Форум » Архив "Веселые старты 2011: Round Robin" » ВС: «Я знаю, что ты сделал на Самайн», ГП/ДМ, мистика, детектив, слэш, NC-17, макси, закончен » Ответить
ВС: «Я знаю, что ты сделал на Самайн», ГП/ДМ, мистика, детектив, слэш, NC-17, макси, закончен
Осенние ведьмы: Название: Я знаю, что ты сделал на Самайн Автор: Yulita_Ran, Lokys, Artaletta, Бета: m.urs, Fenrira Grey Герои (Пейринг): ГП/ДМ Рейтинг: NC– 17 Жанр: мистический детектив Саммари: Самайн – время, когда мир духов очень близко соприкасается с миром живых. В эту ночь Зло приходит на землю, а странные сны, которые видит Драко Малфой, внезапно становятся кошмарной явью… Дисклаймер: Все принадлежит миссис Джоан Роулинг. Авторы просто фантазируют. Предупреждение: АУ, возможен ООС, нецензурная лексика Тема: На ловца и снитч летит Примечание: фик написан на конкурс "Веселые старты 2011" на Зеленом форуме Клип Автор: volchiha Ссылка для скачивания файла: http://www.sendspace.com/file/cu225r Музыка: The Rasmus - Shot Использованные фильмы: [more]Гарри Поттер и Философский камень Гарри Поттер и Тайная комната Гарри Поттер и Кубок огня Гарри Поттер и Орден Феникса Гарри Поттер и Принц-полукровка Гарри Поттер и Дары смерти (часть 1) Гарри Поттер и Дары смерти (часть 2) Ведьма Сверхъестественное Дневники вампира Последние дни Приют Магическая книга и дракон[/more] Коллажи: chouette-e Рисунки: Satanaya Ссылка на тему обсуждения:
Ответов - 17
Осенние ведьмы: На Самайн магглы украшают свои дворы изрезанными тыквами, ставят зажженные свечи на подоконники и отправляют детей в дурацких костюмах выпрашивать у соседей сладости и мелкие монеты. Магглам кажется, что эти нехитрые действия в состоянии оградить их от мифического зла, что будто бы приходит на Землю в эту ночь. У магов свои представления о том, как отмечать Самайн – праздник, когда стены между мирами тонки и призрачны, когда стираются грани и открываются ворота, когда иллюзии правят бал в реальности, а реальности множатся и дробятся, словно зеркальные осколки. В эту ночь черное осеннее небо становится прозрачным – чтобы каждый, кто умеет не только смотреть, но и видеть – воочию узрел Дикую Охоту, мчащуюся по небесам. В Ночь Духов старые маги разжигают священный огонь, читают нараспев старинные гимны, видят будущее в языках пламени, слушают голоса предков и заклинают Хранителей Ворот не впускать темные силы в этот мир. Маги же помладше обычно с энтузиазмом прыгают через костры, пьют горячее вино с медом и корицей и, дурея от шальной силы, что бурлит и пузырится в эту ночь в их венах, предаются любви и веселью – в честь древних богов, разумеется. Мысли о тонких гранях и темных силах мало беспокоят их в эту праздничную ночь. * * * Откровенно говоря, Драко Малфой не слишком любил Самайн. Светлый Бельтейн или пряный Йоль были ему куда ближе, но магия древних обычаев мало интересовалась малфоевскими предпочтениями. Отпраздновать Самайн «как полагается» считал своим долгом всякий приличный волшебник, а неудавшемуся Пожирателю Малфою не хотелось прослыть волшебником «неприличным». В элитный кантри-бар недалеко от Троубриджа (1) Драко притащил Блейз Забини, обещая ему бурное веселье и широкий выбор молодых ведьм и магов – что называется, на любой вкус. Блейз понимал толк в удовольствиях, знал он и о малфоевских вкусах, так что Драко дал себя уговорить, особо не сопротивляясь, и теперь с интересом разглядывал просторную лужайку с безупречным газоном и здание паба – приземистое и добротное. Повсюду горели костры, в воздухе парили факелы, из распахнутых настежь дверей паба неслась бравурная полька, а от визгов и воплей молодых ведьм, прыгающих через огонь, основательно закладывало уши. – Все как обещано, Малфой! – Забини выдал сияющую улыбку и от души хлопнул Драко по спине. – Костры, шкуры, веселые девочки и самый вкусный эль в графстве! Самайн, мой друг, пора веселиться! Мимо них пробежала стайка очаровательных ведьм, одна из девушек немного задержалась, – и Драко разжился красной астрой, а везунчик Блейз оказался счастливым обладателем крупных костяных бус и маски в виде бычьего черепа с длинными рогами. Драко присмотрелся и невольно фыркнул – и то, и другое шло Забини необычайно. – Вылитый Охотник. – А то! – Блейз самодовольно потер руки. – Так! Предлагаю вначале зайти внутрь и немного поднять градус, чтобы хоть чуть– чуть тебя расшевелить, а уж потом, потом… И через костер попрыгаем, и Дикую Охоту организуем – благо, есть на кого! Ночь только начинается, Малфой! Да, ночь только начиналась, разгульная, удивительно звездная и необычайно теплая для последних суток октября. Драко еще раз окинул взглядом ярко пылающие костры и расстеленные прямо на земле мягкие шкуры, так и манившие завалиться на них с запотевшим бокалом в руке, – и пусть все вокруг орут и пляшут, а он будет лежать на спине и разглядывать россыпи звезд на ночном небе. Но Блейз рядом пританцовывал от нетерпения, красочно превознося достоинства местной кухни и намекая на ожидающие Малфоя сюрпризы – не только кулинарного характера. Драко рассмеялся и позволил, наконец, неугомонному другу утянуть себя внутрь паба, к зажигательной музыке, крепкому элю и ароматному, скворчащему над углями, мясу. А дальше Самайн закружил его в своем бешеном водовороте: пропахший дымом и травами зал паба сменялся открытым простором лужайки, прохладный эль – подогретым вином, а бойкая джанга – лиричными долгими напевами. На смену шальным глазам и пухлым рукам рыжей ведьмы приходили крепкие объятия и торопливые жадные поцелуи узкобедрого томного мага-мулата – Мерлин, где только Забини их берет, этих мулатов – пылких, сладких, на все согласных… Танцы чередовались с тостами, тосты – с сумасшедшими полетами над кострами и нестройными песнями, адресованными в бесконечное звездное небо, и так по кругу – тосты, танцы, поцелуи, смех, песни, веселые байки Блейза, крепкий эль, горячее вино и сладковатое, дерущее горло курево, предложенное то ли рыжим шотландским волшебником в килте, то ли длинноволосой большеглазой ведьмой – Драко не знал и не хотел знать. Ему было весело и хорошо, и перед глазами все плыло и мелькало, а мелодия, звучащая в голове, совсем не походила на ту, под которую сейчас плясала толпа в пабе и на лужайке. А потом, буквально на полуслове, Малфой отключился – мягко, но моментально… …Мир, лежащий перед ним, был четко разделен на две половины, и граница между половинами, зыбкая и переменчивая, мерцала в раскаленном воздухе. И дорог было две. Одна – мощеная камнем, широкая, уходила вправо и терялась в яркой траве залитого закатным солнцем луга, а на обочине ее обнаружился добротно сделанный указатель. Но, сколько Драко ни присматривался, надписи на незнакомом языке разобрать так и не смог. Зато отлично разобрал цифру, обозначающую расстояние – 25. Миль, надо полагать. Цифра красивая, вот только… Вот только на другой стрелке, прибитой прямо к стволу гниющего в трясине дерева, выцарапана была цифра совсем иная – 6. Ну да, шесть миль – против двадцати пяти. Правда, по узкой тропе, почти сразу пропадающей в мрачном заболоченном лесу. – Классика, – пробормотал Малфой себе под нос и озадаченно хмыкнул, переводя взгляд с ровных булыжников и пахучего разнотравья на переплетения корней и смутные очертания деревьев, едва видимые в зыбком мареве. – Застрял на распутье. Покойный Снейп любил повторять, что самое трудное в жизни – это выбор… Так, а где же камень с перспективами? За спиной раздалось тонкое хихиканье. Драко быстро оглянулся, но ничего, кроме быстро сгущающегося белого тумана и мелькнувшего в нем огонька, не увидел. – Гм, – глубокомысленно выдал он, а повернувшись обратно, обнаружил, что в картинках неожиданно прибавилось деталей. Рядом с полевой дорогой теперь бил источник с прозрачной, кристально-чистой, наверняка ледяной до ломоты в зубах, водой, а на камне возле источника стоял изумительной красоты кубок. На неприглядной же лесной тропинке появилась бутыль из темного стекла, вся в пыли и паутине, с широким горлышком, запечатанным сургучом. Драко невольно рассмеялся: – И это поможет мне выбрать? Вопрос остался без ответа, но над лугом вдруг заливисто запела невидимая птаха, а из трясины на тропу неожиданно выползла древесная гадюка и тут же скрылась в норе под корнями. Над ухом снова тихо хихикнули, и – может, померещилось, может – нет, но голосок на этот раз вроде бы был другим. – Я все понял, – вежливо произнес Малфой в пространство. – Задержусь еще немного, и мне подсунут прекрасную вейлу и болотную ведьму. Что ж, если таковы правила… то будем играть по ним. Невидимые в тумане кроны деревьев одобрительно зашумели где-то высоко над головой, а из густой травы за источником раздался полный разочарования вздох. Откуда-то из складок мантии Драко вытащил нож, не успев даже удивиться тому, что, оказывается, вооружен. Так, с ножом в руке, он решительно шагнул в сырой туман и, подняв бутыль, одним ударом снес ее горлышко. На пальцы выплеснулось темно-красное густое вино. Срез получился идеально-ровным, без единой зазубрины, и Малфой, смахнув рукавом паутину, поднес бутыль к губам и сделал несколько жадных глотков. На вкус вино оказалось горьким и приторно-сладким, терпким и пресным, обжигающе-горячим и холодным одновременно. От первого же глотка по всему телу прокатилась будоражащая волна, ноги стали легкими, голова пошла кругом, а тусклый сумрак перед глазами вдруг взорвался яркими красками. Лес вокруг теперь не давил, не нависал со всех сторон мрачной громадой – он гостеприимно расступился, зажегся веселыми огоньками, наполнился горьковатой хвойной свежестью, и вокруг Драко закружился, зашумел невидимый хоровод. – Он выбрал! – неслось со всех сторон. – Выбор сделан, он выбрал нас! Малфой наконец-то оторвался от вина и, удовлетворенно выдохнув, стер несколько капель с подбородка. Далекий заливистый смех и едва слышное пение слились в неровный, но мелодичный ритм, перед глазами в призрачном хороводе вихрем проносились размытые силуэты странных существ – уродливых, пугающих, прекрасных, манящих… Круг то сужался, подступая почти вплотную и окутывая Драко болотным холодом, то вдруг увеличивался, распадаясь на причудливые ломти тумана, и тогда в разрывы между ними просачивалось влажное лесное тепло, окутывало ноги, гладило спину… А потом разноцветные огоньки, мелькающие за ветками, подлетели ближе и, вплетясь в призрачное кружение, безбоязненно опустились на макушку и плечи Малфоя. Драко, как мог, попытался оглядеть себя – он, в прямом смысле слова, сиял всеми цветами радуги. Туманный хоровод разразился смехом и аплодисментами. – Иди, наш принц, – тихий шелест, казалось, прозвучал прямо в голове. – Иди. Ступай за болотными огнями, они проводят тебя… – И заведут в самую гиблую топь? – хмыкнул Драко, глядя, как несколько огоньков, сорвавшись с его плеча, плавно поплыли вперед по воздуху. – А как же вино? – На пиру, где тебя ждут, будет много вина, – соблазнительно промурлыкал уже другой голос. – А топи не бойся, она найдет, чем насытиться в эту ночь, Ночь Дикой Охоты. – Дикой, дикой, – зашуршали и засмеялись другие голоса, но внезапно смолкли, а тот, что звучал самым первым, закончил напутствие: – Не оглядывайся, наш принц, что бы ни случилось вокруг тебя. Хоровод вдруг замер и расступился, вновь являя глазам теряющуюся в зарослях тропу. Цветные огоньки неподвижно висели в туманной зыби на расстоянии пары ярдов от Драко. Малфой снова глотнул вина и почувствовал, как горячо кольнуло губу – все– таки порезался острым краем горлышка. Он слизнул выступившую кровь и хрипло рассмеялся: – Не оглядываться, ну конечно… Одно из правил, да? Но это великолепное вино я все же допью. Гм… – он покачал бутылку на весу – в ней оставалось чуть меньше половины. – Простите великодушно, не я, мы допьем. И, широко размахнувшись, Малфой выплеснул остатки вина на неподвижно застывшие вокруг призрачные силуэты. Огоньки, словно испугавшись резкого жеста, вспорхнули с его плеч и исчезли где-то над головой, а тяжелые рубиновые капли, пузырясь и шипя, мгновенно растворились в тумане. На несколько секунд призраки стали четче, засветились изнутри неярким перламутровым сиянием, но вскоре все прекратилось, силуэты вновь истончились до почти полной прозрачности, и Драко, бросив опустевшую бутыль на землю, сделал неторопливый шаг вперед. Призрачные тени мгновенно качнулись в разные стороны, разрывая круг, давая ему беспрепятственно выйти, а ожидающие его разноцветные огоньки с яркой вспышкой скрылись за поворотом тропы. – Еще никто не поил болотных духов вином Владыки, – произнес в голове дрожащий голосок. – И не делился добровольно собственной кровью. Благодарим тебя, принц. Но помни – не оглядывайся… Драко спокойно кивнул и, отводя от лица ветви, низко свисающие над тропой, двинулся вслед за огнями, что мигали в лесных зарослях уже довольно далеко от него. Благодарность духов почему-то оставила его равнодушным, но вот перспектива обещанного пира казалась невероятно привлекательной. Тропа, петляя и, то и дело, норовя исчезнуть, уводила его в заболоченный лес все дальше и дальше. Временами шустрые огоньки терялись среди светящихся в плотном сумраке гнилушек, но тогда прямо под ногами, на пружинистом темно-зеленом мху, появлялись следы – маленькие, будто оставленные детскими ножками. Огоньки и следы манили, звали за собой, и Драко шел бездумно, не зная, куда и зачем, просто шел и шел, подчиняясь неписаным правилам этой ночи. Дышалось с каждой минутой все тяжелее, прохладную свежесть лесной опушки сменили тяжелые болотные испарения. Несколько раз на тропе попадались свернувшиеся клубком гадюки, а однажды слева противно заскрипело, и, перегораживая путь, на тропинку рухнул широченный трухлявый ствол. От неожиданности Драко едва не отпрыгнул назад. Огромное дерево упало прямо перед ним, словно знак: пора остановиться! Он и остановился, огляделся по сторонам, добросовестно стараясь не оборачиваться. Под ногами уже не просто пружинило, а по-настоящему хлюпало – болото подступало совсем близко, каждый шаг давался с трудом, ноги, налившиеся вдруг тяжестью, приходилось буквально отрывать от вязкой почвы. Хмельной горячечный дурман от вина давно выветрился из головы, и в Малфое вдруг вспыхнула ярость. Сколько он так шел – пять минут, час, три? И сколько еще идти? А главное – зачем? Последняя мысль вдруг озадачила. Куда он шел, почему оказался здесь, в непроходимом лесу? И что делать теперь – одному, ночью, посреди болота? – Ну, что встал? – сипло прозвучало за спиной, и Драко показалось, что волосы на затылке зашевелились от дыхания говорящего. – Иди дальше. Драко замер, изо всех сил давя в себе порыв оглянуться назад. – Куда – дальше? – пробормотал он. – Кругом болото, а по тропе не пройдешь…С кем, кстати, имею честь? Секунды ползли ужасающе медленно, сзади молчали, ничего страшного не происходило, и, вопреки всему происходящему, в Малфое рождалась уверенность, что ничего плохого с ним не случится. Краем глаза Драко заметил размытое движение – в темноте между деревьями мелькнуло что-то серое. Малфой чуть повернул голову, чтобы разглядеть получше, но вдруг где-то совсем рядом раздалось задумчивое «Гм», и он стремительно развернулся обратно. Уже совсем стемнело, и, хотя луна еще не взошла, тусклого зеленоватого света гнилушек вполне хватало, чтобы разглядеть фигуру, внезапно возникшую на тропе у поваленного дерева. На призрака неизвестный в балахоне с низко надвинутым на глаза капюшоном и длинными, скрывающими кисти рук, рукавами, был не похож – во всяком случае, деревья сквозь него не просвечивали. Пока Драко пытался разглядеть незнакомца, тот молчал и словно ждал чего-то. Но Малфой решил отдать право первого слова ему. – Не боишься? – раздалось наконец из-под капюшона недовольное сипение. – Залез в самую чащу, потерял огни, остался один – и не боишься? Зачем хоть шел – помнишь? Или уже забыл? – Забыл, – честно признался Малфой. Усталость и боль в ногах уходили, как по волшебству, а страх, абсолютно нормальный для этой ненормальной ситуации, так и не появился. – И да – не боюсь. А должен? – Должен. Странно. Неужели твоя магия так быстро справилась с… Впрочем, неважно, – незнакомец развернулся и, безбоязненно сойдя с тропы, двинулся в самую топь. – Пойдем. Так и быть, доведу тебя… принц. Последняя фраза прозвучала насмешливо. И Драко, вслед за существом в балахоне пробираясь по зыбким кочкам и цепляясь за ветки в жалкой попытке сохранить равновесие, не удержался от скептического хмыканья. Перед ним вновь стоял выбор, правда, весьма иллюзорный – или оставаться в гордом одиночестве посреди болота, или полностью доверится новому проводнику. Еще более странному, чем блуждающие болотные огни… О! Болотные огни, призрачный хоровод, благодарные, напоенные вином и кровью лесные духи, запрет оглядываться назад, и, в конце пути, желанной наградой – пир, где его ждали… Ну надо же, вспомнил. – Знаешь, почему нельзя оглядываться? – будто подслушав его мысли, невзначай поинтересовался проводник и резко остановился, ухватившись обеими руками за кривой ствол ближайшего дерева. Драко тоже обнял хлипкое деревце, постоял, выравнивая дыхание, а когда собрался ответить и поднял голову – все слова так и замерли у него на губах. – А! – с досадой сказал проводник, взглянув на свою левую кисть, а точнее – на кое-как обтянутые мышцами и обвитые сухожилиями кости. – Не обращай внимания. Обрастет плотью, как только ночь войдет в силу. Вторая-то уже полностью готова. Правая рука, уверенно обхватывающая толстый сучок на стволе, действительно, выглядела вполне пристойно – длинные гибкие пальцы и изящное запястье казались вполне живыми и молодыми. Драко молча перевел взгляд с одной руки на другую и вздернул бровь – вот и пришло время порадоваться длине и ширине балахона. И опять-таки – не страшно. Просто странно, и все. – Так вот, – незнакомец оттолкнулся от дерева и снова двинулся вперед. – Когда год близок к своему завершению, когда заканчивается листопад, а по утрам на земле появляется первый иней, когда в ясные дни небо становится бирюзовым, а безоблачными ночами звезды видны особенно ярко, тогда от грани между мирами практически ничего не остается, принц. И, в конце концов, приходит ночь, когда грань исчезает полностью. Единственная ночь, когда мы можем вернуться в этот мир. И если ты не готов посмотреть нам в глаза, то оборачиваться действительно не стоит… Вот мы и пришли. Деревья неожиданно расступились, открывая взгляду широкую поляну. Над лесом только что взошла луна, и живописные развалины старого склепа в окружении изъеденных веками каменных крестов в ее ровном свете смотрелись, мягко говоря, жутковато. Драко стряхнул с ладоней налипшую грязь и кусочки древесной коры и прищурился: – Пир в склепе? Оригинально. Только где же остальные гости? – Почему в склепе? – проводник повернулся к нему, и Малфой вдруг понял, что голос из-под капюшона больше не сипит, а звучит ясно и мелодично. – Ах, да. Вот, возьми, – проводник извлек откуда-то флягу. – Промочи горло. Драко дернулся было вперед, но опустил глаза на руку, держащую флягу – левую, уже полностью восстановившуюся – и замешкался. – Да вино это, вино, – насмешливо пояснил обладатель уже двух обросших плотью рук. – Такое же, как ты разлил. Просто у меня нет привычки растрачивать его на призрачных духов. Пей, и будем убираться под крышу… пока не началось. Малфой открутил крышечку и уткнулся носом в сосуд. Вино пахло так же, как и то, из бутыли на тропинке – страшной сказкой, головокружительной свободой и сладким грехом. И опять в нем возникло необъяснимое, ничем не подкрепленное чувство, что он поступает абсолютно правильно, и ничего плохого с ним теперь не случится. И ощущения от пары глотков были такими же, как тогда, на опушке, только гораздо острее. Горячий шар, лопающийся внутри, заполняющий все тело жидким огнем, рвущийся наружу пьянящий восторг… А когда он отнял флягу от губ и открыл затуманенные глаза, то вместо развалин старого кладбища увидел перед собой добротный каменный дом с приветливо светящимися окнами. Незнакомец уже поднялся на крыльцо и распахнул тяжелую дверь. Драко, отступив на шаг, невольно сощурился от яркого света, но тут ему в лицо пахнуло целым букетом аппетитных ароматов, и ноги сами понесли его за порог. Внутри обнаружилась одна-единственная огромная комната, освещенная множеством факелов, закрепленных на стенах. Каменный пол устилали домотканые ковры, и повсюду были расставлены кувшины с осенними цветами и охапками разноцветных листьев. У дальней стены, над огромным очагом, жарились нанизанные на вертел куски мяса, и угли рассерженно шипели, когда на них падали тяжелые капли жира. Три нарядно одетые женщины, хлопотавшие у стола, что ломился от яств, при виде вошедших склонились в глубоком поклоне. Малфой, помедлив, ответил коротким кивком, а его спутник, водрузив на дверь мощный засов, подошел к очагу и наконец-то сбросил свой капюшон. Драко впился в незнакомца взглядом с жадностью, смутившей его самого, сам не понимая, что именно стремится увидеть. Мужчина оказался молодым, не старше Малфоя, темноволосым и довольно привлекательным – если не брать во внимание быстро затягивающиеся язвы на смуглом лице. Заметив, что его разглядывают, он усмехнулся, странно знакомым движением откинул со лба стремительно отрастающую челку и повернулся к Драко, хозяйским жестом указывая на обильно накрытый стол. – Прошу к столу, принц. Мясо и вино – вот главные угощения в эту ночь. Ешь, пей, наслаждайся, но помни – не оборачиваться! Вот теперь Драко окончательно убедился – он совершенно точно знал это существо. Вспомнить и узнать пока не мог, сколько ни пытался, но пути их определенно пересекались, если не в этой жизни, то в какой-то из прошлых… Одна из женщин помогла ему снять основательно намокшую после прогулки по болоту мантию, и Малфою сразу же стало легче дышать – сырая шерстяная ткань, оказывается, давила на плечи немалым грузом. Другая протянула ему бокал с горячим вином, и Драко, только сделав первый глоток, понял, насколько он замерз – до дрожи, пробирающей его от макушки до пяток. Но дрожь эта казалась приятной, а вот поднесенное вино, хоть и ароматное, с пряными травами, было самым обычным, нисколько не похожим на то, каким он угощался в лесу сам и угощал духов. Полностью обретший плоть проводник, приняв из рук женщин такой же дымящийся кубок, молча отсалютовал им Драко и выпил сразу до дна. – Хорошо! – удовлетворенно выдохнул он и, отодвинув массивный, как и вся мебель в комнате, стул, уселся и вытянул ноги. – Садись, в ногах правды нет. В ногах, вдруг снова налившихся свинцовой усталостью, правды, действительно, не было, и Драко с видимым облегчением упал на второй стул и вытер руки поданным ему мокрым полотенцем. От выставленного угощения исходил манящий запах, и в животе внезапно заурчало. Темноволосый, посмеиваясь, вонзил зубы в истекающий соком кусок жаркого, и Малфой без колебаний последовал его примеру, пачкая пальцы жирной подливкой и едва ли не урча от удовольствия – мясо на вкус было даже лучше, чем на вид. – Ешь! – вдруг с раздражением воскликнули за спиной (сговорились они все, что ли?!), и Драко, подскочив на месте от неожиданности, чуть не подавился. – Треск на весь дом! А на наши обычаи плевать, да? Сам принес что-нибудь на пир? Принес, а?! – Конрад, уймись, – добродушно отозвался хозяин, пока Малфой судорожно сглатывал и пытался отдышаться. – Скажи спасибо, что он вообще дошел сюда. Мог и не дойти… И хватит там торчать, покажись уже гостю. Драко, бросив в тарелку недоеденный кусок, вытер рот и покосился влево. Мимо него проскочила смазанная тень, а потом перед очагом материализовался низкорослый и хлипкий субъект, встряхивающий длинными мокрыми волосами. – Знакомься, принц. Это – Конрад, ворон. Конрад, это… – Вижу, вижу, – пробурчал Конрад, поворачиваясь к ним, и Драко вдруг понял, что он совсем молодой, практически мальчишка. – И не оглянулся, надо же… Наученный? – Само собой. Что слышно там? – и хозяин кивнул за окно. – Охотник близко, – буднично ответил Конрад, ловко заплетая волосы в косу и подходя к столу. – Вовремя вы убрались. Такую лакомую добычу он бы ни за что не пропустил. К счастью, Драко в этот момент ничего не жевал, иначе точно подавился бы. От обыденных слов мальчишки повеяло внезапным холодом, и сомнений, что под добычей подразумевался именно он сам, а не кто-то другой, не осталось. – Охотник? – получилось хрипло, и Малфой, схватившись за бокал, жадно глотнул остывшего уже вина. – Ну да, – ворон пожал плечами и полез в карман своего рваного черного плаща. – Охотник и его свора. Но, не бойся, здесь ты в безопасности. У нас, знаешь ли, огонь правильный… А, нашел. Мое подношение Владыке. И на стол полетел туго набитый мешочек. Одна из женщин тут же развязала его, и в глубокую миску со стуком посыпались отборные, один к одному, золотисто-коричневые лесные орехи. Конрад обошел стол и, аккуратно опустившись на накрытую ковром лавку, задумчиво уставился на Драко круглыми, на самом деле похожими на птичьи, темными глазами. – Слушай, а он действительно не боится, – закончив осмотр, с некоторым разочарованием произнес он. – И, главное, ничему не удивляется. Принц, неужели делить пищу и вино с поднявшимся мертвецом и оборотнем для тебя – обыденность? – Мне, представь, приходилось делить пищу и вино с куда более неприятными… существами. – Драко снова взялся за брошенный кусок мяса и, подумав, со вздохом уточнил: – Гораздо более неприятными. Ворон и хозяин обменялись быстрыми взглядами, и Конрад, усмехнувшись, покачал головой: – Ну, ты еще не видел нашего Сильвестра… Но и загадочный Сильвестр не напугал Малфоя – он с удовольствием угощался вкусными блюдами, которые подкладывали ему на тарелку неслышно снующие вокруг стола женщины. Насытившись, Драко откинулся на спинку стула, лениво потягивая вино. Конрад придвинул к себе миску с орехами. – Может, хоть в этом году обойдется без него? – легко раздавливая плотную скорлупу пальцами, тоскливо спросил он. – А то каждый раз одно и то же. – Не обойдется, не надейся, – хмыкнул хозяин. – И появляется он, кстати, обычно минут через десять после этого твоего вопроса. – Да? И ты только сейчас мне об этом говоришь?! – Скажи спасибо, что хоть сейчас говорю. Столько лет подряд произносить пусковую фразу и даже не замечать этого – тут нужен талант, птенчик. – Чем же ваш Сильвестр так страшен? – потягивая вино, спросил Драко. Нельзя сказать, что в таком расслабленном, почти блаженном состоянии, его интересовали какие-то подробности – просто хотелось разрядить обстановку, потому что очередной орех в руке Конрада вдруг превратился в крошево, а его нос начал потихоньку вытягиваться, явно превращаясь в клюв. – Спокойнее, малыш. Твоя трансформация – зрелище, конечно, прекрасное, но оно, увы, не для всех. Чем страшен? – хозяин дотянулся до корзины с краснобокими яблоками, вытащил пару самых спелых и, бросив одно Малфою, со смачным хрустом надкусил свое. – Поступками, разумеется. На вид он очень даже ничего. – В дикую ночь – ничего, да, – язвительно буркнул ворон. – Сильвестр – правая рука Владыки, принц. Но он искренне полагает, что ему предначертано большее. О… Слышите? Все замерли, прислушиваясь, но, сколько Драко ни старался, ничего, кроме мерного гудения огня да тихого потрескивания факелов, расслышать так и не смог. – А почему… – начал он, обращаясь к Конраду, но вдруг ароматное яблоко в его руке за считанные секунды сгнило и стало трухой, а следом за ним рассыпались прахом и другие яства на столе, и сам стол, и тяжелый стул под Малфоем. Драко едва успел вскочить на ноги. Высокое пламя в очаге съежилось и исчезло, не оставив даже углей, факелы на стенах с шипением погасли один за другим, женщины стали бесплотными призраками, а потом и вовсе растаяли в пространстве. Вышитые занавески упали вниз истлевшими клочьями, и лунный свет, ринувшийся в голые окна, наполнил собой уже не уютную комнату с цветами и коврами, а каменный зал заброшенного склепа, холодный, полный вековой пыли и паутины. – Конрад, огонь! – сквозь зубы бросил хозяин, отодвинув в сторону Драко, онемевшего от внезапных изменений; ворон вскинул руку и достал прямо из воздуха тлеющий уголек, который сразу же вспыхнул на его ладони ровным ярким пламенем. – Ну, надо же, как не вовремя… Отдай ему, быстро. – Лови, принц! – огонек полетел в Драко, и тот, даже не подумав, что рискует обжечься, ловко поймал его в сложенные «лодочкой» ладони. – «Не вовремя», – передразнил Конрад. – Не мог ему еще своего вина дать, что ли? – Я дал, – буркнул хозяин, снова набрасывая на голову капюшон. – Это второй раз. Сильная магия, ничего не поделаешь. А больше – нельзя. Опасно. Уголек горел мягким и ровным огнем, не причиняя никакого вреда, и Малфой, все меньше и меньше понимая, что происходит, машинально перебрасывал его с ладони на ладонь. Никто не спешил давать ему никаких объяснений, и Драко, философски рассудив, что рано или поздно хоть что-то прояснится, а ждать можно и с большим комфортом, уселся на край древнего саркофага. Становилось все холоднее, в провалы окон потянуло болотной сыростью, а вскоре снаружи пронеслось что-то, похожее на сгусток тумана и одновременно – на поднятую резким порывом ветра кучу пожухлых листьев и сломанных веток. Промелькнули длинные причудливые тени, мигнули и погасли бледные огни, послышались странные звуки – то ли гиканье и свист, то ли оханье и стоны – и вдруг все прекратилось, так же внезапно, как и началось. Драко вдруг ощутил на себе два чересчур внимательных взгляда. – Что? – неловко спросил он, непроизвольно зажимая огонек в кулаке и переводя глаза с криво усмехающегося ворона на скрытое капюшоном лицо проводника, и обратно. – Что опять не так? – Гм… – неопределенно изрек ворон. – Скажи, принц… Не посетило ли тебя вдруг неосознанное желание забыть себя и родных и, отринув прошлое, нестись над лесами в бешеной погоне за дичью среди таких же неприкаянных душ, не слыша ничего, кроме воя ветра и зова охотничьего рога? – Что? – нахмурившись, недоуменно переспросил Малфой. – Прости, не понял? – Охота прошла совсем близко, – со вздохом пояснил хозяин, складывая руки на груди. – И ты не поддался на зов Охотника, принц. Это хорошо. – О! – вежливо откликнулся Драко и, подумав, добавил: – Да и не слышал я никакого зова, так, свист какой-то…
Осенние ведьмы: И тут вновь что-то изменилось, как будто похолодало еще больше, только не снаружи, а внутри него. Малфой поежился и встал, но отвратительное чувство – словно чьи-то ледяные пальцы, пока не стискивая в полную силу, вскользь касаются сердца – никуда не делось. Ноги противно задрожали, ладони неожиданно вспотели, и огонек, который он до сих пор сжимал в руке, едва слышно зашипел. Спиной Малфой почувствовал чей-то чужой взгляд, и взгляд этот был давящим и враждебным, он прожигал затылок и вызывал желание наплевать на запрет и все-таки оглянуться. За спиной снова кто-то был. И этот кто-то симпатией здесь явно не пользовался. Хозяин с Конрадом молча смотрели куда-то мимо Драко, и если мимику первого из-за капюшона разглядеть было невозможно, то на лице ворона застыла смесь отчуждения и плохо скрываемого отвращения. Тяжелая пауза затягивалась, и постепенно желание оглянуться переросло в едва контролируемую потребность сжать руки на холеном горле сволочи и мрази, раскроить череп о своды склепа, вымазать пальцы в алой крови… Драко ни на секунду не задумался о том, почему его вдруг посетила настолько кровожадная мысль, и точно так же ни на секунду не усомнился, что у стоящей за спиной мрази и сволочи горло будет именно холеное. – Сколько выдержки и силы воли, – ничего более приятного и мелодичного, чем голос, наконец-то прозвучавший сзади него, Малфой в жизни не слышал. – А если так? – задумчиво протянул этот же голос, и Драко не понадобилось уточнения – как именно «так». Каждая клеточка его тела вдруг наполнилась диким страхом. Дыхание на секунду перехватило, спина взмокла, но внезапно Малфой осознал – навалившийся страх принадлежит не ему. Правда, легче от этого понимания не сделалось, и от чужого ужаса, затопившего сознание и почти полностью сковавшего волю, на душе было мерзко и до того тоскливо, что хотелось лечь в тот самый саркофаг, к которому вновь прислонился Драко, и тихо умереть от парализующего ужаса. Сзади раздался негромкий смех, но сил для достойного ответа не оставалось, и Малфой, начиная уже сползать по каменному боку саркофага вниз, в изнеможении закрыл глаза. – Сильвестр, – в спокойном голосе хозяина отчетливо прорезались металлические нотки. – Ты, случайно, не забыл, о чем мы договаривались в прошлый раз? Больше никаких людских жертвоприношений! Ответом ему был все тот же мягкий мелодичный смех, и – показалось Малфою или нет? – едва слышный, исполненный отчаяния и боли, стон. Укладываться в саркофаг тут же расхотелось, глаза распахнулись сами собой, и Драко, вскинув голову, с тревогой всмотрелся в гримасу подошедшего к нему Конрада. Его нос вновь начал стремительно удлиняться – похоже, ворон владел собой из рук вон плохо. – О какой жертве ты говоришь, Владыка? – отсмеявшись, поинтересовался Сильвестр, и Драко буквально передернуло от его вкрадчивого тона. – Это всего лишь мое подношение на пир. Сугубо добровольное, если тебе будет спокойнее. Не так ли, моя дорогая? Новая волна ужаса и боли накрыла его с головой, он невольно пошатнулся – и снова услышал этот стон – хриплый, беспомощный и отчаянный. Конрад положил неожиданно тяжелую руку ему на плечо, одними губами выдохнув: «Спокойно, спокойно…», а Сильвестр, перестав посмеиваться, зло и отрывисто произнес: – Стоит ли оно того, принц? Мучиться чужим страхом и страдать от неизвестности только из одной лишь боязни обернуться и посмотреть мне в глаза? Или ты думаешь, что увидишь что-то более жуткое, чем можешь себе представить? Ты, не побоявшийся зайти в самое сердце леса и не поддавшийся на зов Охотника? А ведь он хорош, мой дар… Шелковые волосы, нежная кожа… Ароматная кровь… Взгляни, принц. Душераздирающий вопль взметнулся к потолку и, отразившись от сводов, многократным эхом заметался по склепу. Нос ворона окончательно превратился в клюв, на скулах начали пробиваться перья, а малфоевское плечо стискивали уже не пальцы, а острые когти. Драко вздохнул, взвесил все варианты и, успокаивающе сжав рукой тонкое запястье Конрада, медленно оглянулся. И последнее, что он смог услышать и увидеть – это тяжелый вздох неподвижно замершего хозяина и негромкий щелчок его пальцев. А потом мир вокруг него обрушился множеством разноцветных льдинок… …Очнуться помогла резкая боль, прошившая руку до самого плеча. Малфой дернулся, тряся кистью, и с недоумением уставился на красное пятно ожога, расползающееся на всю ладонь. Пустой бокал из-под эля, покатившись по столу, с глухим звоном упал на пол, а на плечи вдруг навалилась пьяно пыхтящая тяжесть. – Просыпайся, солнышко мое! – томно выдохнул Блейз ему на ухо, щедро обдавая винными парами. – Ну скажи, скажи, почему только ты один снова трезв? А как же наши танцы, девочки-мальчики и охота?! Эй, детка! Наполни-ка бокал моему другу! Драко, хмуро моргая, огляделся. Интересно, сколько же времени он… спал? Свою рогатую маску изрядно пьяный Забини давно уже где-то потерял, как и бусы вкупе с рубашкой. А трезвых вокруг действительно не было – даже маленький оркестр на сцене, каким-то чудом продолжающий добывать из инструментов невнятные звуки, едва держался на ногах. Ловко лавируя между танцующими, по залу пробиралась усталая официантка с полными бокалами эля, и она явно направлялась в их с Блейзом сторону. Малфой внезапно опомнился. – Забини, тролль тебя дери! – рявкнул он, стряхивая с себя несопротивляющегося Блейза и резко поднимаясь с места. – Не буду я больше пить, да и тебе хватит! Все, напраздновались! Мерлин, какую только гадость они подмешивают в свой эль! Вставай, слышишь! Пора по домам! Гадость, после которой что только ни пригрезится – и болото, и склеп, и, прости Мерлин, Сильвестр… Драко, вздрогнув и поежившись, помотал головой, отгоняя непрошеное воспоминание, и решительно вздернул приятеля на ноги. Но Блейз, счастливо улыбнувшись, плавно сполз обратно и, схватив бокал, сделал попытку лихо отсалютовать им возмущенному Малфою. Попытка не удалась, эль выплеснулся через край, и Забини принялся жадно вливать в себя остатки пенного напитка. Малфой сплюнул, выругался и, сопровождаемый несущимися со всех сторон радостными воплями, стал пробираться к выходу. * * * Ночь Драко провел без сновидений, и наутро странный лес, заброшенное кладбище и душераздирающий крик в старом склепе, пригрезившиеся ему после изрядной дозы эля и вина, почти стерлись из его памяти. Проснувшись, Малфой перебрал в уме обрывки воспоминаний и пришел к выводу, что в ночь Самайна, когда воздух искрится от витающей в нем магии, привидеться может и не такое. Немного смущал след от ожога на ладони – вполне реальный и ощутимо саднящий, но мало ли где он мог обжечься в кантри-клубе? Может, когда прыгал через костер с рыжей ведьмой, а может, когда танцевал танец с факелами… кажется… Отогнав мысли о вчерашней ночи в сторону, Драко вызвал домовика. Эльф появился буквально через секунду, сообщил, что горячая ванна уже готова, и если хозяин Драко не поторопится, то он рискует опоздать на завтрак. Опоздания на семейные завтраки карались сурово – ледяным взглядом и строгой нотацией главы семьи. Портить себе настроение с самого утра Драко хотелось меньше всего, поэтому, широко зевнув и покосившись на каминные часы, он решительно откинул одеяло. Сервировка стола была как всегда безупречна: белоснежная скатерть, позолоченный фарфор, розы, свернутые из накрахмаленных льняных салфеток. От горячих тостов и свежей сдобы шел аппетитный запах, а домовики уже разливали по чашкам ароматный чай – заваренный по фирменному, хранящемуся в строжайшем секрете, рецепту. – Доброе утро, дорогой, – при виде Драко Нарцисса ласково улыбнулась, Люциус же, поглощенный чтением свежего номера «Ежедневного Пророка», на появление сына не отреагировал. – Ты поздно вернулся вчера, – серебряная ложечка выпорхнула из чашки миссис Малфой и бесшумно легла на блюдце. – Прости, что заставил тебя волноваться, – наклонившись, Драко коснулся губами щеки Нарциссы и наткнулся на пристальный взгляд отца. – Я не спрашиваю тебя, где ты был вчера, – Люциус свернул газету и небрежно бросил ее домовику. – Но сегодня вечером изволь быть дома, у нас ужинает мистер Эпплтон. – С каких это пор ужин с полукровками стал настолько значимым событием, что необходимо присутствие всех членов семьи? – обогнув стол, Драко сел на свое место и расправил изящно свернутую салфетку одним резким движением. – С тех самых, как в их руках оказалась власть, – несмотря на выпад сына, Люциус не повысил тон ни на йоту. – Мистер Эпплтон, если ты не в курсе, глава департамента международной торговли. – Сегодня вечером я занят, – Драко принял из рук эльфа стакан с морковным фрешем, сделал несколько глотков и захрустел тостом. – Боюсь, ты не понял, – Малфой– старший пристально посмотрел на сына. – Это не просьба. – Отец, я не вижу никакой необходимости в своем присутствии. Вы с Эпплтоном весь вечер будете обсуждать дела, в которых я ничего не смыслю, а у меня очень важная… – Нет ничего важнее интересов семьи! – Люциус судорожно скомкал в руках салфетку. – Я полгода обхаживал этого чиновника, пытаясь добиться его расположения и теперь, когда он согласился отужинать у нас, я хочу, чтобы вечер прошел на высшем уровне. – Я ничуть не сомневаюсь, что все будет на высоте. У нас красивый дом, наши эльфы превосходно готовят, мама, – Драко улыбнулся Нарциссе, – непременно очарует мистера Эпплтона. Я-то тебе зачем? – Эпплтон приглашен с женой и дочерью, – холодно пояснил Люциус. – Именно поэтому я настаиваю, чтобы на ужине присутствовали все члены моей семьи. – Ну, с этого и надо было начинать, – усмехнулся Драко. – Что, мисс Эпплтон настолько дурна собой, что родители вынуждены покупать ей жениха? – Драко! – ахнула Нарцисса. – В таком случае могу посоветовать пригласить на ужин твоего нового секретаря. Кажется, ты платишь ему неплохое жалованье? Выпиши ему сотню премиальных, и он с удовольствием скрасит досуг мисс Полукровки, – с грохотом отодвинув стул, Малфой-младший поднялся из-за стола. – Драко, вернись! – побледнев от гнева, Люциус ударил кулаком по столу. Не оборачиваясь, Драко быстро пересек столовую, но дверью не хлопнул – аккуратно прикрыл за собой. – Дорогой, – Нарцисса мягко накрыла ладонью руку супруга. – Успокойся, прошу тебя. Драко еще молод, но рано или поздно он наиграется и непременно займется делами семьи. – Я найду способ выбить дурь из его головы, – прошипел Люциус. – Драко будет заниматься семейным бизнесом, не будь я Малфой! – Не дави на него, – Нарцисса ласково погладила мужа по запястью. – Я тоже не в восторге от того, чем занимается наш сын, но ему это нравится. У Драко наконец-то появился блеск в глазах, ты вспомни, каким он был полтора года назад… …Полтора года назад Драко потерянно бродил по разоренному особняку, вздрагивая от каждого шороха, и испуганно бросался в сторону от каминов, как только в них вспыхивал изумрудный огонь. Прошлое настигало его во сне – жаром Адского Пламени, предсмертными криками пленников в подземельях мэнора и ледяной улыбкой Темного Лорда. Настоящее было заполнено унизительными обысками, изматывающими допросами, тошнотворным вкусом Веритасерума и напряженным ожиданием новых вызовов в аврорат. Бессонными ночами он не раз приходил к мысли, что лучше бы его арестовали сразу – напряжение последних дней было настолько велико, что пересиливало страх перед Азкабаном. И, когда министерская сова в очередной раз принесла ему в клюве повестку, Драко вздохнул с облегчением – может быть, на этот раз все закончится. Он рассеянно выслушал наставления мистера Джексона, семейного адвоката, не вникая в смысл слов, почти ничего не запоминая, коротко кивнул и, швырнув летучий порох в камин, быстро произнес: – Министерство магии. – В вашем деле появились новые свидетельские показания. Драко вздрогнул и нерешительно посмотрел в усталые воспаленные глаза пожилого аврора. По телу прокатилась холодная волна страха и заставила судорожно стиснуть дрожащими пальцами жесткое сиденье ввинченного в пол стула. «Вот и все», – обреченно пронеслось в голове. – Это правда, что вы не выдали Гарри Поттера Пожирателям Смерти, когда его доставили в Малфой-мэнор? При других обстоятельствах Драко, осмысливая услышанное, ответил бы далеко не сразу, но выпитый несколько минут назад Веритасерум заставил его кивнуть и выдавить из себя негромкое «Да». – Почему? – спросил аврор, цепко вглядываясь в лицо допрашиваемого. Мерлин, да если бы только Драко знал, почему он, стоя лицом к лицу с Поттером – изуродованным до неузнаваемости, но, несомненно, Поттером, которого он узнал бы под любой личиной по одному только взгляду, запаху, малейшему движению – почему он не выдал его... – Почему вы не выдали Поттера, мистер Малфой? Ведь вы узнали его, не так ли? И у вас, насколько мне известно, были не самые лучшие отношения в школе. – Потому что я никогда не желал ему смерти, – проклятая сыворотка правды заставила Драко произнести то, в чем он не мог признаться даже сам себе. – Потому что я знал, что стало бы с ним, скажи я правду. – Вы солгали, потому что хотели спасти его? – Да, – Драко вновь кивнул и отер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. – Понятно, – бесстрастно произнес аврор и быстро застрочил пером по пергаменту. – А правда ли то, что ваша мать, Нарцисса Малфой, солгала Темному Лорду и тем самым спасла жизнь Гарри Поттера? – продолжил он через несколько минут. – Я не присутствовал при этом, – с достоинством ответил Драко. – Но со слов матери знаю, что это так. – Она тоже не желала смерти Гарри Поттеру, или у нее были какие-то другие мотивы? – в голосе аврора Драко почудились нотки сарказма. – Я думаю, вам лучше спросить об этом у нее самой, – разговор принимал вовсе не тот оборот, которого ждал Малфой, волнение понемногу отступало, и теперь он мог позволить себе свой обычный дерзкий тон. – Спросим, мистер Малфой, – усмехнулся аврор. – Непременно спросим. – И последнее. Правда ли, что ваш отец, Люциус Малфой, спас жизнь директору Хогвартса, Минерве МакГонагалл, бросив в ее сторону Протего? Вы подтверждаете, что Люциус Малфой во время сражения в Хогвартсе не был на стороне Темного Лорда? Вопрос застал Драко врасплох. Он точно знал, что отец не принимал участия в сражении, не поддерживая ни одну из сторон, и новость о спасении директрисы выглядела полной нелепицей. – А правда ли, что ваш отец собственноручно обездвижил Пожирателей Смерти, когда увидел, что мисс Грейнджер и мистер Уизли проигрывают им магическую дуэль? Драко не верил своим ушам. Если в спасение МакГонагалл с трудом, но все же можно было поверить, то выручать грязнокровку и Уизела отец не стал бы даже под Империо. Что за бред? – Я не видел этого, – честно признался Драко. – Но, думаю, такое вполне могло произойти на поле… боя, когда все смешалось… – действие Веритасерума понемногу ослабевало, и Малфой беспрепятственно произнес эту полуправду. – Ознакомьтесь, мистер Малфой, – аврор подвинул к нему исписанный мелким почерком пергамент. – Я больше вас не задерживаю, с вас сняты все обвинения. – А мои родители? – Драко подписал протокол, едва дочитав его до конца. – Что будет с ними? – Они будут вызваны позже, – уклончиво ответил аврор. – Прощайте, мистер Малфой. Драко с трудом верил, что все закончилось, и обвинения с них действительно сняты – обошлось даже без ограничений на магию и свободу передвижения. Люциуса, конечно, попросили подписать пару-тройку чеков на «добровольные» взносы в фонд Министерства, но разве сотня тысяч галеонов – чрезмерная цена за жизнь и свободу? За ужином Драко впервые за долгое время увидел, что отец пьет не спиртное, а чистую воду, а мать улыбается без тени страха и отчаяния. – Мы должны благодарить за это Поттера, – неожиданно произнесла Нарцисса. – Что? – вино стало вдруг горьким, Драко опустил бокал и недоуменно посмотрел на мать. – Это Поттер дал показания в нашу пользу, – опередив жену, пояснил Люциус. – А впрочем, какая разница, кому мы обязаны своей свободой? Главное, с нашей семьи сняты все обвинения, – тонкие губы Малфоя-старшего скривились в холодной усмешке. От этих слов внутри Драко будто взорвалась Бомбарда – в висках запульсировало, глаза заволокла багровая пелена, а недопитый бокал взлетел в воздух и со звоном разлетелся на куски. – Немедленно возьми себя в руки! – от окрика отца Драко вздрогнул и поднялся из-за стола. Прислуживающий за ужином домовик подскочил к столу и торопливо стер маленькую винную лужицу. – Прошу прощения, – Драко попятился назад и выбежал из столовой. В своей комнате он ничком повалился на кровать, комкая в кулаках шелковое покрывало. «Мы должны благодарить за это Поттера», – крутилось в голове, как заевшая пластинка на сломанном колдопроигрывателе, загоняя глубоко под сердце занозу-ненависть. Нервное напряжение, в котором Драко пребывал последнее время, плавно перетекло в затяжную депрессию – он почти не выходил из своей комнаты, уклонялся от разговоров с родителями, а все письма швырял в камин, не читая. Нарцисса не раз пыталась достучаться до сына, Люциус то читал гневные нотации, то взывал к остаткам фамильной чести – но все оказывалось бесполезным. Родительское терпение закончилось, когда Вилли – личный домовик Драко – был застигнут с бутылкой огневиски в морщинистых лапках. На вопрос, как он посмел взять выпивку без хозяйского приказа, Вилли честно ответил, что молодой хозяин очень даже приказывал, и будет дико сердиться за промедление, потому что обычно, если он требует спиртного, то не любит ждать, совсем не любит… Люциус собственноручно отхлестал наследника по щекам, молча стерпел очередную сыновью истерику, а наутро Драко было объявлено, что он на все лето отправляется на ту сторону Английского канала, к своим двоюродным дядьям и теткам – кузенам отца по французской линии рода, темноволосым, остроглазым и говорливым сверх меры. И хотя Драко уже год как был правомочным совершеннолетним волшебником, он не стал возражать отцу, а послушно отправился паковать чемоданы. * * * Впоследствии, вспоминая свои французские каникулы 1998 года, Драко Малфой думал о том, что никогда в жизни он не испытывал еще такой искренней благодарности отцу за его идею. Магический и маггловский Ментон (2) был прекрасен, Средиземное море – просто великолепно, горные ландшафты восхищали, лазурный небосвод ослеплял, и все вокруг сияло и переливалось самыми яркими красками, какие только могут найтись в палитре художника. Во всяком случае, если бы Малфой был художником, задумав изобразить пейзаж с видом на Лазурный берег, он непременно использовал бы для этой цели все имеющиеся у него краски и еще немного сверх них. Отцовская кузина Софи – неопределенного возраста ведьма, вдовеющая то ли в четвертый, то ли в пятый раз – обитала на белоснежной вилле посреди огромного парка, гуляя по дорожкам которого, можно было спуститься к морю или подняться в горы – стоило только определиться с направлением прогулки, начиная свой путь от старинного фонтана. Софи говорила, что фонтан читает мысли и прокладывает маршруты, изменяя направление парковых дорожек, но Драко предполагал, что все дело в магической архитектуре и волшебном ландшафтном дизайне, и дорожки сами изменяют направление под ногами идущего по ним человека. Как бы то ни было, на Лазурном берегу Малфой излечился от своей депрессии. Она растворилась в теплых морских волнах, рассыпалась мелким горячим песком, утонула круглышами зеленой гальки, улетела вместе с горными ветрами дальше, через перевал, вглубь страны, развеялась пушистыми белыми облаками в ослепительном небе – оставив после себя смутное ощущение утраты и тянущую пустоту – то ли в районе солнечного сплетения, то ли где-то гораздо ниже. Пустота требовала заполнения, и Драко нашел, чем ее заполнить. Маркус Флинт, в бытность свою капитаном слизеринской школьной команды, любил повторять банальность о том, что квиддич – лучшее лекарство от всех бед. Малфой, пожалуй, не стал бы спрашивать сейчас, чем именно старинная волшебная игра поможет Флинту в азкабанской камере, где ему предстояло провести ближайшие пять лет, но с его собственной, малфоевской, бедой, квиддичу вполне удалось справиться. На вилле Софи в любое время года гостил кто-то из пяти ее сыновей и дочерей со своими семействами, и будь у Драко желание, собрать настоящую квиддичную команду из взрослых и детей не составило бы большого труда. Но такого желания у него не было – поэтому он просто седлал метлу и взмывал в лазурное небо, как можно выше, как можно ближе к солнцу, как можно дальше от земли. Когда Драко в первый раз садился на «Нимбус» – свой собственный, присланный по его просьбе Люциусом из Англии, тетка смеялась тому, что племянник не доверяет ее метлам; старший внук Софи, смуглый парень, на пару лет младше Драко, набивался в попутчики; а ее средняя дочь, пышногрудая разбитная ведьма лет двадцати пяти, низким хрипловатым голосом говорила о том, что будет с нетерпением ждать, когда он приземлится. Малфой криво улыбался своим родственникам, мечтая, чтобы они растворились в утреннем воздухе, наполненном ароматами роз и магнолий, и оставили его наедине с метлой. Когда он, наконец, взлетел, они еще долго махали ему снизу руками и что-то кричали на французском – Драко не мог разобрать слов, потому что сразу же заложил лихой вираж и поднялся в воздух футов на сорок, не меньше. Ветер свистел у него в ушах, на глазах выступили слезы, а грудь просто распирало от чувства свободы. Малфой впервые за долгое время ощущал себя счастливым, и от этого ему хотелось орать во все горло, хохотать и плакать одновременно. В последний раз Драко летал в Выручай-комнате, сидя за спиной Поттера, уткнувшись носом ему в макушку и умирая от ужаса. Спину почти лизали языки пламени, только что на его глазах погиб Крэбб – он видел это во сне несколько раз после – и, просыпаясь, думал, что никогда больше не сможет сесть на метлу. Но опасения его были абсолютно беспочвенны – стоило только почувствовать под собой гладкое полированное древко, послушное его мысленным приказам, стоило только оторваться от почвы под ногами, запрокинуть голову в немыслимое, чистое, высокое, искрящееся французское небо – и все тревоги ушли прочь, словно по мановению волшебной палочки. Вначале Малфой совершал долгие прогулки над окрестностями, подолгу зависал над морем или поднимался настолько высоко, что у него всерьез перехватывало дыхание, и он начинал замерзать. Вылетал он всегда на рассвете и пару часов кувыркался в воздушных потоках, то парил, то пикировал, то посылал метлу в штопор – и так до тех пор, пока солнце не поднималось выше, а в желудке не начинало сосать от голода. Тогда Драко приземлялся в парке тетушки Софи, и на трясущихся ногах шел принимать душ и завтракать. Днем он лениво валялся на парковых лужайках или сидел в каком-нибудь городском кабачке; ближе к вечеру, когда невыносимая жара спадала, окунался в теплое ласковое море, а потом отправлялся на прогулку по магическим или маггловским кварталам старинного южного города. Во время одной из таких прогулок он наткнулся на лавку «Все для квиддича» и, сам не зная зачем, переступил ее порог. Внутри царил настоящий переполох – оказалось, кто-то забыл закрепить наборы мячей в своих гнездах, и теперь они носились по всему магазину, а хозяин со своим помощником пытались загнать непослушные бладжеры обратно. Золотую искорку снитча Малфой увидел сразу же, и автоматическим молниеносным движением выбросил вперед и вверх правую руку. Снитч спланировал на ладонь так, словно был предназначен для нее – для него, Драко. В тот же момент, будто только и ждали сигнала, остальные мячи тоже улеглись на свои места в ящике. – Играете в квиддич, молодой человек? – любезно поинтересовался хозяин магазина, поблагодарив Малфоя за помощь. Драко на мгновение замялся с ответом. – Я играл в школьной команде, – наконец ответил он по-французски. – Был… ловцом. Отчего-то на слове «был» он споткнулся, и кровь ударила ему в голову, гулко застучав в висках. Хозяин лавки смерил его внимательным взглядом и широко улыбнулся. – Желаете что-нибудь приобрести? Еще пару минут назад Малфой сказал бы, что он просто зашел посмотреть на метлы, но сейчас он проглотил невесть откуда взявшийся комок в горле и уверенно произнес: – Я возьму этот снитч. – Ну, сам Мерлин велел! – рассмеялся хозяин лавки. – Он ведь прямо к вам в руку прыгнул. На ловца, как говорится, и снитч летит. – Не знал, что у французов тоже в ходу эта поговорка, – удивился Драко. – Ну, корни-то у нас одни, – заговорщически подмигнул хозяин. – У всех магов, я имею в виду. А вы заходите к нам еще, будете желанным гостем. К нам сами Маллеты заходят. – Маллеты? А они здесь что делают? Хозяин пожал плечами: – Так у них здесь вилла, где-то недалеко от Ментона, они частенько бывают в наших краях, отдыхают между матчами. Вот, буквально на прошлой неделе заходили, автографы раздавали. Болельщики чуть не разнесли магазин по досочке! – Представляю, – улыбнулся Малфой. Выходя из лавки, Драко размышлял о квиддиче и даже испытал сожаление от того, что в этом году чемпионат мира отменили из-за британских событий. Было бы так здорово вновь побывать на подобных соревнованиях. И, может быть, даже не в качестве зрителя... Наутро Малфой поднялся в небо еще до рассвета. Впервые за несколько лет у него появилась собственная, а не навязанная кем-то цель, и от одного осознания этого у него захватывало дух, словно в полете на крутом вираже. Теперь он не просто бездумно и бессмысленно летал, наслаждаясь высотой и скоростью – он бесконечно отрабатывал приемы, отпуская снитч в свободный полет и потом до рези в глазах высматривая крошечную мерцающую точку в лазурной бесконечности. Решение – не до конца еще понятное ему самому – медленно вызревало в Малфое, наливалось спелым соком под жарким южным солнцем, заставляло снова и снова гоняться за вертким крылатым мячиком и раз за разом разгонять свою метлу до запредельной скорости, стремясь настичь золотую точку. Драко всегда удавалось это сделать – но у него не было соперников. Рано или поздно такая игра должна была ему наскучить, и пару раз он даже полетал наперегонки со своими кузенами, шалея от вновь просыпающегося в нем азартного духа соперничества без всякой примеси ненависти и презрения – вечных спутников его матчей с Поттером. Кузены гонялись за снитчем с большим энтузиазмом, но без особого успеха, и Драко вскоре снова вернулся к одиночным полетам. Оставаясь один на один с бескрайними небесами, он ощущал себя по-настоящему сильным и свободным, хозяином своей судьбы и чуть ли не властелином Вселенной. И когда однажды в его персональных небесах появился незнакомец, Драко воспринял это как знак свыше. В этот день стояла безветренная погода, и снитч, словно издеваясь, никак не давался в руки. Он то опускался к самой поверхности моря, маскируясь под блики на водной глади, то взмывал высоко в небо, чтобы спрятаться за каким-нибудь одиноким пушистым облачком. Малфой устал гоняться за ним и уже всерьез подумывал вытащить волшебную палочку и выкрикнуть сердитое: «Акцио снитч!». После долгих безуспешных поисков он, наконец, заметил золотую точку, неподвижно зависшую справа, в нескольких десятках ярдов от него. Он направил метлу в эту сторону и сразу же разогнал ее максимально. Снитч дрогнул и взмыл вверх, Драко последовал за ним, снитч резко дернулся влево и вниз, Малфой спикировал на него подобно коршуну. Все его внимание было сосредоточено на этом проклятом шарике, ничего вокруг в этот момент просто не существовало. И потому, когда он уже протянул руку и коснулся кончиками пальцев гладкого золотого бока, а чья-то сильная смуглая ладонь легко оттолкнула его пальцы и сжала снитч в кулаке, сердце Драко ухнуло вниз, а сам он едва не полетел кувырком со своей метлы. На мгновение мелькнула паническая мысль, что Поттер настиг его и здесь, в его собственном, малфоевском небе над Лазурным берегом. Следом за ней пришла мысль другая, спасительная – что он просто перегрелся и схлопотал солнечный удар. Но, когда он нашел в себе силы загнать панику подальше и поднять глаза на того, кто посмел схватить его снитч, Малфой всерьез опасался увидеть спасителя магического мира, сидящего верхом на метле и сжимающего крылатый мячик с торжествующим видом. Так Драко Малфой познакомился с Томасом Маллетом – ловцом ирландской квиддичной команды «Кеннетские коршуны» и братом охотника ирландской сборной Мирцеллы Маллет – звезды последнего чемпионата мира. Маллет был смешлив, грубоват и напорист, но умел молчать, когда надо, и не задавать лишних вопросов. А еще он был прекрасным наставником – и не только в том, что касалось игры. Благодаря Томасу Маллету Драко Малфой четко осознал как минимум две вещи о самом себе: во-первых, среди всех магических профессий ни одна не привлекает его так, как квиддич, а во-вторых – заниматься любовью с мужчинами ему нравится гораздо больше, чем с женщинами. В сентябре Драко вернулся в Англию загорелым, спокойным, уверенным в себе, с сияющими глазами, и на вопрос довольного отца: «Чем ты думаешь теперь заняться, сын?» ответил без запинки: «Я хочу играть в квиддич, папа. Это мое решение», – и впервые в жизни не опустил глаза под суровым отцовским взглядом.
