Форум » Библиотека-2 » "Лицо наизнанку", detective noir, СС/НТ, РЛ/НТ, R . Закончен - 02.01.07 » Ответить
"Лицо наизнанку", detective noir, СС/НТ, РЛ/НТ, R . Закончен - 02.01.07
Lecter jr: Название: «Лицо наизнанку» Автор: Lecter jr Бета: - Рейтинг: R Пейринг: СС/НТ Жанр: detective noir Дисклеймер: кесарю-кесарево, персонажи – собственность Роулинг, сюжет – сборная солянка из множества прочитанных автором за всю долгую и нелегкую жизнь детективов плюс авторское же больное воображение Саммари: во время одного из ночных рейдов у Тонкс погибает напарник. Преступления продолжаются, Тонкс идет по следу убийцы и почти настигает его. Именно «почти» : ее ждет множество шокирующих открытий. Комментарии: название придумала Snake Root во времена крайне любопытного дневникового флешмоба, когда от участника требовалось сочинить пару фраз из фика, который он никогда не писал. Тогда ко мне и пришла некая идея…правда, тем, кто читал микрокусочек, написанный по заданию Snake Root , следует знать, что первоначальный замысел претерпел массу изменений. Предупреждение: чернушечно довольно-таки. И грязная политика до кучи. Статус: закончен. Не прошло и года Посвящается SnakeRoot, придумавшей такое замечательное название и вдохновившей маниака на труд и на подвиги
Ответов - 77, стр:
1 2 3 All
Lecter jr: Я знаю концовку песни, но не знаю, чем все это кончится. Й. Бэнкс, «Улица отчаяния» Пролог Тонкс почти не слушает, что говорит собеседник. На его словах трудно сосредоточиться, уж очень они обтекаемы, того и гляди выскользнут из памяти. Через долю секунды после того, как их услышишь. - Любое имя, - говорит человек, сидящий напротив нее. – Любая работа. На ваш выбор. И место жительства. Полная безопасность – для вас и тех, на кого вы укажете. Мы можем договориться? С вами договариваться – себе смертный приговор подписать, думает она, но приговор и так давно уже подписан. - Хватит ли у вас возможностей осуществить все это? – интересуется Тонкс. Как будто ей интересно его предложение. Собеседник внимательно смотрит на нее, она так же пристально рассматривает его. Интересно, а те, кто имел возможность и желание едва ли не каждый день видеть эту самодовольную физиономию на газетных страницах , хотя бы раз они видели его истинное лицо? Тонкс становится противно, отвращение пробивается сквозь плотную стену страха, страха не только за себя, а еще и за тех, кого она едва ли защитить сможет. И этот подонок знает, чего она боится больше всего. Так что же теперь? Медленно плыть по течению, притвориться убаюканной скользкими словами этого ублюдка, отдать себя в его руки, не сопротивляться, не бороться? Это могло бы даже быть смешным. Где-то в другой жизни. Где-то в другой жизни, да. Тонкс спрашивает себя, сможет ли жить со всем этим. Зная о своей роли в произошедшем. Ответ - да. Так или иначе, но сможет. Она сумеет прожить с чем угодно, роль жертвы ей категорически не подходит. - На ваш выбор, - продолжает он. - Я предложил бы вам сменить и внешность, но с этим у вас, насколько я знаю, и без того нет проблем. Тонкс кивает, глядя в пол. - Мне надо подумать, - тихо говорит она. - Вы позволите мне некоторое время поразмыслить над вашим предложением? На самом-то деле она все для себя решила задолго до прихода сюда, и теперь, сидя в обманчиво уютной комнате, заполненной паутиной лживых слов, Тонкс думает о том, что тот, кто живет как мерзавец, как мерзавец и сдохнет.
Lecter jr: Глава 1 Контур тела, начерченный мелом на растрескавшемся асфальте. Ветер раздувает белое крошево, силится поскорее стереть рисунок. Она стоит на коленях и пытается не дать меловым крошкам разлететься во все стороны; отчего-то это представляется ей очень важным. Но меловой контур медленно расплывается, словно смытый дождем, которого и в помине нет. Она ощущает жуткую пустоту, неспособная даже имя свое вспомнить, подносит руки к лицу и жадно смотрит на ладони. С них капает кровь; откуда же она взялась, ведь ее руки только что были белыми от мела? Она кричит, захлебывается отчаянным криком, но тишина вокруг такая плотная, что пробить ее невозможно. Безлюдные улицы, окрашенные во все оттенки серого. Того, кто нужен ей сейчас сильнее всего на свете, того, чье тело было обведено меловым контуром, теперь уже расплывшимся, с нею больше нет. Она одна теперь, и одиночество режет ее пополам. **** Тонкс просыпается от собственного крика, обеими руками зажимает себе рот. Садится в постели, испуганно смотрит на соседку по палате. Разумеется, женщина проснулась. Только этого и не хватало. Теперь придется объясняться еще и с ней, что ж, это маленькое объяснение – легонькая такая разминка по сравнению с тем, что предстоит завтра. Она оказалась паршивой наставницей, из-за ее недостаточной бдительности погиб совсем молодой парень, а общество, кажется, окончательно превратилось в сборище преступников. Достаточно день провести на службе, и эта расчудесная картина вырисовывается с пугающей ясностью. - Милочка, вы так страшно кричали, - обращается к Тонкс соседка, укоризненно глядя на девушку. - Ох, простите, миссис Бардуэлл, - говорит Тонкс, стараясь выглядеть как можно более виноватой. Завтра эта способность уж точно пригодится, с горечью думает она. Ну а сейчас Тонкс хочется убраться отсюда куда глаза глядят, в какое-нибудь тихое место, никого не видеть и не слышать; место должно быть таким тихим, чтобы можно было слышать, как ползет по стене ее собственная тень. Есть такое место, думает она. Всего в паре этажей отсюда. Там замечательно мягкие стены, а целители столь любезны, что завязывают вам за спиной рукава рубашки – исключительно ради вашего же удобства. – Не хотела вас будить, ради Мерлина, извините. - Ну что вы, дорогуша, - миссис Бардуэлл прямо таки впивается в нее взглядом. – Вы же не виноваты. Это все ваши ночные кошмары. - Скорее, утренние. - Но они повторяются так регулярно, что я просто вынуждена буду рассказать об этом вашему целителю. Этому Саммерсу, вроде как он свое дело знает. Вы же, милочка, так страшно пострадали… Бывало и похуже, говорит про себя Тонкс, а вслух произносит: - Ох, ради Мерлина, миссис Бардуэлл, не нужно этого делать. Я в полном порядке, сегодня меня отпускают домой. Пожалуйста, не говорите ничего Саммерсу. Иначе мне придется еще здесь задержаться, а я никак не могу себе этого позволить, уж поверьте. - Что за спешка, милочка? - Это все моя работа, миссис Бардуэлл. - Дорогуша, вот в мое время женщин в авроры не принимали, и я считаю – правильно делали. Я бы поговорила с вашим начальством, они бы у меня… Тонкс представляет себе разъяренную миссис Бардуэлл, припершую к стенке начальника аврорского отдела. С Хмури у нее ничего бы не вышло; интересно было бы посмотреть на реакцию молодого Кэмерона, проработавшего меньше года … Девушка едва заметно улыбается, испытывая некое подобие благодарности к лезущей не в свое дело соседке. На какие-то жалкие несколько секунд ей удается отвлечься от мыслей о произошедшем. И о том, что же теперь делать. - Милочка, как же вы выбрали такую опасную профессию? – вопрошает миссис Бардуэлл, и Тонкс решает сдаться на милость победителя. Лучше уж она сама будет говорить, а старуха - слушать, может, удовлетворится рассказом и забудет о своих намерениях наябедничать целителю Саммерсу о ночных кошмарах. - Да что же вы совсем себя не бережете, девочка моя? Вам же о себе подумать надо, а вы – работа, работа, - не унимается миссис Бардуэлл, и Тонкс выдает первое, что приходит в голову: - Да ведь мой кот, за ним некому присмотреть… Тонкс замолкает, досадуя на себя. Надо же такое сказать, впрочем, она не так уж и удалилась от истины. Мой кот, как же, думает Тонкс. Мой волк – вот так куда точнее. Но за ним и впрямь некому присматривать, а ведь сейчас полнолуние. Полнолуние; а вместо одиночества и бессонницы – убойная доза болеутоляющего плюс болтливая соседка. Тонкс поудобнее устраивается в постели, подкладывает под спину подушку, с удовлетворением отмечает, что движения уже не причиняют той боли, может, удастся обойтись и без болеутоляющего. И Саммерс отпустит ее домой. Да, завтра – заседание дисциплинарной комиссии в Министерстве. Но это – завтра. А домой ей нужно попасть уже сегодня, это совершенно необходимо. ***** Все три дня (не три – два, в первый день она вообще ни о чем не могла думать), Тонкс провела в размышлениях, что же она ответит, когда ее спросят, почему погиб ее напарник. Как будто она не рассказывала все в подробностях старшему следователю аврората, уже два раза навещавшему ее. Надо вспомнить все, все – до секунды, если надо, она готова подвергнуться процедуре проверки воспоминаний. Почему погиб ее напарник? И не напарник даже – стажер-первогодка, которому еще нельзя было работать в одиночку. Вот его и приставили к Тонкс. Правила не запрещают, а обязывают вас повсюду таскать с собой стажеров. Давать им задания попроще, пусть молодежь проходит практику. Это все практика, так сказать, реальность без прикрас, и никакой тебе романтики, о которой, бывает, до сих пор еще мечтают мальчишки, поступающие в аврорскую школу. Если, конечно, у этих мальчишек никто не погиб на войне, которая была замечена и официально признана правительством, прямо скажем, со скрипом. Реальность – это густой туман на холодных ночных улицах, грязь под ногами, литрами истребляемое в профилактических целях «бодроперцовое зелье» или куда более надежный напиток – «Огневиски», это томительные разговоры с плачущими и (или) возмущенными родственниками пострадавших и убитых, это ловля охочих до чужих кошельков уличных воришек и контрабандистов (паршивца Мундунгуса приходится отпускать без протокола, дабы не портить раскрываемость). Это то, через что все проходят. Все, и она сама тоже. Все, а вот Марку Гудману не повезло. Она, Тонкс, оказалась паршивой наставницей. Заклинание, убившее Марка, должно было достаться ей. Но убийца ударил заклятием по мальчишке. Красная вспышка, и Сириус Блэк падает за занавес в Отделе Тайн. Так он будет падать еще долго, раз за разом. