Форум » Библиотека-4 » "Фокус Метафизики", drama, ДМ/ДУ, миди, R, 7 глава от 29 июля » Ответить
"Фокус Метафизики", drama, ДМ/ДУ, миди, R, 7 глава от 29 июля
twiggy: Фокус Метафизики Автор: twiggy Название: Фокус Метафизики Бета: - Рейтинг: R Пейринг: Малфой/ Уизли Младшая. Жанр: Drama Дисклаймер: Все права защищены. Кому принадлежат герои вы и сами в курсе, но настроение текста и все остальное - на моей совести. Вдохновение приходит с разными книгами, так что если заметите знакомый оборот-это оно само так. Не со зла. Саммари: Пронзительность слепоты. Свобода в четырех стенах. Полет в унижении. Ужасающее очарование взглядов, направленных внутрь себя. Свинцовый гнет понимания. Разумные глупости и книжный абсурд. Комментарии: Эта история рассказывает о том, что произошло после событий, описываемых в повести «По трамвайным рельсам». (http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=1653) Но герои здесь другие и для понимания данного рассказа ее читать необязательно. Разве что для удовольствия) Планируется: ООС! Ненормативная лексика! (немного) Статус: Незакончен
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Lecter jr: ТЕКСТ ПЕРЕВЫЛОЖЕН МНОЙ ПО ПРОСЬБЕ АВТОРА Глава 1. -…С помощью…Крах с помощью краха, вмешивается безумие…Но что больше всего поражает в этой полутьме, это исходящее от нее ощущение желтизны, чтоб не сказать сернистости. Затем то, что она постоянно и равномерно вибрирует с такой частотой, которая, будучи высокой, никогда не превосходит уровня, делающего пульсацию незаметной. Редкие и короткие перерывы оказывают невыразимо трагическое воздействие. Дно цилиндра можно разбить на три различные зоны, имеющие точные мысленные, или воображаемые, то есть неуловимые физическим зрением границы. Так что, все к лучшему. Следует отметить так же… Я прижимаю к ушам ладони, зажмуриваю во тьме да и по своей сути бесполезные глаза. Прохладная от влаги подушка (белье здесь часто стирают, оно почти никогда не бывает сухим, что, конечно, не способствует избавлению от тревожного больничного запаха) глушит усталый стон. В нос пробирается эта мерзкая хлорная вонь, до самых гланд, до легких…Меня сейчас вывернет швами наружу, а утром на смятой постели будет тихо лежать к радости медсестер пестрый шерстяной человек. С яркими изодранными нитками нервов. Этот кошмарный «натюрморт» так явственно нарисовался под темнотой век, что я почти ощутила шевеление сплетенных ниточек внутри меня. Как же жарко…. Отбрасываю душное одеяло. Бормотание на соседней койке все не прекращается. -Мой грех в том, что я хотел мыслить, один из грехов, даже так, как я это делал, такой, какой есть, не должен был я уметь. Но кого же я мог так оскорбить, чтобы терпеть сейчас такое необъяснимое наказание, пространство и сознание, лживо и обидно, душераздирающий, значит, «раздирающий душу»…Похоже… Да… Четыре часа. Он разговаривает уже два дежурства, я слышала, как сестра приходила не пересменку. Все бормочет в темноте…Тяжело вздыхает, ворочается. И так каждую ночь. Если бы я могла его увидеть, то, возможно, это бы оказался бородатый, неприятный старик. С печатью бесполезности и ласкового безумия на уродливом сморщенном лице. А может и нет. Раздражение, что подкатило к горлу за бессонную, теплую, вонючую ночь, все нарастает, и я уже не могу сдержать стона: -Да перестаньте же вы болтать, невозможно это все терпеть, черт! Но говор не стихает. Бедному сумасшедшему старичку наплевать. На всех. Я тру пылающие щеки. Голова мутная. Скоро я сойду с ума. Я чувствую, что с каждой ночью в этой палате во мне остается все меньше мыслей, все меньше четкости. Я растекаюсь грязной лужей на белой постели. В помойке для ненужных человекоединиц, отслуживших свой срок и с треском сломавшихся, разбившихся на запчасти. И выбросить жалко и девать некуда. Это мы. Так, я уже начинаю жалеть себя. Верный признак прогрессирующей шизофрении... - Неужели вы не понимаете, что ваши разговоры всех достали! Вас никто не слушает, хватит придумывать себе невидимых собеседников!! Замолчите же хоть на минутку! Справа слышится тяжелое сопение, затем - недолгая тишина, а потом - всхлипы. Постепенно перерастающие в тихий, жалостливый плач. Бог мой, ну разве можно так…Мне же тоже…Да я же… -Отлично! Вы еще порыдайте, вдруг поможет, - шепчу я хрипло, не замечая, как из уголков глаз уже сочатся слезы. Текут по вискам и тонут в волосах. Я переворачиваюсь на живот и пытаюсь спрятать голову под подушкой. В процессе обнаруживаю, что с другой стороны она совершенно мокрая. Черт бы побрал этих….Мммм. Две адские недели здесь. Из них - семь дней привязанная к койке и еще не знаю сколько под капельницей. Каждую из четырнадцати страшных больничных ночей мне приходилось слушать чей-то горячий бред или стоны. Иногда-крики. Неспокойно у нас. А мне только и остается, что лежать с широко раскрытыми ничего не видящими глазами и сжимать в кулаках простыни. Каждое движение сопровождается пакетным шорохом – по правилам этого дурацкого маггловского госпиталя у пациентов с отклонениями (а меня причисляют к таковым) на кроватях должны быть клеенки. Мало ли что…А то потом белье перестирывать… Черти предусмотрительные…Ненавижу! Когда той ночью меня везли по промокшему летнему Лондону на какой-то огромной белой машине с красным огоньком на крыше, помню, я лежала плашмя на окровавленном белье, боясь пошевелиться. В глазах темнело, но я все еще сохраняла зрение. Люди в белых одеждах держали меня за руки, прижимали к груди какую-то металлическую нашлепку, запутывали в проводах. Кричали и шикали друг на друга. Одновременно. Машину подбрасывало, в разбитой голове гудело, вокруг мельтешили лица, огни, багровые пятна. Скосив полуослепшие глаза, я различила чью-то руку, тянущуюся к карману, из которого выглядывала моя палочка. -Это еще что за…-пробормотал человек в белом. -Не трогайте…-прохрипела я. Во рту все слиплось, губы запеклись. -Я лучше отдам ординатору, мало ли что эта психованная сотворит с собой в палате… Палочка выскользнула из кармана. -Не смейте…. -Тише, тише, мы хотим тебе помочь… - медовым голосом залебезила девушка у меня над ухом, - Все будет хорошо, успокойся…. И тут же совсем другим тоном добавила сидящему рядом: -С девятиэтажки…идиотка. Только покалечилась… Твари…Лучше бы оставили меня там… Я дернулась вперед, пытаясь подняться, руки не слушались. Как же больно… -Отдайте сейчас же! – прошипела я, силясь разглядеть хоть что - нибудь. В глазах – темнота. Никакой координации. Меня уложили, поймали руку и прижали к койке. Под кожу вошла игла. Я задергалась, пытаясь стряхнуть с себя чужие руки. -Верните палочку …-выговорила я заплетающимся языком, - Верните… -Спокойно, все хорошо, не двигайся, тебе нельзя сейчас….- кто-то тихо сказал на ухо. -Совсем никакая…Дозу увеличь! -Да я ей и так двойную вколола! -Умолкни и делай, что я говорю… Еще один укол и по руке прошла судорога. Я начала задыхаться. -Отдайте палочку, суки… - прохрипела еле слышно, отмечая ускользающим сознанием, что машину уже не трясет, и мы почти остановились. Глаза распахнуты, а не видно ни зги… -Люмос….-шепчу я, - люмос! Зачем вы выключили свет, я ничего не вижу! -Тише, девочка, тише, все в порядке… Мы тебе поможем… -Включите немедленно свет! Вы что, издеваетесь надо мной?! – уже плачу я. Еще секунд двадцать меня колотит, и я бьюсь в истерике, пока, наконец, сознание не бросает меня на этой бело-красной койке в окружении чокнутых магглов. Но в последний миг я с облегчением чувствую, как кто-то быстрым движением сует мою палочку обратно в карман. И я чертовски ему или ей благодарна. Через долю секунды я уже отключаюсь… Откуда-то несет сигаретным дымом. Мерлин, как же хочется курить….Не каких-нибудь чайных самокруток, которыми баловались старшекурсники в Хогвартсе, а нормальных человеческих сигарет. Одна чокнутая, которая лежит в соседнем ряду все время дымит. А потом приходят медсестры, отбирают у нее спички и визжат, как полоумные. О чем-то вроде стерильности помещения, больничных правилах и прочей ерунде. Но не просить же у нее! Лучше - спать. Тогда из головы сразу выветрится всякая дурь. Человек с правой койки пытался разжалобить нашу палату еще минут пятнадцать, и когда под его тихие постанывания я уже окунулась в полудрему, чей-то хриплый голос выдернул меня из сонного бреда: -Эй, рыжая! – сдавленно прошептали мне. Я только невнятно промычала что-то в ответ. Это, наверно, тот парень, которого привезли несколько дней назад с каким-то удручающим диагнозом. Да, ведь его положили у окна, а голос оттуда. Из болтовни медсестер я поняла, что у него чудовищная потеря крови, множественные ранения, шок… Хотя неизвестно. В нашей палате пока только чокнутые и самоубийцы… Так значит он тоже…? У него обнаружили внутреннее кровоизлияние….И еще что-то с непроизносимым названием. Да мне и не особо интересно. Вечно эти медсестры все перевирают. В первый же день я попробовала его просканировать, как и всех новеньких в палате. И тут же к своему изумлению разбилась об такой мощный магический блок, что чуть не рухнула с постели на пол. Волшебник? В кошмарной маггловской больнице?? Да какого он здесь делает?! Не думала, что даже в такой дали найдется магия. Точнее маг. Причем сильный. Как будто желая подтвердить мои путаные мысли, он немедленно ответил мне сшибающей с ног волной…И все образы, которые носились в моем сознании, плавно перетекли в его. Он с легкостью обходил все мысленные блоки. Мое сопротивление было бессмысленно. Тогда я сосредоточилась и подсунула ему обшарпанную девятиэтажку и свой прыжок. Помогло, как ни странно. Наверное, мальчик попался впечатлительный. Атака была отражена. Иного контакта у нас не было. Мне уже порядком надоело лежать и наблюдать пустоту под закрытыми веками и единственным моим развлечением, кроме мерзкого завтрака и холодного ужина стали мысли о нем. Кто он? И как попал сюда? Огромное количество риторических и феноменальных по своей оригинальности вопросов крутились в моей плавно сходящей с ума голове. Пока наконец через два дня он сам не заговорил со мной. Мерлин, какая честь…Интересно, что ему надо? -Помоги, черт тебя дери! – опять послышался шепот. -Позови дежурную, - пробормотала я в темень, - Я тебе что, доктор? Далее последовали ругань и скрип кровати. -Чтоб тебя, рыжая, корона свалится что ли?! -Да я слепая, идиот! – яростно прошипела я. Достал. Звенящая тишь. Но он продолжает: -Мне в глаза закапали какую-то хрень, я едва вижу. А у меня шов разошелся. Я же знаю, у тебя есть палочка….- голос его вдруг с командующих интонаций перескочил на настойчиво - вежливые. В них сквозила жалость. Мило. Только мне она ни к чему. -Это еще откуда? -Кхм. Прочитал твои мысли. -Прекрасно. И что ты хочешь за это, медаль? - возмутилась я, - Если такой умный, своей палочкой и пользуйся. -Меньше болтай и иди сюда. Прямо и налево. Нет у меня палочки. -Да, манеры, конечно, на высоте …- пробормотала я. Но любопытство пересилило, и я вздохнула, засунула руку под матрас и вытянула оттуда палочку. Так. Осторожно… Медленно села на кровати. Двигаться было все еще тяжело. Ноги не слушались. Ступни коснулись холодного пола. -Ты где? – прошептала я. - Да здесь я, здесь. -Куда идти-то, черт!? Я сделала несколько дрожащих шагов в ту сторону, где, как мне казалось, звучал его голос. И тут же наткнулась на какую-то металлическую конструкцию. Столик с лекарствами… -Давая левее. Вот…Еще чуть - чуть…Так. Вперед. Еще пара метров и я уперлась в его кровать. Слабые руки поймали меня и усадили рядом. -Видишь меня? – задала я волнующий вопрос. -Все очень расплывчато, только цветные пятна. Но что-то различить можно… -И как я выгляжу? – резко перебила я, но тут же, смутившись, добавила, - Я не видела своего отражения так давно, что забыла, как…Знаешь… Надеюсь, он еще не догадался, что моя внешность слегка изменена. Ну, а если догадался…Урод проницательный… -Рыжая. Волосы длинные. Лицо-белое пятно. И дурацкий больничный прикид. Устраивает? – он грубо оборвал мои излияния, - Руку дай. Он отодвинул одеяло, нашел мою ладонь и положил ее туда, где кожа обтягивала выступающие ребра. Какой же он худой! Я стала искать шов, и пальцы тут же вляпались во что-то липкое. Он тяжело задышал и процедил сквозь зубы: -Осторожно, м*ть твою… Дрожащей рукой я направила палочку на рану и произнесла заживляющее заклинание, моля про себя всех известных мне богов, чтобы у него больше не оказалось никаких «разошедшихся швов» в более интимных местах. Через несколько секунд он облегченно вздохнул: -Ну вот, а ты дергалась. Отлично. Благодарю и все такое. Свободна. Я отняла руку от его пылающей кожи и спрятала палочку, нащупав карман в огромном балахоне, пропитанном запахом хлорки и лекарств. А у него жар. Кстати. Черт, знакомый голос. Где же я его слышала…Только вот интонации какие-то другие. О, только не начинай снова. Нет разницы. Все, что было в той жизни, осталось за рубежом. Этого больше не существует. Лучше и не думай… Я осторожно поднялась на ноги и направилась в сторону своей койки, вытянув руки перед собой, чтобы не наткнуться на что-нибудь. -Эй, слушай… - окликнул он меня, когда я уже дошла до постели. -Ну, - я остановилась, прислушиваясь к его хриплому дыханию. -Имя у тебя есть? Я устало легла, обняв себя руками. Тишина затягивалась. -Да нет, - пробормотала я. -Так «да» или «нет»? – уточнил он. -Если хочешь, сам придумай. Мне незачем. -Что ты несешь, рыжая. Ты похожа на какую - нибудь трагическую идиотку из маггловского кино! – его хриплый шепот, насмешливый тон – все поднимало во мне градус непрошенной злости. Что он пристал ко мне?! -Пошел ты…- только и сказала, чтобы заглушить в себе чертовы эмоции. От них температура поднимается. -Что? Не слышу тебя. -Я говорю, что мне импонирует твое чувство юмора, - я усмехнулась в подушку. -Ты что из тех умненьких, которые просиживают сутками в библиотеке? Если нравлюсь, так и скажи! – все с той же иронией небрежно откликнулся он. -Ты просто больной. Да еще и самоуверенный. Я же тебя не вижу. Вдруг ты страшный, как все мои кошмары? Что я маме скажу? – очень смешно. Ха-ха. Но предрассветные разговоры не очень-то располагают шутить. В ответ последовало молчание. -Значит, у тебя есть мать, - не спросил, подчеркнул он. -Ну, есть, а что? -Да просто я решил, что нет, раз ты лежишь в такой дыре. -Может, я лучше оставлю при себе причины моего нахождения здесь? – резко произнесла я. -Может…- протянул он, - А может, и нет. В углу, где посапывал истеричный старичок, послышался шорох и ворчание. -Если смотреть с земли, стена по всей окружности представляет собой сплошную поверхность. Но кто знает, зачем? А главное ПОЧЕМУ? – недоуменно проговорил он, - ниша расположена так, что максимальная ошибка составляет около метра. Горе отважному, захлестывающему страстью, который посмеет поднять руку на самого ничтожного из… из…- скрипучий голос затихал, пока не сошел на нет. -Спокойной ночи, - шепнула я в пустоту. -Иди ты… -Ммм? -Да я говорю, тебе того же…. *** …Утро обрушилось на тяжелую голову громкими наигранно-веселыми разговорами, лязгом коек, перестуком шпилек и белым цветом перед широко раскрытыми глазами. К этому я хотя бы уже привыкла. Ночь – черная. День - белый. Вот и вся моя палитра. Настроение отрегулировало для себя пофигистично - страдальческий тон, один из лучших в моей коллекции. Над головой цокали часы, от которых было не больше толку, чем от всех эстетических шедевров этого мира. Для меня. В общем, жизнь была вполне прекрасна, пока не явилась дежурная медсестра Салли (что за дурацкое имя? Хотя, наверное, лучше, чем Джинни).Единственная, кто хоть как-то помогает мне терпеть пребывание здесь. Ее я узнаю по стуку каблуков. -Доброе утро, милая, как самочувствие? - она присела на край моей постели и я вздрогнула от ледяного касания ее руки. -Как обычно, ты же знаешь, - тихо ответила я, - Помираю от скуки. -Хм, если бы я могла, то обязательно наняла бы тебе пару клоунов, но ты же… -Не увижу их. -Да. Она молчала с минуту, проверяя мой пульс, а потом, наконец, вздохнула и негромко проговорила: -Я договорилась по поводу обследования на сегодня. Посмотрим, что у тебя с глазами и… -Это же бред. Бесполезно …- я уткнулась носом в подушку, - такое не лечится! Только бы не заплакать. Ненавижу показывать слабость. -Лечится. Еще и не такое. Так что нечего болтать, все равно, сегодня пойдешь на осмотр.…Тем более, это может быть просто временное последствие шока, и зрение вернется само, такое бывает. Порыдаешь немного и…. -Перестань. Меня. Жалеть. Не надо обнадеживать зря. И врать тоже не надо. Она молча встала и отошла от кровати на несколько шагов. -У тебя все будет хорошо. Даю слово, - как-то пафосно заявила она, - С тобой, что, никогда не случались чудеса? У тебя же только за одну ночь исчезли все ушибы, да и на виске все затянулось… Пауза. -Я приду за тобой в полчетвертого. Стук каблуков. Глупая Салли. Она же и не подозревает, что все чертовы ушибы я вылечила магией. Чудеса….О да, вся моя жизнь одно сплошное чудо. Сдохнуть лучше… -Салли….-позвала я в пустоту. Но она уже ушла. Все они вечно уходят. Все. Жалко, я так хотела узнать, кто….Хотя нет. Мне все равно на самом деле. Плевать мне на всяких самовлюбленных типов с соседних коек. Слышите? Плевать!
