Форум » "Весёлые старты" 2012 » ВС 3: "Во тьме", ГП/ЛМ, слэш, романс, мистика, хоррор, миди, R » Ответить
ВС 3: "Во тьме", ГП/ЛМ, слэш, романс, мистика, хоррор, миди, R
Немыслимый пейринг: Название: Во тьме Автор: Tau Mirta Бета: Kamoshi2012 Иллюстрация: morgul Пейринг: Гарри Поттер/Люциус Малфой Жанр: romance, мистика, местами хоррор Тип: слэш Рейтинг: R Саммари: Малфой и Поттер под одной крышей — не к добру. Особенно если это крыша нехорошего дома на Гриммо. Дисклеймер: не наше. Позаимствовали для темных дел. Размер: миди (ок. 14.000 слов) Предупреждение: AU, ООС Примечание: Фик написан на «Весёлые старты — 2012» на ЗФ, тема: Carpe diem (Лови день).
Ответов - 74, стр:
1 2 3 All
Немыслимый пейринг: Глава 1 Дверь кабинета с грохотом распахнулась. — Что ещё за закон о Надлежащем поведении? Кингсли, не поднимая глаз от пергамента, ответил: — Закон об ограничении в правах бывших Пожирателей, а также тех, чьё сотрудничество с Волдемортом было доказано. Здравствуй, Гарри. — Им нельзя выезжать за границу? Привет. — В том числе. Присаживайся. Гарри захлопнул дверь и плюхнулся в предложенное кресло. — А почему? Кингсли отложил документы. — И за что мы платим преподавателям аврорской школы, если второкурсники даже не знают свода законов? — Может, этот закон был недавно принят? — Гарри смутился. — Так почему они не могут покидать Англию? — Британию. Не могут потому, что у Волдеморта были союзники на континенте и существует опасность заговора. — Чушь! Их переловили. — Не всех. И вообще, не могли же мы просто отправить бывших Пожирателей на свободу. В данном случае постановление о невыезде и досмотре почты принято для общего спокойствия. Да, а почему ты спрашиваешь? Гарри побарабанил пальцами по подлокотнику и начал: — Вчера я получил письмо от Нарциссы Малфой. Она хотела встретиться… …К назначенному времени он опоздал и оттого сразу почувствовал себя неуютно. Впрочем, Нарцисса тоже явно нервничала. Она сидела над нетронутым кофе и теребила салфетку. При виде Гарри даже привстала, чем смутила его ещё больше. — Не думала, что вы придёте. — Мы же договорились, — после занятий Гарри был ужасно голоден, но наедаться при Нарциссе почему-то не хотелось. Кроме того, его разбирало любопытство. Они не виделись со времён процесса над Малфоями. Гарри заказал себе чай и выжидающе посмотрел на неё. Нарцисса отложила салфетку и глубоко вздохнула. — Люциусу необходимо восстановление в правах. Сделать это можно, пройдя особую процедуру: заслуживающий доверия гражданин должен взять его на поруки. Тогда через месяц ограничения будут сняты, — тихо сказала она. Гарри поперхнулся чаем. — И вы хотите, чтобы я?.. — Больше некому. Это было похоже на правду. Знакомые Малфоев вряд ли входили в категорию «заслуживающих доверия граждан», надеяться на альтруизм остальных Нарцисса тоже не могла. Отношение к бывшим Пожирателям было вполне определённым, разве что вслед не плевали. И всё же прийти и вот так запросто попытаться навязать ему непонятное шефство? Над Люциусом? Гарри отставил чашку и сказал как можно мягче: — Послушайте, миссис Малфой… — Он болен, — перебила Нарцисса. — Необходимое лечение можно получить только на континенте, и ехать нужно как можно скорее. Гарри, — её голос дрогнул, — я прошу вас. Просит. Нарцисса Малфой просит. Могла бы напомнить, как солгала Волдеморту о его гибели, но не стала; пусть это было ради Драко, но как ни крути, если б не та её ложь, кто знает, чем бы всё закончилось. Тогда она защищала сына, теперь мужа. «Мог бы и сам явиться», — с неожиданной злостью подумал Гарри. Нарцисса казалась усталой, в уголках глаз и губ залегли тонкие морщинки. Он смотрел и понимал, что не сможет отказать… — Я пришёл спросить, в чём заключается процедура? Что надо делать? На лице Кингсли отразилась боль. — Ты согласился, не узнав даже, что конкретно требуется? — Э-э… Ну да. — Кто там у вас стратегию ведёт? Уволить к чёртовой матери. — Кингсли… А нельзя сделать для Малфоя исключение? У него же уважительная причина. — Прецедентов пока не было. — Так может, создадим, а? — Какой ты быстрый. Между прочим, ограничение существует не только на бумаге. Было наложено специальное заклятие. — Невыразимцы? Кингсли скорбно кивнул. — Чтобы снять заклятие с одной-единственной задницы, мне придётся собрать весь отдел. У них же половина в командировках, а остальные плевать на меня хотели. — Как так? — Эти засекреченные негодяи никому на самом деле не подчиняются, — Кингсли тяжко вздохнул. — Вот что… Вечером я тебе напишу. Надо выяснить, что там с Люциусом, почему такая спешка. Чем он болен? — Понятия не имею, — проворчал Гарри. — Надеюсь, хоть под себя не ходит. ***** Вечером он получил от Кингсли лаконичное письмо («Всё правда») и копию постановления. Выходило, им с Малфоем придётся прожить месяц под одной крышей. Учитывая размеры дома на Гриммо, не страшно. На следующий день, вернувшись из аврората, Гарри прохаживался в гостиной, постукивая палочкой по ладони. Нарцисса ничего толком не объяснила, только назначила время и сразу ушла, словно боялась, что он передумает. Интересно, что же всё-таки случилось с… Каминное пламя загудело, окрасилось зелёным, и на ковёр шагнул Люциус Малфой. Гарри застыл. Боялся он зря — ходить Малфой мог. И вообще выглядел обычно — прямая спина, дорогая мантия, трость… Люциус поднял голову, рывком отбрасывая с лица распущенные волосы. …и узкая чёрная повязка на глазах. Гарри изумлённо выдохнул, и Люциус обернулся к нему. — Мистер Поттер? Тот машинально кивнул, а потом, спохватившись, выдавил: — Ага. Так себе ответ. Люциус усмехнулся. — Не передумали? — Нет, — Гарри вспомнил об обязанностях хозяина. — Проходите. Люциус отошёл от камина. Его трость по рукоятку была обёрнута чем-то мягким, вроде замши, и глухо ударяла в пол. Гарри наблюдал, не зная, как быть. Пододвинуть ему кресло? Взять за руку и подвести? Тут, к счастью, камин зашумел вновь, и появилась Нарцисса, за ней — маленький, изнурённого вида человечек с аденоидным голосом. Он назвался министерским представителем и прогнусил: — Все ли заинтересованные субъекты собрались? — Все, — ответила Нарцисса. Коротышка развернул пергамент и заунывным голосом зачитал права и обязанности. — …Надзирающий субъект — Гарри Джеймс Поттер, — он поднял глаза. Повисла пауза. — Это я, — сообразил, наконец, Гарри. Их что, можно спутать? Он покосился на Малфоя — тот улыбался. Смешно ему. Взгляд скользнул ниже, замечая стиснутые на рукоятке трости пальцы. Нет, не смешно. Нервничает. Гарри это странным образом успокоило. Слепота, надо же. Такого и врагу не пожелаешь. Он глянул на замершую Нарциссу и ободряюще кивнул. — Итак, в соответствии с постановлением, вы берёте на себя… — Беру, беру. Коротышка смерил его недовольным взглядом, но одёргивать не стал. — Хорошо. Поднадзорный субъект — Люциус Абракас Малфой… И опять поднял глаза. В конце он наложил специальное заклятие, обвившее их ладони наподобие Нерушимой клятвы, и откланялся, сказав, что вернётся через тридцать дней. Нарцисса обратилась к Гарри: — Вещи я пришлю с домовиком, если не возражаете. — Конечно. Напоследок она погладила Люциуса по руке. Тот поймал её пальцы, сжал. Простая, почти дружеская ласка. Гарри отчего-то стало неловко, и он отвернулся. А потом Нарцисса ушла, оставив их вдвоём. — Давайте я покажу вам комнату… — Гарри осёкся. Он по-прежнему не знал, как обращаться с Люциусом. Тот держался вполне непринуждённо, разве двигался медленнее, чем обычный человек. Вот и сейчас он стоял, обернувшись к Гарри, и казалось, что повязка на глаза надета для смеха. — То есть, я вас… провожу? — Обычно я прибегаю к помощи домашних эльфов. Гарри с облегчением щёлкнул пальцами. — Кричер! — Хозяин? — Мистер Малфой будет нашим гостем в ближайшие тридцать дней. По… проводи его в комнату. Кричер понятливо кивнул и безо всяких церемоний потянул Люциуса за мантию. — Пойдёмте, сэр. Они удалились под бормотание: — От камина до двери наискосок десять ваших шагов… А вот и дверь, порога нет… Вы не думайте, я и старого хозяина водил, он под конец совсем ослеп… ***** Домовик Поттера оказался толковым поводырём, Люциус даже ни разу споткнулся. — Вот и спальня, сэр. Слева гардероб, тут зеркало, хотя вам не надо… — Дальше я сам, ступай. Тот исчез бесшумно, но Люциус догадался, что остался один. За время болезни у него развилось особое, на уровне инстинктов, чутьё. Постукивая тростью по полу, он добрался до кровати и сел. За время болезни, да. Слепота наступила мгновенно, безо всяких предваряющих симптомов. Просто восемь месяцев назад он проснулся в темноте. Подумал: как громко поют птицы ночью, странно. А потом ощутил бьющее в лицо тепло, ещё не веря себе, поводил перед глазами рукой. И закричал. В Мунго к его беде поначалу отнеслись прохладно. Видимо, на бывших Пожирателей клятва Асклепия не распространялась. Его гоняли из кабинета в кабинет до тех пор, пока Нарцисса не пригрозила руководству жалобой в Международную гильдию целителей. И потянулись бесконечные обследования. Через несколько месяцев удалось выявить причину — тёмное заклятие, но вылечить так и не смогли. Сказали лишь, что через семь недель эффект станет необратимым, и порекомендовали лучшую офтальмологическую клинику. Австрийскую. Узнав об условиях отмены ограничений, Люциус подумал — всё, носить ему повязку до самой смерти. Кто же возьмёт на поруки Малфоя, если в Мэнор до сих пор приходят письма с угрозами и любезными пожеланиями сдохнуть в Азкабане? А если кто и согласится, то вряд ли министерские чиновники будут считаться с таким человеком. «Кое с кем посчитаются», — сказала Нарцисса и написала Поттеру. Люциус был уверен, что тот откажет. Однако Нарцисса смогла его уговорить, чем оказала мужу последнюю — хотелось верить — услугу. После окончания процессов, когда всё решилось в их пользу, Люциус первым заговорил о разводе. Она не возражала. Вместе с облегчением пришла опустошённость, было так странно просто жить, ничего не боясь; Люциус с тоской осознал, какой неподъёмный груз тащила на себе Нарцисса все эти годы. За тщеславие и авантюризм, которые в своё время привели его к Лорду, пришлось расплачиваться всей семье. Нарцисса не жаловалась, ни разу не упрекнула его. Она просто была рядом. В последние годы уже не как супруга, но как друг и союзник. И самое малое, что Люциус мог сделать в благодарность — отпустить, позволить жить для себя. Ему и самому хотелось оставить прошлое в прошлом, изменить что-то. Но вмешалась болезнь. Конечно, Нарцисса наотрез отказалась уходить. На крик Люциуса тем утром темнота отозвалась знакомым успокаивающим голосом, и Нарцисса стала его первой и единственной сиделкой, помогала одеваться, кормила. Вряд ли он бы смог принять помощь такого рода от кого-то ещё. Появились учебники по ориентировке, сиделка стала и поводырём. Верная, несгибаемая Нарцисса. Люциус учился обходиться самостоятельно и достиг немалых успехов, но она по-прежнему была рядом. На все возражения отвечала, что слепота была эффектным ходом, но так просто ему от постылой жены не отделаться. Люциус тоже смеялся, но со временем стал различать горечь — словно еле уловимая нота вплеталась в аромат духов. Он не сразу сообразил, что так пахнет её усталость. Становиться «поднадзорным субъектом» и зависеть от Поттера не хотелось. Не то чтобы он ждал ежедневных Круцио. Была вероятность, что унизительное шефство закончится ничем: Поттер вполне мог придраться к чему-нибудь или даже соврать. Месть — самое вкусное из блюд, особенно в холодном виде. Хотя нет, гриффиндорцы себе такого не позволяют. Наверно, будь его воля, отправил бы слепого калеку на все четыре стороны. И это почему-то казалось самым унизительным. Люциус поднялся с кровати. Чем бы всё ни закончилось, никто не сможет упрекнуть его в том, что он не воспользовался шансом. Пальцы привычно заскользили по покрывалу, по лакированной поверхности тумбочки, по стене — Люциус осматривал комнату. Он не собирался спотыкаться и выставлять себя на посмешище. Только не перед Поттером. ***** Домовик из Мэнора прибыл почти сразу. Гарри взял уменьшенные свёртки и некоторое время раздумывал, отнести их самому или передать с Кричером. Решил подняться — всё равно надо было прояснить некоторые моменты. Люциус стоял у окна. Он обернулся к вошедшему Гарри, и тот постарался не смотреть на смущающую повязку. — Ваши вещи. Мне увеличить или вы сами? — Я не пользуюсь палочкой. — Почему? — Потому что я не вижу. Гарри представил, что было бы, начни кто-то колдовать с закрытыми, скажем, глазами. Неправильный пасс способен свести на нет любое заклинание, но это полбеды; куда хуже, если промахнёшься — хоть тем же Энгоргио. — Э-э… Значит, мне нет нужды проверять вашу палочку. — Значит, нет. Я даже не взял её с собой. — Хорошо. Но вы, наверно, знаете, что я должен наложить… — …Сигнальные и Следящие чары. Пожалуйста. Колдовать при Люциусе было неловко. Возможно, оттого, что он стоял с подчёркнуто равнодушным видом, обратив обозначенный повязкой взгляд куда-то мимо Гарри, словно тот был докучливой мухой. Гарри начал сердиться. Нашёлся тоже страдалец. Он наложил необходимые чары и буркнул: — Если куда-то пойдёте… — Я никуда не собираюсь. — Прекрасно. Энгоргио! — он увеличил присланные свёртки. — Если что понадобится, зовите Кричера. — Разве вы не будете осматривать мои вещи? — сказано это было предупредительным тоном, но Гарри распознал лёгкую издёвку и разозлился