Форум » Библиотека-2 » "Разоблачение", СС/ГГ, PG-13, детектив/angst; Закончен 04.07.2006 » Ответить
"Разоблачение", СС/ГГ, PG-13, детектив/angst; Закончен 04.07.2006
Lecter jr: Название: «Разоблачение» Автор: Lecter jr Бета: - Жанр: ангстовый детектив или же детективный ангст Рейтинг: PG-13 Пейринг: СС/ГГ, ДМ, РУ Дисклеймер: персонажи – собственность Роулинг. Мысль о написании этого фика возникла после очередного прочтения «Молчания ягнят», хотя речь в данном опусе пойдет вовсе не о поимке маньяков, а, напротив, о возможном оправдании преступника. Не знаю, насколько уместны аналогии Снейп-Лектер...впрочем, они имеют место быть. Саммари: Гермионе Грейнджер приходится заняться расследованием череды убийств, произошедших осенью 1981 года. Довольно скоро после этого она обнаруживает одну крайне любопытную закономерность. Есть только один человек, который мог бы подтвердить или опровергнуть ее догадку. Комментарии: 1. Фик - чисто экспериментальный продукт. Итак, что получится, если автор, не любящий "снейджер", все же берется его писать. Впрочем, автор так до сих пор и не уверен, можно ли получившийся опус назвать "снейджером" 2. При написании фика использован сюжет одного не слишком известного (по кр. мере, в РФ) фильма. Кто угадает, какого именно, получит пряник! Большой или не очень, в зависимости от моей щедрости на текущий момент. Отношение к критике: тапки все сюда! Статус: закончен Предупреждение: упоминание смертей нескольких персонажей
Lecter jr: Глава 1: «Утерянное Пророчество» She lives in a house That reflects her state of mind, Organized chaos In this labyrinth she hides. “Day after day” (Hooverphonic) Гермиона откидывается на спинку стула. Устало трет глаза. В них словно песку насыпали. Нельзя столько работать, ведь так? Она и сама знает. Но не может иначе. Потирая спину, Гермиона встает из-за стола. Немного медлит перед тем, как включить маленький электрический чайник. Ей нужно выпить кофе. Желательно покрепче. Такого, чтобы даже мертвец проснулся. Сейчас это особенно важно. Потому что, кажется, ей наконец-то удалось сложить из разнородных обломков, из имеющихся у нее клочков информации более-менее отчетливую картинку. ***** Значительную часть своей жизни Гермиона провела в Хогвартской библиотеке. Довольно забавно, что спустя пять лет после окончания Школы она вновь вернулась туда, к десяткам и сотням книг, к пыльным газетным подшивкам , в которые она зарывалась с одержимостью норной собаки, почуявшей лису. В некотором роде Гермиона тоже охотилась. За неуловимыми тенями. За призраками, которых требовалось вспугнуть, чтобы они всплыли из темных глубин чужой памяти. Гермиона пользовалась различными способами получения информации. Хогвартская библиотека. Центральная библиотека при Министерстве. Архив Визенгамота. Лабиринты книжных полок, запутанные ходы между стеллажами. Извилистые тропы печатных и рукописных строк, за каждым поворотом - трусость и героизм, преданность и предательство, золото и отбросы, ложь и то, что может сойти за правду, свадьбы и разводы, новорожденные младенцы и покойники. Фотографии и рисунки, рассказы очевидцев и следовательские отчеты, воспоминания и сенсационные интервью «с пылу с жару». Попробуй только извлеки из всего этого то, что тебе на самом деле нужно. Вот и у нее сначала не очень-то получалось. Но Гермиона чувствовала: выбранный путь обязательно должен был привести ее к цели. И сейчас она убедилась – это действительно так. ***** Почти каждый день Гермиона с утра до ночи просиживала в плохо освещенных помещениях, вчитываясь в каждую букву книг и газет, рассказывающих о событиях давно ушедшего времени. В Хогвартскую библиотеку она могла приходить практически в любое время: мадам Пинс никогда не отказывала той, кого считала – и не без оснований – чуть ли не своей любимицей, в министерскую – тоже, а вот чтобы попасть в Архив Визенгамота, пришлось обратиться к Рону, а потом и к Тонкс, затем к Хмури, которые на кого-то поднажали, и она, Гермиона, наконец-то попала туда, куда давно стремилась. Гермиона разговаривала с теми, кто мог поведать ей о тех временах, когда она сама еще была слишком мала, чтобы что-то помнить и понимать, встречалась с аврорами и родственниками жертв, с неохотно отвечающими свидетелями и всеми, кто хоть что-то мог рассказать спустя двадцать с лишним лет. Она отчаянно спешила, понимая, что слишком поздно взялась за такую работу, прекрасно отдавая себе отчет в том, насколько ненадежна человеческая память, и как мало тех, кто помнит, как все было на самом деле. Гермионе были нужны достоверные сведения, но шансы получить их таяли с каждым днем. Работала она и дома, превратив свою квартирку в самый настоящий склад, архив , в котором хранились все мыслимые и немыслимые гнусности, рассортированные по годам и категориям. В некотором роде они представляли из себя просто немного расширенный и дополненный учебник новейшей истории магического мира. Книги и связки газет, еле помещающиеся на полках. Свитки пергамента, валяющиеся, казалось бы, в полном беспорядке – а на самом деле разложенные в строго определенной последовательности. Блокноты , сломанные карандаши, тщательно закупоренная чернильница, связки перьев. И издающий приглушенное гудение компьютер. Гермиона работала. Целыми днями, а зачастую и ночами, до последнего борясь со сном. В перерывах, чтобы дать отдых уставшим глазам, оглядывала баррикады, укрепления из книг и газет, разложенных повсюду. Эти баррикады призваны были защитить Гарри Поттера от забвения. А ее саму – от чувства вины. Но пока что укрепления представлялись ей не слишком надежными. В них зияли дыры; иногда казалось, что выстроенная защита развалится от малейшего дуновения ветра. Но шло время, росли стопки исписанной бумаги, память компьютера заполнялась, и Гермиона стала чувствовать себя увереннее. ***** Собранного материала должно с избытком хватить для того, чтобы написать биографию Гарри. Биографию парня, прожившего на этом свете всего двадцать три года. Пребывающего в беспамятстве пять лет из этих двадцати трех. Гермиона напишет повесть о жизни своего друга, потрясающую и правдивую. Собственно, потрясающую именно своей правдивостью. Без купюр. Без прикрас. Напишет, не прибегая ко всем тем ухищрениям, к которым прибегали многочисленные писаки, чтобы продать побольше своих статеек. И если ее друг не может защитить себя сам, защитить память о себе, то она может. И сделает. Все внимание Гермионы было сконцентрировано на этой цели, до недавних пор еще не слишком отчетливой, но сулившей вывести ее из темного туннеля. Провести над людьми, над приличиями и ложью. Ничто не будет стерто. Никаких искажений и белых пятен. Подумав так, Гермиона Грейнджер почувствовала себя гораздо лучше. Боль ушла куда-то, отступила на второй план, скрылась с глаз. Ее место заняла холодная решимость. С тех пор Гермиона не испытывала ни раздражения, ни нетерпения. Только пустоту, сжирающую изнутри, подгоняющую, подталкивающую в спину, заставляющую двигаться вперед. Бывали моменты, когда Гермионе казалось, что она смотрит на мир сквозь толщу воды: контуры предметов были расплывчатыми, звуки – приглушенными, запахи – еле различимыми. ****** Гермиона всегда знала: если упорно трудиться, не отступая перед трудностями, то обязательно добьешься своего. Если, конечно, впоследствии не пожалеешь об этом. Но не теперь. Она прошла слишком долгий путь, чтобы теперь отступить, повернуть назад в двух шагах от ответа. Целых полгода, шесть долгих месяцев Гермиона балансировала на краю пропасти, заполненной чужими страданиями, двигалась в пространстве небытия, над зияющими безднами, где температура приближается к абсолютному нулю, чувствуя себя невесомой, бестелесной. Только теперь, спустя полгода после того, как целители из больницы имени Святого Мунго сообщили , что Гарри становится все