнее? – Ты что, так и не понял, Поттер? Ну, ты редкостный придурок! Эта тварь заставила меня признаться Гарри Поттеру в своих чувствах. – Значит все, что ты сказал – правда? Тогда чего ты выпендриваешься? Я же не против. – Ну, ты невозможный придурок, Поттер! Он не против, смотрите на него! А ты о других подумал? Я не могу, не имею права вызывать в тебе хороших чувств, иначе что мне тогда придется делать со своими? Когда дернулась дверная ручка, Гарри юркнул в свою койку, по уши закрывшись одеялом. Мальчишки переглянулись и дружно притворились спящими. Дверь лазарета с шумом распахнулась. – Притворяйтесь сколько угодно, только вам придется выслушать то, что я сейчас скажу! – Северус, будь снисходителен. – Я могу быть снисходителен с Лонгботтомом, Альбус, разбившему все колбы в моей лаборатории. Но к двум великовозрастным олухам, которые никак не хотят прекратить этой бессмысленной грызни, я снисходительным быть не могу! Малфой, Поттер, вы сейчас же дадите объяснение своей выходке. – Извини, Северус, ты, конечно, можешь требовать объяснений от мистера Малфоя, но от Поттера ты ничего требовать не можешь! – яростно возразила МакГонагалл. – Пока что я декан Гриффиндора! – Я могу требовать объяснения от кого угодно, если этот кто-то подвергает опасности жизнь моего студента! – холодно парировал Снейп. Гарри выполз из-под одеяла и нацепил очки на нос. Драко тоже открыл глаза. Притворяться спящим в данной ситуации не имело никакого смысла. В палате стояли четверо. МакГонагалл выглядела сердитой, Помфри встревоженной, Дамблдор озабоченным. То и дело он что-то искал в карманах. Снейп выглядел как… Снейп. – Итак, – проговорил директор, ласково поглядывая на ребят, – не хотят ли юные джентльмены рассказать нам, что же приключилось? Драко и Гарри переглянулись. – Мы.. эээ… Мы просто… – замялся Драко. – Мы просто … тренировались перед матчем, – ляпнул Гарри.
Пелегрин: – Вы сами-то верите, в то, что говорите? – строго спросила МакГонагалл. – Говорите все, как есть. И не заставляйте нас иными методами добиваться истины! – О, истина! – Дамблдор был непрошибаем и отличался благодушием от прочих горячих, пылких натур. – Самое загадочное из слов. И самое отвратительное во лжи то, что она маскируется под истину – Мы поспорили о том, кто первый найдет астрала, – выпалил Гарри, виновато улыбнувшись. – Какой позор, мистер Поттер! – взвизгнула МакГонагалл. – Подвергать свою жизнь опасности ради забавы – это недостойно гриффиндорцев. «Конечно, подвергать свою жизнь опасности ради спасения мира – намного достойнее», – зло подумал Гарри и мысленно скривился. – Их надо наказать! – прошипел Снейп, сердито запахнувшись в мантию и скрестив руки на груди. – Чтобы раз и навсегда отбить всякое желание искать кого бы то ни было в Запретном лесу! – Странно, – капризно хмыкнул Драко, – то нас наказывают походом в Запретный лес, то за то, что мы в Запретный лес пошли. Определитесь уже… – Закрой рот, Драко! – рявкнул Снейп. – Ах, Северус…– ласково заворковал Дамблдор, вывернув левый карман, и, убедившись, что тот пуст, заправил его обратно. – В последние годы мы столько раз закрывали глаза на нарушения нами же придуманных правил, что, я полагаю, нам надо хоть в чем-то сохранить постоянство. Тем более что молодые люди, оказавшись в весьма неприятной ситуации и чуть не погибнув, тем самым уже сами себя наказали. Юные джентльмены, я беру с вас слово, что этого не повторится впредь. Видишь, Северус, они раскаиваются! И я уверен, что с радостью дают это слово. А сейчас – спать и набираться сил. – Скажите спасибо профессору Дамблдору, что так легко отделались! И учтите, – не сдавался Снейп, – если повторится что-нибудь подобное, я превращу вас в слизняков. Выражение профессорского лица не оставляло никаких сомнений, что он приведет в исполнение свою угрозу. Даже руку протянул. А Дамблдор тут же перехватил эту руку и прижал к своей груди. – О, юность… – сказал директор, хлопнув себя по карманам, и за стеклами очков блеснули слезы умиления. – Как они милы в своем юном невежестве. Дорожить всем, чем угодно, кроме быстротечной и неверной жизни, на это способны немногие. Чем старше становишься, тем крепче цепляешься за блага жизни. Эх, молодость. Ей многое позволяется… А теперь спать, спать, спать… Пойдемте… Минерва, Северус. Поппи, оставляю наших незадачливых героев на ваше попечение. И надеюсь, завтра они уже встанут на ноги. – Учтите, – пригрозил Снейп, буквально