Форум » Библиотека-6 » "Краем глаза", автор Alexandra Dane, перевод, СС/ГП (слэш), R, окончание от 02/02 » Ответить

"Краем глаза", автор Alexandra Dane, перевод, СС/ГП (слэш), R, окончание от 02/02

Мерри: Краем глаза (Peripheral Vision) АВТОР: Alexandra Dane (alexandra_dane@yahoo.co.uk) ПЕРЕВОДЧИК: Мерри (allal1978@rambler.ru) БЕТА: Ira66 ОРИГИНАЛ: http://www.fanrus.com/tfics/alexandradane_peripheralvision.html РАЗРЕШЕНИЕ АВТОРА: получено РЕЙТИНГ: PG-13 (авторский) КОЛИЧЕСТВО ГЛАВ: 3 (Суббота, Воскресенье, Понедельник) КАТЕГОРИЯ: слэш ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: СС/ГП, упоминается СС/ЛМ ЖАНР: romance, humour ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: AU. Больше никаких, если только вы не страстный обожатель Рона Уизли. КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: ... Как Северус часто любил ему напоминать, простой факт наличия в одном замкнутом помещении двух одиноких геев, которые невольно начали в некотором роде зависеть друг от друга, отнюдь не означает, что они друг другу подходят или, тем паче, друг другу нравятся. ОТКАЗ: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. and J.K. Rowling © 2001. Фик принадлежит Alexandra Dane. Мой только перевод. Кроме того, мне принадлежат перевод сонета Эдны Миллей и первой строфы «Колыбельной» Одена. РАЗРЕШЕНИЕ на архивирование: пожалуйста, предварительно свяжитесь с переводчиком ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: на мой взгляд, это все-таки R, ибо анатомия там поминается изрядно, да и лексика не детская. Огромное спасибо Daria за ряд невероятно ценных замечаний. Начало фика здесь.

Ответов - 21

Мерри: – Нет. Как ни трудно тебе в это поверить, не вся моя жизнь вращается вокруг твоей персоны. К несчастью, – пояснил он уже спокойнее, – я совершенно не создан для праздной жизни, хотя мог бы ее себе позволить. Я просто должен приносить пользу, так или иначе, а учитывая, какими знаниями я обладаю, было бы глупо хранить их под спудом, как какому-нибудь сквалыге. Какой смысл умереть, не поделившись полученным жизненным опытом, который мог бы помочь кому-нибудь избежать тех ошибок, какие в свое время сделал я? – А. Не знал, что ты так думаешь. – Как ни прискорбно, Поттер, для меня преподавание не возможность, а необходимость. Как имеют обыкновение выражаться твои сверстники, это то, что я есть. – Прирожденный учитель, – негромко подытожил Гарри. – Я всегда думал, что ты по воле случая делаешь не свою работу, но это не так, да? Ты просто должен учить – или перестанешь быть. – Как ни странно, но это правда. И, положа руку на сердце, скажи: был ли за последние восемь месяцев хоть один день, когда ты ничему от меня не научился? – Не было, – ответил Гарри, внезапно осознав, что его друг говорит чистую правду. – Я каждый день узнавал что-нибудь новое. И я не хочу, чтобы это кончилось, Северус. Я не хочу оказаться тут совсем один, когда ты уедешь в Миртль-хаус. Неужели ты не можешь остаться? Честное слово, я буду стараться больше и научусь читать с этой штукой. Я понимаю, что я тебе не нужен – как любовник, во всяком случае, но ты же сам говорил... то, что нас связывает, гораздо важнее. За этой вспышкой последовала долгая, тяжелая пауза. Затем Северус сказал – так тихо и низко, что его было почти не слышно: – Я не помню, чтобы я говорил, будто ты мне не нужен. Обиженный, Гарри был не в силах логически обдумать сказанное: он чувствовал себя загнанным в угол и продолжал защищаться: – Нет, говорил! Ты признал, что наши чувства внушают тебе опасения, и заявил, что все это плохо кончится. – Да, я в самом деле утверждал нечто подобное. Кроме того, я сомневался, что мы интересуем друг друга в сексуальном смысле. – И мы оба знаем, что это неправда! – И никогда и не было правдой – с моей стороны. – Значит, ты мне солгал, – обиженно прошептал Гарри. – И солгал, что я тебе не нужен. Что тебе не нужно... то, что может быть между нами. – Я знаю, – успокаивающе сказал Снейп. – Трудно поверить, не правда ли, что слизеринец, бывший Упивающийся Смертью, осквернит свои уста ложью, особенно пытаясь защитить свое и без того потрепанное сердце? – Ты солгал! – Прими это как данность, Поттер: разумеется, я солгал! Что за жизнь я могу тебе предложить? В моем собственном жизненном багаже наличествуют только многолетние приношения на алтарь Люциуса Малфоя. Я был ему абсолютно предан и верен до последнего – и что я получил взамен?! Вряд после этого можно ставить мне в вину некоторую настороженность! – Значит, ты его любил? – До умопомрачения. Но в конце концов он умудрился исцелить меня от этого. – Ублюдок. – Без сомнения. Я бы предпочел, чтобы ты не стал со мной связываться, но ты, надеюсь, понимаешь, что опасаться чего-то и не хотеть этого или не нуждаться в нем – совершенно разные вещи. И если ты так уж одержим желанием не только повторить мои ошибки, но и наделать кучу новых, возможно, пришло время мне расстаться с собственными опасениями. – Я... – Гарри вздрогнул. Он неуклюже примостился на краю постели, по-детски болтая босыми ногами в попытке отвлечься. – Я ведь был прав, да? Что мы оба нравимся друг другу и что нам стоит попробовать. – Я искренне сомневаюсь, что стоит, Поттер, – сообщил Северус, словно в сотый раз пытаясь убедить его не совать руку в огонь. – Прежде всего, мы наделаем себе еще больше врагов, чем у нас уже есть, причем твой друг Рональд Уизли возглавит их толпу. Если наутро он узнает, что мы любовники, то еще до обеда наймет кого-нибудь меня убить. – Неужели великий Северус Снейп опасается бедного маленького Рона Уизли? – съязвил Гарри. – Только не говори мне, что собираешься позволить ему принять такое важное решение за тебя! – Что за чушь ты несешь! Однако если принимать во внимание твое благополучие – а я, по какой-то немыслимой причине, склонен это делать – то неразумно отталкивать твоего старейшего и ближайшего друга, тебе не кажется?