Lecter jr: twiggy а не хотите в шапку фика вставить ссылку на twiggy пишет: повести «По трамвайным рельсам» Думаю, пригодится.
twiggy: Lecter jr пока даже не думала....ну, если кому-ниб. понадобится, кину, конечно!
Lecter jr: twiggy ну не все же читали. Люди могут заинтересоваться, а, чтобы им далеко не ходить...
twiggy: Глава 2 Не терплю эту больницу. После мерзкой овсянки на завтрак пришлепала огромная, крепко пахнущая потом сиделка и потащила меня мыться. Она весело болтала, причмокивала губами. Хватала меня за руки. И вообще была вся какая-то истеричная. Когда мы добрались до ванной, она бесцеремонно стала стаскивать с меня просторную ночнушку, белье. Я дергалась и умирала от стыда, не знала, куда девать руки. Она поливала меня холодной водой из душа и без умолку болтала. Почему холодной? И ей что, поговорить не с кем? Пока она намыливала мне спину, я мысленно прокручивала в голове наш, если можно так сказать, «разговор» вчера ночью с тем самодовольным, что лежит у окна. Интересно как его зовут? Почему он позвал меня? Что будет дальше. И будет ли? О, только не надо воображать себя героиней детективного романа. В жизни такого не происходит, проверено. Монотонное бурчание медсестры отвлекало. Более того, бесило. Я молча терпела ее болтовню, иногда кивая для вида, но совершенно не слушая. Да ей и не требовалось ответных реплик. Бывают же люди. -…четыре столовых ложки тертого сыра, не помню названия, кажется, «Пармезан», два маринованных огурца, порезать лучше помельче, грамм сорок грецкого ореха, черный молотый перец, два яйца, не поверите, я столько рецептов наизусть знаю…А еще, представляете, можно ведь добавить имбирь! Нет, вы знаете, очень вкусно получается. Или вот еще….Две ложки топленого масла…. -А если не добавлять? – неожиданно спросила я. Мочалка замерла где-то в районе талии. -Как не добавлять?! Что?! – ужаснулась несчастная сиделка. Похоже, ее шокировал сам факт того, что я умею говорить. -Ну, имбирь. Не добавлять, - абсолютно серьезно пояснила я, едва сдерживая смех. - Только посмотрите на нее! Имбирь не добавлять! Вот еще!.. – отошедшая от испуга тетенька с утроенной силой принялась тереть меня мочалкой, - Молчали бы вы, девушка, - укоризненно продолжила та, не замечая, что меня уже трясет от сдерживаемого хохота. -Так вот, на чем я остановилась? Ах да…Две ложки топленого масла, мелко нашинковать брюссельскую капусту… *** Я аккуратно лежу на прохладном столе, руки по швам, чужой взгляд на мне. Давит. Меня просят открыть глаза, посмотреть в сторону, вниз, вверх, описать свои ощущения. Повернуть голову. Встать. Не дергаться, потому что Сесть. Рассказать о том, что произошло. Почему я это сделала. Как, отказываешься? Хм. Такая красивая девочка и такая молодая. Обычно так поступают….Я не слышу. Не хочу этого слышать. Меня осматривает пожилой врач с неприятным голосом. Мне кажется, что у него толстое красное лицо и бегающие маслянистые глазки. Почему? Наверно, слепота обостряет слух, осязание. Интуицию…Может быть. Опять лечь. Повращать глазами. Сесть. Встать. Раздеться. -Раздеться?! Я думала, что проблема в моих глазах, а не в чем-то еще! Что он несет? Нет, не собираюсь я раздеваться перед каким-то старым хреном… -Не нужно смущаться! Я врач и я считаю нужным осмотреть тебя…ммм…полностью. Мне необходимо узнать, есть ли какие-либо повреждения на теле, которые могли как-то повлиять…. -Нет. Почему Салли молчит? Она же наверное понимает, что это бред…Тем более, меня уже осматривали тыщу раз… -Я только быстро проверю есть ли… - не нравится мне этот голос. - Я не… -Одну секунду…-говорит он почти ласково. Я слышу торопливые шаги, щелчок, два поворота ключом. Салли. Черт, что происходит! -Салли? -Замолкни и раздевайся. -Что происходит?! – голос уже дрожит, я соскакиваю с койки и слепо кручу головой по сторонам. Руки трясутся. -Давай, ты же послушная девочка. Делай, что я говорю, иначе у тебя будут проблемы не только с глазами! – я слышу шаги, он подходит ближе. Тяжелое дыхание. Я отступаю назад и тут же утыкаюсь в стену. -Что вы…Где Салли? Я не по… Еще ближе. Чувствую отвратительный теплый ветерок на лице. Все происходит так быстро, что я никак не могу понять, реальность это, или сон. Он зажимает мне рот, скручивает за спиной запястья и прижимает к холодной стене. Из горла вырывается хриплый визг. Я пытаюсь отбиваться ногами, но он давит на меня всем телом, запускает руку под больничную рубашку…. -Отпустите меня!!! – выдавливаю я. Мерзкий мокрый рот на щеке, чуть ниже, спускается к шее.. -Молчи и не дергайся, маленькая сучка… Зубы впиваются в его ладонь, и он тут же ее отнимает. Я ору, как сумасшедшая, не в силах вырваться из этих рук. Почему меня никто не слышит?? Он сопит и пытается стащить с меня огромные хлопковые трусы на резинке. Слышится звук рвущейся ткани, его заглушает мой визг. После успокоительного, что мне вкололи перед осмотром, я еле держусь на ногах, поэтому ему не составляет никакого труда преодолеть мое сопротивление. Наконец, в голове что-то проясняется и я, не знаю каким чудом, дотягиваюсь до своей волшебной палочки и кричу, что есть сил: -Петрификус Тоталус!! Тело, придавливающее меня к стене, с глухим стуком падает на пол. Больше – ни звука. Несколько секунд я в ступоре. Не могу пошевелиться, пока не сползаю вниз по стенке и не начинаю рыдать. Мрааааазь. Больше мыслей нет, только эта. Позже приходит еще одна. О лицах медсестер, когда они увидят этого урода, лежащего парализованным на полу. Я задыхаюсь, глазам больно, соль будто разъедает их. Это первые мои слезы после того, как я перестала видеть. С остервенением тру подолом влажное место на шее. …Через какое-то время я нахожу силы встать, подтянуть надорванное белье и на ощупь иду к выходу, растопырив руки и натыкаясь на шкафчики со звенящими склянками. Распахиваю Алахоморой дверь и оказываюсь в шумном коридоре. Здесь меня ошарашенную, зареванную и разбитую тут же подбирают и ведут в палату. Что ты девочка? Что-нибудь случилось? Где лежишь? Ничего. Все прекрасно. Я с осмотра. Спрятавшись с головой под одеяло, я проревела около часа. Женщина, которая довела меня до палаты, оказалась медсестрой из кардиологии. Я не знаю, что это такое, но сказала, что это, наверное, здорово, быть медсестрой в кардила…кардо…вобщем там. Меня снова накачали успокоительным и принесли горячий чай. И все никак не могли взять в толк, что же могло так расстроить «бедную девочку». Когда я, наконец, высунула голову на свет и открыла глаза, то сначала не поверила тому, что увидела. Увидела! Я могла различать бледные тени, видеть окружающих через розоватую пелену… Оказывается, слезы и вправду помогают. Значит Салли была все же права, а я, дура, не верила. Да нет же, верила, более того, знала, что так будет, ждала этого. Только поэтому приняла это сейчас с таким спокойствием, а не умерла от облегчения. Я ничего не видела четырнадцать дней, а такое ощущение, что всю жизнь. На ночь мне закапали глаза, и изображение почти пропало. Но мне пообещали, что утром будет лучше. Я спросила, куда делась Салли, и оказалось, что ее смена теперь будет только через несколько дней. В голове все путалось. Нет, нельзя сейчас раскисать и снова превращать в беспомощную, убитую горем глупышку. В конце концов! Я больше не имею права быть маленькой напуганной девочкой! Я взрослый человек, волшебница, причем неплохая, войну перенесла и еще столько всего нелицеприятного, что многим и не снилось. Ну, кто из вас, к примеру, пережил самоубийство? Поднимите руку? Вот и я о том же. Я всегда умела заставить себя не задумываться, прыгать или стоять на месте. Между «сделать и жалеть» и «не сделать и жалеть» я всегда выбирала первый вариант. Только на секунду подпустить сомнение слишком близко достаточно, чтобы жить в страхе всю оставшуюся жизнь. Поэтому я всегда действовала. Говорила, спрашивала, бросала, жила. Не разрешала себе привязываться к кому-то настолько, чтобы забыться. Даже маму я не любила свою, правда. Об отце не говорю. Первый раз, когда я отпустила себя, позволила сознанию зависеть от кого-то, не думая ни о чем – четыре года назад. И магом, подчинившим меня себе, был Вольдеморт. На пятом курсе в какой-то книжке я вычитала рецепт зелья, которое сдерживает эмоции и не дает ходу слишком сильным привязанностям. Выбор был сделан. Люди навсегда стали для меня только подвижными телами с энным количеством мозгов и несколькими запрограммированными поведенческими моделями. Когда я решила отдаться герою всего сраного магического мира, я не думала о том, что это может превратить мое существование в кошмар. Я просто хотела его. Мне было интересно узнать, что чувствуют персонажи бульварных романов, когда выкрикивают чье-то имя, закатывая глаза в экстазе. И почему для этого следует принять столь странную позу. И я узнала. К тому моменту, я принимала зелье уже несколько месяцев. Не скажу, что процесс был безумно приятным, но ощущения оказались довольно интересными. Ад начался на следующее утро, когда я поняла, что и шагу не могу сделать без его взгляда. Все внутри сжималось, эмоции били через край. Никаких чувств к Гарри я до этого не испытывала… Я сама рушила все свои принципы, униженно преследовала его, умоляла быть рядом, подыхала без него. Пока, наконец, не додумалась посмотреть в той самой книге заметки о побочных эффектах отвара. Меня словно током ударило, когда я прочла последнюю строчку главы: «Секс приводит к прямо противоположному эффекту» Ловушка захлопнулась, а я оказалась крепко привязана к человеку, которого никогда не любила. Дни шли, а я уже не могла дышать, если хоть час находилась вдали от него. Я рыдала, билась головой об стенку и ненавидела и его и себя. Его за то, что он разбил мою свободу и независимость, себя – за глупость. Я буквально сходила с ума, не могла есть, спала три часа в сутки. Сильно похудела, страдала ночными кошмарами, в которых… он бросал меня. Господи, как же глупо! Раз за разом, каждую ночь, тысячью различных способов он оставлял меня одну, а я просыпалась в слезах. Мы занимались так называемой «любовью», но это не приносило облегчения, казалось, только еще больше задавливало во мне все разумные мысли. Да и удовольствия получала я не больше, чем от урока Трансфигурации. По крайней мере, чувствовала себя так же глупо, как и при бесполезном размахивании палочкой в тщетных попытках превратить уродливое нечто во что-нибудь еще более мерзкое. Макгонагал никогда не отличалась хорошим эстетическим вкусом (чего стоит один только ее пучок!) Я сотворила из себя истеричную, глупую куклу, смысл жизни которой сводился к одному лишь нахождению рядом с ним. Я не могла этого вынести. Перепробовала множество способов, что могли бы избавить меня от этой больной любви, но ни один не дал результата. Заклинания, настойки и отвары, отворотная магия… Через месяц я совсем перестала спать. Валилась с ног от усталости, пила усыпляющие зелья, обращалась к мадам Помфри и даже пыталась разговаривать с директором, но тот не воспринял меня всерьез. До сих пор вспоминаю этот его захламленный кабинет, отеческий взгляд и добрые, но бесполезные советы… К моменту, когда я решила убить себя, я не спала уже почти трое суток. Летние каникулы только начались, я заранее сообщила матери, что меня на месяц пригласила к себе Гермиона. Конечно же, она не знала, что я давно не общаюсь со своей бывшей подругой, поэтому с радостью отпустила меня.* Июньским вечером я трансгрессировала в маггловский Лондон. Обычное самоубийство, никакой магии. Никто никогда не узнает, что со мной. О таком и в газетах-то уже не пишут, а магическое общество я избавлю от скандала. Чудно. Точнее было бы так. Если бы я не выжила… -Рыжая, не спишь? Наверное, я задремала, раз не заметила, как палата окунулась в вечер, тени приняли голубоватый оттенок, а белые тона исчезли совсем. Смутная фигура на постели у окна – это он. -Нет, а что? -Иди сюда. Скучно, - в голосе равнодушие. Но что-то не верится. Лицемерить надо тоже уметь. -Давай лучше ты. Мне лень, - откликнулась я. Интересно, придет? Да нет, вряд ли. Но, к моему удивлению, послышалось скрипение кровати, шаги босых ног и вот, блеклая тень уже сидит на моей постели. Я подвинулась, и он правильно расценил этот жест, расположившись поближе. -Зачем врала, что слепая? -А я и не врала. Это ты врал. -В нашей семье не принято врать. Это была конспирация. Тем более, у тебя все равно измененная внешность, не так ли? – усмехнулся он. О, Мерлин, а это он откуда узнал….Но я попыталась сделать вид, что ничуть не уязвлена и бросила наугад: -Хм… Не больше. Чем у тебя. Я скорее почувствовала. Чем увидела, как он улыбается. -А ты не так глупа, как кажется на первый взгляд. -Ни хрена себе у вас комплименты… Он бесцеремонно спихнул меня на край постели и улегся рядом. Я задушила все эмоции и приказала себе не обольщаться. -Ладно, можешь рассказать мне, что произошло сегодня, - позволил он. Я хмыкнула. Тоже мне, психолог выискался. -С чего ты взял, что у меня что-то произошло? – я напряглась. -Прекрати. Я же видел, как ты лежала и упивалась своими страданиями последние часа два. Тем более, вдруг тебе потом захочется рассказать о себе? У вас, женщин, так бывает. А мне чертовски интересно. -Как так? – я прикинулась дурочкой, - Почему интересно? -Да любите вы потрепаться и душу излить первому встречному. А я тут со скуки подыхаю, вот и интересно. Мне стало абсолютно все равно. Хочет знать? Да пожалуйста! -Если коротко, то меня пытался отыметь главврач прямо в своем кабинете, - безразлично сообщила я, - А так, все в норме. Он долго смотрит на меня. Я это чувствую. Молчит. Думает, что я так шучу? Глупо, по меньшей мере. А я разглядываю стену перед собой, пока в глазах опять не начинает резать, и не появляются первые слезы. А потом я уже, как дура рыдаю у него на плече, а он сначала осторожно меня обнимает, но потом тут же отдергивает руки, точно сам испугался своего жеста. -Да ладно, не реви ты…Хотя нет, реви, лучше видеть будешь…Не умею я успокаивать… Его ладонь медленно опускается на мою, затем он, видимо, преодолев себя, легонько гладит меня по голове. -А откуда ты знаешь, что лучше видеть буду? – всхлипываю я. -Слышу, что врачи говорят. Руки у него худые, с длинными пальцами, будто у художника или еще кого. Какой-то лживый у него образ, и говорит он все время не то, что надо. Странно…Но мне нравится. Такой отрицательный персонаж из сказки. Я его совсем не знаю, но уже готова рассказать все, что угодно. Бред, конечно, но… -Нравишься ты мне, рыжая. Все правильно думаешь. -Прекрати читать мои мысли, идиот, - я улыбаюсь сквозь слезы. -Ну что? Рассказывать-то будешь? – следует вопрос после некоторой паузы. Я молчу. Со стороны раздается приглушенное ворчание, шорох одел, а затем беспокойный говор: -Куда бы я пошел, если бы я мог идти, кем бы я был, если бы я мог быть, что бы я сказал, если бы у меня был голос? Кто это там говорит, говоря, что это я говорю? Он, тот, чьего имени я до сих пор не знаю, отстраняется от меня и неожиданно говорит, глядя в темный угол, где стоит койка чокнутого старика: -Ответьте просто, пусть кто-нибудь ответит просто. Это все тот же вечный незнакомец, единственный для которого я существую, в щелке моего небытия, его небытия, нашего, вот самый простой ответ. Шокированная, я сижу, не в силах вымолвить и слова. Мило. Так он что, тоже больной на голову?! -Он найдет меня, не думая, но что он может сделать, живой и смятенный, да, живой, что бы он там не говорил, - откликаются из темноты. В следующий миг от удивления я чуть ли не падаю с кровати, потому что они вместе заканчивают: -И когда он чувствует, что я лишен бытия, он хочет лишить меня и своего бытия тоже, и наоборот. Сумасшедший он, сумасшедший. Старик молчит, а он усмехается: -Надо же, а я и не знал, что кто-то еще знает наизусть «Никчемные тексты» Беккета. -Что?! – я все еще не понимаю, что происходит. -Ну, Беккет, был такой ирландский писатель – абсурдист, - серьезно говорит он мне.** -Так вы тут, оказывается, ирландскую прозу цитируете…- протянула я. И шепотом добавила : -А я-то думала, что этот старичок сумасшедший…И ты с ним вместе… -Чтобы знать наизусть эту повесть и нужно быть сумасшедшим, - шепнул он мне в ответ. Я промолчала. Да, так и мне помешаться недолго… Сколько времени мы провели в компании с тишиной и незнанием, куда деть руки? Какого черта он так близко?? Похоже, я одна здесь такая дурочка, его вообще ничего не волнует. Он лежит и мечтательно пялится в потолок…Хотя, может и не мечтательно. Не знаю. Хотела бы я видеть выражение его лица сейчас. -Ну что, так и будем молчать? – говорит он неожиданно. -Не знаю. Тебе решать. -Ошибаешься. Тебе. Неужели не интересно узнать кто я? Как сюда попал? И тому подобный бред? Расскажешь о себе – узнаешь обо мне. Все просто, - и где он научился этому наглому тону?! Молчу. Он еще спрашивает. Конечно, интересно. Но я скорее умру, чем признаюсь. -Ну, вот и я так думаю, - невозмутимо продолжает он, - Кстати, это годы тренировок. Я вспыхнула: -Если тебе не составляет никакого труда читать мои простенькие мысли, почему же ты не узнаешь все, что тебя так интересует?! Тебе же ничего не стоит обойти любой мой блок! -Если бы я мог, то давно бы узнал, - презрительно бросает он, - Думаешь, я весь такой благородный? Просто я не могу добраться до воспоминаний. Я ничего не видел, кроме того…. -Прыжка, - тихо заканчиваю я. -Да. Я вздыхаю. Тру усталые глаза. Совсем стемнело, и я снова ослепла. Надеюсь, только до утра. -Без имен, - великодушно разрешает он, понимая, что я сдалась. Я гляжу на темное пятно перед собой, которое должно быть его лицом…И, сглотнув подступивший к горлу ком тревоги, выкладываю все, как есть. * Если вам интересно узнать подробнее, то причины описаны в повести «По трамвайным рельсам» ** Да, действительно, есть такой писатель, причем удивительно талантливый. Вот только откуда об этом знает герой, даже мне не понятно (прим. авт.) P.S.http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=1653
rakugan: Очень интересно и многообешающе. Написано хорошо. Очень жду продолжения.