силком уволакиваемый из лазарета, – только внезапная смерть освободит вас от экзаменов. И позволю себе напомнить, что вы, Поттер, до сих пор не сдали сочинение… А вечером в лазарет пришел мистер Люциус Малфой. Драко тут же соскочил со своей койки и в пламенном порыве сделал шаг к отцу. Но Люциус надменно протянул руку, отстраняя сына. Голубые глаза тут же подернулись изморозью. – А вот этого не надо, – усмехнулся мистер Малфой, и по лицу скользнуло такое знакомое с детства выражение презрения. – Просто пожмем друг другу руки. Ты здоров? Хорошо… Все такой же ласковый, как кошка. Запомни, наконец, Малфои не должны выставлять напоказ свои чувства… Этот спит? – Да, папа… – погас вспыхнувший было огонь. – Все же выйдем… Странно, подумал Гарри, до чего же порой мерзкое нутро у тех, кто так безупречен, вежлив, обходителен в обществе. Они ведут себя безукоризненно, однако в глубине души… Нет, не стоит думать об этом… А ведь Драко приходится с этим жить…
Пелегрин: Драко вернулся. Постоял некоторое время у койки, а потом забрался с ногами на широкий подоконник и притих. – Эй, Малфой, – позвал Гарри. – Чего, – беззлобно отозвался Драко. – А какое второе правило Малфоев? – Малфои никому не доверяют, – охотно ответил Драко, и усмехнулся. – Впечатляет, правда?
Пелегрин: ЧАСТЬ 3. Трубадур поневоле, или Это смешнее, чем вам кажется Самый быстрый способ стать мертвым! Что такое глинтвейн? Если вы полагаете, что это просто подогретое вино со специями и цитрусом, то вы знакомы только с химической частью напитка. Хорош тот глинтвейн, который греет помимо желудка и крови еще и душу. А знать рецепт и согреть жидкость вовсе не достаточно для разлива тепла душевного. Необходимо еще и священнодействие шестой степени магичности или шаманский танец, неизвестный науке. Начнем с навивания атмосферы таинственности. Для начала повелительно и грозно сообщаем о том, что этим вечером просим нас не беспокоить, и запираемся в своей комнате. Чем озадачиваем всех обитателей Хогвартса. Ибо подобное предупреждение, как правило, сопровождается запиранием в лаборатории. Презрительно фыркаем в лицо тому, кто осмелится изобразить на этом самом лице хоть признак недоумения и, резко поменяв мимику лица, поворачиваемся в сторону тех, кто изображает мнимое понимание. И с этой самой мимикой окатываем человека с ног до головы своим снейповским презрением. После чего степенно, но в то же время довольно быстро удаляемся, спрашивая с должной интонацией древнегреческой мудрости у тех, кто это видел: «Еще вопросы есть?» Вопросов последовать не должно.
Gloria Griffindor: Ох, как мне нравится... Причем все нравятся: Дамблдор - навеяло что-то про доброго дедушку Ленина , Малфой - старший - такая классная холеная сволочь (в этом фике, похоже, беспросветная. Ну что ж, хозяин-барин) Кусочек с внутренним диалогом Снейпа оч. понравился. Театр одного актера, блин. А про контракт как вы заинтриговали! Страшно интересно, что Гарику достанется.
Мэг: Надо чаще появляться
Мэг: Пелегрин wrote: Живой!!! Живой! Гарри хотелось обнять Малфоя по поводу этого счастливого события, но он сделал иначе. Пелегрин wrote: – С Малфоем? – тупо переспросил Гарри, и вдруг ему стало смешно. – Вы не поверите. Он пытался сделать тройное сальто, но упал и ушибся… хотя плакать хочется Еще очень понравились правила Малфоя. И что самое причтное - все в тему! Пелегрин wrote: ласково заворковал Дамблдор, вывернув левый карман, и, убедившись, что тот пуст, заправил его обратно. Бедненький сладкоежка
Мэг: Пелегрин wrote: – Стащил у декана, – честно признался Малфой. Моя валяется!!! СНЕЙП ВЛИП!!! Теперь я хочу посмотреть, как он выкрутиться и что собственно ему досталось. Пелегрин, ПроДЫЫЫЫ!!!
Мэг: Ах, да! Мне очень понравилось признание Драко. такое душещипательное, слезопробивающее, до мурашек. Какая же Люциус сво! А вот этот фрагмент Пелегрин wrote: Сквозь невесомую дрему Гарри слышал, как мадам Помфри бродит по палате, не приближаясь к койке больных, и бормочет: «Что за идиотизм?» и «Черт знает что такое!». Она уронила ложку, подняла, тихонько выругалась и вышла из лазарета. Драко пришел в себя, когда мадам Помфри уронила серебряную ложку. Именно этот бренчащий звук вывел его из небытия. А потом возникло чувство чьего-то осмысленного взгляда. Он повернул голову, вернее, перекатил ее с затылка на ухо, и посмотрел на Поттера ценю за художественность. И ... что же такое глинтвейн? Требую рецептуру!