хуже, в то время как они всерьез рассчитывали, что пациент наконец-то пойдет на поправку, только теперь она осознала метаморфозу, произошедшую с нею самой. Если раньше Гермиона терпеливо ждала, когда ее другу станет лучше, жила более-менее размеренной жизнью, и даже получала от нее удовольствие, то теперь, узнав, что Гарри, скорее всего, так никогда и не придет в себя, поняла: пришла пора действовать. Если она хочет, чтобы люди помнили ее друга таким, каким он был на самом деле, пришла пора действовать. На самом-то деле сначала Гермионе показалось, что она напрочь утратила вкус к жизни. Вкус к какой-либо деятельности. Арифмантика, которой она с таким удовольствием занималась несколько лет, и даже начала завоевывать себе имя в мире науки, больше не привлекала. Теперь же предстояло заняться расследованием. Раскопками на пепелище. Раз уж надежды никакой не осталось, Гермиона Грейнджер решила, что будет пожинать плоды отчаяния. Своего и чужого. Докопается до правды. Обязательно. Станет специалистом по изгнанию боггартов из чужих шкафов. И никогда не скажет сама себе, что все это – лишь ради того, чтобы заглушить чувство вины, загнать его в самый дальний уголок сознания. Чтобы вновь взять свою жизнь под контроль. У нее все получится. У нее, Гермионы Грейнджер, магглорожденной ведьмы, гриффиндорской всезнайки-выскочки. Она из тех, кто выживает в любых условиях. Всегда. ***** И вот теперь картинка почти сложилась. Гермионе определенно удалось напасть на след, оставленный на месте убийства двадцать два года назад. След старый, более чем двадцатилетней давности, но все еще не выветрившийся. Вполне еще отчетливый. Непонятно только, куда он ведет, этот след. Тот, кто его оставил, был изворотлив и очень хитер. Но не настолько, чтобы вообще не оставить следов. Пять семей. Отцы, матери, маленькие сыновья. Пятнадцать смертей двадцатидвухлетней давности. Осень тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Пятнадцать смертей, оставшихся чуть ли не незамеченными на фоне всего, что тогда творилось. Темный Лорд был на пике своего могущества. Смертей было столько, что авроры не успевали на все вызовы. Неужели никто тогда не обратил внимания? Гермиона долго колебалась, прежде чем решиться на дальнейшие действия. Благодаря Хмури, Рону и Тонкс ей разрешили взглянуть на дела, давно уже сданные в Архив. В трех случаях их пяти даже не было заведено дело. Все было списано на несчастный случай. Взрыв газа («Эти маггловские штуки так опасны!»), пожар и пищевое отравление. Никаких следов. Ничего общего у этих людей не было. Кроме того, что они все были мертвы. Кроме дат рождения их детей. Конец июля – в трех случаях из пяти. Один мальчик родился первого августа. Другой – третьего. Не может такого быть, чтобы никто не заметил , сказала себе Гермиона. Не может быть. Люди из Отдела Тайн ни в какую не желали с ней разговаривать, несколько раз даже пригрозили арестом, словно навязчивому корреспонденту «Вечернего сплетника», затаптывающему место преступления, ну а осторожные расспросы сотрудников аврората, заставших те времена, ни к чему не привели.
Lecter jr: Только благодаря ее, Гермионы, собственным прошлым заслугам да вмешательству Хмури, Рона и Тонкс ее не перестали вообще пропускать в Министерство. Ну и черт с ними всеми, уж если Волдеморт решил проявить предусмотрительность и применить метод, опробованный еще царем Иродом, она, Гермиона Грейнджер, это докажет. В конце концов, выросший в маггловском приюте Том Риддл наверняка был неплохо знаком с библейскими текстами. Войны, кровопролития и хитроумные интриги, которые в изобилии можно найти на страницах Библии, вполне вероятно, влекли его к себе, пока маленький Том не узнал о своей принадлежности к магическому миру. А может, и после того тоже. Скорее всего, была у юного Риддла особенность, которую Гермиона отмечала у себя: он никогда не пренебрегал возможностью чему-нибудь научиться. Чему-нибудь новому. Чему-нибудь интересному. Неужели Волдеморт счел всех пятерых (шестерых – считая Гарри) детей потенциальной угрозой для себя? Неужели все это только потому, что тот, кто повелел называть себя Темным Лордом, поверил Пророчеству, сделанному полубезумной прорицательницей? Ответа пока нет. И Пророчества нет. Его разбил Невилл, которого это Пророчество тоже касалось. Наверное. Просто Волдеморт не успел добраться до его родителей. Добрались его последователи. Список жертв можно пополнить, записав в него еще двоих. Скажи им кто Фрэнку и Элис Лонгботтом, что их под вопросом занесли в «смертный список», они бы ничего не сказали. Они не произносят ни слова уже двадцать два года. Думосброс Дамблдора утерян. Гермиона знает только то, что рассказал ей Гарри. Этого мало. Этого чертовски мало. Но есть ведь и еще кое-кто, слышавший Пророчество. Пусть и не полностью. И этот кто-то едва ли окажется столь любезен, что расскажет Гермионе об услышанном. ***** Гермиона смотрит на экран, по которому с черепашьей скоростью ползет «бегущая строка» - «Проснись, Грейнджер». То, что хранится в памяти компьютера, в самом прямом смысле взрывоопасно. Не хватает лишь ответа на один-единственный вопрос. Получить его можно только у одного человека, при мысли о котором Гермиона ощущает одновременно и страх, и жгучее сожаление, которое чувствует всегда, когда понимает, что так и не сможет добиться своего. А у бывшего Хогвартского преподавателя, профессора Снейпа, предателя и убийцы, последнего из известных Упивающихся Смертью, ей едва ли удастся получить интересующие ее сведения. Хотя бы потому, что тот едва ли захочет разговаривать с бывшей ученицей. - Вы невыносимая всезнайка, мисс Грейнджер, - говорит Гермиона, сморщив нос. – Вы далеко пойдете, если вас раньше не повесят. Она разражается нервным смехом, сухим, лающим. Так когда-то смеялся крестный Гарри. Сириус Блэк. Воспоминание о человеке, которому был присвоен порядковый номер четыре в личном списке потерь Гарри Поттера, знаменитого-и-почти-мертвого героя волшебного мира, заставляет Гермиону встряхнуться. Нервы накалены до предела. Наконец-то в ее руках хоть какие, но факты. Тоненькая и не слишком прочная, но все же вполне реальная путеводная нить. Теперь ей нужны доказательства. Гермиона трет покрасневшие глаза. Она и не заметила, как наступил рассвет. Все это время она, не отрываясь, записывала выводы. Или, скорее, гипотезы, которые теперь надлежит проверить. Гермиона больше не спрашивает себя, зачем это нужно. Потому что ответ очевиден: она не может иначе. Есть и другой ответ: ради Гарри. Как будто ему не все равно, в его-то теперешнем состоянии. Рассказать правду ради самой правды, какой бы чудовищной она ни была. Перенести все на бумагу. Люди имеют право знать. Просто ради того, чтобы не дать демонам прошлого спать спокойно. Не дать появиться новым – со старыми хотя бы уже известно, как бороться. Итак, все, что ей теперь нужно – увидеть Снейпа. И узнать у него, верна ли ее догадка. Отчего-то это представляется Гермионе очень важным. Ей очень хочется спать. Накопившаяся за последние дни усталость разливается по телу теплой тяжелой волной. Нельзя засыпать. Нельзя… Гермиона опускает голову на скрещенные руки. Через несколько мгновений она уже спит. Электрический чайник давно отключился, издав тихий щелчок. Гермиона спит, так и не выпив кофе. Постоянное напряжение, в котором она пребывала последние несколько суток, все же сумело ее сломить. Сны плывут, легонько касаясь ее разума. Перед мысленным взором Гермионы проплывают умиротворяющие видения, такие бессмысленные, что даже не верится. Но ей хочется верить: спустившись в глубины сна, прикрыв за собой дверь, отделяющую сон от яви, Гермиона Грейнджер оставила свой рационализм за порогом. Мир по-прежнему стремительно мчится вперед, в будущее. На все про все у нее осталась неделя. Не так уж много, но Гермиона еще не опоздала.