Осенние ведьмы: *** О том, что «Сенненские Соколы» ищут ловца, Драко узнал еще от Маллета. Томас даже предлагал составить протекцию, намекая, что знаком с тренером знаменитой команды, но Малфой отказался наотрез – очень хотелось попробовать сделать что-то самостоятельно, без чужой помощи. Правда, деньги на новую метлу пришлось просить у отца, но Люциус, весьма довольный тем, что сын вернулся из Франции без малейших признаков депрессии, выложил нужную сумму без лишних вопросов. На тренировочную базу «Соколов» Малфой прибыл минут за двадцать до начала отбора, но на трибунах уже сидели десятка полтора претендентов на вакантное место. Драко оценивающе рассмотрели с ног до головы и сразу же потеряли интерес – по всей видимости, не восприняв как серьезного соперника. Малфой мысленно усмехнулся и устроился на скамье чуть поодаль. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он посмотрел на небо. Между облаками на секунду блеснул солнечный луч и тут же исчез, спрятался, словно снитч, играющий с ловцом в свою собственную игру. В памяти моментально всплыло другое небо – высокое, прозрачное и ослепительно голубое. «Ты – прирожденный ловец, Драко», – говорил ему Томас Маллет в том небе. Пришла пора показать себя и в родных, английских небесах, пусть им и никогда не быть такими лазурными… На поле показались люди, и Малфой отбросил воспоминания в сторону. Сет Декстер, главный тренер «Сенненских Соколов», появился в сопровождении помощника, а следом за ними выскочил запыхавшийся парнишка, в котором Драко с удивлением узнал Генри Харпера – нынешнего ловца Слизеринской сборной. – Построились в шеренгу! – скомандовал Декстер и развернул пергамент со списком претендентов. – Привет! – заметив Драко, Харпер подбежал к нему и заулыбался. – И ты здесь. Я тоже решил попробовать, мадам Хуч говорит, что у меня неплохой потенциал… – Поговорим позже, – перебил его Малфой. Наклонившись к тренеру, помощник что-то зашептал ему на ухо, и в наступившей тишине Драко отчетливо услышал свою фамилию. Декстер кивнул и шагнул к Малфою. – Ты, – он ткнул Драко пальцем в грудь. – Свободен. – Потому что я Малфой? – слова вырвались сами, и в ответ Драко рассчитывал услышать что-то вроде «Пожирателю смерти не место в команде…» – Да плевать мне, как тебя зовут, – хмыкнул Декстер. – Ты слишком высок для ловца, не годишься. – Дайте мне шанс, – спокойно произнес Малфой, глядя тренеру прямо в глаза. – И я заставлю вас изменить свое мнение. – Ну, ты и наглец, – покачал головой Декстер. – Ладно, боггарт с тобой, – он расправил в руках трепещущий на ветру лист пергамента и пробежался глазами по списку. – Шеллер, Маккензи, Малфой – в воздух. Помощник тренера, щелкнув замками, откинул крышку деревянного сундучка, вынул из потайного карманчика снитч и, размахнувшись, швырнул его вверх с такой силой, словно хотел закинуть на облако, чем-то похожее на летящего гиппогрифа. Волнение отступило и безвозвратно растворилось в холодном сентябрьском воздухе, а вместо него появилась уверенность в себе, в своих силах. Два месяца ежедневных полетов и неоценимые советы Томаса позволили Драко мгновенно сконцентрироваться и забыть обо всем, кроме снитча. О соперниках Малфой не думал – даже если они и были неплохими ловцами, им в любом случае было далеко до Маллета, с которым Драко в последнее время играл на равных. Золотая искра мелькнула у кромки поля, и Малфой сорвался с места, не таясь, выжимая из новенькой «Молнии» всю возможную скорость. Он ловко обогнул вратарские шесты, но в последний момент снитч, мазнув по кончикам пальцев, коварно взмыл вверх. Малфой заложил крутой вираж, плашмя лег на метловище и, направив метлу вертикально, вошел в штопор. На секунду прикрыв глаза, он сморгнул выступившие слезинки и вскинул вверх правую руку. Снитч сам упал ему в ладонь. Чуть наклонив древко, Драко аккуратно вышел из штопора и спикировал вниз под аплодисменты Харпера и недовольные взгляды прочих претендентов. – Где ты играл? – грозно спросил Декстер, когда Драко вручил ему снитч. – Я играл в школьной команде, сэр, – с достоинством ответил Малфой и зачем-то уточнил: – В команде Слизерина. – Ты хочешь сказать, что это мадам Хуч научила тебя трюкам, которые имеют на вооружении только профессионалы? – нахмурился Декстер, почуяв, что его водят за нос. – У меня были хорошие учителя, – уклончиво ответил Драко. Козырять близким знакомством с Маллетом в присутствии посторонних он не счел нужным. – Ну-ну, – хмыкнул тренер. – Ладно, присядь пока, – он отвернулся от Драко и гаркнул: – Шеллер, Маккензи – свободны. Следующая тройка… Сидя на трибуне, Драко внимательно следил, как летают его соперники. Никто не демонстрировал ничего выдающегося – парочка грязных приемов, неуклюжий финт Вронского и потерянные драгоценные секунды, когда снитч появлялся в пределах видимости, но игроки, занятые слежкой друг за другом, не замечали его. И лишь Харпер, поднявшийся в воздух в составе последней тройки, шустро вырвался вперед и выхватил снитч из-под носа Патрика Миллза, чемпиона юниорской лиги. Драко заметил, как на лице Декстера мелькнула досада. Видимо, он ставил на Миллза и не рассчитывал на то, что какой-то мальчишка сможет переиграть титулованного спортсмена. Малфой был зачислен в команду основным ловцом, Генри – запасным, и для обоих потянулись месяцы упорных тренировок. Новый сезон начался для «Сенненских Соколов» чередой побед. Драко блестяще провел три игры, заставив тренера окончательно убедиться в правильности принятого решения и завоевав уважение команды. Харпера Декстер рискнул выпустить на поле один раз – в товарищеском матче с командой Румынии. Мальчишка не подвел – он хоть и уступал Малфою в технике, но потенциал у него, несомненно, был. Целый год Драко чувствовал себя вполне довольным жизнью – жизнью, которую он выбрал для себя сам. В ней находилось место и дружеским попойкам и мимолетным романам, но главное – любимому делу. А потом, выражаясь языком профессиональных квиддичных игроков, его метла снова дала крен. За месяц до четвертьфинала Декстер организовал товарищеский матч с «Татсхилл Торнадос». Команда не являлась фаворитом сезона, но к немалому удивлению знатоков, вышла из группы, не проиграв ни одного матча. По сумме очков они значительно уступали «Соколам», но в кулуарах уже ходили разговоры, что «Торнадос» – один из претендентов на кубок Британии. Драко понимал, что Декстер не просто так устроил этот матч – игра, результат которой никак не отразился бы на турнирной таблице, была отличной возможностью присмотреться к возможному сопернику в финале. «Соколы» восприняли новость о встрече с «Торнадос» спокойно, уже заранее предвкушая победу, и только Драко Малфой понимал, что этот матч может обернуться катастрофой, в первую очередь для него. Ловцом «Татсхилл Торнадос» был Гарри Поттер. Матч Драко проиграл бездарно и нелепо. Он уходил с поля под оглушительный свист разочарованных болельщиков, испытывая странное чувство дежа-вю, еще не думая о том, что новость о поражении «Соколов» будут смаковать во всех вечерних выпусках магической прессы. Забившись в дальний угол раздевалки, Малфой сдернул перчатки и, прислонившись к холодной стене, прикрыл глаза. Ненависть, вспыхнувшая в нем с новой силой, едва он увидел своего извечного соперника на поле, разливалась по телу жаркой волной и больно пульсировала в висках. Драко попытался проанализировать – где и когда он совершил фатальную ошибку, но мысли кружились в бешеном хороводе, а перед глазами, словно стоп-кадр, застыла картина: улыбающийся Гарри Поттер победно вскидывает руку с зажатым в кулаке снитчем. Застонав, Драко сполз по стене и, вцепившись руками в волосы, усилием воли загнал внутрь подступившие злые слезы. – Что у тебя с Поттером? Малфой открыл глаза и растерянно посмотрел на присевшего рядом Декстера. Тренер не выглядел ни злым, ни раздраженным – скорее, удивленным. – Ничего, – Драко отрицательно помотал головой. – Что у меня может быть с… этим? – Понятно, – усмехнулся Декстер. – И почему я узнаю об этом только сейчас? – Сэр, уверяю вас… – Послушай меня, сынок, – перебил тренер. – Я, видишь, ли, не вчера родился, и уверять меня ни в чем не надо, я сам все видел своими глазами. Вы с Поттером друг на друга смотрели так, что воздух искрился. Будешь отрицать? Малфой молчал. – Вот что я тебе скажу, – Декстер положил ладонь Драко на плечо и несильно сжал пальцы. – Я ничуть не сомневаюсь, что «Соколы» выйдут в финал, и я почти уверен, что в финал также выйдут «Торнадос». Они, конечно, звезд с неба не хватают, но Поттер их вытащит. Драко дернулся, пытаясь подняться, но Декстер надавил ему на плечо, вынуждая опуститься обратно. – Я не собираюсь отдавать им кубок, – он повысил голос, – из-за того, что мой ловец что-то не поделил с их ловцом. Это тебе понятно? – Да, сэр, – пробормотал Малфой. – Послушай, сынок, – Декстер заговорил мягко, почти по-отечески. – Тебе вполне по силам переиграть Поттера. Ты гораздо техничнее его, а все твои проблемы – здесь, – он постучал указательным пальцем по лбу и неожиданно улыбнулся. – Если справишься с этим – кубок наш, если же нет… – Я справлюсь, сэр, – впервые в жизни Драко услышал, что он играет в квиддич лучше Поттера, и не от кого-нибудь, а от профессионала. – Я почти… я уверен, что смогу. – Вот и отлично, – удовлетворенно кивнул тренер. – Значит, через недельку я организую матч-реванш с «Торнадос». – Матч-реванш? Это необходимо? – Я должен быть уверен в тебе на сто процентов. Если ты не сможешь выиграть у Поттера сейчас, ты не сможешь у него выиграть никогда. – Я понимаю, сэр. – Во время матча ты должен думать о снитче, а не о Поттере, – добавил тренер напоследок. – И у тебя есть неделя, чтобы избавиться от всех чувств, которые испытываешь к ловцу «Торнадос». После ухода Декстера Малфой поправил форму и облизал пересохшие губы. Легко сказать – за семь дней избавиться от тех чувств, которые копились в Драко целых семь лет. Но тренер был прав – не стоит думать о Поттере, думать надо о снитче. Всю неделю Драко до головокружения отрабатывал самые сложные финты, оттачивая их до автоматизма. И всякий раз после тренировки Декстер клал ему руку на плечо и говорил одну и ту же фразу: – Отличная работа, сынок. Я ничуть не сомневаюсь, что тебе по силам переиграть Поттера. В конце концов, Драко и сам в это поверил. *** Прислонившись спиной к шкафчику, Драко шнуровал перчатки. – Давай, помогу, – Кеннет Брайан, загонщик «Соколов», присел рядом и тронул Малфоя за руку. – Слушай, Драко, – зашептал он, ловко затягивая узел шнуровки. – Хочешь, я Поттеру башку пробью? Месяц в Мунго проваляется, и никакого ему финала… – Нет! – Драко резко выдернул руку из широченной ладони загонщика. – Не смейте его трогать! – Ну, это… я ж как лучше хотел, – Брайан смущенно пожал плечами. – Поттер не представляет для меня проблемы, – сквозь зубы процедил Малфой. – И сегодня я всем докажу, что я лучший ловец. – Команды – на поле! – раздался усиленный Сонорусом голос комментатора. – Удачи тебе, ловец, – Кеннет хлопнул Драко по плечу. – И если что – мы рядом. Малфой кивнул и, подхватив метлу, быстро зашагал к выходу из раздевалки. Он сразу же поймал на себе взгляд Поттера и заставил себя посмотреть на своего извечного соперника спокойно, без эмоций. «Ты гораздо техничнее Поттера, – как заклинание пронеслись в голове слова Декстера. – И тебе по силам переиграть его. Просто думай о снитче и все получится». – Да, – прошептал Драко и сорвался с места. Золотой мячик ловцы заметили одновременно и рванули к противоположному краю поля – плечом к плечу. Драко отчетливо слышал рваное дыхание соперника, ощущал запах его волос, и если бы захотел, то смог бы разглядеть тонкие морщинки в уголках глаз Поттера. Они летели так близко, что никто из загонщиков не рискнул направить в них бладжер, опасаясь зацепить своего. И когда до заветной цели осталось всего несколько ярдов, ловцы протянули руки – синхронно, как будто подчиняясь неведомой команде. Стадион замер – наступила такая тишина, что Драко услышал, как трепещут на ветру серебряные крылышки снитча. Полдюйма – ровно настолько руки Малфоя были длиннее рук Гарри Поттера. И именно эта ничтожно малая разница позволила Драко первым дотянуться до снитча. Почувствовав, как бьется в кулаке заветный шарик, Малфой взмыл вверх, еще не веря в свою победу, пока на него не обрушился рев трибун. – Да! – выкрикнул он, не замечая, что по щекам текут слезы. – Да! Он не слышал ни свистка судьи, ни голоса комментатора, объявляющего результаты матча, ни одобрительных возгласов подлетевших к нему товарищей, полностью растворившись в своем счастье, которое выплескивалось из него криками восторга. А когда Драко, наконец, приземлился, по-прежнему судорожно сжимая в кулаке золотой снитч, команда вынесла его с поля на руках. В финал чемпионата Британии предсказуемо вышли «Сенненские Соколы» и «Татсхилл Торнадос». Газеты взахлеб писали о противостоянии двух знаменитых ловцов, колдографии Драко и Гарри украшали обложки журналов – магическая Британия, изголодавшись по зрелищам, с нетерпением ждала эффектного матча. Люциус Малфой вряд ли мог найти менее подходящий момент для того, чтобы решить – сыну пора оставить квиддич и заняться, наконец, семейным бизнесом. Поместье было восстановлено, прежние связи с трудом, но налаживались, и пришла пора сосредоточиться на том, чтобы восстановить утраченные капиталы и былое величие фамилии. Драко – чье имя теперь связывали не с неудачной карьерой Пожирателя, а со спортивными успехами – был Люциусу крайне необходим как в текущих делах, так и в далеко идущих планах. *** На тренировку Драко пришел взвинченный, мечтая поскорее подняться в воздух и обо всем забыть. Но из головы упорно не шла ссора, случившаяся за завтраком, а интуиция подсказывала, что она – только начало. Начало затяжной и тяжелой войны с отцом – за возможность выбирать, за – как бы смешно это не звучало – собственную свободу и независимость. За снитчем Драко гонялся со злой одержимостью и сжимал его в кулаке раз за разом с таким ожесточением, что Декстер велел «прекратить портить имущество клуба и поберечь пыл до встречи с главной звездой магического мира». Малфой мрачно кивнул, но продолжил играть так же нервно. Когда тренировка закончилась, он молча выслушал скупые замечания тренера и зашагал в раздевалку вслед за остальными. В душевой уже напустили пару. Из приоткрытых дверей доносился ровный шум воды, сквозь который иногда пробивались невнятное бормотание и смешки расслабляющихся после тренировки игроков. Драко поправил полотенце на бедрах, потоптался на пороге и решительно свернул в комнату отдыха. Здесь, в небольшом уютном помещении, сейчас было все, что ему требовалось: мягкий полумрак, диван с удобной спинкой, охлажденная заклинанием вода и, главное, тишина. К отвратительному настроению прибавилась еще и чисто физическая усталость; натруженные мышцы тупо ныли, и, по-хорошему, после душа стоило бы вызвать массажиста, чтобы к вечеру этот дискомфорт не перерос во что-нибудь более серьезное. Подумав об Антонио, Малфой невольно улыбнулся: волшебные руки, гладкое, податливое тело, все прелести которого он уже испробовал – и не только он, кстати, – и… незакрывающийся рот. И не в том смысле, в котором хотелось бы. Это все решило, слушать бесконечную болтовню сейчас не было ни сил, ни желания, и Драко, отставив опустевший стакан, растянулся на диване и закрыл глаза. Вытянуть ноги, расслабить плечи, дышать размеренно и неглубоко – животом, как когда-то учил Маллет, вспоминать только приятное… И напряжение отпустит, и усталость постепенно уйдет. Он полежит здесь недолго, буквально пару минут, только дождется, пока душевая не освободится, и сразу же вста… …Вопреки ожиданию, ничего страшного и ужасного в глазах стоящего напротив существа не было. Какого они цвета, правда, разглядеть не удавалось, – луну затянуло облаком, и в склепе стало еще темнее. Но залегшие вокруг глаз густые тени и загадочное кошачье мерцание зрачков делали бледное лицо Сильвестра томным и хищным одновременно. Взгляд Драко скользнул по ровному носу, задержался на губах, сложенных в едва заметную улыбку, выхватил тускло поблескивающую серьгу в ухе – длинные волосы с этой стороны были отброшены за спину, – и опять вернулся к глазам, неотрывно глядящим на него. Их разделял саркофаг. Драко стоял вплотную, бедрами чувствуя пущенную по бортику мраморную вязь, и стылый холод камня пробирал до самых костей. Сильвестр, слегка отклонив голову назад, не шевелился, давая вволю налюбоваться собой, и, чем дальше, тем больше предвкушения сквозило в его улыбке. И выставленная напоказ шея оказалась, кстати, именно такой, как Драко себе и представлял – длинной, белой и холеной. Легкий ветерок неожиданно сдул с плеча невесомую светлую прядь, всколыхнул пелену паутины под потолком, с тихим шелестом разметал по полу хрусткие сухие листья и вдруг донес… запах. Тонкий, едва уловимый запах каких-то экзотических цветов, совершенно неуместный в промозглом заброшенном склепе. Одно несоответствие поневоле заставило обратить внимание и на другое. Драко настороженно прислушался к ощущениям, но того тошнотворного, отвратительного ужаса, хоть и чужого, но выжимающего всю душу и заставляющего чуть ли не выть от бессилия, он больше не чувствовал. И гнилой мох на стенах, и Сильвестр, и рассеянный лунный свет, и звенящая тишина – куда, интересно, исчезли оборотень и мертвец? – были, а вот страха почему-то не было. Малфой закусил губу, с трудом заставил себя оторваться от пульсирующих в глубине насмешливых глаз зеленых огоньков и как можно непринужденнее огляделся. – Не туда смотришь, – негромко, но певуче прокомментировал его визави. – Не туда, принц… Драко вздрогнул – вкрадчивый голос пробежался по позвоночнику не хуже шаловливых пальчиков, от затылка до самого копчика. Сильвестр поправил выпачканный чем-то темным рукав белой рубашки, ласково улыбнулся и, приподняв брови, взглядом показал вниз. Смотри, мол, вот сюда. За долю секунды до того, как посмотреть, Малфой отстраненно отметил, что крышки на саркофаге нет. И послушно опустил глаза. – Я взял на себя смелость немного украсить это создание, – мягко, почти любовно произнес Сильвестр. – Так она еще более прекрасна, не правда ли? Девушка, действительно, была очень красива – с тонкими стрелками бровей, волнистыми, иссиня-черными волосами, густой пеленой покрывающими плечи, и чуть вздернутым носиком. Впечатление, правда, портила полоска запекшейся крови на подбородке и губы, посиневшие и опухшие настолько, что так и остались приоткрытыми – между ними влажно поблескивала полоска зубов. Но изуродованный рот лишь сильнее подчеркивал красоту картины в целом – Сильвестр, надо отдать должное его богатой фантазии, постарался на славу.
Осенние ведьмы: Тонкий цветочный аромат шел именно оттуда. Для украшения были выбраны яркие герберы – Драко точно знал, что герберы не пахнут, но эти – пахли, ненавязчиво и очень изыскано. Красные, оранжевые и желтые венчики прекрасно гармонировали с черным шелком волос и белым кружевом полупрозрачного пеньюара. Цветы на теле были выложены сложным рисунком и строго симметрично, с плавным переходом размеров и оттенков, закрывая ровно столько, сколько нужно, и ни дюйма больше. Особо бросалось в глаза искусно сплетенное ожерелье из лепестков, в несколько рядов обхватывающее шею и спускающееся в глубокое декольте. Драко, разрушая всю гармонию, автоматически подцепил его пальцем и, увидев подтверждение промелькнувшей догадки, хмыкнул. Под рассыпавшимися лепестками на белой коже отчетливо просматривались несколько бордовых кровоподтеков. Сильвестр неодобрительно цокнул, провел над шеей рукой, и лепестки снова сложились вместе, плавно сплетаясь друг с другом и пряча синяки. – Эстет, твою мать, – поднимая прищуренные глаза и непроизвольно сжимая пальцами холодный влажный камень, процедил Малфой. – Стараюсь, – со скромной улыбкой ответил Сильвестр. – Жаль, что как только тело начнет остывать, цветы завянут. На это Драко ответа не нашел. Зато вдруг понял, почему больше не чувствует чужого ужаса – просто-напросто, бояться стало некому. А вот холодное бешенство, принадлежащее, несомненно, ему самому, неумолимо разрасталось внутри и грозило вот-вот накрыть с головой. Человеческое жертвоприношение. Мерлин, ну и мерзость… Сильвестр улыбнулся, внимательно наблюдая за ним из-под опущенных ресниц: – Впрочем, ты можешь отпустить ее, принц. Если, конечно, захочешь. В свите у Охотника мало красивых женщин. Тебе стоит только пожелать. Драко снова невольно посмотрел на неподвижное лицо девушки, удивительно спокойное и умиротворенное. – А что взамен? – вдруг вырвалось у него. – Взамен? – с той же мягкой усмешкой протянул Сильвестр, но его внезапное раздражение, вспыхнувшее в глубине глаз и белой молнией прорезавшее воздух – или опять фантазия разыгралась? – заставило Драко отшатнуться. – Взамен… – Сильвестр, – негромко прозвучало слева, и темная фигура, материализовавшаяся, будто бы ниоткуда, плавно приблизилась с ним. – Оставь его в покое. Властный голос, знакомый балахон, низко надвинутый капюшон, полностью скрывающий лицо, взъерошенный ворон на плече… И ярость неожиданно улеглась, оставив взамен себя холодное отстраненное любопытство. Его давешний провожатый обошел саркофаг, отодвинул явственно скрипнувшего зубами Сильвестра и пару раз небрежно ударил по каменному бортику. Глухой звук низко завибрировал в наступившей тишине и растаял где-то под потолком. Труп зашевелился и, роняя с себя цветы, медленно сел. Потрогал прокушенную губу, чуть поморщившись, дотронулся до шеи, поправил волосы. Моргнул. Драко, забыв, как дышать, смотрел во все глаза. – Отпускаю, – спокойно донеслось из-под капюшона, и почти одновременно с этим ворон громко каркнул, подаваясь вперед и взмахивая крыльями. Труп, с трудом растягивая опухшие губы, улыбнулся и начал таять. Тонкий запах цветов резко усилился, к нему добавились сладковатые нотки гнили, и, буквально через пару мгновений, на дне саркофага осталась лишь груда завядших венчиков. Девушка исчезла. – Что ж, – сузив глаза, негромко процедил Сильвестр. – Решение Владыки – закон. Принц, – взгляд, брошенный на него, обжег Малфоя раскаленным прутом. – До встречи. До скорой встречи. Один шаг назад, из полосы лунного света в сгустившуюся тень, – и ставшая размытой фигура медленно растворилась в темноте. Драко перевел дыхание и, сглотнув, вопросительно взглянул на хранившего тяжелое молчание проводника. – Все-таки хорошо, что ты умеешь себя контролировать, – ворчливо прокомментировал вновь принявший человеческое обличье оборотень, запахивая неизменный плащ и стряхивая паутину с волос. – Поддался б на уговоры, дал девчонке уйти – и сам оказался бы в должниках. А быть должным Сильвестру – это не то, чего хочется кому-нибудь пожелать. Молодец, удержался. А ведь удержался каким-то чудом. Малфой помотал головой и, наконец, кое-как сформулировал то, что беспорядочно крутилось в мозгах: – Куда она делась? Она ведь теперь… – Ну да, – перестав отряхиваться, спокойно ответил Конрад. – Теперь она в свите Охотника. Еще один неприкаянный дух. Но альтернатива у нее, поверь, была еще хуже. Драко поверил, причем сразу и безоговорочно. В склепе как-то резко похолодало, в провал окна, принеся с собой затхлый запах болота и сухие листья, ворвался ветер, и он, вздрогнув, обхватил себя руками за плечи. Ворон, внимательно посмотрев на него, подошел, вдруг ласково провел по лбу неожиданно теплой ладонью и голосом Йохима произнес: – Малфой… Малфой! Просыпайся. Черные круглые глаза, оказавшиеся совсем близко, неожиданно начали расплываться. Драко заморгал, неловко отшатнулся и, сильно ударившись затылком о кожаный подлокотник, резко сел. Ни холода, ни склепа, ни опустевшего саркофага – он опять в знакомой уютной комнате на удобном диване… Сон. Вновь тот же проклятый сон, да что же это такое… Помощник Сета выпрямился и скрестил руки на груди: – Заснул? Почти девять часов, все давно ушли, Драко… Я думал, здесь уже никого нет. – Заснул… – Малфой спустил ноги на пол и с силой потер ладонями лицо. – Мерлин, опять кошмар приснился. – А у меня неплохие новости, – Йохим присел рядом и протянул ему вытащенную из кармана записку. – Вот, сова принесла Сету четверть часа назад. От нашего осведомителя из «Торнадос»… Поттер прямо во время тренировки потерял сознание. *** С темного неба сыпалась мелкая морось, но Драко шел не торопясь, размышляя о том, что сообщил ему Йохим. Подробностей происшествия в записке не было, однако, если с Поттером случилось что-то серьезное, и «Торнадос» будут вынуждены выставить на финал другого ловца, то кубок у «Соколов» в кармане, но… Драко даже остановился на секунду, неожиданно осознав, что легкая победа никакой радости ему не принесет. Ему нужна была победа именно над Поттером, ни в одной игре Малфой не испытывал таких эмоций, как в товарищеском матче с «Татсхилл Торнадос». Ни с одним соперником Драко не чувствовал такого возбуждения и азарта. Только в полете плечом к плечу с Поттером, на головокружительной скорости, с бешено колотящимся сердцем он чувствовал себя по-настоящему живым. Входные двери бесшумно распахнулись, свет из вестибюля упал на крыльцо, и размышления о сопернике уступили место куда более неприятным мыслям о неизбежной ссоре с отцом. На ужин с высокопоставленным мистером Эпплтоном и его семейством Драко не просто опоздал – не явился совсем. Бросив промокшую мантию домовику, Малфой хотел было подняться к себе в комнату, но дверь отцовского кабинета неожиданно распахнулась, и в холл вышел Эрни Макмиллан, новый помощник Люциуса. Увидев бывшего однокурсника, Драко облегченно вздохнул – при посторонних отец не станет устраивать сцен. Где отец отыскал Макмиллана, Драко не имел понятия, но со стороны Люциуса это был очень удачный ход. Как и все хаффлпаффцы, Эрни был старателен, исполнителен, а кроме того, перед представителем «светлой» стороны легко открывались некоторые двери, наглухо закрытые для бывшего Пожирателя смерти. У Макмиллана был свой интерес – возможность работать на Люциуса Малфоя открывала перед ним, отпрыском чистокровной, но небогатой семьи, заманчивые финансовые горизонты. Драко, хоть и не касался отцовских дел, но прекрасно понимал взаимную выгоду этого делового союза. Он, конечно, отдавал должное дальновидности Люциуса, но к Макмиллану по-прежнему относился пренебрежительно и не отказывал себе в удовольствии лишний раз поддеть бывшего старосту барсучьего факультета. Эрни сносил колкости Малфоя с хаффлпаффской невозмутимостью, и в перебранки с сыном работодателя не вступал. Такое поведение лишь подстегивало Драко и даже сейчас, когда Люциус вот-вот мог выйти из кабинета, он не удержался. – Эрни, – насмешливо произнес Малфой. – Ты какой-то бледный сегодня. Неужели на ужин подали несвежие кальмары? А! – он хлопнул себя ладонью по лбу. – Я и забыл, что ты еще не привык к деликатесам. – Ужин был превосходен, – спокойно ответил Макмиллан. – Тогда в чем дело? Неужели тебя доконало общество мисс Полукровки? – Мисс Эпплтон – очаровательная юная особа, к тому же, для своего возраста она довольна умна. – Как много я потерял, – Драко сокрушенно покачал головой. – Превосходный ужин, очаровательная мисс… – Но для тебя важнее гоняться за снитчем, верно? – неожиданно резко перебил его Макмиллан. – Ведь тебя не интересует ничего, кроме дурацкого квиддича. – Дурацкого квиддича? – саркастически переспросил Драко. – Вот как ты заговорил. Забыл, как в Хогвартсе бегал за Диггори, умоляя взять тебя в команду? Но не смог пробиться даже в запасные, потому что горные тролли и те держатся на метле лучше, чем ты. Он слишком увлекся и не услышал приближающихся шагов, лишь слегка вздрогнул, когда на пороге кабинета появился отец. – Мистер Малфой, еще раз благодарю за приглашение, – проигнорировав слова Драко, Макмиллан повернулся к Люциусу. Воспользовавшись моментом, Малфой-младший быстро зашагал к лестнице. – Драко! – от хлесткого окрика отца он вздрогнул и медленно, словно под Империо, обернулся. – Поговорим завтра утром, – ледяным тоном произнес Люциус. – Да, отец, – сдержано кивнул Драко и нашел в себе силы подняться по лестнице неторопливо, с достоинством, хотя чувствовал, что отцовский взгляд буквально прожигает ему спину. В своей комнате Драко обнаружил горячий ужин, вино и аккуратно сложенный вечерний выпуск «Ежедневного пророка». – Хозяин желает что-то еще? – вежливо осведомился домовик. – Можешь идти, – Малфой раздраженно махнул рукой и схватил со столика газету. Его интересовала только заметка о поттеровском обмороке, но домыслы Скитер Драко прочел по диагонали – версия о кознях соперников была просто смешной. – Что же там произошло на самом деле? – пробормотал Малфой и, пригубив вино, перевернул страницу. «Загадочное убийство!» – сразу же бросился в глаза крупный заголовок. К статье прилагалась колдография – Драко мельком взглянул на снимок, и его сердце на мгновение остановилось, а потом забилось в два раза быстрей. Он уже видел эту девушку, причем видел именно такой – с распухшими посиневшими губами, запекшейся кровью на подбородке и синяками на тонкой шее. – Что за… – Малфой залпом допил вино и жадно забегал глазами по строчкам статьи. «Страшная трагедия произошла в графстве Северный Йоркшир. Сесилия Брайтон, проживавшая неподалеку от деревни Седбаск, была найдена мертвой. Девушка пропала в ночь Самайна, и утром обеспокоенные родители обратились в аврорат. Труп Сесилии был найден в склепе старого кладбища – девушку пытались задушить, а потом закололи кинжалом. Аврорат не исключает возможности, что Сесилия стала жертвой какого-то черномагического ритуала. Ведется следствие. Сотрудники клиники святого Мунго, где мисс Брайтон работала целительницей, выражают свои соболезнования родственникам погибшей». – Этого не может быть, – пробормотал Драко, внимательно вглядываясь в колдографию убитой, и на краткий миг ему показалось, что он снова стоит в старом склепе, ощущая холод саркофага, а в воздухе витает еле уловимый запах гербер, хотя эти проклятые цветы вроде как вообще не должны источать аромат… Малфой отшвырнул газету и плеснул вина в пустой бокал. Сделав глоток, он прикрыл глаза и попытался припомнить все подробности своих странных снов. Девушку привел Сильвестр, и все, кто был в склепе, включая ее саму, знали, что она станет жертвой ритуала. На этом первый сон обрывался, а во втором, привидевшемся чуть больше часа назад, Сесилия была уже мертва. Кто же ее убил? Конрад, Сильвестр или сам Владыка? – Мерлин, что за бред я несу, – прошептал Малфой. Все эти ожившие мертвецы существовали только в его видениях, и совершить убийство никак не могли. Удар кинжалом нанес вполне реальный человек, тот, кто на самом деле находился в склепе. Вот только откуда Драко так хорошо помнит все детали? Неужели он тоже был там? – Нет, – Малфой остервенело замотал головой. – Я пил в баре с Блейзом, – от волнения он не заметил, что начал говорить вслух. Бросив растерянный взгляд на камин, Драко тяжело вздохнул. Расспрашивать Забини не имело никакого смысла – в ночь Самайна тот выпил столько эля, что самого себя не вспомнит. Малфой нервно прошелся по комнате, остановился возле окна и прижался лбом к холодному стеклу. Что же, тролль побери, произошло в эту проклятую ночь? Откуда берутся эти странные сны – яркие, реалистичные, наполненные ощущениями, запахами, эмоциями, словно Драко действительно побывал в этом склепе, но ничего не помнит, будто кто-то стер все воспоминания… От внезапной догадки кожа покрылась мурашками. – Обливейт, – простонал Драко. – Все просто. Вполне вероятно, что ему стерли память, как нежелательному свидетелю, но впечатление от увиденного в склепе было настолько сильным, что воспоминания прорывались в снах сквозь заклятье забвения, обрастая странными, несуществующими деталями. Такое объяснение выглядело вполне логичным, но все равно оставалось много вопросов. Каким образом он очутился в Северном Йоркшире? И, главное, зачем он туда отправился? Что ему было нужно ночью на заброшенном кладбище? Ответов Драко найти не мог. Покружив по комнате, он налил себе еще вина и опустился в кресло возле камина. Что же ему теперь делать? Пойти в аврорат и рассказать о своих видениях? Эту мысль Драко отмел напрочь – не хватало еще накануне финального матча оказаться свидетелем или, не дай Мерлин, подозреваемым в убийстве. К тому же, в их семье существовало неписаное правило: по своей воле Малфои в аврорат не приходят. Попросить отца снять Обливейт? Драко представил себе реакцию Люциуса и нервно усмехнулся. У них и так не самые лучшие отношения, не стоит подливать масла в огонь. А еще Малфой подсознательно чувствовал, что совершенно не хочет знать, что на самом деле произошло в старом склепе. Неясный страх слабо шевелился внутри скользким комком, а внутренний голос старательно нашептывал, что лучше оставить все, как есть. Но бездействовать Драко не мог. Он понимал, что не может просто взять и выбросить из головы свои странные сны, которые каким-то непостижимым образом превратились в кошмарную явь. Наверное, стоит отправиться в Северный Йоркшир, чтобы попытаться найти… Что найти? Следы своего пребывания там? От всех этих мыслей и безответных вопросов разболелась голова. Надо ложиться спать – утреннюю тренировку никто не отменял, а о том, что делать дальше, у него еще будет время подумать. Завтра. Стрелки каминных часов с тихим звоном сошлись на цифре двенадцать. Драко балансировал где-то на грани сна и яви – он гнался за снитчем, но неожиданно золотой шарик превратился в бладжер. Малфой едва успел уклониться от тяжелого мяча, недоумевая, куда же делся снитч, как вдруг раздался грохот. Бладжер подлетел к вратарским кольцам, но, словно ударившись о невидимую преграду, отскочил назад. Драко распахнул глаза и резко сел на кровати. Странный звук повторился – он доносился с улицы, по ту сторону окна. Вытащив из-под подушки волшебную палочку, Малфой засветил Люмос и разглядел за стеклом птичий силуэт. «Мерлин, кому понадобилось слать письма посреди ночи? – раздраженно подумал Драко. – Неужели нельзя было подождать до утра?» Он встал с постели, подошел к окну и распахнул раму – от ворвавшегося в спальню ветра затрепетали шторы, а на подоконник упали капли дождя. Незнакомая желтоглазая сова бросила на пол узкий конверт и, не дожидаясь угощения, скрылась из глаз в ночном небе. Едва Драко взял в руки письмо, сердце больно сжалось от дурного предчувствия. На конверте не было ни подписи, ни обратного адреса – только две витиевато выписанные буквы «Д.М.» Дрожащими пальцами Драко сорвал печать и вытащил тонкий листок пергамента. Страх – панический, беспощадный – сжал горло стальными клещами, растекся по телу ледяной волной и вырвался наружу коротким хриплым вскриком после того, как Малфой прочел одну-единственную, написанную незнакомым почерком, строчку: «Я знаю, что ты сделал на Самайн». (1) Троубридж – центральный город графства Уилтшир, где, согласно канону, находится Малфой– мэнор. (2) Ментон – один из старинных французских городов на Лазурном берегу, расположенный недалеко от итальянской границы.