окончательно. — Пока не хочется; может, потом как-нибудь, — так же вежливо ответил он, с удовольствием отметив, что Люциус поджал губы. Так-то. Пусть не забывается. — Ужин в восемь. Не возражаете? — неожиданно для самого себя добавил Гарри. — Нет. А мог бы попросить принести в спальню. Не хочет прятаться, ну-ну. Гарри вышел, удивлённый собственным поведением. Вообще-то он прекрасно обходился столовой аврората, а дома наспех лепил сандвичи, но Люциусу об этом знать не стоит. Подумает ещё, Поттер за столом сидеть не умеет. Да и Кричер обрадуется случаю проявить заботу. ***** Судя по всему, Кричер был просто счастлив. — Серебро-то зачем вытащил? — Гарри ошеломлённо разглядывал накрытый стол. Еды было на десятерых. Столовых приборов, кажется, тоже. В холле раздался знакомый глухой стук и бормотание домовика. Высокий гость прибыл. Сначала Гарри наблюдал за сидящим напротив Люциусом исподтишка, потом плюнул и стал смотреть в открытую. Это было занятно. Стало ясно, что небрежная элегантность и раскованность Люциуса — лишь видимость. На самом деле это был выверенный, доведённый до автоматизма ритуал: плавный жест, еле заметное касание кончиками пальцев — по свёрнутой салфетке, по ряду приборов. Раскрытая ладонь, зависшая на долю секунды над тарелкой — горячо? Покачивание бокала в руках, чтобы оценить, насколько он полон. Целая система, и это только для еды. Люциус не запрокидывал голову, как обычно делают слепые, не держал её неестественно прямо; сохранялась иллюзия зрячего человека, который вот-вот стянет повязку с глаз и зашвырнёт подальше. Привычка или самоконтроль? Гарри вдруг стало интересно, как давно он живёт с этим, но такой вопрос был бы не лучшим началом разговора. — Как вы устроились? — Хорошо, спасибо. — А… Как поживает ваша семья? — Мистер Поттер, вовсе не обязательно быть со мной вежливым, — обронил Люциус. — Как угодно, — Гарри уткнулся в жаркое, думая, что традицию сандвичей по вечерам надо будет возродить. А этот пусть ест здесь или у себя в спальне. Подумаешь. Наступившее молчание показалось почти осязаемым. Звяканье приборов раздавалось в гулкой тишине огромной столовой оглушительным лязгом. Гарри размазывал гарнир по тарелке. Уйти, что ли? — Драко недавно обручился, — сказал вдруг Люциус. — Его избранница, мисс Гринграсс, училась в Хогвартсе. Возможно, вы помните. — Фамилия знакомая, — Гарри задумался. — Их, вроде, две было? — Да. Это Астория. — А. То есть, мои поздравления. Кричер подал десерт. Люциус стянул с блюдечка шпажку с кусочками дыни и откинулся на спинку стула. Он опять «смотрел» на Гарри, и тот невольно выпрямил спину. — А вы? — Что? — Гарри отправил в рот крупную виноградину. — Уже запланировали свадьбу с мисс Уизли? — Вообще-то мы расстались ещё в прошлом году. — Почему же? Гарри опешил: вот это бесцеремонность! Так и подмывало сказать что-нибудь вроде «потому что я предпочитаю спать с парнями», но он сдержался. — Это бывает. — Вот как. — А ещё я предпочитаю спать с парнями. Не сдержался. Люциус поперхнулся дыней; остаток ужина прошёл в молчании. Потом Люциус отправился наверх, а Гарри поплёлся составлять конспект по продвинутым боевым заклятиям. Мысленно он ругал себя за ребячество. Цивилизованного ужина не получилось, чего уж там. Хотя Малфой сам напросился. В тексте учебника детально разбиралось положение кисти при сотворении чар, и в памяти всплыли движения зрячих рук Люциуса. Гарри раздражённо тряхнул головой и сосредоточился на задании.
Немыслимый пейринг: Глава 2 На следующее утро Люциус поднялся рано. На новом месте плохо спалось, всё казалось непривычным, неудобным, сны были мутными и тягостными. Одеваясь, он слышал, как Поттер шлёпает по коридору и болтает с Кричером. Вспомнив ужин, Люциус поморщился. Нахальный Поттер. Вот он, Гриффиндор во всей красе. Но неужели и вправду предпочитает мужчин? Какой удар для прекрасной половины магомира. «Пророк» бы обрадовался новости. Впрочем, Золотому мальчику ещё и не то позволено. Люциус задумался, по привычке пытаясь создать образ по немногим доступным ему данным. Нет, уже не мальчик. Ровесник Драко, двадцать лет. Уверенная, даже тяжеловатая поступь; голос скорее высокий, но вполне мужской; язык… острый. Но надо отдать должное, Поттер старается быть гостеприимным. Люциус решил в дальнейшем не провоцировать его. Без особой нужды. Ванная была освоена ещё накануне, так что душ Люциус принял быстро. Отказавшись от предложенного Кричером завтрака, он вышел из спальни, глубоко вздохнул и обернулся к стене. Нужно было осмотреть дом. Конечно, он помнил особняк Блэков. Однако обострившееся обоняние различало запах краски, клея и лака — был ремонт; да и раньше Люциус смотрел на всё не так, как сейчас. Дюймы гладких реек под руками, футы мягкого ковра под ногами. Резные рамы картин, потрескивающие над головой светильники. По коридору он прошёл четыре раза, по два вдоль каждой стены, запоминая, выверяя количество шагов. Дальше была лестница. Её ширина, высота ступенек, их количество. Он потратил почти час, но научился спускаться, лишь чуть касаясь пальцами перил. Лучше бы, конечно, совсем не касаясь, но ничего. — Можно и так, — пробормотал Люциус, подавив желание сеть прямо на ступеньку. Ориентировка в огромном доме — изматывающий труд. К счастью, опыт имелся. В первый же месяц, когда стало ясно, что слепота не кратковременная, Люциус стал учиться жить заново. Было сложно. Единственный плюс — пить, как боялась Нарцисса, он не начал. Не то чтобы не хотелось; просто не мог позволить себе такую роскошь, сил не хватало. Темноту нужно было обживать. Он усадил Драко за ведение дел и отправился в путешествие по собственному дому. Спотыкался, падал, терялся в саду, сходил с ума от своей беспомощности, но продолжал. Не хотелось зависеть от кого-то, даже от безропотного эльфа-поводыря. Впервые в жизни Люциус мог просто жить, без оглядки, без надзора, и свобода передвижения, пусть даже по дому, была крайне важна. Так же, как умение держать голову на манер зрячего. Передышка закончилась, он сошёл по лестнице. Впереди ждал холл размером с квиддичное поле. ***** После полудня Люциус позволил себе отдохнуть и отправил Кричера за чаем. Гостиную нашёл сам. Эту комнату он помнил лучше других. Хотя всё могло сильно измениться… Касаясь рукой стены, Люциус дошёл до окна. Одна из неискоренимых привычек зрячей жизни — всегда вставать у окна. Он криво улыбнулся, подставляя лицо мягким лучам осеннего солнца. Еле слышный шорох подсказывал, что снаружи листопад. Уже октябрь. Вдруг тьма перестала быть зыбкой и однородной. Он ощутил присутствие. — Кричер? Тишина. Но кто-то был рядом, он не мог ошибиться! Люциус повернулся и настойчиво повторил: — Кричер, это ты? Лицо омыл порыв холодного ветра. Ветра? Нет, то был иной, неподвижный холод. Застывший. Словно перед ним держали нечто заледенелое. Люциус вжался в подоконник. Холод стал ближе, прильнул почти вплотную. Что бы это ни было, оно тянулось к нему… Грохот упавшего подноса вернул миру тепло и звуки. — Что за… — Люциус поперхнулся — воздух застревал в пересохшем горле. — У Кричера руки не держат, простите старого Кричера, глупого Кричера! — неслись от двери скрипучие причитания. — Я сейчас принесу ещё! — Конечно, — пробормотал Люциус. Домовик исчез с тихим хлопком. То, иное, присутствие тоже рассеялось. Странные галлюцинации. Наверное, надо отдохнуть. Люциус осторожно скользнул вперёд, пытаясь отыскать софу. И всё же поведение Кричера настораживало. Он и перед Поттером-то не заискивал, а тут истерика в духе приснопамятного Добби. Люциус мог бы поклясться, что Кричер напуган, сильно напуган. Надо расспросить его. Хотя если задумываться об эмоциях домовиков, то кончишь тем, что станешь разговаривать с мебелью. Люциус нащупал кожаную софу, уселся, с удовольствием вытянув уставшие ноги. Лучше спросить, когда там заканчиваются занятия в аврорате. Не хватало ещё, чтобы Поттер застал его за ориентировкой. ***** После посиделок в аврорском пабе Гарри возвращался домой в состоянии, которое Рон метко именовал «недогон». Приятная расслабленность ушла, зато подступила головная боль, и нужно было либо добавить, либо срочно протрезветь. Шагая в камин, Гарри как раз обдумывал оба варианта, склоняясь к первому. В гостиной обнаружился Малфой. На шум камина он обернулся и вскинул голову, будто поводя носом. Гарри отряхнулся от золы, шагнул ближе и, конечно, споткнулся о кочергу. — Чёрт! То есть, добрый вечер, — пробормотал он. — Да вы пьяны, — неверяще сказал Малфой. — Пьяны! — Ну и что? Вам-то какое… — Вы хоть помните, что по истечении суток должны снять кольцо? — А серьги мне не надеть? — на автомате огрызнулся Гарри. Он всё не мог взять в толк, почему Малфой налетел с претензиями. — О-о… — понимающе протянул тот. — Вы даже не прочитали правила до конца. — Прочитал! «Только помню хреново». Люциус склонил голову — ни дать ни взять смерил пренебрежительным взглядом. — Что ж, теперь я вижу, вы достойный наследник Блэка. Он тоже начал спиваться в юном возрасте. Упоминание о Сириусе взбесило окончательно. — А по-моему, вы не очень хорошо видите, — прошипел Гарри. Люциус изменился в лице. Пару секунд стоял, стискивая рукоятку трости, а потом метнулся к выходу. — М-м… Мистер Малфой, я не хотел… Но тот был уже у дверей. На миг Гарри испугался, что он не попадёт в проём, и невольно втянул голову в плечи. Но обошлось: Люциус вылетел в холл, шарахнув дверью так, что звякнули подвески на люстре. — Вот и поговорили, — пробормотал Гарри, усаживаясь прямо на ковёр. Только вчера решил быть вежливым с Малфоем, и на тебе. Но он сам виноват — чего набросился? И что ещё за кольца? Кажется, в инструкции что-то такое говорилось… Гарри потёр ноющие виски. Нет, последняя кружка явно была лишней. — Кричер. — Хозяин? — Принеси из ванной пакетик порошка, там увидишь, на полке. — Я знаю, какой. Хозяин им часто лечится, — сказано это было обычным ровным тоном, но Гарри почудилось осуждение. Он прикрыл глаза. Да, в последнее время тянет выпить… — Что подать к ужину? — спросил Кричер, пока Гарри, морщась, пил лекарство с дурацким названием «Трезвый судья». — Спроси у мистера Малфоя. — Спросил. Он велел катиться к дьяволу. — Это значит: «На твой вкус». — Хорошо, — Кричер забрал стакан и испарился. Гарри зажмурился, пережидая обычную после приёма «Судьи» дурноту. Ничего, сейчас отпустит. Чем больше он трезвел, тем паршивей становилось на душе. Н-да, уел Малфоя, молодец. Пусть он сам нарвался, но говорить такое было подло. Всё равно что бить ниже пояса. Люциус, конечно, агрессивная зараза; с другой стороны, разве легко лучиться счастьем в его состоянии? Гарри стянул очки и устало потёр переносицу. Сам ввязался в это шефство, никто с ножом у горла не стоял. Надо вести себя достойно. Всё-таки Малфой зависит от него, а не наоборот. И неужели двое взрослых людей не смогут вести себя цивилизовано? Мало того что в школе суета целый день, ещё и дома скандалы. Под напором «Судьи» опьянение отступило; Гарри ощутил неприятный запах и не сразу понял, что исходит он от одежды. А, пивом же облился. Неудивительно, что Малфой сразу унюхал. Гарри осторожно поднялся с ковра. До ужина надо принять душ, переодеться и… да, прочитать уже толком чёртову инструкцию. ***** В глубине души Гарри сомневался, что Люциус явится. Однако ровно в восемь тот возник в дверях столовой и замер, прислушиваясь. Гарри шагнул навстречу. — Мистер Малфой, давайте я сниму кольцо прямо сейчас. «Извините». — На самом деле пара часов погоды не делают, — неохотно сказал Люциус. «И вы». — Главное, успеть до двенадцати, — продолжил он. — Как в сказке. — В какой? — А, вы не знаете, это маггловская. Они помолчали. Люциус прислонил трость к стене и принялся расстёгивать манжет. — Что ж, давайте сделаем это сейчас. Он закатал рукав, и Гарри увидел узорчатые отметины, охватывающие предплечье на манер браслетов, одна за другой. Он невольно подался вперед, приглядываясь. Не узоры. Буквы. Непонятные письмена внутри каждого кольца. Магическая татуировка? Тут Люциус кашлянул. Гарри спохватился и достал палочку; приставив кончик к первому, самому узкому кольцу, мысленно произнёс пароль, указанный в инструкции. Кольцо зашевелилось и исчезло, будто втянулось в палочку. — Ух ты, — Гарри машинально погладил обнажившуюся кожу запястья. — Что это за чары? — Кажется, такими клеймят скот на фермах, — невозмутимо ответил Люциус. Гарри отдёрнул руку и подумал, что раз колец тридцать, по числу благополучно отбытых под надзором суток, последние расположены уже на плече. Или они как-то сдвигаются к запястью? Хорошо бы, иначе Люциусу придётся расстёгивать рубашку. За столом Гарри старался не сильно пялиться, но движения зрячих рук по-прежнему завораживали. Теперь он подметил и другие хитрости: как Малфой в несколько приёмов наливал соус, как еле заметно встряхивал вилку, чтобы не уронить на себя неплотно сидящий кусок. Интересно. — Что вы так смотрите? — спросил Люциус. — Не то чтобы мне мешало, просто любопытно. — Я… Хм. Да так, — неопределённо ответил Гарри, чувствуя, что краснеет. — А вы всё замечаете? — Прямой взгляд всегда. Остальное вряд ли. Можете, например, корчить мне рожи. Гарри прыснул. — Нет, лучше я просто буду брать курицу руками. — Не поможет: я замечу, что приборы не звякают, — Люциус тоже улыбнулся. Гарри смотрел на него с изумлением. Может ведь, когда хочет, быть приятным собеседником. Остаток ужина прошёл в молчании, которое можно было назвать почти дружелюбным. Когда поднялись из-за стола, Гарри пригласил Люциуса посидеть в гостиной. Тот не отказался. — Выпьете что-нибудь? — Бренди, пожалуй… Но не столько же! Вы что, хотите меня споить? Гарри с недоумением глянул на бокал. Вроде, немного — на три пальца. Как себе. Он протянул бренди Люциусу. — Держите. А как вы догадались о количестве? По звуку? — Конечно, — тот покатал бокал в ладонях и с удовольствием принюхался к напитку. — А давно вы… ну. Болеете? Не сразу, но Люциус ответил: — Вчера было восемь месяцев. Помнит дату, когда всё случилось. Считает дни. Гарри вдруг стало неловко отчего-то, но он заставил себя улыбнуться: — Ну, значит, этот месяц будет последним. Люциус не ответил, но протянул свой бокал. Гарри сначала не понял, но потом осторожно чокнулся с ним и улыбнулся — уже искренне. — Как вам, кстати, на новом месте? — Всё хорошо. — Сквозняки не донимают? — Сквозняки? — Да, холодные. Я сразу заметил, но строители сказали, это из-за вентиляции. Переделывать всю систему в таком огромном доме пришлось бы несколько месяцев, и я решил — к чёрту. Не так уж они и мешают. — Не мешают, — эхом отозвался Люциус. «Это не был сквозняк». Он залпом допил бренди. — Ещё? — спросил Гарри. — Нет, спасибо. Пойду к себе. — Кричер. Кричер! — Не нужно, я сам. — А, хорошо. Доброй ночи. — И вам. Гарри проводил его взглядом. Вполне приятный вечер. Он глянул на квадратную бутылку с бренди, но удержался от искушения. Ещё к семинару готовиться. Но куда же запропастился Кричер? Хотя неважно. Гарри подхватил с каминной полки горящий подсвечник и двинулся в библиотеку. В чулане Кричер сидел над своими сокровищами — потемневшими украшениями, истлевшими колдографиями, поломанными детскими игрушками. Он судорожно перебирал их, гладил. Иногда брал в лапки ту или иную вещь и отползал в дальний угол — туда, где тьма казалась особенно густой. Кричер протягивал странное подношение, кланялся, бормотал что-то. Тьма прислушивалась.