Lecter jr: Глава 2 : «Пропуск в преисподнюю» If you want to open the hole Just put your head down and go Step beside the piece of the circumstance Got to wash away the taste of evidence “Evidence” ( “Faith No More”) Рон избегает ее взгляда. Как и в школьные годы, когда она уличала его в совершении какой-нибудь пакости. Например, в том, что он целовался с Лавандой Браун в пустом школьном коридоре. Некоторые вещи никогда не меняются, удовлетворенно отмечает Гермиона. - Хмури спасибо скажи, пробил тебе разрешение, - Рон вздыхает, всем своим видом давая понять, насколько сильно ему не нравится ее затея. - Ты уверена? Гермиона внимательно смотрит на него, а он опять отводит взгляд в сторону. Слишком многое их связывало раньше, слишком многое стоит между ними теперь. Память о прошлом, в основном. - Я уверена, - отвечает Гермиона. – Увереннее некуда. - Ну, если ты этого действительно хочешь, сейчас закажу тебе пропуск, - тянет Рон. С тяжким вздохом берет перо и набрасывает несколько слов на клочке пергамента. Складывает из него кривоватый самолетик и залихватским взмахом руки отправляет в полет. Самолетик вылетает в дверь, приоткрывшуюся на долю секунды. Теперь нужно ждать. Гермиона улыбается – она получит требуемое. Разве Рон способен ей отказать? - Ну вот, - Рон откидывается на спинку кресла. – Пока мы ждем, может, расскажешь, как ты? - Что мне рассказывать, - отмахивается Гермиона. – Ничего особенного не произошло, Рон. ***** Они оба знают, что все особенное, что только могло с ними случиться, уже случилось. Пока существовало «трио». Пока был Гарри. Пока не наступил мир, пока еще шаткий, но все-таки мир. Равновесие стало неожиданностью. Похоже, они оба так и не смогли к нему привыкнуть. Рон и Гермиона давно не виделись. Каждый раз находился какой-нибудь предлог, какое-нибудь неотложное дело. А может, им просто было неудобно друг перед другом. В том числе и за то, что они почти не пострадали в этой войне. В отличие от Гарри. Трио превратилось в дуэт. Возможно, не навсегда. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер все еще на это надеются. Все еще ждут, хотя лучшие целители больницы имени святого Мунго уже почти отступились. Еще полгода назад Гермиона могла бы сказать, что оба они – неудачники. Стоят себе на унылом берегу реки, а мутная вода вместе с мятой бумагой и прочим мусором уносит в никуда их упущенные возможности. Может, им вообще видеться не стоило. Ни как старым друзьям. Ни как бывшим любовникам. Воспоминания о прошлой дружбе, равно как и о другом чувстве, которое уж точно никак нельзя было назвать просто дружбой, только бередили их старые раны. ***** - Видела Гарри? – спрашивает Рон. - Видела. Три дня тому назад у него была. А ты? - Я – на прошлой неделе. Еле выбрался, - Рон ловит себя на том, что начинает оправдываться. – Знаешь, на Дрянн-аллее какой-то псих объявился, которого отловить никак не могут. Якобы из недобитых Упивающихся. Кингсли рвет и мечет. Хмури, я думал, вообще отдел разнесет. Все на цыпочках ходят. Вздохнуть боятся. А я… - А ты, - заканчивает за него Гермиона, - вынужден это дерьмо разгребать. Так, по-моему, ты обычно говоришь? - Именно, - мрачно отзывается Рон. – Дело взял на контроль Министр. Чтобы было, что сказать борзописцам, - в его голосе сквозит ничем не прикрытая неприязнь. - Меня ты к ним не причисляешь, надеюсь? – с усмешкой осведомляется Гермиона. - Тебя – нет, - парирует Рон, - только до сих пор в толк взять не могу, зачем ты в это дело ввязалась. Арифмантику свою совсем забросила. - Затем, что по-другому я просто не могу. - Я не об этом. Понимаю, ты хочешь рассказать, как все на самом деле было. Я о другом. Неужели ты думаешь, кто-нибудь это издаст? - Издаст. Пока еще мое имя на слуху. Пока наши имена еще на слуху (а как, по-твоему, после неполного года службы ты оказался хозяином целого кабинета, пусть и на двоих с Криви?). Пока еще мы можем что-то сделать что-то изменить. Переломить это паршивое общественное мнение. - Изменить? Мне порой кажется, люди мало что помнят. Те, кого это непосредственно не коснулось. Им запомнились не сами события, а только лишь то, сколько было шума вокруг всего этого. Какой тогда ажиотаж был. Понимаешь? ****** Они оба понимают, что еще пара лет, и вся эта история станет рассказиком из воскресного выпуска «Пророка», из тех, что печатают на последних страницах вместе с комиксами. «Помните, был такой Гарри Поттер? Он победил какого-то там злодея и сошел с ума. До сих пор лежит в больнице Святого Мунго. Да что вы? Не сошел с ума, а просто без сознания до сих пор? Как жаль, такой был молодой. Он потерял родителей в годовалом возрасте. Ах-ах-ах. Гарри Поттер, ну, вы, наверное, помните, должен был спасти мир. Помните, про какое-то Пророчество в газетах писали? Так вот, то самое. Парню пришлось пожертвовать собой. Говорите, сам под то заклятие подставился? Какая жалость, но ничего не поделаешь. А слышали вы о распродаже у мадам Малкин?» И все. Конец истории. Газета дочитана, осталось кроссворд разгадать. А, еще комиксы. Ничего интересного, ну и мусор печатают! Рон морщится, как от головной боли: - Не получится ли, что ты опять зря тратишь силы? - Я уже договорилась в одном издательстве. Они много могут выиграть, используя мое имя. А у меня только одно условие – никакой редактуры. - Что за издательство? - Одно из этих, новых, что при «Пророке» образовались. - Владеет им не Рита Скитер случайно? – ехидно спрашивает Рон. Гермиона помимо воли расплывается в улыбке. Рон намеренно напомнил о тех временах, когда ей удавалось держать нахальную писаку на коротком поводке. Воспоминания о маленьком милом шантаже, о временах, когда еще можно было утверждать, что все почти в порядке, когда с ними был Гарри, когда стрелки часов в доме Уизли не показывали постоянно «в смертельной опасности» , заставили Гермиону вынырнуть из не слишком веселых раздумий. - И кстати, о Пророчестве. Мне всего-то и нужен живой свидетель, который его слышал, пусть и не полностью. Слышал своими ушами. - Ах вот оно что, - Рон кивает, и делает вид, что поверил ей. - Именно, - твердо говорит Гермиона. – Других свидетелей все равно уже нет. Как ни горько мне об этом говорить. Дамблдор мертв, его Думосброс утерян, от Трелони толку мало, Гарри же…
Lecter jr: Они оба прекрасно помнят тот день, когда Гарри покинул их. Это был один из безветренных осенних дней, солнечных и сухих. Гарри на носилках отправили в больницу имени Святого Мунго. Все в порядке, сказали целители. Все в порядке, сказали они, ему просто нужно побольше тишины и спокойствия. Но разве не получил он достаточно тишины и более чем достаточно спокойствия за пять лет в больничной палате? На второй день Рон и Гермиона пришли навестить Гарри. Их собственные раны казались пустяковыми. Две осиротевшие трети гриффиндорского трио сидели у постели друга, сидели по разные ее стороны (вот тогда им впервые пришлось признать – между ними встало несчастье), слушали, как деловито переговариваются целители и молодые практиканты, и ждали, ждали. Когда друг вернется. Ждут и до сих пор. Тот, второй, день был пасмурным и дождливым. Тогда и началась настоящая осень. Улицы были серо-коричневыми от мокрой грязи. Они сидели у кровати Гарри и впервые за долгое время не знали, что делать. Даже Гермиона, которая, казалось, умела находить выход из любой ситуации. Гарри лежал с закрытыми глазами, его нос заострился, темные волосы разметались по подушке, лицо казалось особенно бледным. За время войны к ранам все привыкли. Рон протянул руку и тихонько коснулся запястья Гарри. Рука Гарри была теплой, но Рон отчего-то отдернул свою, будто коснулся окоченевшего трупа. Голоса целителей убаюкивали и успокаивали, только вот кому оно предназначалось, это спокойствие? Хотя, кто знает, может, Гарри их и слышал. Они вели его за собой в бесконечной белизне, слишком белой, слишком чистой, чтобы быть настоящей. И Гарри, может быть, шел за ними, бежал налегке, беззаботный и свободный, каким никогда в жизни не был, уходил все дальше и дальше от этой палаты, от криков боли, доносящихся из коридора, от серых мокрых улиц, от высоких больничных потолков. И ни Рон, ни Гермиона уже ничего не могли с этим поделать. ***** - Что толку в этом Пророчестве? Гарри ведь рассказал нам все, что узнал от Дамблдора. - Рон, мне важно не только само содержание Пророчества, а еще и то, как оно было сделано. Все до последней мелочи. Уж если я хочу написать о том, как все было на самом деле, в моем распоряжении должны быть только достоверные факты. - Достоверные, - эхом повторяет за ней Рон. – Как же, жди, выдаст он тебе что-нибудь достоверное. - Может, и выдаст. В любом случае, что бы он там мне ни выдал, это послужит материалом для анализа. Времени осталось мало, Рон. Поэтому я и обратилась к Хмури. На то, чтобы пройти по всем инстанциям и получить официальное разрешение на встречу, ушло бы слишком много времени. - Кому ты это говоришь, - Рон театрельным жестом хватается за голову. – Инстанции! Если б ты только знала, чего мне стоило отмазать от неприятностей этих уродцев, когда их опять заловили с контрабандой. Под уродцами подразумевались, конечно же, старшие браться – Фред и Джордж, у которых имелся процветающий бизнес и куча завистливых конкурентов. Им не было нужды жульничать, но иногда («По старой памяти» - сказал бы Фред, только чтобы позлить младшего братца) они шли в обход закона. («Так интереснее», - сказал бы Джордж). - И чего же тебе это стоило? – усмехается Гермиона. Информация о противозаконных проделках ничуть ее не злит. Не то что в школьные времена. - Лучше не спрашивай, - Рон закатывает глаза. – Теперь я в неоплатном долгу перед Хмури. Теперь я должен ни больше ни меньше, а изловить какого-нибудь Джека-Потрошителя. А если он так и не появится, мне, похоже, придется самому его придумать. Проходит еще четверть часа. И еще одна. Рон и Гермиона уже не перебрасываются вымученными шуточками, предпочитая молчать, погрузившись каждый в свои раздумья. А вот молчать вместе им по-прежнему хорошо. - Ну наконец-то, - ухмыляется Рон, когда в кабинет заглядывает какой-то хмурый тип неопределенного возраста и бесцеремонно швыряет на стол конверт. Рон тут же вскрывает его. На свет появляется прямоугольник пергамента. – Твой пропуск в преисподнюю, прошу!