Осенние ведьмы: *** Джеймс Моррисон или, как все его называли, Джейми, терпеть не мог квиддич. Эта нелюбовь зародилась еще в раннем детстве после одного-единственного сыгранного «матча». Приятели, стащив у родителей взрослый набор мячей, утянули Джейми с собой на лужайку за домом, где вручили ветхую метлу и объявили, что он будет ловцом. Матч закончился быстро и плачевно – через пять минут тяжеленный бладжер сбил Джейми с метлы. Незадачливый игрок свалился на землю с высоты почти в двадцать футов, сломав обе ноги и левую руку. С тех пор квиддич у него прочно ассоциировался с болью, страхом и тошнотворно-мерзким вкусом Костероста. В Хогвартсе Джейми даже не пытался пробиться в команду и совершенно не разделял всеобщего ажиотажа во время межфакультетских матчей. Ему было тринадцать, когда неожиданно умер отец, и опекунство над мальчиком получила мать, о существовании которой он даже не подозревал. Из уютного домика, где прошло детство, Джейми пришлось переехать в маленькую двухкомнатную квартиру, загроможденную непонятными вещами, и привыкать к общению с теми, кого в магическом мире презрительно именовали «магглами». Джейми мечтал поскорее окончить школу и жить среди волшебников, мечтал о престижной работе, собственной ячейке в банке Гринготтс, о дружбе со знаменитыми магами… Его мечты разбились вдребезги после выпускных экзаменов. Низкие баллы, полученные на ТРИТОНах, поставили жирный крест на дальнейшем обучении, и единственной работой, которую Джейми смог получить, по иронии судьбы стало место продавца в лавке «Все для квиддича». За два года он до тошноты возненавидел запах полироли, пыльные квоффлы, снитчи, которые самым подлым образом то и дело вылетали из деревянных шкатулок, и Джейми был вынужден, стиснув зубы, гоняться за ними по всему магазинчику. От постоянных улыбок клиентам к вечеру болели скулы, а галдящая толпа подростков возле витрин с метлами вызывала приступы мигрени. Вечера Джейми коротал со случайными приятелями, такими же неудачниками, как он сам, мечтая, что когда-нибудь судьба ему улыбнется. Судьба улыбнулась внезапно – пасмурным сентябрьским днем, когда Джейми изнывал от скуки за прилавком, в магазинчик заглянул Гарри Поттер. Нацепив самую любезную улыбку, молодой продавец начал бойко расхваливать товар, как вдруг наткнулся на странный взгляд посетителя. О, Джейми хорошо знал, что значат подобные взгляды, и сразу понял, что Поттер намерен сделать покупку, вот только объектом продажи будет не инвентарь для квиддича, а сам продавец. Такой шанс упускать было нельзя – Поттер являлся тем счастливым лотерейным билетом, о котором Джейми давно мечтал. Однако, несмотря на красноречивые взгляды, звездный покупатель выглядел явно смущенным и не решался заявить о своих намерениях. Тогда Джейми решил действовать сам – благо, опыт в подобных вопросах у него имелся. Вручая купленный снитч, он как бы невзначай коснулся левой рукой тыльной стороны ладони Поттера, провел кончиками пальцев до запястья и, облизав губы, улыбнулся. Гарри все понял правильно и наконец-то решился. – Вы, – робко начал он, – давно здесь работаете? – Можно на «ты», – опять улыбнулся Джейми, ликуя, что Поттер клюнул. – Я здесь два года… Гарри. – Значит, вы… ты в курсе всех новинок, которые появились за последнее время? Мы могли бы как-нибудь поужинать, – Поттер нервно сглотнул, но продолжил, – вы… ты бы рассказал мне… – Конечно, я в курсе, – Джейми уже с трудом держал себя в руках. – И с удовольствием расскажу тебе о последних моделях метел за ужином. Кстати, сегодня я совершенно свободен. – Я зайду за тобой после работы, – последнюю фразу Поттер неожиданно произнес не терпящим возражений тоном. «А мой будущий любовник не так прост», – мысленно усмехнулся Джейми. В том, что Гарри приглаcил его не затем, чтобы обсуждать последние модели метел, он не сомневался ни секунды. Первое разочарование постигло Джейми, едва он переступил порог поттеровского дома. Он думал, что знаменитость магического мира живет в роскошном особняке, а не в таком неуютном, давно нуждающемся в ремонте жилище. Секс, случившийся сразу после ужина, торопливый и неумелый, закончился раньше, чем Джейми успел войти во вкус, и оставил после себя лишь чувство досады и саднящее жжение в анусе. Поттер же, напротив, остался доволен. – Ты красивый, – бормотал он, пропуская между пальцами светлую челку любовника. – Я, как только тебя увидел, сразу подумал, что ты будешь моим… Джейми лениво ласкал себя, радуясь лишь тому, что эта связь не станет одноразовой – Поттера он, кажется, зацепил. Гарри мягко отодвинул его руку и принялся дрочить сам – быстро, сжимая член чуть сильнее, чем следовало бы. «Мерлин, да он, похоже, не держал в руках ничего, кроме древка метлы», – усмехнулся про себя Джейми. – Я у тебя первый мужчина? – спросил он. Поттер не ответил – уткнулся ему в плечо, продолжая старательно двигать рукой. Джейми прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на оргазме. Со временем он обучил Гарри всем тонкостям однополой любви, но приятный секс и возможность уйти из ненавистного магазинчика – это все, что он получил от связи с Поттером. Джейми искренне недоумевал – зачем Гарри, богатому и знаменитому, изводить себя ежедневными тренировками, но стоило ему однажды завести разговор о квиддиче, Поттер оборвал его резко и грубо: – Не твое дело. Джейми мечтал ходить с Поттером на торжественные приемы, общаться с интересными людьми, путешествовать или хотя бы просто валяться в кровати до обеда. Но вместо этого он вынужден был вставать в семь утра и отправляться домой, а потом весь день изнывать от безделья, дожидаясь, пока любовник вернется с тренировки. В последнее время их встречи случались все реже. Поттер отговаривался ужасной занятостью и усталостью в связи с предстоящим финалом, но Джейми подозревал, что попросту надоел своему любовнику. Он никак не мог решиться прямо поговорить с Гарри, опасаясь все окончательно испортить, но когда однажды утром увидел на первой странице «Ежедневного Пророка» фотографию Поттера, лежавшего на поле без сознания, и прочел заметку о том, что ловец «Татсхилл Торнадос» после тренировки упал в обморок, понял, что откладывать разговор больше не стоит. – Гарри! – Джейми стремительно вышел из камина, возмущенно потрясая газетой. – Гарри, почему я должен узнавать о состоянии твоего здоровья из прессы? Поттер, никак не отреагировав на появление любовника, допил чай и вытер губы салфеткой. – С моим здоровьем все в порядке, – спокойно сказал он. – Почему ты не сообщил мне? – не отступал Джейми. – Ведь ты наверняка нуждался вчера в заботе, уходе… – Ты преувеличиваешь, – натянуто улыбнулся Поттер. – Скитер обожает раздувать сенсацию из ничего. – Ты упал в обморок! Это ты называешь «ничего»? Я всегда знал, что квиддич тебя доконает! – Ты ничего не понимаешь в квиддиче, – встав из-за стола, Поттер скинул халат и шагнул к дивану, чтобы надеть приготовленную домовиком спортивную форму. Джейми подскочил к нему и, прижавшись к обнаженной спине, заскользил ладонями по груди любовника. – Гарри… – зашептал он, покрывая поцелуями плечи Поттера. – Я так соскучился… Пожалуйста, останься сегодня со мной, давай займемся любовью… – Нет, – Поттер резко повернулся и отстранил Джейми от себя. – Ты забыл, что через три недели финал? Малфой сейчас в отличной форме, а я не могу ему проиграть, понимаешь? – Гарри… Тебе нужно расслабиться, просто позволь мне… – Джейми опустился на колени, торопливо стянул с Поттера трусы и обхватил губами его член. Гарри не был возбужден, но Джейми собирался немедленно это исправить. – Прекрати, – Поттер оттолкнул любовника и быстро надел спортивные брюки. – Прости, – добавил он чуть мягче, – но я не могу сейчас заниматься сексом, тренер запрещает. – Квиддич, финал, – зло прошипел Джейми, поднимаясь с колен и резко вытирая губы. – Малфой! – с ненавистью выплюнул он. – Это все, что имеет для тебя значение? А как же я? – Поговорим потом, – Поттер уже натянул форму и шагнул к камину. – Не жди меня, я буду поздно. После того, как он исчез в пламени, Джейми опустился на диван и, обхватив голову руками, прошептал: – Гарри-Гарри… Кажется, я тебя теряю. Он упал лицом в подушку и обхватил ее руками – пальцы наткнулись на глянцевую обложку журнала. – Так-так, – пробормотал Джейми. – И что же мы читаем перед сном? Перед сном Гарри, как выяснилось, читал «Ведьмополитен». – Какого боггарта? – удивился Джейми, разглядывая обложку, на которой красовался Драко Малфой в квиддичной форме. В левом нижнем углу Джейми обнаружил и собственное фото с подписью «Новое увлечение Гарри Поттера». Видеть себя на обложке модного журнала было, конечно, приятно, но небольшая заметка об их с Гарри отношениях ему абсолютно не понравилась. «Чем же скромный продавец привлек внимание одного из самых завидных холостяков магической Британии? – бойко вопрошала журналистка. – Уж не тем ли, что как две капли воды похож на Драко Малфоя, с которым Гарри Поттеру предстоит бороться за звание лучшего ловца? Все мы помним, сколько драматизма было в товарищеских матчах между «Сенненскими Соколами» и «Татсхилл Торнадос». Что же кроется за этим противостоянием? Выбор Гарри Поттера заставляет нас думать, что это нечто большее, нежели простое спортивное соперничество». Джейми захлопнул «Ведьмополитен» и нахмурился. В другое время ему бы польстило сравнение с таким красавчиком как Малфой, но намеки журналистки заставили его посмотреть на фото ловца «Соколов» с неприязнью. Малфой выглядел немного уставшим, но смотрел в объектив дерзко, чуть скривив губы в надменной улыбке. В нем чувствовалась уверенность и внутренняя сила человека, который привык получать от жизни все, что захочет. От внезапной мысли, что в такого парня, как Драко, Поттер запросто мог влюбиться, стало больно. Не этим ли объясняется внезапная холодность Гарри, которая, к слову, началась сразу же после злосчастного товарищеского матча? К огромному удивлению Джейми Поттер ничуть не расстроился из-за своего поражения. – Малфой был чертовски хорош сегодня, – заявил он, когда вернулся домой. – Такому сопернику не стыдно проиграть. Тогда Джейми не придал его словам особого значения – он вообще не любил обсуждать квиддич – и быстро перевел разговор на более приятную тему. Но сейчас, после прочтения дурацкой статьи, недавний разговор предстал перед ним в ином свете. Выругавшись, Джейми швырнул «Ведьмополитен» в камин и несколько секунд наблюдал, как в языках пламени чернеет и корчится колдография Малфоя. После чего негромко, но решительно произнес: – Прости, Гарри, но я не отдам тебя никому. *** Утренний разговор с отцом получился коротким и нервным – Люциус, как обычно, был недоволен профессией и образом жизни сына, но после бессонной ночи Драко не имел сил парировать удары, поэтому на тренировку он сбежал, едва проглотив завтрак. Но и квиддич спасением не стал. Декстер решил сегодня не заниматься отработкой приемов, а сыграть матч, в котором основной состав «Соколов» выступал за одну команду, а запасной – за другую. Идея была здравой, игроки ринулись в тренировочный бой с неподдельным азартом – и за два часа основной состав трижды проиграл запасному. Каждый раз виноват в этом оказывался Драко – Харпер двигался стремительнее, замечал снитч быстрее и ловил его не на доли даже – на целые секунды раньше, чем Малфой. Драко злился на самого себя, но поделать ничего не мог. Ни о чем другом, кроме ночного послания и загадочного убийства, думать не получалось, а в таком состоянии сосредоточиться на снитче было весьма затруднительно. Метла не слушалась Малфоя, все броски и повороты он совершал с заминками, на игровые ситуации реагировал с таким опозданием, что каждый из товарищей по команде счел своим долгом, пролетая мимо, осведомиться о состоянии его здоровья. – Все нормально, все в порядке, сейчас все будет хорошо, – отвечал Драко, но «хорошо» никак не наступало. Декстер сначала глухо ворчал, потом сердито покрикивал, а под конец и вовсе устроил своему ловцу грандиозный разнос, но тренерские вопли словно разбивались о глухую стену, окружившую Драко. «Я никого не убивал, меня там вообще не было, я никого не убивал…» Он гонял одни и те же мысли по кругу, и, сколько ни приказывал сам себе сосредоточиться на тренировке, у него ничего не выходило. Последней каплей стал бладжер, пролетевший буквально в паре дюймов от левого виска. Увернулся Драко просто чудом и тут же едва не упал с метлы, с трудом удержав равновесие в воздухе. Пронзительный свисток Декстера возвестил о перерыве. – Драко, да что с тобой такое? – удивленно спросил вратарь Уилкинс, когда все игроки приземлились на поле и слезли с метел. – Ты плохо выспался? – Может быть, кто-то мешал ему спать? – усмехнулся охотник Картер, и Малфой ответил ему вымученной улыбкой. Декстер никаких вопросов о самочувствии задавать не стал. Спал Драко этой ночью или нет, его также не интересовало. – Вот что, Малфой, – буркнул тренер, глядя куда-то в сторону. – После перерыва меняетесь с Харпером местами. Он играет в основном составе, ты – за запасных, ясно? – Но… – начал было Драко, и тут же замолчал. Сказать в свое оправдание ему было нечего – не говорить же о странных видениях и зловещем письме. – Да? – нетерпеливо выдохнул Декстер. – У тебя есть, что мне сказать? Чем ты объяснишь, что за две недели до финального матча мой ловец выходит из строя и болтается в воздухе, словно дохлые жабросли?! – Это больше не повторится, я… – Малфой опять запнулся, вовремя не найдя правдоподобной причины, и тренер махнул рукой. – Все, Малфой, сегодня ты среди запасных. А если так пойдет и дальше, то и завтра, и вообще всегда, ясно?! Там твое место – среди вторых! Драко сощурил глаза. Конечно, он понимал, что Декстер говорил это не всерьез, а просто хотел взбодрить игрока, спровоцировать его, вызвать ответное: «Ах так?! Я вам сейчас покажу, на что способен!» В другое время он бы так и отреагировал, но сейчас ни показывать, ни доказывать что-либо сил не было. Малфой криво усмехнулся и молча отошел в сторону. Харпер оказался рядом в мгновение ока. – Послушай, Драко, это просто временно, ты же знаешь Декстера, он сначала наорет, потом остынет, а ты сегодня действительно не в лучшей форме. Драко резко развернулся к запасному ловцу. – Ты хотел играть, Генри? – спросил он. – Ну, вот и играй! А с утешениями ко мне не лезь! – Ты не заболел случайно? – поинтересовался Харпер с искренней тревогой, но Малфой уже уходил от него на другую сторону поля. Перемена мест слагаемых сумму не изменила – теперь с завидной регулярностью проигрывала команда запасных, и к концу тренировки Драко мечтал только об одном – чтобы она побыстрее закончилась. – Если ты не соберешься, ловец, в финале на поле выйдет Харпер, – повторил тренер свою угрозу после разбора игры, и Драко успел заметить выражение торжества, промелькнувшее на лице Генри. – Завтра пятница, – продолжил Декстер, – у нас нет тренировки, потом уикенд, в общем, я даю тебе три дня, Драко Люциус Малфой, и, если через три дня… – За выходные я приведу себя в порядок, мистер Декстер, – пообещал Малфой, сам себе не веря. На выходные у него были большие планы, и ничего общего с приведением себя в порядок они не имели. *** Малфой-мэнор был огромен и обладал поистине неизмеримой мощью. Многовековая фамильная магия пропитывала каждый дюйм обширного поместья, лежала в основе каждого камня в особняке, пряталась за любым парковым кустом. Родовое малфоевское гнездо за несколько веков существования пережило много такого, в сравнении с чем даже длительное пребывание Волдеморта можно было отнести к вполне невинным развлечениям. Но в любые, даже самые смутные времена, вроде трехмесячной гоблинской осады 1848 года или магической смуты 1789 – в поместье обязательно находился уголок, где любой представитель рода Малфоев мог найти приют и успокоение. Таким уголком была библиотека. Она занимала полдюжины расположенных анфиладой просторных залов с высокими сводчатыми потолками. Вдоль стен от пола до потолка высились шкафы из мореного дуба, за стеклянными дверцами которых покоились тысячи бумажных томов, пергаментных и папирусных свитков и даже глиняных дощечек, возраст которых исчислялся тысячелетиями. Вопреки расхожему мнению, книги в малфоевской библиотеке были не только магическими. В детстве Драко частенько позволял себе отвлечься от «Истории магии» или «Занимательной трансфигурации в картинках» для того, чтобы перелистать томик Диккенса или Шекспира. Родовая нелюбовь к магглам по каким-то необъяснимым причинам не распространялась на маггловскую литературу, хотя чтение ее особо и не поощрялось. Именно в библиотеке отсиживался Драко в то время, когда Волдеморт расхаживал по другим комнатам и залам особняка, словно по собственному дому. Гримуары и древние фолианты мало занимали Лорда, не говоря уже о тетке Белле, Фенрире или МакНейре. Да, собственно, никто из Ближнего Круга в те дни не интересовался книгами, даже Снейп, в былые времена не упускавший случая провести несколько часов наедине с каким-нибудь увесистым томом. Полтора года назад в Малфой-мэноре был один-единственный человек, появлявшийся в библиотеке при каждой возможности, и стремившийся не выходить из нее, пока Темный Лорд не вспоминал о своем юном нерадивом слуге, и метка на предплечье не вспыхивала нестерпимой болью, от которой покой и тишина библиотеки спасти были не в состоянии. Драко сидел здесь часами, за массивным письменным столом у эркерного окна, и бездумно смотрел на лежавшую перед ним книгу. Когда приходило время ее захлопнуть, он не всегда мог вспомнить название, но ощущение шершавых страниц под пальцами, вкусный книжный запах, пропитавший пространство вокруг, тусклая позолота тисненых букв на потертой кожаной обложке – все это дарило если не надежду на спасение, то хотя бы ее иллюзию. Библиотечные стены и книжные шкафы были свидетелями постыдных истерик и отчаянных рыданий, слышали тихие проклятья и забористые ругательства, но они умели хранить тайны, которыми не спешили делиться ни с кем, и Драко был им за это искренне благодарен. Но с тех пор как все закончилось, он старался без особой необходимости в библиотеку не заходить. Сейчас возникла именно такая необходимость. Одного решения отправиться в Седбаск на место преступления было недостаточно – Малфой это прекрасно понимал. В газетной статье говорилось, что убийство совершили на заброшенном кладбище, а старые магические кладбища обычно полны сюрпризов и далеко не всегда приятных. К тому же, в Седбаск Драко собирался аппарировать. Заказ портключа повлек бы за собой вмешательство посторонних, а перемещаться по каминной сети пришлось бы в какой-нибудь многолюдный деревенский паб – ни то, ни другое Малфоя не устраивало. Нет, справиться со странной ситуацией он собирался в одиночку и без лишнего шума, а для этого нужна была информация. Он планировал начать поиски в четверг, но, вернувшись с тренировки, принял контрастный душ, прилег на кровать – полежать пять минут – и проснулся только в пятницу утром. Досадуя на самого себя за драгоценные упущенные часы – отчего-то в Драко поселилась уверенность, что времени у него практически нет – он начал поиски сразу после завтрака и ушел из библиотеки глубоко заполночь, когда от книжной пыли уже слезились глаза, и нестерпимо хотелось чихать. К полудню субботы Малфой напоминал себе обессиленного нюхлера, но все еще не сдавался. В два часа дня он обнаружил в самом дальнем шкафу потрепанный справочник «Магические земли графства Северный Йоркшир». К этому моменту все остальные книги, атласы, карты и альманахи, имевшие хоть какие-нибудь упоминания о географии, истории или архитектуре, уже были им тщательно изучены. Без особой надежды Драко просматривал одну за другой старинные гравюры с изображениями средневековых замков и гораздо более древних дольменов и менгиров, и вдруг его рука замерла над страницей. С рисунка, выполненного старательной рукой неизвестного художника, на Малфоя пахнуло запахом сырой земли и тлена, и на мгновение он снова испытал панический ужас, как тогда, в склепе. Ощущение было таким настоящим, что Драко прикусил себе костяшки пальцев, дабы не заорать от избытка чувств. Если он способен почувствовать такое при одном взгляде на изображение, значит ли это, что ему приходилось там бывать в действительности? Ему не понадобилось много времени, чтобы запомнить детали убранства склепа – в памяти одна за другой вставали картинки, яркие и ужасающие. Внезапно стало нечем дышать, в висках застучало. С трудом Драко справился с эмоциями, рванул воротник мантии и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться – как учил Маллет. План сложился в голове мгновенно – незамеченным выйти из особняка, как можно быстрее добраться до парадных ворот, где заканчивается антиаппарационная зона, и переместиться прямо в склеп. Что он будет делать там, представлялось весьма смутно, но и сидеть на месте, позволяя тревоге и неизвестности пожирать себя, Малфой тоже не мог. Драко еще раз наклонился над книгой – гравюра, очень подробная и реалистичная, отталкивала и притягивала одновременно. В ней будто скрывалась неведомая тайна и в то же время ключ к решению задачи, что-то, спрятанное между рядами старинных саркофагов, от которых сейчас – и он знал это – остались лишь мраморные обломки… – Драко, ты здесь? – раздался вдруг голос в дверях, и Малфой дернулся от неожиданности. На пороге стоял Макмиллан и смотрел на него со своей вечной доброжелательной снисходительностью во взгляде. – Что тебе? – резко спросил Драко, выпрямляясь. Эрни пожал плечами: – Мистер Малфой желает поговорить с тобой. Сегодня пришли письма из Франции и Бельгии по поводу недавних вложений капитала в гномьи каменоломни и вейловские мануфактуры. Они оказались весьма удачными, и мы хотели обсудить с тобой… От Драко не ускользнуло это «мы», оброненное вроде бы невзначай, и он торопливо перебил Макмиллана. – Передай отцу, что я поговорю с ним после ужина, сейчас мне надо… мне надо уйти. К тому же, каменоломни и мануфактуры меня мало интересуют, и вам с отцом это прекрасно известно! Малфой специально выделил интонацией «вам», но Макмиллан, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он легко усмехнулся и подошел к столу, возле которого стоял Драко. – А что тебя интересует, кроме квиддича? – спросил он и бросил взгляд на раскрытую книгу. – Старинная архитектура? В его голосе было неподдельное удивление и еще что-то неопределенное, вызвавшее у Малфоя страстное желание немедленно придушить незаменимого отцовского секретаря. Нарочито резким движением Драко захлопнул книгу и придержал ладонь на обложке. – Не лезь в мои дела, Эрни, – прошипел он и вышел из библиотеки, унося справочник с собой. *** Обряд начался так, как положено. Жертва была принесена, духи разбужены, кровь пролилась, и зыбкая завеса между мирами истаяла подобно сырому туману, что клубится в сумерках на овечьих пастбищах в шотландских горах. Там, в этих горах, водились дикие пчелы, которые давали горьковатый мед и пряно пахнувший воск – из него получались особого рода свечи, пригодные для разных обрядов, особенно сложных и темных. Четыре дюжины таких свечей, окрашенных соком спелых бузинных ягод, были расставлены сейчас в строго определенном порядке и заключены в магический круг, начертанный кровью двух петухов, белого и черного. Плотно зашторенные окна не пропускали ни капли дневного света, в курильнице горела вишневая смола, и тихо шуршали песчинки, пересыпаясь из одной стеклянной колбы в другую. В центре круга стоял на коленях обнаженный человек с ритуальным кинжалом в руках. Перед ним на полу лежала раскрытая книга – из тех, что в хогвартсовской библиотеке хранятся в Запретной секции и выдаются только под личную ответственность директора. Впрочем, именно эта книга никогда не стояла на библиотечных полках, хотя за право обладать ею передрались бы самые могущественные маги Великобритании. Но древний фолиант, точная дата издания которого терялась во мгле веков, не всякому волшебнику давался в руки и уж точно не всякому открывал свои тайны. От листов книги – тонких, коричневатых, испещренных странными символами и буквами как минимум трех алфавитов, исходил жар. Время от времени по строчкам прокатывалось багровое пламя, и настоящие искры вспыхивали на знаках препинания и заглавных литерах. Переплет потрескивал и источал слабый запах озона, словно воздух перед грозой. Страницы выглядели так, будто были сделаны из раскаленного металла, и перевернуть их представлялось настоящим безумием. Но человек и не собирался листать ее. То, что было написано на нужных ему станицах, он давно уже выучил наизусть, и сейчас нараспев, гортанным голосом, произносил по памяти заклинание, не глядя в текст. Глаза его были прикрыты, по обнаженной коже струился пот. Сорок восемь зажженных свечей в сочетании с пышущим жаром гримуаром создавали в комнате иллюзию преисподней, даром, что пахло ароматной смолой, а не серой. Когда заклинание прозвучало в последний – девятый – раз – человек открыл глаза и, не раздумывая, полоснул ножом по запястью левой руки. На раскрытые страницы упали тяжелые капли, не расплываясь на пергаменте, а моментально впитываясь в него. Книга жадно пила человеческую кровь и разбухала, становясь толще прямо на глазах. Человек тщательно отсчитывал капли, и, когда упала двенадцатая по счету, резко отдернул руку и спрятал ее за спину. Несколько секунд ничего не происходило, а потом в воздухе над книгой раздалось тихое гудение – словно над ней кружился рой невидимых пчел – и страницы начали переворачиваться сами собой. Они перелистывались сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, а когда остановились, строчки на мгновение вспыхнули алым и погасли. Человек осторожно вытер пот со лба и кончиком пальца коснулся заглавной буквы в самом верху страницы. В тот же миг знаки и символы пришли в движение, завертелись в бешеном хороводе, перепрыгивая со строчки на строчку, меняясь местами, складываясь в произвольном порядке и выстраиваясь опять – совсем по-другому. Хаотично перемещаясь по развороту, буквы сдвигались все больше и больше к краям страниц, образуя причудливый узор, в середине которого сами собой сложились два имени: «Драко Люциус Малфой» и «Гарри Джеймс Поттер». Человек улыбнулся, отложил в сторону нож и прошептал заживляющее заклинание над разрезанным запястьем. Когда края кожи сошлись, он улыбнулся снова и безбоязненно положил обе ладони на разворот книги. На этот раз заклинание он произносил про себя, и несколько минут в комнате стояла полная напряжения тишина, даже пламя свечей, казалось, замерло и перестало потрескивать. Через несколько минут человек поднял руки и улыбнулся в третий раз – и теперь это была улыбка, полная торжества. На страницах, поверх обоих имен, проступали яркие пятна крови, и кровь эта все прибывала и прибывала откуда-то из недр книги…
Осенние ведьмы: *** С самого начала все пошло не так. Аппарировать прямо в склеп почему-то не получилось, и Драко оказался на вершине невысокого холма, откуда открывался вид на унылую холмистую равнину, пересекаемую лентами размытых дорог и низкими каменными стенами. Справа, вдали, окутанные туманной дымкой, темнели крыши маггловских домиков, а слева, гораздо ближе, высились мрачные развалины древнего замка. Над разрушенными башнями мягким перламутром мерцал еле видимый полупрозрачный купол – старые, давным-давно наложенные чары отвода глаз еще держались, и магглы обходили развалины стороной, не замечая их. Погода также не радовала. Сырой ноябрьский ветер моментально забрался за воротник, и Драко, невольно вздрогнув, запахнул мантию, набросил капюшон и направился к останкам замкового рва напрямик через поросшую вереском и усеянную камнями пустошь. Старое кладбище в паре сотен ярдов от полуразрушенной смотровой башни он увидел случайно. Каменные кресты и скульптуры серели сквозь голые ветки деревьев. Малфой перелез через обвалившуюся кладку ограды, выдернул из расщелины между камнями застрявший край мантии и, вытащив палочку, активировал сканирующее заклинание. Проверка показала, что в роще, кроме него, не было ни души. Драко сбросил капюшон и, не пряча палочки, медленно пошел вглубь сумрачной аллеи. Шелест опавших листьев и хруст сухих веток под ногами отчетливо слышались в звенящей вокруг тишине. Холодный воздух как будто замер. Малфой проходил мимо покосившихся ажурных решеток, за которыми виднелись потемневшие от времени кресты и стелы, мимо скорбящих ангелов на руинах склепов, перешагивал через поросшие мхом и засыпанные прелыми листьями надгробья, пытался разглядеть нечитаемые надписи и искал реальное воплощение своего видения. Искомое закономерно обнаружилось в самом конце аллеи. Монументальный, сложенный из грубых известняковых блоков склеп возник перед ним настолько внезапно, что у Драко перехватило дыхание. Все было так же, как в его кошмарах – массивные колонны входа с решеткой между ними, темные провалы окон, разрушенные ступени, ведущие в подземелье – ему понадобилось не меньше минуты, чтобы восстановить дыхание и унять бешено стучащее сердце. Сейчас о том, что совсем недавно здесь было обнаружено тело мисс Брайтон, не говорило абсолютно ничего: авроры сработали оперативно и качественно. Драко обошел вокруг склепа, отметив свежие маскировочные чары на нем и запирающее заклятие на решетке. – Ну, и что бы это значило? – вслух спросил он, остановившись у входа, и невольно напрягся, ожидая… вот только чего? Манерно растянутых фраз, сказанных за спиной мелодичным голосом Сильвестра, негромкого сиплого смеха, шороха рваного плаща? Но ответом была все та же пугающая тишина. Драко нервно оглянулся, посмотрел на неподвижные кроны деревьев, темневших на бледно–сером небе, и со вздохом повернулся обратно. Если он хотел найти хоть что-то, проливающее свет на природу его видений, надо было спешить – в сумерках он не сможет ничего разглядеть как следует. Малфой приблизился к входу и увидел полустертые буквы, выбитые на плите сбоку от левой колонны. Засветив Люмос, Драко наклонился ниже. – Фредерик Ховард, пятый эрл (1) Карлайл… – вполголоса прочитал он – и чуть не умер на месте, когда над ним вдруг раздался хриплый птичий крик. Рука с палочкой взметнулась вверх автоматически, но сидящий на карнизе ворон с легкостью увернулся от красной молнии заклинания и, перелетев на дерево, гневно встопорщил перья. Малфой выругался сквозь зубы, а птица беззвучно открыла клюв и – можно было поклясться – укоризненно покачала головой. Драко прищурился и пригляделся. – Конрад, – вдруг еле слышно позвал он. – Это ты? И сразу же почувствовал себя законченным психом. Но ворон расправил крылья и, плавно спикировав обратно на карниз, боком пододвинулся к нему. Черные блестящие глазки смотрели пристально и… насмешливо. – Бред какой-то, – пробормотал Малфой, невольно отступая назад. – Не может быть… А впрочем… Если ты Конрад, то лети сюда, – и он решительно, чтобы не передумать, вытянул вперед чуть согнутую в локте руку. В плотную ткань рукава тут же вонзились острые когти, и сердце, в который раз за день, на мгновение остановилось. Ворон оказался неимоверно тяжелым, и Драко, с трудом удерживая руку на весу, нашел в себе силы бледно усмехнуться: – Да, хотел бы я, чтобы ты оказался всего лишь моим кошмаром… Как и Сесилия. Как и все остальное. Выходит – увы… А ты, значит, оборотень наоборот? Все нормальные оборотни превращаются в полнолуние в животных, а ты становишься человеком? Нет, он определенно сошел с ума. Из-за пары снов и газетной статьи отправиться к дьяволу на рога, чтобы поболтать на кладбище с птицей? Но ворон согласно каркнул и вдруг сорвался с его локтя. И одновременно с этим, несмотря на шум от хлопанья крыльев, Малфой четко расслышал тихий хлопок аппарации у себя за спиной. Реакция ловца не подвела – Драко мгновенно обернулся, и буквально через долю секунды его палочка уже упиралась острием в чью-то широкую грудь. Правда, и в его горло тоже что-то ощутимо кольнуло. Малфой впился взглядом в затененное капюшоном лицо возникшего перед ним субъекта и застыл. Через неимоверно долгое мгновение давление чужой палочки на горло немного ослабло, а потом и вовсе исчезло. Незнакомец медленно опустил руку и до боли знакомым голосом изумленно произнес: – Малфой?! Драко вздрогнул и пошатнулся. Он в буквальном смысле слова не верил своим ушам. Этого просто не могло быть! – Поттер? – хрипло выдохнул он. – Какого… Мерлина?! Вечного и ненавистного малфоевского соперника не должно быть здесь, в этой глуши, на заброшенном кладбище! Да что там не должно, его просто не может здесь быть! Гарри снял капюшон и с интересом огляделся по сторонам: – Могу задать тебе тот же вопрос, Малфой. Странное место для послеобеденных прогулок. Палочку Драко, по-прежнему направленную на него, он с непозволительным легкомыслием игнорировал. Да и оправился Поттер от неожиданной встречи как-то слишком быстро. Малфой опомнился, сделал пару шагов назад и высокомерно процедил: – Я навещаю могилу любимой кормилицы, Поттер. Хотя тебя это абсолютно не касается. – Конечно, кормилицы, кого же еще, – кивнул головой Гарри и, сунув свою палочку в чехол, безбоязненно повернулся к Драко спиной. Шурша листьями, он прошелся вглубь аллеи. – С учетом того, что здесь никого не хоронили уже лет шестьдесят, это, вероятно, была кормилица твоего деда. Как похвально. Поттер, буквально свалившийся Малфою на голову, сделал и без того дурацкую ситуацию окончательно абсурдной. Гарри молчал, шуршал листьями и разглядывал склеп. Драко тоже молчал, думал, что делать дальше, и прожигал взглядом поттеровскую макушку. Стрижка у того была короткая, но с тонкой и длинной, похожей на крысиный хвостик, косичкой. На конце косицы поблескивала зеленая бусина, и, когда Поттер крутил головой, она подпрыгивала между лопаток. Малфой, с удовольствием представляя, как наматывает косичку на палец и резко дергает вниз, холодно бросил: – У меня, в отличие от тебя, есть хоть формальный повод здесь находиться. А ты… – А я – тафофил, Малфой, – оглянувшись, Гарри широко улыбнулся. – Просто люблю кладбища. Прогуляешься со мной? Роскошный склеп, кстати. Честно говоря, думал, там лежит кто-то из твоих предков. Над головой Драко, с карниза, раздалось сиплое частое карканье, но Малфой отчего-то был уверен, что ворон просто-напросто над ним насмехался. Настроение, и без того поганое, испортилось окончательно. – Да, тебе надо больше гулять, – сцепив руки за спиной, ядовито сказал он. – Дышать свежим воздухом, получать положительные эмоции и набираться сил. А то читать в газетах про твои обмороки уже надоело. Мне нужен полноценный соперник, а не кусок размазанного по полю драконьего дерьма. Теперь, когда первый шок от появления Гарри немного прошел, Драко чувствовал, как его начинает охватывать спокойная, холодная ярость. Мало ему Поттера в журналах, «Пророке» и в собственных мыслях, мало, что в команде разговоры сплошь о нем, – так еще и сюда его принесла нелегкая! Даже если он не врет о своем милом хобби – других кладбищ для него не нашлось, что ли? Гарри задумчиво хмыкнул, смахнул ворох подгнившей листвы с постамента, возле которого стоял, зачем-то потрогал босую ножку скорбного ангела и так же неторопливо направился обратно к Малфою. – Обморок у меня был только один. Просто я накануне элементарно не выспался. Сам понимаешь, увлекся ночью, бывает… Но – спасибо за заботу. Неожиданно и приятно. – О! Сочувствую твоей любовнице, – презрительно выплюнул Драко. Поттер остановился, бросил острый внимательный взгляд – и Малфою тут же захотелось затолкать обратно слова, неосторожно сорвавшиеся с языка. – К твоему сведению, у меня любовник, а не любовница, – спокойно сказал Гарри. – Мне это неинтересно. – Да? А жаль. Внезапный порыв холодного ветра разметал полы мантии, снова забрался за ворот, но от этого «жаль», сказанного донельзя странным тоном, кожа под всеми слоями одежды моментально покрылась жаркими мурашками, а внутри что-то предательски полыхнуло. Поттер, наклонив голову, продолжал пристально рассматривать его, и Драко вдруг остро захотелось куда-нибудь из-под этого взгляда деться. Еще ему захотелось уточнить, чего именно Поттеру жаль. А еще – пару глотков чего-нибудь крепкого, желательно, огневиски... – Так что же, Малфой, – Гарри, наконец, отвел взгляд и, как ни в чем не бывало, кивнул в сторону темной аллеи, – принимаешь мое предложение? Да, вот сейчас он возьмет и отправится с Поттером на прогулку, особенно после того, как тот одним махом разрушил все его планы… Ворон вновь издевательски каркнул, а Драко окончательно разозлился и на Гарри и на самого себя за непрошеную минутную слабость. – Увы, вынужден тебе отказать, – пожал он плечами. Делать в Седбаске сейчас было больше нечего – в такой-то компании. А дома он остынет и спокойно все обдумает. В одиночестве. Или, возможно, вызовет к себе Антонио для расслабляющего массажа – надо же ему каким-то способом избавиться от стресса? Гарри обезоруживающе улыбнулся: – Значит, в следующий раз. – Никакого следующего раза не будет, – безапелляционно отрезал Малфой и, не прощаясь, сделал попытку аппарировать. Поттер пожал плечами: – Тогда – до встречи на игре… Ты… что-то забыл? Драко, непонимающе глядя на него, стоял на том же месте. – Я… Нет, – растерянно пробормотал он. – Просто… Вторая попытка оказаться у ворот родного дома закончилась, как и первая – ничем. Малфой крепко зажмурился, во всех подробностях представил себе ажурную ограду мэнора, сосредоточился, – и опять ничего не произошло. Он оставался там же, где и был – на старом кладбище у полуразрушенного склепа, и полы мантии все сильнее бились на беспощадном ветру, а ворон на карнизе тревожно каркал и хлопал крыльями. Только этого не хватало – так опозориться перед соперником! Гарри, с любопытством наблюдая за малфоевскими потугами, выжидающе молчал, и Драко вдруг посетила крайне неприятная догадка. – Развлекаешься, Поттер? Опять твои грязные фокусы?! – вскидывая палочку, разъяренно зашипел он. – Прекрати немедленно или пожалеешь! – Стоп, стоп! – Гарри, будто защищаясь, вытянул вперед руки. – Малфой, успокойся! Я ничего не делал… Ты что, не можешь аппарировать? – А ты не видишь?! – Вижу. Гм… – Поттер перестал улыбаться и нахмурился. – Странно… Попробуй еще раз. Драко попробовал – безрезультатно – и от осознания собственного бессилия взъярился еще больше: – Ты что, издеваешься?! Если ты сейчас же… – Малфой, сказал же, я здесь ни при чем! – повысил голос Гарри. – Прекрати истерить! Драко прекратил – правда, с большим трудом – и, глубоко дыша, попытался взять себя в руки. Пока ничего страшного не случилось, и сейчас он просто уйдет из рощи на своих двоих. Может быть, Поттер действительно ни при чем, может, такова магия этого места, что сюда аппарировать получается, а отсюда – нет. Ветер все крепчал, стало совсем холодно, и Малфоя начала бить легкая дрожь. Гарри хмуро скользнул взглядом по малфоевской фигуре, чуть задержался на бескровных губах и покрасневшем кончике носа, и через пару секунд озадаченно хмыкнул: – У меня тоже не получилось… Хватит стучать зубами. Давай-ка проверим палочки. – Палочки работают, – поднимая свою, уже спокойнее сказал Драко. То, что Поттер оказался в одной с ним связке, немного утешило, и мозги снова включились. Скорее всего, здесь действительно находится аномальная зона. – Я буквально пять минут назад… – Люмос, – произнес Гарри. – … запустил в ворона Оглушающим… – еле слышно закончил Малфой. Огонька на острие поттеровской палочки не было. Драко выкрикнул первое пришедшее на ум заклинание, потом перепробовал все, что мог, от элементарного Акцио до Тарантеллегры, но с тем же успехом он мог бы размахивать любой попавшейся под руку деревяшкой. Малфой пришел в отчаяние и разразился потоком брани, которую Поттер выслушал с отстраненным выражением лица. После чего сам безрезультатно попробовал произнести пару заклинаний и, убрав палочку, решительно скомандовал: – Все, хватит. Будем выбираться отсюда самостоятельно, без помощи магии. Но сказать оказалось проще, чем сделать. Сильный ветер превратился в настоящую бурю, вдобавок на кладбище резко потемнело. Ураганные порывы едва не сбивали с ног, принося с собой осыпавшиеся листья и острые ветки, яростно трепали мантии и впивались в кожу тысячей иголок. Казалось, дуло сразу со всех сторон. Драко, щурясь, оглянулся на карниз, но ворона там уже не было. Бросив тщетные попытки натянуть капюшон, Малфой глухо выругался и, спотыкаясь, побрел против ветра за устремившимся в темень Гарри. Неожиданно Поттер, отошедший уже довольно далеко, резко остановился. – Чего встал? – задев его плечом, раздраженно буркнул Драко; от ветра глаза страшно слезились, и идти приходилось чуть ли не на ощупь. – Поттер, экскурсия отменяется, на скульптуры в следующий раз полюбуешься… Шевелись. – Малфой, – Гарри, глядя куда-то вбок, придержал его за локоть. – Кажется, у нас неприятности… – Что, еще большие, чем сейчас? – язвительно уточнил Драко, но глухой скрежет, раздавшийся, казалось, из-под земли, заставил его замолчать. Потом этот же неприятный звук, различимый даже сквозь завывания ветра, повторился и слева, и сзади, и чуть впереди… Малфой, ничего не видя в бешеных завихрениях листьев, бестолково крутил головой, пытаясь хоть что-то рассмотреть в густом сумраке, и неосознанно прижимался к твердому поттеровскому плечу. А еще через мгновение его щиколотку вдруг пронзила острая боль. Заорав, Драко судорожно задергался и упал бы, не подхвати его сильные руки. Но освободиться не удалось, что-то намертво вцепилось в его ногу, и щиколотка, казалось, разрывалась пополам. По замерзшей коже потекли горячие струйки, штанина моментально пропиталась кровью, и Малфой, чувствуя, как немеет нога, запаниковал по-настоящему. Поттер, крепко прижимая его к себе и, матерясь, исступленно молотил ногами по чему-то невидимому в листьях, и в какой-то момент почти нестерпимая боль немного ослабла. Драко в последний раз дернулся и, закатывая глаза, еле слышно застонал. – Держись! – прошипел Гарри, грубо встряхивая его и вновь прижимая к груди. – Малфой, не смей! Последнее, что зафиксировало уплывающее в темноту сознание Драко – это вплетенная в косичку зеленая бусина, зажатая белыми поттеровскими зубами.
