Форум » Библиотека-5 » L. Berkley, Бран. Тридцать лет и три года. ЛМ\СС. R. Драма. Макси. Окончание от 28.03.07 » Ответить
L. Berkley, Бран. Тридцать лет и три года. ЛМ\СС. R. Драма. Макси. Окончание от 28.03.07
Вольные commentщики: Название: Тридцать лет и три года. Автор: L. Berkley, Бран Бета: Algine. Категория: слэш. Макси. Пейринг: ЛМ\СС. Рейтинг: R. Жанр: Драма. Саммари: Неприлично сентиментальная драма. Предупреждение: см. рейтинг!
Ответов - 22
Вольные commentщики: Тридцать лет и три года Первый пролог Прикосновение этого человека могло быть на редкость омерзительным. Люция всегда потрясала его невероятная способность меняться. То ангел, то дьявол, то что-то среднее между полоумным философом и добрым заботливым престарелым джентльменом, то вот так... Едва заметная тропинка, уводящая вглубь леса, была усеяна мертвыми листьями. Желтые и красные, вперемешку с истлевшими прошлогодними, они шуршали под ногами... Сегодня этот звук почему-то был неприятен Малфою. Они некоторое время шли молча, Реддл смотрел в никуда , кажется, позабыв о своем спутнике, впрочем, его цепкие ледяные пальцы довольно бесцеремонно впились ногтями в левое предплечье Люция, и это становилось уже болезненным. Потемнело. Тропинка истончилась и вовсе пропала. Вокруг сплошной стеной стоял лес. Лес был живой. Так далеко Люций еще не позволял себе забираться. Но Лорда , кажется, вовсе не заботило, что еще чуть-чуть, и они начнут продираться сквозь кусты и валежник. По бездорожью. И не смотря на довольно солнечное утро, вокруг с неимоверной скоростью сгущались сумерки. Очевидно, свет не проникал сквозь сомкнутые кроны странных незнакомых деревьев. Свет был здесь никому не нужен. Наконец Реддл резко остановился и, разжав пальцы, прекратил свою пытку. Малфой был уверен, что след от ногтей едва ли пройдет сразу. До чего же непробиваемая тварь! Томасу даже нравилось наблюдать за практически мелово-бледным лицом Малфоя, хранящим при этом вежливую невозмутимость. Как будто его привели в кабак, выпить пива в хорошей, но скучной компании. "Прекрасен", - подумал Реддл, криво усмехнувшись. Один изящный жест, одно слово, и "дядюшка" исчез навсегда... Тот, кто сам себя с некоторой иронией называл Лордом Волдемортом, отступил на шаг и, поймав непроницаемый пустой взгляд молодого человека, тихо заговорил: - Обойдемся без эффектов, Люций, и без лишних слов. На колени. Быстро. Войдя в лес, Снейп какое-то время просто быстро, едва не бегом, шёл - пока не понял, что оказался довольно далеко и уже почти не представляет себе пути назад. Оглядевшись, он пометил ближайшее дерево и пошёл гораздо медленнее, довольно часто оставляя на стволах метки. Деревья постепенно становились... странными. Очень странными, если быть точным... Живыми. И - недружелюбными. Дорога - и даже её подобие - давным-давно закончилась, и теперь Северус пробирался сквозь чащу, в которой было почти так же темно, как в подземельях. У людей таких глаз не бывает... Просто быть не может... Малфой, едва понимая, что делает, рухнул на колени перед фигурой в скромной темной мантии. Там на дне, за радужкой и зрачком, пряталась смерть... Хотелось зажмуриться, но на это простое и естественное желание реакцией была адская головная боль. Холодные сильные пальцы резко вздернули его голову за подбородок. Чудовищный взгляд теперь заслонил собой весь мир. Остались только боль и ощущение, что кто-то грубо рвет на куски мозг, потрошит, как подыхающую рыбу. - Legilimens! - прошипел Лорд, и все стало предельно ясно. Он не мог скрыть яростной досады и сдерживаться вовсе не хотел. С каким-то особенным удовольствием он превратил обычное заклинание в пытку, потому что гнев и разочарование нужно было куда-то девать... Не убивать же этого дурака, в самом деле! А очень хотелось... Потому что Люций Малфой, золотая жила и мальчик-надежда, просто утек у него из пальцев... Вот так легко и непринужденно. Давно замеченные в нем неординарная сила и талант, коварство, не свойственное детям в таком возрасте, выдержка, врожденные качества лидера - все ушло, все провалилось к черту! Теперь этот гаденыш принадлежал от и до только своей гриффиндорской серой мышке, со всей дури, со всего упрямства своей проклятой натуры... Целиком. - Чертов дурак! - зло бросил Реддл и наконец отвел взгляд, - Любовь, Малфой, - заговорил он спокойнее и много тише, через минуту, - какая прелесть... Я потрясен, мой мальчик. Совершенно. Ничего подобного я еще не наблюдал, а я многое видел. Он брезгливо поморщился и отошел в тень, совершенно слившись с сумерками. - И что же мы будем с этим делать, Ромео? "Чертов дурак! Любовь, Малфой, какая прелесть... Я потрясен, мой мальчик. Совершенно. Ничего подобного я еще не наблюдал, а я многое видел. И что же мы будем с этим делать, Ромео?" +От чего-то Северусу вдруг стало жутко. Он замер, но потом продолжил движение, только теперь он прилагал все возможные усилия для того, чтобы производить как можно меньше шума... Чужое присутствие он не то чтобы почувствовал - просто понял, что рядом кто-то есть. Снейп, дрожа от страха ли, от нервного ли возбуждения - было уже не понять - продолжал красться вперёд... ...И в какой-то момент увидел среди деревьев тех, кого искал. Северус замер - даже дыхание его, казалось, стало еле заметным... Малфой, великолепный и блистательный Люциус Малфой, стоял на коленях перед ничем, казалось бы, не выдающимся человеком. Человек держал его за подбородок - так, будто собирался сейчас склониться и поцеловать Люциуса. Но он не склонялся и вообще не шевелился, а просто пристально глядел юноше в глаза. Почему-то от этой простой, в общем-то - ну, возможно немного странной, но и только - сцены Северусу стало жутко как никогда прежде. Сейчас он более всего на свете желал бы оказаться где угодно - да хоть перед всеми Мародёрами разом, пусть даже и безоружным, каким угодно+ И в то же время он чувствовал, что ни на что не променяет своё нынешнее местонахождение... Ему было жутко - и, одновременно, он был фантастически, невероятно счастлив. Он стоял и смотрел, не отрывая глаз, на невысокого господина, держащего коленопреклонённого Люциуса Малфоя за подбородок. Господин сделал шаг - и слился с тенью, разрушив этим всё своё жуткое очарование и оставив Северусу один только ужас. Что же он такое сказал? Как там? "Legilimens" - как-то так, кажется? Северус никогда такого заклинания не слышал и решил, что если только выберется отсюда живым, непременно разузнает и - научится. Потому что эффект от него был невероятный... +Противный солоноватый привкус во рту... Люций поднес руку к лицу и коснулся губ. На пальцах остались темные следы. Кровь пошла носом и пыталась теперь затечь куда попало... Он скорее инстинктивно, чем сознательно полез в карман за платком и запрокинул голову. Реддла видно не было, но его присутствие ощущалось кругом, в воздухе, в малейшем сгустке темноты... - Вопрос риторический, - приведя себя в относительный порядок, пробормотал Малфой, пытаясь найти, к кому обратиться. Но, кажется, это был фирменный способ морального подавления а ля Волдеморт. Люцию он показался гениальным. Лорда не было нигде, и он был везде. Лицо Люциуса заливала кровь. А поодаль, в зарослях, стоял изваянием Снейп, наблюдая и не даже не запоминая - просто впитывая в себя всю сцену... - Нет, дорогой мой, вопрос самый животрепещущий, - отвечала тьма резко и мрачно, - потому что я не собираюсь ни отдавать тебя, ни бороться с тобой, ни тем более уж бороться с этим мальчиком... Понимаешь? У меня нет выхода. Ты мне все выходы перекрыл, Люций. А между тем у меня на твой счет свои планы, и планы весьма серьезные, от которых я отказываться не собираюсь, - Реддл досадливо поморщился, прислонившись к стволу дерева и скрестив на груди руки. - И еще раз, что мы с этим будем делать? Ага, - его волшебный голос звучал приглушенно, и раздражения в нем не чувствовалось, - у тебя нет ответов... Еще бы. Чудесное, поэтическое чувство в своей первозданной мощи... Не знал, что ваше извращенное племя на такое способно. Ты в который раз меня удивил, Люций. Какой талантливый мальчик! Но увы. Этот твой талант мне мешает. А то, что мне мешает, я уничтожаю, понимаешь? Более того, он мешает и тебе, просто ты этого не понимаешь и не хочешь понимать. Упрямство, Люций. Твой наипервейший грешок. Почувствовав, что снова начинает выходить из себя, Томас прервал свою назидательную речь и на некоторое время замолчал. - Убивать тебя мне не за чем, а сам ты для меня теперь потерян... Выход один, - он вышел из тени и, приблизившись к уже вставшему на ноги Малфою, снова заглянул ему в глаза, - я уничтожу твоего друга. Просто потому что он перешел мне дорогу в важном деле. Это повод, Люций. И очень серьезный. Не беспокойся, я убью его быстро, мне не интересны мучения каких-то оборванцев. - Нет, - сказал Малфой, как-то хрипло и резко, - нет. Взять себя в руки оказалось делом невозможным, но что-то, явно сверхъестественной природы, заставило его стоять прямо, говорить четко и смотреть в омерзительные глаза человека напротив. - Нет, - повторил он еще раз, - выходов всегда больше одного, милорд. - Хороший ответ, - полушепотом заметил Реддл, с удовольствием разглядывая мальчишку. Ах, какая крепость... Какая сталь... Он улыбнулся почти ласково, - очень хороший. Я рад, что здравый смысл в любых обстоятельствах имеет место в твоей голове, Люций. Выходов всегда больше одного. И вот тебе второй, мой друг. Я меняю тебя на него, согласен? Достойный обмен. Красавец аристократ с блистательным будущим и какой-то замухрышка без роду и племени, но зато с такими глазами и речами... Диву даюсь, что такие выживают... Он от силы лет тридцать продержится, а потом убьют... Но обмен будет честным, Люций. Мне ведь нужна твоя верность, все твои таланты и без принуждения... Как тебе нравится такой выход? Малфою больше всего хотелось, чтобы перестала болеть голова и чтобы этот человек умер прямо сейчас в жутких мучениях... А еще лучше... Avada... Хотелось чего-то... Яркого и зеленого... Но отключаться было нельзя. Он сжал пальцы, до боли впившись ногтями в ладони, и заговорил так же тихо и спокойно, как и Реддл, с той разницей, что голос его постоянно срывался на хрип. - Мне нравится такой выход... Только лет тридцать мало. Я согласен на долгую жизнь без убийств и прочего... Стою я такой малости, милорд? +А Снейп тем временем с внезапной ясностью ощутил, что ему пора уходить. Исход разговора был очевиден, хоть и удивителен - но обо всём этом Снейп решил подумать потом. Главное, здраво рассудил он, чтобы было, кому думать... ...и начал очень-очень тихо и медленно отступать назад. Некоторое время он так и скользил, делая едва ли по шагу в минуту, не забывая стирать оставленные метки - а потом, сочтя, что отошёл на достаточное расстояние, двинулся всё быстрее и быстрее, всё так же стирая их и считая - пока не уничтожил все до единой и не обнаружил самую первую, а потом и не выбрел на какую-то тропку и не бросился по ней бегом - так быстро, как не бегал ещё никогда. Он бежал так до самой опушки - и даже до двора. + - Торгуемся? - тем временем тихо рассмеялся Томас, хлопнув в ладоши, - ты просто невероятен, Люций! Надо сказать, что я даже немного завидую этому твоему Люпину... Но к делу. Он сделал шаг вперед и достал палочку. - Хорошо, будет ему долгая жизнь... Дай сюда руку! - Нет, - смотреть было больно, приходилось щурить глаза, чтобы хоть что-то видеть, - милорд, вы первый. Вы что же полагаете, что простых слов достаточно? А я так не думаю, - боль с висков перекинулась в центр, и какие-то мелкие зубастые твари принялись грызть его мозг. Малфою даже казалось, что они алчно чавкают при этом. - Вы поклянитесь, а потом делайте со мной что хотите, я весь ваш с потрохами. Вас устроит такой исход? Реддл как-то страшно и долго смотрел в глаза маленькому упрямому человечку. Ярость и раздражение подавить было крайне сложно, но он все же сделал над собой усилие. - Ну что ж, - заговорил он мрачно и жестко, - ты торговец хоть куда, Малфой. Но учти, ты предашь меня - простой смертью дело не кончится, поверь мне, я постараюсь, чтобы этот мальчик мечтал о смерти, как о благе. Слова клятвы шли с трудом, но он договорил до конца громко, четко и зло. Взглянув на Люция, Реддл увидел самое омерзительное из зрелищ. Мальчишка улыбался, как идиот... "Он думает, что он победил... Дурак!" - Все, - сухо и резко сказал Томас, рванув его за руку к себе, - ты довольно отнял у меня сил и времени. Засучи рукав, живо! Малфой, улыбаясь, с трудом нашел застежку на рукаве, непослушными пальцами попытался ее одолеть, но ничего не вышло, пришлось порвать... "Какая чушь", - подумал он. Жадные зверьки в мозгу продолжали свое мерзкое пиршество. Но внезапно эта боль прошла, зато началась другая... Наверное, он кричал, но собственный крик не долетал до угасающего сознания... Мягкой ватой обложили весь мир, не ясно, почему эта вата оказалась такой угольно черной... Кто придумал черную вату? Ведь она бессмысленна... Он пришел в себя опять на коленях. В ногу впилась какая-то колючка, и было приятно, что нога у него была. Человек в черном склонился над ним, заботливо прихватив его рукой за волосы. Наверное, что-то произошло... - Ну, вот и все, - прошипел Лорд, разглядывая превосходное и очень изящное клеймо на руке своего слуги, - неужели так больно? Мне очень жаль, но я уверен, ты в себя придешь, я помогу... Нам не надо крови, порванных мантий и вообще каких бы то ни было следов и разговоров, Люций. Это тайна. Понимаешь меня? Человечек трепыхнулся, очевидно, в знак согласия. - Очень хорошо, - Реддл разжал пальцы, и голова мальчишки опустилась, волосы скрыли лицо, - с сего момента ты мой, Люций. Душой и телом, разумом и так далее... Поручений пока не будет. Но это временно, у нас очень много разных дел, мой дорогой... И вот что... Советую тебе, искренне, ни под каким предлогом не подходить близко к этому, как его... Смешная фамилия... Lupus est? Просто оставь мальчика в покое. Пусть живет, раз уж ты заставил меня стать его охраной. Это ясно? - Да, - сказал кто-то чужой, чужим голосом, - ясно... Боль прошла, он уже мог сам подняться, чист, ни следа крови и прочей дряни... Даже проклятые зверьки все скопом подохли, очевидно наконец обожравшись его мозгом... Люций встал. - Да, мой господин, - повторил он вполне отчетливо. - Вот и славно, дорогой Люций, вот и славно, - почти ласково сказал Томас, улыбаясь кончиками губ, - а теперь мне пора, а ты, я уверен, сам найдешь дорогу отсюда. Прости, но у меня нет возможности тебя провожать, ты и так отнял у меня уйму времени. Но я тебя прощаю. Все. Ступай. Мы скоро свяжемся, теперь это легко. Очень легко. И все же отчего такой неприятный осадок? Такая мерзкая горечь в меду? Все прошло славно и чудно, но... "Никаких больше "но"! Все завершилось, - он еще раз взглянул на равнодушное белое лицо Малфоя, сейчас он не показался ему даже на каплю привлекательным, - ничего... Оживет... Такие живут долго..." - Прощай, Люций... Звук аппарации спугнул кого-то в чаще, захрустели, ломаясь, сучья... Но затем все стихло. Малфой постоял еще несколько минут, подождав, пока звон в ушах окончательно прекратится, а потом огляделся, приблизительно прикидывая, куда двигаться дальше. Удивительное дело - силы в нем было через край. Но ощущение собственного нереального могущества не всколыхнуло внутри ни единого чувства. Там было темно, пусто и страшно. Сунув руки в карманы, Люций побрел куда-то, где ему почудился выход из чащи. Самое интересное, что он не ошибся и минут через пятнадцать узрел перед собой шпили и башни замка. Продолжением следует.
Дракучая Ива: Грустная история.((
Вольные commentщики: Второй пролог … - Все в тебе занятно, - рассмеялся Малфой, глядя на Снейпа как на забавную и диковинную зверюшку, которая вдруг пошла в пляс, - только вот что ж ты такая истеричка? Скажи, ты не эпилептик, корчи сейчас не начнутся? У меня была тяжелая ночь, я бы лучше на что-нибудь приятное поглядел. - А утро у тебя тяжёлым не было? - Снейп наконец не выдержал. - Вчерашнее? - А что с моим вчерашним утром? - слегка удивился Люций, продолжая улыбаться. - Ты начал бредить, Северус? Это опасные симптомы... Не хочешь прилечь? Можешь прямо здесь... Он похлопал ладонью по простыне рядом с собой. - Так, - усмехнулся Северус. - Славное оно у тебя было... Люциус. Ты мне прямо понравился... такой... послушный... Его уже несло - разум укоризненно умолк, сдавшись под напором долго сдерживаемой и от того теперь такой безудержной ярости. Перед глазами вновь встала картинка стоящего на коленях в грязи Малфоя, умытого собственной кровью... Малфоя, который теперь здесь, как ни в чём не бывало, разыгрывал перед ним прежнего хозяина этого мира. - Послушный? – Малфой, кажется, действительно удивился. - Что ты несешь такое, Снейп? Заболел - поди выпей лекарство, а я не врач, чтоб твой бред выслушивать... Послушный... Тебе что ли? - Люцию стало смешно. - Мечтатель... - Не мне, - на его щеках проступил тёмный румянец. - Когда это ты передо мной стоял на коленях, а, Малфой? Да ещё в слякоти... Тьма поколений аристократов и политиков не позволила мощной волне адреналина, хлынувшей в кровь, изменить выражение лица последнего из рода. Малфой разве что сильно побледнел, и его серые глаза неестественно изменили цвет - почти до полной черноты. - Вот это номер, Снейп, - проговорил он негромко и очень спокойно, - так ты, мерзкая крыса, еще и шпионил за мной? Отсиживался в кустах, небось? Удовольствие-то получил? Штанишки испачкал? - Ты знаешь, да, - ответил Северус с насмешливым превосходством. - Это было приятно. И впечатляюще. - Ну, отлично, - пожал плечами Люций, - будет в твоей дурацкой жизни хоть одна эротическая фантазия. Ты, я вижу, хочешь, чтобы я стал тебя уговаривать не болтать? Хочешь, чтобы я встал на колени перед тобой? Верно? - Вовсе нет, - удивился Снейп. - Ты и так знаешь, что я буду молчать... мне вообще от тебя ничего не надо. Он достаточно знал Малфоя для того, чтобы понять по его бледности и потемневшим глазам, что нанёс удар даже большей силы, чем предполагал. В принципе, имей Северус возможность всерьёз испугаться кого-то из своих примерных ровесников - он бы непременно испугался. Он же, начиная потихоньку остывать, теперь просто начинал жалеть о сказанном, понимая, что мало того, что приобрёл настоящего врага - так ещё и чрезвычайно усложнил самому себе возможность мести, ибо, как известно, кто предупреждён - тот вооружён... Самым же глупым во всей этой ситуации было то, что сам он, в принципе, ничего против Люциуса Малфоя не имел… Однако теперь было однозначно поздно. Северус совершенно не сомневался, что подобного Люциус ему не простит никогда - Тогда свободен, - спокойно улыбнулся Малфой, занявшись своей книгой, - ты хотел идти учиться, так иди и учись. - Счастливо оставаться, - почти вежливо пожелал ему Северус и вышел. … В семействе Малфоев к клятвам вообще относились с налетом презрения, а проще говоря никогда и никаких клятв не давали и, строго говоря не знали как это делается... День, когда наследник рода случайно узнал форму и механизм настоящей Нерушимой клятвы, стал началом новой, очень странной жизни человека по имени Люций Малфой.
Ilmira: Мне нравиться....но мало. Фик явно намечается большой, так что жду.
Вольные commentщики: Часть первая, романтическая 2 ноября 1971 года Здесь, в выручай-комнате, которую Малфой всегда называл просто «Место», сейчас было темно. Темно и пусто. Хотя, когда его взгляд привык к окружающему колориту, Люций понял, что свет все же присутствует в этой громадной, какой-то необъятной зале. В самом дальнем углу еле-еле тлели угли камина, неуверенно освещая одинокое кресло. Рядом стоял крохотный столик на единственной львиной лапе, который украшал полупустой графин с ядовито-желтой жидкостью внутри и грубый граненый стакан. Малфой хотел было уйти, потому что внезапно его начало сильно и омерзительно мутить от происходящего, но шаг… Другой... И он сел в это дурацкое кресло... Из-за тьмы наверху казалось, что никаких потолков здесь вовсе нет... - Я же не этого просил... Но звук никуда не ушел, акустики в этом месте, не смотря на его феноменальные габариты, вовсе не обнаружилось. Наконец мерцание углей в камине привлекло раздраженный взгляд, и Люций, замерев в своем кресле, тупо глядя на умирающий огонь, понял, что именно этого он и добивался. Прошло неизвестно сколько времени, если время вообще существовало в этом странном месте, пока слегка подернулось пеплом бесновавшееся внутри страшное, острое и злое отчаянье. Это случилось... Потому что организм, здоровый, молодой и сильный, не мог позволить сдавшему свои позиции сознанию загубить все дело. Есть предел саморазрушению, решила плоть, презрев власть разума - и человеку в кресле пришлось опять начать жить. Сначала он понял, что болят от напряжения глаза, потом вернулись легкая тошнота и ощущение полного бессилия. Он подумал, что надо было бы начать готовиться к экзамену, потому что если не сделать этого сейчас, можно и вовсе не успеть ничего... В ставшем вдруг поярче свете камина обнаружилось, что место обладает характерным разумом и даже доброй волей. Впрочем, Люций ничуть не удивился. Он потерял способность адекватно реагировать на происходящее и поэтому, равнодушно оглядев полки с книгами, возникшие из темноты у левой стены, поднялся и поплелся выбирать себе учебную литературу. Теперь ему точно никто не мог помешать учиться. Не мог и не хотел. Даже при довольно тусклом освещении Люций читал быстро, и информация укладывалась в мозгу ровными четкими пластами. Он повторял, это было легко. Он вдруг резко поднял голову от книги и застыл, как человек, которому внезапно в голову пришла кошмарная мысль. Жизнь проходила под знаком непереносимости. "Где он сейчас? Что он делает?" Рем был спокоен. Конечно, он был спокоен! "А чего ты ожидал? Может быть, разборки или истерики? Ах, какое горе, Малфой оказался именно тем, кем мы все его считали... По-моему, он даже не удивился... Да, верно, нечему удивляться! Поверил мне... Сразу и без вариантов... Правильно... А что? Жалкие пара часов в лаборатории, нелепые, детские поцелуи, мои идиотские истерики... С чего я вообще-то взял, что ему не наплевать? Ах, у меня все же мания величия!" Несчастный учебник полетел в темноту залы, Люций порывисто вскочил и, вцепившись пальцами в виски, заходил кругами, шепча что-то злое, отчаянное и безумное, как постоянный пациент клиники Св. Мунго. Ярость и разочарование длились очень недолго. Вся эта мерзкая путаница чувств с вкраплениями почти детской обиды, ревности и какой-то еще мутной дряни того же толка внезапно разлетелась на куски, столкнувшись с одним простым и ясным пониманием: "Какая разница, любит - не любит? Пустое. Я люблю". Он снова замер, перестав мерить шагами пространство, бормотать, как последний псих, и расцарапывать ногтями кожу на висках. - Пустое. И хорошо, что не любил… Быстрее забудет. Хорошо, - Люций улыбнулся мягко и почти спокойно. Это стоило произнести вслух, чтобы угомонить, наконец, свой хаос. - А я люблю тебя, Рем. Ученье свет... Люций ни секунды не сомневался больше, что справится с тем, что взвалил на себя... В любом виде. Теоретическая часть была почти завершена. Он работал как проклятый, совершенно не реагируя на окружающую среду, да и на себя самого тоже. Мозг, как расчетно-кассовый аппарат, отлаженный, логичный, точный, четкий, фиксировал информацию с не слишком высокой, но постоянной скоростью. Он бы работал так беспрерывно, но немощное глупое тело, дурацкая оболочка, в которую запихали буйный и мощный дух, уже ныло и стонало... Пить, курить, лежать... Когда мозг из отличной исправной машины вдруг начал превращаться в мутное месиво, Малфой оторвал кусок пергамента и, сделав закладку, закрыл превосходный учебник. По его внутренним часам было около десяти вечера... Дикое напряжение последних... часов? Минут? Дней? Лет?.. давало о себе знать гадкой тошнотой и пока слабой, но ощутимой головной болью. Положив книгу на место, Малфой заметил, что Место явно благоволило к нему. Из непомерной темной залы оно трансформировалось в просторную, немного темноватую, но все же с достаточным освещением, комнату, полную книг. Камин все еще еле тлел, но было тепло. Люций почему-то не обнаружил в себе способности удивляться и вообще никаких больше способностей не обнаружил. Он был совершенно пуст, а сознание по инерции выдавало ингредиенты провидческих зелий... Одно за другим... Три четверти сушеных мухоморов, дистиллят два к одному, спиртовая настойка амазонской аяхуаски девять капель по три через три часа... Он небрежным жестом пригладил волосы и пошел к двери… В коридорах оказалась пустота... Что-то сотворили с миром: он замер осторожно и, казалось, забыл как дышать... Малфой не обратил внимания на эту странность. Он с маниакальной целеустремленностью двигался в сторону родных подвалов. Гостиная дома, впрочем, разбавила царящую вокруг пустыню, слегка, самую малость. В кресле обнаружилась невнятная тень пятикурсника Снейпа. Довольно долго она оставалась недвижной и безгласной – а потом раздалось еле слышное шипение, сложившееся в слово: - Страдание… И столько ненависти – ненависти и тоски было в нём, словно голос принадлежал кому-то очень старому… если вообще – живому. Даже не полшага, а какая-то жалкая четверть понадобилась, чтобы все крепостные сооружения, вся выдержка – все вообще рухнуло в тартарары... Красивая, сверкающая всеми красками вселенной ярость затопила мозг, и дальше мир воспринимался, как обрывки чужих наблюдений, как что-то постороннее, как довольно нелепый, нервно порезанный фильм психопата-режиссера: … «Люций делает шаг вперед. Голос звучит насмешливо, почти ровно. Это не его голос. - Страдание? Кто из нас с тобой на деле страдалец? Ты, Снейп? И если хочешь, я тебя из чистого милосердия добью. А?- он тихо смеется. - Готов? Последнее желание приговоренного? Могу поцеловать на прощание, если не стошнит обоих. Люций подходит поближе к Снейпу, внимательно и детально рассматривает его физиономию, потом, взяв его лицо в ладони, очень медленно, глаза в глаза, наклоняется и небрежно, но не без ласки, едва касаясь губами губ, целует. - Ещё? - Ещё, – тихий, хриплый, безынтонационный шёпот. Люций, не выпуская из ладоней серьезной и сосредоточенной физиономии Снейпа, снова чуть склонившись, но уже не так осторожно и немного настойчивей целует его в губы, при этом не забывая, что это, в принципе, "братский поцелуй", но, конечно, при чем здесь губы, если подумать? Если подумать, при чем здесь братство? Какое, к черту, братство? В результате поцелуй выходит даже слишком чувственным и глубоким, и, что самое чудовищное, долгим. - Ещё? - с некоторым придыханием, но все же невозмутимо переспрашивает Малфой, наблюдая за скупыми эмоциями приговоренного к смерти. - Ещё, – равнодушно откликается Снейп. Теперь, легонько убрав со лба подопытного растрепавшиеся волосы, Люций начинает с глаз. Очень ласково, мягко и сухо прикасается губами к каждому по очереди, потом щека, потом уголок губ, потом снова далеко не братское и даже – вы верите? – не дружеское вторжение на чужую территорию, при этом руки отчего-то начинают оказываться подчиняться разуму, и пальцы зарываются в волосы на висках и затылке, притягивая подопытного ближе, чтоб уж все совсем наверняка. Это явно надолго, однако же… Все обманулись! Не проходит и минуты, как поцелуй прекращается... - Ну? Ты готов умереть или... - Готов, - следует равнодушный ответ. - Зато я не готов, - Малфой, кажется, обо всём забыл, засмотревшись на прелюбопытное явление, вроде полного затмения всего, что затмить нельзя по определению. - А я думал, у тебя вообще нет глаз, - произносит он с удивлением, смешанным с некоторым не слишком аристократическим волнением. Люций, чуть резковато взяв смертника за плечи и привлекая к себе, разглядывает интересное явление ближе… еще ближе... И еще... И опять долгий, теперь какой-то не очень спокойный поцелуй, поцелуй, который мешает дышать. - Мне всё равно... Северус успел проговорить только это - прежде чем его губы были вновь запечатаны губами Люциуса Малфоя. Северус едва дышал - и сам не знал, почему... не умея ничего, он наугад отвечает, инстинктивно повторяя некоторые движения Люциуса. Глаз он так и не закрыл - никто никогда не говорил ему, что целоваться следует с закрытыми глазами... никто никогда не говорил ему, как вообще следует это делать. И теперь они - огромные, чёрные, затягивающие - так близко и смотрят прямо в прозрачную сталь малфоевских глаз... - Казнь отменяется, - с трудом оторвавшись от внезапно ставшего удивительно приятным и... невероятно, но очень волнующим, процесса, говорит Малфой очень тихо, продолжая смотреть в глаза инопланетянину. В медленно темнеющей стальной пропасти скользит что-то неясное, жаркое, от чего сходят с ума и делают глупости самые крепкие из людей, самые циничные из циников. – Тебе бесполезно умирать. Ты уже умер, Снейп. - А ты не знал? - произнёс он очень спокойно - это спокойствие так контрастировало с бурлящей лавой на глубине его глаз. - Впрочем, я не умирал. Я не родился. Или - родился ужё мёртвым. Выбирай, - в его голосе был призрак его вечной усмешки. Его руки, непонятно как и когда оказавшиеся на талии Малфоя, жгли того через мантию. - Будем считать, что тебя никогда не было, - ровно и очень тихо отвечает Люций и чуть улыбается. Непонятно, что это за улыбка. То ли ирония в ней, то ли неясная горечь. - Иди. И не попадайся мне больше. Тебя не существует. - Я есть всегда, - Снейп... улыбнулся. Не кривя, по обыкновению губы, не усмехаясь - именно улыбнулся, открыто и уверенно. И чуть ли не... счастливо? Впрочем... Сему лицу не ведомо выражение счастья. Эта улыбка усмиряет лаву в чёрных глазах - и отражается в плавящейся стали серых. - И - меня нет. Выбирай, - повторяет он. - Продолжим? - Люций щурит холодные внимательные глаза и улыбается тонко, как снайпер после хорошо выполненного выстрела. - Хочешь? - Люций пожимает плечами, с легкой иронией глядя на Снейпа. - Тогда подойди и поцелуй меня, у тебя неплохо начало получаться… - Я не могу сам, - в равнодушии голоса послышалось что-то... волнение? Снейп подошёл к Люцию вплотную и поднял своё лицо, пристально глядя тусклыми сейчас глазами прямо в лицо напротив. - Ладно, тогда я сам, - на сей раз поцелуй менее осторожный, зато и менее похож на запрещенный научный эксперимент. К поцелую добавляется через какое-то время и объятие, не крепкое, скорее от того, что хочется куда-то руки деть. - Тебе действительно все равно? - прервав ласку, Люций смотрит злыми, лихорадочно блестящими глазами в глаза противнику. Взгляд острый, опасный и какой-то тоскливый. - Не всегда, - взгляд - глаза в глаза. Отвратительная манера. Руки то ли безвольно, то ли спокойно висят по бокам. Губы прохладны и равнодушны... В чёрных, тускловатых, как будто матовых омутах, что-то начинает рождаться - в глубине. В них то ли выражается, то ли отражается люциусова тоска. - Ты видел. Только что. - Я хочу увидеть ещё, - у Люция глаза темнеют, на дне происходит поминутная смена выражений, так что не ясно, о чем это существо думает... То ли о вселенских смыслах, то ли о чем-то предельно приземленном. Последующее действие вселенские смыслы исключает. На этот раз объятие сильное, безжалостное, поцелуй страстный... О... Малфой целоваться умел и любил всегда... Даже сейчас, целуя эту холодную безжизненную копию человека, он испытывает острое удовольствие, уже переходящее в область настоящего желания. И Северус начинает поддаваться - губы теплеют, стремительно темнеет румянец на желтоватых щеках, и в чёрной глубине начинает закручиваться вихрь, сполохами отражающийся в их бездне. Но руки – бездвижны и спокойны... - Что за черт! - глухо шепчет Люций. - Да обними ж ты меня... Ну... Снейп послушно обнимает - руки всё так же безразличны ко всему, но ладони, спокойно лёгшие на талию, вот-вот прожгут ткань насквозь и оставят следы на коже Малфоя. В чёрный омутах уже не вихрь - лава, такая же чёрная и бурлящая, почти выплёскивающаяся в прозрачность стали напротив. Рот - горячий, пылающий, тёмный - приникает к рту Люция, то ли целуя, то ли кусая... Его не научили понимать разницу. - Нежнее, - Малфой, задерживая сбитое дыхание, еле слышно смеется, азартно и в то же время как-то очень ласково глядя в ожившие, сияющие, магнитные глаза своего врага. Проклятая тварь вместо обычной брезгливости вызывает еще не безумное, но уже вполне ощутимое желание... «Вот так сходят с ума», - насмешливо думает Малфой. Его пальцы путаются в черных волосах, зарываясь в самую тьму. И снова поцелуй. Тварь смеётся и снова то ли целует, то ли кусает - обжигающе-горячо и как-то странно не мокро. Чёрные волосы тяжелы и теплы, от них пахнет травами и пеплом. Лава уже выплёскивается из чёрноты устремлённых на Люция глаз, за которыми уже не видно ни некрасивого худого лица, ни грязных волос - ничего... Руки Северуса оживают и каменно прижимают Малфоя к длинному и какому-то угловатому телу Снейпа. Глаза Люция, льдистые и какие-то волчьи, вспыхивают на мгновение странно, жестоко, торжествующе. - Прекрасен, - говорит он медленно, отстраняясь. - Я не думал, что ты таков... Я о тебе вообще не думал. И теперь не буду... Но ты меня потряс... Я тебя хочу. - Бери, - голос по-прежнему ровен – но это последнее, что осталось от безжизненной копии человека. Он ждёт – и не отпускает. И добавляет – ровно, просто констатируя факт, - будешь. - Даже и не надейся, - голос предательски глухо звучит, лицо, хоть и по обыкновению надменно-спокойное, заметно бледнеет. Люций красиво сдерживает внезапно возникший внутри бешеный тайфун. Он умеет... Но приходится все же резко выдохнуть, чтобы... Дышать дальше, - все мои мысли о тебе довольно безобразны и однотипны... Мне скучно их думать. Так что... Не надейся, - и снова, не сообразив хорошенько что делает, целует это невообразимо странное существо. Жадно, жарко... И думает: "Будь ты проклят". - Не буду, - до дрожи в тему отвечает существо. На что ответил? На проклятье или на слова? Не узнать... Его рот горяч и почти сух, и так же сухо и горячо его тело - этот жар просачивается сквозь слои ткани и пьянит своею почти бесстыдной интимностью. Странное создание притягивает его к себе и всё глядит, глядит... агатовая чернота глаз пьянит и срывает все замки... продолжение следует