Cherridra: Когда я прочла первые три строчки, то решила, что этот фик явно не для меня У вас получилась очень занимательная героиня, только возникает один вопрос. Если она настолько была привязана к Поттеру, что не могла спать, то почему сейчас мы вообще не видим мыслей о нем. Или они просто идут незаметным фоном?
twiggy: Cherridra и rakugan , спасибо! А отсутствие мыслей о ГП у Джи будет объяснено чуть дальше))
DashAngel: twiggy, у вас всегда очень тяжёлые и мрачные фики, но - я их очень люблю :) Заставляют задуматься. И стиль у вас прекрасный
twiggy: DashAngel , благодарю)) з.ы. а я-то как люблю! Если не вложить в каждый рассказ душу, то ничего не получится. По сему, стараюсь!)
twiggy: Глава 3 -А теперь? – тихо спрашивает он, умело делая вид, что ему все равно, - исчезло? Прошло? -Наверное, пока я была без сознания, что-то произошло…Двадцать метров, не так уж и высоко. Но, видимо, хватило, чтобы выбить из меня это безумие. Понимаешь, он просто исчез из моих мыслей, как будто его там и не было никогда. Ха, наверное это дурацкое зелье кроме всех прочих его достоинств еще и перестает действовать после….ну, такого. -Обычных людей, которым хватило ума скинуться с крыши и глупости выжить, закрывают в пустой палате с мягкими стенами, привязывают к койке и кормят таблетками, делая вид, что лечат их от сумасшествия. А ты хочешь сказать, что стоило тебе долбануться головой об асфальт, как все пришло в норму? И ты жила долго и счастливо? – усмехается он. -Ты просто циничный придурок! Первую неделю меня действительно держали в лазарете со связанными руками и ногами. Ушибы и разбитую голову я вылечила почти сразу, но я до сих пор едва вижу на расстоянии полуметра! А что касается счастья, неужели не заметно, я просто прыгаю от радости и полностью довольна жизнью?! – у меня уже нет сил даже возражать ему, настолько я опустошена после часа непрерывной болтовни. Учитывая то, что я словно еще раз перетерпела все, о чем говорила. Эта сволочь сидит на другом краю моей постели и невозмутимо слушает мой сложносочиненный бред, иногда вставляя саркастические замечания. Ничего, я ему еще это припомню, когда он начнет рассказывать свою историю… -Слушай, рыжая, голову-то ты вылечила, да только не до конца! – снисходительно так говорит он, - Про мозги, наверное, забыла. Ты ведь еще ребенок! Хоть подумала о том, что будешь делать дальше? А о семье? Судя по всему, ты еще учишься в школе, заканчивать ты ее собираешься? Я вдруг представила себе маму, которая растерянно стоит посреди моей комнаты и не знает, куда теперь девать мои вещи. Но потом все же решает выкинуть все, что бы они не напоминали ей такую мерзкую предательницу меня. Представила свои старые игрушки, которые летят в помойку, бедную разбитую в детстве куклу без одной руки, мои фотографии и книжки, одежду, которая лежит под грудой мусора и хлама…Детсад. Я поспешно спрятала эти образы подальше в сознание. Если он это увидит, я умру со стыда. Лучше сказать сейчас что-нибудь простое, отчаянно легкое и удивительное по своей тупости… -У кого из нас нелады с головой?!- я пытаюсь изобразить усмешку, - может, я и вернусь в школу, но только не домой. Там наверняка уже обнаружили, что я не гощу у своей «подружки», как обещала. Теперь, если я неожиданно появлюсь, то меня на всю жизнь посадят под домашний арест, заставят до конца лета убирать за всей семьей помои или копаться в огороде! Я что, для этого перенесла реанимацию?? Если уж мне хватило глупости выжить, как ты изволил выразиться, то я хочу жить по человечески! Его тень качает головой и негромко говорит: -Какая же ты глупая. Ведешь себя, как маленький сопливый ребенок! -Еще твоих поучений мне не хватало. Ну так давай. Научи меня жить, если такой мудрый и нагруженный жизненным опытом. Вперед! Наверное, от большого ума сейчас здесь сидишь? -Сколько тебе лет, девочка? - насмешливо спрашивает он, - Десять? На больше не тянешь. -Шестнадцать, - хмуро отвечаю я, - Знаю, что идиотка, но ничего с этим поделать не могу. Какая есть. Только бы не думать сейчас о братьях. О том, что Рона, скорее всего, поселят в мою комнату, о том, что он наверняка обклеит все стены плакатами «Пушек Педдл» и заберет себе мою метлу. О том, как всей семьей они будут собираться за ужином, громко хохотать над шутками Фреда и Джорджа и не вспоминать дуру Джинни. О том, как прекрасна и удивительна станет их жизнь без такой обузы, как я, о том, что они снимут ложку с моим именем на часах в гостиной, забудут, забудут, забудут меня как кошмарный сон… Куда же запихнуть все эти по-детски наивные мысли, чтобы он не мог до них добраться…. Он зачем-то берет мою руку и начинает задумчиво выводить узоры пальцем на моей ладони. Хочет вывести меня из равновесия и узнать, что я молчу на самом деле. Нет, дорогой, больше такие трюки со мной не пройдут… Так в молчании под звон электрических лампочек в коридоре проходит несколько минут. -Почему к нам в палату никогда не заходит дежурная? – вдруг спрашивает он. -Да потому что здесь лежат те, кого и лечить не надо и отпускать нельзя, - я с радостью ухватываюсь за новую тему, лишь бы не думать о…-а если честно, то сюда переводят всех, с кем им надоело возиться. Здесь одна девушка, которая несколько лет пролежала в коме, пара сумасшедших и я. Ну, теперь еще и ты. -А кто тогда эта женщина в дальнем углу? – серьезно спрашивает он. -Я думала, нас только пятеро…Никогда не слышала о ком-то еще…- говорю растерянно. -Да нет же. Она лежит на другом конце палаты и вот уже минут десять неотрывно на нас смотрит…- сказал он, понизив голос. -Перестань меня пугать, - шепнула я, подвигаясь ближе к стенке, - Это не смешно. Стало не по себе. В темноте, без зрения, а тут еще и какая-то больная не налюбуется на нас…Если только он не решил пошутить. -Нет, правда. Я серьезно, она так смотрит, как будто…-зашептал он. -Черт, прекрати, мне страшно! – я сжала его руку. -Эй, больно же! -Извини. Что, действительно? А сейчас? -Да. Я заерзала на постели и натянула одеяло до самого носа. -А ты, может…Ну, скажи ей…-шепнула я, непроизвольно прижимаясь к его плечу. -Что сказать? Извините, но прекратите на нас пялиться? Вы нас пугаете своими взглядами, отвернитесь к стенке? Или что….? – тихо проговорил он, но в голосе уже чувствовалось беспокойство. -Да не знаю я, мать твою, хоть что-нибудь! – я уже не стеснялась в выражениях. -Замолкни. -Боишься что ли?! – я все – таки его задела. Он кашлянул и с деланной беззаботностью громко произнес: -Прошу прощения, мэм! Что-то не так? Я нервно хихикнула. Да уж, обхохочешься. А если она сейчас на нас набросится с дикими воплями «ЖАЖДУ КРОВИ!!»? Что тогда? -Ну, это уже перебор, - шепнул он, прочитав мои мысли. -Извините! – снова обратился к ней он, - Мы можем вам помочь? -Что ты несешь?! – зашипела я. Послышался шорох и невнятное бормотание. Только это уже был не помешанный на ирландской литературе дедушка. Голос был женским. -Простите, что? -Она села на кровати и что-то сказала! – шепнул он мне. -Фокус Метафизики, - тихо сказал голос. -Что..?Какой еще фокус? Какой физики? Вам нехорошо? Может позвать дежурную? – а он и правда немного напуган. Голос едва заметно дрожит. -Я говорю, Фокус Метафизики, - чуть ли не по слогам произнесла женщина, - Найдите. -Это еще зачем? – спросила я - Что вы имеете ввиду? -Не бойся. Девочка. Я пришлю тебе сон. Повисла дребезжащая тишина. -Она легла и закрыла глаза, - через минуту с облегчением произнес он. Тишина из дребезжащей переквалифицировалась сначала в неловкую, а потом в задумчивую. Существует множество разновидностей тишины. Она бывает ласковая, сладкая и легкая. А бывает неподъемная и пугающая. А еще разноцветная и монотонная. Иногда неожиданная и странная, но всегда тихая. Напряжение уходило волнами, скатывалось с кончиков пальцев, точно, как пишут во всяких умных книжках. Я нырнула под одеяло с головой, отвернулась и, закрыв глаза, стала обреченно ждать, когда он решит оставить меня одну с огромной пустотой за спиной. Проще говоря, вернется к себе в постель. Но этого почему-то не происходило. Мне на плечо легла рука, но я только передернулась, чтобы стряхнуть ее. -Даже и не мечтай, что я теперь оставлю тебя наедине с твоими кошмарами!– в притворном беспокойстве зашептал он мне на ухо, - Мне же тоже интересно, что там за сон! -Ну и каким образом ты это узнаешь? – спросила я, маскируя радость под сонное равнодушие. -Посмотрю его вместе с тобой, глупая. Он бесцеремонно забрался ко мне под одеяло и заставил подвинуться ближе к краю. -Старанно. Обычно сначала знакомятся, а потом отправляются в постель, а у нас все наоборот, - сообщила я ему свои соображения по этому поводу. -Никакого подтекста, - пояснил он, - Если бы я решил тебя соблазнить, то предупредил бы заранее! Но я сделала вид, что не слышу. Да и зачем мне нужна его нелепая болтовня, да еще и на ночь! …Я заснула с глуповатой улыбочкой на лице, уткнувшись в подушку носом так, чтобы он не мог ее заметить. Улыбку, естественно, а не подушку. *** Пробуждение пахло смесью цезолина и ромашкового чая, чего я бы не пожелал и самому грязному гриффиндорцу. Разве что, кроме Поттера. Я почувствовал чью-то холодную руку на плече и тут же открыл глаза и выловил сознание из неглубокого и сна. В следующую секунду перед моим лицом нарисовалась крайне неприятная физиономия женщины в белом. Ну ладно, девушки. Но, видимо, перенесшую катастрофически неудачную ринопластику. Не повезло…В нашей семье не принято испытывать жалости, но на ум почему-то пришло именно это Все эти мысли, разумеется, появились потом, когда я отошел ото сна и мог уже хоть что-то соображать. Сначала же я только бессмысленно пялился на это чудо природы и никак не мог понять, чего же ему от меня надо в такую рань. Милашка разъяснила мне в доступных фразах, что меня переводят в другую палату этажом выше, и что по правилам больницы пациентам не разрешается (тут она запнулась и покраснела) спать в одной постели. В шесть (или сколько там сейчас) я обычно не настроен испепелять своим фирменным взглядом, но попытаться все же стоило. Я и попытался, но, видимо, очаровательной леди мои попытки показались настолько жалкими, что она вежливо спросила о моем самочувствии. Хотя, черт ее знает, может, это профессиональное. Я глянул на рыжую, которая все еще спала, зябко укутавшись в одеяло. Сказал, чтобы меня переводили, куда хотят. Мне без разницы. В конце концов, если будет надо, она сама меня найдет. А нет, так и вовсе замечательно. Своим предчувствиям я обычно доверял, а с этой ненормальной (но все же, чертовски интересной) персоной были связаны не самые радужные из них. -Да, мистер Малфой, дежурная с той смены просила передать, что вам пришло письмо… Тонкий голос назойливой медсестры отвлек меня от самокопания. -Из Лондона? Или… -Нет, из Франции…Если вам…То есть, я…- как можно так мямлить и путаться в словах? Самое ничтожное впечатление производят именно такие….люди. -Оставьте себе на память. -Но… -Не интересует, - оборвал я. Сейчас только не хватало читать излияния матери, ее слезливые расспросы о моем здоровье и мрачные намеки на то, что если бы отец был жив… А что было бы? Если бы он был жив? Если бы не умер самой глупой из возможных смертей… Да, ничего особенного. Лишь только одна грязнокровка, которая сейчас счастлива и живет со своим драгоценным профессором, не была бы настолько счастлива. И настолько жива. Меня заставляют лечь на каталку и везут по белым коридорам. Уже от этого архитектурного кошмара можно сойти с ума, что и говорить о страдальцах, которые действительно не в себе… Мы поднимаемся на лифте, и скоро я оказываюсь в палате, которая по размерам в два раза уступает старой. Четыре угла, три койки, дверь, окно. Меня уже тошнит. Я разве не говорил, что у меня клаустрофобия? Я пытаюсь втолковать это врачихе, но она только краснеет и бормочет что-то маловразумительное. Кажется, о том, что если бы у меня была эта болезнь, я не мог бы находиться в их госпитале. Палаты все небольшие, а пространство везде закрытое. Я решил над ней поиздеваться и заявил, что желаю видеть только открытое пространство. А здесь лежать отказываюсь. Она воззрилась на меня умоляющим взглядом и сказала, что посоветуется с главврачом, а пока я остаюсь здесь. Ага, как же, посоветуешься ты, подумал я про себя. Только если твой главврач отошел от парализующего заклинания. Что навряд ли случится раньше, чем через неделю. Пять часов вечера, а ее все нет. Может, она все еще не видит? Да нет, я же разговаривал с этой слабоумной Салли. Она должна прийти в норму уже сегодня….Рыжая, а не Салли, конечно. Моими соседями по койке оказались два шизофреничных парня, которые без умолку трепались, сыпали пошлыми шуточками и ржали на весь этаж. Эд и Олли. Безобидные, в сущности, уродцы, если бы не их безумная тяга к общению. Проснувшись ближе к полудню, они, обнаружив нового соседа, очумели от радости и решили, что мне во что бы то ни стало необходимо узнать полную их биографию. Каждый эпизод они разыгрывали в лицах, Эд прыгал на кровати без штанов,а Олли выл, изображая оборотня. Анекдот про Вольдеморта и святого Поттера мне пришлось выслушать восемь раз и еще столько же – историю про то, как Эдди и его полоумный друг попали в психушку и сбежали оттуда по пожарной лестнице. После третьего раза Эдд неожиданно спросил Олли, а где же они, в таком случае, находятся сейчас, на что тот уверенно ответил, что они на съемках фильма Юниверсал Пикчерз. Эдд сначала долго восторженно скакал по комнате и кричал, что он звезда, а потом, наконец, спросил, что такое Юниверсал Пикчерз. На что Олли все так же уверенно ответил, что сам хотел бы это знать. Затем оба недоумка разразились дружным хохотом. Я же предпочел не знать, что это еще за чертовщина. В тот момент, когда Эдд совершал очередное дефиле по палате без штанов, в дверь постучали, и в проеме появилась она. Оба психа тут же замерли, перестали гоготать и недоуменно уставились на появившееся рыжее чудо. -Теперь я действительно понимаю смысл фразы « Рада тебя ВИДЕТЬ» - сказала она с улыбкой, подошла и села на край моей постели. Идиоты все так же бестолково на нее глазели. После минуты молчания один из них вдруг заявил: -Эй, Олли. Слышь, я хочу жениться. -Эдд, это так неожиданно! Я даже не знаю, мне нужно подумать, - прогнусавил в ответ его друг. -Да не на тебе, болван. На ней… Рыжая недоуменно посмотрела на этих двоих, а потом перевела взгляд на меня. Глаза у нее голубые. А, черт, это же измененная внешность. -Вы умолкните сами, или вам помочь? – вежливо поинтересовался я. Они послушно расселись по кроватям, все еще ошалело разглядывая нас. -Милые у тебя…сожители, - ухмыльнулась она, - А у тебя, оказывается, педагогический талант! Я проигнорировал это замечание. -Тебя пропустили? -Да нет, я усыпила дежурную. Я кстати….