Осенние ведьмы: *** Когда Малфой очнулся, боль в ноге была уже не острой, а глухой и тянущей. Несколько секунд он полежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к успокаивающей дроби дождевых капель по стеклу, а потом вдруг ощутил легкое прикосновение к больной ноге, и его рефлексы сработали мгновенно. Он моментально отбросил от себя чью-то руку и открыл глаза. Над ним нависал Гарри Поттер - с выражением настоящего беспокойства на лице. В памяти Драко всплыло все сразу: прогулка по кладбищу, несвоевременное появление Поттера, странное исчезновение магии и нечто страшное в жухлой листве, едва не оставившее его без ноги. И… гм… крепкие, такие надежные руки, и зеленая бусина в косичке… Перед глазами все кружилось. Драко несколько раз сморгнул – поттеровская физиономия обрела более четкие черты, и Малфой окончательно уверился, что все это ему не снится. Он немного приподнялся на локтях, полюбовался своей забинтованной ногой, лежащей поверх покрывала, потом повернул голову и обвел взглядом незнакомую комнату. Ни на больничную палату, ни на его спальню в родном особняке это мрачное помещение нисколько не походило. – Поттер, куда ты меня приволок? Гарри встал с кровати, поправил покрывало и протянул ему чашку в цветочек. – Тебя интересует только это, Малфой? Других вопросов нет? В чашке оказался крепкий сладкий чай, и Драко, не отвечая, с жадностью набросился на него. Выпив все до капли, он удовлетворенно выдохнул, смахнул липкую каплю с подбородка и обессилено откинулся на подушку – даже такое простое действие потребовало от него массу усилий. – Ладно. Что это было? – Инферналы, – Поттер хмыкнул и скрестил руки на груди. – Кто-то поднял по твою душу покойников, Малфой. – По мою душу? – Гарри молча кивнул. – Инфер… Блядь. Блядь. – Согласен. – Но как… – начал было Драко, и опять замолчал, потому что попытка обдумать произошедшее моментально выключила мозги и всколыхнула в голове очередную волну боли. Рана под бинтами тоже противно засаднила, и он выдал первое, что пришло ему на ум: – А ты говорил – там шестьдесят лет никого не хоронили. За это время все должно было сгнить, и ногти в том числе. Гарри моргнул, его лицо на секунду сделалось по-детски растерянным – видимо, Драко своим внезапным утверждением сильно его озадачил. Потом Поттер покачал головой и, придвинув стул к кровати, уселся на него верхом. Малфой невольно отметил, что кровать Гарри на этот раз проигнорировал, и поспешил переключиться на более важные моменты. – И как же тебе удалось нас вытащить? – Многоразовый портключ, – Гарри продемонстрировал косичку с бусиной и, откинув ее за спину, не к месту добавил: – Ну, может, лет тридцать. – А что же ты сразу его не активировал, Поттер? – потрясенно спросил Малфой. Гарри обезоруживающе улыбнулся: – А я не сразу про него вспомнил, если честно. Нечасто приходится пользоваться, знаешь ли. Потом подумал – если я … «Мерлин, как можно быть таким болваном?!» – едва не выпалил Драко, но вовремя себя одернул. В конце концов, жизнь-то ему Поттер спас. – Где мы? – спросил он, брезгливо рассматривая комнату, явно нуждавшуюся в хорошей уборке. – В моем доме на Гриммо, – просто пояснил Гарри, и Малфой, вдруг взглянув на свое пребывание в этой комнате и в этой мягкой постели с иного ракурса, неловко заерзал. Поттер наклонился, аккуратно вынул из его руки чашку и, неожиданно покраснев, сказал: – Думаю, мне придется взять тебя на руки. – Зачем? – отшатываясь, оторопело спросил Драко. – Затем. В первую очередь надо понять, что с твоей ногой, а остальные вопросы подождут. Самому вставать тебе нельзя, кровь и так еле-еле остановилась, поэтому держись за меня, и я доставлю твою тушку в клинику Святого Мунго. Драко на пару секунд прикрыл глаза. Вариант с Мунго исключался однозначно. Рана, нанесенная инферналом – не обычная квиддичная травма и не результат неправильно примененного заклинания. Колдомедики обязаны сообщать о пациентах с подобными ранениями в аврорат, и, уж конечно, для пациента с фамилией Малфой они не станут делать исключения. А в аврорате придется объяснять, где именно на него напали инферналы, при каких обстоятельствах, и что он вообще делал на заброшенном кладбище в Седбаске, где за два дня до этого убили Сесилию Брайтон… Малфой сглотнул и открыл глаза: – Знаешь, Поттер, думаю, Мунго будет лишним. – Почему? – недоуменно спросил Гарри. – Ну, – протянул Драко, пытаясь придумать правдоподобный предлог, – потому что… потому что наш семейный колдомедик справится с этой проблемой сам. А Мунго я терпеть не могу. – Хорошо, – кивнул Гарри. – Нет проблем. Давай тогда в Малфой-мэнор. Правда, у вас там антиаппарационная зона, насколько мне известно. Ну, ничего, я могу тебя отлевитировать от ворот до дома, или мы сейчас пошлем Патронуса к твоим родителям, чтобы открыли для меня камин. Драко опять закрыл глаза. У Поттера все выходило так просто: аппарируем, отлевитирую, пошлем Патронуса… Даже представить страшно, какой скандал закатит отец! И опять же – придется объяснять, за каким гоблином он отправился на место преступления. – И кстати, Малфой, – совершенно некстати спросил Поттер. – А что тебе на самом деле было нужно на том кладбище? «А тебе?» – хотел ответить вопросом на вопрос Драко, но не успел – острая боль прошила всю ногу насквозь, и он не заорал даже – взвыл. – Что, болит? – встрепенулся Поттер. Малфой простонал сквозь зубы: – А что, не видно? – Вот именно, что видно, – обескуражено ответил Гарри. Драко проследил за направлением его взгляда и оторопел: сквозь несколько слоев бинта пробивалось зеленоватое пульсирующее сияние. – Вот блядь! – от души сказал Драко, и новый приступ боли заставил его скорчиться на кровати и обеими руками ухватиться за ногу чуть повыше раненого места. Поттер понаблюдал несколько мгновений за малфоевскими мучениями, а потом кинулся к камину. – Только не в Мунго! – завопил вслед Драко. Ни в какой Мунго Гарри не пошел, а вызвал по каминной связи мистера Хоупа – колдомедика, занимающегося частной практикой. Хоуп был неболтлив, нелюбопытен, и брал за свои визиты по двойному тарифу – но оно того стоило. Деловито осмотрев мерцающую зеленым светом рану, колдомедик хмыкнул и спокойным тоном объяснил, что, несмотря на экзотический внешний вид и острую боль, ранение не слишком опасно. – Вот если бы задели вену, то все могло быть гораздо хуже, мистер Поттер, гораздо хуже, – задумчиво подытожил Хоуп. Во время всего визита он вообще разговаривал исключительно с хозяином дома, а Малфою задал лишь несколько вопросов о самочувствии. Местом и обстоятельствами получения раны он не поинтересовался, прописал кровеостанавливающее зелье, модифицированный вариант заживляющей мази и полный покой в течение суток – никаких аппараций и прочих перемещений. Об оплате Хоуп тоже говорил с Поттером, рецепты, естественно, вручил ему лично в руки. В аптеку Гарри отправился сразу же, оставив Малфоя на кровати скрипеть зубами – теперь уже не столько от боли, сколько от ярости. – Сколько ты потратил, Поттер? – спросил Драко, как только тот вывалился из камина, нагруженный аптечными свертками. – У меня, вообще-то, кошелек с собой, и в твоих подачках я не нуждаюсь. Гарри смерил Малфоя странным взглядом, а потом усмехнулся. – Ничего ты мне не должен, успокойся. Потом как-нибудь отдашь, мало ли что в жизни бывает. – Отдам? – саркастически прошипел Драко. – Интересно как? Прикрою твою задницу на поле боя? Героически спасу тебя от когтей инферналов? Нет уж, лучше я верну тебе деньги. Куда ты подевал мою палочку? И он завозился на постели, намереваясь найти палочку и призвать кошелек немедленно. Глаза Поттера потемнели, а между бровями пролегла упрямая складка. – Да у тебя жар, Малфой, – сказал он. – И судя по всему, ты бредишь. Надо срочно выпить зелья. Больше он не проронил ни слова – пока накладывал мазь на рану Драко, менял повязку, поил его зельями и укрывал одеялом – ни слова, несмотря на все малфоевские попытки задеть его. – Целитель прописал тебе полный покой, – произнес он в конце, когда Драко уже сдался. – Так что никуда до утра не сбегай. Если что – я буду в соседней спальне, тебе достаточно просто позвать. Разумеется, Малфой его не позвал. Гарри спал очень чутко и временами просыпался – как ему казалось – от стонов, доносившихся из-за стены. Но возгласа «Поттер!» он так и не услышал. Под утро, измотанный прерывистым сном, Гарри решительно слез с постели и оправился в комнату Драко, убеждая самого себя в том, что коль уж он притащил раненого Малфоя к себе, то обязан заботиться о нем до конца. При этом какая-то часть поттеровского сознания упорно предлагала ему остаться в собственной спальне и никуда не ходить, пока не звали. Но все сомнения исчезли в один миг, стоило Гарри приоткрыть дверь комнаты, где спал Малфой, и осторожно заглянуть в едва освещенную мягким светом ночника темноту. То, что все плохо, стало ясно при первом же взгляде на скорчившееся под одеялом тело, сотрясаемое крупной дрожью. Драко спал, но это был не тихий сон выздоравливающего человека, а скорее тяжелое забытье. Ни минуты не раздумывая, Поттер подошел к кровати и положил ладонь на взмокший малфоевский лоб. И, не сдержавшись, выругался про себя – Драко был горячим, словно печка, и его бил озноб. Конечно, можно было разбудить Малфоя и напоить его жаропонижающим или наложить на него Согревающие чары, в крайнем случае – по-маггловски накрыть дополнительным одеялом. Так на месте Гарри Поттера сделал бы всякий разумный и здравомыслящий человек, но Гарри, глядя на мечущегося в бреду Малфоя, уже знал, что опять поступит, как обычно – неразумно, импульсивно и нерационально. Именно так он и поступил: сбросил с себя халат и, улегшись позади Драко, аккуратно придвинул его пышущее жаром тело к себе. Драко вдруг громко вздохнул и, пробормотав: «Холодно…», прижался еще теснее. Теперь пришел черед Поттера громко вздыхать. Он осторожно погладил рукой горячий малфоевский живот, шепнул: – Сейчас согреешься… – и неожиданно для себя отрубился. *** Не успев открыть глаза, Драко вдруг поймал себя на том, что улыбается. И не просто улыбается, как после приятного сна, а именно нежится в постели с довольной улыбкой от того, что ему нереально удобно, мягко, тепло и хорошо. Хотелось ласкаться и чуть ли не томно мурлыкать. И ни в коем случае не выползать из-под уютно обнимающей его руки. Несколько секунд Малфой пребывал в эйфории, пока не сообразил, что ему так хорошо и уютно, потому что у него ничего не болит. На последней мысли прекрасное настроение исчезло, и глаза распахнулись сами собой. Первым, что он увидел, оказалось окно, за которым моросил нескончаемый ноябрьский дождь… Через грудь была перекинута тяжелая рука, в спину, зад и ноги удобно вжималось чье-то теплое тело. С недвусмысленным и внушительным стояком, что немедленно обеспокоило Малфоя. А вот раненная нога его и в самом деле ничуть не беспокоила. Драко осторожно выполз из-под обнимающей его руки и, перевернувшись на живот, с опаской покосился налево. На другой половине кровати обнаружился Поттер. Крепко спящий и с идиотской улыбкой на расслабленном лице. Малфой прищурился и открыл было рот с твердым намерением разбудить зарвавшегося наглеца и высказать все, что вертелось на языке. И тут же закрыл его. Случившегося ночью, он практически не помнил, помнил лишь, что было холодно и очень плохо, а потом вдруг стало тепло и хорошо. И тут не нужно быть гением, чтобы сообразить – почему. Наверняка он в беспамятстве стучал зубами так громко, что не выдержали даже стальные нервы Поттера. И разбуженный лязгом его зубов храбрый герой примчался его спасать. Ну надо же, какой пошлый штамп: герой вначале вырвал принцессу из лап монстра, потом вылечил, а напоследок еще и согрел собственным телом! По всем законам жанра принцесса проснулась в крепких объятиях своего спасителя. Охваченного, блядь, пламенной страстью. – Малфой, – не открывая глаз, вдруг хриплым от сна голосом недовольно произнес Гарри, – ну, что ты крутишься? Тебе предписали полный покой... Или нога болит? Драко беззвучно хмыкнул и, просунув руку под одеяло, незаметно поправил собственный стояк. Интересно, а быстрая дрочка будет считаться нарушением постельного режима? – Болит, – жалобно ответил он. – Очень. И, поймав встревоженный взгляд героя, принцесса страдальчески прикрыла глаза. Честно говоря, Драко Люциус Малфой, потомственный аристократ и избалованный вниманием ловец, и припомнить не мог, когда он в последний раз так замечательно проводил выходные. Ему поправляли подушки. Его поили потрясающе ароматным кофе, чаем и вообще всем, чего он только хотел. За ним (ну, куда же без этого?) выносили судно. Ему натаскали из библиотеки кучу книг, до которых дома никак не доходили руки – а здесь представился такой удобный случай! Его даже покормили с ложечки какой-то страшно полезной дрянью, причем насчет ложечки Драко всего лишь пошутил – и был несказанно удивлен, когда шутку восприняли абсолютно серьезно. Но больше всего удовольствия доставляло то, что его гостеприимному хозяину все это приходилось проделывать собственноручно. – Разве у тебя нет эльфов? – удивленно спросил Малфой. – Есть один, – ответил Поттер. – Просто он сейчас в отпуске. Поэтому у меня здесь немного… э-э-э… не прибрано. – Где?! – Драко поперхнулся ромашковым чаем. – В каком еще на хрен отпуске? – В обычном, – огрызнулся Гарри. – А почему это у домовых эльфов не может быть отпуска, что они, не люди, что ли? И, подхватив поднос с грязной посудой, он немедленно ретировался на кухню – подальше от издевательского малфоевского хохота. После обеда особняк на Гриммо опять посетил мистер Хоуп. Он тщательно осмотрел уже подживший рубец, внимательно выслушал отчет о ночной горячке и, по-видимому, остался вполне доволен тем, как протекает процесс выздоровления. – Главное, соблюдайте режим, господа, – деликатно напомнил он, переводя взгляд с явно смутившегося Поттера на тщетно пытающегося скрыть смущение Малфоя. – Еще один день полного покоя, и все будет в порядке. В ответ целителя хором заверили, что режим соблюдается неукоснительно. Едва дождавшись, пока спина Хоупа скроется в зеленом пламени камина, Драко тут же слабым голосом озвучил Поттеру очередную просьбу умирающей принцессы. В общем, воскресенье проходило весело. Малфой болел со вкусом и размахом, измываясь над Поттером и всячески его эксплуатируя. Это оказалось очень приятно, и, конечно, в первую очередь потому, что это был Поттер. Но кроме того… Кроме того забота Гарри, несмотря на все их язвительные пикировки, была на удивление искренней и теплой. В ответ на малфоевские колкости Поттер фыркал, отвечал остротами – надо признать, довольно удачными! – огрызался и ворчал, но подушки за спиной Драко всегда оставались удобно взбитыми, чашка стояла под рукой, и любое желание Драко исполнялось просто молниеносно. А расспросов о том, что случилось вчера, он избегал так же как и Драко – и тут Малфой начал всерьез подозревать, что внезапная игра в «капризного больного и заботливую сиделку» доставляет удовольствие обеим сторонам. Все изменилось ближе к вечеру. Поттер на кухне звенел посудой, варил неизвестно какую по счету порцию кофе и довольно приятным баритоном напевал какую-то маггловскую песенку. А Драко, оставшись в одиночестве, вдруг заскучал. Книги его утомили, вечернюю порцию зелий он выпил четко по времени, а в убогом интерьере гостевой спальни не было ничего, достойного внимания. На столе посреди комнаты валялось несколько газет и распечатанных писем – очевидно, Поттер иногда просматривал здесь почту. Драко усмехнулся. Он не удивился бы, узнав, что у владельца большого особняка и более чем приличного состояния, нет собственного кабинета. Развлекаясь, Малфой направил палочку на разбросанную в беспорядке корреспонденцию и заставил ее плясать в воздухе, трепеща страницами, словно бабочки крыльями. В ворохе газет и писем он вдруг заметил колдографию, и, повинуясь безотчетному порыву, прошептал: «Акцио», сам не зная, что хочет увидеть. Когда колдография влетела ему в ладонь, Малфой нисколько не удивился. Это лицо он уже видел на обложке того же самого журнала, где был и его собственный снимок. Конечно, он соврал, когда делал вид, что понятия не имеет о поттеровской личной жизни – сложно остаться неосведомленным, если о светловолосом любовнике героя написали уже все печатные издания магической Британии. Драко рассматривал фото и мрачнел все больше и больше. Светлые волосы, тонкие черты лица… Парень на снимке улыбался и посылал воздушные поцелуи – надо думать, оставшемуся за кадром Поттеру. Малфой так увлекся разглядыванием изображением поттеровской пассии, что очнулся, только услышав над головой выразительное покашливание. Драко не слышал ни как Гарри вошел в комнату, ни как он оказался рядом с кроватью – рассерженный и смущенный одновременно. Собственное смущение Малфой, как обычно, предпочел затолкать куда подальше. Он с безмятежным видом протянул Поттеру снимок и широко улыбнулся: – Твой любовник? Неужели предпочитаешь блондинов? Этот ничего, но слишком сладкий, на мой вкус. Зубы еще не ломит? – Люблю сладкое, – Гарри поставил кофейную чашку на столик у кровати и спокойно забрал колдографию у Драко. – Тебя не учили, что брать чужое без спроса нехорошо? – Извини, – в голосе Малфоя не было ни капли раскаяния, а улыбка из неприятной превратилась в откровенно хищную. – Возможно, учили, но я забыл. Не могу не заметить, что твой друг похож на меня. Что бы это значило? Малфоя и в самом деле интересовал сейчас этот вопрос – может быть, даже больше, чем все страшные и загадочные события последних дней. – Похож, – неожиданно легко согласился Поттер, возвращая снимок на стол. – Забавный выверт моего подсознания, правда? Ты пей кофе, остынет… Драко, не ожидавший такой откровенности, растерянно промолчал и машинально взял дымящуюся чашку. В этот момент раздался громкий стук в оконное стекло. Гарри отдернул занавеску – за окном, в сгущающихся сумерках, металась маленькая птичья тень. Поттер поднял раму, и в комнату вместе с дождевыми брызгами влетел насквозь промокший рыжий совенок с привязанным к лапке пергаментом. Малфой посмотрел на улыбку, осветившую лицо Гарри, и вдруг почувствовал, как ему снова становится холодно, и на этот раз – где-то глубоко внутри. – Записка от смазливого мальчика? А духами он не забыл побрызгать? – не выдержав, резко спросил он. Поттер, не отвечая, усмехнулся, отвязал послание от лапки совенка и, поднеся его к носу, в самом деле с удовольствием вдохнул аромат, исходивший от пергамента. Драко сделал вид, что его вот-вот стошнит, и поспешно перевел взгляд на птичку, недовольно топорщившую куцые перья: – Мерлин… А сова-то рыжая. Еще один Уизли, Поттер? Гарри неожиданно рассмеялся: – Совенка зовут Людвиг, Малфой. И да, ты угадал, мне его действительно подарил Рон. А теперь извини, я должен ответить на письмо. Тебе еще что-нибудь надо? – Кофе абсолютно не сладкий, – Драко с громким стуком поставил чашку на столик так, что расплескал большую половину. – А моему организму нужна усиленная доза глюкозы. Хотелось бы выполнять назначения колодомедика более тщательно, Поттер. – Малфой, – Гарри аккуратно пересадил совенка на плечо и одним взмахом палочки испарил кофейную лужицу. – Через пару часов в твоем распоряжении будут все эльфы родного поместья. И вся глюкоза, которую они только смогут найти. Потерпи, а? Или тебе гораздо приятнее использовать в качестве домового эльфа именно меня? – Намного, – процедил Драко. – А ты ждешь – не дождешься, когда избавишься от меня, да? Гарри хмыкнул: – Нет, не жду… – и, пока Драко соображал, что он имел в виду, Поттер сделал совсем уж непонятную вещь – протянул руку и ласковым касанием убрал с губы Малфоя крохотный комочек кофейной гущи. – Но мне на самом деле надо ответить. А потом я, так и быть, сварю тебе свежий кофе. И сладкий, как доктор прописал. То есть, колдомедик. От короткого прикосновения стылый ком внутри неожиданно обернулся огненным шаром и взорвался, обжигая так, что вспыхнули щеки. От одного проклятого прикосновения… Драко отвел глаза, стиснул ладони и, не доверяя голосу, молча кивнул. Мерлин… Да что с ним творится?! Внезапно Малфою очень захотелось домой. Остыть, привести в порядок мозги и выпить глоток огневиски. И, может быть, даже вызвать Антонио, чтобы как-то снять стресс перед завтрашней тренировкой. Потому что из-за чертового Поттера… Вашу мать! Кажется, это уже было. (1) Эрл – титул высшей аристократии англосаксонской Британии, возникший в XI веке
Осенние ведьмы: * * * Люциус вел себя странно. Он больше не пытался вести с Драко разговоры о бизнесе, о семейном долге, и это, наверное, было хорошо, если бы глава семьи вообще не свел общение с сыном на нет. Он даже не поинтересовался, где Драко провел ночь – лишь холодно взглянул на появившегося из камина наследника и молча удалился, меланхолично постукивая тростью по паркету. Следующие три дня Драко видел отца только за ужином, где они едва перебросились парой слов. И подчеркнутая вежливость тщательно подобранных фраз ничего хорошего не предвещала. Малфой прекрасно понимал, что отец просто так не отступится и равнодушно-вежливое молчание – это только затишье перед бурей. Он предполагал, что Люциус вынашивает какой-то план, но боялся даже представить, какие мысли бродят в наделенной столь изворотливым умом голове. А в голове самого Драко безраздельно царил Поттер. Он влез туда со всей своей гриффиндорской бестактностью и уходить, похоже, не собирался. Малфой думал о нем за завтраком, вспоминая, что еда из рук Поттера имела какой-то особенный и совершенно неповторимый вкус; перед тренировкой, усмехаясь тому, что ловец «Торнадос» сейчас точно так же, как он сам, шнурует перчатки и проверяет метлу. На самой тренировке, правда, мысли о Поттере удавалось прогонять, но вечером они возвращались и плавно перетекали в абсолютно неправильные и порой неприличные сны. А в четверг утром к Драко прилетел Людвиг. Хлопанье крыльев за окном раздалось, когда Малфой только-только встал с постели и, зевая, бесцельно слонялся по спальне. Обернувшись, Драко увидел поттеровского совенка, расхаживающего по карнизу с важным видом. Остатки сна слетели в один миг. – Мерлиновы яйца, – пробормотал Малфой и, метнувшись к окну, резким движением распахнул раму. Людвиг стремительно влетел в спальню и приземлился на высоченный шкаф, куда Драко не смог бы дотянуться при всем желании. – Ну, и что же пишет твой лохматый хозяин? – равнодушно поинтересовался Малфой, старательно убеждая себя, что это ему нисколечко не интересно. Совенок в ответ только ухнул и нахохлился. Спускаться вниз он явно не собирался. – Пусть тебя Поттер кормит, – разозлился Драко, догадавшись, что совенок, забравшись в недоступное место, требует угощения. Людвиг хлопнул крыльями, словно хотел сказать «ну, как знаешь», и демонстративно отвернулся. – Ладно, маленький вымогатель, – усмехнулся Драко и вытащил из тумбочки коробку шоколадных конфет. Совенок тотчас слетел вниз, ловко ухватил клювом самую большую и только после этого милостиво позволил Малфою отвязать от лапки конверт. Письмо от Поттера было кратким, но содержательным: «Давай встретимся». Драко три раза перечитал написанную явно впопыхах строчку, прикинул, сколько бы журналисты заплатили за этот клочок пергамента, вздумай он продать личную переписку двух ловцов соперничающих команд накануне финала, и покачал головой. Давай встретимся… А нахрена? Чтобы за чашкой кофе мило обсудить стратегию предстоящего матча? Или, может быть, отправиться на пикник, выпить эля и по-приятельски погоняться за снитчем? Так, для развлечения… – Поттер, ты мудак, – пробормотал Драко и, скомкав записку, швырнул ее в камин. – Ответ писать не буду, можешь проваливать… – он повернулся и замолчал, не договорив. Совенка в комнате уже не было – на столе, рядом с раскрытой коробкой, поверх шоколадных крошек, лежало маленькое рыжее перышко. Малфой машинально взял его в руки и усмехнулся, сам не зная, чему. За завтраком Драко был рассеян, на вопросы матери отвечал невпопад, а подозрительных взглядов Люциуса попросту не замечал. Поттеру, как никому другому, удавалось мгновенно поставить все с ног на голову – Малфой очень старался, но отделаться от мыслей о дурацком письме не мог. Фраза «Давай встретимся» вертелась в голове, словно заколдованная, и, размышляя о том, не наложил ли Поттер на письмо неведомые, но весьма действенные чары, Драко сдался. Почти убедив себя в том, что им движет исключительно любопытство, он черкнул короткую записку «Зачем?» и, облегченно вздохнув, отправил филина на площадь Гриммо. * * * Тим Роббинс, центральный охотник «Соколов», стремительно несся к воротам с квоффлом в руках. К нему прилепились двое с разных сторон, вынуждая сбросить скорость и изменить направление полета – классический захват «в коробочку»: нет возможности ни передать пас, ни пробить по воротам самому. Роббинс притормозил и неожиданно швырнул квоффл вверх, а сам резко нырнул вниз, уходя от соперников. Перекувыркнувшись в воздухе, он поймал мяч, широко размахнулся и послал его длинным крученым броском точно в кольцо. – Неплохо, – раздался с поля голос Декстера. – А теперь еще раз, и прижимайте его сильней, «Торнадос» церемониться не будут. Игроки по широкой дуге медленно облетели стадион и заняли исходные позиции. – Драко! – на трибуну поднялся Харпер и сунул Малфою кружку горячего чая. – Не замерз еще тут? – Немного, – Драко благодарно кивнул и с удовольствием отхлебнул дымящийся ароматный напиток. – Тебя Йохим зачем-то искал, – сообщил Харпер. – И… – он на секунду запнулся. – Антонио. – Антонио скажи, что понятия не имеешь, где я, – резко ответил Малфой. – А с Йохимом я позже поговорю. – Ага, – согласился Харпер и, приложив ладонь козырьком ко лбу, поднял взгляд к небу, где на фоне серых дождевых облаков скользили фигурки охотников. Та дистанция, что была между Драко и Генри в Хогвартсе, ни на йоту не сократилась после того, как они стали играть в одной команде. Малфой был вежлив, мог подсказать, похвалить, но при этом всегда – каждым жестом, словом, или наоборот, молчанием не забывал подчеркнуть, что Харпер ему не ровня. Генри, казалось бы, все устраивало. Он не пытался навязаться в друзья и по-прежнему безропотно держался в тени Драко Малфоя. Иногда создавалось впечатление – Харпер вообще не осознает, что он теперь не игрок школьной команды, а запасной ловец престижного профессионального клуба. – Ты видел? – после очередного эффектного броска Роббинса Харпер не удержался от восторженного возгласа. – Драко, ты видел? Это было круто! – Д-да, – неуверенно и как-то слишком поспешно отозвался Малфой. – Здорово. На самом деле он смотрел вовсе не на вратарские кольца, да и мерз битый час на трибуне не затем, чтобы понаблюдать за тренировкой. Вглядываясь в хмурое ноябрьское небо до рези в глазах, Драко с нетерпением ждал, когда же на горизонте появится смешной рыжий совенок с ответным письмом от Поттера. Тренировка ловцов традиционно начиналась с разминки. Сначала Малфой и Харпер летали по кругу, то увеличивая, то резко сбрасывая скорость, потом отрабатывались финты, штопоры, развороты – каждый день одно и то же, но именно эта монотонная работа и являлась залогом успеха на матчах. Спустя час Декстер запускал снитч. Драко всегда безошибочно определял момент, когда золотой шарик появлялся в воздухе. По венам горячей волной растекался азарт, и сразу же открывалось второе дыхание, а острое предвкушение погони, когда слышны только свист ветра, рваное дыхание соперника и слабое жужжание серебряных крылышек, мгновенно снимало усталость. Золотая искра мелькнула у правой кромки поля. Малфой рванул по прямой, но, когда до снитча оставалась всего пара футов, в раскрытую ладонь Драко влетело что-то круглое и мягкое. – Людвиг! – расхохотался ловец, обрадовавшись совенку, как родному. – Что ж ты так долго? Он даже не заметил, что рядом завис Харпер с зажатым в кулаке снитчем. – Угощения нет, извини, – предупредил Малфой, отвязывая от лапки конверт. Людвиг понимающе ухнул. На вопрос Драко Поттер ответил с гриффиндорской прямотой и краткостью: «Хочу тебя увидеть». – Что за личная переписка во время тренировки? – прогремел с земли голос Декстера. – Безобразие! – Простите, сэр, – Малфой с трудом погасил улыбку и быстро спрятал пергамент в нагрудный карман. – Сейчас все будет. Он сорвался с места и заложил лихой вираж, не заметив странного взгляда Харпера. У снитча в тот день не было шансов. Он метался по полю с присущим ему коварством и изворотливостью, но всякий раз Драко настигал его, стискивая в кулаке снова и снова, пока не раздался окрик Декстера: – Достаточно. – Не знаю, от кого ты получил письмо, – пряча улыбку, сказал он, когда Драко спустился на поле, – но я готов отсыпать этому человеку много звонких галлеонов, чтобы перед финалом он написал тебе то же самое. Малфой нервно хохотнул, представив, как округлились бы глаза тренера, узнай он, кто отправитель послания. – Если в матче с «Торнадос» будешь так летать – кубок наш, – заявил Декстер. Под конец рабочего дня сотрудницы финансового отдела клуба «Сенненские Соколы» заметно расслабились. Кто-то украдкой раскладывал пасьянс, кто-то читал колонку светских сплетен в «Ежедневном Пророке», при этом все очень старались, чтобы начальство ничего не заметило. Начальство – строгая немолодая дама с длинным гоблинским носом – все замечало, но молчало. У нее самой из-под кипы договоров выглядывал свежий номер «Ведьмополитена», раскрытый на странице со статьей «Связать волшебную шляпку – это просто!» Мисс Винсент, самая юная сотрудница отдела, внимательно изучала свой гороскоп. На этой неделе звезды сулили ей массу приятных вещей – тайного поклонника, романтический ужин и признание в любви. Мисс Винсент мечтательно прикрыла глаза, пытаясь определить, кто же из игроков команды в нее тайно влюблен – о том, что гороскопы «Придиры» сбываются один раз из тысячи, и то по чистой случайности, она предпочитала не думать. – Добрый вечер, – в кабинет финансистов стремительно вошел Драко Малфой – раскрасневшийся, возбужденный, с метлой в руках. Взмахнув волшебной палочкой, он наколдовал огромный букет орхидей и, очаровательно улыбнувшись, вручил его мисс Винсент. «Малфой!» – мысленно ахнула девушка, прижимая букет к груди – от аромата волшебных цветов сразу же закружилась голова. Драко в клубе считался одним из самых завидных женихов, а в грязные сплетни о его сексуальных предпочтениях мисс Винсент упрямо не хотела верить. «Мерлин… – она не сводила с Драко восторженных глаз. – Как же мне повезло…» – Я могу воспользоваться клубной совой? – быстро произнес Малфой. – Срочное письмо, Драко? – улыбнулась немолодая сотрудница, сидевшая возле окна. – Да, – кивнул Малфой. – Очень срочное. «Какое письмо? – нахмурилась мисс Винсент. – Кому? Я же здесь…» Получив согласие, Драко подошел к свободному столику и быстро написал на листке пергамента: «Суббота, кальян-бар на Ридженс-стрит, в шесть вечера». Маггловский бар был, конечно, не лучшим местом для свидания, но там их вряд ли обнаружат пронырливые репортеры магической прессы. Пестрая сипуха важно хлопнула крыльями и вспорхнула с подоконника, унося письмо на площадь Гриммо. Малфой подхватил метлу и вышел из кабинета с мечтательной улыбкой на губах. – Что это с Драко? – удивленно произнесла одна из сотрудниц. – Весь сияет, цветы наколдовал, письма срочные шлет… – А как он на тренировке летал! – восхитилась вторая. – Я приносила мистеру Декстеру бумаги на подпись, пока вся команда была на поле, и видела своими глазами. – Интересно, что с ним творится? – подхватила третья. Строгая начальница поправила очки на кончике длинного носа и хмыкнула. – Влюбился ваш Драко, вот и… летает. Что тут непонятного? – Ох, – мисс Винсент разочарованно опустила руки, волшебные орхидеи рассыпались по столу. – Вот бы узнать, кому так повезло… …Тот, кому повезло, и кто пока о своем невероятном везении даже не догадывался, стоял возле открытого окна и, не замечая холода, задумчиво вглядывался в низкое серое небо. И в сотый раз клял себя за то, что так и не смог подавить глупый порыв, и все же написал Малфою. Гарри грустно хмыкнул и, взяв с подоконника чашку с давно остывшим несладким чаем, сделал глоток. Ведь с самого начала было понятно, что затея с записками – абсолютно гнилое и безнадежное дело. Чтобы Малфой, будучи полностью адекватным и при памяти – согласился встретиться с ним один на один? Ради эфемерного чувства благодарности за помощь? Ради банального любопытства? С целью выведать у главного соперника страшные квиддичные тайны? Или… Или просто выведать некие страшные тайны, подозревая, что и он, Гарри, также планирует всеми правдами и неправдами получить от него информацию определенного рода? Ведь Драко тогда, на кладбище, ни на кнат не поверил его наспех выдуманному объяснению. И всерьез рассчитывать на то, что сам Поттер скушает бред насчет нежно любимой кормилицы, Малфой тоже не мог. А после кладбища им обоим стало не до загадок – один с удовольствием болел, другой с не меньшим удовольствием бегал вокруг больного. С не меньшим… Губы тронула печальная улыбка, и не покоситься на кровать, в которой некогда лежал Малфой, стоило немалого труда. Может, это наивному Гарри было в радость согревать раненого собственным телом, поправлять подушки и бесконечно варить кофе. А слизеринская гадюка, пользуясь случаем, просто цинично развлекалась. Но ведь тогда Гарри казалось… По случайно перехваченным взглядам, по интонациям и по сердитой складке между бровей, когда Малфой разглядывал колдографию с Джейми, по его внезапному злому ехидству – казалось, что… что… Поэтому Поттер и решился написать, несмотря на все сомнения, мучившие его с того безумного воскресенья. Потому что ему, видите ли, показалось. И – невзирая на странное стечение обстоятельств и абстрактные пока подозрения. Гарри тяжело вздохнул. Куда он лезет, зачем ему – учитывая происходящие вокруг него необъяснимые вещи и надвигающийся финал – такие сложности еще и в личной жизни? Недостаточно проблем с Джейми? Хотя с Малфоем – тут даже прорицателем быть не надо – этих самых проблем будет гораздо, гораздо больше… Впрочем, кого он сейчас обманывает? Не будет у него с Драко никаких сложностей и никаких забот, потому что ни единого шанса ему Малфой не даст. И останется на поттеровскую долю масса нерешенных головоломок, ответы на которые придется искать в гордом одиночестве; неприлично жаркие сны – благо теперь, после проведенной в обнимку ночи, для них есть очень богатая пища… И редкие встречи на играх друг против друга, и застывшая в серых глазах неприязнь. И… Джейми. Джейми, Джейми…Милый и – прав Малфой – сладкий мальчик. Умелый в постели и не слишком навязчивый… Чего же в нем не хватает, чтобы Гарри чувствовал себя по-настоящему счастливым? Постоянного сарказма вместо ласковых слов и торчащих во все стороны ядовитых шипов вместо нежной шкурки? Но Мерлин, каждый раз, когда твоей кожи касаются руки Джейми, ты закрываешь глаза и мечтаешь о прикосновениях совсем иных пальцев – шершавых от вечных мозолей ловца? Ловишь откровенно-развратный, манящий взгляд, а думаешь о внимательном и остром. Слушаешь нежный голос, а слышишь… Ну, хватит, довольно. Окно надо закрыть, холодный чай – вылить, Малфоя – выкинуть нахер из головы. И перестать, в конце концов, под предлогом грядущего финала и сильной усталости отталкивать от себя Джейми. Он-то ни в чем не виноват. – Твою ж мать… – обреченно сказал Гарри и, уже задергивая гардину, вдруг увидел над деревьями быстро промелькнувшую тень. А через мгновение на карниз села незнакомая сова и, взъерошившись, деликатно стукнула клювом в стекло. * * * На субботнюю встречу Драко не то что бы опаздывал, но слегка задерживался, причем по исключительно уважительной причине, очень надеясь, что Поттер не потеряет терпение, не передумает и не сбежит. Пафосный кальян-бар на маггловской Ридженс-стрит Малфой выбрал не случайно. Вероятность увидеть там знакомое лицо стремилась к нулю, а для ловцов команд-финалистов это имело огромное значение. Драко забронировал кабинет заранее, предупредив администратора, что будет ожидать гостя. И теперь этот гость сам томился в ожидании, а Малфой, наплевав на все запреты, аппарировал в первую попавшуюся подворотню неподалеку от бара, мельком огляделся по сторонам и понесся по тротуару, ругая последними словами свое чересчур придирчивое зеркало, которое заставило Драко сменить десяток сорочек перед выходом. Перед входом в бар, правда, пришлось остановиться и отдышаться. Драко провел пальцами по взлохмаченной челке, внимательно осмотрел полу длинного пальто (забрызгана грязью, разумеется) и, невольно скривившись, толкнул тяжелую дверь. Впрочем, Поттер пришел сюда не его пальто разглядывать, верно? Так что… Внутри витали тяжелые дурманящие запахи, стояла невыносимая жара. Малфой сбросил пальто на руки подошедшему официанту, осведомился у невозмутимой хостес, ждет ли его кто-нибудь, и, получив утвердительный кивок, выдохнул с неожиданным облегчением. Так называемые отдельные «кабинеты» были отдельными весьма и весьма условно. Просто небольшие закутки, отделенные друг от друга полупрозрачными шторками с экзотической вышивкой. За шторками – пара диванов, удобных и широких, заваленных множеством разнокалиберных подушек, низкий столик для кальяна, из освещения – торшер с абажуром а-ля Тиффани и несколько бронзовых подсвечников. Через ткань Малфой заметил поттеровский силуэт и хрупкую фигуру официантки и, хмыкнув, неслышно отодвинул шторку в сторону – о работающем здесь персонале он знал не понаслышке. Чтобы оценить ситуацию, хватило одного быстрого взгляда. Растерянный, забившийся в угол Поттер, явно попавший в такую обстановку впервые, и вспыльчивая мулатка, почти доведенная до истерики нерешительностью клиента. – … может, все-таки на молоке?! И табачок с ароматом желтой дыни, да, мистер?! – Добрый вечер, – переступая порог, светски произнес Драко. – Я не опоздал? – Малфой! – вскидывая голову, с непередаваемым облегчением воскликнул Гарри. – Наконец-то! На щеках Поттера горели ярко-алые пятна. Интересно, сколько же крови Жаклин успела из него выпить? Драко улыбнулся девушке, при виде него тоже вздохнувшей с явным облегчением, сел рядом с Поттером и аккуратно вынул меню из его взмокшей руки. – Никакого молока, Жаклин, – бросая картонку на столик, безапелляционно сказал он. – В колбу – красное сухое, не старше прошлого года. Табак смешать – малиновый пополам с шоколадным. Трубку одну. И… Поттер, ты есть будешь? Гарри отрицательно мотнул головой. – И крепкий черный чай. Пока все. – Я вижу, ты здесь завсегдатай, – буркнул Гарри, когда официантка, записав заказ, оставила их наедине. – И часто ты так… расслабляешься? Обстановка бара как нельзя лучше располагала к релаксации: мягкие диваны, приглушенный свет, ненавязчивая восточная музыка. Не торопясь отвечать, Драко незаметно перевел дух, откинулся на подушки и обвел ленивым взглядом их уютное убежище. – Регулярно. Вообще-то, при его нынешнем образе жизни выбираться сюда чаще, чем раз в пару месяцев, увы, не получалось. К кальяну Малфой пристрастился еще во Франции, и приобщил его все тот же Маллет, но эта информация была для Поттера совершено лишней. – А ты, Поттер? Как снимаешь напряжение ты? «Хотя мальчика я уже видел»,– вдруг мрачно подумалось ему. И вообще, вопрос для завязки беседы получился слишком двусмысленным. Но не о делах же Поттера спрашивать? Вопрос «Как твои дела?» в их запущенном случае прозвучал бы несколько фальшиво. Гарри пожал плечами и, тоже устроившись удобней, улыбнулся: – Читаю. Гуляю… – и сразу же, почти без перехода, серьезно добавил: – Я думал, ты уже не придешь. – Ну, Поттер… – Драко подождал, пока Жаклин установит на столике кальян, разорвал пакетик с мундштуком и, сильно затянувшись, выпустил изо рта густой дым. – Ты хотел меня видеть – ты меня увидел. Дальше что? Обсудим с тобой погоду, или спросишь для начала про мое драгоценное здоровье? – Дальше? – Гарри подергал свою смешную косичку, невольно выдавая всю охватившую его неловкость, и вдруг открыто улыбнулся. – Раз уж ты притащил меня в этот вертеп, то для начала покажи мне, как правильно… булькать. Беседа о твоем здоровье от нас никуда не уйдет. Малфой неожиданно рассмеялся. – Ага, – самодовольно сказал он, – я знал, что есть в этом мире хоть что-то, в чем не разбирается великий Поттер! Ладно, смотри. И учись. Из смежной кабинки донесся очередной взрыв смеха – компания, засевшая там около получаса назад, явно не ограничилась одним лишь кальяном. Возбужденные голоса становились все громче, обсуждаемые темы – все фривольнее. Поттер передал Драко трубку и, обернувшись, испепелил взглядом отлично видную сквозь шторку лысину шумного маггла. – Не знаю, как ты, Малфой, а я начинаю терять терпение. Самым обидным было то, что Драко, казалось, в упор не замечал ни отвратительно-громкого разговора соседей, ни навязчивости официантки, заглядывающей каждые пять минут, якобы проверить угли. Малфой подумал и отказался от чая, заказав взамен бутылку шабли, и теперь сидел довольный, раскрасневшийся, попеременно потягивал то вино, то белый ароматный дым, и чувствовал себя просто превосходно. А вот у Поттера расслабиться не получалось никак. В это просто невозможно было поверить, но Драко оказался замечательным собеседником. Внимательным, нескучным, умеющим и рассказывать, и слушать. По молчаливому уговору никаких скользких тем они не касались, но, вместо того, чтобы наслаждаться вечером, Гарри накручивал себя все сильнее. На другой диванчик Малфой так и не пересел, и понимание того, что стоит ненароком протянуть руку – и ты коснешься… не важно, чего, просто коснешься, – душевного спокойствия совсем не добавляло. Пахнущий шоколадом дым и винные пары вовсю туманили мозг, и хотелось, как и Драко, растечься в подушках аморфной массой, улыбаться в ответ на расслабленную улыбку и трепаться о всякой ерунде. И не цепляться каждый раз взглядом за губы, когда они обхватывали край бокала, или – о, Мерлин! – мундштук, не видеть выступившую на висках испарину, не вдыхать головокружительную смесь парфюма и чистого пота, доносившуюся через все восточные ароматы. Просто ни о чем не думать, хотя бы сейчас. Но не получалось никак. Малфой раздражал, задевал, затягивал, как гиблая топь, каждым жестом и каждым взглядом, и сопротивляться этой напасти Гарри уже не мог. А тут еще проклятые магглы… – Не понимаю, Поттер, чего ты паришься, – растягивая слова, с усмешкой отозвался Драко. – Палочка у тебя с собой? С собой. Доставай и накладывай звукоизоляцию, если уж они тебе настолько мешают. И кончик мундштука вновь исчез между розовых губ. В малфоевских словах был резон. А еще они натолкнули Гарри на одну очень интересную мысль. Он усмехнулся в ответ на слова Драко, и снова, как завороженный, уставился на его губы. Малфой поднял глаза от кальяна, натолкнулся на жадный, откровенный взгляд Поттера, и… И неожиданно все разрушилось – от одного-единственного перехваченного взгляда. Приятной расслабленности как ни бывало. Горячая волна, окатившая с головы до ног, мгновенно смыла и воздушную легкость, и сладкую хмельную дурь. Дым вдруг загорчил, резко ободрал горло, и Драко, закашлявшись, бросил трубку на стол. Мерлин, зачем он позволил себе настолько забыться? Вся нега, словно по щелчку, растворилась в сизом дымном воздухе, сердце резко толкнулось о ребра и стремительно ухнуло вниз. Вдруг обнаружилось, что Поттер и сидит слишком близко, и дышит рвано, и чересчур подозрительно прячет глаза, и его пальцы, возящиеся с чехлом, как-то странно дрожат. Драко, подобравшись, вытер взмокший лоб, но сказать ничего не успел – Гарри вытащил палочку и, одно за другим, пробормотал несколько заклинаний. И сразу наступила тишина, разрываемая лишь сдвоенным прерывистым дыханием. – Ладно, Поттер… – Малфой проглотил горький ком и прищурился, – первое заглушило звуки снаружи, второе – изнутри. А третье? – Третье? – глухо переспросил Гарри, рассеяно рисуя концом палочки невидимые узоры на столике. – А, третье… Это… – Это? – Понимаешь, Малфой, магглы нас теперь вроде как не видят. То есть, не только нас, но и это место. И соваться никто не будет, пока не сниму… – Как удобно, – с Драко происходило что-то непонятное, словно, не успев протрезветь, он опять пьянел с катастрофической быстротой. Голова кружилась, сердце стучало с перебоями, и хотелось делать глупости, послав к Мерлину всех и вся. – Только к чему такая приватность? Или, правильнее сказать – интим? Гарри моргнул и, машинально облизав губы, бросил на него короткий взгляд из-под ресниц. – А как тебе больше нравится, Малфой? Как ему нравится больше, Драко понять пока не мог, потому что все мысли куда-то испарились. Кроме одной, самой завлекательной – теперь здесь можно творить, что угодно, сколько угодно, и совершенно безнаказанно. – А как больше нравится тебе, Поттер? В глазах Гарри полыхнуло. Он тяжело сглотнул и неторопливо, давая возможность одуматься, протянул руку и провел ею по краю малфоевской манжеты, будто бы невзначай касаясь обнаженной кожи. Драко внимательно проследил за движением пальцев, и призрачный шанс вернуть крышу на место был упущен окончательно. Волоски на запястье встали дыбом, а глупая девчоночья фраза «в животе запорхали бабочки» вдруг обрела ярко выраженный смысл. – Ты… пытаешься дать понять, что намерен грязно меня домогаться, Поттер? – Разве так пытаются? Я уже грязно домогаюсь, Малфой. Пальцы чуть задержались на тонкой пульсирующей венке и двинулись выше, очертили локоть, погладили рельефный бицепс… И, чем выше поднималась рука, тем сильнее размывало реальность, а лицо Гарри, с приоткрытыми губами, с румянцем на скулах, в этой зыбкой реальности делалось все четче. – Драко… Если тебя что-то не устраивает, самое время об этом сказать… – Если б меня что-то не устраивало… – хрипло выдохнул Малфой и вздрогнул, когда пальцы ласково коснулись шеи, – будь уверен, я бы уже… Гарри внезапно подался вперед и вдруг остановился, замерев в каком-то миллиметре от его губ.