Lecter jr: Глава 3. «Лицом к лицу» I'm a rabbit in your headlights Scared of the spotlight You don't come to visit I'm stuck in this bed “Rabbit in your headlights” (“U.N.K.L.E”) Некоторое время Гермиона ждет, пока ее впустят в замок. Разумеется, она ко всему готова. Это же Азкабан. Одинокий свист ветра над скалами. Рваные облака, сбившиеся в кучку на небе. Отвратительные выделения злобы и ненависти. Гермиона дрожит, плотнее кутается в плащ. Трещины в скалах больше напоминают застарелые шрамы. Бушует, бьется о скалы неспокойное море. Каменистая тропинка, сбегающая к морю. День уходит. Она долго просидела у Рона , теперь еще формальности эти. Куча бланков, заполняя которые, Гермиона чертыхается. Перемазывается в чернилах. Она сдает охраннику (слава Мерлину, эта функция теперь возложена не на дементоров) волшебную палочку и вываливает на специальный столик содержимое своей сумки. Проверка на наличие маскирующих заклятий. На то, не было ли применено к визитеру заклятие подвластья. На это уходит довольно много времени, а у Гермионы его мало. У Снейпа тоже. Близится ночь. Оживают призраки. В полутьме коридоров. В полутьме памяти. Призраки – то немногое, чего здесь в действительности не стоит бояться. Встретиться со Снейпом ей удается не сразу. Еще одно досадное препятствие, но без этого никак. ***** Кабинет начальника тюрьмы Азкабан производит такое же тягостное впечатление, как и сама тюрьма. Коричневые и темно-серые тона. Широкий письменный стол, книжные полки, заставленные пыльными томами. Ржавые рыцарские доспехи у дверей. Зарешеченное окно, наполовину прикрытое серой занавеской. Никуда не деться от затаенного запаха беды, медленного гниения, испускаемого, казалось бы, самими здешними стенами. Солнце, ветер, жизнь – за многие мили отсюда. Вне этих стен. Серые каменные стены. Серое небо за окном. И хозяин кабинета – такой же серый и неприметный, как и все тут. Марк Гринвуд, вспоминает Гермиона. Ставленник Руфуса Скримджера. Магглорожденный, как и она сама. Гермиона физически чувствует – в этом кабинете все пропитано ненавистью, которую это маленький серенький человечек питает ко всему вокруг. - Мисс Грейнджер, - Гринвуд словно бы выплевывает эти слова. – Какая честь встретиться с вами лично. От его пристального взгляда Гермионе становится не по себе, но она не отводит глаз. - Поверьте мне, мистер Гринвуд, для меня тоже, - Гермиона делает паузу, - большая честь встретиться с вами. Буду вам чрезвычайно признательна, если вы окажете мне содействие. - Кто я такой, чтобы отказывать вам в содействии? – он указывает на прямоугольник пергамента в ее руках. Разрешение, подписанное начальником аврората. Конечно, Гринвуд мог бы и воспротивиться, но Гермиона предупредила его, что в таком случае вся история дойдет до Министра, а кто знает, как в таком случае сам Скримджер поступит. Гринвуду явно не хочется проверять это на собственном опыте, однако же и пропускать к Снейпу такую посетительницу ему тоже не по нраву. - Должен предупредить вас, мисс Грейнджер, Северус Снейп – чрезвычайно опасный преступник. То, что его удалось задержать три месяца назад – большая удача. - Удача? – скептически осведомляется Гермиона. Это действительно удача, а не результат тщательного планирования. Преступника, находившегося в розыске многие годы, задержали трое стажеров, впервые вышедших на самостоятельное дежурство. - Удача, - с нажимом повторяет Гринвуд, склонив голову и внимательно глядя на Гермиону. - Не уверен, что вы от него чего-то добьетесь. За все время пребывания здесь он ни разу не пошел с нами на контакт. Ни разу. Молчал он и на суде. Ни словом не удостоил ни адвоката, которого ему нанял этот щенок, Драко Малфой, ни судью, вообще никого. Сказал только, что своей вины не отрицает. - Я знаю, - отвечает Гермиона. Она была на первом заседании суда, и прекрасно помнит Драко Малфоя, сидевшего за несколько рядов от нее. Каким жалким он был. При всей его напускной деловитости. Белесые волосы, аккуратнейшим образом зачесанные назад, тонкие губы, которые он тщился растянуть в презрительной улыбке, больше похожей на черную щель в копилке. Нарочитая скупость жестов и эмоций, призванные скрыть неуверенность и страх. Ему все еще было, что терять. Гермиона даже поймала себя на мысли о том, что жалеет его, хотя должна бы презирать, этого хорька, труса, нашедшего способ вывернуться из лап правосудия. Вруна, из кожи вон лезущего, чтобы только соответствовать имени. Она даже почувствовала к нему что-то вроде уважения: при том, что тогда еще тянулось дело о возможности конфискации средств с большей части счетов семейства Малфой, Драко нашел возможность нанять адвоката своему бывшему учителю. Малфои не забывают долгов, сказал он, когда Гермиона попыталась заговорить с ним. И убрался куда-то. Они так и не договорили тогда, а потом заседания суда сделали закрытыми, и Гермиона потеряла возможность их посещать. - Прекрасно, - кивает мистер Гринвуд, тогда, возможно, вы не испытаете такого уж большого разочарования, если он откажется с вами разговаривать. - Возможно, и откажется. Но тогда я хотя бы буду знать, что попробовала. В газетах писали, что на суде Снейп демонстрировал «мрачную угрюмость и оскорбительную дерзость». Как будто он не был и не хотел казаться таким всегда. - Вы же читали материалы следствия, мисс Грейнджер, - в голосе Гринвуда сквозит неприязнь. – Допрос под «Веритасерумом» ничего не дал. Легилименция тоже. Он не пытался защитить свой разум от вторжения. Не отрицал своей вины. Правда, эксперты пришли к выводу, что над его воспоминаниями кто-то поработал. И поработал филигранно – некоторые области его памяти будто острым лезвием вырезали. Отредактировали. Аккуратненько так. Только ведущий мозгоковыряльщик из Мунго смог это засечь. Впрочем, это уже к целителям вопрос. - Спасибо за эти сведения, - говорит, Гермиона стоя на пороге. – Вы меня не проводите? ***** Дементоры давно уже покинули Азкабан, и Гермиона не может этому не радоваться. Их заменила какая-то недавно разработанная система заклятий, в число которых входит множество разновидностей антиаппарационных, с десяток «следящих», и несколько совсем уж засекреченных, даже названия которых Гермионе незнакомы. Идя по коридору, она чувствует, что каждый дюйм пространства пронизан магией. Воздух кажется разреженным, как в горах. Кожу покалывают невидимые иголочки. - Это с непривычки, - негромко говорит мистер Гринвуд. – Он в последней камере, мисс Грейнджер. На все про все у вас есть час. Свои вещи получите на выходе. - Благодарю, - отвечает Гермиона, не глядя на Гринвуда. Она сосредоточена и собранна, как перед прыжком в холодную воду. Крыло смертников. Так называют этот закуток. Хотя больше похоже на уголок смертников. Три камеры, занята только одна. Еще не поздно отступить. Мистер Гринвуд взмахивает палочкой, и тяжелая дверь открывается перед Гермионой . вот теперь отступать уже поздно. Если честно, она этому рада. Последняя камера. Всего один заключенный. Последний из узников, чья известность расценивается как прямая издевка над тюремными властями. Больше таких не будет. («И слава Мерлину. На мой век уж хватит», - сказал бы мистер Гринвуд.) - Мисс Грейнджер, - доносится до слуха Гермионы, и она запоздало кивает головой в знак приветствия. Гермина задается вопросом, когда же слышала этот голос в последний раз. Тогда, на первом заседании суда, единственном, которое не было закрытым.