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. Жить, закрыв глаза и заткнув уши, у нее и раньше не получалось, и теперь не получится. Тонкс хочется метаться по палате из угла в угол, она вообще с трудом сейчас себя саму выносит, хочется орать, пока она вообще не забудет, кем является. Вместо этого ей приходится поддерживать вежливую беседу с соседкой, раз уж она решила побыстрее отсюда выбраться. **** Это уже не первый раз, когда Тонкс оказывается на койке в больнице имени Св. Мунго, но - первый раз, когда Рем не заявляет, что не желает, чтобы она продолжала работать. Наверное, решил все-таки довериться своему (волчьему) чутью, которое говорит: с этим уже ничего не поделаешь. Тонкс не сможет обходиться без опасности, пусть война закончилась и стало спокойнее. Как же там Рем сейчас, думает Тонкс, поправляя пижаму, делая вид, что полностью поглощена этим занятием, а миссис Бардуэлл терпеливо ждет. ***** Антиликантропное зелье, которое Тонкс покупает у аптекаря с Диагон-аллеи, не дает и половины эффекта, на который рассчитано. Чертово зелье, кажется, с каждым разом действует все слабее, и Тонкс приходится запирать Рема в подвале дома. Выйти он может сам – когда волчьи лапы станут человеческими руками, пригодными к тому, чтобы повернуть ключ в замочной скважине. Но Рем никогда не выходит сам, и по утрам Тонкс будит его, отводит в кухню и, в спешке собираясь на работу, суетясь и разбрасывая вещи, берет с него клятвенное обещание хорошенько позавтракать. Она не уходит, пока он не съест хоть что-нибудь; Рем покорно пережевывает тост, Тонкс идет к выходу, но на пороге кухни всегда оборачивается. Сердце у нее разрывается, но всегда надо спешить, ведь преступный мир, ясное дело, с ее личными неприятностями считаться не станет. ***** - Ну, вы же знаете, миссис Бардуэлл, как тяжело в наше время молодежи определиться с выбором профессии, - говорит Тонкс. Еще бы старухе не знать: оба ее внука, сменив чуть ли не по десятку работ каждый, так и остались сидеть на шее родителей. Это маленькая месть, что ж, разве она не может себе такого позволить? Тонкс слегка улыбается, глядя, как миссис Бардуэлл досадливо морщится. - Зато я с самого детства знала, кем стану, - продолжает Тонкс, - лет с восьми – точно. ***** Это чистая правда. Тонкс поняла, кем хочет стать, в один из душных летних дней своего восьмого лета. Девочка была признанным вожаком стайки соседских маггловских мальчишек, чумазая, в продранных на коленях джинсах; она ничем не отличалась от своих приятелей, ну, разве что тем, что порезы и царапины заживали у нее чуть ли не через час, словно по волшебству. Собственно, так оно и было; Андромеда смазывала коленки и локти дочери целебным составом, извлекаемым из непрозрачной баночки, улыбалась и говорила: - Нимфадора, девочка, прошу только об одном – смотри себе под ноги, хотя бы иногда. И еще: - Никогда не показывай, что ты чем-то отличаешься от своих приятелей. Ты – особенная, но они не должны об этом ничего знать. Девочка хмурилась, думая, что единственное, чем она отличается от своих друзей, не считая того, что она девчонка, это идиотское имя. Ну, и еще то, что рядом с ней постоянно что-то разбивается, летят на пол вещи, на которые она только лишь посмотрела, кошка отчего-то оказывается в клетке вместо попугая, а у стула школьной учительницы порой пропадают все четыре ножки. Но это-то как раз в порядке вещей: с папой и мамой в детстве такое бывало, а значит, и беспокоиться не стоит. Андромеда почти не ругала дочь за хулиганские выходки, прекрасно понимая, что девочка просто слишком на нее похожа, слишком узнаваем этот жестокий мятеж в сердце восьмилетнего вертлявого существа; уменьшенная копия ее собственного , этой непреодолимой силы, не позволившей юной дочери благородного семейства Блэк прожить такую жизнь, каковая, по мнению родителей, ей приличествовала. На месте ее имени на «родословном гобелене» осталась выжженная дыра, но, собственно, это было единственным, что она тогда потеряла.
Lecter jr: ***** В округе не было ни единого дерева, на вершину которого маленькая Тонкс не вскарабкалась бы, сопровождаемая завистливыми вздохами оставшихся на земле или не решившимися лезть дальше приятелей, ни одного строящегося или , наоборот, заброшенного здания, в которое ей не удавалось бы проникнуть, минуя заборы и охрану. Одним особенно душным днем Тонкс с приятелями обнаружили мертвую девушку на пустыре возле заброшенного старого дома. Через час они, холодея от страха и замирая от восторга, из окна второго этажа, рискуя порезаться о воинственно торчащие в покосившейся раме осколки стекла, наблюдали за работой полицейских, пока один из них во время обхода здания не наткнулся на детей и не развел их, из всех сил протестующих, по домам. Вечером тот же самый полицейский пришел поговорить с Тонкс и ее родителями. Маленькая Нимфадора старательно отвечала на его вопросы, косясь на сидящую рядом мать, но потом вовсе про мать забыла. Девочка внимательно смотрела, как молодой полицейский записывает ее ответы, и думала, как это было бы здорово, если бы преступника поймал именно этот симпатичный молодой человек, поймал именно потому, что она, Тонкс, изо всех сил ему помогала, раз уж мертвой девушке уже ничем не поможешь, так хоть ему… Следующая неделя прошла под знаком игры в убийство. Когда с места обнаружения трупа было снято оцепление и дети снова смогли вернуться на свою излюбленную площадку для игр, они чуть ли не на животах исползали весь пустырь, обдирая коленки и локти о растрескавшийся асфальт. Подражая полицейским экспертам, они внимательно рассматривали окурки и осколки стекла, что-то записывали на бумажных обрывках. На меловой контур, оставшийся после того, как забрали тело, ребята смотрели с благоговением, долго не решаясь подойти поближе. Раз , поддавшись на уговоры приятелей , Тонкс улеглась прямо внутрь контура, лежала на нагретом солнцем асфальте, раскинув руки и ноги, как та самая мертвая девушка, прикрыв глаза и слушая, как топчутся вокруг мальчишки , бормоча: «Смотрите, Браун, это следы преступника!», «Мы должны найти улики, пишите, у-ли-ки…», «Вот туда они побежали, видите!» Тонкс лежала и думала, как бы она сама стала искать преступников, и нашла бы, непременно нашла бы. Только вот она так мало знает, как это делается… Именно тогда у девочки и появилась уверенность: она хочет искать преступников, и точка. Ничем иным она заниматься не станет, ни за что. Со временем эта мечта подверглась кое-каким изменениям, но все-таки воплотилась в жизнь. ***** По-видимому, этот пространный экскурс в прошлое вполне удовлетворил миссис Бардуэлл, и та решила по-своему отблагодарить Тонкс, а именно – погрузиться в глубокий сон перед завтраком. Тонкс и в действительности прониклась к соседке благодарностью, дождалась, пока старуха уснет, и , потянувшись, выбралась из постели. Если повезет, удастся уговорить целителя Саммерса отпустить ее еще до завтрака. **** Ассистентка Саммерса не выражает ни малейшего неудовольствия по поводу столь раннего визита, равнодушно кивает Тонкс – мол, присядьте пока на кушетку, и выходит из кабинета, оставив ее одну. В ожидании Саммерса Тонкс крутит головой, осматривая комнату. От вида некоторых картин, изображающих, очевидно, какие-нибудь особо примечательные случаи страшных заболеваний, ей становится как-то не по себе. - Я же не украшаю свой закуток в отделе фотографиями отборных трупов, черт возьми, - бурчит Тонкс, нетерпеливо притопывая ногой. Скорее бы уже пришел этот Саммерс, осмотрел ее и отпустил восвояси. Встав с кушетки, Тонкс подходит к стене и заставляет себя повнимательнее рассмотреть одну из устрашающих картин. В любом случае, это должно помочь убить время, а заодно позволит ей поменьше съесть за завтраком. Наверное. Слышится звук открываемой двери, Тонкс оборачивается к вошедшему. **** Заголовки газет, пляшущие вокруг нее, усмехающиеся коварно изогнутыми «в» в «убийство», по рукам и ногам связывающие липкой лентой «совершено очередное громкое убийство» и «до сих пор не раскрыто». Начальник отдела, бушующий на утренней «планерке». Сама Тонкс, раздраженно выговаривающая Марку Гудману за какой-то нелепый проступок. Репортеры, осаждающие отдел. Они с Марком выходят из-за угла, путь им освещает вывеска бара «У кривого гоблина», в которой половина букв не горит. Тихий шорох, Тонкс выхватывает палочку. Зеленая вспышка, падающее тело Марка Гудмана. Силуэт убийцы, отчетливо отпечатавшийся в ее памяти. Невысокий худой парень. Видела ли она его лицо? Это же ее собственная память, пусть чертов ублюдок повернется к ней лицом… Но лица убийцы она не видит, оно надежно скрыто ночной темнотой. На Тонкс обрушивается адская боль от неизвестного заклятия. Переулок пустынен, да и едва ли кто на Дрянн-аллее придет на помощь двум аврорам. Собрав последние силы, она пытается встать, цепляется за руку Марка Гудмана, понимает, что встать не может. Ей удается проползти пару ярдов, еще пару. И тут она видит ЭТО – в нескольких шагах от себя. Как в старые времена, успевает она подумать прежде чем сознание покидает ее. Как в старые времена. В лучших традициях Упивающихся Смертью. Когда лежащую без сознания Тонкс обнаруживает патруль, она вся в крови. И кровь эта – не ее. Кажется, Кингсли, когда навещал Тонкс в больнице, назвал имя жертвы, но сейчас его не вспомнить – отчего-то оно не удержалось в памяти. Багровые волны набегают одна за одной, недалеко и до морской болезни. Тонкс приоткрывает один глаз – ее везут на каталке по длинному коридору. На какое-то время вид белого потолка помогает противостоять влиянию багровых волн, но потом она не выдерживает: ее рвет прямо на пол. Лужа блевотины на полу отпечаталась в ее памяти куда отчетливее, чем мельком увиденный убийца. ***** Она уже где-то слышала скрип этой проклятой двери. А, ну да, когда входила сюда. И когда ассистентка Саммерса выходила из кабинета. Так, кажется. Оторвавшись от созерцания картины, изображавшей мужчину, страдающего от «проклятья грабителей могил», Тонкс оборачивается к вошедшему. Это уже было, думает она. Тут же разозлившись на себя, Тонкс отбрасывает эту мысль, и, старательно следя, чтобы ничем не выдать, что резкие движения еще причиняют ей боль, делает несколько шагов навстречу Саммерсу. Тот ободряюще улыбается, глядя на нее. В кабинет заглядывает ассистентка, спрашивает: - Начинать? Саммерс кивает, Тонкс кивает тоже, мысленно подгоняя их: «Ну начинайте, черт бы вас побрал!» **** Тонкс открывает дверь и прокрадывается в кухню, стараясь по пути ничего не уронить. Ей повезло: Саммерс согласился отпустить ее, настояв на последующем обследовании. Тонкс ничего не оставалось, кроме как согласиться; но когда у нее еще найдется время? Ну и черт со всем этим. И с тем, что завтра придется предстать перед этой проклятой комиссией и в очередной раз наизнанку вывернуться. Напившись воды прямо из носика чайника, Тонкс прислоняется к косяку, прикрыв глаза. Что бы ни случилось, она должна быть сильной. Особенно в те дни, когда по утрам она спускается в подвал, чтобы выпустить Рема. А уж тем более в те дни, когда он остается один. Слава Мерлину, после преобразования в человека Рем не уснул прямо в подвале, а добрался до спальни. Он лежит в постели, раскинув худые руки. Крепко спит, хотя в любой другой день проснулся бы от звука открываемой входной двери. Тонкс улыбается, пока на него смотрит. Тепло ли ему под этим одеялом? Пинком отправив ботинки в угол, оставив одежду валяться на полу, Тонкс ложится рядом с Ремом. Наконец-то она дома. - Тебе уже лучше? – одновременно спрашивают они друг у друга. - Не знаю, - тут же отзываются на заданный вопрос. Дождь все не утихает. -продолжение следует-
rakugan: Lecter jr Не могу с чистой совестью сказать, что великолепное начало фика - потому что это великолепное начало полноценного ориджинала :) Такие живые, цельные и яркие персонажи второго плана. Огромная редкость. Такая живая, яркая, необычная Тонкс. Еще большая редкость. Тонкс-ребенок, видящая "прорыв" взрослой жизни. Причем именно волшебный ребенок - об их особенностях мало пишут. Тонкс-взрослая - профессионал. Невероятная Тонкс. А еще потрясающая завязка сюжета, а еще ни на кого не похожий и неповторимый стиль, а еще... И это все - в двух кусочках. на самом деле я просто не знаю, что сказать, потому что выходят одни банальности. Но это правда хо-ро-шо. Спасибо.