VELINA: Привет, малыш? Вот и я! Ты просила, я пришла. Фик чудный, как и все что ты делаешь. Ты как всегда скромна, но так многозначительна....
Gloria Griffindor: И хде? Неужели заманили и бросили? *горько плачет*
Нати: Пелегрин Как здорово! Мне нравится очень!!! ТОлько третья глава подозртельно маленькая! А продолжение когда?
Пелегрин: Gloria Griffindor пишет: Малфой - старший - такая классная холеная сволочь Да? Я тоже так думаю. От него просто пахнет неприятностями Gloria Griffindor пишет: А про контракт как вы заинтриговали! Страшно интересно, что Гарику достанется. Gloria Griffindor пишет: Ох, как мне нравится... Gloria Griffindor, спасибо. Вашими словами...
Пелегрин: Мэг пишет: Надо чаще появляться Мэг, кому: мне или вам?? Мэг пишет: Еще очень понравились правила Малфоя. И что самое причтное - все в тему! самое приятное, что они вам понравились Мэг пишет: Моя валяется!!! СНЕЙП ВЛИП!!! ААААА! Мэг пишет: Теперь я хочу посмотреть, как он выкрутиться и что собственно ему досталось. Узнаете прямо сегодня Мэг пишет: Ах, да! Мне очень понравилось признание Драко. Мэг, спасибо большое Мэг пишет: Требую рецептуру! Да я секрета из нее не делаю
Пелегрин: VELINA пишет: Привет, малыш? Вот и я! VELINA, привеееет! Как здорово, что ты всеже не отказалась заглянуть и посмотреть на это безобразие! VELINA пишет: Фик чудный, как и все что ты делаешь. Ты как всегда скромна, но так многозначительна....
Пелегрин: Gloria Griffindor пишет: И хде? Неужели заманили и бросили? *горько плачет* Gloria Griffindor, не плакай! Я сейчас же выкладываю Нати пишет: Как здорово! Мне нравится очень!!! Нати, рада. Для тебя ж стараюсь Нати пишет: ТОлько третья глава подозртельно маленькая! Это просто интрига такая Нати пишет: А продолжение когда? По просьбам читателей - сейчас! Спасибо!
Пелегрин: По правилам, ритуальное действие приготовления глинтвейна начинается с приглашения около десяти гостей. Можно и пять. Если совсем никого видеть не хочется, можно все это проделывать в одиночестве. В общем, глинтвейн делается из всего, что попадется под руку. А под руку попадается все необходимое для глинтвейна. Пусть это будет вино. Берем в руки бутылку вина. На вытянутые руки. Так и рассматриваем. Можно для шарму поцокать языком, приговаривая: "И что это за гадость мы нынче приобрели?" Цинизм плюс уверенность сделают из нас на десять минут шеф-повара. Да! Вино должно быть средней паршивости. Никаких только французских пузатых, зеленых, с гравировкой... Годится любая красная жидкость с содержанием алкоголя от 8,5 до 12,5 %, разлива страны, не обозначенной на карте. Оптимальный вариант – Кагор, Каберне, в крайнем случае, Душа монаха из дремучей России. Короче – красное, сухое, не крепкое, не сладкое, не ядовитое… никакое. Потом с благоговением берется котел. Котел должен быть … такой емкий, железный, серебряный… или самопомешивающийся, с ручкой… или с двумя. А в общем – неважно. Можно даже кастрюлю в цветочек. Конечно, его надо выбрать заранее из кучи других и взять последним. Остальные оценить, задуматься и передать в руки помощнику. А как же без него? Если не найдется жаждущего узнать рецепт… то швыряем все отвергнутые котлы обратно в общую кучу. И конечно, котел должен быть обугленным и не мытым лет десять. На этом предмете в течение часа мы проводим испытания всемогущих моющих средств. Был бы абразив, дело пошло бы быстрее. Выливаем в котел из двух горлов (отдавая себе отчет в том, что все это придется осилить потом). Если вы любите лимоны и являетесь счастливым обладателем пополняемого и быстро съедаемого запаса таковых, то смело берите в руки сочный желтый лимон, после чего впивайтесь в него зубами. Таким образом мы лишаем его шкуры. Изящно надрезаем его, не разделяя, на пласты. А то сами потом будете хлебать лимонную требуху. Плод (звучит-то как!) должен остаться целым. Из него потом будет вытекать кислющий сок. В котел его… ну или на худой конец – в кастрюлю. Это уж как повезет. Ставим всю эту адскую смесь на маленький огонь. После этого начинается разгул. В кастрюлю летят все фрукты, которые вызываются из кухни при помощи Акцио. Лучше всего кисть черного кислого винограда (целиком), мандарин (дольками), яблоко покислее (кубиками), апельсин с кожурой, банан (кусочками по 1/12 целого, не больше), дыня, груша (соломкой), вишня и прочие сладкие и кислые круглые и резаные фрукты. Теперь берем кусок мыла, смачиваем его и моем руки. Хотя это можно было сделать и пораньше. Такие вот мы загадочные. Добавляем сахар. Много. 5–8 кусков на бутылку вина в зависимости от степени его сухости и кислости фруктов. Без энтузиазма мешаем все это в котле в надежде растворить по-быстрому сахар и приступить к пробам. Энтузиазм испортит такие нежные фрукты. А их прелесть еще и в целостности. В холодном вине сахар меньше чувствуется, чем в горячем, поэтому лучше сначала не доложить этой белой смерти, так, кажется, говорят маглы? Теперь колдовские снадобья. Глинтвейн должен теребить и обжигать горло, и не только температурой.
