Форум » Большой зал » "After Dark", макси, СС/нжп, R, AU, romance. 35 глава от 27 апреля » Ответить
"After Dark", макси, СС/нжп, R, AU, romance. 35 глава от 27 апреля
Sad: Название: After Dark (После наступления темноты) Автор: Sad Бета: RedWitch Рейтинг: R Пейринг: СС/нжп Жанр: Romance Дисклаймер: Всё роулингово, нжп и нмп - мои. Саммари: Шестой год для Гарри Поттера в Хогвартсе. В школу приезжает новая преподавательница по ЗОТИ и внушает Снейпу нехорошие подозрения. Дамблдор решает обратиться за помощью в борьбе против Вольдеморта к вампирам. Комментарии: Осторожно!: фик с Мери Сью. Предупреждение: намеки на слеш. Кто не спрятался, я не виноват. Отношение к критике: рада обоснованной и детальной критике. Размещение в архивах: с разрешения автора Пролог + Главы 1-31 тут. :)
Ответов - 32, стр:
1 2 All
Sad: Глава 31.- Впоследствии Снейп не раз прокручивал в голове разговор с Сирьей, пытаясь понять, был ли у него другой выход, кроме как сдаться и отступить. Главная сложность состояла в том, что Снейп до сих пор (а прошло уже больше месяца c того памятного вечера) не мог до конца осознать и принять тот факт, что у него есть дочь. Зельевар кое-как определился со своим отношением к Виитало ценой нескольких бессонных ночей, полных самокопания (что было, кстати, нехарактерно для волшебника), но что ему делать с этой девочкой, он так и не решил. И девчонка не знает ни слова по-английски! Он пытался восстановить в памяти черты детского личика, но ему удавалось вспомнить только лицо Виитало. Он старался представить, как выглядела Сирья в детстве, но безуспешно. Как там Сирья назвала девочку? Кажется, Туови. Какое неприятное имя для английского уха... В тот раз Сирья уехала рано утром, до того как он вернулся в Хогвартс, чтобы проводить её. Удивительно, почему она так торопилась уехать, что встала в семь утра? Обычно она засыпала под утро и, по воспоминаниям Снейпа, могла проспать весь день, если ей не надо было вести занятия по ЗОТИ. Может быть, она хотела избежать встречи с ним? Похоже на то. Однако она оставила свой хельсинкский адрес у директора, и Дамблдор любезно передал записку зельевару с чрезвычайно лукавым видом. Кстати, это был тот самый дом, куда Снейп приходил по приглашению Юрки. Значит, вампир тоже участвует в этом странном заговоре, как и директор. Что бы это значило?.. С одной стороны, своим прекрасным монологом Сирья как бы подвела черту под их отношениями, но, с другой стороны, она оставила адрес... Что за странная логика? Чего она от него ждёт?.. После долгих размышлений Снейп пришёл к выводу, что Сирья таким образом давала понять, что готова ещё раз поговорить с ним, но на своей территории, что вполне согласовывалось с намерениями зельевара. К тому времени, как Снейп окончательно запутался в перипетиях своих отношений с этой женщиной, пришло письмо от Юрки, которое явилось прекрасным финальным аккордом, поставившим точки над i в сомнениях зельевара по этому поводу. Дорогой Северус, Я знаю, что тебя бесит, когда я называю тебя «Северус», но у меня почему-то не получается по-другому. С тех пор как – не хотелось бы тебе лишний раз напоминать, но... – я спас тебе жизнь, ты стал вызывать у меня огромную симпатию. И мне почему-то кажется, что это взаимно, не так ли?.. После этого абзаца, написанного неровным подчерком, шел текст, напечатанный на каком-то маггловском приборе, название которого Снейп не считал нужным держать в голове. Извини, но я совсем разучился писать от руки (кроме автографов, разумеется), поэтому набираю это письмо на компьютере и собираюсь распечатать его на обычной – как ты говоришь, маггловской – бумаге, потому что мой принтер... Да, точно, этот прибор называется «принтер». ... мой принтер, увы, пергамент не возьмёт. Надеюсь, такая бумага тебя не слишком смущает? Я пишу тебе по поводу Сирьи... Проклятье! До меня дошли слухи, что у вас произошёл небольшой разговор. Судя по настроению моей девочки, когда она вернулась, твоё сердце должно быть безнадёжно разбито. Но я верю в тебя и искренне надеюсь, что ты, друг мой, пребываешь в добром здравии и не теряешь надежды договориться с ней. Кстати, у неё скоро день рожденья. 18 января. Очень удачно, что у Сирьи сейчас перерыв между гастролями и работой над новым альбомом, и она наконец-то отдыхает дома. Кстати, я уезжаю по делам на это время... Кстати, тебе не кажется, что день рожденья – это вполне подходящий предлог, чтобы нанести даме ни к чему не обязывающий визит вежливости? Не слишком ли часто повторяется слово «кстати»? Кстати, она любит красные розы. А Туови пару дней пробудет в гостях у подружки в Лапландии: девочка очень любит кататься на лыжах и коньках. Ну, что же, надеюсь, ты правильно распорядишься несколькими днями (и ночами), которые вам выпадают. Спорю на что угодно, что Сирья о своём дне рожденья вспомнит через неделю post factum. И нет никого, представь себе, кто бы ей напомнил об этом дне... Удачи и до скорой встречи, Искренне твой, Юрки Снейп несколько минут всматривался в знакомую завитушку буквы “J” в подписи. Больше всего ему не понравились слова «до скорой встречи»: в них чувствовался намёк на какую-то интригу. Ещё более непонятным было то, какого Мерлина Юрки взял на себя роль сводника. Снейп всегда считал вампира своим соперником, который вроде бы меньше всех был заинтересован в том, чтобы зельевар помирился с Сирьей... Вампир снова демонстрировал, что не так прост, как кажется. Перечитав письмо ещё раз, проклиная замысловатый стиль Юрки, Снейп принял нелегкое решение... ***** Снейп нашёл знакомую квартиру безо всяких проблем. Позвонил и стал ждать, ловя себя на том, что трусливо надеется на то, что никого нет дома. Но за дверью послышались легкие шаги, которые могли принадлежать только ей. – Здравствуй, Сирья. С днем рожденья. Снейп с большим трудом выдавил из себя учтивые слова, но его усилия оказались напрасными: Сирья настолько не ожидала бывшего любовника, что, увидев его, остановилась на пороге, опешив, и не слышала ничего из того, что он сказал. Букет роз тоже был совершенно не к месту, и зельевар больше всего мечтал его уничтожить. – Что ты тут делаешь? – спросила женщина испуганно и чуть ли не затравленно. – Я пришёл поздравить тебя с днём рожденья, – доложил Снейп, подпустив в голос толику иронии. – Ну, ладно... проходи... – поколебавшись, ответила та и нехотя пустила его в квартиру, сама прошла следом за ним в гостиную. Сирья усадила гостя на диван и предложила ему чая. Снейп отказался. – Так, у тебя ко мне какое-то дело? – почти любезно спросила она, потом вдруг вздрогнула и со страхом предположила: – Ты передумал насчет Туови? – Я пришёл поздравить тебя с днем рожденья, – раздельно проговорил Снейп уже в третий раз, начиная терять терпение. Это он просто раньше не замечал, или с ней всегда было так сложно? – А разве сегодня 18-е? Надо же... – Сирья бросила взгляд украдкой на календарь, висящий на стене. – Нет, сегодня 20-е, – подсказал зельевар. – Я подумал, что могу помешать тебе праздновать, например, напугаю твоих гостей и... – Я обычно не праздную свой день рожденья... Я совсем забыла о нём... Может быть, всё-таки чая? – Хорошо, – раздражённо ответил Снейп, лишь бы что-нибудь сказать. Сирья с облегчением вскочила с диванчика и стремительно направилась на кухню, словно хотела от него сбежать. Не получится. Весь путь до кухни Снейп прошёл за женщиной по пятам, буквально дыша ей в затылок, и она пару раз нервно оглянулась. – Мне кажется, или ты меня преследуешь? – Мне кажется, или ты от меня убегаешь? – Я не убегаю, – отрывисто сказала Сирья, шаря по шкафчикам в поисках чая и заварочного чайника. – Я хотел поговорить... Сирья налила ему чая (Снейп удивился, что она помнит его любимый сорт), потом вдруг спохватилась, что оставила его букет в гостиной на столике, не поставив его в вазу, и выпорхнула из кухни... И это называется «Я не убегаю»?.. Снейп раздражённо выдохнул. Еще десять минут Сирья тщательно разбирала цветы, обрезала стебли до нужной длины и ставила их в вазу. – Откуда ты знаешь, какие цветы мне нравятся? – Случайно угадал... – буркнул Снейп, опасаясь, что она сейчас догадается о причастности Юрки к организации этой встречи. – Я люблю цветы... – проговорила женщина мечтательно, легким движением руки внося симметрию в букет. – Они такие красивые... и так быстро умирают... – Ты не хотела бы жить со мной? Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Виитало обернулась к волшебнику и непонимающе сморгнула, медленно возвращаясь с небес на землю, от своих размышлений к суровой действительности. Кто знает, каких усилий стоило Снейпу выговорить эти слова... Но Сирья не успела ответить. Потому что раздался звонок в дверь. Сирья помотала головой, словно вытряхивая из памяти только что услышанные от бывшего любовника слова, и пошла открывать. В течение пятнадцати секунд Снейп уговаривал себя не предавать гостей (кто бы они ни были) мучительной смерти, потом глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и вышёл в прихожую, посмотреть, кого принесла нелегкая. Конечно же, это был Юрки. Когда Снейп выглянул из кухни, вампир как раз нежно целовал Сирью в щеку. Юрки бросил лукавый взгляд на Снейпа поверх плеча Сирьи, выпустил женщину из объятий, широко улыбнулся, отсалютовал волшебнику шляпой, которую всё ещё держал в руке... а потом стал аккуратно теснить зельевара в сторону кухни... Вслед за Юрки вошёл ещё один человек. Казалось, он какое-то время ждал за дверью, не решаясь войти, и только потом неуверенно переступил порог. При виде второго гостя Сирья отшатнулась и замерла, перестав дышать. Потом стала медленно попятиться вглубь квартиры... – Пойдём-пойдём, не надо мешать, им же всё равно рано или поздно придётся выяснить отношения... – пробормотал Юрки, перехватывая правую руку Снейпа на полпути к волшебной палочке. Прежде чем вампир втолкнул его обратно на кухню, зельевар успел увидеть, как незнакомец бросился к Сирье, упал к ногам женщины и попытался обнять её колени. Та вышла из оцепенения, стала отбиваться, прокричала что-то по-фински... Юрки силой усадил Снейпа на стул и решительно закрыл дверь в прихожую, отчего крики Сирьи сразу стали тише. – Спокойно, он ей ничего не сделает... – Что здесь происходит? – только уверенность в том, что Юрки никогда не позволит причинить Сирье вред, мешала зельевару сорваться с места и разобраться с незваным гостем. – Я же сказал: им надо выяснить отношения... Волшебник никогда не слышал, чтобы она так кричала. При нём она ни разу не срывалась, даже во время недавнего разговора в Хогвартсе, а сейчас у неё была настоящая истерика... – Что значит «выяснить отношения»? Кто этот тип? Тем временем Юрки закурил и стал расхаживать по кухне, разгоняя дым небрежными движениями руки в такт шагам. Потом он подошёл вплотную к волшебнику, который всё ещё сидел на своём стуле и тяжело дышал, и посмотрел сверху вниз в его чашку. – Чай? Хм... Содержимое чашки вампир счёл не соответствующим ситуации и отправил в раковину, включил кофеварку, поставил на стол перед Снейпом пару стаканов с толстым донышком и бутылку виски, потом сел на соседний стул. Доносящиеся из прихожей крики не стихали, но после нескольких глотков алкоголя они перестали причинять такую боль, как вначале, однако Снейп заметил, что у вампира, который казался внешне совершенно спокойным, дрожали пальцы. – Не думал, что будет так сложно, – наконец выдал Юрки и тяжело вздохнул. – Ну и о чём они там... разговаривают? – нервно спросил Снейп, плеснув ещё в свой стакан. Если только эти вопли можно назвать цивилизованным словом «разговор». – Как всегда. «Ты чудовище!», «Исчадье ада!», «Ты убил мою мать!», «Ты сломал мою жизнь!»