Lecter jr: - Здравствуйте, профессор, - говорит она, останавливаясь напротив решетки, заменяющей переднюю стену камеры. Сдерживая любопытство, заглядывает внутрь, стараясь сделать это как можно незаметнее. Гермиона присаживается на стул, который , судя по всему, принесли сюда специально для нее. Внимательно разглядывает камеру. Лишь бы не смотреть на ее обитателя. Как будто, если она на него посмотрит, случится что-то непоправимое. Ну уж нет. Она посмотрит ему в глаза. Гермиона поднимает голову. - Не могу сказать, что обрадован вашим визитом, мисс Грейнджер, но я услышал, как этот Гринвуд говорил о том, что вы имеете право находиться здесь в течение часа. Время идет, знаете ли. - Профессор, - Гермиона с ужасом понимает, что голос не намерен ее слушаться. Она вглядывается в лицо профессора, худое и бледное. Лицо аскета, живущего от войны до войны, отчего-то приходит ей в голову. – У меня к вам один только вопрос… - И какой же? – Снейп пристально смотрит на нее, приподняв бровь. Как будто она на уроке, отвечает на какой-то сложный вопрос, а он только и ждет, когда она ошибется и даст повод снять с Гриффиндора десяток-другой баллов. Профессор Снейп, могу ли я спросить вас о Пророчестве? - скороговоркой выпаливает Гермиона. Вот и все, пути назад нет. Снейп выглядит удивленным. - И вы даже не спросите, виновен ли я в тех преступлениях, за которые меня вскоре казнят? Не спросите, действительно ли я служил Темному Лорду по собственной воле ? - А зачем? – Гермиона пытается копировать его ледяной тон. – Вы же признали себя виновным. Меня интересует пророчество, сделанное Сивиллой Трелони. Вам прекрасно известно, при каких обстоятельствах оно было сделано. Ведь это вы донесли о нем Волдеморту. - Это действительно так, мисс Грейнджер. Я предоставил в его распоряжение всю информацию, которой тогда располагал. - Тогда расскажите мне. - Зачем? - Я хочу знать, как все было на самом деле, - Гермиона наклоняется вперед. - Вот как? – издевательски тянет Снейп. – А что, если…что, если все было вот так, - он опускает голову, и темные волосы, в которых уже изрядно седины, занавешивают ему лицо. Снейп обхватывает плечи руками, и Гермиона ловит себя на том, что только сейчас поняла, как же здесь холодно. Прикладывает все усилия, чтобы не дрожать. – То, что они сделали со мной…с моей памятью, - его голос звучит сначала глухо, потом громче. Голос меняется до неузнаваемости. Теперь это слабый тенорок мальчишки-подростка. – Я сам не знал, что делаю. Они меня заставили. Я не смог убежать от них. Я стал тем, кем стал. Я не смог от них убежать. Это не я. Это все тот псих, который зельеварением увлекался…Северус Снейп его звали. - Что? – Гермиона придвигается еще ближе к решетке, впитывая каждое слово. Он же сумасшедший! Как только тюремщики не видят? Снейп уже не говорит, а еле слышно шепчет. - Он…он…чудовище. Он заставлял меня делать ужасные вещи… мисс…помогите мне! Гермиона, сама того не замечая, вскакивает со стула. Сердце ее бешено колотится. Бумаги, лежавшие на ее коленях, рассыпаются по полу. - Вы поверили? – Снейп резко поднимает голову, и Гермиона отшатывается от решетки. – Я разочарован. Забудьте. Вот теперь в голосе профессора звучит так хорошо знакомое ей ехидство. Презрение. Усталость. Издевка. Гермиона не боится его, не должна бояться. Но у нее возникает чувство, будто она протягивает руку через прутья решетки клетки с опасным хищником. - Профессор, - говорит Гермиона, придав своему голосу всю твердость, на которую оказалась способна, – я никоим образом не хочу оскорбить или как-то унизить вас. По-моему, я не заслужила такого отношения с вашей стороны. Просто ответьте на мой вопрос. Если сочтете нужным, разумеется. - Все та же знаменитая гриффиндорская самонадеянность. Вы по-прежнему невыносимая всезнайка, а? – профессор усмехается, словно старой семейной шутке. – Все так же самонадеянны. Постоянство – похвальная черта характера, но далеко не всегда. Почему же вы решили, мисс Грейнджер, что я стану отвечать на ваши вопросы, что я буду в этом заинтересован? Знаете ли вы, какая это темная и страшная радость, когда умирает человек, который знал все твои тайны? Полагаю, что не знаете. Неужели вы думаете, что мне вдруг захочется с кем-то ими поделиться, и этим «кем-то» будете вы? Профессор замолкает и выжидательно смотрит на Гермиону. Та понимает: он больше ничего ей не скажет. Ни того, что ей действительно нужно, ни чего-то еще. Мистер Гринвуд не выражает никакого удивления по поводу того, что Гермиона покидает «крыло смертников» задолго до истечения выделенного ей на все про все срока. Ему не впервой видеть такое. Ни репортерам, ни адвокату, ни сынку Люциуса Малфоя не удалось разговорить Снейпа. Не удалось и этой странной девице Грейнджер. «Тоже еще героиня войны, - думает Гринвуд. – Занималась бы себе своей арифмантикой и дальше. Так нет же…» Он не успевает додумать. Гермиона проходит мимо него. Спешит убраться куда подальше, наверное. Вот и чудесно. Ему не нужны лишние проблемы. -продолжение следует-
Изумрудная Змея: Ой-ей-ей, интересно-то как...
Мадлен: Lecter jr Заинтригована! Начало очень понравилось! Жду продолжения.
Daria: Да, начало безупречное. Весьма-весьма, а сюжетные линии, в том числе и перепевающие МЯ, очень интригуют. Гермиона хороша - и в характере. Надеюсь, сохранит стойкость. Лек... Снейп - мерзавец "как надо", ухх.
Black Pearl: Лектер, на следующем слэшконе я буду поклоняццо тебе! *дочитала*
Lecter jr: Изумрудная Змея Мадлен Спасибо! Постараюсь особенно не затягивать. Даже при том, что не люблю "снейджеры". Зато сюжет любимый. Но я собираюсь впоследствии...впрочем, это сюрприз) Daria Daria пишет: Лек... Снейп - мерзавец "как надо", ухх. ООО!!! Как мне хотелось это услышать) Но все это - лишь то, что "на первом плане"))) Black Pearl Мне? Да ты что! За снейджер??? Ты только поосторожнее, не напугай никого!
gorlum: Lecter jr, это просто блеск. Не могу сказать, что читать легко, но оторваться невозможно. Просто классический триллер, в лучших традициях Кинга. Спасибо, доктор. Давно я такого не читал... может, стоит отвлечься от фиков и почитать какого-нибудь Дина Кунца. Только не бросай, хорошо?
Lecter jr: gorlum gorlum пишет: Просто классический триллер, в лучших традициях Кинга. Сначала это залумывалось как политический триллер (ну, ты-то знаешь, по какому фильму), потом меня понесло в сторону "...ягнят", и случилось то, что случилось. gorlum пишет: Только не бросай, хорошо? Ты чего ! Я уже все придумала, осталось сесть и набить. Текст.
Daria: Lecter jr пишет: Но все это - лишь то, что "на первом плане"))) - ну, это уж понятно! Вернее, - надеюсь! )))
Lorelei Lee: Оооооо! Это потрясающе! С огромным нетерпением буду ждать продолжения! Сцена общения Снейпа и Гермионы выписана просто филигранно... я буквально увидела все это, ощутила этот холод...
rakugan: Очень сильно и хорошо написано. И так... жизненно, что ли. Правдиво. Отдельный респект за любовное описание библиотек :) Простите за банальность - буду очень ждать продолжения.