Вольные commentщики: 3 ноября 1971 года - Да, пожалуй, продолжим, - Малфой садится на свою кровать с таким видом, будто все играют в шахматы. - Мы остановились на том... Сядь! Ближе... Пожалуйста... На чем мы закончили? - На том, что ты не будешь обо мне думать, - от вчерашнего - ни следа... Кукла - и та была бы живее. - Я думал... Выходит, я тебе соврал. Мне не понятно, чего хочешь ты. Ответишь? - Люций говорит тихо, с мягкой иронией поглядывая на очередной приступ столбняка перед собой. - Я тебя предупреждал, - равнодушно. Взгляд, встретившись с мягким от чего-то взглядом Люциуса, ныряет куда-то в сторону. И только. - Зачем тебе?.. 4 ноября 1971 года - Кстати, Снейп, мы не договорили вчера... Ты что-то спрашивал, про то, зачем ты мне нужен, так? - Не договорили, да... Спрашивал. Так зачем? - Мне понравилось, как ты на меня смотришь, - произносит Малфой сухо и спокойно, но в глазах медленно заводят хоровод странные демоны. - Так? - Снейп переводит взгляд прямо на него. Его чёрные глаза тусклы и равнодушны. - Нет, - приблизившись вплотную и ласково погладив по щеке, Люций улыбается странно, - иначе. Но, я вижу, тебя надолго не хватает... Мертвец, - презрительно кривит он губы и отворачивается. - Мертвец, - соглашается Снейп так же равнодушно, но при прикосновении руки Люция к щеке крылья его носа вздрагивают, а веки на миг прикрывают глаза, но когда тот отворачивается, всё приходит в обычное безжизненное состояние. Люций раздраженно и несколько брезгливо передергивает плечами и говорит тихо, мрачно, но не зло, а как-то обреченно: - Нельзя же быть такой бесчувственной тварью... Впрочем, можно... Наверное, даже нужно. Ты молодец, все правильно. - Меня просто нет. Я мёртв. Я тебе говорил, - в черноте глаз Северуса промелькнула тоска»… - Это я тебе говорил! - внезапно резко развернувшись, Люций схватил Северуса за плечи и зло тряхнул. - А ты изволил повторить! - в почти черных теперь глазах - искренняя ярость. - Ты хочешь уйти? Так почему спрашиваешь? Иди! В непрозрачной черноте глаз Снейпа отразилась злость Люция, вновь вызвав отблеск той же тоски… и боли. - Я ничего не хочу, - устало произнёс он. Первое живое выражение... Тоска, тоска в чёрных глазах. Внезапно Малфой рванул его за плечи к себе, обнял, зарывшись лицом в волосы Северуса, и зашептал тихо: - Так ли ничего ты не хочешь? Ты раздражаешь меня, потому что вечно врешь, Снейп! Каждый день то так, то этак... Врешь! Я тебя убью когда-нибудь... И… поцеловал его в висок. От этого поцелуя Северус дёрнулся, будто от удара током, прижался, не обнимая, к нему всем телом, уткнулся лицом ему в плечо. Сказал глухо: - Я тебе говорил. Я не могу хотеть - сам. Я могу только отражать, - тоска... Тоска и боль - горькие, вечные... И - так тихо, что непонятно, было ли сказано, нет ли, - помоги... - Ты никогда со мной не говорил, - покачал головой Люций, неожиданно ласково проведя рукой по угольно черным волосам своего врага, - да я бы тебя не слушал... Ты можешь быть только отражением чужих желаний? Так? Я внимательный наблюдатель, Северус... Ты не зеркало, иначе тебя бы уже разорвало на куски... И снова сильные ловкие пальцы осторожно коснулись лица Снейпа. Люций не улыбался больше гадливо, даже не злился. - Откуда в тебе столько тоски? И снова Снейп дернулся от этого неожиданно ласкового прикосновения и ещё сильнее вжался в Люция. Ответил измученно, устало: - Я - отражение того, что чувствуют ко мне... Замолчал… и вдруг обнял, будто хватаясь, как хватаются в падении за нежданно протянутую - или пойманную, руку. - Теперь понимаешь, откуда столько тоски? Горечь... - Теперь понимаю... - шепотом, одними губами, практически неслышно. Не нужно было много ума, чтобы понять простую истину. Малфой почувствовал, как внутри дернулась вдруг больно проклятая никчемная нежность. При чем здесь она? Быть ее не должно... порвать, запретить... Откуда она опять взялась в окаменевшем уже сердце? Или мало ей прошлого безумия? "Дура..." - Я понял тебя, - едва слышно повторил он, гладя по дурной голове это странное злое и подлое существо. Человека, который был крысой, - у тебя с миром зеркальная война, Снейп... Ты отражаешь их - они тебя... Порочный круг. Все получалось само собой. "А... потом пройдет!" - подумал Малфой, устав от внутренних противоречий. Объятье длилось. Снейп вдруг поднял голову, телом прижавшись ещё сильнее. Посеревшее лицо с неровными пятнами тёмного румянца. Глаза сверкают бешено, почти нечеловечески, и кажутся огромными... - Я знаю, - пересохшие, будто обожженные губы. - Замкнутый круг. Мне не выйти. Знание... В глазах - знание, древнее и прочное. И обречённость. - Не выйти, - промороженные до дна глаза Люция смотрели прямо, в упор, жестко. Но тенью, навязчиво и ни к чему, по гладкой стали скользила неистребимая нежность, - но я же тебе нагадал долгую жизнь – проверим, - он не говорил, шептал глухо. - Ты готов не жить столько времени? Я вижу, готов... Еще один, - Люций ощутимо вздрогнул, как-то моментально побелев. - Ты похож на сухоцвет, Снейп. Ты незачем, - желание пересилило всякие доводы рассудка, и Малфой, наклонившись, прижался губами к истерзанным, сухим и жестким губам... Такого же пустого человека, как и он сам. - Незачем, - успел отозваться тот эхом, прежде чем властные губы Люция разомкнули его - жёсткие и сухие. И снова рот его казался неестественно, но не неприятно сухим - и таким же и вышел этот поцелуй. И снова запылали ладони человека, который был крысой, вновь прожигая ткань дорогой мантии Императора - теперь уже на спине. И снова чёрно-огненные глаза глядели прямо и невыносимо близко в серо-прозрачные. Не отрываясь. И снова в них вскипала, поднималась лава - только теперь подёрнутая тоской и болью. "И все же весь в своего поганого отца, - пискнул насмешливый дискант где-то глубоко в мозгу, - такая же... Дрянь... Извращенец..." Очень хотелось дышать, часто, так, чтобы, наконец, насытить несчастные ссохшиеся легкие воздухом... Но воздуха не было нигде. - У тебя безумные глаза, - с трудом прекратив поцелуй, хрипло выдохнул Малфой. Надо было это как-то остановить! Потому что - бред... Чушь собачья! Нельзя. - Шутки кончились, - едва усмирив сбитое дыхание, сказал Люций почти спокойно, - я не хочу больше экспериментов. В конце концов, хоть я скотина не меньшая, чем все прочие, но я живой человек! Довольно... Ничего не будет - ты пустой и я пустой... Какого черта делать двум мертвецам? - Боги!? Это что? У нас намек на нервный срыв? Кто-то злой и циничный посмеивался изнутри. "Комедия Дель Арте... Я идиот..." - Не попадайся мне. Я не буду тебя трогать, но и ты лучше близко не подходи, - уже совершенно позеленев, проговорил Малфой. Прямо, искренне... Оказалось, что то, что было в этих глазах прежде, вовсе болью и не было. Боль пришла сейчас, хлестнула Люция по сердцу, обожгла и осталась там - жестокая, чужая... Он всё смотрел и смотрел Люцию в глаза - в чёрных безумных омутах плескалась, билась, рвалась смертно раненая душа. Ни один не был в силах шевельнуться и порвать объятие - а может, они просто о нём позабыли? И руки на спине Люция вновь жгли - холодом... - Как скажешь, - карканье, а не человечий голос... - Ты любишь меня? - вдруг резко и глухо спросил Малфой, по-прежнему не разжимая рук. - Я не знаю, - отчаянно... честно. Боль, боль - ничего больше... да как это существо в ней выживает?! - Я хотел бы... И - сам поцеловал - как умел. Страстно, жадно, нервно, болезненно - искренно... Чёрные звёзды, наконец, погасли - тяжёлые, темные, воспалённые, истончённые веки не вынесли и закрыли их устало. - Научи... Оторвался... Притянул Малфоя к себе - резковато, неумело, властно и - робко. Испуганно... Моля. - Помоги мне, Люций... Мир кончился простенько и сразу, без вспышек и спецэффектов. Пропал, провалился к черту... Потом поплатишься, будет и на твоей улице похоронная процессия... Но... Все разумные, осторожные и, в принципе, вполне разумные мысли кончились вместе с окружающим миром. Так же элементарно и без излишеств. Люций был нежен. Весь, казалось бы, бескрайний, его цинизм, видимо, провалился в ад вместе со всем прочим, остались только ласковые прикосновения, властные, сильные, но мягкие... Какие-то кошачьи... - Мне нечему тебя учить, – задыхаясь, пробормотал он, с трудом отрываясь от губ Северуса, - но если хочешь, будем учиться вместе... - Хочу... Он вдруг раскрылся - весь... Изломанное, закалённое, злое, несчастное, одинокое - безумно одинокое создание. Он плакал. Молча, без всхлипов и судорожных вздохов - вовсе не дыша. Медленно, неуверенно, смертельно устало и почти дрожа, положил голову Люцию на плечо, закрыв глаза. - Я твой... Малфой, чуть улыбнувшись, некоторое время молча перебирал пальцами пряди черных волос человека, что был рядом, проверяя собственные ощущения. Все было странно. Уже запредельно странно. "Так, должно быть, бывает с жителями звезды Антарес, - слушая чужое дыхание и ласковыми прикосновениями пробуя унять чужую дрожь, подумал Люций. - Или с теми, кто живет в звездной пыли...» - Ты плачь, - шепнул Малфой едва уловимо, - я бы тоже плакал, но я не могу... Наследственный дефект... У меня их полно... - Я бы тоже хотел не мочь, - его объятье неожиданно стало вполне человеческим. - Я так устал... А дефекты... я весь - один сплошной дефект, - шутка получилась слишком искренней, чтобы быть смешной... Одна ладонь Северуса дёрнулась и, оторвавшись от спины, неуверенно легла Люцию на затылок - лёд пальцев студил голову. - Поцелуй меня, - еле слышно. Поначалу этот поцелуй был почти невесомым, в нем было больше нежности, чем чего-либо еще, но вот секунда, и словно что-то взорвалось внутри, хлестнуло жарко по сознанию... Губы сделались жадными, горячими, настойчивыми... Малфой явно знал, как сделать из простого поцелуя умопомрачительную феерию и делал это, сам рискуя в конечном счете совершенно потерять голову. И он поддался - со странной смесью облегчения и обречённости, всё продолжая плакать так же отстранёно, без всхлипов и рыданий: просто по щекам всё так же текли горячие солёные капли... Его трясло всё сильнее, и как горело его лицо - так же леденели его руки. Он цеплялся теперь за Люция и держал его - наверное, только этому непонятному созданию было такое под силу... - Согрей меня, - тихая просьба, почти мольба... - Да… да, - плохо соображая, что говорит, прошептал Люций, - у тебя лихорадка… Тебе плохо? Наконец-то туман развеялся, мозг просветлел. Не размыкая рук, он взглянул на Снейпа остро и тревожно: - Что с тобой? - Не знаю... не важно, - дрожь стала ещё сильнее, стоило Люцию прерваться. - Мне хорошо и страшно... Продолжай! - сухие губы треснули в этих поцелуях, обе, ровно посредине, и теперь они казались рассечёнными, и алая кровь из них была размазана вокруг, делая это бледное некрасивое лицо совсем нечеловеческим и почему-то незащищённым. - Не хочу думать... - умоляюще сказал он, тянясь к Люцию своими кровящими губами. Глаза - сверкающие, яркие, будто подсвеченные изнутри, смотрят непривычно открыто - в них так много всего, что ничего и не разобрать толком... Малфой неожиданно улыбнулся спокойно и мягко: - А ты жадный… - он достал платок из кармана, и, одной рукой обнимая за талию представителя иных миров, другой аккуратно стер кровь с его губ, - я хочу, чтобы ты лег сейчас. Я знаю, почему ты не хочешь думать, но думать все равно придется, Снейп… Ложись. Ну конечно, в этом было что-то от насилия, но император на данный момент терпеть возражения был не намерен. Он опустил полог и устроился рядом. - Надеюсь, никто из этих олухов раньше времени из Хогсмида не притащится… Северус послушно позволил утереть свои губы и подчинился приказу, но подчинился, не разжав рук и увлекая Императора за собой. Он смотрел, не отрываясь, на него свои чёрными инопланетными глазами, и дышал тяжело и жарко - но при этом беззвучно. Его дрожь начала передаваться и Малфою. Казалось, вместе с кровью, случайно проглоченной им при поцелуе, он получил и ту странную лихорадку, что была растворена в ней. Никогда никто так не глядел на Люциуса Малфоя... - Говори что-нибудь, я хочу слышать твой голос, - прошептал Люций, и, сам же себе противореча, рванул этого безумца к себе, и начал целовать лицо, глаза, губы. Природная темная страстность этого парадоксального рода вырвалась из под жесточайшего контроля рассудка, затопляя и поглощая собой все. Движения сделались стремительными, дыхание и вовсе сбилось, выдавая императора с головой… Он поддался... С нервным, недоверчивым восторгом, с той страстью, что бывает исключительно у очень закрытых существ. Дыхания их слились, зазвучав в унисон, и чернь волос перемешалась с серебром... Он всё дрожал, но теперь дрожь эта стала иной, страстной и нервной, тело вибрировало, будто струна, и разум наконец-то - впервые в жизни - покидал агатовые глаза инопланетянина... Он не солгал - он действительно отражал в себе Люция, возвращая вдвое больше полученного, и так без конца... И в этом отражении рождалось что-то его - собственное... Впервые. Пытка запретными, жутковатыми в своей естественности ласками происходила словно по наитию. Малфой отлично знал уже, как доставить удовольствие женщине, изучил эту неимоверно сложную науку путем экспериментов… Он вообще имел определенную страсть к экспериментам с человеческой плотью, но более всего с человеческими душами. Конечно же, он полагал себя ловцом… Ловцом душ. Сейчас же и сам он был девственен и не умел, хотя… Хотя, конечно, он часто представлял себе, как бы это могло бы случиться…Но так и не случилось, не стряслось, не состоялось… Оставив пустоту и выжженную равнину. И вот, неожиданно приключилось иное… Жарче, безумней… Страшней. От того желанней… Он теперь даже не творил наслаждение, он растворился в нем. Не думая, что и как делает. По наитию, но наверняка. Что же говорить о нём... Что говорить о том, кто не просто не представлял себе никогда ничего подобного ни в каких фантазиях - даже не представлял себе себя в подобной ситуации. Просто не представлял - не думал, как мы не представляем себя единорогом или мантикорой. У него не было вовсе никакого опыта, даже умозрительного, зато у него не было и представления о происходящем как о чём-то запретном. И от того они нежданно оказались наравне... Загоревшись всё же от пламени Люция, он вспыхнул так жарко и сильно, что жара и силы этой хватило бы с лихвой на обоих... И если бы Люций был сейчас в состоянии заглянуть в его глаза, он бы увидел в них верность. Отчего-то в том, что происходило, никакой нелепости не было… Малфой, считавший себя уже вполне взрослым мальчиком для взрослых игр, внезапно получил удовольствие от занятия, которое он всегда считал свойственным прыщеватой ранней юности. Когда ты еще не знаешь, как это бывает на самом деле, и лишь проходишь по касательной, обезумев от вожделения, но не переступая грань, за которой начинается нагота и то самое запретное, сладкое, опасное, от чего так дрожит все внутри… Теперь он забыл о собственных условностях, все происходившее оказалось таким безумным удовольствием, что, едва справляясь с собой, он что-то бессвязное и страстное шептал, лаская и все настойчивей утягивая того, что был с ним за собой, в ад… Или… Небо и земля... христианин бы сказал - ад и рай, но Северус Снейп не был христианином, и потому просто - земля и небо перемешались и слились, потеряв различия. Бесстыдный в своей невинности – ибо он действительно был невинен, истинно и полно, даже в мыслях и снах никогда не проживая подобного, и от того не имевший стыда перед тем, что никогда не относил к самому себе - Северус оказался неожиданно не просто равным... Задыхаясь, утопая в непредставимом наслаждении, не отличая граней и границ, он шел за Люцием - и податливостью своей и покорностью вёл и тянул того дальше... Внезапный, мощный и резкий рывок, почти болезненная теснота объятий, мучительная попытка стать ближе, чем кожа, быть внутри, сплестись, срастись всеми молекулами тел… Люций на мгновение замер, ловя сухими губами горячий густой воздух, но воздуха не было… Одна космическая пыль и осколки алмазных звезд… Он что-то прошептал неслышно, что-то короткое… Какое-то слово… наверное, очень важное слово… Потому что волна, захлестнувшая его с головой, никаких иных слов не позволяла… И сквозь эту алмазную звёздную пыль, пробившись сквозь волну, прозвучало ещё одно слово – очень знакомое и короткое слово, которое Люций так и не смог понять... Вместо него он поймал чужую дрожь и волну, горячую и яростную, и чужой - родной? - голос в ней... На миг, на один - или даже два! - миг всё вокруг исчезло, они прошли сквозь кожу друг друга и слились в одно - и миг длился вечность... А потом они оба рухнули откуда-то и куда-то в оглушающем грохоте собственных сердец... И первым, что явилось Люцию из обычного мира, был непривычный травно-дымный запах, смешивающийся и перебивающий запах двух разгорячённых тел. Осторожно погладив бессильное, мягкое и податливое инопланетное существо по волосам, Люций нежно поцеловал его в висок. - Это было странно, - шепнул он и рассмеялся тихонько, - мы с тобой спятили… Спасибо… Инопланетное существо вздрогнуло и как-то растерянно спросило: - Почему спасибо?.. Он смотрел со странной смесью удивления, счастья и недоверия - и улыбался. Делать этого он не умел категорически, и от того улыбка была какой-то беззащитной и почти робкой - такой дикой на этом лице... А потом, подчиняясь ещё не совсем схлынувшей волне, унёсшей их двоих так далеко, он глубоко вздохнул и обнял Люция, и спрятал лицо у него на плече, устроив свою переносицу там, где плечо соединяется с шеей... - Тебе спасибо... - и никогда ничего нежнее не произносили эти распухшие сейчас губы... Руки лениво взметнулись и мягко, и как-то очень любовно, и ласково обняли, согрели, ненавязчиво гладя по спине. Люций улыбался. - Поспи, если хочешь, а потом приведем себя в порядок… Чудо… Откуда ты такой взялся? Я все понять не могу, что за галактика… Вероятно, Каллеан, самая дальняя… Я тебя не понимаю, мне это нравится, - его забавлял собственный хрипловатый шепот, запах, исходящий от щекочущих его щеку волос, ему было легко и весело, - я думал… Я вообще не думал… Он прикрыл глаза и, чуть повернувшись, поцеловал Северуса в макушку. Северус только прижался к нему крепче и тоже поцеловал - получилось щекотно, потому что его губы оказались где-то в районе люциевой подмышки. Он и вправду чувствовал, что засыпает - неудержимо падает в сон, хотя это было самым диким, что он вообще мог себе вообразить сейчас. - Люций, - было непонятно, как Малфой умудрился услышать и разобрать этот шёпот. И опять же - никогда и никто его не обнимал так: правильно. Другого слова тут не было... Северус прижимался к нему так, как будто боялся, что тот исчезнет, испарится, растает... Его рука, лежащая поперёк груди Люция, была странно тяжелой и очень тёплой. Он вообще был удивительно тёплым, этот инопланетянин... Человек-крыса... Северус. Забавно, но Люций всегда спал один. Даже в детстве, когда некто страшный и злой под кроватью в темноте пугает до слез, и дети, выползая из-под одеяла, бегом бегут в спальню к маме, плача и требуя внимания. Маленький Малфой тоже был уверен, что под кроватью кто-то есть, /убрать/ и что эта тварь непременно выберется и, в конце концов, попытается его сожрать, однако даже в моменты священного ужаса, он, укрывшись с головой, зажмурив глаза, боялся в одиночестве. Теперь было так странно, что кто-то лежал рядом на его постели и мирно спал. Но самым странным все же был этот кто-то. В сероватых мутных сумерках, под пологом, все казалось не настоящим, разве что горячая, узкая белая рука, что покоилась на груди Люция… Он больше не улыбался, глядя куда-то в пространство. Медлительные и поначалу приятные и ленивые видения, сменились мрачноватым ощущением бесполезности всего. Неизменности. «Все равно мы всё те же покойники, которым взбрело в голову, что одна могила на двоих что-то изменит в их несуществовании… Глупость. Никто никому не нужен». Иногда он удивлялся превратностям собственного характера. Безмерная гордость, которая лезла к месту и не к месту изо всех пор, вдруг в тот самый момент, когда должна была бы взыграть с бешенной яростью, отступала… И невероятный с точки зрения Люция Малфоя факт – превращение из императора в бесполезный фантик, вежливо выброшенный в урну, совершенно не задел эту треклятую гордость. Не принес боли или обиды… Просто то, что было запущенным, бедноватым и не слишком красивым, но садом, обратилось в пустыню. Пустыня шуршала темными песками, возвращая на трон разум и расчет. А вот Северус спал один не всегда... В раннем детстве, ровно до того момента, когда в нём первый раз проявилось то, что принято называть детской, спонтанной магией - это случилось, когда ему было шесть... впрочем, сейчас речь не о том - он нередко засыпал только рядом с кем-нибудь из любивших его тогда родителей... Северус всегда был очень нервным ребёнком и очень часто, просыпаясь среди ночи, испуганный не какими-то мифическими подкроватными созданиями, а жутким, абсолютным одиночеством, он расталкивал родителей, и они, полусонные, брали его к себе - или мама вставала и остаток ночи проводила рядом с ним, устроившись на его постели... Всё закончилось разом в тот день, когда ему исполнилось шесть. Северус уже тогда не любил шумные компании, особенно сверстников, среди которых чувствовал себя неловко и, не умея и не желая играть с другими, обычно проводил время в каком-нибудь углу. Родители же, не понимая этой природной замкнутости, искренне сочувствовали сыну и потому решили устроить ему на шестилетие сюрприз, пригласив на праздник всех соседских детей... Результат оказался плачевен для всех и катастрофичен как для всей семьи Снейпов, так и лично для Северуса: первый детский магический выброс у мальчика случился в тот момент, когда он, вбежав после обязательного дневного сна в гостиную в надежде на праздничный чай с тортом, обнаружил там вместо этого торта с мамой и папой толпу соседских придурков, радостно заоравших при его появлении: "Сюрприз!!!" Ну они и получили - сюрприз... дурацкие шарики, которыми была полна гостиная, разом лопнули, окатив всех присутствующих какой-то мерзкой липкой вонючей дрянью. Северус рассмеялся... а мистер Тобиас Снейп выяснил некоторые интересные подробности о своей супруге и сыне - и не простил той ни обмана, ни самого факта ведьмовства... Но так или иначе, а в сознании – а больше подсознании Северуса Снейпа – факт обитания с кем-то в постели навсегда был связан с самыми лучшими чувствами и моментами в его жизни. И сейчас сквозь сон он, ничего не помня из реальности и лишь ощущая радом с собой кого-то, инстинктивно привязывался к нему – подсознательно, крепко и навсегда… …Тонкая горячая рука на груди Люция чуть напряглась и обняла его – крепко, уверенно и нежно, будто защищая от чего-то… Но Малфой осторожно, стараясь не разбудить спящего, освободился и по возможности тихо встал. Следовало привести в порядок себя… Да, в принципе, Северусу тоже не помешало бы… Он остановился на полпути… И все равно не стоило так смотреть на существо, спавшее на его кровати… мало ли кто еще будет спать вот так же мирно, беззащитно и бесстрашно…. Мало ли у скольких еще будут такие же одухотворенные красивые лица… Ведь все зависит от угла зрения… А с той точки, с которой теперь научился смотреть на людей Малфой, перед ним был всего-навсего шестнадцатилетний подросток, не многим моложе его самого, и вовсе не умнее… Да и к тому же это был просто Снейп… Человек-крыса. Северус проснулся почти сразу – не от движения, но от исчезновения человека рядом с ним. В первую секунду он, открыв глаза, улыбнулся ещё той, настоящей улыбкой, которая впервые родилась час или два назад, и, оглядевшись, перевёл взгляд на Малфоя – ещё сонный, открытый и странно тёплый… и наткнулся на его взгляд. И окаменел. - Привет, - сказал Люций, улыбнувшись в ответ, - я тебя разбудил–таки… Что с тобой? Физиономия молодого человека заметно даже в полутьме, вдруг помрачнела, от только что сиявшей на сухих белесых губах улыбки не осталось и следа, Малфой нахмурился, чувствуя еще неясное, но уже болезненное разочарование. - Что-то не так? Северус недоверчиво посмотрел на его улыбку и неуверенно улыбнулся в ответ, оттаивая. - Всё так... Не знаю, - он мотнул головой. И не зная, что и как говорить, резко сел и, неожиданно даже сам для себя, а тем более для Малфоя, обнял его, прижавшись лицом к его животу... Люция накрыло волной тепла, силы и неуверенности - странная, невозможная смесь... Впервые в жизни он не хотел думать. Хотел просто сидеть так, чувствуя запах и тепло Люция, закрыв глаза и никуда не возвращаясь. Потому что он подозревал, что там, куда они оба сейчас вернулись, ничего хорошего его не ждёт. И потому он держал Люция так крепко и отчаянно, как держат давно желанный и вдруг ниспосланный сон – зная уже, что это был сон и что он уже почти закончился… Малфой снова улыбнулся, отодрал от себя Северуса, встряхнул за плечи и поцеловал в губы настойчиво, горячо. - А я знаю, - выдохнул он через минуту, - ты, небось, проснулся и сам не понял, что творится? Люций тихо рассмеялся, не без иронии поглядывая на Снейпа. - Разрыв сердца, дорогой наш мрачный черный мальчик? Ты не ожидал, что проснешься рядом со мной? - Не ожидал, - он никак не мог настроиться на что-то одно, не умея сейчас уловить состояние Малфоя. И потому напоминал настороженного, но совершенно сбитого с толку зверька, который не знает - то ли убежать, то ли покусать, то ли приласкаться... Сообразив, что ответил, в принципе, глупость, он попытался исправить положение, - я просто не сообразил в первый момент... Пожалуй, вышло ещё хуже... - А когда сообразил, сначала, видимо, расстроился, - тихо проговорил Люций, внимательно глядя на растерянного Снейпа. – Чего ты боишься? Скажешь, или изобразим, что все всё без слов поняли? Что-то во всём этом было не так... Чутьё, никогда его не подводившее, не могло ошибиться и на этот раз... но - оно молчало о том, что же именно не так... И потому он сделал то единственное, что и мог сделать в данной ситуации - ответил: - Изобразим, разумеется. Все всё поняли. Внутри - там, где в обычное время у него находился желудок, - от этих слов стало горячо и колко, и так же точно стало и в голове... но выражение лица его не изменилось по многолетней привычке... Впрочем, глаза он всё же опустил. - Ну, - вдруг взвился Малфой, сам не поняв, с чего вдруг проснулась в нем отчаянная злая боль. Отболел уже… Но нет…Чему-то на глубине под песком все мало… - поговори со мной, черт тебя дери! Морду кирпичом ты всегда сделать успеешь, я тоже так умею… Все умеют, полно умельцев… Что? Что ты понял, твою мать?! От этого его крика, как ни странно, почему-то стало легче. Северус поднял на него глаза и ответил - медленно и как-то через силу: - Я не знаю, что тебе сказать. Я тебя совсем не понимаю. Мир, только что выказавший очевидное намерение снова стать нормальным, очевидно, опять передумал и уже который раз за этот день стремительно превращался чёрти во что. Люций скривил губы и с размаху упал на кровать, закинув руки за голову. - И я тебя не понимаю, никто никого не понимает. Вопрос в желании, – заговорил он тихо, не сводя внимательных глаз с физиономии Снейпа, - ляг рядом, если хочешь, я объясню тебе то, чего ты не понимаешь, если хочешь, если хочешь – можно все. Ты не знал? Северус остался сидеть, тяжело и мрачно смотря на него. Он чувствовал себя совершенно измученным и всё же не хотел, чтобы эта пытка завершалась... - Зачем я тебе? - наконец спросил он. И когда спросил - понял, что спросил именно то, что хотел. - Никто никому не нужен в действительности, - светлые глаза смотрели цепко, болезненно, и если бы не полумрак, было бы заметно, что сквозь нержавеющую сталь сочится в мир жутковатое, полное и безоговорочное отчаянье, но сумерки под пологом скрывали детали, и казалось, что Люций просто цинично и не весело забавляется, - так получилось, что вдруг ты мне понадобился… Возможно, мне понравилось, как ты спишь у меня подмышкой. Я раньше ни с кем не спал рядом… Впрочем, я и сейчас не спал. Не трусь, Снейп, не сбегай… Я ведь тебе тоже зачем-то нужен, верно? Возможно, ты даже думаешь, что больше тебе никто не нужен… - Мне вовсе никто не нужен, - отрезал он. И понял, что солгал и причём, очевидно, солгал непоправимо. Не вынеся странного взгляда Малфоя, не вынеся этого своего понимания, он, противореча себе, стремительным, резким броском накрыл руку Люция своей и стиснул - будто поймал. И прикрыл глаза в ожидании естественно следующего за подобным признанием удара. Пальцы Снейпа были холодными и влажными... Люций откровенно расхохотался, мерзавец, и, подцепив Снейпа за шиворот свободной рукой, рванул к себе. - Конечно, не нужен, - его льдистые шальные глаза смотрели жутковато, прямо, словно выдирая взглядом внутренности, апокалипсическое веселье плескалось на дне, - разве такой амебе, как ты, может быть кто-то нужен, если это не объект слежки?! Кстати, я отличный объект, как ты успел заметить. Со мной часто происходят приключения, за которыми стоит проследить. Как я не понял сразу… Ты тоже ведь экспериментатор, Снейп, а? Он вырвал вторую руку из холодных пальцев Северуса и резко обнял его за талию, прижав к себе намертво… «Попробуй, дернись! Убью!» - красноречиво говорил этот жест. - Ну и каковы результаты? – от него терпко пахло дорогими сигарами и чем-то… Сухим, злым... мертвым… Раскаленным песком? Северус дёрнулся было назад, но взгляда не отвёл - в чёрных глазах что-то рушилось и рождалось из руин, и снова рушилось, и снова рождалось... Безумные, нереальные глаза... - О да... я - экспериментатор, - глуховато ответил он. - А ты... Но он не сказал - кто именно... в глазах почему-то вспыхнула боль, и он неожиданно склонил голову и спрятал лицо у него на груди, прижавшись пересохшими своими, горячими губами к тому месту на ней, где начинают расходиться рёберные кости. Его дыхание прожгло Люция насквозь... Северус стиснул Малфоя в резком, каком-то судорожном объятии. - Идиот, - выдохнул Малфой, вцепившись помертвевшими пальцами в черные взлохмаченные волосы, - идиот… Он запрокинул голову, /убрать/ и закрыл глаза. Невозможно было терпеть сухую резь, бессмысленные судороги несуществующих слезных желез… Малфои не плачут… Хватка ослабла, и руки Люция ласково касались волос и спины крепко и отчаянно прижавшегося к нему существа, успокаивая. - Тише…Тише… Я всего лишь хотел поговорить с тобой, Северус… Просто поговорить, слышишь? Послушать твой голос, понимаешь? Так было, наверное, ещё хуже... Эти бешеные, безумные перепады: к себе - прочь... Он вжался в него сильнее, пытаясь не слышать этот ласковый сейчас голос, не чувствовать почти нежных вновь рук... А потом он не выдержал. Всё же это странное существо не было сделано целиком из инопланетного металла... Вскинувшись, он с невероятной силой рванул ткань на груди Люция - и разорвал её - легко, будто паутинку... и вновь прижался губами к самому нежному и незащищённому месту на теле Люция Малфоя. Но теперь уже - именно к телу, к ослепительно белой тонкой коже, целуя и выпивая из него что-то... Песок? Мгновенно вспыхнув снова, Люций ощутимо вздрогнул и забыл, что хотел сказать какую-то очередную циничную дрянь. Пальцы сжали прядь чужих волос, /убрать/ и нервно зарылись в самую глубь, без ласки, но и не болезненно… Словно опять пробуя на слабо собственные ощущения… Порванная сорочка оказалась чем-то вроде зеленого огонька – иди!.. Малфой властно и настойчиво притянул к себе голову Северуса, нашел его губы своими и начал действовать так, как… Как было неправильно, но единственно возможно теперь. Рубикон был перейден самым странным образом. Это существо говорить не желало, оно желало действий, и оно их получало теперь… Совершенно позабыв о том, что кто-то может вернуться, что-то может случиться или… И вообще забыв о том, что бывает кто-то-что-то еще, кроме того, кто был с ним, Люций зашвырнул скомканную одежду в изножье кровати и тихо рассмеялся. - Тебе не страшно? Существо в ответ мотнуло головой и тоже высвободилось из одежды - совершенно варварски: в другой момент Люций посмеялся бы над патетичностью сцены, но теперь всё казалось правильным и неважным одновременно... Он просто разорвал её на себе - как перед этим на самом Малфое... то ли не в силах отвлечься на пуговицы-застёжки, то ли от переизбытка эмоций и сил... И - упал то ли рядом, то ли на Люция - было уже не разобрать, упал резко и пронзительно, и обнял, и, вздрагивая, стал покрывать быстрыми, нервными, жгучими поцелуями его лицо... тело было горячим и невероятно, невозможно живым и притягательным... И опять сорванное, сбитое лихорадочное дыхание, руки, ласкающие до боли и изнеможения, рывками, иногда неуклюже, но уже не важно… И мир снова провалился в громадную темную жаркую пропасть… ни знания, ни опыта, ни веры… Все к чертям! Осталось только вечное стремление слиться с кем-то еще, сбежать от предначертанного одиночества… Быть ближе… еще… еще…еще ближе… - Я не хочу, чтоб тебе было больно… - эхо, шепот, стон? Хриплый смешок в ответ... - Не важно... иди... Руки, тянущие к горячему, жадному телу... В полумраке полога - блестящая чернота глаз. Ближе... ближе, ближе - слиться, стать одним... Не дыхание - стон, протяжный, долгий... И - понимание: единственная боль, которую он может причинить сейчас - отказ... И - внезапное понимание - не разумом, просто - знание, всем существом: единение... Единство, разнёсшее в жалкие, смешные, нелепые клочья вечное, привычное, естественное одиночество... Оно не выдержало, не вынесло этих двоих - и отступило, испугавшись... ушло. Навсегда? Наверное, кто-то там наверху, бог, Мерлин, Саваоф, тот, кто делает погоду… Кто-то из сфер неожиданно возлюбил этих двоих… Страстная схватка, без опаски, без мысли… Без расчета… - Пожалуйста… прости, - инстинктивный рывок, болезненный, слишком резкий… Неумелый, глупый, живой… Горячо… Крик задушили воспаленные властные губы, - пожалуйста! - Страшно, словно в момент рождения… Такой же жалкий, испуганный и жадный порыв… Или отступить? Отступить. - Я с тобой… я… я сдохну если тебя не будет… - Я буду, - хриплый вскрик, задушенный поцелуем - боли? Восторга? Не важно - его обняли, прижали к себе - не продохнуть... Тяжёлое, сумасшедшее дыхание. - Я твой. - И, в доказательство, движение навстречу - решительное, поддержанное нежданно твёрдыми, уверенными ладонями, подталкивающими вперёд... Губы - вдруг нежные, мягкие. - Ничего не бойся... не думай... Незнание оказалось правильнее просвещённости... Северус не боялся - потому что не знал и не ждал - боли... Вот её и не стало... или - она была слишком незначима, беспомощна, мелка перед их нежданным единением? И ей осталось только уйти. Счастье, радость… Глупость… О, да, люди, если они настоящие люди, в подобные моменты беззащитны глупы и великолепны, как боги… - Как… же… это… хорошо… - стон, вскрик, шепот переходящий снова в хрипловатое надорванное дыхание, - я… мне надо, чтобы ты… ты… был счастлив… Сейчас. - Сухие горячечные губы снова везде. Но ощущения смазаны - теперь не ясно, чьи это губы, кто есть кто… Оба нечто одно, но кто этот «одно»? Движение замедляется, один из… одного? Усмиряет свою темную злую природу, что бы дать вздохнуть другому. - Ты… чего ты хочешь? - Того же, - движение... перемена мест... кажущаяся или реальная - не понять. Если они - один - то перемена - как же? А они - один, одно существо, двоякое, но единое... Янус. – Прости, - почему? Почему же... ах, да - боль... смешной - он тоже боится для него того, чего не испугался сам... Глупый... Глупый, смешной - и прекрасный... Как и другой. Оба... Не страшно, больно, но без суеверий и традиций… Удивительное смирение и, наконец, полное прояснение рассудка… - Отменно, - тихий сиплый шепот… и резковатое объятье, - ты счастлив? - Да, - вслед за судорогой и громким, но таким коротким, что почти и неслышным вскриком, всплеск - волна - объятье... - А... ты? - нежность... Счастье, счастье, счастье в тихом этом вздохе - и надежда... Новое объятье - тяжесть уставшего, живого, счастливого тела поверх... губы на лице - осторожные, лёгкие, сухие - чуть царапают... поцелуй на веках - как никто, никогда, невозможный... запах дыма и трав... поцелуи... тёплые, чуткие пальцы у висков, - ты... счастлив? - Конечно, - едва слышно, немного насмешливо, но все же ласково… И молчание. Люций лежал с закрытыми
Руни: грустная история, аж жуть неужели Снейпу всегда уготована роль страдальца?