Мерри: – Старейшего и ближайшего? – Гарри вдруг вспомнил свой разговор с Гермионой в баре. «Кто твой лучший друг?» – спросила она, разумеется, заранее зная правильный ответ, но стараясь, чтобы он это понял и признал сам для себя. – Не стану отрицать, Рон мой самый давний друг, но давно уже не ближайший, Северус. По меньшей мере, не в последние месяцев восемь, а может, и больше. – Да? – Да. Ты мой ближайший друг, и ты это прекрасно знаешь. Возможно, самый близкий за всю мою жизнь. Ты понимаешь меня лучше, чем кто бы то ни было: Рон, Гермиона, Дамблдор... даже лучше моих родителей, потому они никогда не знали меня по-настоящему. Рон просто хочет, чтобы я соответствовал его невесть откуда взявшемуся представлению о том, каким должен быть лучший друг. И, могу тебя уверить, лучший друг-гей никак не вписывается в его представления о жизни, между тем как ты... – ... страдаю от той же болезни, – в голосе было ровно столько насмешки, чтобы фраза не прозвучала как извинение. Гарри задумался. – Вообще-то я собирался сказать, что ты принимаешь меня таким, какой я есть, но ты прав. Куда легче делить свои недостатки с тем, у кого их и так полно. – Quid pro quo (8), Поттер? – Северус не стал утруждать себя и возражать насчет недостатков: он знал, что это бессмысленно. – Я мирюсь с твоим несовершенством, а ты с моим? – Нет. Я говорю о серьезных, настоящих отношениях, как я их понимаю. Когда люди вместе не потому, что занимаются сексом, а потому, что вместе далеко не так больно, как порознь. За последние восемь месяцев каждый из нас мог взять и уйти в любую минуту, но ведь не сделал этого, правда? Мы предпочли остаться, и сблизились, и начали друг от друга зависеть. Это уже серьезные отношения, или нет? – А мне откуда знать? – последовал негромкий ответ. – Есть масса причин, почему нам не стоит пробовать... Юности и зрелости попросту не место в одной постели. Однако попытка сохранить привычные роли преподавателя и студента, учителя и ученика, тирана и угнетенного в столь несуразный час была заведомо обречена на провал. Северус и сам не знал уже, почему так противился: Поттеру было уже за двадцать, он явно с отрочества знал, что предпочитает свой пол, и, вероятно, был уже поопытнее самого Северуса, к тому же успел испытать все превратности судьбы на своей шкуре. Поттер был прав и в том, что за эти месяцы – да и раньше, если не лукавить, – они не раз доверяли друг другу если не жизнь, то здоровье и рассудок уж точно. И пока что это себя оправдало; в любом случае, он не намеревался прогонять несчастного и замерзшего Поттера, если мог предложить хоть каплю сочувствия. Подобно движению тектонических плит, одеяло отползло в сторону, открывая теплое, уютное пространство. – Залезай. – Что? – Залезай, Поттер. Ты что, не только слепой, но и глухой? – Ты серьезно? – А почему нет? И, будь добр, соображай быстрее, пока я не отморозил себе яйца! Тут, знаешь ли, не тропики. – Ладно. Спасибо, – Гарри втиснулся в узкую постель, прежде чем Снейп успел бы осознать принятое под влиянием минутного порыва решение. – У тебя ноги как ледышки, – раздраженно пробормотал тот, пока Гарри ерзал под одеялом. – И сними этот чертов халат. Он весь сырой и занимает слишком много места. – Прости. Гарри повиновался, сбросив халат на пол. Как ни странно, лекции о том, что не следует разбрасывать вещи где попало, не последовало. – Хотелось бы исключить всякое непонимание, Поттер: речь идет только о тепле и уюте. Секс тут ни при чем. – И то хорошо, – пробормотал Гарри, устраиваясь поудобнее. – Думаю, от меня сейчас было бы мало толку. – Не сомневаюсь. Несмотря на годы вынужденного безбрачия, меня не настолько припекло, чтобы приставать к человеку, чьи внутренности могут взбунтоваться в самый неподходящий момент. – Фу-у... – Вот именно. Воспоследовало осторожное перемещение конечностей, когда каждый из них с преувеличенной любезностью старался не испытывать пределов терпения другого, после чего Северус прижал Гарри к себе и натянул одеяло обоим на уши. – А может... – пробормотал Гарри. – Тебе удобно? – Ну... – Говори, дурень. – Если мы повернемся, я согрею об тебя свои замерзшие колени. Северус помолчал, явно ошарашенный. – И ты полагаешь, что я на это соглашусь? – О Господи, Северус, – воскликнул Гарри, – просто повернись на другой бок, и тогда мы, наконец, сможем поспать.

Мерри: Снейп театрально-глубоко вздохнул и повиновался, чувствуя, как Гарри почти обыденно прижимается к нему сзади. Он знал об этом юноше каждую мелочь – от любимой зубной пасты до тайных мечтаний сердца – и не было никаких причин, почему бы не обниматься с Поттером в этом крошечном клочке пространства, а если и были, то он успел их позабыть. А все остальное так манило, и сознание радовалось обещаниям покоя, уюта и этой странной нежности, что уже возникла между ними. То, что уже существовало, было настолько лучше, чем Люциусово былое кричащее хвастовство... Сейчас ему только и нужно было, что тихое чувство да крепкий сон, который тихо сматывает нити с клубка забот (9). И где еще он мог найти такое благословение, как не в объятиях этого абсурдного мальчишки, который пробрался в его жизнь тайком, влез в душу не разуваясь и явно решил обосноваться там насовсем? Он провел пальцами по замерзшей руке Гарри – на удивление волосатой, за исключением одного только клочка поврежденной кожи, где волосы отказывались расти снова. – Ты знаешь, – сонно спросил он, рассеянно водя пальцами туда-сюда, словно потеряв над ними власть, – что у тебя на левой руке шрам в форме буквы J? – Угу. – Откуда он? – Понятия не имею. Может, каким-нибудь осколком после взрыва задело? – А ты не помнишь? – Нет. Тебя спрашивать, я так понимаю, тоже без толку? – К сожалению, да. Я в тот момент был немного занят – убивал своего любовника и его несносного отпрыска. – Чем оказал миру большую услугу, Северус. – И поэтому, разумеется, мне было легче расщепить их на первоэлементы. – Я понимаю... – Ну и хорошо. А теперь спи, ребенок. Или тебе рассказать сказку на ночь? Гарри нашел и крепко стиснул руку Северуса, переплетя пальцы, а потом прижался холодной ступней к его щиколотке. Поняв, что его не отталкивают, он принялся медленно водить ногой туда-сюда, и это мерное движение, казалось, окончательно лишило сопротивления угловатое тело в его объятиях. – Сказку, – потребовал Гарри, утыкаясь лицом в теплые пряди приятно пахнущих волос и ровно дыша Северусу в загривок. – Ну хорошо. О чем? О львах? О троллях?.. Заходят оборотень, мартышка и василиск в паб... (10) – О нас. О тебе и обо мне. – А. Я не в состоянии говорить о тебе, Поттер. Я знаю только о себе. – Тогда говори о себе, – на сей раз Гарри потерся носом о Северусов затылок, а потом тот почувствовал легкое касание сухих губ. – Обо мне... Что ты хочешь знать? – Кто ты, Северус. Я хочу знать, кто ты и почему... почему все. – У меня для тебя нет ответов, – задумчиво отозвался тот. – Если ты полагаешь, что я знаю, кто или почему, ты наделяешь меня большей мудростью, чем мне суждено обладать. – Вот это мой Северус. Я наконец затащил тебя в постель, а ты все равно разговариваешь, как по учебнику. – Это потому, что у меня нет своих слов. Чтобы рассказать тебе о себе, мне придется одалживать чужие. Гарри придвинулся ближе, старательно прижимаясь к горячему, гостеприимному телу всем своим существом. В этом не было ничего сексуального, он искал только уюта и тепла – чем больше, тем лучше, слушая дождь и напоминавший звуки маримбы звон «поющего ветра» – в темноте, которой никогда, никогда теперь не будет конца. Он устал быть один, устал сражаться с невидимым противником, а худое тело в его объятиях и резковатый запах кожи Северуса приносили успокоение. Кем бы они ни были раньше, теперь они стали другими – и зависели друг от друга, потому что все остальное было в той или иной степени потеряно. – Валяй, одалживай. – Ну если ты настаиваешь... Последовало короткое, задумчивое молчание, одинокое раздумье, а затем Снейп принялся размеренно читать на память: Что за уста касались губ моих, Когда, зачем?.. Я забываю снова. И рук объятья чьи? А тень былого Стучит со струями дождей косых В стекло упрямо и ответа ждет. И в сердце боль глухая шевельнется О тех, кто больше рядом не проснется, Ко мне во тьме со стоном не прильнет. Так дерево стоит среди снегов – Без птиц немо, уныло и раздето, Не зная, что ему покоя не дает. Я не скажу: любви обманчив зов, Я знаю только: прежде пело лето Во мне, пусть тихо, ныне – не поет. (11) – Ох, Северус... – Цыц. – Я не хочу, чтобы ты был одинок... – Я не думаю, чтобы я не был – хоть когда-нибудь. И прошло столько лет... я весьма сомневаюсь, что еще помню, как кого-нибудь любить. Тебе бы следовало избавить себя от мучительной проверки, если можешь. – Нет. Я хочу знать.