Пелегрин: Отправляем в котел 8–15 горошков душистого черного перца. Туда же должна последовать и гвоздика в количестве 6–10 единиц продукта на бутылку божественного отвара. Но это будет перед самой готовкой, так как гвоздика очень активный ингредиент. Характерно для этого напитка то, что, если мы умудримся накидать молотой корицы, она тут же начинает скрести на зубах. А скрести она обязательно будет. Эта штука плохо тонет, портит вид всему напитку, превращая чистую искристую поверхность эликсира жизни в подобие зелья Лонгботтома, который, как всегда, забыл снять пену. Но если мы ухитримся раздобыть кусковой корицы, что непросто, так как на кухне эльфы предпочитают молотые сублиматы, то такой корицы уйдет довольно много, чтобы можно было заметить вкус. Поэтому кусковую корицу мы крошим до маленьких кусочков, а молотую кладем, только если уверены в своих возможностях утопить ее и в своем желании ощутить эту вкусовую добавку. А значит, корица ни к чему. Все ясно? То же касается муската. Нечего портить вкус. Для особых гурманов можно добавить ложку дикого горького меда. Теперь наступает стадия сладостного и сладкого ожидания. Сладкого, по той причине, что мы как шеф-повар должны и обязаны пробовать варево на всем протяжении нагрева… – Откройте учебник на странице 37. Гермиона вскинула руку и тут же, не дожидаясь разрешения, спросила: – Профессор, а где Гарри Поттер? Снейп посмотрел на нее тем взглядом, который всегда имел про запас, если кто-то путал чабрец с клобуком монаха. – Как видите, мисс Грейнджер, его нет. – Почему? – Потому что не пришел, я полагаю. – Но почему? Снейп навис над мисс Грейнджер, и его глаза опасно сверкнули.
Пелегрин: – Испугался, надо думать. – Чего? – Того, что случится, если не будут выполняться мои указания! – И, вдруг смягчившись, Снейп добавил: – С ним все в порядке, разумеется. А теперь будьте добры, открыть учебник на странице 37. – Но профессор… – Вы немедленно забудете о Поттере и откроете учебник на странице 37! – опасно мягким голосом проворковал Снейп.– Ну? – Выжидающая пауза. – Вы сами откроете учебник или мне наложить на вас Империо для послушания? Империо в устах Снейпа прозвучало как Круцио, и оно совсем не понравилось Гермионе. Она, конечно, могла еще сказать, что Империо – запрещенный прием… – Не надо, Герми, – Рон тихонько пнул Гермиону под столом. – Не зли его. Он не очень приятен в гневе. – Но… – Знаешь, как это называется? – сердясь, спросил Рон. – Нарываться на отработку у Снейпа! И Рон был прав. Пререкания с профессором всегда плохо заканчивались, можно было бы уже уяснить это. Гермиона прикусила губу. – Ты обратил внимание, он заметно нервничает, – прошептала Герми, склонившись над учебником. – Он что-то скрывает, – отозвался Рон. – Конечно. Он просто врет! Так быстро Гарри еще никогда не бежал на зелья. Проснувшись утром в лазарете, он обнаружил, что Малфоя уже нет. Не на шутку разозлившись на этого хмырька, Гарри помчался в гриффиндорскую башню. И конечно, там он уже никого не застал. Стараясь быть незаметным, просочился в класс. Снейп смерил вошедшего угрожающе-контрольным взглядом, и, не прерывая лекции, кивнул головой, мол: садитесь, Поттер, да поживее, иначе я начну снимать балы за ваш излишне довольный вид. Гарри тут же осел на задней парте. Разложил книги и тетради, достал фант. Фант думал. Гарри ногтем поскреб буковки. Оказалось, они были шершавые. И вдруг надпись резко переменилась.