Вольные commentщики: Руни Там все страдают...Совершенно неприлично:)))
Вольные commentщики: Часть вторая, реалистичная 9 ноября 1971 года Снейп устал наконец-то… И усталость прояснила мозг и принесла понимание… хотя – нет. Не так. Она принесла желание понимания. Потому что – что-то тут не складывалось. Люций повёл себя… неправильно. Нелогично. Северус привык к тому, что от поступков, от всего поведения Люция всегда веет логикой. Даже не зная чего-то, он всегда внутренне ощущал, что он не понимает какие-то его действия не от того, что они нелогичны, а от того, что он, Северус, не владеет какой-то информацией. Сейчас информация у него была вся, а всё равно что-то не складывалось… Это могло означать две вещи: либо Люций не так уж логичен в своих поступках, как это представлялось Снейпу раньше, либо он, Северус, всё же не так и осведомлён, как ему казалось. И, значит, неверно оценил произошедшее. Выяснить это следовало непременно… Разумеется, просто для того, чтобы не быть таким идиотом, каким он – если верно второе предположение – выглядел в глазах Малфоя. Не мог же он этого допустить… *** … На сей раз занятия Люция затянулись до полуночи. В гостиной царил полумрак, дотлевал камин, и ни единой души не было видно. После интенсивной магии голова Малфоя гудела как семитонный колокол, а сон не то что не шел, а вовсе забыл дорогу... Он сел в кресло перед камином и, нимало не стесняясь, достал сигару. Обрезав ее кончик, он закурил без удовольствия и сделал огонь в камине чуть поярче. Стоило бы почитать еще... Но мозг так устал от латыни, что одну страницу Люций читал чуть ли не десять минут. *** Закончив опыт, Северус с вялым ужасом обнаружил, что уже за полночь. Менее всего желавший встретить сейчас Филча, он закрыл лабораторию и почти побежал, умудряясь делать это почти бесшумно. Ему повезло - за одним из поворотов он услышал ,вездесущего завхоза, распекавшего кого-то, кто имел глупость ещё и огрызаться. Ну-ну… Прекрасно понимая, что теперь он в безопасности, Северус сбавил темп и до гостиной дошёл уже вполне спокойно. В гостиной было тихо и пусто… как и должно было быть. Северус устало пошёл к камину – посидеть у огня. Почему-то он совсем не удивился, увидев там Малфоя. Молча сел в соседнее кресло. Посидел немного. - Я хочу спросить, - глуховато… почти вопрос. Люций курил... Снейп присел в соседнее кресло, злой и отстраненный. Как полагалось... И что-то сказал... - Спроси, - ровно и очень тихо ответил ему Малфой, не отрываясь от созерцания "бесов углей" – переливчатых алых сполохов в камине. Симфония умирающего огня. Пахло дорогой Гаваной, немного тленом и сыростью подземелий. Малфой смотрел в огонь и выглядел много старше своих восемнадцати. Человеком без возраста, без смыла и вне критики. Северус внутренне поморщился от его тона, холодного и равнодушного… Впрочем, он решил выяснить – и он это сделает. Хотя… на практике это оказалось совсем не так просто, как в теории. Ну не умел он вести такие беседы! - То, что было, - ах, какая патетика! Он, по счастью, договорил прежде, чем успел толком на себя за неё разозлиться. – Почему? С некоторым усилием ему удалось откинуть от себя эту злость. И ладно… хуже, чем есть, он всё равно уже выглядеть не будет. - Потому что мы хотели друг друга, разве нет? - не отводя взгляда от углей камина, проговорил Малфой, - мне странно, что ты не понял... Или тебе нужно... Ах да, я вечно обобщаю... Потому что я хотел тебя, Северус. И кое-что хотел понять для себя. Ты обижен? - Нет… Я не знаю, - честно ответил он. И добавил, - что ты хотел понять, Лю… Мал… Люций? Здесь, в темноте, у догорающего камина, ему вдруг стало всё равно, что о нём подумает Люций Малфой. Он должен был понять… или хотя бы попытаться. - Мне было интересно, насколько я похож на своего отца, - отвечал Малфой, спокойно стряхнув пепел сигары в камин, - насколько и я извращен. Выяснилось, что яблочко от яблоньки... Но я не хочу больше. Это было прекрасно до того момента, когда мы решили быть на равных - я не могу быть ни с кем на равных. Так что попробуй забыть. Ты ведь не дитя, верно? Северус вздрогнул. Это было честно – и оттого неожиданно больно. И – так просто… Он прикрыл глаза задрожавшей вдруг рукой. - Верно, - его голос звучал вполне спокойно. И даже дружески. – Я сам виноват, так что… Он слегка пожал плечами. В самом деле… С чего он так забылся тогда – он и не представлял теперь. Не помнил. Зато помнил очень хорошо то, что ему с детства говорила мама: «Северус, ты всегда всё рушишь вокруг себя… Так ты всегда будешь один». Мама, разумеется, оказалась права. - Прости, и действительно – забудем. Надо же… вполне спокойно получилось. Молодец. - Ты не виноват, - пожал плечами Малфой, - тебе было хорошо, мне было хорошо до поры... Мы вполне справились с моментом, Северус... Забудем. Как хочешь. Но мне было бы больно и противно, если бы ты начал ненавидеть меня - бесполезное дело... Мы близкие люди. Как бы ты ни сопротивлялся, не в твоих силах эту близость уничтожить, но... Если ты начнешь меня ненавидеть, я пожалуй... Стану брезглив и равнодушен. Малфой выпустил клубок ароматного дыма в темень /темноту/ над их головами. - Тебя? – искренне удивился Снейп, забыв теперь напрочь свою первую реакцию. – За что? - и поёжился от внезапного холода. От чего-то в этих спокойных словах слышалось как раз обратное – он стиснул зубы и заставил себя прогнать это бессмысленное ощущение. В конце концов, сейчас всё это не важно вовсе. Сейчас важно другое. - Мне просто жаль, - негромко признался он – но вполне мирно, без намёка на истерику. - Мне тоже, - качнул головой Люций, продолжая курить и смотреть в огонь, - жаль... Не мучайся и не держи на меня зла. - Я не держу, - качнул он головой. – На тебя. Я сам виноват… не важно. «Когда-нибудь ты свернёшь себе шею со своим самомнением», - любил говорить отец. Закрыв глаза, Снейп сидел в кресле, вспоминая и приучая себя к мысли, что ничего подобного больше не будет. Приучая – потому, что прежде у него никогда подобных мыслей даже и не было. - Забавно то, что мне никогда не приходило в голову равнять себя с тобой, - честно сказал Северус, помолчав. Внутри было пусто и жгуче больно. Ничего. Пройдет… А не пройдёт – значит, повезло. - Я тоже никогда не думал о равенстве, однако... Словом, не суть. Ты мне дорог, и я тебя запомню навсегда, как ты и хотел. Почему не спишь? - сигара в изящных сильных белых пальцах смотрелась безумно правильно. Северус вдруг встал и, тихо подойдя к Малфою, просто и спокойно сел на пол у его ног, прислонившись спиной к краю его кресла – почти к его ногам… но всё же не касаясь их. Что его сейчас прогонят – было всё равно. - Я вообще мало сплю… а что же – однако? - Не суть, - повторил Малфой, с некоторым удивлением наблюдая за поведением Снейпа, - ты-то претендуешь на равенство, не так ли? - Я? – горьковато усмехнулся он. – Ты шутишь, полагаю… Северус обернулся, глядя на него пристально и непонятно. - Представь себе - не верю, - пожал плечами Люций, - однако, ты уверен, что надо об этом говорить... Кажется, мы изначально поняли друг друга? - Почему? – кажется, Северус и вправду удивился. - Можем не говорить… Я просто хотел понять, что произошло. Не важно, - он прикрыл глаза. - А чего ты еще не понял? - спросил Малфой ровно и мягко. - Всем было хорошо, что произошло? Северус даже и хотел было ответить… но – что? - Всё хорошо, - ответил он, отворачиваясь и прислоняясь затылком к краю кресла. – Это просто нервы. Прости. - Не надо... Ни к чему, - как-то призрачно улыбнулся Малфой, ласково и осторожно коснувшись пальцами волос Северуса, - все это пустяки, нервы эти... Бесполезно. - Ни к чему, - эхом отозвался он, так же осторожно накрывая его пальцы ладонью. Просто так… Просто потому, что от этого прикосновения было хоть и больнее, но всё же легче. - Ничего. Кукла, кажется, снова ожила… к чёрту. Незачем сейчас. Думать он ещё успеет. Потом. Вся жизнь впереди…
Вольные commentщики: Часть третья. Ночь 6 апреля 1979 года Не смотря на то, что общество сняло шелковые маски и надело мимические - было ясно, что все здесь свои. Во всем этом было удивительное жеманство, но по обыкновению не слишком трезвый Малфой был расположен скорее иронизировать по этому поводу, чем грустить. Кроме того, в помещении находилось несколько новых лиц и даже лиц неожиданных. - Снейп? - Малфой, - Снейп, сидевший в самом дальнем и тёмном углу, скривился и коротко кивнул. – Какой сюрприз. Он, кажется, вовсе и не изменился с тех пор, как Люций видел его в последний раз: даже мантия казалась той же самой, хотя это, конечно же, был полный абсурд. Замкнутое, ничего не выражающее лицо. Разве что вечное недовольство этим миром – но это казалось просто естественным его состоянием. Блистательный, изрядно повзрослевший и по-мужски уже красивый, Малфой держался довольно свободно и даже несколько небрежно. Как был властелином мира, так им и остался... Во всяком случае, внешне. Едва ли даже самый внимательный взгляд мог подметить хотя бы тень его настоящего состояния. - И кто, позволь спросить, тебя пригласил, Северус? - с ленивым любопытством переспросил Малфой, дружелюбно и почти ласково улыбаясь. - А что, есть варианты? - усмехнулся он. - Не знал, что сюда приглашает кто-то кроме Лорда. Чёрные непроницаемые глаза беззастенчиво остановились на красивом породистом лице блондина. - Впрочем, я не знаток местных правил, - сообщил Снейп. - А кто пригласил тебя? - Я сам пришел, - поняв, что в некоторых случаях времена имеют свойство застывать, Малфой скривил рот и пожал плечами, - не важно. Что-то интересное произошло в твоей жизни, или можно не утруждать себя вопросами? - Да от чего же – если тебе любопытно… Можно ли назвать интересным сравнительно недавнее вступление в вашу славную компанию? Вот это было странно: Снейп менее всего напоминал новичков, только что приобщившихся к тайне – таких с глупым блеском в глазах и вздёрнутым к потолку подбородком. У Снейпа же вид был такой, словно у него ноют зубы… впрочем, как всегда. - Да, это любопытно, хотя и не странно, - заметил Малфой спокойно, - Лорд собирает талантливых людей и в информированности ему не откажешь... Он взял с подноса бокал. - За встречу? - Как будет угодно лорду Малфою, - усмехнулся он, тоже беря бокал. С пару секунд он смотрел в него, будто что-то там разыскивая, а после, словно решившись на что-то, быстро выпил. – А вот я как раз ожидал тут встретить тебя, - сказал он. Люций пожал плечами и сел в кресло напротив. - Мы оба знаем, что это не твоя блестящая догадка или интуиция, - заметил он небрежно, - что-нибудь еще изменилось в твоей жизни? Судя по всему нет, тем не менее... - Я не слишком люблю перемены, - ответил он. – С меня довольно и этой, - он приподнял левый рукав. Северус помолчал и сказал задумчиво: - А всё же мне странно видеть тебя здесь. - Неразрешимый парадокс, Снейп, - усмехнулся Люций, выпив, - то не удивительно, то странно... В чем именно странность? Ты узнал об этом третьим в мире и чему-то удивлен... Он чуть вздрогнул – или показалось? Сказал ровно: - Ты дико смотришься здесь, Малфой. Знать и увидеть – не одно и то же… - Дико? - Малфой изобразил легкую тень удивления, взглянув на Снейпа, казалось, несколько внимательней, чем прежде. - Объяснись. - Ты сюда не вписываешься, - пожал он плечами. Он прилевитировал себе ещё бокал и снова выпил, почти залпом. - Надо же, - криво улыбнулся Люций и в свою очередь выпил, - у тебя появилась новая черта... Говорить глупости с загадочным видом. Чем ты занят? - Было, у кого поучиться, - усмехнулся он не менее криво. – Думаю, - ответил он на вопрос. - Для разнообразия. Он помолчал немного, а потом решившись, или просто махнув рукой на осторожность и выдержку, признался: - Я, видимо, привык, что ты всегда выходишь сухим из воды. - Так оно и вышло, - легкомысленно отозвался Люций, махнув рукой, - я просто не все сразу понял, а когда понял, сделал осознанный выбор... Не относись к той, старой истории так серьезно... Я был тогда глуповат и делал какие-то нелепости... Я спросил, чем ты занят в плане работы. Все думаешь? Напрасно, от мыслей могут появиться заплаты на мантии. При этих его словах Снейп поморщился. - Я вообще забыл о ней, - ответил он. – А заплаты меня всегда волновали мало… не суть. Что ты? Я не следил за светской хроникой. Выглядишь блестяще. Впрочем, как и всегда. - Я? Получил наследство, выдал замуж свою мать... Сам себе хозяин, - Люций светски улыбнулся, - ищу себе подходящее развлечение. Вне политики. Например, наш милый старый Хогвартс. Ты знаешь, я занял место отца в попечительском совете. Десять против одного. Смерив спокойным и внимательным взглядом неопрятное существо перед собой, Малфой чуть качнул головой: - Наука делает с людьми страшные вещи. Что тебя сейчас держит здесь? - Мне лень двигаться, - усмехнулся он. – Разве я кому-то мешаю? Что же… поздравляю тебя, - насмешливо сказал он, левитируя к себе ещё один бокал. – Я собираюсь, пожалуй, напиться, - сообщил он Малфою. – Если тебе это интересно. Впрочем, не уверен, что это будет так уж любопытно… а пить в одиночество я не люблю. Потом проснусь и отправлюсь искать работу. Наука требует денег, видишь ли. - Могу помочь, - не обратив внимания на насмешку и вовсе проигнорировав тон Снейпа, Люций продолжал внимательно его разглядывать, - напиваться в подобном месте - на любителя. Если это твое - изволь. Могу предложить Малфой Мэнор. И потом с работой тоже есть идеи. - Прекрасно, - он кивнул, – что одно, что другое… буду благодарен. Было непонятно, издевается он или говорит серьёзно. - В таком случае, - Малфой поднялся, - я вернусь через минуту... И точно, не прошло и проклятой минуты, как Люций возник снова. - Идем, аппарируем с улицы, здесь без нас шумно. Северус встал. - Никогда прежде не был у тебя, - заметил он. Выглядел он вполне трезвым и спокойно-закрытым – как и всегда. – Идём. - В таком случае придется пользоваться камином, чего я терпеть не могу. Но другого выхода нет. Я и забыл, что ты никогда не был в поместье, - задумчиво сказал Малфой, пропустив Снейпа вперед себя на улицу, - мне казалось... Не суть. Камин так камин. - Тебе казалось, что я у тебя был? – всё-таки удивился Северус. Пожалуй, скорее от неожиданности, чем от чего-то ещё. - Да, - рассеяно отвечал Малфой, думая, видимо, о чем-то другом, - мне казалось, не важно. В огромной прихожей поместья царил полумрак. Казалось, что в этом месте вовсе жизни нет. Однако же через секунду после прибытия гостей объявились и засуетились эльфы. - Проходи и располагайся... Что ты будешь пить? И ужинал ли ты? - радушный хозяин улыбался. - Нет, но я не голоден. А что пить - всё равно, - он огляделся как-то очень тщательно. – Я бы просто посидел у огня, - сказал Снейп наконец. – Если ты не возражаешь. Он бросил на Малфоя тяжёлый пронзительный взгляд. - Тебе идёт это место. Что, впрочем, не странно… Мне нравится здесь. - Это мой дом, - сказал Малфой безо всякого выражения, - я здесь родился. В летней гостиной запылал камин, и стало чуть поживее. Люций достал два стакана и бутылку. Жидкость цвета жженого сахара, маслянистая и ароматная, полилась в граненый хрусталь. - Чем бы ты хотел заняться? Наукой? - Пожалуй, - ответил он, с удовольствием пробуя напиток. – Отменно… знаешь, чего я действительно хотел бы? – спросил он. – Сидеть где-нибудь в собственной лаборатории среди книг и никого не видеть. Думаю, от меня тогда даже был бы толк. Он усмехнулся. - Наши желания редко совпадают с нашими возможностями, но я мог бы устроить тебе небольшую загруженность и собственную лабораторию. А так же сносное жалованье, Северус, - выпив коньяку, Люций наконец почувствовал себя чуть лучше и закурил, - если тебе интересно работать. - Это, пожалуй, единственное, что мне интересно, - кивнул он. – На кого же я буду в этом случае работать? - поинтересовался он. - Уж не на тебя ли? Он снова поднес стакан к губам и сделал большой медленный глоток. - У тебя хороший коньяк, Малфой. Позволь? – он махнул палочкой на огонь, и тот запылал ярче. – Я замёрз, - пояснил Северус негромко. Снова разлив по стаканам роскошную выпивку, Люций велел какому-то ушастому дурачку принести из спальни плед, тот метнулся исполнять так, что чуть не расшиб лоб о косяк двери. - На меня? - Малфой покачал головой. - Я не содержу работников, у меня слишком капризный характер. Я могу предложить тебе место в школе, Снейп. Я говорил тебе уже, что вхожу в состав попечительского совета. К тому же я не думаю, что директор будет против. Ему нужен человек. Плед явился и был с почтением поднесен гостю. Малфой взял свой стакан и выпил, не смакуя, после чего продолжил курить сигару. Снейп на это предложение среагировал несколько неадекватно: он побелел и расплескал янтарную жидкость прямо на почтительно протянутый плед. В чёрных глазах плеснули ужас и… облегчение? Совершенно белыми губами он проговорил: - Место в Хогвартс, говоришь? - Да, в школе, – Люций, похоже, сделал вид, что именно так и следовало реагировать на его предложение, словом, не обратил внимания, разве что быстро убрал результат снейпова «восторга» с ткани. Не гоже мерзнущему человеку прилипать пальцами к пледу, - место преподавателя алхимии и зелий. Нагрузка небольшая. Не та, что была у Горация. Деканат тебе никто не даст. Тем временем следы означенного «восторга» с лица Северуса постепенно сошли, оставив только несколько излишнюю бледность. Он завернулся в плед и, молча долив себе коньяку, сделал большой глоток. - Ты полагаешь, что сумеешь убедить в этом Дамблдора? – почти уже с усмешкой поинтересовался он. - Убедить? - Малфой пожал плечами, с некоторым скептицизмом взглянув на собеседника. - Я не буду убеждать. Я поставлю перед фактом. В том случае, если ты не будешь носить коротких рукавов и вести пропаганду в открытую - ты неплохо с ним сработаешься. Дамблдор, - Малфой раньше никогда не произносил эту фамилию полностью, избегая ее и пользуясь либо презрительными сокращениями, либо безличной формой "директор". Что-то неуловимо торжественное было в этом звуке сейчас, - хоть и безумный Санта, но все ж нуждается в профессионале, а ты ученик, который умудрялся, я слышал, учить сокурсников еще в школе... Талант на лицо. Малфою явно смешно не было, поэтому, видимо, он вылил остатки коньяка в стаканы и явил на стол бутыль номер два. Все той же древней лозы провинции Коньяк. - Поставишь перед фактом? – Снейп с непередаваемой иронией посмотрел на собеседника. Что-то было ещё в этом взгляде – но оно скрывалось слишком хорошо, чтобы быть идентифицированным. - Видишь ли, Малфой, - он налил себе ещё и выпил сразу, - по некоторым причинам я не могу позволить себе быть навязанным… кому бы то ни было, - с лёгкой, еле заметной запинкой сказал Снейп. – Хотя твоё предложение мне и лестно… и я благодарен, - он снова усмехнулся очень мрачно, - но работать под началом Дамблдора, которому меня, как ты выразился, навязали… Ты слишком высокого мнения обо мне. Я и так… Он замолчал, оборвав себя, и снова наполнил свой бокал. - Снейп, - стальные, мертвые и страшные вдруг глаза Малфоя сузились до черных щелей, - ты рассуждаешь как девица-курсистка, которой предлагают некрасивый грубый и бесплатный секс. Я предлагаю тебе Работу. Аль... Директор пойдет на это, я готов составить пари. И пойдет по своей воле. Это была жутковатая пауза, в течение которой Малфой непринужденно выпил свою порцию и безо всякого стеснения налил следующую обоим. - Если у тебя есть другие обязательства, - погасив свой, по сути жуткий, взгляд, Люций улыбнулся светски, - изволь сказать. И мы поговорим о женщинах, любви, погоде, мародерах... Кстати, не замучили они тебя на последнем курсе? Я тут видел Поттера в министерстве. Он женился. - У меня нет никаких обязательств, - глухо ответил Северус, выдержав этот взгляд и вздрогнув лишь в тот момент, когда Малфой, оговорившись, едва не назвал Дамблдора по имени. Чёрные глаза умерли, и теперь в них не было видно ничего – только отражалась огненная пляска в камине и огненный же напиток в хрустале. – Разве что самомнение. Не более того. Но если ты говоришь, что Дамблдор согласится на это сам… я был бы очень… действительно был бы благодарен тебе, если б ты просто устроил мне с ним встречу, - он коротко глянул на Люция. – Тебе это покажется глупым, но я бы хотел поговорить с ним лично. А не через тебя. А вообще, – он посмотрел на Люция снова, теперь уже долго и внимательно, - скажи, с чего вдруг такая забота? Чем я заслужил? Он усмехался, но чернота глаз оставалась мёртвой. - Ясно, - коротко отрезал Малфой, безразлично скользнув взглядом по лицу бывшего соученика, - в четверг аппарируешь в Хогсмид в семь вечера. В заведении мадам Розмерты, наверху, тебя будут ждать. Я не при чем. Проболтаешься - я объявлю тебя дураком и невеждой с больным воображением, не смотря на мое к тебе отношение. Едва ли твой писк переубедит мои вопли. Но я готов сразиться, так что жди беды. Обо всем договоришься сам, я просто знаю, что тебе там место, остальное меня не касается. Все. Я устал... Давай поговорим о посторонних. Так что мародеры? Не дергали тебя? Снейпа на самом деле удивила такая реакция Люция, однако он ничем этого удивления не выдал. - Я уже не помню, - неохотно отозвался он. – Последний курс… мне не до того было. Но что ж мы всё обо мне да обо мне… скажи, ты не женился ли? - Я? Ах, да... Я сделал Нарциссе предложение еще на седьмом курсе. Она все думает. За меня или за этого дурня Блэка. Хотя... Может быть, просто думает. Я не запрещаю. Мне все равно. - И снова в стаканах явился коньяк, Малфой перестал сдерживать себя совершенно и выпил прежде, чем гость прикоснулся пальцами к бокалу. - Про меня не интересно. Если ты хочешь котировок с биржи, политических сплетен и пафоса по поводу кончины Аристотеля - я могу: на одном духу. Но мне лень и потом - я позвал тебя сюда не за тем. - А за чем? – спросил он, тоже выпивая быстро и разом. Что-то дёрнулось в глубине его глаз, но исчезло прежде, чем его стало возможно опознать. - Предложить тебе работу, - жестко и ледяно прошептал Малфой, и в его пустых, потемневших вдруг глазах сатанинскими огнями метнулось пламя камина, - и выпить с тобой без большой компании. Напиться, Снейп. Я довольно явно заявил о своих намерениях, разве нет? Ты считаешь меня кокеткой? - Ну так вот и давай напиваться, - усмехнулся он. Вышло горько и саркастично. – За предложение работы я тебе действительно благодарен. По-настоящему. Но за предложение напиться – больше, - он снова налил, теперь уже им обоим. – Давай просто пить… Люций, - вдруг стало заметно, что у него дрожат руки, и сильно. – И, - он пристально посмотрел на Люция с очень странным выражением, - ты менее всего похож на кокетку, Малфой. - Естественно, - хрипло отвечал Люций, выпив, - если бы ты сказал, что я похож на кокетку - я бы уничтожил тебя на месте. Не со зла, а просто из чувства протеста... Кокетство, на мой взгляд, гнуснейшее из зол. Выпьем. - Я не против, - странно ответил Северус, осушая и вновь наполняя стакан. Он пил коньяк абсолютно как воду – с тем же выражением и скоростью, с которым это делает измученный жаждой, но куда-то очень спешащий человек. – Напои меня, Люций, - попросил он вдруг устало – глаза, устремлённые на Малфоя, были абсолютно трезвы. - Договорились, - уже мертвецки пьяный Малфой умудрялся сохранять невероятно здоровый и спокойный вид... Скорее всего, он и пьян на деле не был... Ибо когда привыкаешь всецело к самому процессу, яды перестают отравлять. - И что ты делал все это время? Говори хоть что-нибудь, в молчании довольно трудно напиться, - однако и закрытые глаза не помешали ему четко и точно разлить очередную порцию коньяка по стаканам, - добивался принятия в Орден? - Да нет, - усмехнулся Снейп. – Скорее, это меня добивались, - он фыркнул, сообразив, что получился каламбур. – Я же безумно талантлив… как ты знаешь, конечно, - его движения, когда он пил, были точны и чётки. – Меня, наконец, оценили: предложили почётное место… Северус передёрнул плечами, словно от холода. Впрочем, ему действительно было холодно: не спасали ни плед, ни камин. Он придвинулся почти к самому огню, но и это не помогло толком… А вот коньяк помогал – правда, очень ненадолго, но всё же помогал. - Налей мне ещё. Ты обещал напоить, - напомнил он. – Вдруг у тебя получится? – в его голосе просквозила насмешливая надежда. - Здесь никого нет, - опять же не услышав, видимо, насмешки, отозвался Малфой, наполнив стаканы, - так что ничего интересного никто не увидит... Я не в счет. Пей, вероятно, это тебя согреет, у тебя синие пальцы... И ты, кажется, вознамерился подпалить свои ботинки. Велеть принести еще один плед? - Хорошая идея, хотя и бесполезная. Возможно, следует выпить чего-нибудь горячего, - он мельком глянул на свои привычно уже за сегодня ледяные руки, – пусть принесут, впрочем… и – я не специалист… скажи, коньяк греют? Он, усмехаясь как-то лихорадочно, снова посмотрел на Малфоя вполне трезвыми глазами. - Только идиоты и самоубийцы, я велю подать тебе чаю, - поморщился Люций и обещанное выполнил незамедлительно, - и плед, еще один... Живо! Это его "Живо", хоть и прозвучало не громко, однако же метания возобновились с такой интенсивностью, что начало казаться, что маленькие сердечки домашних эльфов еще чуть-чуть - и выскочат изнутри, и побегут вперед хозяев. - Ты болен? - переспросил он, когда суета закончилась. - Что с тобой такое? - Я дурак, и я это понял, - сухо и нервно ответил он, кривя свои тонкие губы. – Буду благодарен, если ты сейчас не ответишь, что знал это всегда. Принесли чай – от чашки шёл пар, но Северус выпил напиток залпом и чуть расслабленно и почти блаженно улыбнулся, чувствуя, как по телу разливается долгожданное тепло. - Отличная была идея, - признал он, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. – Ещё бы повторить, - он снова выпил коньяку, несколько медленнее и спокойнее, чем прежде. - Пригласи меня переночевать, - сказал он, помолчав. – Не хочу домой. - В твоем распоряжении спальня для гостей, на втором этаже. Я покажу, - отозвался Малфой, чуть усмехнувшись, - у меня давно не было гостей, а дураков в гостях и вовсе сто лет как... Хотя ты мне кем только не казался, но точно не идиотом. С чего вдруг такая /само/критичность, Северус? Между тем эльфы принесли чайный прибор из тончайшего китайского фарфора и накрыли крохотный столик у камина. Плед так же был явлен очень быстро. - Это не критичность, а реализм, - усмехнулся Снейп, берясь за наполненную дымящейся ароматной жидкостью чашку. – Впрочем, не важно, - сказал он, заворачиваясь и в принесённый плед. Выглядел он теперь почти забавно, если бы не мрачное и слишком трезвое выражение бледного совершенно лица. – А чем занят теперь ты, Люций? - Тебе покажется все это скучным. Котировки биржи, падения курсов, министерские сплетни... Не интересно, - пожал плечами Малфой, - я занят деньгами и карьерой. Это скорей демонстрируют, чем описывают словами. Люций налил еще коньяку и с удовольствием выпил. Дело было даже не в том, что хотелось напиться, еще час назад он был уже мертвецки пьян, а просто интересно было знать пределы