Немыслимый пейринг: Глава 3 Проснувшись в доме на Гриммо во второй раз, Люциус окончательно уверился, что ему здесь не нравится. И дело было не в Поттере — при ближайшем рассмотрении оказалось, с ним вполне можно сосуществовать. Сам дом вызывал смутную неприязнь. Его запах, атмосфера, непонятные сквозняки. Опять снилась какая-то гнусь, но что именно, он забыл. И это тоже раздражало. Возможно, действует смена обстановки, уход от привычного. Стресс, как выражались целители в Мунго. Люциус вспомнил вчерашний скандал и усмехнулся. Да, точно: стресс, вызванный переездом и «поднадзорным» положением. А вот что, интересно, стряслось с Поттером, если он коньяк хлещет стаканами? Переживает разрыв с невестой? Вряд ли. Впрочем, это не имеет значения. Лишь бы приползал домой и снимал чёртовы кольца вовремя. Люциус опять пренебрёг завтраком. Вместо этого очистил сознание от ненужных мыслей и двинулся на освоение дома. Он прошёл по коридору, убедился, что запомнил всё верно, и уже хотел спуститься в холл, как вдруг что-то изменилось. Под пальцами вместо обитой деревянными рейками стены оказалось нечто иное. Не гладкость лакированного дерева, но что-то мягкое и влажное. Осязая эту вялую холодную мокроту, Люциус увидел себя со стороны — стоящим в тускло освещённом коридоре и прижимающим ладонь к языку, свисающему из чьего-то мёртвого рта… Захлебнувшись криком, он отшатнулся к противоположной стене, прижался спиной. Сердце частило, в ушах гулко бухал пульс. Люциуса захлёстывала паника. Огромным усилием воли он заставил себя дышать мерно. Вдох-выдох, тихо, тихо, Люциус. Что ты там напридумывал? Он поднял голову, вслушиваясь в темноту. Ничего, лишь привычное потрескивание настенных светильников. Люциус медленно поднёс ладонь к губам, подышал на подушечки пальцев, потёр их о ткань мантии. Всё ощущалось, как обычно. Он отлепился от стены. Что же случилось? Припомнив видение, Люциус вздрогнул: вот дрянь! Как его ещё удар не хватил. Да и сейчас поводов для радости не было: если пальцы утратят чувствительность, он станет дважды инвалидом. Горло вновь перехватило от ужаса, но Люциус шагнул вперёд. Надо разобраться. Так, большая картина, два шага влево, и вот тут, сразу под светильником… Он провёл по рейке кончиками пальцев, потом всей ладонью; поскрёб дерево ногтями, постучал. — Стерва, — облегчённо выдохнул Люциус, двинув по рейке кулаком. Лёгкая боль и звук собственного голоса окончательно привели в чувство. Очень много работы, вот пальцы и немеют, решил он. Пакость мерещится потому, что фантазия стала одним из средств восприятия, а с этим стрессом ничего хорошего не привидится. Подавив желание послать Кричера за виски, Люциус встряхнулся и двинулся к лестнице. Сегодня на очереди были библиотека и столовая. ***** Поттер вернулся рано вечером, ещё шести не было. Люциус отдыхал в спальне и слышал, как он поднимается по лестнице, идёт по коридору, а потом сюрприз: шаги замедлились у его двери. Поттер постоял какое-то время, но так и не решился войти. А может, передумал. К ужину они спустились одновременно и столкнулись в дверях столовой. — Проходите, — Поттер пропустил его. — Спасибо, — отозвался Люциус, уверенно направляясь к своему месту за столом. Вдруг он резко остановился. — Что это? — Где? Уф, — фыркнул Поттер за его плечом, — пахнет розами. Ими не пахло, а смердело. Люциус увидел будто воочию: букет крупных роз, похожий на ворох пожелтевшей бумаги. Удушливый сладковатый запах перебивал даже аромат жареной утки. — Ненавижу розы, — хором сказали они. Поттер рассмеялся. — Надо же, и вы их не любите. Значит, уберём. Кричер! — Хозяин. — Что за икебану ты приволок? — Хозяин? — Я про чёртовы розы. — Хозяину Гарри не нравится? — Нет, и мистеру Малфою тоже. Убери, пожалуйста. И держи эту гадость подальше от еды. Как ни странно, домовик не спешил повиноваться. — Так всегда делала хозяйка, — пробубнил он наконец. — Самые лучшие розы, Кричер готовил букеты, разные: к завтраку, обеду и ужину, к приёмам… — Кричер, я не хозяйка, — мягко сказал Поттер. — И я не хочу букетов. Это нужно убрать. Возьми его себе. Раздался хлопок, и источник мерзкого запаха, который у Люциуса всегда ассоциировался с кладбищем, исчез. Они с Поттером синхронно выдохнули и на этот раз рассмеялись оба. — Вы удивительно терпеливы, — заметил Люциус, усаживаясь за стол. — Мне их жалко. Домовиков, в смысле. А Кричер ещё такой старенький. Я хотел освободить его, но… — Чушь. Их счастье заключается в служении и принадлежности дому. — Да, я потом тоже понял. Кстати, а сколько они живут? — Понятия не имею. По-моему, вечно. — Да ну? — Те из наших, кто умирал, просили об этом сами. Когда уставали или после смерти любимого хозяина. — Любимого? — Они как собаки — служат всей семье, но кого-то одного любят больше других. Не замечали? — Хм. В таком случае странно, что Кричер живёт после смерти миссис Блэк. — Наверно, некому отрубить ему голову, — не удержался Люциус. — Может быть, — Поттер был настроен миролюбиво. — А вообще у него есть портрет. — Скандальный портрет мадам Вальбурги? Наслышан. Где он, кстати? — Строители вырезали вместе с куском стены и отнесли на чердак. Он прекрасно отгоняет летучих мышей. Если хотите с ней пообщаться, милости просим. — Нет уж, спасибо… После ужина Поттер сам напомнил о кольце. Расстёгивать одежду, сидя за столом, показалось Люциусу неудобным. Они прошли в гостиную. — А это больно? — спросил Поттер. Судя по ощущениям, вместе с кольцами сдирался слой кожи; Люциус даже украдкой ощупывал запястье, ожидая найти там кровь. — Нет, — зачем-то соврал он, застёгивая манжет. — Ничуть. — Понятно. Бренди? Следовало бы отказаться. Люциус предчувствовал, что неуёмный Поттер будет задавать вопросы — недаром же пялится с таким любопытством. С другой стороны, возвращаться в стылую, несмотря на растопленный камин, тёмную комнату не хотелось. В Мэноре тьма была другой — знакомой, почти уютной. Здесь же вечером становилось невыносимо тоскливо, хотелось заполнить пустоту хоть чьим-нибудь присутствием. Да и не такой уж неприятной была компания, если начистоту. Люциус опустился в кресло. — А виски есть? Некоторое время они сидели молча, но долго Поттер не выдержал. — Что случилось? Люциус не стал притворяться, что не понял. — В Мунго диагностировали сильное тёмное заклятие. — Неужели кто-то напал на вас? — Нет, конечно. Хотя многие были бы не прочь свести счёты, я полагаю. — Но вас же оправдали. И как это я мог забыть, подумал Люциус и внезапно разозлился: да что он знает! Святой Поттер, ну конечно. — Оправдал Визенгамот, — ровно сказал он, — но остальные... Вот вы, мистер Поттер, готовы забыть о войне? — Но я же согласился… — Я сейчас не о благотворительности. Вы готовы… простить? — А вам что, нужно моё прощение? — огрызнулся Поттер. — Чем вы недовольны? Разговор опять свернул куда-то не туда. Люциус призвал на помощь весь свой дипломатический талант, но тот, очевидно, уже спал. Пауза затянулась. Поттер шумно глотнул из стакана и сказал: — Ничего я не забываю. Но и жить этим не собираюсь. Прошлое должно оставаться в прошлом, вот. Та самая фраза, которую он повторял себе много раз последние два года. Произнесённая вслух голосом Поттера, с этим детским «вот» в конце, она смутила Люциуса — будто кто-то подслушал его мысли. Повязка на незрячих глазах была закреплена так, что не прижимала волосы. Люциус склонил голову, спрятав лицо за длинными прядями, и сказал: — Возвращаясь к вашему вопросу: думаю, дело в Конъюнктивусе. — Есть же специальное зелье. — Этот зелье не берёт — меня им Лорд пожаловал. — Ло… А, понятно. Но за что? — Я сам виноват, заглянул в бумаги на его столе. Ещё легко отделался. То есть, думал что легко: на тот момент помогло обычное зелье, а спустя почти три года заклятие вернулось. Думаю, это оно. — Вы хорошо справляетесь. — Спасибо. Наверно, не так хорошо, если вы заметили. — Нас учат наблюдать. Ну, знаете, запоминать мимику, манеру двигаться, жесты, чтобы узнать человека под маскировкой. А так я бы тоже не заметил, — неловко сказал Поттер. — Спасибо, — повторил Люциус. — Но почему вас не вылечили в Мунго? — Думаете, еду на континент с целью организовать мятеж? — Просто мне казалось, Мунго не хуже других больниц. — Во многом даже лучше. Однако тут они бессильны. Заклятия такого рода снимаются чарами противодействия. — Приори Инкантатем? — Вроде того. Обычно действуют несколько целителей одновременно. Чем сильнее заклятие, тем большую силу противодействия нужно приложить. А достигается это, — он помедлил, — желанием того, кто колдует. — Как при Непростительных? — брякнул Поттер. — Именно. Целителям нужно хотеть вылечить. — То есть они… О. — Может, и хотят — всё-таки это неэтично. Но не могут. Поэтому лучше уехать на континент. Да и в любом случае специализированная клиника предпочтительнее, — подытожил Люциус. После войны в магической Британии был взят курс на «равенство и идеологическую целостность». Чтобы компенсировать потери населения, многим объявили амнистию. Это значило, что официально никаких «прихвостней Волдеморта» больше нет, лишь преступники и свободные граждане. Однако все, кто был связан с Лордом, встречали сопротивление, а то и открытую неприязнь остальных. Случай Люциуса был далеко не первым и уж точно не последним. — Почему вы не уедете? — сказал Поттер после паузы. — Насовсем? Хоть в ту же Европу. Вы ведь можете себе это позволить. — А почему вы живёте на Гриммо? — Простите? — Вам же не нравится тут? — О, — Поттер смущённо рассмеялся. — Что, так заметно? Вообще-то я целыми днями учусь, здесь только ночую. Тут и впрямь не очень уютно, несмотря на ремонт. Мне кажется, оттого, что места много, а я один. До сих пор не все комнаты видел. Неуютно, холодно, пусто. Темно… Но всё-таки дом остался от Сириуса. И он о многом напоминает, я не могу просто взять и… Хм. Ладно, я понял, что вы имеете в виду. Люциус задумчиво кивнул. — Когда-то этот дом был очень красив. — Он и сейчас совсем неплох. Кстати, его пытались выкупить активисты Исторического общества. Но я показал себя злостным обывателем и теперь один распоряжаюсь памятником истории и архитектуры. — Вот это размах. А что, он действительно представляет ценность? — Ещё какую, — Поттер призвал бутылку и подлил в стаканы виски. — Это один из первых каменных домов в Лондоне вообще. — Вот как? Не знал. — Да, изначально он занимал только ту часть, которая теперь стала холлом, а со временем достраивался. В основании заложены какие-то древние магические глыбы, чуть ли не старше Стоунхенджа. Поэтому все фамильные чары оказываются такими сильными. — Неужели поэтому? — Люциус устроился поудобнее, приготовившись слушать. — Похоже на то. Сюда ведь и невыразимцы просились с исследованиями, но я решил: к чёрту. Не хотелось, чтобы тут незнакомые люди бродили. Мой дом — моя крепость, понимаете? — О да, — Люциус припомнил аврорские обыски в Мэноре. — Ещё как понимаю… Они проговорили допоздна. Когда гигантские часы-маятник в холле закряхтели и начали бить полночь, Люциус спохватился. — Вам на занятия завтра, — он поднялся. — И готовиться, наверно, надо. — Неа, не надо. Завтра же воскресенье. — Я и забыл. Собираетесь куда-нибудь? — Может быть. Но к ужину буду. — Ладно. — Ладно. — Доброй ночи, — Люциус шагнул к дверям. — Вас проводить? — Зачем? — А, ну да. Извините. То есть, доброй ночи. Люциус неторопливо двинулся к выходу. Спиной он ощущал взгляд Поттера.