Lecter jr: Daria Daria пишет: Вернее, - надеюсь! ))) Постараюсь оправдать доверие. В написании снейджеров я человек совсем неопытный...сами мы не местные. *** Lorelei Lee rakugan Большое спасибо! Польщена. Постараюсь не разочаровать)
Lecter jr: Глава 4: "Над краем бездны" Like a snake between two stones it itches in your bones. take a deeper breath and swallow your sorrow tomorrow. So raise it up and lets propose a toast. To the thing that hurts you most. It's your last cup of sorrow. what can you say? Finish it today. "Last Cup Of Sorrow" (“Faith No More”) Гермиона чувствует себя вымотанной до предела. На одной лишь силе воли долго не продержаться. Да, она будет стараться. Но – не продержится. Выносливость организма тоже не беспредельна, каким бы неукротимым внутренним огнем она не подпитывалась. Еще немного, и усталость одержит полную и безоговорочную победу. Нужно перестать злиться, говорит себе Гермиона. Неужели ты ожидала, что он все расскажет? Неужели ты думала, что все будет просто? Вовсе нет. Еще есть время. Пять дней. Гермиона понимает, что на данный момент ей не удалось ни на миллиметр продвинуться в желаемом направлении. Все улики похоронены. Все пленки стерты. Кроме одной. Подобной той, что вынимают из разбившегося самолета. Той самой, что в «черном ящике». Той самой, доступ к которой у нее будет еще целых пять дней. Целых пять дней, а потом Северус Снейп, бывший профессор Школы чародейства и волшебства, унесет свои тайны в могилу. И, возможно, именно к этому он и стремится. Может быть, ему противна сама мысль о том, что кто-то узнает о нем хоть что-нибудь помимо того, что уже известно. Гермиона усмехается, вспоминая учебник «Продвинутое зельеделие», хранящийся под двойным дном сундука с книгами. Наверное, немного осталось людей, знавших, кем на самом деле был полукровка-Принц. И это только одна его тайна. Вероятно, он из тех, кто скрывают свою натуру. Изо всех сил. Живет ради своих секретов. Гермиона понимает: нужно спешить. Не давить на Снейпа, не задавать больше прямых вопросов. Найти что-то, что поможет проникнуть за эту его броню. Это «что-то» существует, она уверена. Нужно перестать злиться и поискать другое решение. *** Гермиона сидит за столом, на котором разложены все материалы, касающиеся ареста Снейпа. Тогда, три месяца назад, об этом не писал только ленивый. Тонкс помогла раздобыть протокол задержания. Черт подери, зачем Снейп отправился тогда на Дрянн-аллею? Неужели не понимал, что улочка просто кишит работниками аврората, вылавливающих торговцев «дурью» и контрабандистов? Что ему там понадобилось? Гермиона еще раз перечитывает все имеющиеся у нее материалы. Никаких зацепок. Сам же Снейп на допросах не пожелал никак объяснить причину своего появления на Дрянн-аллее. Что-то тут кроется, определенно. Что-то, или скорее кто-то. Гермиона прикрывает глаза. Что за день, Мерлин, что за день… На колени забирается Косолапус, и, поглаживая кота, тут же начавшего урчать, как работающий мотор, она понемногу успокаивается. Кот «бодает» головой ее подбородок, ластится и так, и этак, пока, наконец, Гермиона не перестает противиться усталости и не перебирается на диван, позволив Косолапусу устроиться у нее на животе. Кот, немного потоптавшись по животу хозяйки, сворачивается клубком и засыпает. Гермиона прикрывает глаза и, прежде чем погрузиться в сон, решает – утром она отправится на Дрянн-аллею. Если Снейп на самом деле пришел туда встретиться с кем-то, она найдет этого «кого-то». Обязательно. Сон все никак не идет, и Гермиона мысленно выстраивает свой завтрашний день. Что ж, она отправится на Дрянн-аллею. Гермиона повторит его путь. Почувствует то же, что и он. Достроит картину событий, допишет недописанное письмо. И поймет, что слова, появляющиеся из-под пера – вовсе не ее, а того, чье молчание непроницаемой стеной преградило ей дорогу. Только тогда – возможно – она сможет понять Снейпа. Тогда, может быть, ей больше не нужны будут все его так тщательно оберегаемые секреты. Ради этого Гермиона готова опуститься до самого дна. Дойти до чистейшего ада. ****** У торговцев на Дрянн-аллее отменная память. Но чаще всего они стремятся убедить своих собеседников в обратном. Особенно если эти собеседники – авроры. Или разозленные кредиторы. Гермиона не подходит ни под одну из этих категорий, может быть, поэтому с ней они более-менее любезны. В другое время она сто раз подумала бы, стоит ли соваться на Дрянн-аллею в одиночестве. Но, в самом-то деле, не Рона же с собой тащить. В бытность стажером он немало карманников и сбытчиков маггловских наркотиков отловил. Тогда уж с нею точно никто разговаривать не станет. Монти Грант – восьмой, с кем она разговаривает. Беседовать с людьми вроде него - тяжкий труд, Хагрида на руках таскать и то легче. Слава Мерлину, Гермиона никогда не помышляла о карьере аврора. Гермиона исподтишка разглядывает собеседника. Хилый паренек, несколькими годами моложе ее самой, еще не до конца простившийся с прыщами. В ее памяти словно фотоальбом открывается. Выпуск двухтысячного года. Монти Грант - не самый худший ученик на своем курсе. И при всем этом – торговец наркотическими зельями на Дрянн-аллее. Впрочем, сколько их было, не худших учеников, тех, которые присоединились к Волдеморту сразу после выпуска из Школы, или даже не дожидаясь его? Множество. Северус Снейп тоже был не худшим учеником. Одним из лучших, уж если смотреть правде в глаза. Но торговцы запрещенным товаром – отличные свидетели, если, конечно, сами того захотят. Если уверены, что им ничего не грозит. Если думают, что помогают своими показаниями топить конкурентов. Или если им за это хорошо заплатят. Гермиона пытается комбинировать сразу несколько методов. Вроде бы получается неплохо. В разговоре она шаг за шагом воссоздает тот день, когда арестовали Снейпа. Ей важна каждая деталь. Если Монти начинает артачиться, мол, не помнит ничего, Гермиона ледяным голосом напоминает о самых разнообразных последствиях, которые могут ожидать ее собеседника. Ловит себя на том, что неосознанно копирует Тонкс (не положено, конечно, но несколько раз Гермиона наблюдала за тем, как допрашивают подозреваемых), поэтому смогла взять на вооружение некоторые методы допроса. - Подумай еще, Монти. Вспомни, постарайся, кого ты видел в тот день? - Мало ли кого я видел…вы еще спросите, кого я НЕ видел. - Монти, - терпеливо повторяет Гермиона, - все же постарайся вспомнить. Это важно. - Вам, мисс, может, и важно, а Монти Гранту еще пожить на белом свете хочется. - Абсолютно нормальное желание. Только получится ли у тебя осуществить свои намерения, если Пол Спеллинг из «Троллева кулака» узнает, чем ты здесь промышляешь? Это же его территория… - Я понял, понял, - Монти Грант понуро опускает голову, и начинает подробный рассказ. Гермиона внимательно слушает, не отфильтровывая ненужные подробности. Этим она займется потом, ведь никогда сразу не определишь, является ли какая-то деталь действительно ненужной. - Хватит уже разыгрывать приступ амнезии, Грант. Если, конечно, не хочешь, чтобы тут появились ребята из аврорского отдела и, скажем так, проверили лицензию на торговлю. - Но и прям не помню…ну честное слово, - говорит Монти, прежде чем до него доходит, что «честное слово» - роскошь непозволительная, уж если ты торгуешь наркотическими зельями на Дрянн-аллее. - Монти, если бы у тебя была плохая память, то тебя уже давно на свете не было бы. При таком-то бизнесе. Поэтому будь хорошим мальчиком и расскажи мне, что знаете. Имен можешь не называть. Давай. Это не для протокола. И денежку получишь заодно. ***** Гермиона не особенно боится, что Монти Грант кликнет дружков. Во-первых, тот «в деле» совсем недавно, и дружками-покровителями обзавестись еще не успел, а, во-вторых, неподалеку от них прогуливается девица в весьма откровенном наряде, девица из тех, про кого говорят «пробы негде ставить». Тонкс немало позабавилась, когда Рон, настаивая, чтобы Гермиона не отправлялась на Дрянн-аллею одна, собрался идти с ней сам. «Рон, да твоя рыжая башка не хуже маяка светится. Вся шпана разбежится», - сказала она тогда. И отправилась сама, заявив: «Тридцать один год – не тот возраст, когда надо хоронить себя на кабинетной работе. Только Рему не говорите, идет?» Гермиона в тот момент мысленно посочувствовала Ремусу Люпину, чей сын, четырехлетний Джеймс Сириус Люпин, вовсю тянется за неугомонной мамашей, чей характер унаследовал, а когда думает, что его никто не видит, периодически отращивает себе нос «пятачком», или стоячие треугольные уши на манер то ли собачьих, то ли волчьих.