... – Значит, это... это... – Да-да. Я человек традиционного воспитания, наверное, именно поэтому мне кажется, что своим родителям, какими бы ужасными они не были, нельзя говорить такие вещи... – ... Йессе Виитало?! ЕЁ ОТЕЦ?! Он же умер!.. – Он не умер. Он уснул. А я его разбудил. Кстати, будить вампира, который спал больше сорока лет, очень опасно: он может разорвать вас на кусочки, не разобравшись, что к чему. Жажда крови, понимаешь ли, – обыденно бубнил Юрки с нравоучительными интонациями, которых Снейп никак не ожидал от него услышать. – И Сирья уже «отблагодарила» меня за возвращение отца, за то, что я рисковал своей жизнью, когда мы с Йессе пришли в первый раз, сказав, что я разрушил её жизнь. Как видишь, она повторяется в своих обвинениях. Тебе не стоит удивляться, если рано или поздно выяснится, что ты тоже «разрушил ее жизнь». В первую встречу с отцом она была очень спокойна, чертова ледяная королева. Она выгнала нас обоих совершенно хладнокровно, когда Йессе угораздило сказать ей, что она страшно похожа на свою покойную мать. А сегодня её, наконец, прорвало по-настоящему. Будем надеяться, это к лучшему. Некоторое время они молча пили коньяк и кофе. – «Почитай отца и мать твоих», мать твою! – неодобрительно прокомментировал Юрки очередной, особенно громкий, вопль из-за двери, и оба мужчины нервно усмехнулись. – Хотя в своё время я тоже считал, что мои родители виноваты во всех моих несчастьях, только потому что благодаря им я появился на свет... – Я тоже, – как эхо откликнулся Снейп. – Но всё равно я не стал бы орать им это в лицо. Ай-яй-яй, как некрасиво. Хотя Йессе, что уж там говорить... Это же надо было заживо похоронить себя, потому что любимая женщина ушла, и напрочь забыть о маленькой дочери... Нет, Северус, тебе определенно надо посмотреть то моё воспоминание с Сирьей и Валентином. Франкенштейн гораздо лучше меня объясняет такие вещи и ставит мозги на место заблуждающимся. – Я-то тут причём?.. – Вот это я и имею в виду. Кто сюда пришёл делать Сирье предложение? А ведь ты даже не пытаешься узнать, что она за человек. – Я не делал ей предложения, – рявкнул Снейп. – Это неважно. Какая разница. Ну, жить с тобой, если тебе это больше по душе. – И какого Мерлина ты принимаешь такое живейшее участие в моих делах? – Снейп наконец задал вопрос, который давно его волновал. Юрки неприятно осклабился, явно кривляясь: – Ты мне нравишься. Снейп громко фыркнул в ответ: – А если я пошлю тебя к черту? – Пожалуйста! Ты не первый и не последний, кто меня куда-то посылает, – Юрки потер подбородок и усмехнулся каким-то своим воспоминаниям. – Хм, о чем это я? Ах, да. Понимаешь ли, какое дело. Я тут недавно понял, что вы с Сирьей просто созданы друг для друга... – Ха-ха! Вот это новость! – Вы одинаково беспомощны в построении отношений, – пояснил Юрки со снисходительной улыбкой. – Если вас не свести, то вы так и будете всю жизнь ходить вокруг да около, мучить друг друга, сходиться, расходиться, ссориться, мириться... Обычно люди извлекают для себя какие-то уроки, а вы оба на это в принципе неспособны, вы будете раз за разом наступать на одни и те же грабли. Ты будешь делать больно ей, она – тебе. И так будет продолжаться годами. Вы оба очень замкнутые люди, поэтому на то, чтобы узнать друг друга, у вас уйдёт очень много времени. Я всего лишь решил немного форсировать этот процесс. Например, когда эти двое закончат, – Юрки движением плеча указал на дверь в прихожую и поморщился, как от кислого, – я собираюсь пригласить тебя в кафе и накормить обедом, а потом рассказать... – Меня не привлекает перспектива быть всю жизнь тебе обязанным, – отчеканил Снейп, который едва сдерживал желание развернуться и уйти, напоследок бросив проклятье через плечо, так его раздражали покровительственные манеры Юрки. Тот тяжело вздохнул и закурил очередную сигарету, потом вдруг прислушался и поднял палец вверх в знак внимания. Снейп заметил, что крики в прихожей наконец стихли. Дверь на кухню отворилась, вошла более-менее успокоившаяся Сирья, вытирая слезы и шмыгая покрасневшим носом. За ней шёл Йессе Виитало.
Sad: Самооткрывающиеся темы? Ммммммм! Респект модераторам и форуму! Это было к тому, что старая тема наконец закрылась, а новая открылась как по мановению волшебной палочки :) Итак, дорогие читатели, прошу прощение за такую долгую задержку. Вот оно, продолжение :)
djbetman: ура!)))) тока мало))))
Sad: djbetman Спасибо, что не забыли :)
djbetman: а-то ж) я еще и продолжения жду)
djbetman: трам-пам-пам, подняли) две недели уже прошло...
Sad: Глава 32.- Йессе выглядел лет на тридцать – моложе собственной дочери. Темно-русые волосы, тонкое, измученное лицо, запавшие покрасневшие глаза. По его щекам по-прежнему текли слезы так, словно этот поток никогда не иссякнет. Он был похож не столько на вампира, сколько на наркомана и подозрительно напоминал Снейпу его собственное отражение в зеркале, каким волшебник был после выхода из норвежской больницы несколько лет назад. Йессе был одет, как человек, которому всё равно, как он выглядит. Мешковатые брюки невнятного цвета, растянутый серый свитер. На нем всё еще был неказистый плащ, слишком легкий для зимней погоды Хельсинки. Юрки, не говоря ни слова, подошел к отцу Виитало, почти насильно стянул с него верхнюю одежду, повесил плащ в прихожей на вешалку, потом вернулся и занялся раздачей кофе и виски. Сев за стол, Йессе уронил голову на руки и снова залился безмолвными слезами. Виитало стояла у окна и смотрела невидящим взглядом вдаль, всхлипывая и кусая кончик носового платка, который предложил ей Снейп… Через десять минут лицезрения этой сцены скорби у Снейпа начали сдавать нервы, но, к его счастью, Юрки взорвался первым: – Ну, сколько можно! Все хорошо, мы вместе, никто не умер! Потом он заговорил по-фински, и волшебник понял, что Йессе, видимо, совсем не понимает по-английски. У Йессе оказался неприятно высокий, почти женский голос, очень мелодичный, с надорванными интонациями. Юрки продолжал его в чем-то горячо убеждать, пока Сирья вдруг не обернулась и не бросилась к отцу в объятья… Пока эти двое рыдали, обнимаясь, сидя на кухонном полу, Юрки перевел дыхание: – Ну, слава богу!.. Потом вампир взял Снейпа под руку: – Пойдем, оставим их наедине. Мужчины прошли в гостиную, прихватив с собой виски и стаканы, и сели на диван. Юрки удобно устроился на сиденье, поджав под себя ноги, и нежил в руках стакан. Они долго молчали, потом Снейп сказал: – Думаю, мне лучше уйти. Рука Юрки задержала его: – Постой. Я знаю, всё это тяжело и сложно, но тебе лучше остаться. Я сейчас уведу Йессе, и вы с Сирьей сможете поговорить. Да, конечно, это надо когда-то сделать. Понятно, что Виитало после всего этого не в том настроении, чтобы думать о том, как им жить вместе, и, скорее всего, откажется. Но Снейп уже твердо решил для себя, что одного отказа ему мало. Пусть отказов будет… хоть десять, хоть двадцать… Просто так он от неё не отстанет. Юрки скоро ушел, и они остались одни. Снейп обосновался на кухне, где пил неизвестно какую по счету чашку чая, Сирья до поры до времени развлекала себя мытьем посуды, но потом грязные стаканы и чашки закончились, и ей пришлось сесть рядом с волшебником и завести разговор ни о чем. Зельевар молча злорадствовал, глядя на её жалкие попытки выставить его за дверь. Ну, уж нет. И волшебник невозмутимо игнорировал её намеки и неторопливо рассказывал ей о том, как обстоят дела в волшебном мире. В конце концов, ему удалось её заинтересовать, и она сама спросила: – А… что слышно о Гарри Поттере? Снейп был последним человеком, которого можно было об этом спрашивать, но запоздалое смущение Сирьи так его позабавило, что он решил ответить: – У него, по-видимому, всё в порядке. Ты не поверишь, но я недавно получил от него письмо. – Неужели? – Да. Он интересовался, не знаю ли я рецепта хорошего зелья от алкогольной зависимости. – Что? – «Глубокоуважаемый мистер Поттер, смею уверить Вас, что состояние моего здоровья не должно волновать вашу драгоценную персону», – с выражением процитировать Снейп на память свой ответ молодому волшебнику. – «Что касается рецепта, то Вы можете найти его в первом выпуске «Вестника Алхимии» за 1990 год. Желаю Вам скорейшего выздоровления». Сирья улыбнулась: – О, ты так и написал? Какая прелесть. Не думаю, что Гарри мог спиться, да и вообще… Жалко, что мы не знаем, в чем там дело. – Почему не знаем? Разве ты не в курсе уже ставшей легендой истории «О Том, Как Гарри Поттер Покинул Хогвартс» после окончания седьмого курса?.. Даже у меня язык не поворачивается винить его в том, что он трусливо сбежал ото всех. Особенно после того, как журналисты… затравили