Немыслимый пейринг: Глава 4 Если к ужинам с Малфоем Гарри уже привык, то в совместном завтраке было нечто сюрреалистичное. Люциус тоже вёл себя скованно. Гарри подумал, что вечером он должен чувствовать себя уютнее — темнота же. Логики никакой, но почему-то казалось именно так. Чтобы отвлечься от дурацких мыслей, Гарри вызвал Кричера и попросил почитать вслух воскресный «Пророк». Домовик послушался, но как всегда сделал по-своему: комментировал новости, отзывался об упомянутых людях (в основном нелестно), пускался в воспоминания. Градус безумия в столовой подскочил ещё на пару делений. — Ладно, Кричер, иди, спасибо. Я собираюсь погулять по Лондону, — это уже Люциусу. — Хотите со мной? — Нет. Если помните, мне нельзя выходить из дома. — Со мной можно. — Нет, — прозвучало это резковато, и Люциус добавил, точно спохватившись: — Спасибо. — Вы что, собираетесь весь месяц просидеть так? Без свежего воздуха? — Для этого есть балконы. — Как угодно, — буркнул Гарри, поднимаясь. — Буду вечером. Выйдя на улицу, он с наслаждением вдохнул холодный воздух, в котором еле уловимой нотой ощущалась горечь осенних костров. Зря Малфой отказался от прогулки. Обращаешься с ним, как с человеком, а он… Брезгует, что ли, пройтись рядом? Гарри побрёл в сторону рынка; мысли унеслись в недалёкое прошлое. После войны ему довелось присутствовать на некоторых допросах и процессах по делам бывших Пожирателей. Кое-кто не выказывал ни малейшего раскаяния — Кэрроу, например. Остальные же… Гарри напоминал себе, что они мучили и убивали людей, но всё равно подсудимые вызывали жалость — сломанные игрушки с тусклыми, словно запылённые стеклянные пуговицы, глазами. Служители Зла, надрывался «Пророк». А какое оно, Зло? Сморщенный младенец на руках у Лили? Гарри так никому и не рассказал о том видении. После войны в голове царил сумбур, хотелось лишь, чтобы всё закончилось — допросы, очные ставки, суды. Многие маги из числа свидетелей покинули страну. Для обвиняемых старались нанятые в разных частях Британии адвокаты. Возможно, сыграло роль и то, что новый Визенгамот состоял в основном из магов, не пострадавших в войне, но приговоры были неожиданно мягкими. Рон бушевал: «Как можно? В Азкабане даже дементоров теперь нет! Они же убийцы!» «Предлагаешь не-убийцам убить всех убийц?» — сказала тогда Гермиона. Было много недовольных, но постепенно всё стихло. В послевоенной Британии хватало других дел. Объявленная через год амнистия прошла почти незамеченной. Почти сразу приняли закон о Надлежащем поведении — поводок для новых «свободных граждан». Казалось бы, что такое месяц под надзором? Ерунда. Но в Визенгамоте знали этому настоящую цену: помня, как легко отделались многие из Пожирателей, никто не стал бы им помогать. Ну, почти никто. Вот бы «Пророк» обрадовался: Герой спасает Пожирателя! Хотя, с учётом того, что в прессе Гарри постоянно вменяли самоубийственное благородство и доброту, граничащую со слабоумием, вместо скандала могла бы получиться хвалебная статья… Ужас. А может, Люциус решил, что ему охота похвастаться «ручным» Пожирателем? Гарри даже остановился. Вот дерьмо. То-то он скис. С другой стороны, это его проблемы. Пусть думает, что хочет… — Юноша, что вы встали, как памятник самому себе? Гарри пропустил старушку с шустрой болонкой (было непонятно, кто кого ведёт) и двинулся дальше, припоминая процесс по делу Малфоев. Он был только на первой части — отбарабанил показания и ушёл. Гарри не помнил, как держался Люциус, но, наверное, хорошо. Выкрутился же как-то и даже Азкабана избежал. Вряд ли он безучастно таращился на Визенгамот пыльными стекляшками. Зато теперь заполучил повязку. Утром, в залитой солнцем столовой Люциус казался особенно неуместным с этой полоской черноты на глазах. Ненавидеть его не получалось. Подходя к рынку, Гарри свернул в аптеку. Уж если быть благородным, так до конца. ***** Люциус весь день просидел в своей комнате с говорящими книгами. Каминное пламя не спасало от холода, и он поймал себя на желании выпить чего-нибудь крепкого. Чёрт бы подрал эти сквозняки, на улице и то теплее. Прогулка была бы кстати, но Люциус не хотел лишний раз афишировать свою болезнь. Он знал, что может оставаться независимым только в пределах дома. А идти по улице, нащупывая путь тростью, да ещё и на буксире у Поттера… Он не смирился с ролью калеки. Пока не смирился. К тому же Люциус злился на себя за откровенность. Эти вечерние беседы расслабляют. Лучше бы Поттер и дальше хамил, чтобы можно было соблюдать дистанцию. Подумает теперь, что он совсем дошёл в изоляции и готов изливать душу первому встречному. Хотя какая разница, что там думает Поттер? Этот выскочка с комплексом спасителя и ранним алкоголизмом, дружелюбный, словно непуганый спаниель… Люциус вдруг заметил, что Книга прекратила бесконечный монолог; воцарилась тишина. — В чём дело? — Ты не слушаешь, — прошелестел том «Истории Гринготтса». — Тебе не всё ли равно? Продолжай. — Зачем? У меня от гоблинских имён переплёт сводит, а ты о своём думаешь. — В камин брошу! — пригрозил Люциус. — Кого? — раздался от порога голос Поттера. — Извините, я стучал, но вы не ответили. Люциус поднялся из кресла. Внезапное нарушение личного пространства застало врасплох. — Так с кем вы разговаривали? — с мягким нажимом повторил Поттер. — Вы же понимаете, я должен быть в курсе всех контактов… — С Книгой. — С кем??? Люциус вспомнил, что Поттер провёл детство с магглами. Отлично, теперь ещё в сумасшедшие его запишет. — Скажи что-нибудь, рухлядь. — Сам рухлядь, — огрызнулась Книга и уже другим, шёлковым голосом: — Привет, парень. Хочешь узнать историю Гринготтса? — Ого! — Поттер подошёл ближе. — Кусачие книги видел, но говорящие! — Они редко встречаются. И очень дорого стоят. Люциусу по-прежнему было неуютно из-за вторжения на личную территорию. Он ощущал любопытный взгляд, обшаривающий спальню. А ещё Поттер принёс с собой запах осеннего парка, по сравнению с которым воздух спальни казался затхлым. — Вы что-то хотели? — сказал наконец Люциус. — Ага. То есть нет, — послышалось шуршание плотной бумаги. — Я мазь купил. — Что? — Для запястья. Когда кольцо снимаешь, кожа плохо выглядит. — А вы решили стать моей сиделкой? — Нет, но мадам Малфой расстроится, если я верну вас без руки, — выдал Поттер явно заготовленный заранее ответ. — В общем, вот, — тихий стук, — на столе оставлю. И вышел. Люциус устало опёрся о спинку кресла. Прекрасно. Ещё одна милость. Хотелось разбить пожертвованный флакон (желательно — о голову Поттера), но это было бы чистой воды ребячеством. Да и руку нехорошо саднило. Он никогда не одобрял гордость в ущерб себе. Люциус подошёл к столу, нащупал склянку с мазью. Маслянистое зелье впиталось в истерзанную кожу, оставив тепло и лёгкое покалывание. К витающему в воздухе аромату палых листьев добавился горьковатый запах мирры и ореховый — амаранта. Он сделал глубокий вдох… — Какой заботливый, — проскрипела Книга. — Список служащих Гринготтса, полный, — мстительно сказал Люциус, ставя флакон на место. Книга пробормотала что-то нелестное в адрес гоблинов и забубнила. Люциус задумчиво поглаживал запястье. Заботливый Поттер. Какую выгоду из этого можно извлечь? Да никакую. У него и так есть всё что нужно: тридцать дней, по прошествии которых он получит шанс вернуть зрение. То есть не тридцать, а двадцать семь. — Ты будешь слушать или нет??? — взвыла Книга. — Или да. Продолжай. ***** У них сформировался своеобразный распорядок. Утром Поттер уходил на занятия, но к шести возвращался и первым делом снимал очередное кольцо. Люциус всё порывался напомнить, что нет нужды в столь скрупулёзном соблюдении правил, но молчал. Дом был изучен, книги быстро надоедали. В одиночестве накатывала тоска, хоть на стенку лезь, но он и под пытками не признался бы, что ждёт ужина и обязательных посиделок с виски и дурацкими вопросами. Впрочем, Люциус больше не позволял вызвать себя на откровенность — спрашивал сам. По негласному уговору войны они не касались; в остальном Поттера было нетрудно разговорить. Казалось, тот не привык, чтобы его слушали, и теперь охотно вываливал любую информацию — учёба, друзья, квиддич. Люциус слушал. А что ещё ему оставалось. Между делом выяснил, что вечеринки Поттер не устраивает, гостей принимает редко. Правильно, вряд ли кто-то будет веселиться в этом промозглом склепе, думал Люциус. Его интересовало, есть ли у Поттера любовник: очень не хотелось столкнуться с каким-нибудь нахальным юнцом в коридоре или столовой. Напрямую он спросить не мог, но по всему выходило — нет. Несколько раз Поттер уходил поздно вечером и возвращался под утро, всегда один. Похоже, был не из тех, кто тащит в дом всякую дрянь. Да и вряд ли бы он привёл подшефного Пожирателя в любовное гнёздышко. Возраст, деньги, слава — Поттер мог развлекаться вовсю, но предпочитал жить скромно. Его право. Люциуса по-прежнему волновали лишь кольца на руке, тридцать шероховатых отметин. То есть не тридцать, а двадцать три. ***** На восьмой день Поттер предупредил, что идёт на чей-то день рождения. — Ясно, — сказал Люциус. «Мне-то ты зачем об этом говоришь?» — Желаю хорошо провести время. Поттер буркнул «Спасибо», снял очередное кольцо и ушёл, не дожидаясь ужина. Люциус засиделся за столом. Возвращаться наверх не хотелось. Мелькнула мысль, а не перейти ли в гостиную, но он представил себя со стороны — одного, со стаканом в руке, и передумал. Обычно двух самых нудных глав из «Истории Гринготтса» хватало, чтобы усыпить всё, что способно спать. Однако в этот раз испытанное средство не помогло, и Люциус просто лежал, вслушиваясь в темноту. Ещё в первый день он велел Кричеру зажигать свечи с наступлением вечера. Смысла в этом не было, но теперь пришлось кстати: для Люциуса тишина означала пустоту, а пустота — страшная вещь, это он понял ещё в Азкабане. Потрескивание свечей успокаивало, возвращало миру содержание и границы. «А с чего они, собственно, так трещат?» — подумал Люциус, но поразмыслить как следует не успел — его утянуло в дрёму. Поттер явился ночью. Люциус слышал, как он, словно заплутавший голем, спотыкается, врезается в стены и недовольно бормочет себе под нос. Разок он ткнулся и в его дверь, но, хвала Мерлину, пошёл дальше по коридору. Люциус провёл ладонью над тумбочкой, убедился, что свечи ещё горят, и вновь забылся беспокойным сном. …Двое темноволосых мальчишек. Один заметно выше и крепче другого, но всё равно похожи, как бывают похожи только братья. Носятся взапуски по коридору, забегают в комнату. Звон, испуганный вскрик и почти сразу — смех. Они выходят с осколками разбитого зеркала в руках, и по стенам скачут солнечные зайчики. Луч света, проходящий через распахнутую дверь, меркнет. Мальчишки смеются, толкаются, стараясь поймать зеркальцем угасающий отблеск. — Ай! Красное стекает по ладони, капает, пятнает бежевый ковёр. Младший кривится — вот-вот заплачет, зажимает руку; старший обнимает его, приговаривает что-то успокаивающее. А дверь медленно закрывается, они остаются в полумраке. Странный звук — то ли гул из-под земли, то ли утробный рык. Пол дрожит, по ковру идёт волна, точно под ним ползёт кто-то. Сбитые с ног мальчишки летят кубарем к стене; стена приподнимается, и щель между ней и полом походит на раззявленный беззубый рот, из которого, подобно ядовитой слюне, струится тьма… Люциус резко сел в кровати; как всегда после пробуждения, усиленно заморгал. В следующий миг пришло осознание слепоты и уже после — мысль о том, что ему приснился кошмар. Слава Мерлину. Он откинулся на подушку, пытаясь выровнять дыхание. Привидится же. Из холла донёсся бой часов. Семь раз. Рановато, но после такого всё равно не заснуть. Люциус встал, с отвращением содрал с себя повлажневшую от холодного пота пижаму; в ванной пустил воду погорячее, нащупал баночку с гелем, и тут… Словно ледяная ладонь прошлась по