Осенние ведьмы: А потом и этого миллиметра не стало – Драко вызывающе улыбнулся, и улыбка была тут же смята голодным и сразу жестким поцелуем. Поттер целовал его жадно и отчаянно, как будто дорвался до запретного. Драко отвечал, задыхался, выныривал глотнуть воздуха и снова тонул, с каждой секундой все глубже. С тем, что сейчас происходило, не могло сравниться ничего – так его не целовали ни Маллет, ни Антонио, ни другие любовники. Губы Поттера творили чудеса, руки Поттера, проникнув под рубашку, оказывались везде и сразу, и Драко, чувствуя, что превращается в одну сплошную эрогенную зону, собрал остатки размякших мозгов и резко отпрянул. – Что? – лихорадочно спросил Гарри, не убирая рук и не отрывая шалого взгляда от внушительной выпуклости в малфоевских брюках. – Что не так? – Общественное место, Поттер, – кусая губу, чтобы не стонать, пробормотал в ответ Драко и, не выдержав, все же тихо застонал. Гарри со свистом втянул воздух и ужасающе медленно повел по груди Малфоя рукой, слегка царапая шершавыми подушечками пальцев кожу. Драко затаил дыхание, а рука Поттера все дразнила его, продолжая свое неторопливое движение вниз, пока не опустилась наконец на член, ноющий от возбуждения. – Дай мне две минуты, Малфой, – сжимая пальцы, тихо шепнул Гарри. – И ты забудешь о том, где находишься… Малфой забыл об этом гораздо раньше. С него сдернули брюки вместе с бельем, сначала уложили на спину, затем поставили на четвереньки… Перед глазами прыгали радужные пятна, за тонкой шторкой маячила лысина маггла, а сзади язык Поттера сводил с ума, чередуя нежные, почти незаметные касания с глубокими сильными толчками. Каждый вздох обжигал легкие, колени разъезжались по шелку подушек; Драко стонал, едва ли не кричал, разрываясь от необходимости и глубже насаживаться, и вбиваться сильнее во влажный кулак, ритмично скользящий по члену. Гарри прикусывал тонкую кожицу, массировал истекающую смазкой головку, а извивающемуся под ним, потерявшемуся в остром удовольствии Малфою было все мало и мало. Кажется, он выстонал это «мало» вслух, потому что Поттер неожиданно отстранился, и все прекратилось. Драко зарычал и вскинулся, намереваясь, по меньшей мере, убить придурка и садиста; но Гарри уже нависал над ним, обхватывая поперек груди и жарко шепча в затылок: – Мало? А ты позволишь мне сейчас, Малфой? Пожалуйста, разреши мне… Его горячий член уже терся между разведенных ягодиц, головка, жестоко дразня, то и дело упиралась во влажный, расслабленный анус. Говорить что-то не было сил, терпеть эту изощренную пытку – тоже. Драко отрывисто кивнул и, спрятав пылающее лицо в изгиб локтя, шире раздвинул бедра. Все внутри взрывалось и дрожало. Мерлин. Сейчас его трахнет Поттер. Гарри за спиной торопливо завозился, выдернул из-под его ноги палочку и срывающимся шепотом произнес заклинание смазки. Провел головкой по ложбинке, прижался губами к лопатке, медленно толкнулся и вошел, сразу и до конца. Контраст холодного ментолового любриканта и обжигающе горячего члена был настолько сильным, что Драко, сорвавшись, громко вскрикнул и сполз на подушки. Поттер, с силой удерживая его за бедра, вжался пахом в ягодицы, на секунду застыл и, пробормотав: – Все, не могу… – принялся судорожно вбивать себя в дрожащее тело. Малфой продержался позорно мало. Гарри, дыша так тяжело, что эти хриплые вдохи-выдохи Драко слышал даже сквозь звенящие в ушах собственные стоны, с силой насаживал его на себя. Рваные толчки приходились точно по простате, каждый сопровождался разрядом острого удовольствия, прошивающего позвоночник до самого затылка и невыносимо-сладко отдающего в пах, и после каждого казалось, что все, что больше он просто не выдержит. Диван под ними ходил ходуном, опрокинутый кальян откатился к окну, и в насыщенный запах секса и Поттера, пропитавший Драко насквозь, вплелся кисловатый аромат пролитого вина. Руки уже не держали, и Малфой, грудью елозя по шершавой обивке, стонал и хныкал, бился и кричал. А когда Гарри, резко потянув его на себя, больно прикусил пылающую мочку и громко спросил: – Хочешь кончить, Малфой? Так быстро? – Драко дернулся, выгнулся в его руках и забился, срываясь в бездонную пропасть. И, падая, с диким восторгом почувствовал, как Поттер летит следом. Гарри, с трудом выравнивая дыхание, по-прежнему вдавливал его в подушки, но Драко не протестовал. Разгоряченная, покрытая потом кожа медленно остывала, и тот бок, к которому не прижималась теплая грудь Поттера, начинал потихоньку замерзать. Малфой чуть передвинул тяжелую руку, поерзал, устраиваясь удобнее, и снова затих. Один из двадцати пунктов личного кодекса Драко Малфоя гласил, что никогда и ни при каких обстоятельствах не следует оставаться в кровати случайного любовника дольше необходимого. И этот пункт не нарушался еще ни разу. Поэтому стоило немедленно подняться, одеться, снисходительно поблагодарить Поттера за хороший секс и, насвистывая, с легкостью удалиться. Оставить перед уходом на столике крупную купюру – Малфои не одалживаются без острой нужды, – и бросить с порога что-то типа – ну, ты же понимаешь, это был всего лишь эпизод... Но за те пять минут, что прошли с момента оглушительного оргазма, Малфой успел пересмотреть свои принципы и найти для позорящего его промедления сразу несколько оправданий. Во-первых, в кодексе речь шла именно о кровати. Во-вторых, еще неизвестно, останется ли Поттер случайным и мимолетным эпизодом, или… На этом «или», правда, Драко пришлось себя резко одернуть. А в-третьих, выползать из теплых объятий, искать скомканные брюки, расплачиваться и делать циничное лицо сейчас страшно не хотелось. – Замерз? – глухо спросил Гарри, утыкаясь носом в остывшее плечо. – Хочешь Согревающие чары? Или плед трансфигурировать? – Нет… – тихо ответил Драко. – Я… Мне… Мне надо идти – сказать так легко и так… трудно. Подняться, спихивая с себя ставшее уже таким привычным тело – еще труднее. Подобрать жесткие слова, попрощаться, отстраненно и равнодушно, и увидеть, как зеленые глаза в ответ наполняются таким же стылым холодом – почти невозможно. Гораздо проще молча кивнуть и позволить Поттеру закутать их обоих в тонкое теплое одеяло. Гораздо проще плюнуть на кодекс, устало улыбнуться в ответ на нежный поцелуй и, закрыв глаза, разрешить себе плыть по течению – еще хотя бы десять минут, еще хотя бы пять… А о своем вопиющем поведении он подумает потом. Завтра. Да. Сразу после того, как оценит последствия катастрофы и поймет, как же Поттеру одним махом удалось разрушить все его баррикады. – Давай немного поспим? – шепнул Гарри и, притянув его ближе, крепко обнял. – Совсем чуть-чуть? Меня сейчас просто вырубит… – Малфои не спят в барах после секса, – сонно пробормотал Драко и потерся щекой о его руку. Глаза уже не открывались, и искать палочку, чтобы буркнуть «Нокс», пришлось на ощупь. – Да? – Да… – Это хорошо… Только почему хорошо, Драко спросить так и не успел. * * * – «Когда сон привязчив, как уличный пес, не гони его, и он будет ласков…» (1) Бархатный голос Сильвестра за его спиной звучал тихо и как-то по-особому проникновенно, служа отличным фоном для рваных булькающих хрипов. Но хрипы доносились все реже, и Малфой мог прекрасно слышать, как снаружи тонко свистит ветер, шумят деревья и трещат ветки. В самом склепе было темно, сыро и промозгло. Расставленные широким кругом оплывшие, почти бесформенные свечи темноту разбавляли слабо, а от холода не спасали совсем, поэтому выползающий изо всех щелей ледяной туман проникал, казалось, сразу под кожу. Но для того, чтобы остудить ярость, ровно и мощно ревущую внутри, чтобы притушить дикую жажду крови, от которой сохло во рту, кружилась голова и тряслись руки, этого было, увы, недостаточно. Чужой страх и чужая боль теперь ощущались как самый желанный наркотик. Драко наслаждался ими, всей кожей впитывая каждый глухой хрип, каждый слабый стон. Эти мгновения хотелось растянуть, хотелось, чтобы волны раскаленного удовольствия, прокатывающиеся по позвоночнику от любого жуткого звука, сотрясали тело до бесконечности, но… Он не мог, уже просто не физически не мог дождаться своей очереди. Запрокинув голову, Малфой жадно глотнул сырого воздуха и медленно, из последних сил сдерживая себя, развернулся. Пространство перед ним заполнял густой клубящийся туман. В этом тумане тело мисс Брайтон парило безо всякой опоры, и подол легкого пеньюара спадал с ног и бедер мягкими кружевными каскадами. Длинные волосы почти касались каменных плит пола, и тускло горящие свечи отбрасывали на них неверные зыбкие блики. Хрипы постепенно стихали, но Сесилия все еще слабо вздрагивала, невидяще глядя в потолок широко распахнутыми глазами. Капля крови из прокушенной губы ползла по подбородку, а скрюченные пальцы девушки тщетно пытались разомкнуть чьи-то руки, сжимающие ее горло. Драко затрясло. Этот животный страх в стекленеющих глазах, эти безобразно раздутые губы, эти сильные пальцы, сомкнутые на тонкой шее… Эта единственная капля крови на белом подбородке, которой совсем недостаточно для того, чтобы напоить бесновавшегося внутри зверя. – Давай, принц, – соблазнительно шепнул Сильвестр, вдруг оказавшийся рядом, и все натянутые внутри Драко струны завибрировали с новой силой. – Не сдерживай того, что рвется наружу, дай ему волю, напои горячей кровью… Награди себя… Порадуй себя… Сделай себя живым… И в ладонь удобно легла обжигающе холодная рукоятка кинжала. Малфой, задохнувшись, стиснул ее в пальцах и, не отрывая безумного взгляда от глубокого выреза на груди мисс Брайтон, сделал шаг вперед. Плотный туман над телом задрожал, сквозь него проступили неясные очертания чьей-то фигуры. По-прежнему четко были видны одни лишь руки, и под пальцами на белой коже уже наливались бордовым безобразные синяки. Свист ветра за стенами склепа неожиданно прекратился, и вместо него откуда-то сверху послышался нетвердый детский голос, тонко и чисто выводивший слова незатейливой песенки: – «То, что стелется, – туман, а не река. И волна его растает, как тоска…» Глаза заливал холодный пот, перед ними все плыло, и Драко, вытерев трясущейся рукой мокрый лоб, замахнулся и… – «То, что реет, – это дым, а не крыло. Он редеет – и становится светло…» И кинжал с противным хрустом вошел в содрогнувшееся тело. Малфой, закусив губу, еле слышно застонал – это было нереально, неописуемо хорошо. – «То, что мучит, – не душа, а только сон. И все темное развеется, как он». (2) Но зверю внутри по-прежнему было мало. Драко слегка развернул клинок, любуясь тем, как побежавшие из раны струйки чертят на белой ткани замысловатые узоры, и, удобнее перехватив ледяную рукоятку, с силой дернул кинжал на себя. И снова всадил, уже последний раз, в самый центр расцветшего кровавого мака. На пальцы брызнуло теплым. Сесилия выгнулась в предсмертной агонии, промокшая ткань красиво обтянула упругую грудь. Малфой удовлетворенно выдохнул, облизнулся и выпустил нож. – А ты, оказывается, кровожаден, мой принц, – Сильвестр захлопнул книгу, которую держал перед собой, и негромко рассмеялся. – Ты знал это? Драко молчал и тяжело дышал, жадно рассматривая неподвижное тело. В голове немного прояснилось, волна ярости отхлынула так же внезапно, как и накрыла. Бешено стучащее сердце медленно успокаивалось, кровь на ладони остывала, липко стягивая кожу. Детский голос, все еще напевающий песенку, делался все тише, растворяясь под невидимыми в тумане сводами. Снаружи опять тоскливо завыл ветер, где-то шуршали сухие листья, и пламя свечей колыхалось на легком сквозняке. – Впрочем… – Сильвестр изящно вытянул руку и, закрыв глаза убитой, с сожалением закончил: – Наше время почти вышло. Пора, принц. И в этот же миг пальцы на горле мисс Брайтон разжались, а окровавленный клинок, выскользнув из раны, мягко опустился на пол. Труп задрожал, качнулся и медленно поплыл в сторону массивного каменного саркофага, контуры которого постепенно выступали из тумана. Сильвестр щелкнул пальцами, тело, на секунду зависнув, плавно опустилось на голое дно, и сквозь затхлый запах сырости до Малфоя вдруг донесся тот самый, изысканный и тонкий аромат. Запах шел сверху. Драко поднял глаза – под потолком кружилось благоухающее цветочное облако. Свечи зашипели и неожиданно погасли, и в косых столбах лунного света начавшие падать венчики гербер укладывались на тело мисс Брайтон ярким замысловатым узором. Сильвестр неторопливо обошел саркофаг и, опершись о резной бортик, с улыбкой приподнял бровь. Малфой, опустив глаза, посмотрел на свою руку. Ладонь, минуту назад бурая от крови, была абсолютно чистой. – И все темное развеется, как он, – еле слышно прошептал Драко. Сильвестр неожиданно рассмеялся. В склепе снова потемнело, саркофаг окончательно заволокло туманом, а звонкий смех внезапно перешел в сдавленные всхлипы. Всхлипы становились все громче, потом сменились короткими пронзительными вскриками, страшно резавшими слух, и Малфой, зажав уши, отчаянно замотал головой. Локоть задел что-то твердое, и всю руку до самого плеча пронзила острая боль. Драко дернулся, сам коротко взвыл и, резко сев, ошалело распахнул глаза. Вокруг было темно и тихо. Уличный свет едва просачивался через плотные шторы на окнах, в воздухе до сих пор витал слабый запах малины и шоколада. Малфой, баюкая ударенную руку, пытался отдышаться и хоть немного прийти в себя. – Мерлинову мать, – отчетливо донеслось откуда-то сбоку. – Люмос! – и тут же, рассеивая темноту, вспыхнул маленький огонек. Снова видение. Снова кошмар. И в этом кошмаре убийцей был он… – Драко… – до плеча дотронулась горячая ладонь, и Малфой непроизвольно отшатнулся. – Ты в порядке? Застилающая сознание ярость. Ледяная рукоятка кинжала. Остывающая на ладони кровь. Нет, он далеко не в порядке… Драко, не отвечая, медленно повернул голову. Сидевший рядом Поттер неровно дышал и смотрел на него странным взглядом, в котором, кроме беспокойства, было что-то еще. – Малфой? – Да, – с трудом разлепив пересохшие губы, выдавил он. – Все нормально. Гарри коротко кивнул и поспешно отвел глаза. Одевались в напряженной тишине и очень быстро. Поттер коротким взмахом палочки привел кабинку в пристойный вид и, повернувшись к выходу, пробормотал снимающее чары заклятие. Драко вытащил из кармана измятых брюк бумажник и мельком взглянул на часы – они проспали каких-то тридцать минут. – Я… – Гарри отодвинув шторку, неловко оглянулся, – напишу тебе… Спасибо за отличный вечер, Малфой. – Тебе спасибо, Поттер, – отстраненно ответил Драко, бросая на столик хрусткую купюру. – Конечно, напиши. Что. Теперь. Ему. Делать?! * * * Джейми не находил себе места. В последнем письме Поттер вежливо, но безапелляционно просил не беспокоить его до финала. Джейми проклял квиддич, терпеливо выждал несколько дней, но в выходные не утерпел. Придумав какой-то предлог, он хотел было отправиться к любовнику, но его ждала неприятная новость – камин на Гриммо двенадцать оказался закрыт. По Гарри Джейми, в общем-то, не скучал – найти себе партнера на ночь для него не составляло проблемы. Но заканчивались деньги, и увидеться с любовником в ближайшее время было просто необходимо. «До финала неделя, – прикинул Джейми. – Хрен с ним, как-нибудь протяну, если особо не шиковать, то денег хватит, а уж потом…» «Потом» рисовалось ему в самых радужных красках. По окончании квиддичного сезона Поттер станет свободным как ветер, и они обязательно поедут отдыхать куда-нибудь к южным морям. Целыми днями они будут валяться на пляже, пить мохито и тратить поттеровские галлеоны. Даже в случае проигрыша Гарри получит неплохой гонорар, так что Джейми было абсолютно неважно, поймает его любовник снитч или нет. В общем, финала Моррисон ждал с нетерпением, разительно отличавшимся от нетерпения квиддичных фанатов. Чтобы скоротать выходные, Джейми решил навестить своих приятелей-магглов, с которыми сохранил отношения даже после того, как окончил Хогвартс и переехал от матери в дом отца. С ними можно было выпить пива, поболтать ни о чем, но, самое главное, лишний раз убедиться, что ему, Джейми Моррисону, в этой жизни повезло куда больше. Разумеется, ни о каком волшебстве он рассказать не мог, но зато с важным видом плел про престижную работу в солидной фирме, деловито шуршал фунтами и небрежно теребил толстую золотую цепочку на шее – подарок Поттера на Самайн. Приятели восхищенно внимали его словам и, ясное дело, завидовали, отчего Джейми всегда возвращался домой в приподнятом настроении. Сейчас, после поттеровских вывертов, поднять настроение было просто необходимо. Джейми покрутился у зеркала, накинул новую куртку из драконьей кожи, еще раз пересчитал деньги и аппарировал на Ридженс-стрит. Поттера он заметил сразу – тот шел по противоположной стороне улицы и, судя по всему, очень торопился. Джейми нырнул в какой-то дворик и, прижавшись к холодной кирпичной стене, осторожно выглянул из-за угла. Новое пальто, что называется, с иголочки, тщательно уложенные волосы и мечтательное выражение на лице любовника Джейми не понравились. С такими лицами и в таких пальто ходят только на свидания. «Финал, значит, – зло подумал Моррисон. – Квиддич. Ах ты, лживая сволочь, а еще гриффиндорец…» Он рванулся следом за Поттером, чтобы высказать неверному любовнику свои более чем справедливые претензии, но сделав пару шагов, резко остановился. Нет, скандал устраивать нельзя. Этим он только усугубит ситуацию и окончательно все испортит. Ну, завел Поттер интрижку, с кем не бывает? Вряд ли там что-то серьезное – наверняка какой-нибудь квиддичный фанат получил возможность сделать минет своему кумиру, а он, Джейми, ведет себя, как ревнивая баба. Надо просто забыть об этой встрече, выбросить ее из головы, а уж после финала… Хлопок аппарации прервал его размышления. Джейми быстро отпрянул назад, вжался в шероховатую стену и едва не задохнулся от изумления. К кальян-бару шел Драко Малфой с такой же, как у Поттера, идиотской улыбкой на лице. – Твою мать, – вырвалось у Джейми. Малфой – это было серьезно. Очень серьезно. С такими, как Малфой, интрижки не заводят. В таких, как Малфой, влюбляются, теряют голову и сходят по ним с ума. Из-за таких, как Малфой, бросают таких, как Джейми, и если Поттер до сих пор не объявил, что все кончено, то это только вопрос времени. Яркие буквы неоновой вывески, словно издеваясь, подмигивали, а внутри бара сейчас происходило то, отчего все мечты Джейми Моррисона – море, солнце, мохито и поттеровские золотые галлеоны – рассыпались прахом и падали к ногам рваными серыми хлопьями. – Ты не оставляешь мне выбора, Гарри Поттер, – пробормотал Джейми и, отлепившись от стены, быстро зашагал по Ридженс-стрит. Утро началось отвратительно. Едва Джейми открыл глаза и попытался оторвать голову от подушки – затылок прострелила боль. Выругавшись, Моррисон нашарил на полу волшебную палочку и призвал из шкафчика антипохмельное зелье. Мерлин, сколько же он вчера выпил? Судя по утренним ощущениям – до хрена. В памяти замелькали отдельные кадры минувшей ночи – разлитое по столу вино, бутылочные осколки, о которые он умудрился порезаться, а иначе, откуда взялась свежая царапина на запястье? Потом был грубый трах на узком неудобном диване… с кем, кстати? Джейми напряг память, но, как ни старался, вспомнить лица своего партнера не смог. Черт, надо быть аккуратнее, если Поттер узнает о его беспорядочных связях… Поттер, мантикора его раздери… Джейми с силой потер ноющие виски и едва не застонал. Поттер сам вчера развлекался с Драко Малфоем в баре на Ридженс-стрит. И что же теперь делать? Хотя – Джейми усмехнулся – он уже все сделал, а потом отправился в какую-то маггловскую забегаловку, где напился до скотского состояния. Сова влетела в комнату так неожиданно, что Моррисон вздрогнул и выругался. – Людвиг? – удивился он, узнав поттеровского пернатого почтальона. Совенок, как ни странно, не стал вымогать угощение, бросил письмо и сразу же улетел. «Надо поговорить, – писал Поттер. – Камин открыт, жду». «Так-так, – подумал Джейми, сминая в кулаке пергамент. – Выходит, что-то вчера у наших ловцов не срослось». Значит, Гарри сейчас обижен, расстроен и жаждет найти утешение в объятиях своего любовника. Что ж, Джейми предоставит ему такую возможность. Вина Поттера, конечно, велика, но он простит его, так и быть, и у его прощения есть определенная стоимость, выраженная в золотых галлеонах. – Привет, – Гарри, вопреки ожиданиям, не выглядел ни обиженным, ни расстроенным, но взгляд у него был какой-то странный. – Соскучился? – Джейми подмигнул любовнику и развалился на диване, закинув ноги на подлокотник. – Не особо, – отрезал Поттер. – Нам надо поговорить. – Я весь внимание, – Джейми еще продолжал играть, хотя уже понял, что пригласили его вовсе не в поисках утешения. – Вчера я встречался с Драко. С Драко Малфоем. – Да ты что? – чересчур деланно удивился Моррисон. – Неужели он предлагал тебе деньги, чтобы ты слил матч? – Это была не просто встреча, – проигнорировав вопрос Джейми, продолжил Поттер. – Это было свидание. Моррисон резко выпрямился. – Ты что, намерен вот так прямо рассказывать мне обо всех своих интрижках? Знаешь, даже для честного гриффиндорца это чересчур. – Это не интрижка, Джейми, – спокойно произнес Поттер. – И я позвал тебя для того, чтобы… – Послать на хер? – Моррисон поднялся с дивана и медленно подошел к Гарри. – Значит, Малфой подставил тебе вчера свою задницу, и – все? Я тебе больше не нужен? – Джейми, послушай… – Нет, это ты послушай, – Моррисон изо всех сил старался подобрать правильные слова. – Я знаю, что ты давно хотел Малфоя. Вчера ты его трахнул, но это же не повод, чтобы рвать наши отношения. Неужели ты всерьез рассчитываешь, что у вас что-то получится? – Получится или нет – тебя это не касается. – Мерлин, Гарри, – Джейми нервно прошелся по комнате. – Вы же соперники! А как же квиддич, финал? Может, вы вместо того, чтобы ловить снитч, поцелуетесь прямо на поле? Поттер опустился на стул и расхохотался. – Тебе смешно? – Моррисон подскочил к нему и схватил за плечи, с силой вдавливая пальцы. – Смешно, блядь? А как же я? Поттер сжал его запястья и медленно отстранил от себя. – Прости, Джейми, – во взгляде Гарри мелькнуло сожаление. – Знаешь… Мне, кажется, я всегда любил Драко. А ты… – А я оказался в твоей постели, потому что похож на него, верно? Не имея возможности получить оригинал, ты решил воспользоваться дешевой сговорчивой подделкой? – Джейми… – Значит, ты все решил? – отчеканил Моррисон – унижаться дальше не было смысла. Он прекрасно знал, что если Поттер что-то вбил себе в голову – переубедить его невозможно. – Да, – кивнул Гарри. – Не думай, что я это так оставлю, – прошипел Моррисон. – Я… – Ну что – ты? – губы Поттера изогнулись в снисходительной усмешке. – Что ты можешь нам сделать? – Ты плохо меня знаешь, Гарри Поттер, – голос Джейми дрожал от ярости. – Тебя всегда интересовала только моя задница, и ты понятия не имеешь, на что я способен. Скоро у твоего Малфоя начнутся серьезные проблемы. Или уже начались, – и прежде чем Поттер успел что-либо сказать, Моррисон швырнул в камин летучий порох и исчез в языках взметнувшегося пламени. (1) Автор строчки – Светлана Мартынчик (2) Стихотворение Хуана Рамона Хименеса
Осенние ведьмы: *** На шестом курсе, когда Драко возился с Исчезательным шкафом и предпринимал неудачные попытки расправиться с Дамблдором, он чувствовал себя отвратительно. Его тошнило по утрам, а в течение дня бросало то в жар, то в холод, словно от лихорадки. Сейчас Малфою было не лучше. Он ощущал себя так, словно передвигался в каком-то вязком кисельном мареве, где время от времени вспыхивали цветные пятна, оказывавшиеся при ближайшем рассмотрении людьми или домовыми эльфами. Все, чего хотелось Драко, чтобы события последних дней: видения и страхи, ожившие мертвецы, убитые девушки, восставшие инферналы, горячка в поттеровском доме, проваленные тренировки – все было бы просто кошмарным сном. Но утром реальность осталась неизменной, к тому же, выяснилось, что он безнадежно проспал, время подходило к одиннадцати, и можно было только гадать, какого боггарта домовики не разбудили его вовремя. Стоя под ледяным душем, а потом с остервенением растираясь полотенцем, Малфой испытывал настоящую злость. Отчаянно хотелось каких-то действий, вот только не совсем было понятно, каких. Подумалось, что надо бы еще раз отправиться в Северный Йоркшир, с этой мыслью он надел халат и вышел из ванной. В спальне его поджидал неприятный сюрприз – Люциус собственной персоной, одетый к выходу, с неизменной тростью и парой лайковых перчаток в руках. – Отец? – удивление в голосе скрыть не удалось, да он, впрочем, особо и не старался. – Не слишком радушный прием, – краешком рта усмехнулся Люциус. Драко чувствовал себя слишком раздраженным, чтобы играть в их бесконечные игры. – Я просто не ожидал увидеть тебя здесь, – пояснил он, усаживаясь в кресло и тщательно завязывая пояс халата. – Обычно ты зовешь меня к себе в кабинет. – Обычно я встречаю тебя утром в столовой, – парировал Люциус жестким тоном. – Я проспал, – виновато ответил Драко и тут же вскинул голову. – Я просто устал и хотел спать! Что-то случилось? – Тебе лучше знать, – почти презрительно ответил отец. – По крайней мере, я на это надеюсь. Драко на секунду прикрыл глаза. – Послушай, – сказал он как можно мягче. – Не стоит начинать все это. Если у тебя есть что мне сказать, скажи, пожалуйста, сейчас и сразу, без долгих прелюдий. По лицу Малфоя-старшего пробежала тень, но он совладал с собой. – Я отправляюсь на встречу с неким… – Люциус на секунду замялся, будто вспоминая имя, – Сетом Декстером. Он очень, очень просил меня о приватном разговоре, и притом, срочном. Не знаешь ли, о чем пойдет речь? Драко сжал кулаки. Он не думал, что тренер захочет встретиться с его отцом. Интересно, зачем? Хочет пожаловаться на то, как паршиво Малфой-младший справляется со своими обязанностями в последнее время? Надеется узнать, в чем причина? Мечтает выцыганить у лорда Малфоя немного спонсорских средств? – Я жду, сын, – напомнил о себе Люциус, внимательно разглядывая сидящего перед ним Драко. – Надеюсь, ты понимаешь, какое одолжение я делаю твоему тренеру, согласившись отложить все свои дела и встретиться с ним немедленно. Поэтому, если ты что-то натворил, и есть некие обстоятельства, о которых нужно знать заранее, я бы хотел, чтобы ты сказал о них сейчас. – Я ничего не натворил! – вспылил Драко, вскакивая с кресла. – И нет никаких обстоятельств. Понятия не имею, с чего Декстеру захотелось просить тебя о встрече. – Значит, так? – приподнял бровь Люциус. – Значит так, – раздраженно пожал плечами Драко и прошелся по комнате, засунув руки в карманы халата. Отец не уходил и не садился, стоял за спиной немым укором – живое воплощение элегантности и слегка потрепанного лоска, ждал, пока сын проколется и вновь сделает что-то не так, снова, как и обычно, не оправдает возлагаемых на него ожиданий. – Знаешь, папа, – начал Драко, медленно поворачиваясь к отцу лицом. – Возможно, я догадываюсь, о чем хочет поговорить с тобой мистер Декстер. – И о чем же? – Люциус уже с трудом сохранял терпение. – Возможно, все дело в том, что… Конечно, я могу ошибаться, но мне кажется, я… Я, знаешь ли, не очень хорошо тренируюсь в последние дни, и его это наверняка беспокоит. То есть, естественно, что мистера Декстера это очень беспокоит – скоро финальный матч. И он решил – ну, то есть, я предполагаю, что он решил, будто это хорошая идея поговорить с тобой… Драко говорил и ненавидел самого себя за то, что так мямлит. Поэтому закончил он резче, чем собирался: – В общем, я никакого смысла в этой встрече не вижу, потому что ты понятия не имеешь… И тут же прикусил язык. Но Люциус уже заметил оплошность сына. Он подошел к нему вплотную и спросил мягко и участливо, словно больного: – О чем я не имею понятия, Драко? Ответом ему было молчание. Драко изо всех сил старался выглядеть спокойным и выдержать отцовский взгляд, в котором разгоралось сейчас настоящее торжество. И когда Малфой-старший заговорил, в его словах тоже звучали победные нотки. – Меня ничуть не интересует, о чем собирается говорить со мной твой тренер, сын. Зато я прекрасно знаю, о чем сам скажу ему. Я скажу ему, что ты – наследник рода Малфоев, и тебе не пристало иметь такую легкомысленную и опасную для здоровья профессию. Ты стал хуже тренироваться? Что ж, этого следовало ожидать – ты не создан для спорта. Твоя обязанность – заботиться о приумножении семейного капитала и сохранении фамильной чести. Мистер Декстер собирается сообщить мне, что у него какие-то проблемы, связанные с тобой? Отлично! Ты покинешь команду, и у него не будет больше никаких проблем. Ошеломленный натиском отца, Драко не сразу нашелся, что сказать. – Я уже совершеннолетний, – наконец произнес он. – Ты не можешь мной распоряжаться. – Могу! – резко сказал Люциус. – Я все могу. По праву твоего отца и главы рода. Я долго терпел твое увлечение, полагая, что оно поможет тебе прийти в себя после всего, что пришлось пережить. Но теперь, я полагаю, все душевные травмы излечены, и пора заняться своими истинными обязанностями. А я, в свою очередь, не остановлюсь ни перед чем, чтобы это произошло как можно скорее! С этими словами Люциус вышел из комнаты, и дверь за ним закрылась с оглушительным грохотом. С минуту Драко смотрел на эту дверь, а потом в сердцах саданул кулаком по ближайшей твердой поверхности. Поверхностью оказался чайный столик из эбенового дерева, и острая боль на время заслонила все остальные чувства. – Ну, и за что мне все это, мордредова мать и бабка его ведьма?! – выкрикнул Драко в пространство и сунул в рот ушибленные костяшки пальцев. Именно в этот момент в спальне материализовался домовик и, почуяв неладное, сразу бросился хлопотать вокруг молодого хозяина. – Отстань! – сердито бросил Драко. – Чего тебе? – Хозяйка велела передать молодому хозяину, что ожидает его к чаю в малой столовой. Мистер Макмиллан и гостья тоже там. – Какая еще гостья? – хмуро поинтересовался молодой хозяин. Видеть посторонних сейчас очень не хотелось. – Мисс Персефона Паркинсон, – с поклоном ответил домовик, и Драко забыл о том, что у него болит рука. * * * Шторы на высоких окнах были распахнуты, и малую столовую заливало неожиданно яркое ноябрьское солнце. Хозяйка с гостьей устроились в эркере, возле инкрустированного перламутром столика, и Малфой, изо всех сил пытаясь сохранить лицо, неторопливо подошел к дамам и чинно поцеловал мать в щеку. Стоящий за креслами Макмиллан удостоился сухого кивка и так же сдержанно кивнул в ответ. Косые солнечные лучи играли с перламутром, золотили по-домашнему распущенные волосы Нарциссы и бросали яркие блики на короткую стрижку Панси. Шустрые домовики споро подтащили к столику третье кресло, но Драко отрицательно качнул головой и, повернувшись к улыбающейся подруге, наконец-то раскрыл ей объятия. Паркинсон завизжала и бросилась ему на шею. Рукава роскошного, совсем не утреннего туалета смахнули чашку, и Малфой, со смехом подхватив подругу, закружил ее по комнате. Эрни позади них тихо произнес «Репаро», а Нарцисса, возвращая фамильный фарфор на столик, с улыбкой покачала головой. – О, Мерлин. Как будто сто лет не виделись… – Не сто, конечно, – Панси ласково поправила упавшую на глаза челку Драко, – но месяца два – точно. Тебя ведь никогда нет дома – то на тренировках, то на сборах! Знаешь, Малфой, ты похорошел. А мне твоя матушка всяких ужасов о тебе успела порассказать… – А ты, конечно, поверила, – легко отозвался Драко, опуская подругу на пол и внимательно ее рассматривая. – Ты тоже неплохо выглядишь. Ладно, Паркинсон, если обо мне ты все уже знаешь, рассказывай о себе. – Неплохо! – фыркнула Панси, закатывая глаза. – Прекрасный комплимент, Малфой! Я выгляжу превосходно, потрясающе и сногсшибательно. И вообще, я принесла вам приглашение на помолвку. – Помолвка? – запнувшись, переспросил Драко и рассмеялся. – С ума сойти, в Запретном лесу сдох последний соплохвост! Паркинсон, ты собираешься выйти замуж! И кто же этот счастливчик? Панси, загадочно улыбаясь, вернулась к столику и опустилась на отодвинутое Эрни кресло. Нарцисса вновь наполнила чашку и подвинула к Драко вычурное, в позолоте и завитушках, приглашение. – Персефона выходит замуж за мистера Макмиллана, дорогой. – О, – Малфой, перестав смеяться, повернулся к Эрни и удивленно приподнял бровь, – еще более неожиданно. Ну, тогда поздравляю, барсук. Ты сделал отличный выбор. – Благодарю, Драко, – невозмутимо откликнулся Макмиллан и почтительно прикоснулся губами к запястью Панси. – Согласие мисс Паркинсон стать моей невестой стало для меня самым большим подарком в жизни. Панси взмахнула ресницами и изобразила застенчивую улыбку, Драко, кашлянув, смущенно почесал нос, а Нарцисса, словно не замечая повисшей в воздухе неловкой паузы, звякнула молочником и безмятежно произнесла: – А теперь давайте все пить чай. Спустя час Драко и Панси неторопливо прохаживались по дорожкам парка. Макмиллану надо было поработать с бумагами по поручению Люциуса, и он «оставил мисс Персефону на попечении мистера Малфоя-младшего» – именно так выразился Эрни. – Паркинсон, ты с ума сошла. Зачем тебе этот унылый зануда? Панси, шурша давно облетевшими листьями, остановилась и подняла голову к ярко-бирюзовому небу. – Да надоело все, Малфой, – вдруг тускло сказала она. – Постоянные косые взгляды, эти «Ах, Слизерин…», вечные проблемы с деньгами, родственники-жмоты… Представляешь, моя тетка, которая помирает уже лет пять, всерьез пригрозила, что лишит наследства, если я в скором времени не выйду замуж за «приличного человека». Надоело. – Ну… – Драко встал напротив и заботливо поправил отделанную дорогим мехом накидку, – сейчас ты не похожа на оборванку, Паркинсон. Скорее, наоборот. Панси едва слышно хмыкнула: – Воспитание не позволяет мне отказываться от подарков, Драко, если они сделаны моим будущим женихом. А его тяжелый труд очень неплохо оплачивается твоим отцом! Что же касается занудства… Знаешь, милый, если найти к зануде правильный подход, то в семейной жизни он будет шелковым. И я, как ты догадываешься, такой подход найду. Драко пожал плечами и неожиданно подумал, что даже из-за денег не стал бы жениться на зануде. Следом за этой мыслью в голову неожиданно пришла другая – о Поттере. Кем-кем, а уж занудой его назвать сложно. Малфой улыбнулся, и Панси посмотрела на него внимательно. – Малфой, а теперь ты мне скажи – у тебя действительно все в порядке? Макмиллан время от времени забывает, что мы с тобой друзья, и оговаривается… Так вот, эти оговорки мне совершенно не нравятся. – Оговорки? – без особого интереса переспросил Драко – мысли против воли унеслись совсем в другую сторону. – И какие же? – Что вы с Люциусом не ладите… – они снова медленно пошли по дорожке, – и что ты из-за квиддича не собираешься заниматься семейным бизнесом… Это правда? – Правда, – очнувшись, нехотя буркнул Драко, которого имя отца насильно вернуло к действительности. – Только твой Эрни лезет не в свое дело, тебе не кажется? – Кажется, – вдруг легко согласилась Панси. – Ты смотришь на него свысока и ни в кнат не ставишь, Малфой, а он, между прочим, тебя нежно и трепетно ненавидит. А все потому, что завидует, причем давно, еще с Хогвартса. Ты всегда был особенным – богатый, красивый, любимец девчонок… Малфой резко остановился: – Неужели? А когда меня год назад таскали на допросы в аврорат, он тоже мне завидовал? Или он будет завидовать мне в тот прекрасный и недалекий уже момент, когда у отца кончится терпение, и он, наподобие твоей тетки, начнет грозить мне лишением наследства? Кстати, Паркинсон, а ведь ты от этого брака получишь двойную выгоду! Тетушка будет к тебе благосклонна, а там, глядишь, и Люциус, в назидание мне, сделает своим наследником послушного барсука. А я из Малфоя красивого и богатого превращусь в красивого и бедного. Представляешь? – Драко, ты несешь чушь, – спокойно сказала Панси, пряча озябшие руки в пушистую муфту. – Вот теперь я вижу, что с тобой точно что-то происходит. Рассказать не хочешь? Драко, скрипнув зубами, с трудом заставил себя успокоиться. Все-таки это была Паркинсон, с которой он дружил всю свою жизнь. И срываться на ней сейчас было, по меньшей мере, некрасиво. – Прости, Панс. У меня финал на носу, а игра, как назло, не идет. Тренер даже грозится выставить на поле запасного ловца. Вот и дергаюсь из-за пустяков. Прости. – Кстати о квиддиче! – воскликнула Панси. – Да об этом финале сегодня только ленивый не говорит. Газеты читаешь? Удивительно – на тебя ставят больше, чем на Поттера! А ты говоришь мне, что у тебя не идет игра! Соберись, Драко, я не намерена терять свои десять галлеонов. Панси выдала всю эту тираду с крайне серьезным выражением лица, но при этом так смешно морщила нос, что Малфой не выдержал и чмокнул ее в кончик этого самого носа. – Теперь, Пэнс, мне ничего другого не остается, кроме как выиграть, – хмыкнул он. – Твои десять галлеонов – очень серьезная мотивация. Его понемногу отпускало, и он, взяв Паркинсон под руку, неторопливо повел ее к видневшимся сквозь голые ветки ажурным воротам поместья. – А ты как хотел. Да, Драко, кто бы мог подумать… – Панси со странной улыбкой покачала головой. – Снова – ты и Поттер. Жизнь иногда такие финты выкидывает, покруче, чем в вашем любимом квиддиче. Снова он и Поттер? Да, по-другому и не скажешь – именно что «снова». Паркинсон всегда была чересчур наблюдательна, правда, умела благоразумно держать все сделанные выводы при себе. Придержит и на этот раз. Все та же старая добрая Панси, умная, язвительная, изворотливая, приземляющаяся при падении на все четыре лапы, словно кошка. Впрочем, все они, бывшие слизеринцы, таковы – кто об этом не знает? Правда, мало кому известно, что они всегда готовы поддержать друг друга в тяжелую минуту. – Тебе нужна помощь, Панси? – мягко спросил Драко, когда тяжелые ворота бесшумно распахнулись перед ними. – Ты же знаешь, что бы ни случилось… – Я знаю, Малфой, – она потянулась обнять его и невесомо коснулась губами холодной щеки. – Ты мой верный рыцарь. Если что – сразу же прибегу к тебе за помощью. Еще пожалеешь, что предложил. – Не пожалею, не дождешься… – за деревьями вдруг раздался звук торопливых шагов, Драко оглянулся и, увидев спешащего к ним Макмиллана, выпустил подругу из объятий и насмешливо добавил: – А вот и еще один твой рыцарь! Бедный он, бедный. Теперь ему предстоит вечно бегать за тобой, Паркинсон. – Персефона, – Эрни слегка задыхался, видимо, часть пути до ворот он действительно бежал, – прости, что задержался, но я должен был все закончить… – Ничего страшного, – Панси слегка улыбнулась. – Мы с Драко очень мило прогулялись, погода просто великолепная… Ты готов, дорогой? – Он всегда готов, – ответил за Макмиллана Малфой и, наклонившись, чмокнул подругу в нос. – Даже когда не готов, он все равно ответит: «Да, моя дорогая!» Пока, Панс. Заглядывай почаще. И спасибо за приглашение на помолвку, я ни за что не пропущу такое событие. Эрни коротко кивнул ему, Панси помахала муфтой, и Драко, развернувшись, быстро пошел в сторону замка. Через полчаса очередная тренировка, и, как там сказала Паркинсон – она не намерена терять свои десять галлеонов? Оглянувшись напоследок, Малфой вдруг поймал откровенно неприязненный взгляд Макмиллана. Но Эрни сразу отвел глаза и быстро аппарировал вслед за Панси. Малфой пожал плечами и тут же выбросил барсука из головы. Завидует? Да ради Мерлина. * * * На тренировке Драко изрядно вымотался. Антонио бросал на него призывные взгляды и три раза осведомился, не желает ли мистер Малфой получить массаж, но мистер Малфой остался глух и безучастен к этим заигрываниям. Он быстро переоделся после душа, распрощался со всеми и аппарировал с тренировочной базы домой. Ворота уже начали открываться перед Драко, когда на него вдруг резко накатила такая тошнота, что в глазах потемнело. Он остановился и согнулся почти пополам в тщетной попытке отдышаться. Рот наполнялся горькой слюной, все плыло и двоилось в зыбком мареве. Отрывисто дыша, Драко уперся ладонями в колени, а потом и вовсе опустился на четвереньки, но легче не становилось. Так, на четвереньках, он и пополз к воротам, стремясь оказаться внутри родного поместья. Малфою удалось преодолеть несколько ярдов и очутиться на главной аллее, а затем дорожка, ведущая к парадному крыльцу, стремительно оказалась у него прямо перед лицом, и все исчезло… …Где-то над головой шумели деревья; пахло свежестью, сухой травой и – совсем немного – сладковатой болотной гнилью. Тошнота и головокружение прошли без остатка, но лежать было жестко и неудобно – щеку царапали короткие стебельки, а грудь сквозь тонкую рубашку ощутимо холодили гладкие камни. Драко разлепил глаза и осторожно приподнял голову – лента выложенной красноватыми булыжниками дороги уходила вглубь рыжего осеннего луга и растворялась в жухлой траве. Еще не до конца себе веря, Малфой поднялся на ноги, машинально отряхнулся и, оглядевшись, коротко выругался. Представший перед ним пейзаж был до боли знакомым. Он снова оказался на распутье. Та же едва заметная мерцающая преграда между мирами, тот же луг, тот же сумрачный заболоченный лес. Те же два пути, удобный и… другой. И тот же выбор, как и в дикую ночь Самайна. Только в этот раз никто не хихикал за спиной, во мраке леса, между поросшими мхом стволами, не мелькали шустрые огни, и не было никаких завлекающих соблазнов – ни родника, ни драгоценного кубка, ни пыльной бутыли с колдовским вином. И болотных духов под пышными кронами – Драко, сам не зная как, чувствовал это – тоже не было. Малфой покрутил головой, почесал нос и задумчиво хмыкнул. Тогда он выбирал, руководствуясь одними голыми инстинктами. Ну, и получил в итоге – череду кошмарных снов, Сильвестра и вспоминаемый до сих пор дикий восторг, щедро замешанный на гадливости – от ощущения чужой горячей крови на ладонях. А что было бы, выбери он в ту ночь другой путь? – Было бы то же самое, принц, – хрипло раздалось сбоку. – То же самое. Драко дернулся и обернулся. И опять все знакомо – грязно-серый балахон, подпоясанный грубой веревкой, сиплый голос и скрещенные на груди руки. Широкие рукава скрывают кисти, низко надвинутый капюшон надежно прячет лицо. Владыка чуть шевельнулся, и рваные полы балахона, больше похожие на сгустки тумана, плавно колыхнулись в такт. – Почему – то же самое? – недоверчиво переспросил Малфой. – Ведь дорога-то другая. Из-под капюшона раздался негромкий рваный хрип – его собеседник смеялся. – Дорога другая, а судьба прежняя, принц. И, какой путь ты не выберешь, по какой тропе не пойдешь, в конце терпеливо будет поджидать то, что тебе предначертано. Просто ровная дорога всегда длиннее, и идти по ней приятней. А так – быстрее дойдешь, быстрее случится то, что должно. Драко фыркнул: – Звучит не слишком оптимистично, особенно в свете того, что уже случилось… Ведь ту девчонку действительно убили. Не во сне, не в видении, а на самом деле. И я очень надеюсь, что это сделал все же не я. – Конечно, не ты, – капюшон повернулся к нему, а в хрипе отчетливо послышались удивленные нотки. – Как тебе вообще такое в голову пришло? О, догадываюсь. Опять проделки Сильвестра? – Проделки? – прищурившись, со свистом выдохнул Малфой. – Проделки?! Бешенство, вдруг накатившее на него, было настолько сильным, что он даже не заметил за ним прохладной волны облегчения. – Да я до сих пор чувствую, как рукоять кинжала холодит мне руку и как пахнет свежая кровь! И какие липкие потом ладони, и запах цветов… И… – И наслаждение, которое трудно передать словами? – тихо спросил Владыка. Спросил без сарказма, без насмешки – как будто точно знал, о чем идет речь. – Да… – Драко сглотнул, мгновенно растеряв всю свою злость. – И наслаждение… – Понимаю, – балахон качнулся, и лишенная плоти кисть, вынырнув из рукава, отечески похлопала его по плечу. – Сильвестр мастер на такие вещи, а выпускать наружу то, что спрятано надежнее всего – его любимая забава. Остановить было некому… Не бери в голову, принц. Драко покосился на гладкие кости, и отстраненно улыбнулся. Поверить в свою невиновность, в то, что пережитое в склепе – просто морок, полагаясь лишь на слова воскресшего мертвеца? А стоит ли? Ведь если окажется, что он все же причастен к смерти мисс Брайтон, как потом вновь собирать себя в единое целое? И что значит – некому остановить? Хотя действительно, когда это странное существо находилось рядом, бездушный красавчик на самом деле вел себя гораздо сдержанней… Владыка, истолковав малфоевский взгляд по-своему, хмыкнул и убрал руку. – Увы. Ночи Самайна прошли, а я не такой сильный маг, как Сильвестр, чтобы круглый год прилично выглядеть… Однако, принц, сделать выбор все же придется. Колесо твоей судьбы раскручено с такой силой, что теперь или запрыгивать наверх, или позволить себя раздавить. Выбирай путь, и пойдем. – Ладно, – Драко взглянул на перекресток. – Но через лес я уже ходил. И, если болотные огни исчезли, на пир не зовут и вина больше не предлагают, то почему бы не прогуляться по лугу? – По лугу, так по лугу… Туман внизу снова колыхнулся, и Владыка первым двинулся между жухлых трав, ступая уверенно и бесшумно. В ярком солнечном свете его балахон смотрелся еще более неприглядно, и было отчетливо видно, как сквозь частые прорехи белеют кости. Драко, в два шага догнав его, пристроился рядом, и через пару минут непринужденно спросил: – А вы можете… ну, и на другую сторону? – Могу, – помолчав, неохотно проскрипел Владыка. – Не сказать, чтобы легко, но могу. Еще вопросы? Вообще-то, вопросов накопилось такое количество, что Драко невольно замялся и, в конце концов, задал первый пришедший в голову: – Почему Сильвестр вам подчиняется? – Потому что много веков назад он был моим магом-распорядителем. А старые связи держатся очень долго, гораздо дольше обычного земного существования. – Магом-распорядителем? – споткнувшись о камень, которыми изобиловала почва, переспросил Малфой. – А вы… – А я был эрлом тех земель… Вот, о чем я и говорил. Оглянись-ка по сторонам. Драко послушно огляделся. На ровной луговой глади виднелись голые проплешины, далеко впереди покачивались лысые ветки целой рощи низкорослых деревьев, и, главное, поднявшийся ветер уже отчетливо доносил тяжелый смрад болота. В бездонном небе появились облака, одно из них закрыло солнце, и вокруг резко потемнело. Луговая тропинка стала бугристой, Драко снова запнулся, и довольно ощутимо ударившись недавно зажившей ногой, остановился: – Эрл – маггловский титул. – Правильно… – Владыка замер рядом с ним; куда он смотрит, Малфой видеть не мог, но создавалось впечатление, что его спутник усиленно вглядывается в чахлую рощицу. – Мой отец и был магглом, вернее – магглорожденным волшебником. А мать – чистокровной, из древнего рода. Я – полукровка, принц. Титул и земли перешли от отца по наследству. А Сильвестр… Дед любил пошутить, вот матушка и получила такое своеобразное приданое. Не останавливайся. Идти еще далеко, мы и так не успеваем. – Не успеваем куда? – тут же забыв о ноющей щиколотке, с подозрением уточнил Драко. – Не куда – к чему. Идем. Ты чувствуешь, чем пахнет? – Тиной, – Малфой, прихрамывая, устремился за поплывшим вперед балахоном, – и болотной гнилью. А чем должно? – Должно пахнуть страхом, принц. Страхом и новой смертью. Луг окончательно превратился в болото, и Малфой, внимательно глядя под ноги, выбирал кочки повыше и потолще. Тропа исчезла совсем, то и дело попадались затянутые пленкой окошки, в которых колыхалась ржавая вода, а заросли камыша, остролистой осоки и болотного хвоща делались все гуще. У самой земли стелилась тонкая пелена тумана, но спутник Драко уверенно шел вперед, ни на секунду не останавливаясь и с легкостью минуя все гиблые места. Лес становился ближе, словно вырастал из туманного марева, поднимался навстречу кривыми стволами деревьев, среди которых двигались какие-то тени. С каждым малфоевским шагом эти тени все больше приобретали очертания двух человеческих фигур, стоявших на коленях и склонившихся над третьей… Владыка уже не шел, а летел, почти не касаясь затянутой молочным туманом земли. Драко ускорил шаг, стараясь не отстать – и тут в нос ударил запах, перепутать который ни с чем другим было просто невозможно. Резкий, насыщенный и тошнотворно сладкий, омерзительный и восхитительный одновременно – запах свежей, только что выпущенной крови. Опять девушка, опять в белом, опять кровавый цветок на груди, распускающийся прямо на глазах. Кровь толчками вырывалась из глубокой раны, капала на мох, стекала к шее, и золотой медальон – крохотный, развернувший крылья снитч – почти плавал в скопившейся лужице. Владыка неожиданно остановился, а Драко, пытаясь выровнять дыхание, подходил все ближе и с ненавистью смотрел в смеющиеся глаза Сильвестра. Теперь, при свете дня, а не в полумраке склепа, было видно, что они зеленые, яркие, как у кошки, с желтым ободком по краю радужки и пульсирующими вертикальными зрачками. В этих зрачках вместе со смехом, пьяным удовольствием и еще чем-то, чему не удавалось сразу подобрать название, пульсировало и отражение Драко – два крохотных Малфоя, по одному на каждый глаз. Это затягивало и безумно отвлекало, но перебить острое желание придушить холеную мразь не могло уже ничто. – Извини, мой принц, на этот раз сладкое досталось не тебе, – Сильвестр соблазнительно улыбнулся и наклонил голову, позволяя распущенным волосам упасть вперед, на неподвижное лицо жертвы. – Ты выбрал слишком долгий путь. И ты прости, мой господин… – в кошачьих глазах что-то промелькнуло, – не думал я, что у тебя хватит сил подняться не в Самайн… Но и ты опоздал. Третья фигура, сгорбленная над телом, слабо шевельнулась, а Драко вдруг застыл. Но не слова и не вложенный в них смысл были тому причиной. Его взгляд случайно упал на руку, все еще держащую окровавленный нож. Смуглую знакомую руку, с длинными пальцами и глубокими царапинами на запястье. Одну из тех, что сжимали горло мисс Брайтон в старом склепе. Одну из тех… Губы Сильвестра зло кривились, он продолжал что-то говорить, но Драко его уже не слышал, как будто мир вокруг неожиданно погрузился в пронзительную тишину. Одну из тех… Кажется, он даже не дышал, а взгляд, отмечая деталь за деталью, поднимался все выше, от измазанных в крови пальцев, по обнаженному загорелому предплечью с сеткой старых шрамов, по накачанной груди с темнеющими сосками – прямо к свисающей с плеча тонкой косичке с вплетенной в нее зеленой бусиной. Одна из тех рук, что варили вкусный кофе, бережно втирали мазь в покалеченную ногу, что крепко обнимали, согревая и защищая. Поттер медленно поднял голову, и Драко невольно отшатнулся. С бледного лица на него смотрели, не узнавая, совершенно чужие глаза, темные, мутные, хмельные от удовольствия. Гарри еле слышно вздохнул, пьяно улыбнулся и, отбросив нож, грубым движением сдернул с груди девушки залитый кровью медальон. И реальность, за эти несколько мгновений замкнувшаяся на Поттере, вдруг развернулась и взорвалась резкими звуками. Над головой в голых ветках стонал ветер и хрипло каркал неизвестно когда появившийся ворон, рядом слышалось тяжелое дыхание Сильвестра и бульканье вздыхающего болота. Гарри, размазывая кровь, перекатывал снитч в ладони, а Малфой, чувствуя, как вновь подступает тошнота, все не мог заставить себя оторваться от его шалых глаз. И только ощутив холодное прикосновение к своему плечу, вздрогнул и оглянулся. Владыка стоял позади него, и во тьме под капюшоном ярко вспыхивали синие искры. – Мне жаль, принц, но здесь уже ничего не исправить, – не обращая внимания на вскочившего Сильвестра, сипло произнес он. – Возвращайся. И постарайся сделать так, чтобы тебя все же не раздавило. Поттер вдруг сдавленно застонал и, стиснув медальон в кулаке, ничком упал на лежащее перед ним тело. Оборотень, распахнув крылья, изящно спланировал вниз, прямо на его обнаженную спину, и вонзил в нее когти. Гарри слабо шевельнулся, и косичка соскользнула со спины, обмакнув бусину в лужицу натекшей крови. Камешек из зеленого тотчас превратился в ярко-алый. Малфой, отстраненно отметив, что это более подходящий для Поттера цвет, последний раз взглянул в прищуренные глаза Сильвестра, коротко кивнул и позволил мощному потоку утянуть себя в небытие…