Мерри: – Неутолимая жажда знаний, мистер Поттер? – Нет, профессор, – признал Гарри, целуя его за ухом. – Просто проклятое гриффиндорское неумение не будить лихо – и Мастеров Зелий – пока они спят. Несмотря ни на что, Северусу все же удалось немного подремать, прежде чем по коридору разнеслось предупреждающее громыхание тележки с завтраком. – Сосиски. Опять эти чертовы сосиски, – сказал Рон кому-то прямо за дверью их палаты. – Никто их никогда не ест, и в конце концов их скормят свиньям. Такое ощущение, что эти самые сосиски уже побывали свиньями в трех поколениях. Гарри, Северус, вы одеты? – Пошел в задницу, Уизли, – отозвался Снейп, чувствуя, как с его плеча приподнялась неизвестно как туда попавшая голова и тут же улеглась обратно. – Вежливо, нечего сказать. Северус невнятно пробурчал что-то себе под нос, но, услышав, как Рон поворачивает дверную ручку, крикнул еще раз: – Я серьезно, Уизли. Пошел в задницу. – Он обидится, – тихо сообщил Гарри, впрочем, без тени упрека. – И очень хорошо. Чем раньше я выберусь отсюда и избавлюсь от необходимости полагаться на милость Рональда Уизли, черт бы его побрал, тем лучше. Более того, – заметил Снейп с характерной ноткой похоронного юмора, – я буду счастлив, если вообще никогда больше его не увижу. – У тебя есть все шансы, что твое желание исполнится, – уныло сказал Гарри. – Так что, вы не хотите завтракать? – Нет, Рон, отстань, – крикнул Гарри сквозь дверь. – Мы заняты. – А, – донеслось из коридора. Последовала пауза, а потом до Рона дошло: – Черт побери! Какая га... нет, лучше не говори мне ничего. – Какое живое воображение, – лениво заметил Северус. – Как будто я бы стал с ним разговаривать, если бы был занят тобой. – И как будто я бы тебе позволил. – Он не очень хорошего о нас мнения, не правда ли? – Я вернусь через полчаса! – заорал Рон. – И что бы вы ни делали, лучше бы вам с этим покончить, потому что я все равно войду! – А вот теперь даже Альбус Дамблдор – без сомнения, самый глухой из всех местных пациентов – в курсе, чем именно, по мнению Рона Уизли, мы заняты. – В задницу Рона... – пробормотал Гарри. – Спасибо за предложение, но вряд ли мне когда-нибудь будет настолько невтерпеж. – Он нам оставил не очень-то много времени... – Достаточно, – ответил Северус, – учитывая, что я не имею ни малейшего желания воплощать в жизнь грязные фантазии Уизли. – Я думал, ты хочешь, – Гарри засунул руку Северусу под рубашку, проведя ладонью от худого колена к волосатому бедру. – Судя по тому, как ты хвастался своим мужским достоинством... Северус перехватил руку за мгновение до того, как Гарри успел подобраться к его члену и проверить упомянутые утверждения самостоятельно. – Может, и хочу, – признал он, как будто впервые произнося эти слова. – Что не имеет ни малейшего значения, потому что я отказываюсь заниматься сексом в этой благотворительной чертовой дыре, когда твой дружок-гомофоб подслушивает под дверью. – Наверное, в этом есть смысл, – неохотно согласился Гарри. – Безусловно, есть. А посему я тебе советую либо немедленно сказать пару ласковых своим детородным органам, либо пойти в ванную и разобраться там со своей «маленькой проблемой», которую ты пытался засунуть мне в анус, пока я отвлекся. – А, ты заметил? – Право слово, Поттер, ты что думаешь, меня настолько увлекают звуки собственного голоса, что я в состоянии не заметить такой впечатляющий... я бы даже сказал, внушительный... член, тычущийся мне в задницу?! – Внушительный? – И весьма привлекательный, – с явным сожалением заметил Северус. – Но сейчас не время и не место. Будь уверен, Поттер: если я когда-нибудь и позволю тебе меня трахнуть, я намереваюсь расслабиться и получить максимум удовольствия – и уж точно обойтись безо всяких уизлиподобных посторонних. – Любишь быть снизу, а? – поинтересовался Гарри, отстраняясь и поправляя пижаму, чтобы вернуть на место фланелевую преграду между своим членом и искушавшими его ягодицами. – Я всегда думал, ты предпочитаешь быть сверху. Мне никогда не приходило в голову, что Люциус может оказаться из тех сладких мальчиков, которые в постели превращаются в агрессивную скотину.