его, если называть вещи своими именами. – Затравили? Я думала, что Мальчика-Который-Выжил в газетах только превозносят. Помню, ты сам как-то сетовал на это, говорил, что ему незаслуженно прощают все проступки… – Просто в то время ты была занята другим и не читала газет. – Да, как мне помнится, в то время я была озабочена только тем, чтобы не умереть от родов и послеродовой депрессии, – Виитало горестно нахмурилась, потом вдруг снова оживилась: – Ну, так что о нем писали такого? – Они обвиняли его в том, что не он убил… Сама-Знаешь-Кого... Кстати, правду о Питере никто так и не узнал. А Гарри Поттера обвинили в том, что он не оправдал возложенных на него надежд. Они просто затравили его. Я застал только самое окончание года, когда травля немного пошла на убыль, но и это меня неприятно поразило… У мальчика не было ни малейшей возможности найти работу в Мире Магии… ***** Последние полгода в Хогвартсе после гибели Вольдеморта, наверное, были самым тяжелым временем в жизни гриффиндорца... И он был счастлив, когда, выйдя из кареты, запряженной тестралами, увидел перрон и величественный Хогвартс-экспресс, который вот-вот унесёт его подальше от alma mater. Гарри хотелось как можно быстрее покинуть это место. Прочь, прочь отсюда!.. По привычке он хотел подождать, пока студенты усядутся, и можно будет войти в поезд незамеченным. Однако при входе на платформу неожиданно образовалась пробка, люди остановились и почему-то не шли дальше. Более того, они подались назад, словно в страхе... Гарри вытянул шею, всматриваясь, и тут только заметил на платформе человека, которого там точно не должно было быть... «Это за мной!» – радостно всколыхнулось в его душе, и гриффиндорец быстро махнул рукой Рону и Гермионе в знак прощанья: – Я буду вам писать, честное слово! – До свиданья, Гарри! И Гарри со всей возможной скоростью стал протискиваться через толпу, пробираясь к поезду и поджидающему его человеку. Питера, казалось, совершенно не беспокоило, что из-за него люди боятся войти на платформу. Он стоял, возвышаясь, незыблемый, как столб, скрестив руки на груди с самым мрачным выражением лица, которое при приближении Гарри сменилось гримасой, отдаленно напоминающей улыбку. Вампир кивнул в знак приветствия и протянул ему лопатообразную ладонь, которую волшебник с удовольствием пожал. Все слова застряли у Гарри в горле, когда он сообразил, что за ним приехал человек, которому он стольким обязан. Если бы не Питер... Благодаря ему, Гарри не пришлось убивать Вольдеморта... Сказать просто «спасибо» в такой ситуации было, очевидно, недостаточно. Питер понял, что волшебник надолго впал в ступор, спокойно взял его за плечо и повёл к огромному мотоциклу, стоящему на другом конце платформы. Дикий мальчишеский восторг Гарри при виде блестящего металлом монстра был вполне понятен: конечно же, это был «Харлей Дэвидсон»! – У меня, к сожалению, глушитель полетел, – негромко проговорил Питер, поворачивая ключ в зажигании. Рёв мотора, наверное, донёсся до самого Хогвартса. В десяти метрах от платформы не осталось ни одного студента. Что самое удивительное, заклинания, которыми «провожали» своего бывшего однокурсника выпускники Хогвартса, почему-то не долетали до него. И Хагрид, который безуспешно пытался помешать студентам на прощанье осыпать проклятьями Гарри Поттера, был тут совсем ни при чём. Устраиваясь на широком кожаном сиденье, Гарри поискал глазами Рона и Гермиону. Его друзья стояли несколько в стороне от общей шумихи, с ними была Джинни и те немногие, кто не отвернулся от Гарри после его несостоявшегося сражения с Вольдемортом. Гриффиндорец понятия не имел, куда Питер повезёт его и как ему получить свои вещи. («Пришлём кого-нибудь за твоими чемоданами», – сказал Питер, потом оба об этом забыли, и свои хогвартские книги Гарри получил только через несколько лет от Рона, который их бережно сохранил в Норе). Он не задумывался над тем, в какую авантюру он ввязывается... Последнее, что он успел увидеть, когда мотоцикл поднялся в воздух, это была стремительно удаляющая фигурка Гермионы, которая подносила руки к лицу и потирала переносицу... «Может быть, ты видишь их в последний раз» – подумалось Гарри, однако он отогнал от себя невеселые мысли, а встречный ветер быстро высушил повлажневшие глаза. В Ливерпуле волшебник и вампир сели на огромный лайнер, и через некоторое время… ***** Нельзя сказать, что Америка произвела на Гарри неизгладимое впечатление. Волшебнику просто хотелось оторваться от привычной обстановки, поэтому путешествие с Питером воспринималось им как большое приключение, которое оказало на его душу, измученную непосильными для подростка переживаниями, целительное действие. Раньше Гарри не видел ничего, кроме клочка Лондона с Гриммаулд-Плейс, 12, Диагон-Аллеи и Литтл-Уивинга, Хогвартса и окрестностей Хогсмида, а теперь перед ним открылся дивный новый мир, полный соблазнительных возможностей. Он, наконец, почувствовал себя по-настоящему свободным. А Питер, который гостеприимно предоставил в распоряжение волшебника две просторные комнаты в своем доме в Бруклине, не мешал Гарри проявлять самостоятельность. Вообще Питер был, наверное, самым странным человеком из тех, кого Гарри встречал в своей жизни. Даже страннее Юски, с которым гриффиндорец продолжал переписываться по электронной почте с компьютера Питера. То, что Питер – вампир, почему-то волновало Гарри в последнюю очередь. Он мог целыми днями не выходить из своего подвала (откуда частенько неслись скрежещущие звуки старого доброго тяжелого металла, к которому Питер относился с особым трепетом), не произнести ни одного слова за неделю, часами лежать на диване перед телевизором, листая каналы, как зомби. Потом он словно просыпался, уходил из дома на всю ночь, возвращался пьяным, бренчал на гитаре и наигрывал на синтезаторе утомляющие слух негармоничные аккорды. И телефон начинал разрываться от звонков, к ним в дом наведывались журналисты, желавшие знать, когда же Питер соизволит написать очередной музыкальный шедевр... Вампир был чрезвычайно замкнутым, угрюмым, погруженным в себя. При этом Гарри почему-то был уверен, что Питер испытывает к нему симпатию и его присутствие никак не стесняет вампира, даже, наоборот, радует... Ещё в их коттедже обитала выжившая из ума старушка, считавшая Питера своим сыном. Несмотря на её почтенные девяносто, Питер никак не мог быть её сыном. Вампир не оставался в долгу, он был очень терпелив с ней, звал её мамой («Почему нет? Она не более сумасшедшая, чем я») и очень горевал, когда она, наконец, умерла. За то время, что Гарри жил в Бруклине, он успел познакомиться с несколькими американскими волшебниками в магическом квартале Нью-Йорка, куда он по обыкновению заходил за деньгами в местное подразделение Гринготтса, и разочароваться в них. Естественно, Гарри представлялся им не своим именем: сразу по приезде Питер раздобыл молодому волшебнику поддельные документы, прекрасно понимая, что Гарри Поттер хотел на какое-то время исчезнуть с лица земли и насладиться анонимностью. Куда больше магического молодого человека привлекал маггловский мир Америки. Всё закончилось тем, что Гарри пошел работать официантом, потом разносчиком пиццы. Не ради денег, конечно, просто из любопытства. Когда его любопытство было удовлетворено, гриффиндорец обратился к Питеру с просьбой познакомить его с «парнями» – друзьями и коллегами Питера по музыкальному бизнесу. Тот был не против, и Гарри снова оказался в круговороте событий, общаясь с новыми людьми. Поначалу он часто писал Рону и Гермионе, потом стал связываться с ними всё реже... Освоив хитроумную музыкальную аппаратуру, гриффиндорец несколько раз ездил с группой Питера на гастроли по США в качестве техника. К этому времени он прилично играл на электрогитаре, уверенно обращался с барабанными палочками и неплохо ориентировался в современной музыке. На гастролях гриффиндорец не переставал удивляться, как нелюдимый Питер, который если чего в жизни и боялся, так это выступать перед большим количеством людей, заставлял себя почти каждый вечер выходить на сцену. Естественно концерту всегда предшествовало большое количество водки... Ребята из группы (вернее, матерые мужики лет за тридцать) относились к Гарри, почти подростку, по-дружески тепло, но молодого волшебника не оставляло ощущение, что он изображает из себя кого-то, кем он на самом деле не является... Всё чаще в голову приходила мысль, что его место вовсе не в маггловском мире, как он однажды с радостью решил для себя, а где-то еще... Только через три года после окончания Хогвартса Гарри Поттер отважился приобрести в волшебном квартале несколько книг из тех, что у него когда-то были в Хогварсте... Как ни странно обе книги были посвящены… зельям. По необходимости, разумеется. Дело в том, что друг Питера по имени Кенни, игравший на гитаре в их группе, почти сорвал несколько концертов: он ухитрялся «нализаться как свинья» (по выражению Питера) перед выходом на сцену. Сначала его подменял второй техник, и Гарри не придавал особого значения его чрезмерному увлечению алкоголем. Однако в какой-то момент и Кенни, и второй техник вышли из строя вместе, и играть пришлось самому Гарри, что последнего совсем не устраивало. – Разве ты не хочешь быть знаменитым? – удивленно спрашивал молодого человека удивительно жизнерадостный барабанщик Джонни. – Нет! – рявкал в ответ тот с несвойственным ему озлоблением, а Питер (единственный, кто знал о том, кем является Гарри на самом деле) давился пивом от смеха. Да, Гарри Поттер совсем не хотел быть знаменитым! В то же время молодой волшебник написал письмо Снейпу, получил известный ответ и почему-то страшно обрадовался: зельевар одинаково плохо относился к нему независимо от того, бился ли он с Вольдемортом или нет. Благодаря Снейпу, зельям и поддержке Питера перед Гарри снова начала вырисовываться какая-то жизненная перспектива. Он, наконец, написал друзьям и Дамблдору, извиняясь за долгое молчание. Он снова стал строить планы на будущее, размышлять о том, чем бы он хотел заниматься в жизни.
djbetman: ну вот... только начался разговор и так резко оборвался...(( рада продолжения, жду!)))))