своих возможностей... Пока возможности казались неограниченными. Правда, с каждой рюмкой мир становился все темнее и темнее, хотя должен бы наоборот расцветиться салютами и фейрверками. Этот феномен занимал Малфоя уже давно... - Я скучен, Снейп. - Я тоже, - пожал Северус плечами. – Что, в принципе, вполне закономерно, - мрачно усмехнулся он. – В мертвецах нет и быть не может ничего занимательного. Это был бы нонсенс, согласись. По внешнему виду казалось, что коньяк на него не действует вовсе, но говорил он всё же странно. И дрожать так и не перестал – впрочем, дрожь эта вполне органично вписывалась в его нынешний образ. - В мертвецах, - повторил Малфой негромко. В его прозрачных стальных глазах плеснуло что-то странное, какая-то полустертая эмоция... Даже отголосок, слабое эхо эмоции, - с чего ты взял, что мы оба мертвы? Я не чувствую себя покойником... Я чувствую себя машиной. Разница есть. - он улыбнулся снова, одними губами, несколько кривовато и не без сарказма. - Кстати, Поттер женился... Я видел его в министерстве, он теперь аурор или что-то вроде того... Хотя не думаю, что это тебе интересно... - Неинтересно, - отрезал Северус. Помолчал и добавил, - и ты, значит, всё же женишься. Бедная Нарцисса… впрочем, - он пожал плечами и отпил ещё чаю. - Мы мертвы давно и оба, и ты сам это знаешь, - устало сказал он, ставя пустую чайную чашку на столик и вновь берясь за коньяк. – Но могу не помнить об этом… если хочешь, - он прикрыл чуть дрожащей сейчас рукой глаза и проворил глуховато, - меня все эти годы поддерживала мысль о том, что та история для тебя всё же закончилась без следа. Я был наивен и глуп. Что неприятно. - История, - Малфой снова наполнил стаканы, - история... Скажем так: она только началась в Запретном. Ну, ты-то это начало видел из кустов. А теперь все идет своим чередом, я даже доволен, что все так обернулось. Лорд очень ловко поймал меня, я уважаю ловкость, Снейп... Ну а теперь, когда вся эта чушь позади, я могу считать себя первым из вас, хотя меня и не обхаживали так, как тебя, например. Тебя ведь приласкали, Северус, верно? Оценили твой мощный гений. Тарам-парам... Малфою было смешно. Снейп дёрнулся, будто от удара. В чёрных, непроницаемых обычно глазах вдруг плеснула боль. Отставив стакан, он молча стиснул подлокотники и, наконец, проговорил: - Верно. - Прости, если задел, - заметив подобную реакцию, Люций предпочел извиниться. Ему вдруг стало жаль этого больного, насквозь озябшего человека. Потому что такое с собой человек может сделать только самостоятельно. "Я не лучше, в конечном счете", - он покачал головой и подал стакан Снейпу. - Выпей и успокойся, не хватало еще лихорадки... Северус посмотрел с недоверчивым удивлением, но стакан взял и даже послушно выпил. Ответил: - Ты прав, Люций. Я попался очень примитивно и глупо. Он пожал плечами и усмехнулся - невесело и негромко. Сейчас ему вдруг стало всё равно - пусть Люций передаёт его слова. Возможно, это даже выход. От выпитого сейчас коньяка почему-то стало ещё холоднее... - Я не думаю, что это было примитивно, - возразил Малфой, закурив, - нашему господину примитивность не свойственна, Северус, если ты не успел еще заметить. Он просто нашел твои слабые места и... И погладил тебя по ним ласково. В целом сыграл так же, как и со мной с разницей в знаке. Ловко. Люций усмехнулся с убийственной иронией. - Это достойно как минимум уважения, а ты, кажется, вовсе зол на Лорда, или мне показалось? - Да нет, отчего же? – возразил Снейп. – Я зол на себя… а Лордом я восхищён. Я не сказал, что он действовал примитивно, - пояснил он, снова налив себе коньяку. – Я сказал, что я попался глупо. Это – не одно и то же… - Мы все попались глупо, - отрезал Малфой, - слава человеку, который из таких умных ребят сделал идиотов. Я хотел бы обладать такими данными. Ладно, довольно об этом. Ты выглядишь дурно, хочешь, я провожу тебя в спальню? - Нет! – почти выкрикнул Северус. – Я бы не хотел сейчас оставаться один, негромко признался он. – Я хочу ненадолго перестать помнить, кто я и каков… И потом - ты меня ещё не напоил, - усмехнувшись, добавил он. - Задачка не из простых, - очень внимательно взглянув на собеседника, заметил Люций, - но что с тобой... Какого дьявола ты довел себя до такого состояния? Жить надоело? Значит, я зря вожусь с тобой, работу тебе предлагаю с некоторым риском для себя, - он скривил губы, - ты болен или ты просто сумасшедший? Объясни мне. Я должен знать, во что решил вляпаться по старой памяти... - Я просто устал, - вполне честно ответил Снейп. – Выдохся… так что скорее всё-таки болен. А жить, - он пожал плечами, - я слишком недолго делал это, чтобы мне могло надоесть, - он неожиданно взглянул Люцию прямо в лицо, и в его глазах отразилось каминное пламя. «По старой памяти…» Слова всколыхнули в нём что-то, и теперь оно ворочалось внутри, царапая и раздирая его. - Хорошо, - проговорил Малфой тихо, - болезнь лечится, безумие - нет. Уже хлеб. Взгляд Снейпа внезапно сделался невыносимо странным, захотелось то ли ударить его, то ли... - Все это ерунда, пройдет, - еле слышно пробормотал Люций и ласково прикоснулся кончиками пальцев к щеке Северуса. Погладил невесомо и убрал руку. - Выпьем. Замерев от этого нежданного прикосновения, Северус, кажется, даже перестал дышать. - Пройдёт, - выдохнул он, когда оно закончилось. Пока оно длилось, то, внутри, тоже замерло, а теперь вот будто сорвалось с цепи и устроило бешеную пляску, разнося все его внутренности в клочья. Выпитый коньяк, казалось, лишь подлил масла в огонь. Во вновь устремлённых на Малфоя чёрных глазах всё рушилось. - Выпьем, - повторил Люций, - это не помогает, но все равно занятие. Он первым отвел глаза, потому что смотреть было почти физически ощутимо больно. Но что-то было в этом... Щемящее и сладкое. "Никогда больше", - он улыбнулся криво, изучая свой стакан. - Ты живешь один? И вообще... Где ты живешь, Снейп? - это был не очень ловкий перевод темы, но попытку стоило сделать. - Ты представляешь себе кого-то рядом со мной? - искренне изумился он. – Я живу… в Лондоне. Тебе там не понравится. Он продолжал смотреть – взгляд его был вполне ощутим физически, ничуть не хуже, чем прикосновение. Стакан в его действительно каких-то синеватых пальцах слегка подрагивал. - Почему нет? - глуховато отозвался Малфой, выпив. - Ты мнишь себя чудовищем, а на деле это вовсе не так. И я могу себе представить тебя рядом с кем-то... Это не такая уж фантастика. Ты никогда не умел смотреть на себя со стороны, Снейп. - Зато ты умел, - ответил он. – Мне по-человечески жаль того, кто окажется… да и – я не уверен, что сам хочу, - в его голосе не было ни злости, ни агрессии, ни насмешки – ничего. Он качнул головой. - Я вовсе не мню себя – ничем… чудовищем, - он усмехнулся, - тем более. Просто – живым не место рядом с трупами, а два мертвеца рядом… абсурд. Его рука дрогнула, как будто он хотел… Не важно. - Да что ты заладил: трупы, трупы! - поморщился Малфой. - Любое слово, повторенное сто раз, становится бессмыслицей или наоборот воплощается материально. Ты что, так держишься за свой саван? - Может, как раз наоборот? – усмехнулся он. – Но – ты сам задаёшь странные вопросы… а впрочем – задавай, - перебил Снейп сам себя. Спросил, - скажи, ты в самом деле видишь меня с кем-то? Он неожиданно мягко улыбнулся, черты разительно изменились от этой улыбки, и даже глаза, казалось, потеплели. Он всё смотрел в лицо Люцию – а то, внутри, разодрав всё, что обнаружило, теперь - видно, заскучав - принялось выбираться наружу… - А почему бы нет? - повторился Малфой, пожав плечами. - Возможно, я чего-то недопонимаю... Когда ты перестаешь горбиться и смотреть на всех волком... Можно увидеть неплохого человека. Северус чуть вскинул брови. Он почти было согрелся, но эта неожиданная реплика отчего-то вернула холод, и чтобы унять сильную частично от внезапности дрожь, он был вынужден обхватить себя руками. Жест вышел неожиданно трогательным и каким-то, пожалуй, жалким. - Ты уникален, Люций, - ответил он, улыбнувшись с внезапно мягкой иронией. – Никому ничего подобного никогда в голову не приходило… - Я уникален, Северус. Мне странно, что ты только что это осознал, - Малфой выпил еще и тихо рассмеялся, - а у тебя есть идиотская манера все и всех обобщать. Если бы ты обратил внимание на мир, может быть, что-то интересное для себя и о себе бы узнал. Хотя... Какого черта я тебя жизни учу? Я пьян. Извини. - И что же такое я бы узнал? – заинтересовался Северус. Беседа вывернула в странную сторону. – Вероятно, я пьян тоже, потому что я не против твоего учения… кто-то же должен учить меня… иногда. - Узнал бы, что не бывает такого урода, которому не нашлось бы пары, Снейп, - усмехнулся Малфой, явно кого-то цитируя, - ты слишком невысокого о себе мнения. Я считаю, что неоправданно. Я могу судить. - Ты – можешь, - согласился он, вдруг задохнувшись, - никто не сказал только, что эта пара будет согласна с выбором… Чёрные глаза, устремлённые на Люция, расширились, выпуская на миг саму сущность того жалкого существа, что сидело, кутаясь в пледы, перед хозяином Малфой-Мэнор. - Значит, будет другая, - даже очень не трезвый мозг Малфоя мгновенно воспринял и обработал информацию извне, - давай не будем об этом, я вижу тема неприятна тебе. Если хочешь, вовсе помолчим. - Ты собирался учить меня жизни, - напомнил ему Северус. Бешеная пляска в чёрных омутах продолжалась, но в целом внешне он выглядел уже вполне спокойным. – Я не хочу молчать… если не возражаешь. От тишины трезвеешь. Давай ещё выпьем, - предложил он, разливая совершенно твёрдой рукой остатки коньяка из бутылки. Второй на этот вечер. – Я надеюсь, у тебя есть ещё? - Естественно есть, - пожал плечами Люций. Бутылка была извлечена из резного шкафчика красного дерева и выставлена на стол, - есть люди, которых бесполезно убеждать в очевидных вещах - некоторые зовут таких людей упрямыми ослами. Кстати, я ничему не могу тебя научить. Я сам бы научился кое-каким полезным вещам. - Каким? – казалось, он удивился. – Кстати, - Снейп вынул из кармана небольшой флакон и поставил его на стол. - Что ты думаешь о похмелье? – спросил он. – Если не полагаешь его необходимой составляющей завтрашнего утра… Так каким вещам ты бы научился… и – у кого? - Похмелье, - проговорил Люций задумчиво, - естественная расплата. Без него вся затея - ничто. Я воздержусь. А если б было у кого, я бы научился сочетать внутреннее и внешнее. Гармонии, понимаешь... Но я не видел ни одного гармоничного человека. Хотя... Видел. Но не успел ничему у него научится... Выпьем. - В каком смысле ты понимаешь гармонию? – заинтересовался Северус, задумчиво посмотрев на флакон, но не притрагиваясь к нему. – Если как именно соответствие, а не красоту. Скажи… и как бы ты тогда должен был выглядеть? – спросил он после некоторой паузы. - Красота, которая знает, что она красота - уродство, Снейп, - Люций был пьян мертвецки, иначе бы ни одно живое существо не услышало от него такого... Бреда? - парадокс? Нет... Видишь ли, я довольно странно смотрю на вещи. Я люблю стабильность. Я ее ценю. Красота внешняя - чушь! Пару десятков лет - и от нее не останется и следа... Если ты урод внутри, твое уродство вылезет на поверхность вместе с морщинами... я в старости стану чудовищем. Мной будут пугать детей. Выпьем, - что Малфой и сделал без промедления. - Я никогда не стану целым, я зависимый дурак. Оставим это. Смотри на обложку, сделай милость! - Знаешь, - сказал Снейп, вставая и подходя к нему, - а я никогда не считал тебя красивым, - он придвинул кресло практически вплотную и сел, пристально глядя в лицо Малфою. - Ты не дурак, Люций, - неожиданно серьёзно и мягко сказал он, касаясь самыми кончиками пальцев тыльной стороны его руки. - Зато ты мне кажешься красивым, - отрезал Малфой, сжав ладонь в кулак, как-то резковато. И усмехнулся со своей неподражаемой иронией, - мне всегда нравились странные люди... - У тебя извращённый вкус. Даже слишком, - улыбнулся Северус, наполняя бокалы и протягивая один Люцию. - Если бы это сказал не ты и не сейчас, я бы счёл это неудачной шуткой, - добавил он. – Так я тебе нравлюсь? - Да, - тряхнул волосами Малфой и залпом выпил, - ты опять же кажешься мне... Мне всю дорогу что-то кажется. Ты красив. Верно. Просто слепенький мальчик двадцати одного года не видит этого. Все! Довольно, отвяжись... Хватит допросов! Я устал. Чёрные глаза опять плеснули на него болью – и нежностью, неожиданной, неправильной и непонятной. Северус послушно умолк, но смотреть не перестал – и, может, лучше бы говорил… Он сидел - измученный, замёрзший и непривычно, неестественно раскрытый, сидел и держал в чуть подрагивающих руках тяжёлый хрусталь, на диво этим рукам не идущий. Казалось, он то ли ищет что-то в лице Люция, то ли уже нашёл и теперь пытается не упустить – или хотя бы запомнить… Малфой склонил голову, занавесив лицо волосами. Его сильные, длиннопалые руки метнулись к вискам и тут же судорожно остановились на полдороге, словно он не позволил себе какой-то привычный, естественный жест. Какое-то жутковатое напряжение. Звенящее и натянутое до боли напитало воздух до предела. - Иди к себе, - проговорил Малфой, хрипло и тихо. Это была просьба. Не приказ как обычно... Удивительная, единственная в своем роде просьба. Снейп вздрогнул. Он бы и пошёл – непременно пошёл бы, будь он хотя бы чуть менее пьян. Но выпито сегодня было слишком много – даже для него… И потому он и сделал то, что сделал. Впрочем, он даже встал и действительно пошёл было к дверям. Не получилось. Не сумел… Он вернулся и, подойдя к креслу, в котором сидел Малфой, быстро, отчаянно, решительно присел на подлокотник и обнял Люция, зарывшись лицом в его белые волосы. И замер так, обнимая крепко и пронзительно, готовый сейчас расплатиться за эту немыслимую вольность сполна. - Я же просил, - выдохнул Люций, - почему ты всегда все делаешь наоборот? Но не пошевелился, только рука несколько судорожно сжала запястье Снейпа. - Привычка, - тихо ответил тот, не двигаясь. Он был неожиданно тёплым и спокойным и обнимал, будто пытался то ли закрыть от чего-то, то ли согреть, а может, сам прятался, держался и грелся о него… Прошло довольно много времени, прежде чем он накрыл руку Люция своей и тоже сжал. - Не гони меня, - еле слышно попросил он. Малфой склонил голову и прикоснулся губами к этой теплой и ласковой руке. Наверное, подобной близости едва ли хватило бы для того, чтоб растопить вечную мерзлоту, давно уже набиравшую силу и мощь изнутри, но... Наверное, все просто были пьяны и отвратительно одиноки. - Прости... Побудь со мной, - проговорил он, прикрыв глаза, - ты мне нужен. - Спасибо, - негромко отозвался Снейп. - Ты мне тоже. Северус очень мягко, тихо и нежно прикоснулся губами к светлым волосам Люция и замер так – надолго… Прошло много времени, прежде чем он поцеловал его снова – так же осторожно и ласково, и так же тепло и тихо. Ему хотелось лечь, просто лечь рядом, так же обнимая и отогревая и отогреваясь самому, но он более всего на свете боялся любым лишним движением разрушить ту хрупкую нежданную близость, что возникла вдруг между ними. Возможно, она была ненастоящей, только кажущейся – от коньяка, усталости и одиночества – но она была… Он медленно и глубоко вдохнул запах его волос – дымный, лёгкий – и крепче прижал Люция к себе. «Я – твой…» Но – он не решился это произнести вслух… Просто думал, так сильно, как только мог… Малфой едва ли услышал эту мысль, но не почувствовать не мог. - Идем спать, Северус, - проговорил он, с трудом разлепив губы, - я устал пить, сидеть здесь и нести всякий бред. Идем спать. Я хочу, чтоб ты спал со мной сегодня. - Спасибо тебе, - повторил Снейп в ответ, вставая и помогая – возможно, и без всякой необходимости, просто из переполнявшей его горькой нежности и невозможности оторваться – подняться и Люцию. Они были практически одного роста. Встав, Северус не удержался и прижался щекой к его щеке. - Я буду с тобой сегодня. – И всё-таки это прозвучало, - я – твой… - Мой, - эхом откликнулся Люций, находя губами его губы и утопая в чужой и собственной внезапной нежности. *** В спальне было сумрачно, и жарко пылал камин. В отличие от общей помпезности и дорогостоящей роскоши Малфой мэнор, это место носило отпечаток сдержанного изящества и той элегантности, которая происходит из простоты и порядка. - Моя комната, - проговорил Малфой, улыбнувшись мягко, - устраивайся... Так и не выпустив Люция из объятий, Северус вместе с ним опустился, не раздеваясь, на кровать. Приподнявшись на локте, он наклонился и теперь уже сам прижался губами к его пахнущим сигарой и коньяком губам – осторожно и пронзительно-ласково. От такой нежности заходятся и замирают сердца… Отогревшиеся невесть когда и как, пальцы Северуса легли на лоб Люцию, убирая невесомые светлые пряди. Глаза в глаза… Чёрные сдались, раскрылись доверчиво и нежно – и смотрели, смотрели в прозрачную льдистость серых… Малфой улыбнулся едва заметно и немного странно. - Ты прекрасен, - проговорил он практически беззвучно, зарываясь пальцами в смоляно-черные волосы Северуса. В промороженных до дна глазах медлительна, но неотвратима, наступала весна. Снейп чуть вздрогнул, услышав… и – улыбнулся. Когда-то очень давно Малфой уже видел такую улыбку – однажды. Чёрные глаз
Вольные commentщики: Часть четвёртая. Утро 7 апреля 1979 года Было за полдень, когда Малфой изволил открыть глаза. Сны ему снились жутковатые и странные, но это никак не повлияло на его настроение с утра. Осторожно освободившись из объятий Северуса, он поднялся, накинул тонкий шелковый халат и подошел к окну. Природа чему-то радовалась с веселым буйством идиота. Все сияло и цвело... Дурацкое время года. Рядом возник кто-то из эльфов, Малфой редко знал их по именам. В полголоса дав распоряжения насчет завтрака, он сам растопил камин и устроился в кресле напротив. Время для туалета у него еще будет. Сейчас хотелось просто посидеть в тишине... *** Снейп проснулся от тишины. Не от одиночества – оно было привычно и естественно, и единственная эта неодинокая ночь не могла, разумеется, изменить ничего. Но тишина, установившаяся с уходом Малфоя, стала в какой-то момент настолько всеобъемлющей, что разбудила Северуса. Некоторое время он лежал, не двигаясь, постепенно вспоминая и осознавая произошедшее. Ощущение было… странным. Наконец он открыл глаза и сел на постели. Оглядевшись, он увидел Малфоя, молча сидевшего в кресле у камина. Следовало сказать что-то… - Привет, - проговорил Малфой, не оборачиваясь, - к чему снятся волки? Северус вздрогнул от неожиданности и разозлился на себя за это. - Смотря как и кому, - усмехнулся он, оглядываясь в поисках одежды. Оной не обнаруживалось. - Кто из вас кого ел? - Возьми халат, Северус, он на стуле справа, - Малфой глянул на него через плечо, кривовато улыбаясь, - снится всякая дрянь... В конечном счете горло разодрали мне. А что, это имеет какое-то апокалипсическое значение? - Ты не к тому обращаешься, - возразил Снейп, моментально облачаясь в указанную одежду. Сразу стало легче и правильнее. Он встал, плотно запахнув халат, и, ощутив привычный холод, тоже подошёл к камину. – Никогда не был силён в предсказаниях… так что с этим – к Нарциссе, - он помолчал немного, но потом сказал все-таки, - не подумал бы, что тебе снится подобное… ты очень тихо спал. От этих слов на него нахлынула волна мучительной неловкости, и он, скрывая её, наклонился к пламени, вытянув к нему мгновенно снова заледеневшие руки. Хотелось есть. - Я просто спросил, - равнодушно отозвался Малфой, - мне часто снятся волки, не важно... Будем считать, что это к дождю. Завтрак будет через пятнадцать минут. Ты хочешь принять душ? - Пожалуй, - согласился он. На самом деле, мысль о льющей сверху тёплой - или пусть даже горячей – воде вызывала сейчас в нём просто физической отвращение… но зато это дало бы возможность успокоиться и счесть, наконец, случившееся чудесным, но полностью законченным и отошедшим в прошлое эпизодом. К тому же на подобные вопросы вообще не принято отвечать «нет». - В таком случае, - чуть улыбнулся Люций, - встретимся через пятнадцать минут в столовой. Я не хочу тебя смущать предложением принять душ в моей компании. Твои вещи почистили и привели в порядок, их принесут. Какого… Северус бросил на Люция быстрый и мрачный взгляд. Да нет… не похоже было, чтобы тот издевался – хотя, на самом деле, чёрт разберёт этого Малфоя. - Ну отчего же, - язык мой – враг мой… это точно про него, Северус сейчас это совершенно ясно понял. Вот сейчас он согласится – и что, скажи, ты будешь делать, болван? Люций преспокойно поднялся, подошел почти вплотную, крепко взял за плечи Северуса, притянул к себе и поцеловал властно, глубоко, нежно... - Это будет забавно, - выдохнул он через минуту и тихо рассмеялся - идем. И вся его хвалёная холодность полетела к чертям… Сердце его от этого нежданного поцелуя забилось с такой силой, что начали вздрагивать обрамлявшие бледное лицо смоляные грязные пряди. Чёрные глаза, глянувшие в лицо Люцию, были растеряны и совершенно пьяны. Он моргнул, проясняя взгляд, улыбнулся и уже сам притянул его к себе и поцеловал, жадно и нервно. - Идём, - отозвался Северус. Теплая ласковая вода, чистота, нежность... Утро начиналось очень не плохо. - Тебе правда настолько на себя наплевать? - шепотом спросил Малфой, с интересом разглядывая своего первого и единственного любовника. Отец бы непременно счел это извращением и дурным вкусом, но Люций обладал весьма оригинальной точкой зрения на человеческую красоту, нередко диаметрально противоположной общепринятой. Он многие вещи видел иначе. И естественно считал свой взгляд самым приближенным к истине. *** Нежность… её было слишком много за последние сутки. Северус таял в ней как какой-нибудь слюнявый мальчишка, не выдержав её натиска и силы. Сейчас даже льющаяся сверху тёплая жидкость казалась правильной и приятной. Он всё пытался – и никак не мог оторваться от Люция, всё время касаясь его – хотя бы слегка, но касаясь – будто чтобы убедиться в его реальности. Вопрос застал его врасплох: он удивлённо вскинул брови и, даже не успев подумать, ответил на него честно: - Да нет… в каком смысле? Естественно, ему не было на себя наплевать! Он всегда чрезвычайно заботился о том, чтобы его тело как можно лучше исполняло все возложенные на него функции – понимая, что оно, в сущности, единственный незаменимый его инструмент. Даже палочку можно приобрести новую, а вот если что-то непоправимое случится с его телом… Поэтому вопрос Люция показался ему очень странным. Малфою стало смешно. - Нет, ничего, я забыл, что в галактике Каллеан такие вопросы звучат абсурдно, - с убийственной иронией отозвался он и кинул Северусу огромное мягкое полотенце. - Прикосновение некоторых вещей приятней магии, - заметил Люций, все еще посмеиваясь, - ты голоден? Он машинально поймал полотенце и завернулся в него, вновь ощущая некоторую неловкость от своей наготы. - Очень, - признался он: даже одна мысль о еде мгновенно наполнила рот голодной слюной. – Всё же я предпочёл бы палочку, - пробормотал он, неловко отжимая мокрые чёрные пряди. Ощущение собственных мокрых волос он ненавидел вполне искренне. И довольно сильно. Впрочем, ненавидеть сейчас не получалось, но неприятно было весьма. Он скривился, пытаясь управиться с помощью полотенца… Получалось средне – особенно с непривычки. - Никто не запрещает, - улыбнулся Люций, которому, очевидно, нравились самые странные вещи, - все здесь, бери и действуй. А потом идем в столовую... У тебя есть какие-то дела сегодня? - Никаких, - он одним взмахом привычно высушил волосы и удовлетворённо улыбнулся, снова наглухо заворачиваясь в длинный, до пола, халат. – А что? Ну вот… стало как-то очень хорошо и спокойно. Он улыбнулся Люцию – не так светло и открыто, конечно же, как… не важно… - но всё же именно это была именно улыбка. Нормальная улыбка нормального человека. Снейп выглядел странновато: в халате – роскошном, шёлковом, но всё же – халате, а не мантии, с непривычно блестящими волосами… Чистые, они оказались неожиданно тяжёлыми и какими-то яркими и постоянно норовили закрыть ему лицо – Северус морщился досадливо и всё время откидывал их назад. - Я просто спросил, не торопишься ли ты, - пояснил Малфой, продолжая внимательно и беззастенчиво разглядывать его, - это здоровый вопрос в данной ситуации, Северус. Я интересовался, сколько еще времени я смогу находиться в твоем обществе. Снейп глянул на него подозрительно. Нет… Вроде бы в этих словах не было издёвки. - Я уже говорил тебе, что ничем не занят, - ответил он, успокаиваясь. – Так что, - он пожал плечами. Бесстыдный в своей откровенности взгляд Малфоя смущал его – он инстинктивно поправил полы и так идеально запахнутого халата и отвернулся к зеркалу. - Пойдём завтракать, - попросил он. – Я безумно хочу есть. И всё же… пожалуй, в этом было и что-то очень приятное… *** Завтрак подали в летней гостиной, как обычно. Ушастая шушера привыкала к причудам нового хозяина с успехом. Люций улыбался, не отводя взгляда от лица своего гостя. - У тебя глаза сияют, - заметил он тихо, - или это свет так падает? Северус смутился, тут же рассердился на себя за это, тряхнул головой, привычно занавешиваясь волосами: - Не знаю, - он торопливо отпил обжигающе горячий кофе и закашлялся. Да что, в самом деле, - выглядел он забавно: сквозь густую чёрную занавеску волос был виден только нос. В конце концов он откинул волосы и всё-таки посмотрел Малфою в лицо. - Я не знаю, - повторил он. – Я же не вижу себя со стороны. Что ты так смотришь? - Так, - отозвался Люций, чуть пожав плечами, - мелочи... Ты помнишь наш вчерашний разговор о работе? - Помню, - кивнул он. Вот эта тема была понятна и привычна… но… было жаль возвращаться к реальности. Хотя и правильно. - Будет забавно, ты - преподаватель. Кого угодно могу представить в этой роли. Но тебя… - Малфой пожал плечами. - Однако во многих других ролях я тоже не мог тебя представить, но, - он протянул руку и легонько коснулся пальцев Северуса. - Профессор... Надо же… кажется, Северус начинал привыкать. - Подожди ещё, - усмехнулся он, замирая от этого прикосновения. – Я… не могу я… так… я должен сперва сам поговорить с, - он запнулся, - Дамблдором. Он посмотрел встревожено, опасаясь, что подобная настойчивость не понравится его… Малфою. А потом не удержался и всё-таки тоже мягко коснулся пальцев Люция. - Северус, - Малфой тихо рассмеялся, - с таким серьезным лицом можно сразу в директора. Ну, что тебе мешает... Расслабься хоть немного. Я что, утомил тебя? - Нет! – торопливо – слишком – ответил он и, наконец, рассмеялся. – Нет, - повторил он, улыбнувшись. – Это всё просто с непривычки. Мне… мне хорошо с тобой, - произнёс он совершенно немыслимую фразу. - Отлично… - шепнул Малфой и как всегда повел себя непредсказуемо: поднеся к лицу ладонь Северуса, он невесомо и очень нежно ее поцеловал, - можно бездельничать весь день... Я отменю встречи. Составишь мне компанию? Всё было легко и звонко… и Северус, встав и шагнув вперёд, опустился на пол у ног Люция и, склонившись, спрятал лицо у него на коленях.