совсем по-другому тебя представляла - она серьезно на меня смотрит. -Возможно, ты была права, это же не мое настоящее лицо. -А ты на самом деле блондин? -А ты на самом деле рыжая? Пауза. Затем она незаметно достает из кармана палочку, шепчет незнакомое мне заклинание, и оба психа с храпом валятся на постель. Адресую ей вопросительный взгляд. -Разговор без свидетелей. Я собственно вот что…Попрощаться пришла, - нерешительно говорит она. В одну секунду тысячи вариантов и вопросов проносятся в моей голове, но я не озвучиваю ни один из них. Выжидательно смотрю ей в глаза, пока она не выдерживает и опускает взгляд. -Я не могу больше здесь оставаться. Я бегу сегодня ночью. Я не показываю удивления, хотя порядком ошарашен. Ну да, чего-то подобного и следовало от нее ожидать. -Бежишь? Куда? И для чего? – спрашиваю, стараясь держать равнодушный тон. -Не поверишь…Или посчитаешь меня сумасшедшей, - она смотрит в окно за моей спиной. Там – бесцветное душное лето. Там ей некуда идти…Или? -И все же? – надеюсь, это не то, что я думаю… -Понимаешь…Вчера ночью, эта женщина все-таки прислала мне сон. Я думала, ты собирался посмотреть его вместе со мной, нет? Разве не для этого ты остался? Я молчу. Что ж, по крайней мере, ей неизвестно, что в магическом мире до сих пор не придумано ни одного заклинания для подобных практик. А вчерашний мой поступок был…просто импровизацией. Она задумчиво на меня смотрит и, наконец, говорит: -Так я и думала. Я только пожимаю плечами, словно говоря: «Ну, думала, молодец. Мне-то что?» У меня все еще отличное самообладание, иначе я бы уже давно…Неважно. Она прячет улыбку. Догадалась. -Понимаешь…Это просто невозможно объяснить…Она показала мне всю мою жизнь с тех пор, как я попала в Хогвартс. Все поворотные моменты, которые могли бы полностью ее изменить, но когда я либо трусила, либо была настолько глупа, чтобы их не заметить. Как я предавала тех, кого люблю, избегала любви, как бы банально это ни звучало. Как сама изуродовала всме, что было мне дано, понимаешь? Я слушаю этот романтический бред и думаю, какая же она еще глупая. Но все равно продолжаю внимательно на нее смотреть и силюсь хоть что-то понять. -Она говорила со мной, но не вслух и не мысленно, а…даже не знаю. Она всю душу мне выпотрошила, докопалась до самых стыдных и страшных секретов, о которых я уже и сама думать забыла…А потом я увидела то, чем могла быть моя жизнь, если бы я не была такой идиоткой. И, знаешь, я поверила ей. -И как же это связано с…. -Я собираюсь найти этот чертов Фокус Метафизики. Она сказала, что когда я найду, то смогу вернуться назад и начать все сначала. Я пойму, когда окажусь близко… На этом месте терпение мое истекло. -Да ты хоть понимаешь, что несешь?? Никуда ты не бежишь! Ты просто не соображаешь ни черта! Хочешь найти то, сама не знаешь что, а потом…Что значит, начать все сначала?! Эта чокнутая, она либо сквиб с гипнотическими способностями, либо… -Да ты так ничего и не понял! – перебивает она, - я видела, чем все может закончиться для меня такая жизнь! Я не хочу быть уродом, ущербной единицей! У меня нет будущего! Осталось очень мало времени! Единственный шанс все исправить – найти… -Ты сошла с ума! Твоя ситуация – не конец света, неужели ты не понимаешь! Ты вернешься домой, будешь учиться, как раньше, забудешь весь этот бред! – я уже почти кричал, - Ты даже не знаешь, что это за хрень такая, этот твой «Фокус»! -Да я же….Ничего ты не понимаешь… - в голосе слезы. -Объясни по-человечески, и я попробую понять!! Она закрывает лицо руками. Как же я ненавижу женские истерики, причем на пустом месте. -Ну?! Так чего же я не понимаю?! Она вытирает слезы, смотрит в пол. А потом тихо говорит одну единственную фразу, после которой все переворачивается с ног на голову:
DashAngel: twiggy, нечестно так заинтриговывать, а потом исчезать почти на сутки
twiggy: Глава 4 -У меня нашли опухоль мозга. -ЧТО??! -Сегодня проводили обследование. Оказалось, что она у меня была еще до…А потом….Потом, – она содрогается всем телом, глотает слезы, но продолжает, -Результаты еще будут подтверждаться, но… Больше она не говорит ничего, только плачет, уже не сдерживая слез, дрожит. А я через секунду обнаруживаю, что уже обнимаю ее, пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле. И одна только мысль: Бесполезно. Здесь никакая магия уже не поможет. Сквозь рыдания она говорит о том, что это единственный ее шанс, о том, что теперь ей никто не поможет, слишком поздно. О какой-то последней стадии и летальном исходе, но я не знаю, что значат эти маггловские выражения. Ясно одно – она умирает. -Сколько? – спрашиваю я коротко, но она меня понимает. -Не больше месяца. Я должна успеть. Я не знаю, что еще можно сказать, мысли отключились. Но следующее предложение формируется самостоятельно, без моего вмешательства. И я уже слышу, как говорю: -Тогда, знаешь что? Я с тобой. Мы найдем этот твой… Бог мой, какая мерзость. Что я несу? -Она поднимает голову, изумленно на меня смотрит. Спрашивает, правда? Я говорю, что, конечно, правда. -Ты только не реви. Все будет…хорошо, честно, - зачем-то шепчу я. Не верит. И правильно делает. Все еще плачет и говорит, говорит…Это не что-то материальное, - говорит, - это на уровне подсознания, у каждого свое, просто нужно хорошенько поискать, и оно обнаружится… -Так значит, чтобы найти, не обязательно куда-то идти? Просто искать в себе? – удивленно спрашиваю я. Но она хмурится. Не так все просто. -Она сказала, что нужно найти правильное место и правильное время. Верное состояние и материальное подтверждение. Доказательство того, что ошибки нет и несколько подходящих слов, а потом…Не знаю что потом. Но все должно повернуться назад, чтобы я могла исправить, начать сначала. Не обязательно сразу. Но должно. Мы молчим, она понемногу успокаивается. До меня постепенно доходит вся нереальность и абсурдность поставленной задачи. Судя по ее выражению лица, до нее тоже. -Ты думаешь, что это все бред, да? Думаешь, я сошла с ума? – спрашивает она через какое-то время. -Я не знаю, что и думать…-говорю честно, - Место, время, состояние, слова…Почти невыполнимо, но если нет другого выхода… Мы долго сидим, думая каждый о своем. На улице уже смеркается. Встречаюсь с ней взглядом и почти автоматически улавливаю ее последнюю мысль. О нет, прямо сейчас? Она кивает и протягивает мне палочку. -Карты на стол, да? – говорю я, хотя этот жест не требует подтверждения. -По-моему пора. Сейчас самый подходящий момент. Если тебе не нравится твое имя, то придумай себе любое, но я все же должна знать, кто ты. Немой вопрос. -Конечно, информация, в обмен на информацию. Я тоже сниму заклинание. И, так и быть, скажу, как тебе меня называть, - отвечает она. Что-то мне не по себе… -Уступаю, - что-то мне не хочется делать это первым. Я отдаю ей палочку. Но она качает головой. -Альтернатива? – спрашиваю. - Не пойдет так. Надо чтобы одновременно. Какое-то сомнение в ее взгляде. Может, у нее тоже случаются предчувствия? -Но каким образом?! Палочка-то у нас одна! – напоминаю я. Еще минут пять мы препираемся, точно малые дети, передавая ее из рук в руки, а потом все же сходимся на том, чтобы сесть спиной друг к другу, по очереди снять заклинания и повернуться… -На счет три! – уточняет она. Действительно, как будто нам по пять лет. -Ну, естественно! – уверяю. Что-то мне паршиво… Мы приводим наш план в действие, снимаем действие чар, но когда приходит время посмотреть на друг друга, я начинаю по-настоящему нервничать. Молчим. А потом… -Ну что, готов? - спрашивает она нерешительно. А я молчу, потому что развернулся минуту назад. И увидел. Сердце не сделало тройное сальто, не подпрыгнуло и даже не дернулось. Не знаю, куда подевалась моя хваленая интуиция. Ничего не произошло. Ни-че-го. Я просто в ступоре смотрел на нее. -Давай, - сказал я неожиданно севшим голосом. Она осторожно, даже боязливо поворачивается. Сразу порастеряла всю свою дурацкую решительность. В следующие несколько секунд мы ошарашено пялимся друг на друга, не говоря ни слова. По-моему, от шока я даже разучился дышать. От какого-то злого, растерянного и восхищенного изумления жжет внутри. Как два идиота мы безмолвно сидим на белой постели посреди стерильного, пропитанного хлоркой воздуха, а время все не включается. Оно стоит на месте, будто нарочно подчеркивая всю трагичную комичность момента. Ледяную жару нашей глупой доверчивости. И сладкую горечь открытого. Затем ее охватывает приступ сильнейшего истерического смеха. Никогда не видел в жизни, чтобы кто-то так ржал. Особенно, в день, когда тебе поставили смертельный диагноз. Действительно, каждый сходит с ума по-своему. Банальность, а правда. Роняю голову на руки. Не может быть. Бред. Глупость. Издевательство. Сон. Она все еще нервно хохочет, а я не могу это больше слышать…Сейчас просто задушу ее вот этой подушкой. А она будет молотить своими тонкими белыми ручками и хрипеть не своим голосом, пока я буду злодейски смеяться на радость всем любителям классического жанра. Когда сил больше нет, она молчит, а нам просто жизненно необходимо сказать друг другу хоть что-то, хоть самую идиотскую из возможных фраз… -Малфой, - констатирует она факт. -Уизли, - констатирую уже озвученный, но все такой же бредовый факт. Тягучая пауза. -Ну, вот и познакомились, - мрачно добавляю. Нас как будто растянуло и копировало пространство. Я все еще не могу осознать то, что та она, рыжая, которая ревела у меня на плече, которая лежала ко мне так близко вчера ночью и говорила так откровенно и прямо, что внутри все ныло. (И сохранять обыкновенное презрительное равнодушие было все нереальней.) Не могу принять того, что этот парень, не зная, с кем имел дело, подпустил ее так близко. И это был я. Я. Не кто-нибудь гипотетический и невозможный, а живой и настоящий я. У которого, кстати, вопреки прогрессирующему убеждению, есть так называемая «Душа». Ну, это, наверное, сильно сказано, но нечто подобное присутствует. Кажется. -И что же нам теперь делать, - растерянно спрашивает это рыжее чудовище, превратившее мою голову в бардак. Шок. Нам? Да что она себе надумала?! -НАМ?! Осторожней с местоимениями! «НАС» не существует!! – я уже не могу сдержаться. Или просто не хочу? Озвучиваю свою мысль. -Но я подумала… -Зря! И знаешь, что… -Да я только… - а глаза у нее и правда голубые. Почему-то полные слез. С чего бы это? Но я уже не слушаю ее лепет. -Это просто немыслимо! Что за цирк ты здесь устроила?! – слышу я собственный вопль, но тут же осекаюсь. Потому что вспоминаю, где совсем недавно слышал точно такие же слова. И от кого. Воспоминание отдает привкусом крови и бессильным бешенством. Злостью алого цвета, которая вытекала из моего рта прямо на пол. Только вот сейчас у меня нет ни сил ни возможности поступить с ней так же, как наказали меня. А я бы мог.* -Да послушай же ты!! – в ее голосе отчаяние. Не могу больше…Насрать мне на ее тонкие чувства. -Убирайся ты ко всем чертям! – я выплюнул эти слова ей в рожу, - Не могу уже видеть все это… Она еще мгновение смотрит на меня, будто не веря тому, что услышала, а потом срывается и бежит к двери. Ее палочка летит на пол. - Ну и сиди здесь один с этими психами! Здесь тебе и место! Слизеринский принц, бл#дь! – кричит она, завершая фразу оглушительным хлопом двери. -В жопу себе засунь эти дешевые эффекты!! – ору я ей вслед. В захлопнутую дверь летит подушка, вовремя оказавшаяся под рукой. Вот только от этого не легче. Настолько не, что под тяжестью своего ожившего кошмара я не могу ни поднять головы, ни пошевелить затекшей рукой. Хотя бы для того, чтобы дотянуться до ее палочки, которая так и осталась брошенной валяться на полу. А потом меня словно подбрасывает с места, и я вскакиваю, откидываю одеяло, ищу хоть что-то, на чем можно выместить злость. Но кроме стен и кроватей здесь нет ничего. Кулак с размаху вписывается в вышеупомянутую белую стену. Далее следует несколько выражений, которых не положено употреблять людям моего социального положения. Вот придурок же. Рука наливается пульсирующей болью. А я просто трясет и я не знаю, куда себя девать. …Ты парадокс. Ты невозможна. Тварь. Посягнула на то, что не может тебе принадлежать. Я же тебя не знаю! Или уже..? Нет. Ты поставила какой-то херов малобюджетный спектакль. Заставила меня доверять! Доверять! Черт, я же почти готов был рассказать ей все! Я думал о тебе! Не как о…женщине? Девушке? (Какая к чертям собачим разница!), но ты занимала мои мысли в течение рекордного срока. Столько времени я не думал ни о ком. Даже о матери…или? Чтоб ты сдохла со своими меткими фразочками, голубыми глазками и прочими харизматичными атрибутами!! Что?! Я сказал «харизматичными»??? Я имел ввиду…. Мерлин, я же нормально разговаривал с тобой. Я ни разу тебя не унизил, не оскорбил и не опустил ниже Слизеринских подземелий. Я готов убить себя за то, что даже сейчас я тебя не презираю. Не презираю! Я! Это светопреставление. Может, было бы лучше, если бы ты заставила меня ненавидеть тебя? Может, тогда я чувствовал бы себя лучше??? Может, мне стоило просто убить тебя, когда я в первую секунду увидел это твое идиотское смятение. Покрытое россыпью веснушек. Может, если бы ты не смотрела так жалобно и не рыдала, прижимаясь ко мне, я бы решился? Если бы ты не шептала о том, что скоро умрешь? Я бы выхватил у тебя из рук палочку и заставил корчиться от боли на кафельном полу. Ты же была ее подругой. Лучшей подругой этой мрази, которая чуть не прикончила меня одним только заклинанием на вершине Астрономической башни! Этот твой взгляд. Твои бессмысленные слова. Руки, пальцы, слепые глаза, шаги, жесты. Мимика. Ресницы и губы. Теплые ледони. И как я сразу не догадался? Все было насквозь пропитано этой гриффиндорской вонью. От мыслей, которые я с легкостью читал, от твоих поступков и рассказов, слез и безумия – от всего этого на километр несло чертовым гриффиндором! Наверное, я просто идиот. Такой же безобидный и жалкий, как они. Олли и Эд. Наверное, отец запытал бы меня до смерти, если бы узнал. Если бы был жив. Это же не нормально. Это противоречит всем сраным кодексам чести нашей семьи. Кодекс семьи! Не хрен собачий. Наверное, мне лучше самому сдохнуть, чем еще раз тебя увидеть. Чем позволить тебе еще раз себя коснуться. Наверное, лучше быть безчувственным чурбаном, вроде Снейпа, чем чувствовать отвратительное ЭТО. Непозволительное, мерзкое и постыдное. К тебе. Наверное, мне не положено знать таких слов, но, кажется, это называется неж… Дверь заскрипела. Распахнулась, и в палате появилась та самая медсестра с кошмарной ринопластикой. А заодно - с каталкой и подносом на ней. Ужин. -Мистер Малфой, я подумала, что вам…То есть вы…Я принесла…. -Поставьте у кровати. Она засеменила к моей койке, едва переставляя ноги на высоченных цокающих шпильках. Злость понемногу уходила. Ее вытесняла пустота и брезгливое раздражение. -Ну и как, удобно вам в такой обуви? – зачем-то поинтересовался я у…девушки. Она покраснела, проговорила что-то едва различимо и со скоростью первокурсника, удирающего от соплохвоста, исчезла за дверью. Оставив мне на память об этой и без того незабываемой встрече тарелку мутного супа, который больше походил на зелье, сваренное Лонгботтомом и овощной салат, который я вообще решил никак не характеризовать. С минуту я безучастно смотрел на все эти деликатесы, а потом рухнул на кровать лицом вниз. -Что ж, мистер Малфой, - я передразнил голос смущенной медсестры, - Пора подумать, как вытащить вас из этого дерьма, в котором вы увязли по самое никуда. Мне никто не ответил. Наверное, я правда сошел с ума.
rakugan: Как хорошо написано. Сильно и психологически верно.