обнажённой спине. Люциус вздрогнул и разжал пальцы. — Чёрт! Баночка грянулась о мраморный пол с характерным звуком. Прекрасно, теперь ещё и мыться нечем. Люциус наклонился, пытаясь нащупать её. Может, не разбилась, а треснула? Он шагнул вперёд и, конечно, угодил в разлитый гель; извернулся в попытке удержать равновесие и рухнул на пол. Острая боль — в руку воткнулся крупный осколок. — Чёрт!!! Будто вторя ему, взвыли Сигнальные чары, наложенные Поттером. — Вред здоровью! Угроза жизни! Вред здоровью! Угроза жи… — Фините Инкантатем! Что с вами?! Быстро он. Люциус потряс звенящей головой и попытался встать. Ноги разъезжались, гель и мрамор составили гармоничную пару. — Всё в порядке. — В порядке? Но у вас кровь! — Поттер приблизился. — Я помогу. — Осторо… — Ааа! Придавленный упавшим телом, Люциус стукнулся лбом о край ванны и обмяк. — Простите, я… — Поттер закопошился, сползая с него, и вдруг зашипел: — Ах ты ж!.. Стекляшки! Кое-как он вздёрнул Люциуса на ноги. Тот, оглушённый, покачнулся. Поттер обхватил поперёк груди, прижал к себе, и стало ясно, что на подмогу он мчался тоже из ванной. Как и полагается аврору — без промедления. То есть с палочкой, но голый. Чужое тело рядом. Крепкое, горячее. Возбуждённое. Почти забытое ощущение полоснуло по сверхчувствительной коже, по оголённым нервам. И Люциус справился бы, выдал бы что-нибудь хлёсткое, оттолкнул, но тут Поттер заговорил: — Я тоже порезался… Растерянный хриплый полушёпот, выдох в ухо — обжигающе горячий, но с льдинкой мятного запаха зубной пасты. Он проник под кожу, воспламенил кровь, смёл остатки благоразумия. Люциус закрыл глаза и подался назад, встречая прикосновение скользнувшей по бедру ладони. Вверх-вниз, осторожное пробное касание. И ещё. Нетерпеливое движение навстречу друг другу, а потом вместе, прижавшись до боли, быстрее, резче, опять и опять; двойной стон и тёплые брызги одновременно на животе и пояснице и — зачем-то — короткий поцелуй в шею… Люциус нащупал раковину и опёрся, отстраняясь от Поттера. Тот медленно опустил руки. — Я… — Уйди, — выдавил Люциус, склонив голову, пряча лицо за упавшими волосами. — Но… — Просто уйди. Мучительно долгое мгновение тишины, а потом Поттер пошлёпал к выходу. Люциус открыл кран и долго брызгал в лицо холодной водой. Пока принимал душ, в ванной орудовал присланный Поттером Кричер. Он принёс Заживляющее зелье, убрал осколки, вытер размазанный гель. Капель крови на полу уже не было. Палевый мрамор впитал их словно губка.
Немыслимый пейринг: Глава 5 Примчавшись к себе, Гарри выпил три пакетика «Судьи» за раз, но облегчение не наступило. Вернее, похмелье-то прошло, и в голове прояснилось, но стало только хуже. Смотреть на произошедшее трезвым взглядом было куда тяжелее. Это ж надо такое отмочить! Гарри заметался по комнате, припоминая подробности. Как это могло получиться? И что делать дальше? Как смотреть Люциусу в… Повязку? Вот оно. Если бы Люциус был как раньше, с презрительными ледяными гляделками, с гадкой усмешкой, — упало бы всё, что в комнате было стоячего. Другое дело увидеть его беспомощным, ощутить в руках — обмякшего, податливого. И повязки не было. Оттого, наверно, Люциус казался каким-то… открытым, что ли. Более обнажённым, чем кто-либо на памяти Гарри. Смутное чувство, которое пришло, когда он застал Люциуса спорящим с потрёпанной книжкой, усилилось: день за днём один в пустом холодном доме, в полутёмной спальне — жалко его. Гарри запнулся о прикроватный коврик и чуть не упал. Встряска окончательно привела в чувство. Жалко, как же. Вот теперь Малфой покажет ему и жалость, и беспомощность. Только в себя придёт. А вдруг… Вдруг обвинит в сексуальном домогательстве? И ведь будет не так уж неправ. — Чушь! — сказал Гарри и вновь забегал по комнате, бормоча: — Это он сам, сам… Точно. Знал, что делает, не юнец зелёный. Хотя реагировал как подросток: завёлся моментально, от простого объятия. И как только живёт с такой возбудимостью. А что с ним будет от поцелуев или, например, минета? Мысли приняли интересный оборот. Гарри чертыхнулся и плюхнулся в кресло. Зараза малфоевская. Вот уж хрен: никто его не принуждал. Сам виноват — нечего прижиматься. Зачем, чёрт его дери, он прижимался? И глаза ещё закрыл. Ресницы у Люциуса тёмные: даже когда сильно жмурится, торчат такой щёточкой — если провести пальцем, должно быть щекотно… Но это не повод, чтобы зажимать его в ванной и тыкаться похмельным стояком… …в эту ложбинку, где спина переходит… переходит… …и можно было собрать медленно стекающие по коже белые капли, направить пальцы вниз… Гарри взвыл и спрятал в ладонях вспыхнувшее лицо. Вот ведь, накатило. Как маньяк какой-то. Ну ничего, это просто по горячим следам. И может, похмельная одурь морочит. Он покосился на горку опустошенных пакетиков. Нет, от четвёртой порции порошка гарантированно стошнит. С пакетиков на него смотрел вечно трезвый Судья. Упаковки были измяты, и Гарри чудилось, что рисованная рожа расплылась в издевательской ухмылке. — Идите в жопу, Ваша Честь, — буркнул он и поднялся. Надо было собираться на занятия. ***** Люциус битый час торчал под душем. Вылив на себя полфлакона шампуня, он с ожесточением оттирался губкой, чуть ли не сдирая кожу. И всё равно казалось, что чужой запах остался на нём несмываемым клеймом. Люциус ощущал его — как пересекший грудь отпечаток палочки, которую Поттер не выпустил даже когда кончил на него; как дурацкий, ненужный поцелуй-после. Люциус весь день теребил воротник, потирал шею — на ней словно остался отпечаток сухих горячих губ. Кожа за время болезни стала невероятно чувствительной — обычная компенсация слепоты. Но чтобы так… Люциус уже забыл, когда в последний раз спал с кем-то. До Азкабана, точно. Потом было не до того, да и не хотелось. Потом — болезнь заняла всё время и мысли. Он не знал, что стал настолько восприимчив к чужим прикосновениям, не думал даже. Теперь зато выяснил. Стыд, какой стыд, билось в голове. Так откровенно предложить себя, и кому? Поттеру! И — что казалось самым обидным — кончить от простых ласк в руках неумелого мальчишки! Хотя… В решающий момент Поттер действовал вполне умело. При воспоминании о том, как именно тот действовал, кровь приливала к щекам и не только к ним. Проклятая чувствительность. Чёртов Поттер! А если он вздумает прервать шефство, обвинить в домогательстве? Браво, Люциус: сам снабдил врага козырями! С другой стороны, если бы Поттер захотел — давно бы избавился от него. И признался, что предпочитает мужчин; значит, посягательства на его драгоценную честь не было. Что ещё он может сделать? Рассказать друзьям из числа несносных Уизли, унизить, осмеять. Чёрта с два! Ещё посмотрим, кто будет смеяться… Примерно такие мысли бурлили в голове Люциуса. Он так и не смог успокоиться и к концу дня пребывал в весьма взвинченном состоянии. Было неизвестно, как поведёт себя Поттер. На всякий случай Люциус подготовился к грубости и насмешкам, хотя в глубине души полагал, что тот просто будет избегать его. Ошибся оба раза. Поттер не стал заходить к нему в шесть, как обычно, однако ужинать пришёл в столовую. — Добрый вечер. — Добрый, — ответил Люциус. Вот, значит, как — будем делать вид, что ничего не произошло. Пока Кричер наполнял их тарелки и бокалы, Люциус думал, что это лучший выход. Всё-таки ещё три недели жить под одной крышей, нужно сохранять хотя бы видимость цивилизованных отношений. А про утренний инцидент забыть и всё. Кричер пробормотал пожелания приятного аппетита и исчез. Наступившая тишина оглушила: инцидент дал о себе знать. Поттер смотрел — не прямо, как обычно, но исподтишка; короткие взгляды ощущались булавочными уколами, назойливыми тычками. Они раздражали, и Люциус казался себе марионеткой, которую беспорядочно дёргает за ниточки психованный кукловод. Кто бы мог подумать, что без разговоров за столом будет так неуютно. И какого чёрта Поттер не ест? Люциусу тоже кусок в горло не лез, но он потянулся к приборам, подавая пример. Лишь бы прекратился молчаливый обстрел взглядами. Поттер перестал пялиться и тоже принялся за еду, но легче не стало. Тишина в столовой была вязкой, давящей, словно они очутились в толще воды. Люциус ел и не чувствовал вкуса. Он ещё тщательнее, чем обычно, следил за своими движениями, чтобы ненароком не опрокинуть чего; внутреннее напряжение нарастало. На другом конце стола Поттер старался не звякать посудой слишком громко. Пытка, а не трапеза, подумал Люциус, отпивая глоток вина. И всё же… Не хотелось, чтобы она заканчивалась. Почему-то именно теперь Люциус в полной мере понял, как омерзительна ему липкая бесконечная темнота. Полное одиночество — это прерогатива слепцов. Никто не мог разделить с ним тьму. Она поджидала у порога стылой комнаты, чтобы прыгнуть на плечи скользкой тварью, заставить склонить голову, подчинить. Пока он держался — за тепло камина, потрескивание свечей, вздорную болтовню Книги. Но что если зрение не вернётся, и он обречён на всё это — тьму, холод… Одиночество. Уже не первый месяц Люциус избегал этой мысли, и вот сейчас она настигла его. Сердце замерло, вино разлилось по языку желчью, на лбу выступила испарина. А осторожный стук приборов всё бил, бил по натянутым нервам… Он сдёрнул с шеи салфетку и резко встал. — Вы что, уже… — Не желаете меня проводить? — перебил Люциус. — Зачем? Люциус не ждал, что дойдёт сразу, однако стоять в позе бедного родственника тоже не мог. Он повернулся к двери, но тут Поттер выскочил из-за стола. — Я… Вы… То есть… давайте. Давайте! Более нелепого согласия на предложение переспать и придумать нельзя. «Мерлин святый, что я творю? И с кем?!» Захотелось отказаться, уйти, но Люциус понимал, что будет выглядеть идиотом. Если уж дёрнул чёрт за язык, отступать нельзя. Он шагнул к выходу, стараясь двигаться непринуждённо. Поттер шёл следом. Они опять молчали. В спальне Поттер чересчур сильно хлопнул дверью. Громкий звук словно отсёк всё что было до, отделил их от остального мира. Люциус глубоко вздохнул и взялся за верхнюю застёжку мантии. Её заело. Люциус проглотил ругательство и дернул что есть силы. — Дай я, — Поттер оказался рядом. Не сразу, но он справился — застёжка поддалась. А Поттер не спешил убирать руки от его груди. — Можно тебя раздеть? — Ты на всё разрешения будешь спрашивать? — Ну, я подумал, может, у тебя порядок какой. От этой простой фразы раздражение Люциуса схлынуло, уступив другому чувству — приятному, щекочущему. Почти позабытому. — Нет никакого порядка, — тихо сказал он. — Просто складывай одежду на кресло. В спальне было прохладно, но он не успел замёрзнуть — по обнажённой коже скользнули твёрдые ладони. Поттер действовал неторопливо. Люциусу не хотелось терять голову, но тело, которым он так долго пренебрегал, предавало, каждым нервом требовало ласки. И Люциус подался вперёд, прижался к тому, кто мог её дать. Его окутало чужое тепло и уже знакомый запах; захотелось подобно змее высунуть язык, чтобы изучить вкус, почувствовать… Поттер выдохнул, обнял крепче, и Люциус осознал, что и впрямь делает это: водит кончиком языка по его шее, в том же месте, куда тот целовал его утром. Неужели это было только утром… А Поттер недвусмысленно подтолкнул к кровати. Губы у него были обветренные, чуть шершавые, и оттого поцелуи ощущались острее, врезались в кожу, словно наколдованные невыразимцами отметины. Когда Поттер скользнул вниз, Люциус окончательно забыл о намерении сохранять спокойствие. Почти сразу он оттолкнул его и развёл ноги, давая понять, чего хочет. Тяжёлое дыхание подсказывало, что Поттер совсем не против, но почему-то он медлил. — Чего ты ждёшь? — Да вот думаю: ты, наверно, и боль сильнее чувствуешь… — Не твоё дело. — Как это не моё? — Ты сюда пререкаться пришёл? Поттер жарко фыркнул ему в живот, но всё-таки передвинулся, подсунул под него подушку. И опять застыл. — Ну? — Ничего, если я возьму твою мазь? — Поттер… Он оказался не самым искусным любовником, нетерпеливым и порывистым; зато умел не только брать, но и отдавать. Умел быть честным. И при всей торопливости Поттер старался быть осторожным. Это царапало, отзывалось внутри чем-то непривычно тёплым. Возможно поэтому, когда Поттер задушено прошептал: «Повязку сними… пожалуйста…», Люциус щёлкнул пальцами, заставляя её сползти. И после всего не отстранился, хотя обычно терпеть не мог, когда сверху наваливалось расслабленное тело. Поттер сел и взял его за руку. — Что?.. — Про кольцо-то забыли. Прикосновение палочки обожгло болью, но не было сил даже поморщиться. А Поттер принялся натирать кольцевой шрам всё той же мазью. Люциус не удержался от иронии: — Там что, ещё осталось? — На много раз, — ответил Поттер самым нахальным тоном; его пальцы бережно разминали пострадавшее предплечье. — Это намёк? — Какие, к чертям, намёки; я тебе прямо предлагаю. Люциус усмехнулся, но не ответил. Ему было хорошо и хотелось спать. Поттер наконец отпустил его руку. — Люциус? — М-м? — Я останусь? — Как хочешь. Поттер захотел. Лёг рядом, повозился, натягивая на них одеяло. — А свечи оставить? Люциус помедлил. — Нет. Можешь погасить. Поттер пробормотал заклинание; уже не спрашивая, обнял его и по-хозяйски прижал к себе. Почти сразу плечо Люциуса согрело глубокое мерное дыхание — спит. Сам он какое-то время боролся со сном, смакуя ощущения. Кто бы мог подумать… Впрочем, не важно. Впервые за долгое время Люциусу было по-настоящему тепло и спокойно. И похоже, впереди ещё тридцать таких же дней. То есть не тридцать. Двадцать один.