Вольные commentщики: Часть пятая. Мир 19 декабря 1981 года - C Поттером мне понятно, - Люций лежал, почти не шевелясь, разве что пальцы невесомо перебирали прядки черных волос Северуса. Глаза прикрыты, выражения никакого, - он был крайне мерзок, хотя о мертвых либо хорошо... И так далее. Хотя... Северус не вздрогнул, как сделал бы прежде. До тюрьмы. Он застыл, окаменев и разом перестав чувствовать лежащего рядом человека. Ответил – как-то жёстко и яростно: - Я этого не хотел. - Почему? - все так же спокойно переспросил Малфой, приоткрыв глаза. - Потому что это должен был быть я! – выпалил он, резко разворачиваясь лицом к Люцию. Его некрасивое лицо исказила ненависть. - Или я – или никто! Я не собирался делать этого чужими руками! – почти выкрикнул он. - Тише, - попросил Малфой, подавшись немного назад, - не сходи с ума. - Реакция Северуса его удивила, хотя он приблизительно знал, что мародёрствовавшие гриффиндорские идиоты Поттер и Блэк досаждали Снейпу весьма серьезно. Но это было... Несколько лет назад. - Ты их всех ненавидишь до сих пор? Объясни, почему вот так? - Потому что я обязан ему жизнью! – он буквально выплюнул это Люцию в лицо. - Поттер спас тебе жизнь? - тут Малфой действительно оказался несколько выбитым из колеи. - Какой бред... Северус, - прижав его к себе, спокойно и тихо продолжил Люций, чуть помолчав, - хватит... довольно злиться. Он подох, Блэк в Азкабане, а третий… Третий получил по заслугам. И как всегда, о четвертом ничего. - Спас, - глуховато ответил Снейп, устало прижимаясь к Люцию и пряча лицо у него на плече. – Это самая идиотская история из всех… я обещал никому не говорить, но теперь, наверное, можно. Ты хочешь узнать? Он, наконец, тоже обнял его. Малфой всегда действовал на него… стабилизирующее, что ли. Такой… якорь. - Да, это настолько дико звучит, что... Объяснись, - поцеловав его в висок, Люций чуть усмехнулся, - должно быть это невероятная история. От чего он тебя спас? - От Люпина, - усмехнулся он, так и не вынырнув из его плеча, но обняв его и положив руку к нему на затылок. – Они… ладно. Блэк как-то заманил меня под иву. Впрочем, я и сам… тьфу, - тряхнул головой и заговорил уже спокойнее. – Я сам виноват – я пытался выяснить, куда все они временами пропадают… вот Блэк меня и пожалел, и дал, так сказать, наводку. Я и полез – как последний кретин. Ты знал, что Люпин – оборотень? – усмехнулся он, еле заметно вздрагивая и прижимаясь к Малфою ещё тесней. – А было полнолуние… так что Поттер, возможно, спас меня даже больше чем от смерти. Уж не знаю, откуда он там взялся. Такая вот история. Он замолчал, устало и выжато, и прикрыл глаза. В полумраке все цвета терялись. Люций не вздрогнул, не напрягся ни единый мускул. - Я не знал... Что Люпин оборотень, - проговорил он глуховато, но ровно, - странная история. Оборотень. Вот почему ты его на дух не переносил... Ясно. - "Вот такая неизлечимая болезнь" - дышать было больно. - И что... За что ты так их всех? Северус понял... Просто почувствовал – и понял. Обругал себя последними словами, обнял его – сильно и немного нервно… он всё теперь делал нервно, после Азкабана, и будет ещё долго, наверное. Ответил: - Именно. Впрочем, не всех… и по-разному. На самом деле, по большому счёту, я им… Блэку, должен быть благодарен, - с горькой усмешкой сказал он. – Меня эта история навсегда излечила от страха… как такового. Что удобно… но уж очень мерзко. Он снова замолчал, постепенно осознавая вдруг – именно сейчас – что всё. Он дома. - По-разному? - чуть улыбнувшись, переспросил Люций, прикоснувшись губами к его волосам, - как именно? Они же сросшиеся сиамцы. По крайней мере, Блэк с Поттером, Петтигрю что-то вроде хвоста, а... Люпин... Словом, я думал ты их всех скопом терпеть не можешь. - Петтигрю – трус и не стоит ненависти, - скривился он. В люциевых объятьях было хорошо… всегда было хорошо, а теперь он, наконец, отогревался в них и оживал постепенно после дементоров и всякой другой дряни. Северус закрыл глаза и слегка расслабился, и потому заговорил довольно спокойно, - не будем о нём… Люпин, - он слегка запнулся, подыскивая верные и в то же время нерезкие слова. - Люпина я тогда по-настоящему испугался. Животным совершенно ужасом… и вот этого я простить ему не могу, - глуховато добавил всё-таки он. – Своей трусости. Нас ведь учили справляться с оборотнями… а я даже не попытался. Просто стоял и… Он сжал кулаки и замолчал, тяжело и очень медленно дыша и буквально вжимаясь лбом в плечо Люцию. - Я бы тоже испугался, - не без иронии заметил Малфой, его теплые сильные руки довольно бесцеремонно начали новую ласку, - уже представить себе, что гриффиндорский скромник внезапно оброс шерстью и совершенно озверел - жутковато. Но твой страх страшнее, Северус. Пока ты боишься теней из прошлого, они гораздо реальней тебя самого. Люпин... Ему не повезло больше. Это была проблема, неожиданный удар со спины. Если б он знал раньше! Сразу... В лоб... "И что бы изменилось?" - спросил кто-то, у кого никогда не находилось ни извинений, ни доводов "за", ни жалости. Хотелось выпить. - Наверное, - отозвался Северус, с жадностью поддаваясь этим уверенным рукам. – Ты во всём прав… однако согласись, что лучше бояться теней, чем чего-то в реальном мире. Понимаешь… я тогда настолько испугался, что потом уже больше не мог… вовсе не мог бояться. Поверишь, я даже Лорда не боялся, - коротко усмехнулся он. – Весь мой страх закончился там, под ивой… ты понимаешь, почему? Почему я с тех пор потерял эту способность? - он весь словно вибрировал – то ли от ласк, то ли от нервного перевозбуждения… - Я понимаю, - прошептал Малфой едва слышно, - но при чем здесь в таком случае ненависть? Ты ему благодарен должен быть... Бесстрашие нередко очень полезная штука. Если есть разум. - Губы мягко, но настойчиво касались шеи, ключиц, груди. - И это так странно ненавидеть... такое обделенное существо. - Я знаю, - сердито отозвался он, выгибаясь навстречу этим настойчивым губам. – И ненавижу себя за это… я бы дорого дал за то, чтобы избавиться от этой ненависти. Но – не могу… это сильнее меня. Пока – сильнее, - и вдруг коротко и очень тихо застонал, шепча и сам стыдясь этих слов, - не останавливайся… Это была сама жизнь – он впитывал её сейчас, пустой, выжатый, мёртвый… Люций, который всегда, с самого начала их странной… связи, дружбы был для Снейпа источником силы и уверенности, сейчас на время превратился просто в источник жизненной силы, растраченной и потерянной в Азкабане. - Я и благодарен ему тоже, - еле слышно прохрипел Северус, - я ведь сказал… я не хочу ненавидеть – его. Разве что Блэка… И неужто что-то могло остановить разбушевавшуюся стихию? Все мысли сошли на нет, тоска снова вернулась в свое гнилое болото вместе с дурацким ощущением собственного бессилия. - Дьявол с Блэком, - прохрипел Малфой, приподняв голову, - он сдохнет, и о нем все забудут... И больше не слова не было сказано. Только жаркие настойчивые губы терзали и ласкали плоть. Немилосердно... Снейп застонал – сквозь зубы, протяжно и мучительно - и отпустил, наконец, себя. Тяжело, неровно дыша, Северус вцепился в плечи Люция. Он выгибался, отдаваясь, он чувствовал, как начинает жить, снова – просто жить. Его тело, как всё вокруг – пусть временно! – исчезает, растворяется в этом настойчивом жаре, как, наконец, наполняется слюной высохший его рот, как согреваются заледеневшие до костей его руки. - Только не выпускай меня, - нервный, жалкий шёпот. - Люций… Он не мог бы сейчас – сам… вообще всё, что он сейчас мог, – забирать, впитывать эту сошедшую с ума стихию, подчиняясь и растворяясь в ней полностью. Никаких законов, ограничений. Ничего запретного... Делай что хочешь и будь что будет! Сходя с ума от жажды обладания, от звуков и запахов... От собственных хищных движений, от того, что все это вместе делало с ним самим, Люций потерял ощущение реальности. Самое бесполезное ощущение из всех. Жаль не навсегда. Жаль. И он продолжал свой нестерпимо сладкий ритуал, не прерываясь ни на секунду. Чтобы уничтожить или возродить, или... Какая разница?! Безумие - это так правильно. Северус жил… он жил – и умирал, ежесекундно, вечно… он, кажется, кричал что-то – негромко… или громко – не важно… мир сжался до формы и размеров человека, и человек этот был сейчас – с ним. Тоска, вечное наследие узников, сбежала, испугавшись этого безумия, и он смеялся ей вслед и, отдаваясь жару и бреду, рождался и – был счастлив… Он и прежде никогда не требовал ничего, не умея и не желая делать это здесь, но теперь же ощущение отданности внезапно стало острейшим и почти единственно желаемым наслаждением. Его не было больше, был только тот, другой, и он был – прекрасен. Наконец не выдержав пытки собственными темными страстями и этим бешено желанным телом, Люций резко подался вперед, нашел сухие лихорадочные губы Северуса, жадно и долго целовал их, собирая каждый стон, крик, каждое случайно вырвавшееся слово. Слов было мало, и почти все одинаковые. «Люций…» Что-то ещё шептал, стонал, бормотал он, но среди всего этого хлама вспыхивало всё время – имя. Губы, горячие, властные, жадные слились с голодными и сухими. Вселенная замкнулась. Янус вновь выступил из полутьмы. «Люций…» Крик… Он никогда не кричал прежде – так. «Люций!» Стон… Руки сжимаются так сильно, что, кажется, ногти сейчас вспорют белоснежную кожу. Счастье. Снова – вне времени… ненадолго. Навсегда. «Люций…» Жарко, тесно, невыносимо сладко. Так не бывает с людьми, так бывает только с тенями или богами. Так случилось с ними. - Мой родной, - раскаленный шепот и, наконец, триумфальный крик, и снова тихий, едва слышный стон, - я тебя... Это было похоже на смерть. Своей неизбежностью и идеальной завершенностью. - ... не отдам... никому... Мой... - Твой… Эхо. Он стал вдруг сильным – таким сильным и мудрым, и живым. Объятие стало уверенным – теперь их обоих держал он… так будет очень недолго, но пока – так. Северус чувствовал, как тяжелеет лежащее на нём тело. Было, наконец, тепло и правильно. - Родной мой, - тихо… нежно. Снейп осторожно прижался губами к густым светлым волосам – они были чуть влажными и мягкими. – Ты – родной. - И – после паузы. - Спасибо тебе… *** - Мне иногда кажется, что я мог бы жить с тобой, - Малфой курил и призрачно улыбался, - все время... Как и прочие романтические настроения - это бред, конечно... - Бред, - согласился Северус, медленно гладя его по голове. – Ты бы меня через неделю убил. - Он глубоко и полно вздохнул и поцеловал Люция. - Хотя – мне тоже иногда так кажется, - признался он с улыбкой. – Что доказывает бредовость идеи. - Ты не закончил про Блэка, мне интересно все же, - усмехнулся Люций, затушив сигару, - насколько мы по-разному воспринимаем всех этих людей. На мой взгляд, диаметрально противоположно. Изо всей компании я больше всех всегда терпеть не мог этого тупицу Сириуса. Глаза Северуса полыхнули ненавистью. Настоящей, неразбавленной, яростной. - Ну от чего же, - с редким даже для него сарказмом возразил Снейп. – На сей раз мы как раз вполне совпали. Что ты хочешь узнать? Что это он подстроил всю эту историю? Что он просто не подумал про последствия? Что он просто неудачно пошутил?! Что у него всегда было сплошное тупое самомнение вместо мозгов? Что он, видишь ли, не сообразил, что подставляет не просто меня – это ладно – но и своего вроде как друга?! Который сгнил бы в Азкабане, дотянись он до меня… вместе с директором, кстати!!! Он, задыхаясь, замолчал, тяжело и яростно глядя на Малфоя. - И это Гриффиндор, благородный честный и смелый, - цинично заметил Малфой, вполне спокойно встретившись взглядом с яростными черными глазами Северуса, - выходит, что хвостик всей этой компании... Петтигрю не такая уж сволочь... Видишь ли, я не очень считаюсь с общепринятым мнением. Более того, мне не важно, что человек пытается демонстрировать и говорить про себя - дела, Северус. А судя по делам, Блэк и вовсе ненависти не достоин. Как можно ненавидеть тупого подонка? Фу... Брезгливо поморщившись, Люций протянул руку и легонько провел пальцами по щеке Снейпа, очень интимно. Таким он ему тоже нравился. До безумия. Северус в ответ дёрнулся и, рывком притянув к себе Люция, яростно поцеловал его – будто укусить хотел… впрочем, это тут же закончилось – он соскользнул губами с его губ и снова спрятал запылавшее лицо у Люция на плече. - Прости, - непонятно за что извинился он. – Но Блэка я действительно ненавижу… и он, к сожалению, не тупой, хотя, безусловно, и подонок. - Он помолчал, сказал совсем тихо и как-то вдруг очень горько, - а ведь это я виноват, знаешь… и теперь мне придётся отдавать свой долг его сыну. - Если бы он был не тупой, - резонно заметил Малфой, все еще улыбаясь немного плотоядно, - он бы сейчас пил огневиски в Озерном крае, а не кормил дементоров в Азкабане. Дела, Северус, повторяю. Только дела имеют значение. И долги надо отдавать. Мальчишку, видимо, хорошо прикрыли после События, так что твой долг откладывается на неопределенное время. Будем надеяться, маленький Поттер похож на свою мать. - Ты в это веришь? – невесело усмехнулся он. – Я – не слишком. Хотя было бы славно, - он прерывисто вздохнул и спросил, - ты знал, что это я подслушал пророчество? - Нет, я не знал, - усмехнулся Малфой как-то кривовато, - но предположить мог, согласись? - Я иногда думаю, случайно ли ты послал меня в эту гостиницу конкретно в тот день, - устало сказал он. – Я понимаю, что ты никак не мог предполагать, что она выдаст пророчество именно в этот момент но, согласись – какова насмешка? Он помолчал и добавил: - Когда я понял, за кем пошла охота… ты не поверишь… но я действительно не хотел, чтобы Поттера убили. Кто-то ещё… - Думать - это прекрасное занятие, Северус, - Люций перестал улыбаться, разве что в глазах оставалась тень нежности, - кроме информации существует интуиция - волшебная штука. Магия без палок. А еще я не верю в случайности. Тебе придется смириться с тем, что Поттера дважды не убьешь. Однако теперь все расслабились, празднуют победу. Тоже зря. Но наивность - мое любимое качество в других людях. - Если бы праздновали все – не прятали бы мальчишку, - разумно возразил Северус. – Ладно... придёт время – расплачусь, - мрачно пообещал он. – И всё же лучше бы это был кто-нибудь другой, - очень тихо добавил он. – Чёртов Блэк… опять – Блэк! – его голос сорвался. – Тварь. Поттер – идиот! А он – тварь. - На свободе полно готовых отомстить малышу за смерть господина, - лениво и равнодушно заметил Малфой, откидываясь на подушки, - к примеру, я. Ты слышал про Орден Феникса? - Малфой улыбнулся снова. - Там не глупцы сидят. Я никогда не воевал с младенцами, интересно будет попробовать, - и не понятно было, сарказм это или сарказм в кубе. - Кого орден? – удивился Снейп. – Это что, новый секретный отряд ауроров? Крауч совсем спятил, - фыркнул он. Поднял, наконец, голову и с любопытством спросил, - а ты действительно собираешься его отыскать? - Секретный - да, но насколько там замешан Крауч и аурорат не скажу - не знаю, - Малфой невозмутимо пожал плечами, - какое-то новообразование в пику нам. Все, что знал - сказал. А насчет мальчишки, - Люций взглянул на Северуса спокойно, совершенно пустыми глазами, - конечно, собираюсь, найду и непременно сражусь с ним на сосках и погремушках. Северус тихонько рассмеялся и поцеловал его – легко и ласково. - Как оно там должно звучать? – прошептал он. – Я тебя хочу, верно? продолжение следует
Вольные commentщики: Часть шестая. Возвращение Господина 8 июня 1995 года Он был зол как черт, и это слабо сказано. Если бы не накрепко запертые в голове мысли, от Люция Малфоя могло остаться часом ранее одно воспоминание. Он мерил шагами кабинет, на физиономии застыло выражение, от которого несчастная Нарцисса, дама в крайней степени равнодушная и спокойная, шарахнулась и убежала к себе. От греха подальше. Он не собирался сдерживать себя дома! Слишком сильное напряжение могло вылиться черт знает во что... Нарцисса была права. И еще было смутное отчаянье, скрывавшееся за раздражением. Хлопок вышел на диво тихим. Снейп в жизни не объяснил бы, почему аппарировал именно сюда. Безумие. У него не было сил видеть сейчас кого-то ещё. Медленно и устало он поднялся по лестнице и остановился перед дверьми кабинета. Он понял, почему он здесь. Безумие – но он надеялся, что хозяин этой комнаты ждёт. Его. Северуса. Так что он толкнул двери, вошёл и обессилено прислонился спиной к стене. - Жив, - лицо Малфоя, уже пепельно-серое, обезобразила кривая усмешка, - хорошо... Он подошел ближе, пристально разглядывая гостя, словно пытаясь убедиться, что он действительно существует. - Ты опоздал - ты что, сумасшедший совсем, Снейп? - У меня не было выбора, - не менее кривая усмешка украсила худое жёлтое лицо. – Ты не представляешь, что там творилось… я Ему объяснил – и Он понял. А сейчас я сяду прямо на пол, - без всякого перерыва сообщил он. – Или лягу. И действительно медленно начал опускаться, сползать по стене. Его подхватили на полпути к полу, с силой рванули вверх и усадили в кресло. - Я не представляю, что там творилось? - Малфой говорил тихо и почти ласково, но за всем этим явно проступала еле сдерживаемая ярость. - Хорошо, я не знаю. Скажи. Теперь отчаянье исчезло. Жив... Что и требовалось доказать. Но дурной нрав Люция давал о себе знать, к тому же он был дико зол. Однако помолчав с секунду, он добавил: - Потом. Что сейчас нужно? - Яду, - усмехнулась эта скотина. – Я ведь был на этом проклятом турнире. Там был Дамблдор – рядом… а аппарировать оттуда, как ты помнишь, невозможно. Начни я уходить, он бы развоплотил меня прежде, чем я успел бы моргнуть. Вот так. Он всё объяснил… и даже умудрился не солгать. Устал. Господи, как же он устал. Он закрыл глаза, не понимая, что сереет, но чувствуя, как холодеет и перестаёт нормально дышать. Ничего… теперь и тут – можно. У него получилось. А остальное – уже детали. Вот только какой же густой здесь воздух! И какой же он ледяной. - Не будет тебе яду! - прошипел Малфой, наконец выходя из себя. Пара взмахов проклятой палкой, и человек, из-за которого он дергался целую вечность как последний психопат, постепенно начал обретать приблизительно человеческий цвет лица, - мне здесь трупов не надо. Очевидно, в какой-то момент любимым занятием Люция Малфоя стал процесс ношения на руках именно Северуса Снейпа. Потому что левитация в этом случае никогда не приходила ему на ум. А если приходила, то вызывала какой-то брезгливый внутренний протест. Он не мог себе вообразить, как это будет выглядеть, без того чтобы не содрогнуться. - Сейчас, - тощий черт все же немало весил, однако Малфою удивительно легко удалось донести его до спальни и уложить прямо в одежде на приятный белый шелк. Все вкупе смотрелось чудовищно. - Ну что с тобой? - ярость погасла, он сел рядом, сжав губы в белую тонкую нить. - Я выдохся, - пробормотал Снейп, находя его руку и бессовестно её сжимая. – Думаешь, просто было говорить с Ним… да ещё и выжить. От этих слов – на самой грани лжи – стало мерзко и физически тошно. Всё, что он успел сделать, это перевернуться и склониться над полом, свесившись в этого белого шёлка. Его рвало долго и безжалостно – грязные чёрные лохмы всё норовили упасть вперёд, а он зачем-то с маниакальным упорством всё пытался их удержать… Наконец желудок его оказался настолько пуст, что сильнейшие болезненные спазмы не давали уже ничего, кроме волн холодного липкого пота и отвратительных рефлекторных слёз. Он лежал ничком, свесив голову с кровати, и только вздрагивал всякий раз, когда боль судорогой проходила по его телу. Люций совершенно бесстрастно удалил все это безобразие, без тени пренебрежения или брезгливости, и осторожно уложил голову Северуса на подушку. Мерзавец не мыл головы очевидно из злого умысла, иначе это объяснить было нельзя. Малфой почему-то улыбнулся. - Сейчас все кончится, - невозмутимо сказал он после продолжительного молчания, - как же он тебя выпустил... Хорошо. - Он кивнул сам себе, что-то укладывая в голове. - Сцена была гадкой и местами не дотягивала даже до ярмарочного балагана. Тебе повезло, что ты не видел. Особенно моего в ней участия. - Я вообще жутко везучий, - проскрипел Снейп – обожженное соляной кислотой горло болело немилосердно. – Ты разве не знал? А сцену ты мне непременно опишешь… а я – тебе… когда этот Избранный вернулся с трупом. Я хотел бы знать, как он умудрился выжить, - с совершенно искренней ненавистью прошипел он. И наконец замолчал, сообразив, что спазмы действительно прекратились. Он решительно взял руку Люция и положил себе на сердце, словно пытаясь так его поддержать. - Я расскажу позже, - суховато откликнулся Малфой, - у меня сейчас нет настроения пересказывать садистские анекдоты. Сейчас лежи... Чокнутый монстр, кажется, совершенно потерял всякое доверие к своему верному слуге. Это следовало исправить. Малфой напряженно размышлял над вопросом "Как?" и машинально, но очень осторожно гладил Снейпа по волосам. - Лежу, - согласился тот со слабой усмешкой, закрывая наконец глаза. – Как же я устал от всего этого… Люций, - он вздохнул и стиснул его руку, которую всё так и держал. - Я переночую у тебя? – попросил он тихо. - Это не обсуждается, - отвечал Малфой, - только отдай эльфам свою одежду - пусть почистят. Тебе ведь завтра назад. Так? - Так, - скривился он. – Потом… утром почистят. Не хочу двигаться. Посиди со мной, - попросил он. - Да, - кивнул Малфой, - я побуду здесь. Ты, как ни странно, благотворно действуешь мне на нервы. По крайней мере, когда я вижу тебя живым. - Полежи со мной, пожалуйста, - вдруг не выдержал он, переворачиваясь на бок и прижимаясь лбом к его коленям. - У тебя, однако, запросы, - иронично усмехнулся Люций, укладываясь рядом, - что-нибудь еще, профессор? - Можешь ещё поцеловать, - нагло заявил он, обнимая Малфоя и прижимая его к себе как-то совсем не эротично, зато крепко… во всех смыслах. - Ожил, - Люций тихо рассмеялся, - похоже, уже совсем... И поцеловал в краешек губ. Снейп отозвался таким же быстрым и опять удивительно неэротичным поцелуем. - Заставь меня забыться, - прошептал он жарко. – Как угодно… - А ты не пожалеешь? - опасно переспросил Малфой, странно улыбаясь. - Мне уже всё равно, - шёпотом отозвался он, внезапно распахивая глаза и впиваясь ими в глаза Люция. Взгляд этот был совершенно бешенным. Этот дьявол умел вызывать бурю даже в мертвый день. Чувствуя, как вырастает внутри грозный девятый вал, Малфой медлительно и словно неохотно скользнул рукой под его одежду. И было в этом что-то животное, что-то темное и хищное. - Меня всегда удивляло, что твоя нечистоплотность, Снейп, не вызывает у меня гадливости, - прошипел он, всеми порами ощущая, как на него рушится цунами, - почему? Почему я так хочу тебя? Он усмехнулся. Теперь лихорадку могло остановить только одно... - Судьба у тебя такая, - пробормотал Снейп, впиваясь в его рот своим, словно кусая. В чёрных глазах бесновалось что-то, прорываясь наружу. А потом Северус застонал и выгнулся навстречу его бесстыдным рукам. - Судьба, - эхом повторил Малфой, задыхаясь. Его руки продолжали свою безумную пляску, грубоватую, жестокую, но невыносимо сладкую. Он знал, что делает. Мучительное желание разрывало его на части, но он, очевидно, вознамерился довести до исступления не только Северуса, но и самого себя. Только руки и опасные, подернутые пеленой жажды жутковатые глаза. Конечно же, Северус не выдержал первым. Первым начал лихорадочно, резко и неловко срывать одежду - с себя, а потом и с Малфоя. Первым подался к нему, не отрывая совершенно безумного взгляда от жутковатых глаз Люция. Первым запросил пощады. Он получил то, в чём так нуждался… в мире не осталось ничего, кроме касающихся его рук и жадных прозрачно-стальных глаз. Наконец Малфой добрался до той грани, за которой жажда превращалась в ад, и, едва удержавшись на ней, рванул к себе податливое тело, сливаясь с ним, кажется, слишком грубо и с бешеной животной силой. Он был быстрым, быстрым и безумным... Он кричал, потому что только крик мог спасти его от мгновенного завершения этого мучительно-сладкого кошмара. Железные пальцы впивались в горячую кожу оставляя жестокие отметины. Но это было все равно... И он тоже – закричал. Впервые. Было больно – тоже чуть ли не впервые, но это было так правильно и уместно… так нужно. Он и сам вцепился в белейшую нежную кожу, царапая её в кровь – и понимая это, и не стесняясь того и вгоняя ногти ещё глубже… И – отдаваясь, отдаваясь, отдаваясь – и отдавая, наконец, что-то, рвавшее и травившее его изнутри. Пожрать, убить, взорвать... Любить. Страшная природа, веками бурлившая в крови этого уродливого извращенного рода и не имевшая выхода, наконец приоткрыла дверцу в реальный мир. Малфой брал все: и боль, и бесстрашие, и тоску, и безысходность, и то, что крылось за всем этим... Абсолютно всего этого человека. Властно и грубо присваивал. И возвращал свою суть. Это была взаимность в крайней степени завершенности. Крик... Голос сорванный, больше напоминающий рычание. Дикая судорога сотрясла все тело, он запрокинул голову и свершил последний отчаянный и резкий рывок. Крик перехватили – как потом и эту судорогу, как этот последний рывок. - Спасибо, - прохрипел Северус сорванным, чужим голосом, вздрагивая от не прошедшего ещё до конца наслаждения. И в последний раз до крови вцепился в его плечи – хватка постепенно слабела, становясь привычно ласковой и оберегающей. - Спасибо, - повторил он шёпотом, целуя его уже иначе. – Спасибо тебе… Ответ пришел. Нежный, такой восхитительно, щемяще нежный, что ни единое живое существо не поверило бы в то, что секунду назад здесь был дикий зверь. - Тише... Тише, мой, - Люций задохнулся на мгновение и замолчал. Остались только поцелуи и успокаивающееся, наконец, дыхание. - Твой, - отозвался Снейп, продолжая как-то удивительно защищающе обнимать Люция. – Конечно, я твой… родной мой, - он тихо поцеловал повлажневшие и растрепавшиеся светлые волосы. - Ты меня, кажется, спас от чего-то, - еле слышно признался он, вытягивая откуда-то покрывало и укрывая им их обоих. – Спи… хочешь? - Дурацкий был день... Мерзкий. Хорошо, что закончился, - пробормотал Малфой блаженно, устало и нежно, - хорошо, что ты жив. Я... я дергался больше всего из-за тебя... Но все вышло как надо. Он дико хотел спать. Рядом с этим ненадежным надежным человеком. - Глупо, - улыбнулся Снейп тихо. – Но я тоже… из-за тебя. Спи… ничего с мной не сделается. Я всё устроил… спи… я смертно устал… Он чуть сдвинулся, так, чтобы Малфой оказался не на нём – лицом вниз, а на кровати - головой у него на плече. - Завтра… всё завтра… Он ещё успел понять, что проваливается в сон.