DashAngel: Lecter jr, знали бы вы степень предвкушения чего-то Замечательного, появившегося в моей душе после прочтения начала...
Nadalz: Lecter jr Восторг! Мурашки по коже. Предвкушение, предсчувствие, ожидание... Потясающая завязка. Безумно интересно продолжение! И ведь знаю, что нельзя тебя читать на ночь - слишком "нервенно". Но все равно читать буду! Немного отловлено малюсеньких опечаток. В саммари: "Именно «почти» : ее" - пробел перед двоеточием лишний. самодовольную физиономию на газетных страницах , хотя бы раз они видели его истинное лицо? Снова лишний пробел. И я бы, кстати, "они" убрала - оно там лишнее. Но это ИМХО. =) Как же он Рем сейчас, думает Тонкс, поправляя пижаму, делая вид, что полностью поглощена этим занятием, а миссис Бардуэлл терпеливо ждет. Очень, ну очень хочется выделить "Рем" запятыми
Lorelei Lee: Дорогой доктор, это... это... это непередаваемо прекрасно! Восхитительно и потрясающе! Я в совершенном восторге! Буду с нетерпением ждать продолжения. :)
Оле-Лукойе: Lecter jr Замечательная завязка, любопытство одолевает. Все очень ярко и выпукло - и персонажи, и события, и ощущения.
Lecter jr: rakugan rakugan пишет: Тонкс-взрослая - профессионал. Большое спасибо! Я очень люблю Тонкс, пару раз про нее уже писала, но теперь вот решила попробовать изготовить нечто вроде детектива. С учетом некоторых вещей, которые выплыли в ходе написания "Разоблачения", я возжелала)) фик-детектив со следователем-профессионалом. Тонкс подходит как нельзя лучше. Кроме того, она для меня просто дико симпатична. И, разумеется, интересна. Собственно, из героинь ГП-саги Тонкс - самая любимая. Второе место делят Луна и Беллатрикс. Правда, с поправкой - Беллатрикс, по большей части, "ваша". Постараюсь ожидания оправдать. DashAngel Спасибо, будем трудиццо дальше. Nadalz Подкорректировала, гран мерси! Nadalz пишет: слишком "нервенно" Ну, мать, это ж "детектив нуар" или попытка, по кр. мере, его состряпать. Написано в излюбленной "кусочной" манере, сорри))) Lorelei Lee Оле-Лукойе Спасибо за отзывы, постараюсь не разочаровать и в дальнейшем)
Astarta: Лектер, ты прелесть и, я тебе это давно это говорю, мастер своего черррного дела)) Тонкс потрясающе "живая", настоящая. Ждем-с)
Bristow: Тонкс один из моих любимых персонажей в саге ГП и по-моему самый адекватный из всех. Мне нравится как вы ее описываете. Очень интересно, что будет дальше!
Astarta: Подниму-ка я темку... Вдруг добрый доктор про нее вспомнит;-)
Lecter jr: Astarta Bristow Спасибо большое))) Astarta Astarta пишет: Вдруг добрый доктор про нее вспомнит;-) Добрый доктор продолжает свое черное дело))
Lecter jr: Глава 2 Тонкс просыпается, разбуженная солнечным лучом, пляшущим по комнате, словно призрак. Она до подбородка укрыта одеялом. Тонкс сбрасывает его с себя , поежившись от холода, встает. Наклоняется вправо-влево, поводит плечами. Вроде бы ничего не болит, знобит только. Завернувшись в одеяло, она шлепает на кухню, по пути туда заглядывает в другие комнаты. Дом пуст. Тонкс припоминает расписание Рема на эту неделю. Ну конечно. Раньше восьми вечера его ждать не стоит. Недолго осталось: она проспала не меньше шести часов, день уже к вечеру клонится. А ведь еще нужно подготовиться к завтрашнему заседанию комиссии. Черт побери все эти комиссии. Будто то она сама не понимает, что виновата. Даже если и не нарушала инструкций. Нет убийцы страшнее сомнения. Тонкс прекрасно это понимает, понимает и то, что все эти дни, те, разумеется, когда была в сознании, она корила себя за смерть Марка Гудмана. За то, что позволила этому случиться. За то, что не заставила парня ковыряться в архивах под неумолчное ворчание ночного дежурного. Нет убийцы страшнее сомнения, а ведь она давно так в себе не сомневалась. Давно – с тех пор, как погиб Сириус. Время от времени полезно получать от жизни сапогом по физиономии, думает Тонкс, но – если уж урок должен быть преподан тебе лично, почему страдают другие? У нее с этим сомнением явные проблемы, Тонкс как тень его за собой тащит, куда бы ни отправилась. И сколько ни говори себе, что не виновата, сколько ни пытайся уверить себя в этом – даже если другие говорят то же самое, ничего не получится. По крайней мере, не сегодня. И не завтра, а ведь завтра Тонкс должна предстать перед комиссией в Министерстве, и один Мерлин знает, чем это все закончится, ведь если ты сам готов себя обвинить, то и другие с этим согласятся, пожалуй, с радостью, ну, может, не все – с радостью, но многие. ****** Тонкс сидит в кухне, вяло грызя яблоко. Горка ярких плодов сложена на большом блюде. Тонкс любит яблоки, она вообще любит есть все, что бы Рем ни предложил. Надо бы посмотреть, не приготовил ли он для нее обед, и, если да, то нужно куда-нибудь это все деть. Есть совсем не хочется, зато так и тянет устроить себе целый парад дурных предчувствий. Это заседание может плохо для нее кончиться, ведь война позади, и позади те времена, когда на счету был каждый сотрудник аврората. Это заседание может плохо для нее кончиться, потому что Тонкс женщина, а ведь не секрет, что многие до сих пор против того, чтобы в аврорат принимали женщин. Да, черт побери, некоторые коллеги назвали бы Тонкс выскочкой, будь ее карьера чуточку более успешной. ***** В комнатах – умеренный беспорядок, и то, что его можно счесть умеренным – заслуга Рема. Тонкс не назовешь хорошей хозяйкой, хоть она и посмеивается над своим отцом, называя его неряхой, сама она почти так же беспечна в бытовом отношении. Впрочем, хорошо, что не в ее правилах регулярно избавляться от старых газет. Вытащив из угла пачку старых газет, Тонкс раскладывает их на полу возле кресла. Никто не поручал ей вести дело об этих чертовых убийствах, но она интересовалась ими с самого начала. Да и как было не интересоваться – весь аврорат гудел как улей с момента самого первого убийства три месяца тому назад, и те, кому не посчастливилось навлечь на себя гнев шефа, еще долго нервно вздрагивали, а ведь ребята были не робкого десятка. «Пророк» трехмесячной давности. Эффектный заголовок: «Эхо войны: отголоски кошмара», торжество безвкусицы прямо с порога. Нудные разглагольствования насчет бессилия властей и плохой работы аврората. Интервью с заместителем Министра, скупое «без комментариев» от Кэмерона, фотографии с места обнаружения тела. Конечно же, статья, посвященная первой жертве. Энн Бертон, сотрудница отдела по контролю за магическими животными. Самая обычная женщина, вдова. Ее муж, погибший осенью одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года, был сотрудником аврората. Ричард Бертон был убит Упивающимися Смертью, которых потом так и не нашли. Типично для того года. Да, собственно, кроме горевшей в ночном небе Метки, не нашли ничего. Версии о том, что смерть Энн как-то связана с работой ее давно погибшего мужа, не выдержала проверки. Насколько Тонкс было известно, ребята готовы были на все, чтобы найти убийцу вдовы своего коллеги, хотя бы в память о нем, но так никого и не нашли. Через два месяца произошло новое убийство. На сей раз – сотрудник «Ежедневного пророка», парень по имени Дэйв Скотт, молодой практикант, которому иногда доверяли писать крохотные заметки, размещаемые на последних страницах газеты, если надо было чем-то, помимо рекламы, заполнить пустующее место. Конечно же, несчастному практиканту тут же было присвоено громкое звание автора разоблачительных статей (которых отчего-то никто в глаза не видел), погибшего из-за своей принципиальности и несгибаемости. Разумеется, тут замешано правительство, говорилось в статье. Впрочем, попробуйте, найдите, где оно не замешано. Может быть, у вас получится, только потом не забудьте нам показать. Теперь и третье убийство. Снова собрав старые газеты в кучу, Тонкс берется за более свежие, пришедшие за последние трое суток. «Нимфадора Тонкс, сотрудница аврората, едва не стала жертвой таинственного убийцы (или убийц), которого наши доблестные органы охраны правопорядка вяло разыскивают уже три месяца. От руки преступника погиб стажер Марк Гудман, под присмотром более опытной коллеги патрулировавший ночные улицы. Может быть, хотя бы факт нападения на их же собственных сотрудников заставит верхушку аврората предпринять более активные шаги по розыску убийцы? Вчерашней ночью Нимфадора Тонкс и Марк Гудман наткнулись на преступника, которого на протяжении трех месяцев безуспешно разыскивал весь аврорат, и столкновение это закончилось более чем плачевно. Впрочем, для мисс Тонкс это столкновение плачевно и продолжится, ведь ей, возможно, предстоит служебное расследование. Как сообщил наш источник в Министерстве, такой исход весьма вероятен. Но вернемся к убийце. На сей раз, помимо уже упомянутого стажера Гудмана, его жертвой стала официантка из ночного бара «Великан», что на Дрянн-аллее, Валери Хиггинс, двадцати двух лет. Хозяин бара, Сэм Стерджес, заявил только, что девушка попросила его отпустить ее за три часа до окончания смены, и, так как вторая официантка вполне справлялась и одна, он разрешил Валери уйти пораньше. От дальнейших комментариев он отказался. Впоследствии Стерджес был вызван на допрос, дал ли он еще какие-нибудь показания, нам неизвестно.» На фотографии Тонкс старается не смотреть. С одной из них смущенно улыбается Марк Гудман (фотография явно взята из личного дела. Кому бы из клерков начистить физиономию?), рядом - ее собственная фотография ( мокрые от пота волосы прилипли ко лбу, за спиной – двое парней в форменных мантиях), еще на одной – Валери Хиггинс, вульгарно накрашенная, но вполне миловидная (пока с ней не поработал убийца) девушка. Не смотрит Тонкс и на другие фотографии. Корреспондент постарался на славу, судя по всему, на славу постарался и его доверенный источник, явно работник архива. Потому что эти фотографии не могли быть сделаны фотографами «Пророка» и прочих газет, подпущенными к месту обнаружения тел. Любой специалист заметит, что данные фотографии сделаны еще до начала работы экспертов, ну а кто в своем уме подпустит раньше времени писак с фотоаппаратами, чтобы они все следы затоптали?