Немыслимый пейринг: Глава 6 Люциус не сразу понял, от чего проснулся. Только что он видел себя ребёнком, крадущимся к креслу-качалке, чтобы напугать сидящую в нём женщину. Она не подозревала об опасности и пела колыбельную. А Люциус подбирался всё ближе… Странный сон, но приятный. Что же не так? В спальне было тихо, Поттер мирно сопел за спиной. Но что-то мешало… Люциус принюхался, и сонливость как ветром сдуло. — Поттер, — позвал он и пихнул его локтем. — М-м… — Просыпайся. Тот вскинулся и с минуту молчал — видимо, вспоминал, что случилось накануне, а потом опять лёг, бормоча: — Рано же ещё... — Ничего не чувствуешь? — Что я должен… Хм, — Поттер зашарил в поисках палочки. — Люмос! — он длинно присвистнул. — Вот это да! — Розы? — Ага, по всей комнате! Чёрт, даже на полу валяются, — он рассмеялся. — Похоже, Кричер решил устроить нам медовый месяц. Кричер. Заискивающий, перепуганный чем-то. Или кем-то? Люциус представил комнату, заваленную цветами, словно склеп после похорон, и разом вспомнил все свои дурные предчувствия. — Позови его. — Да ладно, потом уберёт. Зато какая романтика, — Поттер легко, будто прося разрешения, тронул его за плечо, но Люциус уклонился от ласки. — Позови! — Хорошо: Кричер. Кричер! Крииичер! Звук его голоса заметался по комнате, но почти сразу заглох, словно угодил в вату. Люциус встал и шагнул к креслу, нашаривая одежду. Поттер тоже поднялся, сладко зевая. — У тебя что, аллергия на розы? Это мои брюки, твои вот. — Мне это не нравится, — Люциус торопливо одевался. — Брось, Кричер просто своевольничает, он всегда так. — А почему не отзывается? — В прошлый раз тоже не пришёл. — А до этого? — До этого нет, но… Чёрт, ну что тут могло случиться? — Вот и выясним, — Люциус набросил мантию. — Идём, его надо найти. — Да зачем? Эй, погоди, я обуюсь. Они пошли по коридору. Люциус напряжённо прислушивался, а Поттер всё болтал: — Наверное, Кричер просто не слышит. Или упрямится — он же так эти букеты любит… — Домовики не могут противиться воле хозяина дома, — перебил Люциус. — И проигнорировать зов тоже не могут. — Да? Почему ты раньше не сказал? Люциус промолчал. Не признаваться же, что внутри стылой водой разливается страх. Этого животного нутряного ужаса он не ощущал со времени гибели Лорда. В присутствии того все инстинкты обострялись, ведь любой неверный поступок мог стоить если не жизни, то здоровья и уязвлённой гордости. Люциус умел выживать — и сейчас безошибочно чуял опасность, но не мог понять, в чём она заключается. Они миновали коридор, лестницу, и в холле Поттер резко остановился. — Действительно что-то не то, — пробормотал он. — Не пойму только… Кричер! — …ричер! …ичер! …чер… — отозвалось эхо. Казалось, они не в холле, а в огромной пещере. — Эхо какое-то странное. — Что ты видишь? — Да ничего, холл как холл, — Поттер покружил по комнате, и Люциус слышал, что он старается ступать как можно мягче. — Ладно, идём дальше. В гостиной он зажёг свечи и ещё раз позвал Кричера. Домовик не откликнулся. Они прошли в библиотеку. — Боммм! Люциус чуть не подпрыгнул. Поттер вцепился в его руку, но тут же выпустил и рассмеялся. — Да это же часы… — Боммм! Боммм! — в холле маятниковый великан послушно отбивал время. — Уже семь. Но почему так темно? А, шторы опущены… Поттер произнёс заклинание, раздался шорох плотной ткани, а затем изумлённый выдох. — Что? — Люциус повернулся к нему. — Что там? — Какая-то хрень на окнах. Ставни… Нет, цельный щит. Что за дела?! Люциус тоже подошёл и протянул руку. Под пальцами ощущалось нечто твёрдое и гладкое. Он попытался нащупать его края, но щит был плотно пригнан. — Да он спятил, — сердито сказал Поттер. — На всех окнах такое? Опять зашуршали шторы. — Ага. Охренеть. Похоже, старина Кричер совсем плох. Сдам его в дом для престарелых… домовиков. Несмотря на шутливый тон, Люциус понял — нервничает. Значит, будет сговорчивым. — Пошли отсюда. — Куда? — Куда-нибудь. Ты же видишь, творится нечто странное. — Чего странного-то, просто Кричер чудит. Надо разобраться. Ты можешь подождать тут, я сам его найду. В чулане, наверное, сидит. — Поттер, это не шутки. Давай уйдём. — Почему я должен уходить из своего дома? И что делать потом? Отправить сюда наряд авроров и всю королевскую рать? Глупо было надеяться на сговорчивость. — Пот… Гарри, — Люциус подошёл к нему вплотную, тронул за рукав. — Даже если это сделал Кричер, всё равно есть опасность. Неизвестно, что у него на уме, а магия домовиков непредсказуема и отличается от обычной. — Ты про Добби вспомнил? Да, здорово он тебя тогда приложил. «Всё что угодно, только давай уже уберёмся отсюда!!!» — Хотя он и меня чуть не угробил, — Поттер хмыкнул, но как-то мрачно. — Ладно, погнали в Министерство. Чёрт, даже не знаю, кто там заведует взбесившимися домовиками. Буду выглядеть идиотом… Они подошли к камину. — Министерство Магии! — объявил Поттер, но знакомого шипения пламени Люциус не услышал. — Что происходит? — Ничего. Ничего не происходит. Он не работает. И огонь гаснет… Всё, погас. Воцарилась тишина. — Та-ак, — протянул Поттер. — Это уже не смешно. — Он взял Люциуса за плечи и притянул к себе. — Аппарируем. — Нет! — тот вывернулся. — Я не могу. — То есть как это… — Запрет на аппарацию. — Зараза! Даже со мной нельзя? — Ни с кем. Это входит в закон о Надлежащем поведении. — А если… — Получу болевой шок и выпаду на полпути. Люциус удивлялся тому, как ровно звучит его голос. На самом деле его уже подташнивало от страха. Инстинкт самосохранения вопил, что надо убегать, немедленно. Но как? — Вот что, — сказал наконец Люциус. — Аппарируй один и приведи кого-нибудь, хоть авроров. — И речи быть не может. Одного тебя я тут не оставлю. — Не время геройствовать! — Я не… — Поттер осёкся. — Чёрт. В любом случае нельзя: камин закрыт, может, и аппарировать не получится. Размажет по стенке или обратно не смогу попасть. Добби когда-то не пустил меня на платформу. — Ты по-прежнему думаешь, что дело в домовике? — А в чём? Люциус не стал упоминать о своих страхах. Да и что конкретно он мог сказать? Странные видения и ночные кошмары? Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. — Что ты предлагаешь? — Самое простое: попробуем выйти через дверь. — Но окна-то закрыты. — На них щиты, а на двери нет. Кстати, надо попробовать их снять. — Может, не стоит? Но Поттер уже выкрикнул: — Аллохомора! — Тихое шипение. — Редукто! На этот раз звук был громче. А Поттер молчал. — Ну что? — не выдержал Люциус. — Так странно: луч впитался в него. Из чего же этот щит сделан? В глубине дома что-то оглушительно грохнуло — будто захлопнулась тяжёлая дверь. Или… распахнулась? — Мальчики… Смутно знакомый голос. Шелестящий, бесполый. Он доносился издали, и Люциус сразу понял, что такой звук не может исходить из человеческой глотки. — Мааальчики… Идите сюда. Что бы это ни было, оно приближалось. — Куда вы спрятались? Я вас найду… Теперь бестелесный голос шёл отовсюду — вливался в уши, замораживал, лишал воли. Люциус замер, не в силах пошевелиться. Тьма говорила с ним, Тьма звала… Рывок — Поттер схватил его за руку и потащил куда-то. Морок схлынул, чувства обострились до предела. Шорох, запах пыли; спиной Люциус ощущал стену, сбоку прижимался Поттер. Он протянул руку и нащупал бархатистую ткань. Штора. Они стоят за шторой. — Ах вот вы где… Скрипнула дверь, над полом пронёсся сквозняк. Люциус затаил дыхание. Шлёп. Запахло сыростью. Не такой, как возле большой воды или после дождя, а затхлой. Гнилостной. Шлёп. Шлёп. По комнате двигалось нечто большое и неторопливое. Люциус представил гигантскую лягушку — как она грузно скачет, прилипая белым склизким брюхом к паркету. Он ждал, что вот-вот раздастся голос, от которого они спрятались, точно пара нашкодивших сорванцов. «Мальчики…» Шлёп. «Лягушка» была совсем рядом. Поттер до боли стиснул его руку. Люциус вжался в стену, всем своим существом ощущая уже знакомый неподвижный холод. По другую сторону завесы было что-то огромное. Ледяное. Недышащее. Ткань заколыхалась, практически мазнув Люциуса по лицу. Вот сейчас её отдёрнут, сейчас… Шлёп. Звук отдалялся, шлепки становились реже. А потом раздался гулкий щелчок, как будто лопнул большой мыльный пузырь, и всё стихло. Поттер закопошился рядом. — Стой, — выдохнул Люциус. Ему казалось, что без поддержки он осядет на пол. — Я только посмотрю, — вполголоса ответил тот. Оказывается, Поттер умел двигаться бесшумно. Через несколько минут он всунулся за портьеру и ухватил Люциуса под локоть. — Его нет, идём. — Кого? Ты что-нибудь видел? — Нет. И не хочу, — голос Поттера звучал деловито и сухо. — Мы не знаем, с чем столкнулись, — значит, надо убираться. — Смотрите-ка, в аврорате даже в гриффиндорцев вбивают благоразумие, — фыркнул Люциус. Его нервозность часто прорывалась в неуместных остротах. К счастью, Поттер не обиделся; наоборот, потянул за собой и сказал спокойно, почти мягко: — Не волнуйся, выберемся. — Очень на это… — Люциус встал как вкопанный. — Куда ты меня ведёшь? — Как куда? В гостиную, иначе в холл не попадёшь. Люциус прислушался к себе. Показалось? — Где мы сейчас были? Между вторым и третьим окном? — спросил он. — Ну да. А что? — Ничего. Идём. Они сделали пару шагов, и Люциус опять остановился. — Дверь не там. — Что?! — Она левее на десять футов. — Люциус. Дверь перед нами. — Нет. Она не может быть там. — Ну как не может, если вот она, — теперь Поттер говорил почти ласково, словно с больным ребёнком. — Ты просто потерял ориентировку. — Ничего я не терял! — прошипел Люциус. Его вновь душила паника. — Хорошо, сейчас я проверю… Тишину библиотеки расколол громкий треск. Люциус почувствовал хватку на лодыжках и от мощного рывка полетел на пол. Поттер вскрикнул и вцепился в него. Теперь Люциуса тянули в разные стороны. Неведомый враг был сильнее, их медленно тащило в сторону фальшивой двери. Поттер, матерясь сквозь зубы, навалился сверху. — Скурдж! — услышал Люциус. — Скурдж Максима!* От удушья у него застучало в висках. — Сектумсемпра! — выкрикнул Поттер. И, уже теряя сознание, Люциус услышал отчаянный вопль: — Авада Кедавра!!! * — (англ.) Skurge, «чистящее заклинание, действует на опасных призраков (например, на Пивза)». Единственное заклинание против призраков, которое удалось найти.