Пелегрин: «Спеть серенаду профессору Снейпу» – Не понял! – обалдев, воскликнул Гарри в полный голос. – Что именно вы не поняли, Поттер? – спросил Снейп. Гарри испуганно замер и поднял глаза. На его лице наблюдалось некое обалдение. А Снейп стоял, склонившись над ним, и по губам профессора скользила недобрая усмешка. – Я все понял…– отрезал Гарри и замолчал, не в силах придумать более-менее подходящее объяснение своему проступку. Да и, судя по выражению профессорского лица, любое его объяснение не было бы принято во внимание. – Если вы имеете наглость отвлекаться на моих уроках на посторонние вещи, имейте хоть крупицу мужества признать это. Может, вы хоть повторите, что я сказал? – Если вы имеете наглость отвлекаться на моих уроках на посторонние вещи, – повторил Гарри, как-то очень даже дерзко взглянув на профессора, – имейте хоть крупицу… Давящая тишина класса рассыпалась хихиканьем, пресеченным одним лишь взглядом Снейпа. – Минус 10 баллов с Гриффиндора и 5 баллов лично с мистера Поттера! Урок окончен. Выйдя из класса, Гарри оказался в центре всеобщего гриффиндорского внимания. Всем не терпелось узнать, где это пропадал целые сутки герой магического мира, и не совершил ли он ненароком еще одного покушения на Волдеморта. А если так, то все жаждали подробностей – и чем страшнее, тем скорее мы простим тебе 15 баллов, только что снятых с нашего славного дома, Гарри. – Поттер! Гарри притормозил и, не обращая внимания на Рона, который попытался удержать его за рукав, шагнул навстречу Малфою, который предусмотрительно оставил в стороне Кребба и Гойла. Свидетели этой сцены затаили дыхание в ожидании новой драки. Но таковой не последовало. – Что у тебя? – тихо спросил Драко. – Вот, – ответил Гарри, украдкой показав фант. – Значит завтра в полночь, – без колебаний и сомнений сказал Драко. – У тебя сорок часов, чтобы сочинить серенаду. – Что? – зашипел Гарри, – Петь в полночь? – Струсил? Гарри встрепенулся и зло сверкнул изумрудными глазами. – Полночь – самое время для храбрости! – Молодец, – кивнул головой Драко. – Отвага без подвига – забава, подвиг без славы – глупость. Не выгляди глупцом, Поттер. – Да пошел ты! И они разошлись. Свидетели этой сцены разочарованно вздохнули. А Рона Гарри догнал только у портрета Полной Дамы. Однако тот даже не взглянул на друга и вообще отказался разговаривать.
Пелегрин: В окно бельмом светила полная луна, и Гарри никак не мог уснуть. Он с завистью и злостью смотрел на Рона, блаженно раскинувшегося на кровати. А потом ему это надоело, и он сильно пихнул спящего Уизли в бок. – Ты спишь? – Гм…хмб…бу… – возмутился Рон и еще что-то пробормотал сонно. – Ты спишь? – продолжал тормошить друга Гарри. – Нет! Уже не сплю! – пробурчал Рон и сел, сердитый. – Слышишь, как ветер завывает? – спросил Гарри, глубоко вздохнув. – Словно озверел совсем. – Ты ради этой потрясающей новости меня разбудил? – поинтересовался Рон, зевая во весь рот. – И с Малфоем ты тоже погоду обсуждаешь? – Не глупи, Рон. – Отстань! – отрезал Уизли. Попышнее взбил подушку, зевнул и отвернулся. Через несколько минут он действительно уснул, скомкав одеяло в ногах. Дыхание его стало ровным и спокойным. – Эй!!! – громко крикнул Гарри. И тут не только Рон окончательно проснулся, тут все проснулись. Недоуменно заморгали глазами. – Я никогда не обращался к вам за помощью, – сказал Гарри, выйдя на середину комнаты, чтобы каждому был хорошо виден, – но теперь я просто ору вам: ПОМОГИТЕ! После такого признания последовало другое. Все слушали, не перебивая и не сводя с Поттера удивленно-недоверчивых взглядов. Кто-то, возможно, даже подумал, что Золотой мальчик окончательно сбрендил. Кто-то, что он просто врет. А он действительно