Мерри: – Агрессивная скотина – это весьма точное описание Люциуса, – ответил Снейп. – К твоему сведению, все его помешательство на одежде не имело ничего общего с сексуальностью. Это был вопрос имиджа, власти, а также выражение его феноменальной малфойской заносчивости. Он никогда не был покорной маленькой шлюхой и равно любил как пассивную, так и активную роль, причем иногда в самой грубой форме. В общем, надеюсь, ты понял, Поттер: я привык, что меня используют, однако сей факт не означает, что мне это нравится. – Когда-нибудь ты все-таки оговоришься и назовешь меня по имени, – уныло заметил Гарри и добавил: – Хорошо, Северус, я понял. Ты предпочитаешь равные возможности в постели. – Что следует учесть любому потенциальному партнеру. – Будем считать, что ты меня предупредил, – твердо ответил Гарри. – Мне тоже, в общем, все равно, я одинаково люблю и то, и другое. – Неужели. Возможно, у нас есть будущее, мистер Поттер. – Да, профессор, вероятно, мы наконец сдвинулись с мертвой точки. А теперь, – объявил Гарри с невеселым смешком, – если я кому понадоблюсь, я буду в ванной. – Хорошо. – Дрочить. – В самом деле. – Под очень холодным душем. После завтрака Все было спокойно полчаса спустя, когда вернулся Рон, принеся с собой несколько подгоревших тостов, жалкие остатки масла и нечто, что звалось вареньем из манго. Северус полагал, что оно с манго даже не встречалось ни разу в жизни, не то что варилось с ним вместе. – Успели поразвлечься? – проворчал Рон, и Гарри безо всякого зрения представил себе лицо своего некогда лучшего друга: под растрепанной рыжей челкой хмурая и недовольная гримаса, а на малиновых от неловкости щеках – гневные почти фиолетовые пятна. – Очень даже, – восторженно сказал он. – Правда, Северус? – То было одно из высших наслаждений, доступных человеку, – спокойно отозвался Снейп. – И хотя спина у меня уже не та, что прежде, а Поттер явно склонен лягаться по ночам, мы подумываем о том, чтобы потребовать двуспальную кровать. – Ни в жизнь. Это только для женатых пар. – Право же, мистер Уизли, разве можем мы с Поттером быть более женаты? – вопросил Северус фальшиво-рассудительным тоном. – Мы едим, спим и работаем вместе на таком клочке пространства, которое в нормальных обстоятельствах едва сгодилось бы на чулан для метел. Мы близки во всех смыслах этого слова. Я вас уверяю, пара слов на какой-то бумажке вряд ли могут изменить природу наших отношений. – Начхать я хотел на природу ваших отношений, Снейп, – зло ответил Рон, – но если вы думаете, что я буду потворствовать всему этому и добуду вам кровать, вы сильно ошибаетесь. – Что, Рон, тебя все-таки не взяли на работу? – язвительно поинтересовался Гарри. – Что? – Ну, если бы ты собирался свалить отсюда, тебе было бы плевать, как мы спим. – Знаешь, что я тебе скажу? Мне и так плевать, но правила есть правила, и за мной следят. – О, вот тот дух, который обеспечил нам победу над Волдемортом, – кисло заметил Северус. – В самом деле, проще склониться перед мелочными бюрократами и их гомофобией, чем помнить, что пациенты сего благотворительного заведения – живые люди со своими желаниями и личной жизнью. Между прочим, у Альбуса и Минервы есть двуспальная кровать. – Между прочим, они состоят в браке – и состояли в нем еще до Потопа, – огрызнулся Уизли, демонстрируя некоторые задатки остроумия. – Причем один из супругов – женского пола. – Да что вы говорите! И кто же именно? Услышав столь явное – с его точки зрения – свидетельство неуважения, Рон поперхнулся, но затем продолжил тем же поучающим тоном: – Брак создан, чтобы соединять мужчину с женщиной. Двое мужчин не могут вступить в брак, следовательно, им не положена двуспальная кровать в Хогсмид-холле. Все очень просто. – Ошеломляюще просто и, как всегда, ошеломляюще неверно. Как ты думаешь, Поттер, стоит нам передать это дело нашему юристу? Она, мне кажется, любит хороший вызов. – О, Северус! – отозвался Гарри с таким обожанием в голосе, что не было сомнений: он еще и ресницами хлопал для пущего эффекта, специально для Рона Уизли. – Это просто замечательная мысль. Я думаю, дело того стоит. – Не впутывайте сюда Гермиону, – зарычал Рон, явно из последних сил держа себя в руках.

Мерри: – Я боюсь, – с издевательской любезностью сообщил Северус, – что удержать ее будет совершенно невозможно. Как вы хорошо знаете, Гермиона Грейнджер – известный борец за права человека. Я думаю, она с удовольствием возьмется вести дело в суде – это создаст такой прецедент... Ведь в наше время состоящие в порочных однополых связях люди имеют наглость наслаждаться практически равным общественным положением по сравнению с добропорядочными гетеросексуальными обывателями. Так что ваши личные предрассудки, как и предубеждения управляющих Хогсмид-холла, не имеют совершенно никакого значения. – Гермиона давно пыталась свести нас с Северусом, – спокойно вмешался Гарри. – Ты собираешься воевать и с ней тоже, Рон? Смотри, это тебе же выйдет боком. – Кроме того, думаю, стоит вам напомнить, что она пользуется большим уважением среди руководства Центра. Не думаю, что вы долго здесь удержитесь, если, скажем, на вас будет подана официальная жалоба, – добавил Северус безапелляционным тоном человека, абсолютно убежденного в собственной неопровержимой правоте. – В задницу эту работу! – взревел Рон. – И тебя заодно, Снейп. – Мой дорогой мистер Уизли, – сладко отозвался Снейп голосом тягучим, как карамельный соус, медленно стекающий с шоколадного десерта, – вы, безусловно, можете попытаться, но полагаю, быстро убедитесь, что право первой заявки принадлежит Поттеру. – Ты и в самом деле порочен, – тихо усмехнулся Гарри, когда Рон ушел. – Благодарю. А ты изображаешь полное обожание так, что почти удается тебе поверить. – А я тебя и в самом деле обожаю. Только не вздумай возгордиться. – Как будто ты мне дашь. – Тоже верно, – Гарри приумолк в задумчивости. – Он так и будет всю дорогу нам мешать и путаться под ногами. – В противном случае он не был бы Роном Уизли. Гарри оставил это замечание без ответа и после долгой паузы поинтересовался: – Так что ты решил насчет свадьбы? – Ровно то, что, по твоему мнению, я должен был решить, еще когда ты сделал это смехотворное предложение, – насмешливо отозвался Снейп. – Ты пойдешь? И будешь хорошо выглядеть? – Пойду. И буду, раз уж ты так настаиваешь, хорошо выглядеть. – Да, настаиваю. Мы засядем с близнецами, Биллом и его парнем и будем отпускать грубые шуточки насчет гетеросексуалов. – Если пожелаешь, – вкрадчиво предложил Северус, – я даже могу швыряться хлебными шариками в викария. – Тебе нравится мучить Рона. – Это цель всей моей жизни, – признал Снейп. – И некоторое возмещение морального ущерба, нанесенного мне многими поколениями хогвартских студентов. – Неужели мы были так ужасны? – Что ты хочешь от меня услышать? Что ты отличался от других, и я влюбился с первого взгляда на твоем распределении? Жаль тебя разочаровывать, Поттер, но ты тогда был таким же маленьким засранцем, как и все остальные, плюс к тому – сыном людей, которых я в свое время терпеть не мог. Вряд ли я мог предположить, что ты в будущем окажешься... более или менее сносным компаньоном. – Более или менее сносным? Ты только что, считай, заявил Рону, что мы женаты, и позволяешь ему думать, что мы занимаемся бог весть чем под покровом ночи, но не можешь найти для меня других слов? – Ну, ты еще необидчив, – хмыкнул Снейп. – И иногда даже почти кроток. – А ты невыносим, – отчаявшись, Гарри помотал головой. – Ты меня любишь и сам это понимаешь. Так какого черта ты не можешь в этом признаться?! – Бога ради, Поттер, стал бы я выставлять себя идиотом в глазах безмозглого ничтожества вроде Уизли ради человека, которого я, по меньшей мере, не мог бы любить? – Не похоже на то, – согласился Гарри. – Но еще меньше похоже, чтобы ты когда-нибудь согласился подпустить меня к себе. Я не Люциус Малфой, Северус. – Правда? Я каким-то необъяснимым образом умудрился не обратить на это внимания, – Северус предпринимал явные попытки избавиться от привычного горького сарказма. – И эти сравнения с Люциусом в высшей степени неуместны, – добавил он твердо. – Он тебе не соперник, и не только потому, что давно мертв, а ты жив. Безусловно, ты далеко не так хорош собой и не так элегантен, но зато ты вряд ли собираешься мне изменять направо и налево со всеми встречными обоего пола, а потом безудержно этим хвастать. – Это точно, – охотно поддакнул Гарри. – Такой уж я однолюб. – И тем более, надеюсь, ты не собираешься соблазнять меня под видом Гилдероя Локхарта и таким образом испытывать мою верность. – Фу. Это, наверное, было мерзко.