Немыслимый пейринг: Глава 7 Вынырнув из беспамятства, Люциус ощутил прикосновение к лицу. Память тела сработала моментально: он забился, пытаясь вырваться. — Тихо, тихо, — прошептал знакомый голос, — это я. Люциус окончательно пришёл в себя и осознал, что лежит на полу. Под головой было нечто тёплое и костлявое — поттеровские колени. Он медленно сел. — Что случилось? — Она… оно схватило тебя. — Это я помню. А потом? — в ушах далёким эхом прозвучал крик Поттера. — Ты убил его? — Нет. Оно как будто испугалось и ушло в стену. — То есть как? — Та дверь… То есть не-дверь. Кажется, она была вместо рта. В стене. Оттуда ещё руки росли или щупальца, непонятно. Тонкие, белые. А всё вместе было немножко похоже на лицо, — Поттер прерывисто вздохнул. — Страшно. Страшно. Последняя вещь, которую Люциус хотел бы услышать от победителя Волдеморта. — Лицо, — тупо повторил он. — А чьё? — Вроде старушечье. Я подумал, тот голос… Тебе он не показался знакомым? — Вальбурга. Звучит по-другому, но манера её. — Точно. Я раньше только вопли слышал, но всё равно… И она звала мальчиков каких-то. Нас? Люциус пересказал свой сон. Поттер присвистнул. — Это мы как будто её сыновья? А призрак может спятить? — Портрет же смог. А как, собственно... — Люциус понял, что не слышал о других случаях «портретного» сумасшествия. — Она действительно была безумна? — Ещё бы. Вопила, аж пена изо рта летела, глаза себе пыталась выцарапать. Жуть. — Поттер помолчал. — Я сейчас вспомнил: после гибели Сириуса с ней совсем плохо стало. — Она же его ненавидела? — Да, ругала ещё больше, чем остальных; потом орала, что так ему и надо. Но кажется, я пару раз слышал плач. Ну, или вой. Не такой, как всегда, а тоскливый. И ещё она напевала что-то такое... печальное. «Я даже знаю что». — А… Тебе она что говорила? — Да как всегда — проклинала. Но вот я сейчас вспомнил: когда начался ремонт, она словно с цепи сорвалась. Визжала не переставая и грозила всякими ужасами. — Какими? Какими ужасами? — Откуда я знаю! Орала, что напустит на меня кого-то, и я пожалею, что не сдох вместе… — Поттер осёкся. — Что? — Обычно она говорила — вместе с предателем, а иногда — вместо… брата. — Та-ак, — Люциус лихорадочно соображал, с чем они столкнулись. — Ещё что помнишь? — Да ничего. Мне надоело этот бред слушать, ну я и засунул портрет на чердак. «Держу пари, он теперь пуст». — Так что же, — продолжал Поттер, — мы для неё — двое братьев? Непослушные дети, один из которых покинул её, а второй — опозорил и тоже исчез. Старуха была сумасшедшей, но в любом случае знала о доме больше остальных. Что если её угрозы не были пустыми? Один портрет такого бы не натворил. Значит, здесь обитает нечто иное, с отпечатком памяти и эмоций Вальбурги. И оно будет следовать её желаниям — поймать, наказать, оставить в родном доме. Навсегда. Мысль была слишком жуткой. — Чушь, — заявил Люциус, стараясь придать голосу уверенность. — Как нас можно принять за братьев? После всего-то. — Ну, много ли надо чокнутому призраку? — Схватил меня не призрак, у неё… него была плоть. — Какая? Люциус содрогнулся. — Не знаю. Холодное что-то. Твёрдое. — Инфери? — предположил Поттер. — В доме пряталось чудище? — Чудище из стены? — Ну, полтергейст такой. Мощный. Тут до Люциуса дошло, что они по-прежнему сидят в комнате, где их чуть не угробила неизвестная тварь. — Всё это интересно, — он встал, — но давай выбираться. Что бы это ни было, я не хочу знакомиться с ним ближе. — Оно утащило палочку, — тихо сказал Поттер. — Точно? — Может, она просто отлетела куда, но искать придётся долго. Свечи погасли. Вот почему Поттер так напуган. Кромешная темнота из любого человека вытаскивает того ребёнка, который когда-то прятался от неё под одеялом. Люциус кое-что знал об этом, так же, как и о невозможности колдовать. Поразмыслив, он расстегнул потайной карман мантии и вложил в пальцы Поттера извлечённую оттуда палочку. — Это… — Моя палочка. — Но ты же говорил… — Я соврал. — Ты… — Потом выскажешь своё возмущение. — Ты молодец, я хотел сказать, — в голосе Поттера слышалось облегчение. — Я как раз думал, надо было сразу отправить Патронуса. Люциусу почему-то не понравилась эта идея. — Погоди. — Что? — Тварь ведь появилась после того, как ты попытался снять щиты? — Да… Думаешь, реагирует на магию? Когда-то отец рассказывал Люциусу о так называемом «тонком мире», который переплетается с обычным, «материальным». Он считал, что обитатели иного мира очень опасны и их куда больше, чем человек в состоянии заметить. К счастью, они людей тоже не видят — покуда те не привлекут их внимание.* Поттер выслушал объяснение и после паузы сказал: — Значит, так: идём в холл и пытаемся выбраться через дверь. Не получится, отправим Патронуса. Не знаю, правда, смогут ли они сюда попасть, но если что, хоть похоронят по-человечески. Чёрный юмор от гриффиндорца — это не к добру. — Ты как? — неожиданно для самого себя спросил Люциус. — Порядок. Просто пока сидел тут… Не видно нихрена, — Поттер нервно переступил с ноги на ногу. Люциус закрыл глаза, по-прежнему защищённые повязкой. Значит, вокруг абсолютная темнота. Непроницаемая. Безбрежная. Но страха не было. Он ведь не был ей чужим, совсем нет. Люциус сделал глубокий вдох, принимая в себя тьму, ощущая её на языке. Пыль и лежалые пряности — только такой вкус и может быть у чёрного цвета. Впервые за восемь месяцев он чувствовал тьму так хорошо. Она была приятной, почти родной. А вдали зазвучала утешительно-нежная колыбельная, и он почти понимал слова прекрасного древнего языка… — Люциус? Обеспокоенный голос Поттера разрушил наваждение. Люциус резко выдохнул, встряхнулся. Что это было? Ладно, к черту. — Пошли, — он сжал поттеровскую ладонь, другой рукой ощупывая пространство вокруг. Они стояли возле погасшего камина. Инстинкт, не иначе. Люциус повёл Поттера через библиотеку, уверенно обходя мебель, и казалось, темнота расступается перед ними. Возле двери он невольно остановился. Поттер, не говоря ни слова, выпустил его ладонь и шагнул вперёд. — Всё нормально, — сказал он минутой позже, уже не понижая голоса. — Просто дверь. Оказалось, в гостиной зажжённые свечи уцелели. — Фух, — Поттер ткнулся лбом ему в плечо. — Это ж надо. Теперь буду больше ценить свет. И как ты только живёшь… То есть, я не хотел… Люциус отмахнулся. — Что здесь? — Вроде всё нормально, — Поттер обошёл комнату. — Так, подсвечник я беру с собой. Двинем дальше? — Подожди, — Люциус привалился к стене. Только теперь он ощутил огромное, до боли, напряжение во всём теле. Отчаянно ныли ноги — в тех местах, где их касалась тварь. В памяти опять всплыл мотив странной колыбельной, и Люциус вдруг понял каким-то внутренним чутьём: если они попадутся, то на пристойные похороны лучше не рассчитывать. Они останутся здесь — едкой пылью, холодным сквозняком, размытыми образами в чьём-то кошмарном сне. И это будет куда хуже смерти… Хотелось сесть, но он побоялся, что обратно уже не встанет. Со стороны бара раздалось звяканье; Поттер сунул ему в руку стакан с хорошей порцией чего-то крепкого — Люциус даже не разобрал вкуса. Один большой глоток, внутри разлилась теплота. — Неудивительно, что ты тут спиваешься, — сказал он, возвращая стакан. Поттер усмехнулся, а потом сказал, почти виновато: — Надо идти. Вдруг тварь уже очухалась. — Да, — Люциус отлип от стены. — Пошли. И всё же на выходе они опять встали. — Что ты будешь делать, когда тварь вернётся? — спросил Люциус. — Попытаюсь отогнать. Главное, от щупалец подальше держаться, чтобы палочку опять не вышибла. — А если не отгонишь? — Тогда Маскировочные чары — попробуем спрятаться. А там Патронус приведёт подмогу. Кажется, Поттер верил, что у них есть шанс отбиться. Как? Тварь имеет плоть, но Сектумсемпра её не берёт. Авада Кедавра отгоняет, но не убивает — оно и понятно… — Нельзя убить неживое, — пробормотал Люциус. — Что ты предлагаешь? — Ты знаешь заклятие Адского огня? — О нём знаю, конечно, но никогда… Погоди, ты что, серьёзно? Да он нас тогда чуть не поджарил в Выручай-комнате! Люциус молчал. Он и сам был поражён своей самоубийственной идеей. Однако стоило вспомнить завораживающий напев темноты, как на спине словно иней проступал. Это будет хуже смерти. Кажется, Поттер тоже что-то почувствовал. — Вот что, — сказал он, — если совсем плохо будет… Покажешь, как его вызвать. А теперь идём уже. ***** Холл встретил их потрескиванием горящих свечей. Тик-так. Тяжёлый маятник исправно отсекал секунды. Такие привычные безобидные звуки. Они постояли, прислушиваясь, а потом прошли к двери. В какой-то момент Люциусу показалось, что она распахнётся, и в лицо ударит утренний ветерок, ядрёно пахнущий палыми листьями. Поттер подёргал за ручку и выругался. — Заперто? — Да. Но никаких щитов, и на том спасибо. Отойди-ка. Поттер задвинул его за спину, в дверь полетели заклятия. Кажется, он показывал всё, чему научился в аврорате. Люциус слышал шипение чар и потрескивание древесины. Тик-так. Дверь не поддавалась. Натуральный морёный дуб с магической пропиткой, хоть осаду выдерживай. Тик-так. Можно попробовать выбраться через чёрный ход, подумал Люциус. — Поттер? — Ну что? — буркнул тот, прекратив атаку на дверь. Тик… И Люциус сказал совсем не то, что собирался. — Часы встали… Сразу стало тихо-тихо. А потом дом ожил. В его недрах зародился глухой звук — то ли скрежет огромного механизма, то ли рык подземного зверя; по полу прошла зыбкая дрожь. Раздался оглушительный сухой треск, словно где-то рядом рвался чудовищный кокон. Выпустить он готовился явно не бабочку. Светильники лопнули, на них посыпались жалящие крупинки стекла. Люциус прижался к стене. Рядом Поттер пытался отправить Патронуса. Судя по ругани, ничего не получалось. Люциус спиной ощущал вибрацию, но не разрушительную, как при землетрясении, а мерную, упругую, сродни той, что бьётся пульсом в человеческом теле. Пришло видение пасти огромного монстра, в которую, приняв за её за пещеру, забрели двое мальчишек. Треск дерева, скрежет камней, сыплющаяся сверху штукатурка — дом менялся. Он и обитавшая в нём не-жизнь готовились принять жертву. Древний ужас надвигался леденящим холодом, хохотом безумной Вальбурги, запахом гнили, чёрной плесени и мёртвых роз. Неизвестно, как это выглядело, но в какой-то момент Поттер притянул его к себе и сказал — очень спокойно: — Люциус. Показывай заклятие. Тот накрыл ладонью его кулак, сжимающий палочку, и повёл вниз, делая первый пасс. — Гарри Поттер… — донеслось откуда-то сбоку. — Кричер? — Поттер метнулся к нему, невольно потянув за собой Люциуса. — Ты… Как… Это всё ты?! — Возьмите палочку, — голос домовика был внятным, но каким-то бесцветным. — Уходите. — Но что… — Это я закрыл дверь. Я могу открыть. Люциус затаил дыхание. Послышалось? Шум вокруг нарастал, пол ходил ходуном. — А ты? — спросил Поттер. — Хозяйка вернулась. Её разум заблудился здесь. Она думала, что совладает, но они забрали всё… — тусклый голос дрогнул, сорвался в стариковское дребезжание. — Я остаюсь с ней. — Нет! — выкрикнул Поттер. — Кричер, это