врал, потому что считал, что не имеет права рассказывать о Драко. Когда же Гарри сказал о серенаде, ни у кого не осталась сомнений в том, что у героя магического мира жесточайший приступ. Не спроста, ох не спроста его держали в лазарете, не позволяя навещать. Симус жалостливо озвучил общую мысль: – Гарри, как ты себя чувствуешь? – Хреново! – признался Поттер. – Поймите, если я этого не сделаю, погибну наверняка. – Доказательства! – потребовал Дин Томас. Гарри показал фант, который никого ни в чем не убедил. Такую записульку может смастерить любой. – Не любой, – тихо сказал Невилл. – Я чуть насмерть не разбился, когда подумал, что не буду исполнять фант. – Какой?! – в четыре голоса накинулись на Лонгботтома. Теперь все слушали историю о том, как Невилл должен был поставить на место профессора Снейпа. И это показалось всем еще большим бредом, чем Поттер со своей серенадой. – Знаешь, Гарри, – сказал Невилл, – я, конечно, не умею писать серенад, но на гитаре побренчу. – Ты умеешь? – удивился Дин, – Я не знал… – А ты вообще обо мне ничего не знаешь. – Извини, – фыркнул Дин, – если тебя задевает тот факт, что я не лезу в твою личную жизнь. – Ладно… – отмахнулся Невилл. – Давайте лучше над текстом подумаем. Над текстом думали часа два, изводя кипы пергамента и слагая в корявые рифмы «Возьмешь – Убьешь», «Смерть – Твердь», «Кровь – Морковь». В итоге Симус переписал на чистовик всего несколько строк: На коленях преклоненный, Как преступник подсудимый, За одно мое желанье Быть любимым, быть любимым… – А дальше? – спросил Гарри, забирая у Симуса листок и не веря, что за два часа практически ничего не сочинилось. – А дальше… – зевнул Симус, – а дальше он тебя просто убьет…
Пелегрин: А дальше ровно в полночь, как в дурном романе, Гарри тайком пробрался к окну снейповского кабинета. Хотя, пожалуй, «тайком» – сильно сказано. Пять человек с двумя гитарами, а еще Фред и Джордж Уизли… тут хоть умри, тайком не получится. – Гарри, – Фред сунул Поттеру флягу, – на, хлебни. – Что это? – Для храбрости, – сказал Джордж. – Пахнет как… – Это не то, о чем ты подумал, – возразил Фред. – Это эликсир Парацельса, – подсказал Джордж. – Парацельса? – озадаченно переспросил Гарри. – Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, – многозначительно уточнил Фред. – По кличке Парацельс, – подхватил Джордж. – Еще скажи, что ты не знаешь? – усмехнулся Фред. – Но запах… это же… – Спирт! – с восторгом согласился Джордж. – Чистейший! – подтвердил Фред. Гарри подозрительно посмотрел на близнецов и отстранил от себя флягу. – Вы что? Спирт – это вам не сливочное пиво! Вы представляете, что будет, если кто-нибудь запах почувствует? – Ну, на отработку в теплицы пошлют, – пожал плечами Джордж. – Хуже, чем петь серенаду Снейпу, уже все равно ничего не случится! – гоготнул Фред. Гарри подумал немного, а потом отхлебнул из фляги, поперхнулся и закашлялся. Эликсир пошл по кругу. Храбрость – это вообще штука полезная и никому не помешает. – Ну, иди же, Гарри! – сказал Рон, легонько подталкивая Поттера вперед. Гарри судорожно перевел дыхание и сделал шаг вперед, войдя в бледно-золотистую лужицу мягкого света, льющегося из снейповского окна. Самое важное в приготовлении глинтвейна: никакого кипения. Скажем даже по научному – температура должна быть в районе 70-ти градусов. Ненаучно это проверяется рукой. Суем палец в котел, если рука терпит, то пока еще нет, если обжигается – уже пора. Где-то к концу нагрева закладываем гвоздику и доводим сахаром сладость до приятной, но не приторной концентрации. Минут на пять оставляем без огня в закрытом виде для заваривания и идем искать большую глиняную кружку. Разлив происходит в полной тишине…. – Черт! Что это?