DashAngel: Правдоподобно до... Оййй... twiggy, записываюсь не то, что в ПЧ, но в поклонники творчества!
twiggy: Очень приятно видеть, что мои старания оценены! Спасибо. Надеюсь сегодня выложить конец 4й главы-начало 5й)))
twiggy: До глубокой ночи я не мог заснуть. Конечно, если весь день лежишь в постели бревном, какой уж тут сон. Может, мне стоит брать пример с этих двух психопатов и мне будет счастье? Скакать весь день по палате, а потом с храпом валиться в койку, едва стукнет десять вечера и в больнице объявят отбой? За три часа моих безуспешных попыток уснуть я успел проклясть всю рыжую родню Уизли до сто сорок хрен знает какого колена, почти задохнуться от жары неподъемного одеяла и завязать простыню морским узлом от бесконечных ворочаний. Эд и Олли все еще дрыхли под действием заклинания рыжей, а я вертел в руках ее палочку. Время шло, ухо почти приплавилось к подушке, а я накрутил себя настолько, что уже почти хотел, чтобы она…. Чтобы я… Чтобы мы… Как же избавиться от этих мыслей? Наверное, просверлить дырку в моей безумной голове было бы легче и куда приятней, чем признаваться себе в том, что я, кажется… Немного… Ну, ладно. Проиграл. Не буду говорить, что впервые в жизни, ведь это ложь. Кодекс чести нашей семьи не предусматривает ложь. Черт, но он так же не предусматривает таких ничтожных и жалких поражений! Я встал с постели и принялся бесцельно расхаживать по комнате. Зеркальная поверхность оконного стекла отразила растерянную и до ужаса знакомую рожу. Мою. -Посмотри на себя, ничтожество, - сказал я ей, пытаясь изобразить свою обычную ухмылку, - ну, и кто же теперь похож на трагического идиота из маггловского кино?? Мне снова никто не ответил. Надо бросать эту тупую привычку. Разговоры с самим собой. Ее палочка все еще в моих руках. Это как в одной маггловской песне: Я сижу дома и думаю о ней. О том, что, может быть, она тоже сейчас сидит дома и думает о том, что я сижу дома и думаю о ней. О том….И так до бесконечности. Более кошмарной песни я в жизни не слышал.** Неужели у магглов нет нормальной музыки? Нет. Надо думать о том, как я ее ненавижу. Так проще. Ненависть. Сосредоточься на ненависти. Лоб прижимается к холодному стеклу. Из отражения на меня смотрит он. Да черт, нельзя же так! Если я сейчас же не сделаю что-нибудь простое и решающее одним махом все проблемы, то окончательно разочаруюсь в своих умственных способностях. Что-то простое. Решающее все… Как-то сыграть на ее чувствах…Или…?Или? Куча бесполезных и невыполнимых вариантов. Нет, я точно отупел. Завалиться к ней в палату и на коленях просить прощения? Фу…Не рассматривается. Да и не умею я просить прощения. Завалиться к ней в палату, наслать Империо или стереть ей память? Что за бред. Так не поступил бы даже Поттер. Завалиться к ней в палату и…что? Поговорить? Убедить? Соблазнить?! Во всех красках представив последний вариант, я окончательно убедился в том, что оставил свои мозги дома. Ну и что мне теперь делать?! Промучившись еще минут десять, изобретая все новые идеи (одна кошмарней другой) я рывком встал с постели и призвал свою одежду. Постиранные джинсы и рубашка со свистом вылетели из шкафа в другом конце палаты. Я быстро оделся. Затем пришлось проинспектировать все тот же шкаф на предмет моей обуви. Но, по ходу обнаружилось, что мои кожаные туфли от Pal Zileri стали достоянием какого-нибудь вшивого ординатора. Неудивительно. Жаль, хорошие были… В нижнем ящике я нашел что-то, отдаленно напоминающее кроссовки, чем и пришлось довольствоваться. Я спрятал палочку в карман и вышел в коридор. План действий я до сих пор представлял себе весьма отдаленно, но решил как всегда понадеяться на случай. Экспромт, вроде того. Короче, я шел туда, сам не знаю куда (дорогу к бывшей палате я, естественно не помнил), не знаю, зачем и не знаю, почему. Оригинально с моей стороны. Не успел я дойти до лестницы, как меня окликнул чей-то писклявый голосок. О, Мерлин…Как же они надоели. -Эй, мистер? Я могу помочь? – передо мной как из-под земли выросла незнакомая мне дежурная. Хотя «выросла» это сильно сказано. Скорее, незаметно вклинилась в общий пейзаж. Интересно, они специально подбирают сотрудников со странными внешними данными? У одной вместо лица - непонятно что, другая – вообще карлик. Хороший маркетинговый ход кстати. Чтобы пациенты на их фоне выглядели красавцами. Ха-ха. -Что вы делаете здесь? – продолжала она, не дождавшись ответа. -Одну секундочку, - очаровательно улыбнулся я. Вытащил палочку и легким взмахом заставил повториться последнее заклинание. То, что усыпило моих сумасшедших друзей. Она блаженно закрыла глаза и хлопнулась на пол. -Спокойной ночи, крошка, - шепнул я и поспешил к лестнице. До палаты Уизли я добрался без происшествий. Медсестра с их этажа исчезла в неизвестном направлении, и ее кресло в конце коридора пустовало. Я остановился перед одной из белых дверей и уже хотел нажать на ручку, как замер. Я до сих пор не знал, что делать. Ладно, успокойся, приказал я себе. Пусть все идет, как идет. Придумаешь что – нибудь по ходу. Не первый раз. Выдох-вдох. И наоборот. На счет три, решил я. Раз. Ладонь зависла над дверной ручкой… Два…Ну вот сейчас. Открою. Три….Ну же… А я все стою без движения. Все замерло. В тишине только я один наедине с закрытой дверью и своими нервами. И тут… Дверь резко распахивается мне навстречу и со всего размаху врезает прямо мне в рожу. -А, ма#ь твою!!! – взвыл я, хватаясь за разбитый нос. Слезящимися глазами посмотрел на ладонь – на ней кровь. Поднимаю взгляд выше, а в дверном проеме – она. Тоже полностью одетая. Стоит неподвижно. В шоке. Несколько секунд мы ошарашено молчим. Я уже практически ничего не вижу. Сейчас от боли на стенку полезу. -Вот черт, - выдыхает она наконец. -Бл%, ты мне нос сломала, - бормочу я. -А что ты сюда вообще пришел?! Сам виноват, нечего было под дверью стоять! – возмущается она. А что я пришел? Я и сам не знаю. Молчу. Она еще некоторое время смотрит на меня, а потом берет из моей руки палочку, произносит какое-то заклинание, и я уже не чувствую боли. Кровь тоже куда-то исчезает. Как будто ничего и не было. -Ммм…Спасибо, - это я сказал? Нет, это я сказал?! -На здоровье. А теперь извини… - она спокойно разворачивается и идет к лестнице. За спиной у нее небольшая сумка. Смотрю. А потом срываюсь с места и бегу за ней. Преграждаю ей путь, когда она уже спускается вниз. -Да что ты пристал? -Послушай я… - неловко начинаю, но тут же обрываю себя. Не то. -Мне по хрену. Дай пройти, - она обходит меня стороной, но я тут же оказываюсь прямо перед ней, не давая дороги. -Если тебе захотелось потренироваться в злословии, найди кого – нибудь другого! Я не собираюсь терпеть твои… - она пытается оттолкнуть меня. -Дай же мне сказать! -Я уже все слышала, Малфой, - она сверкает своими глазищами. Видно, что действительно зла, а не прикидывается. -Уизли, мне что, перед тобой теперь на коленях ползать?! Я всего лишь…. -Ты всего лишь слизеринский уе#ок, который не может и двух слов связать! Отвали! – она пихает меня в сторону, но я хватаю ее за руку и не даю убежать. -Убери свои лапы, идиот! Что тебе вообще от меня нужно?! – она переигрывает. Я отпускаю ее. Висит молчание. Она стоит несколькими ступеньками ниже и даже не смотрит на меня. А потом происходит то, чего я сейчас ожидал меньше всего. От себя. -Ну, прости, - говорю я, - что ты еще хочешь, чтобы я сказал? Я больной, эгоистичный и вообще неадекватный. Наорал на тебя. И вел себя, как болван. Ну, извини, не умею по-другому. И прощения просить, кстати, не умею. Не доводилось как-то. Вот. Под конец этой своей путаной речи я уже готов удушить себя. И куда все время исчезают мои ораторские способности, когда они так нужны..? «Вот». Лонгботтом на зельях…Тьфу. Молчит. Вот дура. Что мне еще сказать? Что я был неправ и искренне раскаиваюсь? Ну, уж нет. -Ты жестокий. Ужасно жестокий, - тихо говорит она наконец со своей нижней ступеньки, обращаясь скорее к полу, чем ко мне, - И как ты живешь с таким кошмарным характером? -У меня не кошмарный характер, - возражаю, - просто нравственно приспособленный. -И ты берешь свои слова обратно? -Ну…Этого я не говорил….-начинаю я, но, заметив, как она хмурится поспешно добавляю, - но как раз собирался сказать! Она с сомнением смотрит на меня. В глаза – в сторону – под ноги. Хм, такой комбинации я пока не встречал. Обычно идет: в глаза – на губы – мечтательно вверх, но это, к сожалению, не наш случай. Стоп. К сожалению?! Я сейчас точно удушусь…. -Ты, конечно, бездушный урод, но я, кажется, тебя прощаю, - информирует она меня после долгого молчания. -О, как мило с твоей стороны, - я закатываю глаза, скрывая облегчение. -Это значит, что ты… - начинает она. -Иду с тобой? Да. Если ты еще не передумала. -Тогда вперед, - она пытается улыбнуться. Я тоже. Безуспешно. И два человека, которые почему-то разучились улыбаться, уже вместе спускаются оставшиеся лестничные пролеты. Все ниже, туда, где начинается темнота. Заклинанием открывают запертую служебную дверь и выходят в ночь. Стараясь не шуметь, тихо-тихо. Осторожно. Один что-то еле слышно говорит другому, а может, это только кажется. Но дальше они уже идут за руки. Какие-то нервные и иррациональные, будто нарисованные летней полночью. Контур черный. Исчезают в сумерках. * Малфой вспоминает крайне неприятный эпизод, который произошел с ним недавно. Подробно – в повести «По трамвайным рельсам» **Здесь имеется в виду песня Blink-182 «Wasting time». Странно, что Малфою она не нравится, по-моему, милая. Но это все-таки МАЛФОЙ!:)
MMM: Странно - несмотря на тяжелую, угнетающую атмосферу, читается довольно легко. Написано хорошо, сюжет нравится, в общем, поселяюсь в темке.
twiggy: MMM , спасибо. Постараюсь и дальше вас не разочаровать!)
LeliK: ой как мне нравится, даже не описать... легко читается, а сюжет затягивает... продожайте и не забрасывайте ни в коем случае!!!