Lecter jr: ***** Гермиона улыбается краешком губ, подумав о друзьях. На душе становится немного теплее. Она понимает, что на какое-то мгновение отключилась от происходящего, и тут же выдает сама себе несколько отборных ругательств. Тут же вновь сосредоточивается на словах Гранта. - …Геймз, старьевщик…ну, такой старый хрен с тележкой, он в ней дерьмо всякое на продажу возит…Люк проходил, который лавку напротив, вон ту, с разбитой витриной, держит. Ребята мимо шли какие-то, лет по восемнадцать, в бар они шли, знаете, «У злобного гоблина»? Дерьмовое местечко, между нами говоря. И еще один хмырь был. Быстро так мимо пробежал. Я-то думал, он у меня что купит. Ну, знаете, вид у него был такой…э…специфический. Бледный , под глазами черные кругим, руки трясутся…чисто мой клиент. Но он даже не посмотрел на меня, мимо пронесся. Как будто бежал от кого-то. Или кого-то искал. Все по сторонам оглядывался. Испуганный такой, наверное, душа в пятки ушла. А он все хорохорился, крысеныш белобрысый, хотя со стороны видно было – только что в штаны не наложил, так его трясло. Крысенок…как же его фамилия… Гермиона чувствует, как кровь приливает к щекам. - Да, такой…белесый парнишка. Я ж видел его. И в школе когда учился, и еще…бывало, приеду летом на Диагон-аллею, ну, за покупками, и тут же этот…вышагивает. И родители при нем. Не то что, как у меня – один папаша, и тот редкостный забулдыга, важные такие. И оба белесые, как и парень их. Мамаша так вообще, будто ее за нос сушиться повесили. Ну, такая вся…как же его фамилия… - Не напрягайся, Грант, - советует Гермиона. – И слезай, пожалуй что, со своего «товара». Дрянью торгуешь, и сам употребляешь. Мозги у тебя, наверное, уже как сито – все в мелкую дырочку. - Да я… - Спасибо, - говорит Гермиона, выуживая из кармана мантии «гонорар». Сегодняшний рейд ощутимо облегчил ее кошелек. – Возьми, заслужил. Монти Грант, радуясь, что легко отделался, растворяется в ближайшем переулке. Гермиона делает знак Тонкс: прикрытие больше не нужно. Тонкс подмигивает ей и с тихим хлопком растворяется в воздухе. Через четверть часа они встретятся в «Дырявом Котле» - таков уговор. Гермионе надо спешить. Хорошо бы успеть встретиться с Драко Малфоем уже сегодня. У профессора Снейпа осталось пять дней. Старая тайна, ждавшая много лет, больше ждать не станет. ***** Помощь Тонкс оказывается весьма кстати и теперь. Возможно, Нарцисса Малфой, овдовев и едва не лишившись поместья, решила поддерживать более-менее стабильные отношения с оставшимися родственниками. Тем более, если кое-кто из этих родственников работает в аврорате. Оказавшись в поместье Малфой, Гермиона старается особо не крутить головой во все стороны. Она же не туристка, в конце концов. По распоряжению какого-то министерского чина, с поместья полностью снята антиаппарационная защита. Система раннего предупреждения, судя по всему, работает по-прежнему. Да и домовики не зря едят свой хлеб. ***** Нарцисса Малфой выходит к ним сразу же, едва только Тонкс и Гермиона ступают за порог. Гермиона разглядывает ее со сдержанным любопытством, с таким же, с каким до того разглядывала поместье и внутренность замка. Поначалу Гермионе кажется, что Нарцисса мало изменилась. Худенькая фигурка, узкие плечи, бледное как мел лицо. Гермиона старается не смотреть на нее, вместо этого внимательно рассматривает гостиную, куда их с Тонкс провели. Камень, серебро, темное дерево. Высокие узкие окна выходят в обширный сад, порядком заросший. Массивная мебель распространяет слабый запах полироли. Домовые эльфы, скорее всего, не покинули хозяев. Гермиона вспоминает про свое «Общество защиты прав эльфов», которое Рон обзывал «Гавнэ», и сдерживает улыбку. На плитах пола лежат тени, отбрасываемые коваными свечными люстрами. Здесь по-прежнему царит атмосфера тех суровых времен, когда чистокровность решала все. Поместье Малфой вполне могло бы стать убежищем, в котором можно спрятаться от быстротечного времени, настоящим хранилищем богатства, ставшего иллюзорным. Впрочем, если у семейства Малфой и были финансовые проблемы, то на внутреннем убранстве дома они почти не отразились. - Миссис Малфой, - говорит Гермиона, - нам нужно увидеться с вашим сыном. - Вам? – переспрашивает Нарцисса, и Гермиона отмечает, что надменности в ее голосе убавилось вдвое по сравнению с прежними временами. Зато теперь появился страх. Хотя, впрочем, «теперь» - не совсем верное слово. Страх появился уже давно. Возможно, тогда, когда Драко Малфой получил Темную метку. - Мне, - уточняет Гермиона. Кивает на Тонкс. – Это не по работе. И я не из аврората. - Я просто так заглянула, - мило щебечет Тонкс, которая не раз признавалась Гермионе , что терпеть не может такие вот визиты, но Андромеда с чего-то решила возобновить родственные отношения, и взяла с нее слово, что Тонкс не станет этому препятствовать. К удивлению Тонкс, и у нее самой возникла видимость хороших отношений с тетушкой Нарциссой. Как бы нелепо это ни звучало. - Ним…Тонкс, - говорит Нарцисса, вымученно улыбаясь одними губами. Гермиона прослеживает ее взгляд – та смотрит на низенький столик, на котором стоит початая бутыль «Огневиски» и пара стаканов. Нарцисса наполняет один из них, и, прежде чем Тонкс успевает перехватить ее руку, залпом выпивает. - Мне не нужны домовые эльфы, чтобы наполнить мой стакан. В этом я совершенно свободна, - Нарцисса машет рукой при виде появившегося у дверей эльфа, облаченного в драную наволочку. – Пошел вон, Ники! Кому говорю! - Где Драко? – спокойно спрашивает Тонкс. - В кабинете своего папаши, - отвечает Нарцисса, наливая себе еще стакан. В этот раз Тонкс и не пытается помешать ей. Выпивает новую порцию, издав какой-то странный звук, сродни рыганию. Сквозь неплотно сдвинутые занавеси просачивается дневной свет, и тут только Гермиона замечает, какое увядшее у Нарциссы лицо. - Грейнджер? – на пороге стоит Драко Малфой собственной персоной. Гермиона думает, что Монти Грант описал его вполне верно. Бледный, с темными кругами под глазами. Отчаянно старающийся выглядеть холодным и невозмутимым. Нервничающий из-за того, что не получается. – Нимфадора? И тут только он замечает Нарциссу, чье внимание полностью поглощено бутылкой. Драко бледнеет еще больше. - Мама! Ну я же просил тебя…Ники!!! Гиппогриф тебя задери, Ники! С тихим хлопком появляется домовик. - Хозяйка велела Ники убраться, молодой господин. - Ники, - говорит Драко, безуспешно пытаясь справиться с собой, - маму…то есть…доставь госпожу в спальню и оставайся с ней… - Я побуду с ней, Драко, - голос Тонкс остается невозмутимым. Она встает с кресла, в которое уселась, не дожидаясь приглашения, и берет Нарциссу под руку. - Мама, тебе же нельзя пить. Совсем. Что сказал целитель Морланд? Еще немного, и у тебя откроется язва. Язва, мама. Как у маггловский алкоголиков. Мама… - А? Как ты сказал? Язва ? – Нарцисса вдруг обвисает на руках у Тонкс, согнувшись почти пополам, хватается за живот. Гермиона наблюдает за происходящим как будто со стороны, в этот же самый момент быстрым шагом подходя к Нарциссе, и, преодолевая ее слабое сопротивление, вместе с Тонкс укладывая ее на мягкий диван. Нарцисса какое-то время лежит спокойно, потом приподнимается на локте и, давясь то ли смехом, то ли слезами, говорит: - Да не болит у меня ничего. Драко, случись со мной что, ты же пропадешь…и Люциус пропал, и ты пропадешь. – Она прикрывает глаза и через мгновение уже спит. - И часто с ней такое? – шепотом спрашивает Тонкс. С лица Драко начисто пропадают последние остатки напускного спокойствия. Гермиона понимает: ему больно и стыдно за себя. За Нарциссу. Что и Драко, и его матери досадно и горько друг за друга. И теперь снова, как в давно ушедшие времена, Гермиона видит вполне отчетливо, что Драко по своей натуре крайне несдержан, что фамильное хладнокровие, если он вообще им обладал, его покинуло. Что казаться бесстрастным Драко удается только громадным усилием воли. А