Пелегрин: За окном затренькали гитары, и кто-то безголосый запел: – На коленях преклоненный, Как преступник подсудимый… За одно мое желанье Быть любимым, быть любимым… Пение тут же оборвалось, как только над головой Гарри тихонько стукнула оконная рама. Гитары замолчали. Послышалась какая-то возня, писк, хрюканье и топот нескольких пар убегающих ног. А Гарри остался стоять, оцепенев, укутанный в черную мантию, как в плащ. В руках гитара, явно сунутая впопыхах, задом наперед, лихорадочный взгляд из-под пушистых ресниц и зардевшиеся от румянца щеки. Гарри всхлипнул… так показалось Снейпу. А, нет. Он просто перевел дыхание, и воздух судорожно застрял в горле. Разве он мог подумать, что его когда-нибудь восхитит образ гордого, надменного и чуть насмешливого Северуса Снейпа в оконной раме? – Вам лестницу сбросить или так подниметесь, мистер Поттер? – спросил Снейп. – Я лучше пойду, – пробормотал Гарри, опуская гитару. – Извините… – Отчего же так, мистер Поттер? Мне охота дослушать песню до конца. Снейп наклонился и протянул руку. Наверное, надо было дать деру, но Гарри схватился за профессорскую руку, позволяя втащить себя в окно, попутно роняя гитару и ударяясь головой о раму. Моргнул и задумался: не слишком ли он сильно ударился головой и не является ли все происходящее бредом? – Проходите, мистер Поттер. Присаживайтесь. Гарри отступил, похолодев внутренне. Мерлин, какого дементора я здесь делаю?! Но Снейп удержал мальчика за плечо, настойчиво подтолкнув к креслу у камина. И тот, что ж делать, уселся в кресло, в очень неудобное, надо заметить, кресло, с прямой спинкой, с гнутыми резными ручками и с жестким кожаным сидением, с которого Гарри, не умея долго сидеть спокойно, постоянно сползал. – Я слушаю, – проговорил Снейп, усаживаясь напротив гриффиндорца. – Как человек с тонкой душевной организацией, – пробормотал Гарри, рассматривая носки своих ботинок, – я не могу не чувствовать всю глубину моего падения. Однако та же причина впредь едва ли позволит мне даже помыслить о возможном рецидиве. Предлагаю: а) рассматривать случившееся как недоразумение; б) отнестись ко мне снисходительно, тем более что свою порцию душевных терзаний я уже получил. – Ну и нахал же ты Поттер. Ты даже не стараешься казаться вежливым. Гарри поразило, как голос профессора постепенно восходит к тону крайнего скептицизма на последних трех словах, как иронично изогнулась бровь, и при этом в черных холодных глазах не отразилось ничего, то есть абсолютно никакого движения. «Как у него это получается, – подумал Гарри, – и почему, собственно, меня это до сих пор поражает?» Он украдкой взглянул на Снейпа и тут же опустил глаза, тупо уставившись на носки своих грязных ботинок, понимая, что, взгляни он на Снейпа еще раз,и это окончательно подорвет и без того чахлую отвагу. – А дальше? – Это все. – А продолжение серенады? – Я не придумал дальше. – Что так? – Я надеялся, что вы меня очень скоро убьете. Этот поганец имел наглость улыбнуться. А потом еще поднялся и схватил с каминной полки бутылку темного стекла. -Что это?
Пелегрин: – Кава. – Звучит как название яда. – Это напиток из корня дикого перца. Любимый напиток кентавров. Это не стоит даже пробовать, мистер Поттер. Снейп неспешно разлил по кружкам глинтвейн, позаботившись о том, чтобы каждому досталась пара ломтиков различных фруктов, исключая лимон и виноград, который, как он и добивался, был подвешен на грозди. – Мы с тобой, Поттер, выпьем глинтвейна. Попробуй. Тебе понравится. – Глинтвейн? – недоверчиво переспросил Гарри, удивленно следя за профессором. – Сэр, но мне еще нет семнадцати… – И что? – хладнокровно и даже цинично переспросил Снейп. – Да нет, ничего, – смешался Гарри, – просто я еще несовершеннолетний, и… – Поттер, замолчи и пей! – сказал Снейп, настойчиво вкладывая в руку Гарри тяжелый бокал. Поттер замолчал, потому что… Мерлин, как будто у него был выбор! Замолчал и стал пить. Глинтвейн оказался терпким, густым, обжигающим… не то, что эта гадость – эликсир Парацельса. Гарри выпил чашку и налил себе вторую. Пить – так пить. Опять уселся в кресло… уже не сползая. – Как это странно… – Что странно, Поттер? – Ну… сэр, простите, профессор, я думал, что… мне казалось, что вы … ведь вы всегда такой… такое…такая, – Гарри стушевался под взглядом, преисполненным самого искреннего интереса, которым одарил его Снейп. Чуть склонил голову и изогнул левую бровь в своей ужасной ошеломляющей манере, сбивающей с мысли. – Как это?...ммм…Ну… вы не очень-то снисходительны ко мне, что ли. – Поттер, никогда не путайте действительность с необходимостью. Гарри вдруг засмеялся от нахлынувшего безмерного восторга. – А за что пьем, сэр? – При употреблении глинтвейна никаких тостов не допускается. Прозеваете градус, мистер Поттер. И еще… Есть одна тонкость в этом деле. – Какая? – Посуду моют гости.