Мерри: – Что это на самом деле Люциус, я выяснил только много месяцев спустя. А тогда я знал только, что имею дело с пьяным кретином, который упорно пытается стащить с меня штаны. К счастью, я не находил в этом фигляре привлекательным ровным счетом ничего, чем и продемонстрировал Люциусу свою непоколебимую верность. Он меня вознаградил очаровательнейшим образом, переспав с Локхартом сам. – Вот уж не думал, что Локхарт... – Поверь мне, Поттер, мало кто из мужчин мог отказать Люциусу, когда тот пускал в ход женские чары, – даже законченные гетеросексуалы. А Люциус всегда получал, что хотел. Не знаю, пытался ли он еще раз соблазнять меня с помощью полиморфного зелья, но это весьма возможно. – Тот случай с Драко? – Не исключено. – Вообще-то на него похоже. – Пожалуй. – В любом случае, не беспокойся, – утешительно сказал Гарри. – Я не собираюсь как бы то ни было проверять тебя, и надеюсь, что ты меня тоже не станешь. Я и так не буду тебе изменять, что бы ни случилось. – А, – вздохнул Северус с некоторым удовлетворением. – Тогда мне, вероятно, следует попытаться быть таким человеком, верность которому тебе не будет в тягость. – Просто будь собой, зловредный ты ублюдок, – фыркнул Гарри, – мне всегда этого хватало. И не вздумай меняться. Когда они пили кофе, явился Люпин. – Говорят, вы тут перебудоражили весь персонал, – усмехнулся он, устраиваясь в изножье Северусовой кровати. – Ваши обычные выкрутасы или что-то новенькое, о чем я должен знать? – Данный вопрос содержит в себе ответ, директор Люпин, – шелковым голосом заметил Снейп, – и предполагает, что вы и так знаете то, что вам предположительно должны рассказать. – Северус, вряд ли тебе удастся сбить с толку меня, – сказал тот. – И честно говоря, ваше решение начать бурную интимную жизнь интересует меня лишь постольку, поскольку вы оба мои близкие друзья и я весьма доволен, что вы наконец нашли друг друга. Однако я вынужден просить вас пощадить Рона Уизли, ибо меня заботит его душевное здоровье. Северус приподнял брови, пытаясь угадать причину этой необычной просьбы. – С какой стати, не мог бы ты сообщить? – Ну... – неловко начал Люпин, – ты же знаешь, он не очень счастлив тут, и в субботу я беседовал с ним насчет работы в Миртль-хаус. Он только что мне сказал, что согласен. Должен признать, что рад этому. Рон как раз тот человек, что мне сейчас нужен: молодой, оптимистичный и вообще хороший пример детям. – А что он будет вести? – поинтересовался Гарри сдавленным голосом, хотя ни за что в жизни не признался бы почему. – Историю? Что-то я не помню, чтобы он ее хорошо знал. Как и иностранные языки, если уж на то пошло. – О боже мой, нет, конечно, – засмеялся Люпин. – Я в здравом уме, Гарри, и никогда бы не предложил Рону работу преподавателя. Со своим темпераментом он вряд ли выдержит такую нагрузку. Нет, ему нужно что-то более подвижное. Смотритель, садовник – что-то в этом роде. Там есть небольшой коттедж, вроде хижины Хагрида, думаю, он поселится там. Он собирается завести кур и собаку, а если решит обзавестись семьей, то там найдется место для жены и детей. – Очаровательно, – протянул Северус, чувствуя, что Гарри сейчас вряд ли в силах ответить. – Хорошо, господин директор, по вашей просьбе я проявлю к нему некоторое снисхождение, пока он не устроится на новом месте. Однако я сохраняю за собой право мучить его в дальнейшем. – Думаю, это справедливо, Северус, – Люпин помедлил, только сейчас заметив, что второй из его собеседников перестал принимать участие в разговоре. – Гарри, ты же не расстраиваешься? Что я предложил Рону работу? Я знаю, тебе будет его здесь не хватать... – Конечно, не расстраиваюсь, Ремус, о чем речь! – выпалил Гарри. – Я хочу, чтобы у Рона была работа, которая ему нравится, а это звучит просто идеально. А насчет скучать... ну, в последнее время мы больше путались друг у друга под ногами. – Он мне так и сказал. – Вот я и думаю, сможем ли мы достаточно избегать друг друга, если я соглашусь на работу, которую ты мне предлагал. Из угла, где сидел Северус, донеслось изумленное восклицание, но Люпин воспринял новость с завидным спокойствием. – В конечном счете это, разумеется, зависит от тебя, поскольку преподаватели живут в самой школе, и я сильно сомневаюсь, что вы с ним будете часто встречаться. Может быть, как раз настолько, чтобы помнить, почему когда-то подружились. – Это было бы неплохо, – задумчиво сказал Гарри. – В таком случае, скажи, пожалуйста, на каком предмете ты остановил свой выбор?

Мерри: – На компьютерах, Ремус, – смущенно ответил Гарри. – Думаю, у меня получится. И мне придется освежить знания по математике, так что если бы ты мог подобрать для меня какие-нибудь курсы и по тому, и по другому... – Конечно. И я без труда найду временную замену, пока ты будешь доучиваться. Должен признаться, что ты снял с моих плеч большую тяжесть. Я всерьез опасался... – Извини, Ремус, это еще не все. Люпин, чей поток энтузиазма был прерван этим заявлением, довольно неплохо представлял, что сейчас услышит, и, втайне от обоих собеседников, позволил себе улыбнуться во весь рот – мол, я же говорил... Он всегда был уверен, что дело этим кончится. – Я хочу жить с Северусом. И двуспальную кровать. – Хорошо. – Что, вот так просто? И нет никаких правил против этого? – Откуда? Правила сочиняли мы с Северусом, и никто из нас не собирался ущемлять права тех преподавателей, кто предпочитает однополые отношения. Согласись, это было бы лицемерно с нашей стороны. – Я ведь, кажется, говорил тебе, Поттер, – любезно заметил Северус, – что Миртль-хаус предоставляет жилье преподавателям, их супругам и их несовершеннолетним детям. – Ну да... – он не очень понимал, какое это имеет отношение к делу. – Ты более чем отвечаешь этим требованиям, Гарри, – пояснил Ремус. – Прежде всего, ты будешь преподавателем сам, а следовательно, можешь решать, где тебе жить. И я готов считать вас супругами, если вы, конечно, оба этого хотите. – Да, – резко сказал Снейп без объяснений и оправданий, просто приняв решение. – Гарри? – Да... – тихо и почти испуганно отозвался тот, словно не веря, что все может быть так просто. – Слишком много всего сразу, да? – сочувственно спросил Ремус. – Ну, никто тебя не торопит. Как-нибудь загляни в школу с Северусом, пройдешься по комнатам, которые он выбрал, и скажешь мне, не нужно ли чего поменять. Я так понимаю, вы оба предпочли бы переехать как можно скорее? Кажется, местную кухню нельзя назвать... – ... съедобной, – проворчал Северус. – Ее нельзя назвать съедобной, Люпин. – Да, для такого разборчивого человека, как ты, это должно быть сущей пыткой, – согласился Ремус. – Ладно, я побежал, у меня еще куча дел, знаете ли. И, Северус... – Да? – Поздравляю, старина, – по звукам Гарри понял, что его только что обретенный спутник жизни обменялся с Ремусом более или менее неуклюжим рукопожатием. – Я всегда считал, что ты своего добьешься, даже если ты сам в это не верил. Кстати, Гарри... Помнишь, что любил повторять Альбус: мы – это выбор, который мы делаем? – Да, а что? – Ты выбрал правильно, – Ремус внезапно осекся, будто осознав, что сказал много больше, чем следовало. – Послушай, проводи меня до выхода, а? Я хочу тебе кое-что сказать по дороге, – Гарри слышал, как Люпин встал и пошел к двери, а потом нерешительно замер на полпути, дожидаясь, пока Гарри тоже поднимется и его догонит. – Я сейчас вернусь, Северус, – сказал Гарри. – Можешь не торопиться, – в бархатном голосе прозвучало легкое ошеломление. – Я никуда отсюда не денусь. – Он и в самом деле никуда не денется, – заметил Ремус, выпихнув Гарри в коридор. – Ты хоть представляешь, сколько он тебя ждал? – Он – меня?! – воскликнул Гарри. – Да это я за ним бог весть сколько гонялся, Ремус! Он мной никогда не интересовался. – Ошибаешься. Северус пропал с самого начала, если верить Минерве, а она мне это рассказывала, еще когда я вел в Хогвартсе ЗОТИ... сколько, уже девять лет назад, да? Он с ума по тебе сходил и из последних сил отказывался признаваться в этом даже себе. Минерва считала, что это очень мило. Конечно, никто тогда не мог знать, что ваши предпочтения совпадут, и все думали, что, когда ты вырастешь, его увлечение пройдет само собой, – однако, как видишь, не прошло. – Черт побери, Ремус! Ну почему мне никто ничего не сказал? Почему мне вообще никто ничего никогда не говорит?! А он знал, что ты знаешь... что я ему нравлюсь? – Полагаю, да. Во всяком случае, придя в себя после взрыва, он первым делом спросил меня, по-прежнему ли у тебя такие красивые зеленые глаза... и я понял, что ничего не изменилось. Гарри надолго умолк. В конце концов после долгой паузы он спросил: – А что ты ответил? В смысле, по-прежнему ли у меня красивые зеленые глаза?