Осенние ведьмы: Очнулся Драко от теплого прикосновения ладони ко лбу и сдавленного вздоха над головой. Мягкая постель, едва уловимый запах лаванды, умиротворяющее тиканье часов – он был в своей спальне. Его все еще немного тошнило, над правым ухом жгло, и открывать глаза не хотелось совершенно. Но потом тепло ладони сменил приятный холод компресса, по вискам побежали прохладные струйки, Малфой моргнул и тут же непроизвольно сощурился от дневного света, который показался ему слишком ярким. Постепенно зеленые размытые пятна превратились в хорошо знакомый полог над кроватью, а смутный белый силуэт – в склонившуюся над сыном Нарциссу с встревоженным лицом. Драко выдавил жалкую улыбку и опять закрыл глаза. – Слава Мерлину! – тихо произнесла она. – Как же ты меня напугал… – Я сам себя напугал, – сглотнув горький ком, с трудом ответил он. – Какой позор – свалиться в обморок на родном пороге. Что у меня, сотрясение? Нарцисса тяжело вздохнула и, взяв его за руку, села рядом. – Всего лишь царапина на виске, – наконец, сказала она. – Тебя уже осмотрел наш колдомедик, он считает, что обморок – следствие сильного переутомления. Этот квиддич тебя погубит, дорогой. Квиддич тут ни при чем – чуть было не вырвалось у него, но Драко вовремя прикусил язык. Его мать ни за что не пропустила бы такую шикарную оговорку и задала массу вопросов, ответить на которые было бы весьма затруднительно. – Я хочу принять ванну, – произнес он, убирая со лба вымоченное в лекарственном отваре полотенце. – Не волнуйся, мама. Я чувствую себя гораздо лучше. Принять ванну – смыть с себя липкий болотный туман, спокойно осмыслить последнее видение, связать его с предыдущими кошмарами, а после этого навестить кое-кого и задать пару наболевших вопросов. Да, именно в такой последовательности он и будет действовать. Нарцисса укоризненно покачала головой и молча хлопнула в ладоши, вызывая домовиков. *** Общение с Книгой всякий раз требовало новых условий, и человеку приходилось изощряться, пытаясь сделать все так, как она хочет. Вернее, не она, а Он – ее автор, ушедший из этого мира несколько веков назад, но до сих пор продолжающий свое существование в иных мирах, которые соприкасаются с человеческим только через подобные редчайшие артефакты. У автора, разумеется, было имя, но человек называл его Дух Книги – потому как тот не давал разрешения на произнесение своего имени, а, значит, и на полную и безоговорочную власть над ним. Когда человек нашел Книгу, и она открылась и подпустила его к себе, автор не сразу заговорил, о, нет – он выжидал, изучал, присматривался, решая, подходит ли ему собеседник. Когда наконец заговорил – это стало огромным потрясением для человека, но и радостью тоже: его признали достойным, и если не равным, то сильным, не партнером, но хотя бы проводником. Истинные замыслы Духа Книги оставались для него загадкой. Но дух помогал человеку в осуществлении его собственных планов, направляя, подстегивая и вдохновляя, и человеку этого было достаточно. Правда, платить за опьяняющее чувство безграничной свободы и власти над судьбами других всякий раз приходилось собственной кровью, а крови требовалось все больше и больше, но оно того стоило. Вначале он не думал заходить так далеко – но темная магия не признает полумер, и бездна, в которую он заглянул однажды, все глубже утягивала его в себя. Происходящее вышло за рамки игры, затеянной уязвленным самолюбием, и он не сопротивлялся этому. Сила Книги была слишком велика – ей невозможно было сопротивляться. Таких понятий как «жестокость» или «чрезмерность» для нее просто не существовало. Видимо, в те времена, когда ее автор еще обладал физическим телом, а не был лишь бесплотным духом, живущим внутри переплета из драконьей кожи, о таких понятиях попросту не задумывались. Очень быстро человек и сам перестал задумываться об этом. Его первоначальные цели: напугать, поддразнить, потешить уязвленное самолюбие – казались теперь мелкими и незначительными. Планы уже простирались гораздо дальше, и он, подобно полководцу, взирал на весь мир как на поле грядущих сражений и непременных великих побед. Всякий раз, когда обряд проходил удачно и Дух Книги хвалил его – а в последнее время он делал это все чаще и чаще – человек казался сам себе практически всесильным. Чувство это проходило наутро, оставляя солоноватый привкус крови во рту и легкий шум в голове, как после опьянения. Откровенно говоря, всесильным он не был ни во время обряда, ни после – сила, приходящая через него в этот мир, была не его собственной, она принадлежала автору Книги. Человек выступал лишь в роли проводника, но долго ли разумное существо может удовлетворяться функцией магического посоха, проводя через себя заряд энергии и направляя ее в нужное место? Рано или поздно проводник начинает мнить себя не просто звеном в цепочке причин и следствий, а генератором идей. Дух Книги не возражал против таких перемен, напротив, поощрял и подталкивал все к большей самостоятельности, давая ценные советы и возбуждая воображение, доставая со дна человеческой души такие инстинкты и глубоко спрятанные желания, существованию которых эта душа могла лишь изумляться и ужасаться. Впрочем, довольно скоро эти чувства вытеснялись другими, гораздо более приятными, а все сделанное и задуманное представало в ином свете и казалось разумным, оправданным и вполне нормальным. Особое наслаждение доставляло человеку осознание того факта, что он владеет тайной. Не просто тайной, а особой, великой, могущественной Тайной, он хранитель ее и доверенное лицо, и это великая честь! Днем, среди людей, довольствуясь своим положением и ролью, которую ему приходилось играть, он запирал знание об этой тайне в самые глубокие подвалы разума, где оно дремало в ожидании своего часа, но иногда прорывалось на поверхность – в виде особого взгляда, мимолетной улыбки, неосторожной мысли. И тогда он вновь отправлял его обратно, до следующего обряда… *** Камин на Гриммо оказался открыт для него, и Малфою, несмотря на весь сумбур в душе, вдруг сделалось приятно. В холле царил полумрак, но из распахнутых дверей гостиной лился теплый свет, и Драко помимо воли представилось, что Поттер там и ждет именно его – возле живого огня, с бокалом глинтвейна и мягким пледом. И прогнать эту несвоевременную и такую уютную картинку стоило неимоверного труда. Малфой напомнил себе, что он здесь по важному делу и решительно зашагал в сторону дверей, но запнувшись о брошенные грязные ботинки, остановился на пороге. Он пришел задавать вопросы и получать на них ответы. А для выяснения отношений сейчас не время и не место. Это подождет. Хотя некоторые воспоминания очень и очень мешали. Но образ сладкого мальчика – как его, Джейми? – поспешно вызванный в памяти, отрезвил и помог взять себя в руки. Драко потряс головой, тихо вздохнул и огляделся. Гарри в самом деле сидел на полу перед разожженным камином, и действительно – по уши закутанный в плед и с наполненным бокалом в руке. Правда, на ковре неподалеку обнаружилась наполовину пустая бутылка дешевого маггловского бренди, а по комнате, вместо ароматов корицы и яблок плыл омерзительный сивушный дух. Малфой сморщился и громко чихнул. Поттер медленно оглянулся. – Будь здоров, Малфой, – хрипло произнес Гарри и поднял в приветственном жесте бокал с бренди. – Какими судьбами? – Я так и не дождался письма, – автоматически выдал Драко заготовленную заранее фразу и, наконец-то сообразив, что показалось ему неправильным, повернулся, поднял палочку и сквозь зубы выдохнул: – Люмос! Темный холл осветился тусклым светом. Малфой наклонился над ботинками Поттера и внимательно их осмотрел. Гарри фыркнул и сделал большой глоток. – Малфой… Ты фетишист? Драко не ответил. Ботинки были насквозь мокрыми, а толстые рифленые подошвы забиты не успевшей высохнуть грязью. Поттер, не вставая, привалился спиной к дивану, вытянул правую ногу – оказалось, что штанина у него тоже мокрая, в грязных разводах и подсыхающих пятнах. Без малейшего удивления он наблюдал за Малфоем сквозь полуопущенные ресницы. В камине уютно потрескивали догорающие поленья. Драко убрал Люмос и, прищурившись, взглянул на Поттера. – По-прежнему выбираешь для прогулок нестандартные маршруты? – облизнув внезапно пересохшие губы, тихо поинтересовался он. – И куда же тебя занесло на этот раз? – В такие дальние дали, что страшно делается, Малфой, – Гарри вяло пожал плечами и опять глотнул бренди. – И не скажу, что мне там было одиноко… Но, будь моя воля, компанию я бы себе выбрал другую. А за письмо – прости. Не… ик!.. получилось. Поттер был пьян – не безобразно, не до потери себя, но как раз до такой степени, что получение от него информации делалось весьма затруднительным. Даже сидя, Гарри покачивался из стороны в сторону, его взгляд бесцельно плавал по захламленной комнате, а содержимое бокала, к которому он то и дело прикладывался, продолжало уменьшаться. Малфой пнул злосчастную обувь, сделал пару шагов и толкнул носком туфли бутылку, от чего она покатилась по полу. Малфоевские планы летели к дракклам – в том, что никакого серьезного разговора сегодня не получится, сомневаться уже не приходилось. – Что же это за дали, Поттер? И что за компания? Интересно, с чего бы Поттеру, известному своей ответственностью и положительностью, так упорно напиваться? Разве только произошло что-то из ряда вон… Додумать до конца Драко не успел – бутылка звякнула об угол камина, и Поттер отреагировал на звук, сначала бездумно посмотрел в ту сторону, потом поднял голову и наконец-то сфокусировал взгляд на госте. – Дра-ако, – недовольно протянул он, – да на тебе лица нет. Тебе так важно знать, где я был? В Ноттингеме, на квиддичном матче, теперь доволен? Украшал собой очередную вип-ложу и промок под ливнем, как собака. Хочешь выпить? – Не хочу, – сквозь зубы процедил Малфой, наклоняясь и вырывая бокал из его руки. – И тебе хватит, что-то ты слишком рьяно лечишь будущую простуду. Или у тебя есть другой повод напиваться, а, Поттер? – Какая простуда? – Гарри неуклюже встал, подхватил каминные щипцы и поворошил угли в камине, опасно наклонившись к огню. – А повод есть, причем, шикарный, Малфой. Не грех отметить. Мы с Джейми… расстались. Представляешь? Драко моргнул и, растерянно глядя на закутанную в плед фигуру, выпрямился. Расстались с Джейми? Значит… Он тянет из себя жилы, не зная, что делать со своими кровавыми видениями и что вообще думать, ночи не спит, проваливает одну тренировку за другой, а Поттер… А Поттер, который вдруг оказался на месте преступления в Йоркшире, непонятным образом попал в его кошмары и который наверняка каким-то боком причастен ко всему происходящему ужасу, напивается из-за того, что его, видите ли, бросил любовник?! Переживает, значит? Страдает? Мучается, пытаясь понять, где и что он сделал не так? Хочет вернуть это ничтожество? И это после… после… После нежности рук, жадных поцелуев, глубоких, доводящих до исступления толчков, объятий, в которых так хорошо и спокойно… И в голове вдруг стало пусто – не осталось ни загадок с тайнами, ни вопросов без ответов, ни мыслей, кроме одной – Малфой, да ты просто жалок. Единственный эпизод в баре действительно ничего не значит, а ты успел уже столько навыдумывать! Как наивная пятикурсница, честное слово. Это не Поттер был для тебя приятной и необременительной случайностью, а ты для него. Сам пришел, сам подставился, и кому – своему вечному сопернику. Великий Мерлин, твою же мать! На глаза упала красная пелена, руки мелко затряслись от ярости. Остро захотелось ударить, причинить боль, заставить его забыть и проклятого мальчишку, и вообще все на свете, и лишь униженно выпрашивать – у него, Драко, выпрашивать! – еще толику наслаждения, еще поцелуй, еще касание. По позвоночнику прокатилась горячая волна, в паху потяжелело. Гарри, отложив щипцы, поправил сползающий плед и неуклюже повернулся – как раз в тот момент, когда Малфой шагнул почти вплотную к нему и, прошипев: – Нет, не представляю, – сгреб непослушные вихры в кулак, дернул на себя и грубо прижался к приоткрытым в немом возгласе губам. Если уж ему и суждено быть эпизодом в жизни Поттера, то он сделает все, чтобы Поттер этот эпизод запомнил до конца своих дней. Гарри ответил сразу, как будто только этого и ждал. Плед мягко свалился к ногам, а руки Поттера, сомкнувшись за спиной, с силой притянули Драко к горячей груди. Пары алкоголя и терпкий аромат поттеровского парфюма растворили остатки мозгов, и Малфой яростно терзал покорный рот, лихорадочно рвал застежку ремня, гладил, царапал и тискал – что угодно, сколько угодно, только бы не отпускать. Гарри вдруг запрокинул голову, подставляя под болезненные поцелуи шею, со стоном выдохнул, и этот жалобный стон послужил последней каплей. Драко, уже ничего не соображая, впечатал его в диван и, усевшись на бедра, лихорадочно стащил с Поттера брюки и белье, освобождая возбужденный член. Малфой не смог бы ручаться за себя, вздумай Гарри сопротивляться. Но тот и не пытался его остановить. Рвано дыша, он послушно приподнимал зад, выгибался под грубыми ласками, не сводил с лица Драко затуманенных глаз – и молчал. Единственным звуком в жаркой полутьме оставалось их неровное дыхание. Малфой торопливо спустил собственные штаны, не потрудившись даже снять их с себя полностью, кое-как устроился между раскинутых смуглых ног и, подхватив Гарри под колено, резко толкнулся вперед, на ходу проговаривая заклинание смазки. Внутри у Поттера было так тесно и горячо, что у Драко на миг вышибло весь воздух из легких, а перед глазами запрыгали радужные круги. А тело под ним, минуту назад остро отзывающееся на каждое прикосновение, вдруг дернулось и одеревенело. Малфой чуть притормозил, давая привыкнуть, но дольше, чем на пару секунд, выдержки не хватило, и он снова двинул бедрами. И остановился только тогда, когда вошел почти наполовину, а хватка сжимающих его предплечье пальцев Гарри стала уж совсем невыносимой. Это было настолько неожиданно, что в мозгах чуть прояснилось. Сквозь застилающий глаза туман Драко вдруг увидел и закушенную губу, и яркие пятна румянца на скулах, и сведенные от напряжения челюсти – и все же поверить в очевидное получилось не сразу. Поттер тяжело дышал, смаргивал катящийся по лбу пот, упорно избегал его взгляда, изо всех сил пытался хоть немного расслабиться – и не мог. Что делать в таких ситуациях, Малфой не знал. Но, положа руку на сердце, ни бормотать извинения, ни успокаивать не хотелось. Хотелось сложить пьяного придурка пополам и оттрахать так, чтобы он не смог сесть неделю как минимум. Но вместе с вернувшейся злостью и никуда не девшимся возбуждением накатывала и дурацкая, совершенно не нужная нежность. Ну, кто бы мог подумать, что он будет у Поттера первым? Мерлин, и почему этот слишком гордый идиот его не предупредил? И в постели строит из себя героя? Взгляд Гарри, уже почти трезвый, на мгновение встретился с малфоевским, и Драко вновь задохнулся от избытка противоречивых чувств. Преодолев сопротивление, он наклонился вперед, мягко коснулся губами губ Гарри и скорее угадал, чем услышал едва различимое «Прости…» – Это ты меня прости… – злость медленно таяла, и Малфой, поглаживая напряженное бедро, легкими поцелуями снимал капельки пота с висков и переносицы Гарри. – Я оказался не готов, моя девочка, – ни розы не принес, ни шампанское, ни серенаду не спел. Неудачная обстановка для потери девственности. Мы даже в театр не сходили накануне… Поттер вдруг фыркнул, и тиски, сжимавшие Драко, немного ослабли. Малфой, криво улыбнувшись, чуть качнулся назад и, не увидев болезненной гримасы, толкнулся уже смелее. Гарри неосознанно облизал пересохшие губы, слегка подался навстречу, и от этих простых жестов Малфоя снова повело – еще сильнее, чем раньше. – Расслабься… – он почти ненавидел себя за банальные фразы, но молчать уже не получалось, и Драко неразборчиво шептал, уткнувшись лбом во влажное плечо и все быстрее двигая бедрами: – Потерпи немного… Сейчас… Сейчас будет лучше… И обещанное «лучше» случилось. Не сразу, конечно, но обмякший член Поттера в его ладони снова налился, робкие движения навстречу сделались размашистей и резче. А когда руки Гарри сползли на его бедра, жестко стискивая и дергая на себя, Малфой, давно сбившийся со слаженного ритма, сорвался в штопор окончательно... – И что, – Драко, категорически запретивший себе это делать, все-таки не выдержал и осторожно погладил смуглое плечо, разукрашенное багровыми следами от его зубов, – теперь я, как порядочный джентльмен, должен на тебе жениться? – Ты непорядочный джентльмен, Малфой, – Гарри сдвинул его с себя и, морщась, сел. – Ты даже не соизволил раздеться, про подготовку я вообще молчу. Так что, расслабься, под венец я с тобой не хочу. Драко фыркнул и, рассматривая спину с чуть выступающими бусинами позвонков, вдруг подумал, что она абсолютно гладкая, безо всяких ран от мощных когтей оборотня. И бусина на его смешной косичке была прежнего, зеленого, цвета. Поттер под его взглядом неожиданно поежился и, подняв с пола палочку, повесил Согревающие чары. – Хотя, насчет похода в театр в твоей компании я бы не возражал, – не оборачиваясь, спокойно добавил он. – Потом, после игры. Драко невольно улыбнулся и тут же снова помрачнел. – С мальчиком своим сходишь, – резкими движениями застегивая брюки, бросил он. – Помиритесь, все наладится… По логике ситуации Малфою полагалось сейчас пребывать если не в эйфории, то, как минимум, в приподнятом настроении. Еще бы! Только что трахнул Поттера, к тому же, оказался у него первым! Но чувствовал он себя мерзко – как будто на миг вдали блеснул золотой снитч под розовыми облаками, и тут же все исчезло: и снитч, и облака. Поттеру просто надо было снять напряжение и развеяться, только и всего. Проклятый ремень никак не желал застегиваться, и Драко сердито засопел, возясь с пряжкой. Гарри оглянулся и приподнял брови: – Помиримся? – недоуменно переспросил он. – Вряд ли. Я пытался объяснить ему по-хорошему, но он и слушать меня не стал. И ушел так некрасиво. Пальцы Драко дрогнули и замерли на ремне. – Объяснить что? – уточнил он севшим голосом. – Что теперь есть ты, – просто ответил Поттер и широко улыбнулся. – Ну, Малфой! Иметь двух любовников одновременно – это плохой тон. Драко моргнул. Розовые облака стремительно приближались, и среди них заманчиво поблескивала золотая точка... * * * Домой Драко вернулся поздно. Торопливо прошагал через парк, ежась от ноябрьского холода. Над землей клубился туман, в котором то и дело вспыхивали цветными огоньками светлячки. Малфой смотрел на эти огоньки и глупо улыбался, ощущая, что и в голове у него почти такой же туман – в который, похоже, превратились недавние розовые облака. Отношения с Поттером развивались стремительно, и уже сейчас было ясно, что контролировать их не получится – разве с Поттером можно что-то спрогнозировать, предугадать, распланировать? А сейчас не помешало бы немного определенности и – как сказал бы отец – твердой почвы под ногами. Малфой остановился перед крыльцом и широко улыбнулся ночному небу – за каким дракклом сдалась ему твердая почва, если он ловец? Высота и скорость – вот что ему на самом деле нужно. Чего-чего, а уж этого с Поттером будет в избытке. Мысли о квиддиче немедленно вернули к размышлениям о странных событиях последних дней. К себе Драко поднимался уже в смятении, и пока переодевался в домашнее, все больше и больше погружался в прежние – неразрешаемые пока – вопросы. А когда обнаружил, что в окно спальни бьется огромная серая сова, настроение испортилось резко и окончательно. – Ну и? – требовательно спросил он сову, чувствуя, что помимо его воли страх уже начал свое триумфальное шествие вверх по позвоночнику. – Что такого срочного случилось? Сова, разумеется, не ответила. Усевшись на край письменного стола, протянула крепкую лапу, склонив голову, понаблюдала за тем, как Драко отвязывает крохотный, явно уменьшенный заклинанием сверточек, и тут же снялась с места. Сверточек из тисненой кожи остался у Малфоя в ладони. Впрочем, он немедленно опустил его на столешницу и задумчиво осмотрел со всех сторон. – Сюрприз? – спросил Драко сам себя. – От неизвестного поклонника? Ну-ну… Сюрприз стоило проверить на наличие чар, и Малфой огляделся по сторонам в поисках волшебной палочки. Палочка обнаружилась на низком журнальном столике, куда он положил ее, раздеваясь на ходу. На столике лежала и вечерняя почта. Новости не интересовали сейчас Драко, и он равнодушно скользнул взглядом по странице «Пророка», беря палочку в руки. Скользнул – да так и замер. Даже дыхание, казалось, остановилось. С колдографии в газете на Драко Малфоя смотрела девушка из его сегодняшнего видения. Потребовалось несколько секунд, чтобы он снова вспомнил, как это – дышать, и взял мгновенно заледеневшими пальцами газету. Строчки плясали перед глазами, никак не желая складываться в связный текст, и ему даже захотелось прикрикнуть на самого себя: Ну что ты, тряпка! Соберись, успокойся. Прочитай хотя бы, а уже потом будешь паниковать! «Легендарный квиддичный ловец Родерик Пламптон, перевернулся бы в гробу от негодования! – гласил заголовок газетной статьи. – Мисс Оливия Пламптон, внучка великого рекордсмена, была зверски убита в болотных топях Южного Уэльса. Подробности следствия наши доблестные авроры, разумеется, держат в секрете, но уже сейчас известно, что у мисс Оливии был похищен драгоценный медальон в виде золотого снитча – память о деде. Редакция выражает глубочайшие соболезнования семье погибшей и не может гневно не вопросить: доколе? Доколе добропорядочные маги будут чувствовать себя незащищенными?» Ответ на этот риторический вопрос остался непрочитанным – Малфой отшвырнул газету с такой силой, словно она жгла ему руки. Значит, внучка легендарного квиддичного ловца… Отлично, просто великолепно. Память тут же услужливо подбросила картинку: смуглые, испачканные кровью поттеровские пальцы стискивают крохотный золотой снитч на разорванной цепочке… Что делать? Что же это такое происходит, Мордред всех раздери, что с ним происходит?! Драко оглянулся по сторонам, как будто надеясь увидеть объяснение прямо здесь, в уютном полумраке собственной спальни. Троллева же мать, а ведь еще совсем недавно ему казалось, что жизнь налаживается. Что в его собственном мире наступил покой и относительный порядок – семья в безопасности, любимое дело, возможность оставить прошлое в прошлом и жить дальше. Недолго же он смог пожить спокойно! Малфой еще раз взял газету, пробежался глазами по странице, опять отбросил ее от себя. Что делать? Куда идти? У кого искать ответы? В спальне внезапно стало очень холодно – или просто Драко начала колотить крупная дрожь? Он взмахнул палочкой, накладывая на комнату Согревающие чары, и вдруг вспомнил для чего, собственно, держит ее в руке. Сверток лежал на письменном столе – там, где он его и оставил. Малфой ринулся к нему так, словно от этого загадочной посылки зависела сейчас его дальнейшая судьба. Надо было что-то делать, при этом ключевым словом было именно «делать». Никакого обратного адреса на свертке, разумеется, не было, равно как и опознавательных знаков или следов темномагического воздействия. Закончив диагностику, Драко решительно проговорил заклинание, возвращающее посылке ее первоначальные размеры. Повинуясь движениям его палочки, сверток поднялся в воздух, сама собой развернулась обертка, и малфоевскому взгляду предстала крохотная, стремительно увеличивающаяся, перламутровая шкатулка. Шкатулка сравнялась по величине с хорошей увесистой книгой, крышка ее откинулась, и внутри оказалось зеркало, на котором в изящной позе расположилась фигурка вейлы с арфой в руках. Вейла кокетливо подмигнула Малфою, ударила малюсенькой ручкой по струнам и запела приятным голоском: Приди, приди скорей ко мне, я жду тебя, друг мой! Смотри, смотри, я вся в огне, я зажжена тобой! Облегчение нахлынуло на Драко, вызывая на губах еще недоверчивую, но все-таки улыбку. Подумать только, это просто посылка от глупой фанатки! Музыкальная шкатулка с дурацкой любовной песенкой – у этих девчонок совершенно нет вкуса! Я вся горю, я вся дрожу, меня ты пожалей! Ты видишь, я с ума схожу без нежности твоей! – Я тоже с ума схожу, – буркнул Драко и указал кончиком палочки на письменный стол. Шкатулка послушно спланировала на указанное место. Возьми меня, возьми меня, возлюбленный герой! Спаси от этого огня, что вызван был тобой! – Так, все ясно, – решительно сказал герой. – В это время суток я предпочитаю другую музыку. Спасибо, дорогая, но я вынужден тебя прервать. Малфой наставил палочку на шкатулку, намереваясь захлопнуть крышку – но не тут-то было. Очевидно, вещицу зачаровали так, что закрывалась она только после того, как вейла допоет свою песенку. Когда-то нечто подобное преподнесла ему Панси в качестве рождественского подарка – только вместо вейлы в той шкатулке сидел пухлый амур с луком и позолоченными стрелами. О, милый мой, любимый мой, лобзанье подари! И увлеки меня с собой в объятия зари. Заглушающие заклятия на поющую вейлу тоже не действовали. – О, нет! – простонал Малфой через два куплета и несколько безуспешных попыток заставить певицу умолкнуть. – Сколько у тебя еще этой ерунды в запасе? Куплетов тридцать? На этот вопрос вейла ответила незамедлительно: Не уходи, властитель грез, и душу мне не рань! Ведь мне известно – и всерьез, что сделал ты в Самайн! – Что? – спросил Драко мгновенно севшим голосом. – Что ты только что спела? Вейла улыбнулась ему – уже не кокетливо, а хищно – и, не сбиваясь с ритма, пропела следующую строфу: Кровавый месяц уж пришел, и где он, вечный май? Я знаю слишком хорошо, что сделал ты в Самайн! – Врешь! – замотал Драко головой. – Все ты врешь! Кто тебя прислал, дракклы тебя дери, кто?! На малфоевские слова вейла никак не отреагировала, она перебирала пальчиками струны арфы и все тем же мелодичным голоском распевала свою песню, вот только ритм ее ускорялся с каждой строчкой. Придет пора ответ держать, как ты не убегай! Ведь не простить, не оправдать, что сделал ты в Самайн! – Силенцио! – заорал Драко на проклятую шкатулку. – Силенцио, твою мать! Инсендио! Бомбарда! Шкатулка осталась целой и невредимой, а вейла вдруг поднялась во весь свой крохотный рост, отшвырнула в сторону арфу и невероятно громко пропела: Будь проклят ты и весь твой род, об этом, милый, знай! За то возмездие найдет, что сделал ты в Самайн! Допев последние слова, вейла крутанулась вокруг своей оси и рассыпалась на сотни крохотных сверкающих искр вместе с арфой, зеркалом и всей шкатулкой. Искры поднялись над столом и сложились в огненную надпись: «Я знаю, что ты сделал на Самайн», после чего все исчезло бесследно – только легкий дымок курился в воздухе. Малфой попятился от стола, не сводя глаз с того места, где только что висела надпись, и, споткнувшись о ножку ближайшего кресла, обессилено в него рухнул. Пальцы его дрожали и губы тоже – в конце концов, он никогда и не был сильным, он же не герой всех времен и народов по имени Гарри Поттер. Драко закрыл лицо руками и скорчился в кресле насколько мог, словно желание стать меньше ростом могло защитить его от неведомой опасности. Истерика накатывала неумолимо, и он даже не собирался ей противиться. Кто бы ни был этот загадочный маг, присылающий зловещие письма и посылки, если его цель – напугать Драко и расстроить ему нервы, – он может быть вполне удовлетворен. Цель почти достигнута. Осталось совсем немного. Осталось совсем чуть-чуть, гиппогриф раздери всю эту гребаную жизнь! Мечтал о покое? На тебе, получи покой! Не заслужил ты, Малфой, покоя! Страх, вот что ты заслужил – страх! Всю жизнь кого-то боялся – то отца, то поражения, то Лорда. И ты думал, что за какой-то год с небольшим этот страх, впитавшийся в твою кожу, покинет тебя? Ты думал, что оставил его там – в лазурном ментоновском небе, растворил в теплом французском море, растопил под умелыми ласками Маллета? – Ты слабак, Драко! – сказал он вслух, и к обуревавшему его страху добавился гнев, обращенный на самого себя. – Слабак и ничтожество! Малфой с силой провел по лицу руками, потом сжал подлокотники кресел так, что они жалобно хрустнули – разбуженная истерикой стихийная магия уже искала себе выход наружу. В горле теснился крик, он должен был вырваться, выплеснуться на поверхность, и, даже если бы Драко захотел, он не смог сдержать его. Нечеловеческая сила подняла его на ноги, выгнула спину назад и раскинула руки в стороны. Когда он закричал, в спальне взметнулся вихрь из пергаментов, подушек, покрывал и прочих вещей. Зазвенели, лопаясь, оконные стекла, неестественно ярко вспыхнул огонь в камине. Словно разряд высокого напряжения прошиб малфоевский позвоночник, находя себе выход в этом ужасающем вопле и взрывной волной распространяясь дальше по комнате. Когда сила иссякла, Драко кулем повалился на пол и второй раз за сутки потерял сознание. После того как остаточные вспышки стихийной магии угасли, в спальню неслышно аппарировали домовые эльфы и принялись хлопотать над молодым хозяином, пребывая в полной растерянности относительно того, стоит ли им докладывать о случившемся мистеру и миссис Малфой, когда те возвратятся домой после затянувшегося визита к Паркинсонам.
Осенние ведьмы: *** – Берегись! – чья-то сильная рука обхватила Драко за плечи и резко наклонила вниз, так, что он едва не ткнулся носом в метловище. Бладжер со свистом пролетел там, где только что была голова Малфоя. – Что с тобой, ловец? – Брайан, спасший Драко от неминуемой травмы, смотрел внимательно и слегка встревожено. Что с ним? Да ничего особенного, всего-навсего после бессонной ночи кружится голова, перед глазами все плывет, а проклятая фраза «Я знаю, что ты сделал на Самайн» пронзает мозг раскаленной иглой. – Спасибо, – выдавил Малфой, а через секунду на противоположном краю поля раздались радостный вопль Харпера и аплодисменты. – Дождался? – фыркнул Брайан. – Тебе лучше собраться, иначе Декстер тебя в порошок сотрет. Малфой коротко кивнул и сорвался с места. На плечи давила свинцовая усталость, а выпитый с утра кофе подкатывал к горлу горьким комком. Стиснув зубы, Драко наматывал круги над стадионом, время от времени резко пикируя вниз или взмывая вверх, чтобы отделаться от повисшего у него на хвосте Харпера. Заметив снитч, он грубо толкнул Генри и рванулся вперед. Харпер, потеряв драгоценные секунды, выровнял метлу и бросился в погоню. Драко практически лег на метловище и, вытянув вперед правую руку, не сводил глаз со снитча. Еще немного, чуть-чуть… Сейчас… В голове словно вспыхнула молния – золотой шарик вдруг стал багряным, он уже не парил в воздухе, а плавал в растекавшейся луже теплой крови. Драко испуганно отдернул руку и резко ушел в сторону, с трудом сдерживая подкатившую к горлу тошноту. – Есть! – Генри Харпер завис в воздухе, победно вскинув руку с зажатым в кулаке снитчем. Малфой застонал и направил метлу вниз. – Что это было? – Декстер прожигал его взглядом. – Ты можешь мне внятно объяснить, что сейчас устроил? Побледневший Малфой с вызовом смотрел тренеру прямо в глаза, но молчал. – Я жду! – рявкнул Декстер. – Какого гоблина ты вместо того, чтобы ловить снитч, бежишь от него, как от боггарта? – У меня возникли проблемы, сэр, – нервно ответил Драко. – Но я уверен, что справлюсь… – Он уверен… – саркастически перебил его Декстер и вновь повысил голос: – Ты забыл, что поставлено на карту? Или тебя не волнует ни финал, ни звание лучшего ловца, ни место в национальной сборной? – Я все прекрасно помню, – процедил Драко. – Послушай, – уже мягче продолжил Декстер. – Я знаю – твой отец хочет, чтобы ты ушел из команды. С этим связаны твои проблемы? Люциус давит на тебя? – Нет, сэр. У меня действительно возникли… некоторые затруднения, но отец не имеет к этому ни малейшего отношения. Обещаю, что все улажу и завтра буду в форме. – Значит так. У тебя есть сутки, чтобы разобраться со своими проблемами. Но если завтра, на контрольной тренировке, ты не продемонстрируешь нормальный уровень – играть в финале будет Харпер. И я не даю тебе никакой гарантии, что на следующий сезон с тобой будет подписан контракт, – отвернувшись от Драко, он дунул в свисток и объявил: – Перерыв тридцать минут. Малфой нервно подхватил метлу и быстро зашагал с поля. Генри Харпер опустился на мерзлую траву и закрыл лицо руками, чтобы скрыть торжествующую улыбку. У него все получилось – Драко Малфой вплотную подошел к краю пропасти, осталось лишь чуть-чуть подтолкнуть, чтобы он сорвался вниз и никогда больше не смог взлететь. * * * Дома Малфой выпустил пар, наорав на подвернувшегося под руку эльфа, и заперся в спальне. Заявление тренера о том, что в финале будет играть Харпер, больно хлестнуло по самолюбию, но, в то же время, подстегнуло к решительным действиям. Провальная тренировка словно встряхнула его, и теперь голова была на удивление ясной, а нервное напряжение отступало, растворяясь в странном и необъяснимом спокойствии. Вчера, едва Драко очнулся от обморока, события закрутились бешеной каруселью, и у него не было ни единой минуты, чтобы спокойно обдумать, что же все-таки произошло. Вместо того, чтобы трахать Поттера, нервничать из-за газетной статьи и вскрывать сомнительную посылку, вызвавшую всплеск стихийной магии, надо было сесть и задать себе один-единственный вопрос: какого боггарта он, тренированный спортсмен, ни с того ни с сего потерял сознание. Ни о каком переутомлении не могло быть и речи – всех игроков два раза в неделю осматривали опытные целители, и Драко прекрасно знал, что с его здоровьем все в полном порядке. А матери надо посоветовать сменить семейного колдомедика. Переутомление, как же – Малфой усмехнулся. Бред. Это могло означать, что малфоевский обморок был вызван внешним воздействием – магическим, разумеется, но при этом дистанционным. Возле ворот Драко совершенно точно был один, поблизости никого не наблюдалось, он ничего не ел и не пил перед этим, не хватался руками за сомнительные артефакты. Потерял сознание – очнулся на болоте. Как? Кто-то перенес его? А Поттер? Каким образом там очутился и Поттер? «Стоп», – одернул Малфой сам себя. Поттер не мог быть на болоте – он болел за «Гарпий» в Ноттингеме. Значит, вполне вероятно, что и Драко все это время спокойно валялся возле ворот мэнора, а потом, обнаруженный домовиками, был заботливо перенесен к себе в спальню… – Тинки! – крикнул Малфой, и в спальне мгновенно материализовался эльф – тот самый, на которого он наорал перед этим. – В котором часу вы нашли меня в парке? – Тинки не знает… – домовик попятился назад, испуганно озираясь. – Ладно, не отвечай, – разрешил Драко. – Но, может, ты помнишь, во сколько я очнулся? Что ты отправился делать после того, как я пришел в себя? – Тинки так переживал за молодого хозяина, – всхлипнул домовик. – У Тинки все валилось из рук, и хозяин Люциус наказал Тинки за то, что он разбил тарелку… – Ты сервировал стол? – быстро спросил Драко. – Ты отправился в столовую сразу же, как только я пришел в себя? Эльф часто закивал. – Можешь идти, – отпустил его Малфой. Сервировка стола к ужину начиналась без четверти семь, а без сознания Драко, со слов Нарциссы, находился минут десять. Значит, выходит… Сердце учащенно забилось в груди, и, не в силах оставаться на месте, Малфой вскочил со стула и быстрым шагом прошелся по комнате. Тренировка закончилась ровно в шесть. Учитывая, что Драко минут двадцать потратил на душ и переодевание, у него просто не оставалось времени… Он не был ни каком болоте. Все, что он видел, было только мороком, но кто-то очень хотел, чтобы Драко думал, что все это происходило на самом деле. – Какой же я дурак, – пробормотал Малфой и истерично рассмеялся. Если убийство на болоте было всего лишь насланным видением, то логично предположить, что и убийство в склепе Драко увидел лишь под воздействием магии. Он не был в ночь Самайна в Северном Йоркшире и не убивал мисс Брайтон. Кто-то в течение последних недель целенаправленно пытался свести Драко с ума, внушая, что он, Малфой, – убийца. А та записка была прислана вовсе не с целью шантажа, как он подумал вначале. Она была нужна для того, чтобы Драко окончательно поверил, что убил девушку в заброшенном склепе. Но кому это было нужно? А, главное, с какой целью? Малфой с силой потер виски пальцами и закрыл глаза. В голове вспыхивали и гасли обрывки воспоминаний, возникали и тут же исчезали смутные предположения и догадки, и вдруг все оформилось, соединилось в единое целое. Мысль, показавшаяся единственно правильной и чертовски логичной, прострелила мозг. Все эти проклятые сны и грызущие его переживания привели к тому, что он провалил несколько тренировок и за день до финала оказался на грани вылета из команды. Выходит, у того, кто методично сводил его с ума, цель была вполне конкретной – вывести Драко из игры, не дать ему подняться в воздух во время финального матча. Если успокоиться и попытаться взглянуть на все происходящее с ним отстраненно, словно чужими глазами, что получится? Получится, что вместо того, чтобы терзаться бесплодными догадками о природе кошмарных видений, он должен задать один-единственный вопрос: кому это выгодно? Ответ напрашивался только один. Ответ, лежащий прямо на поверхности – протяни руку и возьми. Драко, мысленно застонав, обозвал себя идиотом – ну надо же было быть настолько слепым и в упор не видеть очевидного! Пытаясь свыкнуться с внезапной догадкой и смириться с собственной тупостью, Малфой рассеяно огляделся, и его взгляд вдруг наткнулся на брошенную вчера газету. Новое озарение было подобно вспышке. Мерлин… Если б не шок от нового убийства и не дурацкая поющая шкатулка, он бы обязательно… Подняв руку, Драко щелкнул пальцами. – Справочник принеси, – даже не взглянув в сторону эльфа распорядился он. – «Родовые артефакты». Живо. Если только его догадка верна, если и здесь все сойдется, то сомнений больше не останется. Тихий хлопок возвестил о возвращении домовика, и Малфой, вырвав из трясущихся лапок увесистый том, принялся лихорадочно перелистывать страницы. Искомое нашлось под литерой «П». Драко нервно пробежал глазами небольшую статью, потом прочитал еще раз, уже спокойнее и, отодвинув фолиант, невидяще уставился перед собой. – Хозяин Драко! – испуганный голос домовика прозвучал так неожиданно, что Драко невольно вздрогнул и едва не уронил книгу. – К вам пришли! – Я не хочу никого видеть! – резко захлопывая фолиант, рявкнул Малфой. – Даже меня? – раздался из-за двери знакомый насмешливый голос. – Открывай, затворник! Всё равно ведь не уйду! – Алохомора, – Драко тяжело вздохнул и нехотя взмахнул палочкой. Ведь действительно – не уйдет… – Заходи, Блейз. – У моего великого ловца сдали нервы? – хохотнул Забини, входя в комнату. – Понимаю, финал против Поттера – дело нешуточное. О, глазам не верю! Ты заперся в спальне, чтобы… почитать?! – Не твое дело, – глядя на шокированное лицо друга, невольно усмехнулся Драко. Но книгу все-таки отодвинул – ему сейчас только расспросов Блейза не хватало. – Куда ты пропал так надолго? – Это ты целыми днями пропадаешь на тренировках, – фыркнул Блейз, – дома тебя не застать. А я только что вернулся, неделю провел у матери в Ноттингеме. – Где? – зависая, машинально переспросил Малфой. – В Ноттингеме, – повторил Блейз. – Кстати, я все понимаю – дела, загруженность, усталость… Но как ты мог пропустить матч за третье место? Я думал – встретимся там, поболеем вместе, потом проведем вечер в приятной компании в каком-нибудь пабе… Как ты мог так поступить со мной, Малфой? «Поттер ездил в Ноттингем», – вихрем пронеслось в голове, а под сердцем вдруг неприятно кольнуло. – В Ноттингеме отвратительная погода, – отворачиваясь, буркнул Драко. – А я не собираюсь подхватить простуду перед финалом. – Отвратительная погода? – удивился Блейз. – С чего ты взял? – А разве не так? – Конечно, нет. Вчера было тепло и солнечно – как по заказу. Кстати, матч был потрясающим – «Холихедские Гарпии» вырвали-таки бронзу… Но Драко его уже не слушал. Поттер солгал: в Ноттингеме не было дождя, а он где–то вымочил брюки и испачкал обувь. Где? Неужели все-таки… Его красивая и стройная теория грозила рухнуть, так до конца и не окрепнув. – Блейз, прости, – скороговоркой пробормотал Малфой. – Я правда рад, что ты зашел, но у меня срочное дело. Ты приходи на финал, и вообще… – Драко подбежал к шкафу и выхватил первую попавшуюся мантию – это было так на него не похоже, что Блейз буквально лишился дара речи. Не обращая внимания на удивленного Забини, Малфой моментально оделся и выбежал из комнаты. – Мерлиновы яйца, – растерянно пробормотал ему вслед Блейз. – Кто это был и что он сделал с настоящим Драко Малфоем? Забини совершенно не обязательно было знать, куда в такой спешке сорвался Малфой, поэтому Драко спустился вниз, чтобы воспользоваться камином в гостиной, но там обнаружился Люциус, отчитывавший за что-то домовиков. Драко бросился к выходу из замка, бегом пересек парк и аппарировал на площадь Гриммо. *** – Хозяина Гарри нет дома, – проскрипел поттеровский домовик, увидев на пороге Драко. – Но он распорядился, чтобы вы подождали его, – эльф широко распахнул входную дверь и посторонился. – Проходите, мистер Малфой. – Откуда он мог знать, что я приду? – Драко шагнул с крыльца в темноту прихожей. – Он надеялся, мистер Малфой, – домовик с шумом захлопнул дверь. – Надеялся. Приподняв свечу, он зашаркал к лестнице. Драко Малфой никогда не был членом ГАВНЭ. Он всегда воспринимал эльфов как низших существ, часть мэнора, прислугу. Узнав, что Поттер предоставил своему домовику отпуск, Драко хохотал до слез – сам он, без особой надобности, эльфов попросту не замечал. И, когда Кричер, проводив гостя в спальню хозяина, поинтересовался, не желает ли тот чаю, Драко сухо отказался, даже не взглянув в его сторону. И не обратил никакого внимания на странный расфокусированный взгляд похожих на мячики глаз. Меньше всего Драко хотелось устраивать Поттеру допрос с пристрастием. То, что между ними происходило, было еще слишком неопределенным, слишком хрупким, слишком… Малфой даже не мог подобрать определение их странным отношениям, но он точно знал, что если придется рвать то, что связало их крепче дьявольских силков, полетят кровавые ошметки. Но Поттер солгал. Он солгал, поступившись всеми своими гриффиндорскими принципами, и причина, заставившая его сделать это, должна быть очень серьезной. Драко покружил по комнате, зачем-то плотно задернул занавески и подошел к столу. Мельком просмотрел поттеровскую корреспонденцию – в основном письма от поклонников и какие-то счета из банка, и, быстро оглянувшись на дверь, дернул резную ручку ящика. Тот оказался запертым. – Так-так, и что же мы скрываем? – пробормотал Драко и потянул из кармана волшебную палочку. Запирающие чары оказались на удивление простыми, словно их наложил мальчишка-первокурсник. От обычной Алохоморы ящик, скрипнув, открылся, выставляя напоказ все свое содержимое. Медальон лежал сверху. Тот самый, сорванный с шеи убитой в Уэльсе девушки. Поттер даже не удосужился стереть с него кровь – маленький золотой снитч покрывали засохшие бурые пятна. – Нет… – воздух вокруг вдруг сделался густым и горячим, а перед глазами снова встала шальная улыбка Гарри, пьяный неузнаваемый взгляд и измазанные в крови пальцы, сминающие нежные крылышки. Спина тут же взмокла, а в груди болотной жижей разлилось стылое, отвратительное чувство непоправимости. Драко пошатнулся и медленно, как во сне, потянул медальон за цепочку. – Поттер, блядь... – с отчаянием выдохнул он. – Зачем?! «Затем, чтобы убрать с дороги соперника», – ехидно и безжалостно прозвучало в голове. – «Чтобы убрать с дороги тебя». Тяжелый шарик мерно раскачивался на пальце с монотонностью маятника. Артефакт, дающий победу достойным… Родерик Пламптон, несомненно, был достойнейшим из достойных, поэтому и умер непобежденным. Значит, и Поттер посчитал себя таким же? «Да у тебя жар, Малфой, – вдруг некстати вспомнились слова Гарри. – И, судя по всему, ты бредишь. Надо срочно выпить зелья». Драко запрокинул голову и хрипло рассмеялся, чувствуя, что еще чуть-чуть – и он скатится в банальную истерику. Все-таки Поттер. Поттер, заботливо взбивавший подушки, Поттер с неумело зажатым в губах мундштуком, Поттер, отдававший всего себя на жестком диване… Не видя ничего вокруг, Малфой сделал несколько неуверенных шагов, плечом толкнул дверь и вывалился в полумрак коридора. Поттер собственной персоной стоял в прихожей, загораживая плечами весь узкий проход. Услышав скрип ступеней, он вскинул голову. – Драко? – удивленно произнес Гарри. – Что ты здесь делаешь? Малфой, отрывисто дыша, медленно поднял вверх левую руку с покачивающимся в ней медальоном. Гарри замер. Палочки они вскинули одновременно. Сколько они так простояли, неподвижно, целясь друг в друга, Малфой не знал. Поднятая рука давно затекла, все мышцы свело от напряжения, а Поттер по-прежнему не шевелился и не отводил застывшего взгляда, только смотрел он не на снитч, а прямо Драко в глаза. – Уйди с дороги, – не выдержав, сквозь зубы процедил Малфой. – Где ты взял медальон? – почти одновременно с ним выплюнул Гарри. – В твоем столе! – сорвавшись, закричал Драко. – В твоем гребанном столе! – Что?! – неверяще распахивая глаза, выкрикнул Поттер. – Что ты несешь?! – Зачем?! – не слушая его и забыв об осторожности, с отчаянием повторял Малфой. – Мерлин, Поттер, зачем? Только лишь для того, чтобы взять кубок?! - Драко, я не понимаю, о чем речь! - прихожую освещал тусклый свет плавающей под потолком свечи, но даже в полумраке было видно, как лихорадочно блестят глаза Поттера. – Даже если ты говоришь правду, я понятия не имею, как это оказалось в моем доме! Опусти палочку, и давай поговорим спокойно! – Спокойно?! Почему я должен верить тебе? У тебя в столе лежит медальон, сорванный с шеи трупа! И не просто медальон, а мощный артефакт! На нем до сих пор кровь, Поттер! – А почему я должен верить тебе?! Сейчас этот артефакт в твоих руках, Малфой, и я не знаю, как он к тебе попал! Что, захотелось никогда больше не проигрывать?! Неужели слава Пламптона настолько для тебя притягательна, Драко, что ты пошел даже на убийство девчонки? – Я никого не убивал! – рука Драко, стискивающая цепочку, крупно тряслась, и медальон, отражая свет, отбрасывал на темные стены веселые золотые блики. – Это ты заставлял меня так думать, ты насылал те видения! Твоя ненависть чуть не свела меня с ума, а теперь ты пытаешься свалить все на меня, хотя настоящий убийца – ты сам! И, не выдержав, Малфой резко взмахнул палочкой: – Ступе… – Экспеллиармус! Поттер ловко подхватил вылетевшую из руки Драко палочку – обезоруживающим заклинанием он владел превосходно. – И что теперь? – воздуха катастрофически не хватало, ноги подкашивались и, чтобы не упасть, Малфой судорожно вцепился в перила. – Ты убьешь меня, как убил тех девчонок? – Я никого не убивал, – пытаясь отдышаться, в который раз сквозь зубы повторил Гарри и вдруг, уронив руку, рассмеялся с непонятным отчаянием. – Мерлин, Драко! Ладно, ты решил, что я возжелал славы, что я убил, чтобы завладеть артефактом Пламптона… Но как в твою дурную голову могло прийти, будто я тебя ненавижу? Неужели… Неужели ты не чувствуешь ничего другого? Драко вдруг очень захотелось закрыть глаза и безоглядно поверить каждому слову Поттера, каждой нотке его дрожащего голоса, но он нашел в себе силы отвернуться, и устало покачал головой: - Если б ты только знал, что мне привиделось, Поттер, - пробормотал он. - Если б ты только знал. - А, может, я и знал, - вдруг глухо выдавил Гарри, и Малфой, вскинув голову, впился в его хмурое лицо горящим взглядом. – Может, я тоже видел и все эти убийства, и Сильвестра, и... – Си… Кого?! – не веря ушам, шепотом переспросил Драко. – Сильвестра, – повторил Поттер и, медленно подойдя, протянул Малфою его палочку. – Того, кто привел меня в тот склеп. – Мордредовы яйца, – пробормотал Драко и, не в силах больше стоять, опустился на пыльную ступеньку. * * * – Я встретил Сильвестра в каком-то лесу в ночь на Самайн. Понятия не имею, как я там очутился, но все остальное помню очень четко. Они сидели в мрачной библиотеке Блэков. Парящие свечи негромко потрескивали, их пламя дрожало, то почти полностью исчезая, то разгораясь с новой силой, а на стенах и стеллажах плясали уродливые тени. Драко тоже трясло – нервное перенапряжение последних дней и сегодняшний стресс вылились в крупную дрожь, которая никак не могла уняться даже после трех порций Успокаивающего. Поэтому Гарри, отставив бесполезный фиал, время от времени подносил к губам Малфоя чашку с обычным крепко заваренным чаем, гладил по спутанным волосам и пытался отвлечь – разговорами. – Он привел меня в склеп, и там я увидел тебя… – Подожди, – стуча зубами, перебил Драко. – Я точно помню, что Сильвестр пришел один. – Значит, каждый из нас видел только то, что ему внушали, – пожал плечами Поттер. – Знаешь, сначала я действительно поверил, что все привидевшееся – правда. Все было таким реалистичным, да еще эта заметка... А потом мне начали сниться кошмары. Помнишь тот обморок, о котором писали газеты? На самом деле меня просто вырубило прямо на поле. Хорошо еще, что это случилось уже после тренировки, и я успел спуститься – а то неизвестно, чем бы все закончилось. – И что ты видел? – тихо спросил Драко, уже заранее зная, что услышит в ответ. – Мертвую девушку в каменном саркофаге. Она была в белом, а на груди лежали отвратительно яркие цветы… – Герберы, – опять вздрагивая, отстраненно пробормотал Малфой – вспоминая флористику в исполнении Сильвестра, он до сих пор покрывался холодным потом с ног до головы. – А третий сон случился в баре? Ну, после… – Да, – Поттер покосился на него и сглотнул. – Ты хочешь сказать… – Мы видели сны в одно и тот же время, – Драко уверенно кивнул. – Это сильная магия, Поттер, сильная и… очень темная. – Да, кто-то слишком старательно внушал нам, что мы убили этих девушек, – Поттер придвинулся чуть ближе, дал Драко сделать еще один глоток и, бережно вытерев с губ коричневые капли, настойчиво заглянул ему в глаза. – Драко, теперь ты мне веришь? Верить очень хотелось. А еще нежное прикосновение отвлекло и подействовало лучше всех зелий и разговоров вместе взятых, выбило все мысли, заставило сладко замереть и вновь содрогнуться, но уже от другого. Немедленно захотелось податься вперед, провести кончиками пальцев по бледной небритой щеке, накрыть влажные, чуть приоткрытые губы своими… Мерлин, как же не вовремя… Малфой, с трудом взяв себя в руки и безжалостно подавив внезапно нахлынувшее желание, отпрянул и резко произнес: – Ты солгал мне, что был в Ноттингеме. – Солгал, – отодвигаясь с такой же неохотой, мрачно кивнул Гарри. – Прости. Я на самом деле вымочил брюки на болоте – аппарировал сразу же после видения. Надеялся, что еще не поздно, но там уже было полно авроров… – он опустил голову и тяжело вздохнул. – То есть ты давно знал, что все это морок? Когда ты догадался? – Когда ты вонзил кинжал в грудь мисс Брайтон, – тихо произнес Поттер. – И даже сегодня, увидев тебя с медальоном Пламптона, я не поверил, что… Прости, я наговорил тебе лишнего. Ты никогда бы не убил, Драко. – И ты даже не сомневался? – Малфой был поражен. – Ни единой секунды, – Поттер осторожно накрыл его ладонь своей. – Но почему ты не рассказал мне? – Драко представил, скольких переживаний он смог избежать, если бы узнал правду раньше, и едва не застонал от досады. – Ведь я был у тебя в тот вечер. Почему ты промолчал? – Я хотел, честно, – Поттер моргнул и, вдруг улыбнувшись, легонько сжал ладонь Малфоя в своей. – Но… в тот вечер у нас нашлось занятие поважнее и поприятнее… Драко негромко рассмеялся, чувствуя, как медленно разжимаются скользкие щупальца страха, а с плеч скатывается свинцовая тяжесть, что давила на него последние дни. – Мне кажется, что ключевая фигура во всей этой истории – Сильвестр. Я нашел о нем кое-что, – Гарри взмахнул палочкой, и тяжелый фолиант в потертом бархатном переплете слетел с полки и плавно опустился ему на колени. Пламя свечей от движения воздуха вновь колыхнулось, и Малфой мысленно дав себе пинок за то, что не догадался поискать информацию сам, подсел ближе и взглянул на обложку. – «Практическая черная магия», – прочел он вслух название тома и задумчиво посмотрел на перелистывающего страницы Гарри – Держим в доме запрещенные книги, Поттер? От бедра и плеча Гарри шло приятное тепло. Он вскинул голову и, почти касаясь губ Драко, насмешливо прошептал: – И в большом количестве. Сдашь меня аврорам, Драко? – Это будет зависеть от того, что ты сможешь предложить взамен, – совершенно серьезно отозвался Малфой. Поттер фыркнул и кивнул на открытый разворот: – Вот наш красавец. Читай.