не она, уже не она… — Да ты спятил! — рявкнул Люциус. — Надо убираться! — Но Кричер… — Уходите. Неведомая сила подхватила их, подняла и вышвырнула наружу. Люциус успел услышать дикий многоголосый вопль, а потом дверь дома с грохотом захлопнулась. Кое-как он сел, машинально ощупывая себя. Разбитый локоть наливался жаром, ободранную ладонь саднило. Поттер копошился рядом, но молчал, и Люциус был ему за это благодарен. В ушах ещё звенели нечеловеческие крики, их постепенно вытесняли звуки города — стук каблуков по мостовой, разговоры, гудки маггловских автомобилей. Холод камня проникал сквозь тонкую ткань брюк; Люциус боролся с желанием поцеловать надёжную неподвижную брусчатку. От свежего воздуха в голове окончательно прояснилось, и тут же нахлынул страх: а вдруг это всё морок? Вдруг они остались смотреть сны в мёртвом чреве дома? Люциус сжал разбитый локоть и выругался. Ну нет, такую боль не подделаешь. Живы, значит. И свободны. Свободны? Пальцы сами собой скользнули к запястью. До свободы остался двадцать один день. Или больше? А что если в Министерстве посчитают шефство прерванным и заставят начинать заново? Он прикинул, сколько осталось времени до того, как слепота станет необратимой. Выходило, пять недель. Если постараться и оформить повторное шефство как можно скорее… — О чём ты думаешь? — внезапно спросил Поттер. От неожиданности Люциус ответил честно: — Дни считаю. — А я вот думаю: опять чуть не сдох, — голос Поттера звучал сдавленно, словно его душил смех. — Пора бы уж привыкнуть, а я… всё никак… — он всё-таки рассмеялся, глухо и безрадостно. Люциус молчал. В кои-то веки он не знал, что сказать. — Бедняга Кричер, — продолжал Поттер. — Надо было тащить его с собой. — Ты бы не смог. Он сам решил остаться. — Да, да… А знаешь, сегодня солнечно. Люциус устал удивляться скачкам поттеровской мысли и ответил просто: — Чувствую. Он и впрямь ощущал скупую ласку полусонного октябрьского солнца. — Небо красивое. И облака такие… красивые. Люциус фыркнул: — Какое красноречие. Поттер рассмеялся уже веселее. — Чёрт, как же хорошо, что мы здесь. — А что с домом? — Стоит. Только стёкла чёрные и… глухие, что ли. Как базальт. И кой чёрт меня дёрнул там жить? — Поттер содрогнулся. — Говорил, прошлое — прошлому, а сам? Всё казалось, это дань памяти Сириуса — его дом. Какая, нахрен, дань? Он же этот склеп ненавидел! Может, догадывался, с его-то чутьём. Но Сириусу деваться было некуда, а я чего полез? — Возможно, он оказывал какое-то воздействие, — Люциус припомнил мотив завораживающей колыбельной; во рту проступил гнилостно-сладкий привкус, и он, не сдержавшись, сплюнул на мостовую. — Возможно… Но с этим пусть теперь невыразимцы разбираются. Вот я их осчастливлю. Кстати, — Поттер вскочил, — хватит морозить задницы. Вставай, пошли. — Куда? — Раз уж мы уцелели, давай не будем разбрасываться днями и используем сегодняшний на полную. — Это ты так предлагаешь надраться? — О! Хорошая мысль. Но я имел в виду другое. У тебя найдётся, из чего сляпать портключ? ***** — Кингсли! Сними с Малфоя ограничения. — Эй, ты почему не на занятиях? И почему я должен… — Он мне жизнь спас. И я ему. В общем, неважно, надо снять. Привет, кстати. — Гарри, о чём ты… — Срочно! Я прошу. — Ты в своём уме? Как я соберу всех… — Невыразимцами я сам займусь. Притащу, где бы они ни были, хоть в Атлантиде. Пиши приказ, сейчас всё расскажу. ***** — Субъект, освобождаемый по прецедентному праву — Люциус Абракас Малфой… — Люциус… — Это я.
Немыслимый пейринг: Эпилог Драко и Асторию не пустили в зону переноса, Люциус простился с ними у входа на площадку. Нарцисса должна была встретить его в Австрии. — Сорок минут до активации портключа, — казённым голосом объявил служащий. — Проследуйте на досмотр, сэр. Он взял Люциуса за локоть и потащил за собой. Сразу становилось ясно, что раньше незрячих не водил, но делать было нечего — в зону переноса, помимо отбывающих, пускали только министерских. Люциус еле поспевал за широкими шагами, концентрируясь на том, чтобы не споткнуться. Досмотр был скорее формальным: вся Магическая Британия была в курсе того, куда и зачем едет внезапно освобождённый от ограничений Малфой. Через полчаса его потащили на площадку. — Привет, Лэнс! До боли знакомый голос. Сопровождающий встал как вкопанный. — Здравствуйте, мистер Поттер! — Сам ты мистер, — Поттер подошёл ближе. — Доверишь мне своего подопечного? — Кого? А, этого… мистера Малфоя. Конечно. Люциуса буквально передали с рук на руки, отчего он пришёл в ярость, но счёл за лучшее промолчать. Тем более Поттер не стал его хватать, просто встал рядом и шепнул: — Давай прямо, порогов тут нет. Они чинно двинулись по коридору к открытой площадке. Ветер сгрёб в горсть волосы Люциуса, швырнул в лицо. Он фыркнул, завертелся, стараясь встать к ветру спиной. Сбоку донёсся смешок, и он опять разозлился. — Зачем ты пришёл? — Могу уйти, — огрызнулся Поттер, но продолжал стоять рядом. Было слышно, как он шаркает ногой в напрасной попытке расковырять носком сапога каменную плиту. Сам Люциус за десять минут мог бы сказать многое. Например, поблагодарить за помощь с отменой ограничений, притом так, что Поттер вместо ответа пошлёт к чёрту и уберётся наконец, не выставляя его идиотом своими нелепыми провожаниями. И не будет ни сплетен, ни косых взглядов, ни дурацкого хихиканья из-за того, что немного растрепалась причёска. Поблёкнут и уйдут воспоминания об ужасе на Гриммо, который они невольно пробудили своим… своей близостью. Это же Поттер, с ним даже переспать нельзя без того, чтобы не вызвать катастрофу в отдельно взятом доме. А теперь стоит, тихий. Явился и молчит. Может, вспоминает путь сквозь тьму, когда единственной реальностью было прикосновение чужой ладони. — Ты по-прежнему носишь очки? Люциус с удивлением услышал свой собственный голос. Поттер, похоже, был изумлён не меньше. — Э-э… Ну да. Пауза затянулась. Люциус вздохнул — к чёрту всё. — Если клиника соответствует своей репутации, тебе бы тоже стоило там полечиться. — Стоило бы. — Когда вернусь, могу рассказать, что там. — Расскажи. — Одна минута до активации портключа! Сопровождающему выйти за линию круга! Поттер легко сжал его запястье: — Ну, увидимся? — Увидимся, — Люциус отвернулся, пряча улыбку. Шёл отсчёт последних секунд перед переносом. Тепло осторожных пальцев осталось на запястье кольцевой меткой, но избавляться от неё не хотелось. Больше не было нужды считать дни, но это лишь делало каждый из них по-настоящему драгоценным. Прежде чем сработал портключ, Люциус успел пообещать себе, что не забудет об этом. The End *Лавкрафт, кажется.
Sirenale: Жанр: romance, мистика, местами хоррор умоляю, не разочаруйте ушла читать
dakiny: Уважаемая команда, вы прекрасны! Прочитала пока 3 главы и уже жалею, что это не макси. Читала в трамвае, проехала свою и следующую за своей остановку. Повествование такое плавное, спокойное, но захватывает сразу и не отпускает. Персонажи очень естественны, их действия логичны, вообще, как-то веришь во все происходящее, ничто не вызывает отторжения или раздражения...Очень гармоничный фик. Все, ушла дочитывать!
Джекки: Безусловно интересно, хотя некоторые сомнения возникают: почему именно так. 10/10
ele: Не, ну чё вы со мной делаете? Кажется, что вы собрали все возможные штампы и фандомные уловки про приведению немыслимых вместе персонажей друг к другу. И знаете, все шикарно вышло! Я получила невероятное удовольствие и от игры с аллюзиями и просто от "правильности" героев. Эдакий постмодернистский текст. Здорово. 10/10
BlueEyedWolf: Спасибо, понравилось 10/10
Sirenale: Э-э… понравилось, реально понравилось. Не сказать, что прям, ааааааааааааааааа, но очень и очень. И вы меня напугали – мокрый язык – это шикарно и очень страшно. Идея со слепотой хороша, страх через ощущения и сны. Да чего там, все сцены с хоррорм красивые и интересные. Возможно, маловато экшена, но это только для меня, да и само повествование неторопливо, и может чуточку холодновато, но все равно классная вещь получилась. Большущее спасибо. С пацелуями не полезу, потому как не знаю, кто автор, но букетик цветов от всего сердца
Немыслимый пейринг: dakiny Какие лестные для нас впечатления! Очень-очень приятно! Джекки Большое спасибо! за внимание и за оценки! ele Огромное спасибо за такой развернутый и очень приятный отзыв. Очень рады, что смогли доставить удовольствие этой историей! BlueEyedWolf Спасибо большое! Мы очень рады! Sirenale Спасибо за такой приятный отзыв и внимание к нашей истории. И за букет тоже Огромное спасибо за оценки
veertje: Спасибо, понравилось! Идея со слепотой Люца, в первую очередь, как он справляется с этим. Моя оценка 10/10.
yana: Чудесная история! 10/10
dakiny: Ну кто бы сомневался! 10 10
Ирэн: Очень понравилось, что все эти ужасы описаны от лица Люциуса. Вроде незрячий человек, как описать хоррор, но получилось по-настоящему страшно Спасибо 10/10
netttle: Спасибо! Увлекательно и симпатично, прочитала с удовольствием. 10 9
айронмайденовский: 10/10. громадное спасибо автору и бете, узнал, угадал, обнаружил, что независимо друг от друга написали одинаковые вещи))
Тарарум: Очень интересно, и прям ужасный ужастик 10/10
kos: Очень хорошо! Читала с огромным удовольствием. 10/10
Натэль: Читала ночью, поймала себя на мысли что побаиваюсь смотреть в темные углы - показатель, что хоррор удался. "Немыслимый пейринг" показался убедительным. Спасибо! 10/10
Немыслимый пейринг: Джекки пишет: хотя некоторые сомнения возникают: почему именно так. Да, у меня тоже. ele пишет: Кажется, что вы собрали все возможные штампы и фандомные уловки про приведению немыслимых вместе персонажей друг к другу. По-моему, не все)) Sirenale пишет: Возможно, маловато экшена, но это только для меня, Маловато, но иначе сюжет не складывался. Вернее, складывался другой - неспешный готический детектив, а в пределах трёх комнат было трудно соорудить нечто развёрнутое. Ирэн пишет: Вроде незрячий человек, как описать хоррор Было много сомнений и возни с этим моментом. Как здорово, что вы оценили. Натэль пишет: "Немыслимый пейринг" показался убедительным. Ну, для слэша это главное)) Большое всем спасибо! Автор.
Немыслимый пейринг: veertje yana dakiny b]Ирэн netttle айронмайденовский Тарарум kos Натэль Огромное спасибо вам за такие приятные отзывы и за оценки!!
Purga07: недоверчиво, интересно, увлекательно, настороженно, страшно (а тут еще шаги мужа в коридоре и открывающаяся в комнату дверь - я чуть не заорала))) не испортил впечатление и открытый финал - две стороны одной монеты, бросай, не ошибешься))) интересно - смогли невыразимцы что-нибудь сделать с домом? заслуженно и 10/10 http://hp-fiction.borda.ru/?32-Purga07 23/04/2008
Немыслимый пейринг: Purga07 пишет: интересно - смогли невыразимцы что-нибудь сделать с домом? Может, и смогли) Спасибо!
Летторе: Понравилось очень! Хочется чтобы Люциус вылечился и вернулся к Гарри!
Mellorin: 10/10 Очень понравилось, пока одни эмоции, написать толком отзыв не могу, простите(
полная версия страницы