Вольные commentщики: Часть седьмая. Свобода 31 октября 2001 года - Собрался? Малфой так и не узнал фамилии этого человечка, маленького, смешного, ходившего почему-то с плетью. Хотя Малфой не помнил, чтоб "карлик", как он окрестил надсмотрщика про себя, когда-либо пускал ее в ход. Просто гладил по рукояти и усмехался... Малыш. - Да, сэр. - Выходи, без шуток всяких! Ты еще не на воле... Ясно тебе? - Да, сэр. И десять на десять остались позади. Его старый плащ, кашемир и шелковая нить... Слишком велик теперь. Странно... В первый момент он ослеп от солнечного света, заморгал, вскинул руки к глазам. - Ах, дьявол... - Нокс, - прозвучало рядом, и свет померк. А потом его крепко обняли, мир провалился куда-то, а когда вернулся, вокруг был полумрак холла Малфой-Мэнор. – Здравствуй, - сказал привычный голос. – С возвращением. - Ты? - Люций спросил явно для того, чтобы что-то сказать. Ни удивления, ни радости, ни какого-либо другого чувства из спектра возможных не проявилось. - Что тебе? - он осекся и взглянул на Северуса, чуть сощурив болезненные пустые глаза. Нет, конечно, единственный человек, чье присутствие переносимо сейчас, вот он, - здравствуй. Ты очень вовремя. - Это ты вовремя, - возразил Снейп. – Не представляю себе, что бы я делал, если б ты не вернулся… мне примитивно негде жить. Ты же меня не выгонишь? – усмехнулся он. – И я бы поел чего-нибудь… и выпил. Он абсолютно не изменился: создавалось впечатление, что они расстались только вчера. Или даже сегодня утром. Такой же серовато-жёлтый, бледный, сутулый и грязный, как всегда. - Выгонять? - переспросил Малфой, явно не сообразив сразу, чего от него хотят, - нет, тупость. Я никого не собираюсь гнать. Тут есть кто-нибудь, или всех тварей разогнали? Однако же два ушастых полудурка явились, заслышав голос хозяина и едва идентифицировав его по интонациям... Потому что звучал он теперь нестройно и хрипло, словно владелец отвык пользоваться голосовыми связками. - Приготовьте обед на две персоны, если есть из чего. И принесите коньяка. В летнюю гостиную. Живо. Он скинул плащ в лапки одного из эльфов с привычным неистребимым изяществом царственной особы. - Идем. Сам себя он еще не успел узреть в зеркале, но это спасало от разочарования. Совершенно седой, постаревший, равнодушный, ходячий труп. От природы белая кожа приобрела отчетливый синюшный оттенок, а стекляшки, заменявшие глаза Люцию Малфою, только слепому показались бы зеркалом души. То ли души не было, то ли зеркало не работало. - Живи, если хочешь. Я не знаю, что скажет Драко, он теперь здесь хозяин, но мне все равно. Я его поправлю, если ответ будет неверным, - Малфой сел в кресло. Обед принесли, коньяк тоже. Северус сел рядом – ближе то ли к человеку, то ли к камину… не притронувшись к еде, разлил коньяк и вложил стакан в руки Малфоя. - Мне всегда хотелось пожить в настоящем поместье, - сообщил он, отпивая коньяк. – Да всё не складывалось… а Драко, - он усмехнулся, - не думаю, что он станет возражать. Он взмахнул палочкой, заставляя огонь гореть сильнее. Пламя отразилось от двух пар пустых глаз – впрочем, в чёрных где-то на дне затесалась усталость. - Если станет... Я его поправлю, - повторил Малфой, - твое здоровье. - Он выпил. Коньяк вкуса не имел. - Что происходит в мире? - без интереса спросил хозяин Малфой Мэнор, переведя взгляд с огня на лицо соседа. - Я не читал последних известий. Что-нибудь веселое было? Снейп пожал плечами. - Всякое… было много крика в твою честь. Это было забавно, можешь почитать потом, у меня есть где-то… мне, кстати, повезло. На твоём фоне я потерялся, так что – в благодарность, - он отсалютовал ему коньяком и, залпом осушив стакан, разлил снова, и только после этого, наконец, откинулся на спинку кресла. - Мне жаль Поттера, - вдруг сказал он. - Поттер, - Малфой откашлялся и налил снова, - а что с ним? Апоплексия на фоне всеобщего обожания? - Да просто у него же теперь жизнь, в сущности, закончена, - пояснил бывший профессор. – Миссию свою он выполнил, а герой, уже совершивший своё геройство – пустое зрелище. Жалкое. - Он жадно выпил и тут же налил снова. - Выпей со мной, - попросил он. - Себя пожалей, - усмехнулся Малфой. Его вечная, врожденная и неистребимая ирония как-то необратимо потускнела, хоть и не пропала окончательно. Теперь это была затертая практически начисто иллюзия. Почти отзвучавшее эхо иронии, - ты из той же когорты. А Поттер еще может начать новую жизнь - ему лет всего ничего. Выпьем. Расскажи о себе. - А что я? – пожал он плечами. – Никого не хочу видеть, - признался он. – От виноватых рож орденцев тошно, ты б знал, как они глядят, - он скривился и сплюнул. – Дом мой успели порушить… - Разрушать не строить, - пожал плечами Малфой, выпив снова, - а что до физиономий твоих... братьев по оружию, то этот паноптикум я бы и рассматривать не стал. А если на них нахлынуло чувство вины - бери деньгами. И живи здесь, если надо. Мне ты не помешаешь. Снейп кивнул. Усмехнулся криво: - А хорошая мысль… я себе представляю физиономию Моуди, - он почти развеселился, только глаза остались совершенно пустыми. – Или Уизли… к чёрту, - он мотнул головой. – Я остаюсь здесь. Скажи, ты будешь против, если я попытаюсь сотворить здесь какую-нибудь лабораторию? - Твори, - отозвался Малфой, скорее механически, чем осознанно взяв что-то из принесенных закусок. Оно вкуса тоже не имело, так что идентификации не поддавалось, - благо места много. Уверен, что сын будет не против... Хотя... Он ведь поселился с этой... Забыл фамилию. В Хемпстеде. Последнее письмо было оттуда. Он славный мальчик, очень аккуратно мне писал. - Славный, - мрачно согласился Снейп. – Он против не будет… он, знаешь… боится меня, - хмыкнул он. – Ты представляешь? - Представляю, - кивнул Люций совершенно невозмутимо. Налил еще и все так же спокойно продолжил, - он вообще пуглив. Зато очень вежливый малыш. Дипломатичный. Мне он нравится, в детстве он был другим. Теперь, видимо, времена изменились, но я тебе за него благодарен. И обязан. Так что вопрос о месте жительства и прочее - дурацкий. Единственное но. Если ты захочешь гостей, предупреди меня. Я намерен убивать любого, кто попытается без приглашения проникнуть на мою территорию. О чем, конечно же, сообщу Roma et pace. Чтобы все было законно. Снейп выслушал это с какой-то почти брезгливой усмешкой. - С удовольствием присоединюсь к тебе, - ответил он. – Видеть мне некого и незачем. Так что бить станем вместе. И – я тебя очень прошу. Ты мне не обязан. Ничем. Иначе мне останется только отравиться, - по его лицу скользнуло отвращение. - Ещё и от тебя я этого не вынесу, - тихо выдохнул он. - Договорились, - жестко ответил Малфой, выпив, - никаких обязанностей. Мне же легче. Ешь... Ты хотел, кажется. - Да, - он обернулся и взял что-то с одной из тарелок, и на какое-то время в комнате повисла тишина. - Ты знаешь, - заговорил он снова, - я всегда был уверен, что у тебя седина не будет видна вовсе. Даже странно, до чего я ошибался. В этот момент стало вдруг понятно, почему Снейп кажется вовсе не переменившимся: в его смоляных грязных прядях не было ни одной белой нити. Малфой пожал плечами. - Все равно. Седина, не седина - какая разница? Ты вот словно заморожен ледником - нисколько не изменился. - Он тоже принялся за еду, хотя ни чувства голода, ни какого-либо другого чувства не испытывал. - Наверное, это хорошо. Я немного сдал за последнее время, но это опять же не важно. Все встанет на круги своя. Например, завтра. - Встанет, - кивнул Снейп, бросив на него короткий внимательный взгляд. – И что-то же должно быть неизменно в этом мире? Я решил быть такой константой. Есть не вышло: он оставил бессмысленные попытки и снова разлил коньяк. В сущности, никакой еды ему сейчас и не требовалось – было вполне достаточно, наконец, обрести пристанище и привычную, и единственно возможную, и выносимую компанию. - Без толку, - откомментировал он свои действия. – Я буду просто пить. Что тут же и сделал. - Ну и славно, ну и отменно, - качнул головой Люций, с чем-то из сказанного соглашаясь, - я не ожидал, что меня кто-то встретит, тем более, кто-то с нейтральными намерениями. Болейн специально подстроил так, чтобы точное время было нигде не определено. Меня ведь хотят убить, ты знаешь? - Да что ты? – страшно изумился Северус. – Надо же, кто бы мог подумать… какое совпадение. - Он выпил залпом, взялся за бутылку и обнаружил, что она уже пуста. - Какого… ведь у тебя есть ещё? Я окоченел, покуда тебя дождался… - Не знаю, - усмехнулся Малфой, - я только что вернулся. - Однако на зов и приказ отозвались и принесли еще коньяка. Что не могло не греть. - Мне интересно, кто поклялся убить тебя, - разлив по стаканам драгоценный дар французских виноделов, Люций взглянул на Снейпа с некоторым любопытством, - те же или что-то оригинальное? - Те же, я думаю… хотя вот я так и не знаю, отказался ли от своей клятвы Поттер. Впрочем, не уверен, что ему сейчас до меня… Хотя, должен признать, твоя персона занимает умы куда больше. За что тебе, наверное, и спасибо… давай выпьем. - Поттер в чем-то поклялся? Очень смешно, - равнодушно скривил губы Малфой, - черт с ним. И с теми другими - придут убивать, там и разберемся по ходу действия. Выпьем, я рад, что хоть зачем-то пригодился. - Скажи, - помолчав, спросил Снейп. – Ты знал - про меня? - Нет, - отвечал Малфой, пригубив коньяк, у которого вдруг появился вкус и запах, - не знал. Но подозревал что-то. И никогда не лез в это дело. Ты сам должен был заметить. - Я замечал, - кивнул он. – И всегда был тебе благодарен. - В его взгляде снова проскользнула усталость. Он прикрыл глаза и сказал негромко: - я очень устал, знаешь… я сам не ожидал, что переживу всё это. И сам же, кажется, уже не рад. - Было, видимо, зачем пережить, Северус, - белесые губы растянулись в странной улыбке, - было, зачем делать. Теперь отдохнешь. Я не слишком разговорчив и вовсе не навязчив. Так что никто никому мешать не будет. - Я хотел бы, чтобы ты был рядом, - ответил он. – Я, очевидно, слишком привык к тебе… но мешать, конечно же, тебе не стану. Он протянул руку и положил её на подлокотник малфоевского кресла. Люций коротко кивнул. - Хорошо, я тоже привык к тебе, хотя... Не суть. Я не думаю, что у нас будут проблемы. Что ты намерен делать теперь, Северус? Тот равнодушно пожал плечами. - Не знаю… ничего, наверное. Всё, что я должен был хоть кому-то, я уже сделал, так что… займусь, наконец, наукой, наверное, – он вдруг усмехнулся, вышла тень прежнего сарказма, - если ты, конечно, дашь мне денег на лабораторию. Или если она у тебя уже есть. Я нищ, как ты понимаешь… - Даже если б была - тебе полезно занять голову и руки, - отозвался Малфой, снова наполнив стаканы, - у меня дежа вю, или мы однажды уже пили коньяк в этой гостиной? Вот так же лихо... Беспросветно, - он пожал плечами и взял свою порцию. - Деньги есть, даже слишком много. - Это поправимо, не переживай, - усмехнулся Снейп снова. – Да… пили… давно и странно, - он прикрыл глаза. – Я, помнится, тогда страшно мёрз… а теперь просто устал. Я бы лёг сейчас, говоря откровенно, но пить в одиночестве мне осточертело, так что – не судьба. Налей мне ещё, - попросил он. - Кто мешает тебе лечь? - удивился Малфой. - Вон диван, изволь. Я не собираюсь настаивать на соблюдении этикета. Скажи, пусть принесут тебе плед, подушек там довольно. - В самом деле, - пробормотал он, прилевитировав диван к камину и действительно укладываясь: какое-то ушастое создание тут же притащило плед, в Снейп который немедля завернулся. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами - молча и совершенно недвижно. - Я не хотел его убивать, - сказал он вдруг. Голос был холодным и пустым. - Догадываюсь, - проговорил Малфой, закурив. Повисшая вдруг тишина была настолько привычно гнетущей, что на секунду ему почудилось, что он вышел из одной тюрьмы в другую. После первого заключения Люций осознал для себя, что состояние несвободы - это его главная ахиллесова пята. То самое слабое место, которое ничем нельзя защитить. То, что делает его ничтожеством. Он решил никогда больше не попадаться. Ни коим образом, лучше сдохнуть, поубивать всех вокруг - но не в тюрьму... И попался. И умереть было никак нельзя... Все его самые сильные желания и нежелания всегда ему не подчинялись. Судьбе угодно было потешаться над Люцием Малфоем в жесткой форме. - Полагаю, он вынужден был просить тебя об одолжении, не так ли? - Если бы так, - он всё же слегка вздрогнул при этом «одолжении». – Просто… таков был план. И план вполне себе сработал… он не склонен был ошибаться. Просто – план. Наиболее эффективный. А всё остальное – так… для облегчения задачи. А знаешь, почему именно я? – не выдержал он. Чёрные глаза не открылись – напротив, веки дрогнули и плотнее прикрыли их. - Нет, и даже не догадываюсь, - Малфой перевел взгляд с огня на бледное лицо Северуса, - почему ты? - Да потому что – а кто бы ещё смог? – неожиданно горько произнёс он. - Так, чтоб с гарантией, что не передумает в решающий момент… разве что ты… но ты на тот момент был недоступен. К тому же – скольких зайцев разом! Смотри: и тебе Драко от убийства избавить, и меня возвысить перед Лордом, и … Он запнулся и умолк. Бледное лицо его окаменело, но даже сквозь эту каменность на Люция плеснуло вдруг запредельной, невыносимой, нечеловеческой болью. Чужая боль неожиданно пробилась сквозь плотный кокон равнодушия. Каким-то невероятным тараном, но смогла... Люций чуть сощурил потемневшие вдруг глаза. - Северус, - позвал он негромко и, поднявшись из кресла, пересел на край дивана рядом, - ни у кого не было выбора. Пат - ты сам знал... Почему не смирился? - Я пытался… до сих пор пытаюсь, - проговорил он как сквозь зубы. – Видимо, Д… он меня всё же переоценил. Я обещал, что переживу это. Вот… пережил… Он резко замолчал – по лицу словно прошла еле заметная судорога, только веки снова дрогнули и ещё плотнее прижались к глазам. Пальцы его очень медленно сжались в кулаки, комкая шерсть пледа. Боль… - Расскажи мне о нем, - велел Люций безжалостно и сухо, - я не понимаю, что вас связывало. Почему ты умер вместе с ним? - Если бы я умер, было б проще, - усмехнулся он. – Всё примитивно, Люций… он был единственным, кто по-настоящему верил мне. Не имея, заметь, к тому ровно никаких причин. Больше никому ничего подобного в голову не приходило. - В голос снова прорвалась горечь - он опять оборвал себя и умолк. Потом всё же добавил, - я ему обещал это пережить – и я пережил. Уж как смог… И опять сорвался голос. Мерзко. - Да, такая простая и очень мало кому доступная штука, как доверие, была его сильной стороной, - задумчиво проговорил Малфой, сжав пальцами виски, - главным талантом, видимо. Что ж, я вижу, ты пережил отвратительно, осталась одна оболочка... Но это не мое дело. Я тебя судить не могу, мы с тобой в равных условиях. Покойники как всегда. Люций налил еще и протянул стакан Снейпу. Он так же, не открывая глаз, взял его и залпом, , словно воду, выпил. - Верно, - отозвался он после этого. А потом вдруг взял его за руку и притянул её к своему лицу. Оно было неожиданно холодным… как, впрочем, и пальцы самого Снейпа. Малфой чуть усмехнулся. - Как всегда, - сказал он глуховато, - ты остыл, Северус, - его теплая рука легким, ласкающим жестом провела по щеке, погладила ледяной лоб и зарылась пальцами в волосы. - Если ты хочешь умереть, я могу тебе помочь. Хотя мне это не выгодно. У меня нет никого, кроме тебя. - Я не хочу! – с прорвавшейся, наконец, тоской ответил он. – Я не должен… я потому и ждал тебя – так… помоги мне – выжить, - он зажмурился и, накрыв его руку обеими своими, прижал её к себе. - Люций! - мольба… от неё снова хлестнуло болью, резко, коротко. - Уже лучше, - вдруг жестко и почти зло прошипел Малфой, наклоняясь к самому его лицу, - так подыхать или не подыхать? Я могу уничтожить тебя, потому что одним поганым делом меньше, одним больше - какая разница! Я в том круге ада, где вообще нет грани между добром и злом - без необходимости. Я думал о тебе, потому что больше ни о ком не мог думать - тошнило. Я приобрел себе личную фиксацию - Северуса Снейпа! Ошметки меня прежнего, оставшиеся после всех катастроф, срослись кое-как, потому что я знал - ты где-то есть.... И что я нашел? Что, черт тебя раздери, я нашел?! - шепот у самых губ, раскаленная ярость. Живая. - Спаси себя сам, Северус, я больше не тяну на спасителя. Меня нет. - Так будешь, – Снейп внезапно распахнул горящие, сияющие глаза и, подавшись слегка вперёд, жадно и жёстко впился в его раскалённые губы. Его ледяные руки обхватили Люция за шею и притянули к себе, требовательно, голодно. – Я тебя ждал, - прошипел он, на секунду прервав поцелуй и тут же снова его продолжив. – Так что – будешь… Губы были как всегда сухие и горькие. Жизнь стремительно возвращалась, спутано, мешая все ощущения и краски в дикую кашу, творя полный хаос. - Я ненавижу этот дерьмовый мир, - выдохнул Малфой, полоснув жутковатым взглядом по лицу Северуса, - это последнее сильное чувство, которое от меня осталось, слышишь ты... Ему, правда, плевать, но зато меня это вытянет. Никто не умеет просто любить, просто быть верным, просто доверять, просто ждать! Никто не умеет простых вещей. Идиоты. На этом силы кончились, и он уронил голову, уткнувшись горячечным лбом куда-то в ключицу Северуса. - Я тебя ждал, - неожиданно тихо сказал Снейп, обнимая и прижимая его к себе – так, как обычно делал… после. Закрывая. - Я никогда не верил тебе – мне было всё равно… от тебя – что угодно, - он, кажется, усмехнулся, мягко и не зло. – Я люблю этот мир не больше твоего… но я тебя ждал, - повторил он, укладывая его рядом с собой и накрывая пледом их обоих. Его холодные руки легонько гладили белые – теперь от седины – пряди. – Всё же я твой… ты помнишь? - Помню, - проговорил Люций тихо и уже спокойно, - я все помню, у меня отличная память. Все меняется. Но почему всегда не в мою пользу? - он усмехнулся, приоткрыв воспаленные покрасневшие глаза. - Давай выживать, мой... Единственный. Северус медленно, без улыбки приподнялся и неожиданно нежно поцеловал эти глаза, его губы показались вдруг мягким и чуть прохладными. - Давай, - прошептал он, продолжая всё так же пронзительно-нежно и медленно целовать его лицо. Его поцелуи больше всего напоминали какой-то странный ритуал – или танец… Северус мягко развернул его на спину и теперь оказался над ним, продолжая всё так же целовать. - Ну вот, - проговорил Малфой, снова прикрыв глаза и обнимая ставшее вдруг невероятно нежным существо, - теперь мы придем в себя и будем наконец-то жить вместе. Звучит дико, но факт. Я устал, Северус... Пойдем спать? - Пойдём, - согласился он, целуя его напоследок в лоб – всё с той же пронзительной и дикой в нём нежностью. А потом улыбнулся как-то задумчиво - и светло. – Я и сам устал – наконец-то… *** Люций, прежде чем вернуться в спальню, долго пропадал в ванной комнате. Кажется, ему пришла блажь смыть с себя все, в том числе и кожные покровы, но затея потерпела фиаско, и он целый, невредимый, с влажными волосами и слегка посвежевший взглянул наконец на себя в зеркало... Теперь видно было, что он отнюдь не стар, просто истощен и измучен, кроме того, проклятая седина... Венецианская амальгама отразила лицо Вергилия... Казалось, этот страшный человек сейчас скажет свое коронное: "Глупость - смертный грех, Люций. За него обязательно полагается казнь". "Похож, - подумал Малфой отвернувшись, - неистребимо..." Завернувшись в черный шелковый халат, он отправился к себе. Северус ждал: лёжа уже в постели и наглухо - как, впрочем, и всегда – укрывшись одеялом. В комнате было темно: мрак немного разгонял лишь свет горящего в камине пламени. - Ложись, - тихо сказал он, приподнимаясь к нему навстречу – одеяло соскользнуло с плеча и стало понятно, что он обнажён. Скинув халат, Люций лег рядом и улыбнулся в темноте. - Как в старые времена.... - Да, - прошептал он, прижимаясь к нему всем своим неожиданно горячим телом и накрывая их обоих почти с головой. А вот лицо было холодным, он приник им к груди Люция и начал нежно, едва ощутимо целовать её: так осторожно, будто боялся его поранить. - Я думал, что мне будет сниться кто-то... кто-то другой, - едва слышно проговорил вдруг Малфой, прикрыв глаза, - но... Я видел во сне только тебя. Такая вот глупость. Притянув к себе его голову, Люций сначала немного неловко, словно губы вершили что-то непривычное, поцеловал Северуса, мягко и настойчиво. Пустота внутри отозвалась легким волнением... - Глупость, - отозвался Северус тоже едва слышным шёпотом, отвечая на поцелуй не менее неловко – но при этом ещё и неуверенно. – А я вот… тебя… не видел, - проговорил он между поцелуями, постепенно отвечая на них всё более жадно. Его грязные чёрные пряди упали вниз, задевая и щекоча лицо Люция. – У меня губы… обветренны… я поцарапаю… тебя, - он вдруг коротко то ли застонал, то ли всхлипнул и задышал неровно и быстро. - Все равно, - отозвался Малфой, что-то зашевелилось на сумрачном пепелище, кажется, кто-то выжил. Или просто ветер гоняет недогоревшие бумажки, куски тряпок, чей-то прах? От чужого сорванного дыхания и слабого стона сделалось вдруг жарко. Люций вскинул руки и запустил пальцы в волосы Северуса, сильно, властно. Удерживая его... Чтоб не ускользнул. - А у меня кроме снов ничего не было, - выдохнул он резковато, - я жил во сне... Ненавижу тюрьму. - Говорят, в Азкабане не снится хороших снов… кого же тебе было ещё видеть, - голос Снейпа вдруг стал хриплым – Северус и сам обхватил Люция, руки Северуса проскользнули между телом Малфоя и кроватью и сомкнулись у того на спине. – Ты не попадёшь туда больше, - прозвучало клятвой. – Лучше умрёшь… По его телу вдруг прошла волна слабой дрожи, он зажмурился от неё и обнял Люция с такой силой, что у того затрещали рёбра – до боли. - Прости! – ахнул он, разжимая это судорожное объятье. Малфой только выдохнул бесшумно. Не понимая, что происходит, он вдруг ощутил смесь неконтролируемой ярости и какой-то алчной, жутковатой страсти. "Стоп!" - скомандовал он сам себе, но слабо и не убедительно. Тьма поколений жестоких и страшных людей, носивших недвусмысленную фамилию, nomen est omen, ожила внезапно, превратив кровь в кипящую лаву. - Что с тобой, - тон был способен заморозить и воздух вокруг, - что такое? - Я сделал тебе больно, - вздрогнув от его тона, отозвался Северус. – Не надо… не отпускай меня! – выкрикнул он, не выдержав. Резкое, мощное движение, рывок... И худое сильное тело Люция немилосердно вдавило его в прохладный шелк простыней. - Нет, ты не сделал мне больно, - тихо, на грани слышимости. Пугающе. - Не рассчитывай даже... Физическая боль - чушь. Ты путаешь меня с кем-то? Вопрос – с кем? Так сильно хочешь умереть? - Невыносимые прикосновения, не болезненные, но бесстыдные и вызывающие. Кто именно здесь хотел на самом деле умереть - вопрос. - Я не слаб, запомни! Я никогда не бываю слабым... Мне невозможно причинить боль. Пока я по глупости не дам шанса. - Физическую – можно любому, - он застонал от облегчения, поддаваясь привычному и желанному натиску. – Прости… я просто безумен. Он вцепился в его плечи, теперь не сдерживаясь, теперь уже действительно – до боли, может, даже до крови, вжимаясь, врастая в него кожей, телом – собой… - Люций, Люций, забери меня, - горячечный, нервный, страстный шёпот. – Я жил ожиданием. У меня нет – никого и ничего более… и я хочу жить – с тобой. Каким-то чудом упокоища под прахом и тленом обнаружили живую мощную стихию... Что случилось? Как именно произошел переход, никто, даже сам хозяин пепелища, сказать не смог бы... Движения были болезненными, немного неуклюжими из-за какой-то почти юношеской жадности и порывистости. - Не смей сопротивляться! - обжигающий хриплый вскрик. - Не вздумай... Господи... Словно жестокое раненное животное, отчаявшееся уже когда-либо вершить что-то подобное, но все еще живое и жаркое, он творил... Внезапная и единственная разумная мысль была: "Не убить..." - Я люблю тебя... Северус и не думал сопротивляться… он отдавался и отдавал, растворялся в другом и терял, терял, терял себя – наконец… … а потом он услышал это. Онемев, задохнувшись, оглохнув, он смотрел на Люция – и даже не понял, что ответил – тем же… но раз и навсегда усвоенный урок не позволил прозвучать табуированным раз и навсегда словам – только губы шевельнулись беззвучно. Но вслух прозвучало иное: - Я – твой… Дикой вспышкой, чудовищной катастрофой пришло, наконец, в глупую, упрямую голову понимание. И надо же, чтоб именно сейчас - когда истощен и иссушен напрочь... Когда нет ни логики, ни разумных доводов, ни покоя. Просто обрушилось и погребло под собой - ПОНИМАНИЕ. Люций вскрикнул бессвязно, жадно хватая ртом воздух. - Мой! - и нашел сухие горячие губы. - И я твой... Слышишь ты, черт тебя раздери! И я... Я устал, Северус, - шепот, переходящий в тихий горячечный бред, незнакомый, нежный и невероятно искренний, - устал... Просто скажи мне это. И будем жить дальше. - Я люблю тебя, - прошептал, наконец, Снейп, обнимая его так, как почему-то не обнимал никогда: взяв его лицо в ладони и удерживая его в нескольких дюймах от своего. – Я люблю тебя, Люций Малфой, - повторил он, глядя в его прозрачные серые глаза. – Я люблю тебя с того самого момента, как сказал это тебе в душной школьной спальне – как умею. – И, не вынеся этого больше, прижал его к себе, обнял, закрывая, отгораживая от мира, отбирая его усталость, растворяя её в себе. - Будем жить дальше, - тихо проговорил он. – Вместе… И ничего не изменилось во вселенной. Все так же тускло мерцал в глубине синего бархата млечный путь, равнодушные светила вершили свой медлительный путь, изображая крохотные бриллианты, рассыпанные небрежной рукой. Мир стоял себе на трех китах... - Если кто-то попытается нас разбудить - я убью его, - пробормотал Люций, уткнувшись лбом в шею Северуса, - извини, будет море крови... Завтра посмотрим, что к чему. Прости меня, я всегда был упрямым идиотом. - Я тоже, - с коротким смешком ответил он, уже засыпая, но так и не выпустив своего любовника из объятий. И непонятно было, к чему из сказанного Малфоем относятся эти слова. Наверное, ко всему.