Пелегрин: – Ой, профессор, кажется, я совсем окосел! – захихикал Гарри. – Крепкая штука этот ваш глинтвейн. Ой, что вы делаете? Мне, пожалуй, хватит… Оставшиеся фрукты они съели позже, в фоновом режиме. А где-то ближе к рассвету на каминной полке ни с того, ни с сего вдруг загорелся клочок бумажки. Вспыхнул и вмиг истлел. Осталась только горстка золотистого пепла. И если бы кто-нибудь видел эту бумажку, то наверняка успел бы прочесть «Устроить с Поттером дружескую попойку». Но свидетелей не оказалось. Альбус Дамблдор с утра пораньше сделал все приготовления. Сменил пароль горгульи и заперся в своем кабинете. По этому поводу можно было думать все, что угодно. Но надо было думать следующее – Альбус страдал. Он поставил перед собой вазу с мармеладками и достал из кармана клочок бумажки. Часы пробили девять, а эта чертова бумажка никак не хотела сгорать. И было на ней написано: «Три месяца не притрагиваться к мармеладкам. Отсчет пошел».
Пелегрин: Все. Это все. надеюсь вас это повесилит
Gloria Griffindor: Пелегрин пишет: Империо в устах Снейпа прозвучало как Круцио Прелесть, прелесть какая! Но вот что Дамблдора тоже угораздит - не ожидала. Я думала - это его шуточки. Уважаемый автор не откроет секрет, кто так прикалывался? *значительно позже* Пелегрин, напишите еще что-нибудь, пожалуйста.
Нати: Пелегрин Это точно конец????
Мэг: Ахахаааа!!!! Моя валяется!!! какая прелесть!!! Я не ожидала... то есть вообще не ожидала. Я конечно подозревела, что с Филчем что-то не то, но что бы все так далеко зашло. А Снейп молодец... да и Гарри не растерялся.
Пелегрин: Gloria Griffindor wrote: Но вот что Дамблдора тоже угораздит - не ожидала. Я думала - это его шуточки. Уважаемый автор не откроет секрет, кто так прикалывался? Gloria Griffindor, не люблю я Дамба. Признаюсь, с начала хотела его козлом отпущения сделать, а потом думаю - вот пусть тебе пусто будет, тоже помучайся А прикалывается...ммм... *автор задумался* может это наследие Мородеров?
Пелегрин: Gloria Griffindor пишет: Пелегрин, напишите еще что-нибудь, пожалуйста. Gloria Griffindor, я право смущена... Вы так меня хвалите, что боюсь самооценка зашкалит. Вот если еще не читали, здесь мое выложено Все что нужно для веселья click here А остальное было здесь когда-то. Теперь нет этого Можно на Сказках почитать. Визит дамы Сюрприз будет
Пелегрин: Нати пишет: Это точно конец???? Нати, солнышко, да... А что, есть предложения для продолжения? Вот помниться мне, что обещала я "Сюрприз будет" продолжить. Нет идей.
Пелегрин: Мэг пишет: Моя валяется!!! какая прелесть!!! Мэг, спасибо!!!! рада стараться
Пелегрин: Вообще, рада, что удалось кого-то развеселить. Спасибо
Мэг: Я вернулась, потому что должна сказать это: Пелегрин пишет: Берем в руки бутылку вина. На вытянутые руки. Так и рассматриваем. Можно для шарму поцокать языком, приговаривая: "И что это за гадость мы нынче приобрели?" Цинизм плюс уверенность сделают из нас на десять минут шеф-повара. Пелегрин пишет: – Испугался, надо думать. – Чего? – Того, что случится, если не будут выполняться мои указания! – Пелегрин пишет: – А дальше? – спросил Гарри, забирая у Симуса листок и не веря, что за два часа практически ничего не сочинилось. – А дальше… – зевнул Симус, – а дальше он тебя просто убьет… Пелегрин пишет: – Как человек с тонкой душевной организацией, – пробормотал Гарри, рассматривая носки своих ботинок, – я не могу не чувствовать всю глубину моего падения. Однако та же причина впредь едва ли позволит мне даже помыслить о возможном рецидиве. Предлагаю: а) рассматривать случившееся как недоразумение; б) отнестись ко мне снисходительно, тем более что свою порцию душевных терзаний я уже получил. – Ну и нахал же ты Поттер. Ты даже не стараешься казаться вежливым. Пелегрин пишет: «Устроить с Поттером дружескую попойку». Вообще-то, я все время напряженно ожидала безумного слеша. А тут такое!!! Очень весело! Снейп - бесподобен. Снейпный весь такой! В общем, все как надо. Дамби жалко. Но в общем-то, то же его не люблю. Пелегрин пишет: Вообще, рада, что удалось кого-то развеселить. У вас это получилось!
viola: Пелегрин До слез... я просто умирала. Особенно когда прочитала последнюю записку. Пелегрин пишет: Отсчет пошел Наповал.
Пелегрин: viola, спасибо *прослезилась* Рада, что тебе понравилось, тем более, что это же подарок.
viola: Пелегрин А продолжения не намечается?
Пелегрин: viola, ну ... у меня уже спросили, кто же все таки подкинул контракт???? Так надо подумать, на кого всех собак вешать. А не думается. даже не знаю, будет ли продолжение. Наверное все получится, как с "Сюрприз будет"
полная версия страницы