twiggy: Глава 5 Мы трансгрессировали. Это заняло чуть более пары секунд, после чего мы оказались на безлюдной Лондонской улице, пропитанной оранжевым светом фонарей. Без денег, одежды и конкретных планов, зато с одной волшебной палочкой, которая должна была компенсировать все остальные наши упущения. Маггловский квартал. Концентрированное спокойствие и полное отсутствие чудес. Идеальные строения, все выверено до градуса. Рыжая вцепилась в мою руку и зажмурила глаза, как будто готовясь к чему-то столь ужасному, как Последняя битва. У этого ребенка еще даже лицензии нет. М-да… А когда нас подбросило вверх, смешало мысли и тона, а потом перевернуло ногами в небо, я подумал, что останусь без пальцев. Она открыла глаза и недоверчиво огляделась, будто еще сомневаясь, что мы покинули пределы того кошмарного госпиталя, и на этом пытка белыми стенами и луковым супом закончилась. -Первый раз? -Ага…Голова кружится…-она покачнулась, и подумал, как бы она сейчас не грохнулась прямо на тротуар. Ухватилась за мое плечо и удержала равновесие. Надеюсь, она не ждала от меня всяких благородных порывов воде того, чтобы я подхватил ее на руки и унес в заоблачные дали? Судя по ее вполне уже осмысленному скептическому взгляду, она тоже довольно неплохо умеет читать мысли. И умело это скрывает. Интересно… -Нет, такого я, конечно, от тебя не ждала… Ужас – это твое трансгрессирование. Совсем не то, что через портал. Кстати, а ты никогда не думал о том, куда мы деваемся, когда нас уже нет здесь, и все еще нет там? -Не думал. Пошли, холодно, - я прервал ее пространные рассуждения. - Кажется, там еще открыто. Или, скорее, «уже», - я показал на небольшое кафе через дорогу. Ветер дул в спину. Конец июня, а ночь холодная, как в сентябре. Она поежилась и кивнула. В неярком матовом свете фонарей она оказалась гораздо…фотогеничнее, чем при белом освещении больничных антарных ламп. Мы обогнули автобусную остановку, изрисованную какими-то жуткими картинками и огромными буквами, пересекли черную полосу дороги и остановились перед невысоким зданием. Надпись на нем гласила, что это Хелфорд-стрит. -Ты хоть примерно знаешь, где мы сейчас? – поинтересовалась рыжая, разглядывая вывеску над входом в кафе. -Разумеется... -Да-а? Ну и где? – удивилась она. -Я хотел сказать «разумеется, нет». Да и какая разница? Гостиницу мы найдем везде, - мой взгляд остановился на больших светящихся буквах, которые уже с минуту разглядывала она. - «Б-52»…Хорошее название, - ухмыляется она, будто знает, что это значит. А может, правда знает? -Ну что, пойдем? Я уже совсем замерзла! И мы входим в полутемный бар. Нас сразу окутывает теплый воздух, запах сигаретного дыма вперемешку с чем-то еще. Она тянет меня к столику в самом углу. А здесь чертовски уютно! Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что с дизайнером этим ребятам повезло. Никаких металлических цветов, пластика и стекла, как теперь принято уродовать помещения у магглов. Никаких вопящих из приемника «Селестин» и других, не менее талантливых певиц. Негромкий джаз из динамиков у стойки. Все отделано деревом, над каждым столиком огромный шар со свечой внутри. Красные, коричневые, черные тона. Все в пастели. Кроме нас в другом конце бара сидит еще какая-то парочка. Больше никого. Я бросаю взгляд на часы над стойкой. Пять утра… -Классно здесь! – она озвучивает мои мысли, присаживаясь у небольшого окна с видом на другую сторону улицы. Вместо стульев здесь удобные мягкие толи кресла, толи не знаю что. -Да, ничего…-протягиваю я, - устраиваясь напротив. – Нам придется дождаться здесь утра, а потом уже искать… -Где будем жить? – перебивает она, - да я бы здесь и поселилась, если б можно было! Она роется в карманах своей толстовки, а потом с удивлением выуживает откуда-то мятую пачку сигарет. -Ой, а я и не знала, что они у меня остались! Думала, что теперь придется бросить. Денег-то нет. Она безуспешно ищет от чего прикурить, и я протягиваю ей зажигалку. Чего только не обнаруживается в карманах после недели разлуки с нормальной одеждой. -Ух ты! - восклицает она. – Малфой курит?! Чудеса… - ее хорошее настроение удивляет меня. Что это она так развеселилась? -То же самое можно сказать и о тебе! Гриффиндорский ангелочек! – ухмыляюсь я, - да я и не курю! Так, иногда… После второй - третей затяжки мир уже не кажется таким отвратительным, как всегда. Я откидываюсь на спинку стула. -Давай внесем ясность, Малфой. Я рассказала тебе о том, как попала в эту дыру. Теперь твоя очередь! – этот рыжий ребенок с тонкими белыми ручками и голубыми глазками довольно нелепо выглядит с сигаретой между пальчиками. Еще веселее мне становится, когда я понимаю, что это показное, и она курит, не затягиваясь. С таким же успехом можно использовать вместо сигареты зубочистку. Сдерживаю улыбку, стряхиваю пепел, говорю: -Отлично. Раз уж мы начистоту…Давай вносить эту самую ясность по порядку. Это тот, кто я думаю? Из-за кого ты кинулась с крыши? -А о ком ты думаешь? Ну, хорошо. Я тебе скажу. И что это изменит? Это Гарри. -Я был уверен, - это правда. Но мне как-то все равно. Зачем я спросил? -Да-да. Ты молодец. Рассказывай, я жду. Я вздыхаю. Что ж, если ей так интересно… Но как только я открываю рот, у нашего столика оказывается официантка с прилепленной сонной улыбкой и биркой на груди. -Что будем заказывать? – интересуется она. Я совершенно не разбираюсь в маггловских напитках. Ну, разве что, кроме виски. Но не уверен, что Уизли будет его пить, поэтому предоставляю право выбора ей. -Нам два фирменных коктейля. -Б-52? Отлично, - девушка облегченно вздыхает, радуясь маленькому заказу, и оставляет нас. -Что за отраву ты заказала? – спрашиваю я. -Тебе понравится. Только не уходи от темы. Рассказывай, - торопит она. Несколько секунд я собираюсь с мыслями, а затем говорю: -Это не так уж интересно. Моя история не так трагична, как твоя, - я закатываю глаза, - и тебе она не понравится. -Почему нет? -Ты знаешь, что произошло с твоей грязнокровной подружкой? -Мы уже год, как не общаемся с Гермионой, если ты о ней, - Уизли равнодушно пожимает плечами. - Она вроде бы уехала поступать в магическое училище во Францию. Кажется, она выбрала трансфигурацию…По крайней мере, так говорят. -Вот именно, что «говорят». На самом деле все немного иначе… - я пытаюсь ухмыльнуться, - на самом деле ей….как бы помягче сказать….стерли память и вернули домой к маме с папой. -Это еще с чего бы? – похоже, рыжую совсем не трогает судьба бывшей подруги. Она наконец затягивается и красиво выдыхает дым вверх. - Я не хотел бы распространятся по этому поводу… Если коротко, то она применила одно не самое подходящее заклинание для гриффиндорской старосты и чуть не убила сына одного из самых влиятельных людей в магическом мире…. – я с трудом подбирал слова. -Тебя что ли? – хмыкнула рыжая. – Не обижайся, но она давно хотела это сделать. Многие хотели… Ха-ха. Очень смешно. Нет, я их даже понимаю, этих многих. У самого пару раз за день появляется желание удушиться. Что уж и говорить о Поттеровских шестерках. Нам приносят две небольшие рюмки. -Что смотришь? Залпом! – подсказывает рыжая. Залпом? Это? О, черт…Ну зачем я понадеялся на ее вкус?? Я опрокидываю в горло жидкий огонь. Просто для того, что бы не показаться идиотом. И ничего не чувствую. -Потом почувствуешь, - улыбается она, - В голову дает только так. И что это она все время читает мои мысли? Ах да, я же сам начал… -Что они туда намешали? – спрашиваю. Вижу, как она затягивается своей тонкой сигаретой. Наконец-то. Отвечает: -Бейлис, куантро, калуа. Вкусно же, правда? Люблю сладкое. Я молчу. Скоро к сознанию подступает терпкая мутная пелена. Я расслабляюсь. А она права. В голову дает только так. Пять утра. Мы молчим, она глядит в окно, а я чувствую, что пьянею. -Ты, наверное, думаешь, как все это смешно, да? – неожиданно говорит она, не глядя на меня, - что мы сидит тут с тобой, нормально разговариваем, пьем. Я знаю, из чего делают Б-52. Что я курю не в затяг и вообще, в сущности, сумасшедшая. Что собираюсь искать в большом пустом Лондоне какой-то непонятный «фокус» какой-то непонятной «метафизики»? Наверное, ей тоже дало. Она всхлипывает и смотрит в сторону. Давит сигарету в пепельнице. -Только в этом ничего смешного нет, Малфой! Я даже не улыбаюсь. Хотя стоило бы. Сотрю, как съеживается фильтр под ее пальцем. -Что с нами всеми происходит? Гермиона, Снейп, я, ты…. – она смотрит в окно. Может, не стоило ей это пить? -Причем здесь Грейнджер? А мой декан? – спрашиваю я почти ласково. – Джин, по-моему, ты просто хочешь спать.- говорю я. – Джинни. Пробую ее имя на вкус, ведь так ее зовут? -Что? – она вытирает слезы и тянется за следующей сигаретой, - Уж лучше «Рыжая». А то «Джинни» это как-то неправильно. Меня так Гарри называл. Да и все. Беспомощно чиркает зажигалкой, у нее никак не получается заставить огонек гореть. Я помогаю ей, и она снова делает губ трубочкой. Тянет дым. Смешная. Она поднимает руку. Международным вульгарным жестом подзывает официантку и заказывает апельсинового сока. Я не слышу е слов, но приносят именно это. Мы молчим. Это чувство, когда каждое движение теперь сделать проще и его почти не замечаешь…После перовой рюмки. После второй и третей…Глаза влево-вправо. Цвета ярче. Она пьет апельсиновый сок, а я заказываю еще какой-то коктейль. Кто-то однажды мне сказал, что смешивать алкогольные напитки - зло. А мне кажется, что наоборот. Тем более, ажется, это были слова Гойла. Или Нотта? Не помню. -И какое же это было заклинание, - вдруг спрашивает она, словно продолжая разговор, что мы оборвали несколько стаканов назад. -Ренкогентум, - равнодушно отвечаю, - Это, знаешь, когда из всех дыр хлещет кровь, дышать не можешь, кишки выворачиваются наизнанку, тебя бьет в конвульсиях, а из горла… -Прекрати. -Ты сама спросила, - пожимаю плечами. -Хочешь сказать, что выжил после такого шикарного проклятия? – зачем-то спрашивает она. -А что, по мне не видно? – огрызаюсь я. Знала бы она, какой ценой. Лучше не думать. Алкоголь согревает внутренний мир… Эту фразу однажды выдал Крэбб после очередной попойки в честь начала каникул. Как же давно это было… У меня нет внутреннего мира в том смысле, который в него вкладываю гриффиндорцы, поэтому, довольствуюсь, чем есть. И несу полный бред, кстати. Хорошо еще, что в своих мыслях, а не вслух. Странно, и что она там сидит со своим апельсиновым соком? -Что это ты перешла на натуральные фруктовые напитки? – поддеваю я рыжую, - не понравился коктейль? -Это не просто сок. Это «Отвертка». Я решил не спрашивать, что сие значит. Но, судя ее рассеянному блуждающему взгляду и расслабленным рукам, которые она обычно не знает, куда деть, что-то достойное. Она забирается с ногами в широкое мягкое кресло и смотрит на меня. Я поднимаю глаза. -Ты уже решил, что мы будем делать дальше? – зевая, спрашивает она. -Хм. Я-то думал, что все только по твоей инициативе. Тебе и решать, - даже в таком состоянии мозги у меня, хоть и расплавленные, присутствуют. Идеи у меня, конечно, были. -Послушай, я еще маленькая, несерьезная, безответственная и вообще сейчас прибываю в отключке! Заставлять меня принимать решения просто бесполезно. Тем более, что ты наверняка давно все придумал! – улыбается она, подпирая голову рукой. Рыжая, как всегда, ну, или почти всегда, права. Я придумал. -Сейчас, когда ты допьешь свою «Отвертку» и окончательно опьянеешь, как раз наступит утро. Мы трансгрессируем в какой-нибудь малоизвестный райончик, найдем гостиницу и отоспимся. А вечером навестим пару местечек в Косом переулке, снимем с моего счета некоторую сумму… -Стоп. Ты собираешься тратить на МЕНЯ свои деньги? – изумляется она. -А у тебя что, есть СВОИ? – я поднимаю бровь, копируя манеры незабвенного Снейпа. -Ах, ну да. Продолжай, пожалуйста, - она смешно нахмурилась и устроилась поудобней в своем кресле. -Зайдем к Оливандеру и подберем мне новую палочку, потом купим тебе нормальные джинсы, а то мне стыдно появляться с тобой на людях, когда ты ходишь в таком…Ну, а дальше посмотрим, - заканчиваю я, не обращая внимания на ее возмущенный взгляд. -Чем тебе не понравились мои джинсы? – спрашивает она, насупившись. -По ним будто катком проехались. Они больше похожи на драную половую тряпку. И вообще, с такой фигурой тебе надо носить юбки, - невозмутимо отвечаю я. -Это что, комплимент? – озадаченно. -Где? -Э-ээ…В конце. -В конце чего? – ухмыляюсь я. -А, неважно. Забудь, - бросает рыжая. Но я вижу, что она польщена. Я уже ничего не соображаю, а она, кажется, сейчас заснет прямо здесь. Неудивительно, мы не спали всю ночь. -А куда делась твоя старая палочка? – глаза ее слипаются, она трет их руками и невидяще на меня глядит. - Скажем так, потерял, - мне стоит больших трудов сохранять невозмутимое выражение лица, - это не очень интересно. -Ааа…Знаешь что…Ты разбуди меня, когда мы соберемся уходить, ладно? У меня уже сил нет… Глядя на нее, мне тоже сразу захотелось спать. Наш столик в неосвещенном углу не привлекал никакого внимания. Во всем баре были только мы одни. На часах полшестого утра. -Спи. Закрывает глаза и прячет лицо в копне солнечных волос. -Малфой? – ее сонный голос. -Ммм? -Почему ты со мной возишься? Ехал бы к себе в поместье и жил бы в своих хоромах миллионерской жизнью… -Спи, рыжая. Ты несешь бред. Ты же просто несешь бред… Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Зрение никак не желало проецировать изображение в мутный от алкоголя мозг. Я протер глаза и уставился на злобное лицо официантки, которая, судя по всему, уже довольно долго пыталась меня разбудить. Значит, я все-таки уснул. -Мистер, здесь вам не бесплатная ночлежка! Мы закрываемся на уборку. Вот ваш счет…И леди свою разбудите…Безобразие… - она вытряхнула из передника листик с цифрами и сунула мне под нос. В глазах все расплывалось. А это мерзкое чувство, которое появляется когда заснул час назад, а потом тебя разбудили…Дрожишь, словно от холода, щеки горят и ты готов убить того, кто устроил тебе такое пробуждение. -Рыжая… Она встрепенулась и сонно уставилась на нас, переводя взгляд с меня на официантку. -Что такое? Уже пора? – хрипло спросила она. -Руку дай. -Вы платить собираетесь?! – в очередной раз возмущенно обратилась ко мне девушка. - Одну секунду. - Мистер… -Да-да, сейчас, - бросил я, поднимаясь с кресла, - Извините, вы не могли бы отойти на пару шагов? -Что?! Вы нарываетесь на неприятности, сэр…Я сейчас позову охрану, если вы не заплатите по счету! И зачем мне… Дослушать эту в высшей степени занимательную речь нам так и не удалось. Рыжая ухватилась за мою руку, картинка смазалась и побелела, и мы трансгрессировали в направлении, пока неизвестном даже мне. Ошеломленное лицо несчастной официантки было последним, что я увидел. Глаза мы открыли уже на другом конце Лондона. Это я понял по резко изменившемуся пейзажу и чистому, совершенно не городскому воздуху. Первый вдох после трансгрессии – самый тяжелый. Я пошевелил онемевшими пальцами. Да, надо как-то научить ее перемещаться самостоятельно, а то скоро я останусь без левой руки. -Ужас. Прямо как будто мы воры какие-то! – замечает она. Я игнорирую это высказывание. Глупость же. -Где это мы? -Понятия не имею, - тихо ответил я. Нарушать тишину этого места казалось, как минимум, неправильным. Я огляделся. Видимо, это окраина города, раз здесь нет машин и толп слоняющихся придурков. Мы оказались в маленьком тихом квартале, зеленом до такой степени, что, казалось, здесь живут члены сообщества Гринпис. С почти игрушечными домами и выложенными камнем дорожками. Косые красные крыши, маленькие окна и птицы, птицы…Непуганые, гуляющие прямо у нас под ногами серые голуби. Там, где заканчивались дома, а дорога улепетывала вдаль, виднелось огромное синее озеро. Рыжая смотрела, туда, не отрывая глаз. Похоже, она была поражена не меньше меня. Никогда в жизни не видел синих озер, правда. Я обернулся и поднял глаза на пятиэтажное здание в нескольких метрах от нас. -Смотри, это же гостиница, - улыбнулась она. - Ты знал? Что мы окажемся здесь? -Нет, я импровизировал, - правда. Это место умиротворяло. Прохладный рассветный воздух остужал гудящую голову, возвращал мыслям четкость, хотя мне все так же убийственно хотелось спать. Мне, конечно, никто не поверит, если я скажу, что всегда мечтал вот так жить, среди лета, зелени деревьев, в уютном двухэтажном доме с…Хотя нет, пожалуй, один для начала. Поэтому, я не стал ничего говорить, а просто кивнул рыжей: «Пойдем». Толкнув тяжелую дверь, мы оказались в просторном и светлом зале. Из-за регистрационной стойки едва выглядывала голова низкорослого парня. На часах позади его спины – полвосьмого утра. -О, добрый день, я могу вам помочь? – заулыбался он, как только мы подошли, - Вы первые клиенты за сегодняшний день! Приятно видеть посетителей в столь ранний час! Приехали издалека? -Если можно так сказать, - буркнула рыжая, совершенно не разделяя его веселья. Как я ее понимал! Больше жизни мне сейчас хотелось лечь прямо здесь и уснуть, - Мы бы хотели снять номер… Парень за стойкой зашелестел своими бумагами и стал озираться в поисках ручки. Наконец, та нашлась под ворохом каких-то документов, а он продолжил, не обращая внимания на последнюю фразу рыжей: -А вы случайно не молодожены? – в его голосе было неподдельное воодушевление, - а то недавно у нас гостила молодая пара, ну просто чудесные люди, чудесные! Пробыли у нас всего неделю, каждый день ходили на озеро, а какие чаевые оставляли! Знаете, они даже… -Нет, мы не молодожены, - перебила его рыжая, - мы брат и сестра. Вы не могли бы найти нам комнату…. -Ох, брат и сестра? Странно, совсем не похожи! Знаете, у нас как-то гостила семья с четырьмя детьми, так вот они совсем не были похожи друг на друга! Говорили даже… -Мы сводные брат и сестра, - она уже начинала злиться, - вы не могли бы зарегистрировать… -Ах, сводные! Ну, тогда все ясно. А то, знаете, в прошлом месяце у нас отдыхали… Рыжая умоляюще на меня посмотрела. -Послушайте, мы не спали всю ночь и чертовски устали. Будьте так любезны, подберите нам комнату на несколько дней, - холодно произнес я, стараясь скопировать интонации отца. Вышло не очень, но его я убедил. -Ну, так бы сразу и сказали! До какого числа? Форма оплаты? – похоже, ничто не могло заставить его перестать улыбаться. -Точно не знаем. Нельзя ли оплатить наличными по факту? – с нажимом произнес я. -У нас можно! Мы стараемся лояльно относиться к клиентам. Прошу вас, заполните анкету, а я зарегистрирую вас в компьютере… Он подсунул мне лист, полностью исписанный с двух сторон, и уткнулся в экран машины, о назначении которой я догадывался весьма смутно. Я кивнул рыжей, и она незаметно коснулась палочкой листа. На нем тут же проступили буквы. Надеюсь, она не запишет туда наши настоящие имена. -Пожалуйста. -О, так быстро? Прекрасно. Мистер… Силсберн, мисс Силсберн. Угу. – Он пробежал глазами анкету и опять воззрился на нас восхищенным взглядом. – Какие будут пожелания? У нас есть двухкомнатные и трехкомнатные номера, с одной двухспальной кроватью или с двумя односпальными… -Нам двухкомнатный, - ответила за меня рыжая. -Чудно! А как насчет кроватей? -С одной, - сказал я. -С двумя, - сказала она в один голос со мной. -Простите? -Я имел ввиду, с двумя! – сказал я. -То есть, с одной! – сказала она. -Кхм…Что ж, я дам вам прекрасный номер с двумя кроватями, а вы уж там сами разберетесь…. – улыбнулся он и изобразил понимающий взгляд. Рыжая покраснела, а я ухмыльнулся. Да уж, разберемся… -Пойдемте, я провожу вас…Номер на пятом этаже! Один из лучших! Всю дорогу он распространялся об их замечательной столовой, режиме дня и милых соседях, так что его болтовня порядком надоела к тому времени, как мы добрались до нашего «прекрасного номера с двумя кроватями». Объяснив, в какие часы работает «ресторан» он, наконец, исчез. Не без моей помощи, конечно. Уходя, он бормотал поднос что-то очень похожее на «Ну вот, а говорили, что брат и сестра…». Кажется, он смертельно обиделся на отсутствие чаевых. Хорошо, что она не слышала, а то как всегда приняла бы близко к сердцу. По коридору налево – моя комната. Четыре стены, белый потолок, розовые стены, два окна и большая черная коробка напротив кровати. Стояла уютная тишина. Я бы не удивился, окажись, что мы одни во всем этом маленьком отеле. Мне это скорее нравилось, чем нет. -Эй, Уизли! А это что за хрень, похожая на гроб? -Ты про телевизор? – откликнулась она из соседней спальни, - Там должен быть пульт. Нажми на кнопку. Меня Фред и Джордж научили. -Еще чего не хватало…-пробормотал я, подходя к окну. Оттуда открывался вид на то самое синее озеро и поле, бегущее до самой черной полоски горизонта вдалеке. Я смотрел сверху вниз на пустынные улочки квартала, покатые крыши домов и голубей. Они семенили по ухоженным газонам, мостились на бордюрах, клевали пустое место перед собой и были повсюду. Я почему-то подумал об отце. Он никогда не любил птиц. Солнце давно встало.