Lecter jr: Тонкс складывает газету. Хватит. Хоть сейчас она и не смотрела на фотографии жертв (помимо Валери Хиггинс, к статье прилагались еще и фото Дэйва Скотта и Энн Бертон), в больнице она достаточно на них насмотрелась, хотя и приходилось прятать газету от впечатлительной миссис Бардуэлл. ****** И как только родители в этот раз (как когда-то Рем) не сделали ни единой попытки уговорить ее перейти на более, хм, спокойную работу? «Спокойный» рифмуется с «покойный», сказала как-то Тонкс, когда мать в очередной раз убеждала ее перейти хоть в аналитический отдел. Много толку от меня в аналитике, тут же нужно хотя бы умение на месте усидеть, ответила тогда Тонкс. Представив себя перебирающей бумаги в какой-нибудь тихой уютной конторе и просиживающей с девяти до шести за письменным столом, Тонкс содрогается. Нет уж, этого не будет. Если, конечно, эта чертова комиссия не сотрет ее в порошок, и уж тогда в любом случае придется подумать о смене работы. Тьфу ты, черт. Нужно отвлечься от этих мыслей, решает Тонкс. И самое время: давно уже пора сосредоточиться на завтрашнем дне, продумать его по минутам и секундам. А для этого, разумеется, необходимо припомнить все, что случилось трое суток тому назад. Тоже – по минутам, до последней жалкой секунды. Конечно же, когда к ней в больницу приходил Майлз Уэзерс, старший следователь аврората, Тонкс все ему рассказала. Все, что тогда смогла вспомнить. Но она уверена: это далеко еще не все. Хотя бы потому, что в те дни она почти все время находилась под воздействием успокоительных и обезболивающих зелий. За время службы Тонкс немало провела допросов, и прекрасно осведомлена о том, что, если уж допрашиваешь человека, чье сознание одурманено чем угодно – алкоголем ли, наркотическими или лекарственными веществами, то нужно быть готовым к тому, что некоторая (а порой и большая) часть его показаний будут, мягко говоря, иметь мало отношения к действительности. ***** Этим утром она вообще ничего не принимала. Точно – ничего, уж за этим Тонкс всегда тщательно следила, очень боясь утратить надо собой контроль. Так однажды уже случилось, в то лето, когда погиб Сириус Блэк. Никто больше об этом не знал, даже занимавшийся ею целитель. Тонкс с ужасом, сравнимым с тем, что она испытала, увидев смерть напарника, вспоминает это время. Теперешние ночные кошмары – ерунда по сравнению с теми, что посещали ее тогда. Жуткие лица, расплывающиеся в самых невероятных гримасах, бесформенные нагромождения плоти, пытающиеся куда-то ползти, люди с объеденными крысами телами, и все это – настолько пугающе реальное, как наяву. Очевидно, это был какой-то отголосок произошедшей в реальной жизни трагедии, но почему именно так? Значило ли это что-нибудь, предвещало ли новые беды? Тонкс видела эти сны каждую ночь, и не могла проснуться – слишком крепок был сон, вызванный снотворными зельями. Накрепко усвоив урок, в этот раз она, только придя в себя, перестала принимать снотворное. Оставляла его у себя, говоря, что примет потом, ну а затем, если не удавалось добраться до палочки, потчевала им громадный цветок в горшке, принесенный в палату двумя курсантами, чьи фамилии Тонкс так и не смогла вспомнить. Сейчас самое время, чтобы вспомнить. Нет, не фамилии курсантов - это потом как-нибудь, а события той самой ночи. Когда, если не сейчас? До прихода Рема полно времени, и это просто отлично: она успеет все припомнить, обдумает как следует, ну а потом поговорит с ним. У Рема почти всегда можно получить неплохой совет, может, и в этот раз получится? ***** Даже мысль о необходимости припомнить события той ночи вызывает у Тонкс панику. Утром этой паники еще не было, Тонкс уверена. Наверное, это из-за того, что завтрашний день неумолимо приближается. Но, черт побери, не только поэтому. Она словно на запретную территорию пытается вступить. Как будто какой-то маггл хочет пройти на участок, огороженный заклятием Отвлечения. Только пару шагов сделает – и тут же вспоминает, что ему, вообще-то, срочно нужно быть дома. Или на работе. Где угодно, лишь бы подальше от этого странного места. Тонкс чувствует, как у нее холодеют руки. Поплотнее укутавшись в одеяло, она поджимает под себя ноги, поудобнее устраивается в кресле. Давай, Тонкс, надо это сделать. И она вспоминает. Почему-то сейчас, когда Тонкс сидит в своей собственной гостиной, вытащить из памяти подробности о той ночи куда труднее, чем утром, когда она разглядывала жутковатые картины на стенах кабинета целителя Саммерса. ***** Какой-то чертов звук все время мешает ей сосредоточиться. Тонкс прислушивается, но ничего не слышит. И снова этот звук. Тихий короткий скрип. Которого на самом деле нет. Зато он чертовски ей мешает, раздражает посильнее занозы в пальце. Точно такой же скрип она слышала сегодня утром, когда открывалась дверь в кабинет Саммерса. Один раз – когда она сама вошла в этот кабинет. Второй раз – когда ассистентка Саммерса вышла из кабинета, оставив Тонкс одну. Третий раз – когда вошел Саммерс собственной персоной. Четвертый раз – когда в кабинет просунула голову ассистентка и спросила: «Начинать?» Ну и пятый раз – когда Тонкс, выходя, закрыла за собой эту паршивую дверь. Пять раз. Для верности она пересчитывает на пальцах. Что-то не сходится. Определенно не сходится. Стоит ли так переживать из-за того, что этим гребаным утром какая-то паршивая дверь скрипела не пять раз, как тебе кажется, мнительная идиотка? Память тела не подведет, говорит себе Тонкс. Вот она, без особых сожалений оторвавшись от созерцания замечательной картины, изображающей неизлечимого больного, оборачивается к кому-то, кто вошел в кабинет Саммерса. К кому-то? Да это же был сам целитель, черт побери! Тонкс сбрасывает одеяло и встает босыми ногами на ковер, спиной к двери. Затем резко поворачивается всем корпусом. Так. Все так и было. Тонкс замирает, прислушиваясь к себе. Нет, не так, все не так. Она оборачивалась еще раз. Вот тогда и пришел Саммерс. А кто приходил до того? Она не помнит. Тело хранит память о совершенных движениях, разум же – нет. Тонкс боится, что заклятие, которым ее шарахнул убийца, повлияло на ее память. Только этого и не хватало, в самом-то деле. Она вновь падает в кресло и, обхватив голову руками, замирает, уже не обращая внимания на озноб и не делая попыток согреться. ***** Они с Марком выходят из-за угла, путь им освещает вывеска бара «У кривого гоблина», в которой половина букв не горит. Тихий шорох, Тонкс выхватывает палочку. Зеленая вспышка, падающее тело Марка Гудмана. Где же убийца? Его не видно, ублюдок полностью скрыт ночной тенью. Вывеска «…гоблина» почти не дает света. Это же ее собственная память, пусть чертов ублюдок повернется к ней лицом… Но лица убийцы она не видит, оно надежно скрыто ночной темнотой. На Тонкс обрушивается адская боль от неизвестного заклятия. Переулок пустынен, да и едва ли кто на Дрянн-аллее придет на помощь двум аврорам. Собрав последние силы, она пытается встать, цепляется за руку Марка Гудмана, понимает, что встать не может. Ей удается проползти пару ярдов, еще пару. И тут она видит ЭТО – в нескольких шагах от себя. Как в старые времена, успевает она подумать прежде чем сознание покидает ее. Как в старые времена. В лучших традициях Упивающихся Смертью. Когда лежащую без сознания Тонкс обнаруживает патруль, она вся в крови. И кровь эта – не ее. Кажется, Кингсли, когда навещал Тонкс в больнице, назвал имя жертвы, но сейчас его не вспомнить – отчего-то оно не удержалось в памяти. Багровые волны набегают одна за одной, недалеко и до морской болезни. Тонкс приоткрывает один глаз – ее везут на каталке по длинному коридору. На какое-то время вид белого потолка помогает противостоять влиянию багровых волн, но потом она не выдерживает: ее рвет прямо на пол. Лужа блевотины на полу отпечаталась в ее памяти куда отчетливее, чем мельком увиденный убийца. ***** Худой невысокий парень? Почему же она так решила, удивляется Тонкс, вынырнув из воспоминаний. С чего же она это взяла, ведь ей вообще не удалось увидеть убийцу даже мельком, так, тень какая-то мелькнула. А худой и невысокий – это у нас Марк Гудман. Был. Тонкс с силой трет виски, будто намеревается кожу с черепа содрать. Вот ведь дерьмо! И она наплела Уэзерсу, что убийца был невысоким и худым? Направить следствие по ложному следу – что может быть лучше, особенно в преддверии того дня, когда будет всерьез решаться вопрос о ее будущем? Рем, Рем, ну где же ты? Тонкс возвращается в спальню и засыпает на разворошенной постели. ***** Она просыпается оттого, что Рем легонько касается ее плеча. Присаживается на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. - Ну, как ты? – спрашивает он. Ноздри его носа раздуваются, словно Рем пытается унюхать беду. А беда пахнет, еще как пахнет. Воняет, можно сказать, катастрофой. - Нормально, - вяло отвечает Тонкс. – Ну на кого я сейчас похожа, а? Мне ведь надо до завтра собраться с мыслями, а я…сижу здесь и себя жалею. И все. - Знаешь, мне жаль, что я отказался от той должности в Министерстве. Может быть, тогда я смог бы как-то помочь тебе. Ну что, достаточно себя нажалелась? – с улыбкой спрашивает Рем, но в его желтоватых глазах нет ни капельки веселья, только тревога и усталость. У Тонкс все внутри обрывается, ведь сегодня – первый день после полнолуния, Рем наверняка еле на ногах держится. А тут еще эти уроки. Рем работает домашним учителем у детей-оборотней, которых в последние годы стало больше благодаря стараниям Фенрира Грейбека. Если, конечно, детям вообще удавалось выжить. Родители тех, кого до сих пор многие называют маленькими чудовищами, молиться на Рема готовы; готовы они и к тому, что их детей учит такое же чудовище, отчего-то ведущее себя как человек . Работать и получать деньги за свой труд – это не похоже на проклятую благотворительность, говорит