Осенние ведьмы: Сильвестра Малфой узнал с первого взгляда – колдун, изображенный на старинной гравюре, был абсолютно таким же, как и в его видениях. И длинные светлые волосы, и изгиб губ, и даже вертикальные кошачьи зрачки – всё совпало до мельчайших деталей. Переложив книгу к себе, Драко вполголоса прочел: – Сильвестр, полное имя и точная дата рождения неизвестна. Один из самых известных темных магов средневековья. Создал ряд заклинаний, влияющих на подсознание человека, проводил кровавые обряды, направленные на подчинение души и тела. Состоял на службе у Фредерика Ховарда, пятого эрла… – Малфой замолчал и резко вскинул голову. – Поттер, мне знакомо это имя. Я совершенно точно уверен, что слышал его раньше… – он потер пальцами виски. – Вспомнил! Фредерик Ховард, пятый эрл Карлайл – это было выбито на том самом склепе. – Возле которого мы встретились? Там, где произошло первое убийство? – Да. И поскольку Сильвестр даже после смерти подчинялся Владыке… – Это тот, что в балахоне? Малфой кивнул. – Владыка говорил мне, что он носит маггловский титул. Он тоже маг, но не такой сильный, как Сильвестр, и его настоящее имя – Фредерик Ховард. – Теперь понятно, почему они притащили нас именно в тот склеп. Мертвецы дорожат тем местом, где погребены их останки. – Я одного не могу понять, – Драко захлопнул фолиант и задумчиво побарабанил пальцами по обложке. – Владыка сказал мне, что видения – это проделки Сильвестра. Но как он мог колдовать, если умер пять веков назад? – Драко, у меня есть еще кое-что. Не знаю, поможет ли это… – не договорив, Поттер вскочил, скрылся за стеллажом и спустя пару минут вернулся с другой книгой. Приглядевшись, Малфой понял, что это, скорее всего, дневник. Кожаный переплет потемнел от времени, медные уголки позеленели, а позолоченные когда-то буквы на обложке стерлись настолько, что Драко с трудом разобрал имя Владыки. – Я случайно его нашел, когда искал информацию о Сильвестре, – пояснил Поттер. – В библиотеке Блэков можно отыскать удивительные вещи, правда. Наверное, здесь записи этого эрла, вот только прочесть мне не удалось. Все заклинания перепробовал – не открывается никак. Драко осторожно погладил грубую кожу переплета и взял дневник у него из рук. И в ту же секунду обложка откинулась сама собой, зашуршали пожелтевшие от времени и закапанные свечным воском страницы, и на стол выпал сложенный вчетверо лист. – Мерлин… – Поттер изумленно смотрел на Драко. – Как ты это сделал? – Понятия не имею, – Малфой пожал плечами. – Само как-то получилось. Он аккуратно развернул ветхий, готовый вот-вот рассыпаться пергамент с изображением разветвленного генеалогического древа. – А вот и Ховард, – Гарри ткнул пальцем в ветвь с именем эрла. Поттер говорил что-то еще, но Малфой его уже не слышал. Широко распахнув глаза, он смотрел на имя правнучки эрла Присциллы Ховард, соединенное серебристой линией с именем Корбина Блэка. – Он мой предок, – тихо произнес Малфой. – Вот почему дневник раскрылся в моих руках – магия крови. – О, – слегка запнувшись, пробормотал Гарри. – Значит, я не ошибся, когда пошутил про погребенного в том склепе родственника… Читай, Малфой. Вдруг там найдется еще что-нибудь интересное. Большую часть записей Владыки составляли философские размышления, разбавленные отчетами о междоусобных распрях и описаниями любовных похождений. О магии в дневнике не было ни слова. Многие абзацы были написаны на латыни, и, чтобы перевести некоторые фразы, приходилось напрягать память. Интересное обнаружилось внезапно – всего один абзац, но эти несколько строк проливали свет на недавние события. «Это смешно, но я иногда опасаюсь своего собственного вассала, – Драко сразу понял, что речь идет о Сильвестре. – Он слишком хитер, чтобы демонстрировать мне свои способности, но я чувствую, что его магия намного сильнее моей. А книга, которую он написал, – это просто исчадие ада. Едва я взял ее в руки, как меня начали обуревать омерзительные желания. Боюсь даже представить, что будет с тем, кто прочтет ее…» – Вот оно. Книга, – Малфой вскинул голову и лихорадочно посмотрел на Гарри. – Сильвестр создал тогда книгу, способную подчинить волю читающего. И эта книга не просто уцелела, она каким-то образом оказалась в руках человека, явно не желающего нам добра. Только представь, заложенная в фолиант сущность сильнейшего мага и идеальный проводник в этот мир… – Даже представлять не хочу, - Гарри резко поднялся. – Мне, знаешь ли, хватило – и жаждущих возродиться монстров, и их идеальных проводников, и… – он вдруг оборвал себя на полуслове и пристально посмотрел на Драко. - Что будем делать? Обратимся в аврорат? – Нет, – решительно произнес Малфой. – В аврорат пока рано. У нас нет никаких улик, одни лишь домыслы и старые записи, которые можно истолковать как угодно. А людей, не желающих нам с тобой здоровья и благополучия, отыщется не один десяток. Я должен кое-что проверить, Поттер, но для этого мне нужно вернуться в мэнор. – Подожди, – Гарри тронул его за плечо. – Меня очень интересует еще один вопрос. Кричер! – громко позвал он. – Хозяин звал меня? – эльф недобро покосился на Малфоя и что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. – Как эта вещь очутилась в моем доме? – Поттер ткнул острием волшебной палочки в лежащий на столе медальон. – Кто был здесь в мое отсутствие? – Кричер ничего не знает, – затараторил домовик. – Кричер хороший послушный эльф, он всегда выполняет распоряжения хозяина… – Но я не приказывал тебе впустить Драко. Что ты на это скажешь? – Кричер хороший послушный эльф… – всхлипнул домовик. – Фините Инкататем! Эльф вздрогнул и закатил глаза, а когда вновь открыл их, взгляд его стал осмысленным. Испуганно оглядевшись по сторонам, Кричер попятился назад. – Стой, – приказал Поттер. Эльф замер. – Кто наложил на тебя Империо? – Кричер не может сказать, – захныкал домовик и приложился лбом о стену. – Этот человек запретил называть его имя… – Говори, кто это был! Эльф трясся, как в лихорадке, но молчал. – Гарри, он не скажет, – негромко произнес Малфой. – Над ним хорошо поработали, но несомненно одно: он знает этого человека. – Это Джейми, – уверенно произнес Поттер. Драко нахмурился. – Твой бывший? – быстро спросил он, выделив слово «бывший». – Почему ты так решил? – Он угрожал, что отомстит, после того, как я его бросил. – Не сходится, Поттер. Ты порвал с ним несколько дней назад, а первое видение случилось в ночь на Самайн. Кроме того, есть еще один человек, у которого были веские основания заставить меня пройти через все это. Он добивался, чтобы меня вышвырнули из команды, и у него почти получилось. А ты… Я думаю, ты ему просто не нравишься. – И кто же это? – Поттер внимательно смотрел на Драко, покусывая нижнюю губу. Малфой потер пальцами внезапно занывшие виски и, наконец, озвучил свою догадку: – Это мой отец. * * * После смерти Друэллы Блэк, пережившей мужа лишь на полгода, все состояние родителей перешло к Нарциссе. Беллатрикс отбывала срок в Азкабане и, по законам магической Британии, претендовать на наследство не могла, а Андромеда, являвшаяся для семьи персоной нон грата, и подавно не получила ни сикля. Большая часть имущества была распродана, но особо ценные вещи: богемский хрусталь, расписанные вручную фарфоровые напольные вазы, а также портреты предков – Нарцисса пожелала оставить себе. Потакая супруге, Люциус выделил для картин целую галерею, где они были аккуратно развешены и благополучно забыты. Последний раз эту галерею Драко посещал в далеком детстве, когда изучал свою родословную. Был ли там портрет Владыки – Малфой не имел понятия, но был уверен, что имя Фредерика Ховарда в семье не упоминалось ни разу. Впрочем, это неудивительно – чистокровному наследнику древней династии вовсе ни к чему было знать, что где-то в глубине веков в родне затесался полукровка. Едва Драко переступил порог галереи, в носу зачесалось от пыли. Малфой чихнул и, недовольно поморщившись, наколдовал канделябр с шестью толстыми свечами. Заметив посетителя, портреты оживились – дамы, явно прихорашиваясь, зашуршали кринолинами, послышалось сдержанное покашливание, шепот и даже смешки. Драко внимательно вглядывался в каждый портрет, приветственно кивал, но в разговоры с предками не вступал. Времени было в обрез, а галерея казалась бесконечной, и, если болтать с каждым представителем славного рода Блэков, не хватит всей ночи. Продвигаясь вперед, Малфой отмечал, как меняются наряды, прически – мимо него чередой проходили целые эпохи. Знакомое смуглое лицо – тонкий, с еле заметной горбинкой нос, надменный изгиб губ и внимательный взгляд чуть прищуренных глаз – возникло так неожиданно, что Драко замер на месте. Потом, словно очнувшись, быстро смахнул рукавом паутину с потрескавшейся, потемневшей от времени позолоченной рамы, отступил назад и почтительно произнес: – Здравствуйте, Владыка. Портрет долго молчал, потом чуть заметно шевельнулся и хрипло ответил: – Здравствуй, принц. – Я очень рад вас видеть, – волнение слегка путало мысли и, боясь показаться косноязычным, Малфой обдумывал каждую фразу чуть дольше обычного. – Я прочел ваш дневник… – Я тронут, – в голосе Фредерика Ховарда мелькнули насмешливые нотки. – Кто-то старательно пытался свести меня с ума. Все эти видения… Впрочем, вы и так все знаете, верно? – Конечно, я знаю, – снисходительно ответил эрл. – Я предупреждал, что не стоит верить всему, что видишь, но ты не поверил мне. – Я не знал, что и думать, – покачал головой Малфой. – Все эти убийства – во сне и в реальности – совпадали даже в мелочах. Я не понимал, что происходит… – А теперь понимаешь? – Да, – уверенно произнес Малфой. – Теперь я знаю о книге Сильвестра. При упоминании имени черного мага, Владыка еле заметно дернулся. – Сильвестр, – задумчиво повторил он. – Да, Сильвестр способен подчинить себе кого угодно даже после своей смерти. – И кто же стал его жертвой на этот раз? – задал Драко самый важный вопрос. – В чьих руках сейчас находится книга? – Откуда же мне знать, принц? – перебил Владыка. – Я давно умер, я всего лишь тень, призрак, забытый всеми, затянутый паутиной портрет… – Завтра же здесь будет наведен порядок, – пообещал Драко. – А эльфы будут наказаны за нерадивость. Вместо ответа эрл только усмехнулся. – Жаль, – Драко даже не пытался скрыть свое разочарование. – Я так рассчитывал на вашу помощь. – А что думаешь ты, принц? – вдруг негромко спросил Владыка. – У кого есть причины так ненавидеть тебя? – Я… – Драко смешался. – Я не знаю. Озвучить свою версию о том, что это мог быть Люциус, он почему-то не решился. Эрл долго молчал, и, когда Малфой уже решил, что тот не желает продолжать разговор, задумчиво произнес: – Знаешь, принц, зависть – очень скверное чувство. Поселившись однажды в душе маленьким червячком, она со временем может превратиться в огромного монстра. А уж под влиянием магии Сильвестра… – Зависть? – удивленно переспросил Драко. – О чем вы? – Посмотри на себя, – усмехнулся эрл. – Ты богат, хорош собой и, к тому же, талантлив. И тот, кто вынужден находиться в твоей тени, наверняка не раз сверлил тебе спину ненавидящим взглядом. От спокойных слов Владыки по спине Драко пробежали мурашки, а канделябр вдруг разом потяжелел и едва не выпал из затекшей руки. – Благодарю вас, – Малфой почтительно наклонил голову. – Я… Я приду к вам еще, если вы не против. – Буду ждать, – Владыка кивнул в ответ, и впервые за все время их беседы уголки его губ тронула легкая улыбка. * * * Драко удалось поспать от силы часа четыре, но на последнюю тренировку он явился бодрым и в хорошем настроении. Поднявшись в воздух, Малфой сумел моментально выбросить из головы все мысли и сконцентрироваться на снитче. Он довольно легко поймал верткий золотой шарик, опередив Харпера почти на длину метлы, и через пятнадцать минут сделал это вторично – бросившись сопернику наперерез. Генри едва успел увернуться, чтобы избежать столкновения, но в действиях Драко не было никаких нарушений – финт был проведен чисто. До перерыва оставалось совсем немного, и Драко позволил себе на несколько секунд расслабиться – высматривая снитч, он выпустил из рук метловище, чтобы поправить перчатки. Харпер налетел на него сбоку и довольно сильно толкнул всем корпусом. Малфой неловко взмахнул руками, пытаясь ухватиться за метлу, но пальцы только скользнули по гладкому древку, и Драко полетел вниз с высоты около ста футов. Побледневший Декстер выхватил волшебную палочку и успел выкрикнуть заклятье – падение замедлилось, но приземление все равно вышло болезненным. Малфой довольно сильно ударился о мерзлую землю и, не сдержавшись, застонал. – Драко! Ты цел? – тренер первым подбежал к Малфою. Игроки один за другим приземлились на поле и окружили их неплотным кольцом. Морщась от боли, Драко приподнялся и выругался сквозь зубы. – Вроде цел. – Немедленно к целителям! Ты можешь идти? Кеннет Брайан демонстративно толкнул притихшего Харпера и помог Малфою встать на ноги. – Держись, ловец, – негромко произнес он и бросил тренеру через плечо: – Я его провожу. Уцепившись за Брайана, Драко, прихрамывая, зашагал с поля. – Я не хотел, – Харпер облизал пересохшие губы. – Я не видел, что он убрал руки, это был обычный силовой прием… – Это был грязный прием, Генри, – перебил его Тим Роббинс. – Ты налетел на Драко сбоку, и не мог не заметить, что он не держится за метлу. – На все готов, чтобы залезть в основной состав, да? – кто-то из игроков толкнул Харпера в грудь. – Прекратить! – гаркнул Декстер. – Еще драки мне тут не хватало. Повернувшись к Харперу, он положил ладонь ему на плечо. – Послушай, Генри. Квиддич – грубый и подчас жестокий вид спорта. Но не подлый – улавливаешь разницу? Харпер молчал и только изредка шмыгал носом, как нашкодивший малолетка-первокурсник. – И, чтобы ты не строил иллюзий, – тренер сжал пальцы, – выиграть у Поттера под силу только Драко. Ты неплохой ловец, но этот соперник тебе пока что не по зубам. – Если только Поттер завтра выйдет на поле, – вдруг звонко произнес Харпер. – Что? – тренер удивленно посмотрел на мальчишку. – Откуда такая информация? Ты что-то знаешь? – Только то, что знаете вы, – дерзко заявил Генри. – Ни для кого не секрет, что у Поттера проблемы со здоровьем, и он хлопается в обмороки во время тренировок. – Значит так, – Декстер убрал руку с плеча Харпера и чуть отступил назад. – Кого бы завтра ни выставили на поле «Торнадос», в основной состав «Соколов» войдут только лучшие игроки. – Но вы же только вчера говорили, что я лучший… – чтобы не разреветься, Генри прикусил губу. – Так докажи это, – усмехнулся тренер. – Поднимись в воздух и покажи, на что ты способен. Только без, – он дернул плечом, изображая финт Харпера, – грязных приемчиков. Малфой и Брайан появились на поле к концу перерыва. Заметив их, Декстер, что-то объяснявший вратарю, замолчал на полуслове. – Ну? – нетерпеливо бросил он, когда Драко подошел ближе. – Как ты? – Я готов продолжить тренировку, сэр, – Малфой наклонился и поднял с земли свою метлу. – Ты уверен? – Декстер цепко оглядел его с ног до головы. – Что говорят целители? – Благодаря вам я отделался только синяками и ушибами, – улыбнулся Драко. – Но сейчас со мной все в полном порядке. Наши целители – профессионалы. – Хорошо, – Декстер кивнул и дунул в свисток. – Перерыв окончен, все в воздух. По окончании тренировки все игроки собрались в комнате отдыха. После короткого совещания там появились Декстер, Йохим, а также мистер О`Рилл, коренастый огненно-рыжий ирландец, один из основных спонсоров клуба. – Оглашается основной состав на финальный матч, – важно заявил Декстер и распахнул маленький кожаный блокнот, хоть в этом и не было особой необходимости – эти семь фамилий он знал наизусть. – Капитан команды, центральный охотник – Тим Роббинс, вратарь – Джозеф Уилкинс… – после каждого имени звучали краткие аплодисменты. – Левый загонщик – Кеннет Брайан, ловец… – в полной тишине Декстер выразительно посмотрел на Харпера и, наконец, назвал последнего участника финального матча: – Драко Малфой. Генри Харпер сорвался с места и стремительно выбежал из комнаты отдыха.
Осенние ведьмы: *** Дом начал появляться сразу же, как только стихли последние слова произнесенного заклинания. Сначала на заброшенном участке, мерцая, показался обложенный грубым камнем фундамент, потом выросли стены с крышей, потом – преобразился и сам небольшой кусок земли вокруг. Малфой опустил палочку и, встав рядом с Гарри, засунул замерзшие руки глубоко в карманы. – Ты уверен? – после долгого молчания, наконец, спросил Поттер, не отрывая взгляда от поблескивавших на закатном солнце окон. – Дом как дом. Очень приличный, кстати. На улице, протянувшейся строго с востока на запад, в этот час не было ни души. С одной стороны над горизонтом висел огромный оранжевый шар, с другой – тонкий серп молодого месяца и необычайно яркие звезды. Драко посмотрел на едва заметный дымок над трубами, на пурпурные мазки облаков на бледнеющем небе и, подняв повыше воротник, усмехнулся. Конечно, владелец претенциозных развалин на Гриммо уж в чем– чем, а в приличных домах разбираться просто обязан. Но Поттер был прав – дом на самом деле выглядел так, будто сошел с обложки модного дизайнерского журнала. Двухэтажный, из красного кирпича, с покатой черепичной крышей и большими эркерными окнами. Участок окружала живая изгородь из фигурно подрезанных кустов; листья давно облетели, но выстриженные шары и пирамидки до сих пор радовали глаз. Да и сам район – тихий пригород Лондона, весь застроенный такими же игрушечными коттеджами – смотрелся респектабельно и мило. – Ну, гонорары у него неплохие, – пожав плечами, нехотя ответил Драко. – Особенно в последнее время... Поттер, у меня, в отличие от тебя, есть хоть какая-то версия. Мы можем торчать здесь, пока не замерзнем – чувствуешь, как похолодало? – а можем зайти внутрь и убедиться. В правоте моих слов. – Незаконное проникновение со взломом, – вздохнув, указал Гарри. – Ладно, идем, а то, действительно, отморозишь себе что-нибудь. Малфой фыркнул, проверил, держатся ли отводящие взгляд чары, и они, неторопливо перейдя пустую улицу, остановились на аккуратном крыльце. – Надеюсь, ты ничего не перепутал и в холле нас не встретит донельзя удивленный хозяин, – буркнул Поттер, внимательно осматривая массивную, обитую железными пластинками входную дверь. – Гм, а дверка-то непростая... – Я ничего не перепутал, – вновь поднимая палочку, раздраженно заверил Драко. – Его распорядок дня я знаю чуть ли не лучше своего… Да, Поттер, вот теперь самое время пожалеть, что ты подался в квиддич, а не в аврорат. Специальные знания и навыки нам бы сейчас очень пригодились. И любой незаконный взлом, кстати, всегда можно прикрыть проводимой аврорской операцией. Алохомора! Дверь даже не шелохнулась. Гарри фыркнул: – Вполне предсказуемо. Попытаешься еще раз, Малфой? – Поцелуешь на удачу, Поттер? – не подумав, огрызнулся Драко и с досадой прикусил язык – Мерлин, более удачного момента он найти, конечно, не мог! Но Гарри, словно не замечая его смущения, потянулся, прикоснулся холодными губами к порозовевшей щеке и, отстранившись, деловито кивнул на палочку: – Пробуй. Драко закатил глаза и попробовал – пробормотал совершенно незнакомое Гарри заклинание. Поттер удивленно моргнул. По резной поверхности двери пробежала легкая волна, дерево под слоем лака почернело и как будто съежилось, а вычурные петли и пластинки прямо на глазах покрылись рыхлым слоем ржавчины. Еще несколько секунд, лукавая улыбка Драко, несильный, едва ли не пальцем, толчок, – и дверь, выпав из лудки, обрушилась в холл грудой полусгнивших досок. Малфой сморщил нос, помахал перед собой рукой, отгоняя поднятую пыль, и, повернувшись к Гарри, сообщил: – Готово. – О, – Поттер задумчиво смотрел на засыпавшую пол труху, – это мой поцелуй так помог, или… Такого заклинания мы в школе точно не проходили. Как ты это сделал? И, главное, – что ты сделал? – Поттер, – проверяя холл на наличие скрытых ловушек, пробормотал Драко, – ты живешь в доме Блэков, а во мне половина их крови. Я просто заставил дерево состариться. Заклятие темное и некрасивое, но зато крайне эффективное: против времени большинство чар бессильно… Гм. Удивительно, но внутри всё чисто. Прошу. – Благодарю. Гарри переступил порог, осмотрелся и первое, что увидел – это висящие на стенах вышитые картины в латунных рамках. Картины изображали цветы и птиц, стены были оклеены приятными обоями в полоску. Поттер прошёлся к окну, машинально отметил заставленную статуэтками каминную полку и старинную мебель темного дерева с обивкой в тон обоям и, отодвинув гардину, покачал головой: – Да, выглядит, как типичное жилище злодея. На подоконнике стояла ваза с букетом осенних листьев. – Это типичный английский стиль, – усталым тоном специалиста пояснил Малфой. – Стулья «чиппендейл», подставки для зонтиков и бронзовые собаки с лошадьми есть у всех, Гарри… Ладно, у всех, кроме тебя. Давай проверим остальное. Но и в других комнатах ничего подозрительного не обнаружилось. Чистенькая уютная кухня, в которой до сих пор витал запах кофе и какой-то выпечки, спальня с тщательно застеленной кроватью с балдахином и внушительного вида гардеробом. Еще одна спальня, отличавшаяся от хозяйской только отсутствием колдографий на комоде и расцветкой покрывала. Они даже слазили на чердак и спустились в подвал – везде идеальный порядок и почти стерильная чистота. Захлопнув дверь оставленной напоследок ванной, Поттер не выдержал и послал Драко весьма красноречивый взгляд. За окном уже начало темнеть, Люмос из предосторожности решили не зажигать, и черты лица Гарри в сгущающихся сумерках были и резкими, и беззащитно-нежными одновременно. Малфой отвел глаза и хмыкнул: – Не сомневаюсь, Поттер, что, если б ты вступил на путь зла, обыскивать твое жилище было бы сплошным удовольствием. Под твоей кроватью обязательно нашлись бы подозрительные артефакты, а на кухне – окровавленный нож. Кстати, медальон в твоем столе лежал очень правильно, ты бы так и спрятал его – там, где будут искать в первую очередь. Но наш злодей не так прост, как ты. Поэтому придется напрячься и вспомнить соответствующие заклятия для поиска. Идеи есть? – Вижу, что есть у тебя, – складывая руки на груди, серьезно сказал Гарри. – С дверью ты справился прекрасно, так что начинай. Скоро вообще ничего видно не будет. – Диссендо, – взмахивая палочкой, четко произнес Драко. – Слушай… Сейчас должно будет что-нибудь где-нибудь открыться. Они застыли, напряженно прислушиваясь. Но минуты шли, а в доме по-прежнему висела глубокая тишина, изредка разбавляемая шумом проезжающих где-то далеко машин. Драко, хмурясь всё сильнее, покусывал губу, и Поттер, вздохнув, расстегнул свой чехол: – Отойди-ка, Малфой. Короткий взмах, еще одно неизвестное заклинание – со стороны холла полился слабый желтый свет. Драко, не опуская палочки, ринулся туда и вдруг остановился на пороге. – Интересно, почему же не сработало Диссендо? – задумчиво спросил он. На противоположной стене, между диваном и сервантом, отчетливо светились границы невидимой двери. Гарри, промолчав, аккуратно отодвинул Малфоя в сторону и пожал плечами. – Поттер? – в голосе Драко слышалось явное нетерпение. – Почему? – Знаешь, я когда-то действительно собирался стать аврором, – глядя на мерцающий контур, нехотя ответил Гарри. – Читал книги, учил кое-какие заклятия… Вот и пригодилось. Помнишь, как расположены подвальные помещения? Они по площади гораздо больше, чем первый этаж. А для Диссендо было просто рано, Драко. Попробуй теперь. – Диссендо, – без особого вдохновения повторил Малфой и вздрогнул от неожиданности, когда часть стены, открывая широкий проход, беззвучно сдвинулась в сторону. Глаза, успевшие привыкнуть к полутьме, сразу же заслезились от хлынувшего оттуда света, и Драко, отступив, быстро отвернулся. – Что ж, – Поттер перехватил палочку, – надеюсь, мы нашли не комнату для специфических удовольствий… Было бы обидно. Давай за мной, Малфой, что ты там возишься? У нас не так много времени. – Мерлин, Поттер, – язвительно отозвался Драко, на всякий случай навешивая на выбитую дверь сигнальные чары, – садо-мазо – первое, что пришло тебе в голову? Гм. Ладно, я подумаю над этим, когда буду не так занят… И что же прячет наш друг? Дыбу с ремнями или нечто более интересное? Гарри молча посторонился. – Ну, вот, – заглянув внутрь, тусклым голосом произнес Малфой, – что и требовалось доказать. А ты не верил. Волшебный светильник, горевший под потолком небольшого зала, при их появлении мигнул и засиял еще ярче. Поттер, войдя вслед за Драко, потрогал носком башмака стоявшую у стены курильницу с остатками какой-то смолы и кивнул на расставленные на полу оплывшие свечи. Неровные полустертые линии, формирующие магический круг, все еще виднелись между ними. – Это еще ни о чём не говорит, – возразил он. – И магглы занимаются оккультизмом, так что... – Шотландский вересковый воск и сок бузины, – покосившись туда, хмуро буркнул Драко. – Даже для Лютного это редкость. И ровно четыре дюжины. Классический круг для всех темных ритуалов – и не спрашивай меня сейчас, откуда я это знаю! Теперь остается найти книгу, Поттер. Книгу Сильвестра, ту самую, о которой писал Владыка. Книг здесь было много. Они пылились на полках массивного шкафа, лежали стопками на консолях и широких подоконниках, валялись как попало прямо на полу вдоль всех стен. Старинные и совсем новые, маггловские и магические, отпечатанные в типографиях и написанные от руки, в картонных, кожаных и металлических переплётах. Драко присел на корточки перед одной из горок и взял первый попавшийся том. – Коневодство и конезаводство в Эссексе конца девятнадцатого века?! – неверяще прочитал он. – С ума сойти. Дьявол, да мы полночи на это убьем… – Наверное, это бывшая библиотека, – вздохнул Гарри и, подойдя к накрытому тяжелым бархатом пюпитру, стоявшему в самом дальнем углу, остановился. – Не ройся там, Малфой. Если ты не ошибся, тогда то, что нам нужно, здесь. Книга, спрятанная под потертой тканью, оказалась очень старой и… необычной. Переплет, обтянутый грубой и местами прожженной кожей, украшали силуэты уродливых существ и железные вставки удивительно тонкой, почти ювелирной работы. Через всю обложку тянулась витиеватая надпись на незнакомом языке, и время от времени по ней проскальзывали быстрые багровые искры. Чем дольше они смотрели на нее, тем сильнее казалось, что эта книга – самое настоящее живое существо, подрагивающее, мерно вздыхающее и расточающее вокруг отвратительные волны темной силы. А еще фолиант был странно горячим – таким, что, даже просто поднеся ладонь, можно было ощутить идущий от него концентрированный жар. Драко, выругавшись, убрал руку и, помедлив, поднял на Поттера вопросительный взгляд. – Похоже, это она, – облизнув пересохшие губы, тихо сказал он. – Чувствуешь, как… фонит? – Гарри молча кивнул. – Там, в видениях, я испытывал то же самое, когда рядом был Сильвестр... Это же какая сила нужна, чтобы вложить свою сущность в книгу? Ну что, открываем? – Ее надо уничтожить, Драко, – отступая, пробормотал Гарри. – Быстро и без затей. И вместе со всеми вложенными сущностями. Какого Мерлина тебе ее открывать? Тем более что открыть вряд ли получится. По лицу Малфоя пробежала едва заметная тень. – Но попробовать-то стоит? – упрямо спросил он. – С дневником Владыки у меня ведь получилось? А вдруг… – его пальцы, будто бы сами собой, опять потянулись к встрепыхнувшемуся фолианту. – Не трогай! – отрывисто крикнул Гарри, в последний момент перехватывая зависшую над книгой руку. – С ума сошел?! Драко вздрогнул и замер, а Поттер, не веря себе, потрясенно уставился на вдруг ожившую обложку. Прямо на глазах непонятные символы перемешивались, полностью меняя надпись, а безобразные твари, которым так и не досталось теплого человеческого прикосновения, беспокойно двигались, жадно открывая пасти и протягивая омерзительные щупальца. Искры замелькали чаще, и всё это копошение действовало настолько гипнотически, что приближавшихся к двери легких шагов не услышал ни один из них. – Действительно, Драко, – спокойно прозвучало за их спинами, – совет мистера Поттера не стоит игнорировать. Они молниеносно обернулись, одновременно вскидывая палочки. Стоявший в проходе человек поднял руки ладонями вверх и обезоруживающе улыбнулся: – Ну-ну, тихо! Вы же видите, господа, я совершенно безопасен для вас. Так что давайте обойдемся без резких движений. – Значит, знаешь его расписание лучше своего? – не глядя на Драко, сквозь зубы уточнил Поттер. – И сигнальные чары у тебя вышли как-то херово, Малфой… – О, я просто сегодня освободился чуть раньше, Гарри, – Эрни Макмиллан пожал плечами и под прицелом двух палочек прошелся вдоль границ круга. – И видишь, как удачно. Правда, я не ждал гостей. Особенно таких, которые выламывают двери в отсутствие хозяина. Драко, не сводивший с него прищуренных глаз, холодно усмехнулся: – Вызовешь авроров, барсук? – Можно и авроров, – кивнул Эрни и, усевшись на подоконник, скрестил руки на груди. – Я, правда, не совсем понимаю, зачем вам такой громкий скандал перед матчем. Все-таки нарушение границ частной собственности, взлом, порча имущества… Если у вас будет хороший адвокат, отделаетесь крупным штрафом и шумихой в прессе. Впрочем, как любит повторять твой уважаемый отец, лучший пиар – грязный пиар. – Эрни, – бросив на побелевшего Драко предостерегающий взгляд, осторожно произнес Гарри. – Мы обнаружили в твоем доме темномагические артефакты и явные следы недавно проведенного запрещенного ритуала. Связанного, кстати, с громкими убийствами. Ты точно уверен, что авроров заинтересует выломанная дверь? – Гарри, о чем ты говоришь? – Макмиллан удивленно вскинул бровь. – Я переехал в этот дом буквально пару месяцев назад. И это помещение со… гм… следами вижу, как и ты, впервые. Я и понятия не имел, что здесь есть эта комната. И про громкие убийства знать не знаю. У меня безупречное прошлое и ничем не запятнанное настоящее, что в любой момент может подтвердить мой работодатель, – эти слова сопровождались легким полупоклоном в сторону дернувшегося Малфоя. – Вы точно уверены, что в Аврорате не прислушаются к моим словам? Эрни улыбался настолько мило и вёл себя так расслабленно и непринужденно, что в какой-то момент Поттер испугался – готовый вот-вот вспыхнуть Драко может не выдержать и сорваться. Но Малфой и тут его удивил. – Выходит, твое слово против нашего, барсук? – Выходит, так. – Знаешь, Эрни, – наклонив голову, доверительно признался Драко, – когда меня посещали те видения, я убивал в них с непередаваемым… наслаждением. Я помню тепло в груди, пьянящий восторг, эйфорию, как будто от полета… Помню разливающуюся по венам сладость и дрожь нетерпения в руках. Скажи, а что ты чувствовал в реальности? На самом деле убивать беззащитных девчонок настолько приятно? Ощущать на своем лице последний вздох, окунать пальцы в еще горячую кровь? Расскажи мне об этом, Эрни. В безмятежном взгляде Макмиллана что-то быстро промелькнуло, но мгновение спустя он засверкал нескрываемым торжеством. – У тебя были видения, Малфой? В которых ты убивал? Мерлин, какой ужас. Тогда твое неадекватное поведение в последнее время более чем объяснимо. В Мунго обращаться не пробовал? – Почему же – не прислушаются? – невозмутимо вернулся к оставленной теме Гарри. – Не только прислушаются, но даже и проверят некоторые вещи. Ты о введении в практику аврората маггловских методик слышал? О снятии отпечатков пальцев, например? Которые наверняка окажутся идентичными на… этой книге, – он, не оглядываясь, кивнул в сторону пюпитра, – на приглашении на помолвку… – из кармана Поттера, будто бы сам собой, выглянул золоченый уголок, – и… на пропавшем медальоне Пламптона. И тогда уже, Эрни, легендой о недавнем переезде ты не прикроешься. – Для столь серьезной проверки аврорам потребуются очень веские доказательства… Которыми вы не располагаете. А реагировать на голословные обвинения, учитывая, что Драко не совсем адекватен психически, там вряд ли будут… Над замершим вдруг фолиантом появился едва различимый желтый дымок; Эрни, глядя на него, едва заметно улыбнулся, устроился удобнее и дружелюбно спросил у Поттера: – А что за медальон, Гарри? – Мерлин, да… – Драко, будто вспомнив о чем-то важном, стукнул себя по лбу, – Помолвка. Совсем из головы вылетело... Думаю, о Персефоне ты можешь смело забыть, барсук. Она у нас девушка широких взглядов, но, сам понимаешь, одно дело из-за денег выходить замуж за унылого и туповатого зануду и потом всю жизнь наставлять ему рога, и совсем другое – за серийного убийцу. На такой мезальянс не пойдет даже Паркинсон, которая любит галлеоны так же нежно и трепетно, как саму себя. Впрочем, будь ты из знатного рода и побогаче, она, может, и закрыла бы на это глаза – что позволено Юпитеру, не позволено быку, помнишь? Но за то, сколько ты стоишь сейчас, пачкаться в чужой крови Панс не будет. А перспектив подняться чуть выше, зная моего дорогого родителя, у тебя никаких. Поворот разговора был столь резким, что Поттер недоуменно вздернул бровь и покосился на него с немым вопросом в глазах. При упоминании имени Панси Макмиллан побледнел, из его позы исчезла прежняя расслабленность, а Драко, от взгляда которого ничего не укрылось, продолжил с неприятной ухмылкой: – Кстати, Поттер, а откуда у тебя мое приглашение на практически отмененную помолвку? Пальцы Эрни машинально стиснули край подоконника. Дымок над книгой погустел, его цвет стал более насыщенным, но ни Поттер, стоявший к пюпитру спиной, ни Драко, уничижительно рассматривающий Макмиллана, это не заметили. – Это мое приглашение, Малфой, – Гарри со вздохом покачал головой. Умению Драко находить слабые места можно было только поражаться; это он, дурак, будет биться лбом о неприступную стену, а Малфой в этой стене кропотливо отыщет точку напряжения и даже не ударит туда – изящно стукнет пальцем, и готово. – Обнаружил на письменном столе среди утренней корреспонденции и был приятно удивлен, что Эрни в трудах и заботах не забыл о бывшем однокашнике. Так, говоришь, Паркинсон помолвку отменит? Жаль, а я-то думал напроситься в крестные к будущим детям. Впрочем, кому Панси лучше знать, как не тебе. Ухмылка Драко сделалась совсем гнусной: – Именно, Поттер. Кому, как не мне. Эрни, перестав улыбаться, медленно поднялся, его бесцветные глаза вдруг опасно потемнели, и Гарри вновь подивился тому, как мало надо, чтобы лишить самообладания человека определенного склада. Драко почесал палочкой нос и хмыкнул: – Кстати, Эрни, а почему ему, а не мне ты подкинуло медальон Пламптона? В мою спальню тебе ведь попасть было гораздо проще, чем рисковать и накладывать Империо на эльфа Гарри. Короче, открытку можешь выкидывать, Поттер. А Панс я, наверное, подложу под Блейза. Он давно к ней клинья подбивает. Да, это было наглой ложью, и да – грязно и неправильно по отношению к любимой подруге. И он обязательно попросит у Паркинсон прощение. За все. Потом. А сейчас для того, чтобы додавить Эрни, любые средства хороши. Макмиллан, оскалившись, внезапно дернулся вперед и сразу же напоролся грудью на две вскинутые палочки. – Спокойно, – с плохо скрытой угрозой произнес Гарри. – Мы же беседуем без резких движений, помнишь, Эрни? – Помню, – Макмиллан, с трудом взяв себя в руки, опустил взгляд на полированное дерево и вдруг злорадно улыбнулся. – И я, кстати, знаю про отпечатки пальцев. Но только при проверке на пропавшем медальоне Пламптона моих пальчиков не будет. А обнаружатся твои, Гарри. И твои, Малфой. Да, можете себя не утруждать и палочками не размахивать, господа. Здесь они, представьте, работать не будут. Драко косо посмотрел на Поттера и снова ткнул острием в грудь пошевелившегося Эрни. Гарри едва заметно пожал плечами и, взмахнув рукой, быстро произнес первое, что пришло в голову: – Акцио, свеча! Но стоявший у его ноги бесформенный огарок так и остался на полу. – Блядь! – вырвалось у Малфоя. Эрни вдруг истерично хихикнул: – Немного неожиданно, да? Сразу ставит вооруженного до зубов героя в совсем иные условия. Поттер опять перевел палочку на него и коротко бросил Драко: – Попробуй ты. Драко попробовал – с тем же нулевым результатом. Пронзительный смех Макмиллана сделался громче. – А всё дело в книге, Малфой! – с мстительным удовольствием выплюнул он. – В той самой, что сейчас шевелится позади тебя! Чувствуешь, как она высасывает магию из пространства? Здесь, с ней, ты становишься беззащитным, как младенец! А знаешь, сколько чар пришлось наложить на стены, чтобы это не привлекало внимания? И она не позволит никому, кроме меня, прикоснуться к себе! Да сами посмотрите, – он с дикой улыбкой кивнул за их спины. Над фолиантом уже действительно висело дымное желтоватое облако. – Не оборачивайся! – Драко сунул палочку в чехол, на всякий случай освобождая руку, и схватил Поттера за плечо. – Он только этого и ждет! – Странная у нас сложилась ситуация, Эрни, – накрыв ладонью холодные пальцы Малфоя, сквозь зубы сказал Гарри. – Пусть наши палочки не работают, но к фолианту мы тебя не подпустим, а значит, воспользоваться им ты не сможешь. И что – так и будем стоять друг напротив друга? Как это называется – пат? – Пат – это ничья, – голос Макмиллана вдруг снова стал серьезным и сухим, и только в глазах по-прежнему плескалось безумие, – А в этой стране, каких-то двести лет назад, поставивший пат проигрывал, Гарри. Хватка Малфоя на уже занемевшем плече неожиданно усилилась. Драко нервно переступил с ноги на ногу, с силой втянул в себя воздух и, озираясь, обеспокоенно прошипел: – Поттер, ты… чувствуешь запах? Чем это пахнет? По комнате, в которой висел прелый дух книжной пыли и вереска, плыл едва уловимый сложный аромат. Вдруг запахло и старинной выделанной кожей, и дорогим парфюмом, и хрустким пергаментом, на котором еще не успели высохнуть чернила, сюда же вплетались резковатые нотки выдержанного бренди… Запах был таким знакомым, что Драко на миг показалось, что еще немного – и он услышит звон галлеонов или привычный с детства стук трости по полу… Гарри замер, принюхиваясь. – Не знаю, как пахнет… в кабинете твоего отца, – будто бы озвучивая скачущие мысли Малфоя, медленно ответил он. – Но думаю, там должно пахнуть именно так... Не выдержав, Драко оглянулся и тут же выругался сквозь зубы. Желтый дым, клубившийся над книгой и волнами стекавший с пюпитра, подобрался к ним почти вплотную. – Знаешь, – доверительно сообщил Эрни, заглядывая в сузившиеся глаза Поттера, – я уже отдал книге столько своей крови, что мне и дотрагиваться до нее не надо. Мне просто достаточно быть рядом, и Дух как-то чует меня… И Он сейчас идет к нам… Сам идет. – Он, – автоматически сжимая бесполезную палочку, зло выдохнул Гарри. – Сильвестр! – Не смей называть его по имени! – резко отшатываясь, неожиданно закричал Макмиллан. – Не смей! Даже мне, тому, кого Он выбрал, это недозволенно! – Поттер, – шепнул Драко, не отрывая распахнутых глаз от неясных контуров тонкой фигуры, медленно проступавшей сквозь дым. – Он действительно это делает. Идет сюда собственной гребанной персоной. Как думаешь, твоя бусина на этот раз нам поможет? Я думаю, нет. Предлагаю свалить отсюда, пока не поздно. Фолиант, словно плавающий в волнах тумана, оказался открытым. Хрусткие страницы неторопливо переворачивались, потрескивая и выбрасывая багровые искры, а над ними, с каждой секундой становясь всё четче, висело уже въевшееся в подкорку изображение молодого мужчины. Момент для отхода был безвозвратно упущен. Темный провал двери вдруг исчез, ядовитые пары, растекаясь по всей комнате, наполнили легкие. Запах, расцветая оттенками, становился всё интенсивнее, и Эрни, запрокинув голову, глотал его с исступленной жадностью фанатика. Двигаться почему-то уже не получалось, ставшие ватными ноги заплетались, и Гарри, с трудом дотянувшись до Малфоя и обхватив его рукой, с отчаянием сжал портключ – ну а вдруг, чем Мерлин не шутит? Но чуда не произошло, и нечеловечески яркие глаза Сильвестра, неотрывно следившие за ними, вспыхнули злым весельем. И, одновременно с этим, стены комнаты задрожали, постепенно растворяясь в дыму, пространство вокруг неуловимо изменилось, а потом туман вдруг рассеялся, и они оказались в просторном, до боли знакомом Драко и столь же им нелюбимом кабинете Люциуса. Но мрачный отцовский кабинет, будучи вроде тем же, в чем–то неуловимо поменялся. Причем, поменялся не в обстановке, не в деталях интерьера, а, скорее, в самой своей сути. И эта суть стала настолько чужой, что Драко, всегда безотчетно чувствовавший и родовую магию, которой мэнор был пропитан насквозь, и незримую защиту каждого камня, вдруг остро понял, что другое теперь всё. Весь мэнор стал другим. И этот изменившийся, с неизвестно откуда пришедшей темной магией, абсолютно чуждый ему замок его домом больше не являлся. В мэнор пришли зло и вечная ночь. Но сам кабинет сейчас заливала яркая иллюминация. За распахнутыми настежь окнами царил тихий лунный вечер, наполненный ароматами цветов и нагретой за день земли, а здесь, внутри, под потолком сияла огромная люстра, а вдоль стен плавало множество магических светильников. Поттер, все еще прижимавший Драко к себе, быстро выпустил его из рук, и Малфой наконец-то получил возможность вздохнуть и оглядеться как следует. Первым в глаза бросился портрет. Сколько Драко себя помнил, рама огромного, висящего над столом парадного холста всегда оставалась пустой – его дед и после смерти наследников особо не жаловал. Теперь же на переднем плане стояло массивное кресло, в котором, закинув ногу на ногу и держа в руке бокал с вином, восседал сам обитатель портрета. – Это же… Люциус, – потрясенно пробормотал Гарри. Драко неверяще моргнул. Действительно, отец, немного постаревший, но не утративший ни капли былого лоска и, что совсем уж невероятно, без своей привычной презрительной маски. Люциус пригубил вино и, наклонившись, с интересом вчитался в текст развернутого на столе пергамента. – Отличная смета, сын, – с интонацией, которой Драко никогда раньше не слышал, произнес он. – Твои успехи просто поразительны, я горжусь тобой. Гарри неловко кашлянул. Малфой пришел в себя, потряс головой и, с трудом оторвав шокированный взгляд от портрета, наконец-то посмотрел на того, кто удостоился такой сногсшибательной похвалы. За отцовским древним столом, обложившись свитками и толстыми томами, сидел… он сам. У этого лорда Малфоя из будущего были порядочно отросшие, собранные в хвост волосы, более резкие черты лица и плавные, неторопливые жесты. Отточенным движением заправив за ухо выбившуюся прядь, он вдруг поднял голову, взглянул прямо на них, и у Гарри от неожиданности перехватило дыхание. Лицо, серые глаза, едва заметные нити морщин на лбу, даже крохотная родинка на шее – всё было знакомым и любимым, но… Но, кривя губы в презрительной улыбке, на него глазами Драко смотрел Сильвестр.