Вольные commentщики: Часть восьмая. Ребёнок 14 марта 2004 года Письмо не произвело поначалу на Малфоя никакого впечатления. Он даже чуть было не отправил его в корзину для бумаг. Однако... Наглость, переходящая все пороги дозволенного, и упорство, с которым его искали, имели право на внимание. "Хорошо, - подумал он равнодушно и зафиксировал в памяти адрес на конверте, - я разберусь". И не преминул сделать. Дела были его сильной стороной. Хотя и болтал он при случае достойно, тем не менее, дело всегда возвышалось над всем прочим, как вершина Джамалунгмы над детскими куличиками. Утром девятнадцатого марта некто в темно-сером пальто, очень ладно скроенном и запредельно дорогом, явился на породе дома 47 по Гринвуд стрит, на окраине Челси. Домом эта кукольная коробчонка называлась, видимо, условно. Мужчина позвонил дважды и безо всяких эмоций стал ожидать отклика. Дверь открылась довольно быстро и без всяких вопросов. На пороге стоял мальчик в красно-зелёном полосатом свитере и потёртых голубых джинсах и вопросительно смотрел на гостя. - Здравствуйте, - вежливо сказал он. - А вы кто? "Кто там?" - раздался откуда-то из глубины довольно высокий женский голос. Пахло готовящейся едой. Малфой взглянул на мальчика, и ему показалось, что дежа вю случилось со всем миром сразу. Причем в тяжелой извращенной форме. Дитя лет семи носило настолько явный отпечаток наследственности, что комментариев к письму теперь даже из чистого упрямства возникнуть не могло. Красивый белобрысый мальчик был больше похож на своего отца, чем законнорожденный, стопроцентный и предельно чистокровный Драко. Разве что серьезные хмурые глаза были скорее голубыми, чем серыми. - Моя фамилия Лукас, - сказал Малфой, разглядывая ребенка не в упор, но крайне внимательно, - ваша тетка писала мне. - Здравствуйте, мистер Лукас, - было совершенно непонятно, говорит ли ему что-то это имя или нет, и если и говорит, то что именно. Мальчик обернулся и громко сказал – не крикнул, а именно сказал очень громко и звонко: - Тётя Джейн, к вам мистер Лукас! Потом он обернулся и снова посмотрел на Малфоя – без всякой улыбки, серьёзно и почти сердито. И только дождавшись: «Немедленно проводи его в гостиную!» мальчик сделал шаг назад и впустил гостя в дом. - Проходите, - сказал он, тщательно запирая дверь, при этом стало видно, что костяшки пальцев у него сбиты. Мальчик пошёл по коридору, даже не обернувшись, чтобы проверить, следует ли пришедший за ним. Он и так знал, что следует. - Благодарю, - кивнул Люций мальчику и прошел в помещение. Разговор с крикливой крашеной блондинкой занял у него не более десяти минут. Вопрос в принципе уже был решен, но от него еще и денег требовали. Купля-продажа тоже состоялась очень быстро. Малфой, не размышляя долго, выписал маггловский чек на очень приличную сумму и приобрел себе в собственность семилетнего мальчика. Метрики и прочее были вручены ему уже с придыханием. В глазах женщины сияло огромными буквами: "Вот это ДЕЛОВОЙ ЧЕЛОВЕК!" - Все проблемы с властями улаживайте сами. Я пришлю вам своего представителя, - сухо отрезал Малфой, не намереваясь ни минуты лишней оставаться в этом доме, - когда пойдет серьезный разговор об опекунстве. Но ходить по инстанциям будете сами. - О, да... Конечно. ФРЕНСИС!!!!! Белые губы "мистера Лукаса" дрогнули, складываясь в неприятную усмешку. - Поди сюда, живо! Вот с этим господином отправишься - это твой отец. Но мальчик не сдвинулся с места. Он стоял в дверном проёме, и кто знает, не стоял ли он так всю торговлю, и неотрывно смотрел на высокого белоголового незнакомца, в собственность которому только что перешёл. Потом он спросил совершенно ровно и вежливо: - Я могу что-нибудь взять с собой? – и добавил, подумав: - Сэр. Не «мэм»… - Возьмите все, что вам нравится, - кивнул Малфой, в свою очередь перестав обращать внимание на женщину, - я подожду вас... нет, благодарю, я не пью чай... снаружи, Френсис. Надеюсь, вы соберетесь быстро. - Да, сэр, - он развернулся и быстро и почти неслышно убежал. Он действительно вернулся очень быстро – с портфелем, видимо, школьным, и большим пластиковым пакетом с какой-то яркой надписью. На мальчике была тёмно-серая куртка, слишком широкая для него и от того нелепая. - Я готов… сэр, - он посмотрел на мужчину с вызовом. Прямо ведомый на костёр аристократ. Малфой с трудом уже созерцал это произведение искусства. Мало того, что мальчик был похож внешне, он еще и некоторые жесты откуда-то взял. - Мистером Лукасом, Френсис, я был для вашей тетки. На самом деле, меня зовут Люций Малфой, и, по всей видимости, я действительно ваш отец. Но об этом поговорим позже. Подойдите ближе. Выбрав со всех сторон укрытое кустами место, он остановился и выжидающе взглянул на мальчика. Всё так же вызывающе глядя ему в глаза, мальчик подчинился, остановившись теперь в шаге от него. И всё бы хорошо – да только его руки слишком сильно сжимали поклажу. Мальчику было страшно. Так, как никогда ещё не было… Но головы он не опустил – и даже улыбнулся почти дерзко… - Да, сэр, - и даже голос не дрогнул! Только губы сжались в тонкую белую нитку. Малфой быстро сделал шаг вперед, обнял мальчишку за плечи одной рукой, прижал к себе, что-то тихо и резко проговорив в пустоту. Хлопок, словно где-то включили старую газовую колонку. И тишина. Ни мужчины, ни мальчика... Зато Малфой Мэнор украсился еще одним постояльцем. Люций не знал толком, что делать с ребенком, но уж точно в приют его отдавать не собирался. Так что... - Это мой, а теперь и ваш дом, Френсис, - Малфой, естественно, забыл, какое впечатление может произвести банальная аппарация на маггла. Пожалуй, он никогда этого и не знал... То, что мальчик вообще удержался на ногах, следует отнести исключительно на счёт особой малфоевской породы. Впрочем, хватило его ненадолго – он постоял пару секунд, а потом всё-таки сел прямо на пол. В его широко распахнутых, ярко-голубых сейчас глазах явственно читались ужас и восторг одновременно. Почему-то зажимая себе рот обеими руками – Люций и забыл, что с непривычки, а особенно ребёнка, от аппарации вполне может и стошнить – мальчик не оглядывался по сторонам, а просто глядел на Малфоя. Наконец он выдохнул – совершенно непосредственно: - Как это?! - Это чтобы не тратить время на автобусы и поезда, - сказал Люций, наклонившись и подняв с пола собственного отпрыска, которого, в принципе, быть не могло. Природа из своих вполне разумных соображений ограничивала популяцию кошмарного семейства всего одним продолжателем рода. Так было испокон веков. Поколение за поколением - единственный в семье, мальчик и непременно с отвратительным характером. Малфой. И вот, пожалуйста... Мир сошел с ума. - Я объясню потом. Вам не плохо? - проявил заботу отец. - Я не знаю, - честно признался сын. Ответ мальчика не удовлетворил совершенно, это, впрочем, был даже и не ответ, а одно сплошное издевательство. - Понятно, - вежливо отозвался он – и немедленно всё испортил вопросом. - Но – как это?!! Так же не бывает! Ай, - вдруг воскликнул он и прижался к Люцию. Потому что это действительно было «Ай», а тот был всё же хоть и незнакомым, но – человеком… То, которое «Ай», было маленького роста, с огромными глазами и ушами… в общем, проще говоря, быть не могло вовсе. Потому что такое бывает только в сказках, а сказок не существует, это мальчик знал совершенно точно. - Возьми вещи, - приказал эльфу хозяин дома, - и отнеси их в спальню Драко. Приберите там, увижу бардак - будете наказаны. Он чуть улыбнулся, наблюдая за совершенно естественным, но таким все же странным шоком мальчишки. "Ничего... Привыкнет быстро..." - Это эльфы, - усадив Френсиса в кресло, сказал Малфой, - они безобидны, безвредны и периодически бессмысленны. Исполняют роль слуг. Бояться их не нужно. - Эльфы же маленькие! – возразил ребёнок ошарашено. – И с крыльями… а у этих только уши… и – я их не боюсь, - правда, прозвучало это не слишком уверенно. За шоком от увиденного он позабыл бояться Люция и теперь смотрел на него вполне открыто, хоть и совершенно обалдевшими глазами. Ярко, пронзительно-голубыми. - Интересно, - кивнул Люций, продолжая разглядывать своего сына, – значит, автобусы бывают только большие, прямоугольные и красные? Нет, это тоже эльфы, просто другая разновидность. Похож Френсис был скорее на него самого в детстве, чем на Драко, хотя и тут сходство было. Малфой сидел на корточках рядом с креслом и едва заметно улыбался. - Где твоя мать? Ты скучаешь по ней? А вот это было зря… Только начинающий устанавливаться контакт тут же прервался – как не было. Голубизна почти пропала из глаз, они посерели и теперь стали совсем малфоевскими. - Он уехала, - коротко ответил мальчик, упираясь взглядом в пол и снова сжимая губы в тонкую нить. – В Америку, - добавил он зло. – Нет, не скучаю. Совсем! – добавил он, но глаз не поднял. Было похоже, что он сейчас разревётся. Или разнесёт что-нибудь – вдребезги. - Где ты это взял? - внезапно послышался откуда-то сверху глуховатый, крайне суровый, низкий голос. - Ты совершенно невозможен, Люций! Сначала в нашем доме селится одна грязнокровка, теперь следующая! Во что ты решил превратить мой дом?! Я спрашиваю? - Помолчите, - Малфой сначала от неожиданности вскинул голову, но потом уже спокойно поднялся и не слишком деликатно развернул портрет изображением к стене, - это мое дело. - И повернулся к Френсису. - Ничего интересного, - сказал он равнодушно, - твой дед решил заговорить впервые за двадцать лет. Считай, что это было приветствие. Добро пожаловать домой. - Мой… д-дед? - мальчик снова оказался выбит из колеи – и к лучшему… во всяком случае, о матери от позабыл. - Я ничего не понимаю, - прошептал он как-то обиженно. – Что это всё такое? Кто вы? Где я? И… как это? – закончил он уж совсем по-детски. - Это же не бывает. - Давай по порядку, - ответил на это Малфой, сев в кресло напротив, - для начала - ты находишься в моем доме, и поскольку мне без доказательств ясно, что ты мой сын - теперь это и твой дом. Называется поместье Малфой Мэнор, находиться в Южном Эссексе. Точный адрес тебе не нужен, потому что, я надеюсь, сбегать и отправляться куда-либо один ты не будешь. Далее, - он поймал взгляд мальчика, - кроме известного тебе препоганенького мирка, который твоя тетка считает единственной из возможных вселенных, существует еще ряд разнообразных миров. Например, мир магов. Куда, ты думаешь, девались маленькие зеленые человечки, оборотни и русалки? Не жить же им в пруду в садике мисс Гейбл, верно? - Магов не бывает! – безапелляционно заявил мальчик, как-то сердито поглядев на сидящего перед ним мужчину. – И Санта-Клауса – тоже, - зачем-то добавил он. - Я в никакие сказки не верю! Я уже большой! И не бывает русалок и оборотней! - он, кажется, всерьёз рассердился. - Вы как это сделали?! – почти выкрикнул он. – Куда вы меня притащили? Вы маньяк, да? Люций вскинул руки и сжал пальцами виски, прикрыв глаза. С детьми он общаться разучился уже очень давно. - Санта Клауса действительно нет, - сказал он, наконец, чуть успокоившись и не позволив себе смеяться, - а насчет всего остального, молодой человек, вы поосторожней. А то я действительно начну сомневаться в собственном существовании... Маньяк, говоришь, - он вздохнул несколько устало и велел эльфам принести что-нибудь съестное. - Я уже сказал тебе, где ты, Френсис, - сделал еще одну отчаянную попытку Малфой, - следующий вопрос был - кто я. Твоя тетка мне написала, что я твой отец, я решил проверить и, проверив, в этом убедился. Мне показалась неудачной идея с приютом. Но, может быть, ты хочешь в приют? Там точно хороший выбор маньяков. - Не хочу, - прошептал мальчик. – Только я всё равно не понимаю… ну как же так? – кажется, он уже почти был готов сдаться. – Так не бывает же… это же… выдумка, - он умоляюще поглядел на Люция. - Если вы маг – наколдуйте что-нибудь! – вдруг сообразил он. – Сейчас! - он был совсем растерян. Привычный мир, в котором он жил, однажды уже рухнувший с полгода назад, теперь рушился снова, но теперь как-то уж совсем глобально. - Ну пожалуйста! – он не вынес и всё-таки прошептал это - правда, еле-еле. Малфой достал палку и задумался. Воспитательный процесс в случае с Драко не был такой нелепостью, но с другой стороны старший сын был рожден в этом мире, а этот мальчик... "Полукровка... Какая дикость", - мысль возникла и тут же куда-то пропала. Люций, пожалуй, никогда не проделывал этот фокус раньше, хотя Нарцисса страшно любила в хорошем настроении выпускать птиц. Он легонько взмахнул рукой, и стайка крохотных разноцветных птичек, вылетев буквально из воздуха, заплясала перед бедным Френсисом. Птички переговаривались и черными глазками поглядывали на мальчика. Вполне разумно. Мальчик ахнул – просто ахнул… а потом заплакал. Он протянул руку к Люцию и прежде, чем тот успел сообразить, что он собирается делать, нерешительно коснулся его лежащей на подлокотнике руки. - Вы… правда мой отец? – тихо спросил он. Он и плакал совершенно беззвучно – просто слёзы текли по щекам, но не было ни всхлипов, ни даже вздрагиваний. Птички растворились в воздухе, оставив после себя маленький цветной фейерверк. Ребенок расплакался, а Люций сначала не сообразил от чего. Он ведь специально вспомнил самую дурацкую и безобидную шутку. - Что такое?! - Малфой подался вперед, полагая, что чем-то напугал или обидел малыша, потом почувствовал прикосновение и услышал вопрос. - Конечно, - негромко сказал он, сразу все уложив в голове, - а ты мой сын, Френсис. И очень осторожно погладил мальчика по руке. И тут мальчик сделал то, чего делать был не должен, – просто потому, что Малфои так себя не ведут. Ни при каких обстоятельствах. А уж тем более – со своими родителями. Он вскочил со своего места и, оказавшись рядом с Люцием, обхватил его за талию и уткнулся лицом в его колени. Малфой вздрогнул почти ощутимо. Это было неожиданно и настолько странно, что как-либо здорово среагировать он не успел. - Ну что ты, - немного смущенно, не слишком нежно и совсем неумело он погладил Френсиса по голове, - все хорошо... Напугал меня до колик. Драко был совсем другим. Счастливым и любимым. А этого, кажется, никто особенно не холил. - Хочешь, я превращу вазу в морскую свинку? - наклонившись и с какой-то странной робостью обняв худенькие плечи мальчика, спросил Люций, - или в коалу... Только не плачь. - Не хочу, - прошептал он, вот теперь по-настоящему разрыдавшись. И попросил, не поднимая головы, в колени, - обнимите меня… отец, - а потом… а потом сказал совсем уж несуразную вещь, - папа… И замер, вдруг то ли прикрыв ладошками голову, то ли просто зажав уши. Малфой вдруг понял, что все, что было до этого момента, были летние каникулы, а не психологический прессинг. Все происходящее показалось ему дикостью, перехлестывающей уже все пределы. Растерянный и побелевший совершенно, он крепко взял своего сына за плечи и, подняв с пола, усадил... о, нет!.. к себе на колени. Потом обнял. Наверное, быть таким научил его Северус, потому что... Никто больше не пытался. - Ну, довольно... Почему ты плачешь? - заговорил Люций спокойно и ласково, прижимая к себе собственное невероятно странное произведение, - тебя здесь никто не обидит. Тебя вообще никто больше не посмеет обидеть, ты мне веришь? - Верю, - прошептал совершенно счастливо мальчик, зарываясь лицом куда-то в его волосы и утыкаясь носом, кажется, в ключицу – и при этом с удивительной в нём силой обхватив… да, отца руками. Он постепенно успокаивался и, наконец, замер, но теперь не напряжённо. Спокойно и – совершенно счастливо… Он буквально дышал этим чувством, затапливая им всё вокруг. – Папа, - повторил он снова – совсем-совсем тихонько, скорее даже не для Люция теперь, а для самого себя. Привыкая… окончание следует
valley: Вольные commentщики Очень сложный фик. И очень интересный. Но больше рейтинга R ему поставить нельзя. Ему бы поменять рейтинг и вернуть его в Большой Зал.
Вольные commentщики: valley Мы побоялись... Но Раз Вы советуете... :) А как это сделать?:) Попросить кого-то из модераторов? Рейтинг мы сменить можем и сами, а вот как его перенести в Большой зал?
Вольные commentщики: Часть девятая. Война 29 октября 2004 года Он же предупреждал. Серьезно и во всеуслышание! Но... Но этих людей предупреждения никогда не волновали. Люций давно их ждал. - Сдохни, - сказали они и напали со спины. Напали на врага номер два, потому что первый в списке на убийство был недоступен, временно... Первый в этот момент занимался разбором счетов за месяц в своем кабинете и наблюдал за тем, как Френсис играет с котенком на ковре у камина. Лубочная, добрая, не характерная для сумрачного дома картинка. Он не услышал крика. Он просто почуял заклятье. Резко вскинул голову, встал, напугав мальчика жутким выражением лица. - Сиди здесь и не вздумай никуда выходить, - на белых губах мелькнула усмешка, страшная, жестокая... Мгновенно преобразившая этого человека. Вокруг в наэлектризованном воздухе искрила какая-то дьявольская радость. Конечно, он ждал этих людей. А вот Северус – увы, не ждал. И потому даже и не успел обернуться – только закрыться кое-как, неловко и довольно скверно. Смертное заклятье, правда, прошло рядом, но оно, к сожалению, было не единственным. - Не убивайте его сразу! – крикнул чей-то голос. Ну и не убили… Но – попали чем-то странным, тем, что было самым первым – со спины. От него по телу расходился будто жидкий огонь – по нервам, по жилам, по костям… Он успел приказать эльфам – где-то же они должны были быть! – отыскать и позвать старшего хозяина дома и спрятать и защитить младшего… Он даже, кажется, успел успокоить кого-то зеленью – навечно. И даже успел с некоторым удивлением обнаружить, что от чего-то весь будто выкупан в крови, которая сочится, кажется, изо всех пор. И даже успел увидеть Люция. Это было последним. Пятеро... Через секунду уже четверо... Кажется, Северус был еще жив. Дьявол видел их всех, благо полтора года тюрьмы сделали чудеса с ночным зрением. Зато они заметили врага не сразу. И враг использовал заминку в полной мере. Это напоминало праздничный фейерверк и омерзительную бойню одновременно. Возможно, впервые Люций Малфой был настолько наследником своего рода. Ничего кроме ледяного расчета и абсолютно четкой реакции: ни чувств, ни посторонних эмоций... Ничего. Едва ли он смог бы выстоять один против четверых, если бы не чудесное, почти эйфорическое состояние абсолютной ярости. Кажется, он смеялся. Кончилось все парадоксально быстро. Раненых он добил, не размышляя. Лежачего не бьют - его убивают. От гостей остались ошметки и темные паленые пятна на пожухлой осенней траве. - Черт... Черт... черт, - пришел в себя Малфой не сразу, а придя, обнаружил, что… - Северус! Тот лежал на земле как упал – почти ничком, и бледная осенняя трава под ним была ярко-алой… кровь, кровь везде – невероятно, сколько, оказывается, может быть в человеке крови. Огонь палил его изнутри и вытекал сквозь ставшую вдруг дырявой, словно сито, кожу. Вытекал алой густой жидкостью, но от этого не становилось легче, напротив, тот, что оставался, казалось, только зверел и жёг ещё хуже. Хотелось воды и холода… Люций остановил кровь, он убрал ее к чертям... Он сделал все, на что был способен. Он бы сделал и невозможное, но... ЧТО?! Молча, стиснув зубы, с каким-то волчьим диковатым ожесточением он вскинул на руки безвольное тело и пошел в дом. Малфой всегда был человеком дела. Поэтому темное и страшное, что рвалось изнутри и мешало мыслить, туманя мозг отчаяньем, было задушено одним жестким и безапелляционным приказом изнутри: "Заткнись! Делай дело!" Он связался с людьми из Мунго по каминной сети, даже не зная, кто именно лежит на софе в прихожей - Северус или уже разлагающееся скопище мертвых клеток. Когда сделано было все, Люций, наконец, позволил себе побыть человеком. Он сел рядом на софу, проверил, жив ли Северус... Тот еще дышал. Ледяная рука Малфоя скользнула по его щеке. - Мы выкрутимся... Как всегда, - прошептал он, кривя рот в бессильной усмешке, - наверное... - Непременно, - отозвался тот еле слышно. Рука у щеки пригасила временно пожар своим холодом – он повернул голову, прижимаясь к ней, стремясь захватить её лёд как можно большей площадью своего лица. Он даже сумел открыть выжигаемые изнутри глаза. Перед ними стоял мутноватый оранжевый туман, сквозь который он сумел разглядеть Люция. - Ты отбился, - прошептал он – из потревоженного рта снова потекла кровь… И снова древняя и бессмысленная медицина рода Малфой. - Молчи, - прохрипел Люций, отложив палку и взяв в ладони его лицо, - молчи, я тебя прошу... Ты не имеешь права умереть, это ясно? Не смей... "Где?! Где все эти твари?!" - и снова душной сладковатой волной начала подниматься из недр всепоглощающая ярость. - Это как получится, - всё-таки это же был Снейп… Он прикрыл глаза, наслаждаясь этим холодным прикосновением. – Я не умру. Я просто сгорю… изнутри, - и снова кровь по губам. - А ты не отпускай меня... Люций… Ах ты, чёрт, как же это было больно! Он заставил себя снова открыть глаза, и в них тоже была – кровь… он задыхался в ней, тонул. Страшно не было. Было как-то… обидно. - Да заткнешься ты когда-нибудь?! - очень ласковый, но какой-то сиплый шепот. - Я не отпускаю тебя, если ты вздумаешь сейчас умереть... Я тебя убью сам! "Но прежде я поубиваю половину персонала Мунго", - эта мысль принесла некоторое облегчение, до того она была сладкой и своевременной. Эльфы боялись подходить ближе, но все же принесли каких-то тряпок и воды. Люций оттер кровь, решив, что переизбыток магии может иметь обратный эффект, и прикоснулся губами к пылающему лбу Северуса. - Не вздумай... Снейп умудрился улыбнуться прежде, чем снова впасть в забытьё. Это было похоже на безумные качели: его то выбрасывало из этого мира в мрачный его пожар, то возвращало назад… здесь, в мире, были холодные родные руки и боль. Там боли не было, но не было и рук… - Поговори со мной, - попросил он в какой-то момент. – А то я не вернусь. Ну и что, что опять рот полон крови… зато от слов яснеет в голове – хоть на миг. Люций знал, что установленная им связь через пару часов высосет его до состояния пустой шкурки. Но была надежда, что люди, которых он позвал, явятся с минуты на минуту. Северус уходил, все время пытался улизнуть от него, и только темная магия, расплата за которую наступит потом, гораздо позже, только запретная чертова магия держала их обоих в этом мире. - Конечно... Я все тебе припомню, Снейп, - если можно было рявкнуть шепотом, то Малфой только что это сделал, - особенно твою вечно грязную башку! Когда я впервые вымыл тебя... Помнишь? Так вот я и сам удивился, до чего ты хорош. И дико тебя захотел. Прямо там, в столовой... Ужасная была сцена! Ледяные ладони, тихое шипение большой сильной змеи... Наконец они появились – люди из Мунго. Их было несколько, они копошились над Снейпом, что-то делали с ним… а потом один из них повернулся к Малфою и покачал головой. - Мы можем забрать его с собой… но, на самом деле, в этом нет особенного смысла. Всё, что могли, мы уже сделали… он умрёт, - жёстко сказал он. – От такого не выживают. Будет гуманнее оставить его дома и не мучить. Они расступились. Крови не было больше – её, кажется, вовсе не было в нём уже. Кожа была совершенно серой - светло-серой, сухой и тонкой, как плохой пергамент. Он был в сознании – бесцветные губы кривила знакомая усмешка, и только в черных мутноватых сейчас омутах растекалась боль. - Оставьте его в покое, - белый и спокойный Малфой взглянул на доктора тусклыми дешевыми стекляшками, внезапно заменившими ему глаза. Потом он механически выписал чек на предъявителя, кивком простился с людьми, лиц которых он вовсе не увидел, и вернулся к постели. - Ну что? - сказал Малфой, изобразив улыбку. - Как дела? - Неплохо, в общем, – Снейп смотрел внимательно и грустно. – Значит, всё, - голос был слабым, но вполне чётким. – Проводишь меня? - он снова улыбнулся, всё же выглядело это жутко. - Мне больно, но это лучше, чем было раньше… Люций, - позвал он его ласково, - подойди ко мне, пожалуйста… - Провожу, - кивнул Малфой и сел рядом на постель, - ты чего-нибудь хочешь? - Отнеси меня в спальню, - попросил он, - и полежи со мной, - он улыбнулся… по-настоящему, как умел очень редко, но всё же умел. - Я знаю, что это перебор, - улыбка сменилась привычной кривой усмешкой, - но мне холодно теперь... и… я хочу почувствовать тебя ещё раз. Возможно, я сумасшедший, - в голосе проскользнула горечь. – Но – можешь сделать это для меня? Конечно, он мог... Он все мог. Ведь он Малфой. Осторожно подняв на руки Северуса, в который раз Люций не пользовался левитацией... он понес его в спальню, сквозь череду комнат и лестниц. Под серебристый полог. Лег рядом, обнял, положив его голову себе на плечо. - Скажи, если тебе не удобно... - Мне хорошо, - прошептал он, закрывая глаза и глубоко вздыхая. – Ты прости меня, Люций, - он чуть приподнял голову и коснулся сухими холодными губами его щеки. - Я хочу запомнить тебя, - негромко заговорил он – так, будто это Люций Малфой умирал здесь, а не он сам. – Если вдруг говорят правду и там что-то есть – не думаю, что мне оно понравится, - он слегка усмехнулся. - Я никогда не понимал и не спрашивал тебя, - он чуть вздрогнул от на миг пронизавшей его боли, - скажи мне, Люций… а почему всё же – я? - Я не знаю... - чуть заметно улыбнулся Малфой. Его рука инстинктивно ласково сжала плечо Северуса. - Я не знаю... должно быть, потому что ты так хотел. Ничем другим не объяснить. Я очень долго мучался от собственного упрямства. Хотя, может быть, это наше семейное проклятье. Мы ведь не рождены, чтобы любить. Для чего угодно, только не для этого... Поэтому все так мучительно, бессмысленно и только один раз. Мне не везет, - он прикоснулся губами ко лбу своего любовника и снова слабо улыбнулся, - хотя я уникален. - Потому что не один, а два? - он всё-таки об этом спросил… задал вопрос, который не давал ему покоя все эти бесконечные годы. Но – теперь уже было не страшно и всё равно. - Я хочу знать, - он снова поцеловал его щёку, высоко, почти у виска. – Ведь ты всё это время любил его… а потом вдруг… когда? И – почему… Он почувствовал комок в горле и заставил себя поднять руку, ослепнув от боли при этом нехитром движении, и осторожно коснулся лица Люция. Его пальцы были мертвенно холодны и дрожали… Слёзы пролились – теперь, на пороге смерти, не было смысла тратить силы на бессмысленное их сдерживание. Малфой призрачно, спокойно и очень странно улыбался. Пожалуй, такого выражения на его лице раньше не бывало. Это четко очерченное, красивое и суровое лицо не предназначалось для щемящей нежности. - Наверное, кто-то там наверху решил меня наградить, - проговорил он тихо, - и подарил мне тебя. Дал еще один шанс. Хороший бог. Правда, я не знаю, за что награда, но очень щедрая. А когда... Я проснулся однажды. Наверное, это было до рассвета, хотя в моей камере окон не было, но ты знаешь, что такое внутренние часы... Я проснулся и просто понял, что люблю тебя. Поэтому никто со мной ничего сделать не сможет. - Прости меня, - шепнул Северус. Непонятно, откуда в нём взялись силы: он приподнялся и обнял Малфоя, буквально упав на него всем таким жутковато-лёгким сейчас телом. – Обними меня, Люций, - он коснулся губами его кожи. – Я не хочу уходить от тебя – сейчас… Люций, - его глаза вдруг полыхнули так знакомо, - я не хочу просто покорно ждать её… убей меня – так, - он бредил, наверное, от потери крови, от боли, от осознания того, что это – всё… конец. - А я понял это ещё в школе, - глуховато добавил он, будто испугавшись собственных последних слов. – Хотя и не понимал, что это такое… Малфой обнял его, прижал к себе и поцеловал в губы, долго... Так что дыхание сбилось совсем. - А я не видел ничего, - проговорил он, наконец, каким-то свистящим шепотом, - никогда ничего не видел вовремя. Но уже подарок, что понял, - Люций снова улыбался, глядя ласково на своего личного инопланетянина. - Не бросай меня, - вдруг попросил он, как-то жалко и беспомощно. Улыбка сошла с белесых сухих губ, - пожалуйста... Это было – нечестно. Малфои не просят! Ведь… не просят же? Он задохнулся от этого «пожалуйста», всхлипнул и вдруг притянул его к себе, и поцеловал – горячо, жадно, сильно… - Не брошу, - это сорвалось как-то само, клятвой. – Я не брошу… плевать, кто там и что говорит… не брошу. Только и ты не выпускай меня, не отпускай… мне не суметь – одному… я буду стараться, а ты держи меня, как можешь, ведь ты же умеешь получать всё, чего хочешь, Люций… не выпускай меня! - Откуда в нём, умирающем, вдруг взялись силы? А они взялись: он вцепился в Люция, не отрывая взгляда от его прозрачных глаз. - Давай поборемся с ней, - лихорадочно попросил он. – Мы сумеем вместе… ведь ты же Малфой, ты всегда получаешь всё, чего ни захочешь… будь со мной, Люций… будь – и не отдавай! Истерично взвыла от боли надежда, которую то убивали, то снова выкапывали из могилы и заставляли жить. Но он был Малфой, он и это мог. - Я не отдам тебя никому, даже старой дуре с косой, - он снова улыбнулся и прижался губами к болезненно и возбужденно блестевшим глазам Северуса, - я все могу... И все будет для меня. Не обсуждается, - он что-то еще прошептал невразумительное, кажется, на чужом языке, и объятие стало крепче и жарче. - Не трать силы, они нам еще понадобятся, - руки начали свой безумный страшноватый танец. Они знали, как ласкать. Как прикасаться, чтобы вызвать к жизни наслаждение. - Я же твой, - прошептал Северус, подставляясь этим рукам, распахиваясь им навстречу. И стон переходил в крик, и непонятно было, чего больше в нём, наслаждения или боли. - Я люблю тебя, Люций Малфой, - хриплый, срывающийся шёпот. – Я – твой… я знаю, что надо сделать, Люций! – внезапно воскликнул он. – Люций, Люций, ты слышишь – я знаю, что можно сделать! И… рассмеялся. Никогда в жизни Северус Снейп не смеялся так – совершенно счастливо и свободно… - Я знаю, что нам с тобой делать, Люций, - повторил он, снова беря его лицо в ладони. Второй раз в жизни. - Говори, - Малфой задыхался уже, в потемневших стальных глазах плавилась страшная мешанина чувств, - что нужно сделать… Что? Мы это сделаем! - Да всё же очень просто! – он всё смеялся, не в силах остановиться. – Люций, это совершенно примитивно. Мы оба идиоты… да метка же! – он притянул его к себе и крепко поцеловал в губы. – Помнишь метку? Рабское клеймо, что связывает господина и раба? Связь-то – в обе стороны, Люций! Мне не хватает сил, чтобы выжить, так поделись ими со мной! Ты же знаешь: господин волен передавать своему рабу свою силу… видишь, как всё просто? У тебя ведь наверняка дома есть книги о том, как делаются клейма? Ну? Он смотрел на него совершенно сияющими глазами. - Вот бред! - тут расхохотался и Люций. - Я знаю про эти чертовы метки все, Северус! И мне ни на секунду в голову не пришло. Идиот! Идиот... Он резко поднялся, схватил свою палочку, разорвал связующее заклинание, все еще беззвучно смеясь. - Ты готов? Я даже знаю, как сделать клеймо безболезненно. Я ведь в душе очень добрый. Гораздо добрее Волдеморта... Я буду тебе хорошим господином, Северус! Ну? Готов? - Готов, - улыбнулся он – сил смеяться у него уже не было. Их и вовсе не было почти теперь. Он дышал тяжело, поверхностно и часто. - Только не на руку, - усмехнулся он. – Хватит с меня рук… Вот сюда, - скинул одеяло, обнажая грудь. – Да, и придумай что-нибудь оригинальное – мне, признаюсь, осточертели готические символы. Ну… давай! Он пристально посмотрел ему в глаза. Счастливо. - Никаких черепов! - Люций начал творить ритуал. - И ничего оригинального... Он всегда знал, что силен и очень опасен. Но теперь, после чудовищной безысходности, после смерти, которая прокралась в самое сокровенное - за те непроницаемые стальные ворота, где он прятал свою суть, после агонии и тупого смирения - теперь он был всесилен. Никакая усталость, ничто вообще не могло помешать ему сейчас. Полетела на пол какая-то драгоценная ваза - брызнула осколками, которые, на миг зависнув воздухе, медлительно и неохотно опустились на ковер. Мир вокруг вибрировал от напряжения, казалось, еще секунда и тонкая ткань мироздания прорвется, демонстрируя то, что прячется за ней... новые вселенные... - Ничего оригинального, - победно выдохнул Люций Малфой, опустив палку. На болезненно бледной коже темнел и постепенно угасал лаконичный вензель. "Л.М." Северус опустил глаза и внимательно и напряженно наблюдал за тем, как он гаснет. И когда это закончилось, Северус Снейп поднял на Люция Малфоя совершенно торжествующий взгляд и сказал негромко: - Ну вот… а теперь действительно помоги мне, - он протянул к нему руку – движение вновь ослепило болью и отбросило обратно на подушки, лишив его сил как-то разом и целиком. - Иди ко мне, - попросил он тихонько. – Пожалуйста… мне холодно, Люций. Из последних сил он накрыл вензель своей ладонью и снова улыбнулся – измученно и довольно. Кинув палку куда-то в сторону, Малфой лег рядом. - Тише... Теперь все будет хорошо, - он выглядел забавно взволнованным и очевидно помолодевшим. Даже его седина больше не казалось таковой - яркая платина. И весь он был какой-то яркий. Словно что-то подсвечивало изнутри бледную кожу и сияющие серые глаза с интересным стальным оттенком, - я согрею. Я помогу, Северус… И снова объятия. Сильные немилосердные руки, губы ласковые и властные. Мощь и грация... Он отдавал свои богатства. - Ты чувствуешь? - О, да, - отозвался тот, отдавая и забирая – одновременно. - Ты ведь хотел этого - всегда, - прошептал он жарко и как-то весело. – Я и сам – хотел… мне осточертело одиночество, и я не стану сопротивляться тебе – как ему. Я никогда не лгал тебе, говоря, что – твой. А потом что-то переломилось вдруг – едва ощутимо, но они заметили и почуяли это – оба. Они были одни в этой комнате. И никого третьего не было больше в изножье широкой кровати под серебряным балдахином. Смерть, усмехнувшись загадочно, покинула этот дом. И были руки – всё равно холодные, но уже живые, и были пересохшие горячие губы, и стон-крик – наслаждения и боли… И был шёпот – наконец действительно – истинный: - Я – твой…