Рем. То чертово предложение занять какую-то чисто номинальную должность в Министерстве – это уж точно благотворительность. Прозрачная, как одеяние шлюхи, и такая же дешевая. Впрочем, его пенсии и не слишком высоких заработков на жизнь хватает. И заплатанных мантий он больше не носит. Если Тонкс (что, правда, маловероятно при ее-то везучести) получит повышение, то со временем они смогут позволить себе и новый дом. Побольше – в расчете на детей. Может быть, тогда у Тонкс будет совсем другая фамилия. Тогда, наверное, придется смириться с именем Нимфадора. Тонкс понимает, что использовала мысли о будущем как соломинку, ухватившись за которую, можно попытаться выбраться из ямы, куда она сама себя загнала. И она выберется. И завтра, представ перед комиссией, она не дрогнет. Ни за что. И вспомнит все, что надо. Вот прямо сейчас. Нет, немного попозже. Тонкс свешивается с кровати, рискуя оказаться на полу, хватает Рема за поседевшую шевелюру и притягивает к себе, чтобы поцеловать. Чуть погодя он отстраняется, и она заглядывает ему в глаза. Слава Мерлину, усталости и тревоги в них поубавилось, а вот желтоватое пламя бушует вовсю. Он поможет ей все забыть. А потом – вспомнить. На какое-то короткое мгновение Тонкс посещает мысль, что никому, ни одному человеку нельзя до такой степени жить другим, жить – в другом, всегда должна быть возможность отступить, обнаружить запасной выход. А ведь она и ключи, кажется, выбросила. Тонкс с чувством посылает эту мысль к чертовой матери. -продолжение следует- Страшное-престрашное)), хе-хе.
Nadalz: О, как я удачно зашла - а то дома Инета нет. А тут схвачу и домой поеду :) А с утра выскажусь
rakugan: Lecter jr Как всегда, великолепно. Очень хорошо передана атмосфера ужаса, когда Тонкс пытается вторгнуться на запретную территорию в своей памяти. Вот этот холодок, когда она кутается в одеяло. И страшные сны после гибели Сириуса - так достоверно... Ремус здесь маленькими штришками, но хорош. Чувствуется, как он ее любит. Вообще это хочется читать, вчитываясь в каждое слово. Потом перечитаю второй раз, еще напишу.
Lecter jr: Nadalz Я даже знаю, какие ты найдешь ляпсусы. Я только со второго раза заметила, что несчастный стажер сам взял да и переименовался. А унтер-офицерская вдова сама себя высекла. Вот и пиши после этого в разных файлах))) Но сейчас стажер в норме. Ну, помер, а так ничего. Женщине со вдовой оказана первая помощь. Жду тапочкофф. rakugan rakugan пишет: Ремус здесь маленькими штришками, но хорош. Чувствуется, как он ее любит. Очень люблю пару Рем+Тонкс, считаю ее весьма гармоничной. Им хорошо вместе, сомнений нет. Но потом у меня пойдет снейпотонкс, такой чернушно-тяжелый, что уже сейчас руки не поднимаются это писать. Но надо. Впрочем, тсс...
rakugan: Lecter jr Lecter jr пишет: Я только со второго раза заметила, что несчастный стажер сам взял да и переименовался. Хм, а я решила, что это просто имя стажера переврали в газете (в реале такое сплошь и рядом) и что так вообще задумано :)))
Astarta: Ах, добрый, добрый доктор! Как вы добры... Утащила читать)
Nadalz: Lecter jr Я таки нашла тапки =)) Хотя для начала про саму главу. Рем чудесен, такой трогательно нежный. Приятный. А мозгокопательства Тонкс очень ярки. Затягивает текст, что приятно. А теперь и тапки :) О, одну тапку ты сама убрала. Но вот что-таки осталось: в больнице она достаточно на них насмотрелась, хотя и приходилось газету от впечатлительной миссис Бардуэлл. Приходилось что делать? Думаю "прятать", да? Тонкс видела эти сны каждую ночь, и не могла проснуться – слишком крепок был сон, вызванный снотворными зельями. Накрепко усвоив урок Это даже не тапок, а так - мыльница - слишком близко слова эти стоят. Хотя - тут уже дело стилистики
Astarta: *деликатно покашливает*
snilek: Отзыв напишу, когда прочитаю все, а посему вопрос - а где же все? Доктор, продолжайте, пожалуйста.
Lecter jr: Глава 3 Решается ее дальнейшая судьба, а Тонкс не ощущает ничего, кроме странного равнодушия. Еще час назад, в одиночестве сидя в кабинете своего шефа, Пола Кэмерона, она с трудом преодолевала желание вскочить и начать расхаживать из угла в угол, а вот теперь ее сковало оцепенение. Ей только за лицом остается следить, но, в конце концов, уж если она, как метаморф, может менять свое лицо усилием воли, то может и, напротив, сконцентрироваться на том, чтобы оно не менялось. Начальник аврората, говорят, поднаторел в подковерных играх: еще год назад он работал ( опять же, по слухам, точно никто не знает) в Отделе Тайн, а потом вдруг был переведен на свою теперешнюю должность, которую Хмури освободил с видимым облегчением. Все поудивлялись-поудивлялись, кое-кто , всерьез рассчитывавший занять эту должность сам, даже выражал негодование, но страсти довольно быстро улеглись: с Отделом Тайн никто не хотел связываться, ведь, как известно, с этими ребятами шутки плохи, в частности, потому, что мало кто знает, чем занимаются служащие этого министерского подразделения. Узнать же, чем именно, никто не стремился; куда предпочтительнее было проявлять похвальное благоразумие и не лезть в чужие дела. Тем более, что своих всегда хватало в избытке. У Кэмерона имеется изрядный опыт в подковерных играх, утешала себя Тонкс, может быть, ему удастся сделать так, чтобы для нее все закончилось не слишком плачевно? Если, конечно, он захочет это сделать. С одной стороны, у него нет видимых причин желать ей зла, но с другой стороны - нельзя упускать из виду давление общественности. Стоило окончиться войне, как общественность вновь оживилась чрезвычайно. Как только рассеялись тучи, яркий дневной свет безжалостно продемонстрировал людям все до единого недостатки, в особенности же те, которые они привыкли не замечать. Кому понравится созерцать свои собственные оплошности? И люди с удвоенной энергией накинулись на недостатки чужие. В частности, на плохую работу аврората, который, может, и выловил уцелевших Упивающихся Смертью, да, судя по последним событиям, не всех. Вот уже три месяца те, кто призван охранять покой мирных граждан, со своей задачей не справляются; мирные граждане и не мечтают о покое, когда на свободе бродит опаснейший убийца. Что ж, кто бы спорил – убийца и впрямь опаснейший. И вот теперь она сидит на стуле в центре просторного кабинета Кейта Макмиллана, нового заместителя Министра магии , а напротив нее за столом расположились шестеро мужчин, от которых зависит, что с нею будет дальше. Красная вспышка, и Сириус Блэк падает за занавес в Отделе Тайн. Так он будет падать еще долго, раз за разом. Только не сейчас. Пожалуйста. Пожалуйста. Она что, недостаточно наказана? Как видно, недостаточно. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. Она не сумела их спасти, хотя должна была. Никогда еще Тонкс не оказывалась в таком положении. Сколько допросов провела – и вот ее допрашивают саму. Сейчас еще будут светить в физиономию лампой, как в маггловских детективах, которые папаша любит. В каком-то смысле так и есть. Светильники под потолком горят ярко, и Тонкс находится ровно в центре светового круга. Ближе к стене, у которой стоит стол, освещение более приглушенное, и лица шестерых мужчин, сидящих за ним, утопают в тени. Тонкс пришлось бы напрягать зрение, чтобы разглядеть их. Но она этого не делает, потому что и так прекрасно знает, кто вошел в состав комиссии. Правда, даже зная состав, Тонкс понятия не имеет, чего от этой самой комиссии теперь ждать. Зато они прекрасно видят ее. Переговариваются – так, что до нее доносится лишь неразборчивый шепот. Дадут ли ей еще хоть что-то сказать? Тонкс, поклявшись ничего не утаивать, уже рассказала все, что только смогла вспомнить о ночи, когда был убит Марк Гудман. - Мисс Тонкс, я хотел сказать – следователь аврората Тонкс, имеет хороший послужной список, с которым вы, несомненно, уже ознакомились, - говорит Пол Кэмерон, - и, прежде чем будет принято какое-то решение… - Мы поняли вас, мистер Кэмерон, - спокойно откликается Кейт Макмиллан, - и, смею вас уверить, хорошо поняли. Как вы , полагаю, заметили, это заседание носит скорее неформальный характер. Черта с два неформальный, говорит себе Тонкс. Красная вспышка, и Сириус Блэк падает за занавес в Отделе Тайн. Так он будет падать еще долго, раз за разом. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. От взглядов этих чинуш на ней наверняка останутся шрамы. Пол уходит из-под ног, она вот-вот провалится сквозь него, прямо сквозь пушистый ковер, сквозь стропила и балки; и страх падения неотличим от страха приземления. Может, если у нее на глазах кого-нибудь из бюрократишек переедет «Ночной рыцарь», она сможет улыбнуться, и ей даже не будет так паршиво все время. - Неформальность этого заседания выражается разве что в том, что проходит оно не в Визенгамоте, - недовольно бурчит Кингсли Шеклболт, и Тонкс еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. У нее есть союзник, а, может, и два. Если считать Пола Кэмерона. Тот факт, что местом заседания избран кабинет заместителя Министра магии, не внушает оптимизма. Но в штаб-квартире аврората не так много мест, где можно укрыться от посторонних глаз, а уж от ушей – тем более. Трое из шестерых присутствующих погружаются в спор, но Тонкс и не пытается прислушиваться. Будет так, как будет. Жаль, что здесь нет Хмури. Нет, не потому, что он ни за что не дал бы ее в обиду. Тонкс и сама знает, что виновата. Пусть бы Хмури бормотал свое: «Неусыпная бдительность», пусть бы неустанно тыкал ее носом в ошибку, стоившую жизни молоденькому стажеру, пусть. И совсем другое дело, когда это будут делать чертовы бюрократы, крысы бумажные. Кроме Кингсли и Пола Кэмерона, разумеется. Но перевес не на ее стороне. Красная вспышка, и Сириус Блэк падает за занавес в Отделе Тайн. Так он будет падать еще долго, раз за разом. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. Они всегда будут с ней. Любить живых, да, и помнить о мертвых? Тонкс не забудет, это уж точно. Саймон Дуйат, заместитель главы отдела по связям с общественностью (многовато здесь людей Министра, неприязненно говорит про себя Тонкс), встает со своего места, и, перегнувшись через Пола Кэмерона, что-то шепчет Макмиллану, а тот кивает. Тонкс кажется, что она даже может различить, что именно сейчас говорится. И теперь, сидя в ярко освещенном центре кабинета, она может видеть, как на лбу сидящего в тени заместителя Министра выступают капельки пота, как между бровей Пола Кэмерона залегает глубокая складка, как Кингсли ободряюще ей подмигивает. И это притом, что пару минут назад она едва различала их лица. Кейт Макмиллан встает со своего места, и сердце Тонкс замирает. Тут же рассердившись на себя, она выпрямляется на стуле. - Мисс Тонкс, - говорит заместитель Министра, - я попрошу вас пока никуда не уходить, побудьте здесь, а мы должны посовещаться и принять решение. Эта дверь в дальней стене кабинета привлекла внимание Тонкс, как только они все вошли сюда. Тонкс оказалась права – это никакой не стенной шкаф. Все шестеро мужчин удаляются в смежный кабинет, и Тонкс остается одна. Так и сидит, не двигаясь, на стуле, пока дверь в дальней стене вновь не открывается (совершенно бесшумно) и все шестеро не выходят обратно. Интересно, кому предстоит объявить ей о том, что ее ждет в самом ближайшем будущем? Тонкс обещает себе, что ей хватит мужества выслушать, что бы там ни было сказано. ***** Не так все плохо закончилось, говорит себе Тонкс, стоя у стены тренировочного зала. Не так плохо. Ее вообще могли вышвырнуть вон, подчинившись давлению общественности, желая заткнуть пасть той же самой общественности, возмущавшейся, что опасный убийца по-прежнему на свободе, бросить ее своре псов, кто знает, может, те прожевали бы ее и утешились. Если, конечно, примерное наказание сотрудницы аврората, не сумевшей уберечь от гибели своего стажера, удовлетворило бы аппетиты толпы. Сейчас, глядя, как курсанты валяют друг друга на матах, отрабатывая захваты и броски, Тонкс размышляет, на какой период ее отстранили от дел. С полным сохранением жалования, подчеркнул Кэмерон. Что ж, и на этом спасибо. Процедура проверки памяти была отложена на неопределенное время, комиссия вполне удовлетворилась показаниями Тонкс. Понадобилось заменить взявшего отпуск сотрудника школы авроров, и ее отправили тренировать курсантов-первогодок. Рукопашный бой и базовый курс боевой магии. Что ж, ребята в неплохой форме. Правда, неделю тому назад некоторые из них, те немногие, кто происходит из чистокровных семей, выразили недовольство, во-первых, тем, что их вынуждают «заниматься тупым маггловским мордобоем», а, во-вторых, тем, что тренировать их, пусть и временно, будет женщина. Чему у такой, мол, научишься? Но ничего, она справилась. Во времена обучения на аврора Тонкс была единственной девушкой на своем курсе, и вот тогда, когда на тренировках их разбивали на пары и приказывали отрабатывать друг на друге боевые приемы, она неплохо справлялась, не с самого начала, разумеется, но все-таки. И когда Тонкс мягко уложила на мат здоровяка Фэрроу, парни довольно быстро засунули куда подальше свои ехидные смешочки и стали ее слушать. Посмотрев на часы, Тонкс восклицает: - А теперь быстро все в душ, живо, живо! Кто не может идти сам, того несут друзья. Нести недалеко, а кто помер, того во дворе закопаем. Ей очень хочется казаться себе самой циничной и огрубевшей, способной посмеяться над чем угодно. Пересмеиваясь и испуская жалобные стоны, ее подопечные понимаются, и, отряхивая с себя песок, нестройными рядами начинают движение в указанном направлении. ****** - Как вы все знаете, авроров учат оказывать сопротивление действию заклятия Подвластья. Не сомневаюсь, что знаете. Сюда принимают тех, у кого высший балл по Защите от темных сил, а, значит, некоторые из вас все же читали учебники и знают, что это за заклятие и как оно действует. Кто не знает, потом спросите у соседей. Тонкс ловит себя на том, что говорит как Снейп. Вспомнив Снейпа, она кривится. Подлюга неплохо устроился, он всегда это умел. Этот двуличный тип, наверное, и сейчас при разговоре источает змеиный яд; Тонкс рада, что не видела его больше года, если считать от последнего судебного заседания. Еще бы десять раз по столько его не видеть. Сколько же очков было снято, сколько громов и молний пришлось на долю школьницы Нимфадоры Тонкс, расколотившей не одну сотню пробирок, правда, почетное первое место по количеству взорванных котлов у нее впоследствии отвоевал Невилл Лонгботтом. Тонкс была любимой мишенью для ехидных комментариев и злобных выпадов профессора зельеварения, первое время они задевали девочку так, что та скрежетала зубами и терла кулаками глаза, на которые упрямо наворачивались злые слезы. И вот сама теперь туда же. По крайней мере, ее «установочная речь» перед занятием, посвященным Запретным заклятиям, один в один – коронный монолог Снейпа перед первоклашками, тот самый, где «сварить славу и заткнуть пробкой смерть». Или что-то в этом духе.
Lecter jr: Если я злобствую, значит, все еще жива, усмехается Тонкс, и продолжает уже мягче: - Ну, позволю себе надеяться, что теорию вы все же знаете. Школьный курс, я имею в виду. Также надеюсь, вы исправно посещаете занятия у мистера Грэма. Вы учились накладывать заклятие Подвластья? - Только на подопытных животных, - недружным хором отвечают курсанты. - Отлично. По программе курса сейчас как раз время учиться противостоять этому заклятию, для чего, разумеется, вам придется пробовать накладывать его на людей. Разумеется, эта методика не поможет вам против очень сильного противника…вроде Темного Лорда, скажем, но встреча с ним вам не грозит, не поможет она вам, и если вы будете ворон считать. Впрочем, при той работе, что вы для себя выбрали, рассеянность и неумение постоянно быть настороже заканчивается плачевно в самые кратчайшие сроки. И я – живой тому пример, с горечью думает Тонкс. А Марк Гудман – пример неживой. - Вернемся к теме занятия. Для рядовых случаев данная методика признана наилучшей, проведен ряд сравнительных испытаний, правда, думаю, статистика будет вам неинтересна. Кому интересно, может прочесть в пособии. Итак, разбейтесь на пары. Да, мистер Фэрроу, я прекрасно знаю, что количество курсантов в вашей группе нечетное. Прекрасно, тогда вы встанете в пару со мной, и не придется искать добровольца. По лицу здоровяка Фэрроу было ясно, что тот не в восторге от такого соседства, но отступать было некуда. - Так, а теперь, мистер Фэрроу, попробуйте наложить это заклятие на меня. Кто помнит, каково среднее расчетное время, которое требуется для того, чтобы сбросить заклятие? Молчание. Курсанты шевелят губами и морщат лбы. - Ну же, мистер Фэрроу, я жду. А вы, - она обращается к остальным курсантам, - внимательно следите за происходящим. Тот мнется, но потом все же вскидывает палочку и выкрикивает: - Империо! То, что происходит дальше, является для Тонкс полнейшей неожиданностью. Вместо того, чтобы мобилизовать силы для противодействия слабенькому заклятию, наложенное курсантом-первогодкой, она чувствует странное бессилие и невозможность собраться с мыслями, сконцентрироваться на необходимости освободиться от заклятия. Сосредоточиться, представить себе запертую дверь, которую просто необходимо сломать, чтобы спастись. Повсюду огонь, спасение – за дверью. Ну же, направить всю свою волю… Тонкс ощущает жуткую слабость, у нее подгибаются ноги, и все, на что ее хватает - это следить за тем, чтобы не шлепнуться на пол. Она не может сопротивляться заклятию, которое в любое время сбросила бы без всякого труда. Как будто не было трех лет обучения, в течение которых в нее вбивали эти навыки. Как будто это умение не приходило ей на выручку множество раз. Ей так тепло, хорошо, а чтобы стало еще лучше, надо просто открыть рот и сказать, что она сделает все, что прикажут. Сделает, и вот тогда ей станет еще лучше. Просто отлично. Где чертова дверь, которую надо сломать? Эта паршивая методика подводит в самый ответственный момент. Надо сделать усилие… У Тонкс возникает ощущение, словно она только что головой пробила каменную стену. Она тяжело дышит, перед глазами все плывет. Притихшие курсанты вовсю на нее пялятся. Черт, они ни в коем случае не должны понять, что произошло. Она найдет способ отвертеться от этих занятий, но сейчас ребята ни в коем случае не должны догадаться, что с нею случилось. Откашлявшись, она нарочито бодро говорит: - Вот что происходит с теми, кто не может сопротивляться заклятию Подвластья. Если вам прикажут выпить яд, вы его выпьете – с радостью. Прикажут прыгнуть из окна – вы шагнете с подоконника с улыбкой. А пока скажите мне кто-нибудь, что вы знаете о простейшей методике сопротивления действию заклятия? Может быть, хоть кто-то позаботился о своих знаниях? Они неплохо подготовлены теоретически, удовлетворенно отмечает про себя Тонкс. Если бы у нее были часы вроде тех, что по сей день висят на кухне в доме Артура и Молли Уизли, то стрелка указывала бы на «Катастрофу» или «Черт его знает, что творится». ***** У нее теперь куда больше свободного времени. Хотя ее и отстранили от служебных обязанностей, но в штаб-квартире аврората появляться не запретили, и Тонкс приходит туда каждый день. Сегодня же она спустилась в подвал больницы Святого Мунго, в царство мертвых, как его называют коллеги-авроры. В морг, если выражаться более прозаически. Дело о «тех самых» убийствах ей вести не поручали, это уж точно, но Тонкс плевать. Теперь это не просто дело об убийствах. Это и ее личное дело. И не только потому, что погиб ее подопечный и, можно сказать, друг. И вовсе не потому, что из-за этого дела общество