на самом деле под этой оболочкой кипят самые обыкновенные, неприличные Малфоям страсти. - Не очень, - отвечает Драко. – Ты не могла бы… - Я присмотрю за ней, - говорит Тонкс. Вынимает палочку и заклинанием поднимает бесчувственную Нарциссу с дивана. Когда за ними захлопывается дверь, Драко Малфой пристально смотрит на Гермиону. - Так чего ты хотела, Грейнджер? Некоторые вещи не меняются. Разумеется. Церемониться с ней явно не намерены. Что ж, она ответит в том же духе. - Странно, что ты дома, Малфой. В такое время. Насколько ей известно, последние годы Драко Малфой пытался (и не всегда безуспешно) создать себе репутацию делового человека. Как-то выжить в этом новом для него послевоенном мире. Построить хоть какое благополучие на обломках деловых связей отца. Интересно, и хорошо у него это получается? Но до казни Снейпа – меньше недели, а потому нет времени ломать голову, справляется ли младший Малфой с финансовыми трудностями. - Я знаю, что ты был на Дрянн-аллее в тот день, когда арестовали Снейпа. Ответь мне только на один вопрос, Малфой, и я уйду. И обещаю больше тебя не беспокоить. Со мной нет никаких подслушивающих устройств. - Я знаю, Грейнджер, - наклонившись к самому ее уху, говорит Малфой. – Некоторыя заклятия, знаешь ли…Ты что, работаешь вместе с сестрицей Тонкс? - Нет. Малфой, повторяю – я знаю, что ты там был. Есть свидетель. - Этому свидетелю лучше бы смыться из города, поняла? Если он, конечно, еще в своем уме. И если ты его не выдумала. - Малфой, - медленно, глядя прямо в глаза Драко, говорит Гермиона. – Мы оба знаем, что Снейп попался только из-за того, что засветился на Дрянн-аллее. Его искали почти пять лет, и не нашли. Но он идет на встречу с тобой, и попадается аврорам. Гермиона прекрасно отдает себе отчет в том, что выходит за грани дозволенного. Но ей плевать. Ей нужен ответ. Как будто он может пролить свет на тайну двадцатидвухлетней давности. Тайны, черт бы их побрал. Секреты. Секреты – свои и чужие, старые обиды и свежие травмы, а когда их мало, думаешь: «И это все?» - Неужели ты не хочешь ему помочь? Это ведь все из-за тебя случилось. Ведь это ты выбрал место для встречи, Малфой, разве не так? Самоуверен донельзя, как и всегда. Гермиона едва успевает увернуться от бутылки «Огневиски», летевшей ей прямо в голову. Бутылка разбивается о стену, «Огневиски» стекает по деревянной панели, распространяя повсюду тяжелый запах. «Запах горя», - произносит про себя Гермиона. Ей становится жаль Драко, но отступать нельзя. Она просто не может себе этого позволить. - Грейнджер, - тихо говорит Драко, опускаясь в кресло. Закрывает лицо руками, чтобы она не могла видеть его глаз. – Я знаю, что из-за меня. Спасибо, что напомнила. Профессор…Снейп хотел мне помочь. Только он мог это сделать тогда. И он сделал. Он хотел, чтобы у меня осталось все это, - Драко взмахом руки обозначает полукруг , - по суду у меня вполне могли отобрать поместье, как отобрали большую часть вкладов. - Чем же он тебе помог? - Советом, Грейнджер. Советом. Он был другом моего отца, если ты не знала. - Я знала. - А ты знала, что в свое время он дал моей матери Нерушимую Клятву? Что обещал заботиться обо мне и защищать меня? И он продолжал делать это, пока мог. Когда мы с ним встретились, он сказал, что не может бросить меня в тяжелой ситуации. Даже если моей жизни ничто не угрожает. На улице бы мы с матерью все равно не остались. Профессор Снейп дал мне сведения, располагая которыми, я смог остаться хозяином поместья, не потеряв почти ничего. - Что за сведения? На какое-то время к Драко возвращается его прежнее самообладание. Но Гермиона уже видела слишком много из того, что вовсе не предназначалось для ее глаз. Глаз посторонней. Глаз грязнокровки. Эта его часть – та, которой она никогда не знала. - Сведения, используя которые, я смог надавить на одного типа в Министерстве…очень, ну просто чрезвычайно замазанного типа, который был столь любезен, что оказал мне всяческое содействие в деле о конфискации нашего имущества. Жаль только, этого содействия не хватило, чтобы Снейпа вытащить. Он отказался от нанятого мной адвоката. Руки Драко трясутся, как у пьяного. - Черт побери, Грейнджер, отец меня бросил. Когда умер. Теперь еще Снейп. Ты видела, что творится с матерью. Они все меня бросили. А ведь Снейп поклялся заботиться обо мне. Я хотел заявить на суде, что профессор убил вашего директора потому, что дал моей матери нерушимую клятву. Но я этого не сделал. Я должен был думать о матери, Грейнджер. И о профессоре тоже. О том, чего он хотел на самом деле. А единственное, что он сказал мне тогда: «Поклянись, что не посмеешь». И я поклялся. Знаешь ли, твое имя определяет, как именно пройдет твоя жизнь. Мое имя ты знаешь, Грейнджер. Малфои не забывают своих долгов. Никогда. Так что возрадуйся этой новости и пристрели меня. Какой-нибудь маггловской игрушкой. Грязнокровка. Драко разражается нервным дребезжашщим хихиканьем. Гермиона едва удерживается от того, чтобы выразить вслух мысль о том, что Драко все же покупает на Дрянн-аллее кое-какие запрещенные зелья. Просто берет он их не у таких забулдыг, как Монти Грант. Она неплохо разбирается в колдомедицине, и уже через минуту убеждается – это не так. Драко абсолютно трезв. - Надо посмотреть, как там мать. Грейнджер, можешь уходить – я ничего тебе не скажу. Присылай сюда кого хочешь, хоть авроров, хоть кого – мои адвокаты что-нибудь придумают. Но о Снейпе ты от меня ничего не услышишь. Никогда. Можешь даже не пытаться. Все, чтомогло бы помочь в деле защиты, я рассказал адвокату. Так что прощай. Надеюсь, ты помнишь, где тут выход. Он выходит из гостиной прежде, чем Гермиона успевает что-то возразить. ***** -продолжение следует-
rakugan: Сильно... Очень хорошо закручено. В духе детективов Грегори Макдональда, как мне показалось. Немного вызывает сомнения только легкость, с какой Гермиона раскалывает собеседников... Но совсем немного. Отличная вещь! Спасибо!!!!!
Lorelei Lee: Ооооооо! Это офигенно! По логике событий Гермионе теперь надо бы вскрыть адвоката на это "все", что ему рассказал Драко. С нетерпением буду ждать продолжения...
gorlum: Lecter jr, я буду писать отзывы после каждого продолжения, вот. Какими бы глупыми они ни были. Очень точно, по-моему. Особенно понравились алкоголизм Нарциссы и слабость Драко. Оба вполне каноничны: сломавшаяся женщина, которая не смогла одна вытащить всю тяжесть, всё бремя многих и многих поколений и Малфоев, и Блэков; и слабый, уязвимый, некомпетентный Драко. Неудачник во всём. Lorelei Lee, а я бы подумал, что следующим шагом будет тот сотрудника министерства, на которого дал компромат Снейп. И мне почему-то ма(нь)ячится там одна глупая рыжая башка...
Мадлен: Lecter jr, нравиться все больше. С нетерпением жду еще продолжения.
Надюха: Говорить ничего не буду Спрячусь в уголке темы и буду ждать продолжения.
Северина: Отпад!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Слов нет... эмоции через край
Lorelei Lee: gorlum пишет: а я бы подумал, что следующим шагом будет тот сотрудника министерства, на которого дал компромат Снейп. И мне почему-то ма(нь)ячится там одна глупая рыжая башка... Для этого сначала нужно выяснить кто тот сотрудник министерства, а значит нужно вскрывать адвоката на объем информации, полученной от Драко. А насчет одной рыжей башки - что ж, весьма вероятно.
DashAngel: Lecter jr, не могу сказать ничего умного и неэмоционального, поэтому сложу лапки и буду смиренно ждать, что будет дальше
Тата: Lecter jr, моя в ауте. Я немедленно хочу дальше. Сюжет, характеры выше всяких похвал
Daria: Интересно! Так и видишь происходящее под нагнетающую детюктивную музыку)). P.S. "Гермиона не особенно боится, что Монти Грант кликнет дружков. Во-первых, тот «в деле» совсем недавно" - мне кажется, тут лучше "он", а не "тот".
ele: Вах, какая красотень! Какой роскошный текст! Затаив дыхание жду развития сюжета.
полная версия страницы