Вольные commentщики: Часть десятая. Утро 30 октября 2004 года Утро оказалось неожиданно солнечным для начала ноября. Золотистые пылинки плясали в нахальном луче, пробившемся сквозь тяжелый бархат портьер, догорали поленья в камине. В комнате все еще царил полумрак, лишь слегка потревоженный солнцем. Северус проснулся с очень странным ощущением. Прежде всего, казалось, что все кости его стали очень тяжёлыми и какими-то мягкими одновременно. Кружилась голова, и перед глазами, когда он их открыл, стоял лёгкий танцующий туман. Но всё это не имело в это солнечное утро вовсе никакого значения. Просто потому, что оно было, это утро. Очень осторожно повернувшись, Северус легонько поцеловал спящего рядом мужчину в расслабленные сейчас губы. И улыбнулся – тихо и нежно. Малфой всегда спал довольно чутко, привычка - вторая натура. И на сей раз прикосновение заставило его вынырнуть из темного омута жутковатого сна. Кошмары он переносил беззвучно и практически неподвижно - казалось, что он вовсе ничего не видит. Но кошмар был. На сей раз пробуждение он воспринял, как подарок. Приподняв свинцовые веки, Люций обнаружил с облегчением, что ночные видения - чушь. - Привет, - шепнул он, заглянув в черные ласковые глаза инопланетянина, - что нового? - Ничего – и это новость, - шёпотом отозвался он. – Я бы не стал будить, но мне показалось, что ты только обрадуешься, - он обнял Люция – медленно – и поцеловал его глаза. Очень нежно и долго. - Ты меня спас, - прошептал он, – ты понимаешь? Если бы не ты, то проснуться бы тебе сейчас рядом с трупом… И я собираюсь жить долго теперь. Снова поцелуй. Нежность – она всегда появлялась в нём неожиданно. - Обещал, - сурово отрезал Малфой, блаженно прикрывая глаза, - и... кстати, это мой первый приказ тебе... Живи. Это ясно? Он улыбался спокойно и открыто - это было непривычно, но ему шло. Люций действительно изменился. Проклятая седина больше не бросалась в глаза. А, кстати... где она? - Наверняка к нам заявятся гости по поводу вчерашней потасовки. Снять бы дивиденды с аурората - мы сделали за них всю работу. - Ты сделал, - справедливо поправил Снейп, удобно устраиваясь у Люция на плече. – Я бы очень хотел этих гостей увидеть, - признался он. – А пока – полежи ещё со мной, - попросил он, с улыбкой рассматривая его нового. – А на тебя эта история чудно подействовала, знаешь? – сообщил он результат своих наблюдений. – Прямо можно рекомендовать в качестве омолаживающего средства, - он прерывисто вздохнул и прижал его к себе, прикрыв глаза. - Странное ощущение, - признался он задумчиво. - Ощущение чего? - переспросил Малфой. Он был сейчас таким спокойным. И это, кажется, являлось одним из лучших его состояний. - Нового господина, - усмехнулся он. – Никогда не думал, что это может ощущаться вот так… что можно до такой степени чувствовать тебя. Пожалуй, следовало сделать это раньше, - Северус тихо рассмеялся, зарываясь лицом в его волосы и морщась от всё-таки не совсем исчезнувшей боли. - А вот ты сейчас, наверное, и сам не рад… плохо тебе от меня? – очень довольно спросил он. На самом деле, его дурное физическое состояние было сейчас как бы побоку, досадно мешая, но не более того. Слишком хорошо было всё остальное. - Нет, - отозвался Малфой, - немного кости ноют, как при ревматизме. Зато сколько любви... Любовь все затмевает. Я никогда не думал, что холодная сушеная каракатица вроде тебя способна так сиять, - он поцеловал Северуса в макушку. - Я пойду, разберусь с делами. Мой бедный сын, я запретил ему выходить из кабинета. Надеюсь, мои дурачки его покормили и уложили спать... Но я все же должен им заняться. А потом я кое-что для тебя сварю. Это будет почти любовный напиток. - Ну нет, - в ужасе воскликнул он. – Я пью только сваренное собственными руками! Мне и так плохо, ты же меня добьёшь, - оказалось, он вполне умеет смеяться… Северус притянул его к себе и крепко обнял. - Ладно, отравишь – тебе же будет хуже, - прошептал он. – Что до сына – то, сколько я знаю вашу породу, он сто раз уже сбежал… и – я действительно люблю тебя, несмотря на всю твою фобию к подобным разговорам… а кстати, - он немного отстранился, заглянув ему в лицо, - я ошибаюсь, или она у тебя прошла? - Мания величия, - фыркнул Малфой с убийственной иронией, - на весь остров один приличный зельевар... И кстати, это я, Снейп, - серые глаза смеялись. - А фобии, - Люций покачал головой, - фобии ты лечишь хорошо. Можно брать на пол ставки в Мунго санитаром. Я люблю тебя. - С меня вполне хватило Хогвартса в этом качестве, - буркнул Снейп. – Нет уж, благодарю… а какой из тебя зельевар – это мы ещё посмотрим, - он бросил на Люция мрачный взгляд. – Я себе даже боюсь представить, что ты можешь сотворить в этом качестве… хотя, после Лонгботтома… сомневаюсь, что меня может что-то слишком шокировать. Ладно, - он снова поцеловал его и откинулся на подушки с самым блаженным выражением лица. – Устал я с тобой… пожалуй, я бы поспал ещё. - Он не соврал – действительно выглядел совершенно больным и измученным… впрочем, при этом вполне живым. - Иди, отлавливай своё чадо, - сказал он, находя его руку и ласково сжимая. – Ты любимый, - прошептал он уже в полусне, улыбнувшись рассеянно и нежно. - Спи... Гений, - скривил губы Малфой, подался вперед, поцеловал наглое чудовище и отправился заниматься делами. Прежде всего, он велел найти Френсиса и попросить его явиться к завтраку, потом принял душ, оделся соответственно и оценил свой внешний вид на "удовлетворительно", хотя если не придираться - это было "безукоризненно". После всех этих манипуляций Малфой спустился в свою любимую летнюю гостиную и, устроившись в кресле, занялся сигарой. Вскоре в гостиную явилось ушастое недоразумение и, по своей дурной привычке всхлипывая при каждом слове, заявило, что молодой хозяин отказывается выходить из кабинета господина… существо щипало себя за уши и, хныча, интересовалось, следует ли заставить его силой. Люций сигару не бросил, но поднялся и пошел в кабинет. Картина, представившаяся его взору, была очаровательна в своей абсурдности. Прямо на ковре перед камином, свернувшись посреди подушек и пледов совершенно по-кошачьи, спал Френсис, а поодаль, в углу, на коленях стоял один из ушастых дурачков и методично, хоть и очень тихо – чтобы не разбудить ребёнка – рыдая, бился своей нелепой башкой о стенку. Увидев хозяина, эльф метнулся к нему под ноги, бухнулся на пол и запричитал, не забывая разбивать голову теперь уже об пол: - Молодой господин отказался уходить отсюда… он сказал, что вы ему запретили. Трисси старалась, но не могла нарушить прямой приказ молодого хозяина… хозяин должен наказать Трисси. Трисси – плохой эльф, плохой! - Пошел вон, - беззлобно пнул эльфа Люций, - чтоб я тебя не видел, пока не позову, кыш! Когда ушастый идиот исчез за дверью, Малфой тихонько опустился на ковер рядом с сыном. - В постели было бы удобней, дорогой мой, - проговорил он негромко, слегка коснувшись головки мальчика, - но мы упрямые или послушные? Мальчик вздрогнул, открыл сонные глаза и улыбнулся, увидев отца. Он был очень тёплый и расслабленный со сна, и такой же вышла и его улыбка. - Вы же запретили мне отсюда выходить, - ответил он. – Вы ничего не говорили, что меня могут эльфы выпустить. Я ждал вас, - сказал он слегка вопросительно. Мальчик не вполне ещё успел освоиться в этом странном месте, к тому же очень робел перед так неожиданно объявившемся отцом и потому старался вести себя как можно лучше, что при его от природы лёгком характере было совсем не сложно. – Я послушный, - решил он сказать – на всякий случай. – А что случилось? - Ты молодец, Френсис, - Люций улыбнулся довольно, - все сделал правильно... Ну а теперь можно ходить, гулять, играть. Но сначала идем позавтракаем. Ты не замерз здесь? - Нет, - он сел, зевая, и прикрыл рот ладошкой. – Здесь тепло… и мне понравилось спать на полу, - мечтательно проговорил он. – А можно мне будет ещё когда-нибудь так? – робко спросил он. – Это лучше, чем на кровати… ведь ничего не случилось плохого? – сказал он с надеждой. - Нет, - покачал головой Люций, - ничего плохого, разве что Северус приболел... Но это с ним бывает, так что ничего любопытного и тем более дурного. Можешь спать где угодно, но лучше в кровати. Ты прочитал то, что я просил? - Он же поправится? – спросил мальчик. Снейпа, в отличие от отца, он просто боялся. Не в смысле, что тот сделает с ним что-нибудь дурное, а как дети боятся очень строгих, но всё равно своих взрослых. В любом случае, мальчик совсем не желал ему ничего дурного. - Я прочитал и даже больше прочитал, - сказал он гордо. – Всё равно мне делать тут было больше нечего… я всё запомнил! – похвастался он немедленно. – А я правда могу спать не в кровати? – переспросил он с совершеннейшим восторгом. – Да? - Поправится, - Малфой чуть приобнял сына за плечи, - все с ним будет отлично. То, что ты все запомнил, меня радует. А вечером расскажешь, что тебе было не понятно. Я объясню... Заметив в глазах ребенка восторг от возможности спать где попало, Люций только вздохнул. Наверное, стоило быть с Френсисом строже. Но выяснилось, что строгим отцом Малфой в данном конкретном случае быть не умеет. - Но все же лучший вариант твоя спальня. В субботу обещал быть Драко, ты помнишь? Надеюсь, это будет приятная встреча. - Мне всё было понятно, - сказал мальчик. – Правда, не сразу, - признался он честно, - но я подумал и всё понял. Он действительно обладал очень цепким и подвижным умом и схватывал, что называется, всё на лету. - А я буду в своей спальне спать у камина на ковре, - немедленно нашёл он решение, удовлетворяющее его и не противоречащее желанию отца. – Так можно? И… да, я помню про… Драко. Он несколько сник. Брата он ещё не видел и почему-то ужасно боялся этой встречи. Он бы даже предпочел провести целый день в обществе мистера Снейпа, и даже, пожалуй, согласился бы на то, чтобы его наказали и заперли, к примеру, в его комнате… но делать было нечего, и Фрэнсис это понимал. - Так можно, - Люцию стало смешно. Мальчик уже демонстрировал задатки хитрого политика. Кровь, ничего не поделаешь, - ну а что у нас с лицом? Ты ведь не боишься ничего? Или... Расскажи-ка? - Не боюсь, - неуверенно сказал он, виновато опуская голову. – Я просто… стесняюсь. Что было чистейшей воды враньём. Он уткнулся лицом отцу в колени и так спрятался от ужасной перспективы. Люций мягко приподнял его лицо за подбородок и взглянул в яркие голубые глаза сына. - Я за тебя, Френсис. Ничего плохого не будет... Слышишь? Ты должен быть выше всего, что может произойти. Если начнешь сдавать, я поддержу... Я люблю тебя, понимаешь? И я никому не позволю тебя обидеть. Это специальный закон, который ты давно должен был заучить, Малфой. - Я знаю, - серьёзно кивнул мальчик, не отводя глаз. – Только мне кажется, что я… Драко, - произнёс он с видимым усилием, - не понравлюсь… я не хочу его расстраивать, - еле слышно закончил он. - Ну и что? Расстроишь, - жестко проговорил отец, глядя в глаза младшему сыну, - чем? Это - раз. С какой стати - это два. И какая разница - это три. Если твое существование кого-то расстраивает, горе тому человеку, Френсис. Ты Малфой - это значит, что мир подчиняется тебе, а наоборот - лишь по необходимости выживания, и - горе тому миру... Все, кто не понимают, не принимают и расстраиваются - слабы и не интересны, Френсис, - светлые, холодные, мрачноватые и властные глаза Люция утверждали: я говорю ТО, ЧТО ЗНАЮ. - Я хочу, чтоб ты держался как властитель, Френсис. Я люблю Драко, но ты уникален... Как и я сам. Ясно? - Но он ведь тоже Малфой, - разумно возразил ребёнок, впрочем, всё же явно успокаиваясь. – А почему я уникален? – не выдержав, с любопытством спросил он, придвигаясь к отцу и бессовестно обнимая его. Френсис вообще любил обниматься – это выяснилось почти сразу и со временем ничуть не менялось. - Ну и что? - Люций усмехнулся несколько цинично, - я тоже. И ты... И мой отец был Малфой. А я все равно использовал с успехом этот принцип. За себя, Френсис. А я уж постою за тебя, если что... Но он твой брат, он Малфой и он не глуп - так что, я думаю, все будет очень мило. Он действительно ничуть не волновался - таков был Люций Малфой. "Магглокровки в роду!", "Грязь", "Дрянь" – все сминалось одним "Я так хочу". - Ну? Ты успокоился, мой ангел? - он в свою очередь обнял мальчика, хотя и не слишком уверенно и умело, но все же как отец и глава семьи, - уникален ты потому, что в нашей семье пятьсот лет рождается лишь по одному ребенку и большего не дано. Ты второй, Френсис. - Я второй, - повторил мальчик, будто пробуя эти слова на вкус и, ободрённый объятием, немедленно забираясь к отцу на колени. Всё-таки он вёл себя дико для этого места и для этой семьи. - Я успокоился, - решил он, прижимаясь к Люцию и заглядывая ему в глаза – снизу вверх. – Я буду стараться ему понравиться, - пообещал он. – А почему так получилось, что я родился? – спросил он с любопытством. – Это что-то значит? Всё-таки на кого-кого, а на властителя он не походил вовсе. - Нет. Не старайся ему понравится, Френсис, - Люций, на самом деле крайне довольный ласковостью мальчика, все же сделался вдруг стальным и жестким, - никому не нужно стараться понравится! Никогда. Это ясно? Нужно вынудить их стараться себе понравиться, милый. Ко мне это не относится, я люблю тебя любым. А как - я тебя научу. Будь статичным, знаешь такое слово? Ты сам по себе событие - дай всем остальным это событие развить. Я не позволю тебе ни перед кем стелиться. Даже если это нужно чертовой семье. Посыл был дан мощный. Вергилий был бы доволен внуком... Хоть его взбесили бы сын и правнук. "Пожалуйста... Научи меня, как верно объяснить", - он подумал, что ему не хватает Северуса. Тот умел как следует просто воздействовать. Он что-то делал с ним самим. А значит, с этой чертовой семьей... "Я люблю тебя, - подумал Малфой, и это чувство раскаленной лавой потекло по венам, - я люблю тебя..." Чудеса происходили с ним не рано, но и не ПОЗДНО. "Я уникален", - он поцеловал сына в лоб, сухо, немного слишком сдержанно, но все же поцеловал. - Ты уникален, Френсис. Ты принц. Запомни это. И если будут возражения - пойми, кто и зачем возражает. Фрэнсис смотрел на него озадаченно. Как, впрочем, и всегда, когда тот начинал говорить с ним так. - Я… постараюсь, - сказал он на всякий случай, хотя по нему было совершенно очевидно, что он не слишком понимает, чего от него хотят – зато прекрасно услышал и понял, что его принимают и любят любым. На самом деле, сам мальчик в это пока что не слишком верил, но – старался… - Я - принц, - повторил он – и, не сдержавшись, рассмеялся. Потом задумался и вдруг выдал. - А… Северус сильно заболел? Его там не будет? Люций задумался и покачал головой. -Я не думаю, что он настолько тяжело болен. Он поправится. Это тебе поможет, Френсис? - С ним не страшно, - выдал ребёнок, смущённо улыбнувшись. Даже не понимая, что только что, по сути, заявил собственному отцу, что тот вызывает у него меньше доверия в качестве защитника, нежели Снейп. - С ним не страшно, - повторил Малфой тихо, думая о чем-то своем и, очевидно, никак не отреагировав на сомнения в собственных силах, едва ли даже подумав в этом направлении. - Обещай мне, что даже если твой брат будет резок с тобой... не обижайся... Обещаешь? Просто подумай о том, что... Что он может чего-то не понимать. Было трудно объяснить маленькому ребенку позицию рода Малфой в отношении полукровок. Да и стоило ли? - Конечно, - кивнул очень серьёзно Френсис. – Я знаю, что ему не нравится, что я есть, - добавил он немного грустно. – Потому что у меня другая мама. А ему обидно за свою… а она… жива? – очень осторожно спросил он. - Конечно, жива, - кивнул Люций, улыбнувшись, - еще как... С ней все хорошо. А Драко достаточно взрослый уже молодой человек, чтобы вести себя подобающе. Не бойся, не пытайся никому понравиться. Поцелуй меня и давай завтракать. Френсис немедленно обнял его за шею и горячо поцеловал в щёку – казалось, это уже становится традицией. - Я постараюсь всё сделать правильно, - пообещал он шепотом, зарываясь носом в волосы отца. *** 2 ноября 2004 года Едва ли в несколько мрачноватом высоком молодом человеке с короткими, аккуратно подстриженными белыми волосами и серыми холодными глазами можно было бы узнать прежнего капризного и нахального мальчишку. Подловатого, злого и своенравного. Теперь это действительно был чужой и взрослый человек. Однако... Что-то во взгляде... - Френсис, - Драко смотрел на "брата" в упор, так чтобы тому было не увернуться от неприятного излучения свинцово-серых глаз, - папочка ушел, бросил тебя со мной. Страшно, малыш? Голос спокойный, ледяной. Чуть выше, чем бархатный глубокий баритон отца, но похож. Интонации ласковые, на грани пренебрежения. - Нет, - соврал Френсис, машинально отступая от брата за высокую спинку кресла. – Почему мне должно быть страшно? – спросил он почти с вызовом. Ему было ОЧЕНЬ страшно, но кто-то или что-то внутри заставило его гордо вскинуть голову и спрятать этот страх. Малфой… Тот факт, что отец прижил от какой-то маглы это существо, был бы не такой уж большой бедой, если бы он, кроме всего прочего, не приволок бы ЭТО в дом и не... Боги! Не усыновил грязнокровку! Драко, узнав об этом, по-настоящему растерялся. Кроме того, бастард был похож на отца - это делало его невыносимым. "Кабыздох" еще и выкобенивался перед Драко, вздергивая нос так, словно он Малфой... "Маленькая ничтожная дрянь, - Драко сам не заметил, как вышел из себя, - ты даже близко понятия не имеешь, КТО ТАКИЕ Малфои..." Естественно, на красивом холеном лице молодого человека отразилась только презрительная ирония: - Ах, не страшно, - он приблизился к Френсису, улыбаясь, - ну что ж... тогда давай пообщаемся... по-братски. Как поживает твоя матушка? Она все еще работает на панели или перешла в разряд мадам? Удар прошёл в пустоту. Френсис всё-таки БЫЛ Малфоем… Предательства прощать он не умел. Мать, бросившая его – пусть на собственную сестру, но бросившая – перестала существовать для Френсиса в тот момент, когда за ней закрылась входная дверь. Тогда рыдавший до того мальчик внезапно успокоился и, подойдя к окну, посмотрел вслед уходящей женщине ровно и холодно. Теперь не изменилось ничего. Так что в ответ Драко не получил ничего, кроме равнодушного пожатия плеч. - Мне это не интересно, - честно ответил Френсис. А потом спросил – прямо, как единственно пока и умел, - ты сейчас меня убьёшь? "Конечно... Кому интересна шлюха, бросающая своих ублюдков", - жестоко подумал Драко, скривив губы. - Нет, папочка ведь тебя прикроет грудью, все мы это знаем. Дурацкий вопрос, Френсис. С какой стати мне тебя надо убивать? - "брат один" продолжал довольно неприязненно глядеть на это мелкое, но уже такое гордое существо. - Нет же... мы будем дружить, дорогой родственничек. Меня об этом попросили. Папа всегда нравились грязнокровки, а я пока не могу ему объяснить, что это... Не важно, - он резко оборвал сам себя и отвернулся. - Можешь бежать жаловаться, - презрительно бросил он, глядя на разгорающийся в камине огонь, - тебя там поддержат. - На что жаловаться? – как-то озадаченно спросил мальчик. И тут же добавил: - а кто такие грязнокровки? Обещание не убивать его немедленно совершенно успокоило «брата два», и он снова стал самим собой. В сущности, любопытным, открытым и совсем незлым ребёнком. - Грязнокровки? - немного выбитый из колеи, Драко обернулся, - это... С тех пор, как он сменил противника, как закончилась чертова война, как он узнал, что... Что во всем не прав... Драко Малфой сделался осторожней в проявлениях своей натуры, однако мальчишка его раздражал своим существованием. Просто фактом оного. Он поймал себя на мысли, что безумно ревнует это существо к отцу, которого потерял. Это было мерзко. И взрослый, довольно сдержанный и многое осознавший молодой человек понимал, что как дитя хочет, чтобы этот Френсис прямо сейчас умер бы от какой-нибудь лихорадки. Быстро и пусть даже безболезненно... - Это ругательство, - спокойно и тихо сказал Драко, - очень нехорошее. Оно значит, что ты... Бастард. Ты незаконнорожденный и к тому же наполовину маггл... Раньше... Раньше в нашей семье это было бы катастрофой. Ты понимаешь, о чем я? - Понимаю, - серьёзно кивнул мальчик. – Но я же не виноват, что я есть, - это прозвучало неожиданно искренне, растерянно и грустно. - Ты не сердись на меня, пожалуйста, - вдруг попросил он. – Ты же всё равно – наследник. Драко почувствовал, что ведет себя до крайности глупо, раз уж даже ЭТОТ его, кажется, жалеет, и помрачнел: - Не важно, - отрезал он, резковатым движением головы откинув волосы со лба, - я не сержусь. Просто я хотел указать тебе твое место, но ты, похоже, сам его знаешь. Ну что ж... Отлично. - "Я общаюсь с этим папашиным ублюдком на равных?!! - эта жуткая мысль сделала его свинцово-серые глаза совершенно черными. - Идиот!!!" - Хорошо, и что... Он тебя учит чему-нибудь, Френсис? - уже спокойно, хоть и ледяным тоном спросил он, сев в кресло. - Магии например? У тебя получается? - Немного, - тихо ответил Френсис. – Я пойду, наверное, - сказал он, делая маленький шаг назад. – Вам со мной неприятно. Драко пожал плечами. - Как хочешь, но в таком случае лучше пойду я, - он встал, еще раз бросив странный взгляд на мальчика, - передай отцу, что если он захочет меня видеть, я всегда ему рад... Пусть заходит в гости. - "А я сюда ни ногой больше", - тошно стало непереносимо, но он умело изобразил спокойное пренебрежение. - Рад был повидать своего нового брата, - сказал он вежливо. От этих слов почему-то стало очень больно. Френсис был очень умным ребёнком и всё уже понимал, но он всё-таки был ребёнком… а кому же в его возрасте не хотелось иметь старшего брата? Комок в горе стоял давно, а теперь и глаза обожгло. Зная, что теперь будет, Френсис резко и, наверное, невежливо, но всё равно отвернулся и хрипловато сказал: - Я тоже. Драко с удивлением понял, что ему тоже очень хочется расплакаться. Более того, на глаза уже начали наворачиваться проклятые слезы... Дьявол! Ну почему он не в отца?! Вот кто никогда не плакал. Наверняка даже при рождении... - Ладно, - почти шепотом проговорил он, вскинув голову так, чтобы соленая влага не вытекла из уголков глаз, - прости, если я был груб. - Ничего, - прошептал мальчик. Делать этого совершенно не стоило: слёзы, выпущенные этими звуками, хлынули из глаз, и он понял, что сейчас станет не просто плакать – разрыдается, откровенно и глупо. На радость своему… Наследнику рода, поправил он сам себя. Наследнику, которому он – поперёк горла… И неизвестно, взял ли его отец потому, что он – это он, или просто чтобы досадить сыну, с которым, как уже успел понять Френсис, они были в ссоре. А может, он просто подстраховывался. От всех этих дурацких мыслей, навеянных разными слишком для него взрослыми книжками и фильмами, стало совсем-совсем горько. Френсис вцепился в полу мантии, стараясь стоять прямо-прямо и только, пожалуйста, не вздрагивать… «Ну пожалуйста!» – взмолился он кому-то. И – не всхлипнуть. - Всех благ, - жестко сказал Драко Малфой, обливаясь слезами, и пошел к выходу. - Ну я же не виноват, что я есть! – вдруг крикнул Френсис. Он всё-таки был просто маленьким мальчиком. Вот и сорвался. - Драко, ну простите меня!!! Он обернулся и… побежал за братом… догнал. Драко, совершенно не соображая, ЧТО делает, подхватил мальчишку на руки и прижал к себе. - Я понял, - прошипел он, уткнувшись мокрым от слез лицом в мягкую ткань мантии на плече брата, - понял, за что он тебя так любит. Френсис обхватил его за шею и спрятал личико у него на плече, продолжая всё так же рыдать. Нервное напряжение последних часов, проведенных в обществе Драко, выливалось этими слезами, и даже завись от этого сейчас жизни всех его родных, мальчик не смог бы остановиться. - За что? – проговорил он. Получилось почему-то очень горько и растерянно. – Простите… я совсем… не виноват. Я больше не нужен… никому… совсем. Простите… простите… - За то, что ты такой, - глухим шепотом отозвался Драко, - другой... Ну разве же можно было говорить такое? Френсис вздрогнул, будто его ударили, и как-то весь съёжился на руках у брата. Рыдать он не перестал, и теперь, в таком зажатом состоянии, это выглядело уже совершенно жутко. - Я совсем неправильный, да? – пробормотал он еле-еле, отчаянно цепляясь за брата. – Вы бы хотели… чтобы меня не было. Но я же не виноват… правда… я бы хотел… Его трясло – сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвётся. - Я не знаю, кто из нас более неправильный, - Драко почувствовал это жутковатое смятение и, как по волшебству, успокоился сам, ощутив себя вдруг сильным и... Каким-то очень взрослым, - просто понимаешь... Ну же... тише, тише, малыш. Хочешь воды? Он, обняв Френсиса чуть крепче, пронес его через комнату и усадил в кресло у камина. Френсис помотал головой, хватаясь за его мантию и ни в коем случае не желая его отпускать. - Я неправильный, - тихо сказал он, нервно всхлипывая. – Правда… не сердитесь на меня… я же всё равно… младше и вообще… а папа… я просто маленький… ещё… он поэтому… не сердитесь… вы настоящий… - Конечно, - почти ласково пробормотал Драко, опустившись на колени перед креслом. Свинцово-серые глаза оказались на одном уровне с голубыми, - я правильный, Френсис... И ты... ты тоже, раз он тебя любит, значит, и ты тоже... Понимаешь? Френсис очень грустно помотал головой, а потом не выдержал его взгляда и, опять разрыдавшись, но на сей раз уже тихонько, вновь обнял брата за шею. - Я неправильный, - прошептал он упрямо. – Вы не будете меня ненавидеть? - и добавил ни к селу, ни к городу: - У меня никогда брата не было... - Не буду, - Драко погладил мальчика по голове, пытаясь его успокоить, - я тебя не буду ненавидеть. И у меня тоже никогда не было брата. И не могло быть... Это... Словом так полагается, понимаешь. Я должен был быть один в семье, а тут ты... Ну я и, - молодой человек улыбнулся уже не криво, но все еще едва заметно. - Вообще-то... Ты смешной. - Я понимаю, - отозвался мальчик так, что стало понятно – действительно понимает. Он действительно успокаивался – устал, выдохся, да и Драко вдруг начал ощущаться уже иначе. - Почему смешной? – удивился он, отрывая наконец голову от его плеча и ещё неуверенно пытаясь улыбнуться сквозь слёзы. – Это плохо? Выцветшие сейчас голубые глаза снова, очень робко и неуверенно, заглянули в серые. - Просто, - уже уверенней улыбнулся старший брат, - странно... Ты так действуешь на людей... Я не знаю, как объяснить. Смешной не потому, что хочется смеяться... А, - он махнул рукой, - я сейчас сам запутаюсь. Хочешь пить? - Хочу, - он глубоко-глубоко и прерывисто вздохнул и улыбнулся уже почти по-настоящему. – Ну и ладно. А… ты придёшь ещё? - голубые глаза стремительно набирали яркость. - Я тебя буду смешить, - пообещал он. – Придёшь? - Я приду, - Драко налил ему воды из графина и подал стакан, присев рядом, - мне уже интересно, как ты будешь меня смешить. - Я пока не знаю, - он забавно обхватил стакан обеими ладошками и жадно выпил всю воду. – А ты мне расскажешь про школу? – попросил он. – И про, - он задумался, вспоминая слово, - квиддич, - и улыбнулся – наконец-то легко и открыто. - И вообще… давайте будем дружить? – попросил вдруг этот невозможный ребёнок и очень серьёзно протянул ему свою маленькую лапку. – Я вас буду слушаться, - добавил он просящее. - Так на "ты" или на "вы"? - мальчик и вправду был как-то невероятно непосредственен и мил, Драко не хотел, а рассмеялся, - определись. А про квиддич я расскажу... Я был лучшим ловцом школы. Хотя почему-то считалось, что это Поттер. Они вечно путали фамилии... - Ой, - он покраснел и закрыл лицо руками, впрочем, немедленно заглянув в щель между пальцами и обнаружив, что на него не сердятся, добавил, - а как лучше? И – кто такой Поттер? - Поттер - это надувной шар для праздников, - вспомнил Драко самую, на его взгляд, идиотскую маггловскую штуку, - мне больше нравится "ты", хотя «вы», конечно, звучит солиднее. - Тогда… ты, да? – Френсис прямо засветился весь и опять обнял брата за шею. – Значит, мы будем настоящие братья? – торопливо спросил он. – А про шар я не понял… - Большой, раздутый, пустой изнутри и совершенно не смешной идиотизм, - добродушно улыбнулся Драко Малфой своему брату, - точное определение Гарри Поттера. И надувного шарика, кстати... Или... погоди, он называется воздушный шарик, понимаешь, о чем речь? Так вот... В квиддич я играл отлично, кстати, рара тоже был ловцом... Он говорил про школу с тобой? - Нет, - покачал головой малыш. – Он только обещал пока… я знаю, что там четыре дома, - гордо сообщил он, - и что все Малфои всегда учатся на Слизерине. А Северус говорит, что, может, мне повезёт и я туда не попаду, - несколько озадаченно добавил он. – Хотя он сам там учился и даже был деканом… А как играют в квиддич? - Повезет? - хотел было возмутиться Драко, но не смог. - В принципе, я понимаю, почему он так сказал... А квиддич - это... И Драко Малфой увлеченно принялся рассказывать своему брату о самой азартной игре магического мира. Френсис слушал его с совершенно восторженным видом, а потом спросил: - А ты меня научишь? - Конечно! - совершенно не задумываясь, ответил молодой человек, азартно сощурив глаза, - мы купим тебе метлу, и я покажу тебе пару фирменных малфоевских трюков. Гриффиндор просто отдыхает! что там отдыхает - да они черепахи дохлые... *** Люций спустился вниз с тяжелым предчувствием беды. Он знал нрав своего старшего сына, и вынужденное свое отсутствие переносил с трудом. Более того, у него как-то некстати разболелось вдруг сердце. Безупречно здоровый Малфой, человек-сталь, приостановился на лестнице, инстинктивно схватившись рукой за грудь и пытаясь заставить боль пройти. Быстро. Сейчас! Я так хочу! Боль отступила. Эта скала была ей не по зубам. Войдя в комнату, Люций чуть было не получил второй удар. Мальчики сидели у камина рядом, и Драко что-то явно увлекательное рассказывал Френсису. Тот с горящими глазенками внимал... "Не может быть..." - только и подумал Малфой. - Я задержался, господа, - сказал он спокойно, - идемте ужинать, Драко, я надеюсь, ты не собираешься сегодня в Лондон? Как ты Френсис? - Драко обещал купить мне метлу! – немедленно выдал брата Френсис. – И научить меня играть в квиддич! А ещё он рассказывал мне про школу… и вообще… у меня теперь есть самый лучший брат на свете! – воскликнул мальчик и в который раз уже за день бросился Драко на шею. Драко, конечно, смутился тут же, но отпихиваться не стал, да и поздно уже было. - Ну... Да, я останусь, - обнимая Френсиса, он почему-то виновато взглянул на отца. У Люция в глазах сначала отразилось настоящее, стопроцентное изумление, а потом он тонко улыбнулся и спокойно кивнул. - Ты прав, милый, у тебя самый лучший брат на свете. Он в какой-то момент, еще за дверью, думал, что будет, если... Если его старший, так трепетно когда-то любимый сын попытается в своей манере уничтожить мальчика... "Я растопчу его на месте," - мысль была ледяной и страшной, но единственно верной. А теперь все закончилось. - Метлу? - переспросил он, когда вся компания уселась за стол. - Не рано? - Да нет, я же сам буду с ним летать, - отмахнулся Драко, - точно, Френсис? Люций подумал, что, возможно, у него скоро будут внуки. - Точно! - восторженно глядя на брата, энергично кивнул Френсис. - Мне же можно метлу? - умоляюще спросил он отца. - Я буду слушаться Драко... честно! Ну пожалуйста... - Хорошо, - строго взглянув на разбушевавшегося Френсиса, сказал Люций, за суровостью, ежеминутно рискуя прорваться, плескался смех, - метла будет. - Я могу сам, - сказал Драко, улыбаясь. Он отлично знал своего родителя, так что взгляд василиска его ничуть не смутил, - откровенно говоря, я даже сделал бы это, к примеру, завтра, если ты позволишь. Люций Малфой никогда не умел отказывать своим детям. КОНЕЦ
valley: Вольные commentщики Модераторы видели, перенесут. Фик из тех, на которые мало отзывов, потому что очень сложно что-то внятное сказать. Когда я начинала его читать, я решила, что он ну очень странный. Потом, что сентементальный до флаффа, а потом он мне невероятно понравился. Он слишком... интимный что ли. Не потому что много слэшных сцен, а просто интимный. И он запоминается. Спасибо.
Вольные commentщики: valley пишет: интимный Вы нашли очень точное слово. Именно так. :) Мы рады, что Вам понравилось.
Bruinen: Знаете, начало показалось очень странным, а потом затянуло, как водоворот. Магическая вещь Низкий поклон авторам
полная версия страницы