гудит, как потревоженный муравейник, и вот-вот полетят какие-нибудь начальственные головы, да и над ее собственной головой топор давно уж занесен. Хотя бы потому, что после того, как Тонкс (возможно, только возможно) мельком увидела предполагаемого убийцу, с ней стало происходить что-то странное. То она сначала говорит, что видела убийцу, потом – что не видела. А с памятью у нее никогда проблем не было, хоть это и не распространялось на рецепты зелий. Теперь вот она не может противостоять заклятию Подвластья, наложенному курсантом. Разве оснований для беспокойства недостаточно? ***** Хэнк Миджен встретил ее неприветливо, но Тонкс не удивилась и не обиделась: он всегда такой. Зато специалист отменный, ей нравится с ним работать. Ничего не упускает и не забывает, въедлив до безумия, педантичен до ужаса. Тонкс, разумеется, не в первый раз сюда приходит, но каждый раз ей начинает казаться, что невозможно поверить в то, что за пределами мрачного подвала существует иная жизнь. И к ней, этой иной – повседневной, обычной, жизни в мире живых людей, нужно привыкать заново. - Почему Валери Хиггинс до сих пор не похоронена? – спрашивает Тонкс. - Родственников у нее не нашлось, вот мне и поступило распоряжение тело попридержать, может, экспертизу какую-нибудь еще назначат, - недовольно бурчит Хэнк. - А разве ты не все экспертизы провел? - Я-то – все, какие полагается, и даже сверх того, но ты же знаешь, какая вонь пошла по всему свету из-за этого дела. Кто-то там наверху очень не хочет, чтобы пошел гулять слух, мол, власть бездействует… - Могу я взглянуть на нее? – Тонкс встает с низкого стула, на котором сидела. Стул Хэнк Миджен, бормоча что-то насчет чрезмерных запросов, разыскал в кладовой, когда Тонкс наотрез отказалась присесть на край стола для аутопсии. - Да ради Мерлина, - Хэнк открывает дверь в секционную, где на столе , который ближе всех к двери, лежит тело Валери Хиггинс, двадцатидвухлетней официантки из бара «Великан». Тонкс входит за ним. Изо рта у обоих вырываются клубы пара: температура здесь постоянно поддерживается ниже нуля, эксперты постоянно обновляют Замораживающие заклятия. – Смотри, пока вдоволь не налюбуешься. Хотя тебе вообще не полагается тут быть. - Спасибо, Хэнк, - борясь с тошнотой, Тонкс тянет за край простыни, прикрывающей Валери Хиггинс. Все тело девушки покрывают порезы, которые уже не кровоточат. Почти вся кровь осталась там, на мостовой Дрянн-аллеи. Почти вся. Та кровь, что вытекла на камни мостовой, вдруг оказывается здесь, в подвальном морге, вскипает на полу, собирается в густые темно-багровые лужи… …она подносит руки к лицу и жадно смотрит на свои ладони. С них капает кровь; откуда же она взялась, ведь ее руки только что были белыми от мела? Этого не может быть, не может. Ее руки в крови, мантия тоже. И лицо перепачкано, наверное. Нож она аккуратно убирает в карман. Заклинание вырубает жертву в долю секунды, а вот потом и начинается настоящее веселье. Носком ботинка она немного сдвигает руку мертвой девушки, чтобы рука Валери Хиггинс легла в точности так, как надо. Это же кошмар, самый обычный кошмар. Такого быть не может. Это не я, это кто-то другой. Это не я, не я, не я… Рот наполняется горечью. - Это не я, не я… - Конечно, не ты, - доносится до Тонкс ворчливый голос. Хэнк вливает ей в рот какое-то мерзкое снадобье. – Ну, девочка, никогда бы не подумал, что ты такая слабонервная. Грохнулась в обморок, едва виском об угол стола не приложилась. А стол, просто для информации – металлический. Давай-ка, посиди тут немного, а потом иди, откуда пришла, давай, давай . Мне сегодня еще одну экспертизу проводить, племянника подозревают в отравлении богатенькой тетки. На подгибающихся ногах Тонкс выходит из помещения морга. Возвращается в мир живых; это сделать не легче, чем Орфею, имеющему на буксире Эвридику. Слишком много странностей, слишком много вопросов, ответов на которые она, Нимфадора Тонкс, не знает, да их и искать страшно. Важно одно: никто пока не должен знать об этих проклятых видениях (черт, ведь начались уже наяву кошмары), никто не имеет права догадаться, что с ней что-то не в порядке. Сначала нужно раскрыть это дело. И наплевать, что ей на пушечный выстрел нельзя приближаться к расследованию. -продолжение следует-
Nadalz: Lecter jr Схватила и убежала читать =)
Nadalz: Ой, как интересно стало! Особенно "глюки" Тонкс касательно того, что это она убила. Чем же ее преступник так шибдарахнул, что у нее даже сопротивляемость заклятиям понизилась. А касательно тапок - нету их Только три раза пробел перед запятой, но кто же их считает
rakugan: Lecter jr Сильно. Очень захватывает. Про саму интригу не буду - и так очевидно, что она хороша и отлично закручена. Мне больше всего понравились детали магического мира - насчет замораживающих заклятий и способ сопротивления империо. В целом - блестящая вещь, которую читаешь внимательно, чтобы не пропустить ни одного слова.
snilek: *ворча* Это уже модификация сознания какая-то, или только памяти. Ну где же дальше-то, а?
Lecter jr: Глава 4 Худшая из тюрем – невозможность действовать, думает Тонкс. Она смотрит в окно, за которым уже погасли фонари - в их свете больше нет надобности. Настало новое утро, тринадцатое по счету с тех пор, как ее заперли в камере без стен и решеток, отстранив от обязанностей. Черная тоска сдавливает ей горло, пока Тонкс сидит за кухонным столом, глотая обжигающий кофе. Она с ужасом думает о том моменте, когда часовая стрелка приблизится к цифре восемь. Никуда бы не ходить, остаться дома, запереть все двери и окна поплотнее занавесить. Но Тонкс просто не может себе этого позволить. Ведь бездействие – худшая из тюрем. Да, ее отстранили от работы, зато нагрузили новыми обязанностями, которые, хоть ей и не слишком хочется их выполнять, все же не дадут ей с тоски подохнуть. В последние дни Тонкс себе места не находит, опасаясь повторения приступа, случившегося с ней в морге больницы Святого Мунго. Но он больше не повторялся, только сны снились, мучительные, тревожные. Вспомнить, о чем были эти сны, Тонкс могла далеко не всегда. А когда вспоминала, то ей становилось еще хуже. Красная вспышка, и Сириус Блэк падает за занавес в Отделе Тайн. Так он будет падать еще долго, раз за разом. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. Яркий свет слепит глаза; Тонкс сидит на стуле посреди кабинета заместителя Министра магии, за соседней дверью решается ее судьба. Тонкс хочется, чтобы дверь поскорее открылась, чтобы уже, наконец, все стало ясно и понятно, но дверь все не открывается. Ральфи, ее лучший друг, отворачивается от дыры в заборе, через которую собирался пролезть во двор позади заброшенного дома, оборачивается к ней. Зрачки его расширены настолько, что глаза мальчика вместо голубых кажутся черными. - Смотри, Дора, - говорит он. Тонкс терпеть не может это сокращение от своего имени, не меньше, чем, собственно, полное имя, но сейчас не до того. - Что там? – нетерпеливо спрашивает она. - Дайте и нам посмотреть, - на них напирают остальные мальчишки. – Отодвиньтесь. Тонкс отпихивает Ральфи в сторону и заглядывает в дыру сама. Кто-то тянет ее сзади за футболку, но ей все равно. Она смотрит не отрываясь. В десятке шагов от забора на растрескавшемся асфальте, раскинув руки, неподвижно лежит девушка. - Она спит? – шепотом спрашивает Пол, который не стал дожидаться, пока ему тоже позволят посмотреть в дыру в заборе, а влез на перевернутую бочку и наблюдал за всем сверху. - Я пойду проверю, - говорит Тонкс. Мальчишки молча смотрят на нее. Она боится, но не показывать же им свой страх? Тонкс , ободрав локоть, пролезает сквозь дыру в заборе и идет к девушке. Подходит поближе; это ведь сон, и ноги словно в зыбучем песке увязают. Это ведь сон, и Тонкс уже знает, что увидит. Точнее, думает, что знает. На растрескавшемся асфальте лежит Валери Хиггинс. На ее руках и ногах – никаких порезов. Тонкс помнит, что ту девушку, так и оставшуюся для нее безымянной, ударили ножом, так сказал полицейский ее матери. Они думали, Тонкс не услышит. На руках и ногах Валери Хиггинс- никаких порезов. Кто-то обвел ее тело меловым контуром. Кто же это сделал, задумывается Тонкс, ведь здесь еще не было полиции. Полицию вызвала мать Пола, которого после того неделю не выпускали на улицу, дабы отучить шляться по заброшенным дворам. Кто же мог это сделать, задумывается Тонкс. И просыпается, ничего не понимая. Дурацкий сон, в котором причудливо перемешаны воспоминания детства и недавние события. В тот год, когда Тонкс с приятелями нашли в пустующем дворе мертвую девушку, Валери Хиггинс едва исполнилось три года. Чувство тревоги сопровождает Тонкс постоянно, неотступно следует за ней, как назойливый поклонник. Страх следует за нею неотступно, и ей стоит очень большого труда держать себя в руках. ***** В тренировочном зале, глядя, как курсанты выполняют приемы, стараясь следовать ее указаниям, Тонкс стоит у стены, ссутулившись и сунув руки в карманы. Скоро она попросит о том, чтобы с нее сняли эту обязанность. Потому что иногда, вызвав одного из курсантов, дабы показать им тот или иной бросок или захват, Тонкс чувствует, как откуда-то из темных глубин сознания поднимается ярость, черная и неконтролируемая, ярость, нашептывающая ей в ухо, подсказывающая изо всех сил шваркнуть противника об пол, заломить ему руку, пока кость не хрустнет, взять его шею в жесткий захват и держать, пока не… Порой Тонкс начинает казаться, что она спит на ходу, настолько зыбким и расплывчатым кажется все окружающее, слова, обращенные к ней, доносятся словно издалека. И когда вместо обязанности тренировать курсантов ей поручают осуществлять инспекторский надзор за некоторыми условно осужденными или досрочно освобожденными преступниками, Тонкс не чувствует ничего, кроме усталости. А