rakugan: Ох, как хорошо! читается запоем. Очень яркие "картинки". Отличные детали - вроде того, как бывает, когда тебя разбудили после совсем короткого сна. Хорошо прописанные отношения. Спасибо! очень жду продолжения
twiggy: Глава 6 Она все еще спала, когда под вечер меня разбудил стук в дверь. Это пришли проверить, все ли у нас в порядке, и «не желаем ли мы чего-нибудь». Я ответил в своей обычной манере. Она все еще спала, когда спустя час я вернулся из банка Гринготс с приличной суммой в новом портмоне. В новой черной рубашке и новых ботинках от Gianni Barbato и с пакетом с новыми джинсами для рыжей. Не знаю, зачем я их купил. Просто увидел на витрине и решил, что это – для нее. Цена впечатлила. А размер в случае чего ведь можно и магией подправить… Она все еще спала, когда я вернулся с ужина и зашел в ее спальню…И обнаружил, что там никого нет. Незаправленная постель, раскиданные подушки…это на нее похоже. Вот только где она сама?? Будто мне в ответ хлопнула входная дверь, послышались приглушенные шаги, и рыжая появилась на пороге. -О, ты решил помочь мне заправить постель? – как-то зло усмехнулась она, и я сразу насторожился. -Да, что-то вроде этого. Давно проснулась? -Не очень. Тебя не было, и я решила погулять по окрестностям, - она принялась собирать подушки по комнате и с каким-то остервенением бросать на кровать, - О, кстати. Здесь за углом отличное кафе! Я выпила там мокко и перекусила, а мне разрешили заплатить в следующий раз, когда я сказала, что живу здесь… А ты где был? – очередная подушка пролетела в сантиметре от моей головы, но я успел уклониться. Да что это с ней? -Так, ничего интересного. Зашел в банк и купил кое-то необходимое… -Ммм…Обувь неплохая! А рубашка – просто шик! – в ее голосе слышалась издевка. Да что происходит?! -А ты думала! – ухмыльнулся я, не показывая замешательства. Я присел на кровать и стал с интересом наблюдать, как рыжая безуспешно пытается открыть форточку, смешно подпрыгивает, но не дотягивается до ручки. Затем забирается на батарею и все-таки распахивает ее. Форточку, а не батарею. Спрыгивает на пол, зачем-то пинает кресло и падает на кровать. Тут я не выдержал: -Эй, что с тобой? Может, тебе подсыпали в кофе какой-нибудь гадости? Что случилось? -Случилось? Что случилось?! – она вскакивает с кровати и начинает расхаживать по комнате. Затем вытаскивает из кармана мятый конверт и швыряет его на постель. - ЭТО случилось! -Ну, конверт. А что так беситься-то? Тебе что, мамочка написала письмо? -Ага! Тебе, бл#! – крикнула она уже из ванной. Послышался плеск воды. Она опять что-то еще начала говорить, но я ни черта не расслышал из-за шума. Ничего не понимая, достал из конверта кусок пергамента и начал читать. С каждой строчкой все больше ужасаясь. Милый Драко! Я не понимаю, что происходит! Сегодня утром пришло извещение из госпиталя, что ты бесследно пропал как раз перед днем выписки! Охрана никого не выпускала, ординаторы в шоке, одна из медсестер до сих пор спит беспробудным сном…Я не стала им ничего объяснять. У тебя всегда был непростой характер, но к чему все эти фокусы? Магглам не понять твоих шуточек! Мне не нужны проблемы. Я возвращаюсь из Франции завтра утром и собираюсь договориться с нашим человеком о том, чтобы им подкорректировали вспоминания. Дорогой, я все понимаю, но если бы твой отец был жив…. Я пропустил два бесполезных абзаца и сразу перешел к следующим: …очень расстроена и говорит, что ты должен был вернуться еще вчера. Спрашивает, какие цветы больше подойдут к ее платью: розовые или белые? Милый, прошу тебя, не делай глупостей, все уже давно решено, даже не думай отказываться. Пэнси этого не перенесет. Я нервно сглотнул и пробежал глазами следующие несколько строк, сдерживая тошноту. …понимаю, что тебе хочется отдохнуть и побыть одному перед помолвкой, но помни, что 30-го числа ты должен быть в поместье. Это не обсуждается. Не ищи себе неприятностей, Драко, я надеюсь на твою разумность. Пэнси передает, что очень по тебе скучает, любит и волнуется. Мы ждем тебя не позднее, чем через три дня, в противном случае…Ты знаешь мой характер. Целую, Н. Малфой Внизу была приписка уже другим почерком: P.S. Любимый, не задерживайся там. Жду не дождусь, когда ты вернешься и сделаешь меня самой счастливой девушкой на земле! Навсегда твоя, Пэнси. Я скомкал письмо и запульнул им в стену. Паркинсон! Чтоб она сдохла… Я же тысячу раз говорил матери, что даже под страхом смерти не женюсь на этой уродине! Ну и что, что я с ней встречался?! Это были взаимовыгодные условия…И я не собирался связывать с этим соплохвостом свою жизнь! Кажется, я сейчас повторю поступок рыжей….Скинусь с крыши. -Любимый, не задерживайся там! Я жду не дождусь, когда ты вернешься и оттрахаешь меня во все дыры! – пропела из ванной Уизли. О, Мерлин. Эти женщины сводят меня с ума. И как, спрашивается, теперь объяснять ей, что…Стоп. А что это она так разволновалась по этому поводу? О, черт. Я влип. Неужели Уизли решила, что… А почему бы и нет? Нет и еще раз нет! Да. Нет. Да-да? Да! Черт! Она интересная, но… Она появляется в дверях и выжидательно на меня смотрит. Несколько шагов вперед. -Я не твой тип, а, Малфой? – почти весело спрашивает она. Стоит передо мной и прямо глядит в глаза. А сама видно, что ревела. -Успокойся, рыжая. Я не еду домой. Я не женюсь на Паркинсон, даже если меня будут пытать Круцио… -Ой, да ладно тебе! Нехорошо заставлять невесту ждать! Такая милая девушка…Шлюха еще та, но в семейной жизни ведь опыт пригодится, да? -Уизли, что ты такое… -Ты симпатичный мальчик, знаешь об этом? - она меня не слушает. – Даже красивый. Очень. Вот только красота у тебя какая-то альбомная. -Не понимаю, причем здесь это…- я подхожу ближе и зачем-то кладу руку ей на плечо. Она отшатывается. -Альбомная красота, а не для жизни. Увидев твою фотографию, незнакомые люди будут спрашивать, а кто этот милый мальчик. Тебя надо в рекламе показывать, Малфой, - она повышает голос. -Уизли…Джин, ты говоришь какую-то чепуху… -Да нет же, я все понимаю! Тебе нужна чистокровная богатая потаскушка с влиятельными родителями и большой грудью, да? Ну там, платиновые волосы, фарфоровая улыбка – это все прилагается в комплекте! -О, Мерлин… -Конечно, я не для тебя! – уже почти кричит она, - у меня веснушки, рыжие косы, я странная и бестолковая, да! Она нервно расхаживает по комнате, заламывая руки и сверкая глазищами. А я, шокированный тем, что она говорит, молчу. -Ты не бестолковая, - тихо произношу я, понимая, что сказал невпопад. Но ее уже понесло… -Я дура! ДУРА! Думала, что ты - нормальный парень, просто корчишь из себя непонятно что, гордишься своим отцом и чистой репутацией! Ну и что с того, что слизериненц…Да, завышенная самооценка… - она уже всхлипывает и вытирает слезы. -Не понимаю, что ты рыдаешь, - говорю я. – Остынь. Пойдем, выпьем чего-нибудь… -Хочу и рыдаю, что, нельзя?! -Да можно… - я уже не пытаюсь сказать что-то умное. Вижу – бесполезно. Да и мысли как-то порастерялись. А она все ходит по комнате, натыкается на кресла и плачет: -Глупая, просто глупая…Влюбилась в тебя, как идиотка, возомнила себе невесть что….А тебя там, оказывается, ждет мама с невестой и приданным, богатое наследство… - она оседает на пол, закрывает лицо руками… А я не понимаю, что происходит. Я опускаюсь с ней рядом и не знаю что сказать. Чуть ли не впервые в жизни. -Зачем ты здесь, со мной? Иди. Тебя ждут…. Мы сидим так на полу, не дотрагиваясь, ничего не говоря. Долго сидим. -Ну, что сидишь? Я молчу. -Я с тобой здесь, потому что так хочу, поняла? Престань реветь. -Ага, еще скажи, что никуда не уходишь, бросаешь свою Паркинсон и остаешься со мной, - он уже не плачет, грустно смотрит своими опухшими глазами. Несчастная до ужаса. -И скажу. -Скажи. -Я бросаю свою Паркинсон и остаюсь с тобой, - послушно повторяю и чувствую, что не вру. Я действительно…. Она удивленно на меня таращится, хлопает своими невероятными ресницами. Я наклоняюсь, легко целую уголок ее соленых губ, потом встаю и ухожу. А она остается растеряно сидеть на полу. *** Уже два часа я валяюсь в постели, безучастно уставившись на экран и переключая каналы, не задерживаясь надолго ни на одном. Давным-давно Фред и Джордж научили меня, как управлять этой штукой. Лучшее средство для того, чтобы отвлечься и не думать ни о чем. А особенно – об этом белобрысом, самовлюбленном, эгоистичном… Когда он едва ощутимо коснулся моих губ, а потом совершенно невозмутимо встал и вышел из комнаты, я еще пару минут сидела на полу в абсолютном ступоре. Слез уже не было. Меня поцеловал этот альбомный мальчик! Ну, поцелуем это можно назвать только с большой натяжкой, и все же… Это катастрофа. Весь размах моего персонального конца света доходил понемногу, толчками втискивался в больное сознание. Сначала было лестно, потом странно, потом стыдно. Это когда я подумала о том, чего я ему наговорила. Значит, он остается со мной, плюет на свою помолвку и помогает мне искать этот херов «фокус метафизики» ? Мило. Чертовски мило, если учитывать….Ох. Нет, я, наверное, дура. Он думает, что я смертельно больна! Он думает, что у меня опухоль мозга! Он, наверное, тоже сошел с ума, если поверил тому, что я умираю. Ничего я не умираю. И нет у меня никой опухоли… Просто мне безумно захотелось, чтобы он сбежал со мной и был рядом, пока я буду разбираться с этими абстрактными чудесами. Я же совсем не знаю, что делать… Я маленькая и немного чокнутая. А еще я трансгрессировать не умею. Но главная причина, конечно, не в этом. А в том, что я, кажется, правда втюрилась в этого слизеринского принца. Безнадежно, глупо, и, кажется, не совсем безответно. Я легко впускаю в голову эту мысль и так с ней и остаюсь. Других все равно нет. Значит ли это, что он со мной из жалости? Лишь до тех пор, пока не поймет, что я лгала? В холодильнике на нижней полке обнаруживается миниатюрная, будто игрушечная бутылочка Мартини. Ее мне хватает на три глотка, после чего я опять валюсь на кровать с пультом руке. Палец замирает над кнопкой, когда на экране появляется парочка самозабвенно трахающихся людей. Но я тут же переключаю канал. Еще только не хватало в одиночестве смотреть фильмы эротического содержания. Так и до самоудовлетворения не далеко. Нет, я не говорю, что никогда этим не занимаюсь, и все же…Как-то это не солидно, когда в соседней комнате сидит представитель мужского пола. Причем настолько соблазнительный представитель. О, черт, нет, не думай о нем… Дойдя до последнего канала, я вернулась назад и снова уставилась на эту картину. По телу прошла дрожь. Ну и поза. Интересно, им так удобно этим заниматься? Я убавила звук, но не переключила. Разве можно ТАК стонать? Глянула на часы. Полпервого ночи. Села на кровати и усилием воли заставила себя не смотреть на это. Палец нажал на кнопку. -Если вы мечтаете сбросить лишний вес, не прибегая к изнурительным диетам и физическим упражнениям…- радостно начала смазливая тетенька на экране… -То почаще занимайтесь сексом, - закончила я за нее и снова вернула предыдущий канал. Уж лучше это. А те ребята все не теряли времени. Дело у них приближалось к развязке, стоны стали еще громче, а у меня уже онемели пальцы. Как им не стыдно, дети же смотрят. Я заворожено уставилась на экран, сжимая кулаки. Счастливые. А я тут… Ладно уж, досмотрю. Интересно же, чем все закончится. Женщина откровенно вздыхала, сильнее прижимаясь к пыхтящему на ней мужчине со странным выражением лица. Ну вот, я опоздала, они уже заканчивают. Раньше надо было… Интересно, а какое выражение лица у Малфоя, когда….НЕТ! Я об этом не думаю. Я не думаю об этом. Недумаюнедумаюнедумаю…. Она обвила ноги вокруг его талии, а все неподвижно сидела на кровати не в силах оторвать газа от этого действа. Ну ладно вам, кончайте уже…Заканчивайте то есть. Стало жарко. Не отрываясь от экрана, я поднялась и на ощупь приоткрыла окно. Села обратно. Через несколько минут их развратные стоны перешли все границы, и я нажала на кнопку отключения звука. Хм, странно, не отключается… Я уже потянулась за палочкой, чтобы использовать заклинание тишины, как вдруг рука замерла на полпути. Звук шел не из моего телевизора. А судя по характерному эхо, из соседней комнаты. О, Мерлин. Так он тоже….смотрит это?! Я уставилась на экран. Они и не думали останавливать. Ну да, я бы тоже на их месте… Я сглотнула и подтянула колени к подбородку. Почему я так дрожу? Представила, как он сидит сейчас через стенку от меня и тоже наблюдает за их манипуляциями. Ммм… И о чем он думает? Пальцы сжимались, а между ног теплело. И я уже ничего не могла поделать, просто смотрела. Голова уже мало что соображала, но я решила, что это к лучшему. Женщина в телевизоре закатила глаза и содрогнулась всем телом. Мужчина сжимал в ладонях ее силиконовые имплантанты, продолжая свои движения бедрами. Интересно, а на съемках они делали все это по-настоящему? Я глубоко вздохнула, пытаясь снять напряжение. Может выключить все это? Между ног стало влажно. Возбуждение поднималось из самой глубины, душило и запускало сердце быстрей. В конце концов! Я сумасшедшая или нет?! Вот именно, что да! А значит, буду делать, что хочу. Да. Нет. ДА! Нет? Значит, да. Да. И я включила звук на полную громкость, легла на спину и потянулась к застежке джинсов. …Я была почти на грани, когда дверь в мою комнату тихо открылась, а на пороге появился он. Но мне было наплевать. Поэтому я не сопротивлялась, когда он начал сначала осторожно, а после - судорожно меня раздевать. Целовать ладошки, пальцы и закрытые веки. Когда заменил мою руку своей. А потом и губами. А потом – языком. Я не помню, как он оказался сверху и какие глупости шептал на ушко, доводя меня за ручку как маленькую девочку до края и обратно. Я металась в оранжевом жарком мареве, плывущем, мутном перед глазами и четким под потолком. И когда он держал меня за бедра своими сильными руками, доводя до совершенства последние штрихи моего оргазма, я не слышала ничего. Кроме его хриплого голоса. Рыжая…Девочка моя… Эти светлые глаза, челка на вспотевшем лбу, горячее дыхание на моих приоткрытых губах. Он, весь такой безупречный и совершенный на мне. Глаза в глаза, рот в рот. Впервые не фальшивка, а такой, какой есть. И кто-то из нас задевает ногой лампу на тумбочке, и она летит ко всем чертям. И становится темно, и я хихикаю. Ведь теперь совсем не страшно, я больше не боюсь мрака. Его лицо, я его вижу в бликах уличных фонарей и голубого экрана в сантиметре от своего. Я на минуту закрываю глаза, когда он оказывается внутри меня. -Посмотри, - шепчет он, - На меня посмотри. Ты же хотела видеть… Я не думаю о том, откуда он это узнал. Просто тону в этом моменте. Первом и, скорее всего, последнем, когда он мой. Ведь на утро окажется, что это все мне привиделось. Бред, морок. Значит, нужно наслаждаться, пока он здесь. Пока его руки нежат мое тело, пока он не опомнился и не пропал. Как невозможно, как непривычно пронзительно смотрит в мои глаза. Я и не подозревала, что он так умеет. Если я сейчас заплачу, то виноват будет он… Он. Он здесь, а я все еще не могу поверить. Он погружает свой язык в мой рот, посасывает губы. Сцеловывает слезы с моих щек. Так щекотно, что кажется, будто все веснушки разбегаются с моего лица. Я не верю, что он сейчас здесь. Ведь чудес не бывает, правда? -Ты со мной? – спрашиваю я. – Ты мне не снишься? -Я с тобой, - тихо шепчет он мне в губы, - Не плачь, рыжая, я с тобой. Он прижимается ко мне сильнее. -Боже, как же я тебя хочу… Стонет кто-то из нас. Медленно-медленно он входит глубже. Я вспоминаю, как делала женщина в том фильме и обхватываю его ногами. Слышу, как он усмехается в темноте. -Только ты понимаешь мои глупые шутки, - мой тихий шепот. -Мне нравится твое чувство юмора… Его мягкие, пока еще неспешные толчки, легкие, подлетающие к потолку слова. Расширенные зрачки и наши переплетенные руки. Я не знала, что так бывает. -Джи… - он до нежной невозможности сократил мое имя. Или ему просто не хватило воздуха? -Ммм… -Ты потрясающая… - от его дыхания на моей щеке почему-то сладко кольнуло в боку. Будто нервные окончания рассредоточились и в этом горячем хаосе мельтешат в наслаждении по всему телу. Телевизор затрещал и погас. Электричество пропало. Если бы кто-то мог заглянуть в наше распахнутое окно, то увидел бы двух улыбающихся психов, которые не просто занимались любовью, а были ею. Он улыбнулся моим глупым мыслям. По ультрамариновому небу ползла лимонная луна. Ночь только начиналась…
rakugan: Хорошо-то как... Спасибо огромное. Мне очень нравится.