R-Key: ура! спасибо автору
Sad: djbetman R-Key Спасибо вам за отзывы :)
DashAngel: Здорово снова услышать что-то о Гарри И интересно, что же там за разговор развернётся...
Sad: DashAngel Прикол в том, что на этом разговор закончится :( Ну, по крайней мере, между СС и Виитало. Извините, что разочаровываю.
DashAngel: Sad, это не разочаровывание, а заинтриговывание И мы вроде как давно на ты были
djbetman: а когда будет продолжение? понимаю, задолбало, но хочется дальше)))
Sad: DashAngel "Извините" было адресовано не только тебе, но и djbetman. ВЫ - как сумма двух ТЫ, ок? djbetman :) Дальше пока не написано. Боюсь, до осени :( Надо дописывать фанфик, обещаю это сделать обязательно, не бросать.
DashAngel: Sad, а, раз сумма, то хорошо)) Буду ждать продолжения...
djbetman: до осени? О_о я ж помру
djbetman: UP! =)
Sad: Не пошло и полугода... Жалко, что получается так медленно, но увы...
Sad: Глава 33.- Снейп давно закончил свой рассказ о Гарри, и они молчали уже минут десять. Неожиданно он почувствовал, что с Виитало ему так же приятно молчать, как и разговаривать. – Ты хорошо поступил, – сказала Сирья наконец. – Что ты имеешь в виду? – Ты же дал ему рецепт, о котором он просил. – Ерунда, он мог найти его сам, стоило ему чуть-чуть напрячься. Просто он выбрал самый легкий путь. Как всегда. – Разве это легкий путь? Мне казалось, что вы с ним ненавидели друг друга. Ты мог просто не ответить на письмо. Почему ты ответил? Сам не знаю. И я подумаю над этим как-нибудь потом. – Тебя травили журналисты, как и его, – резко сменил тему зельевар, уйдя от ответа. – Это сильно действовало тебе на нервы? – Не то чтобы очень, – Сирья подперла голову руками. – Я привыкла. Так было всегда… – Расскажи о своем детстве. Женщина вздохнула, потом встала, опираясь на стол. – Я устала от всего этого… от переживаний. Мне надо лечь спать… И Снейп считал себя мастером уходить от ответа. Сирья тоже обладала даром «утекать», так что из нее невозможно было вытянуть ни слова. Они попрощались. ***** – И что, между вами больше ничего не было? Вы даже не поцеловались? – Какого Мерлина я нахожу тебя в своей комнате, вернувшись домой? – прорычал Снейп, продолжая угрожающе направлять волшебную палочку на Юрки. Тот поднял вверх обе руки, как бы сдаваясь: – Не надо насилия! Я хочу тебе помочь! Юрки в своей кожаной одежде забавно смотрелся на фоне антикварной мебели, приобретенной несколькими поколениями Снейпов. – Я не нуждаюсь в твоей помощи. Убирайся! И как ты узнал, где я живу? – Какая разница. Я из тех, кто всё про всех знает. – И вечно суёт свой нос, куда не надо. – Вот видишь, мы прекрасно понимаем друг друга, – Юрки почувствовал, что Снейп отказался от идеи убить его на месте, опустил руки и огляделся. – У тебя здесь довольно мило. Но не настолько, чтобы пригласить сюда женщину… – Может быть, ты объяснишь, зачем пожаловал?.. – Снейп вложил в голос всё недовольство, которое испытывал. Странно-мечтательное настроение, которое овладело им после общения с Сирьей, при виде Юрки рассеялось без следа, и зельевару было жаль этого непонятного нового ощущения. Чёртов вампир!.. – Во-первых, – по-деловому начал Юрки, – тебе надо посмотреть воспоминание, касающееся Сирьи и Франкенштейна. Вот пузырёк с ним, и не надо кидать в меня первыми попавшимися под руку вещами, а то он может разбиться. А в нём, между прочим, содержание моей головы… – вампир со значительным видом постучал себя пальцем по лбу. – Всё содержание, надо полагать. Учитывая, какой он маленький. Вампир осклабился. – Раз ты такой неблагодарный, то не узнаешь, что «во-вторых». Хотя это касается тебя более непосредственно, чем «во-первых», – мстительно заключил Юрки. – У тебя в лаборатории я видел Омут Памяти. Это тот, который принадлежит директору? – Именно. – Ну, как? Ты готов? Неблагодарная ты сволочь… – Только схожу в туалет. Чертов чай! Правильно было бы вышвырнуть Юрки из своего дома. Неважно, что верного способа это сделать Снейп пока не нашел, но… можно попробовать по-разному. Почему Сирья ушла от разговора о своем детстве? Женщины обычно любят говорить о себе… Правда, Сирья никогда не отличалась характерной для прекрасного пола болтливостью. Вернувшись в свой кабинет, Снейп застал Юрки за инспектированием шкафа с мантиями. Вампир как раз вертелся перед зеркалом – к счастью, не магическим – в наряде, который был короток ему. Зельевар проявил чудеса терпения и выдержки, отрывая вампира от самолюбования (занятия, которому тот мог придаваться бесконечно), решительно взял его за руку и потащил в лабораторию за Омутом. Юрки настроился на более серьезный лад. – Мысли вампира чем-то отличаются от мыслей человека? – спросил его волшебник, глядя на перламутровую субстанцию в чаше, куда вампир только что опорожнил свой пузырёк. – Вот сейчас и проверим, – подмигнул ему Юрки. Снейп стал было нагибаться, но вампир схватил его за плечо, не дав окунуть лицо в чашу. – Подожди, мне надо тебе кое-что сказать. Мы должны сделать это одновременно – это раз. А два, – тут Юрки усмехнулся, вспомнив свои недавние рассуждения про «во-первых» и «во-вторых», – ты, конечно, будешь язвить, увидев меня, каким я был когда-то… Язви на здоровье, только не забывай смотреть в оба. Ну, что, ныряем?.. ***** Как это ни странно, учитывая интерес зельевара к черной магии, Снейп был в Дурмстранге только один раз – в те времена, когда там царил Каркаров. Тогда основное впечатление Снейпа от школы выразилось в слове… «показуха». Да, это был мрачный замок с привидениями, рыцарскими доспехами, коврами, огромной библиотекой, полной сочинений соответствующего содержания, и стенами из грубого, плохо отполированного гранита, шершавого и почему-то чуть теплого на ощупь, независимо от времени года. Когда-то это действительно была лучшая школа магии, но об этом ко времени визита Снейпа уже напоминало немногое. Несколько престарелых фанатичных профессоров, помнящих старые добрые времена, но кем-то запуганных до полусмерти и боявшихся говорить о чем-либо, кроме своих предметов (а им было, что рассказать о том, какой была школа до Каркарова). И атмосферы, сохранившейся в некоторых уголках замка, где не было ни студентов, которые, в общем-то, ничем не отличались от хогвартских, ни Каркарова, который убивал все тонкое и неуловимое одним фактом своего самодовольного присутствия. Игорь безуспешно пытался сохранить то, что давно покинуло эти стены, заполняя пробелы пафосом и не чувствуя тщетности своих попыток. Тогда Снейп уехал, разочарованный. А годы спустя он оказался в той самой настоящей старой школе… Воспоминания Юрки перенесли их обоих в длинный темный коридор с высоким потолком. Снейп не видел себя со стороны, но фигура Юрки, так и не снявшего парадный костюм зельевара, казалась блеклой, выцветшей, полупрозрачной. Почти сразу же волшебник увидел и Юрки образца 1975 года, который казался более реальным, чем призрачные контуры визитёров из будущего. На «молодом Юрки» (хотя он внешне ничем не отличался от себя самого в 2005 году) был светлый серо-голубой халат, какие носили когда-то практиканты-медики в Дурмстранге; он быстрым шагом шёл по коридору, догоняя кого-то, чья тень уже исчезала за поворотом. – Ну, шевелись же, идём! – шикнул призрачный Юрки и потащил Снейпа вслед за удаляющимся… собой. На стенах петляющего коридора, по которому они шли, не было ни одного факела, но темнота даже в самых дальних углах не казалась непроглядной. Свет, исходящий из дверного проёма впереди, был приглушён и не резал глаза… Снейп задался вопросом, как он может так хорошо видеть в темноте, но вскоре его осенило: воспоминания принадлежали Юрки – вампиру, следовательно, волшебник видел замок глазами вампира… Наверное, он был единственным из смертных, которому посчастливилось пережить такое… Однако удивляться у него не было времени. – Валентин! – крикнул Юрки-студент, переходя на бег, и Снейп с призрачным Юрки были вынуждены поспешить. Юрки-медик влетел в хорошо освещённую комнату-кабинет, размахивая листами бумаги. Дверь за ним захлопнулась сама собой, но для тех, кто прибыл из будущего, не составило большого труда пройти сквозь толстое дерево. Юрки из воспоминания затараторил что-то по-фински, из чего Снейп не понял ни слова, кроме имени Валентина. – Я зову его в Музыкальную Залу, чтобы сыграть то, что написал, – своевременно просуфлировал Юрки-призрак. – Совсем необязательно куда-то идти, – спокойно и терпеливо проговорил некто по-английски, принимая из рук своего взволнованного студента