еще недавно она всеми силами сопротивлялась бы такому назначению, теперь же ей все равно. Свободного времени у нее больше, потому что условно осужденных и досрочно освобожденных не так много. Свой «контингент» она делит со стариком Солвером, который терпеть не может свою работу. Когда появилась нужда в этом отделе, раньше существовавшем только фиктивно, в него был переведен Долиш, но тот был слишком амбициозен для того, чтобы тратить время на службу, на которой не сделаешь карьеры – много ли чести вести надзор за преступниками, которые уже пойманы и осуждены? Вот вылавливать тех, кто на свободе – это да! Поэтому, задействовав все имеющиеся в его распоряжении связи, Долиш вернулся в аврорское подразделение, и крошечный кабинет, в котором не повернуться было из-за ящиков с картотекой, опустел, пока в него не вселился Лоренс Солвер, от которого с радостью избавился Пол Кэмерон, как только представилась такая возможность. Солвер воспринял появление Тонкс с философским спокойствием, из-под которого , впрочем, все же проглядывало раздражение. Но очень скоро он оценил новое положение дел и сгрузил на нее большую часть работы. Тонкс не протестовала: только так, занимаясь делом, она могла сохранять спокойствие. ***** Новая (временная?) работа не вызывает у нее никаких особых эмоций. Каждое утро, преодолев желание забиться под одеяло и оставаться там весь день, она приходит в крошечный кабинет (Солвер раньше десяти теперь не является), составляет для себя список, кого надо проверить в ближайшее время, и покидает здание Министерства, избегая встреч с сослуживцами. Лучше уж она будет посещать тех, кто осужден за совершение преступлений. Ты тоже совершила преступление, ведь верно? Нет, я не… Но ведь парень мертв, правда? Это ли не преступление? Чем ты лучше сидящих в Азкабане волдемортовских прихвостней, чьи адвокаты постоянно добиваются пересмотра дел, пока у подзащитных еще остается, чем им заплатить? Я никого не убивала. Но ты позволила этому случиться. Зеленая вспышка, и Марк Гудман оседает на мостовую. Ты должна была помешать этому. Как будто этого мало. Тонкс гонит прочь дурные мысли, а они и не думают уходить. До полнолуния осталось четырнадцать дней, принимать зелье Рем должен начинать за неделю до полнолуния, так что у нее неделя на поиски аптекаря, который продаст ей что-нибудь получше той бурды, которую она вынуждена покупать сейчас, впрочем, выбор очень и очень ограничен. Проклятое зелье с каждым разом действует все хуже и хуже, Тонкс уже с трудом может вспомнить, когда в последний раз удалось обойтись без того, чтобы запереть Рема в подвале? В то полнолуние, что она провела в больнице, Рем сам запер за собой дверь, и оставался в подвале до тех пор, пока не произошла обратная трансформация – разумеется, отпереть дверь можно было только человеческими руками. Больше этого не будет, думает Тонкс. Я буду рядом. С тех пор, как Рем заметил, что зелье не дает полного эффекта, и настоял, чтобы Тонкс каждый раз запирала его в подвале, она привыкла несколько раз за ночь подходить к двери подвала и прислушиваться к доносящимся из-за нее звукам. Осталась неделя. Если будет нужно, она закроет глаза на делишки какого-нибудь изготовителя «дури» с Дрянн-аллеи, лишь бы тот как следует умел варить антиликантропное зелье. Досадовать на себя за полнейшую некомпетентность в области зельеварения поздно, а те знания, которых хватило для того, чтобы быть принятой в аврорскую школу, давно уже благополучно улетучились. Черт. Черт побери это все. ***** Придя на дополнительный осмотр к Саммерсу и не застав того на месте, Тонкс садится на стул в коридоре и терпеливо ждет. На душе пасмурнее некуда, и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, Тонкс глазеет по сторонам. Приятно посмотреть, как другие работают, усмехается она, глядя на неспешно проходящих мимо нее целителей и пробегающих рысью стажеров. В дальнем конце коридора появляется невысокая светловолосая девушка, Тонкс прищуривается, чтобы разглядеть ее получше, и точно! Это же Луна Лавгуд собственной персоной. Тонкс становится интересно, заметит ли та ее, когда будет проходить мимо. Разумеется, не замечает, и Тонкс тянет ее за рукав, чтобы привлечь внимание. - Ой, это ты! – удивленно говорит Луна. – А я и не заметила. Знаешь, я заходила к тебе, пока ты здесь находилась, но, как ни приду – ты все спишь. - Да я не обижаюсь, - отвечает Тонкс, разглядывая собеседницу. Вечно растерянная, витающая в облаках девушка мгновенно преображается, когда речь заходит о ее работе. Вот тогда ее способности к концентрации внимания можно только позавидовать. Собственно, ради Луны руководство больницы пошло против собственных правил: обычно обучающиеся на целителей допускаются к работе стажера только на третий год учебы, Луна же была допущена на второй, и не куда-нибудь, а в закрытое отделение, в котором содержались душевнобольные, считающиеся неизлечимыми. Злые языки поговаривали, что Лунатичке и впрямь там самое место, среди самых натуральных психов; но попасть на работу в это отделение было непросто: труд, конечно, был адский, напряженный и порой опасный, зато оплачивался соответственно и давал шанс приобрести известность в мире науки, если, конечно, было желание. Было ли такое желание у Луны, Тонкс не знала. – Ну, рассказывай, как дела. - Все в порядке, - нараспев произносит Луна. Взор ее ненадолго затуманивается, но быстро вновь становится ясным. – Кроме одного. Собственно, работая здесь, я такого насмотрелась, что…Знаешь, ко всему можно привыкнуть. Почти ко всему. - О чем это ты? – интересуется Тонкс. - Если у тебя есть время, я могу рассказать. Только не здесь, - шепчет Луна, наклонившись к самому уху Тонкс. – Тут полно любителей «погреть уши». Они выходят на лестничную площадку. На одном из висящих там портретов тут же просыпается безумного вида старушка в очках. - Так что ты хотела мне сказать? - Подожди, - говорит Луна, кивком головы указывая на портрет. – Добрый день, Гризельда, - обращается она к старой даме. – Вот, пришла вам сказать, что все портреты со второго этажа устроили чаепитие, только вас все и ждут. - Могли бы и приглашение прислать, - поджав губы, бурчит старуха, и исчезает с портрета. - Это правда, насчет чаепития? - Правда, - улыбается Луна, затем очень быстро вновь становится серьезной. Ее выпуклые глаза округляются еще больше, и она становится очень похожа на себя прежнюю, странноватую тихоню с Равенкло. - Полчаса назад у входа в родильное отделение сцепились двое посетителей …ну, знаешь, якобы не могли определить, из них отец ребенка той ведьмы, которую они, как назло, одновременно пришли навестить. Все эти типы с портретов оказались там куда раньше охранников. Ну а потом, разумеется, решили не расходиться. - Вот ведь, бывает же такое, - впервые за много дней Тонкс не приходится изображать веселье, ей и в самом деле смешно. – О чем ты хотела рассказать? - Что-то странное творится в нашем отделении. Никогда такого не было, чтобы к нам госпитализировали человека с диагнозом «невроз». Какой там невроз, достаточно попринимать зелья пару дней, и все как рукой снимет. - Что-то я не совсем понимаю, - осторожно начинает Тонкс. - Сначала все же дослушай. Итак, двенадцать дней назад к нам поступает новый пациент. Угадай, под каким именем? - Джон Смит, полагаю? - Примерно. Даже если допустить, что человека, страдающего неврозом, пусть и тяжелейшим, нужно госпитализировать в отделение к неизлечимым душевнобольным, зачем менять ему фамилию? Не говоря уж о том, что никто из наших целителей этого пациента не видел. - А он вообще существует? - В палате кто-то есть, я специально подходила послушать. Войти туда может только руководитель отделения. - Ты определенно лезешь не в свое дело, - говорит Тонкс. – Скорее всего, нет тут ничего особенного. Кто-нибудь из чинуш пристроил своего сыночка, увлекшегося «дурью». Может быть, его в палату запихнули силой и не выпустят до достижения нужного результата, а орать о нарушении прав человека можно, отчего нет. Тут у вас к воплям все привычны. Дверь, ведущая на лестницу, открывается. Луна и Тонкс тут же замолкают. - Лавгуд, где ты ходишь? – спрашивает средних лет целительница, скользнув по Тонкс неприязненным взглядом. - Ох, простите, миссис Джордан, - бормочет Луна, - я сейчас. - Не задерживайся, - бросает женщина, уходя. - Мне и правда пора, - Луна быстро сворачивает разговор. Махнув рукой, скрывается за дверью. Тонкс отправляется на поиски Саммерса, но ей удается найти только его ассистентку. Та долго извиняется и спрашивает согласия Тонкс на то, чтобы перенести осмотр: руководство больницы внезапно возложило на целителя столько новых обязанностей, что тому пришлось перекраивать свое расписание. Но ее, Тонкс, он в этом расписании непременно учтет, уверяет ассистентка. Тонкс соглашается прийти на следующий день. Она сбегает по ступенькам на первый этаж, спеша побыстрее покинуть стены больницы, по-детски радуясь возможности отложить малоприятные вещи «на потом». Пусть даже это «потом» будет уже завтра. А вот, что визит к Саммерсу сулит ей не слишком много хорошего, Тонкс уверена. Скрип двери его кабинета до сих пор преследует ее в снах. ***** Проклятая дверь скрипит, словно ей так и полагается. Вроде бы в этом году бюджет больницы не был урезан, или, может, скрип чертовой двери – необходимая составляющая больничного антуража? Тонкс одна в кабинете Саммерса. Бери, что хочешь, и ноги уноси, шутит она. Только вот здесь смотреть особо не на что. Картины на стенах премерзостные, рассмотрев их все, Тонкс приходит к выводу, что та самая, изображающая человека, страдающего от «проклятья могильных грабителей» или как там его, которую она особенно пристально разглядывала во время своего первого визита сюда, наименее отвратительна.
полная версия страницы