Осенние ведьмы: Ощущение было такое, будто в голове что-то взорвалось. Понять – невозможно, объяснить словами – невозможно, но темная сущность мага проступала сквозь родные черты Драко, делая того совершенно, абсолютно другим. Чужим. Стоявший за спинкой кресла заматеревший и холеный Макмиллан взмахом палочки просушил чернила и, забрав пергамент, тут же положил на его место другой. – Еще одна правка к закону, лорд. – Ты видишь то же, что и я? – сглотнув, еле слышно спросил Малфой. – Лучше бы не видел, – нащупав его руку и сжав ее, так же тихо ответил Гарри. – Надо же… Он ведь и Люциуса приручил. – Благодарю, отец, – Сильвестр, не глядя на портрет, едва заметно кивнул и откинулся на высокую спинку. – Залог моих успехов в твоих бесценных советах… Но сейчас я бы хотел остаться один. Уже поздно, продолжим утром. – Понимаю, – Люциус отечески улыбнулся и, поднявшись, привычным жестом оперся на трость. – Такая ответственность, такое нелегкое бремя… Что ж, до завтра, Драко. – Спокойной ночи, отец… Ты тоже свободен, Эрни. – Спокойной ночи, лорд Малфой. Макмиллан подхватил со стола объемную папку и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. Сильвестр проводил его насмешливым взглядом и, встав, сладко потянулся. – Ну, что скажешь, принц? Как тебе такое будущее? – Будущее? – свистяще переспросил Драко. – Это – мое будущее?! Но я что-то в этом будущем себя не вижу! – Это один из его вариантов, наиболее вероятный. Зато тебя видят остальные, – Сильвестр остановился возле камина и со снисходительной улыбкой кивнул на выставленные на полке колдографии. – Видят и завидуют. Только взгляни на себя: ты богатый, влиятельный, красивый и молодой лорд Малфой. Ты наконец-то взялся за ум, бросил квиддич и помирился с отцом. Ты блестящий политик и экономист. Ты будущий Министр Магии – выборы через месяц, и достойных соперников у тебя нет. Разве это не прекрасно, принц? Разве к этому не стоило стремиться? – Богатый, влиятельный, красивый… – тихо повторил Поттер, неосознанно загораживая Драко собой. – Но главное – живой. Живой человек, из плоти и крови, существующий в реальном мире, а не бесплотный дух, заключенный в древний фолиант. И, если цена этому – всего-навсего пара жизней, то… почему бы и нет, верно, Сильвестр? – Ты даже не представляешь, насколько верно, Гарри… – колдун подходил ближе, и под заливавшим кабинет ярким светом его волосы струились жидким золотом, а глаза казались прежними – с пульсирующими в такт дыханию кошачьими зрачками. – И сколько веков мне пришлось этого ждать. А тут – все совпало идеально: и время, и место, и обстоятельства. Нашелся и послушный проводник с настолько слабой волей, что подчинить ее не стоило никакого труда, и ты, мой принц – наследник древнего рода, с прекрасным сильным телом и чистой кровью. Знаешь, когда Эрни показал мне тебя… Это было как любовь с первого взгляда. Я забрал бы тебя сразу, еще на Самайн, но, увы – тогда было слишком рано. – Сил не хватило, и, к тому же, Владыка помешал? – отступая, сквозь зубы поинтересовался Малфой. – Древняя связь не слабеет, да? – Зато сейчас сил более, чем достаточно, – Сильвестр шагнул следом и обольстительно улыбнулся. – И никакая связь меня не удержит. Эрни оказался не только послушным, но и очень щедрым. И теперь мне не помешает никто. Ни Фредерик, ни ты, Гарри. Там, в мире, осталась маленькая формальность – обряд, который уже начался. А когда он закончится, ты станешь целиком моим, принц. Наконец-то. Драко невольно дернулся, и рука Сильвестра, поднявшаяся, чтобы погладить его по щеке, зависла в воздухе, а еще через мгновение была грубо отброшена Гарри. Маг покачал головой, укоризненно вздохнул и повернулся к тяжело дышавшему, впавшему в странную прострацию Поттеру: – Кстати, Гарри, мне жаль, но в этом будущем для тебя места не нашлось. Ты был осужден за жестокие убийства, посажен в Азкабан, где и умер пять лет назад. Видишь, как удачно пригодились те бедные девушки… А пока мы ждем, можешь осмотреться. Полюбуйся напоследок, как счастливо сложится жизнь у твоего… На безымянном пальце вдруг слабо блеснул фамильный малфоевский перстень, всегда носимый Люциусом, и именно это почему-то послужило последней каплей. – Поттер, не зависай! – Малфой с силой тряхнул Гарри за плечо, а, когда это не сработало, неожиданно потянул вниз его смешную косичку. – Ты слышишь меня?! Нам надо обратно! Это тебе предстоит тихо сдохнуть в Азкабане, а у меня, как видишь, перспективы похуже смерти! Приди в себя, в конце концов! И думай, как нам вернуться! Уловка удалась – Поттер вздрогнул и, скрипнув зубами от резкой боли, сердито вырвал бусину из пальцев Драко. – Полегче, Малфой! Откуда я знаю, как вернуться, меня всегда из видений выбрасывал он! – Гарри мотнул головой в сторону мягко улыбавшегося Сильвестра. – А кто помогал тебе? – Мне? – Драко на секунду застыл. – Мерлин, точно! – Принц, не делай глупостей, – снисходительно фыркнул маг, глядя, как метнувшийся к окну Малфой распахивает его еще шире. – Фредерик не явится на зов и не поможет вам. Сейчас разгар лета, и кости твоего предка мирно покоятся на старом кладбище за сотни миль отсюда. Не стоит надеяться на чудо. – Конрад! – не слушая его, вдруг заорал в темноту Драко. – Конрад, сюда! Темнота отозвалась множественным эхом и тревожными ночными звуками. – Кто это? – спросил Гарри внезапно севшим голосом. – Малфой, кто?.. – Ворон, – на гладком лице Сильвестра отразилась легкая досада. – Мальчишка-оборотень. Но это тоже ничтожный шанс, принц. Слишком он слаб, и слишком давно его не было. – Нет, – в тоне Поттера было нечто, заставившее Драко перестать вглядываться в ночь и все-таки оглянуться; Гарри, не отрываясь, в упор смотрел на заставленную колдографиями каминную полку и трясущейся рукой показывал на один из снимков. – Не оборотень… Вот это кто, Драко? Взгляд Малфоя метнулся к вычурным рамкам, и на секунду показалось, что за каким-то из стекол сверкнули хорошо знакомые синие глаза. Но сосредоточиться и ухватить быстро промелькнувшую, очень важную мысль так и не удалось – за спиной раздалось шумное хлопанье крыльев, а секунду спустя плечо разорвала невыносимая острая боль. Драко снова завопил и провалился в темноту. …То, что Эрни уже находился в магическом трансе, стало понятно сразу, стоило Гарри распахнуть глаза и порывисто оглядеться. Расставленные по кругу свечи ярко горели, клочья желтого тумана, все еще стекавшие из раскаленного фолианта, стелились по полу, заставляя фитили громко шипеть. Макмиллан, полностью обнаженный, сидел в центре круга и, раскачиваясь из стороны в сторону, читал напевное заклятие. Рваный речитатив то стихал до еле слышного шепота, то взвивался вверх небывало высокими нотами, и с каждым словом лежавшее перед Эрни тело все гуще облепляли ядовито–желтые кляксы. Тело тоже раздетого, жалобно стонущего в полузабытьи и зажимающего глубокую рану на плече Драко Малфоя. – Малфой! – дернувшись, крикнул Гарри. – Малфой, открой глаза! Драко, очнись! Ответом ему был новый стон. Гарри попытался встать, но ноги слушались отвратительно, и, запнувшись, он снова рухнул вниз. Образ Сильвестра, по-прежнему парящий над книгой, порывисто обернулся, светлые волосы, взметнувшись, немного разогнали туман, и Поттер увидел, как лицо мага исказилось от гнева. Голос Эрни зазвучал громче, а Гарри, в бессильном отчаянии сжав руку в кулак, вдруг почувствовал, что в его ладони что-то зажато. Что-то маленькое и гладкое. Потом это гладкое вдруг шевельнулось под пальцами, и ладонь словно резануло острой бритвой. Поттер, глухо вскрикнув, разжал руку, а крохотный снитч, испачканный уже и в его крови, гордо развернул жужжащие крылья и неожиданно взлетел. …Когда Драко с криком упал на пол в собственном кабинете и исчез, а оборотень, растопырив окровавленные когти, черной тенью метнулся к нему, этот медальон, совершенно забытый, спокойно лежал в его кармане. Зачем Гарри, ничего не сказав Малфою, в последний момент прихватил с собой такую важную улику, он не ответил бы и под Империо. Когти ворона с легкостью вспороли плотную ткань рубашки, снитч выпал, и последнее, что запомнил Поттер – это собственный, доведенный до автоматизма хватательный жест, прохладу металла в ладони и изумленно распахнутые серые глаза. А потом стены вокруг дрогнули, свернулись тугой разноцветной спиралью, и Гарри закрутило вместе с ними… – Мерлин, твою мать! – перекрывая пронзительный речитатив, вдруг отчетливо донеслось из круга. – Поттер! Гарри, ты здесь?! – Малфой! – Гарри, стряхивая кровь с ладони, с трудом встал на колени, и его глазам предстала самая прекрасная в мире картина – живой, жутко злой и яростно стряхивающий себя желтые ошметки Драко. – Малфой! Останови Макмиллана, слышишь! Не дай ему закончить заклинание! И не брызгай кровью на книгу, идиот! Драко замер, потом судорожно закрутил головой и, схватив первое, что попалось под руку – одну из горящих в круге свечей, – прижал потрескивающий фитиль к обнаженной груди Эрни. Свеча с шипением погасла, и капли расплавленного темного воска побежали вниз по гладкой коже, оставляя за собой моментально застывающие дорожки. Макмиллан дернулся, тонко закричал, сбился – всего лишь на секунду, – но этой короткой секунды оказалось вполне достаточно. Остальные свечи погасли вслед за первой – неожиданно и все сразу. Теперь густую тьму разгоняли только всполохи, идущие от листов фолианта, но их свет был настолько слабым, что образ Сильвестра, яростно крутящийся в золотистом конусе, истончался прямо на глазах. Следом за темнотой наступила и тишина, рухнувшая на них подобно лавине, и нарушаемая только тихими всхлипами Эрни и едва различимым жужжанием снитча где-то под потолком. А буквально секунду спустя в этой тишине вдруг послышался негромкий зловещий скрежет. Как будто кто-то царапал гвоздем по стеклу. Тяжелые бархатные шторы, закрывающие окно, вдруг раздвинулись, пропуская внутрь поток зыбкого лунного света. Скрежет усилился, постепенно переходя в дробное постукивание, потом стекло звонко лопнуло, засыпав пол мелкими осколками, и в образовавшееся отверстие просунулся длинный белый палец. Палец покрутился, исчез, потом к стеклу прижалась узкая ладонь, выдавила из рамы остатки, и через подоконник, придерживая кружевной подол, неловко перебралась Сесилия Брайтон. Короткое «Блядь!» Драко утонуло в хриплом птичьем крике. Ворон, следом за покойницей ворвавшись в пустую раму, спланировал на одну из книжных стопок и шумно забил крыльями. Труп, покачиваясь, сделал пару шагов, вдруг поднялся в воздух и завис ровно между Эрни и пюпитром. Одна из свечей загорелась. Сесилия опустила руку, и огарок, вздрогнув, влетел точно в раскрытую ладонь. Макмиллан, по-прежнему сидевший на коленях, вскинул голову с распахнутым в немом крике ртом, а покойница, подлетев почти вплотную, приблизила трепещущий огонек к его лицу. Стеклянная россыпь под подоконником противно захрустела. Поттер, с трудом оторвав глаза от двух четких, освещаемых теплым светом профилей, посмотрел туда и невольно отшатнулся. У разбитого окна, переступая босыми ногами по осколкам, с ног до головы перемазанная болотной тиной, стояла Оливия Пламптон. Оборотень, захлопав крыльями, легко перелетел на ее плечо, а Сесилия, развернувшись, вдруг кивком показала на Эрни и вопросительно подняла бровь. Свеча в ее руке по-прежнему освещала каждую черточку перекошенного лица Макмиллана. Оливия перевела на него бессмысленный взгляд, отрицательно покачала головой и стала медленно таять. И, когда от нее остался только зыбкий контур, мисс Брайтон резко взмыла вверх, поднесла свечу к посиневшим губам и, набрав полную грудь воздуха, с силой дохнула прямо на фитиль. Но, вместо того, чтобы погаснуть, маленький огонек неожиданно превратился в поток ревущего пламени. Огненная волна ударила прямо в раскрытый фолиант, окутала дрожащий образ Сильвестра, и дикий вопль, вырвавшийся из книги, заметался под сводами потолка. А дальше огонь понесся по залу с невероятной скоростью, взобрался вверх по портьерам, набросился на деревянные подпорки стен, и сложенные по периметру стопки старых книг вспыхнули в считанные секунды… Но самое красивое пламя бушевало над фолиантом. Изображение Сильвестра плавилось, стекая вниз по языкам огня и придавая им множество изумительных оттенков. Древние страницы сияли так, что на них невозможно было смотреть. Эрни, страшно закричав, бросился в самую гущу пламени, и вскоре его крик перешел в надсадный затихающий хрип. А Гарри, в последний момент выдернув застывшего от ужаса Малфоя из огненного водоворота, прижал безвольное тело к себе и лихорадочно огляделся. Выхода не было. Пламя мощно ревело вокруг них, неумолимо сужая круг, и с каждым вдохом воздух делался все горячее. Между ними и окном стояла сплошная огненная стена, одежда на Поттере уже начала дымиться, и он, встряхнув обвисшего в его руках, всхлипывающего Драко, яростно прошипел: – Это даже не Адское Пламя, Малфой! Мы выберемся, поверь мне! – Верю, – тихо отозвался Драко и, вскинув мокрые от слез глаза, вдруг улыбнулся: – Гарри… У тебя снитч над головой, представляешь? Даже здесь – снитч. – Представляю, – лихорадочно прошептал Гарри, гладя спутанные в беспорядке волосы, а секунду спустя плечи Драко под его рукой странно окаменели, и Малфой, задергавшись, завопил не своим голосом: – Поттер, он огонь отгоняет! Крылышками, блядь! Ты меня слышишь?! Прекращай меня тискать, придурок, и давай выбираться отсюда! * * * Драко присел на край кровати и осторожно погладил покрасневшую, обложенную лечебными компрессами руку Гарри. – Я даже не заметил – когда… – в который раз еле слышно повторил он. – Ты заметил главное, – Поттер улыбнулся краем рта и, поймав его ладонь здоровой рукой, легко сжал. – Ты заметил снитч, Драко. И мы живы лишь благодаря тебе. Я ведь уже думал… – он, не договорив, тяжело вздохнул. – А ты собрался помирать, трепетно прижимая меня к груди, Поттер? – Драко вздернул бровь. – Спасибо, что говоришь это только сейчас. Гарри отведя взгляд, смущенно хмыкнул: – Ты бы тоже решил, что у меня предсмертный бред, если б я вдруг начал лепетать: «У тебя над головой снитч, Драко»… – Сейчас все случившееся кажется бредом, – Малфой покачал головой и, подумав, милосердно сменил тему. – Ладно, Поттер. Что ты сказал аврорам? – А ты? – вопросом на вопрос ответил Гарри. Драко независимо пожал плечами: – Можешь думать обо мне, что угодно, но я сказал, что все произошедшее было несчастным случаем. Предположительно – стихийное возгорание магического огня. Такое бывает, но редко. – Редко – это два раза за всю историю? – Три. Не уходи от вопроса. Гарри помолчал. – Малфой… Можешь думать обо мне, что угодно, но… я сказал им примерно то же самое. – Не может быть, – Драко неверяще рассмеялся. – Или может, Поттер? – Знаешь… – Гарри запнулся. – Ну не тянет Эрни на убийцу. Никак не тянет. Попасть под влияние – это да. Провести ритуал – да. Но не убить, в смысле, не задушить, не ударить ножом.... Понимаешь? И ты заметил, как вели себя покойницы? Меня это очень смущает, Драко. А еще… Поттер снова замолчал, в который раз прокручивая в памяти сцену из будущего, с такой любовью показанную им Сильвестром. И еще та колдография на каминной полке в кабинете у Драко, на которой Малфоя собственнически обнимал… – Что – еще? – наклонившись, тихо спросил Драко. – Ничего, – вздохнув, глухо ответил Поттер. – Вспомнил тебя… из видения. Малфоя передернуло. Гарри бросил на него косой взгляд и усилием воли прогнал тяжелые мысли. Ведь стоило подумать о том, какой участи избежал Драко – они оба избежали, – и все остальное покажется ничего не значащими мелочами… Наклонившись, он вытащил из–под матраца спасший их медальон и протянул его Драко. – Держи, ловец. Говорят, он приносит победу достойным. Так что завтра на игре он тебе пригодится. Ты заслужил его, Малфой. Хотя бы на один день. Драко грустно улыбнулся: – Ты не отдал его аврорам? Я так и знал, Поттер. – Если б я отдал его аврорам, – логично возразил Гарри, – версия со спонтанным возгоранием в доме Макмиллана не стоила бы и выеденного яйца. Пламптонов больше нет, Драко, и… – Когда мы докопаемся до правды?.. – закатив глаза, продолжил Малфой. – …когда мы докопаемся до правды, мы отдадим его. В какой-нибудь музей. – Мерлин, как оригинально. – Сколько скепсиса, – Гарри невольно улыбнулся и уже серьезно добавил: – Все, Малфой, иди отсюда. Все же у тебя завтра не просто игра, а финал. Драко хмыкнул и поднялся: – А за кого, кстати, ты будешь болеть, Поттер? – Я решу по ходу дела, – Гарри поправил повязку. – Сяду в вип-ложу, возьму себе пива… А там – как пойдет. *** Матч был назначен на шесть часов вечера. То, что в ноябре рано темнеет, ни в коем случае не могло остановить устроителей, и теперь весь стадион был залит ярким искусственным светом. Трибуны, на которых не то что яблоку, а вишневой косточке негде было упасть, гудели, словно стая горных шотландских пчел и время от времени вспыхивали разноцветными брызгами волшебных фейерверков. Команды уже готовились к выходу, тренеры и «Соколов» и «Торнадос» давали игрокам последние наставления, те кивали и широко улыбались, подбадривая друг друга обычными спортивными остротами; продавцы всевкусных орешков и сливочного пива сбились с ног, бегая между рядами; золотые и серебряные блестки непрерывным дождем сыпались с низкого неба на поле, образуя в воздухе сложные узоры и эмблемы обеих команд. Гарри Поттер сидел в пустой вип-ложе северного сектора, удобно устроив на подлокотнике кресла раненую левую руку, и пил сливочное пиво, наблюдая за тем, как из блесток складываются имена игроков основного и запасного состава. Его имя, естественно, сложилось из самых больших и витиеватых букв, на что стадион отреагировал незамедлительно и предсказуемо: оглушительной волной приветственных воплей, взрывами волшебных петард и бурными аплодисментами. Гарри усмехнулся. Конечно, все эти люди, пришедшие сюда, чтобы насладиться великолепным зрелищем и острым противостоянием двух блестящих ловцов, будут сегодня разочарованы, не увидев его в воздухе, но целители из госпиталя святого Мунго были вчера категоричны: никаких полетов и нагрузок как минимум неделю. Даже если бы их вердикт и был более мягким, выйти на игру Гарри не смог бы при всем желании – рука его, увы, почти не слушалась. Конечно, он переживал из-за этого. Очень не хотелось думать, что из-за него команда поставлена под удар, а еще отчаянно жаль было упущенного шанса вновь померяться силами с Драко – и Гарри не мог определить, что расстраивает его сильнее. Тренер, конечно, был в шоке, и смену ловца до самого последнего времени держали в секрете – имена участников игры должны были объявить только в момент выхода команд на поле. Возможно, Гарри и плюнул бы на запреты колдомедиков, но рука и в самом деле не оставляла ему такой возможности. Все, что он мог – это наблюдать за игрой из уютной ложи, попивая сливочное пиво и разрываясь между необходимостью болеть за собственную команду и желать удачи Малфою. Малфой… Гарри усмехнулся. Ни один человек в целом мире не знал истинной причины, по которой спаситель магического мира решил стать профессиональным квиддичным игроком. Для него были открыты все пути. Начиная от аврората, куда его брали без подготовки, и заканчивая Министерством Магии, где специально для него собирались открыть новый департамент – любой, какой он только пожелает. На все предложения Гарри вежливо отвечал, что еще не решил, что ему нужно подумать, выбрать, определиться – и при этом ужасался пустоте в душе, где ничего не отзывалось ни на одно, даже самое заманчивое предложение. В тот день, когда Гарри узнал, что Драко Малфой стал ловцом команды «Сенненские Соколы», он ощутил, что в нем просыпается давно забытый азарт. Малфой всегда заставлял его чувствовать себя живым, и если у Гарри Поттера больше не было опасного врага, с которым он должен был сойтись в смертельной схватке, то оставался по крайней мере старый соперник. Кроме того, мало что в магическом мире Гарри любил сильнее, чем возможность летать. Эти два обстоятельства и решили дело – Малфой в профессиональном квиддиче и любовь к полетам привели Гарри Поттера в «Торнадос» – единственный на тот момент клуб, где нуждались в ловце. Естественно, что всем окружающим – даже самым близким друзьям – Гарри озвучивал только вторую причину, а самому себе он долго не признавался в том, что в квиддич, кроме всего прочего, его привела и возможность хотя бы иногда просто видеть Драко… На трибунах поднялся невообразимый шум – болельщики, перекрывая усиленные Сонорусами голоса комментаторов, приветствовали выходящие на поле команды. Имя каждого игрока стадион встречал восторженным гулом, который сменился на разочарованный, когда было объявлено о том, что вместо Гарри Поттера играет Денни Люметт. – Удачи, Денни, – сказал Поттер и отсалютовал своей команде пивной бутылкой. Комментатор уже называл имена «Соколов», и Гарри замер, когда вместо ожидаемого «Драко Малфой» услышал вдруг «Генри Харпер». Стадион возмущенно взвыл. – Что за чушь? – воскликнул Гарри и поставил бутылку на столик возле своего кресла – вип-ложи отличались повышенным комфортом. – Какого Мерлина случилось с Малфоем? Остро захотелось послать Драко сову, причем немедленно, и Гарри завертел головой в поисках кнопки вызова обслуги – для вип-зрителей были предусмотрено и такое, но шустрый домовик вырос перед Поттером раньше, чем он успел нажать на кнопку. – Мистер Поттер, к вам посетитель. Говорит, что вы будете рады его видеть, – приняв растерянный поттеровский кивок за согласие, домовой эльф немедленно испарился. – Мордред и все его дети! – выругался Гарри, сообразив, что о сове он так и не спросил. – Теплый прием, Поттер, ничего не скажешь, – раздался от двери знакомый голос, и Гарри обернулся на звук. У входа в ложу стоял Драко Люциус Малфой собственной персоной и ухмылялся в своей обычной манере. Пару секунд Гарри безумно таращился на эту ухмылку, а потом облегченно вздохнул – Драко живой, это самое главное, со всем остальным можно как-нибудь разобраться. – Впустишь? – спросил Малфой, продолжая ухмыляться. – Нет, я выгоню тебя отсюда к мордредовой матери, если ты немедленно не объяснишь мне, в чем дело! Драко пожал плечами, устраиваясь в кресле рядом с Гарри. – Я заболел, Поттер. Заболел и не могу сегодня выйти на поле. Целители считают, что сильный ветер, неизбежный во время полета, может нанести непоправимый вред моему горлу. – Горлу? – ошарашено переспросил Гарри. Малфой бросил на него быстрый и непонятный взгляд и демонстративно закашлялся, поправляя теплый шарф на шее. – Горлу. Поттер, у меня что, не может заболеть горло? – Конечно, может, – согласился Поттер и тут же спросил с искренним волнением: – Ты сильно переживаешь? – Это всего лишь горло, – снова пожал плечами Драко. – С чего мне переживать? Теплая и смуглая поттеровская ладонь накрыла узкую малфоевскую руку. – Не расстраивайся, Малфой. Я знаю, как для тебя важно было побороться за место ловца в национальной сборной. Ты обязательно попробуешь на следующий год… Драко почувствовал, как тепло от ладони Гарри поднимается все выше и выше по его руке, согревая не только кожу, но и, кажется, что-то еще внутри. Он повернулся к Поттеру и посмотрел ему прямо в глаза. Сердце ухнуло куда-то вниз, когда Малфой наконец собрался с духом и сказал то, что обычно Малфои не говорят никому, никогда и ни при каких обстоятельствах... – На хрена мне эта сборная, Поттер, – весело и как-то хрипло спросил Драко Малфой, – если там не будет тебя? И на хрена мне сражаться за звание лучшего ловца с кем-то, кого зовут не Гарри Поттер? Драко с силой сжал руку Гарри. – Как ты? – спросил его Поттер, просто чтобы о чем-нибудь спросить, потому что на самом деле разговаривать ни о чем не хотелось, хотелось сгрести Малфоя в охапку – вот такого, закутанного в теплый шарф, с холодным носом – и зацеловать до умопомрачения. Но делать такое в вип-ложе под прицелом сотен биноклей и журналистских колдокамер было не самой лучшей идеей – это было понятно даже Поттеру с его фирменным безрассудством. – Поговорил с отцом, потом с мамой, потом опять с отцом, потом с ними обоими вместе, – ровным голосом ответил Драко. – Потом понял, что заболел, вызвал целителя, отправил сову тренеру, поговорил с тренером по камину, выпил дюжину зелий – в общем, у меня был очень напряженный день, Поттер, после не менее напряженной ночи, а уж если учитывать то напряжение, в котором я находился все последнее время... – Да! – воскликнул вдруг Драко с видом человека, только что вспомнившего забавный анекдот. – Сегодня утром некий мистер Дж. Моррисон был настолько смел, что явился к моему отцу с визитом и захватил с собой в качестве подарка пакет с полудюжиной колдографий. – Что? – внезапно севшим голосом спросил Поттер. – Джейми пришел к Люциусу? – Ага! – почти весело кивнул головой Малфой. – Он собирался шантажировать моего папу, предъявив ему снимки, на которых мы с тобой, Поттер… – Занимаемся любовью? – простонал Гарри и тут же смутился – и от того, что представил себе, как Люциус рассматривает эти колдографии, и от того, что выбрал именно фразу «занимаемся любовью», а не обычное грубоватое «трахаемся». – Мерлин миловал, нет! Только случайный поцелуй на крыльце твоего дома – сам не соображу, когда он умудрился нас поймать. – Я убью его! – глухо пообещал Поттер. – Или это уже сделал Люциус? – Ты никогда не догадаешься, что сделал мой отец в этой ситуации, – протянул Малфой. – Никогда! После того как он с выражением крайнего недоумения на лице осведомился у меня, правда ли, что нас с тобой связывают некие… м-м… отношения, мой драгоценный папочка отдал должное предприимчивости молодого человека и предложил ему место своего секретаря – ведь после смерти Эрни оно вакантно. – Блядь! – с чувством произнес Гарри. – Именно, – спокойно согласился с ним Драко. – Но я уже совершеннолетний и у меня есть собственные деньги, Поттер, никто больше не сможет заставить меня жить с ним под одной крышей, и знаешь что? Давай поговорим обо всем этом потом. Не хочу портить себе удовольствие от игры. Несколько секунд они посидели молча, глядя на стадион и не разнимая рук. До матча оставались считанные секунды, напряжение на стадионе пузырилось и лопалось, словно кипящее зелье в гигантском котле, и это радостное возбуждение окатывало горячей волной, напрочь смывая прошлое и оставляя только чистое ощущение момента – того, где были только они двое и квиддич. – Спорим, – вдруг азартно предложил Малфой, – что наш Харпер сделает вашего Люметта? – Денни хороший игрок! – запротестовал Поттер. – Но Харпер намного лучше, – Драко уже полез в карман мантии за кошельком. – Давай, ставлю 10 галлеонов. – Договорились! – только и успел сказать Гарри, прежде чем долгожданный свисток судьи возвестил о начале матча.
Осенние ведьмы: *** Игра получилась упорной и напряженной: то одна, то другая команда вела счет, еще и снитч упорно не шел в руки ни к Харперу, ни к Люметту. Гарри охрип от подбадривающих выкриков, Драко отбил себе ладони, но делу это помогало мало – крохотный золотой шарик если и показывался где-то над полем, то только для того, чтобы тут же исчезнуть. Комментаторы то ли в шутку, то ли всерьез предлагали болельщикам силой мысли призвать снитч к одному из ловцов и развлекали публику старинными легендами о том, что снитч, дескать, обладает собственным разумом и сам выбирает, кому отдаться в руки. – Если это и в самом деле так, – скороговоркой частил комментатор, – то можно предположить, что наш снитч обиделся на подмену. Ведь ему предлагался выбор между руками господ Поттера и Малфоя, а вместо этого он оказался поставлен перед необходимостью выбирать между руками ловцов не менее способных, быть может, но гораздо менее именитых. Кстати, стало известно, что ловцы основного состава обеих команд наблюдают за этим матчем из одной ложи – не правда ли, какой трогательный порыв, дамы и господа, учитывая, что эти двое – непримиримые соперники как на квиддичном поле, так и в жизни? Но вернемся к нашему снитчу! Он… Он показался над полем! Наконец-то! Вот, я вижу золотую точку в восточном секторе поля. Ага, ловцы тоже заметили ее и устремились к ней с двух сторон – Генри Харпер с южной, а Денни Люммет с западной. Харпер находится немного ближе, вот он почти настигает снитч, но и тот не стоит на месте! Снитч уходит, улетает, я бы сказал, со всех крыльев, и перемещается в северный сектор. Да, точно, он оказался в северном секторе, и что это? Наш крылатый шарик остановился перед одной из вип-лож и не трогается с места! Погодите, я подкручу свой бинокль… Невероятно! Просто невероятно, уважаемые болельщики! Именно в этой ложе находятся ловец «Сенненских соколов» Драко Малфой и ловец «Татсхилл Торнадос» Гарри Поттер! Вот это интрига! На ловца, как говорится, и снитч летит! Стадион замер, словно боясь спугнуть крохотный серебряный шарик с трепещущими золотыми крылышками, действительно зависший сейчас в воздухе прямо над полированным барьером вип-ложи. Повинуясь всеобщему настроению, игроки остановили полет, Харпер и Люммет застыли на своих метлах плечом к плечу в полусотне ярдов от цели, а комментаторы замолчали буквально на полуслове. Снитч явно не собирался никуда улетать, он просто ждал, когда кто-то из них двоих – Поттер или Малфой – протянет к нему свою руку. Драко сглотнул и скорее почувствовал, чем услышал, как Гарри рядом сделал то же самое. – Ну что, Поттер, – почему-то шепотом сказал Малфой. – На раз-два-три? – На раз-два-три, – тихо согласился с ним Гарри. Но оба медлили и не торопились считать, а снитч тоже никуда не торопился – он уже нашел своих ловцов – и вокруг по-прежнему стояла звенящая тишина, а взгляды тысяч волшебников и ведьм всех возрастов были устремлены в одну точку… …Человек, смуглый и синеглазый, сидевший в вип-ложе южного сектора, смотрел сквозь стекла бинокля туда же, куда и все остальные, но размышлял в этот момент вовсе не о том, кого из двоих – Малфоя или Поттера – выберет капризный шарик. Он думал о том, что его удача подобна вот этому снитчу – и точно так же, как снитч, она выскользнула у него из рук в самый последний момент. Впрочем, человек был терпелив, изобретателен и ловок, а уж умению обращаться со снитчами он мог поучить любого. Все, что ему сейчас было нужно – это еще один шанс… Эпилог. Эмме Форест было десять с половиной лет, и она давно знала, что отличается от остальных детей умением видеть сквозь стены и двигать предметы силой мысли. «Не рассказывай никому, просто дождись, пока тебе стукнет одиннадцать», – говорила ей с улыбкой старшая сестра отца, тетка Маргарет. Тетка вечно пропадала неизвестно где, носила длинные платья, читала странные книги и – Эмма была твердо в этом уверена – являлась настоящей волшебницей. Такой, какой хотела стать однажды и сама Эмма. Она совершенно не боялась ни темноты, ни призраков, но идею забраться в развалины сгоревшего дома вынашивала довольно долго, прежде чем решилась наконец осуществить задуманное. Эмму всегда интересовал тот факт, что в конце квартала по нечетной стороне один номер дома был пропущен – после семнадцатого сразу шел двадцать первый. Она спрашивала у взрослых, почему так, но все только пожимали плечами и ничего вразумительного не отвечали. Когда Эмма проходила мимо узкого скверика между двумя домами, она никак не могла отделаться от ощущения, что там чего-то не хватает. В двадцатых числах сентября она решилась – подошла как-то вечером к не дававшему ей покоя скверу и негромко сказала: Рочестер-стрит, девятнадцать. И едва не упала в обморок, когда прямо из пустоты проявилось обгоревшее двухэтажное здание. Тогда Эмма со всех ног бросилась наутек, и долго еще боялась возвращаться к этому месту. Но таинственный дом манил, и перед Хэллоуином она все-таки решилась сходить туда на разведку. Пожалуй, если бы можно было взять с собой подружек, было бы не так страшно – по дороге подбадривали бы друг друга дурацкими хэллоунскими песенками и страшилками, ну, и повизжали бы вместе, если что. Но никто во всем квартале, кроме Эммы, не видел девятнадцатый номер по Рочестер-стрит. Очень хотелось посоветоваться с теткой Маргарет, но та опять запропастилась куда-то, а любопытство съедало Эмму и тянуло ее к сгоревшему дому – про себя она окрестила его как «Дом с привидениями» – словно магнитом. Перед силой этого любопытства отступал даже страх, и появлялось ничем не обоснованное ощущение, будто впереди ее ожидает какая-то тайна. Изнутри «Дом с привидениями» выглядел еще более зловеще. Снаружи просто торчал обгорелый кирпичный остов с проваленными балками крыши, внутри же, все стены и потолки были расчерчены причудливыми черными пятнами, оставленными когда-то языками пламени; стекол не было ни в одном окне, а останки мебели и утвари, превратившиеся в мелкое крошево, устилали полы ровным слоем и противно хрустели при каждом шаге. Эмма прошла по коридору, повернула раз, другой и уже собиралась возвратиться, как вдруг закопченная дверь в стене с правой стороны распахнулась словно сама собой. Пару секунд девочка стояла на пороге, раздумывая, как поступить, но предвкушение тайны и настоящего приключения разрасталось у нее внутри щекотными лимонадными пузырьками. И, не в силах больше бороться с этой щекоткой, Эмма переступила порог и смело пошла вперед. Комната выглядела так, словно по ней прошелся не только огонь, но и настоящий ураган. В стенах виднелись вмятины, а подоконники покорежило, выгнуло дугой, и окна напоминали раззявленные в беззвучном вопле хищные пасти. Пол был устелен ровным слоем все тех же обгорелых останков и осколков, с потолка свисали какие-то жуткого вида лохмотья, и дневной свет, казалось, тускнел и терялся в клочьях пыли и хлопьях сажи. Эмма повертела головой, разглядывая обезображенную огнем комнату, а потом – под воздействием все того же непреодолимого восхитительного предчувствия – закрыла глаза и двинулась вперед на ощупь. Вокруг стояла абсолютная тишина – сюда не доносились звуки с улицы. Эмма медленно шла, выставив вперед руки и слыша только собственное дыхание и хруст под своими ногами. Если бы кто-то сейчас оказался с ней рядом и спросил ее, почему она идет с закрытыми глазами, Эмма не нашлась бы что ответить. Просто это казалось ей сейчас правильным, вот и все. Она не знала, почему так поступает, и не знала, почему, пройдя полдюжины шагов по прямой, неторопливо и уверенно повернула налево и направилась в угол комнаты. Еще ровно шесть шагов – и Эмма открыла глаза. В углу обнаружилась горка пепла, и Эмма немедленно присела перед ней на корточки. При первом же взмахе руки пепел разлетелся, а под ним обнаружилась книга. Обложка ее вся была перемазана сажей, но обгорели лишь уголки, и когда девочка осторожным движением дотронулась до одного из них, книга распахнулась – не открылась, а именно распахнулась, широко и приглашающе, и страницы сами собой стали перелистываться с бешеной скоростью. Эмма сидела, зажав руками рот, охваченная и страхом и восхищением, глядя, как мелькают перед ее глазами картинки, полузнакомые буквы и совершенно незнакомые символы. Настоящее волшебство – вот что разворачивалось сейчас перед ней, и она ни за что не хотела упустить хоть крохотный его кусочек. Движение страниц прекратилось так же внезапно, как и началось. Книга открылась на нужном развороте – и с темного пергамента на Эмму смотрел красивый светловолосый мужчина в старинном камзоле. Девочка осторожно потрогала изображение – портрет показался ей удивительно привлекательным. В голове немедленно зазвучала странная песенка с простеньким мотивчиком. Все слова по отдельности вроде бы казались Эмме знакомыми, но их общий смысл ускользал от понимания. Тонки врата, размыта грань, и кровь течет в песок. Встречайте поскорей Самайн, его приходит срок! Эмма испуганно отдернула руку от портрета. Пальцы проехались по обрезу книги, и кованый металлический уголок до крови оцарапал палец. Встречайте всех, кто сладко спит в курганах под землей, все, кто не назван и забыт, спешат к себе домой! Эмма вскрикнула от резкой боли и сунула оцарапанный палец в рот, но одна крохотная капелька крови успела упасть на книжную страницу – прямо на портрет, туда, где под слоем нарисованной одежды пряталось сердце неизвестного мага. Охота мчит, и слышен зов – ему ты отвечай! Король охоты так суров в ночь, что ведет Самайн! Эмме стало по-настоящему страшно – и от того, что песенка в голове не умолкала, и от того, что рисунок, на который попала капелька крови, оживал прямо на глазах. Девочка, будто завороженная, наблюдала, как впитывается ее кровь в потускневший от времени портрет, как он оживает, разгораются краски, становятся ярче цвета и четче детали, а в глазах волшебника появляется живой блеск. Не бойся, милое дитя, и глаз не закрывай, тебя возьмет к себе шутя торжественный Самайн. Эмме почудилось, что мужчина на портрете улыбнулся ей, и в тот же миг в груди у нее разлилось пряное тепло, и ноги ослабели. Она опустилась на колени и склонилась над книгой так низко, насколько могла. От древних страниц ощутимо пахнуло жаром, а песня, звучавшая в голове, превратилась в разухабистый хор, в котором слышались голоса и мужские и женские, и детские, и совсем уж нечеловеческие. В этом хоре можно было различить далекий тревожный звук охотничьего рожка и тоскливую песнь свирели и низкие медные басы и зловещие хриплые трещотки. Эмма зажала руками уши, но песня звучала вовсе не в ушах, она разносилась под ее кожей вместе с кровью, пульсировала горячими сгустками мелодии и барабанила в виски тонкими серебряными молоточками ритма. Сегодня воздух стыл и прян, и свечи зажжены. Тебя возьмет к себе Самайн, ты окунешься в сны. Тебе от гончих не уйти сквозь сотни лет и стран. Дитя, иного нет пути – лишь в призрачный Самайн… Жар, исходящий от книги, становился уже нестерпимым, в коленки врезалось что-то острое, а песня, звучащая в голове, вызывала только одно нестерпимое желание: размозжить эту самую голову прямо о закопченную обугленную стену, но Эмма наклонялась к книге все ближе и ближе, завороженная блеском глаз неведомого волшебника. Теперь у нее не оставалось уже ни капли сомнений в том, что мужчина на картинке – волшебник. Песня давила на ее мозг изнутри, выдавливала глаза, распирала череп, взрывалась тысячей петард и распадалась на сотни острых бритвенных лезвий. Эмме хотелось кричать – но она не могла выдавить из себя ни звука. Хотелось вскочить на ноги – но у нее не было сил шевельнуться. Хотелось закрыть глаза, а открыв их, обнаружить, что волшебная книга ей просто привиделась, но веки не подчинялись более ее приказам, также как и все остальные части тела. Благословен тот день и час, что высшим богом дан, когда на свет ты родилась, чтоб умереть в Самайн! Перед глазами поплыли темные пятна, из этих пятен стали складываться странные и пугающие картинки: призрачные всадники на лошадях-скелетах; существо с человеческим телом и изогнутыми рогами на голове; прозрачные собаки ростом с жеребят; темные облака, расступающиеся на миг и приоткрывающие взгляду огромную, багрового цвета луну, которая немедленно сделалась прозрачной и синей. Эмма почти теряла сознание от перенапряжения и ужаса, как вдруг все прекратилось. Смолкли голоса, стихли инструменты, звякнув напоследок оборванной струной, истаяли в туманной дымке видения. Сердце колотилось испуганной птичкой, лицо и ладони взмокли от пота, Эмма дрожала всем телом и тщетно пыталась понять, что с ней только что произошло. Книга лежала перед ней неподвижно, открытая на той же самой странице – и производила жуткое впечатление довольного и сытого зверя. Девочка бросила последний взгляд на портрет и сделала медленное осторожное движение назад – прочь от этой страшной книги, подальше из этого зловещего места. Ничего не происходило, и Эмма осторожно поднялась с колен. Ноги не слушались ее, она едва не упала, но все же нашла в себе силы повернуться и пойти к выходу – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, не оглядываясь, не останавливаясь ни на секунду, словно свора страшных собак из ее видения гнались за нею по пятам. Несколько секунд – и девочки уже не было в комнате. Книга так и осталась лежать среди обломков и пепла, раскрытая и беззащитная. По страницам ее время от времени пробегали голубые искры, и тогда страницы слабо шевелились и приподнимались, словно от дуновения ветерка. Дух Книги ощущал себя довольным – он знал, что не успеет еще луна постареть, а новая жертва его демонических игр вновь вернется сюда, чтобы, обмирая от ужаса и сознания собственной смелости, приоткрыть тяжелую обложку. Дух, затерянный между мирами, отчаянно не любил скучать, а затеянная им очередная забава обещала быть весьма нескучной…
Осенние ведьмы: Обсуждение и голосование.
полная версия страницы