листы, испещрённые нотными знаками. – Я свободно читаю с листа… Наконец Снейп своими глазами увидел легендарного Валентина Рамбуйе по прозвищу Франкенштейн. Он стоял, прислонившись плечом к стене у огромного незажженного камина, канделябр с каминной полки над его головой давал достаточно света, чтобы просмотреть бумаги Юрки. Старейшему вампиру было на вид немногим больше тридцати лет, он выглядел младше Юрки, но когда эти двое стояли рядом, никому не пришло бы в голову усомниться в том, кто из них сильнее и старше: от Рамбуйе исходила непередаваемая аура властности и силы… Распущенные темно-русые волосы почти до пояса, высокий лоб, худое лицо с выступающим крупным прямым носом и узкими скулами, впалые щеки. Франкенштейн был высок, худ и широкоплеч, на нём была свободная белая рубашка, заправленная в узкие брюки из кожи высочайшего качества, подчеркивающие тонкую талию и длинные ноги. Выбор одежды, достойный скорее светского льва, чем средневекового алхимика, свидетельствовал о наличии вкуса, а также о желании произвести впечатление. Надо заметить, что именно Франкенштейн был автором правила, обязывающего учителей Дурмстранга носить форменные мантии, что, впрочем, не мешало ему игнорировать собственные постановления. Снейпу стоило больших усилий освободиться от влияния ауры Рамбуйе и взглянуть на это существо более трезво… Выслушав столько рассказов о деяниях Франкенштейна в Дурмстранге, Снейп не верил, что один человек мог совершить всё это. Но увидев Рамбуйе во плоти, волшебник свято поверил: этот человек действительно может всё! Юрки из воспоминания тоже следил за своим учителем, ожидая его оценки, разве что не подпрыгивая на месте от нетерпения и волнения. Юрки из будущего, смущённый, только хмурился, глядя на самого себя со стороны… – Ну, что я могу сказать, – лениво растягивая слова, снисходительно проговорил Франкенштейн, манерой речи напомнив зельевару старшего Малфоя, – амбиции – это прекрасно, мой друг, но хотелось бы, чтобы за этим скрывалось нечто большее, чем пустое место… Ты никак не можешь поверить, что твои таланты кроются не в области музыки. Мелодия неплохая, ты подражаешь некоторым современным течениям, следуешь моде, это понятно, но вот стихи… Ты же еле-еле говоришь по-английски. Зачем пытаться писать лирику на языке, которого не знаешь?.. В сотый раз рифмовать “слезы” (tears) со “страхами” (fears)… Я бы сказал, что это полный провал… Листы полетели в пустой камин и вспыхнули ярким пламенем, возникшим ниоткуда. Юрки-студент горестно вскрикнул и потянулся было за ними, но магический огонь быстро уничтожил сомнительный «шедевр» без следа. – Ест’ коп’я, – коряво проговорил молодой Юрки по-английски, проглатывая буквы. Видимо, горький опыт научил его сохранять черновики, перед тем как отдавать свои творения на безжалостный суд учителя. – Тебе нужно больше говорить по-английски, Эмиль. – Со’ласный, – покорился Юрки. Франкенштейн отошёл от стены, неслышными шагами направился к шкафчику для спиртных напитков и достал из него высокую плоскую бутылку с густой темно-красной жидкостью, в которой Снейп без труда узнал знаменитое вампирское зелье, которое ему самому доводилось готовить. Тут с лица Рамбуйе в мгновение ока слетела маска высокомерного спокойствия, делавшего его старше, черты вдруг обрели подвижность, живость и стали необыкновенно привлекательными. Одна бровь изогнулась, губы растянулись в лукавой улыбке, глаза загорелись: – Ну, что? Выпьем? – хитрый взгляд заговорщика в сторону огорчённого студента, так что тот сразу засмеялся. – Я и забыл, каким он был, – тихо проговорил настоящий Юрки на ухо Снейпу. Валентин жестом пригласил своего студента сесть, оба вампира устроились в уютных креслах около журнального стола напротив камина. Перед ними появились два стакана, они начали о чем-то беседовать по-фински. – Черт, – недовольно сказал настоящий Юрки. – Вэл чаще всего говорил со мной по-английски для тренировки: я в то время умел строить предложения только из трех слов, так что… Извини, что так вышло. Короче, у него бесконечные проблемы с Министерством, которое опять пытается закрыть наш проект совместного обучения волшебников и вампиров, который начался всего год назад… И, действительно, Франкенштейн выглядел озабоченным и серьезным, прихлёбывая из своего стакана, нешироко, но выразительно жестикулируя. Снейп обратил внимание на то, что одна рука старшего вампира заметно темнее, словно её покрывал загар, что пугающе противоречило истинно вампирской бледности его кожи. Действительно, в первый момент казалось, что загорелая рука вовсе не принадлежит вампиру, словно он позаимствовал её у кого-то другого, отчего и произошло его устрашающее прозвище… Однако при ближайшем рассмотрении обе руки были одинаковыми: широкие ладони с длинными, тонкими, подвижными пальцами, узкие сильные запястья. Обе эти красивые руки принадлежали одному человеку, в чём не пристало сомневаться, хотя прозвище Франкенштейн было, безусловно, довольно остроумным: зельевар когда-то пролистал маггловский роман, который упомянула в своё время Виитало, чтобы понять, о каком существе идёт речь. Снейп помнил, что по происхождению Рамбуйе – француз, но финская речь в его исполнении была такой же мягкой и мелодичной, как у Юрки и Виитало. Возможно, он выговаривал слова даже четче, чем знакомые Снейпу финны, видимо, потому что ему часто приходилось выступать на публике. Его было приятно слушать, несмотря на то, что без знания языка смысл терялся. – Как много я забыл… – прошептал Юрки-призрак с дрожью в голосе, не сводя глаз со своего учителя. – Он был такой энергичный, он мог делать абсолютно всё, что взбредало ему в голову – и совершенно безнаказанно – при его-то силе! Он мог вертеть людьми, как угодно, играть ими как марионетками. И он не делал этого! А я не понимал почему… А для него самым важным было благо нашего рода, он очень заботился о себе подобных, хотел, чтобы волшебники приняли вампиров… Да, власть он тоже любил, он наслаждался ею, как приятным побочным эффектом, но никогда она не была для него самоцелью. Я только сейчас понял, что он был искренен, делая для нас добро, он не рисовался, ему действительно было приятно, когда его благодарили за… Тут голос Юрки прервался от волнения, и он отвернулся, так что свет камина проходил сквозь его полупрозрачную спину. Было видно, как он трёт глаза рукой… – Он из тех людей, которые, идя к своей цели, могут сдвинуть горы, – заметил Снейп вполголоса, словно вампиры из прошлого, горячо спорящие о чём-то своём, могли его слышать. – Если бы у него была другая цель, а не помощь вашему клану или примирение всех со всеми… Если бы он добивался чего-то для себя… он был бы настоящим чудовищем… Призрачный Юрки рассмеялся сквозь всхлипывание, не оборачиваясь: – Да, Валентин – самое прекрасное, любящее и заботливое чудовище, которое я только знал в своей жизни!.. И не дай Бог, чтобы его взгляды на то, что для вас лучше, расходились с вашими же… Черт, он ведь убедил меня, что моё призвание – медицина! Благодаря ему я окончательно разорился на пять лет позднее, чем мог бы, если бы ввязался в музыкальный бизнес с самого начала… Он – гений! Зельевар усмехнулся, сложив руки на груди, думая о своём… Что, если бы ему, Северусу Снейпу, попался в своё время неравнодушный учитель, который думал бы о нём самом, а не о том, как его использовать для достижения своих целей?.. Тогда всё было бы иначе, по-другому… Но лучше ли?..
DashAngel: Ничего, что поздно, главное - появилось! Валентин просто завораживает! Так ярко выписан
Sad: DashAngel Спасибо насчет Валентина. Это мой любимый нмп, которого я придумала раньше всех остальных. Жаль только, что он умер еще до начала действия фика :((
R-Key: Cпасибо за долгожданное продолжение От зоркого глаза автора и беты нечаянно ускользнула опечатка Sad пишет: Обе эти красивые руки принадлежали одному человека, в чём не пристало сомневаться, хотя прозвище Франкенштейн было, безусловно, довольно остроумным: зельевар когда-то пролистал маггловский роман, который упомянула в своё время Виитало, чтобы понять, о каком существе идёт речь.
Sad: R-Key Спасибо :) Ой, я к сожалению не вижу, где тут опечатка. Глаз замылен вусмерть. На помощь!
R-Key: R-Key пишет: Обе эти красивые руки принадлежали одному человека Надо: Обе эти красивые руки принадлежали одному человеку ждём продолжения с нетерпением :)
Sad: Спасибо, не заметили точно:) В упор, так сказать :)
djbetman: ааа!!!))))) и это все?)) а дальше?)