Мерри: Ремус уверенно взял его за плечи и развернул, подставляя лицо свету, так что Гарри ощутил на щеках прикосновение бледного зимнего солнца. Даже теперь, в солнечных лучах, он не видел ничего – даже не ощущал разницы между светом и тенью, которую непременно должен был отбрасывать на него Ремус, заглядывая ему в глаза. – Они все такие же зеленые, – наконец ответил тот, – и такие же красивые, хотя теперь затуманенные, а не ясные. Это придает тебе загадочности, и я думаю, Северусу бы очень понравилось, если бы он мог тебя видеть, – Ремус приумолк. – Он седеет, Гарри, и сильно похудел, и нос теперь заметен еще больше. Он выглядит усталым... и ты ему очень нужен. – Я сделаю все, что смогу, Ремус. Если он мне позволит. – Позволит. Мне кажется, он настолько устал за тобой бегать, что наконец решил уступить и дать тебе его поймать. Он останется с тобой до конца дней своих, Гарри, хочешь ты того или нет. Он очень преданный человек... будь уверен, что ты этого заслуживаешь. Он похлопал Гарри по плечу и отошел на пару шагов, потом вдруг резко остановился и развернулся. – Кстати, я слышал ваши планы испортить свадьбу Вуда и Уизли, – к изумлению Гарри, сказал он. – Ты же знаешь, что если бы Сириус был жив, он бы обязательно к вам присоединился. Он отлично лепил хлебные шарики и вообще был незаменим в любой ситуации. – Да, Ремус, я знаю. – Почти как Северус – особенно в тяжелую минуту. – Спасибо, Ремус. – Просто будь счастлив, Гарри, – сказал Люпин и отправился прочь, уже больше не останавливаясь. – Это главное, чего все мы когда-то хотели. Проводив Ремуса, Гарри медленно вернулся в палату. Там царила тишина, которую нарушало лишь негромкое гудение читального аппарата и тихое шуршание рукава, когда Северус поправлял страницу или возвращался назад, чтобы перечесть строку. Гарри просто сел и тихо ждал, позволяя тишине вырасти настолько, чтобы стать невыносимой. Они вечно затевали эту игру, когда обоим хотелось выговориться, но никто не желал начинать первым. – Значит, Уизли будет новым Хагридом, – наконец сказал Снейп, словно продолжая предыдущий разговор. Его интонации никак не подсказывали, что между ними произошло хоть что-то важное – не то что в последние несколько часов, но и за долгие годы до этого. – Ему понравится, – тихо ответил Гарри. – Возиться со зверьем, что-нибудь сажать, чинить и красить... он всегда умел делать такие вещи – куда лучше, чем общаться с людьми. На что хочешь спорим, через пять лет он обзаведется бородой и по меньшей мере парой детей. – Но не с Гермионой Грейнджер. – Думаю, нет. Не представляю, чтобы она согласилась на эту сельскую идиллию вместо того, чтобы заниматься юридической практикой в каком-нибудь мегаполисе и зарабатывать... сколько сейчас зарабатывают юристы? – Совершенно неприличные суммы. Но ей придется очень много работать. – У нее все получится. И может быть, она сможет иногда заезжать в Миртль-хаус... мы устроим ее на диване или на чем-нибудь вроде того? – В школе есть комнаты для гостей, но если ты захочешь, можем держать раскладушку у меня в кабинете для некоторых особенно близких друзей. – Расскажи мне про наши комнаты, Северус, – об этом можно было говорить без опаски, не касаясь чувств и переживаний, зато это позволяло представить, на что будет похожа их будущая жизнь. Правой рукой Гарри нашарил плечо сидящего у стола Снейпа и, ссутулившись, наклонился, прижимаясь к нему сзади, прислоняясь щекой к шее и обнимая его. Когда Северус заговорил, Гарри не только слышал, но и чувствовал все сказанное, и впервые с тех пор, как познакомился с легилименцией, он по-настоящему понял, что такое делить с кем-то сознание... и что интимные отношения – лишь малая часть любой настоящей близости. Физическое удовлетворение можно найти как в одиночестве, так и с любым согласным на это человеком, однако теперь ему открывалась близость такого рода, какой ему прежде был совершенно неведом. И едва он прекратил идти на поводу у влечения и стал принимать решения сознательно, как начал понимать все то, о чем Северус твердил ему долгие годы. – У нас большая гостиная с камином на первом этаже, – медленно начал Северус. – Там тихо, и Люпин утверждает, что солнечно. В сад выходит дверь, и снаружи есть место, чтобы поставить стол и стулья. Есть кухня, чтобы мы могли готовить сами, если захотим. Спальня большая и прохладная, и при ней крошечная ванная, но я настоял, чтобы там все-таки была ванна.