twiggy: Вам спасибо,rakugan . Я рада такой автор как вы оценили мой рассказ.)
twiggy: Глава 7 У каждого есть такая коллекция… Моменты и картинки, застывшие в янтаре. У кого-то это сундук с сокровищами, у кого-то - небольшая коробка под кроватью, а кому-то досталось не так много терпких эпизодов, и их можно просто носить в кармане. Раньше я так и поступала. Воспоминания всегда были при мне, я зажимала их в ладошке и входила в следующую дверь. Это были картинки из жизни моей рыжей семьи, моего детства и редких праздников, и пусть их было не так много, они всегда согревали. Не всегда – счастливые. Но те, без которых тебе не жить. Без них все будет иначе. И только сегодня моя янтарная коллекция начала пополняться после нескольких лет ожидания. Странными, немного горькими картинками. Но до боли моими. *** В небольшом ресторане на первом этаже гостиницы почти пусто. Мысль о том, что мы чуть ли не единственные ее постояльцы почему-то неимоверно радует. Кроме нас в светлом зале лишь несколько парочек за столиками из почти такого же красного дерева, как в том баре, Б-52. Или мне так кажется? Игра света? Солнце слепит глаза, когда он в очередной раз слегка наклоняет голову, чтобы глотнуть чая. Оно выглядывает из-за его светлых волос, кидает блики на стол и мой стакан с яблочным соком и прячется обратно. Он смотрит в сторону, делает еще один глоток и останавливает взгляд на мне. -Что смотришь, нравлюсь? – ухмыляется. -Угум… - ответить что-то более осмысленное не получается, потому что я еще не успела прожевать хрустящую булочку с джемом, но зато уже совершенно измазалась. И теперь буду пахнуть вишней. Здорово. -Ребенок, у тебя все щеки в варенье, - и как у него получается так ласково и в то же время иронично улыбаться? Он пальцем вытирает уголок моих губ, облизывается и замечает: -Вкусная ты. Во главе шведского стола – огромный сырный пирог с шапкой заварного крема и марципаном на стенках. Я смотрю туда, чтобы не смотреть на него. Потому что знаю, он опять не отрывает от меня взгляд. Это приятно и немного волнует. -Что? – спрашиваю, поворачиваясь. -Ты. -Что я? -Тебе очень идет солнце, не могу насмотреться. -Смотри, пожалуйста, мне нравится, - не могу сдержать улыбки. Я доедаю свою золотую булочку, так же пристально его разглядывая. Такое ощущение, что мы не расцепляем рук и глаз с самого утра, с той минуты как проснулись в обнимку под этим вот солнцем, которое, оказывается, мне очень идет. -Так и есть, - пожимает он плечами. Чета магглов за соседним столом не сводит с нас умиленных взглядов на протяжении всего завтрака. Может, они думают, что мы брат с сестрой? -Развеем их сомнения? – он кивает в сторону соседей, в очередной раз прочитывая мои мысли. Но я настолько к этому привыкла, что перестань он это делать, я бы чувствовала себя как-то неуютно. Он правильно расценивает мой взгляд, наклоняется над маленьким столом и протяжно целует меня в вишневые губы. Я отвечаю, а когда секунд через пятнадцать мы отрываемся друг от друга, никаких магглов за соседним столом уже нет. Это почему-то вызывает приступ хохота у нас обоих. А солнце все светит прямо мне в глаза, только меня это почему-то уже не волнует. У него на губах – вишня. *** Черное стекло озера блестит от мели до глубины, впитывает в себя отражение звездного воздуха, дышит, приподнимая свое водное брюхо. Небо, под которым мы лежим, пахнет сиренью. Дышать так легко, что, кажется, будто сиреневый воздух заполняет меня всю. Трава немного влажная от ночной росы. А наши пальцы переплетены в этой невозможности. -Как в кино… - кто-то из нас говорит. Наверное, я. -В каком? -Черно-белом. Мы накрыты этим небом с головой, где черные пробелы между серебряными сверканиями – облака. -Похоже, - это его хриплый голос. – Мы одни без прошлого и будущего в этом нереальном настоящем. Прямо жертвы бестолковых сценаристов. -Без прошлого – да. А насчет будущего….Кто знает, - я почти готова признаться в своей бессовестной лжи, но так боюсь, что он не поймет. Он поворачивает ко мне голову, трава щекочет его шею. Он долго смотрит на меня и молчит. Я делаю многозначительную мину и прошу кого-то сверху, чтобы он понял меня без слов. -Я догадывался… - отвечает он, толи прочитав мои мысли толи почувствовав. -Так ты не злишься? -Это вполне в твоем стиле, - грустно усмехается он, - Наплести мне трагических историй о твоей скорой смерти, чтобы заставить меня пойти с тобой. -Но я подумала… -Т-ссс-с, - он прикладывает палец к моим губам. – Неужели не понимаешь, я бы и без этого… Я не верю тому, что слышу. -Другое дело, что в магическом мире истории, подкрепленные чьей-то верой, имеют обыкновение становиться реальностью, и это пугает меня больше всего, - продолжает он. -Этого не будет. -Я не допущу. После недолгого молчания я вдруг спрашиваю: -И что бы сейчас сделали эти люди из кино? Он долго на меня смотрит, а потом мы одновременно произносим: -О чем ты сейчас думаешь? Губы к губам – подтверждение тому, что моя догадка была правильной. *** Его черный силуэт на фоне распахнутого фиолетового окна. Тлеющий огонек между пальцами. На часах четыре утра. Голова кружится после любви и теплого виски из его стакана. Глаза все еще болят, когда я напрягаю зрение. На этот раз для того, чтобы разглядеть выражение его лица. Почувствовав мое присутствие, он оборачивается в темноте и вновь глядит в пустоту перед собой. -Что не спишь? – звучит немного резкий вопрос. -Страшно без тебя. Я подхожу ближе, и его руки уже неосознанно прижимают меня к себе. Холодный подоконник, ветер с улицы, сигаретный дым. -Это какой-то кошмар, я до сих пор не могу понять…Он снится мне каждую ночь… - шепчет он. Мне так непривычно видеть его таким растерянным и убитым. Через несколько секунд он вдруг отстраняется и силится вновь вернуть невозмутимый образ. Нервно курит, глядя на улицу. -Перестань винить себя, он не мог поступить иначе. На кону стояла твоя жизнь. Никогда, никому он не позволит залезть под корку его холодности. Я вижу, как он старается не выдать своих чувств, говорит, не смотря мне в глаза: -Я не удосужился даже узнать, что он за человек, понять его. Как можно потерять отца, которого у тебя никогда не было? Я знал только то, что он никогда не жалел на меня денег…Я жил под его гнетом и вечными насмешками, но никогда ни в чем не нуждался… Он замолкает и сжимает мою руку. Это наш негласный договор: он никогда не открывается полность, а я довольствуюсь чем есть. -Я не любил его, Джи, правда, никогда не любил. Зачем, зачем он это сделал?? -Ты его сын. Каждый отец поступил бы так же. -Но не он! Я был ему безразличен, он не знал, кто я. Мне…Я всегда стараюсь придать своему голосу его интонации, чтобы поверить, что кроме фамилии во мне есть что-то от него. Но у меня почти никогда не получается, Джи. Почти никогда. Лишь на минуту он не сдерживается под давлением отчаяния. Но затем опять отворачивается. Я чувству, чего ему стоит сдерживать эмоции. Даже сейчас он не может позволить, чтобы я видела в них хоть каплю слабости. Затяжка-выдох-дым. Мне больно смотреть на то, как он истязает себя и мучается кошмарами. Но ведь он никогда не признается в том, что ему по-человечески страшно. Это как закон. Правило. То, к чему его приучали с детства. Не показывать страха, не жалеть, не сомневаться. Холодность. Невозмутимость. Сарказм и Жестокость. Но станет ли он жить по тем же правилам в своей новой жизни? Ведь то, что он так близко подпустил меня уже начинает растапливать этот лед. -Драко… -Уйди. Пожалуйста, Джи, ты же знаешь… -Его больше нет. Ты свободен, как ты не можешь понять, это же то, чего ты хотел! -Я не уверен, что хотел этого такой ценой. -Но… -Прошу тебя, уйди. Я хочу побыть один. И я сдаюсь. Возможно, когда-нибудь освободится от себя самого, а пока я прячусь в темноте. Лишь бы не сделать ему еще больнее.
twiggy: *** Я почти привыкла просыпаться утром с ним в одной постели и засыпать в его руках. Спускаться завтракать на солнечную веранду и до обеда валяться на траве у озера. Гулять по окрестностям и пить ароматный кофе в уютном кафе. Часами разговаривать, смотря в его невозможные глаза. И не думать ни о чем. А когда стали приходить гневные письма от его матери, он, даже не раскрывая конвертов, запускал их самолетиками из окна нашего номера на пятом этаже. Они вылетали, их подхватывал ветер с нашим громким смехом и дымом сигарет. Вечером, искупавшись в теплой голубой воде (купить купальник мне он отказался, ухмыльнулся и сказал, что и так хорошо) он учил меня трансгрессировать. В спальню мы перемещались наперегонки. Совсем скоро я уже могла его обогнать, хотя, думаю, он немножко поддавался. Совершенно не ориентируясь в пространстве, с искрами в глазах я падала на кровать, чтобы через долю секунды оказаться под ним. Мы пользовались одной палочкой. Каждый день собирались отправиться в Косой переулок и купить ему новую, но потом обязательно оказывалось, что мы как раз хотели прогуляться вокруг озера, выпить кофе или заняться любовью. Последнее – чаще. …Мы жили на окраине Лондона, будто оторванные от мира. В этом тихом летнем квартале словно не существовало понятия о времени. Через неделю мы уже почти забыли, как попали сюда. А через две - не только перезнакомились со всеми соседями и хозяйками маленьких кафе, но и стали шутить по поводу того, что можно было бы купить один маленьких домов у озера. Все равно он стоит чуть меньше, чем его фирменный костюм от какого-то маггловского модельера… Иногда я думала, что живу здесь всю свою жизнь. Когда я говорила об этом вслух, он отвечал, что у него точно такое же ощущение. Живу с тобой, добавлял он. А я улыбалась. Я старалась не вспоминать о семье, о больнице и причине его нахождения здесь. И мне это удавалось. Пусть все идет, как идет. Искать огромную абстрактную глупость в этом рае? Зачем? Он спросил меня однажды, что мы будем делать дальше, а я только пожала плечами. -Тебе решать. -А ты все еще хочешь вернуться назад и все исправить? Думаешь, это возможно? -Кто знает…Иногда мне кажется, что тот сон был действительно всего лишь сном. А женщина – обычной сумасшедшей, которой наскучила тишина, и она решила поговорить. И он отвечал, что рад. Рад тому, что ей захотелось поговорить именно со мной, иначе мы бы не были вместе. Но, опомнившись, снова напяливал свою маску равнодушия и бросал в мою сторону холодный взгляд. А я хохотала над его ужимками… Я-то думала, что из нас двоих ребенок – я. Он больше не просыпался по ночам и не сидел по долгу у окна, вспоминая об отце. А может, он и думал о нем, но, по крайней мере, не сходил с ума так, как раньше. Кошмары не снились и мне. Глаза перестали болеть, я видела так же хорошо, как раньше. Начиналось что-то новое, и я надеялась, что в этой жизни мне не придет в голову мысль оборвать все прыжком с крыши. Он ловил мой задумчивый взгляд, делал затяжку и кивал. Иногда, когда я не могла произнести нужных слов, он прочитывал мою мысль и приводил тысячу аргументов для того, чтобы я не беспокоилась. Убеждать он умел. Для него мои проблемы были просто смешны, после нескольких его метких слов я успокаивалась и больше не думала о них. Он изучил меня настолько, что только один фальшивый жест заставлял его посмотреть на меня с подозрением, а через минуту я уже выкладывала ему все. Я рассказывала, я все время рассказывала ему о том, как жила до него. Он знал всю мою жизнь, но сам предпочитал отмалчиваться. Он редко говорил о себе, зато научил меня паре своих приемчиков по мгновенному считыванию мыслей с взгляда. Ему тоже не всегда было легко говорить вслух. День за днем я все больше убеждалась в том, то так было и так будет всегда. Утро-день-ночь. Ночь и еще раз ночь. Мы всегда гуляли по ночам, раз за разом пересекая квартал под светом оранжевых фонарей. А когда этот отдаленный район обесточивали, что случалось довольно часто, мы распахивали окна и сидели в фиолетовой темноте, болтая ногами на высоте под звездами. Пуская вверх к небу дым. Но сигареты заканчивались, моя бедная волшебная палочка после полета с пятого этажа была кленая-переклеенная, а ходить в полупрозрачных топиках, которых он накупил мне в магазине на углу, мне было стыдно. Нет, ему-то нравилось, ведь они почти ничего не скрывали, но мне было как-то не по себе. И мы пошли на жертвы. Сегодня утром решено было отправиться в Косой переулок, изменив внешность, чтобы не нарваться на кого-нибудь из знакомых. А еще лучше – на мою маму, закупающую кастрюльки и сковородки за полцены.
rakugan: Как хорошо и красиво написано. Коллекция воспоминаний очень классная. И Драко, скрывающий страх под холодностью.
Naima: twiggy читала и уже достаточно давно, если не сравнивать с размерами мировой революции, "По трамвайным рельсам" и там, в конце повествования остается ощущение некой потусторонности происходящего. То ли нам (мне) читателям не хочется верить в «мир без надежды», добра, сострадания, понимания, всепрощения, исцеления.. То ли этого же самого исцеления очень хочется героям, что, перерождаясь в другом, маггловском мире они находят свою чуточку клишированную (не смейтесь,), но свою гавань. Вы, twiggy, в саммари когда-то писали, что надеетесь на понимание со стороны читателей, думаю, в моем случае, вы его добились. Очень герои реальные выходят. А что может быть страшнее и интересней? Если интересны чувства, эдакое послевкусие, которое прибывает во время и остается после прочтения FF, то ощущения сравнимы с прочтением нового издания любимого писателя. Есть у современных девчонок такая привычка – бегать в книжные магазины и часами, забывая о времени, простаивать около полок, уткнувшись в любимую книгу. Причем, не исключено, что конкретная книга выбрана методом проб и ошибок,) А что делать? «Фокус Метафизики» пока еще не успела прочитать, но фраза «и мы пошли на жертвы» - уже зацепила. Своей двусмысленностью. Чувствую, прелесть там, а не Джинни Уизли. Ну. не Драко относится эта мысль? Думаю, Нарцисса Малфой редко вояжировала по рынкам и всяким аглицким шопам, в поисках кастрюльки повместительней?
twiggy: Naima , перечитала трижды ваш отзыв, и, наконец, поняла! Как же вы так смогли добраться до фразы о жертвах в последнем обновлениии, еще не прочитав начала? А над героями я долго работаю, рада, что они получились объемными и реальными, а не фигурками из картона, как бывает во многих фиках) Что касаемо кастрюлек. Naima пишет: Нарцисса Малфой редко вояжировала по рынкам и всяким аглицким шопам, в поисках кастрюльки повместительней Что вы, что вы! Там же специально подчеркнуто "за полцены" здесь речь о Молли Уизли, и фраза принадлежит Джи, а не Драко. А то, что он ей ответил, вы узнаете в следующей обнове! Я рада что добилась понимания с вашей стороны. Надеюсь, что после прочтения фик оставит хорошее впечатление) Спасибо.
полная версия страницы