Sad: Глава 34.- Тем временем Франкенштейн закончил свой рассказ о кознях Министерства и вновь наполнил стаканы зельем. – На самом деле, всё не так плохо, – резюмировал он, переходя на английский. – Мы же с тобой знаем, что такие дела улаживаются очень просто… – Нескол’ко поц’луев – и нет проблем! – радостно заключил озабоченный Юрки. – Не надо таких шуток, Эмиль. – серьёзно заметил Рамбуйе. – Я имел в виду бюрократические колеса. Если говорить метафорически, то получается, что имеют все-таки меня... И это неприятно. Я не рассказывал тебе, при каких обстоятельствах стал вампиром? – Нет, – с жаром воскликнул Юрки-студент, – расскажи! – Как-нибудь в другой раз, – пообещал Валентин. – Он так и не рассказал, – горько вздохнул призрачный Юрки. – Не успел. – А сейчас я хотел бы тебе кое-что показать, – продолжил Франкенштейн. – Кое-что гораздо более важное, чем все эти мелкие дрязги. Вернее, кое-кого… Старший вампир поднялся со своего места, взял с камина канделябр, свечи в котором почему-то не укорачивались, и жестом пригласил студента-медика в открывшуюся в углу кабинета дверь. Стаканы и бутылку они взяли с собой. Снейп и настоящий Юрки последовали за ними. Снова длинный темный коридор. – Пользуясь служебным положением, Франкенштейн освоил все подземелья замка, – пояснил Юрки из 2005 года. – Они фактически были в полном его распоряжении все те годы, что он провёл в Дурмстранге… Из кабинета Валентина начинается масса потайных ходов, расходящихся по всему замку. Очень толстые стены, понимаешь ли, ходы проложены в них с незапамятных времен, наверное, с создания замка. Я не знаю, какие из ходов существовали до Вэла, а какие он сделал сам, но… Сейчас, наверное, план невозможно полностью восстановить. Такие вещи Вэл хранил в голове, никогда не записывал… А жаль. Как бы я хотел побывать в этой школе ещё хоть раз… Зельевару оставалось только радоваться, что Франкенштейн перенёс знания, содержавшиеся в бесценных дневниках, которые он с Виитало переводили вечность назад, из своей необъятной памяти на бумагу. Иначе они тоже были бы утрачены. – Больничное крыло, – объявил Франкенштейн, пропуская двух Юрки и одного Снейпа в большое помещение, пахнувшее лекарственными зельями. Огромный стеллаж во всю стену с ящиками – каталог, содержащий информацию обо всех, кто когда-либо болел в Дурмстранге, несколько письменных столов, заваленных бумагами, запертые шкафы, где, видимо, хранились непортящиеся лечебные снадобья. Это была, очевидно, административная часть больничного крыла. Пациенты находились в соседнем помещении, откуда из-за занавески виднелся свет нескольких ночников. – Я раньше не знал этого пути… – начал Юрки-призрак. – Я не думаю, что сюда можно пройти из твоего кабинета, – закончил за него двойник из воспоминания. – Тьфу, то есть «не думал»! – Из моего кабинета можно попасть куда угодно, – понизив голос, сообщил Рамбуйе. Он снял с вешалки в углу белый халат, продел руки в рукава и превратился из светского льва во вполне современного серьезного врача. – И тише, пожалуйста, здесь всё-таки больничное крыло, хотя в палате сейчас только один человек… Валентин неслышно прошёл к письменному столу, посмотрел какие-то бумаги, потом откинул свои длинные волосы назад от лица, свернул их в тугой пучок и эксцентрично закрепил его… карандашом – первым продолговатым предметом, который попался ему под руку. – Так, смотри, история болезни. Не тяни лапы, всё равно не дам! – рявкнул Рамбуйе, и Юрки из прошлого отдернул жадно протянутую руку. – Это врачебная тайна. – Итак, вот наша девочка, 13 лет... «Живёт с тетей, дядей, кузеном и кузиной в деревне недалеко от городка под названием Китее. Родители, со слов тети, погибли в катастрофе вскоре после рождения дочери», – вампир отчасти читал, отчасти пересказывал основное, отбрасывая второстепенное, пробегая глазами небрежно написанные строчки. – Роды – опять же, со слов тети – тяжелые, о том, как протекала беременность, вообще ничего, «раннее развитие без особенностей, начала ходить и говорить в таком-то возрасте», почерк не разобрать, это более-менее норма. Я имею в виду возраст, а не почерк… – Это же история болезни, написанная психиатром, правда? – решил блеснуть Юрки-студент. Снейп заметил, что жуткий акцент молодого Юрки значительно уменьшался или даже почти пропадал, когда тот старался говорить правильно. Временами его речь даже можно было слушать без содрогания! – Да, верно, – кивнул Рамбуйе, переворачивая страницы, бегло просматривая написанное. – Мне очень нравится выражение «раннее развитие без особенностей»! Так она душевнобол’ная? Но это не моя спец’лизация… – Помолчи, будь добр, будешь универсалом, – одёрнул его Валентин. Было видно, что ему не по душе потребительское отношение молодого Юрки к больной. – «Простудными заболеваниями болела значительно реже, чем родные дети тети, однако физически была заметно слабее их, быстро уставала от физических нагрузок»… Так-так, это пропустим… «Читать и писать научилась сама довольно рано, никто специально с ней не занимался. Вела дневник, который никому не показывала, увлекалась соответственно чтением, рисовала, пыталась сочинять музыку, играла на фортепиано, пела. По характеру застенчивая, тихая, послушная, охотно выполняла работу по дому. Девочка необщительная, замкнутая, никогда не имела близких друзей, с трудом включалась в игру со сверстниками, когда её к этому принуждали взрослые». В общем, отношения со сверстниками у неё никогда не ладились. И сейчас тоже. Она «серая мышка», как ты говоришь. И всё в одиночестве. Какие у неё были отношения с тетей, непонятно, я выясню, всё идёт к тому, что мне придётся встретиться с этой дамой ещё раз. «Проявления магических способностей – с 4 лет, разбила стопку тарелок, стоящих на другом краю стола, которые ей предстояло расставить перед обедом. В дальнейшем несколько раз брала без спросу волшебную палочку старшей кузины, разбила лучший сервиз и стеклянную дверцу шкафа, за что была наказана»... Надеюсь, добрая тетя хотя бы не била её за это?.. В 4 года приобщать ребенка к накрыванию стола… – задумчиво спросил Франкенштейн сам себя, потом продолжил: – «Зачислена в Дурмстранг в возрасте 8 лет, в табеле к концу года стояло «хорошо» и «отлично», но… – вампир со значением поднял указательный палец вверх. – Что, «но»? – заинтересованно подхватил Юрки, пока Франкенштейн переворачивал страницы. – «…Летом после первого года обучения появились первые признаки агрессии: оторвала кукле голову, выколола любимому котенку глаз вязальной спицей, потом впала в долгую истерику, чего раньше за ней не замечалось»… Гм-гм… «Несколько дней отказывалась от еды», надо же, какая бурная реакция, потом вроде бы всё наладилось. Я и не знал, что у нас первокурсникам так сложно приходится, что летом, вернувшись из школы, первым делом хочется выколоть кому-нибудь глаз вязальной спицей... В 8 лет-то. Видимо, отношения со сверстниками, спальня на четыре человека оказали на нашу необщительную девочку такое негативное влияние.… Надо было с самого начала выделить ей отдельную комнату. Если бы я только знал.… Наверное, у неё и в школе бывали «приступы агрессии», просто никого рядом не оказалось, чтобы рассказать об этом… – Она пыталась покончить с собой? То есть это… «аутоагрессия»? – Нет. Всё сложнее… Черт с ними, с этими бумажками, – Рамбуйе кинул папку на стол. – Я лучше тебе расскажу кратко то, что нам интересно. Итак, во-первых, агрессия. Во-вторых – то, чего нет в истории болезни, потому что мы выяснили это только два дня назад: у неё всегда были проблемы с едой. Она ела отнюдь не всё… – Типич’ный аутист, – авторитетно заключил Юрки, желая продемонстрировать свои знания в области психиатрии и психологии. – А вот и не угадал. У аутистов особые пристрастия в еде, но это вовсе не значит, что остальное они органически не переваривают, а у нашей девочки картина таинственной патологии желудочно-кишечного тракта. У неё совсем плохо с твердой пищей, она её просто не переваривает в самом прямом смысле. Чем она питалась, мы пока не выяснили. Надо будет не забыть спросить у тёти. Ела девочка всегда крайне мало. Вообще непонятно, как она жила… В-третьих… – В-третьих?.. – Год назад, то есть, когда ей было двенадцать, у неё на коже от солнца стали появляться ожоги до пузырей. Это информация от тети. Возможно, такое случалось и раньше, но тетя этого не замечала. – А что с ней сейчас? – Она лежит у нас. Две недели назад она внезапно лишилась возможности есть то немногое, что ела раньше, желудок перестал принимать вообще что-либо. Она постепенно слабела. Медсестры не верили, что она голодает. Кто знает, может быть, она ест шоколад ночью под одеялом? Поэтому они слишком долго не воспринимали её ситуацию с желудком всерьёз. Кстати, медсестры ещё долго не собрались бы меня звать; я сам, увидев девочку в коридоре и на занятиях в таком виде, спросил, не жалуется ли она на что-нибудь… – Она ещё ходила на занятия? – Она не склонна жаловаться вообще, даже если ей плохо, из неё порой ни слова не вытянешь. Она, скорее, преуменьшает, чем преувеличивает тяжесть своего состояния, потому что боится людей, боится их побеспокоить своими проблемами. «Можешь ходить на занятия? Ну, ходи!» И вот, пока мы безрезультатно медитировали над результатами её анализов, она упала в обморок в душевой и ударилась головой. Пролежала там всю ночь чуть ли не в воде. К тому времени, как её нашли, её болезнь вошла в острую фазу. Представь себе картину. Физическое состояние, как у больной анемией: бледная, как труп, очень низкое давление, синяки под глазами, в общем, весь букет симптомов, – а психический статус, как у больной шизофренией в остром психозе: явно бред и галлюцинации! Хватала тех, кто её поднимал с пола, за руки, пыталась кусаться, кричала, стонала... Юрки-студент лихорадочно тёр виски, пытаясь поймать ускользающую мысль: – Подожди-подожди… Может, это от удара головой? Разве такое бывает?.. – Это я тебя спрашиваю. Понятно, что, такая слабая, она никому особенного