Мерри: – А место для двуспальной кровати? В спальне, я имею в виду? – уточнил Гарри, зная, что иначе со Снейпа станется ответить точно на поставленный вопрос, не больше и не меньше, просто из вредности. – Думаю, найдется, надоедливый ты мальчишка, – вздохнул тот. – И ты говорил, что у тебя есть кабинет? – Совсем крошечный. Кажется, раньше это была кладовка. Узкая комната со скошенным потолком, уходящим под лестницу. Я собирался втиснуть туда свой письменный стол. – А мой? – А что, ты действительно собираешься работать? – насмешливо спросил его компаньон. – Ну, всякое бывает, – Гарри пожал плечами. – И мне понадобится эта шутка... компьютер. – Ну ладно, – опять вздохнул Северус. – Думаю, если вынести часть книжных стеллажей в прихожую, то в нише в гостиной поместится твой стол. – И еще я хочу кошку. – Чтобы я спотыкался об нее по ночам, а псина Уизли гоняла ее по всему саду? – Хочу кошку, – уперся Гарри. – Ну раз ты так настаиваешь. Только не называй животное ни Локхартом, ни Люциусом. – Не волнуйся. Я назову ее Хедвиг. – Тогда не забудь удостовериться, что это не кот. Тяжелая ладонь Снейпа легла на левую руку Гарри, и он вдруг понял, что знает, откуда взялся этот загадочный шрам: его вполне могли оставить совиные когти. Бедное создание, вероятно, было в один миг сожжено заживо вспышкой неконтролируемой стихийной магии. К счастью, Гарри это, кажется, не приходило в голову, а Северус совершенно не собирался делиться с ним своей догадкой. Более того, он предпочел бы, чтобы Гарри никогда об этом не узнал, если получится. «Осколком после взрыва задело, как же...» – Я знал, что ты согласишься, – Гарри ненадолго замолчал, а потом сказал тихо: – Прости, что я не могу быть тебе Люциусом. Тем, которого ты любил и каким ты его считал. – Поттер, его никогда не существовало, – ответил Северус. – Не больше, чем Оливера, в которого ты был влюблен. Мы оба были жертвами обмана, сознательного или невольного, и, думаю, каждый из нас был по-своему рад обманываться. – Угу. Я сам себя пытался сбить с толку, правда? Я не доверял своим чувствам к тебе и хотел, чтобы вместо тебя это был Оливер. Ты был всегда рядом, неизменной частью жизни, и мне казалось, что это недостаточно романтично. И откуда я мог знать, как ты ко мне относишься, Северус? Ты всегда чертовски хорошо это скрывал. Северус опустил голову на их сплетенные руки. – Я так понимаю, директор Люпин, как говорится, сдал меня с потрохами? Похоже, он собирается всерьез соревноваться со своим прославленным предшественником в невыносимом искусстве манипулировать людьми. – Похоже на то, – весело согласился Гарри. – Но он только пытается помочь и хочет, чтобы мы были счастливы. Северус испустил глубокий вздох, как будто признавая окончательное поражение. – Тогда ты все знаешь. Я цеплялся за наши отношения с Люциусом просто потому, что иначе мне бы пришлось признать свои чувства к тебе, а на это мне никогда не хватало духа. – Я знаю. Ты влюбился в меня до потери сознания, – повторил Гарри слова, услышанные от Северуса всего пару дней назад. – Ты был убежден, что это безумие и что ничего не выйдет, а посему решил никогда в жизни не показывать мне, как ты ко мне относишься на самом деле. Учитывая, насколько ты пессимистичный и склонный к самоуничижению слизеринец, нет никаких сомнений, что ты попытался закопать свои чувства поглубже, в надежде, что они сдохнут от невнимания. И я не разбил тебе сердце, Северус, только потому, что ты никогда не подпускал меня достаточно близко. Ну что, я прав? – Практически, – хрипло сознался Северус. – Во всем, кроме одного: я никогда не обманывался насчет того, что за чувства к тебе испытываю, я просто пытался найти им практическое применение. Можешь мне поверить: за последние двенадцать лет не было ни дня, когда бы я не думал о тебе, так или иначе. Я всегда приглядывал за тобой – краем глаза, зная, что стоит мне повернуть голову – и я увижу тебя ясно... – Мне так жаль, Северус... А теперь – ты меня видишь? Ясно? – Думаю, да, мальчик. А ты меня? – Да. Да, вижу. По крайней мере, я вижу тебя таким, какой ты есть на самом деле. И я люблю тебя таким. – Спасибо. Я... – он не договорил, потому что Гарри зажал ему рот ладонью. – Не говори. Не надо. – Почему нет? – удивился Северус. – Возможно, у меня хватит духа? – добавил он с легкой насмешкой и намеком на искреннюю приязнь. – Потому что ты и так говорил это день за днем двенадцать лет, – ответил Гарри. – Дай мне шанс сравнять счет. – То есть я не должен выражать свои чувства еще двенадцать лет? Ты это имеешь в виду? – Именно. Снейп кивнул.

Мерри: – Я постараюсь изыскать терпение и совладать с собою (12), – вполголоса сказал он в притворном смирении, как часто делал в разговорах со своим предыдущим любовником, и знал, что ему поверят ничуть не в большей степени. – Уж постарайся. – Однако если мне понадобится что-то сказать, придется найти кого-то, кто будет говорить за меня. Такой вариант тебя устроит? – Смотря кого, – уклончиво ответил Гарри. – Мне бы не хотелось, чтобы при наших интимнейших беседах присутствовал кто-то третий. – Думаю, для мистера Уистена Одена можно сделать исключение, – поддразнил его Северус, взяв за руку и положив его ладонь на рабочую область читального аппарата. – Он знал, что это такое – быть мной. И что такое быть нами: быть одинокими, бояться и влюбляться в этом негостеприимном мире. – Правда? – с восхищением спросил Гарри. Он начинал понимать, что не только знает невероятно мало о человеке, в которого влюблен, но и что существует целый незнакомый мир, закрытый для него доселе, куда теперь он мог войти, избрав Северуса своим проводником. – Покажи мне. Строки медленно скользили под пальцами, и одновременно над его ухом их читал голос, полный полуночи, и греха, и ласки, и надежды. Голос, который врачевал раны, и исцелял оставленные кем-то шрамы, и возвращал будущее, которым, как он думал, ему пришлось пожертвовать, чтобы победить тьму. Теперь он мог все, и жизнь продолжалась: она будет иной, как будет иным и он сам, но день будет следовать за днем, и, что важнее всего, Северус будет рядом. Любовь моя, склонись в дремоте томной К моей руке неверной, вероломной, В пожарах времени или чумы пропасть Красе детей безвинных суждено. И вечно нам могилы злая пасть Твердит, что юность мимолетна, но В объятиях моих до утренней зари Позволь создание живое нежить, Пусть смертное и грешное, а мне же – Прекраснейшее, что ни говори. (13) – Прекраснейшее, старый нетопырь? – поддразнил Гарри, потрясенный настолько, что был почти не в состоянии воспринимать услышанное всерьез. – Да ты еще слепее меня! – Я просто совершенно ослеплен, и к тому же у меня очень хорошая память. А в переводе, невыносимый ты невежда, это попросту означает: «Я тебя тоже люблю». – Я знаю. – Хорошо. Похоже, мои скромные попытки заняться твоим образованием не пропали совсем уж даром. – Совсем не пропали, я бы сказал. Ни один, ни другой не пошевелились, не собираясь ни отстраняться, ни прижиматься ближе, – им было хорошо и так. Потрясенные потоком чувств, которые только сейчас находили себе место, они буквально слышали, как разрозненные кусочки их жизней собираются в цельную, ясную картину. Ни один из них не начертал бы ее раньше, ни один не ждал, что дело кончится именно так, но все сложилось так, как сложилось, и этого было более чем достаточно для них обоих. – Ты опять хлопаешь на меня ресницами, распутный мальчишка, – сказал Северус после долгого, задумчивого и нежного молчания. – Откуда ты знаешь? – Гарри даже не пытался это отрицать. – Откуда я знаю? Да меня чуть не сдуло! Берегитесь, идет ураган Гарри: от одного взмаха ресниц начинается тайфун в Южно-Китайском море. Гарри тихо засмеялся. – Бедняга Северус, – сказал он с любовью. – Ты, похоже, действительно болен... – И неизлечимо притом. Во всяком случае, мне ничуть не лучше, чем тебе. – Тогда хорошо, что нас изолировали вместе, – заключил Гарри, легонько целуя его в шею. – М-м-м, – отозвался Северус, поворачиваясь так, чтобы прижаться щекой к щеке Гарри. – Карантин с тобой, да еще вечный? Какая непривлекательная перспектива. – Карантин, – согласился Гарри. – Если не считать Рона, и Ремуса, и Гермионы, и тети Петунии, и Олли, и Джинни, и всего их, без сомнения, многочисленного потомства. – Опять эти чертовы Уизли, – пробормотал Снейп без малейшего намека на искренность. – Не переживай. Лет через пятнадцать или около того нам придется их учить. Вот тогда-то ты и отомстишь, в третьем и четвертом колене, если захочешь. – Не думай, что я этого не сделаю, Поттер, – заявил Северус, наклоняя Гарри к себе и наконец крепко целуя эти проклятые и желанные губы – в первый, но далеко не в последний раз. – Не думай... что я... этого... не сделаю. Конец Март 2005