вреда причинить не могла. Тебе это ничего не напоминает? Из собственного опыта, например, нет? Когда реальность рассыпается, – Валентин перешёл на вкрадчивый, пробирающий до костей шепот, – все живые существа вокруг превращаются в ужаснейших чудовищ, которых надо растерзать прежде, чем они растерзают тебя… – Франкенштейн вытянул вперед руку, растопырив тонкие пальцы с длинными ногтями, потом хищным движением сжал руку в кулак… У зельевара от этого жеста вампира похолодело в груди. – И выпить их кровь, – глухо договорил Юрки-студент, сжимая дрожащие руки. – Жажда крови… Я испытал это в полной мере всего два раза в жизни. И решил никогда больше не доводить себя до последней границы. Терять себя среди бреда и галлюцинаций – это страшно… – Ещё страшнее – приходить в себя и видеть, что ты натворил, – еле слышно продолжил мысль призрачный Юрки, обмениваясь взглядом с такой же прозрачной и нереальной фигурой бывшего мастера зелий из Хогвартса. – Сначала оно ощущается как просто сильное влечение, как, черт возьми, сексуальное желание, но потом… Двое «призраков» и двое вампиров из воспоминания некоторое время молчали. Снейп с содроганием вспомнил время, когда был вынужден принимать наркотические вещества, которые ослабили его самоконтроль и заставили его вести себя… неадекватно. – Дети, пейте зелье и будете в своём уме! – назидательно подвёл итог старший вампир. – Не зря же я его придумал. – Я всё равно не понимаю, куда ты клонишь, – признался озадаченный Юрки-студент. – До сих пор? Я тебе всё последовательно изложил, поднёс на блюдечке… – Да, я дурак! – воскликнул молодой Юрки театрально, с силой стуча себя по лбу костяшками пальцев. – Ну, скажи же, каков правильный ответ на тест, который ты мне устроил? – Слушай ещё раз. Раньше у девочки с кровью всё было хорошо, потом возникла анемия. И это не уменьшение количества гемоглобина, а именно потеря крови! Вопрос: куда делась кровь? – Ну? И что? – студент соображал медленно, вызывая всё большее раздражение своего эксцентричного преподавателя. – Ты Брема Стокера читал, кровосос несчастный?!.. Куда делась кровь? – Её кто-то выпил? – встрепенулся Юрки, вспомнив соответствующую сцену из любимого романа. – Ну, слава Богу! – воскликнул Рамбуйе, простирая руки к небу, напрочь забыв о собственном требовании соблюдать тишину. – Последний вопрос. Кто её выпил? – Кто-то из наших? – мыслительный процесс у Юрки немного ускорился. Двойник студента-Юрки из будущего беззвучно хохотал, закрывая лицо руками. – Мимо. – Точно? Может быть, кто-то тайком?.. – Я сказал, мимо. Её никто не кусал. Укус видно невооруженным глазом, на ней нет порезов, только шишка на лбу от падения. Пауза. Размеренное тиканье напольных часов в тишине. – Но ведь этого не может быть! – Если лает, как собака, выглядит, как собака… Как там дальше? Короче, это и есть собака! – нараспев произнёс Валентин голосом, полным ангельского терпения. – Он таким голосом обычно разговаривает со своими пациентами. С душевнобольными, – выдавил из себя призрачный Юрки, вытирая слезы, выступившие от смеха. – Этого не может быть! Она не может быть вампиром! Так не бывает… Валентин с остервенением зашикал на своего студента, чтобы тот не разбудил больную. – Я тоже думал, что полувампиров не бывает… Неужели ты думаешь, что мне известны все тайны природы?.. – Конечно, известны!.. Что?.. Полувампиров?.. Снейп не мог не признать с долей восхищения, что Рамбуйе сохранял безупречную последовательность, добиваясь, чтобы Юрки своим умом дошёл до ответа логической загадки. А тот уже просто трясся от нетерпения, желая увидеть маленькую пациентку. – Как зовут эту девочку? – Виитало, Сирья Виитало. У Юрки буквально отвалилась челюсть: – Я ведь правильно понял, что это не просто совпадение?.. Йессе Виитало… – Да. Мой друг, ты сегодня демонстрируешь чудеса сообразительности, что не может меня не радовать… – Ты издеваешься?! – наконец дошло до Юрки. – Йессе – её отец, настоящий биологический отец. Он и Йонна каким-то таинственным образом зачали ребенка. Скорее всего, это получилось против их воли, случайно, – Франкенштейн, наконец, соизволил объяснить всё своему наивному ученику, и тот внимал ему, разинув рот. – Почему это стало возможно, мы не знаем и никогда не узнаем. Загадка природы. Или ошибка природы, если тебе так больше нравится. Йонна долго не могла поверить в то, что беременна. Потом был короткий период предвкушения нормальных человеческих радостей, которые, как они думали раньше, будут им недоступны. А потом началось страшное. Ребенок – наполовину вампир – стал буквально пожирать свою мать изнутри, пользуясь её кровью. Женщина была обречена. Удивительно, что она дожила до седьмого месяца беременности… Когда малышку извлекли на свет, её мать уже была мертва… – С Сирьей стало происходить то же самое, когда она ждала Туови. Она таяла на глазах, – сказал Юрки-призрак тихим голосом, который почему-то заглушил для Снейпа страстный монолог Франкенштейна. – Именно поэтому я и настаивал, чтобы она сделала аборт. Она, которая всегда предпочитала уступить, лишь бы не идти на конфликт, на этот раз отказалась наотрез. И её спасло только зелье, она относительно благополучно пережила и беременность, и кесарево сечение. Все обошлось. Иногда мне кажется, что она забыла всё, что я тогда ей наговорил в запале наших ссор… Иногда – что она всё помнит и не простила… Думаю, дело в том, что я сам себе не могу простить, глядя на Туови… Валентин тем временем продолжал с глубоким вздохом: – Мы все были на их свадьбе. Йессе думал, что мы завидуем тому, что его полюбила смертная женщина, что он обрёл то, чего не было ни у кого из нас. Это правда, многие из нас завидовали, но мы были бесконечно рады, что он нашёл свою единственную. Было вовсе не обязательно прятать от нас, друзей, свою жену, чтобы мы не убили её от зависти и злобы… Если бы я тогда оказался рядом, если бы только Йессе обратился ко мне за помощью, они оба – Йонна и Йессе – были бы живы! У них была бы нормальная семья… Ещё один тяжелый, горький вздох… Юрки-студент, которого, казалось, не слишком тронули рассуждения о судьбе семьи Виитало, отодвинул занавеску и заглянул в палату. Оба вампира прошли внутрь, за ширму в глубине комнаты. По документам ей было тринадцать лет, но Снейп, несмотря на свой опыт общения со школьниками, дал бы ей одиннадцать. Зельевар с трудом верил, что женщина, которую он знал, в детстве была такой… Внешнее различие было огромным. У взрослой Виитало были ухоженные черные волосы, а волосы этой девочки проще всего было охарактеризовать как просто бесцветные. Так и всё её лицо: черты совершенно незапоминающиеся, блеклые, никакие… Девочка лежала на спине, укрытая несколькими одеялами, и чуть заметно дрожала от озноба. Её руки были привязаны к поручням по обе стороны кровати кожаными ремнями, которые Франкенштейн сразу же снял, бормоча себе под нос: «Садисты! Стоит только перестать следить за ними…». Валентин коснулся лба больной, девочка сразу же вцепилась в его руку с неожиданной силой. Взгляд её был мутный, казалось, она не осознавала, где находится, что с ней происходит. Она буквально повисла на руке вампира, потом силы оставили её, она опять упала на подушку. – Лежи, милая, всё будет хорошо, – мягко проговорил Франкенштейн, потом спохватился и повторил те же слова по-фински для неё. Девочка невнятно забормотала что-то в ответ. Валентин произнёс несколько слов, которые Снейп, судя по интонации, перевёл как: «Расслабься, я не сделаю тебе больно». Франкенштейн погладил её по щеке, потом, приговаривая ласковым голосом, немного приподнял её верхнюю губу. У неё были клыки. Совсем небольшие… Девочка не замедлила пустить их в ход и вцепилась в руку своего учителя зубами. Франкенштейн не убирал руки, девочка буквально жевала его пальцы, потом вдруг отпустила его. – Видишь? – Валентин продемонстрировал свои немного помятые пальцы с исчезающими на глазах отпечатками зубов. – Её клыки недостаточно длинные и острые, чтобы прокусить кожу, хотя ты видел сам, как она старалась… Без нашей помощи они погибнет. Дай мне бутылку с зельем. Пока Франкенштейн поил дрожащую девочку из горлышка, студент-Юрки расхаживал по палате большими шагами, охваченный азартом. Старший вампир помог успокоившейся девочке лечь поудобнее, обнял её на прощание, поцеловал в лоб, потом жестом позвал Юрки и вышел из палаты. – Что ты об этом скажешь, коллега? – спросил он своего студента. – Это потрясающе! – воскликнул Юрки-медик с воодушевлением. – Единственный в мире полувампир! Какое исследование можно провести… Юрки из будущего застонал и закрыл лицо руками… Как понял Снейп, это был момент воспоминания, которого вампир больше всего стыдился. – Как ты можешь говорить о живом существе, как о лабораторной крысе? – загремел Франкенштейн, хватая студента за локоть и силой вытаскивая его из больничного крыла, направляясь обратно в свой кабинет. – Речь идёт о живом существе! О живом, разумном, бесконечно несчастном существе! Я спрашивал тебя, как ей можно помочь, а не как можно её использовать!.. Юрки-медик, будучи не в силах вырваться из железной хватки, семенил следом. В кабинет словно ворвалась буря, дверь за вампирами с шумом захлопнулась. – Я сдаюсь-сдаюсь! – воскликнул несчастный студент, падая на пол. – Я вовсе не это имел в виду! Для того чтобы помочь, надо сначала изучить… Я прекрасно понимаю, что этот случай не подходит для дипломной работы, и вообще… Франкенштейн всё ещё тяжело дышал от возмущения, глядя на Юрки сверху вниз. Снейп понял, что во время вспышек гнева Валентин Рамбуйе мог и убить… Ничего удивительного, такой это человек. Наконец Рамбуйе успокоился, налил себе ещё зелья и сел на край письменного стола. – Я понял, что тебя к ней лучше не подпускать, – сурово заключил старший вампир, – пока ты не проникнешься профессиональной этикой. Надо было отдать тебя в детский сад, а не в высшее учебное заведение такого класса, как Дурмстранг… Юрки робко засмеялся, поняв, что буря миновала, раз профессор стал шутить.
Sad: *[фанфику требуется бета начиная с этой главы]* Глава 35.- Они долго молчали, попивая зелье. – Ты, конечно, не можешь себе представить, каково быть человеком и вампиром одновременно и не быть ни одним из них в полной мере… Она не человек, как ты сам понимаешь: тяжело переносит прямой солнечный свет, не может питаться обычной пищей. Но она и не вампир. Её клыки – это просто смешно! Она не может прокусить ими даже кожу, не говоря о том, чтобы глубже! И теперь надо подумать о том, как сказать ей, что с ней происходит, когда она выйдет из острого состояния… – А она выйдет?.. – Да. Она может питаться зельем, оно быстро вернёт ей физические силы, вместе с силами вернется ясность сознания… И что мне ей сказать?.. Как объяснить, что она, являясь во всем остальном <i>почти</i> обычным человеком, нуждается в зелье, которое по вкусу и цвету очень напоминает кровь?.. Мне даже интересно, выдержит ли это испытание её психика… – Вот именно, – вклинился со своим комментарием Юрки из настоящего, – Это зелье слишком напоминает по вкусу кровь, чтобы живой человек не захотел его пить, но недостаточно для того, чтобы вампир безо всякого сожаления отказался от настоящей живой крови и перешёл на зелье… – вампир сглотнул и облизнулся, в его голосе мелькнуло заметное сожаление, что сам он давно лишён «живой крови». – Если бы у неё была просто шизофрения, ей было бы легче? – Нет, конечно. Хотя… Ты в чём-то прав. Я имею в виду, что у неё действительно может быть шизофрения… Мы, вампиры, обречены на расщепление личности… если не хотим окончательно потерять себя в жажде крови… Посмотрим, что будет, когда она вырастет. Время покажет. Может быть, эти вспышки агрессии, которые меня так беспокоят, представляют собой естественную реакцию человека её склада на неблагоприятные условия: вокруг слишком много людей, кто-то постоянно обращается к ней, она вынуждена отвечать у доски перед целым классом… Это мучительно, ей хочется быть как можно незаметнее, чтобы её никто не трогал. Если относиться к ней бережнее, дать ей отдельную комнату, где она могла бы отдыхать от людей, возможно, агрессия уйдёт и всё будет хорошо… А, может быть, агрессия связана с шизофренией… Время покажет, – повторил Франкенштейн задумчиво. – Ей нужен друг, – заключил Юрки-студент, проникнувшись важностью проблемы. – Человек, который бы не лез ей в душу, но при этом ненавязчиво проявлял к ней внимание, завоевал бы её доверие. Мне интересно, чем она живёт. Можно мне попытаться?.. – Ненавязчиво? – с усмешкой спросил Франкенштейн. – Разве ты умеешь быть ненавязчивым?.. – Я научусь! – с готовностью воскликнул младший вампир. – Речь идёт о живом существе. Это не то дело, которое можно бросить недоделанным. Разве можно будет предать её, когда доверие уже завоевано?.. – У меня получится! Мы как-то раз сидели вместе на Алхимии, она меня страшно боялась, а я писал ей записки, что я вовсе не злой, а добрый и хороший! – Ха, черт возьми, ха! Добрый и хороший… – Франкенштейн допил последние глотки из своего стакана. – Главное, не перестарайся. С другой стороны, мне некому больше поручить это дело. Не её же одноклассникам. Они всего лишь дети… Я с тебя шкуру спущу, если ты всё испортишь. Это очень ответственное дело… – Да! Я обещаю оправдать твоё доверие! – Главное, завоюй и оправдай её доверие, молокосос… ***** Воспоминание неожиданно закончилось, кабинет стал растворяться в темноте. Последнее, что увидел Снейп перед тем, как его потянуло вверх, был Валентин Рамбуйе. Вампир вдруг поднял голову и взглянул прямо в глаза призрачному зельевару, которого по всем законам магии видеть не мог… Снейп почувствовал словно толчок в грудь от этого взгляда, потом волшебника подхватил вихрь и вернул обратно в его дом и его время… ***** Вынырнув из Омута Памяти, Юрки сразу выбежал в ванную комнату. Оттуда раздался стеклянный звон разбившегося волшебного зеркала и поток ругательств вампира. Снейп устало опустился в кресло и потёр виски: слишком много информации, слишком многое надо обдумать… И для Юрки это путешествие в прошлое не прошло даром, разбередив старые раны… Кто бы мог подумать, что такое насквозь фальшивое лицемерное существо, как Юрки, может быть таким искренним в своих проявлениях, как там, в Омуте Памяти? Оказывается, даже Юрки когда-то был непосредственным и наивным… Зельевар хорошо помнил, какая огромная разница между воспоминаниями, которые у тебя в голове, и ими же, когда они оказываются в Омуте Памяти. Всегда понимаешь, что забыл множество мелких деталей, сохранил только общее смутное впечатление о событии, потеряв что-то очень ценное… Юрки пришлось снова встретиться со своим учителем, которого он боготворил, с Виитало, какой она была когда-то… Неужели та Виитало и эта Виитало – один и тот же человек?.. – Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – заявил Юрки, входя в кабинет. – Может, хватит разговоров на сегодня? – Ты можешь молчать, говорить буду я! – Очень мило с твоей стороны. – Налей мне выпить, пожалуйста. Глядя на тех двоих в Омуте, я только об этом и мечтал, умирая от зависти. – Алкоголь? У меня нет твоего зелья. – Конечно, алкоголь. Коньяк вполне подойдёт… Взмахом палочки, Снейп разжёг потухший камин и призвал стаканы. Мельком взглянув на часы, он заметил, что было уже три часа ночи, время прошло незаметно, однако выгонять своего гостя зельевар не собирался. – О, да, с этого всё и началось, – мечтательно заговорил Юрки после долгого молчания. – Я стал оказывать ей знаки внимания. Сначала она меня не замечала, потом специально избегала. Ты же понимаешь, что она тогда была по уши влюблена в самого Валентина, а с ним довольно сложно соперничать… Я никогда раньше не общался с людьми, которые настолько закрыты, как Сирья. Ты говоришь, говоришь ей что-то, а в ответ никакой реакции. Даже непонятно, слышит ли она тебя или нет! Но я был настойчив… и ненавязчив одновременно. Постепенно я понял, что она меня слушает. Потом – что ей интересно. И в какой-то момент она сама начала говорить со мной о себе, что её волнует. Сначала чуть-чуть, потом всё больше и больше… И это был конец! – на лице Юрки расцвела глупая влюбленная улыбка, – Это был конец для меня. Я никогда не думал, что могу так влюбиться. В четырнадцатилетнюю девчонку с букетом глупых детских страхов! Девчонку, приходившую в ужас, когда кто-то хлопал её по плечу. Сейчас об этом невозможно догадаться, но когда-то Сирья безумно боялась физического прикосновения. Какой там секс, её невозможно было целомудренно взять за руку, она вся сжималась… Я должен всё это тебе рассказать… Но ты наверное теперь считаешь её совсем сумасшедшей, посмотрев, какой она была в детстве? – Почему же? Ты просто не видел моего детства… – невозмутимо заметил Снейп. – Ничего себе! – воскликнул Юрки. – Кажется, нормальное детство было только у меня одного из нас троих! Зельевар многозначительно пожал плечами: – Тебе виднее. Я только не понимаю, как она могла настолько сильно измениться… – О, это целиком моя заслуга. Когда-нибудь я тебе расскажу, как я лишал её невинности… − Попробуй только. Я не хочу этого знать, − вяло огрызнулся Снейп. Он слишком устал сегодня, чтобы поддаваться на провокации. – Лучше не заводить с ней разговоров на тему, кем она себя считает, человеком или вампиром. В самом лучшем случае это не приходило ей в голову. В нейтральном случае она гонит от себя эти мысли, ей успешно удается от них бежать, забываясь в работе, общении с Туови и так далее. В худшем случае… – Юрки вздохнул, – она не знает, кто она такая, это мучает её, и ты причинишь ей своим вопросом огромную боль.… В детстве она выколола котенку глаз просто так, из… любопытства, что ли? Из желания посмотреть, что получится. Казалось бы, с кем не случалось… Но она до сих пор просыпается в слезах, видя этот эпизод в кошмарном сне, она не может поверить, что была способна на такую жестокость… Ты начинаешь хоть немного понимать женщину, с которой собираешься жить?.. Снейп проворчал что-то невнятное в ответ. Он не слушал. Юрки своей болтовней не удалось развеять то странное ощущение, которое появилось в душе зельевара от соприкосновения с прошлым Виитало. Что-то такое нежное, хрупкое… Щемящее… ***** Дорогой Северус, я, наверное, должен извиниться перед тобой за вчерашнее, за то, что вмешиваюсь в ваши отношения, которые меня не касаются, за отсутствие чуткости, деликатности, мою самонадеянность, а также… Ну, вот, Сирья, потребовавшая, чтобы я написал этот ужасный абзац выше (пропусти и не читай его, мой друг, ладно?), наконец вышла и комнаты, поэтому я могу писать от своего лица. Ну, ладно, меня немного занесло, но я все равно не буду перед тобой извиняться. Ни за что. Ну, ладно, я постараюсь больше так не делать… Кстати, если тебе интересно посмотреть на Сирью на сцене, могу достать тебе билет на первый концерт нового тура, который скоро начнется… Не дочитав до конца, Снейп пробормотал ругательство, смял пергамент и швырнул его в камин. − Inсendio! Это что, шутка? Волшебник на маггловском рок-концерте − да это просто смешно!.. ***** От духоты зрительного зала, наполненной отвратительными запахами человеческого пота и дешевых сигарет, Снейпа тошнило. Ему до сих пор не верилось, что он пришел сюда, в маггловский Лондон на маггловский рок-концерт. Нет, он не воспользовался приглашением Юрки. Не спрашивайте, чего ему стоило узнать, где и когда состоится концерт. Он прошел в зал вообще без билета, взмахнув палочкой перед носом охранника-громилы, воспользовавшись тем, что такого рода мероприятия редко попадают в поле зрения Отдела по Неправомерному Использованию Магии. До начала концерта оставалось еще некоторое время, и Снейп решил, что ему стоит перебраться на балкон, потому что так называемого «танцевального партера» он определенно не выдержит. К тому времени, как ему это удалось, успело прозвучать музыкальное вступление, но Сирьи пока не было видно. Толпа все больше волновалась, люди скандировали: «Сирь-я! Сирь-я!» − и к ее имени иногда примешивалось еще одно женское имя. Напряжение достигло пика, взорвавшись приветственными криками: музыканты вышли на сцену. Две вокалистки, одна в черном, другая в белом платье, заняли свои места у микрофонных стоек по обе стороны сцены… Одетую в белое Сирью практически невозможно было узнать в гриме. Длинные черные волосы были растрепаны так, что это показалось Снейпу почти неприличным (он видел ее в таком виде только в постели), глаза были густо поведены черным, округлые плечи и руки обнажены, талия подчеркнута корсетом. Ее голос, усиленный аппаратурой, разносился по залу, с легкостью перекрывая тяжелое натужное звучание электрогитар… Впрочем, музыка мало волновала волшебника, он зажимал уши руками. Как они ее встречали… Снейпу впервые пришла в голову мысль, что человеку, который привык, что ему поклоняется битком набитый клуб, может быть не очень просто читать лекции студентам, которые мало кого слушают… Возможно, Виитало было не очень уютно в Хогвартсе… Снейп вспомнил безделушки, оставленные Сирьей на комоде, которые ей дарили другие учителя… Нет, если честно признаться, ей было плохо в Хогвартсе от начала и до конца. Особенно учитывая то, что один из деканов целенаправленно натравливал своих студентов на нее… Видеть, как тысяча человек следит за каждым твоим движением, внимает каждому твоему слову, выкрикивает твое имя… Каково это: обладать такой властью над людьми?.. Снейпу было знакомо обаяние власти. И он знал, что ему можно мало что противопоставить. От такого не отказываются. Что можно предложить женщине взамен?.. Знает ли Сирья истинную цену любви поклонников? Думает ли она, что они видят в ней не просто очередного кумира, а ценят ее саму по себе? Может быть, она наивно полагает, что все эти люди действительно любят ее? Чувства Сирьи на сцене были очевидными: она была счастлива, как никогда в жизни. Неужели она думает, что все это настоящее?.. Снейп замечал, что Сирья иногда проявляет завидную проницательность в одном, оставаясь при этом удивительно наивной в других вещах… Вполне возможно, что она находится в плену этого заблуждения. Волшебник вышел из клуба задолго до окончания концерта наполовину оглохший: он не удержался от искушения отнять руки от ушей и послушать ее голос, пусть такой далекий и чужой, искаженный звуковоспроизводящей аппаратурой… Мысли о том, что ему действительно нечего ей предложить вместо власти, приводили в подавленное, тоскливое настроение.
DashAngel: Наконец-то!!! Спасибо за новую главу!
полная версия страницы