Мерри: Примечания (8) Quid pro quo – лат. «одно за другое». В данном случае – «услуга за услугу», «компенсация». (9) ... сон, который тихо сматывает нити с клубка забот (Sleep that knits up the ravel'd sleave of care) – У. Шекспир, «Макбет» (пер. Б. Пастернака), акт II, сцена II. (10) Заходят оборотень, мартышка и василиск в паб... – (с) Фред Уизли, «1001 шутка об оборотнях на все случаи жизни», издательство Zonko. (1001 Werewolf Jokes Suitable For All Social Occasions, a Zonko publication). (11) Что за уста касались губ моих... (What lips my lips have kissed) – Эдна Сент-Винсент Миллей (Millay), Сонет 43, перевод мой. Миллей, Эдна Сент-Винсент (1892-1950) – поэтесса из Новой Англии, чье творчество пользовалось огромной популярностью в 20-30-е гг. Окончила Вассарский колледж (Vassar College) (1917), жила в Нью-Йорке, потом в Европе. Дебютировала сборником «Ренессанс и другие стихотворения» («Renascence and Other Poems») (1917), за которым последовали не менее удачные «Несколько ягод с кустов чертополоха» («A Few Figs From Thistles») (1920), «Другой апрель» («Other April») (1921), «Плетельщица арф и другие стихи» («The Harp-Weaver and Other Poems»). 1923 - Пулитцеровская премия (Pulitzer Prize) . Стихи 30-х годов закрепили за ней репутацию одного из лучших мастеров сонета в современной англоязычной поэзии; в 1941 вышло их собрание («Collected Sonnets») . В годы второй мировой войны писала стихи, призывавшие к борьбе с нацизмом: «Пусть стрелы заблестят» («Make Bright the Arrows») (1940), «Молитва за армию вторжения» («Poem and Prayer for an Invading Army») (1944) и др. (12) Я постараюсь изыскать терпение и совладать с собою (I will try to possess my soul in patience) – цитата из письма Катерины Бут (жены генерала Уильяма Бута и основателя Армии Спасения) своим родителям, от июня 1861 года. Полностью цитата примерно такова: «Меня мучит искушение огорчаться, что Господь не облегчил нам жизнь так, как мог бы, но кто я, чтобы упрекать Его? Я знаю, что Его пути часто лежат сквозь бурю, и все ураганы подвластны Ему. Я постараюсь изыскать терпение, совладать с собою и надеяться на Него». (I am much tempted to feel it hard that God has not cleared our path more satisfactorily, but I will not charge God foolishly. I know that His way is often in the whirlwind, and He rides upon the storm. I will try to possess my soul in patience and to wait for Him.) (13) Любовь моя, склонись в дремоте томной (Lay your sleeping head, my love) – У. Оден, «Колыбельная», перевод мой. Уистен Хью Оден (Auden) (1907-73), англо-американский поэт (в США с 1939). Владел различными поэтическими стилями; мастер экспрессивного стиха, отразившего трагическую реакцию на политические катаклизмы 20 в., отчуждение личности, распад духовности и одиночество поэтической души. Сборники: «Испания» (1937), «В настоящее время» (1944), «Щит Ахилла» (1955), «Избранная поэзия» (1959), «Дань Клио» (1960).

Gloria Griffindor: Мерри Спасибо огромное за прекрасный фанфик и перевод. Умных мыслей пока нет - одни эмоции *ушла переживать*

Таня Геллер: Великолепный фик) И если бы не переводчик, фигли я б его прочла...((( Спасибище!!!

Лисичка: Мерри Прекрасный фик. Согласна с Таней. Мне хоть ссылкой на оригинал в глаз тыкни, все равно лень прочитать будет. Отличный перевод. Северус и Гарри ужасно тронули. Гонялись друг за другом, а оказалось, что начали бежать в разные стороны. Но круг наконец то замкнулся. Спасибо большое!

yusuke: Мерри Скажу еще раз - прекрасный фик и совершенно великолепный перевод)) На фоне внешнего трагизма ситуации - нежная, по-настоящему трогательная история любви, написанная изящно, тонко, с хорошим вкусом. Большое спасибо вам, Мерри, читать ваши работы большое удовольствие))

Мерри: Gloria Griffindor Терпеливо жду умных мыслей ;) Таня Геллер Лисичка Рада, что приношу такую пользу :) Обычно и берешься за перевод как раз тех фиков, удовольствием от чтения которых страстно хочется поделиться :) yusuke Пожалуйста :)

Artemida: Это просто восхитительно! Один из лучших фиков этого пейринга. Качесто перевода выше всяких реальных похвал, особенно стихи, за них вам огромная гигантская благодарность. Ничего подобного я ещё не читала и я просто в восторге! Диалоги просто сказка, ёмко чётко. Нет ничего лишнего! Персоонажи как живые! Так передать чуства и эмоции, это не просто здорово, это замечательно! Так же хочу от души поздравить вас с победой в конкурсе переводов 2005 года, вы действительно заслужили это!

Мерри: Artemida Спасибо большое за похвалы :) И очень, очень рада, что вам понравилось. Вообще для переводчика нет лучше награды, чем то, что читателю нравится оригинал, которого он и в глаза не видел :) Имхо, хороший перевод - тот, после которого не появляется желания узнать, "а как было у автора" - ну, если не считать лингвистического любопытства. Еще раз спасибо.

Мерри: yusuke тут у меня спрашивала про фик, где Гарри слепнет перед 7 курсом. Это Северитус, довольно ангстовый и мрачный, завязка там, по-моему, чересчур, но есть очень сильные куски. Называется он "Связанный Прометей": PROMETHEUS BOUND by Dius Corvus http://www.fanfiction.net/s/1807847/1/

yusuke: Мерри Спасибо!)) И отдельное спасибо, что не забыли



полная версия страницы